Проблемы точности выражения формы права: Лингво-логический анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.01, доктор юридических наук в форме науч. докл. Власенко, Николай Александрович

• Власенко, Николай Александрович
• доктор юридических наук в форме науч. докл.
• 1997

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы точности выражения формы права: Лингво-логический анализ»

Актуальность темы и задачи исследования. Современное право Российской Федерации характеризуется коренным обновлением содержания, совершенствованием технологий и форм выражения, развитиемктурных компонентов. Эти процессы наиболее активизировались после принятия Конституции Российской Федерации 1993 года, которая стабилизировала отношения в сфере правотворчества, разделив полномочия федеральных и региональных органов государственной власти, а также органов местного самоуправления в сфере принятия нормативно-правовых актов. В настоящее время насчитываются многие сотни федеральных законов, тысячи региональных нормативных актов (республик, краев, областей, автономных округов, автономных областей). Широкое развитие получило нормотворчество органов местного самоуправления, которые детализируют федеральные и региональные законы, принимают многие документы по собственной инициативе. Все это не случайно и объясняется глубинными изменениями в общественно-политическом и экономическом устройстве России.

Обилие нормативных актов, федерализм государственности, множественность субъектов правотворчества, пространственная протяженность и многие другие факторы не могут не сказаться на качестве форм выражения права. Речь идет о законодательстве (тексте права), его системе и системе (структуре) права. Одна из актуальнейших проблем, которая существовала всегда, но в связи со сказанным выше крайне актуальна сегодня, - технико-юридическое качество права, формы его выражения, в частности, его точность.

Общая цель диссертации - исследовать языковые, логические и графические составляющие точности форм права и одноименные средства их достижения. Речь, главным образом, идет об анализе лингвистических (языковых) и наиболее важных ■ я достижения этой цели логических и графических приемов. Одновременно покатается самостоятельное значение лингвистического, логического и графического трументария нормотворческой техники в обеспечении совершенства форм выра->чя правовых норм. С целью последовательного и комплексного изучения темы в -^сертации затрагивается ряд общих вопросов выражения права, его языка и тек--|>в, в том числе законодательного, как главного выразителя права в реалии. Если .м ъ о более прагматических научных задачах, то они следующие: - анализ особенностей технологий выражения права, его текста и языка; -учение языковых средств обеспечения точности форм выражения права;

- анализ техники нормативных предложений выражения воли и интересов нор-моустановителей;

- определение значения юридической фразеологии в формулировании правовых норм и в правовом регулировании в целом;

- изучение техники употребления свойств слов и особенностей употребления нетипичной лексики в нормативно-правовых текстах;

- исследование роли логических приемов нормотворческой техники (законов логики и понятий) в обеспечении точности выражения права:

- анализ графических средств обеспечения технико-юридической точности права;

- иллюстрация дефектов права и выработка правил их устранения и профилактики;

- исследование роли законодательства я права в обогащении общелитературного и бытового языка.

Методологическая, информационная и эмпирическая основы исследования. Философским началом диссертации явилась диалектика. Специальным методом (методологией) выступает современное направление в лингвистике - текстоведение. С целью обогащения методологических основ диссертации, желая сделать ее преемником правоведения прошлого, автор попытался изучить и, по возможности, использовать воззрения непопулярной в советский период исторической школы права, в частности, одного из виднейших ее представителей - известного немецкого юриста Г. Пухты (подробнее: Язык права, с.34-421).

Проводя исследование, соискатель прибегал к уже имеющимся в лингвистике и правоведении теоретическим выводам.

Из работ по языковедению (лингвистики), в первую очередь привлекались сочинения уже указанного направления - текстоведения: М.М. Бахтина, И.Р. Гальперина, И.Б. Голуба, A.B. Дудникова, М.Н. Кожиной, Д.Э. Розенталя и др.

Из трудов по языковому правоведению - положения ряда работ таких специалистов как A.A. Ушаков, А.Ф. Черданцев, И.Н. Грязин, H.H. Ивакина, Т.В. Губаева, В.М. Савицкий, А.Е. Черноморец, В.А. Семеусов и др.

Из работ по логическим проблемам права - труды таких ученых как А.Ф. Черданцев, В.К. Бабаев, В.М. Баранов, В.М. Сырых, Т.В. Кашанина, В.Е. Жеребкин, A.C. Шабуров и др.

1 В скобках 5'казьшаются работы соискателя, где те или иные положения рассматриваются более подробно, иллюстрируются примерами.

Из трудов по юридической технике использовались работы С.С. Алексеева, Д.А. Керимова, A.C. Пиголкина, C.B. Полениной, Г.Т. Чернобеля, М.И. Ковалева, М.К. Юкова, Л.Д.Воеводина и др.; зарубежных авторов: Б. Спасова, А. Нашиц, Е. Брублевского, К. Опалека, Ж. Карбонье, В. Кнапп и др.

Одновременно диссертантом широко использовались труды российских ученых, ученых ряда стран СНГ по проблемам теории и методологии правотворчества: Б.В. Дрейшева, А.П. Заяда, В.Б. Исакова, А.Ф. Апт, В.Н. Карташова, С.Н. Кожевникова, Д.А. Ковачева, В.И. Леушина, A.B. Мицкевича, Р.К. Русинова, И.Н.Сенякина, Н.В. Сильченко, Н.И. Матузова, A.B. Малько, Ю.А. Тихомирова и ДР

Эмпирическую основу исследования составляет нормотворческая практика (начиная с 1991 г.) Тюменской и Иркутской областей, где диссертанту приходилось принимать непосредственное участие в разработке ряда региональных нормативных актов. Кроме того, активно привлекаются некоторые нормативно-правовые акты Свердловской области (1992 - 1996 гг.) и других регионов страны.

В некоторых случаях теоретические положения диссертации подкрепляются примерами из федерального законодательства и нормативных актов местного самоуправления указанных областей Российской Федерации.

Новизна исследования (защищавшиг положения). Диссертация представляет собой комплексное исследование языковых, логических и графических аспектов нор-мотворческой техники, их роли в обеспечении точности и совершенства выражения формы права. Развивается положение о том, что одним из определяющих эффективности правового регулирования является максимальное совпадение формы права с нормативной волей, которое невозможно без совершенной языковой, логической и графической нормотворческой техники и технологии. Общая характеристика научной новизны диссертационного исследования конкретизируется и дополняется следующими положениями, выносимыми на защиту:

1. Понятия "правовой язык" и "язык права" следует различать. Первый термин общий, под ним понимается правовой лексикон, весь словарный запас (арсенал) юриспруденции. По сути, это вся система слов и словосочетаний (включая термины и понятия), которыми оперирует право во всех его проявлениях. Второй - язык права -лексикон нормативных актов и актов официального толкования. Указанные понятия нужно отличать от понятия "юридический стиль" и образующихся от него ("стиль нормативных актов", "стиль законов" и т.д.). Юридический стиль - закономерности организации правового текста.

2. Формой выражения права в реальности является его текст. Он имеет лексическую (языковую), логическую, грамматическую и графическую основы, определенным образом организованные с целью передачи информации (сообщения). Точность формы права зависит от качества каждого составляющего и совершенства связи между ними.

3. Право выражается (закрепляется) и, следовательно, регулирует не только при помощи логико-языковых средств, но и посредством правовых символов. Их можно подразделить на символы, не имеющие языкового выражения (описания), и символы, "синхронизирующие" правовую символику. В первом случае нормы-символы выступают как самостоятельные неязыковые правовые регуляторы. Во втором случае речь идет о символах, описанных в правовых текстах, в большинстве случаев способных регулировать отношения, как бы "отрывать" от текста, самостоятельно (автодорожные знаки, герб и т.д.).

4. Технология выражения права, образование его текстов - комплексное лин-гво-логическое явление. Технологию выражения права (его нормативные стороны) можно разделить на нормотворческую лингвистику, нормотворческую логику и графику. Первая представляет собой совокупность языковых приемов и средств формирования текста права. Нормотворческая логика - система логических приемов, с помощью которых обеспечивается выражение правовых норм, их конструкций. Выделение нормотворческой логики условно, ибо речь идет об использовании формальной логики при формулировании правовых норм. Нормотворческая графика - часть общеюридической - представляет собой совокупность приемов членения и оформления текста права.

5. Архиважная роль во внешнем выражении права, в достижении его точности, принадлежит такой логико-языковой единице как предложение. В диссертации анализируются требования к нормативному предложению, исследуются типичные дефекты формулирования его в текстах нормативных актов. Прослеживается значение юридической фразеологии и других устойчивых сочетаний в совершенствовании внешней формы права, в том числе и в обеспечении точности ее исторической преемственности правовых начал. Обосновывается точка зрения о высокой степени важности в оформлении нормативной воли юридических штампов, клише и канцеляризмов. Подчеркивается необходимость их развития в праве.

6. Впервые в юридической науке, насколько удалось установить, комплексному исследованию подвергается нормативная графика, ее роль в выражении и оформлении правовых норм. Диссертант считает графику важнейшим элементом правотворчества, уникальным способом организации содержания права и, одновременно, способом его оформления.

Основной инструмент графики, отмечается в работе, - членение текста права. Цель членения - достижение строгой композиционности как необходимого атрибута логической структурированности текста права. Выделяются заголовочная, рубрика-ционная, вспомогательная и иная нормативная графика. Ставится вопрос о нормативном юридическом шрифте. Точность формы права и правового регулирования -отмечается в исследовании - в немалой степени зависит от внешнего оформления законов и иных нормативных актов.

7. С целью достижения точности выражения нормативной воли, юридическая техника активно использует различные свойства слов и прежде всего: а) полисемичность (многозначность), но не только известные юридической науке метонимию (простой перенос значения) и метафору, но и более сложные формы многозначности, такие как катахреза (злоупотребление), синекдоха (соподразу-мевание); б) синонимию, как удалось установить, с целью уточнения и детализации смысла правовой нормы. Право, возможно, - единственный в социальной природе феномен, который с целью полного и точного выражения своих норм и их конструкций, как бы "заставляет" синонимировать слова, не состоящие в одном синонимичном ряду, так называемом "синонимическом" родстве. Более того, для этих целей право имеет свои собственные синонимичные ряды; в) антонимию. В работе речь идет о собственных антонимических парах и привнесенных в право. Соискатель считает, что свести антонимию в праве лишь к антонимичным парам, к их свойству противопоставляемое™ - значит сузить проблему. Правовое регулирование значительно богаче и здесь, с целью точного выражения права, закрепленной в нем нормативной воли, антонимические отношения выходят далеко за пределы антонимических пар.

8. В противовес имеющемуся в юридической науке мнению о запрете использования в праве нестандартной лексики (архаизмов, профессионализмов и т.д.) формулируется тезис о том, что нетипичная лексика - уникальное средство выражения правовых норм, достижения их точности. Диссертант излагает правила (технологию) использования нормоустановителями архаизмов, историзмов, этнографизмов, профессионализмов, иноязычных слов и выражений. Предпринимается попытка показать собственную роль нетипичной юридической лексики в выражении нормативной воли.

9. Исследуется малоизученная пока юридической наукой проблема жаргонов в праве, в правовой системе. Прослеживается их роль в выражении права. Постулируется положение о их принципиальной недопустимости в праве, за исключением ряда случаев, в том числе для достижения точности выражения правовых норм, оперативного правового эффекта.

10. Анализируется роль отдельных законов логики в обеспечении юридической точности права, его системы. Отступление от требований закона тождества приводит к непоследовательности в употреблении терминологии. Этому могут способствовать такие эффекты как полисемия, синонимия слов. Анализируя роль закона непротиворечивости в обеспечении единства и согласованности права, автор заключает, что здесь действует постулат о непротиворечивости системы права, непротиворечивом выражении правовых норм. Однако полностью отрицать роль данного закона не следует, ибо рассматриваемый постулат в любом случае уходит своими корнями в логический закон непротиворечивости.

11. Исследуется значение правовых понятий, их дефиниций в обеспечении определенности права, ее системы. Правовые понятия выполняют цементирующую роль в организации и функционировании системы права. Они упрощают структурные связи в праве, координируют развитие системы права, придают ей согласованность и сбалансированность. Однако правовые понятия выступают условием точности, условием совершенного выражения права лишь в случаях формулирования в соответствии с правилами нормотворческой техники.

12. Формулируются правила работы с оценочными понятиями в праве. Данные понятия способны придавать аморфность, нечеткость содержанию права, ее системным качествам. Однако избежать их использования в праве, как это иногда предлагается в правовой науке, не представляется возможным, ибо они объективно необходимы. Однако чрезмерное "наводнение" права оценочными понятиями способно разбалансировать систему права, сделать ее неопределенной, что на практике приводит к субъективизму и произволу.

13. Ставится вопрос о необходимости разработки теории дефектологии права. В более широком смысле соискатель считает, что можно говорить о технической дефектологии права. Составляющими теории должны быть знания о причинах дефектов законодательства (права), методике их выявления, видах технико-юридических неточностей (например, языковые, структурные, эстетические).

14. Юридическая техника не только использует язык, его словарный запас, как способ изложения и формулирования правовых норм, но и обогащает его. Нередко слова к словосочетания как бы выходят за пределы собственного правового лексикона, становятся частью общеупотребительного, что позволяет говорить о роли права и законодательства, их технико-правовых средствах в развитии общеупотребительного языка. Это лишь одна сторона воздействия права на язык. Однако право, его нормотворческая техника, обеспечивая точность своей формы, способны развивать полисемические, синонимические и другие свойства слов. Речь идет о "приращивании" номинаций слов; синонимировании слов, не состоящих в синонимическом "родстве".

С целью достижения совершенной формы право может как бы вдохнуть "вторую жизнь" историзмам, архаизмам; вывести на орбиту официального (документального) лексикона профессионализмы, варваризмы, жаргонизмы и другую корпоративную лексику.

Апробация исследования. Теоретическое и практическое значение. Диссертация является логическим завершением более пятнадцатилетней работы диссертанта, основные итоги которой воплощены в около 60 публикациях, около 15 научных, научно-прикладных докладах и выступлениях автора. Среди опубликованных работ следует выделить монографические исследования:

-Язык права. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1997;

- Основы законодательной техники: Практическое руководство. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1995;

- Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984.

Общий объем публикаций книг составляет свыше 20 п.л.

Ряд материалов выступлений опубликованы журналами "Государство и право" (например: Развитие Российской государственности и права в период перехода к рыночной экономике: Международная научно-практическая конференция в Тюменском госуниверситете// 1995. № 5. С. 111), "Правоведение", другими специальными изданиями.

Положения диссертации использовались и используются в лекционных курсах на юридических факультетах Иркутского государственного университета (1982 -1985 гг.), Тюменского государственного университета (1985 - 1993 гг.), Иркутской государственной экономической академии (с 1993 г.)

Автор принимал непосредственное участие в подготовке десятков нормативно-правовых актов Тюменской и Иркутской областей, Ханты-Мансийского автономного округа, в которых многие положения диссертации нашли прямое закрепление. Среди них хотелось бы выделить следующие документы: Устав Иркутской области // Ведомости Законодательного собрания Иркутской области. ¡994. № 7 (2);

• Устав Тюменской области. Тюмень, 1995;

• Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Иркутской области и входящего в ее состав Усть-Ордынского Бурятского автономного округа // Рос. вести. 1996. 27 июля;

• Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Иркутской области и органами государственной власти Усть-Ордынского Бурятского автономного округа // Вост.-Сиб. правда. 1996. 15 июня;

• Закон об организации и деятельности администрации Иркутской области (гл.5, и др.) // Вост.-Сиб. правда. 1996. 19 июня;

• Кодекс областных государственных должностей Иркутской области // Вост.-Сиб. правда. 1996. ЗОянв.;

• Закон об Уставной палате Иркутской области // Вост.-Сиб. правда. 1996. 15 марта;

• Положение "О статусе родовых угодий в Ханты-Мансийском автономном округе" // Статус малочисленных народов России: Правовые акты и документы. М., 1994.

Положения диссертации использовались автором при подготовке заключения Конституционного Суда Российской Федерации по проверке конституционности ряда положений Устава Тюменской области (Рос. газ. 1996. 24 июля), при подготовке заключения и представления в Конституционном Суде Тюменской области по делу о толковании содержащегося в части 4 статьи 66 Конституции Российской Федерации положения о вхождении автономного округа в состав края, области (Рос. газ. 1997. 22 июля).

В настоящее время диссертант принимает участие в работе над следующими законопроектами: "Об автомобильных дорогах в Иркутской области", "О ландшафтном планировании в Иркутской области".

Положения диссертации использовались также при подготовке заключений на федеральные законопроекты, проекты законов Тюменской, Иркутской, Читинской областей, Республики Бурятия, Усть-Ордынского Бурятского и Агинского Бурятского автономных округов.

Диссертант принимал участие в подготовке федерального законопроекта "Об основах отношений края, области и входящего в их состав автономного округа", принятого Государственной Думой (18 декабря 1996 г.) в 3-м чтении и направленного в Совет Федерации.

Самостоятельное практическое значение имеют сформулированные диссертантом языковые и иные правила работы с правовыми нормами. Подтверждение тому -опубликование подразделением аппарата Государственной Думы и рассылка в регионы страны его работы "Основы законодательной техники: Практическое руководство" (Иркутск, 1995).

Как признание теоретической и практической значимости исследований автора можно расценивать награждение его и других членов авторского коллектива поощрительной премией Верховного Совета РСФСР (1991 г.) за участие в конкурсе по подготовке проекта Федеративного договора (см.: Народный депутат. 1991. № 7).

Структура доклада. Первый раздел методологический; второй, посвящен языковым проблемам обеспечения точности формы права, третий - логическим; в четвертом - анализируется роль графических средств в достижении технико-юридического совершенства формы права. Завершает исследование список публикаций автора по данной проблематике.

1. ТОЧНОСТЬ ФОРМЫ ПРАВА - ВАЖНЕЙШЕЕ УСЛОВИЕ ТОЧНОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ НОРМАТИВНОЙ ВОЛИ

1.1. Методологические основы исследования

В формально-юридическом смысле (абстрагируясь от материального, идеологического толкования данной категории) форма права есть способ (форма) выражения и организации правовых норм. Диссертант разделяет точку зрения о том, что форма права имеет внешнюю и внутреннюю стороны (формы). Под внешней стороной понимается языково-документальная организация норма права, под внутренней - организация и построение норм права, их образований.

Определяющее качество формы права - ее точность, представляющая собой лингво-логическую аккуратность, строгость и филигранность закрепления и оформления нормативной воли. Точность формы права, ее внешней и внутренней сторон зависит от многих составляющих, главными из которых являются, если говорить достаточно обобщенно, языковая стандартизированность1, системность построения, графическая оформленностъ. Каждая из составляющих складывается из образующих ее элементов. Кратко охарактеризуем основные составляющие точности выражения правовых норм.

Языковая стандартизированность. Право выражается знаками языка, причем это особый документальный и юридический лексикон, особый стиль изложения. Закономерностям стиля подчинена форма предложения, приоритет использования свойств слов и др.

Системность построения права, его элементов, отношений и связей как определенный порядок ее структуры. Бесспорно, системность норм права - одна из его важнейших свойств, одна из гарантий точности его внутренней формы. Определяющим качеством системности является непротиворечивость норм, их согласованность и взаимосвязь. Именно на этом условии системности, а, следовательно, и точности акцентируется внимание в докладе.

Графическая оформленность норм права - одно из условий точности внешней формы права, его "зрительная" сторона. Речь идет о закономерностях и правилах организации нормативно-правового материала, нормативном шрифте, художественных вкраплениях и др.

Выше, в общих чертах, определена главная задача диссертации - техника достижения точности формы права, ее составляющих. Однако придать системный характер исследованию способна только прочная методология. В решении поставленной проблемы использовалось текстоведение, одно из современных направлений в отечественной и зарубежной лингвистике, представляющее систему знаний о тексте, его закономерностях и функциональной направленности (М.М.Бахтин, И.Р.Гальперин, З.Я.Тураева). В последнее десятилетие в этой области лингвистики появилось немало фундаментальных работ, обозначились различные подходы в понимании текстов, их начал. Большинство ученых-лингвистов едины в том, что всякий текст имеет лексическую (языковую), логическую, грамматическую и графическую основы, организованные с целью передачи информации (сообщения) (подробнее: Язык права, с. 15-19). Нет сомнения, что нормативно-правовой текст, независимо от его функциональных и прагматических особенностей, состоит из тех же основ. Каждая из них определенным образом организована, образуя текст права, его знаковое выражение. Добиться точности выражения права, а следовательно, опреде

1 О необходимости "стандартизации законодательной речи" писал А.А.Утаков (Ушаков A.A. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967. С.161), ленности и системности в правовом регулировании, можно лишь зная составляющие его текста, особенности их организации.

Лексическую основу нормативного текста и одновременно его смысловое наполнение выполняет предложение, заключающее в себе мысль, информацию, то, ради чего формулируется текст. Другой уровень, менее сложный, - фразеологизмы и иные устойчивые образования, выполняющие прагматическую функцию по передаче юридической и иной информации. Это придает тексту соответствующий стиль, нормативно-правовой колорит. Собственно языковые выражения составляют слова ("кирпичики"), обладающие уникальными текстообразующими и стилеобразующи-ми свойствами (полисемичностью, синонимичностью и др.).

Логическую основу нормативного текста составляют правила и законы формальной логики, с помощью которых выполнен и организован текст. Без логики невозможно сформулировать более или менее сложное нормативное предложение, абзац и текст нормативного документа в целом. Отделение логической основы от лексической условно, делается это исключительно с познавательной целью.

Графические стандарты текста придают ему локальность изложения, четкость, структурированность. Графическая стандартизованность очень важна в нормативно-правовых актах, тексты которых без графического оформления трудно представить. Нормативная графика по своей природе явление сложное, ибо здесь язык и логика переплетены теснейшим образом. Поэтому проблемы нормативной графики вынесены в самостоятельный раздел доклада, и как самостоятельное явление рассматривались в монографии "Язык права" (разд. 2, гл.6).

Очень важна грамматика текста, которая не только элемент его культуры, но и важное условие его эффективного воздействия на адресат. Однако в диссертации эта проблема сколько-нибудь глубокому изучению не подвергалась в силу того, что выходит за пределы предмета исследования юридических наук, о чем еще пойдет речь.

Особенно следует сказать о таком свойстве текста как прагматизм - его целевая направленность (Г.Клаус, И.Р.Гальперин). Любой текст является средством передачи информации адресату, выступая тем самым инструментом общения, средством активизации и моделирования его поведения. Уровень прагматизма нормативно-правового текста очень высокий, что объясняется его природой и функциями. С помощью прагматизма, как очевидно, формулируются нормы поведения, закладывается системная основа деятельности людей. Однако прагматизм нормативного текста вряд ли сможет возыметь действие, достигнуть социального эффекта, если его качество не отвечает требуемым стандартам, в частности, если его содержание аморфно, противоречиво и не согласовано внутри себя самого.

•

Подытожим: точность формы права есть техническое условие выражения нормативной воли. Качество формы права, качество его внешней и внутренней сторон зависит от многих составляющих, определяющими среди них являются языковая стандартизированность, последовательность, системность изложения и графическая четкость. Методологической основой исследования выступает текстоведение - наука о закономерностях выражения и построения текста. С помощью этих знаний, с нашей точки зрения, можно наиболее глубоко проанализировать компоненты нормативно-правового текста: языковой, логический и графический. Каждый из них предполагает систему приемов и методик выполнения (написания). Следовательно, арсенал нормотворческого инструментария не без доли условности можно разделить на языковые, логические и графические средства и приемы. Среди них главным средством можно назвать технологию обеспечения точности выражения права, которой и посвящено исследование. Однако, прежде чем перейти к непосредственному анализу технологии и техники обеспечения совершенства формы права, следует рассмотреть технические дефекты системы права как результат отступления от логико-языковых и графических стандартов.

1.2. Технические дефекты формы права

Право есть результат рациональной деятельности людей, протекающей на разных нормотворческих уровнях, в разное время, в условиях сложного (как его называют - асимметричного) федеративного государства, отсутствия развитого регионального законодательства. Все это не может не способствовать появлению в праве разнородных языковых, логических, графических и иных неточностей и несогласо-ванностей. Несмотря на огромное разнообразие их причин, можно с долей условности выделить, во-первых, те, которые в меньшей степени зависят от воли и сознания законодателя (динамика политико-правовых отношений; становление федерализма; множественность правотворческих субъектов и др.). Во-вторых, причины, предопределяемые качеством законотворчества, его организацией (нечеткость разграничения нормотворческой компетенции между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов Федерации, а также между последними и органами местного самоуправления; политическое стремление выйти за пределы нормотворческой компетенции; недостаток информации о правовой урегулированности какого-либо вопроса и т.д.). Словом, языковые, логические, грамматические и графические неточности, возникающие по самым разным причинам, можно обобщенно назвать технико-юридическими дефектами права. Право должно стремиться к языковому совершенству, структурной непротиворечивости и графической четкости. Только в этом случае, как уже отмечалось, оно может выполнять функцию правового регулятора и выступать незыблемой основой правовой и федеративной государственности.

Особо следует сказать о такой разновидности дефектов системы права как эстетические. Это проблема не только качества выражения юридических норм, конструкции документов, но и регулятивной стороны права. Лишь на первый взгляд может показаться, что эстетические дефекты не способны снизить эффект правового регулирования. Данные дефекты права, помимо того, что снижают общий уровень культуры правовых текстов, отрицательно влияют на правильность понимания адресатом их содержания, а следовательно, - и на реализацию на практике. Это дает право не выделять такие дефекты в самостоятельную группу и рассматривать их при анализе языковых, логических и графических правил нормотворческой техники.

Языковые и логико-структурные дефекты системы права (их можно назвать еще техническими или технико-юридическими) несмотря на неодинаковую юридическую природу объединяет одно - все они рассогласовывают право, "размывают" его систему, отрицательно влияют на его точность и определенность его формы (подробнее: Логико-структурные дефекты системы советского права, с.74-80).

Изучение дефектов с позиции языкового выражения правовых норм и с позиции логико-структурного построения приводит к выводу о необходимости разработки теории технической дефектологии права. В первом приближении - это знания о причинах текстуальных дефектов права (объективных, субъективных), методике выявления и видах технико-юридических неточностей (языковых, структурных, эстетических). Технические дефекты в праве создают своего рода помехи, шумы, препятствующие точному и адекватному восприятию мысли нормодателя. Возможно, дефектология права должна стать частью общей теории правотворческих ошибок, о разработке которой все более настоятельно ставится вопрос в юридической науке (В.М.Баранов, С.В.Поленина).

Еще одно замечание: для уточнения предмета исследования отметим, что грамматическая основа, а также грамматические ошибки, опечатки, иные письменные и печатные недостатки нормативных актов как явления достаточно самостоятельные далее рассматриваться не будут. Это не означает, что грамматическое качество законов - вопрос менее актуальный для нормотворческой практики, особенно региональной. Напротив, многие региональные законы, иные нормативные документы, акты органов местного самоуправления из-за небрежности их составителей и ответственных за их издание содержат немалое количество грамматических ошибок, опечаток, из-за которых, порой, правовые установления утрачивают смысл. Все это нуждается в самостоятельном изучении. В диссертационной работе обозначенные вопросы рассматриваются лишь постольку, поскольку имеют отношение к основному предмету исследования.

Итак, точное выражение нормативной воли зависит от точности, определенности языковых логико-структурных и графических начал права. Средствам и способам достижения качества этих сторон формы права, главным образом, и посвящены следующие разделы доклада.

2. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА В ДОСТИЖЕНИИ ТОЧНОСТИ

ВЫРАЖЕНИЯ ПРАВА

2.1. Нормативное предложение и качество формы права

Предложение как форма выражения правовых норм. Требования к нему. Предложение - основная знаковая единица нормативного текста, как и любого другого. Оно образуется из таких языковых единиц как слова, фразеологические обороты и иные устойчивые сочетания и подчинено внутренним закономерностям построения текста. Для выражения нормативной мысли слова (в том числе слова-термины, слова-понятия) и словосочетания складываются в предложения. Таким образом, грамматическое предложение выступает адекватной формой выражения норм права (А.Ф.Черданцев). Степень адекватности воли и интересов нормоустановителя в праве во многом зависит от качества предложения, его конструкции (нормативной техничности). Работая с предложением и достигая указанной цели, нормоустановитель должен основываться на следующих требованиях:

1. Определенность, не допускающая разнотолкования предложения и возникновения дополнительных "незапланированных" ассоциаций. Цель требования - в достижении наибольшего соответствия между идеек, мыслью законодателя и воплощением ее в законодательной (нормативной) формуле. Отступление от требования нормативной организации предложения, "длиннотность", грамматические огрехи и др. способны разрушать системное изложение мыслей законодателя, его идей. В противном случае, как очевидно, нарушается одна из главнейших функций нормативной речи - ее коммуникативность (доведение мысли законодателя до сознания субъектов права) и свойство регулятивности.

2. Безличность (правовая нейтральность) содержания. Особенность юридического регулирования - в многократности действия норм, множестве адресатов и продолжительности действия юридических правил во времени. Это может достигаться при помощи соответствующих речевых стандартов, один из которых - обезличенный характер предложения, его неадаптированность к конкретной ситуации, к конкретным физическим и юридическим лицам как субъектам правоотношений.

Прямая или косвенная императивность предложения выражается с помощью инфинитивной формы глаголов ("признать", "установить", "предоставить", "принимать", "обеспечить", "использовать" и т.д.). Такой прием достаточно широко используется в официальных документах, в том числе законодательных и иных нормативных актах. Конструкцию предложения можно образовать и с помощью нескольких взаимосвязанных инфинитивов. Однако следует иметь в виду: злоупотребление глагольно-неопределенными формами может дать противоположный эффект. Предложение станет излишне усложненным и вследствие этого трудно воспринимаемым.

3. Простота и доступность содержания. К данной цели в нормотворчестве нужно стремиться ровно настолько, насколько это позволяет сделать общий смысл нормативного предписания. Однако стремление к простоте и доступности изложения правовых норм не должно наносить ущерб полноте и точности нормативных предписаний, не должно приводить к упрощенчеству и примитивизму. Кроме того, стремление к простоте и тем самым согласованности права, не должно быть в ущерб точности и достоверности правовой информации.

Как показывает законотворческая практика, в особенности региональная, стремление к точности нормативной регламентации нередко порождает громоздкие предложения с условно-следственными, определительно-уточнительными и другими, подчас как бы неловкими дополнениями, неэстетические длинноты номинативными образованиями с отглагольными существительными (примеры см.: Язык права, с.116-118).

4. Адекватность грамматических форм. Особенности регулятивной природы права предполагают соответствующую грамматическую организацию предложения. Об этом свидетельствует преобладание в нормативно-правовых текстах достаточно простых по составу констатирующих, повествовательных и утвердительных предложений. Подлежащее в них часто отсутствует. Природе системы права противоречит использование вопросительных и побудительных грамматических предложений. Между тем, в нормотворческой практике, прежде всего в региональной, нередки случаи использования несвойственных для права грамматических форм предложений, что не может отрицательно не сказаться на развитии и укреплении системных качеств права.

Типичные дефекты. Способы устранения. Анализ нормативно-правовых актов, прежде всего региональных законов, показывает, что при формулировании предложений допускается ряд ошибок, отрицательно влияющих на качество внешней и внутренней формы права. Чаще всего встречаются следующие дефекты:

1. Чрезмерная перегрузка простых предложений однородными членами, которые, выстраиваясь в длинную цепочку, образуют так называемые "длинноты" и порождают "рыхлость" в система норм права. Это затрудняет восприятие мысли законодателя, хотя с точки зрения грамматики русского языка претензий не вызывает. Для облегчения восприятия их можно формулировать с помощью простой цифровой графики - 1), 2), 3) или букв а), б), в), добавлений "и т.д.", "и т.п".

2. Отсутствие определения при именах существительных. Хотя с позиции грамматических правил это нареканий не вызывает, но тем не менее качество нормативности языка страдает, фраза имеет незавершенный вид (подробнее см.: Язык права, с. 120).

3. Неудачное использование союзов, соединяющих части сложных предложений. Наиболее оправданно с точки зрения законодательного стиля использование соединительного союза "и". Соединение посредством союзов "а", "но", "чтобы" не только менее благозвучно, но и способно отрицательно влиять на нормативно-правовую точность. Недопустимо применение союзов "да", "да и", "не то", "хоть", "а также" в роли соединений, ибо они не только не отвечают требованиям законодательного стиля, но и способны видоизменять характер предложения. Неудачные союзы в законопроектах называют "языком не для стиля законов" (И.Бентам).

Подведем итог: предложение - важное, если не основное средство материализации воли и интересов нормоустановителя. От его качества, юридической техничности зависит адекватность нормативно-правовой цели выражающим ее грамматическим средствам. Нарушение технических требований формулирования нормативных предложений отрицательно влияет на качество права, в частности, на единство и согласованность системы его норм. Кроме того, надо помнить и об эстетической "внешности" законов и иных нормативных актов. Реализация отмеченных выше требований юридической техники к содержанию и оформлению нормативных предложений - основа культуры нормативно-правового предложения и одновременно показатель культуры права в целом.

2.2. Юридическая синтагматика и форма права

Словосочетания и право. Под словосочетанием (синтагмой) следует понимать относительно устойчивую смысловую связь между словами. Известны две основные формы устойчивой сочетаемости слов, часто способных существовать и вне предложения и контекста: фразеологизмы и так называемые свободные словосочетания (Н.Н.Прокопович, А.И.Молотков).

Фразеологизмы (или фразеологические обороты) - наиболее устойчивые сочетания слов, воспроизводимые в тексте как готовые единицы языка ("если иное непреду смотрено", "выдать ордер", "недействительность сделки", "распивать спиртные напитки", "назначить дело слушанием", "заключить под стражу", "расторгнуть брак", "неустановленное лицо", "недвижимое имущество"). Они постоянны по своему составу, имеют так называемое нерасчлененное значение, т.е. "непроницаемы", со строгим порядком слов.

Так называемые свободные сочетания отличаются от фразеологизмов степенью спаянности компонентов сочетания ("находиться в нетрезвом (варианты: пьяном, невменяемом) состоянии"; "взыскать материальный (вариант: моральный) ущерб"). Здесь слова могут синонимировать, состав оборота расчленяться: дополняться или, наоборот, уменьшаться.

Юридическая словосочетаемость - одно из величайших достижений правового языка, одна из его главных ценностей. Благодаря фразеологическим и иным устойчивым словосочетаниям (как общедокументальным, так и собственно юридическим) появляется возможность адекватной языковой формы выражения юридических норм. Кроме того, юридическая синтагматика в текстах правовых документов обеспечивает точность выражения нормативной воли, документально-юридический стиль документа, соответствующий уровень плотности (объем) правовой информации, историческую преемственность языковых правовых начал, эффективную усваи-ваемость содержания правовых норм, и, как следствие этого, - их правильное толкование и применение.

Фразеологизмы в праве. Фразеологические обороты - одно из богатств содержания права. Законы и иные нормативно-правовые акты "консервируют" фразеологизмы, здесь они приобретают свою официальную прописку, способность без изменения применяться в нормативных документах меньшей юридической силы и индивидуальных правовых актах.

С позиции происхождения и функций в системе права устойчивые сочетания можно разделить на две большие группы:

1. Общедокументальные - не имеющие юридической природы происхождения и выполняющие вспомогательные (документально-технические) функции в обеспечении нормативных начал права, точности и определенности его содержания, четкости правового регулирования.

Рассматриваемые фразеологизмы как бы обладают "двойной" пропиской - с одной стороны, они часть документального лексикона, а с другой - неотъемлемый элемент законодательной лексики. Их наличие в нормативном тексте свидетельствует не только о богатстве правового языка, но и о сложных интегративных началах права, его особой роли в социальной практике. Заметим, что не всегда "проникающие" в право общедокументальные сочетания эстетичны, например, "размножение документов", "размножение проектов". Невыдержанная с точки зрения терминологических стандартов права лексика способна влиять на четкость конструкций правовых норм и качество внутрисистемных связей права.

2. Собственно-юридические. Это правовые "сгустки", основа нормативного текста. Имеют юридическую природу происхождения и выполняют главные функции в обеспечении правовой нормативности и точности изложения норм. Можно выделить следующие их виды:

- общие - свойственные многим нормативным текстам ("нарушение правил", "стечение обстоятельств", "переуступка права", "семейное положение", "приобщить к делу", "объем прав", "ограничение прав");

- отраслевые - отражающие специфику правовой отрасли (уголовно-процессуальное право: "очная ставка", "неустановленное лицо"; уголовное право: "умышленное убийство", "ножевое ранение"; административное право: "таможенный орган", "таможенный режим"; лесное законодательство: "протокол лесного аукциона", "лесорубочный билет", "лесной билет", "оптимальная лесистость");

- межотраслевые - используемые в разных областях права ("особое мнение", "выразить недоверие" (судье, должностным лицам администрации, губернатору), "множественность лиц").

В специальной литературе в качестве главного признака синтагматики называется образность устойчивого словесного выражения. Однако образность свойственна не только художественным и публицистическим фразеологизмам, но и юридическим ("предать суду", "защитить иск", "приобщить к делу", "заключить под стражу", "неустановленное лицо", "переход государственной границы").

Свободные словосочетания в праве. "Подвижные" словосочетания как бы тяготеют к фразеологизмам, выступают их прототипами и занимают промежуточное место между общей сочетаемостью слов и фразеологизмами. Без так называемых свободных словосочетаний трудно представить текст нормативно-правового акта. Так же, как и фразеологические обороты, свободные словосочетания можно подразделить на общедокументальные (заключительные положения - заключительный раздел, общие положения - вводные положения) и собственно юридические ("выдвигаться в депутаты" - "баллотироваться в депутаты"; "в установленном законодательством" -"в установленном законом").

Общие требования к правописанию словосочетаний. Отступление от правил написания юридических синтагм влияет на качество формы права, его регулятивную способность, что не может не сказаться на уровне законности правореализации.

Последствия нарушений употребления устойчивых словосочетаний не одинаковы. Одно дело фразеологизмы (тем более понятийного или терминологического плана) и другое - свободные словосочетания. Не умаляя юридический авторитет одних перед другими, нормоустановитель должен знать - с позиции социальной практики ущерб от нарушения правил правописания нормативных фразеологизмов может быть намного значительнее.

Основное требование к правописанию фразеологических оборотов, вытекающее из регулятивной природы права, - их точное и недвусмысленное воспроизведение в правовых нормах. Речь идет о буквальном формулировании фраземы и ее логической привязки к смыслу предложения и общелингвистической адаптации. Фразеологизм, его природа не допускают замену слов, расширение или усечение состава, а также нарушение порядка (связи) между словами. Подчеркнем, указанное правило в одинаковой степени распространяется на любые фразеологизмы.

Что касается написания свободных словосочетаний, то здесь главное состоит в том, чтобы сохранить их смысловую устойчивость, о чем уже шла речь, и выбрать оптимальную вариантность (валентность) отдельных слов или части сочетания. Задача нормоустановителя - найти наиболее точный, наиболее приемлемый с прагматической точки зрения и с точки зрения культуры текста вариант словосочетания в конструкции правовой нормы. Например, в действующем законодательстве широкое распространение получило сочетание "финансовые средства", но финансы и есть "денежные средства"; еще пример: "иметь резонанс", правильно - "вызвать резонанс"; "финансирование расходов", но точнее - "выделение средств на расходы"). Используемая вариантность, подчеркнем, не должна наносить смысловой и эстетический ущерб праву.

Итак, следование общим правилам правописания юридических синтагм есть условие совершенства изложения его норм.

Специальные требования к правописанию юридических словосочетаний. Фразеологизмы и свободные словосочетания - близкие по своей природе явления правовой словесности. Это позволяет подчинить их следующим единым требованиям написания в тексте права.

1. Использование общеизвестного словосочетания. Это придает юридическую точность правовым нормам и, как следствие, обеспечивает необходимую доступность и оперативную воспринимаемость содержания права и тем самым создает условия эффективной реализации правовых норм.

2. Преодоление многозначности устоявшегося словосочетания. Фразеологизмы и свободные словосочетания обладают свойством полисемичности, хотя в значительно меньшей степени, чем лексика. Преодоление многозначности устойчивого сочетания слов в нормативном тексте сводится к адаптации, привязке его к смыслу предложения, в результате чего фразеологизм или свободное сочетание в тексте правовой нормы должны утратить свою многозначность и, тем самым, обеспечить точность мысли нормодателя и не разрушать единство и согласованность элементов системы права.

3. Сохранение образности устойчивого сочетания слов. Свойством образности по сравнению со свободными сочетаниями в большей степени обладают фразеологизмы. Буквальное использование в нормативном тексте сочетательной потенции устоявшегося словосочетания без адаптации его текстом правовой нормы может образовать каламбур, придать неуместный комизм праву, влияя тем самым не только на сбалансированность правовых норм, но и на его эстетические начала.

4. Обеспечение смысловой связи и сооержательной точности в случаях использования в предложении нескольких устойчивых словосочетаний. Речь идет о возможном неосмотрительном "сталкивании" устойчивых словесных оборотов, нарушающих логику предложения.

Еще одно замечание. В нормативно-правовых актах нет места так называемым "чужим" сочетаниям, свойственным, например, только индивидуальным правовым актам и иным документам ненормативного характера. Тенденция к проникновению ненормативных сочетаний в систему права, как удалось установить, свойственна прежде всего документам региональных органов государственной власти, органов местного самоуправления. Нам приходилось встречать в действующем законодательстве регионов Российской Федерации следующие выражения: "обратить внимание", "усилить контроль", "поднять уровень", "настойчиво осуществлять меры", "сосредоточить усилия". Использование таких сочетаний стирает грань между системой права и системой индивидуальных актов.

О юридических штампах и клише. Проблема использования устойчивых словосочетаний в праве тесно связана с вопросом юридических штампов и клише, который начинает прорабатываться в юридической науке (Н.Н.Ивакина, С.А.Боголюбов).

Понимание юридических клише как стандартных выражений, "готовых" к применению в речи и документах права, возражений не вызывает (Н.Н.Ивакина). Однако оценка роли штампов в праве, как "неуместных", "приносящих вред" вряд ли обоснована. Она не учитывает специфику права, его словесного бытия.

С нашей точки зрения, юридические штампы - устойчивые языковые формы в языке, права, которыми могут быть юридические фразеологизмы, а также поговорки и пословицы, крылатые юридические выражения, все то, что иногда называют метаязыком права (А.Ф.Черданцев). Всех их объединяет одно - они носят устойчивый характер в речи, нормативных и иных правовых документах, воспроизводятся, как правило, в постоянной языковой форме. Если и допускается иная языковая конструкция, например, в отношении пословиц и поговорок, то без какого-либо покушения на их смысловое содержание. Юридический штамп - словесная форма устоявшихся правовых начал в обществе, способ аккумуляции и существования правового опыта.

Юридические клише, так же как и штампы, являются языковым средством выражения относительно устойчивых формуя в праве в относительно свободной логико-языковой форме. К юридическим клише можно отнести не без доли условности свободные юридические словосочетания, формулировки понятий, принципов права и др.

Итак, подчеркнем следующее. Юридическая фразеология - важное средство выражения права, в определенной мере способ его существования, условие его нормативности. Отступление от правил правописания юридических синтагм рассогласовывает систему права, делает ее аморфной, неопределенной, нанося тем самым ущерб социальной практике. И еще одно дополнение. Юридическая синтагматика и ее разновидность - законодательная, способны выходить за пределы лексического правового поля, обогащая тем самым иные лексические пласты. Также как иные устойчивые сочетания они имеют "двойную" прописку. Это пример интеграции правового языка, взаимообогащаемости отечественной лексики в целом.

2.3. Достижение точности в выражении права при использовании свойств слов

Традиционно языкознание рассматривает слово как важнейшую, исходную единицу речи и текста. Это положение, начиная с 30-х годов нынешнего столетия и до наших дней, является аксиомой для отечественной лингвистики. На этом основывалась и русская дореволюционная филология (В.И.Даль и др.). Между тем, анализ языковедческой литературы показывает, что хотя в последние десятилетия авторитет слова "не упал", но вместе с тем исследователи стали говорить и о не меньшем значении в речи и тексте предложения (З.Я.Тураева), сверхфразового единства (И.Р.Гальперин), контекста, когезии (связи) и др.

Вне сомнения - без предложений, без связи между словами и предложениями текст как таковой не существует. Не менее значимы возникающие в процессе чтения ассоциации (коннотации) и многое другое. Все это, изучая особенности того или иного текста, нельзя не учитывать. Между тем, роль слова, как "кирпичика" очень велика и вряд ли когда-либо подвергнется сомнению. Подчеркнем, особенно важна роль слова в тексте, ибо, несмотря на единую словесную природу, язык, речь и текст - не одно и то же. Если речь порой может дополняться смысловыми действиями, мимикой и др., то текст вне слова не существует.

В языкознании сформировались определенные методологические традиции изучения свойств и функций слов, что, безусловно, учитывалось при исследовании слова как исходного "строительного" материала нормотворчества. Оно есть средство передачи мысли, идей нормоустановителя. С помощью слов образуется текст права, облекаясь, материализуясь в правовые нормы.

Отдавая дань слову, и справедливую, не следует умалять роли словосочетаний, предложений и других языковых средств нормотворческой техники в выражении права, в частности, достижении точности его формы. Только все вместе, в совокупности, они могут "производить" совершенные правовые нормы, их конструкции.

2.4. Полисемия (многозначность) слов и точность формы права.

Дефекты употребления и пути их устранения

К понятию полисемии слов. Слово имеет одно прямое значение либо несколько (многозначно). Особенность русского языка - в большом количестве слов с несколькими значениями. Причины многозначности или, как говорят языковеды, переноса значения слова - разные. Согласимся с тем, что полисемия - результат обобщения порой едва заметного сходства между предметами, явлениями, результат группировки и так называемого исторического наращивания разных значений в пределах одного слова (Р.А.Будагов, Б.Н.Головин).

Свойство многозначности слов имеет различные формы проявления. Иногда говорят о видах полисемии.

Формы проявления полисемии в праве. Исследование правового лексикона вообще и лексикона правовых текстов показывает, что полисемия слов в праве, в том числе в законодательных и иных документах, чаще проявляется в форме метонимии (от греч. меитупйа - "перенос") - простого переноса значения слова с одного предмета на другой на основе их связи, какой-то, порой трудно улавливаемой схожести. В законодательстве, по нашим наблюдениям, активной полисемичностью обладают слова: "акт", "орган", "механизм", "среда", "положение", "совет", "сторона", "часть", "пункт", "область", "суд", "ведомство", "граница", "очередь", "фонд", "состав", "категория", "привод", "премия", "ресурсы" и др. Сказанное проиллюстрируем на примере слова "акт", имеющего в праве наиболее широкое семантическое поле: "правомерный акт", "юридический акт" (разновидность "юридического факта"), "недружественный акт", "акт приемки", "оформление акта", "половой акт", "коммерческий акт", "требования к акту", "акт насилия", "акт. законодательства Российской Федерации", "акт государственного органа", "акт органа местного самоуправления", "правовые акты администрации области" "акты о необнаружении дел". Активно развиваются свойства многозначности слова "зона" ("дачная зона", "многофункциональная зона", "зона застройки низкой плотности'"', "притрассовая коммерческая зона", "общекоммерческая зона", "зона застройки средней плотности", "зона застройки высокой плотности", "этно-природные зоны", "зона прогулочно-маршрутного отдыха").

Метонимия слов в праве - наиболее простая и часто встречающаяся форма полисемии. В правовых текстах нередко можно встретить и такую форму полисемии как метафора (от греч. мехаркога - "перенос"). Это результат переносного употребления прямого (номинативного) значения слова, например, в сочетании "граница пригородной зоны" слово "граница" используется в смысле линии раздела. Это лишь одно из значений этого слова в общелитературном и правовом языках. Анализ текстов нормативно-правовых документов показывает, что нормотворческая техника в основном использует так называемые "бледные" метафоры, т.е. устоявшиеся, привычные для использования в разговорной речи и документальной лексике слова ("рамки", "фонд", "рабочее место", "вакантный мандат", "городская черта", "эфирное время", "железнодорожная ветка", "железнодорожное полотно", "воздушные ворота", "морской протест"). Однако в правовых текстах встречаются не только устоявшиеся метафоры. Например, нередко в разных значениях в праве используется слово "сеть" ("сеть специальной помощи", "сеть специализированных магазинов"), "санация" ("санация предприятия"), "освежение" ("освежение запасов государственного резерва").

К сожалению, метафоричность, как естественное свойство полисемии слов нормативно-правовых текстов, часто не учитывают или вообще отрицают, в том числе и при формулировании правил законодательной техники. Так, в ст. 27 (Требования к тексту нормативных правовых актов области) Решения Иркутского областного Совета народных депутатов "О правотворчестве и нормативных правовых актах Иркутской области"1, было сказано, что в нормативных правовых актах "не допускается употребление устаревших и многозначных слов и выражений, образных сравнений, эпитетов, метафор". С этим требованием вряд ли можно согласиться в силу его недосягаемости. В настоящее время указанное Решение областного Совета заменил Закон "О законах и иных областных нормативных правовых актах в Иркутской области"2. Нам удалось отстоять точку зрения, что запрет на употребление в законах многозначных слов, слов-метафор не имеет под собой оснований.

Правовым текстам свойственна, хотя и незначительно, полисемия в форме ка-тахрезов (от греч. ка1асИ.гех1$ - "злоупотребление"), которые представляют собой внешние лексические и смысловые отступления ("белая ворона", "зеленые чернила"). Катахрезы - издавна известный способ ярко показать, донести до читателя мысль с помощью противопоставления слов и словосочетаний, следствием этого является нарушение законов лексической сочетаемости. Законодательная техника использует их не часто, и они имеют специфические формы в проявлении. Например, сочетание "фирменный бланк главы администрации Тюменской области". Понятно, что администрация области не является фирмой, а ее глава не является руководителем фирмы. Как видно, словосочетание "фирменный бланк" используется с целью подчеркивания, выделения внешних атрибутов документов областной государственной исполнительной власти. К правовым катахрезам можно отнести: "комфортное письмо", "граница красных линий", "Доска почета", "Почетная грамота". Правовые катахрезы используются в нормативных текстах исключительно с целью придания точности выражения мысли законодателя.

Значительно реже в правотворческой технике применяется полисемия в форме синекдохи (от греч. супеЫосЬе - "соподразумевание, выражение намеком") как связи между предметом и его частью. Вместо предмета или в смысле предмета в законе указывается его часть (столько-то "голов скота", "лица, распространяющие."). Цель этого приема нормотворческой техники экономия объема нормативного текста.

Право как средство развития полисемии. Право, его ключевая реалия - текст, в том числе законодательный, играют немаловажную роль в развитии лексических См.: Ведомости Иркутского областного Совета народных депутатов. 1993. № 2.

2 См.: Вост.-Сиб. правда. 1997. 12 февр. свойств русского языка. Скажем большее, право является неисчерпаемым источником его выразительности и смыслового богатства.

В подтверждение приведем следующие наблюдения о роли права в развитии по-лисемических свойств слов. В специальной литературе нередко утвердительно говорят о том, что то или иное многозначное слово имеет столько-то смысловых нагрузок. Это констатируют толковые словари. Например, слово "состав" определяется как: 1) совокупность людей, 2) вещество из смеси, 3) поезд. Однако право значительно расширяет смысловое назначение этого слова, оперируя такими понятиями как "состав преступления", "фактический состав", "состав суда", "состав Архивного фонда Тюменской области", "состав и размер доходов, поступающих в областной, окружной и местный бюджеты". В этой связи можно говорить и о собственной роли регионального нормотворчества в развитии полисемических свойств слов и терминов, например, слова "зона" и "магистраль" в законодательстве Иркутской области имеют дополнительное значение в связи с прохождением на ее территории Байкало-Амурской магистрали.

По нашим наблюдениям, современное законодательство существенно расширяет значение слов "глава", "заключение", "свобода", "положение", "мера", "совет", "источник", "фонд", "орган", "язык".

Итак, право, дополняя (расширяя) значение указанных выше слов, обогащает тем самым общеупотребительный лексикон. В отдельных случаях право расширяет смысловое значение слова для себя, в целях правовых нужд. Скажем, активнее в современном законодательстве стало употребляться известное праву с давних времен слово "доля" ["имущественная доля"; "земельная доля"; "доля в общей собственности; "доля в праве собственности" (ст. 252 ГК РФ)].

Однако свойство законотворческой техники усиливать полисемичность слов не всегда играет позитивную роль в достижении отточенности, строгости изложения нормативной воли в тексте законов. Речь идет о чрезмерном, практически неконтролируемом использовании слова, которое в силу этого способно утратить изначальную смысловую нагрузку. К примеру, по нашему мнению, такое происходит со словом "экология", используемым в федеральном и региональном законодательстве в самых разных значениях ("экологическое равновесие", "экологическая опасность", "специально-эколого-зкономическая оценка", "экологическая экспертиза", "экологические пояса на территории Иркутской области", "экологический аудит" и т.п.).

Полисемические дефекты в праве и пути их устранения. Активное использование многозначных слов и словосочетаний в текстах права - явление распространенное, и нет сомнений в его необходимости. Однако употребление многозначных слов требует от законодателя осмотрительности, соблюдения определенных требований. Неосторожное применение многозначных слов грубо не нарушает логики текста -этого не дает сделать текст (контекст) в целом, но в то же время как бы "размывает" смысл правового установления, нарушает свойство определенности норм права. Это, в свою очередь, не может не сказаться на качестве его толкования, а следовательно, и качестве применения. К типичным нарушениям использования многозначности слов и словосочетаний в праве можно отнести: Не устраненную предложением или контекстом нормативного акта многозначность слов и словосочетаний. В предложении (или контексте) слова и выражения с переносным значением требуют конкретизации и уточнения. Это должно быть сделано с помощью содержания грамматического предложения, частьи статьи правовой нормы или статей нормативно-правового акта в целом. При формулировании нормативно-правовых текстов нужно руководствоваться правилом: прежде чем использовать многозначное слово, особенно новое, не адаптированное правом, нужно применить слова и словосочетания с прямым значением, попытаться конкретизировать их с помощью других слов и словосочетаний (например, "акт", но "акт-документ", "акт толкования", "акт разъяснения"). Такой прием активно используется в уже упомянутом выше законе Иркутской области "О законах и иных областных нормативных правовых актах". В противном случае это свойство слов, как отмечалось, нарушает смысл правовой нормы, точность ее содержания.

2. "Насыщение" текста нормативного документа многозначными словами. В данном случае, как и в рассмотренном выше, смысловые основы нормативно-правового акта грубо могут не нарушаться, однако обилие многозначных слов отрицательно влияет на точность выражения правовых норм, что вызывает трудности его толкования. Для того, чтобы сделать содержание текста закона ясным для понимания и применения, законодатель должен избегать его "перенасыщения" многозначными словами и терминами,.

Подводя итог сказанному о полисемических дефектах в праве, отметим, что общим правилом для нормоустановителя должен быть следующий принцип: право должно избегать многозначности слов, ибо это свойство языковых единиц способно "размывать" его содержание, затруднять понимание и толкование юридических норм. К способам преодоления полисемических дефектов права можно отнести использование легальных дефиниций и дополнительных характеристик, способных устранять многозначность слова и сочетания, а также формулирование в соответствии с этим правилом текста правовой нормы.

Еше один вывод: право и законодательство оказывают обратное воздействие на развитие языка, его свойств. Язык права не просто отражает общенациональный язык, но развивает и обогащает его свойства, в том числе полисемические. Яркое подтверждение тому - развитие (увеличение) значений таких слов как "акт", "зона", "комиссия", "статус", "протокол", "конструкция" и др.

2.5. Синонимия слов и точность формы права

Синонимия слое и право. Право и правовые тексты не обходятся без синонимии -взаимозаменяемости слов и словосочетаний. Однако в праве, в нормативных текстах свойство синонимии слов и сочетаний имеет свои особенности и пределы применения. Именно в этом смысле и можно говорить о правовой синонимии. Общей закономерностью правовых текстов, как особого вида документов, является стремление к минимуму синонимов, которое вытекает из требования точности и ясности содержания текста закона, выступающего условием его единообразного понимания и применения. Это не означает, что правовая синонимия - явление недопустимое. Наоборот, оно и допустимо, и, для юридического регулирования, необходимо. И в данном случае речь идет не только об обогащении правового языка, что само по себе не так уж плохо, но главным образом это свойственно художественным, публицистическим и иным текстам, а о другом - о прагматической роли синонимов в праве, их способности уточнять, детализировать смысл его нормы. В этой связи обратим внимание еще на одну деталь: многие известные специалисты в области синонимии (Ю.Д.Апресян, А.П.Алекторова) высказывают мнение об обусловленности синонимов содержанием самого текста. Иначе говоря, в понимании данных авторов, синонимия - не просто замена слов и оборотов с целью, например, обогащения содержания, а уточнение смысла текста. Еще раз подчеркнем, стремление к полному отсутствию синонимов в правовых текстах не только невозможно, но и с позиции техники правового регулирования нецелесообразно, да и вряд ли оправдано с позиции его эстетических основ. Об этом пойдет речь дальше, но прежде несколько замечаний о понятии синонимов, что позволит рассмотреть проблему значительно глубже.

В специальной литературе высказана точка зрения, согласно которой в русской лексике слов-синонимов (как и фразеологических оборотов), т.е. абсолютно равнозначных по значению - немного. Существует еще более категоричное мнение - об отсутствии в русской лексике синонимии как таковой. Каждое слово-синоним, по мнению этих авторов, имеет свой смысловой оттенок, а раз так, то о таком явлении как синонимия говорить не приходится (Г.П.Голованова).

Другие специалисты толкуют синонимию предельно широко и говорят о ней как об общих по смыслу словах (Л.М.Васильев). Более того, отдельные авторы признают в качестве синонимов и дублеты - однокоренные слова (Е.Н.Толикина). С нашей точки зрения, спор о синонимии вызван неоднозначностью понимания критерия синонимичности (одинаковости). Не вдаваясь в подробности дискуссии, отметим, что наиболее убедительное и, кстати, наиболее распространенное в литературе по данной проблематике мнение сводится к тому, что в синонимических отношениях состоят слова и обороты в принципе взаимозаменяемые (эквивалентные), о чем отмечалось в начале параграфа. Тем не менее, не следует отрицать и того, что каждое слово-синоним имеет самостоятельное оттеночное значение.

Особенности правовой синонимии. Собственные синонимические ряды. В художественных, публицистических и иных текстах, как отмечалось, синонимия слов и их сочетаний используется как средство обогащения языка, образности мышления. Другое дело - документы, в том числе и нормативные правовые акты. Здесь функция синонимии более прагматична: уточнение и детализация мысли нормодателя. Если говорить о системе права, то эффект синонимии повышает уровень организованности системы права, согласованность и оптимальность работы его элементов, а в правовом регуровании тем самым достигается точность регламентирования фактических отношений, прав и обязанностей их сторон.

Обратим внимание на роль синонимии в уточнении нормативной идеи, нормативного смысла. Часто это происходит при помощи слов, не состоящих в так называемом синонимическом родстве и порой весьма отдаленных по смысловому содержанию (действие - бездействие). Отметим, что по нашим наблюдениям, "заставлять" синонимировать или подчинять законам синонимии слова или их сочетания - особенность, причем уникальная, права, его нормотворческой техники. Утверждение о том, что в нормативно-правовом тексте в синонимических отношениях могут состоять совершенно не эквивалентные, иногда прямо противоположные по смыслу слова, отступает от основной догмы теории синонимии о "смысловом родстве" слов, обязательности их "членства" в синонимическом ряду. Как правило, в тексте права сино-нимирующее слово стоит в скобках, вслед за уточняемым термином. Таким образом, синонимические отношения между словами возникают не в силу "родства" (существования в одном синонимическом ряду), а лишь в контексте (статье нормативно-правового акта) документа, т.е. временно, для осуществления прагматической функции. Такую особенность функционального назначения синонимов в текстах права назовем последовательным уточнением. Приведем примеры из ряда статей нового Гражданского кодекса Российской Федерации, в которых активно используется рассматриваемый прием (ст. ст. 213, 216, 257, 261, 273): учредитель - участник, член; организация - объединение; постоянное - бессрочное; поверхностный - почвенный; крестьянское - фермерское; здание - сооружение.

Другой прием - это уточнение мысли (воли) нормодателя свободно, без последующего "скобочного" сопровождения эквивалентных слов и их сочетаний. По своей природе это - литературный прием и используется законодательной технологией для ясности усложненных юридических словосочетаний. Однако ясность изложения норм права есть условие филигранности права, строгости и категоричности изложения его норм. Нередко здесь присутствует и желание законодателя сэкономить текст. Не исключается и эстетический критерий, ибо последующие синонимирующие слова часто более благозвучны. Проиллюстрируем сказанное также на примере Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. ст. 266, 267); гражданин, обладающий правом пожизненного наследуемого вла- - владелец земельного участка дения земельным участком

Юридической лексике свойственны собственные синонимические ряды. В силу природы права они немногочисленны, не образуют обширных разрядов и классов, но тем не менее существуют и активно применяются в нормативных и иных правовых текстах. Синонимические правовые ряды выстраиваются в соответствии с закономерностями и особенностями современного юридического языка. К примеру, могут синонимировать сочетания "автономия", "автономное образование", "автономный округ".

Собственные синонимические правовые ряды могут иметь и отношения исторического плана (например, "гласный", "депутат", "член" (Совета Федерации Федерального Собрания по Конституции Российской Федерации 1993 г.). Проблема собственных правовых синонимических рядов требует специального исследования, которое позволит не только увидеть особенности современной юридической лексикологии, но и установить закономерности развития правового языка как важнейшей части языковой культуры общества.

Синонимические дефекты в праве. Синонимические неточности в устной юридической речи, в правовых текстах, в том числе и нормативных, - явление нередкое. Синонимическая неточность в разной степени способна влиять на смысл нормативно-правового документа. Именно этот критерий (степень влияния на смысл)и предлагается за основу рассмотрения синонимических дефектов в нормативных текстах. Итак, к наиболее типичным синонимическим погрешностям, встречающимся в системе права отнесем:

1. Использование правовых квазисинонимов. Это произвольное употребление в тексте закона слов (оборотов), не состоящих в синонимических отношениях с ранее использованным словом (оборотом). Такая ошибка наиболее распространена. Употребление в нормативном акте квазисинонимов - дефект, способный достаточно серьезно повлиять на смысл нормы права, изменить волю законодателя, и тем самым отрицательно подействовать на правореализующую практику. В этой ситуации не приходится говорить об эстетической ущербности такого текста нормативно-правового документа. Например, в региональной практике нам приходилось встречать употребление в качестве синонимов слов и сочетаний: "письменное заключение" и "экспертиза"; "согласование документа" и "получение визы" (подробнее: Язык права, с.66-67).

2. Употребление неточного оттеночного синонима. Синонимический ряд может насчитывать целый класс совпадающих по значению слов. Однако каждый синоним имеет свое оттеночное значение, что отмечалось выше, и лишь в определенном контексте способен "заиграть", "засветиться" всеми цветами. Стремление целенаправленно, выгодно применить оттенок синонимирующих слов и сочетаний требует от законодателя кропотливого поиска и "примерок" конкурирующих языковых единиц. Неудачно подобранный синоним способен либо расширить смысл текста, либо его сузить. Так или иначе в систему права вносится дезорганизующее начало, синоним выполняет, как говорят специалисты, "неточно-ориентирующую" функцию. Все это происходит несмотря на то, что данное слово из одного синонимического ряда ("поступление в вуз" - "прием в вуз"; "запрос" - "иск"; "отчуждение" -"распоряжение").

3. Эстетические дефекты в правовой синонимии. В выборе синонимов смысловой критерий не единственный, о чем говорилось в начале параграфа. В силу возможных правовых последствий проблема содержательно неточных синонимов отодвигает на второй план эстетико-культурные стороны использования синонимов в праве. При конкуренции, безусловно, принцип достижения максимальной точности в правовом регулировании берет верх над эстетическим началом, что легко объясняется природой и функциями права. Однако и это правило не без исключения. Речь идет о словах-синонимах, в одинаковой мере способных отразить волю нормодателя. Возникает конкуренция. Тогда в полной мере, особенно когда слова-синонимы конкурируют, эстетический критерий - определяющий и составляет два взаимосвязанных начала - стилистическую целесообразность и стилистическую сочетаемость. Действие указанных требований в ситуации выбора синонима подчинено приданию законодательному тексту свойств документальности и юридической корректности. В этом своеобразие эстетической функции синонимов в праве. Подчеркнем, они служат не образности выражений, а повышению юридической точности и лаконичности. Проиллюстрируем сказанное примерами из нормотворческой практики органов государственной власти Тюменской и Иркутской областей.

В тексте. Рекомендуется: в увязке с рациональной схемой - в связи (в соответствии) с рациональной схемой нарушение., отношений - изменение. отношений правовая экспертиза ценности до- - правовая экспертиза значимости кументов документов непосредственно увязывается с - находится в связи с разработкой разработкой и реализацией мер и реализацией мер

4. Насыщенность правового текста синонимами. Выше отмечалось, что законодательный текст должен быть строго "дозирован" синонимами, в этом его своеобразие, вытекающее из функционального значения. Обилие синонимов, их бессистемное употребление снижает эффект понимания нормативного текста, его толкование.

Подытоживая отметим, что синонимия - естественное свойство языка права, его текстов, в том числе нормативно-правовых. Эффект синонимии повышает степень организованности системы права, оптимальность и взаимосогласованность ее элементов. Утверждение о том, что синонимия не для правового языка и тем более не для нормативного - ошибочно. Такая точка зрения в юридической литературе высказывается нередко (В.М.Савицкий и др). Более того, правовой язык обладает собственными синонимическими рядами, наличие которых - необходимое условие правового регулирования. Посредством их достигается точность, корректность юридического опосредования общественных отношений. Еще одна деталь - право не только использует синонимию для достижения юридического эффекта, но и развивает это свойство языка (например, синонимический ряд слова "договор" - "соглашение", "контракт", "депорт" и т.п.).

2.6. Антонимия слов в праве. Техника употребления

О понятии антонимии слое. Большинство ученых (лингвистов, логиков) традиционно рассматривают антонимы как слова, "в лексическом значении которых отражена их противопоставленность друг другу" (В.Н.Комиссаров). Противоположное значение, или противопоставленность как основное свойство слов-антонимов, сомнений и споров у специалистов не вызывает. Иное дело - степень, объем взаимоис-ключенности противоположных по значению слов. Здесь мнения расходятся. Одни авторы антонимичными признают слова, противопоставленные по самому общему и существенному для их значения признаку. Такую точку зрения можно назвать "прологической" (Д.Н.Шмелев). Другое мнение, если говорить о нем в общих чертах, сводится к тому, что антонимы не только выражают логическое в языке (в смысле противоположности, контрарности), но имеют и собственное лингвистическое начало, являясь условием обогащения языка (Е.М.Галкина-Федорчук). Речь идет о противопоставлении слов, не имеющих строго противоположное значение ("труд" - "лень"; "кислый" - "сладкий"; "прокурор" - "адвокат").

Не станем судить о преимуществе одного подхода перед другим, тем более об их взаимоисключаемости. Отметим лишь следующее: так называемый "узкий" подход в понимании свойства антонимии слов и словосочетаний способен свести данную проблему в языке (допускаем и в правовом) исключительно к логическим противопоставлениям понятий. Это обеднит понимание лексической антонимии как явления и не будет способствовать объяснению многих и многих языковых феноменов, в том числе и в праве.

Антонимия слов в праве. Вряд ли можно найти тексты, где бы не использовалось такое свойство слов, как антонимия. Не является исключением и текст права. В праве, правовой лексике по большому счету об антонимии слов следует говорить как о явлении смысловом (логическом), в основе которого - противоположность и взаи-моисключаемость (право - произвол; права - обязанности) значений языковых единиц. Это объясняется природой правового регулирования, конструкциями правовых норм, которые строятся в соответствии с универсальным логическим приемом "либо -либо".

Между тем, сводить антонимию в праве, в законодательных текстах к антонимическим парам, их свойству противопоставляемости - означает сузить проблему.

Утверждение лингвистов о том, что сведение антонимии к противоположности (взаимоисключаемости) значений слов не учитывает всех особенностей языка и его богатство, представляется убедительным и по отношению к праву, технике законотворчества. Правовое регулирование сложнее и многообразнее, здесь отношения противоположности могут быть значительно богаче и выходят далеко за пределы правовых антонимических пар (например, "губернатор" - "спикер"; "исполнительная власть" - "законодательная власть"; "решение (суда)" - "приговор").

Использование свойства антонимии слов в правовом регулировании. Указанное лексическое свойство трудно переоценить при составлении юридического документа, прежде всего нормативного. С помощью противопоставления слов, понятий, терминов достигается четкость и ясность текста, "филигранность" нормативной мысли, единство и согласованность системы права. Строго говоря, само правовое регулирование строится (и достигается) при помощи использования антонимии слов и словосочетаний. С учетом сказанного, сформулируем правила использования антонимии слов в текстах законов. Отступление от этих правил нарушает одно из главных условий функционирования системы права - единство и непротиворечивость его норм. Итак, к ним следует отнести следующие правила:

1. Используя антонимическую пару, не следует отступать от принципа симметричности. Природа антонимов - в противопоставлении значений слова. Отступление от этого начала может привести к искажению конструкции правовой нормы, логики системы права и тем самым затруднить ее понимание, толкование и, следовательно, применение.

2. Следует избегать противопоставления многозначных слов, синонимов и омонимов. Номинация многозначных слов весьма разнообразна, многопредметна, о чем уже шла речь. Противопоставление их также может нарушить взаимосогласованность правовых норм, условие единства системы права, и затруднить восприятие нормативно-правового текста, мыслей нормоустановителей. Противопоставление многозначных слов и выражений (например, акт - действие) на практике неизбежно потребует применения дополнительных логических операций по выяснению, вычленению противопоставляющихся значений. Противопоставление близких по значению слов (синонимов) также способно девальвировать правовой текст.

3. Важно не допускать окказиональной (авторской) антонимии. Речь идет о придании свойств противоположности словам, которые в своих прямых значениях не являются антонимами ("волна - камень"; "свежий - шаблонный"). Это также проти

35 воречит природе права, системе построения норм и способно нивелировать эффект правового регулирования.

2.7. Омонимия слов в праве. Техника применения

В специальной литературе под омонимией слов понимают совпадение в звучании и написании двух и более разных по значению слов или их форм (Н.П.Колесников). Например, слово "долг" - в уголовном и гражданском праве; "отвод" - в процессуальной и земельной отраслях права; "отзыв" - в государственном и гражданско-процессуальном праве.

Чтобы избежать несогласованности правовых норм, нормоустановитель должен придерживаться следующих правил использования слов-омонимов:

1. Слово-омоним должно быть адаптировано предложением текста статьи нормативно-правового акта. Омонимы могут, как отмечалось, иметь несколько совершенно разных, часто не "пересекающихся" значений. Если такое слово логически не связано (или плохо связано) с содержанием предложения (текстом нормы права), то это ведет к бессмыслице, а следовательно, затрудняет толкование правовой нормы и ее реализацию.

2. Не употреблять в одном предложении, части текста (абзаце) двух слов-омонимов. Явление, не часто встречающееся в языковой практике. Тем не менее, нормоустановитель должен помнить, что отступление от данного правила законодательной техники затруднит понимание истинного содержания нормы права.

5. Омонимы с нетождественным произношением необходимо сопровождать знаками ударения ('орган - орг'ан). Это правило вряд ли требует комментария, однако игнорирование его может вызвать недоумение и в конечном итоге снизить общую культуру правового текста.

В отечественном правоведении, насколько удалось установить, пока проблема омонимии слов, в том числе в нормативных правовых текстах, сколько-нибудь глубоко не исследовалась- Между тем, недостаточное внимание юридической науки к данному вопросу, отсутствие соответствующих разработок в теории юридической техники отрицательно влияют на качество нормативно-правового материала.

2.8. Достижение точности формы права при употреблении нетипичной лексики

В зависимости от происхождения, активности использования той или иной частью населения, слова подразделяют на самостоятельные лексические группы архаизмы, профессионализмы, бытовизмы, жаргонизмы и др.). Каждая из этих групп в определенной степени адаптируется и применяется в праве, его текстуальных формах. В данном разделе предпринимается попытка рассмотреть особенности употребления нормотворческой техникой лексики сложной, нетипичной для общеупотребительного и правового языка. Неправильное применение указанных языковых групп способно влиять на точность формы права, снижать уровень организованности ее системы, и тем самым негативно влиять на эффект правового регулирования.

Архаизмы и историзмы в праве. Техника применения

Архаизмы, историзмы и право. Данная лексика составляет пассивный словарный запас русского языка, т.е. слова, активно не используемые в речи и текстах. В толковых словарях они приводятся с пометкой "устар." (устаревшее). Наличие данной лексики в праве есть проявление традиции и преемственности правовых начал в обществе.

Архаизмы - названия существующих предметов и явлений, по каким-либо причинам вытесненные другими словами активной лексики. Нередко архаизмы являются модификацией прежних слов и словосочетаний ("пашпорт" - паспорт; "ответствовать" - отвечать).

Феномен права состоит в том, что оно как никакой иной социальный институт "консервирует" и ревностно стремится сохранить традиционный арсенал слов и словосочетаний. В определенной мере это молено объяснить тем, что оно (право) "один из первых «блоков» цивилизации", элемент древнейшей культуры с широко развитой преемственностью собственных традиций (С.С.Алексеев). В отличие от других социальных явлений институты права консервативны и автономны. Историческая консервативность древней правовой лексики, феномен сохраняемости, образно говоря, "правовых сгустков", объясняется природой правового регулирования. Подтверждение этому тот факт, что многие документы прошлого звучат по-современному и сегодня. Ярким примером может служить название Указа Петра I от 24 января 1724 г. "Об исполнительной дисциплине служащих государственных учреждений"1.

Следует отличать архаизмы в праве и собственно правовые архаизмы. Архаизмы в праве (лесное законодательство: "лесные подати", "гари", "редина"; законодательство о государственной службе: "фельдъегерская связь"; гражданское право:

1 См.: Государственная служба в России / Под ред. Н.П.Пищулина. Нижний Новгород, 1994. Т.1. С. 145. доля", "займодавец", "закладывать"; финансовое законодательство: "пеня", "корабельный сбор", "ставка маячного сбора") - слова, привнесенные в право экономикой и иными сферами. Они сохраняются в законодательстве, поскольку существуют в природе, в социально-экономической практике. Правовые архаизмы ("пристав", "присяжный", "деяние", "грабеж", "разбой", "бремя", "возмездие", "кара", "казнь", "пошлина", "вверенный", "истец", "ссылка", "поруки", "с поличным", "юстиция", "амнистия", "купчая") - собственное правовое наследие. Анализ правовой лексики показывает, что и те, и другие архаизмы в праве достаточно распространены и, еще раз подчеркнем, довольно "живучи". Заметим: активное употребление архаизмов в действующей системе права не мешает специалистам-лингвистам характеризовать их в тех же толковых словарях как лексику устаревшую. Однако время может подвергать изменению содержание понятия, ограничивать или расширять его значение.

Техника применения. Использование архаизмов в тексте нормативных актов должно подчиняться следующим правилам:

1. Изменяя и совершенствуя законодательство, нормоустановителъ должен беречь правовые архаизмы, не пытаться искусственно вытеснять их активной синоними-рующей лексикой. Речь идет не об искусственной реанимации архаизмов, ибо это может отрицательно повлиять на существующий понятийный аппарат в праве, затруднить толкование и применение отдельных юридических норм и конструкций. Подчеркнем, следует помнить, что правовая лексика прошлого - хранительница правовых традиций, средство преемственности в правовом регулировании, что, несомненно, важно не только для точного выражения права, но и вообще для сохранения и развития общества и цивилизации в целом.

2. При возвращении в современную правовую лексику древних слов и выражений (архаизмов) следует убедиться, получило ли то или иное слово (сочетание) широкое распространение, стало ли оно общеизвестным. Если слово, имеющее давние правовые традиции, стало частью активной лексики, то его целесообразно закрепить в правовых нормах, тем самым усилить его значение в общеупотребительном и правовом языках. Такое произошло, как представляется, со словами: "община", "станица", "департамент", "дружина", "магистрат".

Историзмы - слова, представляющие собой названия исчезнувших (или редко встречающихся) предметов и явлений ("помолвка", "опричник", "продналог", "комиссариат"). Представляют собой своеобразную часть правовой лексики, которая в определенный период времени может получить и получает в действующем законодательстве "вторую жизнь", усиливая тем самым свои позиции в общеупотребительной лексике. Историзмы, как правило, не имеют синонимов среди слов активного словарного запаса и часто являются единственным наименованием тех или иных реалий, например, это произошло со словами и словосочетаниями "губернатор", "казак", "дума", "казначейство", "товарищество на вере", "щит", "императорская корона", "Андреевские ленты", "смирение", "червленый", "штандарт").

Во-первых, законодателю не следует использовать историзмы как синонимы, ибо, как отмечалось, они, как правило, выражали и выражают конкретные исторические факты и явления.

Во-вторых, если законодатель использует историзм, то ему необходимо убедиться: соответствуют ли появившиеся в реальной жизни предмет или явление значению и смыслу, которые вкладывались в данное слово или сочетание. Отступление от данных принципов юридической техники отрицательно влияет на определенность и точность формы права.

Диалектизмы и этнографизмы в праве. Техника применения

По большому счету использование диалектизмов и этнографизмов в правовом регулировании - проблема техники регионального законотворчества, особенно отдельных территорий Российской Федерации (Север, Кавказ и др.). Именно там чаще всего существует необходимость применения традиционной для региона лексики.

Диалектизмы (диалектные слова) - это слова с ограниченной сферой употребления, как правило, известные какому-либо диалекту и имеющие синонимы в общеупотребительном языке. Различают северорусский, среднерусский и южнорусский диалекты.

Если говорить об отношении диалектизмов к праву, то здесь надо сказать одно - федеральная и региональная законотворческая практика должна ориентироваться на общепринятые стандарты русского языка. Нормативно-правовой язык независимо от уровня законотворчества не может ориентироваться на южнорусское, северорусское или иное наречие. Язык права по своей природе стремится к унификации, единству значения, обеспечивая тем самым, говоря обобщенно, точность формы права.

Другое дело этнографизмы - слова, обозначающие предметы, известные лишь в данной местности и не имеющие синонимов в общеупотребительном языке. Употребление этнографизмов можно назвать специфическим средством (признаком) точного выражения права, его норм и конструкций регионального нормотворчества.

Безусловно, они не только связаны с диалектизмами -- они "частички" диалектизмов, их разновидности.

Техника применения. Для решения этого вопроса региональной нормотворче-ской практике можно предложить два пути. Первый - когда значение и функции соответствующих предметов и явлений объясняются с помощью общеупотребительного языка, описательно. Этот путь в целом вряд ли эффективен. Его следует признать целесообразным лишь в отдельных случаях. Данный прием будет способствовать увеличению объема нормативного материала, с чем в конечном итоге можно и согласиться. Однако в правоприменительной практике могут возникнуть трудности в понимании идей и мыслей нормоустановителя. Второй путь - это пояснение этно-графизмов по принципу тематического словаря-справочника. Такие пояснения могут быть в начале нормативно-правового акта (во введении или первой главе), либо в начале соответствующей главы, либо непосредственно в тексте статьи, где используется термин. В любом случае, преимущество того или иного пути, определяет законодатель (подробнее о практике применения этнографизмов региональным нормотворчеством см.: Основы законодательной техники. Практическое руководство, с. 16).

Профессионализмы в праве. Пределы использования и техника применения

Профессиональная лексика и право. К профессионализмам относится специальная лексика, используемая в различных сферах деятельности человека. Профессионализмы служат для обозначения различных производственных и технологических процессов, орудий труда и т.д. Обычно профессионализмы воспринимаются как "полуофициальные" слова, не имеющие статуса общеупотребительной лексики (И.Б.Голуб). Профессионализмы - своего рода "словарь", диалект определенной группы людей, объединенных общими интересами и деятельностью.

В составе профессиональной лексики значительное место занимают так называемые техницизмы - узкоспециальные наименования, применяемые в области техники и производства ("дольщик", "застройщик", "профдень", "категорийные аварии", "качество окружающей среды"). Кроме техницизмов, в состав профессионального лексикона входит соответствующий жаргон (профарго), образуемый для удобства произношения, краткости. Иногда очень сложно отличить техницизм от профарго.

Не возникает сомнения в том, что профессионализмы, прежде всего устоявшиеся, являются частью правового лексикона, адаптируются в нормативно-правовых документах. Более того, юридическая деятельность имеет свой достаточно развитый

• профессиональный лексикон ("вещдок" - вещественное доказательство; "малолетка" - малолетний преступник; "киватели"- заседатели в суде). Это интересная и практически не исследованная в юридической науке тема. Диссертант ставит задачу осветить проблему использования профессиональной лексики в праве, выяснить ее влияние на степень точности выражения норм права.

Пределы использования и техника применения. При применении профессионализмов в законах следует учитывать, что данная лексика (профарго, техницизмы) не является общеупотребительной. Поэтому, используя указанные слова и выражения в нормах права, целесообразно придерживаться правила максимального ограничения. Адресатам нормативно-правовых положений, не являющимся профессионалами в том или ином вопросе, может быть плохо известно или неизвестно вообще значение соответствующего термина.

Использованию их в тексте противостоит и эстетический критерий. Профессионализмы, особенно профарго, засоряют нормативный правовой текст, делают как бы неожиданным употребление тех или иных слов и выражений.

Между тем, полностью избежать профессионализмы (в том числе техницизмы и профарго) в нормотворческой практике вряд ли возможно и целесообразно, по крайней мере с позиции достижения точности формы права, точности и оперативности восприятия их содержания адресатом.

С этой целью, во-первых, допустимо использование в правовом тексте общеупотребительных профессионализмов, т.е. тех, которые как бы вышли за рамки узкопрофессионального лексикона и стали частью общеупотребительной лексики. Возможно, они не всегда эстетично звучат, но в данном случае побеждает критерий общепринятости употребления общеязыковой практикой и эффективности правовых норм ("пассажиропоток", "дикоросы", "товарная масса", "дичеферма").

Во-вторых, - в специальном нормативно-правовом акте, рассчитанном на соответствующего адресата, например, закон Тюменской области "О вакцинопрофилак-тике населения Тюменской области". Законодательный акт посвящен достаточно узкой теме, и использование в нем специальной терминологии не вызывает сомнения ("эпидкаротит", "туляремия", "схема введения вакцины'4)- В этом случае проблема использования или неиспользования профессиональной лексики для нормодателя стоит в меньшей степени.

См.: Тюмен. известия. 1996. 12нояб.

•

Один из приемов, позволяющих избежать разнотолкования того или иного слова, - помещение в начальном (вступительном) разделе закона или иного нормативного акта словаря-справочника соответствующих языковых единиц.

В юридической литературе высказана точка зрения о том, что в официальных юридических документах профессионализмы не должны иметь места вообще (К.Н.Княгинин). Сказанное нами выше скорее говорит об обратном. Противостоять использованию профессионализмов в текстах нормативных и индивидуальных актов просто невозможно и в ряде случаев нецелесообразно.

Жаргонизмы и право. Пределы использования и техника применения

Право и жаргоны. Жаргоны относятся к видам лексики с ограниченной сферой употребления. Жаргон (или арго) представляет специальную разновидность речи людей, объединенных общностью интересов, занятий, положения в обществе. О нем часто говорят как о корпоративно-психологическом явлении. Выделяют различные виды жаргонов: молодежный (его разновидность - студенческий), школьный, армейский, уголовный и др. ( И.Б. Голуб). Экспрессивность жаргонной лексики способствует тому, что слова из жаргонов переходят в разговорно-бытовую речь, не связанную строгими литературными нормами. Пограничное с жаргонами место занимает так называемая просторечная лексика ("бытовизмы"). Она, как и жаргоны, встречается в правовой лексике, в правовых актах ("словесная пересортица", "неразбериха", "волокита", "огульный подход").

Указанные виды .-ексики далеки от стандартов правового текста. Их применение должно быть подчинено правилам употребления нестандартной лексики в праве, его официальных текстах. Об этом пойдет речь дальше.

Интересен тот факт, что некоторые слова имеют как бы "двойную прописку" -они употребляются в просторечной лексике (а то и в арго) и одновременно имеют статус официального правового термина, например, слова, "в натуре" ."сделка"(см.: ГК РФ ст.ст. 93, 578).

Особо отметим существование одновременно с юридической профессиональной лексикой юридического арго ("подснежник" - оттаявший весной труп; "гастролер" -совершающий преступления в разных регионах страны; "выполнить 201-ю"- ознакомить обвиняемого со всеми материалами дела). Два вида юридического языка, правовой жаргон и юридические профессионализмы часто переплетаются так, что трудно отличить один от другого.

Пределы использования. Общим принципом изложения нормативно-правовых и индивидуальных текстов является отсутствие в них арго и иной далекой от стандартов просторечной лексики. Право - это официальное выражение государственной воли и интересов. Нейтралитет, "холодность" стиля правовых документов заложены в его природе, социальном предназначении. В этой связи интересен такой исторический факт: за чистоту и корректность правового языка выступала Екатерина П. В своем указе "О неупотреблении в указах и повелениях брани и поносных слов" она писала: ".чтоб отнюдь в указах и повелениях никогда брани и слов поносных употребляемо не было"1. В принципе, эта позиция естественна и возражать против нее невозможно. Во-первых, жаргоны и бытовизмы обозначают явления и предметы, как правило, имеющие наименования в общеупотребительном языке; во-вторых, данная лексика часто имеет размытое и неточное значение, что отрицательно сказывается на уровне согласованности системы права: в-третьих, жаргоны и бытовизмы нарушают принцип эстетической чистоты нормативно-правового текста и придают вульгарную окраску содержанию текста, тем самым покушаясь на нейтральность нормативного стиля, точность правовой формы ("отслеживать", "беспредел").

Не отрицая общего правила, следует признать и тот факт, что жаргоны, вульгаризмы, просторечная лексика используются в праве и одномоментно избавиться от них вряд ли удастся. Более того, мы допускаем, что в отдельных случаях употребление жаргонов целесообразно и необходимо. В этой связи законодательная техника должна выработать правила употребления соответствующего лексикона в законах и иных правовых документам, и руководствоваться ими. Эти правила должны учитывать необходимость точности изложения содержания правовых норм. С нашей точки зрения, использование жаргонов допустимо: при значительной адаптации в общеупотребительном языке, т.е. когда жаргонные оттенки практически малозаметны ("увязка", "взаимоувязка");

2) в пограничных ситуациях, при которых жаргонное слово еще не назовешь общеупотребительным, но и в полной мере отнести его к жаргонной лексике нельзя ("разбивка", "вербовка");

3) при необходимости употребления профессиональных арго, тяготеющих к общеразговорной лексике (уже упомянутые - "пассажиропоток", "дикоросы", "сдаточная очередь");

4) в случаях коммуникативной правовой целесообразности. Например, когда нормоустановитель с целью достижения, максимально быстрого правового эффекта использует жаргон или другую нестандартную лексику. Именно этой целью руководствовались, на наш взгляд, авторы, конструируя ст. 172 Уголовного Кодекса Рос

1 См.: Государственные учреждения в России. Нижний Новгород, 1994. Т.2. С. 146. сийской Федерации, получившую название "Легализация (отмывание) денежных средств, добытых незаконным путем". Жаргонное слово "отмывание" в прагматических целях используется здесь как синоним слову "легализация".

Еше раз отметим: использование жаргонов и иной неофициальной лексики в праве следует расценивать как явление исключительное. Нормоустановитель должен руководствоваться одним принципом - жаргонам, вульгаризмам и иной просторечной лексике в праве не место. Надо помнить, это требование вытекает не только из эстетического критерия, но и из-за способности данной лексики разрушать точность формы права, а следовательно, и точность правового регулирования. Исключения, о которых идет речь выше, можно объяснить (оправдать) следованием нормоустано-вителем принципам точности формы права, доступности понимания его содержания.

Иностранные слоем в праве, Правила применения

Право и иностранная терминология. Иностранные (иноязычные) слова - заимствованные из иных языков и используемые в русском лексиконе. В настоящее время иностранная лексика в праве занимает все более активные позиции. Ее употребление порождает немало трудностей как при подготовке нормативных правовых актов, так и при их реализации. Избежать проникновения в отечественную правовую систему иностранной терминологии невозможно и противодействовать этому бессмысленно. Однако выработать определенный порядок использования иностранных слов, прежде всего в нормотворчестве, - можно и необходимо. Это явится условием точности, определенности формы права, будет противостоять аморфности и неопределенности его содержания.

Причины столь активного употребления в праве иностранной лексики многообразны. Правовая лексика часто более интернациональна, чем общеупотребительная. Влияние одних правовых систем на другие проявляется в рецепции идей, понятий, юридических конструкций, институтов и других компонентов более развитого права. Взаимовлияние правовых систем разных стран неизбежно ведет к заимствованию и унификации терминологии. В иных случаях нормодатель просто не обременяет себя поиском синонима иностранному слову в национальной языковой системе, тем более, если иностранный термин уже употребляется в общеразговорной лексике.

Между тем, адаптация иностранной лексики в отечественной нормативно-правовой системе - процесс сложный и длительный. Время как бы "причесывает" иностранную словесность, приспосабливает ее к заимствующей правовой системе. Данное обстоятельство не снимает с повестки дня проблему злоупотребления иностранной лексикой в системе права России, в том числе и регионального уровня.

Иностранная лексика в праве не только затрудняет понимание и толкование юридических норм. Она способна "размывать" форму права, единство ее системы в случаях, синонимирования с отечественной лексикой, рассогласовывать правовые установления при неправильном применении термина. Все это отрицательно сказывается на качестве функционирования иностранной лексики. Указанное обстоятельство - лишь часть более общей проблемы - проблемы злоупотребления в современном периоде иностранной терминологией. Неоправданное закрепление в праве иноязычных слов формализует указанную тенденцию, усиливая тем самым процесс утраты самосознания.

Заострим внимание еще на одной проблеме. В последнее время, чаще на уровне федерального законотворчества, появилась тенденция привнесения в отечественную правовую систему древнеримской правовой словесности. Сам по себе факт использования классических римских правовых формул сомнению не подлежит. Однако многие предлагаемые для оперирования отечественной юридической практикой слова и словосочетания древнеримского права непривычны для слуха, трудны для произношения и, самое главное, имеют синонимы в русской лексикологии. Порой использование римской лексики (впрочем, это имеет отношение не только к этой разновидности иноязычных слов) вызвано ложным пониманием "солидности" текста, желанием подчеркнуть его научность, уровень обобщения, что в конечном итоге отрицательно сказывается на определенности права, точности его формы.

Правила применения иностранного лексикона в нормотворчестве: Нормодатель не должен перегружать нормативный правовой текст иноязычной лексикой. Содержание таких норм (нормативных документов) усвоить непросто: требуется обращение к словарям, иной справочной литературе. Возникает как бы заранее спланированная сложная для правоприменения ситуация.

2. Примат использования известных (адаптированных) в русско-язычной лексике иностранных слов. Дело в том, что статус заимствованных слов в русско-язычном лексиконе неодинаков. При формулировании правовых норм такая лексика может конкурировать как между собой, так и с отечественным словарным запасом. В случаях конкурирующего синонимирования несомненный приоритет должна иметь общепринятая национальная лексика либо так называемые "обрусевшие слова".

3. Это правило перекликается с рассмотренным выше и в то же время имеет самостоятельное значение -это стремление к минимуму дублетных слов и терминов иностранного происхождения. Иногда в правовой лексикон вводится дублет (абсолютный, максимально близкий по значению синоним) уже имеющемуся в русском словаре слову. Особенно это не допустимо, когда термин уже применяется в правовом пространстве. Отсутствие иностранных дублетов - важное условие чистоты правового языка и гарантия его эффективной воспринимаемости.

4. Регулярность применения используемого слова (термина). Недопустимо употребить термин один раз, а затем в этом же документе или последующих обходиться без него при помощи синонимов или описательности. Лишь при выполнении этого условия можно надеяться, что иностранное слово адаптируется в нормативно-правовом лексиконе.

5. Точность употребления. Иностранные слова в законах и иных нормативно-правовых актах должны использоваться в строго определенном значении, в противном случае могут быть нарушены как практические, так и эстетические основы нормативно-правового текста.

6. Сочетаемость заимствованного слова с адаптирующими его словами и устойчивой фразеологией. Новое для правового лексикона слово должно гармонично вписываться в текст нормативно-правового акта. От этого зависит и его "приживаемость" в национальной правовой системе.

Следование указанным правилам позволит сделать употребление иноязычных слов в отечественной правовой системе корректным, и одновременно, явится условием качества его формы.

2.9. Правовые аббревиатуры и право

Понятия и виды. Своеобразным элементом правового языка является такая языковая единица, как аббревиатура - сокращение, образованное из первых букв слов, входящих в словосочетание, и соответственно произносимое (В.П. Даниленко). Аббревиатуры стали неизменными спутниками не только официальных, в том числе и юридических (нормативных и иных) текстов, но и всех других, включая художественные (прозаические и поэтические). Их основная цель - сокращение слов (или словосочетаний) с целью экономии, удобства произношения, а в настоящее время это и своеобразная коммерческая реклама.

Следует отличать аббревиатуры от графических сокращений, образованных первыми буквами слов (например, т.н. - так называемое; и т.д. - и так далее). В речи они почти не произносятся. Графические сокращения, кстати сказать, активно используются в нормативных правовых текстах.

Аббревиатуры нельзя смешивать и со сложносокращенными словами. Они пишутся всегда слитно, строчными буквами и склоняются как существительные того же рода и склонения (колхоз, межлесхоз). Исключение составляют общепринятые (ГОСТ, ОСТ).

С точки зрения происхождения правовые аббревиатуры можно подразделить на две большие группы: собственно правовые аббревиатуры (КС РФ, МВД РФ, КЗоТ РФ) и заимствованные (мигрирующие) из других лексиконов (ТЭО - технико-экономическое обоснование; ЗабВО - Забайкальский военный округ; БЦБК - Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат). Первые имеют государственно-правовую природу происхождения. Это сокращения слов и словосочетаний, отражающих государственно-правовые начала в обществе. Вторые свойственны прежде всего специальным профессиональным лексиконам.

С позиции особенностей применения аббревиатуры в том числе и правовые, можно разделить на:

1) общепринятые (ГАИ, МВД, ГЭС, АЭС) - не требующие пояснений и, как правило, не вызывающие трудностей в понимании и использовании в тексте;

2) специальные - имеющие более узкое употребление и понимаемые без расшифровывания в большинстве случаев специалистами (УК РФ; ГК РФ; УПК РФ);

3) индивидуальные - имеющие еще более узкое применение и предполагающие обязательное разъяснение в тексте (ИТУ - исправительно-трудовое учреждение; ОМСУ - органы местного самоуправления).

Как общепринятые, специальные, так и индивидуальные аббревиатуры используются в законодательстве и в этом случае, как указывалось, их можно называть юридическими. Хотя среди них надо выделять собственно юридические (Минюст, ГАИ, ИТУ).

Правовые аббревиатуры можно классифицировать с учетом внешней (знаковой) формы. Это сокращения: а) состоящие из строчных букв (вуз, загс), они читаются по слогам и склоняются; б) образованные из прописных букв и представляющие собой сокращение имен собственных (ГД ФС РФ - Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации) или образующие имя нарицательное (НДС - налог на добавленную стоимость, СП - совместное предприятие, АО - акционерное общество); в) смешанные - образованные из словосочетания, в состав которого входит од-нобуквенный союз или предлог, воспроизводимый строчной буквой (КобАП, КоБС, АОЭиЭ "Иркутскэнерго").

Дефекты и приемы их устранения. Образование и употребление правовых аббревиатур требует от нормоусгановителя внимания и знания соответствующих приемов законотворческой техники. В противном случае аббревиатуры могут отрицательно влиять на качество формы права, ее точность. Изучение региональной правотворческой практики дает основание говорить о существовании эстетических и технических дефектов технологии применения аббревиатур.

Технические аббревиатурные дефекты способны затруднить понимание содержания юридических норм и повлиять на смысловое качество текста. К их числу, во-первых, нужно отнести нерасшифрованность правовых аббревиатур в текстах законов. Если учесть, что законы и иные нормативно-правовые акты являются регуляторами общего характера и адресованы не только специалистам-юристам, то какие-либо дополнительные сложности в их понимании не допустимы. Исключение, на наш взгляд, могут составлять общеупотребительные сокращения. Во-вторых, это применение аббревиатур, имеющих дуплеты (МС - малый совет, местное самоуправление). Эффект многозначности сокращений также способен порождать двусмысленность и создавать условия для нарушения однозначности и точности выражения правовых норм. Например, в "Новом словаре сокращений русского языка" сокращение АК имеет 22 значения, среди них Арбитражный кодекс, антимонопольный комитет и т.д.1

Итак, чтобы достигнуть точности выражения юридических норм, общим правилом для нормоустановителя должно явиться следующее: аббревиатуры, кроме общеупотребительных, можно использовать лишь при условии разъяснения. Это целесообразно делать в начале текста закона или иного нормативно-правового документа.

Эстетические аббревиатурные дефекты, как правило, не искажают смысл правовой нормы, но от них страдает общий уровень культуры текста закона. Во-первых, речь идет об аббревиатурах, способных вызвать двусмысленность (ВНОС - воздушное наблюдение, оповещение и связь; ВРУ - вводно-распределительное устройство; СИД и СР УВД Тюменской области - служба по исправительным делам и социальной реабилитации). Очевидно, причиной появления ущербных сокращений является такой языковой эффект, как омонимия. Во-вторых, это тяжелочитаемые, а вследствие этого и труднопроизносимые аббревиатуры. Иногда в текстах правовых документов встречаются целые словесно-аббревиатурные сочетания (ИЭМ - региональ

1 См.: Новый словарь сокращений русского ячыка / Подред. Е.Т.Коваленко. М., 1995. С.23. ная программа "Вакцино-профилактика" Иркутской области на 1995-1997 гг.; ИГЭА - Программа демонополизации экономики на рынках Иркутской области). В-третьих, аббревиатуры и сокращения, не имеющие права на существование в силу способности ущемить моральное, политическое или национальное достоинства (Якресп - Якутская республика).

3. ЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА В ДОСТИЖЕНИИ ТОЧНОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ ПРАВА

3.1. Законы логики и нормотворчество: проблемы обеспечения технико-юридической точности права

Логика и нормативный текст. Работа со словом, формулирование терминов и понятий, предложений, структурных частей текста проектов законов и иных нормативных актов невозможны вне законов и приемов формальной логики. Знание логики и умение оперировать этим знанием являются краеугольным камнем правового мышления и показателем его квалифицированности. Выше сознательно не акцентировалось внимание на роли логики в обеспечении точности, в том числе согласованности и непротиворечивости правовых норм с тем, чтобы показать собственно лингвистические начала в достижении этой цели. Между тем, присутствие логики в правотворчестве как бы "негласно", но обязательно и естественно. Операции нормода-теля с единицами русского языка подчинены законам и правилам формальной логики, образуя внешне невидимую, но крайне важную логическую основу формы выражения права (нормативно-правовых текстов). Рассмотрим значение законов формальной логики в обеспечении технико-юридической точности права, его системы (подробнее см.: Логика в изучении согласованности системы советского права, с.42-50).

Закон тождества. В соответствии с законом тождества (а есть а) предмет мысли в пределах одного рассуждения, одного доказательства, одной теории остается неизменным. Это утверждение бесспорно относительно и нормативно-правового документа (в том числе и закона) и национальной системы права в целом.

Соблюдение закона тождества позволяет избежать неопределенности, неконкретности в системе права. Отступление от требований данного закона приводит к непоследовательности терминологии, противоречивости понятий, неточности формулировок. Словом, это обстоятельство является причиной логико-структурных дефектов права.

Одно из средств избежать подмены слов (в том числе терминов и понятий) - это так называемая повторяемость языковой единицы в тексте права. В нормотворчестве это правило играет особую роль, ибо с помощью "частотности" достигается категоричность и формальная определенность содержания права, согласованность элементов его системы, и тем самым - точность правового регулирования. Речь идет о периодическом повторении в нормативном акте (а по большому счету и в нормативно-правовой системе в целом) слов, терминов и понятий. С позиции общелитературных стандартов это расценивается как недостаток текста, его содержательных и эстетических основ. В праве это выглядит по-иному, здесь повторяемость выступает как условие придания праву свойства единства и согласованности. Однако лишний раз, без нормативной необходимости, употреблять одну и ту же логико-языковую единицу в тексте также не следует по причине нарушения эстетических критериев.

Полисемия, синонимия, омонимия в тексте права и закон тождества. Нарушению закона тождества могут способствовать рассмотренные выше такие свойства слов как полисемия, синонимия и омонимия. Нарушение закона тождества, как отмечалось, приводит к рассогласованности системы права как элемента его формы.

Полисемия содержит в себе, как указывалось, потенциальную многопредмет-ность, способность к переносу значения (акт - документ; действие). В этой связи многозначное слово, не адаптированное в предложении, может не только затруднить понимание его смысла, но и нарушить логику нормативного документа. К сожалению, абстрактные понятия, многозначная терминология используются не только в текстах нормативных и индивидуальных правовых актов, но и в самих названиях, что затрудняет не только их применение, но и поиск, компьютерное хранение (например, нормативные акты Тюменской области "О товарной массе", "О территориальной квоте"). Синонимия - способность слов и их сочетаний к взаимозаменяемости (определить - установить; губернатор - глава области) должна быть использована как уточняющее средство в правовом регулировании. Но, как подчеркивалось, по большому счету в природе абсолютных синонимов нет. Если это так, то уже не приходится говорить об опасности для нормативного текста квазисинокимов. Вряд ли, например, можно употреблять как синонимы понятия "районы Крайнего Севера" и "регионы Севера" (Положение администрации Иркутской области "О порядке предоставления гарантий и компенсаций жителям Иркутской области, выезжающим из районов Крайнего Севера и местностей, приравненных к ним"1)- Это пример нарушения закона тождества в документе. Теоретически можно говорить и

1 Вост.-Сиб. правда. 1995. 11 июля. об омонимии как условии нарушения закона тождества в тексте права, но вследствие своей очевидности такие ошибки маловероятны.

Подводя итог сказанному, отметим, чтобы избежать ошибок, связанных с применением закона тождества в нормотворчестве, законодателю следует руководствоваться правилом единообразия употребления значений слов, понятий и терминов в праве.

Закон непротиворечия. Когда речь идет о роли закона непротиворечия в обеспечении единства и согласованности системы права, то здесь, строго говоря, действует не сам закон, а постулат о непротиворечивости системы права, ибо нормы права не есть суждения. Однако данный постулат уходит своими корнями в закон непротиворечивости мышления. Противоречивость текста квалифицируется как серьезная ошибка, несовместимая с такими его важнейшими началами, как последовательность и взаимосвязанность. Правовой нормативный акт (как основная форма выражения права) не является исключением. Более того, противоречивость (антиномия) норм всегда была и остается одной из наиболее серьезных и "агрессивных" деформаций системы права, ибо покушается на ведущее, основное свойство права - быть системным, гармоничным регулятором общественных отношений. Непоследовательность в системе права ведет к непоследовательности, хаосу юридических поступков, перерастающих в свою противоположность - произвол. Противоречивые нормы при появлении юридических фактов приводят к коллизии норм, одновременному действию в системе права двух и более правил, призванных регламентировать одно и то же фактическое отношение. Иными словами, коллизия норм - возникающие на основе регламентирования одной фактической ситуации отношения между конфликтующими правилами. Такая ситуация не только усложняет правореализацию, но и неизбежно снижает эффект юридического регулирования в целом. Степень противоречивости норм ("внутреннее напряжение") не всегда одинакова. В этой связи следует выделить коллизии норм, вызванные взаимоисключающими по содержанию предписаниями (запрещающие и управомачивающие правила), и коллизии норм, возникающие в случае менее существенных различий (например, разные санкции за одно и то же деяние)(подробяее см.: Коллизионные нормы в советском праве, с.23). Кроме того, закон непротиворечия позволяет увидеть в ходе работы над нормативным правовым текстом явные и скрытые противоречия. Первые хорошо видны в самом тексте, их обнаружение, как правило, не составляет труда. Вторые могут быть выведены только при помощи определенных аналитических операций. Заметим, что в процессе правоприменения устранить и преодолеть такие столкновения норм права сложнее подробнее: Коллизионные операции в процессе правоприменения, с. 102—108; Правоприменение при дефектах системы права, с.6-7).

Противоречия в системе права можно подразделить на контактные и дистантные. К дистантным относят противоречия, члены (в нашем случае - нормы) которых разделены более или менее обширными участками текста1. Для нормативно-правовой системы в большей мере характерны именно дистантные противоречия норм, ибо особенность права как логико-языкового феномена в том, что конфликтующие нормы (их элементы) могут находиться не только в одной статье, одном нормативной акте, но и в совершенно разных по нормативной теме и юридической силе документах (подробнее: Основы законодательной техники. Практическое руководство. с.40).

Коллизии (противоречия) в системе права с точки зрения природы появления и особенностей подразделяются на темпоральные (временные), пространственные (территориальные) содержательные и иерархические. Темпоральные конфликты норм возникают по причине разновременного принятия правовых предписаний. Иначе говоря, одни нормы действуют, и по этому же вопросу нормоустановителем принимаются другие правила. Территориальные коллизии проявляются в связи с так называемой "вытянутостыо" правового отношения в пространстве, изменениями федеральных и административных границ. Содержательные противоречия правил образуются в случаях совпадения объемов регулирования между нормами одинаковой правовой силы (объем регулирования специальной (исключительной) нормы охватывается общей).

Иерархические (субординационные) столкновения возникают в связи с тем, что нормы разной юридической силы претендуют на регулирования одного фактического отношения.

Противоречия могут совпадать, как бы накладываться, нанизываться друг на друга, что, безусловно, дополнительно усложняет правоприменение. Это явление в праве получило название совпадение коллизий (Ора1ек К., и'гоЫетУзк! I.). В этом случае между нормами возникает несколько разнородных коллизионных отношений.

Однако любое системное образование, в том числе и право, обладает не только системообразующими, но и системосохраняющими факторами. Одними из таких факторов можно считать коллизионные нормы, которые направлены на устранение противоречий в праве и являются гарантом сбалансированности и непротиворечивости ее системы. В системе права они обособляются в соответствующие группы в за

1 См.: Сяинцов В.И. Логика. М., 1987. С.135. висимости от особенности разрешаемого противоречия. В этой связи их можно подразделить на темпоральные, территориальные, иерархические и содержательные (подробнее: Коллизионные нормы в системе советского права, с.74-76).

Закон исключенного третьего. Он означает, что в предмете указанный признак либо присутствует, либо нет. В праве он как бы дополняет действие закона непротиворечия. Особенность проявления (действия) данного логического закона в следующем. Правовое регулирование строится в соответствии с универсальным логическим приемом "либо - либо". Еще К.Маркс отмечал: "Jus (право) знает только: или -или"1. Нельзя регулировать один и тот же поступок, одно и то же действие, состояние предмета (объекта) и т.д. по-разному. Это неизбежно приведет к рассогласованности системы права, утрате правом свойства регулятора. Чтобы избежать этого, нормоустановитель должен придерживаться следующих требований, вытекающих из закона исключенного третьего: а) правовое решение должно быть одно; б) если в проекте нормативно-правового акта по одному и тому же вопросу встречаются несколько правовых решений, то имеющим право на существование является только одно. Какое - это решает субъект правотворчества.

Анализ законотворческой практики отдельных регионов Российской Федерации показывает, что разнобой, разновариантность и, как следствие этого, противоречивость системы права чаще всего встречаются при коллективной подготовке проектов законов и других нормативных актов. Речь идет о случаях, когда разными авторами подготавливаются отдельные статьи, главы, разделы проекта документа.

Следование нормотворческим правилам, вытекающим из анализируемого логического закона, обеспечивает точность права, в частности, таких ее составляющих как единство и согласованность системы права, ее элементов.

Итак, большинство известных законов формальной логики имеют самостоятельные начала в обеспечении единства и непротиворечивости системы права. Следование законам формальной логики, нормотворческим правилам, вытекающим из них, позволяет формировать систему права сбалансированной и непротиворечивой. Кроме того, это дает возможность считать законы логики достаточно самостоятельным элементом нормотворческой техники. Не менее важное значение в обеспечении организованности системы права принадлежит правовым понятиям, о чем речь пойдет в следующем разделе диссертационного доклада. Маркс К. Энгельс Ф. Соч. 2-е юд. Т. ¡4. С.649.

3.2. Роль правовых понятий в обеспечении организованности системы права

Понятия и нормотворчество. Значение понятий в праве трудно переоценить. В законотворчестве, как и в правотворчестве в целом, правовые понятия играют роль первоисходного материала в создании нормативного правового документа. В принципе, написание любого проекта нормативного акта должно начинаться с формулирования понятий, которыми затем приходится оперировать в тексте документа, развивать в связи с иными положениями нормативно-правового акта. Именно они придают согласованность системе права, выполняя роль цементирующего элемента и, по большому счету, создают условия для однозначности в праве (В.Е.Жеребкин, А.С.Шабуров).

Архиважное значение правовых понятий вытекает из их свойства отражать наиболее важные стороны объектов и явлений действительности. Закрепляясь в текстах законов и иных нормативных правовых актов в форме слов и словосочетаний, понятия не только конденсируют и сохраняют знания, накопленные человечеством, но и способствуют цивилизованной ориентации человеческой практики.

Правовые понятия следует подразделять на "понятия права", выраженные в текстах законов и иных нормативных правовых актов, и "понятия науки права". Право и правовая наука оперируют одними понятиями, ибо без этого невозможна связь правовой науки и практики, взаимное обогащение и общее развитие. При конкуренции понятий права и науки права как для нормодателя, так и правоприменителя юридически, как правило, обязательными являются понятия права. Научные правовые понятия в правотворческой и правоприменительной деятельности играют вспомогательную роль.

Раскрываются понятия при помощи определений (дефиниций), представляющих собой логическую операцию, посредством которой раскрывается их содержание. Определение понятия - не только логический прием, его результат, но и текстовая конструкция.

Еще важный момент: насыщенность закона, иного нормативного документа дефинициями лишает их гибкости, эластичности воздействия на общественные отношения, затрудняет оперативное внесение в них изменений и дополнений. В этой связи обращает на себя внимание такой факт. В последние годы в федеральном, а вслед за ним и региональном законотворчестве, становится традицией в начальных (общих) разделах документа формулировать систему терминов (их определений), используемых в данном акте. Эти главы часто так и называют: "Понятия (или термины), используемые в законе". Сопоставление содержания нормативного акта и его понятийного аппарата нередко приводит к выводу о том, что желание нормоустано-вителя следовать традиции берет верх над целесообразностью. Дело доходит до того, что "за скобки" текста выносят понятия (и их дефиниции), не являющиеся в документе ключевыми, либо вообще не используемые (примеры см.: Язык права, с. 157). Перенасыщение текста нормативно-правового акта понятиями и их дефинициями способно нанести ущерб эффективности правового регулирования (подробнее: там же, с. 156-157).

Кроме того, правовые понятия есть важнейшее средство обеспечения организованности и единства системы права. Они способны упрощать структурные связи и отношения, координировать развитие права, придавать этому развитию согласованность и последовательность. Для того, чтобы понятия выполняли эти функции, они должны формулироваться в тексте права в соответствии с требованиями юридической техники.

Требования к дефинициям права. Формулируя дефиницию, нормоустановитель должен учитывать ряд следующих важнейших правил:

1. Раскрывая содержание понятия, следует стремиться перечислять не все его признаки, а лишь важнейшие, понятиеобразующие, т.е. существенные. Это поможет сформулировать логическую конструкцию емко, точно, экономично.

2. Следует стремиться к "явности" в тексте. Специфика правового регулирования и такой важнейшей формы его реальности как нормативный акт предполагает доминирование "резко выраженных" и текстуально обособленных определений. Такие дефиниции называют явными. Содержание неявных и обособленных понятий прямо не раскрывается, но может быть более или менее точно составлено на основании статьи или нормативно-правового акта в целом. Очевидно, первый путь для правотворчества наиболее прост и удобен, но при этом нельзя отрицать и второй. Однако неявные определения не должны носить случайный характер. Предпочитая такой способ, важно убедиться в качестве техники его изложения и возможности такого восстановления (формулирования) на практике.

3. Раскрывая содержание понятия, требуется учитывать его объем - совокупность предметов (объектов), обладающих признаками понятия. Эта совокупность характеризуется множеством или логическим классом, а объект, принадлежащий классу, называют элементом (В.И.Свинцов).

Содержание и объем понятия (множество, логический класс) тесно связаны между собой. Четко зафиксированное содержание ведет к столь же четкому представ

55 лению об объеме. И наоборот, неясное содержание всегда связано с недостаточно "резким" объемом.

4. Следует избегать так называемой равнообъемности (синонимичности) понятий. Речь идет о том, что отдельные явления могут отражаться посредством разных (синонимирующих) понятий. Такой подход неприемлем в нормотворческом процессе. Синонимия правовых понятий излишне усложняет систему права и, несомненно, вызывает затруднения в их применении на практике ("алкогольные напитки", "алкогольная продукция", "алкоголесодержащая продукция"; "сущность регулирования тарифов", "цели регулирования тарифов", "принципы регулирования тарифов").

5. Необходимо учитывать нецелесообразность использования в системе права контрадикторных понятий. Они подразделяются на контрарные и контрадикторные. Первые содержат предельно противоположные признаки (понятия-антонимы). Оперирование ими облегчает деятельность как нормодателя, так и правоприменителя. Вторые (контрадикторные) - признаков, явно исключающих противоположные понятия не имеют. Наличие контрадикторных понятий следует расценивать как дефект системы права ("заинтересованность депутатов" - "незаинтересованность депутатов"). Контрадикторность не способна выделить все наиболее существенные признаки предмета или явления, сама противоположность в этом случае характеризуется как ослабленная, что не может не сказаться на качестве выражения права.

6. Соблюдение родо-видовых отношений. Если объем понятий целиком входит в объем другого понятия, то между ними возникают отношения подчинения (депутат -депутат Законодательного собрания; преступление - тяжкое преступление). Изменение указанных отношений нарушает последовательность и логику содержания нормативно-правового текста и, следовательно, затрудняет его понимание правоприменителем.

Рассмотренные выше требования юридической техники к дефинициям права обеспечивают точность права, единство и непротиворечивость его системы, гарантируя тем самым точность и последовательность правового регулирования.

Оценочные понятия и система права. Оценочные понятия, в отличие от формально-определенных, по общему признанию не обладают достаточно ясным содержанием и резким объемом, т.е. исчерпывающе признаки предмета или объекта не отражают (Т.В.Кашанина, В.В.Игнатенко). Они обобщают эмпирические признаки правозначимых явлений в форме типизации ("крепкие спиртные напитки", "существенный вред", "совокупный среднедушевой доход семей", "приведение в негодность", "неуважение к суду", "добросовестное выполнение", "объекты, наносящие вред", "доходы, необходимые для сохранения здоровья человека и обеспечения его жизнедеятельности"). Сама природа оценочных понятий способна придавать системе прав некоторую аморфность, "рыхлость". Здесь надо учитывать, что мышление и язык при всем их могуществе и универсальности не всегда в состоянии с абсолютной точностью отразить разнообразие, оттенки того или иного явления и объекта природы. С другой стороны, интеллектуально-речевая практика, ее прагматические начала не всегда требуют повышенной точности мышления и языка. Так, думается, и в случае с правом. Оценочные понятия в правовом регулировании объективно необходимы и при соответствующих условиях задают определенную степень стабильности и регулятивной прочности, являясь мостиком, естественной связкой начал нормативно-правового формализма и практической жизни. Дело в том, что оценочные понятия обобщают в себе лишь типичные признаки правозначимых явлений с расчетом на то, что правоприменитель детализирует их самостоятельно в рамках конкретного правоотношения. Это важнейшее юридическое средство, с помощью которого правовому регулированию придается гибкость и эластичность.

Между тем, чрезмерное и неоправданное включение оценочных понятий в систему права как бы "размывает" ее, усложняет толкование и применение правовых норм, таит опасность проявления субъективизма. Для того, чтобы оценочные понятия в полной мере выполняли свои функции в правовом регулировании, не создавали условия разбалансированности системы права, формулируя их, необходимо придерживаться следующих правил.

Во-первых, законодателю важно убедиться в юридической целесообразности и оптимальности использования такого понятия в правовом регулировании. Критерий целесообразности и оптимальности предполагает выяснение значимости понятия с точки зрения правового результата, невозможности или нецелесообразности его замены формально-определенным.

Во-вторых, определить логико-языковую допустимость использования оценочного понятия. Речь идет о качестве понятия с позиции лингвистической окрашенности, выбора лексически наиболее удачного синонима в случаях конкуренции.

В-третьих, установить ддстаточность конкретизирующих, ограничивающих содержание и объем оценочного понятия признаков. Иначе говоря, влияющие на содержание и объем оценочных понятий признаки не должны, что называется, низводить его до ноля, до уровня формально-логического и в конечном итоге лишить правоприменителя свободы усмотрения. С другой стороны, свойство безмерности, безграничности оценочного положения способны существенно затруднить реализацию правовой нормы на практике. Например, в процессе работы над проектом Устава Иркутской области первоначально в п. "ж" ст. 35 в качестве одного из оснований прекращения полномочий губернатора области указывалось на "стойкую нетрудоспособность", затем оно было уточнено словами "в течении более четырех месяцев подряд". В практике регионального законодательства в настоящее время нередко используется формула "многодетные семьи, имеющие трех и более детей". Однако это требование в процессе правотворчества выполняется не всегда.

И последнее, на что важно обратить внимание нормоустановителя при работе с оценочным понятием, - это способ закрепления. Представляется, что преимущество имеют два способа - прямое закрепление в тексте права и отсылка. Последний способ представляет собой указание к тексту иного (действующего) нормативного акта или конкретной юридической нормы.

Итак, оценочные понятия в праве, с одной стороны, как бы отрицательно влияют на строгость, точность изложения правовых норм. С другой стороны, они объективная правовая реальность, важнейший элемент правового регулирования. Для того, чтобы достичь баланса между точностью формы выражения права и гибкостью юридического регулирования, необходимо знать и выполнять требования технологии формулирования оценочных понятий, учитывать специфику их функций в правовой системе.

О стабильности понятий права. Стабильность и уже отмеченные согласованность и однозначность права как условия его эффективности во многом обусловлены устойчивостью и однозначностью его понятий. Право как средство социального управления, как регулятор общественных отношений нуждается в стабильности своих понятий ("фундаменте") и жесткости их дефиниций. Текучесть правовых понятий, их определений, чрезмерная гибкость и конъюнктурная эластичность подрывают авторитет и назначение права как социального явления. Однако из этого не следует вывод о том, что понятия права неизменчивы, неподвижны. Развитие и совершенствование понятий права и понятий правовой науки - процесс объективный, связанный с кардинальным обновлением или изменением общественного развития в целом.

4. ГРАФИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ТОЧНОСТИ ФОРМЫ ПРАВА

4.1. Юридическая графика

О юридической графике. Юридические документы и юридическая графика. Исследование проблемы нормативно-правовой графики приводит к выводу о необходимости более широкой постановки вопроса - о юридической (правовой) графике вообще. Под правовой графикой следует понимать приемы и символизацию организации содержания юридического текста. Организация содержания текста происходит посредством его членения и оглавления. Многие юридические тексты символизированы разного рода тематическими изображениями, призванными выполнять те или иные функции, о которых речь пойдет дальше. Однако прежде заметим следующее: графические средства выражения права имеют сложную природу. Здесь переплетаются языковые начала с логикой членения текста права (статей, глав, разделов и других частей нормативно-правовых актов). Тесное переплетение в юридической графике, в том числе и нормативной, языкового и логического позволяет говорить о ней как о достаточно самостоятельном явлении и рассматривать как отдельное условие обеспечения системных качеств права. Нормативная графика, набор ее средств зависят от содержания юридических норм, их юридического авторитета (силы). Определенный колорит и в то же время организующие начала несут художественные элементы оформления текстов документов.

Особенность правовой графики зависит от статуса юридического документа, его содержания, которое, строго говоря, и определяет вид (тему) графического изображения. В основу деления юридической графики положена классификация юридических документов, предложенная А.Ф.Черданцевым. Итак, следует выделить следующие виды юридической графики:

- Нормативная графика - графика нормативно-правовых актов. Среди них особое место занимает графика законов (подробнее: Основы законодательной техники. Практическое руководство, с.32-33).

- Графика индивидуальных актов - графика документов властно-обязательного характера (решения федеральных и региональных органов государственной власти и управления, акты местного самоуправления и т.д.).

- Графика фиксирующих юридических документов - это наиболее многочисленная группа документов и, следовательно, имеющая самые различные графические

• формы выражения содержания. Это графика документов, фиксирующих юридические факты (определяющих статус субъектов права, фиксирующих режим объектов права и т.п.), и графика документов, фиксирующих факты доказательства (протоколы допросов, протоколы судебных заседаний и т.д.). Для первой подгруппы документов характерна тематическая графическая символика, имеющая порой художественное содержание.

- Графика денег и ценных бумаг (облигации, акции и т.п.), закрепляющих имущественные права их обладателей. Именно для этой группы документов в большей степени характерна художественная символика, являющаяся одновременно средством защиты документов от подделки.

Юридическая графика каждого из видов документов требует более глубоких исследований и выработки практических рекомендаций. В диссертации ставится цель изучения прежде всего законотворческой и иной нормативной графики, ее влияния на степень организованности системы прав, исследования типичных дефектов и формулирования соответствующих рекомендаций по их профилактике.

Кожпозиционность нормативных документов, ее роль в обеспечении системных свойств права. Нормативная графика, как и любая другая, - средство членения содержания текста. Под членением текста подразумевается разделение (отделы, разделы, главы и т.д.) и организация содержания (оглавление глав, статей; оформление приложений и т.п.) нормативного акта на структурные элементы. Цель членения текста - достижение строгой композиционное™ (как атрибута логической структурированности документа, его архитектоники). Структурированность нормативных документов есть внешнее условие придания системе права организованности, единства и согласованности его элементов. Если говорить о работе над текстом проекта нормативно-правового акта, то следует учитывать объективный характер членения его содержания. Нормодателю приходится обрабатывать, "раскладывать по полочкам" нормативный материал, причем, продолжая образное сравнение, - "полочка" должна иметь свое название и свое место в общем стеллаже. Правильное распределение правового материала в тексте закона делает его структуру четкой, стройной, логически последовательной, помогает быстро ориентироваться в содержании закона (Д.А.Керимов). Членение текста - процесс объективный еще и потому, что само содержание одновременно как бы диктует тип юридической композиции, ее структурные элементы. С другой стороны, (субъективный момент) в ходе членения текста документа законодатель относительно свободен в выборе средств, приемов и видов графики. Качество нормативного акта, его коммуникативность во многом зависят от умения пользоваться соответствующими приемами нормотворческой техники, в том числе ее графическим арсеналом. В свою очередь уровень композиционности документа - внешнее условие внутренней согласованности системы права.

Итак, при помощи нормотворческой графики, ее реквизитов, текст права приобретает композиционную стройность, логическую последовательность (организуется внутри самого себя). Графика нормативного акта есть внешнее выражение его структуры, логической схемы. С ее помощью достигается унифицированность законов и других нормативных документов, их типологическая строгость.

Правовая символика в обеспечении точности формы права. Проблема графической точности права тесно переплетается, созвучна с проблемой выражения права символами, проблемой обеспечения простоты и доступности юридического регулирования правовой символикой. Далеко не всегда правовое регулирование строится на основе языковых комплексов. Вкрапление в право иных знаковых форм - явление не случайное. Единственное объяснение этому явлению - желание нормоустановите-ля точно, доступно и просто донести до адресата свою волю. Таким образом, право может быть выражено и при помощи правовых символов, однако и здесь степень совершенства выражения, его точность могут иметь разные формы. На возможность выражения права с помощью символов и иных знаков обращал внимание А.А.Ушаков1.

Наиболее распространена синхронная правовая символика. Здесь доступность и ясность логико-языковых феноменов достигается еще и дополнительными знаками. Можно сказать большее, юридическая символика как бы подчиняет себе языковую оболочку права. Такую символику можно подразделить на: а) символику схем, рисунков, карт (территорий муниципального образования и т.п.); б) атрибутивную (герб, флаг, Почетная грамота, медаль); в) символику действий (сигналы, подаваемые регулировщиками ГАИ) и знаков (автодорожные, морские, речные и др.); г) звуковую символику (система сигналов на водном транспорте).

Правовая точность в выражении нормы, ее компонентов, может достигаться и при помощи символики не имеющей языкового закрепления. Здесь правовая норма как бы "парит" над содержанием права, ее можно назвать "пилотной", как бы отрывающейся от основного содержания (примеры: Язык права, с.29-30). Однако заметим, что синхронная правовая символика в действии также "отрывается" от сло

1 Ушаков A.A. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967. С.7-8.

• весной формы и "живет" самостоятельной жизнью, т.е. самостоятельно регулирует психофизическое поведение субъектов права (автодорожные и другие знаки, герб, флаг и т.п.).

4.2. Нормотворческая графика в обеспечении организации внешней формы права. Нормативный шрифт

Графические приёмы и реквизиты - конкретное выражение структурного элемента (фрагмента) внешней формы права - его текста. Каждая из разновидностей нормативно-правовой графики выполняет свои задачи в оформлении внешней стороны права. Естественно, каждая из них выполняет собственные функции в обеспечении внешней организации содержания права, придании ему точности выражения, сбалансированности и согласованности выражения. С позиции функций в тексте нормотворческую графику можно подразделить на графику композиционную (структурообразующую), графику статей и графику вспомогательную.

Под композиционной графикой понимаются средства, приемы и реквизиты, с помощью которых выражаются основные структурные образования документа. Прежде всего это заголовочная графика. Заглавие является структурной частью текста, что позволяет в предельно краткой форме выразить название и основную идею документа, а также тематику его структурных частей. Из содержания заголовка, сопровождающих его сочетаний должны быть ясны не только тема документа, но и его юридический статус (закон, постановление губернатора и т.п.). Качество формулировок заголовков часто показатель качества содержания и внутренней организации нормативно-правового акта. Их длинноты свидетельствуют либо о многоте-мье акта, а следовательно, и о его структурных просчетах, либо о недоработках в определении границ предмета регулирования, либо о незнании содержания документа или, что бывает нередко, о неумении обобщить главную идею нормативного акта или его структурных частей. Заголовок должен строго соответствовать содержанию документа (или его части), быть логически полноценным - недвузначным и непротиворечивым, по возможности кратким. В противном случае добиться точности формы права просто невозможно.

Составной частью композиционной графики является рубрикационная графика, т.е. разделение текста на составные, логически связанные элементы (отделы, разделы, подразделы, части, главы, параграфы и др.).

Важность норм основных законов (конституций, уставов), всеобъемность регулирования диктуют соответствующую графичность, которая не что иное, как эле

• мент нормативного стиля. Иная рубрикационная графичность свойственна федеральным и отраслевым законам и тем более подзаконным актам. Она менее "помпезна", проста и в какой-то мере более практична. Это объясняется разницей природы конституционных (уставных) и отраслевых законов.

Графика статей - следующая важнейшая разновидность нормотворческой графики. Статья нормативно-правового акта, как известно, - основной носитель правовой информации, первичная часть его текста. Каждая статья нормотворческо-го акта должна иметь порядковый номер и, как правило, посвящаться одному вопросу. Статьи законопроектов желательно озаглавливать. Во-первых, это концентрирует основную мысль нормодателя, придает строгость изложения ее содержанию. Во-вторых, название статьи облегчает работу с ней на практике. Заголовок статьи должен быть краток и выражать ее основную идею (тему).

В большинстве случаев статьи имеют абзацы. В законодательной графике, как и в нормативной вообще, они получили название "частей"; являются простейшей рубрикацией - отступом вправо в начале первой строки каждой части нормы текста права. Абзац (далее - часть) служит показателем перехода от одной мысли (темы) к другой. Подчеркнем: часть статьи (абзац) должна быть внутренне согласованной смысловой единицей, в противном случае постулат точности формы права может быть нарушен.

Абзацное членение текста нередко сочетается с нумерацией - цифровым (а также буквенным) обозначением последовательности расположения составных частей текста статьи документа. В настоящее время в нормативно-правовых актах все активнее внедряется, и это стоит приветствовать, многозначная система нумерации. В основе ее лежат следующие правила. Каждая статья получает свой номер (а также каждая часть (абзац), каждый пункт части). Используются только арабские цифры, после которых ставится точка.

О вспомогательной графике. Речь идет о технике оформления содержания нестандартного, чаще всего дополнительного нормативного материала, например, таблиц, примечаний, приложений и др. Таблица - это перечень сведений, чаще всего цифровых данных, приведенных в определенную систему и разнесенных по графам. Информация в форме таблицы, как принято считать, существенно облегчает восприятие текста, насыщенного однородными сведениями. Примечания чаще всего используются как дополнительная информация пояснительного характера к отдельным положениям статьи. Приложения к статье(ям) или к закону в целом представляют собой дополнительную информацию справочного характера, облегчающую работу с документом, позволяющую избежать ненужных повторов.

В дополнение к сказанному несколько замечаний о таком необходимом реквизите законов как подпись. Это общеструктурный элемент документа, без которого сомнительна юридическая сторона документа в целом. Подпись должностного лица не только воплощение ответственности за контроль исполнения положений закона и других нормативных актов, но и признак выполнения конституционных (уставных) норм об организации государственной власти. Подчеркнем лишь, что порой безобидные графические отступления являются следствием достаточно серьезных нарушений законности (примеры си-: Язык права, с.137).

О графическом шрифте. Следует обратить внимание и на такую деталь нормо-творческой техники, как графический шрифт. Он должен полностью подчиняться внутренним закономерностям текста права, быть внешним выразителем его содержания. Он не может быть произвольным; название документа, его разделы, само содержание и приложения к нему должны набираться соответствующим шрифтом. На наш взгляд, это важнейший элемент (средство) достижения точности формы права. Недопустимо, скажем, в официальном источнике (речь в первую очередь о них и идет) еле заметными буквами набрать название документа, его заголовок, а название приложений к этому документу несоразмерно выделить. Это касается не только нормативных актов, но и индивидуальных (примеры см.: Язык права, с.137-138).

Подведем итог сказанному: бесспорно, главное в праве - содержание. Но не менее важна и внешняя форма права - оформление и организация подачи содержания. Ключевую роль здесь играет нормотворческая графика как инструмент юридической техники. Более того, графика должна не только выражать, но и служить единству мысли нормодателя, смысловой и структурной завершенности, а также спаянности всех компонентов ее системы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Российское право тогда станет высокоэффективным регулятором общественных отношений, когда его внутренняя и внешняя формы выражения будут отвечать самым высоким стандартам юридической техники. Особенно важны, ибо в противном случае право просто утрачивает свои регулятивные свойства, точность, филигранность изложения его содержания, включающая в себя уровень языкового оформления, непротиворечивость норм, логическую и графическую структурированность. Условием этого является уровень нормотворческой технологии и техники. Здесь самостоятельное значение имеют языковые средства обеспечения качества изложения права - техника работы с нормативным предложением, юридическими фразеологизмами и другими устойчивыми сочетаниями, словами и их свойствами, нетипичной лексикой. Достаточно автономное значение в достижении точной формы выражения права, его норм имеет логика. Речь идет о применении в нормотворчестве ее законов, правил по использованию юридических понятий. Кроме того, не следует умалять или считать прикладной по характеру, значение нормативно-правовой графики, ее средств в оформлении и выражении содержания права, его норм. Графические средства выражения правовых норм можно рассматривать как условие соответствия воли и интересов нормоустановителя и формы права.

Итак, лишь при условии современной нормотворческой технологии, обеспечивающей высочайшую точность выражения права, можно говорить о совпадении нормативной воли и формы права.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ

НАУЧНЫЕ РАБОТЫ Книги

• Коллизионные нормы в советском праве: Монография. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984.-7 п.л.

• Основы законодательной техники. Практическое руководство. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1995. - 3 п.л.; 2-е изд.: М.: Законодательные органы власти субъектов РФ. Практика. Мнения. Проблемы // Информационно-методический бюллетень организационного управления Аппарата Государственной Думы. 1996. № 2(2), 4(4).

Регламент представительного (законодательного) органа государственной власти области (края) ". Модельные правовые акты. № 1. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1995. - 4,2 п.л. (в соавторстве).

• Устав Иркутской области: научно-практический комментарий / Под редакцией Н.А.Власенко и Г.В.Истомина. 1995. (гл.4: ст.ст. 27-28 (в соавторстве); ст.ст. 55, 59). - ! п.л.

• Язык права: Монография. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, i 997. - 9,5 п.л.

Статьи

• Понятие и виды коллизий норм в советском праве И XXVI съезд КПСС и развитие теории права. Свердловск: Юрид. ин-т, 1982. - 0,9 п.л.

• Содержание и структура коллизионных норм в советском праве // XXVI съезд КПСС и правоприменительная деятельность. Иркутск: Иркут. ун-т, !982.- 0,5 п.л.

• Коллизионные операции в процессе правоприменения II Юридическая теория и практика: проблемы взаимосвязи. Свердловск: Юрид. ин-т, 1984, - 0,4 п.л.

• Коллизионные нормы в системе советского права I/ Правоведение. 1985. № 4. -0,5 п.л.

• Принцип демократического централизма и единство социалистической законности И Проблемы советской государственности. Владивосток: Дальневосточ. ун-т, 1985. -0,4 печ.л. Обсуждаем проект Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик И Сов. государство и право. 1989. № 4. - 0,9 п.л.

• Личность и правовое государство (круглый стол) Н Сов. государство и право. 1989. № 10.-0,25 п.л.

• Логика в изучении согласованности системы советского права // Логические и математические методы в правовой теории и практике. Л.: Ленингр. ун-т, 1989. - 0,4 п.л.

• Личность и социалистическое правовое государство: принципы взаимоотношений // Сов. государство и право. 1990. № 12. - 1 п.л.

• Обеспечение единства и согласованности функционирования системы советского права II Проблемы реализации права. Свердловск: Юрид. ин-т, 1990. - 0,4 п.л.

• Федеративный договор национальных и территориальных автономий России: Проект // Народный депутат. 1991. № 7. - 0,5 п.л. (в соавторстве). (Отмечен поощрительной премией Верховного Совета РСФСР).

• Логико-структурные дефекты системы советского права /7 Правоведение. 1991. №3,- 1 п.л. Родовые угодья Н Народный депутат. 1992. № 17. - 0,5 п.л. (в соавторстве).

• The Tribial Llands Lewal Status Of The Natives In The Tymen North Russia. Third Circumpolar Oniversities Cooperation Conference. Rovanierní. ¡992. - 0,7 п.л. (в соавторстве).

• Правовой режим родовых угодий малочисленных народов Севера (на опыте Ханты-Мансийского автономного округа) // Рос. юрид. журн. 1993. № 1. - 0,4 п.л. (в соавторстве).

Рецензии

• На книгу В.П.Шахматова: Учение о правовых нормах (общетеоретический и цивилистический аспекты). Библиограф, пос. Красноярск: Краснояр. ун-т // Правоведение. 1987. № 6. - 0,7 п.л.

• На книгу Н.П.Заяца: Система советского законодательства (проблемы согласованности). Киев: 1987 // Сов. государство и право. 1988. № 8. - 0,8 п.л. На книгу: Совершенствование Законодательства Союза ССР и союзных республик / Под редакцией В.И.Семенкова и В.Г.Тихини // Сов. государство и право. 1991. № 5. - 0,7 п.л. (в соавторстве). На книгу В.К.Бабаева: Теория современного советского права. Фрагменты лекций, схемы. Нижний Новгород: 1991 // Правоведение. 1993. № 2. - 0,6 п.л.

Тезисы докладов Роль функциональной специализации правовых норм в согласованном развитии системы советского права II Первая конференция молодых ученых. Тезисы докладов (24-26 марта 1983). Иркутск: Иркут. ун-т, 1983. - 0,1 п.л.

• Факторы согласованности системы советского права // Вторая конференция молодых ученых. Тезисы докладов (22-25 марта 1984). Иркутск: Иркут. ун-т, 1984.— 0,1 п.л.

• Оценочные понятия как фактор согласованного развития системы советского права. Иркутск: Иркут. ун-т, 1984. - 0,1 п.л. (в соавторстве).

• К вопросу исследования соотношения категорий "право" и "равенство" в советской юридической науке II Третья конференция молодых ученых. Тезисы докладов (22-25 марта 1985). Иркутск: Иркут. ун-т, 1985. -0,1 п.л.

• Проблемы согласованности норм системы гражданского права // Тезисы Всесоюзного совещания-семинара молодых ученых "Гражданское право и защита имущественных интересов граждан и организаций" (24-26 сентября 1986). Алма-Ата, 1986. - 0,2 п.л.

• Коллизии норм как юридические составы II Методологические проблемы теории юридических фактов. Тезисы докладов. Ярославль, 1988. - 0,8 п.л.

• Влияние дефектов системы современного права на законодательное выражение интересов // Философские проблемы субъективного права. Тезисы докладов. Ярославль, 1990.-0,8 п.л.

• Закономерности развития политико-правовой реформы II Проблемы осуществления правовой реформы. Тезисы докладов. Воронеж, 1990. - 0,25 п.л.

• Правоприменение при дефектах системы права // Проблемы совершенствования правоприменительной деятельности. Тезисы докладов. Воронеж, 1990. - 0,25 п.л.

• Защита прав малочисленных народов Тюменского Севера // Материалы второй международной конференции "Роль приполярных университетов в развитии Северных территорий". Тюмень; Лейкхед, 1992. - 0,4 п.л. (в соавторстве).

• Край (область) как субъект РФ (на примере Тюменской области) // Перспективы развития РФ. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Тюмень: Тюмен. ун-т, 1993. - 0,4 п.л.

• Аборигенные права малочисленных народов Севера (на примере Тюменской области) // Правовые проблемы евроазиатского сотрудничества: глобальные и региональные измерения. Материалы международного научного симпозиума (21-22 апреля). Екатеринбург, 1993.-0,4 п.л. Логико-языковые аспекты законодательных текстов И Развитие российского права в период перехода к рыночной экономике. Тезисы докладов (4-7 октября). Тюмень, 1995,- 0,4 п.л.

• Стратегия законопроектных работ в Иркутской области е 1996-1997 гг. И Иркутская область - проблемы и перспективы развития: Материалы научно-практической конференции (28-29 ноября 1995 г.). Иркутск, 1996. - 0,3 п.л.

• Нормативно-правовая основа разграничения совместной компетенции федерачь-ных и региональных органов государственной власти // Правовая реформа в России: проблемы теории и практики. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (18-19 апреля 1996 г.). Екатеринбург. -0,3 п.л. (в соавторстве).

НАУЧНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ РАБОТЫ

• Конституция Тюменской земли: миф и реальность II Тюмен. известия 1992. 22 янв. Наука сокращает опыты быстротекущей жизни II Тюмен. известия. 1992. 4 нояб.

• Сибирская модель для Устава области II Тюмен. известия. 1992. 6 нояб. Нормотворчество - новое качество областного совета II Тюмен. известия. 1993. 26 янв.

• Парламент Иркутской области: каким ему быть? II Вост.-Сиб. правда. 1993. 24 нояб.

• Федеральное собрание России. Что это такое? Каким ему быть? // Вост.-Сиб. правда. 1993. 1 дек.

• На пороге обновления (в соавторстве) // Вост.-Сиб. правда. 1994. 23 марта.

• Устав не принят. Работа продолжается И Сов. молодежь. 1994. 16 авг. « Нас не во всем поняли II Вост.-Сиб. правда. 1994. 20 нояб.

• Совет Федерации: закон принят, вопросы остаются И Вост.-Сиб. правда. 1995. 27 дек.

• Устав области - основа стабильности в регионе (К вопросу о пересмотре положений Устава) // Вост.-Сиб. правда. ¡996. 27 июля. "Серый дом "уходит в отставку И Аргументы и факты в Иркутске, 1997. 6 авг.

• Брак по расчету? И по любви тоже (Область и округ: законодательные перспективы развития) //Вост.-Сиб. правда. 1997. 13 авг.

УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ РАБОТЫ

• Понятие и виды коллизионных норм в советском праве: Метод, пае. для студентов 1 курса. Иркутск: Иркут. ун-т, 1982. - 1 п.л. в Теория государства и права: Метод, указания и таны семинарных занятий. Иркутск: Иркут. ун-т, 1984. - 1,2 п.л. (в соавторстве).

• Теория государства и права: Метод, указания к самостоятельной работе студентов 1-го курса заочного отделения. Тюмень, 1987. - 1 п.л.

• Учебная программа дисциплины теория государства и права. Тюмень: Тюмен. ун-т, 1990. — 1 п.л. о Методические указания и планы семинарских занятий по теории государства и права (для студентов 1-го курса дневного и вечернего отделений). Тюмень: Тюмен. ун-т, 1987. - 0,9 п.л,; 2-е изд.: 1990. - 1 п.л.

• Программа по курсу теория государства и права. Иркутск: Иркутская государственная экономическая академия. 1993; 2-е изд.: 1996. - 0,5 п.л. Основы знаний о государстве и праве: Учебное пособие. Тюмень: Тюмен. ун-т, 1995. (Гл. 1). - 0,5 п.л. (в соавторстве).

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ. 3

1. ТОЧНОСТЬ ФОРМЫ ПРАВА - ВАЖНЕЙШЕЕ УСЛОВИЕ ТОЧ- 11 НОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ НОРМАТИВНОЙ ВОЛИ . |

2. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА В ДОСТИЖЕНИИ ТОЧНОСТИ 16 ВЫРАЖЕНИЯ ПРАВА.

3. ЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА В ДОСТИЖЕНИИ ТОЧНОСТИ ВЫ 49 РАЖЕНИЯ ПРАВА.

4. ГРАФИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ТОЧНОСТИ ФОР- 59 МЫ ПРАВА .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 6э

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ. 66

Формат 60x84 ¡/16. Заказ №73. Тираж 150 экз. Бумага типографская.

Мини-типография "На Чехова". 66401!, г. Иркутск, ул. Чехова, 10. Тел.: 27-33-56