Рамаяна в современной Индии. На материале литературы хинди тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат филологических наук Челнокова, Анна Витальевна

• Челнокова, Анна Витальевна
• кандидат филологических наук
• 2009

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Рамаяна в современной Индии. На материале литературы хинди»

История о праведном правителе и защитнике дхармы Раме, известная всему миру как «Рамаяна» легендарного поэта Вальмики, имеет более чем двухтысячелетнюю литературную историю. За это время возникло бесчисленное множество переложений, переводов и изводов уже ставшего каноническим текста Вальмики, а сюжет «Рамаяны» в том или ином виде является неотъемлемым элементом культуры многочисленных народностей Индии. «Рамаяна», по всей видимости, полностью - с учетом всех потенциально возможных и нереализованных у Вальмики, но периодически «всплывающих» в фольклорной и литературной традиции, сюжетных звеньев - сложилась в рамках разветвленной фольклорной традиции северо-восточной, а затем и южной Индии [Ghosh 1963, р. 131].

Согласно общепринятой, но весьма приблизительной датировке, первые устные сказания на сюжет «Рамаяны» сложились в V -IV веках до нашей эры, причем уже тогда в рамках фольклорных нарративных практик существовало несколько интерпретационных моделей сюжета и его трактовок. Ко второму веку до нашей эры доселе во многом разрозненные и автономные мотивы и сюжетные звенья оформились в виде большого устного эпического сказания. Одна из версий этого сказания о Раме была закреплена в «Рамаяне» Вальмики, формирование которой завершилось, по-видимому, лишь к IV веку нашей эры1 [Гринцер 2006, сс.708-710]. Крайне важным оказывается тот факт, что эпос Вальмики безоговорочно осознается традицией как «адикавья» - первый сугубо литературный памятник, имеющий легендарного автора и «историю создания». Литературная, в некоторой степени даже искусственно-эстетизированная форма изложения фольклорного сюжета в виде авторского произведения не раз подчеркивается как непосредственно в тексте, так и у первых комментаторов [Bulcke 1958, р.121, Winternitz 1963, р.453].

Ещё в начале индологического эпосоведения, в XIX в., возникла

1 Необходимо оговориться, что проблема датировки эпической «Рамаяны» с самого начала изучения памятника и по сей день остается весьма спорной и не имеет однозначного истолкования. оживлённая научная полемика относительно возможных литературных источников или предшественников поэмы Вальмики. С самого начала многие исследователи были склонны признать «Рамаяну» авторским, хотя, возможно, и коллективным, литературным памятником. Наиболее распространено было предположение, что Вальмики, или его прототип, мог выстроить своё сказание, основываясь на сюжете буддийской «Дашаратха-джатаки», входящей в «Типитаку». В частности, А. Вебер в труде «Uber das Ramyana» [Weber 1870, p.l] утверждал, что «Дашаратха-джатака» является древней формой сказания о Раме. Оппонентом А. Вебера выступил Г. Якоби, который указывал на то, что в джатаке содержится лишь описание событий, происходивших в Айодхье до изгнания Рамы. Якоби утверждает, что «автор», несомненно знакомый с «Рамаяной» Вальмики, намеренно опустил элементы похищения Ситы и борьбы с Раваной, желая избежать кровавых сцен и представить Раму истинным буддистом. Рассуждая таким образом, Якоби приходит к выводу, что «Рамаяна» Вальмики окончательно сложилась уже в добуддийский период, то есть приблизительно в V веке до н.э. [Jakobi 1893, р.85].

Примечательным оказывается и соотношение поэмы Вальмики с вариантом сюжета, содержащимся в третьей книге «Махабхараты», так называемой «Рамопакхьяной» («Махабхарата» 3. 258-276). В своей статье, посвященной этому вопросу, В. Суктханкар утверждает, что изложенная в «Махабхарате» версия во многом основывается на поэме Вальмики [Sukthankar 1957, pp.387-402]. Однако очевидно, что «Рамопакхьяна» не знает седьмой книги «Рамаяны», которую, наряду с первой книгой, большинство ученых считают более поздним брахманским добавлением. «Рамопакхьяна» и вся «Махабхарата» оказываются также весьма полезными для выявления исторической основы эпоса. Примечательно, что ссылки на отображенные в «Рамаяне» события начинаются в «Махабхарате» словом «рига» («в давние времена», «когда-то»). Это может свидетельствовать о том, что исторической основой «Рамаяны» являются события, сопутствовавшие расселению арийских племен на северо-западе полуострова Индостан и началу их движения на юг и восток, а также последующей военной и культурной экспансии арийской цивилизации на дравидийский юг [Bhatt 1960, рр.446-447].

Сегодня подобные предположения представляются недостаточно обоснованными и трудно доказуемыми, но по сути именно они представляют собой наиболее ранние попытки изучения сюжетного генезиса на начальном этапе существования сюжета о Раме.

Рамаяна» Вальмики является частью национального достояния современной Индии. Наряду с «Махабхаратой» она входит в сокровищницу мировой литературы, переводы либо же упрощенные пересказы эпоса существуют практически на всех литературных языках планеты. Официальный индуизм предполагает даже существование развитого, хотя и не самого популярного культа Вальмики, особенно на севере Индии. Изображение-мурти поэта обычно ставится недалеко от входа в рамаитский храм, фигура Вальмики также присутствует на многих традиционных изображениях персонажей «Рамаяны», которым верующие поклоняются во время пуджи. Самые популярные в массовой культуре сюжеты с участием Вальмики, многократно воспроизводимые на лубочных картинках иконографического содержания, — «Вальмики обучает «Рамаяне» Лаву и Кушу» и «Сита приветствует Вальмики у входа в его лесной ашрам».

В Дели есть отдельный посвященный Вальмики храм, а в Айодхье — «Рамаяна-Бхаван», огромное сооружение, мраморные стены которого испещрены строками санскритской «Рамаяны», а внутри установлены скульптурные изображения, почетное место среди которых занимает Вальмики. Интересно, что «Рамаяна-Бхаван» является своеобразным «Центром культуры «Рамаяны» - там показывают театральные постановки на эпический сюжет, созданные как в традиции религиозных игрищ-лил, так и по канонам современного светского театра, там же существует крупнейшая библиотека рамаитской литературы, и при поддержке национального правительства и правительства штата Уттар-Прадеш проводят ежегодные международные конференции «Рамаяна» и современность», куда приглашаются и ведущие ученые, изучающие «Рамаяну», и авторитетные религиозные лидеры, и просто активные адепты Рамы. По праздникам в «Рамаяна-Бхаван» совершаются богослужения [van der Veer 1991, p.l82].

Закрепившийся в литературной традиции как «Рамаяна» Вальмики, сюжет о Раме продолжает развиваться в рамках классической санскритской драматургии; так, в III - IV веках появляются «Пратима-натака» и «Абхишека-натака» Бхасы, около IV - V веков — «Рагхуванша» Калидасы.

Приблизительно тогда же, если не раньше, начинают появляться преимущественно дидактические изводы сюжета, связанные, в первую очередь, с фиксацией джайнских религиозных преданий и буддийских джатак. Около II века нашей эры, то есть еще до того, как поэма Вальмики окончательно сформировалась, практически в том же культурном ареале появляется поэма джайна Вималасури «Падмачариям» (в некоторых русскоязычных источниках «Паумачария»), написанная на джайнском варианте языка махараштри [Гринцер 1974, с.113]. Эта поэма представляет собой полное изложение сюжета, причем, в отличие от многих последующих текстов, в ней не игнорируется содержание седьмой книги Вальмики. Вималасури начинает свою поэму с суровой критики Вальмики и обещаний поведать «правдивую историю Рамы», что таюке свидетельствует о его знакомстве с санскритской поэмой. Рама и Сита показаны у Вималасури простыми смертными, представителями знатных царских родов, ведущих свою родословную от древних божеств, и не более того. Примечательно и то, что помимо изложения генеалогии Рамы, в «Падмачариям» подробно излагается также и родословная его главного оппонента Раваны, причем читателя или слушателя знакомят с ней раньше, чем с историей рождения Рамы. Ланка же описывается как процветающая и высокоразвитая городская культура; жители Ланки владеют всевозможными материальными благами и необыкновенными способностями, но не следуют дхарме. Именно это оказывается причиной их поражения в борьбе с войском Рамы. Война не приносит ракшасам больших потерь, в поэме нет эпизода сожжения Хануманом Ланки и описания гибели большого числа ракшасов. Рама выступает здесь не как борец со злом, освободитель или завоеватель, он просто праведник, устанавливающий власть дхармы там, где это необходимо. Важную роль в сюжете играет также отсутствующий у Вальмики, но популярный во многих региональных и восточно-азиатских текстах эпизод случайной встречи Рамы со своими сыновьями Кушей и Лавой и их затяжного поединка. Упоминание джайнской поэмы в контексте данной работы призвано проиллюстрировать на конкретном примере, что уже на самом раннем этапе своего существования зафиксированная в «Рамаяне» форма сюжета о Раме отнюдь не воспринимается носителями культуры в качестве некоего канона, определяющего всю последующую традицию. «Падмачариям» совершенно не ориентирована на «Рамаяну», напротив, она во многом оппонирует последней. Поэма Вальмики выступает непререкаемым авторитетом для литературной традиции, во многом, действительно, определившим дальнейшее развитие как эпической, так и лирической поэзии, но ее содержание не является единственным отражением событий, связанных с именем Рамы, но лишь использует один из возможных вариантов сюжета.

Завершая краткий обзор древнейшего пласта литературы на сюжет «Рамаяны», возникшего в самом начале новой эры в рамках джайнской литературы, следует отметить наиболее выдающиеся произведения, оказавшие влияние на последующую динамику исторической трансформации литературной традиции, а во многом, как будет показано ниже, и на развитие традиционных для Индии культурных практик. Это, в первую очередь, такие тексты, как созданная в первых веках нашей эры джайнская «Махабхагавата-пурана», в которой впервые фиксируется чрезвычайно популярный в Центральной и Юго-Восточной Азии мотив родства Ситы и Раваны. Пурана повествует о том, что девочка была рождена при стечении дурных предзнаменований, но у отца, пораженного красотой дочери, не хватило духу убить ребенка, и он опустил корзинку с младенцем в реку, откуда ее и выловил приемный отец Ситы, правитель Джанака. Подобный мотив присутствует и в других авторитетных джайнских памятниках древности и средневековья, наиболее примечательными из которых являются созданная в VI веке поэма «Васудевахинди» Сангхадасы (джайнский махараштри) и «Уттарапурана» Гунабхадры (приблизительно IX век, санскрит) [Гринцер 1974, с. 189].

Типичный для архаической эпики мотив женитьбы героя на дочери демона присутствует также в ряде индийских и большом числе неиндийских версий сюжета. Он закрепился в джайнской традиции («Васудевахинди», «Уттарапурана»), есть в средневековых кашмирской и сингальской «Рамаянах», проникает и в санскритскую традицию («Адбхута-Рамаяна», приблизительно XIV - XV века). В несколько измененной форме он встречается также в кхмерской «Реамкер», лаосской «Пра Лак Пра Лам», малайском ваянге «Махараджа Вана», бирманской, хотанской, тибетской и монгольской «Рамаянах» [Гринцер 1982, сс.74-75].

В статье 1982 года «Пути распространения древнеиндийского эпоса» П.А. Гринцер, исследуя этот и другие «неканонические» по отношению к Вальмики сюжетные мотивы (происхождение Раваны, соперничество Рамы и Раваны на сваямваре Ситы, охраняющий Ситу магический круг, первая встреча Рамы и Лакшманы с Сугривой, роль Ханумана и его подвигов, уязвимое место Раваны и различные причины изгнания Ситы), приходит к выводу, что практически все индийские и неиндийские версии «Сказания о Раме» весьма сходны, перекликаются между собой «и в целом, по-видимому, отражают хотя и иную, чем в «Рамаяне» Вальмики, но весьма древнюю и авторитетную традицию». В то же время П.А. Гринцер отмечает, что сюжетное единообразие, присущее практически всем версиям сюжета, «нельзя объяснить типологическим параллелизмом или заимствованием, но только общим генезисом, (.) истоки которого в конечном счете ведут в Индию, (.) но не к классической «Рамаяне»

Вальмики, а к разветвленной фольклорной традиции эпоса. Сама «Рамаяна» Вальмики, как явствует из ее текста, тоже сложилась на основе этой традиции, но представляет собой лишь один из ее вариантов» [Гринцер 1982, с.79].

Возможно, более подробное диахроническое рассмотрение сюжетного генезиса с учетом возможно большего числа текстуально зафиксированных отклонений от классической версии позволит в дальнейшем более полно проиллюстрировать крайне активный на современном этапе процесс вторичной фольклоризации. Однако этот, безусловно необходимый, диахронический экскурс является в значительной мере условным, и дело здесь не только в ограниченном объеме литературных и других источников, но и в их характере. Как правило, и повествующие о древности архивные, и актуальные для современной живой традиции полевые материалы отражают в первую очередь лишь результаты функционирования неких когнитивных механизмов, а не сам процесс формирования культурных практик и их постепенной, детерминированной различными причинами, трансформации [Штырков 1999, с.24].

Выше уже были упомянуты связанные с сюжетом «Рамаяны» первые памятники классического периода санскритской литературы, в которых сюжет трактовался скорее с литературной, нежели с религиозной точки зрения.

В датируемой IV веком нашей эры «Вишну-пуране» определение Рамы в качестве седьмой аватары Вишну четко фиксируется и закрепляется, к этому времени уже можно говорить об окончательном переходе основанной на ведийской традиции брахманической идеологии в индуизм. Вишну, выступавший в «Ригведе» в качестве второстепенного солярного божества, включается в Тримурти — триаду главнейших индуистских божеств, однако в литературной, в то время преимущественно драматической, традиции упоминание о божественной природе Рамы все еще остается скорее необходимой формальностью [The Vishnu purana 1961, p.l5], сам же образ Рамы во многом остается созвучен эпическим канонам.

Так, выдающийся памятник классического периода, «Рагхуванша» («Род Рагху») Калидасы рисует Раму скорее как защитника высшего общечеловеческого закона - дхармы, которая, как можно заключить из содержания поэмы, оказывается тождественна законам индуизма. Миссия Рамы предопределена на совете богов еще до его земного рождения. Однако образ самого Рамы остается близок эпическому Раме ранних (2-6) книг Вальмики, с его чертами культурного героя, воина-демоноборца, но не высшего всемогущего божества. На первый план выходит образ Ситы, особое внимание Калидаса уделяет важным с точки зрения индуистско-брахманистской традиции событиям, последовавшим за возвращением Рамы и Ситы в Айодхью, изгнанию Ситы в леса и ее возвращению в недра Матери-Земли [Калидаса, 1996, сс. 189-266]. В поэме Калидасы человеческое начало явно берет верх над религиозным. Религиозная трактовка образа в классический и позднеклассический период носит искусственный по своему происхождению, но уже вполне закрепившийся в традиции характер брахманоцентристской инерции, всеми возможными способами проповедующей идеи раннего индуизма в противовес все еще достаточно популярным на севере Индии буддизму и джайнизму[Гринцер 2006, с.713].

Подобная тенденция сохраняется и в позднеклассический период, именно она находит свое отражение в «Уттарарамачарите» и «Махавирачарите» Бхавабхути (около VIII века) [Гринцер 1974, с. 186], в созданной веком позже и оказавшей впоследствии некоторое влияние на литературу бхакти «Хануман-Натаке» Дамодара Мишры, в средневековых «Бала-Рамаяне» Раждашекхары и «Анаргхарагхаве» Мурари [Гринцер 1974, с. 185]. В «Катхасаритсагаре» кашмирца Сомадевы (примерно IX - XI века) также присутствует похожая трактовка сюжета, но при этом значительное внимание уделяется сказочному пласту повествования. У Сомадевы впервые в североиндийской традиции появляется история о том, как Вальмики создал из священной травы куша (kusa) Кушу, брата-близнеца единственного рожденного в изгнании сына Ситы и Рамы Лавы, поскольку по ошибке решил, что Лава случайно погиб. Сомадева также впервые вводит в северную литературную традицию эпизод длительного поединка неузнанного Рамы со своими сыновьями. Можно предположить, что возникновение данных звеньев сюжетной цепи является результатом «вторичного культурного обмена» и уходит своими корнями в южноиндийский фольклор [Гринцер 1982, с.79]. Представляется, что в данном случае правомерно говорить о явлении вторичной фольклоризации, играющем крайне важную роль в современной литературной жизни сюжета о Раме. Феномен вторичной фольклоризации и место, которое это литературное явление занимает в последующем литературном бытовании сюжета о Раме мы подробно рассмотрим позднее, на примере «Рамачаритаманаса» Тулсидаса.

Знакомство с южными сказаниями на сюжет о Раме и фольклором южных народов можно предположить также и у создателя поздней санскритской пьесы на сюжет «Рамаяны» - «Маханатаки», в которой Равана выступает соперником Рамы на сваямваре Ситы, а Лакшмана, перед тем, как погнаться за оленем, чертит луком около Ситы магический круг, переступить который Равана оказывается не в силах, выманивая Ситу за его пределы в облике просящего милостыню брахмана [Гринцер 1974, с. 184]. Этот сюжет наглядно демонстрирует также остатки характерной для эпического сознания богоравности брахмана, отказать которому для идеальной жены Ситы хуже, чем нарушить запрет мужа и его брата. Интересен и средневековый текст санскритской «Махираваначариты», уделяющий большое внимание образу Раваны, мотивировке всех его поступков, его семье. В «Махараваначарите» впервые в санскритской традиции излагается популярный на юге и за пределами Индии сюжет о брате Раваны, Махи-Раване (в ряде традиций Майу-Равана), перехитрившем Раму и Лакшману и утащившем их в подземный мир, чтобы принести в жертву богине Кали [Карр 1991, pp. 103-115].

Большое влияние на дальнейшее развитие литературной традиции оказала сложившаяся к XIV - XV векам «Адхьятма-Рамаяна», так называемая духовная» или «мистическая» «Рамаяна», являющаяся частью санскритской «Брахманда-пураны». Она отражает принципиально новый виток трактовки сюжета, когда философ ско-мистическая составляющая выходит на первое место и представляется сюжетообразующей. Особое внимание уделяется в тексте концептуальным проблемам, философскому базису индуизма и его метафизическому аспекту. Рама выступает здесь как высшее и всесильное божество, при этом его функции остаются прежними — он прежде всего поборник дхармы, высшего закона гармоничного существования. Он имеет мало общего с Рамой бхактистских текстов, явившимся из милости бхактам, для которых познание его высшей природы не является единственно возможным путем к спасению. «Адхьятма-Рамаяна» воплощает суть философии адвайта-веданты, Рама оказывается здесь не просто аватарой Вишну, но и воплощением Адхьятмы — Высочайшего Духа, Брахмана. В самом начале текста провозглашается тождество Рамы и Вишну, Ситы и Лакшми. Впервые в санскритской традиции излагается один из концептуально ключевых для текстов бхакти эпизодов о том, как всеведущий Рама, предвидя все дальнейшие события, создает из огня двойник Ситы.

Адхьятма-Рамаяна» до сих пор остается популярной в Индии. Несмотря на то, что этот текст крайне труден для понимания современным адептом не только с концептуальной, но и с языковой точки зрения, он почитается традицией как священный. Примечателен тот факт, что созданная в литературных и философских традициях севера, «Адхьятма-Рамаяна» обожествляется южанами, где она играет роль текста, ключевого для современной рамаитской культуры, в то время как на севере таким авторитетом пользуется «Рамачаритаманас» Тулсидаса. «Адхьятма-Рамаяна» была положена в основу многих региональных изводов «Рамаяны», используемых во время ритуалов, в постановках танцевальных композиций и в театре теней. Среди таких текстов следует в первую очередь назвать созданное Экнатхом в XVI веке маратхское сказание о Раме — «Бхавартх-Рам» и принадлежащее тому же времени переложение «Адхьятма-Рамаяны» на малаялам, выполненное поэтом Емутхаччаной [Tulpule 1991, р.141].

На севере «Адхьятма-Рамаяна» остается ключевым текстом общины Рамананды, причем современные садху склонны считать «Адхьятму» ранним памятником бхакти. С такой традиционной трактовкой текста едва ли можно безоговорочно согласиться. Влияние «Адхьятма-Рамаяны» на Тулсидаса и поэтов из «Рамананда-сампрадай» нельзя недооценивать. Однако «Адхьятма-Рамаяна» является скорее переходным звеном между предшествующей традицией рационалистической религиозной философии, берущей свое начало по крайней мере из литературы Брахман, и последующей принципиально новой традицией эмоционального восприятия божества, умышленно умаляющей значение интеллектуального начала, столь присущего «Адхьятме». Такая, во многом парадоксальная, трактовка текста современными носителями рамаитской традиции является отражением типических свойств современной индуистской учености и достаточно давно привлекла внимание западных ученых. Ян Гонда, а вслед за ним и современный голландский антрополог Петер ван дер Вир и другие исследователи полагают, что «некоторую теологическую размытость содержания «Адхьятма-Рамаяны», почитаемой бхактами-раманандами в качестве одного из основных теоретических религиозных текстов, можно рассматривать как доказательство весьма условного успеха традиции рациональной теологии в условиях изменившейся исторической ситуации, когда на первый план выходит мир богатейших эмоциональных ассоциаций, подчиняющий себе содержание текста» [van der Veer 1991, p.182].

Тем не менее «Адхьятма-Рамаяна» бесспорно входит в число наиболее авторитетных в современной Индии древних рамаитских памятников.

В средние века традиция создания санскритских сказаний о Раме не ослабевает, однако сами тексты становятся подражательными, утрачивают индивидуальность, что, впрочем, в большей или меньшей степени оказывается характерным для большинства санскритских литературных произведений этого периода. Наиболее интересными для исследования памятниками данного периода можно считать написанную в философском ключе и во многом близкую «Адхьятма-Рамаяне» «Иога-Васиштху» и носящие скорее религиозный характер «Ананда-Рамаяну» [Карр 1991, р.103] и «Адбхута-Рамаяну» [Гринцер 1974, с. 188] (XIV - XV века), где особое внимание уделяется сказочному пласту содержания.

Завершая обзор ранней истории североиндийских литературных произведений на сюжет о Раме, следует сказать несколько слов о наиболее ярких концепциях современной науки, связанных с ним. На протяжении всей истории изучения генезиса и современной жизни «Рамаяны» ученые, индийские и европейские, подходили к тексту с принципиально различных позиций. Подход уже упоминавшегося Г. Якоби, автора одного из первых фундаментальных исследований «Рамаяны», вернее всего назвать филологическим, безусловно, крайне передовым для своего времени, но не лишенным некоторой кабинетности, академической инерции и вполне естественного европоцентризма девятнадцатого столетия [Jakobi 1893, р.85].

Следует отметить, что на протяжении довольно значительного времени, вплоть до середины двадцатого века, академический подход к изучению сюжета, во многом пренебрегающий современным этапом его развития, оставался преобладающим. Ситуация во многом изменилась в середине XX века с появлением ставшей впоследствии классической работы индийского историка литературы С.Булке «Сюжет о Раме. Возникновение и развитие» (K.Bulke, Ramkatha: utpatti aur vikas, 1971), где автор пытается представить историю сюжета с древнейших времен и до наших дней как единую и непрерывную традицию, развивающуюся в различных языковых и этнических условиях, но никогда не утрачивающую своей целостности [Bulke 1971, р.5].

На исходе двадцатого столетия исследователи занимаются, в основном, узкими темами, связанными либо с конкретным произведением рамаитской традиции, либо историей сюжета в рамках определенной национальной литературы. В качестве работ, наиболее широко освещающих тему сказаний о Раме, можно отметить вышедшую в 1986 году книгу индийского литературоведа П.Банерджи «Рама в индийской литературе, искусстве и философии» (Banerji P., Rama in Indian Literature, Art and Thought, 1986), в которой, однако, автор делает акцент не столько на литературном материале, сколько на истории развития рамаитской общины, уделяя особое внимание литературе и философии периода бхакти [Banerji 1986, pp.14-27].

Американский исследователь Франк Вейлинг в своей работе «Рост религиозной значимости образа Рамы» (Whaling F., The rise of the religious significance of Rama, 1980) пытается охватить всю историю литературной эволюции образа Рамы. Он исходит из изначальной символичности этого образа, считая, что со временем меняется, а вернее сказать, переосмысливается и дополняется, лишь его наполнение, а восприятие и трактовка самого образа-символа носителями культуры становится все сложнее и противоречивее.

С точки зрения Вейлинга, уже в «Рамаяне» Вальмики Рама выступает не столько в качестве эпического героя, сколько обобщенного и очеловеченного символа дхармы. С последующим развитием традиции раскрываются другие значимые «уровни» этого образа-символа. В современной литературе Рама на «внешнем», поверхностном уровне прочтения текста, доступном и понятном человеку, не знакомому с предшествующей традицией, грубо говоря, «неносителю» индийской культуры, остается идеальным воплощением царской власти и праведности, но за этим внешним образом индиец всегда разглядит никак вербально не отраженный в тексте «внутренний» уровень, где Рама — почитаемое и могущественное божество [Whailing 1980, рр.15-43].

Иными словами, Вейлинг утверждает, что образ Рамы, а вместе с ним и вся литература на сюжет о нем, а также вся рамаитская культура имеет всего две ступени развития. Первая из них — Рама Вальмики как воплощение следующих пяти возможных ступеней дхармы: это, во-первых, социальная лаукика-дхарма (laukika-dharma), когда Рама наставляет людей на путь естественного закона, не пренебрегая при этом и своей карательной функцией (данда - danda); во-вторых, семейная грихастхья-дхарма (grhasthya-dharma), когда, согласно предписанной высокородному индуисту системе четырех ашрамов, он ведет жизнь примерного мужа и домохозяина; в-третьих, обрядовая кула-дхарма (kula-dharma), когда он отправляет семейные обряды и всячески, порою даже вопреки настойчивым просьбам отца, исполняет свой сыновний долг так, как того требуют древние представления; в-четвертых, варнашрама-дхарма (varnasrama-dharma), когда он лично проходит все четыре индуистских жизненных периода-ашрама; и, наконец, в пятых, сва-дхарма (sva-dharma), когда оказывается, что вся земная жизнь Рамы подчинена ограничениям, характерным для его варны, и в ней практически отсутствует элемент свободной воли. Наиболее подробно многоуровневость «дхармичности» Рамы в эпосе Вальмики освещена в статье американского теолога Х.М.Бука «Выбор дхармы и фигура Господа Рамы» (Buck Н.М., Dharmic Choice and the Figure of Lord Rama, 1991), во многом основывающейся на работе Вейлинга [Buck 1991, рр.9-27]. Вторая ступень развития образа начинает реализовываться в философских текстах, где эпический Рама-человек преобразуется в высшее божество, Раму-Брахмана, абсолютную реальность. Особенно явственно данный процесс прослеживается на материале литературы эпохи бхакти.

Современный же этап развития образа не представляется Вейлингу принципиально новым; с его точки зрения, это всего лишь комбинация двух предшествующих ступеней, причем первая из них, Рама Вальмики, реализуется более явственно, чем вторая [Tulpule 1991, р.139].

Следует особо отметить монографию английского индолога Джона Брокингтона «Добродетельный Рама: эволюция эпоса» (Brokington J., Righteous Rama: the evolution of an epic, 1984) индолог из Великобритании Джон Брокингтон. Брокингтона интересует не столько эволюция самого образа главного героя, сколько развитие ее текстовой фиксации. Проведя достаточно основательный лексико-текстологический анализ различных памятников на сюжет о Раме и весьма подробно рассмотрев культурный, социальный и литературный аспект «Рамаяны», Брокингтон приходит к выводу о преобладании тенденции развития от простого к сложному, от единого прочтения к комплексу трактовок в рамках отдельного текста. На первый уровень он ставит героическую поэму Вальмики, на второй - «Рамаяну» в изложении Калидасы и других авторов классического периода, когда к героическому добавляется эстетическое прочтение, на третий - концептуально новые религиозные тексты, не отрицающие, однако, ни героического, ни эстетического пластов. Современный этап, по Брокингтону, также оказывается лишен принципиальной новизны и, как в случае с Рамой в трактовке Вейлинга, оказывается всего лишь комбинацией двух предшествующих прочтений — религиозного и героико-эстетического [Brokington 1984, pp.8-17].

Таковы основные современные концепции, связанные с главными вехами развития сюжета о Раме, базирующиеся преимущественно на литературном материале и уделяющие значительное внимание современному этапу. Все они, к сожалению, не являются универсальными, если создание универсальной концепции на таком неоднородном, многогранном и обширном материале в принципе возможно. Однако все эти работы объединены весьма ценной общей характеристикой - зачастую, все они лишены идеологических спекуляций и оценочных суждений, которые, к большому сожалению, в изобилии присутствуют в многочисленных работах собственно индийских исследователей.

Что же касается традиции изучения «Рамаяны» в России, ее едва ли можно назвать богатой. Адекватный перевод на русский язык многих памятников, и в первую очередь, самого эпоса Вальмики, также остается делом будущего. На сегодняшний день российские исследователи располагают лишь переводом нескольких глав третьей книги «Рамаяны» Вальмики, выполненным непосредственно с оригинала в 1974 г. московским индологом В.Н.Потаповой [«Махабхарата. Рамаяна» 1974]. Еще один отрывок «Рамаяны» в ее переводе был опубликован в 1986 г. [«Рамаяна» 1986]. Плодом многолетнего титанического труда стал вышедший в 2006 г. перевод с санскрита первых двух книг «Рамаяны» - Балаканды и Айодхьяканды - выполненный П.А.Гринцером [Гринцер 2006].

Значительной вехой изучения санскритской «Рамаяны» в России являются многочисленные работы московского индолога П.А.Гринцера [Гринцер 1969; 1970; 1971; 1971а; 1974; 1982; 1982а; 1996; 2006; 2008], а также публикации петербуржцев В.Г.Эрмана и Э.Н.Темкина [Эрман, Кальянов 1958; «Рамаяна» (древнеиндийский эпос)» 1965; «Древняя Индия. Три великих сказания» 1995]. Наиболее подробно рамаитская литература эпохи бхакти отражена в работах А.П.Баранникова - автора перевода на русский язык «Рамачаритаманаса» Тулсидаса [Тулси Дас 1948], - а также индологов Ю.В.Цветкова [Цветков 1987] и Н.М.Сазановой [Сазанова 1973; 1996].

В то же время ни сами современные тексты на сюжет «Рамаяны», ни та громадная роль, которую они играют в современной индийской культуре, к великому сожалению, до сих пор практически не освещены в отечественной науке2.

В работе над диссертацией мы руководствовались, в первую очередь, концепцией историко-типологической школы В.Я. Проппа [Пропп 1989; 1998], теоретическую и методологическую основу работы составили идеи В.М. Жирмунского [Жирмунский 1958; 1962], М.М. Бахтина [Бахтин 1975], А.Н. Веселовского [Веселовский 1989], Ю.А. Лотмана [Лотман 1970; 1970-1973], П.А. Гринцера, а также других отечественных и зарубежных филологов. Анализ текста и жанровой структуры конкретных современных литературных произведений на сюжет о Раме ведется по оригинальной авторской методике, в

2 В этой связи нельзя не упомянуть эссе И.П.Глушковой «Эпос и современность. «Рамаяна», входящее в сборник «Из индийской корзины. Исторические интерпретации». Оно носит научно-популярный характер и адресовано самой широкой публике, но при этом содержит ряд очень ценных сведений и наблюдений [Глушкова 2003]. основу которой легли, в первую очередь, теоретические идеи Р. Барта [Барт 1986; 1987].

В работе в максимальной степени учтены исследования, предпринятые в данной области ведущими российскими и зарубежными индологами, в качестве теоретической основы и источников сопоставительного и переводного материала привлекаются труды А.П. Баранникова, В.Г. Эрмана, Э.Н. Темкина, C.JI. Невелевой [Невелева 1975; 1991], Я.В. Василькова [Васильков 1979].

Мы также в значительной степени опирались на классические и сравнительно новые работы зарубежных авторов, посвященные как общему генезису и типологии сюжета о Раме в индийской литературе, так и отдельным памятникам на этот сюжет. Среди зарубежных исследователей, чьи статьи, монографии и переводы привлекаются особенно часто, следует выделить Г. Якоби, Я. Гонду, К. Булке, Д. Брокингтона, П. Ричман, Д. Стасик, а также индийских авторов - Рамачандры Шуклы, Говиндарама Шармы, Ш. Чаухана, П. Банерджи, А. Рамануджана, А. Капура, В. Кулкарни, В. Сукхтханкара.

Также следует особо отметить материалы многочисленных конференций, посвященных, в первую очередь, региональным изводам «Рамаяны» и современным религиозным спорам, которые также стали очень ценным источником информации ["The Ramayana tradition in Asia" 1980; "Asian Variations in Ramayana" 1983; "Ramkatha vividh ay am" 1987; "Babri-Mastjid Ramjanmabhoomi Controversy" 1990; "Ramayana & Ramayanas" 1991; "Anatomy of Confrontation. The Babri-Mastjid - Ramjanmabhoomi Issue" 1991; "Hindus and Others. The Question of Identity in India Today" 1993; "Many Ramayanas. The Diversity of a Narrative Tradition in South Asia" 1994; "Questioning Ramayanas. A South Asian Tradition" 2001].

Неоценимую помощь в работе над диссертацией оказали ведущие в современной индологии специалисты по рамаизму и связанной с ним литературой проф. Амстердамского университета Питер ван дер Вир и проф. Варшавского университета Данута Стасик, знакомившиеся с работой на различных стадиях ее написания и высказавшие бесценные замечания и рекомендации во время научных стажировок автора в Голландии (2005) и Польше (2006).

Следует особо отметить, что важными источниками для исследования современных текстов явились беседы и переписка с их авторами и издателями. Значительная часть широко представленных в работе материалов этнографического, теологического и социально-политического характера была почерпнута автором во время его полевых исследований в северной Индии в 1997-1998 и 2002 гг. Для изучения современной читательской аудитории текстов на сюжет о Раме также активно привлекались публикации в периодических изданиях различного характера и возможности сети Интернет.

В качестве основного объекта исследования выступают литературные произведения, созданные на сюжет «Рамаяны» на языке хинди. Особый акцент делается на анализ текстов, написанных после 20-х гг. XX в., в особенности на два крупнейших романа последнего десятилетия XX в. - «Абхыодай» Нарендры Кохли (Narendra Kohll, "Abhuday") и «Апне-апне Рам» Бхагавана Сингха (Bhagavan Singh, "Apne-apne Ram"). Благодаря тому, что традиция литературного бытования сюжета о Раме рассматривается как непрерывная во времени целостная система, устанавливаются внутренние связи различных по времени произведений, а также модель эволюционного развития сюжета. Выявляются устойчивые типологические черты, позволяющие сделать вывод о необходимости четкой жанровой дефиниции подобного рода текстов.

Таким образом, актуальность исследования определяется осмыслением на базе конкретных текстов проблем эволюции сюжета «Рамаяны» в североиндийской традиции, его места среди сюжетного и жанрового разнообразия современной литературы хинди и дальнейших перспектив развития, а также того влияния, которое сюжет о Раме оказывал и продолжает оказывать на социальную жизнь Индии. Неразрывно с этим рассматривается и социально-культурное значение культа Рамы в современной Индии.

Представляется важным, что два новейших романа, занимающие видное место в современной индийской литературе и избранные в качестве основных объектов исследования, оказываются не изучены исследователями литературы хинди, в российской же индологии они упоминаются и описываются впервые.

Цель исследования состоит в том, чтобы последовательным анализом наиболее ярких произведений выявить общие для литературной традиции хинди типологические черты, которые позволили бы сделать выводы о том, какое место исследуемые тексты занимают в современной индийской литературе. В ходе исследования предпринята попытка, по возможности, уточнить некоторые моменты генезиса и типологии сюжета «Рамаяны».

Исходя из сказанного, были определены следующие задачи исследования:

1. Выявление специфических особенностей современных литературных произведений на сюжет «Рамаяны», смыслового наполнения сюжета и особенностей его бытования в новой и новейшей литературе хинди;

2. Выделение типологических черт литературного развития сюжета о Раме на конкретных исторических этапах, воссоздание возможно более полной истории сюжета в литературе северной Индии;

3. Осмысление места и значения литературной традиции «Рамаяны» в современной литературе и культуре хинди;

4. Последовательное соотнесение между собой различных составляющих (миф об идеальном правителе, религиозная актуальность, культурный и национальный конфликт и др.) современных текстов на сюжет о Раме и выявление специфики функционирования каждого из них в современных условиях.

Научная новизна работы определяется комплексным подходом к изучению литературной традиции «Рамаяны» на языке хинди.

Восстанавливаются и анализируются диахронические связи произведений различных эпох, выстраиваемых в четкую эволюционную модель. Впервые в отечественной индологии описывается и анализируется ряд ключевых современных текстов на сюжет о Раме.

Практическая значимость работы определяется тем, что полученные в ней результаты могут быть использованы при создании лекционных курсов по истории литературы хинди, а также практических и теоретических работ по современному индуизму, при составлении различных учебников и пособий. Помимо этого, результаты диссертационной работы могут использоваться при дальнейшем исследовании литературы хинди, этапов ее становления и бытования, а также собственно «Рамаяны» в историческом и диахроническом аспекте.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, подразделяющихся, в свою очередь, на несколько разделов, заключения, примечаний и библиографии.

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Челнокова, Анна Витальевна

Заключение.

Литературная традиция «Рамаяны» возникает во II - IV вв. нашей эры и активно развивается и по сей день. Важным этапом ее развития становится эпоха бхакти, когда прежде скорее героико-эпический по природе сюжет переосмысливается в рамках традиции религиозной литературы. Начиная с эпохи индийского Просвещения, начала IX — конца XX в., сюжет о Раме постепенно теряет прежде устойчивые жанровые характеристики эпоса и трансформируется в литературные формы, во многом созвучные тенденциям западного литературного процесса.

В нашей работе мы исходили из концепции о неразрывной связи литературной традиции «Рамаяны» и исторического времени. Эпическое сказание возникает как отражение действительных потребностей эпохи, в аллегорической форме отражая наиболее важную для становления идеологии проблематику времени. «Рамаяна» Вальмики повествует об этнических и государственных конфликтах в момент трансформации мифологического мышления в условно историческое.

Параллельно с этим сюжет о Раме разрабатывается в многочисленных фольклорных, преимущественно лирических, построенных на отображении личностных конфликтов героев, жанрах.

Эпоха бхакти, XVII - XVIII вв., воплощает новый тип художественного сознания. Литература на сюжет о Раме также переживает в это время принципиально новый этап развития. Традиция религиозной литературы бхакти включает в себя как типично эпические, так и лирические элементы.

Традиционная жанровая система складывается в Индии в рамках классической санскритской литературы. Начиная с этого времени, и вплоть до начала XX в. литературные произведения на сюжет о Раме создаются в основном в соответствии с этой системой. Ведущим здесь становится поэтический жанр махакавьи. Эпоха индийского Просвещения приносит с собой как новые жанры, так и новую, социально-просветительскую направленность литературы. Тем не менее, формальные характеристики литературы на сюжет о Раме изменяются достаточно медленно, в то время как ее идейная наполненность переживает быстрые и кардинальные перемены. На первый план выходит социально-политическая проблематика, особенно актуальная в период активной борьбы за независимость. Произведения этого периода, наиболее примечательным из которых является «Сакет» Майтхилишарана Гупты, привносят в литературную традицию сюжета принципиально новый тип героя. На смену ссылкам на традицию приходят индивидуальные психологические мотивировки действий персонажей. Литература на сюжет о Раме приобретает доселе лишь отчасти присущее ей драматическое начало. Эпический конфликт становится основой, своеобразной «матрицей» построения сюжета, который может трактоваться как в соответствии с традицией, так и согласно индивидуальному авторскому замыслу. При этом, как нам кажется, нет оснований говорить о том, что в каком-либо из рассмотренных случаев автору удается преодолеть традицию, выйти за ее рамки и создать принципиально новое, свободное от власти традиции литературное произведение на сюжет «Рамаяны».

Одной из задач, которые были поставлены при написании данной работы, было выявление специфических особенностей бытования сюжета о Раме в литературе хинди и определение места и значения литературной традиции «Рамаяны» в современной литературе и культуре хинди.

Общая схема развития литературы на сюжет «Рамаяны» вполне ясна, она в целом совпадает с основными этапами исторического развития североиндийской литературы и выглядит следующим образом: литературный эпос, сложившийся на основе разветвленной фольклорной традиции и существующий параллельно с лирическими и героическими фольклорными жанрами;

- небольшие авторские поэмы и пьесы, как героического (драмы Бхасы, «Рагхуванша»), так и религиозного характера (на данном этапе не столько индуистского, сколько буддийского и джаинского - «Уттара-Рамачарита», «Васудевахинди»), а также сказочного («Адбхута-Рамаяна», «Катхасаритсагара») толка, создаваемые в соответствии с принципами классической санскритской литературы;

- объемные санскритские поэмы философско-мистического содержания («Адхьятма-Рамаяна», «Йога-Васиштха»);

- поэтические произведения, созданные в различных жанрах религиозной литературы бхакти: объемные поэмы («Рамачаритаманас») и небольшие прославляющие божество стихотворные произведения, часто основывающиеся на отдельных эпизодах «Рамаяны» и служащие источником многочисленных рамаитских мантр («Бхарата-милан», стихи Аградаса); в этот период литературные переработки сюжета о Раме во многом сближаются с лирическими фольклорными жанрами и начинают приобретать выраженные черты агиографических жанров религиозного жизнеописания;

- социально-политические поэмы, создававшиеся в период борьбы за независимость и вплоть до второй половины XX в. по формальным канонам классической махакавьи, но имеющие характерное для эпохи Просвещения идейное наполнение («Сакет», «Вайдехи-ванавас» и др.);

- прозаические по форме романы, обладающие как традиционно индийскими, так и характерными для западного романа нового времени типологическими признаками («Апне-Апне Рам», «Абхьюдай»).

Что касается определения места переработок сюжета «Рамаяны» в новейшей литературе, то сделать однозначные выводы об их жанровой принадлежности весьма сложно. Тем не менее, в результате анализа двух выбранных нами произведений можно прийти к достаточно однозначным выводам по этому поводу.

В результате исследования романа Сингха «Апне-Апне Рам» был сделан вывод о том, что по ряду формальных признаков это произведение во многом схоже с западным детективным романом нового времени. На это указывают, прежде всего, структура организации текста и избранный автором способ изложения - в основе романа лежит реализация и разоблачение заговора; лишь дочитав текст до конца, читатель сможет полностью восстановить картину происшедших событий; повествование ведется от лица нескольких рассказчиков, читатель словно «видит происходящее их глазами»; авторская позиция не находит в тексте непосредственного отражения, а выражается опосредованно, подспудно.

Однако созданное Сингхом произведение нельзя назвать детективом. Это скорее роман, построенный по модели детективного жанра и включающий в себя жанровые признаки по меньшей мере трех различных «уровней». Во-первых, это традиционно индийские элементы, характерные для литературы на сюжет о Раме практически на протяжении всей истории его литературной жизни: государственный заговор оказывается символическим воплощением вечной борьбы двух начал - добра и зла, дхармы и адхармы, за цепью напряженных событий наступает традиционный «счастливый конец» - рам-радж, царство справедливости и всеобщего процветания. Во-вторых, в романе присутствуют выраженные характеристики произведений европейского романтизма (Рама - типичный романтический герой, обреченный на одиночество, оказавшийся перед лицом неразрешимого конфликта чувства и долга). И, наконец, «Апне-Апне Рам» несет в себе черты комикса, литературного продукта эпохи пост-модернизма. Скорее всего, такая характеристика оказалась присущей роману из-за некоторого несоответствия между очевидным стремлением перенести действие романа «с небес на землю», сделать максимально реалистичным, сохранив при этом основные архетипические функции эпических героев, во многом предопределяющие ход развития сюжета.

Следует отметить, что использование «легкого» детективного жанра в качестве своеобразной основы для создания многоуровневого, сложного по структуре и идейной наполненности романа нового времени в принципе характерна для новейшей литературы постмодернизма, его даже можно назвать «модным приемом» современной литературы - достаточно вспомнить такие разные по своей природе и принадлежащие к различным литературным традициям произведения, как «Имя розы» Умберто Эко, «Черную книгу» Орхана Памука и «Хроники заводной птицы» Харуки Мураками.

Другой новейший романа на сюжет «Рамаяны» - «Абхьюдай» Нарендры Кохли - оказывается во многом близок западным романам-утопиям. На это указывает, в первую очередь, избранный автором способ истолкования сюжета, имеющего в «Абхьюдае» ярко выраженную социальную направленность. В основе лежит изображение несуществующего пока идеального общества, его становления и процветания. Кохли соблюдает и основной для жанра утопии принцип, давая в своем романе пространное и подробное описание регулируемой общественной жизни. В отличие от «Апне-Апне Рам», автор-повествователь в «Абхьюдае» не пытается продемонстрировать оторванность от традиции, напротив, он всячески подчеркивает преемственность своего романа по отношению к эпической традиции Вальмики.

Утопическое пространство Кохли оказывается наполненным множеством реалий и примет современной Индии, но оно остается лишь прототипом, моделью, которая, при соблюдении ряда условий, может быть претворена в жизнь. Основным приемом Кохли можно считать переосмысление присущих традиции «Рамаяны» идей в соответствии с культурным контекстом времени. Многие действующие лица оказываются явно «родственными» между собой, они очевидно дополняют друг друга, раскрывая одну и ту же идею, не высказывая, а воплощая в действительность «стоящую за кадром» мысль о возможности идеального общества.

В пользу такого жанрового определения рассмотренных романов говорит и то, что, если в «Апне-Апне Рам» главным сюжетообразующим элементом оказывается разворачивающееся действие, непосредственно фабула «Рамаяны», в «Абхьюдае» на первый план выходит ее идейное наполнение - происходящие события оказываются лишь предысторией, помогающей раскрыть главную идею романа — жизнь идеального государства, функционирование идеального общества.

На основе анализа «Апне-Апне Рам» и «Абхьюдая», а также ряда рассмотренных во второй главе произведений новой литературы, был сделан вывод о том, что в современной литературе хинди неизменно присутствует хотя бы один устойчивый элемент, присущий литературе на сюжет о Раме не протяжении всей истории ее существования. Речь идет об архетипических функциях, закрепленных за персонажами в эпосе Вальмики и, что очевидно по изложенным в диссертационном исследовании материалам, неизменно присущих основным действующим лицам практически всех рассмотренных нами произведений на сюжет «Рамаяны».

Так, Рама неизменно оказывается защитником справедливого мирового порядка, дхармы, традиционного универсального надличностного долга, что бы ни подразумевалось под этим в различные исторические эпохи - традиционно-эпическая, сословная картина мира, возможность религиозного спасения для каждого, обретение независимости или создание оптимального общества. И при том, что действия Рамы могут иметь как традиционное (героическое или религиозное) обоснование, так и индивидуальные психологические мотивировки (верность долгу - «Сакет», «Вайдехи-ванавас»), самопожертвование («Абхьюдай», «Апне-Апне Рам», тактический расчет («Апне-Апне Рам») и др., функциональная нагрузка этого образа остается неизменной.

Функции, исполняемые в сказании другими основными персонажами, с развитием литературной истории также изменяются лишь по форме, но не по сути. Архетипическое наполнение этих образов остается неизменным. Сита -идеальная женщина и супруга, ее литературный образ трансформируется в соответствии с тем, что вкладывает в эти понятия каждая эпоха, она призывает к восстанию и борется с врагами в период борьбы за независимость («Сакет»), становится другом и опорой правителя («Апне-Апне Рам»), активно участвует в построении нового общества («Абхьюдай»).

Функциональная нагрузка образа Раваны в литературной традиции хинди также остается неизменной. Он антагонист Рамы, его серьезный соперник, злодей, который должен быть повержен. В современных произведениях он ничем не похож на хтоническое чудовище эпоса, он может быть тираном, выстроившим жесткую тоталитарную систему («Абхьюдай») или оборотистым торговцем, беспринципным бизнесменом («Апне-Апне Рам») — и все же этот образ остается архетипом, функция, которую он выполняет в тексте, не меняется. На первый взгляд, исключением здесь может служить «Равана» Харадаялусинха. Однако и в этом случае Равана, являясь существом просвещенным и нравственным, оказывается «жертвой обстоятельств». Кардинально изменяются трактовка образа и его идейное содержание, но архетипическая функция остается неизменной.

Следует отметить, что в новейшей литературе на сюжет о Раме образы героев раскрываются преимущественно по драматическому принципу, через речь и действия. С одной стороны, это явление, вне всякого сомнения, оказывается новым для традиции литературы на сюжет «Рамаяны», с другой, можно четко проследить его связь с традицией — так, к примеру, в вышедшей на первый план в прозаических произведениях новейшей литературы о Раме диалогической форме изложения позиции героев явственно просматривается влияние традиции эпической беседы «брахмодья».

На различных этапах истории существования сюжета в литературе на первый план выходят его различные составляющие. Положенный в основу эпического сказания героический демоноборческий миф со временем все явственнее обнаруживает сказочное начало, а в эпоху бхакти ведущей становится религиозное начало сюжета. На современном этапе свое главное идеологическое содержание основанные на «Рамаяне» литературные произведения черпают в заложенной в сюжете концепции идеальной государственности. Это во многом сближает их непосредственно q эпической традицией, где Рама выступает не только как культурный герой, воин, одержавший победу над хтоническим чудовищем и тем самым не давший погибнуть мировому порядку, дхарме, но и как идеальный правитель, гарант и опора дхармы на земле. И хотя, как уже было отмечено в диссертации, в эпосе Рама выступает как воплощение всех пяти возможных ступеней дхармы (лаукика-, гархастхасья-, кула-, варнашрама- и сва-дхармы), именно эти две составляющие образа оказываются наиболее очевидно присущими Раме Вальмики.

В современных произведениях на сюжет «Рамаяны» проблематика государственности и государственного лидера становится основной. Причем если в середине XX в., когда в Индии остро стоял вопрос о государственной независимости, наибольший акцент делался на необходимость борьбы и с ракшасами и, в первую очередь, защиту от них своей культуры и территорий («Сакет», «Вайдехи-ванавас», «Сакет-сант»), то авторы современных изводов «Рамаяны» акцентируют внимание на внутренней жизни Кошалы при Раме и без него, во время его лесного изгнания и войны на Ланке, а также на жизни государства после успешного возвращения и воцарения. Ведущей становится проблема рам-раджа. Современную литературу на сюжет «Рамаяны» можно назвать «идейным полем», на котором формулируется и трактуется концепция идеальной государственности.

На уровне организации сюжета этот процесс отражается в смене типа конфликта, вокруг которого и выстраивается весь текст. Как мы показали в ходе анализа рассмотренных произведений, в современной литературе на сюжет о Раме, для которой государственная проблематика оказывается ведущей, лежащий в основе произведений конфликт имеет, по меньшей мере, два уровня - социально-политический и личностный.

Социально-политическая направленность рассмотренных текстов очевидна, причем на эпический сюжет накладываются реалии общественной жизни и мышления нового времени. В завершении второй главы мы обозначили три основных проблемных пласта современной литературы на сюжет «Рамаяны», главным из которых является круг проблем, связанных с государственным устройством и лидером. После прочтения рассмотренных произведений можно без труда сделать вывод о том, по каким принципам живет описанное там общество — так рам-радж у Кохли оказывается марксистским государством, а у Сингха - демократическим, в то время как Ланка первого является тоталитарным государством, а в «Апне-Апне Рам» живет по законам, схожим с принципами капитализма. Но если в этих случаях такой ввод можно сделать лишь из анализа прочтенных текстов, «Сакет» Гупты оказывается не просто проникнут идеями гандизма, в нем даже появляется сама фигура Ганди.

Затрагиваемая в «Рамаянах» нового времени государственная проблематика оказывается полностью созвучной социальным реалиям современной Индии — это, в первую очередь коррумпированность и личные амбиции власть придержащих («Равана», «Сакет-сант»), низкий уровень жизни и образования населения («Урмила», «Вайдехи-ванавас», «Сакет-сант», «Абхьюдай»), а также проблемы, связанные с механизмами существования в современном мире варновой системы («Вайдехи-ванавас», «Апне-Апне Рам»). Таким образом, можно говорить о том, что в какой-то степени сюжет о достижении царства дхармы, рам-раджа, процветающего и справедливого государства рассматривается современными авторами в качестве некоторой метафоры, которая, однако, разрабатывается вполне подробно, с привлечением современных реалий — в этой связи особенно показателен во многом утопический по своей природе «Абхьюдай».

Примечательно также, что именно «Рамаяна» становится главным текстом индуистской традиции для членов весьма активных и многочисленных ультра-левых группировок радикально-религиозного толка («Хиндутва»). Согласно идеологии этого движения, идеальное государство, рам-радж, является в первую очередь государством религиозным, во главе которого стоит могущественное и справедливое божество. А потому создать оптимальную с социальной точки зрения государственную систему, построить рай на земле можно лишь для индуистов, изгнав при этом узурпирующих их древнюю культуру мусульман, ассоциируемых с ракшасами. Несмотря на значительную популярность, этот радикальный взгляд, как мы видели, практически не находит отражения в художественной литературе. Напротив, авторы во многом полемизируют с такими взглядами — к примеру, Бхагаван Сингх в предисловии ко второму изданию своего романа пишет о том, что идея создать роман на сюжет о Раме возникла у него после кровавых столкновений 1992 г., в ходе которых приверженцы «Хиндутвы» пытались претворить свою идеологию в жизнь. Возможно, тот факт, что в художественной литературе практически не находят отражения эти достаточно популярные в сегодняшней Индии идеи может объясняться тем, что рассмотренные нами эпические литературные жанры по природе не подходят для агитационных целей. Современные «Рамаяны» оказываются произведениями с чрезвычайно сложной внутренней структурой, совмещающей в себе неизменную функциональную значимость образов и самого сюжета, традиционные ценности, современные реалии и авторские убеждения.

Второй тип конфликта, неизменно присущий всем рассмотренным нами произведениям - личностный. Он выражается, в первую очередь, в привнесении в действие романа индивидуальных личностных мотивировок слов и поступков героев, в чем просматривается безусловное влияние современной западной литературы. Разработка личностного конфликта часто оказывается наиболее тесно связана с образом Рамы, идеального человека и правителя. Особенно ярко это видно на примере «Апне-апне Рам», где Рама, по типу во многом схожий с героями европейского романтизма, вынужден встать перед выбором между личным семейным счастьем и долгом.

Следует отметить, что единство фабулы в современных литературных произведениях на сюжет о Раме во многом обеспечивается неизменным присутствием всех главных сюжетных звеньев — типовых мотивов. Однако этим поддерживается лишь формальное, видимое единство традиции. Практически все задействованные в сюжете типовые мотивы получают в литературе хинди авторскую трактовку, определяемую замыслом автора, идеей произведения и современными жизненными реалиями. К примеру, в современной литературе практически полностью утрачивает свое значение ключевой для эпоса мотив поединка. Гораздо важнее оказываются причины битвы Рамы и Раваны, а также происходящее в Кошале после победы над ракшасами. Текстуально это отражается в том, что практически нигде поединок не описывается подробно, о нем лишь вскользь упоминается в монологах и диалогах основных героев. В большинстве случаев в тексте отсутствуют картины поединка, только из разговоров героев или по отражаемым событиям читателю становится ясно, что битва состоялась, и Рама победил («Апне-Апне Рам», «Абхьюдай»), Также во многом формально отражаются в тексте кране важные в эпосе мотивы изгнания и узнавания.

В нашей работе мы отметили все основные этапы эволюции литературы на сюжет «Рамаяны», достаточно подробно останавливаясь на особенностях модификации жанровой структуры и образной системы на каждом историческом этапе. Литературные произведения исследовались в соответствии с жанровой теорией и методом историко-типологической школы В.Я. Проппа. В ходе анализа в каждом из рассмотренных произведений выявлялся глубинный конфликт, цель, с которой оно создавалось, и способы ее художественного воплощения. Были проанализированы наиболее важные для конкретных произведений характеристики, как то тип конфликта, образная система и тип героя, характер оценки и роль автора и повествователя, характер художественной условности, вид диалога, типовые мотивы, роль художественного или прямого случая, тип формульности и особенности вариативности. В данной работе прослеживаются особенности их модификации на определенных этапах развития литературы хинди и предшествующей ей североиндийской литературной традиции.

Большое внимание уделяется также фольклорной жизни сюжета и тому влиянию, которое народная традиция оказывает на литературу. При рассмотрении наиболее значимых памятников традиции мы по возможности также освещали роль, которую они играют в жизни современной Индии. Для создания наиболее полной картины функционирования сюжета «Рамаяны» в современности мы активно привлекали материалы смежных с литературой областей науки и искусства. В работе нашли отражение последние тенденции связанных с сюжетом о Раме изобразительной и театральной традиций, активно привлекался также материал, связанный с идеологией и ритуальной практикой современного рамаизма.

При рассмотрении большого количества материала складывается целостная картина принципов организации, модификации и жанровой эволюции сюжета о Раме в литературе хинди. Благодаря комплексному рассмотрению непрерывной традиции можно проследить развитие литературы на сюжет о Раме на основе его составляющих, объяснить причины и последовательность изменений его формальных и содержательных характеристик. На конкретном материале, устанавливая соответствие литературных произведений конфликтам и реалиям определенной исторической эпохи, а также их связь с предшествующими и последующими вариантами художественного осмысления сюжета, можно определить степень и специфику значимости сюжета в культурной, религиозной, социальной и политической жизни страны на конкретных исторических этапах.

В данной работе представлена попытка найти внутренние связи литературных произведений на сюжет «Рамаяны», созданных в различные эпохи. Следует отметить, что, как очевидно из проведенного анализа, важную роль в этом процессе играют не только реалии исторического времени и перемены в идеологии, но и активные языковые процессы. Нередко создание новых авторитетных памятников объяснялось не только и не столько сменой идеологии, сколько тем, что произведения прежней традиции оказывались в значительной мере непонятны читателям и слушателям, в чьей среде сюжет «Рамаяны» пользовался большой популярностью и неослабевающим авторитетом. На этом этапе происходит наиболее явственное взаимодействие литературной традиции с популярными фольклорными жанрами.

Вопрос о переходе традиционных жанров в литературные аналоги и их соответствующем переосмыслении требует особого изучения. В данной работе представлены только общие положения, касающиеся, в первую очередь, процессов, протекающих в новой и новейшей литературе (феномен вторичной фольклоризации и др.), требующие детального рассмотрения и уточнения в рамках специального исследования.

Также более подробного специального изучения требует вопрос о внутренней взаимосвязи сюжета и составляющих его элементов. Особый интерес в этой связи вызывает возможное сопоставление северо-индийской и южно-индийской традиций, имеющих корни в едином фольклорном начале, но обладающих автономными устойчивыми сюжетными характеристиками, часто кардинально непохожими друг на друга.

В данной работе отражен принцип изучения бытования сюжета в отдельно взятом регионе, а именно в хиндиязычном ареале северной Индии. Скорее всего, именно такой принцип от частного к общему представляется наиболее плодотворным в установлении типологических особенностей, устойчивых формальных и сюжетных характеристик, а также национальных особенностей литературы на сюжет о Раме. Следующим шагом в этом направлении должно стать подробное изучение особенностей развития литературы на этот сюжет в рамках различных литературных традиций Южной и Юго-Восточной Азии. После этого, скорее всего, можно будет выявить общие тенденции развития основанной на «Рамаяне» литературы, уточнить ряд моментов сюжетного генезиса, а также выявить общие для всех вариаций сюжета типологические признаки. Подобная работа позволит выявить и объяснить причины популярности и значимости традиции «Рамаяны», прояснить вопрос о принципах и путях перехода фольклорных жанров в литературные аналоги и феномен межкультурного обмена.

Роль, которую сказание о Раме играет в современной индийской культуре, поистине огромна. Это средоточие опыта поколений, соприкасаясь с которым читатель одновременно оказывается творящим и творимым, разбирается в себе и делится собственными открытиями с окружающими, привносит новое в их понимание жизни. И не случайно в сегодняшней Индии популярны сразу две народные этимологии названия поэмы. Это и путь - Рама-аяна — который может привести каждого в царство справедливости, к гармонии и процветанию, и колесница — Рама-яна - созерцание величественного продвижения которой есть высшая радость для живущих.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Челнокова, Анна Витальевна, 2009 год

1. Источники.1. "The Ramayana of Valmikl. Critical Edition: in 7 vol." (ed. By G.N.Bhatt and

2. U.P.Shah) Baroda, 1960-19752. "The Ramayana of Valmiki" London, 1957-19623. "Hanumannataka" -Banaras, 1955

3. Kalidasa "Meghaduta" Bambal, 1957

4. Kalidasa "Raghuvansa" Bambal, 1956

5. Vimalasuri "Paumacariyam" Varanasi, 19627. "Adbhuta Ramayana" Varanasi, 19828. "Adhyatma Ramayana" Gorakhpur, 19799. "Ananda Ramayana" KasI, 195810. "GosvamI Tulsldaskrt SrTramacaritamanas" (ed. and transl. by R.C. Prasad) 1. Delhi, 1999

6. Тулси Дас «Рамаяна или Рамачаритаманаса» (пер., коммент. и вступит.статья А.П.Баранникова) M-JI-д, 1948

7. Kesavdas "Kesav-granthavall" Ilahabad, 1954-1959 (vol. 1-3)13. "Kesav-kaumudT (Ramacandrika)" Ilahabad, 1956

8. Surdas "Sursagar" VaranasT, 1959

9. Gupta, MaithilTshara^i "Saket" — JhansT, 1980

10. Haradayalusingh "Daityavans" Prayag, 1997

11. Hariaudh, Ayodhyasinh Upadhyay "Priyapravas" Dilll, 1946

12. KohlT, Narendra "Abhyuday. Ramkatha par adhrt upanyas" NaT Dilll, 1998

13. KohlT, Narendra "DTk§a" Dilll, 1980

14. Mishra, Baldevprasad "Ram-rajya" Lakhnau,1960

15. Mishra, Baldevprasad "Saket-sant" Dilll, 1946

16. Navln, Balakyshn Sharma "Urmila" Dilll, 1958

17. Simh, Bhagavan "Apne-apne Ram" Dilll, 19921. Литература.

18. Аристотель 1957 Аристотель «Об искусстве поэзии» - М., 1957

19. Барт 1986 Барт, Р. "Драма, поэма, роман" //Называть вещи своимиименами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века. М., 1986

20. Барт 1987 Барт, Р. "Введение в структурный анализ повествовательныхтекстов" //Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв.: Трактаты, статьи, эссе. М., 1987

21. Бахтин 1975 Бахтин, М.М. «Эпос и роман. О методологии исследованияромана» // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики М., 1975

22. Васильков 1979 Васильков, Я.В. "Земледельческий миф вдревнеиндийском эпосе: сказание о Ришьяшринге" //Литература и культура древней и средневековой Индии М., 1979

23. Веселовский 1989 Веселовский, А.Н. "Историческая поэтика" - М., 1989

24. Гаврюшина 2006 Гаврюшина, Н.Д. "Премчанд и роман хинди XX века"1. М., 2006

25. Глушкова 2003 Глушкова, И.П. "Из индийской корзины. Историческиеинтерпретации" М., 2003

26. Гринцер 1969 Гриш^р, П.А. «К вопросу об интерпретациидревнеиндийского эпоса» (Теоретические проблемы восточных литератур) — М., 1969

27. Гринцер 1970 Гринцер, П.А. «Махабхарата» и «Рамаяна». - М., 1970

28. Гринцер 1971 Гринцер, П.А. «Две эпохи литературных связей»

29. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира) М., 1971

30. Гринцер 1971а Гринцер, П.А. «Эпос древнего мира» (Типология ивзаимосвязи литератур древнего мира) — М., 1971

31. Гринцер 1974 Гринцер, П.А. «Древнеиндийский эпос. Генезис итипология» (Серия «Исследования по фольклору и мифологии1. Востока»). М.,1974

32. Гринцер 1982 Гринцер, П.А. «Рамаяна» в Юго-Восточной Азии»//

33. Традиционное и новое в литературах Юго-Восточной Азии. М., 1982 -сс.48-71

34. Гринцер 1982а Гринцер, П.А. «Пути распространения древнеиндийскогоэпоса» //Древняя Индия. Историко-культурные связи М., 1982

35. Гринцер 1996 Гринцер, П. А. «Устные и письменные версии "Сказания о

36. Раме". Опыт составления» // Эпос народов зарубежной Азии и Африки. -М., 1996 сс.65-99

37. Гринцер 2006 Гринцер, П.А. «-Рамаяна». В 7 кн. Кн. 1-2. Балаканда (Книгао детстве). Айодхьяканда (Книга об Айодхье). / Пер. П. А. Гринцера. (Серия «Литературные памятники») М., 2006

38. Дубинин, Рейнблат 1988 Дубинин, Б., Рейнблат, А. «Социальноевоображение в советской научной фантастике 20-ых годов» //Социокультурные утопии XX века: Реф. сб., Вып. 6. — М., 1988

39. Жирмунский 1958 Жирмунский, В.М. "Эпическое творчество славянскихнародов и проблемы сравнительного изучения эпоса" М., 1958

40. Жирмунский 1962 Жирмунский, В.М. "Народный героический эпос.

41. Сравнит.-ист.очерки" М.-Л., 1962

42. Калидаса 1996 Калидаса «Род Рагху» (пер. В.Г.Эрмана) - СПб, 1996

43. Компанелла 1954 Компанелла, Т. «Город Солнца» - М., 195425. "Литературная энциклопедия терминов и понятий" 2003 "Литературнаяэнциклопедия терминов и понятий", гл. ред. А.Н.Николюкин, М., 200326.