Политическое лидерство на Руси: История, опыт, проблемы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Слизовский, Дмитрий Егорович

• Слизовский, Дмитрий Егорович
• доктор исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации доктор исторических наук Слизовский, Дмитрий Егорович

Введение.

Раздел I. Концепции политического лидерства в контексте мировой и российской исторической традиции: аналитический обзор.

Глава I. Историософская оценка смысла и предназначения политического правления и правителей.

Глава II. Современные концептуальные представления о лидерстве в политике.

Глава III. Связи и пересечения современного политического лидерства с историческим его аналогом.

Раздел II. Оформление династического лидерства: коррекция концепций и новые направления.

Глава I. Истоки российского политического лидерства.

Глава II. Новые свойства политического лидерства на границе образования государственности.

Глава III. Политическое лидерство в условиях преодоления кризиса власти в период зарождения государственности.

Глава IV. Складывание основных компонентов и особенности лидерских отношений в условиях династического формирования власти.

Раздел III. Развитие политического лидерства на Руси (X - первая половина XIII вв.).

Глава I. Формы и методы осуществления политического лидерства.

Глава II. Политический образ и представительские характеристики князя

Глава III. Эволюция принципов и системы функционирования политического лидерства.

Глава IV. Трансформация политического лидерства под влиянием

Батыева нашествия.

Раздел IV. Эволюция политического лидерства в условиях создания и функционирования централизованного государства.

Глава I. Коррекция традиционных оценок характера деятельности политических лидеров Руси в XIV-XVI вв.

Глава II. Детерминанты политического поведения московских князей: практика, стиль и методы.

Глава III. Первый кризис московской модели политического лидерства и проблемы создания ее авторитарно-патриархального образца.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политическое лидерство на Руси: История, опыт, проблемы»

Прошлое гораздо полнее помогает предсказать и объяснить будущее, чем это считают многие авторы.

Ч. Макмиллан

Политическое лидерство - весьма древнее явление общественно-политической жизни, сложная категория научного исследования, актуальная проблема современности. Политическое лидерство по сути и по форме есть специфический феномен власти. По оценке многих отечественных и зарубежных ученых, политическое лидерство среди других типов лидерства «гораздо более значимо», более заметно своей экспрессивностью и преднамеренностью, более влиятельно в своих разнообразных действиях и проявлениях, более эффективно в дихотомичном (положительном и отрицательном) воздействии на политическую и общественную жизнь, на весь ход исторического развития1. Отсюда актуально осмысление, во-первых, места и роли политического лидерства в структуре политики и власти, во-вторых, поиска базовых элементов и оснований, имманентных данному феномену, в-третьих, понимание возможностей и ограниченностей его регулятивной функции в воздействии на исторический процесс.

Политическое лидерство осуществляется на самых разных уровнях и самыми разнообразными субъектами: от индивидуума и малой группы, объединенной политическими интересами и преференциями, до макросистем (цивилизаций), предпринимающих усилия либо удержать, либо захватить лидерство. Все это выдвигает проблему политического лидерства в число научно значимых и актуализирует концептуальный анализ политического лидерства как многоуровневого и многосубъектного явления на основе междисциплинарного синтеза знаний и стратегических коммуникаций в науке2.

Научно-теоретическая оценка политического лидерства становится общим явлением для аналитики. В то же время в исследованиях еще недостаточно представлено понимание политического лидерства как процесса, в котором отражалась бы:

1 См.: Блонделъ Ж. Политическое лидерство. М., 1992; Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти: Хрестоматия. В 2 т. Самара, 1999 и др.

См.: Современная Русская Идея и Государство. М., 1995. С.18-19; «Независимая газета» от 7 августа 2000 г. в рубрике «Идеи и люди» опубликовала обширную статью Генерального директора информационного аналитического агентства при Управлении делами президента РФ Александра Игнатова «Стратегия "глобального лидерства" для России». В ней автор пытается ответить на вопрос: что надо делать, чтобы Россия из аутсайдера превратилась в одного из лидеров процесса глобализации. во-первых, специфика этого феномена, являющаяся отличительным политико-историко-культурным своеобразием той или иной цивилизации (допустим, российской) в сравнении с другими цивилизациями; во-вторых, специфика политического лидерства одной и той же цивилизации в границах эпохальных циклов и периодов истории3. В этой связи повышенный научно-теоретический и эмпирический интерес к проблеме политического лидерства особенно актуален для российского общества, как социума с ярко выраженным набором типических свойств и характеристик авторитарного лидерского общества.

Продуктивное исследование проблем политического лидерства в российской исторической традиции возможно при опоре на мировой и отечественный опыт анализа этого явления, в котором в самом общем плане можно наблюдать два упрощенных концептуально-оценочных подхода: это, во-первых, апологетика политического лидерства, видение в нем действенного и эффективного, автономного политического института и инструментария. Адепты такого подхода исходят из того, что исторический процесс, политические акции и практики подвержены влиянию лидеров, и в этом нет вульгаризации. Во-вторых, вопреки апологетике, в таком негативистском духе, как «банкротство лидеров»4, как неспособность этого института власти в реальных общественно-политических условиях на том или ином историческом отрезке, даже в конкретный исторический момент выполнить свою функцию политического творчества и созидания.

И первый, и второй исследовательские варианты стимулируют обращение к проблеме генезиса политического лидерства России в исторической ретроспективно-компаративистской интерпретации5. Однако иначе как парадоксом нельзя признать то обстоятельство, что историко-политологическая российская наука не изучает феноменологии политического лидерства на базе российской истории в плане сравнения его эволюции в различные эпохи и циклы самой российской истории. При этом мировая наука традиционно обращается к истории и историческим сюжетам о

См.: Мощелков E.H. Переходные процессы в России. Опыт ретроспективно-компаративистского анализа социальной и политической динамики. М., 1996.

4 Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. С. 630.

5 См., напр.: Бутенко А.П. Политическое лидерство и борьба за власть при социализме. // Великий Октябрь и реальный социализм. М., 1988; Бутенко А.П. Природа культа и характер личности. // Квинтэссенция. Философский альманах. М., 1990; Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 1998; Слизовский Д.Е. К вопросу о политическом лидерстве в российской исторической традиции. // Россия и мировая цивилизация: Материалы Международной научно-теоретической конференции, посвященной 25-летию кафедры истории России РУДН. М., 1996. С.194-196. в теоретических и прикладных разработках темы политического управления и лидерства6.

Актуальность данной темы исследования определяется необходимостью изучать опыт конструирования и реконструирования династического (что само по себе является концептуально-проблематичной и спорной гипотезой) политического лидерства как превращенной во времени, но устойчивой и непреходящей модели производства и воспроизводства верховной власти в Руси - России - СССР - Российской Федерации. Россия представляет собой страну со своеобразными историческими условиями для зарождения, выработки и функционирования политического лидерства, как политического процесса борьбы за власть и ее использование. Все известные современной политологии доминирующие типы политических лидеров и стилей политического лидерства: демократический (вечевой), аристократический (династический), авторитарный (монологический) существовали, по сути, уже в Средневековой Руси. Местами на тех или иных территориях, в ту ли иную эпоху, тот или иной тип политического лидерства, та или иная комбинация политического лидерства на всем геополитическом российском пространстве одерживала победу. Казалось бы, потенциально мог стать доминирующим любой из обозначенных типов политического лидерства. Но общая совокупность исторических условий, мобилизационный тип развития Руси - России все же отдали предпочтение одному типу власти, одному типу политического лидерства - авторитарному (монологическому). Вся история Руси сформировала в какой-то степени уникальную модель политического лидерства. Каковы эти исторические условия эпохи 1Х-ХУ1 вв., каковы личностно-нейтральные факторы, что создали российский тип династического политического лидерства, и что это за тип лидерства, как он эволюционировал в своих формах, как складывались его характерные черты, свойства - в этом историософская актуальность проблемы политического лидерства.

Научно-теоретическую и практическую ценность представляет необходимость более глубокого, развернутого определения содержательной части доминирующего на Руси авторитарного типа политического лидерства, в сравнении с тем, как это обычно трактуется в историографии и политической

6 Лучшие работы Н. Макиавелли, например, были написаны на основе его непосредственного обращения к истории правления мифических (Моисей, Кир, Тезей, Ромул) и реальных (Филипп Македонский) исторических деятелей. Макиавеллевские «Рассуждения по поводу первой декады Тита Ливия» всецело основаны на первых десяти книгах истории древнего Рима Тита Ливия (59 г. до н.э. - 17 г. н.э.). В свою очередь, идеи Н. Макиавелли дали жизнь современной социологической теории элит (В. Парето, Э. Дженнинг, Г. Моска, Ч.Р. Миллс), повлияли на автора теории «менеджерской революции» Дж. Бернхайма, возглавившего «макиавеллистское направление». На него как на авторитет ссылаются теоретики бюрократии (М. Вебер, Р. Михельс), коррупции С. Хантингтон), "постиндустриального общества" и политического прогнозирования (Д. Белл, Г. Кан, Э. Винер). Наконец, задолго до О. Конта он выдвинул идею «общественного консенсуса». (См.: Кравченко А.И. Макиавелли: технология эффективного лидерства // Социс. 1993. № 6). аналитике7. Обращение к средневековой российской истории позволяет убедительно показать, что даже кажущаяся неразделенной, монолитной, консервативной, сугубо волевой династическая модель российского политического лидерства в реальности наполнена многообразием конкретно-временных, этно-территориальных и политико-культурных влияний и взаимовлияний. Это - начальная их модификация, представляющая авторитарно-партикулярный симбиоз новгородского и киевского славянства с византийством, норманнством и хазарством; переходная авторитарно-утилитарная модель владимиро-суздальской, отордынской и польско-литовской синтезированной модификации политического лидерства; наконец, завершенная в первой фазе русской истории (авторитарно-патриархальная) -московская модель политического лидерства.

Принципиально важным будет показать, что для династической модели политического лидерства свойственно было и многообразие типов политического стиля и этико-психологического поведения. В этом многообразии политико-психологической стилистики можно наблюдать такие проявления, как тривиально-властные, интенсивно-властные, внушенно-силовые, тотально-экстремистские, интроспективные, этические. Именно это многообразие проявлений политического лидерства, стилей политического руководства делает рассмотрение проблем политического лидерства в рассматриваемый период захватывающе интересным для исследователя.

Необходимость обращения к изучению обозначенной темы предопределена не в последнюю очередь и тем, что современное исследование проблем политического лидерства в рамках политической традиции российской истории остается, на наш взгляд, недостаточным. Это относится и к «старой» российской исторической и политико-правовой исследовательской школе, и к ее (больше хронологическим, а не идейным) последователям: исследователям советской и постсоветской эпохи.

Отечественная историография и политическая аналитика еще слабо актуализируют проблему лидерства и как явления, и как процесса. Следовательно, не решается проблема учета и признания универсальной сущности политического лидерства и возможностей ее адаптации и натурализации на конкретной историко-культурной почве. Тем самым в сферу научного анализа не включаются наиболее сложные, но приоритетные проблемы: 1) сопоставительного анализа творческого прочтения международного опыта осуществления и реализации политического лидерства и его коррекции с учетом собственных национальных традиций; 2) смены моделей конструирования и реконструирования традиционной

7 «Одного взгляда на политическую историю России достаточно для избавления от мифа тоталитаризма как внутренне присущего русской ментальности. Московское самодержавие родилось не из какой-то предполагаемой врожденной симпатии "русской души" к автократии.» - утверждает историк Г.В. Вернадский, оппонируя с многочисленными авторами иной точки зрения (.Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь. М, 1996. С. 25). архаичной) поведенческой стилистики политического лидерства под влиянием глобализации и универсализма. При этом следует учитывать, что политическое лидерство в исследуемый период закладывало базовые элементы геополитического планирования и обустройства российского народа, которые можно рассматривать как стратегию политического выбора и его осуществления.

Со всей очевидностью требуется дополнительное исследование по определившимся, но недостаточно аналитически проработанным проблемам: в какой мере, например, задачи государственного строительства на Руси обеспечивались усилиями киевских властителей, и был ли здесь продуманный план, увязанный с внутреними ресурсами и внешней обстановкой. Поскольку в киевский период превалировала монетарная экономика, и «торговый капитализм» был наложен на родо-племенные отношения, киевские князья должны были бы иметь значительную поддержку своих завоевательных планов среди высших классов славян. Так ли это, и на какие именно слои опирались политические лидеры? В русле макиндеровской интерпретации геополитики можно утверждать, что Русь киевского периода контролировала «сердцевину земли». Почему этот контроль оказался недостаточным, чтобы противостоять натиску ордынцев? Где и в чем тот уровень достаточности? Какой урок извлекли русские правители из осознания слабости в контроле территорий? История, кажется, дает подтверждение тому, что выводы политиками были сделаны; это предпринятые усилия по контролю над всей Евразией в XVI в., первые шаги по обеспечению контроля над всем течением Волги, колонизация Сибири. В этом процессе московские политики и государственные деятели знали, как извлечь все преимущества из народного движения по колонизации земель, утверждает историк Г.В. Вернадский8. Утверждение верное, но не раскрытое. В экспансии Казахстана и Туркестана, в повторном отвоевании Крыма и Кавказа в XVIII и XIX вв. инициатива уже принадлежит правительству.

Требуют дополнительной научной проверки утверждения о том, что на Руси главным устроителем и организатором политического быта был город, а не вотчина, и что в отличие от Запада у русского князя помимо аристократической оппозиции была оппозиция со стороны городских властей и структур. Что управление обществом строилось на основе домашнего идеала и домашнем господстве правителей.

Изучение специфики развития политического лидерства на огромном и своеобразном историческом отрезке с IX по XVII в. во многом является наиболее ценным в объяснении теперь уже превращенного, а значит нового типа современного лидерства, как одной из фундаментальнейших предпосылок и действенных политических средств разрешения проблем России в прошлом и, надеемся, в современной России.

Актуальность темы исследования продиктована также тем исключительным значением в структуре политики, которым обладает в российской истории политическое лидерство. Монография затрагивает и О

Си.:Вернадский Г.В. Киевская Русь. С. 23. раскрывает специфику динамики политического процесса России не просто в сфере властных отношений и институтов, а в их самой экспрессивной (жесткая борьба за власть, перманентность конфликтного состояния между однородными политическими акторами, испытывающими не только внутреннее давление и угрозу своему властному существованию, но и мощнейшее внешнее давление, ее осуществимость в лице византийско-норманнско-хазарско-ордынского присутствия), значимой (абсолютная приоритетность верховной власти и их обладателей в структуре властных институтов), деятельной (монопольное обладание и распоряжение властным и многими другими видами ресурсов за одним кланом), эффективной и результативной в самых разных (созидательно-разрушительных) проявлениях точке политики и власти -политическом лидерстве и управлении. В условиях России политическое лидерство традиционно играет первичную роль структуратора в самоорганизующейся стихии общественных и личных интересов, инициативы и пассивного созерцания, радикализма (действенности) и формализма (декларативности и приземленности чувств) и т.д. Отсюда актуально обращение к историческому опыту, который свидетельствует, что российское политическое лидерство выступало не только в чисто политической, но и политико-культурной ипостаси. Политическое лидерство преднамеренно дополняло свои методы «работы» с социумом технологиями культурного (духовного, религиозного) воздействия на сознание и поведение масс, регулируя эти процессы с учетом своих собственных, нередко эгоистичных интересов.

Принципиально важным и актуальным в работе является акцент на познание политического лидерства не только через рассмотрение «состояния этого явления», но и через представление судеб, деяний и намерений важнейших деятелей Древней и Средневековой Руси. Тем самым делается очередная попытка понять проблему роли личности в истории, как сложнейшую комбинацию, то сознательных и целенаправленных, то неосознанных совместных действий наиболее активных деятелей, тех, кто так или иначе возглавляет массы. Авторская позиция заведомо отвергает противопоставление, берущее начало еще в полемике Н. Карамзина и Н. Полевого, «истории царей» и «истории народа» и исходит из признания равноценности воли одного и другого субъектов истории. Исходная задача историографии не в том, чтобы заменить изучение «истории личности» изучением «истории народа» (или наоборот), не в том, чтобы в первой увидеть воплощение второй, а в том, чтобы увидеть и понять смену воплощений.

Отсюда необходимо нетрадиционное сравнение прошлого и настоящего под углом зрения идеологических или новоидеологических предпочтений, а сравнительный анализ фактов и событий конкретного исторического периода русской истории9, например, периода правления династии Рюриковичей, с историографическими и историософскими концепциями, гипотезами, оценками этого же самого периода. Проблематика политического лидерства, ее рассмотрение во всех аспектах инициируют по-новому оценить средневековую русскую политико-правовую, общественную и религиозную мысль, созданный ею образ правителя и правления, все богатство летописной и описанной русской истории. Актуально новое прочтение и Н.М. Карамзина, и С.М. Соловьева, и Н.И. Костомарова, и В.О. Ключевского, не говоря уже об оценке и политологической трактовке всего современного, существенно обновленного историографического наследия10.

Рассмотрение проблемы политического лидерства в исторической интерпретации и ее связь с современностью вызывают определенные ассоциации, делают исключительной саму методологическую постановку вопроса об источниках и носителях очередной модернизационной модели развития современной России. Проблема в этом аспекте носит принципиальный характер для политического лидерства и лидеров, для тех, кто принимает решения и выстраивает научно-философскую и политическую концепцию современной модернизации. Прогностическая методология модернизаторских преобразований строится либо на основах ускоренного реформирования, что нередко, к сожалению, свойственно современным политическим лидерам, либо на традиции, на прошлом, на истории как основе будущего. По крайней мере, интеллектуальная российская элита, и историческая школа в лице ее лучших представителей всегда настаивали на

9 «Если искать материал для изучения лидерства, то, прежде всего, стоит обратиться к историческим трудам», - утверждает известный политолог Е.Б. Шестопал (См.: Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М., 2000. С. 215.

10 См., например: Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М., 1998; Актуальные проблемы политологии. Сборник научных работ студентов и аспирантов Российского университета дружбы народов // Отв. ред.: д.ф.н., проф. В.Д. Зотов. М., 2001. Анализ политического процесса в современной России, как отмечалось на страницах «Полиса», проводится иногда в сравнении с другими странами, иногда (Б. Межуев, И. Пантин) - с досоветским и советским прошлым. Подчеркивается, что в этой области достаточно четко различается, с одной стороны, видение российской ситуации практическими политиками, с другой - политологами. Различие таких подходов достаточно существенно и, вероятно, оно указывает на тот факт, что среди аналитиков-политологов есть приверженцы всеобъемлющего использования в изучении политических процессов России теоретического и инструментального аппарата, наработанного мировой общественной и гуманитарной наукой. К числу таких исследователей относятся А. Салмин, М. Афанасьев, И. Левин, В. Цымбурский, К. Сорокин, Б. Капустин и др. С досадой отмечается нехватка исследователей, «способных самостоятельно и на современном концептуальном уровне анализировать политическую проблематику». См.: www.politstudies.ru/imiversum/esse/lptn.htm. том, что «история» противопоставляет кабинетным легковесным, модернистским планам знание России и ее прошлого11.

Историческая интерпретация политического лидерства совсем иначе ставит проблему в соотношении традиционализма и современности (модерна)1 и в политике, и в аналитике. В настоящее время исследовательская работа в этой области отличается стремлением определить наиболее важные и актуальные проблемы. К их числу, несомненно, относится и проблема генезиса политического лидерства. Наличие различных точек зрения и развернувшиеся дискуссии по всему спектру этой проблематики убеждают в необходимости и перспективности дальнейшей разработки проблем политического лидерства.

Предмет исследования - формы, институты и содержание политического лидерства династического (традиционного) типа.

Целью настоящей работы является, во-первых, обоснование необходимости изучения политического лидерства на Руси; во-вторых, представить эволюцию форм политического лидерства в период с IX по конец XVI вв.; в-третьих, исследовать политическое лидерство как способ борьбы за власть и ее использование.

Для достижения вышеуказанной цели решаются следующие задачи:

- разработать концептуальный подход, историко-методологическую и общеполитологическую основу для исследования проблем зарождения и эволюции политического лидерства на Руси в IX -XVI вв.;

- исследовать основные концепции политического лидерства в мировой и российской традиции;

- проанализировать истоки развития политического лидерства в эпоху зарождения Древнерусского государства;

- исследовать и показать направленность изменений форм и практики политического лидерства в политическом процессе, в обретении и использовании власти;

- показать политико-общественные стереотипы, институты государства и общества, сложившиеся на Руси, к которым апеллировали претенденты на власть;

- раскрыть факторы влияния междоусобной княжеской борьбы и ордынского влияния на эволюцию политического лидерства;

- выявить основные факторы политического лидерства в условиях

11 Ю.М. Лотман во вступительной статье к новому изданию трудов Н.М. Карамзина, указывая на настроения русской интеллигенции, в частности А.И. Тургенева, отметил: «Но одно Тургенев усвоил прочно: взгляд в будущее должен основываться на знании прошлого» (Лотман Ю.М. Колумб русской истории // Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. I. Том I-IV. СПб., 1997. С. 18).

12 «Поиски баланса, золотой середины между традиционным и современным в политике, что обычно ассоциируется со здравым смыслом, характерны лишь для подлинных политиков, заинтересованных в совместимости права и идеи справедливости.» (Галаганова С.Г., Ушков A.M., Фролова М.А. Сравнительная политология: Запад-Восток-Россия. М., 1995. С. 17). создания и развития российского централизованного государства.

Обоснование периода исследования. Выбор хронологических рамок исследования предопределен тем, что начало и конец этого периода закономерно и традиционно в историографии связываются с династией Рюриковичей. Политическое лидерство этой эпохи является исторически первым, базовым и сформировавшимся лидерством российского государства и общества, как традиционного лидерства. Хронологические рамки этого периода охватывают целостный, завершенный цикл становления, развития, крушения и возрождения российской государственности, появление и уход с исторической арены правящего родового клана Рюриковичей.

Процесс актуализации политических архаизмов в современной жизни совершенно по-новому ставит вопрос интерпретации известных в историографии концепций и оценок утверждения на правление именно династии Рюриковичей, выявления политических ресурсов и статусных возможностей, обеспечивших этой династии 700-летнее правление и заложившей основные параметры функционирования, производства и воспроизводства всей системы высшей власти в России. Изучение основных и второстепенных аспектов, специфики становления и развития политического лидерства только и возможно на этом своеобразном, но во многих отношениях законченном и оформленном историческом отрезке с IX по конец XVI вв.

Состояние научной разработанности проблемы. Как универсальное и неизбежное явление политического процесса и политических отношений политическое лидерство всегда привлекало, привлекает и будет привлекать внимание исследователей самого широкого научного профиля.

Фундаментальных обобщающих историографических и аналитических работ по данной проблеме, к сожалению, еще нет, она весьма актуальна и ждет своих исследователей. Эта тема не является исключительной задачей и данной 1 работы, хотя в ней есть специальный раздел , в котором обозначены ключевые моменты основных концептуальных воззрений древних и средневековых мыслителей философии и теософии о правлении и правителях.

Историография проблемы уходит своими корнями еще в древнюю историю. И она освещалась большим числом выдающихся умов прошлого. Категориальное изучение и освещение проблем политического лидерства относится к периоду древней и средневековой аналитики. Основополагающие идеи по этой проблеме отражены в трудах Платона, Аристотеля, Конфуция, Цицерона, Августина Блаженного, Фомы Аквинского, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка, Т. Карлейла, Вольтера, Ш.Л. Монтескье, Г.В.Ф. Гегеля и других гигантов общественно-политической и философской мысли. Исключительно ценными представляются для изучения политического лидерства не только философические, но и религиозные учения и трактаты,

13

Историософскую интерпретацию древней и средневековой категориальной оценки политического лидерства см. в специальной главе данной работы: «Историософская оценка смысла и предназначения политического правления и правителей» стр. 32-56. которые еще, на наш взгляд, недостаточно приобщены к политической аналитике и ее проблемам.

Среди всего многообразия подходов, различных точек зрения, представленных мыслителями античности и средневековья, хотелось бы обратить внимание на тот факт, что по мере движения самой истории от античности к современности, аналитическая мысль кренилась от нормативно-моралистского подхода к проблемам политического лидерства к манипулятивному его восприятию, от разъяснения того, что должен знать обремененный властью лидер, к прагматическому удержанию и использованию им власти. И если это так, то следует иметь в виду, что в исследовательской практике существует сменяемость универсального типа лидера в историческом процессе, качественная характеристика которого запрограммирована отмеченной парадигмальной логикой.

Концептуальные разработки проблем политического лидерства, представленные современной зарубежной исследовательской аналитикой, появились только в конце XIX - начале XX вв. В работах М. Вебера, Р. Михельса, К. Левина и других проблема политического лидерства в контексте власти стала изучаться как самостоятельный раздел политологии. Наиболее значимыми в этой области были идеи итальянской школы политической социологии (Г. Моска, В. Парето), которая поставила вопрос о субъектах власти - элитах и их лидерах14.

Можно только сожалеть, что в вышедшей в 1999 г. книге «Политическая наука: новые направления», задуманной и подготовленной «как размышление о современном состоянии политологии и направлении ее развития в начале следующего столетия»15, не оказалось материалов о политическом лидерстве.

Нельзя впадать в искушение и преувеличивать, но недопустимо и преуменьшать или не признавать совсем достойный вклад в разработку проблем политического лидерства выдающихся представителей русской средневековой общественно-политической мысли (митрополита Илариона, Нестора, Даниила Заточника, Максима Грека, старца Филофея, Максима Карпова, Ермолая-Еразма, Андрея Курбского, Григория Котошихина, Юрия Крижанича); известных исторических государственных деятелей (Владимира Мономаха, Ивана IV, и т.д.) и неизвестных авторов средневековых летописей, посланий, сказаний, наставлений, эпистолярных произведений.

На наш взгляд, изучение отдельных аспектов многогранной проблемы политического лидерства в России, как самостоятельной историографической и аналитической проблемы, можно отнести к XIX в. В это время в русской исторической школе существовала школа жизнеописаний монархов. Ее представители барон М.А. Корф, Н.К. Шильдер, В.А. Бильбаев, создали

14 Аналитический обзор современных концепций политического лидерства и представлений о лидерах см. в специальной главе данной работы: «Современные концептуальные представления о лидерстве в политике» стр. 57-85.

15 См.: Клынгеманн Х.-Д. Предисловие к русскому изданию. // Политическая наука: новые направления. М., 1999. С. 19. документированные, фундаментальные труды о жизни и деятельности властвующих персон. Основатели этой школы ответственно и уважительно относились к прошлому, старались показать настоящую драматургию минувшего времени и его героев16. Недостаток работ этих авторов с позиций их ценности для исследования проблем политического лидерства в том, что это все же биографический жанр, в котором не находилось места для освещения политической деятельности монархов, а сама их деятельность не увязывалась с политическим промыслом, с контекстом политической истории.

И все же главным и основным историографическим и источниковым материалом в изучении проблематики российского политического лидерства являются фундаментальные труды по русской истории классиков истории В.Н. Татищева, Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского и их последователей и учеников. Вряд ли можно согласиться с утверждением некоторых современных интерпретаторов исторического наследия классиков русской истории, которые трактуют его как утратившего с годами в значительной степени научное значение и сохранившего лишь общекультурную и историографическую ценность17. Ценность классической истории непреходяща, во-первых, в историософском и методологическом аспектах, во-вторых, как интеллектуального продукта, созданного подлинным научным и художественным талантом18. К тому же концептуальные положения ведущих историков в той их части, которые интерпретировались как «идеализм», получили сегодня новое прочтение и приобрели актуальное теоретическое и практическое звучание.

В истории, например, Н.М. Карамзина политическая проблематика занимает достаточно большое место. В политическом факторе он видел воплощение тех исторических тенденций, которые определяли жизнь страны. Для Карамзина важным было не просто понимание роли верховной власти в жизни российского общества, а ее дихотомическое структурированное восприятие: как власти сильной или слабой; ее централизованный или, напротив, разобщенный характер. Его мировоззренческие оппоненты признают убедительность концептуальных положений, с которыми подходил Карамзин к оценке роли великокняжеской власти, в практике и решениях которой проявлялись общеисторические тенденции19.

16 См.: Боханов А.Н. Император Александр Ш. М., 1998. С. 8.

17

См.: Афонин В.Ю., Живов В.М., Козлов В.П. Научные принципы издания. См.: Карамзин Н.М. История государства российского. М., 1989. С. 400.

18 См., напр.: Сахаров А.Н. Уроки «Бессмертного историографа». // Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 415; Гулыга A.B. Великий памятник русской культуры. // Там же. С. 460480; Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина. // Там же. С. 480-514; Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 5-26.

19 См.: Сахаров С.М., Свердлов М.Б. Послесловие. Начальный период отечественной истории в освещении Н.М. Карамзина. // Карамзин Н.М. История государства российского. М., 1989. С. 391.

Для исследователя ранней политической истории и политического лидерства Руси - России огромное методологическое и концептуальное значение представляет описание Н.М. Карамзиным общественно-политического строя славян в догосударственный период и, прежде всего, изменение форм правления. Отметив политическое значение приговоров «старцев», избрание «вождей», ограничение их власти племенными собраниями, Н.М. Карамзин, тем самым, указал основные субъекты борьбы за политическое лидерство на тот период жизни славянского общества, характер возможного для того уровня развития политических отношений напряжения и конфликта, механизмов их разрешения с участием всех претендентов на политическое господство. Крайне ценными являются взгляды Н.М. Карамзина о направлениях общественного развития, из которых явствует, что в ходе превращения народного правления в аристократическое и при сохранении роли выборных процедур возрастает значение политической элиты (знати и знатных родов) и наследственной политической власти. Вслед за И.Н. Болтиным Н.М. Карамзин описывал княжескую власть как монархическую, хотя отмечал, что власть новгородских князей была ограничена, а «вельможи и народ великую силу имели в определениях о вещах важных»20.

С.М. Соловьев в освещении исторических деятелей, в оценке роли личности в истории, как это не покажется странным, столкнулся с труднейшей биографическо-историографической задачей «изображения деятельности одного исторического лица»21. Это, видимо, сказалось на его концептуальных взглядах в оценке роли субъективного фактора в истории.

Самым авторитетным историографом политической личности в русской истории является В.О. Ключевский. Проблема личности в истории занимала у В.О. Ключевского особое, самостоятельное место в его творчестве.

Недостаточно оценен и тем более использован в историографии и исследованиях по обозначенной тематике весь огромный научный багаж Н.И. Костомарова, К.Д. Бестужева-Рюмина, К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина, П.Н. Милюкова, М.Ф. Владимирского-Буданова, М.К. Любавского, A.A. Шахматова, Е.Ф. Шмурло, Н.П. Павлова-Сильванского, С.Б Веселовского, М. Д. Приселкова, С.Г. Пушкарева, Г.В. Вернадского, С.Ф. Платонова и многих других представителей русской исторической науки.

Значительно обогатили политическую историографию и политическую аналитику такие исследователи, как М.М. Ковалевский, Н. И. Кареев, П.Г. Виноградов, которые обратились к изучению форм политического правления, политическим режимам и системам в истории России и высказывали убеждения в необходимости модернизации самодержавной системы и ее институтов.

00

Болтин И.Н. Примечания на историю древняя и нынешния России. СПб., 1788. Т. I. С. 58.

91

См.: Дмитриев С.С. Соловьев - человек, историк. // Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989. С. 19.

Историки A.C. Лаппо-Данилевский, Д.М. Петрушевский, М.М. Хвостов исследовали политическую деятельность и настаивали на том, чтобы ее исследовали во взаимодействии с психологической сущностью лидеров государства и общества. Предметом политической истории они видели политические действия властвующих правителей, проводимую ими политику как отражение их поведенческих и психологических преференций.

Новаторскими идеями в сфере политического управления, властных политико-правовых регламентаций в структурах государства и общества, в соотношении объективного и субъективного факторов в политической и общественной жизни, и, что очень симптоматично, роли личности в истории на рубеже XIX-XX вв. изобилуют научные и публицистические работы отечественных ученых М.Н. Ковалевского, E.H. Чичерина, Г. В. Плеханова. Одновременно глубоко философичны и эмпиричны работы по проблемам социально-политической детерминированности лидерской политической деятельности, о «героях и толпе» блестящей плеяды русских народников: Н.К. Михайловского, П. JI. Лаврова, П.Н. Ткачева22. Несомненно, огромно научно-теоретическое наследие проблем политического лидерства и внесенный вклад в политическую практику представителей марксистско-болыпевистского крыла российской общественно-политической мысли, историков-марксистов, политических деятелей: В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина и др.

Отражением научно-теоретического и практического интереса к династическому лидерству в форме монархии может служить переизданная в 1998 г. работа известного исследователя и теоретика идей самодержавной монархии Л.А. Тихомирова23 и вступительная к ней статья С.М. Сергеева «Мои идеалы в вечном.». (Творческий традиционализм Льва Тихомирова).

Особо следует выделить публикации, связанные с изучением династий, как царствующих ныне, так и покинувших историческую сцену. Среди них коллективная работа «Монархии Европы: судьба династий»24, в которой в форме очерков рассказывается о древних династиях, о той роли, которую играли и продолжают играть монархии в политической жизни Европы. К сожалению, в данной книге изложены лишь династические проблемы «Дома Романовых». Наибольшее значение в контексте исследуемой темы имеют основные концептуальные и методологические позиции авторского коллектива, изложенные С.П. Пожарской во введении к данной книге. Исследовательская группа считает, что, во-первых, «сами истоки и эволюцию европейской цивилизации трудно постичь без учета той роли, которую сыграли монархии в ее истории»; во-вторых, новые требования восприятия прошлого инициируют исследования к нетрадиционным сюжетам, в числе которых роль личности, субъективное начало в истории, ее персонификация; в-третьих, подчеркивается зависимость исторического процесса от качества

22 См., напр.: Казаков М.А. Политическое лидерство: современные проблемы эволюции. Автореф. канд. дис. М., 1993; Блохин В.В. Историческая концепция Николая Михайловского. М., 2001.

23 См.: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998.

24 См: Монархии Европы: судьбы династий / Ред.-сост. Н.В. Попов. М., 1996. правящей личности: «судьба государства в значительной степени зависела от того, кто стоял во главе его - умный и решительный политик, умевший предвидеть последствия своих действий, или незначительная фигура, игрушка в руках различных политических сил»25.

В советской исторической и политической литературе в течение нескольких десятилетий - с конца 1920-х до 1960-х гг. - проблема лидерства практически не поднималась и не обсуждалась в научных кругах. Предпринимавшиеся в это время исследования затрагивали проблему лидерства только косвенно, описывали ее в иных терминах и ориентировались на педагогические задачи. С начала 1960-х гг. проблема политического лидерства стала разрабатываться в русле традиционной для марксистско-ленинской теории проблематики: народных масс и личности в истории, авторитет партийного авангарда, культ личности и т.д.26.

Падение коммунистического режима, появление плюрализма и демократических процедур в политическом процессе резко изменили отношение общества и его исследовательской среды к политическому лидерству. В эпицентре научно-исследовательского внимания оказались роль политического лидерства и политических лидеров современного политического подиума в политическом процессе, их политическая характеристика, личностные качества, достоинства и недостатки. Но что особенно примечательно - различные проблемы политического лидерства стали пристальным объектом для научного изучения представителями исторической, политической, социологической и других наук27.

В центре исследовательской мысли - проблемы политического лидерства в современном политическом развитии28, его социально-политические и

25 Там же. С. 3.

26 См.: Штукина Т.А. Политическое лидерство как проявление власти: Теоретико-методологический аспект. Автореф. канд. дис. М., 1995.

См.: Ашин Г.К. Лидерство: социально-политические и психологические аспекты. // Политика: проблемы теории и практики. Вып. VII. Ч. 2. М., 1990; Ашин Г.К., Охотский Е.В. Курс элитологии. М., 1999. Дискуссия по проблемам политического лидерства // Общественные науки. 1991. № 1-6; Политиками не рождаются: как стать и остаться эффективным политическим лидером. / Отв. ред. Е.В. Егорова-Гантман. В 2-х тт. М., 1993; Ирхин Ю.В., Слизовский Д.Е. Роль политической культуры и лидерства в общественном развитии. М., 1995; Миронова В.А., Огарев A.B., Понеделков A.B. Политическое лидерство. Ростов-на-Дону, 1993; Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. 2-е изд. М., 1995, С. 114-130; Рыскова Т.М. Особенности политического лидерства в современной России. // Социальная философия и философия политики. Т. IV. СПб., 1997. С.396-398; Слизовский Д.Е. Политическое лидерство как фактор российской политико-культурной традиции. // Там же. С. 398-400; Слизовский Д.Е. К характеристике политических деятелей Древней Руси (Политологический взгляд на проблему) // Личность, общество и власть в истории России: системный компаративный анализ. Материалы третьей международной конференции. М., 1998. С. 89-93 и др.

28 Василъцов С.И. Фактор лидерства в современном политическом развитии //

Рабочий класс и современный мир. 1989. № 2; Херман М. Дж. Стили лидерства в формировании внешней политики. // Полис. 1991. № 1. психологические аспекты29, типология30, перспективные модели31 и т.д. Историографическое и аналитическое освещение лидерства в политике представлено В.К. Васильевым32.

Плодотворным в научно-теоретическом, методологическом и прикладном аспектах в настоящее время признан опыт историко-политологического от исследования российской истории . Наиболее значимые работы в этом направлении созданы А.Н. Медушевским34 и О.В. Гаман-Голутвиной35, В.В. Ильиным и A.C. Ахиезером36, К.А. Соловьевым37. Причем содержательная и дискуссионная работа К.А Соловьева - одна из немногих, в которой актуализируются, во-первых, указанный исторический период для неисторических наук, во-вторых, властные формы, институты и отношения этого периода, как предмет исторического исследования. Специфика политического лидерства в России и роль личности в российской истории, их влияние на политический режим исследованы в работах известных зарубежных ученых Р. Такера38, С. Коэна39 и др.

90

См.: Ашин Г.К Лидерство: социально-политические и психологические аспекты. // Политика: проблемы теории и практики. Вып. VII. Ч. 2. М., 1990; Трофимов М.М. Политическое лидерство. // Социально-политические науки. 1990. № 12; Бирюков Н.И. Политическое лидерство как объект социологического исследования. // Политические проблемы современности. Вып. 1. М., 1991; Алифанов С.А. Основные направления анализа лидеров. II Вопросы психологии. 1991. № 3; Дилигенский Г.Г. Психологические аспекты политического лидерства. // Социально-политическая психология. М., 1996; Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Психология политического лидерства. // Политическая психология. М., 1996; Абсаикина Е.Б., Косолапова Ю.Н. О теориях лидерства в современной политической психологии. // США: ЭПИ. 1993. № 4; Ольшанский Д.В. Основы политической психологии, Екатеринбург, 2001.

-за

Шпакова Г.П. Типы лидерства в социологии Макса Вебера. // Социологические исследования. 1988. № 5; СивирцевМА. Типология лидерства. // Власть. М., 1989.

О |

Штукина Т.А. Новое измерение феномена политического лидерства. // Кентавр. 1994. №6; 1995. № 1.

32 См.: Васильев В.К. Феноменология лидерства. // Общество и политика. Современные исследования. СПб., 2000. С. 67.

См.: Российская историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие / Отв. ред. С.А. Кислицын. Ростов-на-Дону, 1998. С. И.

34 Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1998.

Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 1998. Рецензию на эту работу см.: Магарил CA. Элиты России как инструмент модернизации. // Социально-гуманитарное знание. 2001. № 1. С. 286-290.

См.: Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М., 1997.

См.: Соловьев К А. Эволюция форм легитимации государственной власти в Древней и Средневековой Руси. // Международный исторический журнал. № 1. 1999.

См., напр.: Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М., 1990; Такер Р. Политическая культура и лидерство в Советской России: от Ленина до Горбачева. // США: ЭПИ. 1990. № 1.

См.: Коэн Р. Бухарин. Политическая биография: 1888-1938. М., 1992.

Большой фактологический и научно-теоретический материал, оригинальные авторские концепции по истории великих русских князей и их деятельности содержится в книгах серии «Исторические силуэты»40, « энциклопедиях о правителях России,41 исторических словарях42.

В историографическом, научно-теоретическом и методологическом аспектах для изучения проблем политического лидерства имеют исключительное значение работы современных исследователей, ученых, историков Р. Медведева, А Боханова, Н. Косухина, политолога и библиографа Ф. Бурлацкого и многих других. Современный взгляд на проблему власти, высокий научный уровень актуализации и концептуальной выверенное™ в изучении истории власти, умение в области анализа разнообразных фактов и событий на обширном историческом отрезке отражены в одной из последних работ Р.Г. Пихоя43. Весомым методологическим подспорьем в изучении политического лидерства могут служить научно-теоретические воззрения историков В.М. Козьменко, A.C. Протопопова, Н. Н. Марчука; политологов: по сравнительной политологии - А.М. Ушкова, теории и истории политики К).В. Ирхина, В.Д. Зотова, теории современных политических процессов и устойчивости политических систем - М.Г. Анохина, политических коммуникаций - М.Н. Грачева, проблемам государственного строительства, политико-правовым процедурам согласования конфликтных ситуаций между всеми ветвями власти - Н.П. Медведева и др.

Методологические и методические аспекты освещения проблемы политического лидерства в исторической интерпретации. Обращение к истории России как базовому источнику в исследовании проблемы политического лидерства актуализирует проблематику оперирования, во-первых, с самим источником4 , во-вторых, с предметом исследования, т.е. с феноменом политического лидерства. Здесь можно указать на некоторые из особенностей современной методологии в историко-политологических исследованиях в контексте проблематики политического лидерства45.

40 См., напр.: Шишов А. Русские князья. Ростов-на-Дону, 1999;

41 См., напр.: Валькова В., Валькова О. Правители России. М., 1999.

42 См.: Богуславская В.В., Бурманов В В. Русь. Рюриковичи. Иллюстрированный исторический словарь. М., 2000.

43 См: Пихоя Р.Г. СССР: История власти. 1945 - 1991. М., 1998.

44 См., напр.: Кондаков И. История как феномен культуры // Независимый теоретический семинар «Социокультурная методология анализа российского общества». http://scd.plus.centro.rU/4.htm.

45 Проблемы соотношения исторического и политологического подхода в исследованиях, актуализации человеческих измерений в пределах исторического пространства изложены саратовскими исследователями. (См.: Барзилов С.И., Чернышев А.Г. Антропологическое измерение российского исторического пространства. // История в XXI веке: историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества. Материалы международной интернет-конференции, 20.03 -14.05.2001 на информационно-образовательном портале www.auditorium.ru. / Под общ. ред. В.В. Керова. -М., 2001. С. 64-79).

Во-первых, парадигмальной стала относительность различий материального и духовного, политического, социального и культурного факторов исторического процесса, условность определения первичных и вторичных компонентов исторического развития. Политические и исторические концепции оказались в зависимости от методологических установок и гипотез исследователей. Они стали как бы результатом соответствующих интерпретаций событий, фактов, документальных источников, а не их непосредственным следствием. Исторические события и факты, а тем более источники предстали во многих случаях как уже интерпретированные, т.е. имплицитно включающие в себя оценки, субъективные исследования исходного исторического материала (его домысливание, реконструкция, деконструкция, проецирование теории в практику и наоборот, смещение соотносимых масштабов и т.п.). Представления гражданской истории и истории политической как никогда сблизились. С введением в научный оборот таких понятий, как политические режимы, политический процесс, политическое сознание, политическая культура, политические институты, культурно-историческая и политическая парадигма, социодинамика политики, политическое лидерство, исторические типы политического лидерства, лидерские общества и прочее выявляется единый предмет социальной и политической истории - ценностно-смысловой континуум общественного развития.

Во-вторых, складывающиеся представления об истории как социополитическом процессе и семантическом поле приводят к образованию системы особых многозначных образов-понятий, которые оказываются равно применимы в отношении исторического и политического процессов. Каждая из таких категорий, как монархическое самодержавие, парламентская республика, княжение, вождизм, правитель, самозванец, узурпатор, и другие, будучи повернутыми в сторону социальной истории и включенными в соответствующий контекст, имеют конкретно-историческое содержание, ограниченное рамками определенного исторического временного отрезка (цикла, периода, стадии, века, даже десятилетия). Однако те же категории, погруженные в политическую историю и вписанные в контекст политических феноменов, приобретают иной смысл, распространяющийся фактически на всю отечественную историю.

Обращенность к русской истории как неисчерпаемому источнику устойчивых политических явлений, зародившихся в прошлом и живущих поныне институтов политического процесса и жизни, их «изменяющаяся неизменность», может быть, единственная и самая могущественная опора на извилистом пути поиска истинных решений. В очередной раз в нашей истории мы сталкиваемся с необходимостью реинтерпретации оценки роли политического фактора в истории, роли исторических личностей, и смены оценок акторов исторического процесса самими историческими наблюдателями и исследователями. Примечательно то, что не только исторические концепции, идеальные и реальные конструкты политического устройства выстраиваются в тесной связи с оценками конкретных исторических деятелей, но и смена взглядов на историю и политику увязана со сменой оценок исторических героев, а увлечения их деяниями перемежаются с разочарованием.

Осмысление истории через категории политики приводит к ощущению ее неподвижности, неизменности, смысловой статики. Политическая история организуется не во времени, а в пространстве. Недостатки такой методологической схемы и неполная оценка сделанного в теоретическом анализе проблем политического лидерства на российском материале показывают, что: во-первых, новейшая российская исследовательская аналитика отдает предпочтение освещению концепций и взглядов на политический процесс зарубежным авторам и в зарубежных странах. Собственная, отечественная дореволюционная и оппозиционная к социализму политическая исследовательская школа, ее основные идеи и положения находились под запретом, и только в последнее десятилетие включены в научный оборот. во-вторых, отечественные социально-политические процессы, институты, ситуации в сфере политических отношений были долгое время, мягко говоря, «непопулярны». В советский период господствовало мнение о стабильности общественного строя, его неизменяемости и неизменности, отсутствие борьбы за власть, а, следовательно, и проблем политического лидерства. На освещении послереволюционной истории лежала печать узко понятого марксистского экономического детерминизма и социально-классовой борьбы. За пределами исследования были личностно персонифицированные субъекты политического действия. Богатейшая событийная и фактологическая тысячелетняя российская история вообще не рассматривалась как основа для изучения проблем политического лидерства. Применяемый принцип историзма не выводил зависимости типов и субъектов лидерства от характера эпох и переживаемых Россией исторических этапов и обратного их взаимовлияния.

В последнее десятилетие социально-политическая ситуация в стране резко изменилась. Научную и общественную среду перестало устраивать положение забвения исторических деятелей с позиции оценки их роли и места в историческом процессе, мотивации их поступков, психологических, нравственных, физиологических и иных личностных свойств и качеств. В 1996 г. издательством «Книжная палата» выпущена книга «История государства Российского: Жизнеописания. 1Х-ХУ1 вв.»46, в которой авторы-составители познакомили читателей с плеядой выдающихся деятелей России. Примечательно замечание авторского коллектива, что около этих выдающихся имен так или иначе «вращались почти все важнейшие события русской истории» 1Х-ХУ1 вв. Достоинством данной публикации стало выделение раздела «Факты и мнения», в котором была сконцентрирована основная информация об исторических деятелях. Здравому смыслу претит, когда в историко-политических трактатах действуют бесплотные манекены,

46 См.: История государства Российского: Жизнеописания. 1Х-ХУ1 вв. / Рос. нац. б-ка. М„ 1996. которые только тем и занимаются, что выражают интересы классов и социальных групп. И в то же время либерально-демократическая парадигма выдвинула столь же догматическую версию абсолютизации либерального стиля политического поведения и приоритет либерального политического лидера.

Резко осуждаемыми и неприемлемыми ни при каких условиях стали авторитаризм, и деспотия прошлого, которые для российской действительности являлись не блажью, а предпосылкой выживания47. Либерально-демократическая версия политического лидерства исходит из приоритета коллегиальных форм принятия решений, побуждающих, а не принуждающих акцентах в управлении. Идеология «оптимистического фатализма», свойственная либерально-демократической рефлексии, должна гарантировать успех и получение искомых результатов по самой природе политика и по природе самого политического процесса. Гарантированный успех и позитивные результаты. Только для кого: для тех, кто управляет и властвует, или для управляемых и подвластных, или и для тех, и для других?

Между тем российская историческая действительность, политическая практика, приобретенный эмпирический социальный и политический опыт позволили достаточно четко уяснить, что значит личность или личности в л о истории, тем более, если речь идет о политических деятелях . Вполне очевидно, как от их действий может круто повернуться ход событий. Бесспорно действенное влияние на принятие решений по государственным и политическим делам, на практическое исполнение этих решений политической элиты различных уровней, их лидеров, зависимость судеб отдельных людей и целых социумов от того, как поступают властвующие особы; не последнюю роль здесь играют отношения внутри политического истеблишмента, чувства, настроения, интересы, воля, этические нормы и принципы, которыми наделены политические лидеры от природы или которые господствуют в данной социокультурной среде в конкретную историческую эпоху. Собственно, мы имеем дело с тем, что испокон веку было свойственно для системы власти и ее субъектно-персонифицированных носителей, представляющих собой все тот же греховный человеческий материал. Для политического антропоса так же свойственны интенции и психофизиологические качества гедонистского толкав честолюбие, игры политических страстей, авантюризм, эгоцентризм, интриганство, жестокость

47 См.: Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М., 1997. С.133-134.

48 Не развивается ли политический процесс и политическая культура России в каком-то ином, чем во всем мире направлении, либо это только наши предположения? П. Щедровицкий пишет: «Буквально в течение одного столетия изменился ведущий тип политической культуры: от культуры лидерской к партийной и от нее - к программной». (См.: Иное. Хрестоматия нового российского самосознания. / Ред.-сост. С.Б. Чернышев. -М, 1995. С. 293). и пр.49 Такого рода качества политических лидеров никак не были совместимы с теми идеологическими посылами, что предназначались для обывателя, но они составляли и составляют важнейшее основание в определении как самой роли и места политического лидера в истории, так и эффективности (с положительным либо отрицательным знаком) этой роли.

Действительная, реальная российская история и лучшие образцы исторической литературы на эту тему давали и дают уникальные примеры мощного воздействия политических лидеров на характер, содержание, темпы исторического процесса, на судьбу русского народа. Пора стряхнуть оцепенение перед оценкой роли личности в русской истории. Без тени сомнения в этом духе писалась история Руси - России ее лучшими представителями отечественной исторической и политической науки50. И неужели для российского политического лидерства нет иной характеристики, кроме той, что показывает властителя любого уровня безграничным, ничем не скованным в пределах своего поместья деспотом, для которого политическая власть являлась таким же товаром, как все другие товары, а самоорганизация народных масс проявлялась лишь в часы испытаний как «беспастушье стадо»?

За такой трактовкой истории и исторических деятелей скрывается очень серьезная опасность, свойственная «Современности». Современность как бы обольщает политического лидера верой в то, что уроки истории принадлежат прошлому, а современность открывает беспрецедентные перспективы. Приверженный философии и идеологии модерна политический лидер подвергается самообманному испытанию безграничных возможностей своего властного статуса, запрограммированности на неизбежность успеха и. впадает в неспособность ответить на вызовы времени, принять ответственные и продуктивные решения.

49 «Имея в виду, что сущность истории не физический или химический процесс, который детерминируется вполне конкретными причинами, а некоторая (каузальная) производная мыслительной и производительной (духовной и материальной) активности людей (и очень часто достаточно небольших групп), этот вопрос логично отнести к сфере психологических, мотивационных основ, как индивидов, так и групп, объединенных по некоторым признакам - этносов, наций, государств». (Каутуков В.М. Эволюция диктата. Опыт психофизиологии истории. М., 1998. С. 3).

50 Примечательно в этой связи интервью А. Солженицына газете «Тайме» и его ответ на утверждение корреспондента, что он лично всегда был убежден в том, что не интеллектуальные вожди нас спасут, а простой человек. «Вы знаете, - утверждает А. Солженицын, - это не такая простая дилемма. Я думаю, что совокупность тех людей, которые смогут повернуть общество или человечество, расположена по всей вертикали. Конечно, их внизу может численно больше, потому что низов больше, но вершина при этом тоже не будет обойдена. Вся история показывает нам, что каждому крупному общественному или национальному повороту предшествуют какие-то одно, два, три имени, которые опережают ход событий чуть ли не на столетие, на полстолетие. Совсем без них не обойдется, Но, конечно, не те мнимые лидеры, которые поплелись за марксизмом, будут задавать направление», (http://lib.rikt.ru/koi/proza/solzhenicyn/solge.txt).

Традиционализм же позволяет политическим лидерам и объектам их влияния исходить из того, что степень познанного в прошлом детерминирует уровень понимания будущего. Прошлое учит вознесшегося к вершинам власти политика не обольщаться успехом, быть осмотрительным, помнить о преходящем характере удач, побед и достижений. Прошлое - это источник разнообразного опыта с однотипными в своей сущности антропологическими условиями существования, с которыми сталкиваются и современные политические деятели.

Таким образом, в современной научной литературе имеется немало публикаций, посвященных во многом проблемам политического лидерства. В то же время учеными еще слабо разработаны его теоретические аспекты, особенно истоков его зарождения и развития в 1Х-ХУ1 вв. в рамках историко-политологических исследований. Историко-политологическая наука в настоящее время вплотную подошла к необходимости постановки и серьезного исследования проблем политического лидерства в исторической интерпретации. Необходимо дальнейшее обоснование параметров и критериев политического лидерства на Руси как явления и активной политической практики, изучения опыта политической деятельности высшей власти, ее представителей в государственных и общественных институтах власти на Руси в 1Х-ХУ1 вв. Исследователям еще предстоит дать развернутое обоснование предметности политического лидерства применительно к эпохе 1Х-ХУ1 вв., найти ответы на вопросы:

- какова природа, сущность и содержание политического лидерства на Руси, обладало ли политическое лидерство того времени имманентными для этого явления свойствами и качествами, что есть общего и особенного в этом явлении в сравнении с последующими историческими эпохами и современностью в России;

- в чем конкретно проявилось своеобразие политического лидерства на Руси в обозначенную эпоху. Что из прошлого политического лидерства может быть тем основанием, фундаментом в новой, зарождающейся сегодня системе политических отношений и политической культуре;

- какими способностями и навыками к управлению такой страной как Русь обладали политические лидеры, и каким критериям это соответствовало.

Недостаточно раскрыты проявления политического лидерства в исторической точке разложения патриархального общества восточных славян и образования государства на Восточно-европейской равнине, в условиях политического кризиса и приглашения на правление некоренной политической элиты, обострения междоусобной борьбы русских князей за власть, вассальной зависимости от Орды, создания централизованного российского государства. Практически отсутствуют комплексные научные исследования по выявлению причин типичных слабостей российской политической элиты и ее лидеров к политическому руководству и управлению и их конкретное содержание, не вскрыты субъективные причины складывания авторитарного типа лидерства, в то время как начальная история давал шанс для всех известных науке типов и стилей. Исторический взгляд на проблему политического лидерства при этом дает реальные возможности для исследователей обратиться к анализу наиболее важных и актуальных проблем, в частности, роли субъективного фактора на исторический процесс в его конкретных проявлениях. Наличие различных точек зрения и развернувшиеся дискуссии по всему спектру этой проблематики, практическая значимость этих проблем для современности убеждают в необходимости и перспективности разработки темы политического лидерства на Руси.

Перечисленными понятиями постановка проблемы далеко не исчерпывается. И все же существует проблема, которая во многом определяет взгляд на характер и содержание политического лидерства в российском преломлении, видение и понимание истории России и ее политического процесса. В чем суть этой проблемы?

Хорошо известно, что самым устойчивым, основополагающим принципом власти в российском обществе, в российском государстве являлся родовой, династический принцип наследования престола. Монархизм как завершающая, законченная стадия длительной эволюции династического принципа властедержания, стал атрибутом, самой существенной стороной политического процесса и, следовательно, политического лидерства всей русской истории. Но является ли основополагающее проявление властеотношений в России - династический монархизм - и как явление, и как сущность атрибутом политического лидерства? Понимание политического лидерства таким известным специалистом в этой области, как Ж. Блондель, вносит сомнение в то, что династический механизм, способ распределения и использование власти - суть одна из форм политического лидерства. По его мнению, «не все отправления власти являются инстанциями лидерства. Власть, полученная "раз и навсегда", не есть лидерство»51.

Подобного рода трактовка политического лидерства не может быть определяющей и со всей полнотой раскрывающей суть и содержание этого феномена на всем историческом пространстве. Продуктивность данного конкретного определения в том, что в нем просматривается стремление автора подойти к понятию политического лидерства с максимальными оценками, найти его дополнительные специфические отличительные свойства, качества и проявления. И не больше. В самом контексте, где приводится данная трактовка, это хорошо видно. Если же отталкиваться от

51 Блондель Ж. Указ. соч. С. 406. Это означает, что до формирования представительной демократии проблема политического лидерства не может быть самостоятельной. Иная позиция предполагает выделение особых типов политического лидерства и, соответственно, особых форм и стилей политического лидерства для различных эпох, циклов и периодов истории, в том числе, ранней истории. М. Вебер, концепция типологии власти которого доминирует в аналитике, как известно, оперирует понятиями традиционной, харизматической и рациональной типологии. Харизматический и традиционный типы присутствуют в истории Московской Руси по мнению американского историка Нэнси Колльман. (См.: Kollman N. S. Kinship and Politics. The Making political System, 1345 - 1447. Stanford. 1987. P. 89). этого определения как приоритетного, то с определенностью можно утверждать, что это содержательно зауженная трактовка политического лидерства и вряд ли стоит ее безоговорочно принимать.

Стать на позицию Ж. Блонделя и применить его трактовку к политической истории, например догосударственного периода и эпохи Руси-России 1Х-ХУ1 вв., - значит подвергнуть сомнению остроту, а, может быть, и наличие межплеменной и внутриплеменной борьбы (субъектами политического действия здесь выступают этнополитические объединения) восточнославянской эпохи. Значит, недооценить в рамках явления масштабов политических отношений доминирования и подчинения, влияния и следования в момент образования государственности у восточных славян и в самом государстве; значит, на уровне сущности феномена политического лидерства исключить в обозначенную эпоху присутствие отношений понимания, доверия, согласия, признания со стороны различных форм общностей (рода, племени, союза племен, союза союзов племен) и территориально-политических формирований (волости, города, княжества, государства) приоритета лидера и готовности следовать его установкам. Это означает, в этом же русле, но на другом уровне, игнорирование отношении взаимопонимания, встречного согласия и движения как проявлений постоянной рефлексии, корректировки лидерами своих установок и обратного движения в социально-политических отношениях. Это означает не видеть и не понимать всех перипетий борьбы за престол, за власть не просто одного рода, одной династии, а десятков, сотен («избыток») таких претендентов; не понимать того, в какой мере лидерство выражало и предопределяло русскую национально-государственную доктрину власти и ее подданных, традиционализм, историзм, культуру и обычаи, философию и мировоззрение русского общества; не видеть истоков рождения устойчивого генотипа российского правителя, его неугасающего во времени многоликого образа в сознании российского общества, устойчивых властных и властно-исполнительских поведенческих поступков и действий. Неприятие политического лидерства как явления и процесса на ранней стадии формирования российской государственности, в эпоху 1Х-ХУ1 вв., приводило в прошлом и приводит сейчас к однобокому освещению причин и характера многих явлений и событий из нашей истории, к отрицанию того, что "поведение людей в огромной степени детерминировано факторами, находящимися в сфере политики, культуры, религиозных представлений, нравов и обычаев, всего того, что принято сейчас называть менталитетом"52.

Российское политическое лидерство как научно-теоретическая категория - это, по сути и содержанию, многослойное, многоаспектное явление, ролевое и функциональное значение которого выражено особенностями и своеобразием не только самого феномена, но и культурно-историческим и национально-психологическим своеобразием, особенностью российского общества и государства.

52 ФрояновИ.Я. Древняя Русь. М., СПб., 1995. С.21.

Получение новых научных данных в исследовании политического лидерства стало возможным со снятием многих запретов на изучение этого явления в политической жизни, отказа от идеологизированных, господствующих в официальной доктрине убеждений и заблуждений. Очевидно, что развитие проблематики российского политического лидерства сдерживалось долгое время, поскольку главной задачей на этом пути считался анализ сущности и содержания правления и власти той или иной исторической личности. В то время как политическое лидерство, как научная проблема, предполагает изучение сущности и содержания изменений, трансформаций, эволюции процесса развития механизмов власти, ее завоевания и удержания типичными потенциальным или реальным властедержателем. Это схоже с аналогиями из области естественных наук, в которых, например, от Аристотеля до Галилея развитие физики сдерживалось тем, что господствующим было убеждение в необходимости анализа движущихся тел, а не изучение изменения их движения. Аристотель говорил, что тело следует рассматривать как покоящееся. Галилей доказал, что состояние покоя есть частный случай движения53. Политические науки, кажется, тоже сосредоточились на изучении различных аспектов политики как явления и как сущности. Но изучались и изучаются, в основном, неизменные сущностные элементы политики. Политика раскладывается на возможно большее число имманентных ей структурных элементов и каждый из них изучается в отдельности при дальнейшем логико-формальном суммировании этих свойств. Обобщенные данные при таком методе дают представление о явлении в состоянии «покоя». Недостатком такого метода является слабо выраженный историзм, чем больше всего грешат сторонники цивилизационных, культурологических, социологических подходов и оценок. Дальнейшее развитие политологии предполагает исходить из необходимости изучать весь спектр структурных элементов политики в развитии и движении.

Исторические сюжеты, конечно же, дают большой фактологический материал. Однако использование этого материала в политологическом исследовании методологически проблематично. История оперирует вербальными или визуальными образами политических лидеров и их деятельности. Эти образы сконструированы исследователем-историком. Здесь есть прямая возможность оперировать мифологизированным образом политика, который проявляется не как факт, а как некий артефакт и обретается в виртуальной реальности. Для исследователя, погружающегося в историческое прошлое, всегда стоит вопрос: как разграничить реальный образ и его виртуального двойника?

Со всей очевидностью понятно, что в русской традиции развития политического процесса отдается предпочтение главенству политической власти, а в ней - власти первого лица. Это, как ни странно, репрезентируется с замыслом подачи и изложения российской истории в умозрительных конструктах наших историков. Они ведь тоже полагали, что в русской

53 См.: Садовничий В.А. Математическое образование: настоящее и будущее. М., 2000. С. 8. истории» надо показать, «как Россия, пройдя через века раздробленности и бедствий, единством и силой вознеслась к славе и могуществу». В то же время они останавливались в недоумении перед противоречием между устойчивыми для России тенденциями за счет усиления государственной консолидации, с одной стороны, а с другой, превращением патологии политических лидеров (властителей) в трагедию народа. В историографии мы встречаем диаметрально противоположные оценки, которые с одинаковым рвением либо оправдывают, либо осуждают и ту, и другую тенденции. Кажется, что примирительной могла бы быть некая нейтральная позиция, далекая от социологизации и политизации истории. К этому склоняются исследователи, сторонники фактологической, фактурной истории. Какая философско-методологическая линия привлекает, например, Ю.М. Лотмана в «объективном» и «проницательном» историке С.Б. Веселовском, оценивающем Карамзина и его взгляд на Ивана Грозного? «Большой заслугой Н.М. Карамзина следует признать то, - пишет Ю.М. Лотман, - что он, рассказывая про царствование Ивана IV, про его опалы и казни, про опричнину в частности, не фантазировал и не претендовал на широкие обобщения социологического характера»54. В сущности, мы имеем дело с различными подходами к историческим событиям и историческим фактам. Один подход исключает социологизацию и политизацию факта, другой -настаивает на его политической интерпретации и политических выводах из него. Полемичность просматривается в проблеме, можем ли мы довольствоваться ясностью и добросовестностью изложения исторического факта и явления или необходимо все же выделить из сообщаемого сведения практическую, указывающую линию поведения. Оставаться в роли беспристрастного наблюдателя прошлого и современности можно сколь угодно долго, но это опасно и непродуктивно, прежде всего, с политической точки зрения. Если исторический подход к событиям во имя чистоты факта настаивает на беспристрастности, то политический подход радикален и «безжалостен» к факту, к политике, к производителям власти. «Все гигантские события и катастрофы XX в., все его наиболее впечатляющие инициативы, в том числе и самые злосчастные, нашли политическую форму. Может быть наиболее впечатляющей является асимметрия между кажущейся малостью спускового крючка политики и теми лавинообразными следствиями, которые он оказался способным вызвать»55. Важнейшим механизмом самых значимых сдвигов истории является политика, а в ней производство и воспроизводство власти. Как бы мы не признавали политику чем-то надстроечно-производным и побочным среди экономических и прочих систем и явлений, невозможно игнорировать тот факт, что политические деятели, обладающие властью, способны менять облик общества и серьезно ломать привычное течение жизни.

Общие, не привязанные к ситуации и историческому контексту вопросы, схоластичны по своей эвристической ценности и непродуктивны

54 Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 20-21.

55 Панарин A.C. Политология. М., 2000. С. 238. практически. Вне исторического и проблемного контекста и политический плюрализм, и парламентская демократия, как, впрочем, автаркия и сильная президентская власть в равных пропорциях обладают и своими изъянами, и своими достоинствами.

Это актуализирует понимание того, как протекал процесс трансформирования политического лидерства в различных циклах русской истории, и помогает найти ответ на проблемы об аналогичном процессе в текущий постперестроечный период.

Обращенность к проблеме политического лидерства, необходимость комплексного исследования, в частности, проблемы политического лидерства на Руси в 1Х-ХУ1 вв. вытекает из специфики российского общества. Лидерство в таких обществах как Русь - Россия экзистенционально, является доминантой его всеобщего функционирования.

В таком обществе (это нередко подчеркивается, но недостаточно обосновывается) недостаток социального порядка компенсируется повышенным статусом и функциональностью института политического лидерства. Такое общество в политическом смысле традиционно зависимо от политического лидерства как института политического процесса и от личных качеств политических лидеров.

Еще меньше обращается внимание в историографии и аналитике на тот факт, что политическое лидерство ценно не персонифицированностью. Не всегда политические деятели являлись притягательной силой, вдохновляющей массы. Даже за персонами с высоким властным статусом и безупречной морально-этической репутацией с трудом улавливаются симпатии народа. Другое дело, если те же самые политические деятели становились символами предпочтительного в обществе настроения, выразителями программ, формирующих сознание, преференции и волю тех же самых масс.

Даже гипотетическое допущение, что Россия традиционно относится к так называемым лидерским обществам, необычайно актуализирует весь комплекс проблем, связанных с политическим лидерством.

Оперирование понятием лидерского общества позволяет увидеть специфику и особенности России, в том числе специфику ее политического устройства и функционирования. С нашей точки зрения политическое лидерство является важнейшим фактором российской политико-культурной традиции, базовым элементом развития и воспроизводства всего национального организма, тем более его политической составляющей.

Проблемы политического лидерства, сочетающиеся с такими понятиями, как «державность», «великая Россия», «империя», во всей структуре социально-политических отношений, в общественном сознании и информационном пространстве российского общества приобретают такое самодовлеющее постоянство, что закрадывается мысль о сознательном навязывании этой темы в масштабах, явно несоразмеримых с другими проблемами, остро стоящими перед тем же обществом. И все же, если отбросить издержки обычной в таких случаях политико-идеологической конъюнктуры, известной готовности подданных служить (выслуживаться) политическим иерархам, то внесенный на политическую кухню продукт в виде темы в самом широком ее варианте - «политическое лидерство и общество», не может рассматриваться только явлением случайным, привнесенным лишь своеобразием текущего времени и обстоятельствами политического рынка. Слишком многое связано в общественном сознании, в менталитете российских граждан с исторически сформировавшимися и укоренившимися понятиями и представлениями, действительными и нередко мифическими, относительно природы, характера, сущности отношений, принадлежащих такому явлению, как политическое лидерство.

Отношения влияния и следования, доминирования и подчинения, т.е. отношения в рамках политического лидерства, могут быть где угодно, в любом обществе, абсолютно ординарным проявлением политического действия, политической воли, и в идеале оставаться таковыми в обозримых временных границах. Но те же самые отношения приобретают особую взаимосвязывающую и взаимообуславливающую политическую окраску, особую роль, особое значение, особое влияние на судьбы людей, само государство и его историю в России.

Особость, «инаковость» такого феномена, как политическое лидерство в рамках «вечного русского спора» о цивилизационной идентичности России, как в почвенническом, так и западническом варианте, генерирует, в свою очередь, и важность этой проблематики в российской исторической и ментальной традициях.

В русле общеисторического процесса, но на прародительской почве и с ее внутренними оттенками зарождались лидерские властеотношения, происходила их трансформация на заре нашей отечественной истории. Специфика этого явления детерминирована множеством разнопорядковых факторов. Существенно то, что одним из проявлений политических отношений выступали отношения в форме политического соперничества и лидерства.

Фактор лидерства в сфере политических отношений представляет одну из ведущих составляющих российской исторической традиции. Лидерство выражало и выражает философию национальной доктрины или государственно-патриотической идеологии. Оно вбирает в себя традиционные и исторические элементы российской культуры, образа жизни, национальные российские обычаи. Лидерство имеет глубокие корни в общественном сознании, мировоззрении и входит в систему традиционных ценностей большинства российских граждан, хотя и является продуктом человеческой цивилизации, его политико-культурным достоянием.

Научная новизна диссертации в историческом аспекте состоит, прежде всего в том, что впервые в исторической науке исследуется проблема генезиса политического лидерства, как специфического политического института власти на примере правления династии Рюриковичей. Новизна заключается также в том, что в ней впервые не только анализируются истоки российского политического лидерства, но, прежде всего, корректируются концептуальные подходы и определяются новые научные направления этой проблематики. Новизной отличаются характеристики свойств политического лидерства и их конкретных носителей в условиях образования российской государственности, трансформация этих свойств в процессе строительства двух типов государства: Древнерусского (с центром в Киеве) и Московского централизованного государства.

Новизной диссертационного исследования является также авторский подход к проблеме, позволяющий трактовать политическое лидерство династического принципа в качестве органической составляющей политического процесса в конкретной пространственной и временной среде, а именно, на Руси в 1Х-ХУ1 вв. В авторской трактовке, у каждой модели, у каждого типа политического лидерства в этот период были равные шансы и равная для всех нулевая отметка. Авторитарный стиль политического лидерства, агрегирование и артикуляция его потенций только и возможны были в их противопоставлении с иными (неавтократическими: вечевые и договорные институты и процедуры) интересами и требованиями. Научной новизной является и то, что в диссертации предложен конкретный способ конструирования политического процесса, его составной части - политического лидерства в российской исторической традиции и через его описание преодоление наметившейся, крайне опасной в современной науке тенденции, -уклоняться в евро- и хроноцентризм. Тем самым расширяется предмет российской политической науки, не охватываемый модернистскими и постмодернистскими теоретико-методологическими стандартами. Преодолевая господствующую сегодня в исследованиях и аналитике редукцию мира политики, политического лидерства как возникших в одном регионе и в определенную эпоху, диссертационное исследование реабилитирует российский политический процесс, политическое лидерство эпохи правления Рюриковичей, как самоценный исторический и политический опыт.

Определенную новизну представляет затронутый автором обширный спектр таких проблем как концептуальные разработки политического лидерства в мировой и российской традиции, характер и содержание политического лидерства, складывание его основных компонентов, типов и типологических характеристик на Руси, специфика «отордынской» системы политического лидерства и ее трансформаций в условиях создания и функционирования централизованного государства; авторское толкование отдельных исторических фактов и событий рассматриваемой эпохи.

В политиологическом аспекте новизна диссертации в том, что в ней систематизированы и представлены концептуальные и методологические подходы и направления в изучении института политического лидерства в политической науке; разработаны теоретические и методологические основы исследования процесса формирования института политического лидерства на Руси; представлено теоретическое и методологическое обоснование выбора исследуемого временного периода как определяющего в формировании характерных особенностей института политического лидерства в России; проанализированы и представлены этапы становления института политического лидерства на Руси; предпринята попытка конструирования и реконструирования исторических моделей династического лидерства; предлагается новая типология моделей института политического лидерства; вскрьггы и исследованы причины и факторы, детерминирующие модификацию типов политического лидерства на Руси; исследовано соотношение универсального, особенного и единичного в конкретно-исторических моделях политического лидерства на Руси; выявлены и проанализированы причинно-следственные связи, определяющие диалектическую взаимосвязь и коррекцию функций и полномочий института политического лидерства и представительных органов власти на Руси; на основе анализа исторического материала и современной политической реальности сделан вывод о факторах устойчивости и доминировании авторитарной модели политического лидерства в российском государстве; отмечена диалектическая взаимосвязь и взаимодействие таких факторов, как национальные традиции, исторические условия и процессы глобализации и их значение в модификации традиционных моделей политического лидерства.

Практическое значение диссертации состоит в том, что ее содержание и выводы могут лечь в основу дальнейших научных разработок проблем политической истории России, непосредственно, политического лидерства как исторического и современного феномена политического процесса. Кроме того, ее материалы могут использоваться при написании обобщающих трудов по истории России и политической истории, при подготовке курсов лекций для высшей школы.

Апробация работы. Тематика диссертации соответствует научному направлению исторических кафедр РУДН, является составной частью Госбюджетной темы № 10060-1-075 "Изучение фундаментальных исторических проблем межцивилизационного диалога и изменение цивилизационных характеристик современного мира" и Гранта кафедры политических наук "Аристотель. Политологическое образование в XXI веке» (Контракт № А1/004/8/4/1 от 18.04. 2001). Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в монографиях, книгах, учебных пособиях и научных статьях, в докладах на международных и межвузовских научных конференциях, научных семинарах. Материалы диссертации и конкретные выводы, содержащиеся в ней, используются в лекционных курсах по программе обучения бакалавров и магистров-политологов, специальных курсах «Политическое лидерство», «Программа научных исследований» в бакалавриате и «Политическое управление» в магистратуре. Основные положения, выводы, заключения по проблеме исследования применяются также на занятиях по курсу «Политики XXI века», в студенческой и школьной моделях «Российский парламент».

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Она основана на проблемно-хронологическом принципе и включает в себя введение, четыре раздела, состоящих из четырнадцати глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Слизовский, Дмитрий Егорович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты проведенного исследования позволяют сделать выводы относительно характера и особенностей развития института политического лидерства в период складывания централизованного русского государства.

Политическое лидерство, его формы, содержание и сущность, конкретные проявления этого феномена в политической жизни на Руси в 1Х-ХУ1 вв. не являлись предметом самостоятельного изучения в исторической науке. С нашей точки зрения, политическое лидерство являлось важнейшим фактором политической истории на Руси, базовым элементом развития и воспроизводства политических и общественных институтов, всего национального организма. Оно доминировало в политической сфере, в структуре власти как способ борьбы за власть и ее использование.

Складывание авторитарного типа политического лидерства является результатом последовательного развития и смены, эволюции исторических форм лидерства: авторитарно-договорной симбиоз новгородского и киевского славянства с византийством, норманнством и хазарством эволюционировал в авторитарно-утилитарную модель владимиро-суздальской, отордынской и польско-литовской синтезированной модификации, а последняя - в завершении первой фазы русской истории в авторитарно-патриархальную — московскую модель политического лидерства. Уникальность этой модели является следствием и результатом в целом равнозначного влияния на всем историческом отрезке, как внешних факторов, так и особенностей в комбинированном историческом проявлении мобилизационной структуры государственного и социального устройства, сознания и психики народных масс и элитных его слоев. Данные выводы, базирующиеся на привлечении к анализу политического лидерства в рассматриваемый период российской и мировой историографии и аналитики, определяют концептуальный и содержательный подход, историко-методологическую и общеполитологическую основу исследования проблем зарождения и эволюции политического лидерства на Руси в IX-XVI вв.

Вечевой порядок и вечевой идеал, как структурирующая система, явилась базой авторитарной модели потестарного типа лидерства, укоренившегося в общественный и государственный строй на Руси. Нельзя отдавать предпочтение в определении истоков политического лидерства какой-то одной форме патриархального быта. Предпочтительно в научных исследованиях исходить из их симбиоза. Симбиоз семейно-общинных отношений, видимо, выстраивает лидерские и подвластные и зависимые им отношения со своей институциональной структурой.

Династическая формула организации верховной власти и ее использования, рожденная на основе сочетания почвеннических обычаев и привнесенного внешнего (варяжского и хазарского) элемента, освященная православием, становится традиционной формой политического лидерства. Эволюция форм политического лидерства, в меньшей степени его типа, и может составлять предмет исследования политического лидерства в рамках обозреваемого исторического периода. В выполнение своей функции политическое лидерство на Руси не могло базироваться только на династических принципах и титуле великого князя. Политическое лидерство должно было постоянно подтверждать свое предназначение исполнением функций по выработке идеологии развития, по организации и управлению политическим процессом, политико-правовой и судебной регламентации, по определению способов и методов решения возникающих задач.

Следует отметить отличительные черты и свойства стиля политического поведения, которого придерживались московские князья в это время. Прежде всего, они отказываются от соблюдения традиций и обычаев в части способа передачи власти и имущества. К рассматриваемому периоду в русской политической традиции известны два способа порядка наследования: по закону или обычаю и по завещанию. Передача власти по обычаю предполагала опору на существующие правила, установившийся порядок, обязательный и относительно однообразный переход власти, не столь зависимый от настроений и умозаключений, возможно и вопреки воле властедержателя. Следует, правда, сказать, что случаев законного наследования с достаточно проясненными обстоятельствами у московского княжеского дома не встречается - можно было наблюдать и сходства, и отступления от обычая. В московском князе еще было слишком много от частного владельца, чем от государя. И при общем стремлении удельных князей к обособлению и взаимному отчуждению от старшего князя последние еще хотели, чтобы родственники чаще встречались в общем фамильном очаге, у могилы родителей, не забывали, что они из одного рода и ответственны за него.

Эволюция политико-экономических отношений вела к ситуации, когда у московских князей наследование стало все больше определяться завещанием. Постепенно, но упорно разрывались устоявшиеся политические формы, приемы и способы передачи власти. В этой сфере более не существовало обязательных, соответствующих обычаю правил. Властные отношения менялись в процессе формирования нового, неведомого ранее механизма политического лидерства. Общая формула этих отношений исходила из того, что власть стала означать способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей путем навязывания своей воли. Не принцип династического престолонаследования, а воля завещателя становилась ключевым основанием порядка перехода власти. Это вполне отвечало политической сущности удельного владения, т.е. княжества как личной собственности князя-владельца, располагавшего суверенной политической властью. Если князь - суверенный носитель политической воли, формальный политический лидер, то и преемственность владения его места и роли в политической сфере могла определяться только личной волей властелина. При таком порядке исключительное значение приобретали психофизиологические качества политического вождя, его настроения, желания, капризы. Соответственно, зависимость удельных претендентов на власть от воли московского князя значительно усиливалась. Такой порядок простирался лишь на властедержание московских князей, делившееся на уделы, но не на Владимирскую великокняжескую власть, которая по старому обычаю доставалась старшему князю. Старший же признавался теперь лишь татарским ханом. Наследниками власти по московским духовным грамотам становились сыновья завещателя, при отсутствии последних - его братья.

Кроме того, московские князья раньше других и решительнее многих отступают от привычных отношений внутри княжеского рода; свои политические устремления направляют на отыскание новых возможностей по завоеванию лидерских позиций, при этом не очень-то смущаются действовать вопреки устоявшимся политическим обычаям, традициям, заветам, преданиям и приличиям. Они цепко держатся за мало-мальски завоеванное на политическом поприще, зорко наблюдают за всем, что происходит вокруг них, внимательно высматривают любую оплошность своих политических конкурентов, используют ее в своих целях.

Можно утверждать, что первые московские князья проявляли себя в политических сражениях как смелые политические хищники, сумевшие лучше других приноровиться к характеру и условиям своего времени, решительнее действовать в достижении личных интересов и личной выгоды. Это обнаруживается как во взаимоотношениях с другими князьями, их соратниками и приближенными, объективно поставленными в более выгодное в сравнении с московскими старшинское положение, так и в ведении политической линии внутри своего княжества.

Не будет преувеличением сказать, что московские князья в борьбе за лидирующее положение сумели лучше других воспользоваться сложившимися в целом историческими условиями, которые существовали на Руси в Х1П-Х1У вв. Они оказались способными понять, учесть и практически использовать объективно наметившуюся тенденцию к централизации политической власти. Свою борьбу за политическое лидерство они связали с превращением Москвы в новый политический центр, московского княжества - в ядро нового государства.

Политические лидеры Руси, с одной стороны, инициировали, с другой, - впитали в себя политическую практику и психологию, которая сложилась как система. Параметры этой системы: разветвленная власть по управлению огромных территорий Восточно-Европейской равнины, населенных многоплеменными этносами, тектонические перемещения народных масс, структурированных по интересам социальной среды; острейшие схватки за власть в специфической системе династического механизма формирования этой власти, борьба с Ордой и установление национально-воинствующего единовластия.

Лидер-политик на завершающем витке к концу XVI в. подмял под себя всех других представителей власти. Политические лидеры страны еще находились под земской, духовной и церковной критикой. Конкретное проявление этого явления в социально-политическом аспекте проявляется тоже как процесс. Постоянно действующими, основными элементами этого процесса является, во-первых, политизация общественной жизни, а во-вторых, сужение пределов духовного творчества народа, ограничение морально-нравственной и правовой коррекции практической политики политических деятелей. Это была не политизация, как научно-философское, либо рациональное осмысление важнейших сторон общественной жизни, как подготовка и развитие политического сознания, политической культуры, включение в этот процесс на постоянной основе творчески настроенных масс. Политизация, которого добилось политическое лидерство на Руси в рассматриваемый период, на российской почве - это модернизация общественных устоев, доведение общественных проблем до состояния социального конфликта, разрешение которых становилось возможным только крайними мерами. Политическое лидерство проявляло себя как случайность, иррациональность в управленческих делах, в обустройстве государственных институтов; это стихия, инстинкты, рефлексия, произвол, настроение в поведении политической элиты и политических деятелей. Такая модель лидерских интенций стала возможной как эволюция и повторяемость на каждом новом витке исторического, культурного и нравственного воспроизводства династического (монологического) типа лидерства.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Слизовский, Дмитрий Егорович, 2002 год

1. Летописи, исторические и законодательные акты, государственные грамоты и договоры, духовные и договорные грамоты

2. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т.1.СП6., 1841.

3. Воскресенская летопись // Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. XV.

4. Документы по истории ХУ-ХУ1 вв. М., 1955. Древнерусские княжеские уставы XI XIV вв. М. 1976. С. 160. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XV вв. М.-Л. 1956

5. Ипатьевская летопись. // Полное собрание русских летописей. Т. 2. М.,1998.

6. Лаврентьевская летопись. // Полное собрание русских летописей. Т. 1.М., 1997.

7. Латиноязычные источники по истории Древней Руси. М. Л. 1989. Летописец Переславля Суздальского (Летописец русских царей). М., 1995.

8. Львовская летопись // Полное собрание русских летописей. СПб., 1910. Т. 20. Никаноровская летопись // Полное собрание русских летописей. М., 1962. Т. 27: Сокращенные своды конца XV в.

9. Новгородская вторая летопись // Полное собрание русских летописей. М.,1965. Т.30.

10. Новгородская первая летопись Старшего и Младшего изводов. М-Л. 1950.

11. Новгородская четвертая летопись // Полное собрание русских летописей. Л., 1929. Т. 4.4. 1.

12. Памятники литературы Древней Руси. XIII в. М., 1981 Повесть временных лет. / Пер. Д.С.Лихачева и Б.А. Романова; Под ред. В.П.Андриановой-Перетц. М.-Л., 1950.

13. Полное собрание русских летописей. Т.1. М., 1977.

14. Псковская и Софийская летописи // Полное собрание русских летописей. СПб., 1851. Т. 5.

15. Разрядная книга 1475 1598 гг. М., 1966. Разрядная книга 1559 - 1605 гг. М., 1974. Российское законодательство. Х - XX вв. Т. 1. М. 1984. Симеоновская летопись // Полное собрание русских летописей. СПб., 1913. Т. 18.

16. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв. и их переделкам / Подгот. Н. Н. Зарубин. Л., 1932.

17. Собрание Государственных грамот и договоров. Ч. II. М., 1819

18. Суздальская летопись по Академическому списку // Полное собрание русских летописей. М., 1962. Т. 1.

19. Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку. // Поли. собр. русских летописей Т. 1. М.: 1997.

20. Труды отдела древнерусской литературы. T. XXVIII. Л. 1974.

21. Устав Владимира Всеволодовича. // Российское законодательство. Х-XX вв. Т. 1.М. 1984.1.. Литература

22. Абашкина Е.Б., Косолапова Ю.Н. О теориях лидерства в современной политической психологии. // США: ЭПИ. 1993. № 4

23. Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота и ее время. Л., 1980.

24. Алифанов С.А. Основные направления анализа лидеров. // Вопросы психологии. 1991. № 3.

25. Алъшиц Д.Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988.

26. Андреев Д. Роза Мира. М., 1999.

27. Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914.

28. Анпилогов Г.Н. Нижегородские документы XVI века. М., 1977.

29. Арсланов P.A. К.Д. Кавелин: Человек и мыслитель. М., 2000.

30. Артамонов М.И. Воевода Свенельд // Культура Древней Руси. М., 1966.

31. Афанасьев А.П. Исторические, географические и топонимические аспекты изучения древних водно-волоковых путей // Вопросы географии. 1979. Сб.110.

32. Афоризмы старого Китая. М., 1991.

33. Ашин Г.К. Лидерство: социально-политические и психологические аспекты. // Политика: проблемы теории и практики. Вып. VII. 4.2. М., 1990.

34. Багрянородный Константин. Об управлении империей. М., 1989.

35. Балашов Д.М. Формирование русской нации и проблемы национального бытия. // Русская нация и обновление общества. М., 1990.

36. Бантыш-Каменский Д. М. Словарь достопамяти людей Русской земли. СПб, 1836. Т. 1-2.

37. Бартолъд В.В. Арабские известия о руссах. М, 1963.

38. Бахрушин C.B. Иван Грозный. М, 1942.

39. Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. М, 1985.

40. Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907.

41. Белоновский В.Н., Белоновский A.B. Представительство и выборы в России с древнейших времен до XVII века. М, 1999.

42. Беляев И.Д. Земские соборы на Руси. М, 1902.

43. Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М, 1988.

44. Бенедиктов H.A. Русские святыни. Очерки русской аксиологии. Нижний Новгород, 1998.

45. Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963.

46. Березин КН. Русский энциклопедический словарь. СПб, 1873 -1879.

47. Бестужев-Рюмин К. Русская история. СПб. Т.1. 1872. Т.2. 1885.

48. Бибиков М.В. Византийский историк Иоанн Киннам о Руси и народах Восточной Европы. М, 1997.

49. Бибиков М.В. Сведения Ипатьевской летописи о печенегах и торках в свете данных византийских источников XII в. // Летописи и Хроники. М„ 1980.

50. Богуславская В.В., Бурманов В.В. Русь. Рюриковичи. Иллюстрированный исторический словарь. М., 2000.

51. Борисов Н. С. И свеча бы не угасла. М., 1990.

52. Борисов Н.И. Социально-политическое содержание деятельности митрополита Киприана. II Вестник МГУ. Серия: История. 1975. № 6. Борисов Н. С. Иван Калита. М., 1995.

53. Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIV XV веков. М., 1986.

54. Брайчевский М.Ю. Движения волхвов в Северо-Восточной Руси XI в. // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1985.

55. Бранденбург Н.Е. Род князей Мосальских (XIV XIX). СПб., 1892. Бранденбург Н.Е. Старая Ладога. СПб., 1896.

56. Брим В.А. Происхождение термина «Русь» // Россия и Запад. Вып. 1. Пг., 1923.

57. Брим В.А. Путь из варяг в греки // Известия АН СССР. VII серия. Отделение общественных наук. 1931. № 2.

58. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь, 1890 -1914. Т. 1-87. Брюсова В.Г. Русско-византийские отношения середины XI в. // Вопросы истории.\912. №3.

59. Буганов В.И. Разрядные книги последней четверти XV нач. XVII в. М., 1962.

60. Васильев С., Иванов К. Памятники зодчества XII в. в Переяславле-Залесском. Ярославль, 1966.

61. Васильевич С. Титулованные роды Российской империи. СПб., 1910. Вепьяминов-Зернов В.В. Исследования о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863.

62. Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь. М., 1996. Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV XVII вв. М., 1975. Веселовский С.Б. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.

63. Веселовский С.Б. Исследование по истории опричнины. М., 1963.

64. Веселовский С.Б. Последние уделы в Северо-восточной Руси // ИЗ. М., 1947. Т. 22.

65. Владимирцов Б.Я. Чингис-хан. М.: 1992.

66. Власьев Г.А. Потомство Рюрика: Материалы для составления родословий. СПб., 1906. Т. 1. Князья Черниговские. Ч. 2.

67. Волчанецкая E.H. Местничество в Древней Руси. М., 1907.

68. Воронцов-Вельяминов Б.А. К истории ростово-суздальских и московских тысяцких // История и генеалогия. М., 1977.

69. Галаганова С.Г., Ушков A.M., Фролова М.А. Сравнительная политология: Запад-Восток-Россия. М., 1995.

70. Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. М., 1998.

71. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. СПб., 1876. Ч. 1 2.

72. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Психология политического лидерства. // Политическая психология. М., 1996;

73. Голубинский Е.Е. История Русской церкви. СПб., 1901.

74. Голъдберг А.Л. К предыстории идеи «Москва — третий Рим» // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976.

75. Горский A.A. "Земли" и "Волости" (К вопросу о территориально-политической структуре Древнерусского государства). // Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. М., 1992.

76. Гребенюк В.П. Святитель и князь. К вопросу о роли митрополита Киприана и великого Московского князя Василия Дмитриевича в событиях 1395 г. ТОДРЛ. Т. 50. СПб., 1996.

77. Греков Б.Д. Борьба Руси за создание своего государства. М.; Л., 1945.

78. Греков БД. Киевская Русь. М., 1953.

79. Греков БД., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950.

80. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. СПб., 2001.

81. Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992.

82. Давидам О.И. К вопросу о контактах древней Ладоги со Скандинавией (по материалам нижнего слоя Староладожского городища) // Скандинавский сборник. Вып. 16.Таллин, 1971.

83. Державин Н.С. Происхождение русского народа. Великорусского, Украинского, Белорусского. М., 1944.

84. Державин Н.С. Славяне в древности. М., 1946.

85. Дилигенский Г.Г. Психологические аспекты политического лидерства. // Социально-политическая психология. М., 1996;

86. Дмитриев Л. А. Роль Киприана в древнерусской литературе. // ТОДРЛ. Т. XIX М.-Л. 1963.

87. Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955.

88. Древнерусские княжества X XIII вв. М., 1975.

89. Древняя Русь в лицах. СПб. 1999. С 353.

90. Древняя Русь. Город-замок. Село. М., 1985.

91. Дубов И.В. Великий волжский путь. Л., 1989.

92. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. М., 1999.

93. Дунаев B.K Максим Грек и греческая идея на Руси в XVI в. М., 1916. Дьяконов М.А. Власть московских государей. СПб, 1889. Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества X-XIII вв. М., 1975.

94. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе, Горгане и Поволжье в IX X вв. М., 1962.

95. Зимин A.A. Витязь на Распутье. М., 1991.

96. Зимин A.A. Наместническое управление в Русском государстве второй половины XV первой трети XVI в. // ИЗ. 1974. Т. 94. Зимин A.A. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. Зимин A.A. Реформы Ивана Грозного. М., 1960.

97. Зимин A.A. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). М., 1972.

98. Зимин A.A. Россия на рубеже XV XVI столетий (Очерки социально-политической истории). М., 1982.

99. Зимин A.A. Суздальские и ростовские князья во второй половине XV -первой трети XVI в. // ВИД. Л., 1976. Вып. 7.

100. Из истории русских средневековых источников. Акты X XV вв. М. 1996.

101. Иловайский Д.И. История России. Ч. 1-4. М., 1879 1899. Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М., 1882. Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М., 1997.

102. Ильин И. России необходима сильная власть. И она будет ее иметь // Парламентская газета. 2000, 29 сентября.

103. Ильин М.А. Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева. М., 1976.

104. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий.-М., 1997. С. 373.

105. История государства Российского: Жизнеописания. IX-XVI вв. М., 1996. История Льва Диакона и другие сочинения византийских писателей. СПб.,1820.

106. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2 т. М., 1966.

107. Кабанов A.K. Материалы по истории Нижегородского края из столичных архивов. Н. Новгород, 1913.

108. Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989.

109. Казаков М.А. Политическое лидерство: современные проблемы эволюции. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. полит, наук. М., 1993.

110. Казенное С., Кумачев В. Евангелие от Петра: прозрение или призыв к либеральной диктатуре? // http://anyona.nns.ru/analytdoc/aven.htm.

111. Капустин Б.Г. Идеология и политика в посткоммунистической России. М., 2000.

112. Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М., 1998.

113. Караганов С. Ловушка глобализации II Век. 2000. 19 декабря.

114. Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. СПб., 1852.

115. Каргалов В.В. Конец ордынского ига. М., 1980.

116. Каргалов В.В. На степной границе. М., 1974.

117. Каргалов В.В. Свержение монголо-татарского ига. М., 1973.

118. КаргерМ.К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1.

119. Каргер М.К. Новгород Великий. Л.; М., 1961.

120. Кардин H.H. Вождество: современное состояние и проблемы изучения. // Ранние формы политических организаций. М., 1995.

121. Каутуков В.М. Эволюция диктата. Опыт психофизиологии истории. СПб, 1992.

122. Кизеветтер A.A. Местное самоуправление в России IX — XIX вв. Пг., 1917.

123. Клосс Б.М. Вологодско-Пермские летописцы XV в. // Летописи и хроники. 1976. М„ 1976.

124. Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI XVII веков. М., 1980.

125. Кобрин В. Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М., 1995.

126. Кобрин В. Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 г. М., 1960.

127. Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и Хроники. М, 1980.

128. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. — М.: 1963.

129. Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. Изд. 2. СПб.: 1872. Т. I.

130. Костомаров Н.И. Русская история. Кн. 1. Господство дома св. Владимира. Х-XVI столетие, 6-е изд. СПб., 1912.

131. Кравченко А.И. Макиавелли: технология эффективного лидерства // Социс. 1993. № 6.

132. Курбский A.M. История о великом князе Московском. Пг., 1919. Кучкин В.А. Ростово-Суздальская земля в X — первой трети XIII вв. // История СССР. 1969. № 2.

133. Кучкин В.А. Русские княжества перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980.

134. Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X XIV вв. М., 1984.

135. Лао Цзы. Дао дэ цзин. Дубна, 1994. Лее Диакон. История. М., 1988.

136. Ледяееа О.М. Понятие власти. // Власть многоликая. М., 1992. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. JI., 1987. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.;Л, 1947.

137. Лоемянъский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик «Новгородский» // Сканд. сб. Таллин, 1963. Вып. 7.

138. Ловмяньский Г. Русь и норманны. М., 1985.

139. Лотман Ю.М. Колумб русской истории // Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. I-IV. СПб., 1997. С. 20-21.

140. Лукьянов А.Е. Начало Древнекитайской философии. М., 1994. С. 66. Лурье Я.С. Вопрос о великокняжеском титуле в начале феодальной войны XV в. // Россия на путях централизации. М., 1982.

141. Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV XV вв. Л., 1976. Лурье Я. С. Роль Твери в создании Русского национального государства // Уч. зап. ЛГУ. Сер. История наук. 1939. № 36. Вып. 3. Любавский М.К Наступление на Степь. М., 1915.

142. Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929.

143. Магарил С.А. Элиты России как инструмент модернизации. // Социально-гуманитарное знание. 2001, № 1. С. 286-2900.

144. Макаренко В.П. Русская власть (теоретико-социологические проблемы). Ростов-на-Дону, 1998.

145. Макиавелли Н. Государь. М. Харьков, 1998.

146. Малинин В.А. Герои смутного времени. Крушение легенды. Калуга, 1999.

147. Маркевич А.И. О местничестве. СПб. 1909.

148. Медведев Н.П. Консенсуальные аспекты современного российского федерализма. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2001, № 3.

149. Медведев Р. Рецепт от загогулины И Версты. 2001. 25 января. Милюков П.Н. Национализм и европеизм. // Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. Т. 3. М., 1995.

150. Миронова В.А., Огарев A.B., Понеделков A.B. Политическое лидерство. Ростов-на-Дону, 1993.

151. Моисеев H.H. Размышления о современной политологии. // Политические науки: новые проблемы. М, 2000.

152. Морозов В. В. Об источниках Царственной книги (Летописец начала царства). М, 1984.

153. Мощелков E.H. Переходные процессы в России. Опыт ретроспективно-компаративистского анализа социальной и политической динамики. М, 1996.

154. Назаренко A.B. Идеал империи и некоторые черты политического строя раннесредневековых государств Европы. // Славяне и их соседи. М, 1995.

155. Насонов А.Н. Монголы и Русь. М, 1940.

156. Насонов А.Н. Русская земля и образование Древнерусского государства. М, 1951.

157. Нечволодов А. Сказания о Русской земле: В 4 т. СПб, 1913. Николаева Т.В. Предметы княжеского убора XIV в. // Памятники культуры. Новые открытия. 1976. М. ,1977. Никольская Т.Н. Земля вятичей. М, 1981.

158. Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. М, 1965.

159. Носов E.H. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI века. М.; Л, 1957.

160. Орлов A.C. «Слово о полку Игореве». М, 1946.

161. Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб, 1992.

162. Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII IX вв.). Л, 1924.

163. Плетнева С. А. Половцы. М., 1990.

164. Погодин МЛ. Древние русские княжества с 1054 по 1240 год. СПб., 1848.

165. Погодин М.П. Древняя русская история до монгольского ига. М., 1871.

166. Политиками не рождаются: как стать и остаться эффективным политическим лидером. Отв. ред. Е.В. Егорова-Гантман. В 2-х т. М., 1993

167. Политология: Энциклопедический словарь / Под ред. Ю.А. Аверьянова. М,1993.

168. Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде. М., 1978.

169. Поппэ A.B. О причине похода Владимира Святославича на Корсунь в 988 -989 гг. // Вестник МГУ. Серия: История. 1978. № 2.

170. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. М., 1992.

171. Представительство и выборы в России с древнейших времен до XVII в. (теория, история, практика). М., 1999.

172. Пресняков А. Иван III на Угре. СПб., 1911.

173. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. Т. 1: Киевская Русь. М., 1938.

174. Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918.

175. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.-Л., 1950.

176. Приселков М.Д. Ханские ярлыки русским митрополитам. Пг., 1916.

177. Проблемы человека в трудах китайских ученых. М., 1993. С.18-22.

178. Прохоров Г.М. Повесть о Митяе // Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., 1978.

179. Пугачев В.П., Соловьев А.И. ведение в политологию. М., 1995.

180. Пьянков А. П. Происхождение общественного и государственного строя Древней Руси. Минск, 1980.

181. Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти: Хрестоматия. В 2 т. Самара, 1999.

182. Ранчин A.M. Принцип "translatio imperi" и Киевская Русь в историософской концепции "Москва третий Рим". // Славяне и их соседи. Имперская идея в странах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. М., 1995.

183. Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в X нач. XII вв. М., 1977.

184. Рапов О.М. О некоторых причинах крещения Руси // Вестник МГУ. Сер. История. 1976. № 4.

185. Резанов A.C. Хронологические и генеалогические таблицы по всеобщей и русской истории. СПб., 1910.

186. Родословная российская книга кн. П. Долгорукова. СПб., 1854- 1858.

187. Российская историческая политология. / Отв. ред. С.А. Кислицын. Ростов-на-Дону, 1998.

188. Руммелъ В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник. СПб., 1886-1887. Т. 1-2.

189. Рыбаков Б.А. Древняя Русь: Сказания, Былины, Летописи. М., Изд-во АН СССР, 1963.

190. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XI XIII вв. М., 1982.

191. Рыбаков Б.А. Поляне и северяне // СЭ. М„ 1947. Т. VI VII.

192. Рыбаков Б.А. Русь и Хазария (К исторической географии Хазарии) // Сб. статей ко дню 70-летия академика Б. Д. Грекова. М., 1952.

193. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М., 1987.

194. Сахаров С.М., Свердлов М.Б. Послесловие. Начальный период отечественной истории в освещении Н.М. Карамзина. // Карамзин Н.М. История государства российского. T.l. М., 1989.

195. Сергеевич В.И. Вече и Князь. М.: 1867.

196. Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV XVI вв. Новосибирск, 1991.

197. Соловьев А.И. Политология. Политическая теория и политическая теория. М., 2000.

198. Соловьев К.А. Эволюция форм легитимации государственной власти в Древней и Средневековой Руси. // Международный исторический журнал. 1999. № 1.

199. Соловьев С.М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М., 1847.

200. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1959. Соловьев С.М. Об истории древней Руси. М., 1993.

201. Соловьев С.М. Очерк нравов, обычаев и религии славян, преимущественно восточных, во время язычества. СПб., 1850.

202. Спиридов М.Г. Родословной российский словарь. М., 1793.

203. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М., 1989.

204. Строев 77. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877.

205. Сумрукав Г.В. Кто есть кто в «Слове о полку Игореве». М., 1983.

206. Сутт Н.И. Александр Невский. Ярославль, 1940.

207. Сэра Томаса Смита Путешествие и пребывание в Москве. СПб.: 1893. С. 48.

208. Такер Р. Политическая культура и лидерство в Советской России: от Ленина до Горбачева. // Полис. 1995, № 2.

209. Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М., 1990.

210. Татищев В.Н. История российская с древнейших времен. М.; Л., 1963.

211. Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975.

212. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений. М.; Л., 1941. Типографская летопись // Полное собрание русских летописей. Пг., 1921. Т. 24.

213. Тимощук Б.А. Восточнославянская община VI-X вв. (н.э.) М., 1999.

214. Титов В.Е. Православие. М., 1967.

215. Тихомиров Л. Монархическая государственность. М., 1998.

216. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956.

217. Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969.

218. Тихомиров М.Н. Российское государство XV XVII вв. М., 1973.

219. Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962.

220. Тихомиров М.Н. Список городов дальних и ближних // ИЗ. 1952. Т. 40.

221. ТойнбиА.Дж. Постижение истории. М., 1991.

222. Толочко П.П. Вече и народное движение в Киеве // Исследования по истории славянских и балканских народов. М., 1972.

223. Топоров В.Н. Древние германцы в Причерноморье: результаты и перспективы//Балто-славянские исследования, 1982. М., 1983.

224. Топоров В.Н. Идея святости в Древней Руси: Вольная жертва как подражание Христу ("Сказание о Борисе и Глебе") Russian Literature. V. 25, 1989.

225. Топоров В.Н. Работники одиннадцатого часа ("Слово о законе и благодати" и древнекиевские реалии). // Russian Literature. V.24.1988. P. 265.

226. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.

227. Трепавлов В.В. Восточные элементы Российской государственности (к постановке проблемы). // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. 1. М., 1993.

228. Третьяков П.П. По следам древних славянских племен. Л., 1982.

229. Трофимов М.М. Политическое лидерство. // Социально-политические науки. 1990, № 12;

230. Успенский Ф. И. Русь и Византия в X веке. Одесса, 1888.

231. Успенский Ф.И. Византийские владения на северном берегу Черного моря в IX X вв. // Киевская старина. 1889. Т. 25. № 5 - 6.

232. Устрялов Н.Г. Русская история до 1855 года. Петрозаводск, 1997.

233. Устрялов Н.Г. Русская история. СПб., 1849.

234. Федоров В. Г. Кто был автором «Слова о полку Игореве» и где расположена река Каяла. М., 1956.

235. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов // Археологические памятники. М., 1966.

236. Флоренский КП. Где произошло Мамаево побоище // Природа. 1984. № 8.

237. Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI -начале XVII в. М., 1973.

238. Фриде E.H. Генеалогическая таблица главнейших средневековых династий и царей (царствующих домов). СПб., 1913.

239. Фроянов И.Я. Волхвы и народные волнения в Суздальской земле 1024 г. // Духовная культура славянских народов. JL, 1983.

240. Фроянов И.Я. Древняя Русь. М., СПб., 1995. С.21.

241. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980.

242. Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. СПб., 1992.

243. Херман М.Дж. Стили лидерства в формировании внешней политики. // Полис. 1991. №1.

244. Хорошев A.C. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980.

245. Хорошкевич A.JI. К взаимоотношениям князей Московского дома во второй половине XIV начале XV в. // ВИ. 1980. № 6.

246. Хорошкевич A.JI. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980.

247. Черепнин JI.B. Земские соборы Русского государства в XVI XVII вв. М.,1978.

248. Черепнин JI.B. Летописец Даниила Галицкого // ИЗ. М., 1941. Т. 12.

249. Черепнин JI.B. Монголо-татары на Руси (XIII в.) // Татаро-монголы в Азии и Европе: Сб. статей, 2-е изд., перераб. и доп. М., 1977.

250. Черепнин JI.B. Образование русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., 1960.

251. Черепнин JI.B. Объединение русских земель вокруг Москвы // История СССР. М, 1966. Т. 11.

252. Черный В.Д. Белокаменный кремль в общественном сознании средневековой Руси. // Общественная мысль: исследования и материалы. Вып. 2. М., 1990.

253. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений. М., 1939-1953.

254. Чечулин Н.Д. Города Московского государства в XVI в. СПб., 1889.

255. Шайкин A.A. «Се повести временных лет»: От Кия до Мономаха. М, 1989.

256. Шапиро A.JI. Проблемы социально-экономической истории Руси XIV-XVI вв. Л., 1977.

257. Шаскольский И. П. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.; Л., 1965.

258. Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII — XIII вв. Л, 1978.

259. Шаскольский И.П. Борьба Руси против шведской экспансии в Карелии, конец XIII начало XIV вв. Петрозаводск, 1987.

260. Шахматов A.A. Обозрение летописных сводов XIV XVI вв. М.; Л., 1938.

261. Шахматов A.A. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб, 1908.

262. Шахматов A.A. Симеоновская летопись XVI в. и Троицкая летопись начала XV в. // ИОРЯС. СПб, 1900. Т. 5. Кн. 2.

263. Шахматов A.A. Сказание о призвании варягов. СПб, 1904. Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М, 2000.

264. Шилов И. И. Родословные таблицы к истории России с древнейших времен. М.,1864.

265. Шимов Я. "Миф о спасителе" и социальная эволюция. Почему мы так любим творить себе кумиров? // Международный исторический журнал. 2000. № 9. Шишов А. Русские князья. Ростов-на-Дону, 1999;

266. Шмидт С.О. Восточная политика России накануне «Казанского взятия» // Международные отношения. Политика. Дипломатия XVI -XX вв. М, 1964. Шмидт С.О. Древняя Русь и славяне. М, 1978.

267. Шмидт С.О. Предпосылки и первые годы «Казанской войны» (1545 1549 гг.)7/ Тр. Моск. историко-архивного института. 1954. Т. 6.

268. Шмидт С.О. Становление российского самодержавства. М, 1973. Шмурло Е.Ф. Курс русской истории. Возникновение и образование русского государства (862-1462). СПб, 1999.

269. Шпаков А.Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве от Флорентийской унии до учреждения патриаршества. Княжение Василия Васильевича Темного. Киев, 1904. Ч. 1.

270. Шпакова Т.П. Типы лидерства в социологии Макса Вебера. // Социс. 1988.5.

271. Штукина Т.А. Новое измерение феномена политического лидерства. // Кентавр. 1994. № 6; 1995. №1.

272. Щавелева Н.И. Польские латиноязычные средневековые источники. М, 1990.

273. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X XIII вв. М, 1989. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI - XIV вв. М, 1972.

274. Щапов Я.Н. О функциях общины в Древней Руси. // Общество и государство феодальной России. М, 1975.

275. Щапов Я.Н. Устав князя Ярослава и вопрос об отношении к византийскому наследию на Руси в середине XI В.//ВВ. 1971. Т. 31.

276. Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. СПб, 1901.

277. Эдинг Б. Ростов Великий. М, 1913.

278. Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Сев. Руси в татарский период. СПб, 1889 1891. Т. 1 - 2.

279. Энгелъман А. Хронологические исследования в области русской и ливонской истории в XIII XIV столетиях. СПб, 1858.

280. Энциклопедический Лексикон. СПб, 1836— 1838.

281. Юрганов А. Л. Удельно-вотчинная система и традиция наследования власти в средневековой России. // Отечественная история. 1996. № 3.

282. Яблочков М. История дворянского сословия в России. СПб, 1876.

283. Янин В JI. Борьба Новгорода и Москвы за Двинские земли в 50 70-х гг. XV в. II ИЗ. 1982. Т. 108.

284. Янин В.Л., Зализняк А.А. Новогородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983). М, 1986.

285. Янин B.JI. Аграрная история Северо-запада России XVI в.: Новгородские пятины. Л, 1974.

286. Янин B.JI. Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV -начало XVI в. Л, 1971.

287. Янин B.JI. Актовые печати Древней Руси X — XV вв. М, 1970.

288. Янин B.JI. Великий Новгород // По следам древних культур. Древняя Русь. М„ 1953.

289. Янин B.JI. Новгородская феодальная вотчина (Историко-генеалогическое исследование). М, 1981.

290. Adelson J., Green В., O'Ntil R. Growth of Idea of Low in Adolescence // Developmental Psychology. 1992. № 1.

291. Atkinson J., Feather N. A theory of achievement motivation N.Y, 1966.

292. Bass B.M. Stogdill's Handbook on leadership.-N. Y. 1981. P. 44-95.

293. Benjamin W. Theses on the Philosophy of History // Critical Theory and Society. A Reader / Ed. S. E. Brenner, D. Kellner. N.Y. L.: Routledge, 1989.

294. Bogardus E. Leaders & Leadership. -N. Y, 1934.

295. Crummey R.O. The Formation of Muscovy L. -N. Y, 1987.

296. Easton D., Dennis J. Children in the political system. N. Y, 1969.

297. Fennell J. L. The Emergence of Moscow 1304-1359. Berkeley Los Angeles, 1968.

298. Greenstein F. Personality and Politicks. Princeton. 1987.

299. Himmelweit H. How Voters Decide. L, 19811.glehart R. Modernization and Postmodernization. Princeton. New Jersey. 1993.

300. Kinder D, Peters M, Abelson R, Fiske S. Presidential prototypes // Political behavior. 1980. № 2.

301. Martin J. Medieval Russia. 980 1584. Cambridge, 1995.

302. Maslow A. Motivation and Personality N.Y, Harper and Row, 1954.

303. McClelland D., Atkinson J., Clark R., Lowell E. The Achievement Motive. N.Y, 1953.

304. Renshon S. Psychological Needs and Political Behavior: A Theory of Personality and Political Efficiency. N.Y, Free Press, 1974.

305. Silfen P.H. The Influence of the Mongols on Russia: A Dimensional History. New York. 1974.

306. Winter D., Hermann M, Weinbrraun W., Walker S. The Personality of Bush and Gorbachev Measured at a Distance: Procedures, Portraits and Policy // Political Psychology. 1991.Vol.12. № 2-3.