Ранняя фантастическая проза А. К. Толстого и традиции романтизма в русской прозе 40-х гг. XIX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Федоров, Алексей Владимирович

• Федоров, Алексей Владимирович
• кандидат филологических наук
• 1997

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Федоров, Алексей Владимирович

Введение.2

Глава 1. Фантастическое в романтизме.25

Проблемы терминологии.29

Функции и типология фантастики в романтизме.48

Элементы поэтики, связанные с романтической фантастикой *. .69

Глава 2. Проблематика и поэтика ранней фантастической прозы А.К. Толстого.78

Упырь».81

Семья вурдалака».104

Встреча через триста лет».119

Амена».129

Глава 3. Русская фантастическая повесть

40-х гг. XIX века.144

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ранняя фантастическая проза А. К. Толстого и традиции романтизма в русской прозе 40-х гг. XIX века»

Литературную судьбу А.К. Толстого можно назватьнной. Давно и навсегда признанный одной из значительных фигур в истории русской литературы, он долгое время остается как бы вне этой истории. Изумлявший многих современников независимостью и последовательностью убеждений, он некоторыми из потомков обвинен в литературной и философской несамостоятельности1. Его знаменитый призыв: «Дружно гребите, во имя Прекрасного, против течения», - понят слишком буквально, а ненависть к тенденциозности подмененамлением к обособленности.

А. Толстой, несмотря на весь исторический почет, окружающий его имя, замолчен в русской культуре. В лучшем случае, он не понят, несмотря на свою классическую ясность» (137; 181). Эти слова арх. Сан-Францисского Иоанна (Шаховского), сказанные еще в 1938 году, до сих пор сохраняют актуальность особенно по отношению к самому загадочному периоду творчества писателя - самому раннему.

В 40-е гг. XIX века А.К. Толстой создает несколько прозаических произведений, наиболее значительные из которых можно объединить понятием «фантастическая проза». Она включает в себя четыре произведения: повесть «Упырь», рассказы «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет», а также отрывок из незавершенного романа «Амена».

В критике и литературоведении второй половины XIX - начала XX века даже не возникает сам термин «фантастическая проза А.К. Толстого». Это связано с тем, что «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет» были написаны по-французски и долгое время оставались неизвестными российскому читателю. Если «Упырь» появился в печати в 1841 году (отдельное издание, СПб.), «Амена» - в 1846 («Вчера и сегодня». Кн. 2.

СПб.), то «Семья вурдалака» была опубликована в русском переводе (Б.М. Маркевич) лишь в 1884 году («Русский вестник». 1884. № 1), а «Встреча через триста лет» (переведенная на русский язык А.Е. Грузинским) - в 1913 («Русские ведомости». 1913. №№ 14, 16, 17). Вполне естественно, что «Упырь» и «Амена» могли быть восприняты (и воспринимались) как «случайные» или «побочные» явления, не отражающие закономерностей творческого пути писателя.2

Литературный дебют А.К. Толстого состоялся в 1841 году, когда он о под псевдонимом Краснорогский выпускает в свет повесть «Упырь» . На это событие откликнулось несколько периодических изданий того времени.

В «Отечественных записках» (1841. Т. 18. Кн. 10) была помещена рецензия В.Г. Белинского, которая фактически определила один из подходов к изучению повести.

Содержание ее многосложно и исполнено эффектов: но причина этого заключается не в недостатке фантазии, а скорее в ее пылкости, которая не успела еще умериться опытом жизни и уравновеситься с другими потребностями в жизни. «Упырь» - произведение фантастическое, но фантастическое внешним образом: незаметно, чтоб оно скрывало в себе какую-нибудь мысль, и потому не похоже на фантастические создания Гофмана, однакож оно может насытить прелестью ужасного всякое молодое воображение, которое, любуясь фейерверком, не спрашивает: что в этом и к чему это. Несмотря на внешность изобретения, уже самая многосложность и запутанность его обнаруживает в авторе силу фантазии» (С. 37-38; См. № 25 библ., Т. 5. С. 473-474).

Характерно, что сюжетные коллизии повести обозначены как «изобретение» - понятие не органическое, а механическое. По мысли Белинского, внутренняя логика в «многосложности и запутанности» толстовской фантастики отсутствует, то есть содержательная сторона принесена в жертву» формальной. Неслучайно возникает сопоставление (скорее - антитеза) с творчеством немецкого романтика Э.Т.А. Гофмана, в произведениях которого, по мнению Белинского, «видна глубочайшая разумность» (25, Т. 4; 318). Литературный дебют А.К. Толстого оценивается как игра фантазии молодого таланта, не нашедшего для себя еще достойного поприща и потому увлеченного внешними, формальными эффектами.

В короткой одобрительной заметке в журнале «Современник» (1841. Т. 24) осторожно упомянуто о «своенравии» таланта автора повести «Упырь», основное достоинство которой заключается в «ярко обрисованных положениях и характерах действующих лиц» (С. 108).

Однако далеко не все российские журналы и газеты, откликнувшиеся на выступление в печати «г-на Краснорогского», были доброжелательно настроены по отношению к повести «Упырь».

Негативной была оценка произведения в журнале «Библиотека для чтения» (1841. Т. 48). Странные происшествия и фантастические персонажи «Упыря» были восприняты как противоречащее здравому смыслу нагромождение нелепостей: «Читатель попадает в лабиринт самых бессвязных и непонятных происшествий, сравнимых с «Удольфскими тайнами» и господином «Ратибором Холмоградским» Вельтмана» (С. 7).

Ироническое освещение получает сюжетная канва повести в журнале «Сын Отечества» (1841. № 38-40. С. 437-454). Фантастические события получают статус «чепухи» и «кутерьмы», а единственным «логическим» объяснением написанного автор статьи предлагает считать опий, который и является первопричиной происходящего в повести и, кстати, ее появления на свет.

Возникновению «пародийно-игровой» тенденции восприятия «Упыря» способствовала статья в газете «Северная пчела» (1841. № 222), которая квалифицировала повесть как «запоздалую пародию на пресловутые творения г-жи Радклиф и Дюкре-Дюмениля» (С. 887). Эти мнения находили свое обоснование в некоторых сюжетных эпизодах произведения, имеющих характер игры с литературной традицией: «Разговор этот напомнил Руневскому несколько сказок о старинных замках, обитаемых привидениями» (344, Т. 2; 19); «Вот, - подумал он, - картина, которая по всем законам фантастического мира должна оживиться и повесть меня в какое-нибудь подземелье, чтобы показать мне неотпетые свои кости!» (344, Т. 2; 22).

Таким образом, можно говорить, что при оценке первого печатного произведения А.К. Толстого современная ему критика старательно избегает содержательного анализа произведения на идейно-тематическом уровне. Все наблюдения и замечания относятся к поэтике, к художественной форме, к сюжетной организации, - то есть к тем признакам, на основе которых рядовой читатель делает выводы о занимательности книги.

В.Г. Белинский не обошел свои вниманием и «Амену», опубликованную в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (Сост. В.А. Соллогуб) в 1846 году, подчеркнув отсутствие оригинальности и аллегорическую надуманность сюжета: «довольно скучна статья «Амена» -нечто вроде неудачного раздражения мысли, взятой в плен из сочинений Шатобриана» (25, Т. 9; 387).

После этих кратких откликов наступает довольно большой перерыв; выход в свет русского перевода «Семьи вурдалака» в 1884 году (Русский вестник. № 1.С. 5-31.) не вызвал повышенного интереса со стороны русской критики. Фантастическая проза А.К. Толстого не осознается как художественная система и поэтому не становится предметом для изучения.

Тем не менее, ряд исследователей при анализе других произведений А.К. Толстого называет мистическую устремленность одним из характерных признаков его поэзии, прозы и драматургии.

Признак этот получает негативную оценку в «Истории новейшей русской литературы» (1891) A.M. Скабичевского. Критик-шестидесятник в понятие мистицизма вкладывает отрицательный смысл, связанный в его понимании с творческой и философской несамостоятельностью А.К. Толстого: «Убеждения его поражают вас узостью формального пиэтизма, давящего вас как низенький потолок над головой. В мистицизме этом вы видите полное отсутствие самостоятельной мысли. Это не тот мистицизм, который создает образы, хотя и дико-фантастические, но не лишенные своеобразной прелести, а тот, который ради подобострастной верности традициям, лишает иные образы присущей им поэтичности, если поэтичность эта как-то не согласуется с буквой догмата» (308; 499).

Сразу стоит отметить, что похожая мысль найдет свое отражение в более поздней работе Н. Денисюка «Граф А.К. Толстой. Его время, жизнь и сочинения» (1907).4

По другой точке зрения, мистическая устремленность к непознаваемому и абсолютному является подлинной основой вдохновения. С этих позиций воспринято и осмыслено поэтическое творчество А.К. Толстого в работах B.C. Соловьева («Поэзия графа Толстого», 1895) и П.П. Перцова («Философские течения в русской поэзии», 1896). По мнению исследователей, художник является «связующим звеном между миром вечных идей и первообразов и миром вещественных явлений. Художественное творчество, в котором упраздняется противоречие между идеальным и чувственным, между духом и вещью есть земное подобие творчества божественного» B.C. Соловьев (324; 246).

Это утверждение вполне согласуется с представлением самого А.К. Толстого о сущности поэтического призвания. Его стихотворение 1856 года является своеобразным эстетическим манифестом:

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!

Вечно носились они над землею, незримые оку. много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,

Много чудесных в нем есть сочетаний и слова и света,

Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть, и слышать,

Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово,

Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный5 (344, Т. 1 ; 121).

Дальнейшее развитие мысли о мировоззренческом идеализме и литературном романтизме А.К. Толстого получают в работах Ф. де ла Барта (106), Н. Кнорринга (156), Н. Котляревского. В статье последнего, «Историческое значение поэзии графа А.К. Толстого» (1902), подчеркнута важная проблема, имеющая отношение ко всему творчеству Толстого и до сих пор не потерявшая актуальности: «Имя поэта до сих пор остается незанесенным в историю нашей жизни»6 (173; 185). Решение этой проблемы русский критик видит в том, чтобы осмыслить поэзию А.К. Толстого как «целое, как поэтическое воплощение оригинального миросозерцания, этического и эстетического, .вдвинуть ее в историческую рамку, то есть оценить ее как живую силу, действовавшую в определенный, весьма важный момент нашей общественной жизни» (173; 186).

Лишь в 1899 году русская критика вновь обращается к анализу повести «Упырь». Произведение переиздается (примечательно, что А.К. Толстой ни разу не перепечатывал его и даже не включил в список для полного собрания сочинений). Интерес к фантастической повести в какой-то степени был подготовлен утверждением в общественном сознании философских и литературных идеалов символизма. Делается первая попытка оценить произведение с точки зрения использования фантастического в его тесной связи с проблематикой.

B.C. Соловьев в своем предисловии к «Упырю» обозначает очень важную для понимания произведения мысль о нравственном детерминизме как основе проблематики повести: «.общий смысл ее - нравственная наследственность, устойчивость и повторяемость типов и деяний, искупление предков потомками» (325; 612-613).

Также русский философ на примере «Упыря» иллюстрирует свое понимание истинно-фантастического: «Хотя она насыщена фантастическим элементом, он везде растворен житейской реальностью и нигде не выступает в обнаженном виде. Во всей повести нет ни одной подробности, которая сама по себе имела бы характер чудесного и не допускала бы естественного объяснения. Весь рассказ - необыкновенно сложный узор на канве обыкновенной реальности» (325; 610-611).

Восприятие B.C. Соловьевым повести «Упырь» восходит к работе немецкого романтика Жан-Поля «Приготовительная школа эстетики», в которой описаны способы изображения чудесного в литературе: «Пусть чудо не летает как птица дня, но пусть не летает и как птица ночи - оно п летает как вечерняя бабочка» (280; 76) .

Параллельность существования ирреального и рационально объяснимого в этом произведении будет подчеркиваться и в более поздних критических и литературоведческих работах.8

Мысль о немецких «корнях» фантастики А.К. Толстого звучит в работе Д. Д. Языкова «Граф А.К. Толстой» (1901). Автор отмечает, что фантастический метод Гофмана в повести «Упырь» «искусно применен к русской обстановке» (389; 19), что было характерно для произведений A.A. Перовского (Антония Погорельского). Кроме того, Д.Д. Языковым показан биографический подтекст первого прозаического опыта А.К. Толстого: «. чуялось влияние живых впечатлений, вынесенных автором из поездки по Италии» (389; 19).

Тесная связь первого прозаического опыта А.К. Толстого с традициями немецкого романтизма подчеркнута и в статье А. Левенстима «Граф А.К. Толстой, его жизнь и произведения» (1906). Влияние Гофмана на фантастическое произведение русского писателя, по мнению автора статьи, смыкается с влиянием А. Перовского (Погорельского) - дяди и воспитателя А.К. Толстого, одного из «пионеров» русской фантастической повести.

Лишь в 1907 году фантастические произведения писателя входят в состав полного собрания его сочинений. Предшествующие четырехтомные издания (СПб., 1882; СПб., 1898) обходили молчанием эту сторону творчества А.К. Толстого, а их составитель (Д. Цертелев), объясняя это, ссылался на мнение самого писателя: «.сюда не вошли юношеские его произведения., но можно сказать с уверенностью, что настоящее собрание заключает в себе все то, чему сам автор придавал серьезное значение» (338, Т. 1; 4).

Собрание сочинений, осуществленное издательством А.Ф. Маркса (СПб., 1907-1908), включило в раздел «беллетристика», наряду с романом «Князь Серебряный», менее известные произведения писателя - «Два дня в Киргизской степи» и «Артемий Семенович Бервенковский», а также фантастические повести «Упырь», «Семья вурдалака» и «Амена». Тем не менее, отношение к ним по-прежнему можно назвать снисходительно-пренебрежительным: «Длинный промежуток времени отделяет первое, мимолетное появление Толстого в печати от действительного начала его литературной карьеры.» (341, Т. 1; 10). По мнению составителя и автора вступительной статьи, С.А. Венгерова, фантастика не имеет серьезного значения для общей картины творчества А.К. Толстого, поскольку ее появление вызвано не внутренней потребностью, а чужими влияниями: «Это фантастика в стиле Гофмана и дяди - воспитателя Толстого, Перовского-Погорельского» (341, Т. 1; 10).

Однако, наряду с признанием литературной «вторичности» повестей А.К. Толстого, в русской критике получает распространение следующая мысль: фантастика ранней прозы органически соответствует натуре писателя и обращение к этому жанру для А.К. Толстого неслучайно и не обуславливается лишь чужими влияниями.

Этой точки зрения придерживается Ф.Д. Батюшков («А.К. Толстой» 1909): «. в А.К. Толстом вера в чудесное является ранним органическим свойством его натуры. Элемент фантастического так искусно сплетен с обыденными, вполне реальными сценами, что все время чтения чувствуешь себя в каком-то промежуточном состоянии между сном и бодрствованием» (21; 412). Последняя фраза является, скорее всего, осознанной реминисценцией из текста повести «Упырь»: «. все виденное им - один из тех снов, которым на русском языке нет, кажется, приличного слова, но которые французы называют cauchemar. Отличительная их черта - ясность и совершенное сходство с действительностью» (344; 24).

В 1912 году во Франции выходит в свет фундаментальная монография, посвященная жизни и творческой деятельности А.К. Толстого. Ее автор - французский исследователь А. Лирондель. И хотя анализу фантастической прозы А.К. Толстого не посвящено отдельной главы, тем не менее, при разговоре о раннем периоде биографии писателя, Лирондель обращается к повести «Упырь», рассказам «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет», а также отрывку «Амена».

В работе подробно исследован биографический «подтекст» ранних произведений А.К. Толстого (впечатления от поездок в Италию), психологические предпосылки обращения к жанру (мечтательность, сильно развитое воображение), связь сюжетных ситуаций с западноевропейской традицией (тема вампиризма, традиции готического романа).

Несмотря на неоспоримые достоинства работы, приходится констатировать, что русская романтическая повесть в меньшей степени интересовала исследователя, и фантастическая проза А.К. Толстого в его освещении выглядит игрой молодого воображения, обращенного исключительно к романтической традиции, уходящей в прошлое: «Они (рассказы - А.Ф.) скорее, отражали прошлое, нежели говорили о будущем» (394; 42). Основной акцент сделан на формальной изощренности ранних опытов А.К. Толстого, имеющих, по мнению Лиронделя, подражательный, «стилизаторский» характер: «Безусловно, автор не внес никаких нововведений в пружины и атрибуты, он послушно следовал тому, что шутливо называют законами фантастического мира» (394; 39).

В этой же работе французским ученым впервые опубликована «Встреча через триста лет». Через год, в переводе А.Е. Грузинского, она станет доступной и русским читателям.

Таким образом, только после 1913 года у русских критиков и литературоведов появляется возможность говорить о фантастической прозе А.К. Толстого как о целостной художественной системе, обладающей своими законами и своей внутренней логикой.

Мысль о том, что ранние прозаические произведения А.К. Толстого являются своеобразной квинтэссенцией его творчества, высказывается в работе Н. Кнорринга «Миросозерцание А.К. Толстого» (1914). Исследователь использует раннюю фантастическую прозу писателя в качестве иллюстрации одной из характеристических особенностей его литературного дарования: «Любовь Толстого к призракам проходит через большинство его произведений. В юношеских произведениях. мы видим, в сущности, один и тот же сюжет - таинственное сношение с загробным миром, причем оно везде носит следы реальности, что придает этим произведениям характер истинно-фантастический» (156; 148).9

Подводя итог осмыслению ранних произведений А.К. Толстого в русской критике и литературоведении дореволюционного периода, необходимо отметить высказанную уже тогда важную и плодотворную мысль о том, что фантастические рассказы А.К. Толстого - органическая часть его творчества, связанная с особенностями его миросозерцания, поэтому обращение писателя к фантастике в юности может быть обусловлено не только внешними, но и внутренними причинами -закономерностями развития его художественного сознания.

Идеологический подход к произведениям искусства не мог не сказаться на весьма немногочисленных работах советских литературоведов, в которых содержится упоминание о ранней фантастической прозе А.К. Толстого

Разделение романтизма на «революционный» и «реакционный» приводит к тому, что фантастика в течение значительного промежутка времени воспринимается как следствие непозволительного художественного идеализма - средство ухода от действительности в поисках лучшего мира. Поэтому при обращении к произведениям русской классической литературы, содержащим подобный «элемент», исследователи вполне закономерно сталкивались с различными проблемами. Один из возможных выходов - оправдать «первородный грех» фантастики, либо показав ее незначительность и второстепенность, либо приспособив ее в качестве средства для достижения писателем сатирико-разоблачительных целей.

Одной из первых работ, целиком посвященных начальному этапу творческой деятельности А.К. Толстого, является статья П.К. Амирова «Романтические рассказы А.К. Толстого» (1959). «Проблему» фантастического исследователь решает, отказываясь признать за странными событиями повести статус необъяснимых. Так называемая «сумеречная» (Жан-Поль) фантастика произведения дает читателю возможность логического объяснения происходящего. П.К. Амиров использует эту возможность, чтобы доказать: «. фантастика . развенчана самим писателем, который на протяжении всего рассказа от фантастических видений опускает нас на реальную почву. реальное переплетается с фантастическим, но писатель все время подчеркивает, что фантастическое это только кажущееся, несуществующее и легко объяснимо» (10; 12).

В «Семье вурдалака» фантастика, не дающая возможности реального объяснения событий, П.К. Амировым сводится к своеобразному этнографическому фону, канве, «на которой показаны быт, обычаи сербов и, соответственно, их непримиримая ненависть к турецким поработителям» (Ю; 15).

Пожалуй, основная ценность работы П.К. Амирова - в заключении о необходимости дальнейшего исследования раннего творчества писателя: «И все же основные стороны мировоззрения, характерные особенности метода, стиля писателя нашли свое отражение и в прозе Толстого, которую нельзя игнорировать при изучении всего творчества писателя и определении его места в истории русской литературы» (10; 16).

Следование «прозаической традиции консервативного романтизма» отмечено при анализе повести «Упырь» в «Истории русской литературы XIX века» (1962). Г.Н. Поспелов основной акцент делает на сатирическую направленность фантастики в повести «Упырь». Эта особенность, по мнению ученого, восходит к некоторым произведениям В.Ф. Одоевского, где фантастическое играет вспомогательную роль при достижении автором разоблачительных целей.

С этой точки зрения, А.К. Толстой демонстрирует в своем первом прозаическом произведении четкий классовый подход к изображению героев инфернального происхождения: «Представителей чиновно-дворянской среды - генеральшу Сугробину и статского советника Теляева -он изобразил упырями и для мотивировки такого изображения разработал средневекового типа легенду.» (262; 600).

Эта же мысль доводится до своего логического завершения в книге Г.И. Стафеева «А.К. Толстой» (библиографический указатель, 1969), где социально-обличительная направленность произведения осмысливается как главная цель обращения к фантастическому жанру: «Основное внимание автор уделил показу кошмара жизни дворянского общества, разоблачению кровожадных помыслов его представителей. Именно в этом состоит пафос и социальное значение повести. В сочувствии, с которым автор показывает жертвы вампиризма, проявляется демократизм его взглядов, критика душной атмосферы дворянского общества» (332; 32).

Несмотря на идеологическую односторонность литературоведческих работ этого периода, стоит отметить, что именно во второй половине XX века (60-е гг.) начинается новый этап освоения творческого наследия А.К. Толстого. В этой связи нельзя не упомянуть имя одного из наиболее серьезных исследователей творчества писателя - И.Г Ямпольского, трудами которого в 1964 году (переиздание - 1969) выпускается четырехтомное собрание сочинений писателя.

В примечаниях к ранним повестям А.К. Толстого исследователь подчеркивает их тесную связь с западноевропейской и русской романтической традицией, устанавливая генезис некоторых традиционных тем и мотивов (вампиризм, родовое проклятие, оживающий портрет и т.д.)

Также И.Г. Ямпольским отмечено игровое начало как одна из основных особенностей ранней прозы А.К. Толстого: «. переплетение реального и фантастического, житейского и сказочного, действительности и сна, игра этими двумя планами.» (344, Т. 1; 37-38).

Определение истоков фантастической образности в произведениях А.К. Толстого, их биографический подтекст, своеобразие использования фантастического - решение этих задач является безусловной заслугой советского ученого. Однако по-прежнему фантастическая проза А.К. Толстого оцениваются как «постромантическое» явление, игра с традицией, способ самоутверждения молодого литератора, вне связи с современными ему тенденциями в русской литературе.

Взлет интереса к сверхъестественному в литературе (70-е - 90-е гг. XX в.) приводит к тому, что в поле зрения исследователей попадает фантастическая проза А.К. Толстого, которая начинает оцениваться по законам романтического мировосприятия и соотноситься с историко-литературным контекстом.

Повесть «Упырь» обретает свое место среди русских фантастических повестей в диссертации И.В. Семибратовой «Типология фантастики в русской прозе 30-х - 40-х гг. XIX века» (1973). Исследователь рассматривает «Упырь» в качестве иллюстрации фантастики как «психологической фикции». Этому типу фантастического, по мнению исследователя, соответствуют также «Пиковая дама» и «Гробовщик» A.C. Пушкина, «Портрет» Н.В. Гоголя, «Сильфида» В.Ф. Одоевского, «Черная женщина» Н.И. Греча и т.д.

Не вдаваясь в обсуждение проблемы адекватности подобного объединения под знаком «состояние героя - мотивировка фантастики», хочется отметить, что И.В. Семибратова основной акцент при анализе повести А.К. Толстого делает на психологической обусловленности сверхъестественного состоянием или мировоззрением героев произведения. Тем самым основной проблемный «узел» повести «Упырь» - старинная баллада - лишается своего каузального значения и рассматривается с позиций рационального объяснения.

Вполне закономерно, что сам исследователь чувствует в данном случае недостаточность и узость подобного подхода: «И хотя фантастическое в рассказе вполне объяснимо, оно столь тесно и тонко переплетено с реальным, что рациональное объяснение не навязывается читателю прямо и грубо, а вытекает из самой ткани повествования, давая понять, что фантастика как некая психологическая фикция присуща самой жизни» (302; 111). Другие фантастические произведения А.К. Толстого в поле зрения И.В. Семибратовой не попадают.

Через призму популярной в романтической литературе темы рассматриваются повесть «Упырь» и рассказ «Семья вурдалака» в работе Н.В. Измайлова «Тема вампиризма в литературе первых десятилетий XIX века» (1976). Значимость этой работы (для настоящего исследования) - в освещении определенных традиций, трансформированных в первых прозаических произведениях А.К. Толстого, что позволяет рассматривать их как закономерное звено в цепи мирового литературного процесса, хотя данный контекст и ограничен тематически. Имена Джона Полидори («Вампир»), Д.Г. Байрона («Гяур»), Ш. Нодье («Смарра»), П. Мериме («Гюзла»), поставленные рядом с А.К. Толстым,позволяют говорить, прежде всего, о западноевропейских «корнях» фантастической темы вампиризма, нашедшей отражение в его первых литературных опытах.

Как органичное явление русской литературы начала 1840-х гг. рассматривается повесть «Упырь» в диссертации Т.А. Чебанюк «Фантастическая повесть в историко-литературном процессе 20-х - начала 40-х гг. XIX века» (1979). В одной из глав работы на примере произведения

A.K. Толстого исследуется поэтика таинственного в русской фантастической прозе: «. на фоне бытового действия в сюжете странное служило своеобразным толчком сюжетного взрыва фантастического события, показывая его скрытое развитие» (361; 125).

Также подчеркивается «возможность двойной мотивировки каждого этапа в сюжетном движении фантастического события»(361; 126-127) и центральное (в сюжетном и в идейном плане) положение баллады о родовом проклятии, поскольку события прошлого «способствуют решению важной для автора мысли о нравственной ответственности человека перед будущим поколением, идеи «нравственной кармы» (361; 127). Отмечая обоснованность подобного подхода к анализу произведения А.К. Толстого, остается сожалеть, что подробное рассмотрение «Семьи вурдалака», «Встречи через триста лет» и «Амены», по-видимому, не входило в круг задач Т. А. Чебанюк.10

К мысли о нравственной мотивировке фантастического в повести «Упырь» обращается A.C. Курилов в примечаниях к «Князю Серебряному» (1985). Основной акцент при оценке первой повести А.К. Толстого ученый делает именно на содержательной значимости фантастических образов, раскрывая их соотнесенность с темой «ответственности каждого человека за свои поступки». С этой точки зрения все происходящее в повести призвано напомнить о том, что «ни одно преступление против совести и нравственности, ни одно злодеяние не остается безнаказанным, что карающая рука возмездия всегда и неизбежно настигает либо самого преступника, либо его потомков, которым рано или поздно приходится расплачиваться за преступления предков.» (177; 324).

Также A.C. Куриловым подчеркнута органическая связь ранней фантастики («Упыря» и «Амены») А.К. Толстого не только с мировоззренческой позицией и духовно-нравственным обликом писателя, но и с его более поздним творчеством, главная тема которого — «тема извечного торжества нравственного начала жизни, добра, чистоты, красоты, порядочности, честности, одним словом - торжества справедливости» (177; 324). Хочется отметить, что эта плодотворная мысль в отношении к фантастическим произведениям А.К. Толстого заслуживает более подробного рассмотрения.

Наиболее обширными исследованиями, посвященными целиком прозе А.К. Толстого, внутреннему ее развитию и контексту, на сегодняшний день являются работы ижевского ученого С.Ф. Васильева (См. библ.№ 43-49), на одной из которых — «Проза А.К. Толстого: Направление эволюции и контекст» (1989) необходимо остановиться подробнее.

В работе рассматриваются прозаические произведения писателя от «Упыря» до «Князя Серебряного». Раннее творчество исследуется с точки зрения особенностей поэтики фантастических рассказов: прослеживается переосмысление и трансформация сюжетных схем, образов и мотивов, «навеянных» мировой литературной традицией. Стоит отметить, что большее внимание уделяется теоретико-литературному, чем историко-литературному аспекту объекта исследования, что обуславливает несколько формализованный подход к фантастике ранних рассказов А.К. Толстого -она представляется скорее как игра с формой, не имеющая серьезной нравственной обусловленности.

В работе детально исследована «предыстория» — готическое миросозерцание и его основные признаки, влияние его на становление и развитие «черных» вариантов романтической литературы, причины проникновения готической традиции в Россию, особенности русской фантастической повести.

В главе, посвященной анализу фантастического в «Упыре», выбран следующий подход к проблеме соотношения реального и сверхъестественного в повести: «А.К. Толстой объективирует посредством сюжетных столкновений не столько точки зрения героев, а разные типы фантастики, стоящие за ними» (46; 15). Другими словами, позиция Владимира, отказывающая ирреальному миру в существовании, представляет собой объективацию «дневной» фантастики, развенчания мнимых чудес; позиция Рыбаренко, признающая реальность призраков -«ночной» тип фантастики, нагромождение чудес; «пограничная» позиция Руневского - «сумеречная» или завуалированная фантастика. Таким образом, главная особенность фантастического в «Упыре» - его «объективированность» («внешность», по терминологии Белинского): оно является для Толстого не точкой зрения на мир, а предметом «разглядывания», литературным фактом.

При анализе концовки произведения С.Ф. Васильев почеркивает, что сознательный отказ главного героя от окончательного разоблачения тайны носит оттенок нравственного отстранения от романтической «игры» с потусторонним. Этот вывод будет положен в основу общей картины эволюции творческого метода писателя.

Глава, посвященная рассмотрению «Семьи вурдалака» и «Встречи через триста лет», построена на параллельном анализе двух «французских рассказов». В ней отмечена субъективная организация обоих произведений (форма «рассказа в рассказе»), которая ведет к возможной вариативности отношения к достоверности сверхъестественных событий (хотя рассказчик и декларирует свою правдивость). В снижении удельного веса игрового элемента и принципов «сумеречной» фантастики исследователь видит главную отличительную особенность «Семьи вурдалака» и «Встречи через триста лет» по сравнению с «Упырем».

Далее, сопоставляя эти произведения с точки зрения их проблематики, ученый приходит к несколько парадоксальному выводу: «.таким образом, нравственная проблематика, неотчетливая в «Упыре», в рассказах еще более редуцируется» (46; 29). Этот вывод противоречит не только содержанию произведений, но и общей картине эволюции творческого метода А.К. Толстого, предложенной самим ученым. По его мнению, в раннем творчестве писателя «. сначала обыгрывается литературная вторичность романтической фантастики, тем самым отчасти нейтрализуется ее разрушительный идейный смысл. Намечается и усиливается тяготение к устойчивой нравственной позиции, противостоящей инфернальному, основанной на принципах и нормах, обладающих универсальным и вечным значением. В «Амене» эта тенденция смыкается с историческим повествованием и намечаются контуры нового художественного синтеза» (46; 48).

Таким образом, романтическая фантастика, являющаяся объектом игры в «Упыре», «Семье вурдалака», «Встрече через триста лет» и «Амене», оказывается противопоставленной нравственной проблематике этих произведений.

Итак, основной акцент исследователем сделан на традициях готической прозы, переосмысленных А.К. Толстым - тенденции развития отечественной повести 40-х гг. XIX века оставлены без внимания. Фантастическое в ранней прозе писателя понимается С.Ф. Васильевым как «пережиток» готического миросозерцания, основа которого - признание ничтожности человека перед лицом враждебных и темных сил. Обращение к нему Толстого объясняется «игрой с потусторонним», сознательное и поэтому формальное следование западноевропейским образцам. Поэтому и анализ поэтики «подавляет» изучение проблематики - то есть, в сущности, доказываются мысли, высказанные еще В.Г. Белинским и получившие развитие в отечественной критике XIX века.

Подводя итог, стоит отметить, что до сих пор ждут своего разрешения (или уточнения) вопросы о предпосылках и причинах обращения А.К. Толстого к фантастике, о внутренних закономерностях, определяющих развитие основных тем и мотивов его ранней прозы, а также о тенденциях в отечественной литературе 40-х гг. XIX века, соотносимых с фантастическими повестями Толстого.

Решение этих вопросов невозможно без историко-литературного рассмотрения понятия «фантастическое», его места в эстетике и художественной практике отечественного романтизма. Именно фантастика определяет жанровое своеобразие ранней прозы А.К. Толстого и критерии ее сопоставления с традициями романтизма в современной ей литературе.

ПРЕДМЕТ исследования Фантастическое, его роль и функции в ранней прозе А.К. Толстого и романтических произведениях 40-х гг. XIX века.

ОБЪЕКТ исследования Фантастические произведения А.К. Толстого («Упырь». «Семья вурдалака», «Встреча через триста лет», «Амена»); русская фантастическая повесть 40-х гг. XIX века.

ЦЕЛЬ исследования Показать обусловленность ранней фантастической прозы А.К. Толстого его духовной биографией и процессом развития русского романтизма в 40-х гг. XIX века. Для достижения этой цели необходимо решение следующих задач.

ЗАДА ЧИ исследования

1. Установить понятийные границы термина «романтическая фантастика», обозначить место фантастического в эстетике романтиков, определить задачи и функции, выполнению которых подчинено использование фантастического, упорядочить элементы поэтики, имеющие отношение к фантастическому.

2. Выяснить предпосылки и причины обращения А.К. Толстого к жанру фантастической повести, рассмотреть «Упырь», «Семью вурдалака», «Встречу через триста лет» и «Амену» с точки зрения их проблематики и поэтики, выявить роль романтической фантастики в этих произведениях, определить направление эволюции творческого метода А.К. Толстого в 40-х гг. XIX века.

3. Показать развитие жанра фантастической повести в 40-х гг. XIX века, сформулировать его основные особенности и сопоставить их с ранней прозой А.К. Толстого на основании использования фантастического.

СТРУКТУРА исследования

Для решения основных задач настоящей работы необходимо было выработать принципы рассмотрения художественного материала, являющегося объектом исследования. Главное, что делает возможным сопоставление и сближение ранних произведений А.К. Толстого с отечественной литературой того времени - фантастика. Именно она определяет своеобразие художественного решения социальных, психологических и нравственно-философских проблем во многих романтических произведениях.

Но фантастика вообще как способ отражения действительности в искусстве не является «эксклюзивным» качеством какого-то конкретного литературного направления. Следовательно, требуется разграничение фантастики собственно романтической, то есть непосредственно отражающей особенности романтического мировосприятия, и фантастики, использование которой может служить различным художественным целям в различных литературных направлениях.

Наличие романтической фантастики как в «Упыре», «Семье вурдалака», «Встрече через триста лет», «Амене», так и в произведениях 40-х гг. XIX века можно считать необходимым и достаточным признаком историко-литературной обусловленности ранней прозы А.К. Толстого

В связи с этим, композиция исследования подчинена следующей логике. Сначала рассматривается понятие «фантастическое», его осмысление представителями отечественного и западноевропейского романтизма, на основе которого делаются выводы об отличительных признаках романтической фантастики, после чего говорится об эстетических задачах, решению которых было подчинено введение фантастического, а также об элементах поэтики, ставших традиционными для романтической фантастической литературы (первая глава исследования).

Все это служит своеобразным «инструментом» познания идейно-художественного своеобразия ранней прозы А.К. Толстого, помогает изучению его произведений с точки зрения использования различных форм фантастического, выяснению внутренней логике развития фантастического жанра на первом этапе творчества писателя. При этом учитываются личностные, биографические предпосылки обращения Толстого к нравственно-философским проблемам, получающим фантастическое решение в его повестях (вторая глава исследования).

Далее доказывается, что это обращение связано не только с личными мотивами, а имеет также историко-литературную причинность и обусловленность, о которой позволяет говорить наличие определенных

24 тенденций в отечественной литературе 40-х гг. XIX века. В этот период не только сохраняется общественно-научный интерес к проблемам сверхъестественного, но и получает новое развитие художественное использование фантастического, в том числе и романтической фантастики, которая является главным критерием рассмотрения ранних произведений А.К. Толстого в контексте романтических традиций в отечественной прозе того времени (третья глава исследования).

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Федоров, Алексей Владимирович

Заключение

Изучение места фантастического в романтизме, а также ранней фантастической прозы А.К. Толстого в контексте романтических традиций в русской повести 1840-х гг., приводит к следующим результатам.

1. Непосредственно термин «фантастическое» в романтической эстетике используется достаточно редко и не обладает каким-либо точным смыслом, поскольку может обозначать различные вещи - от прозрения до заблуждения. В связи с этим представляется не совсем обоснованным его использование в качестве основного обозначения романтической фантастики.

Гораздо больше ей соответствует «чудесное», принимаемое большинством романтиков как духовная закономерность и взаимосвязь. В основе представлений о чудесном лежит уверенность в том, что реальность не ограничивается материальностью, и поэтому естественные законы не нарушаются, а исполняются при помощи чуда. В эстетическом плане эта вера, как правило, смыкается с представлением о нравственной детерминированности происходящих неординарных событий, хотя и сохраняется дистанция между их восприятием и разумным объяснением.

В связи с этим, именно «чудесное» можно считать (за некоторыми исключениями) необходимым и достаточным признаком романтической фантастики как универсального способа постижения действительности в искусстве за счет преображения ее внешних форм при помощи образов и ситуаций, не имеющих аналогов в материальном мире и наделенных символическим значением, которое открывает в реальности духовную закономерность и взаимосвязь.

Таким образом, вряд ли стоит говорить о романтической фантастике как о способе пересоздания мира по законам воображения, потому что эти законы определялись не только и не столько произволом фантазии, сколько верой в высшую разумность мироздания. Вера в данном случае обладает эстетической, художественной значимостью и предполагает искренность духовного переживания, легшего в основу произведения.

Это отнюдь не означает, что романтизм ограничен в использовании фантастического лишь чудесным. Просто говорить об остальных понятиях как о категориях, определяющих своеобразие романтического взгляда на фантастику, вряд ли обоснованно.

Лишь собственно романтическая фантастика («чудесное») обладает необходимой значимостью для решения эстетических задач, так как является категорией содержательной. Главными из этих задач являются: воссоздание народного мировосприятия; познание действительности, понимаемой как гармоническая взаимосвязь и взаимозависимость материального и духовного; познание человека.

Также важное место в романтической поэтике занимает собственно фантастическое (вымышленное, нереальное, условное), выполняющее в произведениях различные функции. О задачах в данном случае говорить не приходится, поскольку это использование носит «прикладной» характер, напрямую не связанный с первоначальным содержанием того или иного фантастического образа. Эти функции традиционно обозначаются как сатирическая, аллегорическая, утопическая и развлекательная.

Эти функциональные разновидности фантастического не связаны с каким-либо конкретным литературным направлением, так как наиболее универсальны с «утилитарной» точки зрения. Однако именно в эпоху романтизма использование только этих форм фантастического часто вызывало жесткую критику, оцениваясь как рационалистическое моделирование и упрощение действительности.

2. Ранняя фантастическая проза А.К. Толстого представляет яркий пример того, что романтическая фантастика продолжает и в 1840-х гг. оставаться одним из важнейших средств познания действительности. Чудесное исполнение духовных законов бытия является главной причиной проникновения в сюжет фантастических персонажей.

Эти законы, получающие в произведениях писателя философское осмысление, тесно связаны с нравственными проблемами, главную из которых можно обозначить словом «ответственность». Необходимость обдуманного отношения к своим словам и поступкам с точки зрения их неизбежных последствий; закономерность возмездия за преступление против совести, которое является оскорблением Божественного в человеке, приводит писателя к мысли о непреходящей значимости «категорического императива»: «добро и зло, совершаемые человеком, совершаются им в конечном итоге по отношению к самому себе».

В углублении и развитии решения «сквозных» проблем ранней прозы писателя прослеживается определенная тенденция - нравственно-этическая позиция справедливости как необходимости воздаяния за осознанное или неосознанное грехопадение постепенно приобретает все более отчетливый религиозный оттенок, что ведет к ее «смягчению» за счет понятия милости, дающей возможность избежания преступления (свобода выбора) или искупления вины. Элементы фатализма уступают место религиозно-нравственному детерминизму: «Трагизм заключается не в борьбе с слепою, бессмысленною силой, не в судьбе, неизвестно как и за что овладевающей человеком, а в неизбежных, необходимых последствиях его собственных свободных действий» (И. Павлов. 239* 620).

Романтическое чудесное являлось как бы предчувствием нематериальной сущности мироздания, эстетическим поиском веры в глубокую нравственную значимость всего происходящего во внешнем и во внутреннем мире. Исчезновение этой потребности, связанное с рационалистическим подходом к анализу жизненных явлений, закономерно приводило к тому, что фантастическое лишалось собственного значения и начинало выполнять сугубо служебные функции, сатирического, аллегорического, развлекательного характера.

Изменения, постепенно назревшие в творчестве А.К. Толстого, отнюдь не связаны с утратой веры в духовные основы жизни, а скорее, с обретением глубоко религиозного представления о мире. Романтическое Чудесное как бы возвращается к своему мировоззренческому источнику - христианскому чуду, которое не имеет собственно эстетической направленности. Поэтому для постороннего наблюдателя оно превращается в сухую аллегорию, лишающую художественный образ ценности. Для верующего очевидно главное - то, что является предметом фантастического осмысления, потребность в котором исчезает, поскольку теряют актуальность его познавательные возможности.

Ранняя фантастическая проза А.К. Толстого стала для писателя важным этапом его внутреннего самоопределения. Необходимо подчеркнуть, что фантастическое в «Упыре», «Семье вурдалака», «Встрече через триста лет» и «Амене» имеет глубокое содержательное значение, то есть является романтическим чудесным, направленным на художественное постижение внутренних духовных закономерностей всего происходящего. Многочисленные предпосылки обращения молодого писателя к романтической фантастике показывают неформальность этого обращения, которое не объясняется лишь чужими влияниями, а связано с внутренними переживаниями нравственного характера. Переживания эти получают воплощение и развитие в художественных образах, имеющих отношение к фантастическому.

Динамика внутренних изменений в ранней прозе А.К. Толстого может быть обозначена как постепенное усиление религиозного элемента в содержании чудесного, которое становится способом христианского осмысления человеческой души. Поэтому романтическая фантастика естественно «перерастает» границы эстетического явления и перестает быть таковым для А.К. Толстого. Сокровенность этого превращения, возможно, и является главной причиной, объясняющей принципиальное замалчивание писателем своих первых литературных опытов. Скорее всего, он считал их делом сугубо личным и не придавал серьезного значения с художественной точки зрения.

Однако на первом этапе творчества не только оформилась мировоззренческая концепция А.К. Толстого, - он сложился именно как художник, до конца жизни не утративший обостренного внимания к нравственно-психологическим проблемам, трепетного отношения к Добру, Истине и Красоте как духовным основам мира, глубокой религиозности в осмыслении действительности. Раннее творчество Толстого органично подготовило и определило направление его эстетического развития, о чем говорит хотя бы последняя фраза из романа «Князь Серебряный», которую можно поставить эпиграфом к фантастической прозе писателя: «.Ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего»171 (344, Т. 2; 498).

Можно сказать, что романтическая фантастика открыла для А.К. Толстого путь к особому реализму, по выражению архиепископа Иоанна, «реализму не плоти, а духа» (137t 183).

Тем не менее, утвердившее мнение об «особом пути» писателя, «неуместности» его фантастики на фоне современной ему литературы, не совсем соответствует действительности. Обращение А.К. Толстого к жанру фантастической повести в 1840-х гг. не объясняется только «инерцией» традиции и личными, биографическими предпосылками.

Перифразируя мысль H.A. Котляревского, можно сказать, что фантастическая проза А.К. Толстого - «все-таки самое законное дитя своего времени» (173,* 187).

3. Внимательный взгляд на литературу «переходного десятилетия» показывает, что общественное сознание продолжают волновать вопросы, связанные с необъясненным, необъяснимым и сверхъестественным, а критика, пародии и массовая культура сигнализируют не о вырождении фантастики, а о ее распространенности на самых разных интеллектуальных и культурных уровнях.

Фантастическое не становится достоянием лишь «развлекательного» чтива, а представляет интерес и для высокообразованной части русского общества. Об этом позволяют говорить и новые переводы на русский язык лучших образцов зарубежной фантастической литературы, и" публикации ведущих отечественных журналов.

Многие произведения, созданные в 1840-х гг., показывают огромное разнообразие функционального использования фантастического, которое сохраняет свое значение как средство психологического воздействия на читателя, сатирического обличения человеческих и социальных пороков, нравственно-аллегорического поучения.

Однако самое главное то, что не теряет своих позиций и собственно романтическая фантастика, то есть чудесное. По-прежнему оно является важным инструментом познания духовной сущности мира, а фантастические образы помогают осмыслить и представить незыблемость законов, определяющих бытие мира и человека.

По сравнению со второй половиной 20-х - 30-ми гг. 19 века, фантастика в 1840-х гг. становится более «рефлексирующей», самоосознающей и самопознающей, а ее развитие достигает той черты, перейдя которую, чудесное потеряет непосредственную связь с романтизмом, или «вырождаясь» в атрибут развлекательного чтива, или превращаясь в рационалистическую аллегорию, или становясь условием научно-фантастического осмысления мира, или возвращаясь к своему нелитературному первоисточнику - религиозной вере.

Именно в этом направлении и развивается фантастика в творчестве А.К. Толстого, тесным образом смыкаясь с тенденциями в отечественной литературе своего времени, изучение которых позволяет говорить о контексте ранних повестей А.К. Толстого, долгое время остававшихся в историко-литературной «изоляции». Романтическая фантастика, к которой обратился А.К. Толстой в самом начале своего писательского пути, не только помогает ему художественно осмыслить насущные духовно-нравственные проблемы, но и «вводит» его в живую струю русской литературы 40-х гг. XIX века. Поэтому «выбор жанра» для молодого писателя вдвойне неслучаен: он имеет как внутреннюю (биографическую), так и внешнюю (историко-литературную) обусловленность.

Таким образом, знаменитый поэтический принцип «Дружно гребите во имя Прекрасного против течения» как бы приобретает новое «звучание», помогая представить не только своеобразие литературной судьбы

198

А.К. Толстого, но и высшую - субъективную и объективную -закономерность ее.

Хочется подчеркнуть необходимость историко-литературного осмысления всего творчества замечательного русского писателя, имя которого давно стало синонимом предельной честности, глубокой религиозности, высокого художественного мастерства и. - непонятости, непризнанности, несвоевременности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Федоров, Алексей Владимирович, 1997 год

1. Авсеенко В.Г. Граф А.К. Толстой. // Русский вестник. 1875. №11.

2. Автономова В.П. Художественное своеобразие фантастики в русском героическом эпосе. Саратов, 1981.

3. Айхенвальд Ю.И. Несколько слов о поэзии А.К. Толстого. // Вестник воспитания. 1901. №1.

4. Акимова H.H. Ф.В. Булгарин и Н.В. Гоголь. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. СПб., 1996.

5. Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М., 1995.

6. Александров A.B. Русский романтический рассказ. Киев, 1985.

7. Александровский Г.В. Некоторые черты жизни, личности и мировоззрения гр. А.К. Толстого. Киев, 1901.

8. Алексей Константинович Толстой, его жизнь и сочинения. / Сост. Покровский K.B. М., 1912.

9. Альтбеткова Р.И. Фантастические образы в русском романтизме 30-х гг. XIX века. // Из истории русского романтизма. Кемерово, 1971. Вып. 1.

10. Ю.Амиров П.К. Романтические рассказы А.К. Толстого. // Учен. зап. Азерб. гос. ун-та. Серия общ. наук. 1961. №6.

11. I.Ammoh Н. Художник-боец. // Журнал Мин. нар. проев. 1896. №1.

12. Андреев Д.Л. Роза Мира. И Андреев Д. Л. Собр. соч.: В 3 т. М., 1995. Т. 2.

13. З.Анненкова Е.И. Гоголь и литературно-общественное движение 30-х начала 40-х гг. XIX века. Л., 1988.

14. Анненский И. О формах фантастического у Гоголя. // Русская школа. 1890. № 10. Декабрь.

15. Анненский И. Книги отражений. М., 1979.

16. Антощук Л.К. Концепция и поэтика безумия в русской критике и литературе 20-х 30-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Томск, 1996.

17. Аскаров Т. Эстетическая природа условности. Фрунзе, 1966.

18. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1869.

19. Ахматова A.A. О Пушкине: статьи и заметки. Горький, 1984.

20. Банковская Н.П. Типология романтического мышления. Дис. на соиск. учен, степени д-ра филол. наук. Киев, 1991.

21. Батюшков Ф.Д. А.К. Толстой. // История русской литературы XIX века. М., 1909. Т. 3.

22. Батюшков Ф.Д. Французская диссертация о Толстом. // Журнал Мин. нар. проев. 1913. №9. Отд. 2.

23. Бахтин. М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965.

24. Бахтина В.А. Эстетическая функция сказочной фантастики. Саратов, 1972.

25. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1953-59.

26. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976.

27. Вельский Л. Основные мотивы поэзии гр. А.К. Толстого. // Русское обозрение. 1894. №3.

28. Берковский Н.Я. Романтизм. // Краткая литературная энциклопедия. М., 1971. Т. 6.

29. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. М., 1973.

30. Бестужев-Лада И. Сто лиц фантастики. // Библиотека современной фантастики. Т. 14. М., 1967.

31. Благой Д.Д. Литература и действительность. М., 1959.

32. Боброва М.Н. Романтизм в американской литературе XIX века. М., 1972.

33. Богаткина М.Г. Своеобразие детерминистических отношений в идейно-образной системе романтического произведения. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Казань, 1980.

34. Борисов Н. Речь, творящая жизнь. // Жизнь вечная. 1995. Февраль. № 2 (5).

35. Ботникова А.Б. Гофман и русская литература первой половины XIX века. Автореф. дис. на соиск. учен, степени д-ра филол. наук. М., 1978.

36. Браун Е.Г. Литературные источники типа Дон Жуана. // Пантеон литературы. 1899. №5.

37. Бриммер В. О истинном и ложном романтизме. // Сын Отечества. 1830. № 9.

38. Брио В.В. Творчество А. Погорельского. К истории русской романтической прозы. М., 1990.

39. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. М., 1984.

40. Булгарин Ф.В. Сочинения. М., 1990.

41. Бунин И.А. Собр. соч.: В 5 т. СПб., 1994. Т. 5.

42. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 1966.

43. Васильев С.Ф. "Амена" А.К.Толстого. Устинов, 1986.

44. Васильев С.Ф. О сюжете "Семьи вурдалака". Устинов, 1986.

45. Васильев С.Ф. Проза А.К. Толстого: направление эволюции. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Л., 1987.

46. Васильев С.Ф. Проза А.К. Толстого: Направление эволюции и контекст. Ижевск, 1989.

47. Васильев С.Ф. Поэтика реального и фантастического в русской романтической прозе. // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1990.

48. Васильев С.Ф. Позиция автора в фантастической прозе А.К. Толстого.// Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1990.

49. Васильев С.Ф. В сумраке бытия. // Фантастические повести (Н. Дурова, В.Ф. Одоевский, А.К. Толстой). Ижевск, 1991.

50. Венгеров С.А. А. Толстой (литературный портрет). // Толстой А.К. Поли. Собр. Соч. Т. 1. СПб, 1907.51 .Веселовский. А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения. СПб., 1904.

51. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. JI, 1940.

52. Виллардо. Краткое описание жизни графа П.А. Толстого. // Русский архив,. 1896. № 1.

53. Виролайнен М.Н. Драматургия А.К. Толстого. // История русской драмы второй половины XIX начала XX века. JI, 1987.

54. Волинсон И .Я. К вопросу об освещении романтизма в современном литературоведении. Харьков, 1970.

55. Волков И.Ф. Романтизм. // Творческий метод. М., 1960.

56. Вопросы романтизма. Казань, 1963-69. Вып. 1-5.5 8.Вопросы романтизма в советском литературоведении. Казань, 1970.

57. Вопросы романтизма и реализма в зарубежной литературе. Днепропетровск, 1969.

58. Вопросы романтического метода и стиля. Калинин, 1978.

59. Вопросы романтического миропонимания, метода, жанра и стиля. Калинин, 1986.

60. Вопросы теории и истории литературы. Н.Тагил, 1969.

61. Воркунова Н. Искусство романтической эпохи. // Искусство. 1970. №10.

62. Вяземский П.А. Записные книжки. М, 1963.

63. Гайденков Н.М. Кризис романтизма в русской литературе 40-х -50-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М, 1947.

64. Галахов А.Д. Обзор мистической литературы в царствование императора Александра I. // Журнал Мин. нар. проев. 1875. 4.182.

65. Галич А.И. Опыт науки изящного. СПб, 1825.

66. Гапоненко П.А. Лирика А.К. Толстого. М, 1976.

67. Гачев Т.Д. Развитие образного сознания в литературе. // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М, 1962.

68. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. М, 1968.

69. Георгиевский П.Е. Руководство к изучению российской словесности. СПб, 1836.

70. Гердер. И.Г. Избранные сочинения. М.; Л, 1959.

71. Гете И.В. Избранное. М., 1950.

72. Гете И.В. Фауст. М., 1982.

73. Гинзбург Л.И. О проблеме народности и личности в поэзии декабристов. // О русском реализме XIX века и вопросах народности литературы. М.-Л., 1960.

74. Глаголев. А.Г. Умозрительные и опытные основания словесности. СПб., 1831.

75. Глебов В.Д. Шекспир в восприятии А.К.Толстого. // Шекспир и мировая литература. Бишкек, 1993.

76. Гоголь Н.В. Повести. М., 1979.

77. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14 т. М., 1937-52.

78. Гоголь Н.В. Духовная проза. М., 1992.

79. Гоголь о литературе. М., 1952.

80. Горбунова Л.Г. Творчество В.К. Кюхельбекера. Проблемы фантастики и мифологии. Саратов, 1991.

81. Готорн Н. Новеллы. Л., 1965.

82. Готорн Н. Дом о семи фронтонах. Новеллы. Л., 1975.

83. Гофман Э.Т.А. Эликсиры сатаны. Л., 1984.

84. Гофман Э.Т.А. Новеллы. Л., 1990.

85. Гофман Э.Т. А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991.

86. Гофман Э.Т.А. Серапионовы братья: В 2 т. Минск, 1994.

87. Гофман Э.Т.А. Ночные истории. Киев, 1996.

88. Грамзина Т.А. К проблеме фантастики в романтизме конца XVIII начала XX веков. // Проблемы русской и зарубежной литературы. Волгоград, 1971.

89. Греков В.Н. Предисловие. // Русская и советская фантастика. М., 1989.

90. Грекова Е.В. Герой русской романтической литературы. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Тверь, 1997.

91. Греч Н.И. Учебная книга русской словесности. СПб., 1830.

92. Григорьев П. Устарелые формы поэзии. // Библиотека дешевая и общедоступная. 1975. №4.

93. Гринева М.П. Поэтика демонической темы в русской литературе 10-30-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Томск, 1995.

94. Грязнова А.Т. Язык русской романтической прозы. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1994.

95. Гуляев H.A. Теория литературы в связи с проблемами эстетики. М, 1970.

96. Гулыга A.C. Принципы эстетики. М., 1987.

97. Гурвич И.А. Русская беллетристика. Эволюция, поэтика, функции. // Вопросы литературы. 1990. № 5.

98. Гуревич A.M. Жажда совершенства. // Вопросы литературы. 1964. №9.

99. Гуревич А .Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.

100. Гуревич Г.И. Карта страны фантазии. М., 1967.

101. Гусев H.H. Л.Н. Толстой. Материалы к биографии. М., 1954.

102. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882. Т. 3.

103. Дворянские роды Российской империи. СПб., 1993.

104. Де-ла-Барт Ф.Г. Поэтика А.Толстого. // Педагогическая мысль. 1904. Вып. 1.

105. Денисюк Н.Ф. Граф А.К. Толстой, его время, жизнь и сочинения. М. 1907.

106. Дилакторская О.Г. Фантастическое в «петербургских повестях» Н.В. Гоголя. Владивосток, 1986.

107. Дмитриев В.А. Реализм и художественная условность М., 1974.

108. Дмитриев A.C. Проблемы иенского романтизма. М., 1975.

109. Дмитриев A.C. Теория западноевропейского романтизма. // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

110. Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 14. Л., 1976; Т 22. Л., 1981.

111. Дубровина И.М. Романтика в художественном произведении. М., 1976.

112. Дурова H.A. Ярчук Собака-духовидец. // Фантастические повести. Ижевск. 1991.

113. Дюнькин Н.И.; Новиков А.И. А.К. Толстой. Биография и разбор его главных произведений. СПб., 1909.

114. Желтоухов А. Рассуждение о том, что есть чудесное в Поэзии, какие роды стихотворных сочинений, в которых наиболее оно употребительно и каким образом. М., 1818.

115. Жемчужников А. Отрывки из моих воспоминаний о 50-х годах. // Вестник Европы. 1899. №11.

116. Жирмунский В.М. Религиозное отречение в произведениях гейдельбергских романтиков. М., 1918.

117. Жирмунский В.М., Сигал H.A. У истоков европейского романтизма. // Фантастические повести. Гораций Уолпол «Замок Отранто», Жак Казот «Влюбленный дьявол», Уильям Бекфорд «Ватек». Л., 1967.

118. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1996.

119. Жуков Д.А. Заветное. М., 1981.гъо

120. Жуков Д.А. Алексей Константинович Толстой. М., 1982.

121. Жуков Д.А. А.К. Толстой-драматург. // Волга. 1982. №3.

122. Жуковский В.А. Нечто о привидениях. // Полн. собр. соч. СПб., 1902. Т. 10.

123. Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1989.

124. Замотин И.И. Романтизм 20-х гг. XIX века. Варшава, 1903.

125. Записки домового: русская фантастика первой половины XIX века. М., 1996

126. Иванова Т.В. Фольклор в творчестве А.К. Толстого. Петрозаводск, 1975.

127. Иванова Т.В. Былинные темы в балладах А.К. Толстого. // Проблемы взаимовлияния фольклора и литературы. М., 1986.

128. Из истории рода графов Толстых. Тула, 1992.

129. Из истории русского романтизма. Кемерово, 1971. Вып. 1.

130. Избранная проза немецких романтиков: В 2 т. М., 1979.

131. Измайлов Н.В. Тема вампиризма в литературе первых десятилетий XIX века. // Сравнительное изучение литератур. Л., 1976.

132. Ильин И.А. Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции. М., 1993.

133. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.

134. Инютин В.В. О гротеске и фантастике в русской прозе 30-х -40-х гг. XIX века. // Русская классическая литература и современность. Воронеж, 1985.

135. Иоанн (Шаховской Д.А.). Пророческий дух в русской поэзии (лирика Алексея Толстого). // Иоанн (Шаховской Д. А.). Избранное. Петрозаводск, 1992.

136. Ирвинг В. Альгамбра. Новеллы. М., 1990.

137. Искусство и художник в зарубежной новелле XIX века. Л., 1985.

138. Искусство романтической эпохи. М., 1969.

139. История романтизма в русской литературе. М., 1979.

140. История русской литературы XIX века. 40-60-е годы. М., 1998.

141. Кагарлицкий Ю.И. Что такое фантастика? М., 1974.

142. Кайсаров A.C. Славянская и российская мифология. М., 1810.

143. Каменская М.Ф. Воспоминания. М., 1991.

144. Каменский З.А. Русская эстетика первой трети XIX века. // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М., 1974.

145. Каменский З.А. Московский кружок любомудров. М., 1980.

146. Канунова Ф.З. Эстетика русской романтической повести. Томск, 1973.

147. Капитанова Л.А. Русская романтическая повесть первой трети XIX века. Специфика повествования. М., 1996.

148. Карташова И.В. Гоголь и романтизм. Дис. на соиск. учен, степени д-ра фил. наук. М., 1983.

149. Касторский М.Н. Начертание славянской мифологии. СПб., 1841.

150. Клюев B.C. Образы древнерусской литературы в исторических балладах А.К. Толстого. // Литература Древней Руси. М., 1978. Вып. 2.

151. Клюев B.C. Некоторые вопросы эстетики А.К. Толстого. // Вопросы истории и поэтики русской литературы. Ставрополь, 1975.

152. Клюев B.C. Проблемы историзма в творчестве А.К. Толстого. М., 1975.

153. Ключников С.Ю. Психоэнергетическая защита. М., 1995.

154. Кнорринг H.H. Миросозерцание А.К. Толстого. // Сб. статей в честь проф. В.П. Бузескула. Харьков, 1914.

155. Ковтун В. Вопросы о соотношении понятий "условность" и "фантастика" в литературоведении. // Вестник Моск. ун-та. Серия 9 (филология). 1990. №1.

156. Козьмин Н.К. Очерки по истории русского романтизма. СПб., 1903.

157. Колосова Н.П. А.К. Толстой М., 1984.

158. Колосова Н.П. А.К. Толстой. // Силуэты. 1986.

159. Комната с гобеленами. Английская готическая проза. М., 1991.

160. Кондратенков A.B. Исторические поэмы А.К. Толстого и романтизм в русской поэзии 40-х 60-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Днепропетровск, 1989.

161. Кондратьев A.A. Граф А.К. Толстой. Материалы для истории жизни и творчества. СПб., 1912.

162. Корецкий В. Опричнина и роман А.К. Толстого «Князь Серебряный». // Толстой А.К. Князь Серебряный. М., 1959.

163. Коржавин Н. Поэзия А.К. Толстого. // Вопросы литературы. 1967.№ 4

164. Кормилов C.B. Иван Грозный и его эпоха в творчестве М.Ю. Лермонтова и А.К. Толстого. Черты романтического историзма. // Вестник Московского ун-та. Серия 9 (филология). 1977. №4.

165. Коровин В.И. Фантастический мир русской романтической повести. // Сильфида. Сказочные повести русских романтиков. М, 1988.

166. Косморама: фантастические повести первой половины XIX века. М., 1997.

167. Котельников В.А. Философские искания И.В. Киреевского и развитие русского художественного сознания в первой половине XIX века. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Л., 1980.

168. Котляревский H.A. Романтические настроения во Франции. М., 1892.

169. Котляревский H.A. Старинные портреты. СПб., 1907.

170. Кошелев В.А. Мудрость неуместного. // Литературная Россия. 1992. 04.09.

171. Критическая литературы о произведениях гр. А.К.Толстого. / Сост. Н. Денисюк. М., 1907.

172. Крохина Н.П. Миф и символ в романтической традиции. М., 1990.

173. Круглов A.B. Граф А.К. Толстой. Биография и характеристика. М., 1914.

174. Курилов A.C. Понятие народности и принцип историзма. // Методология современного литературоведения: проблемы историзма. М., 1978.

175. Курилов A.C. Примечания. // Толстой А.К. Князь Серебряный. Тула, 1985.

176. Кулешов В.И. «Отечественные записки» и литература 40-х гг. XIX века. М., 1959.

177. Купреянова E.H. Историко-литературный процесс как научное понятие. // Историко-литературный процесс. Л., 1974.

178. Кюхельбекер В.К. Избранные произведения: В 2 т. М.; Л., 1967.

179. Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979.

180. Ларош Г.А. Литература и жизнь. // Ларош Г.А. Избранные статьи. Л., 1978. Вып. 5.

181. Левенстим А. А.К. Толстой, его жизнь и произведения. // Вестник Европы. 1906. №10.

182. Лессинг Г.Э. Гамбургская драматургия. М.; Л., 1936.

183. Лирика и эпические произведения А.К. Толстого. / Сост. Рошал Е.А. СПб., 1913.

184. Литературно-критические работы декабристов. М., 1978.

185. Литературное наследство. М., 1954. Т. 59.

186. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

187. Лобыцына М.В. Своеобразие русской фантастической повести 20-х 30-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1990.

188. Ломова Е.А. Структура и типология повествовательных форм в романтической прозе 20-х 30-х гг. XIX века. Томск, 1990.

189. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. М, 1988.

190. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992.

191. Лужановский A.B. Рассказ в русской литературе 1820-х 50-х гг. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М, 1991.

192. Ляпунов Б.В. В мире мечты. М, 1970.

193. Маймин Е.А. О русском романтизме. М, 1975.

194. Максимов C.B. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903.

195. Манн Ю.В. О гротеске в литературе. М, 1966.

196. Манн Ю.В. Русская философская эстетика. М, 1969.

197. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М, 1976.

198. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М, 1978.

199. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М, 1995.

200. Маркович В.М. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма. // Искусство и художник в русской прозе первой половины XIX века. Л, 1989.

201. Маркович В.М. Дыхание фантазии. // Русская фантастическая проза эпохи романтизма. Л, 1990.

202. Медведев Ю. "Там лес и дол видений полны". // Русская фантастическая проза XIX XX веков. М, 1989.

203. Медведева Н.Г. Миф как форма художественной условности. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М, 1984.

204. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М, 1976.

205. Меньшиков М.О. Поэт русского Возрождения. // Меньшиков М.О. Критические очерки. СПб, 1899.

206. Мережковский Д.С. Гоголь и черт. // Мережковский Д.С. В тихом омуте: статьи и исследования разных лет. М, 1991.

207. Мережковский Д.С. М.Ю. Лермонтов Поэт сверхчеловечества. // Мережковский Д.С. В тихом омуте: статьи и исследования разных лет. М, 1991.

208. Мерзляков А.Ф. Краткая риторика. М, 1817.

209. Мериме П. Гюзла. // Мериме П. Собр. соч. Т. 1. M, 1983.

210. Миллер О. Граф Толстой как лирический поэт. // Критическая литература о произведениях гр. А.К. Толстого. М, 1907.

211. Миропонимание и творчество романтиков. Калинин, 1986.

212. Мифы народов мира: В 2 т. М, 1980.

213. Михайлова A.A. О художественной условности. М, 1970.

214. Надеждин Н.И. О высоком. // Вестник Европы. 1829. Март-Апрель.

215. Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. М, 1972

216. Надеждин Н.И. О современном направлении изящных искусств. // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974. Т. 2.

217. Наливайко Д. Романтизм как эстетическая система. // Вопросы литературы, 1982. №11.

218. Народные русские сказки из сборника А.Н. Афанасьева. М., 1982.

219. Недошивин Г.А. Очерки теории искусства. М., 1953.

220. Неелов Е.М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. Л., 1986.

221. Неизученные страницы европейского романтизма. М., 1975.

222. Немзер А. Тринадцать таинственных историй. // Русская романтическая новелла. М., 1989.

223. Нечаенко Д.А. Художественная природа литературных сновидений. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1991.

224. Нечаянная свадьба. Русская новелла конца XVIII начала XIX века. М., 1991.

225. Никитин А. Литературные портреты. // Русский вестник, 1894. №2.

226. Новалис. Гимны к ночи. М., 1996.

227. Нодье Ш. Новеллы. Л., 1936.

228. О прогрессе в литературе. Л., 1977.

229. О русском реализме XIX века и вопросах народности литературы. М.; Л., 1960.

230. Овсянико-Куликовский Д.Н. История русской литературы XIX века. М., 1909.

231. Одоевский В.Ф. Сочинения: В 3 т. СПб., 1844.

232. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975.

233. Одоевский В.Ф. Пестрые сказки. СПб., 1996.

234. Орлов С.А. История сношений человека с дьяволом. М., 1913.

235. Остолопов Н.Ф. Словарь древней и новой поэзии. СПб., 1821.

236. Павлов И. Судьба поэта. // Русский вестник. 1876. №8.

237. Павлов И. Забываемый поэт-современник. // Русский вестник. 1878. №12.

238. Павлов-Сильванский Н.П. Пращур Л.Н. Толстого. // Исторический вестник. 1905. № 6.

239. Пактовский Ф.Е. Граф А.К. Толстой и его поэтическое творчество. Казань 1900.

240. Парадиев В. Личность гр. А.К. Толстого. Чернигов, 1914.

241. Перевощиков В.М. Опыт о средствах пленять воображение. // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974. Т. 1.

242. Перцов П.П. Граф A.K. Толстой // Философские течения русской поэзии. СПб., 1896.

243. Петров Г. Граф А.К. Толстой. // Петербургские ведомости. 1898. №281.

244. Петров П.Н. История родов русского дворянства. СПб., 1885.

245. Петрунина И.В. Проза второй половины 20-х начала 30-х гг. XIX века. // История русской литературы. М., 1981. Т. 2.

246. По Э.А. Полное собрание рассказов. М., 1970.

247. Погодин М.П. Простая речь о мудреных вещах. М., 1884.

248. Погорельский А. Двойник. Монастырка. М., 1960.

249. Поддубная Р.Н. Идейно-художественные функции фантастики и развитие творческих принципов реализма в русской литературе XIX века. Дис. на соиск. учен, степени д-ра филол. наук. Киев, 1990.

250. Подольская И. «Двух станов не боец.». // Толстой А.К. Избранное. М., 1986.

251. Покровский К.В. Граф А.К. Толстой и современная ему критика. М., 1908.

252. Покровский К.В. Период расцвета поэтической деятельности А.К. Толстого. М., 1908

253. Полевой H.A. Рецензия на «Пестрые сказки» В. Одоевского. // Московский телеграф. 1833. Ч. 50. № 6.

254. Полевой H.A. и Полевой К.А. Литературная критика. Л., 1990.

255. Полидори Д. Вампир. М., 1828.

256. Полюшкина P.A. Античность и русская романтическая трагедия начала XIX века. // Литературно-художественные связи и взаимодействия. Киев, 1990.

257. Поляк Л.М. Реалистическая фантастика Алексея Толстого. // Русская литература. 1962. № 3.

258. Померанцев И. Фантастика в ранней прозе Н.В. Гоголя. // Родник. Рига, 1990.

259. Поречников В. Роман А.К. Толстого "Князь Серебряный". // Голос. 1863. №48.

260. Поспелов Г.Н. История русской литературы XIX века. М., 1962. Т. 2.4. 1.

261. Потоцкий Я. Рукопись, найденная в Сарагосе. М., 1969.

262. Призраки: русская фантастика середины XIX века. М., 1997.

263. Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1990.

264. Проблемы романтизма. / Сост. У.Р. Фохт. М., 1967.

265. Проблемы романтизма. / Сост. A.M. Гуревич. М., 1971.

266. Проблемы романтизма. / Сост. И.В. Карташова. Тверь, 1990.

267. Проблемы теории и истории литературы. М., 1971.

268. Проблемы эстетики и творчества романтиков. / Сост. H.A. Гуляев. Калинин, 1982.

269. Прокопович Ф. Сочинения. M.; JL, 1961.

270. Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928.

271. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

272. Прянишников Н.Е. В.А. Жуковский и А.К. Толстой. // Прянишников Н.Е. Писатели-классики в Оренбургском крае. Челябинск, 1977.

273. Пузин Н.П. Портреты предков Толстого. // Яснополянский сборник. Тула, 1962.

274. Пушкин A.C. Поли. собр. соч.: В 6 т. М., 1950.

275. Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977.

276. Ранние романтические веяния. Из истории международных связей русской литературы. Л., 1972.

277. Рассуждение об нетлении и сожжении всех вещей. М., 1816.

278. Рихтер Ж.П. Приготовительная школа эстетики. М., 1981.

279. Рогов Т.О. О чудесном. // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974. Т. 1.

280. Родзевич C.B. К истории русского романтизма. // Русский филологический вестник. Варшава, 1917. №1, 2.

281. Розен Е.Ф. «Пестрые сказки» Одоевского. // Северная пчела. 1833. № 104.

282. Романтизм. Открытия и традиции. / Сост. И.В. Карташова. Калинин, 1988.

283. Романтический метод и романтическая тенденция в русской и зарубежной литературе. Казань, 1975.

284. Румянцев А. Казнь царевича Алексея Петровича. // Русская старина. 1905. Август.

285. Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. Л., 1973.

286. Русская романтическая новелла. М., 1989.

287. Русская фантастическая проза эпохи романтизма. Л., 1990.

288. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. М., 1974.

289. Русский демонологический словарь. СПб., 1996.

290. Русский романтизм. / Сост. К.Н. Григорьян. Л., 1978.

291. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981.

292. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. M., 1987.

293. Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский мыслитель и писатель. М., 1913.

294. Салтыков-Щедрин М.Е. "Князь Серебряный", исторический роман гр. А.К. Толстого. // Современник. 1863. №4.

295. Сафиулин Я.Г. Полевой как теоретик романтизма. Автореф. дис. на соиск. учен. степ, д-ра филол. наук. Казань, 1969.

296. Сахаров В.И. Романтические повести В.Ф. Одоевского и эволюция русской романтической прозы. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1976.

297. Сахаров В.И. Перекличка через века (А.К. Толстой и М.А. Булгаков). // Библиотека. 1993. № 11-12.

298. Сахаров И.П. Сказания русского народа о семейно жизни своих предков. СПб., 1837.

299. Сведенцов И. Общая теория словесности. М., 1831.

300. Семибратова И.В. Типология фантастики в русской прозе 30-х 40-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1973.

301. Сенковский О.И. Сочинения барона Брамбеуса. М., 1989.

302. Сергеева Т.Н. Об исторических и научно-психологических истоках фантастической повести 20-х 30-х гг. XIX века. // Проблемы метода и жанра. Томск, 1988.

303. Сиповский В.В. История русской словесности. СПб., 1913. Ч. 3. Вып. 1.

304. Сиповский В.В. Пушкин и романтизм. Пг., 1916.

305. Скабичевский A.M. Поэзия гр. Толстого как тип чужеядного творчества. // Скабичевский A.M. Сочинения. СПб., 1903. Т. 1.

306. Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. СПб, 1891.

307. Скотт В. О сверхъестественном в литературе. // Собр. Соч.: В 20 т. Т. 20. М.;Л, 1965.

308. Словарь Академии Российской. СПб, 1822. Ч. 6.

309. Смолко Н.С. Драматическая поэма А.К. Толстого «Дон Жуан». Пржевальск, 1962.

310. Современные зарубежные исследования по романтизму. М, 1976.

311. Современные проблемы метода, жанра и поэтики литературы. Петрозаводск, 1991.

312. Соколов А.Н. Некоторые особенности романтизма в славянских литературах. М, 1958.

313. Соколов А.Н. К спорам о романтизме. // Вопросы литературы. 1963. №7.

314. Соколов А.Н. История русской литературы XIX века (1-я половина) М, 1976.

315. Соколов А.Н. От романтизма к реализму. М, 1957.

316. Соколов Н.М. Иллюзии поэтического творчества. Эпос и лирика А.К.Толстого. СПб, 1890.

317. Соколов Н.М. Миросозерцание А. Толстого. // Критическая литература о произведениях гр. А.К. Толстого. М., 1907.

318. Соколовская С.А. Фантастическое в философско-эстетической концепции В.Ф. Одоевского. Автореф. дис. на соиск. учен, степени д-ра филос. наук. М., 1989.

319. Соколовская С.А. Романтическая фантастика. // Художественная культура: вопросы теории и истории. М., 1989.

320. Соловьев А. А.К. Толстой. Биография и подробный разбор важнейших произведений для учащихся. СПб., 1911.

321. Соловьев А.Э. Истоки и смыл романтической иронии. // Вопросы философии. 1984. № 12.

322. Соловьев B.C. Поэзия графа А.К. Толстого. // Вестник Европы. 1895. №5.

323. Соловьев B.C. Предисловие (к книге А.К. Толстого "Упырь"). // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991.

324. Соловьева И.В. Добро и зло в прозе В.Ф. Одоевского. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1995.

325. Соловьева H.A. В лаборатории фантазии. // Комната с гобеленами. Английская готическая проза. М., 1991.

326. Сомов В.П. Пародия как средство борьбы с литературным и этическим романтизмом 20-х 40-х гг. XIX века. Автореф. дис. на соиск. учен., степени канд. филол. наук. М., 1968.

327. Сомов О.М. О романтической поэзии. // Литературно-критические работы декабристов. М., 1978.

328. Сохряков Ю.И. Художественные открытия русских писателей: О мировом значении русской литературы. М., 1990.

329. Стасов В.В. Прискорбные эстетики. // Новое время. 1877. №310. 08.01.

330. Стафеев. Г.И. А.К. Толстой. Библиографический указатель. Тула, 1969.

331. Стафеев Г.И. «В отчизне пламени и слова» (А. Перовский и А.К. Толстой в Красном Роге). Тула, 1983.

332. Страхов H.H. Критические заметки. // Отечественные записки. 1867. Т. CLXXII. №6.

333. Страшное гадание. Русская фантастика первой половины XIX века. М., 1997.

334. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

335. Толстихина А.О., Байдал Е.А. Мотив закономерного и фатального в произведениях А.К. Толстого. // Литературные произведения XVIII XX вв. в историческом и культурном контексте. М. 1985.

336. Толстой A.K. Полн. собр. соч: В 4 т. СПб., 1882.

337. Толстой А.К. Полн. собр. соч: В 4 т. СПб., 1898.

338. Толстой А.К. Полн. собр. соч: В 4 т. СПб., 1907-1909.

339. Толстой А.К. Полн. собр. соч: В 4 т. СПб., 1907-1908.

340. Толстой А.К. Полн. собр. соч: В 4 т. СПб., 1914.

341. Толстой А.К. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1964.

342. Толстой А.К. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1969.

343. Толстой С.М. Толстой и Толстые. Очерки из истории рода. М., 1990.

344. Троицкий В.Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20-х- 30-х гг. XIX века. М., 1985.

345. Троицкий В.Ю. Русская романтическая проза 20-30-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени д-ра филол. наук. М., 1986.

346. Тураев C.B. От просвещения к романтизму. М., 1983.

347. Турьян М.А. «Странная моя судьба.» (О жизни В.Ф. Одоевского). М., 1991.

348. Тютчев Ф.И. Стихотворения. М., 1976.

349. Уманская М.М. М.Ю. Лермонтов и романтизм его времени. Ярославль, 1971.

350. Урбан A.A. Фантастика и наш мир. Л., 1972.

351. Успенский Т.П. Опыт повествования о древностях русских. Харьков, 1811.

352. Фантастика в русской литературе XIX века. / Сост. Семибратова И.В. М., 1974.

353. Федоров A.B. М.Ю. Лермонтов и литературы его времени. Л., 1968.

354. Фриге В.М. Поэтика кошмаров и ужаса. М., 1912.

355. Фруменков Г.Г. Узники Соловецкого монастыря. Архангельск, 1968.

356. Цертелев Д.Н. Граф А.К. Толстой в его стихотворениях. // Русский вестник. 1900. №11.

357. Чебанюк Т.А. К типологии сюжета в русской фантастической повести первой половины XIX века. // Вопросы сюжета и композиции. Горький, 1978.

358. Чебанюк Т.А. Проблемы фантастики в русской критике 20-40-х гг. XIX века. // Идейно-художественное своеобразие произведений русской литературы XVIII XX. М., 1978.

359. Чебанюк Т.А. Фантастическая повесть в историко-литературном процессе 20-х начала 40-х гг. XIX века. Дис. на соиск. учен, степени д-ра филол. наук. М., 1979.

360. Чебанюк Т.А. Художественная функция фольклора в фантастической повести первой половины XIX века. // Проблемы интерпретации художественных произведений. М., 1985.

361. Черашня. Д.И. Лирический герой и субъекты иноречивых включений в поэзии А.К. Толстого. // Проблема автора в русской литературе XIX- XX веков. Ижевск, 1978.

362. Черная Н.И. В мире мечты и предвидения. Киев, 1972.

363. Чернов A.B. Русская беллетристика 20 40-х гг. XIX века. Дисс. на соискание уч. степени д-ра филологич. наук. Воронеж, 1996.

364. Чернышова Т.А. Потребность в удивительном и природа фантастики. // Вопросы литературы. 1979. № 5.

365. Чернышова Т.А. Природа фантастики. Иркутск, 1984.

366. Чеснокова H.H. Русский романтизм в контексте общеевропейской культуры. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. СПб, 1997.

367. Чистова И.С. Творчество Я.П. Буткова и литературное движение 1840-х гг. Дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Л, 1973.

368. Чудо рождественской ночи: святочные рассказы. СПб, 1993.

369. Чуковский К. Поэт-духовидец. // Ежемесячное литературное и научно-популярное приложение к журналу «Нива». 1906. №1112.

370. Чулков М.Д. Краткий мифологический лексикон. СПб, 1767.

371. Чулков М.Д. Абевега русских суеверий. СПб, 1786

372. Чумаков В. Фантастика и ее виды. // Вестник московского унта. Серия 10 (филология). 1974. №2.

373. Чумаков В.М. О разновидностях фантастики в литературе. // Литературные направления и стили. М, 1976.

374. Шатобриан Ф.Р. Мученики или торжество христианской религии. СПб, 1902.

375. Шатобриан Ф.Р. Гений христианства. // Эстетика раннего французского романтизма. М, 1982.

376. Шебальский П. Искусство, религия, народность. // Русский вестник. 1883. №3.

377. Шевырев С.П. «Миргород», повести, служащие продолжением «Вечеров» Н.В. Гоголя. // Московский наблюдатель. 1835. Ч. 1. Кн. 2.

378. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М, 1966.

379. Шипунов Ф.Я. Беседы. // Литературный Иркутск. 1993. Февраль.

380. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. М, 1983.

381. Эпоха романтизма. Л, 1975.

382. Эстетика немецких романтиков. М, 1987.

383. Эстетика раннего французского романтизма. М, 1982.241

384. Эстетика и творчество русских и зарубежных романтиков. Калинин, 1983.

385. Эткинд Е.Г. «Против течения». О патриотизме А.К. Толстого.// Звезда. 1991. №4.

386. Юсуфов Р.Ф. Русский романтизм начала XIX века и проблемы национальных культур. М., 1980.

387. Языков Д.Д. Граф А.К. Толстой. М., 1901.

388. Языков Н. Поэт-космополит.// Дело. 1876. №1.

389. Ямпольский И.Г. Граф А.К. Толстой.// История русской литературы. М., 1956. Т.8. Ч. 2.

390. Ямпольский И.Г. А.К. Толстой.// Толстой А.К. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1969. Т.1.

391. Ямпольский И.Г. Об эстетических взглядах и литературных мнениях А.К. Толстого.// Ямпольский И.Г. Поэты и прозаики. Л., 1986.

392. Lirondelle André. Le poète Alexis Tolstoi. Paris, 1912.

393. Tolstoy Nikolai. The Tolstois: Twenti-four generations of Russian history. New York, 1986.