Проблема личности в творчестве Хади Такташа тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.02, кандидат филологических наук Хабутдинова, Милеуша Мухаметзяновна

• Хабутдинова, Милеуша Мухаметзяновна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Хабутдинова, Милеуша Мухаметзяновна

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Формирование концепции личности в творчестве Х.Такташа

1.1. Джадидский идеал "миллэт хадиме" ("слуги нации") как первооснова концепции личности в творчестве Х.Такташа

1.2. Формирование понятия национального героя на рубеже

двух эпох

1.3. Герой Х.Такташа как субъект общечеловеческого

развития

ГЛАВА II. Концепция личности в творчестве Х.Такташа в

контексте современной поэту действительности

II. 1. Гисъянизм как путь сохранения внутренней свободы

личности

II.2. Духовные искания героя Х.Такташа в мире Советской

Родины

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИМЕЧАНИЯ

БИБЛИОГРАФИЯ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблема личности в творчестве Хади Такташа»

ВВЕДЕНИЕ

Современный этап изучения истории литературы и культуры народов Российской Федерации характеризуется углубленным исследованием основополагающих периодов их развития. Именно здесь при анализе наиболее ярких событий и персоналий складывается максимально комплексная картина бытия этих народов. Начальный период развития Советского государства (от Октябрьской революции 1917-го года до коренных изменений в общественном строе страны на рубеже 1920 — 1930 гг.) является одним из таких этапов. В эти годы происходит существенная трансформация в материальной и культурной жизни татарского общества Советской России. Татары проходят путь от автономного мусульманского этноса до одного из национальных меньшинств СССР. Происходят глубочайшие изменения в духовной жизни народа, особенно среди его политической и культурной элиты.

Хади Такташ (1901 — 1931), по мнению современников и всех последующих ученых и политических деятелей, является в татарской культуре личностью, наиболее полно отразившей эти перемены. Несмотря на семидесятипятилетнюю традицию его изучения, давшую понимание ряда важнейших аспектов творчества поэта, за рамками исследований, в силу идеологических условий, оставалось уникальное соединение личности самого Х.Такташа и личностей его героев, в своей совокупности отразивших путь татарской нации от либерального джадидизма 1917-го года до тоталитарных структур рубежа 1920 — 1930 гг.

Проблема личности в творчестве Х.Такташа рассматривается в нашей работе как совокупность его творчества в основные периоды развития его

литературной деятельности. Она органично включила в себя основные этапы и составляющие духовного развития татарского этноса и его литературной традиции, что в целом, естественно, связано с проблемой личности самого поэта. Поэтому в данной работе исследуется роль классической мусульманской (особенно суфийской), классической татарской, татарской советской и европейской традиций в творчестве Х.Такташа. Именно такой широкий контекст способствует выявлению внутренней связи и временной последовательности в процессе формирования личности поэта и проблемы личности в его творчестве.

Эволюция личности Х.Такташа как поэта и человека неотъемлемо связана с развитием общественного сознания нации. Движущей силой нашего исследования должно стать объяснение феномена Х.Такташа одновременно как символа своей эпохи, а также как основополагающей фигуры многовековой татарской литературы. Личность Х.Такташа и проблема личности героев его творчества образуют закономерное и органическое единство в континуитете развития национальной и мировой культур. Такое понимание дает возможность рассмотрения поставленной нами проблемы не только в контексте татарской литературы, но и мировой.

Многогранность таланта Х.Такташа, несводимость его к четким

определениям породили дискуссию о творческом методе поэта. Споры об этом

разгорелись еще в 1923-м году: если Г.Рахим, основываясь на материале

1 2

"Трагедии сынов земли", считал Х.Такташа романтиком , то Г.Сагди , Г.Ибрагимов3, Г.Нигмати4 — символистом. Г.Гали5, Ш.Маннур6 относили к романтикам. М.Мамин считал, что на раннего Х.Такташа оказали влияние и символизм, и романтизм7. Х.Хайри8, Х.Усманов9 отмечали, что к реализму поэт пришел через прогрессивный романтизм. Н.Юзиев указывал, что в 1918 г.

— первой половине 1922-го года Х.Такташ использовал романтический метод, 1922 — 1923 гг. стали для поэта переходным периодом, в последующие годы Х.Такташ перешел в русло социалистического реализма10. Г.Халит считал, что к социалистическому реализму поэт пришел через романтизм". Уже в наше время Ф.Галимуллин12, Т.Галиуллин13 акцентируют внимание на романтической доминанте раннего творчества Х.Такташа. Мы рассматриваем эволюцию творческого метода Х.Такташа как движение от романтизма к реализму, причем на раннем , этапе творчества романтизм сочетался с элементами символизма.

Определяя творческий метод Х.Такташа, нашли необходимым дать хронологическую периодизацию его творчества, которая обуславливается эволюцией личности самого поэта, проблемы личности его героев, тематикой произведений, поэтическим языком и образным миром. Творчество поэта диалектически распадается на четыре периода:

1. Бухарский период (1916 — 1918)

2. Сыркыдинский период (1918 — 1919)

3. Оренбургско-Ташкентский период (1919 — 1922)

4.Казанский период (1923 — 1931):

а) Ранний Казанский (переходный) период (1923)

б) Зрелый Казанский период (1924 — 1931).

Бухарский период проходит под преимущественным влиянием мусульманской общетюркской доминанты, как это доказал в своих классических трудах Г.Сагди ("О символизме", "Татарская литература периода диктатуры пролетариата"). Язык и образный мир Х.Такташа непосредственно вытекают из классической мусульманской, во многом суфийской, поэзии, которую Г.Сагди определяет как поэзию символизма в его наиболее глубоком художественно-философском смысле14. Образ романтического героя создается с помощью суфийских символов.

Татарская литература, в корнях своих во многом восходящая к суфийской, как доказывает Г.Сагди, превращает традиционные образы, характеризующие реалии Средней Азии, в образы, передающие реалии татарского мира: например, "пустыня" заменяется "лесом"15. Следовательно, и в Сыркыдинский период творчества Х.Такташа можем говорить о доминанте синтеза классической мусульманской литературы и романтизма — поэзии Нового времени.

Оренбургско-Ташкентский период характеризуется влиянием традиций западноевропейской литературы, культурного : джадидизма, во многом определяющего национальный характер творчества поэта. / Наиболее объективный анализ этого периода, с точки зрения нашего подхода, дает Г.Рахим, который связывает творчество Х.Такташа с немецким романтизмом "Бури и натиска" и с творчеством Дж. Байрона16. Образный мир, поэтический язык и литературные традиции приводят Х.Такташа в эти годы к классическому европейскому романтизму. Три первых периода творчества являются временем начала и завершения становления личности поэта.

Вершиной поэтического мастерства Х.Такташа явилось его творчество Казанского периода, ранний этап которого характеризуется творческим кризисом, известным как период гисъянизма. Г.Халит определяет гисъянизм как этап выдвижения на первый план героя-творца и борца за свободу, противника земного и небесного зла17.

В эти годы Х.Такташ совершает переход от проблемы личности героя-индивидуалиста к проблеме личности героя, глубоко понимающего жизнь и нужды своего народа.

Этап социалистического реализма — завершающий этап творчества Х.Такташа. Об этом пишут Х.Хайри18, Х.Усманов19, Г.Халит20, Н.Юзиев21,

92

Т.Галиуллин" . Этот этап характеризуется временем наиболее адекватного отражения жизни современников, приближения поэтического "я" и образного

мира к миру татарского народа. Именно в эти годы Х.Такташ становится истинно народным поэтом, чьи герои неразрывно связаны с жизнью народа. Так, опираясь на труды предшествующих исследователей, чьи выводы составили основу нашей периодизации творчества Х.Такташа, мы характеризуем развитие творческого метода поэта как движение от романтизма к социалистическому реализму.

Определим ключевые термины, имманентно связанные с творчеством Х.Такташа: "личность", "миллэт хадиме", "джадидизм", "гисъянизм". Рассмотрим использование данных терминов в конкретном историческом контексте, связанном с творчеством поэта.

Ключевыми понятиями для нас становятся концепция личности героя, данная М.Бахтиным, а также традиция осмысления и изучения татарского общественного движения, заложенная И.Гаспринским, Ю.Акчурой и развитая целым рядом исследователей вплоть до Я.Абдуллина, А.Беннигсена, А.Рорлих23.

В своей работе мы опираемся на определение термина "личность", которое дается Л.А.Колобаевой в контексте русской литературы XIX — XX вв.. Исследовательница опирается на концепцию М.Бахтина. "Личность, — утверждает Л.А.Колобаева, — можно определить как категорию, фокусирующую внимание на человеке в качестве самостоятельного и ответственного субъекта, как категорию ценностную, измеряющую достоинство человека мерой осуществленной в нем личной свободы, самостоятельности, индивидуальной неповторимости, самобытия, с одной стороны, и полнотой нравственной ответственности — с другой. Личность — это человек, с возможной полнотой себя реализовавший, осуществивший отпущенные его природой, обществом и историей потенциалы развития, индивидуальные и социальные, а также сумевший эти начала в себе гармонизировать"24.

Для татарской духовной и общественной традиций начала XX века интегральной фигурой становится образ "миллэт хадимэ" — образ мусульманского национального деятеля. Ю.Акчура, выпускник Сорбонны,

ставший классиком татарской общественной мысли, определяет "миллэт

/

хадимэ" как национального деятеля, служащего счастью нации. Подобный деятель для Ю.Акчуры является воплощением духа гения нации, основой ее развития. Классик тюркизма подчеркивает автономность такой личности, ее способность к использованию достижений цивилизации во имя

25

высокоморальных целей развития своих соотечественников . Ю.Акчура впервые ставит Ш.Марджани и Г.Баруди в число создателей мировой культуры. Тем самым личности татарских реформаторов становятся неотъемлемой частью мировой цивилизации, через их посредство татарская нация воссоединяется с миром26. Концепция "миллэт хадиме" является татарской концепцией личности XX века как личности одновременно автономной и связанной с национальным бытием. По словам З.П.Морохаевой, в целом XX век поставил перед миром грандиозную задачу — соединить рассыпавшееся, отыскать такое всеобщее, которое не отрицало бы автономности частей, как в западной культуре, по сути дела, перестали существовать как части, а превратились во множество самодовлеющих сущностей"27.

Концепция "миллэт хадимэ" должна рассматриваться в неразрывной связи с концепцией джадидизма, так как эти термины соотносятся между собой

как эпоха и личность деятеля эпохи. К сожалению, окончательное определение

28

"джадидизма" еще не выработано . Мы вслед за А.Беннигсеном, М.Хасановым, Ю.Нигматуллиной, А.Рорлих рассматриваем "джадидизм" как

- ~ 30

комплекс мер, направленных на модернизацию мусульманской уммы

Американский историк А.Рорлих пишет: ""Ысул-и-джадид" (буквально "новый метод") вскоре дал свое имя общему движению за реформы и

интеллектуальному возрождению среди мусульман России, широко известному как джадидизм". В частности, в работе татарская национальная литература и ее деятели, начавшие свое творчество с рубежа XIX — XX вв. и до 1923-го года,

31

определяются как литераторы джадидскои эпохи .

Основное определение "гисъяна" дается в "Словаре литературоведческих терминов", составленном А.Г.Ахмадуллиным, в котором говориться, что в

32

переводе с арабского "гисъян" означает "неповиновение, протест, бунт" . В начале XX века, особенно в 1920-е гг., в татарской романтической литературе под этим подразумевался протест против бога и религиозных законов, изжитой морали, социальной несправедливости, полное отрицание, стремление к неопределенной новой жизни. Глубокие исторические корни гисъянизма — в гуманистических традициях древней восточной поэзии (О.Хайям (XI в.), Хафиз (XIV в.))33.

Герой гисъяна — "гисъянист" — определяется в " Толковом словаре татарского языка" (1977) как "протестующий, неповинующийся бунтарь"34. Литературовед Г.Халит, рассматривая гисъянизм, отмечает, что это мощное течение татарской поэзии выдвинуло на передний план образ "я" условного лирического героя, неистово протестующего против проклятого прошлого, против земного и небесного. "По существу, — подчеркивает литературовед, — гисъянистская поэтика очень близко стояла к идее "абсолютной свободы"

Т с

личности" . Мы рассматриваем гисъянизм в творчестве Х.Такташа, опираясь на определение Г.Халита, как переходный этап, как революционный этап, предшествующий дальнейшей эволюции поэта. Таким образом, гисъянизм как одно из явлений мусульманской культуры рассматривается нами в контексте творчества поэта как этап кризисного перехода от джадидскои национальной к татарской советской реалистической традиции. Используя данную терминологию, мы определяем творчество Х.Такташа в контексте татарской и мировой литератур и через развитие духовной культуры и общественной жизни

татар в 1900 — 1920 гг. Историко-функциональный подход к поставленной проблеме дает нам возможность определить плоскость изучения концепции личности в творчестве Х.Такташа, а также показать эту концепцию в развитии и взаимосвязях.

Проблема личности в творчестве поэта на сей день остается изученной далеко не полно. Правда, имеется ряд работ, в которых авторы, так или иначе, касаются определенной нами проблемы. Наиболее значительными среди них являются работы Х.Усманова и Г.Халита. Х.Усманов в монографии "Татарская поэзия 20-х годов" впервые в татарском литературоведении пытается рассмотреть творчество Х.Такташа в контексте исторической идейно-

36

эстетической борьбы 1920-х годов . Проблема героя стала одной из ключевых

37

тем исследований Г.Халита . Используя и обобщая опыт такташеведов-предшественников, Г.Халит рассматривает эволюцию литературного героя Х.Такташа. "В начальный период творчества", по мнению исследователя, у Х.Такташа было "как бы два образа лирического героя": образ трагического борца, который остается в прошлом, и образ героя-певца современности38. В дальнейшем герой поэта "сходит со своего титанического пьедестала" и превращается в героя, обладающего качествами, свойственными земному человеку39. По убеждению Г.Халита, одной из творческих целей Х.Такташа было создание "лирического героя, который говорил бы голосом

»40

современности

Ключевым образом творчества Х.Такташа, по мнению Ф.Галимуллина, становится образ молодого человека. Ему тесны рамки современности. Своими мыслями и переживаниями он щедро делится с читателями. Личность героя поэта, отмечает исследователь, устремлена вперед. Из романтической натуры он дорастает до уровня, героя, живущего чаяниями современников41.

В эссе "Татарская литература 1920-х годов" Т.Галиуллин подчеркивает, что в судьбе лирического героя Х.Такташа нашла зеркальное отражение действительность — страшные трагедии, пережитые народом в 1920-е годы42.

Доминирующим понятием нашей проблемы является понятие "личности" как таковое и конкретно в литературном и общечеловеческом его определении. В "Толковом словаре живого великорусского языка" В.Даля (1887) отсутствует отдельная статья, посвященная термину "личность". Слово это определяется как производное к слову "лицо" и обозначает "лицо, самостоятельное, отдельное существо"43. Это свидетельствует о реальном отсутствии концепции личности в современных В.Далю российских условиях.

Термин "личность" появляется в первом издании "Энциклопедического словаря " Ф.А.Брокгауза и И.А.Эфрона (1896), который является почти дословным переводом немецкого издания. Здесь "личность" определяется как "внутреннее определение единичного существа в его самостоятельности, как обладающего разумом, волей и своеобразным характером, при единстве

»44

самосознания .

Наиболее четкое развернутое определение термина "личность" дается в "Словаре русского языка "(1986):

1. Совокупность свойств, присущих данному человеку, составляющих его индивидуальность.

2. Отдельный человек в обществе, индивидуум.

3. Прост. То же, что лицо (в первом значении).

Лицо — 1. Передняя часть головы человека45.

Подобное определение находим в "Словаре русского языка" С.И.Ожегова (1978)46, в "Словаре современного русского литературного языка" (1957)47, в "Советском энциклопедическом словаре" (1989) , в "Новейшем энциклопедическом словаре" (1926 — 1927)49, в "Философской энциклопедии" ( 1964)50.

Современная психологическая наука содержит разнообразные определения термина "личность". Авторы комплексного труда "Теории личности" (1997) психологи Л.Хьелл, Д.Зиглер резюмирует, что "в большинстве определений подчеркивается значение индивидуальности, или индивидуальных различий". Одновременно "личность предстает в виде некоей гипотетической структуры или организации". То есть "личность, как таковая, относительно неизменна и постоянна во времени и меняющихся ситуациях; она обеспечивает чувство непрерывности во времени и окружающей обстановке"51.

В целом понятие "личность" используется, как правило, в общественных науках. Личность и общество, нравственная свобода, свобода выбора, внутренний мир, эмпирическое и теоретическое в деятельности личности, ее место в современном мире — эти и другие аспекты проблемы личности становятся сквозной темой, проходящей в тех или иных формах, в научных исследованиях. Проблема личности своеобразно концентрирует все основные вопросы политической, правовой, социальной, религиозной, культурной жизни и мысли . Литературоведение оперирует термином "литературный герой".

Сравним определение "личности" у выдающегося психолога Карла Роджерса с характеристикой "героя" у крупнейшего литературоведа М.Бахтина. Л.Хьелл, Д.Зиглер отмечают в своей книге, что "Карл Роджерс описывал личность в терминах самости: как организованную, субъективно воспринимаемую сущность, составляющую самую сердцевину наших переживаний"53. Это определение органично дополняет концепция М.Бахтина: "... общая формула основного эстетически продуктивного отношения автора к герою — отношения напряженной вненаходимости автора всем моментам героя, пространственной, временной, целостной и смысловой вненаходимости, позволяющей собрать всего героя, который изнутри себя самого рассеян и разбросан в заданном мире познания и открытом событии этического поступка, собрать воедино его и его жизнь и восполнить до целого теми моментами,

которые ему самому в нем самом недоступны, как-то: полнотой внешнего образа, наружностью, фоном за его спиной, его отношением к событию смерти и абсолютного будущего и проч., и оправдать и завершить его помимо смысла, достижений, результата и успеха его собственных направлений вперед жизни"54. Из анализа обеих концепций следует, что различия понятий "личность" и "герой" относятся скорее к специфике дисциплин. Оба понятия определяются понятиями абстрагирования внутреннего единства, континуитета и структурирования. Причем, субъективное восприятие является здесь неотъемлемой составной частью.

В "Литературном энциклопедическом словаре" (1987) под общей редакцией В.М.Кожевникова, В.А.Николаева дается определение "литературного героя", непосредственно вытекающее из указанной концепции М.Бахтина (как отмечается самими авторами энциклопедии): "Литературный герой — художественный образ, одно из обозначений целостного

»55

существования человека в искусстве слова

В "Краткой литературной энциклопедии" (1977) под редакцией А.А.Суркова отмечается, что "в литературной критике литературный герой и персонаж наряду с понятиями характер, тип и образ взаимозаменяемы"56.

57

Русское литературоведение в лице Б.В.Томашевского, М.М.Бахтина, Л.Я.Гинзбург, Л.А.Колобаевой, А.Якобсона, А.Синявского и др. рассматривает личность и героя в неразрывной связи с эпохой Нового времени, в контексте романтизма, символизма и реализма. По их мнению, литературное произведение и герой обретают свое единство лишь во взаимосвязи с эпохой. "Историческая общезначимость, обязательность, — отмечает Л.Я.Гинзбург, — противостоит случайности субъективных реакций, именно она позволяет нам проецировать ассоциативные ходы в само произведение — объект

со

эстетического переживания и исследовательского анализа " .

Своеобразие лирики неразрывно связано с наличием в ней лирического героя как "особой формы выявления авторского сознания"59. Авторское сознание, по мнению Л.В.Полухаровой, включает в себя "весь комплекс выраженных в литературном произведении оценок, взглядов, идей, составляющих в их диалектической взаимосвязи концепцию мира и человека, отражающую мировоззрение автора-творца". Исследовательница подразделяет формы выражения авторского сознания на субъектные (образ автора, лирический герой...) и внесубъектные (сюжетно-композиционные, ритмико-

ч60

интонационные...) .

К термину "личность" литературоведы прибегают при анализе "байронического", "демонического" героев в контексте романтического творчества Байрона, Гейне, Лермонтова... Как отмечается в целом ряде исследований61, образ такого героя "раскрывается как романтический характер бунтаря-одиночки, умудренного негативным опытом жизни, стремящегося выйти из этого кризиса свободной и способной к действию личностью, не утратившей веры в идеалы "любви, добра и красоты"".

Теперь обратимся к определению термина "личность" в его историческом развитии. Понятие "личность" как человеческого существа, автономного от коллектива, впервые могло сформироваться только в условиях античного мира. Слово "личность" в своем первоначальном значении, как указывается в "Краткой философской энциклопедии" (1994), обозначало маску, роль актера в греческом театре . Впервые термин "soma" в специфическом значении "личность" употребляется у греческих трагиков. Как отмечает исследователь А.А.Тахо-Годи, "свободный человек" осознает себя "как физическое тело, главным образом, в системе родственных, семейных отношений, как носитель определенных моральных качеств — дурных или хороших". Впоследствии "человек soma у трагиков становится объектом страданий и претерпевания,

63

жертвой неразрешимых конфликтов" . Для греческих же прозаиков "личность

— soma — это свободный гражданин полиса, смысл жизни которого в жизни целого государства"64. По концепции великого философа Аристотеля, нравственный индивид не удовлетворяется стихийным течением жизни под воздействием внешних обстоятельств, он стремится к тому, чтобы подчинить себе свою жизнедеятельность, он практически осознает потребность придать своей жизни цельность, которая заключается в "максимальном развитии возможностей самого индивида "65. Назначение личности Аристотель видел в разумной деятельности. Под добродетелью древнегреческий мыслитель понимал "некое состояние, характеризующее способность личности к совершенной деятельности"66.

Великий тюркский философ Фараби воспринял гуманистические традиции Аристотеля, его веру • в человеческий разум и интеллект. "Благоприобретенный интеллект Фараби, — пишет Г.Б.Шаймухамметов, — это предельное совершенство человеческого разума, способного познать "все или большинство вещей", в данных ему уже в состоянии актуальной ясности, их

67

сути в результате абстрагирующей деятельности "мыслящей силы"" . Таким образом, мусульманская классическая философия рассматривает личность человека в его связи с божественным разумом.

Видный арабист А.Д.Кныш отмечает, что "концепция ал-ИНСАН ал-КАМИЛ" ("совершенный человек" — М.М.) занимала ведущее место в учении Ибн Араби", ведущего теоретика суфизма. По словам Ибн Араби, "совершенный человек" — "причина и цель творения, на него устремлен взор божества, ему подчинены небесные и земные существа, моря, горы, реки и т.д.

Присутствие "совершенного человека" — залог существования вселенной, он

68

— столп (имад), на котором покоятся небеса" .

По мнению исследователя А.В.Сагадеева, средневековые мыслители Ближнего и Среднего Востока рассматривали личность как средство для

69

гармонического развития всего общества .

"В персидско-таджикском эпосе, считает литературовед З.Г.Османова, как и в средневековом эпосе других народов, герой еще не выделился как индивидуализированная личность, он выступал носителем коллективного

70

опыта всего народа" . Классическая поэзия на фарси в X — XV вв. сосредоточила свое внимание на изображении человека — либо как преуспевающего монарха и его окружения, либо как обычного человека, сохранившего свои индивидуальные качества. Если Рудаки обратился к человеку вообще, то Фирдоуси в центр своего внимания поставил необычную, героическую личность. В своем бессмертном творении "Шах-Наме" он воспел совершенного, физически и духовно богатого человека — титана^ богатыря, наделенного огромной волей героя войны. Личность в эпопее Фирдоуси, однако, несвободна, она всецело подчинена воле предопределения. В формуле "Добру будь привержен, противься ты злу ...", пишет З.Г.Османова, ощущается стремление противопоставить тяготеющему над человеком року силу ума и воли человека, веру в возможность его нравственного

71

самосовершенствования . По мнению Е.Э.Бертельса, первый раз личность человека была показана во всем ее богатстве, со всеми ее противоречиями,

72

взлетами и падениями в лирике Низами .

Как считает исследователь восточной и западной философии В.Н.Чалоян, поэзия средневекового Востока дала миру нового лирического героя, способного противостоять враждебному окружению, выступающего возмущенным и протестующим, борющегося с земными и небесными владыками73. Нельзя не вспомнить, что именно мусульманский Восток сообщил культуре Западной Европы устремленность к радостям и красоте . земной действительности и свободомыслие74.

Именно эта традиция восточного гуманизма стала определяющей в развитии булгаро-татарской литературы, начиная с Кул Гали (XIII в.). Его герой Йусуф представляет собой пример личности, максимально автономной

от коллективных структур той эпохи. Йусуф лишается своей семьи, родины, позднее — своего положения во дворце фараона для того, чтобы осознать и выполнить Божью волю, которая затрагивает всех людей мира. Кажущаяся парадоксальность воспевания мусульманскими поэтами героя иной эпохи, государства и этноса дает возможность показать, что развитие личности, ее жизненный путь непосредственно связаны только с Божьей волей, объединяющей все человечество.

Христианская философия католицизма признавала одновременно как преданность всех верующих христианству, так и принадлежность светским коллективам, все более признавая, в отличие от Ислама, разграничение духовных и светских начал.

Возвеличивание человеческой личности, начиная с Эпохи Возрождения, приводит к ее противостоянию с обществом, игнорированию ею норм человеческого коллектива. Философия Просвещения показывает способность человеческой личности к самосовершенствованию и саморазвитию как имманентное свойство человеческой природы.

После краха философии Просвещения, непосредственно «вязанного с периодом революций и войн на рубеже XVIII — XIX вв., немецкая классическая философия пытается выдвинуть новые границы самостоятельности и своеволия- личности. Для Канта — это нравственный

75 76

закон , для Фихте — "чистая моральность" . В философии Гегеля индивид в большей степени подчинен роду. "Объективный дух, — пишет великий немецкий мыслитель, — есть личность (Person), и как таковая имеет в

~ 77

собственности реализовать свои свободы" . "Личность — это то, что основывается на свободе, абстрактный способ, каким свобода проявляет себя в субъекте, он знает--я личность, я есмь для себя — нечто совершенно

78

неприступное" . Если для Канта "нравственный закон" касается

непосредственно каждого человека, то внутренняя свобода личности у Гегеля зависит непосредственно от условий современности.

В своих философских системах Шеллинг и Гегель отличались, по мнению современного философа Б.Гройса, "ориентацией на уникальные национальные культуры, каждая из которых описывалась как вносящая оригинальный и нередуциируемый ни к какой абстрактной истине вклад в общечеловеческую культуру"79.

Если немецкая философия подчеркивала автономность личности как развивающейся части национального "я", то русская философия в лице славянофилов (А.С.Хомяков, И.В.Киреевский, К.С.Аксаков, Ю.ф.Самарин) выдвинула концепцию личности, подчиненной православной общине. Эта

духовная подчиненность — "хоровое чувство" у К.С.Аксакова — превратилась

80

в начале XX века в "соборность" у Н.А.Бердяева .

С рубежа XVIII — XIX вв. можно говорить о татарской реформаторской

традиции, которая не могла обойти вниманием концепцию личности как

деятеля развивающегося и, эволюционизирующегося общества. В противовес

средневековой схоластике, ориентированной на преемственность, развитие

татарской общественной мысли базировалось на принципе эволюции

самостоятельной личности. Причем на протяжении более чем столетия, это

движение проходило под лозунгом создания целостной исламской

цивилизации, созвучной духу времени, и воспитания ее творцов. Эта

периодизация развития творческой и самостоятельной личности берет начало

от Г.Курсави. Однако национальный характер эта традиция приобретает во

второй половине XIX века у Ш.Марджани. Если в первых трудах великий

татарский мыслитель следует классической традиции, представленной, в

81

частности, книгой Шамсетдина ибн Халликана "Китаб вафийат аль-агиан" ,

где приводятся биографии лишь ученых и государственных деятелей, то в

82

"Мустэфэд эль-эхбар фи эхвали Казан вэ Болгар" приводятся главным

образом многочисленные биографии духовенства и буржуазии как лиц, определивших развитие нации тюрко-мусульман России.

К концу XIX века под влиянием классической немецкой философии, русских славянофилов (особенно идей самостоятельного развития) и европейских конституционных режимов в татарской философской мысли укрепляется идея правового государства и гражданина, обладающего неотъемлемыми правами. Основателем этого течения среди мусульман России является Исмаил бей Гаспринский. Его виднейшими представителями стали Юсуф Акчура и Садретдин Максуди. Под влиянием концепций Дюркгейма, Леви-Брюля, Сеньебоса, Тарда и других они приходят к концепции^ о единстве личности с жизнью общества, его религиозными воззрениями и бытием

83

национальных коллективов . Именно эти коллективы заменяют в глазах татар идею исламской нации, охватывающей всё человечество. Параллельно с этим развивается концепция религиозного реформаторства, требующая соответствия развития личности канонам Ислама, совмещающая как суфийский образ духовной элиты (хасса), так и идеи развития современных государств и гражданских обществ.

Риза Фахретдин (муфтий в 1921 — 1936 гг.) утверждал, что мусульманская община должна развиваться по установлениям Корана и Сунны, а также правил "иджмы" и "кыяса". "Иджма" как институт, отрицавшийся многими консервативными улемами, должна была обеспечить прогресс

84

мусульманской общины . По Р.Фахретдину, личность должна обладать всеми знаниями Нового времени, но одновременно с этим она должна быть и глубоко религиозной. "То, что люди религиозны, столь же естественно, как то, что они

85

культурны", — провозглашает Р.Фахретдин . Тем самым концепция личности в татарской философской мысли совершает своеобразный виток. Если в конце XVIII века требовалось освободить личность от средневекового коллектива, то в начале XX века образованная личность должна была восстановить свои связи

с коллективом. В этом заключается суть концепции личности периода татарского реформаторства.

Следует отметить, что татарская духовная традиция начала XX века отличается творческим синтезом всех вышеупомянутых составляющих. Начиная с эпохи И.Гаспринского, мусульманская джадидская элита России непрерывно вела модернизаторскую деятельность, направленную на создание целостного духовного бытия сначала тюркской мусульманской, а позднее тюрко-татарской мусульманской нации. На страницах книг, журналов и газет, в стенах учебных заведений и в благотворительных обществах велась неустанная деятельность как теоретического плана: по созданию идеального образа

национального деятеля, так и практического плана: по подготовке

86

национальных деятелей разных уровней . Уже в хронике "Асар" содержится постоянная рубрика "Сыйфат шэхсия" ("Личные качества"), через которую автор показывает характерную особенность героев и признаки, характеризующие их как творческую личность. Неслучайно, что именно в эту

87

рубрику вводится биография Г.Курсави .

Конечно, в татарской литературоведческой науке начала XX века не был

сформулирован терминологический инструментарий. Однако слова "шэхес"

(личность) и "шэхсия" (личностный) активно используются ведущими

татарскими литературоведами. Так, Г.Сагди, характеризуя творчество

Х.Такташа в 1930-м году, писал: "Корни творчества Такташа ... в самом

Такташе, не в революции, в собственной личности, набравшей силу из

88

революции, идут из его "самости"" .

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в литературоведении проводится целостное исследование проблемы личности в творчестве татарского поэта Х.Такташа. Особую новизну вносит анализ ■ формирования личности Х.Такташа как поэта и общественного деятеля. Обобщается концепция, в соответствии с которой творчество поэта, подобно творчеству

Дардменда, Г.Исхаки, С.Рамиева, Г.Тукая, Ф.Амирхана, М.Гафури, формируется в едином русле создания татарской литературы и культуры, основанном на рождении тюрко-татарского этноса Нового времени. Истоки формирования Х.Такташа как поэта и публициста определяются общественно-политическим и культурным климатом, сложившимся среди мусульман России в 1910-е гг. В работе обосновывается тезис о том, что Х.Такташ в ранний период творчества наряду с другими виднейшими представителями татарской философии, политики, науки и культуры основывается на классической мусульманской (особенно суфийской) и национальной тюрко-татарской традициях. При этом на протяжении Бухарского периода Х.Такташ .использует классический восточный образный мир и поэтический инструментарий, вкладывая; в них содержание общественной борьбы среднеазиатского, особенно бухарского политического крыла, джадидизма. В своей работе мы делаем вывод о том, что на раннем этапе поэтическая и политико-публицистическая деятельность Х.Такташа являются взаимодополняющими, а сюжеты стихотворений содержат истолкование политической доктрины джадидизма и отклик на общественную жизнь современности. Таким образом, общественная деятельность Х.Такташа помогает ему понять внутреннюю суть происходящих процессов, способствует адекватному отражению великой сути революционных событий. Вместе с тем это отображение базируется на творческом осознании поэтом действительности, на переведении ее в область поэтического языка. Из сочетания политических и поэтических составляющих рождается истинный поэт, великий как своим вечным поэтическим "я", так и пониманием сути происходящих событий.

Особое внимание в работе мы уделяем всестороннему анализу концепции личности в творчестве поэта Сыркыдинского периода. Этот период впервые рассматривается как целый и самостоятельный этап в развитии личности самого поэта. В работе анализируется обстановка периода гражданской войны,

которая приводит поэта к отходу от политической деятельности, к переходу от общетюркской джадидской к собственно национально-татарской традиции. Мы анализируем путь Х.Такташа от мира абстрактных суфийских героев к героям татарского мира. Ведущее место в оценке данного периода занимает раскрытие Х.Такташем женского образа. Одновременно в его творчестве на смену творческому гению джадидизма приходит восставший ангел, знаменующий свет мирового развития пожаром войн и бунтов.

В своей работе мы впервые показываем внутреннюю закономерность и обусловленность развития поэтического гения Х.Такташа, которые подготовили его переход от героя-созидателя джадидской эпохи, героя вневременного и вненационального, к герою-борцу татарского мира, современнику поэта, бунтарю-революционеру. Мы доказываем, что переход от абстрактного мира к конкретному является логичным обоснованием развития личности поэта и событий эпохи. Ангел — Пророк — герой — таков путь героя Х.Такташа.

В Сыркыдинский период происходит переход Х.Такташа от героя-олицетворения человеческого коллектива к герою, олицетворяющему личность. Этот период, подчеркивается в исследовании, впервые дает нам целостный образ героя — борца за человеческую личность, ее свободу. Поэт обретает своего постоянного героя — сына человечества. Пока Х.Такташ дает ему лишь имя, но не может определить конкретную сферу его действий. Герой поэта глубокочеловечен, но по своей сути еще близок к героям сказок и мифов, чем к общественному деятелю.

Оренбургско-Ташкентский период является завершающим в формировании как внутреннего мира Х.Такташа, так и в выдвижении им концепции героя — борца за человеческую свободу. Несмотря на оценку раннего периода творчества поэта как романтического, именно в этот период, подчеркиваем мы в своей работе, Х.Такташ создает картины потрясающей

реалистической силы. В эти годы поэт сотворяет образ Голода как одной из вечных доминант человеческого бытия, поднимается при этом до тончайшего уровня поэтического, социологического обобщений. В своей работе мы доказываем, что Х.Такташ создал истинно реалистичный образ революции, однако не в официальном советском виде, а так, как ее осознавали одновременно и представители духовной элиты России и демократические слои. В этом величие Х.Такташа как поэта. Он сумел слить в воедино теоретические взгляды джадидов и чаяния, картину повседневности простых людей. Мы пришли к выводу, что в Оренбурге, в период постижения западноевропейской культурной традиции и европейского /татарского джадидизма, Х.Такташ оформляется как национальный татарский поэт.

"Трагедия сынов земли" — первое крупное философское произведение поэта. Оно дает ясную картину мировоззрения, поэтического мастерства, понимания Х.Такташем роли личности в мировой истории. Обращение к вечному сюжету Иудаизма, Христианства, Ислама дает возможность поэту увидеть вершины взлета свободной человеческой личности и причины и низость ее падения. В ходе исследования мы пришли к выводу, что поэт блистательно усваивает диалектику общественного развития. Именно в произведениях, написанных в Ташкенте, Х.Такташ описывает внутренние последствия революции для души человека, как в Оренбурге — последствия для его тела.

В работе мы отмечаем, что именно Х.Такташ сумел поэтически показать диалектическую неотвратимость революции для татарского мира. Это политически было доказано С.Максуди, М.Вахитовым, М.Султан-Галиевым и другими лидерами джадидизма. Это подтолкнуло Х.Такташа к размышлениям о личности, олицетворявшей эту эпоху, являвшейся ее творцом.

Личность Х.Такташа не уходит из этого мира, а стремится максимально его изменить. Основные герои эпохи — поэт, призывающий к свободе, и борец

— строитель будущего. Параллельно с мужским создается женский образ, сочетающий в себе женственность, преданность и способность бороться за идею. Личность, строящая новый мир, и коллектив его строителей в данный период становятся основными героями творчества Х.Такташа. В работе мы указываем, что поэт впервые в татарской литературе создает образ революционного героя — строителя и созидателя светлого будущего. Именно рождение этого героя и является главным результатом развития концепции личности у Х.Такташа в Оренбургско-Ташкентский период.

Прослеживая творческую эволюцию поэта, мы пришли к выводу, что период гисъянизма (1923) в творчестве Х.Такташа представляет собой окончательный этап формирования его личности как поэта-гуманиста. 1923-ему году уделяется особое место как году перехода от национальной джадидской к советской литературной традиции. Гисъянизм рассматривается нами как интегральная часть этого переходного процесса, характерная для постреволюционной эпохи. Мы прослеживаем связь традиции гисъянизма в мусульманской, тюркской, а затем в татарской литературах от Йахйа ар-Рази, Н.Хисроу, Ю.Баласагуни, А.Йасави до С.Рамиева и Г.Тукая.

В работе обосновывается, что гисъян является тысячелетним механизмом приспособления личности-творца к эпохе материализма и конформизма, обеспечивающим сохранение творческого "я" личности. Гисъянизм позволил поэту сохранить свою систему координат, надежды на изменение будущего, потенциал борьбы за достоинство личности от размывания моральных устоев и перехода ее к первоначальным дореволюционным формам бытия. Таким образом, в гисъянистический период личность героя Х.Такташа максимально сближается с личностью самого поэта, который, сохраняя потенциал развития революционной эпохи, переходит к ценностям гуманизма и созидания. Именно в этот период, несмотря на крах джадидской гуманистической литературы,

Х.Такташ окончательно переходит к концепции автономной гуманистической саморазвивающейся личности.

Последний период творчества Х.Такташа — время признания поэта нацией. В работе анализируется соотношение внутреннего "я" поэта с его отношением к все более усиливавшейся реакции в стране и окончательному размыванию устоев тысячелетней татарской мусульманской цивилизации. В эти годы поэт окончательно осознает свое предназначение. В работе мы доказываем, что личное самоутверждение Х.Такташа было неразрывно связано с надеждой поэта на самоутверждение и самореализацию своих современников. Однако вершины творчества Х.Такташа: "Века и минуты", "Исповедь любви", "Утраченная красота", "Мокамай", "Письма в грядущее", "Камиль" — блестяще раскрывают противоречия между мечтами и чаяниями поэта и реалиями эпохи. Свидетельством зрелости и мудрости творчества Х.Такташа является то, что сопряженный с кровью и пожарами оптимизм более ранних произведений сменяется показом картин жизненных реалий в их косности и консерватизме.

Историческая заслуга Х.Такташа перед татарской культурой обосновывается тем фактом, что поэт показал развитие самостоятельной творческой личности как в период мятежей и революций, так и в период стагнации. Великий татарский поэт раскрыл не только глубочайшую внутреннюю связь между периодами общественного развития, но и показал взаимосвязь абстрактных теоретических героев джадидизма со своими современниками. Х.Тактапгу удалось показать сущность единства, которое объединяет мир природы, вечные миры деревни, материнства с постоянно меняющимся миром мысли и общественного развития. В работе раскрывается истинная революционность творчества Х.Такташа, неразрывно связанная с гуманизмом, где революция явилась не средством слепого разрушения, а интегральной частью движения общества к созданию Града небесного на

земле. Эта многоплановость поэта, способность к пониманию внешне различных миров, ставших единым целым в мире татарского джадидизма, делает Х.Такташа великим поэтом и великим гражданином. В работе указывается, что связь поэта с эпохой носила мировоззренческий характер, коренилась в основе его личности и духовного бытия, а не в приверженности поэта к каким-либо догмам и политическим учениям. Эта совокупность, по нашему убеждению, и составляет исторический феномен личности героев Х.Такташа и личности самого поэта.

Основная цель диссертации — исследование проблемы личности как основополагающей идеи творчества Х.Такташа. Для достижения ^ этой цели ставятся и решаются следующие задачи:

— рассмотреть формирование концепции личности национального деятеля джадидской эпохи;

— изучить эволюцию проблемы личности в творчестве Х.Такташа как проблемы автономного героя его произведений и современника поэта.

Результаты и выводы исследования могут быть использованы в разработке концепции личности как одной из ключевых проблем татарской литературы, культуры, а также в разработке отдельных вопросов истории джадидизма как целостного феномена национального духовного развития.

Материалы исследований могут быть полезны на спецкурсах и спецсеминарах по татарской и русской литературам начала XX века, а также на общих курсах по восточной, татарской, русской, зарубежной литературам.

Учителя-словесники могут привлекать диссертационный материал для внеклассных занятий по татарской и русской литературам начала XX века.

Данное исследование может стать основой для дальнейшего изучения проблемы личности в творчестве других татарских поэтов.

В исследовании активно использованы материалы по терминам "личность", "гисъянизм", "джадидизм", извлеченные из энциклопедии,

энциклопедических и литературных словарей, монографий, источников современных авторов на татарском, русском, арабском, турецком, английском, французском языках. Одновременно рассматриваются научные исследования как по творчеству Х.Такташа, так и по историческому и культурному развитию его эпохи.

Материал исследования — творчество Х.Такташа. Для текстового анализа были выбраны наиболее значительные в плане нашей проблемы поэтические, драматические и публицистические произведения поэта. Для сравнительно-сопоставительного анализа использовались произведения Н.Хисроу, А.Йасави, Ю.Баласагуни, Дардменда, Г.Тукая, С.Рамиева^ М.Гафури,

89

А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, С.Есенина, Дж. Байрона, Г.Гейне , представляющие все литературные традиции, нашедшие отражение в творчестве Х.Такташа. Одновременно рассматриваются политические и публицистические произведения деятелей той эпохи, нашедшие литературное

90

отражение в творчестве поэта .

Методы исследования — историко-функциональный и сравнительно-сопоставительный. Развитие личности Х.Такташа и проблемы личности его героев изучается при помощи историко-функционального метода с использованием социологических и психологических знаний. Влияние на поэта традиций классической мусульманской (особенно суфийской), западноевропейской и татарской национальной (Дардменд, С.Рамиев, Г.Тукай) литератур рассматривается в сравнительно-типологическом плане путем обоснования этого влияния, как историческими сведениями, так и материалами творчества самого поэта. При обращениии Х.Такташа к поэзии Дж. Байрона, Г.Гейне, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Кул Гали, А.Йасави, Ю.Баласагуни выступают контактно-типологические связи.

При исследовании влияния на Х.Такташа джадидской традиции мы использовали методы исторического и социологического анализов,

обоснованных в трудах Ф.Ходжаева91, А.Ишанова92, А.Беннигсена93, Т.Давлетшина94, А.Рорлих95.

Наше исследование в вопросе методе опирается на теоретические труды

„ 96

таких виднеиших литературоведов и культурологов, как М.Бахтин , А.Лосев97, Г.Рахим98, Г.Сагди99, Г.Халит100. Творческое осмысление этих трудов послужило методологической базой нашего исследования.

В своей работе мы исходили из тезиса, что развитие автономной личности является основополагающей проблемой в литературной и других традициях. Поэтому рассмотрение развития проблемы личности в творчестве любого писателя, степени ее автономности и способности к совершенствованию дает нам наиболее адекватную картину эволюции самого автора, развития его эпохи, вершин и пределов его литературного гения.

Основные положения диссертации представлены в докладах и выступлениях на международных и республиканских научных конференциях, посвященных 110-летию Ф.Амирхана (февраль 1996 г.), Г.Тукая (май 1996 г.), Г.Ибрагимова (март 1997 г.), на республиканских научных конференциях молодых ученых и специалистов (июнь 1996 г., октябрь 1997 г.), на конференции молодых ученых и специалистов КГПУ (апрель 1997 г.), на республиканской научно-практической конференции, посвященной 100-летию Г.Шарафа (ноябрь 1996 г.), на международной научно-практической конференции "Религия в современном обществе: история, проблемы, тенденции" (октябрь 1997 г.), на международной научно-практической конференции, посвященной 110-летию Г.Исхаки (февраль 1998 г.).

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка примечаний и библиографии.

Заключение диссертации по теме «Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)», Хабутдинова, Милеуша Мухаметзяновна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Хади Такташ — великий татарский поэт Нового времени, сумевший создать целую галерею героев, олицетворявших его современников и вместе с тем ставших символами духовного бытия татарского народа. Мир этих героев и его развитие во многом определили структуру и содержание диссертации. Если Дардменд был поэтом интеллектуальной элиты, Г.Тукай — простого народа, то Х.Такташ в своем творчестве совместил оба эти мира. Это позволило ему стать подлинно национальным поэтом, так как нация отметает различия между элитой (хасса) и простым народом (гавам). Доминантой творчества Х.Такташа стала концепция личности.

В Бухарский период творчества (1916 — 1918) Х.Такташ формируется как деятель джадидской эпохи. Идя во многом вслед за Г.Тукаем, Дардмендом, С.Рамиевым, Ш.Бабичем, он совершает путь от активиста-джадида через публициста к поэту. Автономная саморазвивающаяся личность, стремящаяся к культурному переустройству мира, составила основу концепции Х.Такташа. Поэтический язык и образный мир этого периода во многом заимствованы из среднеазиатской мусульманской и татарской национальной поэтических традиций. Героем Х.Такташа становится абстрактный герой джадидской эпохи, во многом восходящий к положительному вневременному герою мусульманской поэзии. Идеалы героя, его мечты о будущем неразрывно связаны с суфийской концепцией "ал-ИНСАН ал-КАМИЛ" (совершенный человек — ■ М.М.) и Гулистана (цветника, небесного рая), а также опосредованно с традицией первых веков Ислама. Если начало Бухарского периода знаменуется надеждами на выполнение джадидской программы, то его конец отличается пессимизмом и отсутствием веры в быстрое достижение цели, хотя мир идеалов автора и героя не претерпевают серьезных изменений.

Сыркыдинский период (1918 — 1919) открывает собственно татарскую национальную эпоху в творчестве Х.Такташа. На смену мира Бухары приходит мир деревни — «страны» татар. Система образов, в целом, не меняется,намечается отказ от фарсизмов и арабизмов в пользу татарского литературного языка. Поиск личности нового героя - характерная черта поэзии Х.Такташа этого периода. В начале им становится ангел ("Изгнанники небес"), затем — обобщенный герой народных легенд — Пророк («Убитый пророк»). Поэт создает еще два положительных мира: во-первых, мир родного аула, во-вторых, мир Вечной Женственности. События эпохи окрашивают поэзию Х.Такташа пожаром войн и революций. В Сыркыдинский период поэт все более становится сторонником революционного переустройства общества. Герой Х.Такташа призван поднять народные массы на борьбу за свободу личности. Поэт остается верен идеалам Бухарского периода.

Оренбургско-Ташкентский период (1919 — 1922) обогащает Х.Такташа пониманием татарской национальной и западноевропейской поэзий. Поэт обретает все составляющие своего творчества и определяется как татарский национальный поэт Нового времени. Главным героем в творчестве Х.Такташа этого периода становится простой сын человечества. Одновременно поэт рисует потрясающую по своей реалистичности картину голода, иссушающего все силы и надежды человека («Царь-Голод»), и создает образ Кабиля ("Трагедия сынов земли") — первого в истории человечества борца за свободу. В творчестве Х.Такташа все более усиливается картина человеческих страданий, однако, поэт видит в них не последствия революции, а последствия исконного несправедливого мироустройства. И в этот период творчества Х.Такташ стремится обрести героя-строителя, созидателя будущего, близкого по духу идеальным героям суфизма и джадидизма.

По единодушному признанию исследователей и читателей всех I поколений, Казанский период (1923 — 1931) является вершиной творчества Х.Такташа. В Казани были созданы бессмертные образы поэта, Зубейды ("Исповедь любви"), Галии ("Утраченная красота"), Мокамая ("Мокамай"), Алсу ("Алсу"), Камиля ("Камиль"), которые при всей их обобщенности и символичности являются образами реальных татар-современников. Казань — сердце татарской нации — подняла творчество Х.Такташа на качественно новый уровень. Здесь поэт понял татарскую душу, впитавшую тысячелетние традиции интеллектуальной элиты и простого народа. Х.Такташ принимает мир Казани не пассивно, не через бунт — гисъян. Гисъянизм в его^творчестве возрождает тысячелетнюю мусульманскую традицию автономии непосредственно личности, а не литературного героя или коллектива. Х.Такташ мечется между джадидскими идеалами и современностью, между деревней и городом. В течение 1923-го года ему удается создать новый целостный мир — мир глубоко национальный, одновременно интеллектуальный и народный. Поэт поднимается над сугубо политическими страстями к проблемам общечеловеческим, берет с собой вечные ценности: нацию, родной язык, идеалы свободы и гуманизма, милосердие, образы Вечной Женственности и светлого будущего.

Зрелый Казанский период в творчестве Х.Такташа наступает с 1924-го года. В 1924 — 1926-е гг. поэт воспевает советскую действительность ("Века и минуты"), новые советские устои деревня ("Деревня Сыркыды") и все более отходит от коллективистских начал к глубоко индивидуальным основам. В произведениях, где главным героем является советская женщина, Х.Такташ настойчиво защищает мысль, что материнское начало в женщине бесконечно важнее, чем любые лозунги и задачи общественно-политического характера («Исповедь любви», «Утраченная красота»). В "Мокамае" поэт показывает, что лишь личная свобода, духовная эволюция обеспечивают единственный путь в будущее. Х.Такташ в эти годы мучительно ищет образ героя-современника и творца будущего, способного на сохранение духовной доминанты человеческой личности.

Пьеса "Камиль" — последнее крупное произведение Х.Такташа, в котором он безжалостно показывает беспочвенность будущего, способного лишь разрушить прошлое и настоящее. Три основных героя пьесы (Габдулла, Сулейман, Камиль) олицетворяют прошлое, настоящее, будущее татарского мира. Трагедия Камиля отражает распад татарского общества, при котором каждая из сторон, обладая своими устоями, защищает часть национального бытия, но не может достичь согласия с другими.

Величие личности героя Х.Такташа состоит в том, что она, находясь в условиях татарской советской действительности, не утрачивает своего духовного начала и оказывается способной к приумножению и продолжению вековых традиций. Свободная и гуманистическая личность героя Х.Такташа, мятущаяся и ошибающаяся, страдающая, но не утрачивающая человеческое достоинство, становится символом великого поэта и его творчества.

Х.Такташ создал целую галерею героев. Подобно классическим героям мусульманской литературы, они являются целостными личностями, творящими свое дело обдумывающими свои поступки и лично несущими ответственность за них. Величие Х.Такташа состоит в том, что он отразил в своем творчестве жизнь нации и вместе с народом прошел его многострадальный путь. Героям поэта суждено было пройти сквозь войны, революции, голод, политический террор, однако при этом они остались свободными личностями, истинными субъектами развития человечества, а не винтиками в машинах коллективов. Путь этих героев — от гения через ангела и Пророка (вождя) к: простому человеку — это извечный путь гуманизма. Х.Такташ понимает, что его современники являются героями, их личности не менее значимы, чем божественные персонажи и вожди. Эта личность, способна, сохраняя свое милосердие и способность к созиданию, идти по тернистому пути эпохи. Именно гуманизм Х.Такташа и его способность к синтезированию лучших традиций классической мусульманской, европейской, русской, татарской национальной литератур, создавая при этом глубоко целостные образы, поставили его поэзию в ряды классиков татарской литературы. Величие Х.Такташа заключается в многослойности его творчества: он понятен и близок всем и каждому. Однако это понимание имеет целый ряд уровней. Х.Такташ возвышается как основатель татарской литературы, вместившей в себя традиции прошлого и достижения Нового времени.

Х.Такташ — последний татарский поэт великой традиции от Кул Гали до Дардменда и Г.Тукая, который стал интегральной частью татарского духовного бытия. Уже 75 лет татарский народ не может представить родной культуры без Х.Такташа и его произведений. Национальный подъем периода оттепели и национальное возрождение 1980 — 1990-х гг. вновь приковали внимание к его творчеству. Лидеры татарского государства, национальная элита и простые люди стремятся установить свою связь с Х.Такташем. Для всех нас, детей советской эпохи, Х.Такташ остается символом того, как можно быть сыном нации и человечества в условиях тоталитарного режима. Величайшей заслугой Х.Такташа перед человечеством является то, что он прочертил и описал тот свободный путь, который может выбрать каждый из нас для того, чтобы остаться свободной личностью и достойным человеком.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Хабутдинова, Милеуша Мухаметзяновна, 1998 год

БИБЛИОГРАФИЯ

I. ИСТОЧНИКИ:

1Л. Гафури М. Кеше ашаучылар // Эдэби мирас: Альманах. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1991. — Б. 52 — 73.

1.2. Дэрдмэнд (Закир Рамиев) Исэ ж^ллэр. Шигырьлэр. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1980. — 254 с.

1.3. Ибра1шмов Г. Адемнэр // Эдэби мирас: Альманах. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1997. —Б. 130 —170.

1.4. Утыз Имэни эл-Болгари Г. Шигырьлэр, поэмалар / Тез. Э.Шэрипов. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1985. — 397 б.

1.5. Кол Гали. Кыйссаи Йосыф: Поэма. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1989. — 221 б.

1.6. Рэмиев С. Тан, вакыты / Тез. Ьэм кереш суз язучысы Ш.Садретдинов. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1980. — 272 б.

1.7. Такташ X. Эсэрлэр: 0ч томда. — Шигырьлэр, поэмалар. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1980. —т. 1. —528 6.

1.8. Такташ X. Эсэрлэр: ©ч томда. — Драматургия Ьэм проза. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1981. — т. 2.— 4786.

1.9. Такташ X. Эсэрлэр: 0ч томда. — Эдэбият-сэнгать тэнкыйте, публицистика, биографик материаллар, хатлар. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1983. — т. 3. — 478 б.

1.10. Татар эдэбиятыннан хрестоматия: Урта мэктэп Ьэм гимназияллэрнэн, 9 нчы сыйныфы, урта махсус уку йортлары, педагогия училищелары, колледж Ьэм лицей укычылары ечэн / Тез. Х.Й.Миннегулов, Ш.А.Садретдинов. — Казан: Мэгариф, 1995. — 383 б.

1.11. Тукай Г. Эсэрлэр: Биш томда. Шигырьлэр, поэмалар (1909 — 1913). — Казан: Тат. кит. нэшр., 1985. — т. 2. — 400 б.

1.12. Тукай Г. Эсэрлэр: Биш томда. Проза, публицистика (1904 — 1906). — Казан: Тат. кит. нэшр., 1985. — 390 с.

1.13. Ысул тэдрисе. — Казан, 1899. — 33 6.

1.14. Ж^ырлар китабы / Тез. Кадыров И. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1972. — 544 б.

1.15. Альманах татарской поэзии / Под ред. тат. секции МАПП. — М: Московский рабочий, 1930. — 1846.

1.16. Татар поэзиясе. — Казан: Татгосиздат, 1956. — 915 с.

1.17. Гегель Философия религии: в 2 т. / Под ред. А.В.Гулыги. — М.: Мысль, 1977. —т. 2. —573 с.

1.18. Н.Исанбет "В Казани литературно-общественная атмосфера нездоровая". //Эхо веков. — 1997, — N3 — 4, — С. 139 — 171.

1.19. Ирано-таджикская поэзия. — М.: Худ. лит-ра, 1974. — 620 с.

1.20. Поэзия народов СССР IV — VIII веков. — М.: Худ. лит-ра, 1972. — 862 с.

1.21. Коран / Пер. И.Ю.Крачковского. — М., 1990. — 498 с. -

1.22. Лермонтов М.Ю. Сочинения в 2 т.: Стихотворения, поэмы. — М.: Правда, 1988, —т. 1, —555 с.

1.23. Насими Н. Избранная лирика: В 2-х т. — Баку: Азерб. нэшр. , 1973. — т. 1.

— 360с.,—т. 2.—396с.

1.24. Некрасов H.A. Стихотворения. Кому на Руси жить хорошо. — Уфа, 1970.

— 290 с.

1.25. Пушкин A.C. Стихотворения / Предисл. А.Твардовского. — М.: Худ. литра, 1979. — 255 с.

1.26. Рахимкулова М.Ф. Медресе "Хусаиния" в Оренбурге. — Оренбург, 1975.

— 315с.

I. 27. Российская Дума: стенографические отчеты: Созыв, III — ч. 1. — Спб., 1910, —3368 с. :

1.28. Современная татарская литература / Под ред. и с предисловием М.Джалиля. — М,- Л.: ГИХЛ, 1933. — 144 с.

1.29. Учение. Пятикнижие Моисеево / Пер., введение, коммент. И.Ш.Шифмана. — М.: Публицистика, 1993. — 335 с.

1.30. Фихте. Назначение человека / Под ред. И.О. Лосенко. — Спб., 1905. — 334 с.

1.31; Heine Н. Ausgewählte werke: In zwei Banden. Gedichte. — Moskau: Verlag furfremdsprachige Literatur, 1951. — 574 c.

1.32. Яссавий А. Хикматлар. — Ташкент: Адабиет ва санъат нашриети, 1991. — 256 6.

1.33. ибн Халликан Шамсетдин Ахмед бин Ибрагим бин Абубекр. Китаб вафийат эль — агйан. — Gottingae: Arud Rudophum Deuerlich, 1835. — В. 1. — 136 s., В. 2. — 144 s.

II. ГАЗЕТЫ:

IL 1. Кызыл Байрак. — 1917. — 19 июль.

11.2. Йолдыз. — 1918. — 16/29 апрель

11.3. Кызыл корэшче. — 1919. — 20 июль.

III. ИССЛЕДОВАНИЯ:

III. 1. Акчура Й. Дамелла Галимжан эл-Баруди :Тэржэмэи хэле. — Казан: Швреф матбагасы, 1907. — 64 б.

111.2. Батулла Р. Ждрне^, гысъянче улы // Ватаным Татарстан — 1994 — 15 апрель. — Б. 8 — 9. *

111.3. Газиз Г., Рэхим Г. Татар эдэбияты тарихы. —Казан, 1923. — 176 б.

111.4. Газиз Г., Рэхим Г. Татар эдэбияты тарихы. Борон^гы дэвере. — Казан, 1922. —т.1.-1 нче булек. —Казан, 1923. —475 6.

111.5. Газиз Г., Рэхим Г. Татар эдэбияты тарихы. Феодализм дэвере. — Казан, 1925, —316 6.

111.6. Гали Г. Шагыйрь Хади Такташ турында7/ Сайланма эсэрлэр. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1958. — Б. 226 — 270.

111.7. Гали М. Сэгыйтъ Рэмиевнын,иждт Ьэм тормыш юлы // Совет эдэбияты — 1940. —N4. —Б. 73 —90.

111.8. Галиуллин Т. Егерменче еллар татар шигърияты // Мирас. — 1997. — N 5. — Б. 5 —28.

111.9. Галиуллин Т. "Э уткэнгэ хатлар бармыйлар" (Такташ Ьэм егерменче еллар поэзиясе)//Аргамак. — 1993. — N 4 — 5. — Б. 154 — 189.

111.10. Госман X. Такташ поэзиясе. — Казан: Татгосиздат, 1953. — 141 б.

III. 11. Госман X. Егерменче елларда татар поэзиясе. — Казан: Казан университеты нэшр., 1964. — 396 б.

III. 12. ИбраЬимов Г. Эдабият мэсьэлэлэре. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1960. — Б. 147— 150 6.

111.13. ИбраЬимов Г. Татар шагыйрьлэре: Эсэрлзр сигез томда. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1978. —т. 5. —Б. 74—157.

III. 14. Касымов Г. Солтангалиевчелек Ьэм аныц, тарихи тамырлары. — Казан, 1930, — 186 6.

III.15. Мамин М. Хади Такташ поэзиясе. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1941. — 171 6.

III. 16. Маннур Ш. Хади Такташ // Хади Такташ, Сайланма эсэрлэр. — Казан:

Тат. кит. нэшр., 1940. — Б. 3 — 21.

III.17. Mapджани. — Казан: Гасыр, 1915. — Б. 425.

III. 18. Мвхэммэтдинов Р.Н. Суфичылык Ьэм урта гасырларда Идел буе меселман мэдэнияты // Мирас. — 1993. — N 12.— Б. 84 — 87.

III. 19. Мэрждни Ш.Б. Местэфадел-эхбар фи эхвали Казан вэ Болгар. — Казан: Таткитнэшр.,1989.— 415 6.

111.20. Нигъмати Г. Сайланма эсэрлэр. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1958. — С. 164

— 192.

111.21. Рэхим Г. Нэлэтлэр шагыйре // Мирас. — 1996. — N 1 — 2. — 49; — 67 б.

111.22. Сэгъди Г. Proletariat diktaturasb dsyrende Tatar adsbiatb. — Qasan: Janalif,

— 1930.— 198 в.

111.23. Сэгъди Г. Символизм турында. —М.: Центриздат., 1932. — 135 б.

111.24. Сэгъди Г. Татар эдэбияты тарихы. — Казан, 1926. — 300 б. ;

111.25. Садретдинов Ш. Согыйтъ РэмиевныЕ^. иждты. — Казань: Казан университеты нэшрияты, 1973. — 161 с.

111.26. Татар эдэбияты тарихы: Алты томда. — Казан; Тат. кит. Нешр., 1989. — т. 4. —567 6.

111.27. Фэхретдин Р. Дини вэ иж^гимагый мэсьэлелэр. — Оренбург, 1914. — 280 б.

111.28. Фэхретдин Р. Асар. — 3 жозия. — Оренбург, 1902. —Б. 95 — 115.

111.29. Фэхретдин Р. МэшЬур хатыннар. — Оренбург, 1903. — 443 б.

111.30. Hadi Taktas turbnda / Tez. F.Karim. — Qasan: Tatgosisdat, 1936. — 159 в.

111.31. Хади Такташ турында истэлэклэр / Тез. Н.Юзиев, Н.Садыйкова. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1980. — 287 б.

111.32. Хейри X. Хади Такташ. — Казан: Татгосиздат., 1949. — 148 б.

111.33. Хэйри X. Янр. тормышны^ ялкынлы жвдэчысы // Совет эдэбияты. — 1946.—N11 — 12,—Б. 114—121.

111.34. Юзиев Н. Шигырь гармониясы. - Казан: Казан университеты нэшр., 1972.-220 6.

Ш.35. Юзиев Н. Хэзерге татар поэтикасы. - Казан: Таткитнэшр., 1973. - 350 б. III. 36. Юзиев Н. Татар шыгыре. - Казан: Таткитнэшр., 1991. - 302 6.

111.37. Яхин А. Эдэбият: Унберьеллы^ мэктэпнен, 8 нчы сыйныфы ечен дэреслек-хрестоматия. - Казан: Мэгариф, 1994. - 223 б.

111.38. Эдэбият (XX йэз Ьэм 20 нчы еллар татар эдэбияты): Унберьеллык урта мэктэпнэн, 10 нчы сыйныфы ечэн дэреслек ( М.Х.Хэсэнов, А.Г. Эхмэдуллин, Ф.Г.Галимуллин, И.З.Нуруллин; А.Г.Эхмэдуллин редакциясендэ. — Казан: Мэгариф, 1994. — 367 б.

111.39. Абдуллин Я.Г. Джадидизм, его социальная природа и эволюция // Из истории татарской общественной мысли. — Казань, 1979. — С. 91 — 117.

111.40. Айда А. Садри Максуди Ареал. — М., 1996. — 356 с.

111.41. Альманах татарской литературы / Под ред. тат. секции МАПП. — М.: Московский рабочий, 1930. — 184 б.

111.42. Амирханов P.M. Татарская социально-философская мысль средневековья (XIII — середина XVI вв.): в 2-х кн.. — Казань, 1993. — кн. 1. — 124 с.

111.43. Амирханов P.M. Татарская социально-философская мысль средневековья (XIII — середина XVI вв.): в 2-х кн.. — Казань, 1993. — кн.2. — 110 с.

111.44. Арзамасцев В.П. "Звук высоких ощущений". — Саратов: Приволжское кн. изд-во, 1984. — 168 е.,

111.45. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1986. — 445 с. ,

111.46. Бертельс Е.Э. Избранные труды. Суфизм и суфийская литература. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-р, 1965. — 523 с.

111.47. Боннар А. Греческая цивилизация. От Антигоны до Сократа. — т.2. — М.: Искусство, — 1991. — 334 с.

111.48. Брагинский И. 12 миниатюр. -- Изд. 2-е, доп. — М.: Худ. лит-ра, 1976. — 304 с.

111.49. Брагинский И.С. Из истории таджикской и персидской литератур. Избр. работы. — М.: Наука. — 522 с.

111.50. Валидов Дж. Очерки истории образованности и литературы татар. — М: Пг., 1923,— 106 с.

111.51. Великий романтик. Байрон и мировая литература. -—М.: Наука, 1991. — 239 с.

111.52. Гаспринский И. Россия и Восток. -— Казань: Фонд Жиен Тат. кн. изд-во, 1993. — 132 с.

111.53. Георгиевский А.П. М.Ю.Лермонтов о цели и смысле жизни (1814 — 1914).—Казань, 1916. —13 с.

111.54. Гинзбург Л.Я. О лирике. — Л.: Сов. писатель, 1974. — 408 с.

111.55. Горелов А. Очерки о русских писателях. — 3-е изд. — Л.: Сов. писатель, 1968, — 698 с.

111.56. Гофф М.Ж. Цивилизация средневекового Запада / Пер. с франц. Общ. ред. Ю.Л.Бессмерного, послесл. А.Я.Гуревича. — М.: Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. — 376 с.

111.57. Давлетшин Т. Советский Татарстан. Теория и практика Ленинской национальной политики. — Лондон, 1974. — 392с.

111.58. Дьяконова Н. Байрон в годы изгнания. — М.: Худ. лит-ра, 1974. — 192 с.

111.59. Емельянов Б.В., Новиков А.И. Русская философия серебряного века. — Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 1995. — 284 с.

111.60. Замотин И.И. М.Ю.Лермонтов. Мотивы идеального строительства жизни. — Варшава, 1914. — 154с.,

111.61. Западно-европейская эстетика XX века: Сборник переводов. Выпуск 2. О духовности искусства. —М.: Знание, 1991. — 64 с.

111.62. Исхаков Д.М. Феномен татарского джадидизма: Введение к социокультурному осмыслению. — Казань: Иман, 1997. — 80 с.

111.63. Ишанов А.И. Бухарская народная Советская республика. — Ташкент: Узбекистан, 1969. — 392с.

111.64. Кривошапова С.А. Концепция демонического героя в творчестве М.Ю. Лермонтова. — Киев: "Наукова думка", 1987. — 94 с.

111.65. Каримуллин А.Г. Становление и развитие татарской советской книги: 1917 — 32 гг. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1983. — 293 с.

111.66. Колобаева. A.A. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX

— XX вв. — М.: Изд-во МГУ, 1990. — 336 с.

111.67. Кулизаде З.А. Насими — философ и поэт Востока. — Баку: Гянджлик, 1973. —500 с.

111.68. Кули-Заде З.А. Закономерность развития восточной философии XIII— XV вв. (регион Ислама) и;проблема Запад-Восток. — Баку: Элм, 1983. — 283 с.

111.69. М.Ю.Лермонтов. Проблемы идеала: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. И.П.Щеблыкин. — Куйбышев, 1989 —172 с.

111.70. Личность в XX столетии: Анализ буржуазных теорий. — М.: Мысль, 1979.—260 с.

111.71. Личность в социалистическом обществе: Философские аспекты формирования / Под ред. М.В.Демина и Л.Гинзела. — М.: Мысль, 1988. — 349 с.

111.72. Личность: этические проблемы. — М.: Изд-во МГУ, 1979. —217 с.

111.73. Логиновская Е. Поэма М.Ю.Лермонтова "Демон". — М.: Худ. лит-ра, 1977, — 108 с.

111.74. Ломинадзе С. Небеса Маяковского и Лермонтова // Вопросы литературы.

— 1993. — Вып. V. — С. 149 — 170.

111.75. Лосев А.Ф. Проблема символа и романтическое искусство. — 2-е изд., испр. — М.: Искусство, 1995. — 320 с.

111.76. Макогоненко Г.П. Лермонтов и Пушкин. — Л.: Сов. писатель, 1987. — 400 с.

111.77. Миннегулов Х.Ю. Татарская литература и восточная классика (Вопросы взаимосвязей). — Казань: изд-во КГУ, 1993. — 383 с.

111.78. Михайлов A.A. Мир Маяковского: Взгляд из восьмидесятых. — М.: Современник, 1990. — 217 с.

111.79. Морохаева З.П. Личность в культурах Востока и Запада: К постановке проблемы. — Новосибирск: ВО "Наука", 1994. — 206 с.

111.80. Нигматуллина Ю.Г. Национальное своеобразие, эстетического идеала. -Казань: изд-во КГУ, 1970. - 212 с.

111.81. Нигматуллина Ю.Г. Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур. - Казань: Фэн, 1997. - 190 с.

111.82. Османова З.Г. Художественная концепция личности в литературах Советского Востока (Традиция и современность). — М.: Наука, 1972. —- 265 с.

111.83. Панова В.Ф., Бахтин Ю.Б. Жизнь Мухаммеда. —М.: Полит..издат, 1991.

— 495 с.

111.84. Рационалистическая традиция и современность: Ближний и Средний Восток. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1960. — 280 с.

111.85. Роднянская Г. Демон ускользающий // Вопросы литературы. — 1981. — Вып. V, —С. 140 —163.

111.86. Россия и Германия: Опыт философского диалога. —- М.: Медиум, 1993.

— 351с.

111.87. Роузентал Ф. Торжество знания. Концепция знания в средневековом исламе. / Пер. с англ. С.А.Хомутова. Предисл. и примеч. А.Г.Сагадеева. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-р, 1978. — 392 с.

111.88. Рубанович А.Л. Проблема мастерства М.Ю.Лермонтова-поэта. — Иркутск, 1963, —202 с.

- 111.89. Русская литература от "Слова о полку Игореве" до наших дней. — Казань: изд-во КГУ, 1995. — 350 с.

111.90. Саяпова А. "Постижение истины" Г.Тукая / К проблеме суфийских традиций в творчестве поэта // Мэгариф. — 1996. — N4. — С. 31 — 33.

111.91. Саяпова А. Демонизм в творчестве М.Ю.Лермонтова // Мэгариф. — 1994. —N7. —С. 21—23.

111.92. Саяпова А. Идеи суфизма в творчестве Дардменда // Научный Татарстан. — 1996,—N3, —С. 62 — 67.

III. 93. Саяпова А. Поэзия Дардменда и символизм. - Казань: Казанский пед. ун-т, 1997.-210 с.

111.94. Серов Н.К. Личность и время. — Л.: Лениздат, 1989. — 256 е.,

111.95. Синявский С. Что такое соц. реализм // Метафоры или преступление и наказание Синявского и Даниэля. — М.: Книга, 1989. — 527 с.

111.96. Смирнов H.A. Ислам и современный Восток. — М.: Безбожник, 1928. — 270 с.

111.97. Соколов А.Н. М.Ю.Лермонтов. Из курса лекций по истории русской литературы XIX века. — М.: Изд-во МГУ, 1952. — 92 с.

111.98. Солоухин В. "По небу полуночи ангел летел..." // Литература в школе. — 1989,—N4. —С.З —13.

111.99. Сорокин П. Современное состояние России // Новый мир. — 1992. — N 4, — С. 181 —200.

111.100. Суздалев П.К. Врубель и Лермонтов. — М.: Изобр. искусство, 1991. —-237 с.

III. 101. Султанбеков Б.Ф., Малышева С.Ю. Трагические судьбы. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1986. — 285 с.

III. 102. Тахо-Годи A.A. О древнегреческом понимании личности на материале термина soma // Вопросы классической философии. Вып. 3 — 4. — М.: изд-во МГУ, 1971. — С. 273 — 298. • " . .

III. 103. Творчество Гейне. — Л., 1956. — 54 с.

III.l04. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. — М.: Аспект-Пресс, 1996, —334 с.

III. 105. Тримингэм Дж.С. Суфийские ордены в Исламе. / Пер. с англ. А.А.Ставинский, под ред. и с предисл. О.Ф.Акимушкина. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1982. — 328 с.

III. 106. Турдыев Ш. Среднеазиатские татары: роль и значение в культурной и

политической жизни Туркестана первой четверти XX века // Ислам в татарском

мире: история и современность. - Казань, 1997. - С. 169 — 190.

III. 107.Ульяшев П. Загадка гения. — М.: Знание, 1989. — 64 с.

III. 108. Фатыхова М.М. Проблема личности в творчестве С.Рамиева и

Х.Такташа // Тезисы докладов II Республиканской научной конференции

молодых учёных и специалистов. - кн. 7. - С.79.

III. 109. Фатыхова М.М. Джадидская традиция в творчестве Х.Такташа Казанского периода // Тезисы докладов III Республиканской научной конференции молодых учёных и специалистов. - кн.2. - Казань, 1997. - С.90. III. 110. Фатыхова М.М. Концепция личности в творчестве Г.Тукая и X. Такташа // Тукай и духовная культура XX века: Материалы научной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения Тукая. - Казань, 1997.

— С.140-143.

III. 110. Фатыхова М.М. Судьба Х.Такташа // Интеллигенция Татарстана в период реформ и революций первой трети XX века. —,Казань, 1997. — С. 150

— 153.

III. 111. Фатыхова М.М. Образ Каина в поэзии Дж.Байрона и Х.Такташа // Религия в современном обществе: история, проблемы, тенденции: Материалы международной научно-практической конференции. - Казань: Заман, 1998. -С. 147-148.

III. 112. Фатыхова М.М. Концепция личности в творчестве Х.Такташа Бухарского периода // Мэгариф. - 1998. -N8. - С.66-69.

III.113. Халит Г. Герои, рожденные революцией. К проблеме героя и метода татарской советской литературы. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1967. -г- 232 с. III.1 Н^Халит Г. Многоликая лирика. — Казан: Тат. кн. изд-во, 1990. — 336 б. III. 115. Халит Г. Поэзия дерзаний. — Казань: Тат. кн. изд-во, 1980. — 160 с. III. 116. Халит Г. Кутуй А. Поэт Хади Такташ (к 9 годовщине смерти) // Красная Татария.:— 1940. — 8 декабря.

III. 117. Хасанов М. Феномен российского мусульманства // Ислам в татарском мире: история и современность. - Казань, 1997. - С. 8 - 12. III. 118. Ходжаев Ф. К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии. ~ Изд. 2-е, исправл. и дополн. — Ташкент: Гос. издат. Узб.ССР, 1932. — 190 с.

III. 119. Храпченко М.Б. /Художественное творчество, действительность, человек. — М.: Сов. писатель, 1982. — 415 с.

III. 120. Хэйт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие / Пер. с англ. Дневники, воспоминания, письма А.Ахматовой. — М.: Радуга, 1991. — 383 с. III. 121. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. — Спб.: Питер Пресс, 1997. — 608 с. -

III. 122. Чалоян В.К. Восток — Запад. Преемственность в философии античного и средневекового общества. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Наука, 1979. — 213 с.

III. 123. Человек как философская проблема: Восток — Запад. — М.: изд-во У ДН, 1991. —279 с.

III. 124. Якобсон Ф. О романтической идеологии // Новый мир. — 1989. — N 4. — С. 231 —243.

III. 125. Bennigsen A., Lemercier-Quelqujay С. La Presse et le Mouvement National Chez Les Musulmans de Russia Avant 1920. — Paris, 1964. — 137 p. III. 126. Bennigsen A., Lemercier- Quelqujay C. Sultan Galiev: Le pere de la revolution tiers-mondiste. — Paris: Fayard, 1986. — 305p.

III. 127. Bennigsen A., Wimbuch S.E. Mystjics and Comissars: Sufism in the Sowiet ; Union. — London: C.Kurst and Company, 1985. — 145 p.

III. 128. Rorlich A. The Volga Tatars: A profile in national resilience. — Stanford, 1986, —288 p.

III. 129. Zenkowsky S.A. Pan-Turkism and Islam in Russia. — Cambridge, Mass, I960. —345 p.

III. 130. Ternir A. Yusuf Akcura. — Ankara, 1987. — 103 s.

III.131. Devlet N. Ismail bey (Gasprali). — Ankara, 1988. — 138 s.

IV. ДИССЕРТАЦИИ:

IV. 1. Ганиева P.K. Восточный Ренессанс и его традиции в тюркских литературах: Дис. ... докт. филол. наук. — Казань, 1992. —325 с. IV.2. Зарипова Ч.А. Проблема демонизма в творчестве С.Рамиева в контексте восточно-европейской эстетики: Дис. ... канд. филол. наук. — Казань, 1995. — 215 с.

IV.3. Садретдинов Ш. Сэгыйтъ Рэмиевнын ижаты h3M тормыш юлы: Дис. ... канд. филол. наук. — Казан, 1971. — 335 с.

IV.4. Тадани JI. Проблема личности в творчестве М.Ю.Лермонтова: Дис. ... канд. филол. наук / МГУ. — М., 1992. — 124 с.

IV.5. Хабутдинов А. Ю. Татарское общественно-политическое движение в первой четверти XX века: Дис.... канд. ист. наук. — Казань, 1996. — 227 с.

V. СЛОВАРИ:

V.l. Арабско-татарско-русский словарь заимствований / Под ред. М.М.Мэхмутова, К.З.Хамзина, Г.Ш.Сафиуллина. —Казань: Иман, 1993. —т.2. V.2. Ислам дине турында белэшмесузлэк. / Тезэтелгэн Ьэм тулыландыралган икенче басма. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1981.

V.3. Татар теленен, аьугатмалы сузлеге: ©ч томда. — Кран: Тат. кит. нэшр., 1977, —т. 1.

У.4.Эдэбият белеме сузлеге/ Тез.-ред. А.Г.Эхмэдуллин. — Казан: Тат. кит. нэшр., 1990.

V.5. Даль В. Толковый словарь Живого великорусского языка. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1956. —т. 2.

V.6. Ислам: энциклопедический словарь. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1991.

V.7. Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А.А.Сурков. — М.: Сов. энц-я, 1967.—т. 4.

V.8. Краткая философская энциклопедия. — М.: Прогресс — Энциклопедия, 1994.

V.9. Лермонтовская энциклопедия. — М.: Сов. энциклопедия, 1981. V.10. Литературной энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М.Кожевникова, П.А.Николаева. Редкол.: Л.Г.Андреев, Н.И.Балашов, А.Г.Бочаров и др. — М.: Сов. энц-я, 1987.

V.11. Новейший энциклопедический словарь / Под. ред. "Вестник — Знания". — Л.: "П.П.Сойкин", 1926 — 1927.

V.12. Ожегов С.И. Словарь русского языка. —М.: Русский язык, 1978. V.13. Персидско-русский словарь: В 2-х т. — 2-е изд. — М.: Рус. яз., 1983. — т. 1.

V.14. Словарь русского языка в 4 т.— 3-е издание, стереотип. — М.: Русский язык, 1986. — т. 2.

V.15. Словарь современного русского литературного языка в 6 т.. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957.

V.16. Советский энциклопедический словарь / -Гл. ред. A.M. Прохоров. — 4-е изд. — М.: Сов. энц-я, 1989.

У.17. Философский энциклопедический словарь. 2-е издание. — М.; Советская энциклопедия, 1989.

У.18. Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В.Константинов. — М.: Сов. энциклопедия, 1964.

У.19. Энциклопедический словарь / Издатели Брокгауза и Ефрон. — С-Петербургъ: Типо-литография И.А.Ефрона, 1896.

У.20. Энциклопедия философских наук / Отв. ред. Е.П.Ситковский. — М.: Мысль, 1977.—т. 3. /V /-/'