Промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX - начале XX в.: Этнокультурные аспекты тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, доктор исторических наук Лузгин, Александр Степанович

• Лузгин, Александр Степанович
• доктор исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации доктор исторических наук Лузгин, Александр Степанович

Введение

Глава 1. Природные условия и особенности этнического состава населения Мордовского края

1.1 Природные условия Мордовского края, определяющие направленность развития промыслов.

1.2 Особенности этнического состава населения Мордовского края.

Глава 2. Хозяйственная и региональная характеристики промысловых занятий крестьян Мордовии

2.1 Промыслы как составная часть хозяйственного уклада крестьян

2.2 Материально-пространственная характеристика условий развития промыслов

Глава 3. Структура промыслов

3.1 География видов промыслов

3.2 Содержание промыслов

Глава 4. Рынок промыслового труда и продукции

4.1 Отхожие промыслы в системе межрегиональных и межэтнических отношений

4.2 Особенности реализации промыслово-кустарной продукции Заключение

Список сокращений Источники и литература

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX - начале XX в.: Этнокультурные аспекты»

Актуальность темы исследования. Крестьянские промыслы в России уже не одно столетие привлекают к себе внимание ученых своим особым положением в хозяйственной жизни населения, в первую очередь сельского.

Отмена крепостного права в России и последовавшие за этим, чрезвычайно важным событием в жизни многонационального государства, реформы были направлены на создание условий быстрого развития промышленности и устранение патриархальности в сельском хозяйстве. Что было чрезвычайно актуальным для Российского государства, выходившего во второй половине XIX века на широкую европейскую арену. Однако, ход реформ обнаружил в обществе различные взгляды на пути их дальнейшего развития. Наряду с классическим капитализмом, к которому склонялась большая часть общества, было немало сторонников так называемого «народного капитализма», или российского пути развития капитализма в деревне через такую важную экономическую составляющую крестьянских хозяйств России этого периода, как промыслы. Вступив на путь реформ Россия по-прежнему оставалась по составу населения преимущественно крестьянской.

Говоря о сути крестьянской промысловой деятельности, надо отметить, что к концу XIX века существовало достаточно развитое правовое пространство промыслово-предпринимательской деятельности. Оно заключалось в получении лицензий на предпринимательскую деятельность, формы кредитования, учета и контроля за перемещением промыслового населения, имущественно-правовых гарантий, создание сети кустарно-выставочных центров и системы сбыта промысловой продукции. Важную роль в этом выполняла община, нацеливавшая крестьян на ведение самодостаточного хозяйства. В условиях же неустойчивого экономического развития, она по сути являлась своего рода регулятором сезонной занятости крестьянского населения. А в трудоизбыточных селениях регулировала круглогодичный отток населения.

Одним словом, государственная политика России стимулирования развития крестьянских промыслов была направлена на смягчение экономического положения крестьян, составляющих основную долю населения страны.

Промыслы и ремесла не являются российской особенностью. Они были в принципе характерны для многих европейских государств с поправкой на природно-климатические особенности того или иного региона. Массовое разнообразие видов промыслов, количество участвующих в них, география их «отхода» давали право причислять кустарные промыслы России к национальной особенности экономики крестьянских хозяйств и культурно-бытовых традиций населения страны.

К началу XX века из почти 85 миллионного сельского населения России кустарными промыслами только в Европейской части было занято 13,9 млн. чел., из них 8,3 млн. занимались местными промыслами в пределах своей деревни или уезда1.

Промысловая деятельность имела важное значение для укрепления экономики и культуры России в целом. Многие лучшие традиции в хозяйственно-промысловой деятельности вышли далеко за свои традиционные границы, как в результате значительных перемещений населения, так и вследствие укрепления общероссийских экономических и культурных связей.

Что двигало и движет людьми, занимающимися промыслом? Сам уклад крестьянской жизни, с определенной цикличностью занятий земледелием, подталкивал предприимчивого человека к необходимости использовать межсезонья для изготовления необходимых в жизни крестьянской семьи предметов и вещей. В основном они выполняли утилитарные функции, но эта работа позволяла крестьянину раскрыть и свой творческий трудовой потенциал. Вероятно, не только желание найти занятие, особенно в зимние вечера, и попутно обеспечить семье какой-то приработок. Человеку свойственно стремление раскрыть себя в разных сферах деятельности. Оно дает ощущение разнообразия жизни, пробуждает к ней интерес, вносит в нее одухотворенность. Через промысловую деятельность крестьяне зачастую приобщались к искусству. Природа будила воображение, обогащала наблюдениями, оттачивала чувство красоты. На образном соответствии «природного» и человеческого формировались народные символы, отражавшие коллективные представления о мире, переживания главных событий в жизни и труде человека, то есть выстраивается своего рода цепочка в системе человек—природа—культура2.

В кустарно-промысловом производстве был накоплен богатый опыт, связанный с технологической основой производства, с традициями становления мастерства, освоения промысловых приемов. Сила традиции, позволявшая поколениями оттачивать и совершенствовать уровень мастерства, повышая тем самым конкурентоспособность кустарного производства.

Традиционные крестьянские промыслы—это целая система социально-экономических и нравственных начал, помогавшая определять отношения крестьян в обществе и семье. С одной стороны, они чрезвычайно устойчивы, с другой—не чужды новациям. Каждое поколение мастеров не просто повторяло старое, давно известное, но и вносило что-то новое, свое. Медленно менялись условия жизни, но возникали новые мотивы и технические приемы. От прошлых эпох отбиралось и развивалось наиболее удачное, устаревшее отбрасывалось.

На основе живой преемственности опыт познания мира передавался от мастера к мастеру, от отца к сыну, от семьи к семье и благодаря такой преемственности сохранялся столетиями. Зачастую ремесло или занятие одного человека постепенно становилось промыслом, занятием целой деревни.

Общественное мнение всегда выделяло мастеров, особенно преуспевавших в каком-либо виде промыслов или достигавших наилучших результатов в отдельных приемах. Крестьяне гордились высоким уровнем трудовых навыков, и это сознание с детства воспитывалось в человеке всем укладом жизни в семье, в общине.

Промысловые занятия выполняли и прямые воспитательные функции. Включение детей и подростков в эту деятельность происходило постепенно, соответственно возрасту, под наблюдением взрослых, начиналось зачастую с игр, переходивших в полуигры-полузанятия. Следующим этапом было подключение к тому или иному промыслу на наиболее легком участке под руководством взрослого, а завершалось самостоятельной деятельностью, начинавшейся иногда уже в подростковом возрасте. Таким образом трудовое воспитание детей осуществлялось посредством конкретного их привлечения к посильному труду, причем мальчиков обучали мужской работе, девочек—женской. Традиционный характер семейно-бытовых отношений во многом определялся в последней четверти XIX в. неграмотностью основной массы сельского населения, что ограничивало возможности его рыночных форм хозяйственной деятельности.

Этнические аспекты в промысловых занятиях складывались в товарищеской помощи друг другу, особенно в беде. Она наиболее ярко выражалась в «помочах», касалось ли это строительства дома, уборки урожая, организации свадеб, праздников, рождения ребенка и, наконец, похорон. Материалы исследования свидетельствуют о том, что промысловики, например, участвовали в «помочах» даже находясь в отходе.

Нельзя не сказать еще об одном важном значении промыслов в жизни крестьян. Как правило, мастер жил рядом, в том же или соседнем селении, то есть, образно говоря, среди созданных им изделий, и это накладывало на него особую ответственность за их качество.

И, наконец, промысловая деятельность способствовала расширению межэтнических контактов. Они осуществлялись как на внутрирегиональном, так и межрегиональном уровне посредством личного общения. При этом в поле зрения попадал положительный опыт, имеющийся в материально-бытовой, обрядовой сферах, в знании законов природы, норм поведения и, конечно же, в приемах и методах промысловой деятельности. Крестьянину приходилось заключать договоры, знакомиться с условиями кредита и т. д. Все это заставляло людей более пристально относиться к языку и культуре друг друга.

Говоря об этнокультурных аспектах промыслов, надо подчеркнуть то, что кустарные промыслы выполняли важнейшую функцию в жизнедеятельности любого этноса, - функцию по воспроизводству этнических черт, их саморегуляцию через предметы и вещи хозяйственно=бытового назначения. Причем эта функция являлась востребованой не только населением исследуемой территории, но и в регионах с компактным проживанием мордвы за ее пределами.

Рассматривая промыслы как часть культурного наследия населения региона и как элемент хозяйственной деятельности, автор исходит из того, что культура движется вперед не путем перемещения в «пространстве времени», а путем накопления ценностей, когда новые элементы культуры не уничтожают старые, а, по выражению Д.С. Лихачева, «присоединяясь к старым, увеличивают их значимость для сегодняшнего дня»3.

В этой связи уместно подчеркнуть, что опыт традиционного крестьянского хозяйства России, как, впрочем, и мировой, свидетельствует, что мелкое крестьянское хозяйство сохраняет свою жизнестойкость и конкурентоспособность во многих случаях даже тогда, когда наряду с сельскохозяйственной деятельностью имеется возможность параллельно осуществлять несельскохозяйственные формы трудового предпринимательства, в частности, занятия промыслами. Следовательно, возрождение российской деревни не может быть без возрождения традиционных промыслов.

Хронологические рамки работы охватывают вторую половину XIX -начало XX века Они обосновываются тем, что крестьянская реформа 1861 года, представив крестьянам некоторые свободы, по сути не улучшила их экономического положения. 70-90-е годы XIX века были временем поиска крестьянами дополнительных источников сохранения своего хозяйства. Крестьянская община, развитие промысловой деятельности для части интеллегенции Российского общества стали своего рода государственной идеологией, заключавшейся в особом, крестьянском, пути развития страны. Верхние хронологические рамки работы ограничиваются серединой второго десятилетия XX в., а по ряду разделов до конца 20-х годов, времени НЭПа, когда наблюдался всплеск крестьянской промысловой деятельности.

Предмет исследования. При исследовании промыслов авторами, представляющими различные научные дисциплины, использовалась не идентичная терминология, в результате чего сложилась широкая палитра понятий, подчас весьма противоречивых. Так, авторы зачастую отождествляли промыслы» вообще с домашними промыслами, домашним производством, крестьянской промышленностью, домашними ремеслами.

В качестве операционального нами принято понятие «крестьянские промыслы», включающие в себя кустарные, земледельческие и другие виды промыслов, такие, как торгово-посредническая деятельность, бурлачество, условно-профессиональное нищенство. В нашем исследовании промыслы разделяются на местные и отхожие. Отхожие промыслы, в свою очередь, мы подразделяем на ближние и дальние. Не включены в наше исследование такие занятия, широко распространенные среди мордовского населения края, как охота и рыболовство, потому что они являются не производящими, а присваивающими отраслями хозяйства.

Территориальные рамки охватывают территорию Республики Мордовия. Мордовия располагается на северо-западе Приволжской возвышенности, и лишь часть западных ее районов— на Окско-Донской низменности. В целом рельеф ее достаточно ровный, с небольшими возвышенностями и удобными для земледелия низменными, в основном пойменными участками. К началу 60-х годов XIX столетия территория современной Республики Мордовия представляла собой окраинные уезды четырех губерний: Пензенской (из частей бывших Саранского, Инсарского, Наровчатского уездов и полностью Краснослободского уездов), Симбирской (Ардатовского, частей Алатырского и Карсунского уездов), Тамбовской (частей Темниковского и Спасского уездов), Нижегородской (частей Лукояновского и Сергачского уездов). Общая площадь данной территории составляла 26,2 тыс. кв. верст.

Около половины территории было покрыто лесами, основные массивы которого находились в ее западной и северо-западной частях. Наличие больших ареалов лесов определяло качество почв. Здесь преобладали песчано-глинистые почвы, а в восточной степной части — черноземные. На этой территории на конец 50-х годов XIX в. проживало 310—330 тыс. человек4. В западной части данной территории подавляющее большинство крестьянского населения составляли русские и мордва-мокша, а в восточной—русские и мордва-эрзя. Татары, как в западной, так и в восточной частях, составляли от 3 до 5 процентов от общей численности населения.

На развитие промысловой деятельности в крае заметнее влиял не этнический, а социальный состав населения, разделение крестьян по категориям (разрядам). К 1861 году 36,5 процента крестьян (мужского пола), преимущественно русские, числились помещичьими.

Среди мордвы помещичьи крестьяне составляли всего 5,3 процента. Входившая большей частью в состав государственных крестьян, она сохранила свои земельные наделы к началу XX в. По Пензенской губернии среди мордовских крестьян было вдвое меньше безземельных и в полтора раза меньше безлошадных, чем среди русских. С другой стороны, мордовская сельская община отличалась большей устойчивостью, чем русская. Она не выделяла общественных земель для сдачи в аренду кулакам и не отбирала земельных наделов у своих неисправных плательщиков податей (как это делалось в некоторых русских общинах), раскладывая недоимки поровну на всех однообщинников5.

Цель и задачи исследования: на основе анализа крестьянских промыслов Мордовии выявить и рассмотреть их особенности в полиэтническом Урало-Поволжском регионе.

В соответствии с намеченной целью поставлены конкретные задачи:

- определить место крестьянских промыслов в ряду с элементами материальной и духовной культуры, обеспечивающих жизнедеятельность этноса;

- рассмотреть материально-пространственные характеристики условий промыслов;

- на основе предложенной классификации охарактеризовать крестьянские промыслы данной территории с учетом их этнокультурных особенностей;

- показать особенности воспроизводства этнических черт и их саморегуляцию через предметы и вещи хозяйственно-бытового назначения, а также семейно-бытовые отношения;

- выявить рынки промыслового труда и продукции в Урало-Поволжском историко-этнографическом регионе.

Методология и методика исследования. При разработке данной темы учитывались теоретические, методологические и методические положения, получившие развитие в трудах отечественных исследователей - этнографов, историков, демографов, искусствоведов, экономистов Ю.В. Бромлея, Е.П. Бусыгина, В.И. Козлова, Н.Ф. Мокшина, М.А. Некрасовой, П.Г. Рындзюнского6, в которых промыслы рассматриваются как продукт общественной системы, несущей этническую компоненту и изменяющиеся по мере ее развития. Это ставит перед исследователем задачу конкретно-исторического подхода к изучению промыслов с учетом экономических, социальных и этнокультурных условий. В процессе исследования промыслов автором применялись различные методы, включающие не только методы непосредственного наблюдения (как один из основных методов этнографической науки), но и ряд других методов, в том числе, историко-сравнительный, количественный и другие.

Историография проблемы. Хозяйственно-промысловая деятельность населения Мордовии исстари являлась объектом внимания историков, этнографов, ученых-путешественников, изучавших народы России.

Планомерное изучение народов России начинается после создания в 1724 году Российской академии наук. Маршруты академических экспедиций проходили и через Среднее Поволжье. Фрагментарные сведения о промыслах и занятиях мордвы, касающиеся территории современной Мордовии, встречаются в сочинениях И.И. Лепехина, П.С. Палласа и в ряде других работ российских ученых7.

Интерес к изучению промыслов усилился во второй половине, а особенно в последнем десятилетии XIX в., в связи с развитием капитализма в России, ломкой старой крепостнической системы хозяйства и связанных с ней бытовых устоев населения. Разгорались дискуссии, в центре которых стояли вопросы о крестьянской общине, об отношении рабочего класса к крестьянству, о роли промыслов в хозяйственной жизни крестьян, взаимоотношениях общины и промысловых артелей в процессе развития капитализма в России. В связи с этим возникают многочисленные центральные и периферийные научные общества, сыгравшие большую роль в развертывании научных исследований на всем пространстве страны. Значительную роль в организации исследования культурно-бытовых и хозяйственных особенностей народов России принадлежит Русскому географическому обществу, которое за короткое время создало широкую сеть корреспондентов на местах, в том числе и на территории Мордовии. Присланные корреспондентами отчеты, впоследствии вошедшие в рукописный фонд ученого архива РГО, содержат многочисленные сведения о различных сторонах крестьянской жизни, в том числе и о хозяйственно-промысловой деятельности населения края.

В 1874 году в Пензе была проведена первая сельскохозяйственная выставка, положившая начало распространению среди крестьян Мордовского края агрономических знаний, усовершенствованных орудий труда, отборных семян зерновых культур и трав.

Важное значение в систематизации объективной информации о состоянии страны имело создание «Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России», плодотворно работавшей с 1872 по 1885 год. Ее инициаторами и организаторами выступили с одной стороны «государственники»—люди, облеченные властью, с другой— историки, юристы, экономисты. Причем это была категория людей, пытавшаяся осмыслить исторический путь России и доказать, что у нее особый путь развития—через крестьянскую промышленность и крестьянскую общину.

На местах по всей России у Комиссии были корреспонденты. Как правило, это были люди разных сословий: священники, краеведы, земские врачи. В их отчетах содержится подробное описание кустарных промыслов и занятий крестьян той или иной территории, сведения об их зарождении, состоянии, экономической целесообразности, быте и экологии семьи и местности в целом. Несмотря на определенные изъяны в методике получения сопоставимой информации, огромная работа Комиссии по получению, систематизации и анализу колоссального эмпирического материала воплотилась в 16 томов, или выпусков «Трудов Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России».

В 1888 году при Министерстве государственных имуществ был создан комитет по изучению кустарных промыслов подготовивший ряд публикаций по данной тематике. С 1892 года Комитетом стали издаваться «Отчеты и исследования». А в Пензе, Симбирске и Тамбове были созданы статистические бюро по исследованию промышленности. В земских управах созданы были комитеты по изучению состояния кустарных промыслов в селах. Это позволило подготовить и издать во второй половине XIX—начале XX века земские подворные переписи8. Указанные издания вместе с материалами первой всеобщей переписи населения 1897 года9 способствовали появлению обширной литературы по данной теме, в том числе монографий, статистических сборников, статей краеведов-любителей. Издания эти дают цифровые показатели, информацию географического, а иногда и этнографического характера. Местные издания наряду со сведениями об общем социально-экономическом развитии края содержат данные о хозяйственно-промысловых занятиях, быте, традициях русских и мордовских крестьян. Сложность анализа многочисленной литературы и статистики (в первую очередь—земской) обусловлена тем, что в земской статистике имело место широкое толкование самого термина «промыслы». К ним относили все занятия крестьян вне земельного надела10.

Ценную работу по составлению подробнейшего описания губерний провел Российский Генштаб. Значимость данной работы заключается в большой достоверности сообщаемых сведений. Наиболее полно они представлены в многотомной серии «Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба»11.

Особую значимость в связи с этим представляет второй том издания «Обзора деятельности земств по кустарной промышленности», в котором опубликованы, в частности, обзоры деятельности земств Пензенской, Тамбовской и Симбирской губерний. В «Обзорах.» большое внимание уделяется кустарным промыслам и мероприятиям уездных и губернских земств по их развитию. Описываются способы кредитования, приобретения сырья, сбыта готовых изделий, условия труда промысловиков12.

Существенный интерес для нашего исследования представляет работа В.Н. Майнова «Очерки юридического быта мордвы», в которой автор впервые пытается проанализировать поведенческие аспекты хозяйственно-бытовой деятельности мордвы с позиции обычного права. Отмечая достоинства данной работы, нельзя не сказать и о том, что в ней, на мой взгляд, допущены недостаточно аргументированные выводы о якобы негативном влиянии русской крестьянской культуры на мордву-эрзю13.

Важный вклад в изучение промыслов XX столетия внес Н.Т. Юрин. В своей книге «Леса, лесной промысел и лесное хозяйство Тамбовской губернии» он анализирует состояние и значение лесных промыслов для Тамбовской губернии, именуя их кустарными дереводельными14. Широкое развитие промысловая деятельность крестьянских семей получила в северных уездах губернии—Спасском и Темниковском, вошедших впоследствии в состав территории Мордовской республики.

В этой связи любопытный материал об отходничестве на территории северных уездов Тамбовской губернии (Спасском и Темниковском) содержит исследование земского врача И.И. Моллесона «Краткий очерк некоторых данных об отхожих промыслах Тамбовской губернии в 1899 году».

Ценность данной работы заключается еще и в том, что исследователь, используя свой профессиональный опыт, показывает влияние отдельных промыслов на здоровье как самих промысловиков, так и членов их семей, на экологию среды обитания в целом. В книге определены основные территории выхода крестьян, дается анализ становления и развития отхожих промыслов15.

Из монографических работ в первую очередь следует назвать исследования А. Рыбникова «Мелкая промышленность России, сельские ремесленно-кустарные промыслы до войны»16 и К. Воробьева «Кустарно-ремесленные промыслы Симбирской губернии. В работе последнего на основе земских подводных переписей по Симбирской губернии (1910—1911 г.) автору удалось показать не только географию и структуру промыслов, но, что особенно важно для нашего исследования, национальность промысловиков. Анализ большого статистического материала позволил автору сделать вывод о том, что в Симбирской губернии промыслы получили наибольшее развитие в Алатырском и Ардатовской уездах—территорий с большим процентом мордовского населения. Кроме того, К. Воробьев делает вывод, что в начале XX в. среди промысловиков существенно увеличилась доля мордвы17.

Нельзя не отметить две работы по промыслам, подготовленные на материалах отдельно взятого уезда. В первую очередь, это «Промыслы в Наровчатском уезде Пензенской губернии по обследованию 1912 года», подготовленную И.П. Селивановским18, а также исследование по кустарным промыслам Лукояновского уезда Нижегородской губернии19.

Новый уровень осмысления роли кустарных промыслов в развитии экономики России в целом, как и отдельных губерний и территорий в частности, продемонстрировал в начале текущего столетия В.И. Ленин в своей лл работе «Развитие капитализма в России» . На основе обширной земской статистики им сделано немало выводов, являющихся ключевыми в понимании кустарных промыслов в судьбе крестьянства и, конечно же, в зарождении пролетариата в России.

Одним из серьезных исследований о месте и роли промыслов в хозяйственной деятельности является монографическая работа П.Г. Рындзюнского «Крестьянская промышленность в пореформенной России (60—80-е годы XIX в.)». Теме нашего исследования в ней посвящена глава «Экономическая характеристика крестьянских промыслов», где автор на обширном материале рассматривает вопросы развития капиталистических отношений в крестьянских промыслах, основные черты техники крестьянской промышленности, проблемы получения сырья и оборотов денежных средств и т. д.21

Хотелось бы отметить несколько региональных исследований, отчасти касающихся крестьянской промысловой деятельности, а именно, работы

22 историков и археологов А.А. Гераклитова, П.Д. Степанова, М.Ф. Жиганова , а

23 также этнографов Е.П. Бусыгина, Н.В. Зорина, Л.П. Шабалиной .

В более широком плане этнографическое изучение мордовского народа, в том числе его промыслов, началось с середины 50-х годов, когда развернула свою работу Мордовская этнографическая экспедиция под руководством В.Н. Белицер, организованная Институтом этнографии АН СССР и Научно-исследовательским институтом языка, литературы и экономики при Совете Министров Мордовской АССР.

Существенно продвинулась разработка данной темы в последние десятилетия XX века в трудах этнографов В.Н. Белицер и В.Н. Куклина, а также в ряде работ искусствоведческого характера24.

Наиболее же плодотворной в разработке данной темы стала научная деятельность И.И. Фирстова, показавшего распространение промыслов, их экономическую организацию, условия развития, динамику, эволюцию форм, этнический аспект25.

И.И. Фирстовым разработана классификация кустарных промыслов Мордовии, стержнем которой послужили качественные, а не формальные признаки. Все кустарные промыслы объединены им в VI классов или отраслей: обработка дерева, обработка волокнистых материалов, обработка животных веществ, обработка минеральных и химических веществ, обработка металлов, изготовление обуви и одежды. В работах И.И. Фирстова приводятся критерии, используемые при делении промыслов на местные и отхожие. И.И. Фирстов полагает, что нельзя отождествлять домашнее производство с кустарным, как это делали некоторые его предшественники26.

Несомненно, на основе анализа обширного фактического материала и разработанной классификации И.И. Фирстову удалось четко определить кустарный или ремесленный характер промыслов, отличить промыслы от ремесла, от домашних занятий. Вообще же грань между ними не всегда очевидна, если учесть к тому же, что статистика была далека от совершенства. Важно отметить и то, что И.И. Фирстов первым из исследователей попытался проанализировать состав промысловиков региона с учетом этнической принадлежности.

Тема данного исследования в последние годы в той или иной степени специально рассматривалась в работах историков Н.В. Нестеровой, О.Б. Михеевой, A.C. Тувина, искусствоведа В.И. Колмыкова27.

Так, в небольшом по объему учебном пособии «Крестьянская промышленность Мордовии во второй половине XIX века» (авторы Н.В. Нестерова и О.Б. Михеева) имеется немало интересных сведений, касающихся финансово-кредитных отношений между основными участниками промысловых операций: государством, промысловиком, торговым капиталом и покупателем. В работе A.C. Тувина «Отходничество как фактор формирования сельских пролетариев Мордовии в 1861—1905 гг.» исследуется промысловое отходничество с точки зрения социальных отношений между участвующими в производстве людьми. В работе имеется немало конкретных примеров, характеризующих географию и размеры отходничества.

С большой любовью, профессионально излагаются материалы по лесным промыслам и ремеслам в популярной книге В.И. Колмыкова «Жизнь леса». В ней освещается многоцветная палитра лесного хозяйства Республики Мордовия, даются исторические экскурсы из жизни леса и взаимоотношения леса и человека, и, вообще, умение человека рационально и бережно использовать дерево для своего жизнеобеспечения.

Анализируя историографию проблемы, нельзя не отметить работы В.К. Абрамова, Н.М. Арсентьева, В.А. Балашова, В.Ф. Вавилина, И.Д. Воронина, Н.В. Заварюхина, A.B. Клеянкина, С.К. Коткова, Н.Ф. Тюгаева, В.А. Юрченкова, в них немало страниц, посвященных промысловой деятельности крестьян Мордовии в различных исторических срезах, а также их численности, ло экономического и правового положения . Особо хотелось подчеркнуть значимость работ Н.Ф. Мокшина, в которых делается важный вывод о субэтническом строении мордовского этноса, вошедший в широкий научный обиход и позволяющий правильно рассматривать этническую структуру и межэтнические связи мордвы со своими соседями, в частности, в преломлении обозначенной нами темы . Вообще, ни одна сколько-нибудь серьезная работа, посвященная рассмотрению специально экономических и этнических проблем, как и вопросов национально-государственного строительства в Мордовии, не обходила своим вниманием промыслы, которые играли важную роль в жизни страны, во многом обеспечивали население предметами хозяйственно-бытового

30 назначения .

Завершая историографический анализ проблемы, нельзя не сказать о том, что практически все работы, в соответствии с бытовавшей официальной идеологией, делили историю страны на две эпохи: до 1917 года и после 1917 года. Эта участь не миновала и большинство работ, посвященных исследованию промысловой деятельности крестьянства Мордовии. Причем применительно к теме предлагаемого исследования бытовала парадигма, согласно которой до революции все якобы было плохо, примитивно, а после Октября, наоборот, благодаря заботам партии и правительства о развитии промыслов, все стало хорошо, хотя в реальной жизни нередко происходила утрата того положительного, что было накоплено многими поколениями в этой отрасли крестьянского производства. Для многих перечисленных работ были характерны и другие недостатки, свойственные тогдашнему этапу развития исторической науки.

В данной работе автор стремился показать промыслы как систему факторов, наряду с элементами материальной и духовной культуры обеспечивающих жизнедеятельность этноса, его воспроизводство и саморегуляцию через предметы и вещи хозяйственно-бытового назначения.

В исследовании также ставилась задача показать не только конечный, итоговый результат хозяйственно-промысловой деятельности, но и поведение участвующих (осознанно и неосознанно) в процессе воспроизводства этнических черт. Подчеркнем, что это поведение определялось многими факторами как этнического, так и внеэтнического характера. Причем к числу последних относились природно-географическая и социально-экономическая характеристики данной территории, в том числе материально-пространственные факторы, влияющие на промысловые занятия.

Научная новизна диссертации заключается и в том, что является первой 4 специальной работой по изучению этнокультурных особенностей крестьянских промыслов в полиэтническом регионе, в том числе роль промыслов в жизни не только мордовских, но и русских крестьян данной территории. Это позволило проводить полноценный сравнительный анализ традиционного хозяйства и особенностей быта народов Мордовии.

Автором данной работы впервые были исследованы наиболее характерные промысловые центры, показаны конкретные мастера, отражено общее состояние традиционной промысловой деятельности (кустарных, земледельческих и других видов промыслов), раскрыта ее роль в жизни крестьянства Мордовии в разные исторические периоды, характеризуются этнические особенности промыслов и их роль в межэтнических контактах. Впервые в региональном исследовании рассматривается система реализации промысловой продукции. Содержание и географию промысловых занятий автор увязывает с учетом конфессиональных особенностей проживающего на данной территории населения.

Материалы по промысловой деятельности, накопленные многими поколениями исследователей Мордовии, позволяют говорить о данной территории как о территории с большим разнообразием промыслов и достаточно плотной хозяйственно-промысловой деятельностью крестьян в пределах данного региона, в смежных и более отдаленных территориях.

Интерес к территории Мордовии в этом плане заключается в том, что она была равно удалена от губернских центров, а население в конце XIX в.

Л 1 преобладающем большинстве занималось сельским хозяйством . Своеобразна поэтому структура и состав промыслов.

Удаленность от губернских центров способствовала развитию здесь дальнего отходничества.

Тема данного исследования важна еще и потому, что дает возможность проследить участие в промысловой деятельности крестьян разной социальной и национальной принадлежности, и соответственно попытаться определить не только влияние промыслов на экономическое положение крестьянских хозяйств, но и на этнические черты народов, населяющих данный регион.

Хронологические рамки данного исследования ограничены периодом второй половины XIX—начала XX века.

Источники исследования. В основе данной работы лежат материалы более чем 25-летних историко-этнографических исследований автором вопросов хозяйства, промыслов, материальной культуры русского и мордовского населения Республики Мордовия, а также в местах компактного проживания мордвы в различных местах Российской Федерации, в частности в Оренбургской, Пензенской, Самарской областях, в Республике Татарстан.

Характеризуя источники для исследования промысловых занятий крестьян Мордовии второй половины XIX—начала XX века, в первую очередь,

32 необходимо выделить первую всеобщую перепись 1897 года (на основе содержащихся данных о родном языке она позволяет определить профессиональный состав населения Мордовии в национальном разрезе); земские подворные переписи по Тамбовской (1880—1884 гг.), Пензенской (1909—1913 гг.) и Симбирской (1910—1911 гг.) губерниям33 (несмотря на то, что земские подворные переписи проводились не одновременно и по разным программам, они достаточно полно отражают экономическое положение крестьянских хозяйств с учетом их промысловой ориентации); списки населенных мест Нижегородской, Пензенской, Симбирской, Тамбовской губерний по сведениям 1859—1869 гг.34.

Важным источником при разработке темы данного исследования явились такие труды, как «Кустарные промыслы Тамбовской губернии», «Кустарные промыслы Симбирской губернии», «Краткий очерк кустарных промыслов Пензенской губернии», «Кустарные промыслы Нижегородской губернии Лукояновского уезда»35.

При подготовке данной работы использованы материалы Российского государственного архива древних актов (далее РГАДА), архива Русского географического общества (РГО), Государственного архива Пензенской области (ГАПО), Государственного архива Республики Мордовия (ЦГА РМ), Государственного архива Тамбовской области (ГATO), Рукописного фонда научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Правительстве Республики Мордовия (РФ МНИИЯЛИЭ). Особое значение для освещения народного творчества в промыслах имеют вещественные памятники музейных фондов: Мордовского республиканского краеведческого музея (МРКМ),

Пензенского областного краеведческого музея (ПОКМ), Мордовского республиканского музея изобразительных искусств им С.Д. Эрьзи, Музея мордовской культуры.

Кроме этого использованы фонды районных и школьных краеведческих музеев Республики Мордовия, а также ряда музеев Оренбургской и Самарской областей.

В научный оборот вводится такой важный источник, как фотодокументы, касающиеся содержания и географии промысловой деятельности крестьян Мордовии. Кроме фотогафий, полученных автором во время этнографических поездок, привлечены фотоснимки из архива исследователей культуры и быта Б.Н. Гвоздева и Н.И. Спрыгиной (Пензенский областной краеведческий музей и Мордовский республиканский краеведческий музей), фотографии художника Н.В. Ерушева, (архив МНИИЯЛИЭ), фотоальбом Спасского (Беднодемьяновского) фотографа И.Е. Печенкина (Мордовский республиканский краеведческий музей), фотоматериалы Болыпе-березниковского фотографа И.И. Богданова. В работе также использованы опубликованные фотодокументы конца XIX—начала XX в., нижегородских фотографов М.П. Дмитриева и А.О. Карелина. В их числе уникальные фотографии конца XIX—начала XX столетия. Из отдельных фотоснимков хотелось бы выделить фотографию начала XX в., запечатлевшую момент вручения промысловикам мордовского села Кабаева лицензий на предпринимательскую деятельность и разрешений на право участия в ярмарках.

В качестве одного из источников для изучения обозначенной нами темы явились материалы, полученные в ходе совместной этносоциологической экспедиции 1973—1974 гг., инструментарий которого предполагал получение информации о характере традиционно-вещной среды и продукции художественных промыслов в быту, в частности, сельских жителей Республики Мордовия36. Использовались материалы еще одного этносоциологического исследования, а именно, по выявлению этносоциальных характеристик

37 сельского расселения Мордовии (1985—1986 гг.) .

Богатый документальный материал по занятиям, ремеслам и промыслам населения Мордовии в разные хронологические срезы сосредоточен в многотомном выпуске «Документов и материалов по истории Мордовской АССР»38. Первый том (часть первая) был выпущен в 1940 году. Последний, четвертый, том вышел в 1948 году.

Материалы по вопросам становления и развития того или иного промысла, а чаще—занятия промыслами в конкретном населенном пункте имеются в книгах по истории районов и отдельных населенных пунктов Мордовии. В 50—60-е годы XX столетия вышло немало публикаций, представляющих промыслы, и особенно отходничество, как форму раскрестьянивания и формирования пролетариата.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что материалы исследования существенно расширяют имеющиеся представления о жизни деревни Мордовии в пореформенный период. Работа углубляет представления о месте и роли промыслов в системе элементов жизнеобеспечения этносов.

Результаты исследования могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по истории и этнографии (этнологии) как Республики Мордовия, так и Урало-Поволжского историко-этнографического региона в целом. Данный материал может быть учтен при создании вузовских и школных учебников и учебных пособий, а также при решении ряда региональных историко-этнографических, культурологических и социально-экономических проблем по сохранению и возрождению в современной деревне целесообразных традиционных промыслов.

Апробация материалов. Материалы данного исследования апробированы в четырех монографиях: «Жизнь промыслов», «Промыслы Мордовии», «В тесном соседстве», «Торбеево» (в соавторстве), в исследовании «Мордва.

Историко-культурные очерки» , а также в таких крупных издательских проектах, как «Мордовия. Народное искусство», «Мордовия на рубеже веков»40. Основные положения исследования докладывались на международных и Всесоюзных, Всероссийских конференциях этнографов и историков.

Автор участвовал в составлении Республиканской программы «Национальное развитие и межнациональное сотрудничество народов Республики Мордовия» (1997 г.), разработав для нее раздел «Возрождение и развитие традиционных промыслов и ремесел»; подготовке Закона Республики Мордовия «О народных художественных промыслах и народных ремеслах Республики Мордовия», принятых в 2000 году; разработке национально-регионального компонента базисного учебного плана Министерства образования Республики Мордовия (1997 г.). В старших классах сельских школ республики на основе авторских разработок по традиционным промыслам и ремеслам проводятся факультативные занятия на уроках труда.

Примечания

1 Анфимов A.M.- Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России. М., 1983. С.224.

2 Некрасова М.А. Народное искусство как часть культуры. Теория и практика. М, 1983. С. 19.

Лихачев Д.С. Об искусстве слова и филологии //Письма о добром и прекрасном. М., 1989. С. 231.

4 Козлов В.И. Расселение и динамика численности мордвы // Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск, 1995. С. 88.

5 Там же, с. 86.

Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии: очерки теории и истории. М., 1981; Бусыгин Е.П. Русское население Среднего Поволжья (середина 19 - начало 20 вв.). Казань, 1966; Козлов В.И. Динамика численности народов. М., 1969; Его же. Этнос. Нация. Национализм. М., 1999; Мокшин Н.Ф., Мордовский этнос. Саранск, 1989; Его же. Мордва //Народы Поволжья и Приуралья. М., 2000. С. 330-427; Некрасова М.А. Народное искусство как часть культуры. Теория и практика. М., 1983; Рындзюнский П.Г. Крестьянская промышленность в пореформенной России (60-80-е годы XIX в.). М., 1966.

Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства 1768 и 1769 году. СПб., 1771; Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. СПб., 1809; Мокшин Н. Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993.

Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. Т. IV, V. Тамбов, 1883; Итоги оценочно-статистического исследования Пензенской губернии 1909 1913 гг. Пенза, 1973. Серия 3. Часть 3; Подворная перепись Симбирской губернии 1910 1911гг. Выпуски II, III, V. Симбирск, 1913-1914. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Т. XXX. Пензенская губерния. СПб., 1903; Т. XLII. Тамбовская губерния. СПб., 1904; Т. XXXIX. Симбирская губерния. СПб., 1904. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 85. Сталь. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пензенская губерния. Ч. 1, 2. СПб., 1867; Липинский. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Симбирская губерния. Ч. 1. СПб., 1868. Сластников С.И. Обзор деятельности земств по крестьянской промышленности. СПб., 1914.

Майнов В.Н. Очерки юридического быта мордвы СПб., 1885. С. 157. Юрин Н.Т. Леса, лесной промысел и лесное хозяйство Тамбовской губернии. Тамбов, 1913.

15 Моллесон И.И. Краткий очерк некоторых данных об отхожих промыслах Тамбовской губернии в 1899 году. Тамбов, 1904.

16 Рыбников А. Мелкая промышленность России. М., 1923.

17 Воробьев К. Кустарно-ремесленные промыслы Симбирской губернии. Симбирск, 1916.

18 Промыслы Наровчатского уезда Пензенской губернии по обследованию 1912 года / Составитель И.П. Селивановский. М., 1913.

19 Кустарные промыслы Нижегородской губернии / Составитель М.А. Плотников. Н. Новгород, 1894. лл

Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Полн. собр. соч. Т. 3. 21 Рындзюнский П.Г. Крестьянская промышленность в пореформенной России (60—80-е годы XIX в.). М., 1966. С. 23. лл

Гераклитов A.A. Дозоры Нижегородской мордвы 96-122 гг. Саратов, 1930; Алатырская мордва по переписям 1624-1721. Саранск, 1936; Степанов П.Д. Саратовская мордва. Саратов, 1928; Его же. Гончарство у мордвы. Записки МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1947. № 3. С. 147-169; Жиганов М.Ф. Хозяйство мордвы в XIII— XVI вв.: Исследования по материальной культуре мордовского народа // Труды Мордовской этнографической экспедиции. Вып. II. М, 1963. С. лл

Бусыгин Е.П. Русское население Среднего Поволжья (середина XIX—нач. XX в.) Казань, 1966; Бусыгин Е.П. Зорин Н.В. Русское население Чувашской АССР. Чебоксары, 1960; Бусыгин Е.П., Зорин Н.В., Шабалина Л.П. Хозяйство и материальная культура русского населения Ульяновского Поволжья (в конце XIX—XX вв.). Казань, 1982. 24 Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. М., 1973; Куклин В.Н. Приемы обработки и изготовления изделий из шерсти мордвой в XIX— начале XX в. // Труды МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1968. Вып. 34. С. 227—242. лг

Фирстов И.И. Рогожно-кулевой промысел в пореформенной Мордовии (1861—1917 гг.) // Материалы по археологии и этнографии Мордовии //

Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 45. Саранск, 1974. С. 158—224; Его же. Некоторые особенности промысловых занятий пореформенного мордовского крестьянства // Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 48. Саранск, 1975. С. 106—141; Его же. Основные виды кустарных промыслов в пореформенной Мордовии // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII—XX вв. // Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 62. Саранск, 1978.

Фирстов И.И. Некоторые особенности промысловых занятий пореформенного мордовского крестьянства. Указ. раб. С. 108—109. Нестерова Н.В., Михеева О.Б. Крестьянская промышленность Мордовии во второй половине XIX века (Учебное пособие). Москва, Саранск, 2000; Тувин A.C. Отходничество как фактор формирования сельских пролетариев Мордовии (1861—1905 гг.) // Из истории формирования и развития рабочего класса Мордовии. Саранск, 1989; Колмыков В.И. Жизнь леса. Саранск, 1998. Абрамов В.К. Мордовский народ 1897—1939. Саранск, 1997; Арсентьев Н.М. Замосковный горный округ конца XVIII— первой половины XIX века. Саранск, 1998; Балашов В.А. Бытовая культура мордвы. Традиции и современность. Саранск, 1992; Воронин И.Д. Достопримечательности Мордовии. Саранск, 1967; Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск. 1993; Клеянкин A.B. Хозяйство помещичьих и удельных крестьян Симбирской губернии первой половины XIX в. Саранск, 1974; Котков С.К. Трудящиеся Мордовии в борьбе за восстановление сельского хозяйства (1921—1926 гг.) Саранск, 1970; Тюгаев Н.Ф. Крепостная деревня Мордовии в конце XVIII—первой половине XIX века. Саранск, 1975; Юрченков В.А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории. Саранск, 1991. Мокшин Н.Ф. Мордовский этнос. Саранск, 1989.

Климкина A.B. Женщины Мордовии в борьбе за социализм. Саранск, 1976; Котков С.К. Указ.раб.

История Мордовской АССР. Т. 1. Саранск, 1979. С. 202.

Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г., Т.ЗО. Пензенская губерния. СПб., 1903; Т. 39. Симбирская губерния. СПб., 1903; Т. 42. Тамбовская губерния. СПб., 1903.

Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. Т. 4. Темниковский уезд; Т. 5. Спасский уезд. Тамбов, 1883. Подворная перепись Симбирской губернии. 1910—1911 гг. Вып. 3. Ардатовский уезд; Итоги оценочно-статистического исследования Пензенской губернии 1909—1913 гг. Ч. II. Подворная перепись крестьянского хозяйства. Пенза, 1923.

34 Списки населенных мест по сведениям 1859—1869 гг. Т. 25. Нижегородская губерния. СПб., 1863; Т. 30 Пензенская губерния. СПб., 1863; Т. 42. Тамбовская губерния. СПб., 1866.

35

Кустарные промыслы Нижегородской губернии. Лукояновский уезд. Н. Новгород, 1890.

Пименов В.В., Васильева Э.К., Мартьянов В.Н., Христолюбова Л.С., Шаляев Н.С. Программа этносоциологического исследования этнических процессов в советской Мордовии // Материальная и духовная культура мордвы в XVIII—XX вв. Саранск, 1978. С. 3—14.

37

Вавилин В.Ф. Указ. раб. Количественная оценка современных этнокультурных процессов в Мордовской АССР. Саранск, 1989. С.З—7.

38

Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. Т. 1, Ч. 1.

39 Лузгин A.C. Жизнь промыслов. Саранск, 2001; Его же. Промыслы Мордовии. Саранск, 1993; его же. В тесном соседстве. Саранск, 1987; Его же. Торбеево (в соавторстве). Саранск, 1988.

40 Лузгин A.C. Промыслы и занятия мордвы. Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск, 1995. С. 129—146; Его же. Резьба по дереву // Мордовия. Народное искусство. Саранск, 1984. С. 20—37; Его же. Керамика// Народное искусство. Саранск; Его же. Богатство народных традиций // Мордовия на рубеже веков. Саранск. 2000. С. 37—41.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Лузгин, Александр Степанович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Принято считать, что промыслы внеэтничны, следовательно, не являются составляющей этносов и этнических образований. В этих суждениях есть определенная логика, но она более характерна для экономических взаимоотношений участвующих в промыслах лиц. Наиболее важный вывод данного исследования, имеющий как теоретическое, так и практическое значение, заключается в том, что промыслы являются составной частью системы жизнеобеспечения этноса (русского, мордовского, татарского), выражающегося в его воспроизводстве и саморегуляции через предметы и вещи хозяйственного и бытового назначения. Промыслы играли важную роль в развитии основы крестьянского хозяйства—земледелия, и занимали особую нишу в этнохозяйственном укладе крестьян Мордовии.

Промысловая деятельность по-разному сказывалась на составляющих материальной культуры и семейного быта. Продукция кустарных промыслов в большей степени воздействовала на материально-бытовую культуру, отходничество во многом влияло на структуру и функции членов семьи.

Это касается не только конкретного промысловика—носителя этнических черт, но и его продукции как одной из форм этнического воспроизводства, выражающегося в предметах материально-бытового назначения, а также хозяйственной деятельности. Здесь автор усматривает один уровень этничности в промысловой деятельности, а другой—в форме и содержании предметов промысловой деятельности с этнической символикой. Это, так сказать, овеществленные этнические символы, использовавшиеся народными мастерами, для многих из которых занятие промыслами в свободное от сельскохозяйственных работ время становилось дополнительным источником пополнения семейного бюджета.

Использовавшаяся в этих целях символика отличалась своеобразием подачи и размещения этнических символов на предметах. Этническая символика, имевшая место на предметах промысловой деятельности, была связана с желанием сделать предмет более привлекательным. Привлекательность продукции, во-первых, выражалась в ее художественной ценности; во-вторых, в ее конкурентоспособности. В случае, когда промысловая продукция становилась предметом купли-продажи, мастеру приходилось учитывать спрос населения в тех или иных видах продукции. Ведь продукция выполняла функции не только утилитарного назначения, учитывалась и художественная сторона, что позволяло выдерживать подчас жесткую конкуренцию на товарном рынке. Именно это заставляло мастеров-промысловиков переносить на предметы, предназначенные для реализации, все из бытового окружения, способное выделить данную продукцию среди другой. Зачастую мастер-промысловик, стремясь творчески развить этнические мотивы, вносил новые черты в культуру этноса. Важно отметить и тот момент, что мастер-промысловик, ориентируясь на инонациональный рынок, стремился использовать близкие рынку этнические традиции в видовом оформлении промысловой продукции.

Наиболее доступной и массовой промысловой продукцией при несущей смысловую нагрузку и этническую символику, была резьба по дереву (на бытовых предметах, орудиях труда, оформлении жилой избы). Украшались орнаментом предметы, окружавшие человека в его повседневной жизни. Расположение узоров, их сюжеты обычно канонизировались, мало подвергались изменениям.

Важно отметить тот факт, что в резьбе по дереву достаточно четко просматривались традиции соседствующих в Мордовии этносов, и в то же время заметны и некоторые внутриэтнические (мокшанско-эрзянские) различия.

Своеобразие домовой резьбы у мордвы, как и у русских, связано с конструктивными особенностями жилища. Декор так называемой самцовой конструкции избы, широко бытовавшей в XIX веке, был предельно лаконичен.

Доски, украшенные резьбой, выполняли утилитарные функции, они служили для защиты выступающих торцов кровельных слег, предохраняя их от дождя и снега. В конструкцию крыши вводились доски причелины, крылья, подкрылки, украшенные резьбой. Для этой же цели к торцам верхних повальных бревен прикреплялись короткие доски-«полотенца», малые подкрылки. В мокшанском селе Анаеве бывшего Спасского уезда отмечен флейгер—местное название резной доски в верхнем углу фронтона, как бы соединяющей противоположные скаты крыши. Иногда центральной формой, словно венчающей флейгер, служит стилизованное изображение человеческой фигуры, что несет следы глубокой древности, говорит о далеком прошлом языческой мордвы.

В орнаменте домовой резьбы прошлого столетия преобладали бордюры из треугольников, зигзагов, ромбов и других простейших элементов. Розетка из ромбов, круги с радикально расходящимися лучами оформляли центр фронтона избы или входы. Большинство узоров долбленые, края досок профилированы.

В присурских и приалатырских селениях Мордовии, особенно в селениях современных Ардатовского, Дубенского и Болыпеберезниковского районов, с середины XIX века распространилась глухая резьба (корабельная резь).

Глухая резьба широко использовалась в нижегородском Заволжье. Высокий художественный уровень ее определялся непосредственным влиянием декоративной резьбы волжских судов и отражал в целом художественную культуру края1.

Среди артелей русских плотников, строивших суда, были и мордовские. Одну из таких артелей возглавлял Дергачев из эрзянского села Поводимова. Он был из числа первых резчиков-самородков. Артели плотничьего дела работали по деревням в свободное от судостроения время, строили крестьянские избы, переносили корабельную резьбу на оформление домов. Но пришло время, когда на Волге, как и на других судоходных реках, старинные расшивы, мокшаны, коновязи, суряки, украшенные богатой резьбой, были вытеснены паровыми судами. Оставшись не у дел, корабельные резчики уходили в деревни, расположенные вблизи рек, распространяя там искусство резьбы по дереву.

В глухой домовой резьбе преобладал растительный орнамент. Располагал его мастер-резчик в основном на лобовых досках, на границе фронтона и сруба и на досках фронтона. Главным элементом была стилизованная ветвь, плавно изгибающаяся. От нее в обе стороны отходили овальные завитки. На конце ветви и в завитках с листьями вырезали цветок или плод, виноградную кисть. Это были мотивы, характерные для русской глухой резьбы в Нижегородском крае. На ставнях дома чаще всего помещалось стилизованное изображение вазы со стилизованными же цветами (с. Поводимово). Изредка в растительный орнамент вплетались фигуры птиц, животных и вырезались год постройки, инициалы хозяина или мастера, выполнившего резной узор дома.

Глухая резьба по сравнению с трехгранно-выемчатой требовала больше труда и больше ценилась. Поскольку она была довольно дорогой, то ею украшали свои дома зажиточные крестьяне. Основная же масса населения края использовала в украшении дома несложные геометрические узоры трехгранно-выемчатой резьбы, которая бытовала на крестьянской утвари. С конца XIX века в резном уборе дома появились пропильные украшения с детализированным рисунком, нашитом на доску. Характер орнамента здесь часто зависел от свойств дерева и еще больше от инструмента. Технология пропильной резьбы позволяла создавать криволинейные узоры.

Традиционная духовная и бытовая культура мордвы, ее народное искусство развивались в тесном взаимодействии с русской культурой под воздействием ее традиций и художественных достижений.

Из различных бытовых предметов продукции промысловой деятельности наиболее яркими носителями этнической символики являлись донца прялок. Особой эстетичностью и этническим русским колоритом выделялись донца прялок нижегородского Поволжья. Совсем не случайно они имеются во многих крупнейших музеях России и Европы, в том числе Русском музее (в Санкт

Петербурге) и Государственном историческом музее в Москве. Территория Мордовии, примыкавшая к выдающимся очагам традиционных художественных промыслов нижегородчины—ярких символов богатейшей русской материальной и духовной культуры, безусловно, ощущала их благотворное влияние. Зафиксированные на территории Мордовии образцы донцев прялок отличались своей этнической интерпретацией. Большинство из отмеченных в Мордовии образцов донецев прялок несут на себе символы русской бытовой культуры. В то же время в музейных и частных коллекциях обнаружены донца прялок с мордовской этнической символикой. В частности, в этнокультурном центре мокшанского села Старая Теризморга имеется донце с яркой мокшанской символикой в виде многоярусного комплекса традиционного нагрудного бисерного украшения мокшанок, закрывавшего грудную часть от плеч до пояса. Частые бисерные снизки были представлены в виде небольших ромбиков на части плоскости донца. Само же донце обозначает женскую фигуру.

Говоря о внутриэтнических различиях в символике резьбы на предметах быта, необходимо отметить бытовавшие в XIX столетии в эрзянских селениях и сохранившиеся в музейных коллекциях резные «пари», подвергавшиеся наибольшей художественной обработке. Парь—долбленая кадушка с крышкой высотой 60—90 сантиметров, диаметром 40—70 сантиметров—использовалась достаточно широко, в частности для хранения приданого невесты3. Орнамент «паря» состоял из изображения гребней, антропоморфных фигур, старинных мордовских украшений, чаще всего сюлгамов (застежек). Выполнялись узоры ножом, набором прямых и полукруглых стамесок и контурной резьбой. Технические приемы на «парях» свидетельствуют о высоком мастерстве и таланте резчиков.

Праздничная традиционная эрзянская и мокшанская одежда, изготавливаемая зимними вечерами, не только передавалась по наследству, но изредка отдельные ее элементы (особенно «пулай», «пулокаркс», головные уборы «панго», «сорока», вязаные узорные чулки, лапти-семерички и т. д.) изготовлялись на заказ или на продажу. Зафиксированы случаи, когда такие элементы традиционной женской одежды передавались в качестве подарка через отходников в места проживания мордвы Заволжья.

Предметом купли-продажи являлась традиционная одежда с элементами вышивки, выполненной как мордовскими, так и русскими мастерицами. Это были женские и мужские рубахи, пояса и кушаки, головные уборы и даже обувь. Так, в Краснослободске в базарные дни в качестве товара фигурировала праздничная кожаная обувь—коты. Это были ботинки на невысоком каблуке с вязаным верхом. Верх обычно вязался из хорошей цветной шерсти и нередко фигурно украшался сукном. В селе Сивинь Краснослободского уезда данный вид обуви надевался молодой на свадьбу и назывался венчарками4.

И еще один любопытный факт:в конце XIX—начале XX в. в Карсунском уезде отмечено изготовление валенок, расшитых узорами5.

Вышивка также являлась предметом самостоятельной промысловой деятельности. Особым разнообразием выделялась мордовская вышивка6. Богатство традиционной вышивки мордвы даже стало предметом исследования финского ученого А. Хейкеля, который сто лет назад издал на немецком языке свой труд и показал всему миру культуру одного из крупнейших финно-угорских народов через такой сложный элемент украшения одежды, как вышивка.

Многосоставная, с обилием различных украшений, разнообразием вышивки одежда была неповторимо колоритна и красочна. Украшая ее, мастерицы собирали и сохраняли многовековой опыт вышивальных традиций, отбирали лучшие орнаментальные мотивы7.

Довольно важную этническую нагрузку несла на себе традиционная обувь. Этнографические исследования показывают, что на исследуемой территории бытовало несколько типов лаптей. Широко были распространены московские и русские лапти. Первые из них были косого плетения, с тупой головкой и высокими бортами. Не менее распространены были на обширной территории Поволжья мордовские лапти. Плелись они из липовых и вязовых лык косым плетением, имели головку трапециевидной формы и по две петли с каждого бока для продевания обор. Характерны для этого лаптя лыки, перевернутые углом вдоль или поперек головки—курки, положение которых определяло лапоть мужского и женского типа. Лапти мордовского типа были нарядные и бытовали как у мокши и эрзи, так и у части соседнего русского населения о

Рязанской, Владимирской, Тамбовской, Пензенской, Саратовской губерний .

Нельзя не отметить тот факт, что распространение мордовского типа лаптей в соседних регионах шло как путем централизованных закупок лаптей с последующей их реализацией в других регионах, так и благодаря отходникам, специализирующимся на данном виде промысловой деятельности. Таким образом, мордовский лапоть явился одним из компонентов материальной культуры мордвы, органически вошедшим в состав материальной культуры русских.

Русские мотивы были характерны для набоечного промысла (изготовление головных платков, полотенец и др. продукции). Начиная от досок-шаблонов с крупным рельефом, похожим по характеру на глухую корабельную резьбу, кончая мотивами рисунков, где угадывались силуэты цветов, виноградных листьев, изображения пышногрудых петухов или графические узоры стеблей, побегов, прожилок, бликов, бордюров геометрического орнамента. По традициям ярмарочной культуры продукция набивного промысла включала надписи типа: «На память», «Кого люблю, тому дарю». Данные виды промысловой продукции были особенно популярны вплоть до 20—30-х годов XX в. в быту русского населения.

Гончарный промысел Мордовии, характерный в основном для русских крестьян, также не был лишен этнической символики. Она выражается в назначении продукции и форме предметов, а также достаточно скромном их оформлении. Традиционным для средней полосы России был также ассортимент керамической посуды. Это были крынки, кувшины, горшки, квашни, сковороды и другая продукция. Большая часть изделий выполнялась без орнаментации, поверхность покрывалась глазурью желтого, коричневого и зеленоватого оттенков. На большинство сосудов наносился геометрический орнамент, напоминающий древний ямочно-гребенчатый орнамент. Особый интерес представляют отдельные экземпляры продукции шишкеевских мастеров—так называемая задымленная керамика, более характерная для мастеров села Сухой Карсун Карсунского уезда. Но если у сухокарсунцев это были крупные сосуды для зерна, то у шишкеевцев были и обычные крынки, и небольших размеров кувшины. Данная продукция отличается необычной красотой форм, пропорциями и цветом. Вышеперечисленные характеристики керамической посуды определяют ее принадлежность к русской культуре. Продукция отдельных мастеров-горшечников из числа мордовских крестьян не всегда содержала признаки, позволяющие идентифицировать ее с традициями мордовской культуры. Наиболее ярким этническим элементом продукции гончаров являлись глиняные игрушки. На потеху ребятишкам гончары-промысловики делали игрушку-свистульку, в которой варьировались традиционные мотивы русской народной игрушки: всадники, птицы, барышни. Как правило, игрушка сопутствовала гончарному промыслу. Ею занимались и именитые мастера, работавшие по первому сорту, и гончары второй руки, их дети. Умение лепить игрушку прибавляло мастеру авторитет в глазах покупателей, служило своеобразной рекламой для зазывания на ярмарках и базарах. Соседство с мордовским населением, встречи с мордвой как покупателями на ярмарках и базарах, их красочные костюмы если не прямо, то косвенно влияли на колорит местной игрушки и на все гончарное ремесло.

Этничность проявлялась в религиозно-обрядовом поведении участвующих в промысловой деятельности. Причем это поведенческое состояние сочеталось с элементами театрализации9. Для русского ремесленно-промыслового населения это выражалось в соблюдении различных христианских обрядов и календарных праздников и постов. Для религиозно-поведенческого характера мордовских промысловиков во второй половине XIX в. было характерно своеобразное переплетение христианских традиций с остатками язычества. Такое поведенческое состояние участников промысловых действий (заготовка сырья и материалов, их переработка и изготовление продукции, ее реализация во время ярмарочно-базарных торгов) начиналось с молитвы. Особой яркостью отличалась заготовка лыка и березовой коры для изготовления туесков и т. д. У мордвы эта работа начиналась с моления, обращения к покровительнице, держательнице леса Вирь-аве (вирь—лес, ава—женщина) с просьбой о разрешении вторгаться в пределы ее владения.

Предметом поклонения были и отдельные виды деревьев. Почитались, например, яблоня, рябина. Эти деревья считались «чистыми». Запрещалось их использовать для топки печи. Столь уважительное отношение к деревьям объясняется их важным хозяйственным значением. Осина и ель, в отличие от названных выше деревьев, считались «нечистыми» деревьями. Мордовские моленья, как правило, проводились под дубом, липой, березой, вязом, сосной10.

Элементами театрализации сопровождались прядение и ткачество, плетение и вышивание, беление холстов на лугу. Наиболее ярко это проявлялось во время посиделок долгими зимними вечерами. Женщины пряли, и эта работа сопровождалась рассказами, пением, причитанием. Разным мог быть состав участников посиделок: семейно-родственные или улично-соседские посиделки.

Состав участников и по возрасту был различным. Причем театрализованно-обрядовые формы способствовали лучшей передаче промысловых традиций подросткам и детям. Да и самим участникам промысловых занятий это помогало выдержать монотонность промыслового занятия.

Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод: промыслы являются неотъемлемой частью культуры любого этноса. Развиваясь, они влияли на материально-хозяйственное благополучие крестьян как через получение платы за произведенный товар, так и путем внесения продукции или отдельных элементов промысловой деятельности в хозяйственно-бытовую сторону жизни промысловиков.

Промысловая деятельность способствовала расширению контактов между людьми различных национальностей. Они осуществлялись как на внутрирегиональном, так и межрегиональном уровне посредством личного общения. В поле зрения попадал положительный опыт, имеющийся в материально-бытовой, обрядовой сферах, в знании законов природы, норм поведения и, конечно же, в приемах и методах промысловой деятельности. Крестьянину-промысловику приходилось оформлять лицензию на предпринимательскую деятельность, заключать договора, знакомиться с условиями кредита, следить за конъюнктурой рынка. Все это заставляло людей более пристально относиться к языку и культуре друг друга.

Многонациональность мордовского края, благодатная природа средней полосы России способствовали развитию культуры каждого живущего здесь народа.

На образном соответствии природного и человеческого фактора формировались народные символы, отражавшие коллективные представления главных событий в жизни и труде человека, выстраивалась своего рода цепочка в системе человек—природа—культура. Это выразилось в великолепных предметах материально-бытовой сферы.

Итак промыслы являются важным структурным элементом жизнеобеспечения рассмотренных нами этносов. Промысловая деятельность и характер по-разному влияли на традиционную материально-вещную среду, семейно-бытовые отношения, а также воспроизводство этноса.

Кустарные промыслы, в большей степени влияли на материально-бытовую сферу, а отхожие промыслы—на семейно-бытовые отношения. Этничность проявляется не только в материальных предметах подсистемы жизнеобеспечения, но и в отношениях носителей этнических черт к этим

291 предметам. Все это способствовало как воспроизводству этнических черт, так и выработке жизнеутверждающих позиций.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Лузгин, Александр Степанович, 2002 год

1. Основные документы, статистические материалы

2. Архив русского географического общества. Р-28, оп. 1, д. 2. Дмитриев А. Этнографические сведения о жителях села Огарева Инсарского уезда Пензенской губернии, 1849 год.

3. Там же, р-28, оп. 1, д. 13. Этнографическое описание Пензенской губернии Саранского уезда, села Говорово.

4. Там же, р-28, оп. 1, д. 19. Ландышев И. Этнографические сведения о жителях села Богородское Голицино Саранского уезда Пензенской губернии. 1854 год.

5. Там же, р-37, оп. 1, д. 27. Орлов Д. Село Большие Березники Карсунского уезда Симбирской губернии.

6. Там же, ф. 1326, оп. 2, д. 817, лл. 47 (об), 48.

7. Центральный государственный архив Мордовской АССР, ф. 22, оп. 1 ,д .119,лл. 19(об)-21. Там же, ф. 53, оп. 5, д. 5, л,, ф. 61, оп. 5,д. 4, л. Там же, р-149, оп. 1, д. 229, л. 190.

8. Государственный архив Пензенской области, ф. 158, оп. 1, д. 10, л. 26(об).

9. Там же, ф. 158, оп. 3, д. 1466, лл .

10. Там же, ф. 324, оп. 1, д. 31, лл б, 6(об, 7,7(об).

11. Рукопсиный государственный военно-исторический архив, ф. 37, оп. 5, д. 178, лл. 27 (об),28.

12. Рукописный фонд МНИИЯЛИЭ, И-7. Архивные документы 18 века (копии). Там же, и-37. Архивные документы 19 века. Статистическое описание Саровской пустыни в 1858 году, (копии).

13. Там же, и-37. Хозяйственное описание мордовских и русских селений Пензенской губернии (копии).

14. Там же, и-843. Фирстов И.И. Отхожие крестьянские промыслы.

15. Там же, и-1024. Фирстов И.И. Крестьянство Мордовии в период капитализма (1861-1917).

16. Там же, и-1122. Лузгин A.C. Отчет об этнографической экспедиции 1984 года в Куйбышевскую область.

17. Там же, и-1124. Лузгин A.C., Беляева Н.Ф., Корнишина Г.А. Отчет об этнографической экспедиции 1985 года в Куйбышевскую область.

18. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. T.I. Спасский уезд. Тамбов, 1883, с. 99-100.

19. Там же. Т. 4. Темниковской уезд. С. 133-140.

20. Там же. Т. 4. С. 29,238-239.

21. Там же. Т. 5. Спасский уезд. С. 28.

22. Там же. Т. 5. с. 101,120-121.

23. Статистические данные к оценке земель Тамбовской губернии. Вып. 6 Тамбов, 1901. с.79,80,89.

24. Сборник статистических сведений по Саратовской губернии. Саратов, 1884. Т.З.С.257. .

25. Статистический временник Российской империи. Серия 111. Вып. 1. Распределение земель по угодьям в Европейской России за 1881 год. СПб, 1884. С. 69,20-21.

26. Статистика поземельной собственности и населенных мест европейской России вып.1 СПб, 1880. С. 36-38,98-100.

27. Сельскохозяйственный обзор за 1912 1913 гг. // Приложения к своду данных текущей статистики за 1909-1911 гг. Пенза, 1914. С. 81.1.. Список информаторов.

28. Абрамов К.Г., 1914 г.р., г. Саранск Республики Мордовия, записи 1997 г.

29. Акашев А.Г., 1927 г.р., с. Дракино Торбеевского района Республики Мордовия, записи 1995 года.

30. Акашев К.Г., 1911 г.р., пос. ТорбеевоТорбеевского района Республики Мордовия, записи 1998 года.

31. Апанин Н.В., 1947 г.р., г. Ардатов Республики Мордовия, записи 1989 г.

32. Девятаев М.П., 1917 г.р., г. Казань Республики Татарстан, записи 1997 года.

33. Ениватов И.П. ,1943 г.р., с. Стандрово Теньгушевского района Республики Мордовия, записи 1993 г.

34. Брыжинский М.Н., 1951 г.р., с. Новые Турдаки Кочкуровского района Республики Мордовия, записи 1995 г.р.

35. Бычков М.Н., 1921 г.р., г. Рузаевка , Республика Мордовия, записи 1999 г.

36. Журавлев В.Г., 1935 г.р., г. самара, записи 1997 г.

37. Ведящкин И.М., 1929 г.р., с. Чунялы Ардатовского района Республики Мордовия, записи 1997 г.

38. Капранова М.И., 1925 г.р., с. Теньгушево Теньгушевского района Республики Мордовия, записи 2000 г.

39. Кемяшев В.Т., 1937 г.р., с. Покасы Зубово-Полянского района Республики Мордовия, записи 1995 года.

40. Киселев А.Д., 1911 г.р., г. Саранск, Республика Мордовия, записи 1990 г.

41. Колмыков В.И., 1949 г.р., г. Рузаевка, Республика Мордовия, записи 1992 г.

42. Куклин В.Н., 1939 г.р., г. Саранск, Республика Мордовия, записи 1994 г.

43. Мастин Н.И., 1950 г.р., с. Подлесная Тавла Кочкуровского района Республики Мордовия, записи 1991 г.

44. Наумов A.B., 1939 г.р., с. Паево Кадошкинского района Республики Мордовия, записи 1996 г.

45. Прокина Т.П., 1953 г.р., г. Саранск, Республика Мордовия, записи 1997 г.

46. Радин В.Н., 1923 г.р., г. Ковылкино, Республика Мордовия, записи 1992 г.

47. Чумарин К.А., 1937 г.р., пос. Торбеево Торбеевского района Республики Мордовия, записи 1991 г.

48. Шуляев А.Д., 1941 г.р., г. Саранск, Республика Мордовия, записи 2000 г.

49. I. Специальная литература.

50. Абрамов B.K. Мордовский народ (1897-1939). Саранск, 1996.

51. Агеев М.В. Победа колхозного строя в Мордовской АССР. Т. 1. Саранск, 1960.

52. Он же. Социалистическое преобразование сельского хозяйства Мордовской АССР, Саранск, 1979.

53. Акты Московского государства. Т. 1. СПб, 1890. С. 169.

54. Александров В.А. Сеотская община в России. М., 1976.

55. Анучин Д.Н. Великоруссы //Энциклопедический словарь /Издатели Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. Т. 10. СПб, 1892.

56. Анфимов A.M. Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России. М., 1983. С.224.

57. Арсентьев В.М. Экономическое развитие и хозяйственная деятельность населения Саранска в первой половине 19 века //Исторические и политические науки в системе современной культурной традиции. Саранск, 1999.

58. Арсентьев В.М. промышленное развитие Мордовии в первой половине XIX века. Саранск, 2001.

59. Арсентьев Н.М. Замосковный горный округ. Саранск, 1998.

60. Арсентьев Н.М., Лузгин A.C. Посессионные крестьяне Мордовии //Социально-экономическое положение трудящихся Поволжья (дооктябрьский период). Саранск, 1989.

61. Арсентьев Н.М., Лузгин A.C. Рабочие металлургических заводов Мордовии в первой половине 19 века //Из истории формирования и развития рабочего класса автономных республик и областей Среднего Поволжья. Саранск, 1984.

62. Архангельский С.И. Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области 17-19 вв. Горький, 1950.

63. Барабанов Л.Н. Село Дракино. Археологические статьи и заметки. ИТУАК. Вып. 56. 4.1. Тамбов, 1915.

64. Белицер В.Н. Жилые и хозяйственные постройки мордвы-мокши на территории Мордовской АССР в конце 19 первой половине 20 века //Исследования по материальной культуре мордовского народа. //Труды Мордовской этнографической экспедиции. Вып. 2. 1963.

65. Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. М, 1973

66. Бломквист Е.Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов //Труды института этнографии им. Н.П. Миклухо-Маклая АН СССР. Т. 31. М., 1956.

67. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии: очерки теории и истории. М., 1981.

68. БСЭ. Второе издание. Т. 35.

69. Бусыгин Е.П. Русское население Среднего Поволжья (середина 19 начало 20 вв.). Казань, 1966.

70. Бусыгин Е.П., Зорин Н.В. Русское население Чувашской АССР. Чебоксары, 1960.

71. Бусыгин Е.П., Зорин Н.В., Шабалина Л.П. Хозяйство и материальная культура русского населения Ульяновского Поволжья (в конце 19-20 вв). Казань, 1982.

72. Бусыгин Е.П., Зорин Н.В., Токсубаева Л.С. Декоративное оформление сельского жилища в Казанскоа Поволжье. Казань, 1986.

73. Вавилин В.Ф. Из истории сельских поселений мордвы до 2-й половины 19 в. //Материалы по археологии и этнографии Мордовии. //Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 48. Саранск, 1975.

74. Вавилин В.Ф. Мордовское народное зодчество: Учебное пособие. Саранск, 1980.

75. Вавилин В.Ф. Поселения и жилища//Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск, 1995.

76. Введенская А.Г. Из истории планировки русской деревни 18 первой половины 19 в. //Труды ГИМ. Вып. 15. М., 1941.

77. Вестник Пензенского земства. 1913 г. № 2.

78. Власова И.В. Топонимы на -иха- в Северном Заволжье //Русская ономастика. Рязань, 1977.

79. Воробьев Н.И. и др. Чувашия. Этнографическое исследование. Ч. 1. Чебоксары, 1956.

80. Воробьев К. кустарно-ремесленные промыслы Симбирской губернии. Симбирск, 1916.

81. Воронин И.Д. Саранская сторожевая черта и город Саранск в первые годы его существования//Записки МНИИЯЛИЭ. Вып. 13. Саранск, 1951.

82. Воронин И.Д. Первые поселенцы Саранска //Записки МНИИЯЛИЭ. Вып. 11. Саранск, 1949.

83. Воронин И.Д. Саранск. Историко-документальные очерки. Саранск, 1961. Воронин И.Д. Имена и фамилии первых поселенцев Саранска //Ономастика Поволжья. Вып. 4. Саранск, 1976.

84. Воронина Н.И. Саранская ярмарка: культурные доминанты //Исторические и политические науки в контексте современной культурной традиции. Саранск, 1999.

85. Гациский A.C. (редактор). Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским 'губернским статистическим комитетом. Нижний Новгород, 1890.

86. Гвоздев А.Н. Типы великорусских говоров Пензенской губернии //Труды Пензенского общества любителей естествознания и краеведения. Вып. 6. Пенза, 1925.

87. Глаголь: Очерки истории и искусства в России. М., 1914. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

88. Гумилев Л.Н. От Руси до России. Очерки этнической истории. М., 2000 Дневные записи путешествия доктора и Академии наук адьюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства 1768 и 1769 годы. СПб, 1771.

89. Дубасов И.И. Очерки из истории тамбовского края. Вып. 1. Тамбов, 1890.

90. Дубасов И.И. Очерки из истории тамбовского края. Вып. 1. Тамбов, 1897.

91. Дубинская Л.Г. Поместное и вотчинное землевладение мещерского края во второй половине 17 века //Дворянство и крепостной строй России 16-18 веков. М., 1975.

92. Егоров В.Л. Граница Руси с Золотой Ордой в 18-19 веках //Вопросы истории. 1985. №1.

93. Жегалова С.К. Крестьянское жилище Нижегородской губернии в середине 19 в. Горький, 1956.

94. Жиганов М.Ф. Исторические корни дружбы мордовского и русского народов //Навеки вместе. Саранск, 1985.

95. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Т. 2. Саранск, 1940.

96. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Т. 3. Ч. 2. Саранск, 1953.

97. Заварюхин Н.В., Лузгин A.C. Из истории заселения Саранского уезда русскими в 17-18 века//Материалы из истории, археологии и этнографии Мордовии. Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 54. Саранск, 1977.

98. Заварюхин Н.В. К вопросу о землепользовании дворцового крестьянства Мордовии (вторая половина 17-начало 20 в.). Саранск, 1979.

99. Заварюхин Н.В., Захаров В.И. Неземледельческие занятия жителей Мордовии в 18 в. //Пробемы дореволюционной истории крестьянства Мордовии. Саранск, 1991.

100. Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993.

101. Здорик Ф. Положение крестьянского садоводства северных уездов Пензенской губернии и меры к его улучшению и развитию //Вестник Пензенского земства, 1912. №15.

102. Здорик Ф., Христианович В. Родина аксельского огурца //Вестник Пензенского земства, 1913, № 6.

103. Зорькин Н.И. Кабаево. Саранск, 1987.

104. История Мордовии с древнейших времен до середины XIX века. Саранск, 2001.

105. Кустарные промыслы Нижегородской губернии. Лукояновский уезд. Н.Новгород. 1890.

106. Кабытов П.С. Экономика систем землевладения в Поволжье (конец 19 -начало 20 века) //Этнокультурные связи мордвы. Дооктябрьский период. Саранск. 1988. Каргалов В.В. На степной границе. М., 1974.

107. Клеянкин A.B. Хозяйство помещичьих и удельных крестьян Симбирской губернии в первой половине 19 века. Саранск, 1974.

108. Козлов В.И. жизнеобеспечение этноса: содержание понятия и его экологические аспекты // Этническая экология: теория и практика. М., 1991. С. 12-42.

109. Козлов В.И. Расселение и динамика численности мордвы. Мордва. Историко-культурные очерки. Саранск. 1995.

110. Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. Сущность и проблематика. М., 1999.

111. Козлова К.И. О мордовской крестьянской общине 17 в. //Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1978. № 3.

112. Козлова Н.В. Побеги крестьян в России в первой трети 18 века (Из истории социально-экономической жизни страны). М., 1983.

113. Корнишина Г.А. Структурные преобразования в мордовской семье // Мордва Заволжья. Саранск, 1994. С. 94-96.

114. Котков С.К. Трудящиеся Мордовии в борьбе за восстановление сельского хозяйства в 1921-1926 гг. Саранск.

115. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970. Т. 2.

116. Краткие справочные сведения о заводах, мастерских и складах земледельческих машин и орудий, составленные по сведениям 1903 и 1904 гг. СПб, 1905.

117. Кривяков Е.И. Социально-экономическое положение переселенцев на родине // Исследования по истории Мордовской АССР. Саранск, 1974. С. 24.

118. Кривяков Е.И. Имущественное положение переселенцев из Мордовии в конце XIX начале XX века. С. 143.

119. Кустарные промыслы Нижегородской губернии. Лукояновский уезд. Н.Новгород

120. Кустарная промышленность СССР //Сборник статей и материалов. Вып. 1. М., 1925.

121. Липинский А. Материалы для географии и статистики России. Симбирская губерния. Ч. 1.СП6, 1868.

122. Лихачев Н. К проблеме пеньки Мордовской автономной области (опыт статистико-экономического исследования). М, 1931

123. Лузгин A.C. Заселение русскими крестьянами территории современной Мордовской АССР (к историографии вопроса) //Историография и источники по аграрной истории Среднего Поволжья. Саранск, 1981.

124. Лузгин A.C. Поселения и жилища //Мордва Заволжья. Саранск, 1987.

125. Лузгин A.C. В тесном соседстве. Саранск, 1987.

126. Лузгин A.C., Юшкин Ю.Ф. Торбеево. Саранск, 1988.

127. Лузгин A.C. Промыслы Мордовии. Саранск, 1993.

128. Лузгин A.C. Промыслы и занятия мордвы//Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск, 1995.

129. Лузгин A.C. Традиционные промыслы в системе межэтнических и межрегиональных связей //Материалы 3-го конгресса этнографов и антропологов. М, 1999.

130. Лузгин A.C. Богатство народных традиций // «Мордовия на рубеже веков». Саранск, 2000.

131. Лузгин A.C. Жизнь промыслов. Саранск, 2001.

132. Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. М., 1929.

133. Майнов С.Н. Очерки юридического быта мордвы. СПб, 1883.

134. Макушин Н.П. Современное эрзянское жилище. // Исследования по материальной культуре мордовского народа. М., 1963.

135. Малинина М.Д. Быт рязанской мещеры. Рязань, 1927.

136. Мартьянов В.Н. Памятники прикладного искусства мордвы. Саранск, 1971.

137. Маслова Г.С. Русские постройки Среднего Поволжья //Советская этнография. 1953. № 1.

138. Материалы по районированию и организации Средне-Волжской области. Вып. 11. Самара, 1925.

139. Меркушкин Г.Я. Вхождение мордовского народа в состав русского централизованного многонационального государства //Энтогенез мордовского народа. Саранск, 1965.

140. Мещерский А.А., Медзелевский К.Н. Свод материалов по кустарной промышленности России. СПб, 1874.

141. Мокшин Н.Ф. Мордовский этнос. Саранск, 1989.

142. Мокшин Н.Ф. Тайны мордовских имен. Саранск, 1991.

143. Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993.

144. Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. 2-е издание. Саранск, 1998.

145. Моллесон И.И. Краткий очерк некоторых данных об отхожих промыслах Тамбовской губернии в 1899 году. Тамбов, 1904.

146. Монгайт А.Л. Рязанская земля. М., 1961.

147. Мордва: Историко-этнографические очерки. Саранск. 1981.

148. Мордва: Историко-культурные очерки. Саранск, 1995.

149. Мордовия 7 дней, № 6. 1 марта 2000 года.

150. Мухамедова Р.Г. Татары мишари (историко-этнографическое исследование) М., 1972.

151. Нестерова Н.В., Михеева О.Б. Крестьянская промышленность Мордовии во второй половине 19 века. Саранск, 2000.

152. Никонов В.А. Пласты русской топономики Горьковской области //Ономастика Поволжья. Вып. 2. Горький, 1971.

153. Никонова Л.И. Тайны мордовского целительства. Саранск, 1995.

154. Никонова Л.И. традиционная медицина финно-угорских народов Поволжья и Приуралья каак часть системы жизнеобеспечения. Саранск, 2000.

155. Насонов А.Н. Древнерусская земля //Образование территории древнерусского государства. М., 1951.

156. Новицкая А.П., Федянович Т.П. Сельскохозяйственные орудия мордовских крестьян в 19 начале 20 в. //Исследования по материальной культуре Мордовского народа. М., 1963.

157. Обзор Пензенской губернии за 1914 г. Прг., 1915.

158. Обзор деятельности земств по кустарной промышленности. СПб, 1913. Т. 9.

159. Очерки истории развития жилища у финнов. М., 1895.

160. Очерки истории СССР. 18 век. Первая четверть. М., 1954.

161. Очерки истории Мордовской АССР. Т. 1. Саранск, 1955.

162. Отчеты и исследования по кустарной промышленности России. Т. 1. СПб, 1892.

163. Отчеты и исследования по кустарной промышленности России. Пгд. Т. 11. 1915.

164. Ошанина E.H. К истории заселения Среднего Поволжья в 17 в. //Русское государство в 17 веке. М., 1961.

165. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. СПб, 1809.

166. Памятная книжка Тамбовской губернии. Тамбов, 1894.

167. Пашкевич В. Плодоводство в Пензенской губернии. Прг., 1914.

168. Пензенские губернские ведомости. 1984. № 16. Ч. неофиц.

169. Переписная книга мордовских селений Алатырского уезда 1671 года //Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 64. Саранск, 1979.

170. Перетяткович Г. Поволжье в 17 и начале 18 в. Одесса, 1882.

171. Подворная перепись Симбирской губернии 1910-1911 гг. Ардатовский уезд. Симбирск, 1913.

172. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Т. 11. СПб, 1820. № 8619.

173. Прозин Н.В. Город Краснослободск и Краснослободский уезд. Приложение к «Памятной книжке Пензенской губернии за 1865,1866,1867 гг.». Пенза, 1868.

174. Промыслы Наровчатского уезда Пензенской губ. По обследования 1912 года /Сост. И.П. Селивановский. М., 1913.

175. Риттих А.Ф. Материалы для этнографии России. Ч. 1. Казань, 1870.

176. Рождественский С.Б. Русская народная художественная традиция в современном обществе. М., 1981.

177. Романов А. Над Шиланом Солнце //Наука и религия. 1964. № 4.

178. Романов Н. Грунтовые дороги Тамбовской губернии и их современное значение. Тамбов, 1897.

179. Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1967.

180. Рыбников А.Мелкая промышленность России. М, 1923.

181. Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России во второй половине 19 века. М., 1983.

182. Саранск. Историко-экономический очерк, 1985.

183. Сборник сведений по Саратовской губернии за 1905 год. Саратов, 1906. Вып.З.

184. Сельскохозяйственные и статистические сведения по материалам, полученным от хозяев. Вып. 1. СПб, 1884.

185. Село Ульяновка Нижегородской губернии Лукояновского уезда.

186. Семенов-Тянь-Шанский П.П. Географическо-статистический словарь (Российской Империи. Т. 5. СПб, 1885.

187. Семина В.Н. Семья татар мишарей Мордовии в первой половине XIX века. АКД. Саранск, 1999.

188. Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР. А-Г. Саранск, 1978.

189. Слушкин Я. Новаторы посопской капусты//Литература Мордовии. № 6. Саранск, 1952.

190. Смирнова В.Б. Источники по истрии крестьянского землевладения и хозяйства XVIII первой четверти XIX в. (По материалам Саровского монастыря) // Историография и источники по аграрной истории Среднего Поволжья. Саранск, 1981. С. 94-97.

191. Смыков Ю.И. Крестьяне Среднего Поволжья в период капитализма. М., 1984.

192. Списки населенных мест по сведениям 1859-1864 гг. Т. 25. Нижегородская губерния; Т. 30. Пензенская губерния; Т. 34. Симбирская губерния; Т. 42. Тамбовская губерния.

193. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 1. М., 1959.

194. Спрыгин И.И. Борьба леса со степью в Пензенской губернии. Пенза, 1992.

195. Сталь. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба //Пензенская губерния. Ч. 1. СПб, 1867.

196. Тимошкин K.M. Деятельность земств на территории Мордовии: Автореф. канд. дис. М., 1976.

197. Тонких B.C. Леса Мордовии. Саранск, 1976

198. Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. 8. СПб, 1882.

199. Труды 4 археологического съезда в России. Т. 2. Казань, 1891.

200. Газета «Труженик». 1920. №23.

201. Тувин A.C. Охотничество как фактор формирования сельских пролетариев Мордовии в 1861-1905 гг. //Из истории формирования и развития рабочего класса Мордовии. Саранск, 1989.

202. Тувин A.C. Генезис сельскохозяйственного пролетариата Мордовии: (Постановка проблемы) //Из истории формирования и развития рабочего класса Мордовии. Саранск, 1989.

203. Тувин A.C. Развитие торгового огородничества в Мордовии во 2-й половине 19 начале 20 вв. //Экономика Мордовии: история и современность. Саранск. 1997.

204. Тюгаев Н.Ф. Крепостная деревня Мордовии в конце 18 первой половине 19 века. Саранск. 1975.

205. Филиппов И.А. Кустарная промышленность России. Промыслы по обработке дерева. СПб, 1913.

206. Фирстов И.И. К вопросу о доходности крестьянского земледелия Мордовии в период капитализма //Вопросы экономики и эффективности сельскохозяйственного производства МАССР. Саранск. 1073.

207. Фирстов И.И. Рогожно-кулевой промысел в пореформенной Мордовии (1861 -1917 гг.) //Материалы по археологии и этнографии Мордовии //Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 45. Саранск, 1974.308

208. Фирстов И.И. Основные виды кустарных промыслов в пореформенной Мордовии //Материальная и духовная культура мордвы в 18-20 вв. Саранск, 1978.

209. Фирстов И.И. Отхожие кустарные промыслы мордовского пореформенного крестьянства.//Материальная и духовная культура мордвы в 18-20 вв. Саранск, 1978.

210. Халиков H.A. Промыслы и ремесла татар Поволжья и Урала (середина 19-начало 20 в.). Казань, 1998.

211. Чернухин A.A. Темников. Саранск, 1973.

212. Юрин Н.Т. Леса. Лесной промысел и лесное хозяйство в Тамбовской губернии. Тамбов, 1913.

213. Юрченков В.А. Хронограф или повествование о мордовском народе и его истории. Саранск, 1991.

214. Юрченков В.А. Взгляд со стороны. Мордовский народ и край в сочинениях западноевропейских авторов 16-18 столетий. Саранск, 1995.

215. Ямашкин A.A. Физико-географические условия и ландшафты Мордовии. Саранск, 1998.