Пражская научная школа конца XVI - начала XVII веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.02, кандидат культурол. наук Гордеев, Николай Павлович

• Гордеев, Николай Павлович
• кандидат культурол. наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат культурол. наук Гордеев, Николай Павлович

введение

1. император рудольф ii - деятель эпохи постренессанса, инициатор, покровитель и руководитель пражской школы

1.1. историческая ситуация.

1.2. воспитание рудольфа при дворе филиппа ii.

1.3. духовный облик рудольфа.

1.4. взгляды и вкусы рудольфа и основные аспекты его научной и культурной деятельности.

2. выдающиеся астрономы пражской школытихо де браге и иоганн кеплер

2.1. николай коперник как предшественник пражской школы.

2.2. роль рудольфа в развитии астрономии.

2.3. тихо де браге.

2.4. иоганн кеплер.

3. врачи и алхимики круга рудольфа ii

3.1. краткий экскурс в историю алхимии.

3.2. краткая характеристика творческого пути парацельса и успехи ятрохимии.

3.3. парацельсистские взгляды рудольфа и его соратников.

3.4. выдающиеся врачи в окружении рудольфа.

3.5. алхимики пражской школы, их единомышленники и легенды, связанные с ними.

4. гуманитарные науки в пражской школе

4.1. гильом постель - один из ближайших предшественников рудольфинцев.

4.2. теория искусства.,.

4.3. правоведение.

4.4. историография.

4.5. записки о посольствах и путешествиях.

4.6. генрих юлиус брауншвейгский - известный рудольфинец и ближайший соратник императора.

4.7. международные связи пражских гуманистов.

4.8. ян амос коменский как продолжатель дела рудольфинцев.

5. эрудиты пражской шкЬлы на периферии круга придворных ученых

5.1. карлов университет, его история до тридцатилетней войны, характер преподавания и наиболее выдающиеся профессора.

5.2. мудрецы пражского гетто.

5.3. кружок гуманистов бреслау.

5.4. двор графов розенбергов.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Пражская научная школа конца XVI - начала XVII веков»

Пражская научная школа конца XVI - начала XVII вв. представляла мощное объединение, которое сыграло чрезвычайно важную роль в становлении новой европейской науки, а также стало ядром постренессансного культурного движения в Центральной Европе и одним из важнейшим центров развития на всем континенте. Однако эта роль нуждается в тщательной оценке, что предполагает обоснованный выбор направления исследования - выявление ряда проблем, связанных с понятием школы и науки в теоретическом и историческом плане применительно к пражскому сообществу эрудитов.

Для выбора основных направлений исследований, вероятно, можно использовать положение Б.М.Кедрова о трех факторах (климатах) научного исследования. К ним относятся: 1) глобальный климат, обусловленный развитием науки, 2) макроклимат - исторические условия и обстоятельства, в которых протекает научное творчество, 3) сугубо индивидуальные неповторимые условия и особенности деятельности отдельных ученых (Кедров Б.М. 1988, с. 12-13). Б. М. Кедров пишет об индивидуальном научном творчестве, но упомянутое положение применимо и к школе как единому творческому организму. Это позволяет охарактеризовать: 1) место школы в истории науки, 2) причины и обстоятельства, обусловившие особенности его деятельности, 3) оценить результаты ее деятельности и открытия ее исследователей.

Но вначале необходимо дать определение школы применительно к рассматриваемому направлению эрудитов, которое, как будет показано в настоящей работе, отличалось рядом специфических свойств. Принятое в прошлом толкование термина "школа" - группа лиц, придерживающихся одних и тех же взглядов и методов, признано устарелым, хотя в нем есть рациональное зерно (единство взглядов и методов). Г. Штейнер модернизирует эту дефиницию и говорит о "сообществе ученых разных статусов и компетенций, координирующих усилия под руководством лидера и внесших вклад в реализацию и развитие исследовательской программы, способных активно представлять цели и результаты программы (Штейнер Г., 1977, с. 127). Но такая формулировка, скорее, относится к запланированной деятельности научно-исследовательского института. Она не отражает творческий характер и духовное единство школы.

М.Г. Ярошевский пишет о "Сложной системе личностных отношений, укорененных любым образом организованной деятельности по совместному постижению природы вещей" (Ярошевский М.Г., 1977, с7.). Здесь подчеркивается особый межконтактный характер деятельности школы, но упор по существу делается на социологический аспект.

Наиболее адекватным следует считать толкование Б.А. Старостина: школа -"Коллектив последователей одного лидера, ведущих свои темы, но связанные с ним через непосредственное обучение, руководство, а между собой - через личные контакты и общие приемы исследования. Существенным признаком является также самосознание школы, т.е. насколько ее представители отдают себе отчет в принадлежности к данной традиции "(или желании ее обновить - Н.Г.) (Старостин, 1977, с. 197). Важно, что цитируемое определение сохраняет связь с традиционным пониманием школы и в то же время учитывает новейшие воззрения. Кроме того, подчеркивается культурно-исторический и духовный аспект подобного объединения.

Упомянутый автор отмечает, что в ряде случаев необходимо обращение к более широкому кругу научных коллективов и традиций - таких, как научное направление (в общем смысле), полицентрическая школа, в которой лидерство колеблется или переходит от одного руководителя к другому и т.п. "Эти коллективы представляют собой как бы субстрат, из которого могут выкристаллизоваться, а могут и не выкристаллизоваться школы в узком понимании" (там же).

Сама идея различения школ "в узком и широком смысле" мне представляется весьма плодотворной. Вероятен еще более редкий случай -существование школы, которую можно трактовать и как общее направление и широкий круг научных коллективов и традиций, как полицентрическое объединение и как коллектив последователей одного лидера. Задача предлагаемого исследования и состоит в том, чтобы показать, что в качестве школ в узком и широком смысле можно изучать два научных центра -Александрийский, существовавший в эпоху Птолемеев (III в. до н.э -VII в.н. э.) и Пражский времен Рудольфа Габсбурга ( конец XVI - начало XVII вв.).

Б.А.Старостин подчеркивает, что школа - это явление, в котором может быть ярче, чем в каком-либо другом, проявляется системность науки и в то же время историческая обусловленность специфического модуса школы как многоаспектной и иерархической структурированной многоуровневой функциональной системы, которой свойственны определенная топология, внутренние и внешние междисциплинарные связи (там же).

Исходя из позиций истории науки и культуры и всеобщей истории, можно уяснить содержание научной школы в конкретную эпоху: моменты общности и специфичности в генезисе школ, их сравнительную продуктивность, ретроспективность и влияние на последующие научные и культурные процессы (там же, с. 197-198).

В настоящей работе предполагается рассмотреть следующие проблемы: (применительно к Пражской школе):

1) понятие научной школы и ее лидера

2) преемственность школ

3) роль мировоззрения и идеологии в деятельности школы

4) школа как продукт и важный фактор взаимодействия наук

5) интернациональная и межрегиональная школа

6) система школ - государство, общество как фактор, определяющий развитие науки и культуры, государства и общества.

В данном случае представляется необходимым изучить проблемы преемственности школ - в ближайшей и отдаленной перспективе, что предполагается изучение "глобального" климата и макроклимата научного творчества. Ближайшими предшественниками Пражской школы, видимо, являлись итальянские "академии" XV-XVI вв. Вначале эти сообщества отличались академической направленностью, но в дальнейшем они стали специализироваться на различных предметах. Акцент делался на филологические исследования, в частности, на усовершенствование итальянского языка. Подобные учреждения постоянно формализовались, приобретали известную структуру и руководствовались регламентом. Эти изменения в характере академий, первоначально представлявших собой кружки друзей, были вызваны обострением политической обстановки с началом реформации и Контрреформации.

Самой ранней и самой значительной из ренессансных академий Италии была Платоновская академия, основанная в середине XV в. во Флоренции по инициативе семьи Медичи. Лидерами этой академии стали Фичино, Полициано и Пико делла Мирандола (Yates, 1940, р.4).

Влияние других академий было не столь значительно и в сущности скоротечно.

Пражская школа также возникла в эпоху Возрождения, на культуру которого оказали влияние античное и средневековое культурное наследие и ускоренное развитие науки (в частности, гелиоцентрическая система Аристарха Самосского - Коперника) и великие географические открытия. Но Пражская школа, как и поздние итальянские академии, возникла и существовала в эпоху религиозных войн и усиления католической и протестантской реакции, в обстановке культурной революции, вызванной гелиоцентрической системой Коперника, всеобщим разочарованиям, резким критицизмом, утопическими и мессианскими чаяниями. Подобные сдвиги в сознании (а не в познании, как у Т. Куна), происходящие в переломную эпоху, для которых характерна чрезвычайная активность всех слоев населения в политической, религиозной и социальной областях, непримиримые конфликты и глубокие потрясения, вызывают, в частности, научные и культурные революции.

Как пишет A.B. Ахутин, в XVI в. происходит действительно духовный переворот, " проникающий до сердцевины духа и сказывающийся во всех сферах культуры" (Ахутин, 1991, с.82, 90).

Однако В.И.Вернадский указывает, что подобный взрыв научного творчества "идет в прочных и стойких не разрушающихся рамках" (Вернадский, "Мысли". Архив АН СССР, 1975, с.233). Происходит не смена парадигм по Куну, а ее переосмысление и внесение новых элементов.

Таким образом, для развития науки характерны прежде всего преемственность и непрерывность, что и предполагается показать на примере Пражской школы. Действительно, традиции Возрождения и прежде всего переломного Постренессанса, восходят к эллинистической эпохе и есть признаки того, что Пражскую школу можно считать преемницей Александрийской (обоснование Кеплером гелиоцентрической системы Аристарха Самосского -Коперника, широкое обращение рудольфинцев к эллинистической герметике, увлечение автоматами, восходящее к Александрийской эпохе и т.д. Поэтому необходим краткий экскурс в историю эллинизма.

Эллинизм был временем, когда в результате разрушения Персидской монархии, перекраивания территорий, захваченных Александром Македонским и его диадохами, произошло переселение множества людей и притом в пределах одного поколения и установления контакта с самыми различными народами. Все эти события дали резкий толчок для духовных поисков: все поставили вопрос о месте человека в этом изменяющемся мире. (Свенцицкая, 1992, с. 218- 230). Произошла синкретизация культуры и религии. Часто при содействии эллинистических царей. Возникли тенденции к монотеизму (как к унитаризму в эпоху Реформации). Поворот произошел во всех областях культуры, хотя эти изменения неравнозначны. Многие новые направления были только намечены. Усилия по переработке классического наследия не были доведены до конца и создание цельного мировоззрения и гармоничной культуры были отложены, как казалось, на будущее. Но в целом эллинистическая культура - новая стадия культурной истории человечества, повлиявшая на весь его культурный ход (Ранович, 1950, с.37, 98).

Крупнейшим центром эллинистической культуры была Александрия -столица Птолемеев в Египте. Ее значение во многом сохранилось и в римскую эпоху. В этом городе с конца IV в. до н.э. по 630 г. н.э. существовала Александрийская школа. Последний термин употребляется в самом широком смысле и обозначает целый ряд школ (школы математиков, астрономов, историков во времена Птолемеев, затем философская школа и, наконец, школа христианских богословов - см. Matter, 1825).

В период царствования Птолемеев (306-30 г.н.э.) монархи стремились продолжать и развивать старую греческую культуру. Но если в литературе и искусстве преобладало подражание, то в области математики, естествознания, медицины и технологии был создан ряд важных трудов, имели место важные научные достижения.

Первым начал приглашать ученых в Александрию Птолемей I Сотер. Он был широко образован по тому времени, любил литературу и написал ценное историческое сочинение (Matter, 1825, р.25). Сотер переписывался с философом Теофрастом. Его сын Птолемей Филадельф, ученик философа Стратова, укреплял страну, не ведя войн, расширял торговлю и покровительствовал наукам. Он изучал натурфилософию и ботанику, собирал растения, животных, коллекционировал произведения искусства, приобрел библиотеку Аристотеля.

Приглашенные Птолемеями ученые (со всех концов эллинистического мира) жили и работали в Мусейоне - храме муз, находившимся среди других дворцовых зданий. Они занимались различными дисциплинами, тогда как ранее существовали только философские школы или сообщества вокруг одного лидера ( Matter, 1825, pp.29-32 ). Деметрий Фалерский, Зенонот Аристарх представляли школы грамматиков и комментаторов. Герофил, Эразистраст и др. - школы анатомии и медицины. Тимарх, Аристил, Гиппарх и Птолемей - астрономическую школу. Эратосфен и Гиппарх положили начало научной картографии. Герон изготовлял часы и автоматы. Паппос описал ряд простейших механизмов. Они представляли школу механики, оказавшую большое влияние на механику Возрождения. Вакхид, Аполлоний Пергский были выдающимися деятелями школы геометрии и арифметики, Эратосфен и Страбон - школы географии (Matter, 1825, p.VIII). Среди историков известны Птолемей Сотер, Диил Афинский, Дурий Самосский и Тимей, Неарх, Мегасфен, Пифей оставили после себя описания Греции и чужих дальних краев. Помимо обширной библиотеки, в Александрийском Мусейоне размещалась астрономическая обсерватория, анатомический театр, химическая лаборатория в храме Сераписа, жрец которого возглавлял научную коллегию Мусейона.

Отметим, что большая часть ученых в то время либо принадлежала к Александрийской школе, либо была близка ей по духу. Таким образом, Александрийский центр носил региональный характер, его организаторами и покровителями (подобно Фердинанду I, Максимилиану II и Рудольфу II Габсбургам) были египетские цари, которые сами были учеными (подобно Рудольфу II) и знатоками и покровителями искусств, стремились обеспечить благоденствие и спокойствие в стране и создавали атмосферу терпимости и свободы творчества для исследователей в самых различных областях наук. Деятели искусства трудились бок о бок с учеными. И их поэтические произведения блистали если не художественными достоинствами, то ученостью (Аполлоний Родосский). Последнее характерно и для Пражской школы с той разницей, что рудольфинцы обладали художественными талантами, причем как поэты и художники, так и ученые.

Выше уже говорилось, что деятели Пражской школы стали продолжателями александрийцев во многих областях науки. Однако следует остановиться на одном из направлений, сыгравшим в становлении теоретического мышления и науки Нового времени не меньшую роль, чем достижения в области астрономии. Речь идет о химии - "столь же существенном фрагменте революции в теоретическом мышлении после средневековой эпохи, что и механико-космический переворот той же эпохи", как пишет В.Л.Рабинович (Рабинович 1983, с.36), т.к. постичь механизм генезиса новонаучных знаний о веществе едва ли не означает постичь генезис нашей науки в целом, эмпирический статус которой несомненен" (там же).

Александрийская алхимия возникла в храме Сераписа, но ее важнейшие достижения связаны с неоплатонизмом (П-У1 в.). По словам В.Л.Рабиновича, в ее основу легли синкретизированное учение гностиков, зороастризм, ассиро-вавилонская символическая традиция, мифологемы эллинизированного Египта. Но ее философское обоснование - пифагорейство и неоплатонизм (Рабинович В.Л., 1983, с.34). Верх учености александрийских алхимиков - апокрифические "Изумрудные скрижали" (хотя и датируемые X в). В этих "Скрижалях" ясно обнаруживается космогоническая направленность. "Оперирование с веществом абстрактно, зато конкретен и целостен образ алхимического космоса" (Рабинович, 1983, с.33), Квинтэссенцию учения александрийцев материализовал и замкнул на микрокосм, т.е. на человека, создатель ятрохимии Парацельс, последователями которого было большинство рудольфинцев, превративших алхимию в "мистерийный карнавал с чертами грядущего барокко" (Рабинович, 1983, с.42). Пражские парацельсисты отчетливо сознавали свою связь с александрийский эпохой, ибо они с искренним уважением называли Рудольфа Гермесом Трисмегистом.

Историография, относящаяся к Пражской научной школе -как отечественная, так и иностранная -по существу отсутствует. Первым таким произведением можно было бы считать книгу "Безумства науки при дворе Рудольфа П"(Вокоп, 1904), опубликованную в США. Она содержит весьма важные сведения, например о создании "академии" Рудольфа, но отсутствие научного аппарата во многом ее обесценивает.

Сказанное во многом относится и к книге немецкой исследовательницы Г. фон-Шварценфельд "Рудольф II. Сатурнинский император" (8с11\уагееп£е1с1, 1979) -развернутому и тонкому культурно-художественному эссе (за вычетом исторического материала). Эта работа в первую очередь посвящена анализу деятельности и исторического облика Рудольфа -главы Пражского научного сообщества, но, поскольку император не оставил (подобно Сократу) никаких сочинений, а высказывался он редко, неизбежно обращение к мировоззрению других представителей рассматриваемого объединения и их деятельности. Чрезвычайную научную ценность имеет академическоий труд английского культуролога Р. Эванса "Рудольф II и его мир. Исследования в области интеллектуальной истории". Его отличает глубокое проникновение в характер "Сатурнинского императора" (хотя и не лишенное некоторых заблуждений, свойственных его предшественникам), тонкий анализ эпохи и творческой деятельности различных групп рудольфинцев, отдельных личностей и научно-культурных центров, образовавшихся на периферии круга придворных художников и ученых. Эванс раскрыл многообразные связи и духовную общность рудольфинцев и их соратников в других странах. Показаны основные особенности мировоззрения: пансофизм, неоплатонизм, всеобщая гуманность и толерантность, стремление к созданию гармоничного общества. Произведение Эванса является фундаментальным и до сих пор не вполне освоено специалистами. К его недочетам следует отнести недостаточную систематизацию, преувеличение роли оккультных наук, несмотря на явные рациональные устремления рудольфинцев.

Австрийский ученый Э. Трунц написал весьма интересный очерк "Пансофия и маньеризм при дворе императора Рудольфа II" -по существу многостороннее иссследование Пражской научной и художественной школы (Тгипг, 1986). Особенно важны разделы, повященные пансофии и эмблематике, сочинениям рудольфинцев в стихах и прозе -научным и художественным, на латинском, чешском и немецком языках, причем Трунц подчеркивает, что многие ученые-рудольфинцы обладали даром художественного слова (особенность всего Возрождения).

В последние десятилетия к личности Рудольфа и его окружению стали проявлять интерес чешские культурологи, например, Й. Яначек ^апасек, 1997), Й. Пешек (I. РеБек, 1987).Однако они либо сосредотачиваются на художественном аспекте, либо подчеркивают, что оценка деятельности Пражской научной школы предполагает дальнейшие исследования. Научный аппарат в этих публикациях отсутствует или недостаточен.

В 1996 вышла работа российской исследовательницы Л.И. Тананаевой "Рудольфинцы. Пражский художественный центр на рубеже XVI -XVII веков". Автор подробно характеризует личность Рудольфа II, отводит целый раздел пражской науке. Значительное внимание уделено Пражской культуре.

Предлагаемое исследование целиком посвящено Пражской научной школе. Вначале анализируется исторический облик императора Рудольфа II -деятеля Позднего Возрождения, инициатора, покровителя и руководителя Пражской научной и художественной школы. Рассматривается историческая ситуация: война с турками, противостояние католиков и протестантов, усиление Контрреформации, конфликт Рудольфа с братом Матиасом и всем домом Габсбургов. Кратко описывается пребывание Рудольфа при дворе испанского короля Филипппа II, расцвет испанской культуры и ее влияние на европейскую, усиление реакции, автократизм Филиппа. Показано, как отразилась обстановка в окружении короля и в Испании на характере будущего кайзера, воздействие на него, в частности, испанского мистицизма.

Сложность и противоречивость характера императора, его загадочность и склонность к "меланхолии"(с одной стороны, депрессия, вызванная политическими обстоятельствами, с другой, умонастроение всей эпохи) делали его потенциальным культурным архетипом, особенно если учесть.что в нем как бы переплетались важнейшие политические и культурные связи. Победа противников императора привела к искажению его подлинного исторического облика. Однако, пристальный анализ позволяет выявить в нем черты таких художественных прототипов, как дон-Кихот, Фауст, Просперо.

Далее рассматривается научная деятельность Рудольфа II, стремившегося ко всеобщему знанию (пансофии), а через него к познанию гармонии мира и созданию гармоничного общества. Подчеркивается широта взглядов императора, его исключительная толерантность, благодаря которой он смог создать щадящую атмосферу для окружавших его деятелей науки и и искусства, что ставит его в один ряд с такими выдающимися покровителями наук и искусств, как египетские цари Птолемеи.

Таково содержание главы 1.

После характеристики лидера рудольфинцев я останавливаюсь на достижениях пифагорейско-платоновской школы в области космологии, космогонии и астрономии, значении геоцентрической системы Аристарха Самосского -Коперника, которая в ХУ1 веке произвела культурную революцию, кратко описываю творческий путь выдающегося польского астронома и его неоплатоническое мировоззрение.В основном же эта глава посвящена характеристике творческого и жизненного пути двух крупнейших астрономов пражской школы -Браге и Кеплера.Показана чрезвычайно важная роль Рудольфа 11 в развитии пражской астрономии, различия в научном методе Браге и Кеплера. Первый в основном проводил точные наблюдения, одержимый стремлением к визионерству, второй использовал эти точные наблюдения для доказательства правоты Коперника (что отрицал Браге), прославления Бога как великого Геометра и исправления Аристотеля по Платону -в сущности для их объединения и примирения.

Далее следует анализ творчества врачей и алхимиков круга Рудольфа, связи рудольфинской медицины и алхимии с александрийской, несмотря на подчеркнутый антигаленизм большинства рудольфинцев, деятельность которых представляла один из начальных переходных этапов от средневековой алхимии и медицины к новой науке. Кратко излагается история алхимии, творческого пути Парацельса как непосредственного предшественника рудольфинских врачей и алхимиков, показана роль Максимилиана и Рудольфа в развитии алхимии, дана краткая характеристика наиболее выдающихся врачей и алхимиков Пражской школы (Гваринони, Де Боодта, Майера и Кроля), а также алхимиков, близких к рудольфинцам (Ди и Сендивоя). Анализируются мифы, сложившиеся вокруг пражских алхимиков, как продукт мифологизации, в которой участвуют все слои общества. Все это изложено в главе 3.

В области гуманитарных наук наиболее выдающимся предшественником рудольфинцев был французский ориенталист, мистик и визионер Г. Постель. Поэтому глава 1У начинается с анализа его творческого пути. В этой главе я останавливаюсь на пражском искусствоведении, представленном К. Манд ером, правоведении в лице Голдаста и Меландера, а также касаюсь деятельности герцога Юлиуса Брауншвейского - юриста, драматурга, алхимика, государственного деятеля.

Завершается 1У глава анализом творчества и мировоззрения Я.А. Коменского -великого чешского гуманиста, пансофиста и просветителя, продолжателя дела рудольфинцев и предтечи Века Просвещения.

В завершение рассматриваются научные центры на периферии придворного круга ученых: Пражский университет, окружение Магарала, кружок гуманистов Бреслау и двор графов фон-Розенбергов. В разделе, посвященном мудрецам пражского гетто, показана их неразрывная связь с еврейской религиозной и культурной традицией и в то же время с передовым мировоззрением эпохи.

Актуальность работы заключается в том, что в ней рассматриваются проблемы возникновения, структуры, значимости и преемственности школ, их роли в научном процессе и культурной эволюции и интеллектуальном совершенствовании человечества. На рубеже двадцатого и двадцать первого веков чрезвычайно важно осознать роль таких универсальных школ, как Александрийская и Пражская -средоточия усилий многих индивидуальностей, продукта развития не только науки и научной среды, но и всего общества, важного антропологического феномена, возникающего в атмосфере всеобщей толерантности и гуманности и вне рамок чрезмерного администрирования и ложно понятой академичности.

Практическое применение работы может заключаться в использовании ее для теоретических и конкретных исторических иссследований, а также разработки курсов лекций и проведения семинаров.

Заключение диссертации по теме «Историческая культурология», Гордеев, Николай Павлович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Исследование деятельности Пражской школы в научом и историческом плане позволяет выявить ряд важных моментов, чрезвычайно важных для науки и культуры. Пражская школа, подобно аналогичным научным сообществам раннего периода Возрождения, является школой в широком смысле, ибо представляет широкий круг научных Оглавление коллективов и традиций со значительным числом лидеров, каждый из которых мог создать школу в одной или нескольких отраслях знаний ( Мейер, Кроль, Браге и др.). Во главе их стоял особо выдающийся лидер, полностью соответствовавший идеалу просвещенного монарха и способный ставить задачи эрудитам во всех дисциплинах. Исследуемое научное сообщество по существу охватывало все известные в то время дисциплины и направления в науке и состояло из ряда научных центров. Оно было межрегиональным и интерациональным. Кроме того, оно было связано со многими научными центрами Европы и многими корифеями науки, посещавшими Прагу. Ближайшими предшественниками Пражской школы были итальянские "академии", однако они по своим масштабам не могли сравниться с Пражским сообществом. Рудольфинцы сознавали себя преемниками научного движения в Испании и Провансе XI - XIV вв. Пражская школа превосходила и другие современные ей научные сообщества (в Германии и Дании). Видимо, существование такого сообщества - весьма редкий случай в истории науки.

2. В работе показано.что аналогичным образованием была Александрийская, существовавшая, по меньшей мере, за тысячу лет до Пражской. Обе они действовали в эпохи резкого перелома и были созданы просвещенными монархами.Рудольфинцы оказались достойными преемниками александрийцев. Они стремились решить важнейшие проблемы, завещанные Александрийской школой ( космогонические построения, астрономические гипотезы, представления о законах возникновения и изменения веществ). Таким образом, говоря о преемственности различных школ, следует различать преемственность непосредственную, более отдаленную и дальнюю, что позволяет по-новому ставить вопрос о дискретности и непрерывности научного процесса., а также говорить о роли школ "в широком смысле" - в ближайшей и отдаленной перспективе.

3. Пражская школа, несмотря на ее кажущуюся аморфность и отсутствие четкой организации( даже по сравнению с Александрийской) могла решать сложные задачи, сочетать теорию с практикой( медицина, механика, астрономия и т.д.) и разрабатывать далеко идущие планы, например создания гармоничного общества. Ее лидер обладал способностью к весьма эффективной организации труда (отношения с алхимиками, врачами, астрономами, правоведами и т.д.).Пражская школа являлась прообразом современных академий, причем она создавалась путем гармоничного сочетания местного (чешского) и иностранного элементов.Любопытно, что Пражская школа являеся преемницей всех трех этапов Александрийской эпохи: эллинистического, иудейского и христианского. Это объясняется, конечно, ее исключительной многосторонностью, невозможной в условиях чрезмерного академизма. Пражских ученых, выходцев из разных стран, представителей различных конфессий, сторонников различных научных взглядов объединяла преданность гуманистическим идеалам, стремление к единому знанию и всеобщей гармонии. Пражская школа представляла весьма сложное научное сообщество, которое возникло и развивалось в переломную эпоху Постренессанса, когда в центре внимания оказалась природа и произошла секуляризация культуры. Процесс рационализации культуры протекал в мистической оболочке ( происходило "исправление" средневекового аристотелизма по Платону и по существу становление неоаристотелизма).

4. Роль, которая отводилась чувственному восприятию, интуиции и творческому воображению, свидетельствует о близости ренессансной науки и искусства. Недаром ученые называли демиурга Архитектором и сочетали занятия наукой и искусством, что характерно для Пражской школы, отдававшей предпочтение художественной литературе. Таким образом, культ науки у рудольфинцев был неразрывно связан с их эстетизмом, проявлявшимся и в структуре школы и ее деятельности и духовной направленности и служил благодатной почвой для синкретизма. Наука развивалась так же свободно, как и искусство, и в ней тоже реализовалась "основательность мышления", свойственная, по словам B.C. Библера, искусству (B.C. Библер относит это только к искусству) ( Библер, 1991, с.314), но ренессансная наука имеет много общего с искусством.

5. Пражская школа и общество составляли некое сложное социальное и духовное единство, а взаимовлияние происходило на всех уровнях (народное мифотворчество, порожденное деятельностью ученых, которые провозглашали себя магами, оказывало на них или могло оказывать обратное воздействие, равно как и всевозможные контакты). Одновременно школа представляла сложное административное образование, являлась частью госудаственной системы, одним из ее важнейших звеньев, будучи при этом автономной структурой. Школу возглавлял монарх, преследовавший далеко идущие политические цели, отдельные эрудиты могли быть использованы для реш ения конкретных политических задач, поставленных императором. Кружок мудрецов гетто, группа гуманистов Бреслау и двор графов Розенбергов также составляли часть этого института и, следовательно, были связаны с государственной системой.

6. Для Пражской школы характерно тесное взаимодействие науки и культуры, ибо близость и взаимопроникновение науки и искусства способствовали формированию суждения и вкуса, а то, что многие эрудиты серьезно занимались искусством и принимали участие в жизни императорского двора, Праги, Чехии и всей Европы имело большое значение для культуры. Ученые поддерживали тесные связи со многими образованными людьми, что привело к возникновению широкого рудольфинского культурного движения, влияние которого на Центральную и Восточную Европу чувствовалось на протяжении столетий.

7. Таким образом, можно говорить о системе школа-государство, имевшей при Рудольфе гораздо большее значение, нежели во времена Птолемеев.Но можно говорить и о тройственной системе школа-общество-государство, поскольку во времена Птолемеев и в эпоху Постренессанса шла ломка взглядов и представлений, и .общество на это быстро реагировало, так что все три элемента находились в своеобразном взаимодействии. Отдельные эрудиты были одновременно государственными деятелями и чиновниками, принадлежали к различным религиозным конфессиям, входили в те или иные кружки и поддерживали деловые или духовные контакты с самыми различными людьми, что в это напряженное время имело самые неожиданные последствия( и даже далеко за пределами владений Рудольфа) и, следовательно, накладывало отпечаток на образование и культуру, особенно на складывавшееся в то время понятие вкуса. По-видимому, влияние данной тройственной системы продолжалось и после усиления католической реакции во владениях Габсбургов, и до сих пор страны, возникшие на развалинах Австро-Венгерской империи, сохраняют некоторые общие культурные традиции.

7. Рудольфинцам не было суждено сыграть исключительно важную роль в политических, социальных и религиозных представлениях, которые намечал император с целью гармонизации общества, однако научная революция, осуществленная Кеплером, смягчила культурную революцию Коперника, что постепенно успокоило европейское сообщество, потерявшее было почву под ногами, и способствовало утверждению духа эпохи Просвещения. Кроме того, немалую роль сыграли и сохранившиеся в какой-то мере традиции Пражской школы (умеренность, терпимость, гуманность).

8. Дальнейшее изучение темы предполагает перевод источников на русский язык и их комментирование.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурол. наук Гордеев, Николай Павлович, 1998 год

1. Ахутин Л.В. Как возможна научная революция: Традиции и революции в истории культуры: Сб. ст. -М.:Наука, 1991-С.83-104.

2. Баткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М: Наука. 1989.-270 с.

3. Белый. Ю.А. Тихо Браге,- М. Наука. 1989-229 с.

4. Бенеш О. Искусство Северного Возрождения. М. Искусство.-1973-221 с.

5. Библер B.C. Кант Галилей - Кеплер \ Разум Нового времени в их парадоксах самообладания,- М. Мысль. - 1991 -217 с.

6. Боннар А. Греческая цивилизация от Илиады до Парфенона. М.Искусство, 1992 4.111 590 с.

7. Вейнберг Я . Николай Коперник и его ученик. СПБ- В.С.Балашин,-1876 -186 с.

8. Вернадский. Мысли. Архив АН СССР. Цит. по ст. Огурцова A.M. "Идея научной революции и гносеологическая природа.": Традиции и революции в истории культурыА:Сб. ст. М. Наука, 1991 - С.12-38.

9. Гадамер X .Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. -М.Прогресс, 1988 699 с.

10. Гордеев Н. Богослов и астроном. "За Евангельскую веру",- Июль 1994.

11. Гордеев Н. Еврейская мысль и европейская культура: доклад, представленный на международной конференции "Евреи в меняющемся мире" Рига, 1997

12. Гордеев Н. Насилие против реформ. Исторические параллели. -"Протестант" 17\91\Сент.1991.

13. Гордеев H. Дмитрий Самозванец. Мечта о реформации в России "Протестант", 1993.N 3.

14. Грасиан Б. Карманный оракул. Критикон. М.:Наука, 1984 632с.

15. Джохадзе Д.В. Основные этапы развития научной философии. К анализу диалектики историко-философского процесса. М.:Наука, 1977 295 с.

16. Джохадзе Д.В., Стяжкин М.Н. Введение в историю европейской мысли. М.:Наука, 1977 -295 с.

17. Еврейская энциклопедия. М.: Брокгауз и Ефрон, 1991

18. Ирасек А. Старинные чешские сказания. Соч. в 8 т.- М.:Госполитиздат, 1955- T.I, С.202 -218, 222 230

19. Ихак-Рубинер Ф. Вечный двигатель (perpetuum mobile).- М.:Госиздат, 1925 189 с.

20. Кедров Б.М. Взаимодействие трех факторов (климатов ) научного творчества : Науки в их взаимосвязи и практика \ отв. ред. акад. Кедров Б.М. и др.- М.:Наука, 1983

21. Копелевич Ю.Х. Возникновение научных академий в середине ХУ11 -ХУ111 веков. Л,- М.: Наука, 1974 256 с.

22. Краткая история Чехословакии : с древнейших времен до наших дней \ Клеванский А.Х. и др.- М.:Наука. 1974 574 с.

23. Кузнецов Б.Г. Галилей .- М.:Наука, 1964 326 с.

24. Кун Т. Структура научных революций ,-М.:Прогресс.1977- 300 с.

25. Лаптева Л.П. История Чехии периода феодализма. YV сер.XVI11 в.\ М. :МГУ, 1993, 157 с.

26. Павленко А.Н. Европейская космология: основная эписистема логического поворота. М. :Интрада, 1987 254 с.

27. Полтавский М.А. История Австрии : пути государственного развития -в 2 ч. М.: РАН. Ин-т Всеобщей Истории. 1992 4.1 - С древнейших времен до революции 1848 г. - 353 с.

28. Пристер А. Краткая история Австрии. М.:Иностранная лит-ра, 1952 -511 с.

29. Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой науки. М.:Наука., 1979 -391 с.

30. Рабинович В.Л. Естественная философия и алхимия химическое решение: Науки в их взаимосвязи .АУпом. сб . с.26 - 49.\

31. Рабинович В.Л. Образ мира в зеркале алхимии : от стихий и атомов древних до элементов Бойля,- М.:Энергоиздат.1981 150 с.

32. Рандин A.B. Гуситская революция и Пражский университет. Йошкар-Ола: МарГУ, 1994 128 с.

33. Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль Л.: АН, 1950- 383 с.

34. Свенцицкая И. С. Человек и мир восприятия эллинистического мира. \Эллинизм:Восток и Запад. Предисл. В.И. Дьякова и др. Отв. ред. д-р ист. наук Голубцова Е.С. М.:Наука, 1992 с.241- 247.

35. Старостин Б.А Из истории международных контактов : Школы в науке:Сб. ст. М.:Наука, 1977 - с. 197 - 217.

36. Старостин Б.А.Свобода как ценность :аспект кентавризма. Вестник РГГУ, 1977 No 1, с. 196-20438