Проблемы действенности слова в художественном мире Н.В. Гоголя тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Николаева, Полина Владимировна

• Николаева, Полина Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Николаева, Полина Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИМПЕРАТИВНЫЕ ЖАНРЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ ГОГОЛЯ

§ 1. Просьба и ее разновидности (убеждение, уговоры).

§ 2. Совет.

§ 3. Обещание (клятва).

§ 4. Неконвенциональное слово.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ФАТИЧЕСКИЕ И ИНФОРМАТИВНЫЕ ЖАНРЫ И МЕХАНИЗМЫ ИХ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА АДРЕСАТА

§ 1. Информативные жанры: лингвистика лжи.

§ 2. Фатические жанры: проблема взаимопонимания и контакта в аспекте воздействия.

2.1. Контакт и способы его установления в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»

2.2. Ссора и ее сюжетообразующая роль в произведениях Гоголя

2.3. Отсутствие фатики - отсутствие понимания (повесть «Нос»)

2.4. Этикетные речевые жанры в «Мертвых душах»

§ 3 Проблема молвы и близких к ней явлений (слухи, сплетни, толки) в художественном мире Гоголя.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АФФЕКТИВНО-РИТОРИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ

§ 1. Эволюция аффективных и дидактических жанров в художественном мире

Гоголя.

§ 2. Поэтика спора в произведениях Гоголя.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы действенности слова в художественном мире Н.В. Гоголя»

Среди огромного числа работ, посвященных Н. В. Гоголю, немало таких, в которых затрагивается проблема слова и его роли в личной и творческой судьбе писателя, а также в его произведениях. Данная проблема многогранна и многоаспектна и подразумевает неоднозначность подходов и методов решения.

Проблему слова часто соотносят с поздним Гоголем, с Гоголем-проповедником. Действительно, осознав важность написания трехтомного сочинения о русской жизни и восприняв работу над ним как необходимость выполнить свое предназначение, как особую миссию, ниспосланную свыше, писатель стал крайне чувствителен ко всему, что касается слова - основного доступного ему средства преображения России. Он придавал значение всему сказанному и написанному им не только в книгах, но и в частных письмах (вот яркий пример из письма А. С. Даниловскому от 7 августа 1841 года: «Но слушай, теперь ты должен слушать моего слова, ибо вдвойне властно над тобою мое слово, и горе кому бы то ни было не слушающему моего слова»1).

Говоря о роли слова в мире Гоголя, исследователи, как правило, останавливаются прежде всего на вопросах, нашедших отражение в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Статьи, посвященные творчеству и литературе («О том, что такое слово», «Об Одиссее, переводимой Жуковским», «Предметы для лирического поэта в нынешнее время», «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность»), раскрывают его представления о божественной сущности слова, о ни с чем не сравнимом предназначении писателя, о том, как слово может влиять на мир.

В советском литературоведении традиционно рассматривалась роль слова в построении образов персонажей. Исходя из того, что речевая характеристика - важная составляющая образа героя, ученые приложили немало усилий, чтобы показать, какую роль играет слово персонажа в

1 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений: В 14 т. М., 1937 - 1952. Т. 11. М., 1952. С. 342. Далее все произведения Гоголя цитируются по этому изданию. Ссылки см. в тексте работы с указанием в скобках римской цифрой тома и арабской - страницы. раскрытии его образа. Этот аспект затронут в работах Г. А. Гуковского, С. И. Машинского, Г. Н. Поспелова и других видных литературоведов. При таком подходе проблема воздействия ускользает от внимания исследователя.

На наш взгляд, наиболее ярко решение проблемы слова у Гоголя воплотилось в книге А. Терца (А. Д. Синявского) «В тени Гоголя». Он применяет к Гоголю понятие «магического реализма», исходя не только из специфического соотношения фантастики и реальности (как это часто делают другие), но и из того, что слово у Гоголя живет своей особой жизнью. А. Терц подмечает характерные особенности гоголевской коммуникации: завороженность словом и писателя, и героев, «говорение ради говорения», влияние «чертыханий» на сюжет произведений и т.д.

Проблема речевого поведения героев Гоголя и власти над ними слова затронута и в работах Ю. В. Манна. В частности, в классической работе «Поэтика Гоголя» присутствуют указания на различные речевые формы (причитания, угроза, флирт, слухи и т.д.), на особенности коммуникации персонажей. Однако интереснейшие наблюдения ученого, как правило, бывают подчинены другим исследовательским задачам, а проблема слова не поставлена как самостоятельная и самодостаточная.

Кратко охарактеризуем современное состояние вопроса.

Довольно часто в работах разного уровня встречается констатация высокой значимости слова у Гоголя. Так, Л. Карасев пишет: «Гоголь пользуется словом, как волшебным средством, он заклинает им несовершенный греховный мир. Слово для Гоголя-это способ оживить человека, или, если говорить л прямее, противодействовать смерти» . По мнению ученого, «.у Гоголя мы сталкиваемся не столько с эстетикой слова, сколько с его онтологией»3.

С. Франк отмечает, что «Гоголь верил в силу слова, и эта вере вела его к возрождению пафоса (под «пафосом» исследовательница понимает «центральный аспект риторики как прагматики», при котором воздействие на

2 Карасев Л. Гоголь: онтология слова [Рец. на: Мильдон В. И.Эстетика Гоголя. М., 1998. 127 е.] // Вопросы литературы. 1999. Вып. 1. С. 349.

3 Там же. С. 350. слушателя осуществляется прямо, без «опосредования рационального логоса». -77.77.) и той, на нем основанной текстовой модели, градировавшейся в рамках религиозных представлений о действующей силе духовных текстов. Но как писатель Гоголь верил не просто в силу слова, но и в силу образов, созданных словом. Сила образов, сила того, что конкретно появляется перед глазами, - постоянная тема его текстов»4.

К выводу о том, что отношения Гоголя со словом складывались непросто, приходит М. Н. Эпштейн: «.именно изменяя писателю, слово может честно свидетельствовать о том, что он сам пытается скрыть от себя»5.

Американские исследователи Фредерик Т. Гриффите и Стэнли Дж. Рабинович, подходя к вопросу о статусе слова со стороны проблемы эпоса, замечают, что тема «всесозидающего Русского Слова» дается в первом томе «Мертвых душ» как в ироикомическом ключе (восхваление этого слова в связи с нецензурным эпитетом в адрес Плюшкина), так и в серьезных и восторженных тонах: «Само собой рождающееся здесь, посреди первого тома, Русское Слово заключает в себе концепцию литературного самопорождения (автогенезиса), которая <.> рисуется и в позднейших произведениях Гоголя, что едва ли не неизбежно, коль скоро автор намерен дать старт национальной традиции»6.

Чаще других разновидностей слова обращает на себя внимание риторика и ее судьба у Гоголя. Так, С. А. Гончаров, рассматривая образную систему второго тома «Мертвых душ», приходит к выводу, что принципы изображения многих персонажей ориентированы «на древнерусский тип подвижников и проповедников». Далее ученый пишет: «Функции этих персонажей также обусловлены дидактическим заданием - обосновать в риторическом диалоге перед лицом "грешных" персонажей и читателей подлинный смысл жизни,

4 Франк С. Страсти, пафос и бафос у Гоголя, http: // www.ruthenia.ru/logos/number/1999 02/1999 2 08.htm

5 Эпштейн М.Н. Ирония стиля: демоническое в образе России у Гоголя // Новое литературное обозрение. 1996. № 19. С. 144.

6 Гриффите Фредерик Т., Рабинович Стэнли Дж. Третий Рим. Классический эпос и русский роман (от Гоголя до Пастернака). СПб., 2005. С. 116. способствуя тем самым преображению тех и других»7. О жанре проповеди в творчестве Гоголя говорится и в книге того же исследователя «Творчество Гоголя и традиции учительной культуры».

Вопрос об учительном «слове» и его истоках у Гоголя рассматривается и А. X. Гольденбергом (преимущественно на материале «Мертвых душ»). Элементы дидактизма обнаруживаются в образах Собакевича, Плюшкина, а также героев второго тома: «Усиление дидактического начала во втором томе "Мертвых душ" приводит к появлению героев с прямыми проповедническими о функциями» . Как видим, проблема слова вновь сужается до вопроса о проповеди и риторики.

Некоторые ученые указывают на то, что представление о действенности слова было всегда свойственно Гоголю. Так, С. Г. Бочаров пишет: Гоголь в "Выбранных местах" приписал Пушкину афоризм о том, что "слова поэта суть уже его дела"; если он и слышал это от Пушкина, то принял как собственную выношенную мысль и, наверное, усилил, возвел в собственную формулу, поскольку магическое отношение к слову как прямому действию было в высшей степени свойственно ему самому»9.

М.Н. Виролайнен в поисках «идеи сакрализации собственного слова», свойственной Гоголю в конце пути, отсылает к раннему его творчеству: «Все предшествующее гоголевское творчество создавало предпосылки для возникновения замысла, связанного с преображением мира в слове. В стиле его ранних повестей, где власть слова над предметом изображения безгранична, заложена возможность реализации этой идеи»10.

Ряд исследований посвящен проблеме магического потенциала слова у Гоголя. Чаще других в данном аспекте анализируется повесть «Вий», дающая наиболее богатый материал (в работах О. Б. Заславского, В. М. Глянца, К. Соливетти, В. И. Мильдона), а другие произведения ускользают от изучения.

7 Гончаров С. А. О жанровом своеобразии второго тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя // Жанр и композиция литературного произведения: Межвуз. сб. науч. тр. Петрозаводск, 1988. С. 39.

8 Гольденберг А. X. Архетипы в поэтике Н.В. Гоголя. Волгоград, 2007. С. 166.

9 Бочаров С.Г. Филологические сюжеты. М., 2007. С. 171.

10 Виролайнен М.Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб., 2003. С. 353.

Таковы основные аспекты проблемы «Гоголь и слово», как они видятся современной науке. Мы не будем останавливаться на более частных вопросах современной научной полемики, так как их удобнее обсудить в соответствующих разделах диссертации.

Как видим, проблема «Гоголь и слово» не раз ставилась в науке в самых разных аспектах, но до сих пор ее нельзя считать полностью исчерпанной. Чтобы решить данную проблему в более или менее полном объеме, прежде всего необходимо расширить источниковую базу и по возможности охарактеризовать всю полноту коммуникативного пространства мира писателя. На этом пути исследователя ждет, кажется, непреодолимое препятствие: ситуации общения, свидетельствующие о статусе гоголевского слова, встречаются в его текстах в огромном количестве вариантов; персонажи много говорят, и мы видим их в самых разных коммуникативных ситуациях. Каждый из них обладает своим, особым строем речи, манерой вести беседу, коммуникативными установками. Очень многое (прежде всего, касающееся речевых замыслов говорящих), остается в подтексте. Поэтому описать все случаи едва ли возможно.

Более реальная задача - рассмотреть коммуникативное пространство писателя через «типические формы высказывания», или, по М. М. Бахтину, первичные речевые жанры, попытаться выяснить те законы, которые управляют речевым поведением героев. Такая попытка предпринимается в нашей работе. Угол зрения, выбранный нами, - рассмотрение речевого поведения персонажей с позиций регулятивной функции языка - позволяет несколько сузить круг вопросов, связанных с проблемой «Гоголь и слово», до проблемы действенности слова.

Чтобы прояснить сказанное, обозначить применяемые в работе принципы изучения материала, обратимся к теоретической основе исследования.

В нашей работе мы опираемся на теорию речевых жанров М.М. Бахтина. Причина такого выбора заключается в том, что теория Бахтина, имеющая глубочайшую философскую базу, ориентирована все же в первую очередь на литературоведение и может рассматриваться как вполне адекватный литературоведческий метод, рассчитанный на получение совершенно определенных результатов, раскрывающих внутренний мир произведения. Учтены также труды лингвистов-жанрологов: Т. В. Шмелевой, М. Ю. Федосюка, В. В. Дементьева, К. Ф. Седова и др. Пересмотру материала в интересующем нас аспекте действенности слова служат представления Р. О. Якобсона о функциях языка, отраженные в его статье «Лингвистика и поэтика»11. Классификация функций тесно связана с моделью коммуникативного акта, предложенной ученым и напоминающей модель речевого жанра, что позволяет нам рассмотреть группы (классы) жанров с позиций их действенности / недейственности. Кроме того, мы во многом ориентировались на книгу А. Д. Степанова «Проблемы коммуникации у Чехова», имеющую общеметодологический характер, модернизирующую теорию Бахтина и адаптирующую ее и достижения лингвистов в данной области применительно к задачам литературоведения (подробнее об этом см. далее).

Разговор о методологической базе исследования следует начать с работ М. М. Бахтина, посвященных проблемам речевых жанров.

К проблеме речевых и литературных жанров Бахтин обращался на протяжении всей своей научной деятельности, начиная со второй половины

1920-х годов. Основные положения теории речевых жанров изложены им в статье «Проблема речевых жанров», но отдельные рассуждения на эту тему встречаются и в других его работах. Так, уже в книге «Марксизм и философия языка», изданной под именем В. Н. Волошинова, Бахтин говорит о разнообразнейших формах "высказывания "», о «маленьких речевых жанрах»,

12 об их соотнесенности с мимикой и жестикуляцией ; отмечает пробелы, существующие в данной области филологии; затрагивает проблемы

11 Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. С. 193 - 230.

12 Волошинов В.Н. (М. М. Бахтин). Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке о языке. М., 1993. С. 24. классификации речевых жанров: «Каждой группе однородных форм, т. е. каждому жизненному речевому жанру, соответствует своя группа тем. Между формой общения (например - непосредственное техническое трудовое общение), формой высказывания (короткая деловая реплика) и его темой существует неразрывное органическое единство. Поэтому классификация форм высказывания должна опираться на классификацию форм речевого общения»13.

В книге «Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» Бахтин рассматривает формы площадной фамильярной речи (божба, клятва, ругательство и т.д.) как речевые жанры и попутно говорит о критериях выделения речевых жанров: «Божбу также следует считать особым речевым жанром на тех же основаниях, как и ругательства (изолированность, завершенность, самоцельность)»14.

Не последнее место занимает интересующая нас проблематика и в статьях Бахтина, составивших книгу «Вопросы литературы и эстетики», хотя в ней речь идет главным образом о литературных жанрах.

В заметках, относящихся к позднему этапу творчества Бахтина, изданных под названием «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках», Бахтин вновь возвращается к жанроречевой проблематике и связывает ее с общефилософским пониманием языка: «Язык, слово-это почти все в человеческой жизни. Но не нужно думать, что эта всеобъемлющая и многограннейшая реальность может быть предметом только одной науки - лингвистики и может быть понята только лингвистическими методами. Предметом лингвистики является только материал, только средства речевого общения, а не само речевое общение, не высказывания по существу и не отношения между ними (диалогические), не формы речевого общения и не речевые жанры»15. Понимание человеческого языка как особой реальности

13 Там же. С. 25.

14 Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990. С. 23.

15 Бахтин ММ. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 297. сближает Бахтина с Ю. М. Лотманом16, В. Рудневым17 (подробнее об этом см. в § 1 второй главы).

Хотя отдельные суждения о речевых жанрах встречаются практически во всех работах Бахтина разных лет, основные идеи этой теории Бахтин изложил в статье «Проблема речевых жанров» (1952 - 53).

Признавая разнообразие сфер человеческой деятельности и, соответственно, форм использования языка, Бахтин отмечает, что существуют определенные типы высказываний, отражающие «специфические условия и цели каждой такой области (т.е. сферы человеческого общения. -П. Н.) не только своим содержанием (тематическим) и языковым стилем, т. е. отбором словарных, фразеологических и грамматических средств языка, но прежде всего своим композиционным построением»18. Эти типы высказываний Бахтин предлагает называть речевыми жанрами. При таком подходе под определение речевого жанра попадают, по его словам, «и короткие реплики бытового диалога <.>, и бытовой рассказ, и письмо <.>, и короткая стандартная военная команда, и развернутый и детализованный приказ, и довольно пестрый репертуар деловых документов <.>, и разнообразный мир публицистических выступлений <.>; но сюда же должны мы отнести и многообразные формы научных выступлений и все литературные жанры (от поговорки до многотомного романа)» (с. 159- 160). Перечисленные типы высказываний объединяются ученым на основании того, что они имеют «общую словесную (языковую) природу» (с. 160).

В то же время Бахтин понимает, что сближение столь разнообразных языковых форм на основании их общелингвистической природы может вызвать недоумение: «Может показаться, что разнородность речевых жанров так велика, что нет и не может быть единой плоскости их изучения: ведь здесь в

16 Лотман Ю.М. О «реализме» Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 2005. С. 694-711; Подробнее о теоретических аспектах данной проблемы см.: Ким Су Кван. Основные аспекты творческой эволюции Ю. М. Лотмана. М., 2003.

17 Руднев В. Текст и реальность: направление времени в культуре // Wiener Slawistischer Almanach. 1986. Band. 17. S. 195-217.

18 Бахтин M.M. Проблема речевых жанров // Собрание сочинений: В 7 т. М., 1997. Т. 5. С. 159. Ссылки на данное издание далее см. в тексте Введения в скобках. одной плоскости изучения оказываются такие разнороднейшие явления, как однословные бытовые реплики и многотомный художественный роман, как стандартная и обязательная даже по своей интонации военная команда и глубоко индивидуальное лирическое произведение и т. п. Функциональная разнородность, как можно подумать, делает общие черты речевых жанров слишком абстрактными и пустыми» (там же).

Выход из сложной ситуации видится Бахтину в разграничении первичных и вторичных речевых жанров. Первичные речевые жанры складываются и реализуются в процессе непосредственного речевого общения (в реальной жизненной ситуации), а вторичные «возникают в условиях более сложного и относительно высокоразвитого и организованного культурного общения (преимущественно письменного) - художественного, научного, общественно-политического и т.п. В процессе своего формирования они вбирают в себя и перерабатывают различные первичные (простые) жанры», которые «трансформируются в них и приобретают особый характер: утрачивают непосредственное отношение к реальной действительности и к реальным чужим высказываниям» (с. 161). При этом вторичные жанры нередко возникают на основе первичных. Еще типичнее ситуация, когда вторичные жанры (в первую очередь, литературные) складываются из первичных: «.реплики бытового диалога или письма в романе, сохраняя свою форму и бытовое значение только в плоскости романа, входят в реальную действительность лишь через роман в целом, то есть как событие литературно-художественной, а не бытовой жизни. Роман в его целом является высказыванием, как и реплика бытового диалога или частное письмо (он имеет с ними общую природу), но в отличие от них это высказывание вторичное (сложное)» (там же). Повторим, что Бахтин предполагал использовать теорию речевых жанров при анализе художественного произведения, поэтому на особенности функционирования первичных речевых жанров в литературном произведении ученый указывает уже здесь: «Огромное большинство литературных жанров - это вторичные, сложные жанры, состоящие из различных трансформированных (курсив мой. - П.Н.) первичных жанров (реплик диалога, бытовых рассказов, писем, дневников, протоколов и т.п.)» (с. 204). Для нас это очень важно, потому что конечной целью рассуждений Бахтина должно было стать обоснование возможности применения его концепции при исследовании художественного целого, а не только построение моделей отдельных речевых жанров и создание их классификаций.

Не менее значима и затронутая Бахтиным в статье проблема речевого воздействия. Выводя на первый план коммуникативную функцию языка, которая, по его мнению, была недооценена лингвистикой XIX века, Бахтин пересматривает сложившееся представление о «говорящем» и «слушающем». Привычные коммуникативные схемы ученый называет «научной фикцией» и настаивает на одновременной коммуникативной активности обоих партнеров диалога: «Всякое понимание живой речи, живого высказывания носит активно ответный характер (хотя степень этой активности бывает весьма различной); всякое понимание чревато ответом и в той или иной степени обязательно его порождает: слушающий становится говорящим. Пассивное понимание значений слышимой речи - только абстрактный момент реального целостного активно ответного понимания, которое и актуализуется в последующем реальном громком ответе» (с. 169).

Эти рассуждения имеют непосредственное отношение к теории речевых жанров, потому что далее Бахтин определяет зависимость степени взаимодействия от коммуникативной установки собеседников, заданной, в свою очередь, спецификой того или иного речевого жанра: «И сам говорящий установлен именно не такое активно ответное понимание: он ждет не пассивного понимания, так сказать только дублирующего его мысль в чужой голове, но ответа, согласия, сочувствия, возражения, исполнения и т. д. (разные речевые жанры предполагают разные целевые установки, речевые замыслы говорящих или пишущих). Стремление сделать свою речь понятной - это только абстрактный момент конкретного и целостного речевого замысла говорящего» (с. 170). В данном фрагменте своей работы Бахтин очень близко подходит к созданию типологии речевых жанров. Интересно, что для нее он выбирает тот же самый критерий, который принят в современной науке, а именно - коммуникативный замысел говорящего. Тем не менее единой классификации речевых жанров в статье Бахтина мы не найдем. Время от времени ученый выбирает для примера тот или иной жанр. В статье присутствуют интересные замечания о некоторых из них (в частности, о жанре светской беседы), но целостная картина отсутствует.

В статье «Проблема речевых жанров» Бахтин затронул и ряд других вопросов. Наиболее важные из них - это вопрос об отличии высказывания от слова и предложения и о соотношение функционального стиля и жанра. Остановимся на каждом из них в отдельности.

Высказывание, по Бахтину, - это «реальная единица речевого общения» (с. 172). Оно обладает двумя важнейшими признаками - сменой речевых субъектов и завершенностью. В результате возникает такое определение: «Высказывание - это не условная единица, а единица реальная, четко отграниченная сменой речевых субъектов, кончающаяся передачей слова другому, как бы молчаливым "сИх1", ощущаемым слушателями [как знак], что говорящий кончил» (с. 173). В этом Бахтин видит отличие высказывания (единицы речевого общения) от предложения (единицы языка): «Предложение как единица языка всех этих свойств лишено: оно не отграничивается с обеих сторон сменой речевых субъектов, оно не имеет непосредственного контакта с действительностью (с внесловесной ситуацией) и непосредственного же отношения к чужим высказываниям, оно не обладает смысловой полноценностью и способностью непосредственно определять ответную позицию другого говорящего, то есть вызывать ответ» (с. 176). Как видим, предложение в интерпретации Бахтина выглядит несколько необычно. Он критикует лингвистов за неопределенность объекта исследования: по его мнению, они изучают нечто среднее между предложением и высказыванием.

Целостность и завершенность высказывания, по Бахтину, определяется, опять же, речевым замыслом говорящего: «В каждом высказывании - от однословной бытовой реплики до больших, сложных произведений науки или литературы - мы охватываем, понимаем, ощущаем речевой замысел или речевую волю говорящего, определяющую целое высказывания, его объем и границы. Мы представляем себе, что хочет сказать говорящий, и этим речевым замыслом, этой речевой волей (как мы ее понимаем) мы и измеряем завершенность высказывания» (с. 179).

О соотношении речевого жанра со стилем Бахтин пишет: «Органическая, неразрывная связь стиля с жанром раскрывается и на проблеме языковых, или функциональных, стилей. По существу языковые, или функциональные, стили, есть не что иное, как жанровые стили определенных сфер человеческой деятельности. В каждой сфере бытуют и применяются свои жанры, отвечающие специфическим условиям данной сферы; этим жанрам и соответствуют определеннее стили» (с. 163-164). Далее читаем: «Где стиль, там жанр. Переход стиля из одного жанра в другой не только меняет звучание стиля в условиях несвойственного ему жанра, но и разрушает или обновляет данный жанр» (с. 166). Обратим внимание на то, что здесь указывается не только на соотнесенность двух важнейших категорий - стиля и жанра, но и намечается необходимость исследования трансформаций жанрового инварианта, оказывающих влияние на стиль.

Итак, намечая в своей статье контуры теории речевых жанров, Бахтин высказал ряд важных утверждений, которые сейчас звучат так же актуально, как и в 1950-е годы. Все они могут с успехом использоваться для лингвистического или литературоведческого анализа текста (разумеется, с определенными оговорками, так как, несмотря на применение одних и тех же методологических посылок, предмет и задачи лингвистических и литературоведческих исследований, выполненных в рамках жанроведческого подхода, будут принципиально различаться. Условно говоря, лингвиста будет интересовать построение моделей речевых жанров на материале живой разговорной речи, а литературоведа - изучение «жизни» тех же речевых жанров в составе художественного целого произведения.

В теории Бахтина остается много спорного и неясного, несмотря на попытки ученых усовершенствовать ее. Мы предлагаем краткую характеристику путей модернизации проекта первичных жанров, предложенную в ряде лингвистических работ.

80 - 90-е годы XX века отмечены повышенным интересом к различным типам, или жанрам, человеческого общения. Именно в эти годы изучение речевых жанров стало одним из основных подходов к исследованию речи. Значительными достижениями в области жанроведения отмечена вторая половина 90-х годов. Среди исследователей, работавших и работающих в этом направлении, можно назвать Т. Г. Винокур, Н. Д. Арутюнову, В. В. Дементьева, К. Ф. Седова, М. Ю. Федосюка, Т. В. Шмелеву и др. Весьма плодотворным стало взаимодействие данного направления со смежными дисциплинами -прагмалингвистикой, стилистикой, риторикой, социолингвистикой, психолингвистикой, лингвистикой текста. Большую роль в развитии отечественного жанроведения сыграли архивные, текстологические, биографические исследования бахтинистов.

В рамках диссертации по русской литературе нет необходимости давать полный обзор лингвистических работ, посвященных проблеме речевых жанров. В одних перечисляются признаки первичных речевых жанров и предпринимаются попытки дать определение этому понятию, в других описываются отдельные жанры (в их инвариантах) или группы жанров, в третьих предлагаются классификации речевых жанров. Но, несмотря на обилие точек зрения, в теории речевых жанров остается множество спорных вопросов. К ним относятся, в частности, проблема определения понятия «речевой жанр», проблема классификации речевых жанров, вопрос о критериях выделения отдельных жанров, вопрос о соотношении первичных речевых жанров с функциональными стилями языка, вопрос о терминологии новой отрасли науки - жанрологии.

Среди прочих достижений лингвистов следует особо отметить модель речевого жанра, предложенную Т. В. Шмелевой. Отмечая, что «интуитивно речевой жанр - довольно ясное понятие»19 для носителей языка, исследовательница задумывается о теоретических критериях выделения речевых жанров. Она предлагает семь таких критериев: 1) коммуникативная цель; 2) образ автора; 3) образ адресата; 4) образ коммуникативного прошлого; 5) образ коммуникативного будущего; 6) диктумное (событийное) содержание; 7) языковое воплощение.

Попытка построения модели речевого жанра, предпринятая Шмелевой, оказалась довольно удачной. В науке до сих пор не принято единого определения понятия «речевой жанр», нет и единой типологии речевых жанров. Жанрообразующие параметры, выделенные исследовательницей, позволяют обнаруживать самые тонкие различительные оттенки в структуре близких речевых жанров (таких, например, как мольба и просьба, похвала и комплимент). Шмелева предоставила ученым основу для описания инвариантов речевых жанров. К настоящему времени создано большое количество работ, посвященных описанию и анализу в разных аспектах первичных речевых жанров. Созданы и работы другого типа, обобщающие достижения в области отечественной жанрологии. Пожалуй, самые известные из них - это энциклопедический словарь-справочник «Культура русской речи» (М., 2003) и монографическое издание «Антология речевых жанров: повседневная коммуникация» (М., 2007).

В целом ситуацию в новой отрасли лингвистики - жанрологии - можно назвать успешной. Исследуются все новые и новые речевые жанры, и это

19 Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. М., 2007. С. 81. позволяет глубже познавать язык и мышление носителей языка. Но с другой стороны, не стоит забывать, что проект речевых жанров Бахтина был задуман как средство анализа художественных произведений. В настоящее время делаются попытки вернуть его в русло литературоведения (разумеется, не отвергая достижения лингвистов).

Первой работой, ставящей задачу последовательного применения теории речевых жанров для анализа произведений художественной литературы, стала книга А.Д. Степанова «Проблемы коммуникации у Чехова». Ученый видит в этом выход из постструктуралистского кризиса, в котором оказалось литературоведение: «. в наше время, когда наука явно устала и от эссеизма, и от однообразного отрицания, возвращение к бахтинскому проекту "речевых жанров" представляется весьма своевременным»20.

А.Д. Степанов в своей монографии переосмысляет теорию Бахтина с позиций литературоведения и делает обзор лингвистических работ, выполненных в рамках теории речевых жанров. Конститутивными чертами речевых жанров (в теории Бахтина) ему видятся: «1) формальные и содержательные особенности входящих в жанр высказываний как текстов (тематическое, стилистическое и композиционное единство жанра); 2) единство субъекта каждого высказывания»; 3) отношение объекта (или "второго субъекта") каждого высказывания (предполагаемая автором реакция слушателя); 4) референтная соотнесенность высказываний ("область

21 человеческой деятельности", с которой соотнесен жанр)» .

Последовательно рассматривая эти жанрообразующие параметры, А. Д. Степанов уточняет и корректирует их, имея в виду необходимость применения их при анализе художественного целого. Кроме того, он предлагает разные варианты развития теории Бахтина. В частности, один из путей возможного исследования видится ему в сочетании концепции речевых жанров с теорией фреймов М. Минского. Но в своей работе А. Д. Степанов

20 Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М., 2005. С. 25.

21 Там же. предпочитает ориентироваться на работы Т.В. Шмелевой и на предложенную ею модель речевого жанра, т.е. анализировать первичные речевые жанры в произведениях того или иного писателя, исходя их представления о коммуникативном замысле говорящего.

А. Д. Степанов, исходя из критерия коммуникативной цели, предлагает следующую классификацию первичных речевых жанров:

• информативные жанры, ключевые понятия для которых - «информация и референция. Они центрированы на "мире" - физической, социальной и

22 психической реальности» ;

• фатические жанры, «подчиненные интенции "общения"»; к ним, «по всей видимости, вплотную примыкают и те, которые Т.В. Шмелева называет этикетными», а также оценочные жанры: «Ключевое слово для фатики -это "контакт" во всех его многообразных значениях - от отсутствия шума в канале связи до взаимопонимания»23;

• императивные жанры которые «выражают главным образом желания и волю говорящего и отражают отношения власти. Желания, власть, волеизъявление и будут для них ключевыми понятиями»24;

• аффективные жанры, близко примыкающие к императивным; их задачей является «убеждение собеседника, а не побуждение его к прямому действию»25;

• экспрессивные жанры, являющиеся симметричными по отношению к императивным и аффективным жанрам, ориентированным на адресата речи; цель экспрессивных жанров - выражение эмоций говорящего; экспрессивные жанры монологичны, поскольку представляют слово о себе и своих чувствах.

Итак, А. Д. Степанов адаптирует принципы жанроведческого анализа текста, сформулированные в рамках лингвистической парадигмы,

22 Там же. С. 44.

23 Там же. С. 44 - 45.

24 Там же. С. 45.

25 Там же. применительно к литературоведению. Он связывает классы первичных речевых жанров с «глобальными интерсубъективными категориями», которые каждый писатель понимает по-своему. Исследование этих категорий, тесно связанных с мировоззрением автора, позволяет переосмыслить важные черты его поэтики и углубить представление о его художественном мышлении. Более того, по мнению А.Д. Степанова, «в трактовке каждого из речевых жанров и в способах их соединения в рамках художественного целого можно найти специфику определенного автора, литературного направление или культурной эпохи»26.

В этом, наверное, и состоит принципиальное различие в понимании концепции Бахтина лингвистами и литературоведами. Если предметом исследования лингвистов является преимущественно современная разговорная речь, то литературоведов больше интересует, каким образом формы разговорной речи ходят в состав художественного целого и как при этом выражается художественное мировосприятие автора. Подводя итог рассмотрению этой проблемы, А.Д. Степанов делает такой вывод: «Отличие жанроречевого подхода в литературоведении от лингвистического заключается в том, то объектом исследования является не записанная спонтанная речь, а целенаправленно организованное словесное единство, за которым стоит определенная авторская стратегия, будь то осознанное намерение или нечто "сказавшееся" в тексте» . Позволим себе предположить, что такая интерпретация бахтинского проекта более адекватна его замыслу и позволяет обращаться к творчеству самых разных писателей. Не является исключением и творчество Гоголя.

Актуальность нашей работы обусловлена недостаточной изученностью проблемы действенности слова в произведениях Гоголя, имеющей принципиальное значение для осмысления и понимания его эстетики, поэтики и мировоззрения. Без изучения этой проблемы невозможно ответить на

26 Степанов А.Д. Вступительное слово на защите докторской диссертации // Чеховский вестник. 2005. № 16. С. 31.

27 Там же. остающийся до сих пор актуальным вопрос, почему гениальный художник не смог завершить «Мертвые души».

Новизна состоит в том, что проблема слова у Гоголя никогда еще не бралась учеными в ракурсе, позволяющем через отдельные речевые формы, через особенности речевого поведения персонажей, мало заметные при отсутствии соответствующих теоретических установок, подойти к осознанию глубинных вопросов мировоззрения писателя. Данная диссертация представляет собой попытку приближения к Гоголю именно с указанных позиций.

Цель работы заключается в том, чтобы выявить наиболее характерные для писателя варианты изображения действенности / недейственности слова в его произведениях и через это понять трагедию, ожидавшую Гоголя-художника в период создания второго тома «Мертвых душ». Задачи ставятся в соответствии с целью:

1. Выявить диапазон первичных речевых жанров в произведениях Гоголя.

2. Определить наиболее репрезентативные первичные речевые жанры в поэтике писателя, т.е. те, которые, трансформируясь по законам его художественного мира, обнаруживают его творческую индивидуальность.

3. Установить границы влияния слова в произведениях Гоголя, проанализировав конкретные коммуникативные ситуации, в которых проявляются действенность / недейственность слова.

4. Выяснить принципы сочетания первичных речевых жанров друг с другом и способы их варьирования.

Предмет исследования - отношение Гоголя и его героев к проблеме действенности слова, представляющее собой важную часть художественного мира писателя. Объект исследования - ситуации общения, присутствующие в художественных текстах Гоголя и раскрывающие понимание героями и автором проблем, связанных с действенностью слова.

Материалом исследования являются все художественные произведения Гоголя: от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до второго тома «Мертвых душ». Имеет смысл назвать произведения, дающие наиболее яркий материал: сборник «Миргород», пьесы «Женитьба», «Ревизор», «Отрывок» и поэма «Мертвые души». В ряде случаев для прояснения отношения Гоголя к категориям, с которыми соотносятся первичные жанры, привлекались письма и статьи писателя, а также биографические материалы, воспоминания современников.

В ходе работы мы старались подробнее останавливаться на произведениях, содержащих наиболее яркие примеры ситуаций, представляющих механизмы воздействия словом. Нам было важно выявить законы художественного мышления Гоголя, свойственные ему в продолжение всей творческой деятельности и увидеть постоянные, устойчивые, наиболее репрезентативно характеризующие гоголевскую концепцию слова. Но при необходимости (в частности, в третьей главе) мы затрагивали и вопросы эволюции того или иного первичного жанра, класса жанров.

Такой подход обусловлен нашей убежденностью в том, что Гоголь был един на протяжении всего своего пути. Причины и предпосылки кризисов и переломов, случавшихся с ним, следует искать уже в раннем периоде его творчества. Это подтверждается (а порой опровергается) многими исследователями при анализе эстетических и религиозных взглядов писателя, но мы сошлемся на мнение С. Т. Аксакова, хорошо понимавшего внутреннюю сущность Гоголя: «Должно поверить, что много чудного совершилось с

Гоголем, потому что он с этих пор изменился в нравственном существе своем.

Это не значит, что он сделался другим человеком, чем был прежде; внутренняя основа всегда лежала в нем, даже в самых молодых годах; но она скрывалась,

28 так сказать, наружностью внешнего человека» .

28 Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем // Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952. С. 131.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В творчестве Гоголя представлен широкий спектр «типических форм высказываний» (М. Бахтин), принадлежащих к основным классам речевого общения (императивному, фатическому, информативному, аффективно-риторическому), и, соответственно, представлены различные типы слова.

2. Данные типы слова наряду с прочими функциями языка выполняют регулятивную функцию - функцию воздействия на адресата, что сказывается на сюжетной организации произведений Гоголя (как на уровне структуры всего произведения, так и на уровне отдельных ситуаций), определяет судьбу многих героев.

3. В мире Гоголя заметно ослаблена эффективность риторического слова по сравнению с другими типами слова, выполняющими регулятивную функцию языка, что во многом объясняет трагедию Гоголя-художника при создании второго тома «Мертвых душ».

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Николаева, Полина Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На страницах произведений Гоголя звучит множество разных по целевым установкам, лексическому составу, синтаксическому, интонационному, композиционному строю голосов персонажей. У каждого из гоголевских героев своя манера высказываться. Описать всю многоликость этого звучащего мира вряд ли возможно. Более реальная задача - попытка рассмотреть коммуникативное пространство произведений писателя в жанро-речевом плане, попытавшись выяснить, какие законы управляют речевым поведением гоголевских героев. Именно такая попытка была предпринята в нашей работе, причем угол зрения, который в принципе мог охватывать различные аспекты, был сужен до изучения так называемой регулятивной (апеллятивной или конативной в терминологии Р. О. Якобсона) функции языка, подразумевающей воздействие говорящего на слушающего -до проблемы действенности слова в художественном мире писателя.

В творчестве Гоголя представлен широкий спектр «типических форм высказываний» (М. Бахтин), принадлежащих к основным классам речевого общения. Среди них императивные, информативные, фатические, этикетные, риторические формы, которые далеко (а иногда очень далеко) отстоят от соответствующих жанровых инвариантов. Характерной чертой изображенной Гоголем коммуникации является то, что в его художественном мире человек вступает в речевое взаимодействие не только с людьми, но и существами инфернального плана, а порой (впрочем, достаточно своеобразно, как, например, Хома Брут) - с божественными силами. Примечательно и то, что гоголевский человек, выстраивая свою линию речевого поведения, может наделяться признаками демонического существа (таков, в частности, Чичиков), а демоническое существо - обретать человеческий облик (к примеру, Басаврюк в «Вечере накануне Ивана Купала»). Ложь как часть информативного дискурса практически на протяжении всего творческого пути писателя связывалась им с инфернальными проявлениями (она-от нечистого), хотя эта устойчивая параллель с течением времени подвергалась трансформации, уходила в подтекст (более открыто она явлена в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», а в дальнейшем ее присутствие в тексте приводит к формированию «второй» реальности языкового плана, что сопоставимо с «волшебным» пространством раннего творчества писателя).

Воплощаясь в различных типических формах, слово гоголевских персонажей раскрывает законы социальной иерархии, экзистенциальную неприкаянность человека, погружает его в круг онтологических проблем. Во всех случаях речевые жанры, «околожанровые» образования или дискурсивные практики в целом играют характеристическую роль, но, что особенно важно подчеркнуть в соответствии с избранным нами аспектом изучения, связаны с регулятивной функцией речи и оказывают воздействие на развертывание сюжета. Степень их влияния на организацию действия варьируется: она может быть очень значительной (как в «Вие», «Женитьбе», «Мертвых душах» и ряде других произведений), но может проявляться и на уровне отдельных сюжетных ситуаций, однако всегда значимых для судьбы того или иного героя. Исключением из этого ряда оказывается императивный жанр совета (в мире Гоголя советы нелепы и безрезультатны) и аффективные (риторические) жанры, невосприимчивость к которым проясняет очень существенные стороны не только поэтики, но и мировоззрения Гоголя.

В комедии «Женитьба» императивные жанры (речевое поведение Кочкарева) являются своего рода организатором действия, причем, создавая странный мир, в котором живут герои пьесы, Гоголь вольно или невольно выходил на проблему психологии восприятия, типичных реакций на речевые шаблоны и был, вероятно, на этом пути первым из русских писателей XIX века. Стоит отметить и ту значительную роль, какую играет в сюжете «Мертвых душ» жанр просьбы. Построение сюжета «Мертвых душ» как последовательности более или менее удачных реализаций этого жанра показывает интерес Гоголя к глубинным слоям языка, к механизмам и психологии речевой деятельности (а не только к реализации «фигуры фикции» (А. Белый) или к колориту социально-бытовой среды). В организации сюжетного действия велика также роль информативного дискурса, в творчестве Гоголя, как правило, основанного на лжи, а также фатических и близких к ним этикетных жанров (что особенно ярко проявляется в «Мертвых душах», «Ревизоре», «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»). При этом важно еще раз отметить, что носитель информации, как правило, оказывается лгуном вследствие того, что действительность, в которую он вписан, постоянно меняется или же трансформируется под воздействием ложных представлений субъекта речи. Непреднамеренное или умышленное искажение референта почти всегда приводит к тому, что знаковая функция языка замещается регулятивной, оказывая сильное влияние на адресата.

Герои Гоголя способны к созданию параллельной действительности, «второй» реальности, что особенно зримо проявляется в «Ревизоре» и «Отрывке». Она не только может влиять на их самоощущение или планы, но оказывать сильнейшее воздействие на других (в «Ревизоре») или потенциально быть готовой к такому воздействию (в «Отрывке»). Выстраивают свою реальность, определяют развитие событий и такие «околожанровые» формы фатического общения, как молва, сплетня и близкие к ним слухи и толки, что отчетливо проявляется в «Мертвых душах» при создании «мифа» о Чичикове. Уже это показывает, сколь высок был статус слова для гоголевских героев и как много для них он значил. Данный вывод касается так называемого «профанного» слова, но по силе своего реального или потенциального воздействия оно сопоставимо с такими речевыми формами, как клятва и обещание - жанрами, раскрывающими отношение человека к онтологической сущности слова, его роли в жизни человека и в ряду других категорий бытия. По силе своего влияния профанное, неистинное, аксиологически ущербное слово сопоставимо и с неконвенциональным словом, которое, являясь независимой от человека сущностью, определяет человеческую жизнь (наиболее ярко это показано Гоголем в «Вие»).

По нашему мнению, изображая «мироустроительные» возможности «профанного», неистинного, аксиологически ущербного слова, Гоголь не мог не задумываться о собственном слове о мире, мере его истинности, что повлекло за собой мучительные раздумья и изменения в эстетической позиции. Перед Гоголем встал вопрос, то ли слово миру несет он сам. Последнее отчетливо проявилось после постановки «Ревизора», в период создания «Мертвых душ» (особенно при написании второго тома поэмы, призванного, по замыслу писателя, сказать не только «укоряющее», но и «подъемлющее» слово, как сам Гоголь определял его качества в «Выбранных местах из переписки с друзьями» и в оставшихся главах второго тома).

Концепция «укоряющего» и одновременно «подъемлющего» слова нашла выражение в аффективных (риторических) жанрах, призванных во втором томе поэмы направить Чичикова (а вслед за ним и читателя) к подлинному человеческому предназначению. На этом пути Гоголя ожидала трагедия невоплощенности.

К числу причин, о которых говорят исследователи, определяя истоки этой трагедии, следует назвать еще одну, причем очень существенную. Дело в том, что, как показывает анализ аффективно-риторических жанров, в мире Гоголя, изначально (уже в «Вечерах.»), ослаблена эффективность риторического слова по сравнению с другими типами слова, выполняющими регулятивную функцию языка, независимо от изначальной коммуникативной цели. Единственное произведение, где риторика реализует свои возможности в полной мере, - повесть «Тарас Бульба», события которой отнесены к далекому прошлому. В тех случаях, когда изображается современный мир, риторические жанры часто находятся в соприкосновении с визуальным образом, причем визуальный образ (портрет, картина) оказывается сильнее риторики, благодаря более прямому способу воздействия (объект воздействия - душа человека, его эмоции, тогда как воздействие риторического слова опосредовано разумом). Та же тенденция распространяется на аффективный жанр спора: суть в том, что цель воздействия, которую подразумевает жанровая установка, оказывается труднодостижима.

Итак, рассмотрение проблемы действенности слова в художественном мире Гоголя открывает не только новые аспекты его поэтики. Оно помогает прояснить истоки грандиозных замыслов великого художника, определяемых представлением о громадных возможностях слова, а также истоки той трагедии, которая ожидала его на пути их реализации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Николаева, Полина Владимировна, 2008 год

1. Источники исследования

2. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14 т. М., 1937 1952.

3. Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем // Н.В. Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952.

4. Анненков П.В. Н.В. Гоголь в Риме летом 1841 года // Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1989.

5. Вересаев В.В. Гоголь в жизни. М., 1990.

6. Гиппиус В.В. Гоголь. М., 1999.

7. Кулиш П.А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. М., 2003.

8. Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.

9. Теоретическая и методологическая литература

10. Анисимова Т.В. О принципах классификации риторических жанров. http://library.krasu.ru/ft/ftarticles/0070237.pdf

11. Антология речевых жанров: повседневная коммуникация / Отв. ред. К.Ф. Седов. М., 2007.

12. Аристотель. Риторика. Поэтика. М., 2000.

13. Арутюнова Н.Д. Жанры общения // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992. С. 52 57.

14. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994.

15. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

16. Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1997. Т. 5.

17. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990.

18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

19. Ю.Бонецкая Н.К. М. Бахтин в двадцатые годы // Михаил Бахтин: pro et contra. Творчество и наследие М. М. Бахтина в контексте мировой культуры. СПб., 2002.

20. П.Болинджер Д. Истина проблема лингвистическая // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

21. Вайнрих X. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

22. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М, 1980.

23. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 2007.

24. Волошинов В.Н. Конструкция высказывания // Литературная учеба. 1930. № 3.

25. Волошинов В.Н. (М.М. Бахтин). Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке и языке. М., 1993. («Бахтин под маской»).

26. Выготский Л.С. Мышление и речь // Выготский Л.С. Психология развития человека. М., 2005.

27. Глаголев Н.Ф. Ложная информация и способы ее выражения в тексте // Филологические науки. 1987. № 4.

28. Гребенщикова Н.С. История русского приветствия (на восточнославянском фоне). Гродно, 2004.

29. Дементьев В.В. Изучение речевых жанров: обзор работ в современной русистике//Вопросы языкознания. 1997. № 1.

30. Дементьев В.В. Лингвистический аспект светсткости // Вестник Омского университета. 1999. Вып. 4.

31. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация. М., 2006.

32. Дементьев В.В. Фатические речевые жанры // Вопросы языкознания. 1999. №1.

33. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2006.

34. Капанадзе J1.A. О жанрах неофициальной речи // Разновидности городской устной речи. М., 1988.

35. Ким Су Кван. Основные аспекты творческой эволюции Ю.М. Лотмана: «иконичность», «пространственность», «мифологичность», «личностность». М., 2003.

36. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика. М., 2002.

37. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. М.,2003.

38. Ленец А.В. «Лингвистика лжи» в России и за рубежом. http ://evcppk.ru/article .php?id=47

39. Мечковская Н.Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: Курс лекций. М., 2004.

40. Мечковская Н.Б. Язык и религия. М., 1998.

41. Надольская А.А. Разговорное начало в современной женской прозе, http: // www.pspu.ru/sci liter2005 materials.shtml

42. Обрезков А.А. Слово и дело (К вопросу о речевом действии как поступке) // Лингвокультурное пространство: Современные тенденции изучения. Иваново, 2007. Зб.Остин Дж. Л. Перформативы констативы // Философия языка. М.,2004.

43. Поварнин С.И. Спор. О теории и практике спора. СПб., 2002.

44. Потебня А.А. Слово и миф. М., 1989.

45. Прозоров B.B. Молва как филологическая проблема // Филол. науки. 1998. №3.

46. Раков В.П. Филология и культура. Иваново, 1999.

47. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М., 1979.

48. Руднев В. Морфология реальности. http: // lib.ru /CULTURE/RUDNEW/morfologia. txt.

49. Руднев В. Текст и реальность: направление времени в культуре // Wiener Slawistischer Almanach. 1986. Band. 17.

50. Седов К.Ф. Ссора // Антология речевых жанров: Повседневная коммуникация. М., 2007.

51. Седов К.Ф. Человек в жанровом пространстве повседневной коммуникации // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. М., 2007.

52. Седов К.Ф. Языковая личность в аспекте психолингвистической конфликтологии, http: // www.dialog-21 .ru / archive article, asp? param = 7379&y = 2002&vol = 6077.

53. Серль Дж. P. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17.

54. Скиба В.А. Мотив слухов в русской художественной литературе // Русская словесность. 2002. № 1.

55. Степанов А.Д. Вступительное слово на защите докторской диссертации «Проблемы коммуникации у Чехова» // Чеховский вестник. 2005. № 16. С. 27-36.

56. Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М., 2005.

57. Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2005.

58. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

59. Федорова JI.JI. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. 1991. № 6.

60. Федосюк М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. № 5.

61. Федосюк М.Ю. Стиль ссоры // Русская речь. 1993. № 5.

62. Чабан Т.Ю. Совет // Культура русской речи: Энцикл. словарь-справочник. М., 2003.

63. П1аховский В.И. Ложь (вранье) как речевой жанр (к теории жанрообразующих признаков) // Жанры речи. Саратов, 2005. Вып. 4.

64. Шаховский В.И. Человек лгущий в реальной и художественной коммуникации, http://www.russcomm.ru/rca biblio/sh/shakhovsky04.shtml

65. Шелгунова Л.М. Указания на рече-жестовое поведение персонажей в русской реалистической повествовательной художественной прозе // Филологические науки. 1982. № 5.

66. Шмелева Т.В. Жанроведение? Генристика? Генология? // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. М., 2007.

67. Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения // Русский язык за рубежом. 1983. № 1.

68. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. М., 2007.

69. Якобсон P.O. Поэтика и лингвистика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

70. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М., 1986.

71. Научная и критическая литература

72. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

73. Амфитеатров A.B. Женщины Гоголя // Трудный путь. Зарубежная Россия и Гоголь. М., 2002.

74. Анненкова Е.И. Наставническое слово в письмах Н. В. Гоголя и Игн. Брянчанинова // Н. В. Гоголь: Загадка третьего тысячелетия: Первые гоголевские чтения. М., 2002. С. 134 137.

75. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982.

76. Барабаш Ю.Я. В начале было слово. (На материале «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя) // Литература в школе. 1993. №2. С. 21-25.

77. Бахтин М.М. Рабле и Гоголь // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

78. Белоусов А.Ф. Изображение городской молвы в творчестве Гоголя // Наследие Н.В. Гоголя и современность. Нежин, 1988. Ч. 2.

79. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М., 1996.

80. Бицилли П.М. Проблема человека у Гоголя // Бицилли П.М. Трагедия русской культуры. М., 2000.

81. Бочаров С.Г. «Красавица мира». Женская красота у Гоголя // Бочаров С.Г. Филологические сюжеты. М., 2007. С. 147 173.

82. Боровиков Н.В. Пишущие герои у Гоголя // Вопросы литературы. 2007. №2. С. 251 -274.

83. Боровиков Д.С. Эпистолярные мотивы в художественном мире Н.В. Гоголя: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 2007.

84. Брагина H.H. Н.В. Гоголь: Симфония прозы (опыт аналитического исследования). Иваново, 2007.

85. Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. М., 2002.

86. Вайскопф М.Я. Случай, который повторился: К происхождению гоголевских «записок сумасшедшего» // Поэтика русской литературы: Сб. к 75-летию Ю.В. Манна. М., 2006. С. 124 129.

87. Виноградская H.JI. Монологи в «Женитьбе» Н.В. Гоголя // Поэтика русской литературы. М., 2006.81 .Виролайнен М.Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб., 2003.

88. Вишневская И.Л. Гоголь и его комедии. М., 1976.

89. Воронский А.К. Гоголь. М., 2005.

90. Воропаев В.А. Н.В. Гоголь: Жизнь и творчество. М., 2002.

91. Воропаев В.А. Гоголевская «Повесть о капитане Копейкине»: Фольклорные источники и смысл // Н.В. Гоголь и народная культура. Седьмые гоголевские чтения. М., 2008.

92. Высоцкая В.В. Слухи, толки и сплетни в контексте произведений Н.В. Гоголя // Н.В. Гоголь и народная культура. Седьмые гоголевские чтения. М., 2008.

93. Гиппиус В.В. Творческий путь Гоголя // Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. М.;Л., 1966.

94. Глянц В.М. Гоголь и апокалипсис. М., 2005.

95. Гольденберг А.Х. Архетипы в поэтике Н.В. Гоголя. Волгоград, 2007.

96. Гольденберг А.Х. Фольклорные и литературные архетипы в поэтике Н.В. Гоголя: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Волгоград, 2007.

97. Гольденберг А.Х. Традиции учительного «слова» в поэтике «Мертвых душ» // Русская словесность. 2003. № 7.

98. Гончаров С.А. Творчество Н.В. Гоголя и традиции учительной культуры. СПб., 1992.

99. Гончаров С.А. О жанровом своеобразии второго тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя // Жанр и композиция литературного произведения: Межвуз. сб. науч. тр. Петрозаводск, 1988.

100. Гриффитс Фредерик Т., Рабинович Стэнли Дж. Третий Рим: классический эпос и русский роман: (От Гоголя до Пастернака). СПб., 2005.

101. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.: Л., 1959.

102. Гуминский В.М. Гоголь о любви и браке // Н.В. Гоголь и театр. Третьи гоголевские чтения. М., 2004.

103. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1978.

104. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 2006.

105. Ермаков И.Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский. М., 1999.

106. Ермилова Г.Г. От Гоголя до Набокова: Статьи о русской литературе. Иваново, 2007.

107. Ермилова Г.Г. «Старосветские помещики» Гоголя: презентация смерти // Малые жанры: Теория и история. Сб. научных статей. Иваново, 2001.

108. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения («Миргород» Н.В. Гоголя»). М., 1995.

109. Западов А. В глубине строки. О мастерстве читателя. М., 1972.

110. Заславский О.Б. Проблема слова в повести Н.В. Гоголя «Вий» // Wiener Slawistischer Almanach. Band. 39. München, 1997. S.

111. Захаров K.M. Мотивы игры в драматургии Н.В. Гоголя: Дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1999.

112. Знаков В.В. Неправда, ложь и обман как проблемы психологии понимания //Вопросы психологии. 1993. № 2.

113. Золотусский И.П. Гоголь. М., 1979.

114. Золотусский И.П. Гоголь о литературе // Гоголь Н.В. Избранные статьи. М., 1980.

115. Золотусский И.П. Поэзия прозы. Статьи о Гоголе. М., 1987.

116. Золотусский И.П. «Записки сумасшедшего» и «Северная пчела» // Золотусский И.П. Монолог с вариациями. М., 1980.

117. Иваницкий А.И. Гоголь. Морфология земли и власти. М., 2000.

118. Ищук-Фадеева Н.И. «Все» и «всё» в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» // Гротеск в литературе: Материалы конференции к 75-летию профессора Ю.В. Манна. М. Тверь, 2004.

119. Ищук-Фадеева Н.И. Мир Гоголя как «заколдованное место» // Н.В. Гоголь и народная культура. Седьмые гоголевские чтения. М., 2008.

120. Капустин H.B. О первичных речевых жанрах в драматургии А.Н. Островского («Женитьба Бальзаминова») // А.Н. Островский. Материалы и исследования: Сб. науч. тр. Шуя, 2006.

121. Капустин Н.В. О письмах персонажей Островского: стратегии речевого воздействия // Щелыковские чтения 2006. В мире Островского. Кострома, 2007.

122. Капустин Н.В. «Чужое слово» в прозе А.П. Чехова: жанровые трансформации. Иваново, 2003.

123. Карасев JI. Гоголь: онтология слова // Вопросы литературы. 1999. Вып. 1.С. 345-350.

124. Кондаурова И.А. Феномен молвы в сюжете поэмы «Мертвые души» // Филологические этюды. Саратов, 1998. Вып. 1.

125. Кошелев В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов. 1840 1850-е годы. Д., 1984.

126. Крашенинников А.Ф. О реальности основы сюжета повести Н.В. Гоголя «Нос» // Н.В. Гоголь: Загадка третьего тысячелетия. Первые гоголевские чтения. М., 2002.

127. Кривонос В.Ш. Тарас и Андрий В «Тарасе Бульбе» Гоголя, http: // nikolay. gogol.ru / articles / tarasbulba / tarasiandriy.

128. Кривонос В.Ш. Гоголь и городской фольклор // Н.В. Гоголь и народная культура. Седьмые гоголевские чтения. М., 2008.

129. Лаврентьева Е.В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. М., 2006.

130. Лаврентьева Е.В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет. М., 2005.

131. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. Л., 1962.

132. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 2006.

133. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.

134. Лотман Ю.М. О «реализме» Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (1958 1993). СПб., 2005.

135. Лотман Ю.М. О Хлестакове // Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (1958 1993). СПб., 2005.

136. Лотман Ю.М. Риторика // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 2005.

137. Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. СПб., 2008.

138. Манн Ю.В. В поисках живой души: «Мертвые души». Писатель -критика читатель. М., 1984.

139. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809 1845. М., 2004.

140. Манн Ю.В. Заметки о «неевклидовой геометрии», или «Сильные кризисы, чувствуемые целою массою» // Вопросы литературы. 2002. №4.

141. Манн Ю.В. Постигая Гоголя. М., 2005.

142. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М., 1988.

143. Манн Ю.В. Русская философская эстетика. М., 1998.

144. Манн Ю.В. Смелость изобретения: Черты художественного мира Гоголя. М., 1979.

145. Маркович В.М. Петербургские повести Н.В. Гоголя. Л., 1989.

146. Местр Ж. де. Петербургские письма. 1803 1817. СПб., 1995.

147. Мильдон В.И. Заклинание и молитва. Об одном из архаических источников поэтики Гоголя // Н.В. Гоголь и народная культура. Седьмые гоголевские чтения. М., 2008.

148. Мочульский К.В. Духовный путь Гоголя. Париж, 1976.

149. Набоков В.В. Николай Гоголь // Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М., 1998.

150. Неклюдов С.Ю. Оборотничество // Мифы народов мира: В 2 т. М., 2003. Т. 2.

151. Осипов В.Д. Потаенный смысл слова. М., 2006.

152. Паперный В. О творчестве позднего Гоголя // Лотмановский сборник. Вып. 3. М., 2004.

153. Паперный В. «Преображение» Гоголя (к реконструкции основного мифа позднего Гоголя) // Wiener Slawistischer Almanach. München, 1997. Band. 39.

154. Парандовский Я. Алхимия слова. М., 1990.

155. Патапенко С.Н. Иван Хлестаков как «человек играющий» // Гоголь и театр. Третьи гоголевские чтения.

156. Подорога В. А. Мимесис. Материалы по аналитической антропологии. Т. 1. Гоголь. Достоевский. М., 2006.

157. Поспелов Г.Н. Творчество Н.В. Гоголя. М., 1953.

158. Правила вежливости и светского этикета (по изданию: Правила светской жизни и этикета. Хороший тон / Сост. Юрьев и Владимирский. Санкт-Петербург, 1889). М., 2007.

159. Прозоров В.В. Прыжок в окно // Литературная учеба. 1994. Кн. 5.

160. Пузино П. Взгляд на суеверия и предрассудки. СПб., 1834.

161. Раннику К. К проблеме поэтики «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя // Тартуские тетради. М., 2005.

162. Раскин Д.И. Гражданская служба // Быт пушкинского Петербурга: Опыт энцикл. словаря: В 2 т. Т. 1. СПб., 2003.

163. Русская мифология / Сост. Е. Мадлевская. М.; СПб., 2005.

164. Рюпина С. В. Мотивы власти в творчестве Н. В. Гоголя: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Саратов, 2005.

165. Смирнова Е.А. Поэма Гоголя «Мертвые души». Л., 1987.

166. Соливетти К. Автор и его зеркала. СПб., 2005.

167. Соливетти К. «Рим» Гоголя: totum pro parte // Гоголь и Италия: Материалы Междунар. конф. «Николай Васильевич Гоголь между Италией и Россией». Рим, 30 сентября 1 октября 2002 г. М., 2004.

168. Тамарченко Н.Д. Автор, герой и повествование (к соотношению «эпопейного» и «романного» у Гоголя) // Поэтика русской литературы. М., 2002.

169. Терц А. В тени Гоголя. М., 2003.

170. Тихонов С.Е. Н.В. Гоголь и речевое воздействие (П.И. Чичиков и эффективность общения) // Русская словесность. 2005. № 5.

171. Токарев С.А., Мелетинский Е.М. Мифология // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. М., 2003. Т. 1.

172. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды. СПб., 2003.

173. Турбин В.И. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: об изучении литературных жанров. М., 1978.

174. Фаустов A.A. Сад расходящихся тропок: рассказывание, сюжет и реальность в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». http://i .rsl.ru/downloads/0292/200703201752/www.ssu.samara.ru/~vestnik/g um/1998web3/litr/l 99830601 .html

175. Федосюк Ю.А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. М., 2003.

176. Франк С. Страсти, пафос и бафос у Гоголя, http: // www.ruthenia.ru/logos/number/1999 02/1999 2 08.htm

177. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

178. Холквист М. Диалог истории и поэтики // Михаил Бахтин: pro et contra. Творчество и наследие М. М. Бахтина в контексте мировой культуры. СПб., 2002.

179. Храпченко М.Б. Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя. М., 1984.

180. Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Н.В. Гоголь: История и современность. М., 1985.

181. Шапарова Н.С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М., 2003.

182. Эпштейн М. Ирония стиля: демоническое в образе России у Гоголя // Новое литературное обозрение. 1996. № 19.

183. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. М., 2006.