Политические объединения в сибирской деревне: Середина 90-х годов XIX в.-1914 г. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Ноздрин, Геннадий Антонович

• Ноздрин, Геннадий Антонович
• доктор исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор исторических наук Ноздрин, Геннадий Антонович

Введение.

Глава I. Социалистические партии в сибирской деревне в конце ф XIX - начале XX в.

§ 1. Социал-демократия и сибирское крестьянство.

§ 2. Работа неонароднических партий среди крестьян в 1895-1914 гг.

Глава II. Либеральные и черносотенные партии в сибирской деревне начала XX в.

§ 1. Аграрная концепция русского либерализма: приемы ф и методы ее реализации в сибирской деревне.

§ 2. Черносотенцы в сибирской деревне в конце XIX начале XX в.

Глава III. Социальный протест крестьян и неполитические общественные организации в деятельности партий в сельской местности Сибири в начале XX в.

§ 1. Неполитические общественные организации как объект деятельности партии.

§ 2. Социальный протест сибирского крестьянства и политические партии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политические объединения в сибирской деревне: Середина 90-х годов XIX в.-1914 г.»

Актуальность темы исследования. Судьба России в XX веке в значительной степени определялась напряженной и драматической борьбой между консервативными, либеральными и социалистическими силами в начале столетия. В основе ее лежал аграрный вопрос, заслонивший все другие проблемы. Крестьяне не могли примириться с тем, что земля находится в руках помещиков, казны и кабинета. Политические страсти захватили многие слои населения и привели к трем российским революциям. Большое значение приобрели политические партии, которые разрабатывали программы движения, пропагандировали свои воззрения и боролись за их реализацию. В повестку дня был поставлен вопрос о соотношении реформ и революции, формировании гражданского общества, роли индивидуального террора в революционном движении, аграрных преобразованиях и судьбах крестьянства. Решение этих проблем в начале XX в. определило ход, сущность и специфику исторического развития России в этом столетии.

Актуальность темы исследования определяется не только значением аграрных отношений для России, но и возможностью получить материал для решения научно-теоретических проблем об уровне развития капитализма, о социальной структуре общества переходного типа, направлениях модернизации сельского хозяйства и др. Интерес к проблеме обусловлен и степенью ее изученности. Фактически история политических процессов в сибирской деревне сводилась к анализу революционного движения. Возникает необходимость рассмотреть весь спектр политических движений, включая черносотенное и либеральное.

Политические процессы в сибирской деревне анализировались односторонне, преувеличивалось значение отдельных партий и лиц и замалчивалась деятельность других. В негативном плане трактовались стратегия и тактика непролетарских партий. Не рассматривалась роль хозяйственных и общественных организаций крестьянства в развитии их политической активности. Более того, исследователи уделяли главное внимание тем проблемам, которые подтверждали теоретические положения марксизма, в результате ряд вопросов истории крестьянства оказались не раскрытыми.

Тяжелые времена, которые переживает Россия, и комплекс жестких кардинальных преобразований заставляют пристально изучать закономерности нашего исторического пути, включая социальную историю, политику и психологию. В условиях, когда осуществляется реформа аграрных отношений, когда изменяется политическая система государства, громадное значение приобретает опыт начала XX в. Спектр этого опыта широк: от требования скромных реформ до террористической борьбы против власти. Целесообразность изменения политического устройства государства при помощи насилия всегда приковывала внимание историков. Терроризм стал бедствием нашего времени, и это заставляет обратить внимание на его истоки. Значение проблемы определяется и тем, что крестьянство в Сибири составляло 94 % населения и от его позиции зависело будущее региона.

Объект исследования - сибирские организации политических объединений конца XIX - начала XX в.

Предмет исследования - деятельность их в сибирской деревне в конце

XIX - начале XX в., роль в социальном протесте крестьянства региона.

Цель исследования - проанализировать работу политических партий и общественных организаций в сибирской деревне в конце XIX - начале

XX в., их роль в крестьянском движении. В ходе работы над диссертацией ставились следующие задачи:

1) проследить генезис местных организаций политических партий и место в нем аграрных проблем;

2) выявить количество и численность сельских групп политических объединений;

3) рассмотреть аграрные программы партий и союзов;

4) проанализировать политику и тактику сибирских организаций;

5) определить особенности работы партийных объединений в сибирской деревне;

6) показать агитационно-пропагандистскую деятельность партий в сибирской деревне;

7) исследовать использование партиями неполитических организаций в сельской местности Сибири в целях агитационной работы и основные параметры этого процесса;

8) охарактеризовать динамику и формы социального протеста сибирских крестьян и роль политических партий в крестьянском движении.

Хронологические рамки исследования - середина 90-х гг. XIX в. -июль 1914 г. В этот период, в процессе строительства Сибирской железной дороги, уменьшалась зона натурального хозяйства, шел быстрый процесс перерастания незрелых форм капитализма в развитые, формировался единый всероссийский рынок. В Сибири сосуществовали новая технологическая и крестьянская космоцентрическая культуры, тесно переплетаясь, они многократно усиливали противоречия каждой из них. Страна, по выражению министра внутренних дел Е.А. Святополк-Мирского, «обратилась в бочку пороха» и стала ареной мощного революционного движения, проникшего во все поры социальной жизни и охватившего все слои и организации. В конце XIX в. шел процесс латентного вызревания кружков и организаций, завершившийся в 1898-1905 гг. формированием крупнейших российских политических партий. С конца XIX в. аграрный вопрос заслонил все другие проблемы, а крестьянские волнения стали непрерывными. Выбор верхней границей исследования 1914 г. обусловлен тем, что в годы первой мировой войны усилились регулирующая роль государства и обнищание масс, организации политических партий были разгромлены, изменились их стратегия и тактика.

Территориальные границы диссертации включают Западную и Восточную Сибирь: Акмолинскую и Забайкальскую области, Енисейскую, Иркутскую, Тобольскую и Томскую губернии. В работе не рассматриваются политические процессы в районах компактного проживания аборигенного населения.

Историография. В последние годы по историографии политических объединений в Сибири опубликован целый цикл работ1, но их деятельность в сельской местности рассматривалась попутно с другими сюжетами, поэтому возникает необходимость специального анализа степени изученности вопроса. В историографии проблемы деятельности политических партий в сибирской деревне начала XX в. можно выделить три периода: 1) досоветский (1895-1917 гг.); 2) советский (1917-1990 гг.), включающий 4 этапа — 1917 — середина 30-х годов, середина 30-х - середина 50-х годов, середина 50-х годов- 1984 г., 1985-1990 г.; 3) постсоветский (1991-2003 гг.).

Для всех направлений российской социал-демократии до 1917 г. характерно признание примата экономики над политикой, наличия классов и классовой борьбы, недооценка роли крестьянства, большое внимание к вопросу об уровне развития капитализма в экономике России, к истории политических партий и массовых движений. Вместе с тем они серьезно расходились в вопросах стратегии и тактики революционного движения. Большевики (В.Н. Соколов, М.К. Ветошкин), оценивая крестьянство как сословие отжившего строя и мелкобуржуазную стихию, исходили из того, что в силу нерешенности аграрного вопроса в России крестьянство становится союзником рабочих на этапе буржуазно-демократической революции. Ошибочно считая, что в сельском хозяйстве сложились предпосылки для социалистической революции, большевики развивали в деревне вторую социальную войну, надеясь сделать своим союзником в социалистической революции беднейшее крестьянство. Важное место в ленинской интерпретации марксизма занимала идея национализации земли и радикального решения аграрного вопроса.

Меньшевики исходили из разработанной Г.В. Плехановым схемы двух-этапного развития революции. В России отсутствовали предпосылки социалистической революции, движущей силой буржуазно-демократической революции считалась коалиция рабочего, либерального и крестьянского движения. Меньшевики противопоставляли буржуазию крестьянству, которое, хотя и участвует в революции, но осложняет ее своим бунтарством и несознательностью. Они предлагали провести муниципализацию земли, сущность которой состояла в передаче национализированных земель муниципалитетам. По их мнению, столыпинская реформа решила аграрный вопрос, и можно было снять лозунг конфискации помещичьих земель. Меньшевики допускали возможность победы революции не через народное восстание, а парламентскими методами и требовали ликвидации нелегальной партийной организации.

Крупнейшими представителями меньшевистского направления в сибирской историографии аграрного вопроса являлись Н.А. Рожков, П.П. Мас-лов, В.Г. Громан (В. Горн), Ф.А. Липкин (Н. Череванин), Н.В. Саваренский. Н.А. Рожков отмечал общность развития России и Сибири, хотя в ней не было крепостного права, и крестьянство как сословие прикреплялось к государству. В сельском хозяйстве Сибири шло вытеснение натуральных отношений товарно-денежными, и уже в середине XIX в. в нем увеличилась капиталистическая струя. Но этот капитализм был грубым, хищническим, и в ходе его развития обострился аграрный вопрос, сущность которого состояла в освобождении крестьянства от пут крепостничества и приспособлении деревенской жизни к капиталистическим условиям. В ходе столыпинской реформы аграрный вопрос в целом был разрешен. Хотя уничтожение остатков крепостничества не достигло полноты, в стране утвердился культурный капитализм, сущность которого заключалась в перерождении крепостнической аграрной политики в буржуазную, крупных землевладельцев в сельскохозяйственную буржуазию, развитии капиталистической кооперации. Рожков считал, что хотя возможность революций не исключалась, но они не являются необходимыми, поэтому нужно ликвидировать нелегальные партии. Наличие аграрного вопроса в Сибири отрицал и другой теоретик меньшевистской фракции, автор двухтомника «Крестьянское движение в России» (М., 1908) П.П. Маслов. Он отметил наличие крестьянского движения в регионе только в годы первой революции, но объяснял его влиянием ссыльных и подражанием Европейской России. В. Горн (В.Г. Громан), Н. Череванин (Ф.А. Липкин), В.Н. Саваренский считали крестьянское движение чисто экономическим и бунтарским. На позицию представителей различных течений социал-демократии по аграрным проблемам в Сибири влияло их пребывание в совместных организациях, приводившее к нивелировке их позиций. Большевик В.Н. Соколов не только не критиковал Н.А. Рожкова, но сам выступал в поддержку прогрессистов, а меньшевики вопреки своей концепции вели пропаганду в деревне.

В работах представителей неонароднического направления (В.И. Ану-чина, Д.И. Голенищева-Кутузова (Илимского), Н.П. Огановского, И.И. Серебренникова, Н.В. Чайковского, С.П. Швецова) отмечалась тяжесть положения крестьян и возможности модернизации их хозяйств на пути некапиталистического развития через кооперацию и общину. Они поддерживали организованные формы крестьянского движения, но отрицали аграрный террор. И.И. Серебренников писал, что революция 1905-1907 г. в Сибири имела тенденцию к мирному развитию, столкновения с властями использовались лишь в целях самообороны. Они не отрицали развития капитализма в сельском хозяйстве, дифференциации крестьян, но считали его чужеродным явлением, не способным деформировать трудовые крестьянские хозяйства, которые путем социализации земли и кооперирования можно перевести на путь социализма. Эсеры критиковали столыпинскую реформу за разрушение общины, но некоторые из них (Н.П. Огановский) отмечали ее успехи, хотя и недостаточно полные, чтобы повернуть колесо истории вспять.

Либералы (И.А. Базанов, М.И. Боголепов, П.М. Головачев, А.А. Кауфман, Н.Н. Козьмин, П.И. Лященко, И.А. Малиновский, Н.Я. Михайловский, Н.Я. Новомбергский, М.Н. Соболев, И.Г. Табашников) или отрицали наличие аграрного вопроса в Сибири, или видели его сущность в повышении агрикультуры населения. Рассматривая Сибирь как земледельческую колонию, проявления феодальных пережитков в ней они видели в административном гнете, сословной неравноправности крестьян, насаждении помещичьих хозяйств. Наследственное пользование землей для них было идеалом земельных отношений. В регионе шел процесс перехода от натуральных к товарно-денежным отношениям, и наблюдалась дифференциация крестьянства, но в сельском хозяйстве преобладал торгово-ростовщический капитал. Вместе с тем, считая капиталистическими только крупные хозяйства некрестьянского типа, либералы не связывали дифференциацию с капитализмом и оценивали сибирское крестьянство как трудовое. Радикальное кадетское крыло либерализма, являясь сторонниками частной собственности, выступало за ее естественное утверждение, поэтому оно подвергло критике столыпинскую аграрную реформу, принудительное разрушение общины, переселенческую политику. Октябристы шли в русле столыпинской аграрной политики.

Либералы отвергали насильственные методы преобразования общества. Одну из причин крестьянского движения они видели в малоземелье сельского населения и выдвигали требование наделения его угодьями из государственного фонда, образованного из казенных, кабинетских и частновладельческих земель, отчуждаемых у владельцев за выкуп. Но в либерализме достаточно сильным было влияние умеренных кадетов и октябристов, осуждавших стремление к экспроприации частновладельческих и казенных земель и расширению крестьянского землевладения как препятствующие качественному улучшению крестьянских хозяйств. Констатируя лучшую земельную обеспеченность сибирских крестьян, либералы причину земельных беспорядков видели в произволе чиновников и неурегулированности системы землепользования. Они считали крестьянское движение чисто экономическим, пытались ограничить его легальными формами и даже отказы платить подати относили к грубым формам протеста.

Отвергая радикализм социалистических партий, их социалистическую доктрину, вероятность некапиталистического развития России, либералы находили возможным заимствовать у них теоретические положения, приветствовали движение социалистов к парламентаризму и заключали блоки с ними.

А.А. Кауфман и областники разделяли народнические воззрения о трудовом характере крестьянства, сибирской общине и формах землепользования. Н.А. Бердяев, П.Н. Милюков, М.И. Туган-Барановский, П.Б. Струве считали эсеровскую доктрину смесью черносотенных и социалистических идей, безумный радикализм которых привел к 3 июня 1907 г., и предпочтение отдавали социал-демократии. Позднее М.И. Туган-Барановский и А.А. Кауфман сделали вывод, что в области промышленности правы оказались социал-демократы, а в сельском хозяйстве - эсеры. Большинство сибирских либералов принадлежали к государственной школе, поэтому они прежде всего разрабатывали проблемы создания правового государства и местного самоуправления.

Официальное направление дореволюционной историографии (В.А. Алексеев, А.Н. Куломзин, П.П. Румянцев, Н.В. Турчанинов) подвергалось критике и слева, и справа, но оно накопило большой статистический материал и осветило положительные стороны управления2. До настоящего времени не потеряла научного значения изданная в 1916 г. книга А.И. Спи-ридовича «Партия социалистов-революционеров и ее предшественники», положившая начало оценке партии эсеров как террористической организации.

На первом этапе советского периода (1917 - середина 30-х гг.) шло утверждение монополии марксистской историографии. В работах А.А. Ансона, С.М. Дубровского, В. Каврайского, И. Нусинова, Ф. Сластухина, Г. Чешихи-на, А. Шиша анализировались социально - экономические отношения и классовое расслоение в деревне. Но наряду с марксистскими в этот период продолжали выходить работы эсеровского и либерального направления: Н.П. Огановского, В.П. Вощинина, И.И. Ямзина. Не было единомыслия и среди коммунистов. Н.Н. Баранский, В.И. Невский, А.А. Милынтейн писали о том, что рабочее движение не встретило поддержки зажиточного сибирского крестьянства, было изолировано от деревни, а революционные партии не имели массовой опоры в сельской местности3. А.А. Ансон и Б.З. Шумяцкий считали, что в Сибири не сложился союз рабочих и крестьян, а рабочие были изолированы от крестьянских резервов4. В советской историографии эту точку зрения подвергли критике, но она имела объективную основу. Вопрос о союзе рабочего класса и крестьянства - лишь один аспект традиционной проблемы влияния города на деревню. Разумеется, влияние рабочих, большинство которых вышло из деревни и частично сохранило его ментальность, на крестьян было более сильным, чем других социальных слоев населения, но это было влияние, а не союз. Вместе с тем нельзя говорить об изоляции рабочих от крестьян, так как они были связаны тысячами нитей. В настоящее время широкое распространение получила точка зрения, что революционное движение представляло собой изолированные потоки трех сил - рабочих, солдат и крестьян. В действительности они переплетались.

С середины 30-х гг. до середины 50-х гг. исследование политических процессов в деревне определялось догматами работы И.В. Сталина «История ВКП(б). Краткий курс», согласно которым единственно научным объявлялся марксизм-ленинизм и представляющая его партия большевиков, а народнические и либеральные партии относили к злейшим врагам. В результате исследовалась только история социально-политической жизни в сибирской деревне: направления аграрной эволюции и предпосылки крестьянских волнений, деятельность большевиков и крестьянское движение.

Длительное время в советской историографии шла дискуссия о причинах, уровне и динамике крестьянского движения, влиянии на него политических партий. В 20-е гг. XX в. А.А. Ансон, М.Н. Покровский, П.М. Юхнев отрицали наличие аграрного вопроса в Сибири и революционность сибирских крестьян, а злоупотребления местных властей относили к главным причинам крестьянских выступлений5. Во второй половине 30-х - первой половине 50-х гг. XX в. Г.У. Бузурбаев, М.К. Ветошкин, И .Г. Зобачев дали характеристику крестьянского движения по всей Сибири, но они неверно считали, что крестьяне только в кабинетских районах боролись за землю, а на казенных выступали лишь против налогового гнета6. и

От этой точки зрения пытался отойти В.И. Дулов, характеризуя борьбу против казенного землевладения. Однако он сделал ошибочный вывод об отсутствии в Сибири аграрных волнений7. Данная позиция нашла отражение и в третьем томе «Истории Сибири». Впервые подверг критике мнение М.К. Ветошкина В.А. Степынин. Он показал, что причиной крестьянских выступлений был не только налоговый гнет, но и пережитки в поземельных отношениях. В.А. Степынин поставил вопрос об общем и особенном в крестьянском движении Сибири. Вместе с тем он сделал не соответствующий фактам вывод о том, что размах крестьянского движения в Енисейской губернии был шире в старожильческих селах, чем в переселенческих поселках8. Обстоятельно осветил борьбу против землеустройства Л.Ф. Скляров, но пришел к ошибочному выводу, что в Сибири социальная база крестьянских волнений была шире, чем в центральных губерниях9.

В работах Л.М. Горюшкина, Г.П. Жидкова, Г.А. Титова, Е.И. Соловьевой, А.А. Храмкова10 обстоятельно рассматривались уровень, динамика и формы крестьянского движения, но одновременно в ходе исследовательской работы выявился целый ряд дискуссионных проблем. С.М. Дубровский пришел к выводу, что в 1910-1914 г. подъема революционной борьбы в деревне не наблюдалось, она даже сокращалась11. Его выводы поддержали П.Н. Пер-шин и В.А. Степынин12. А.Ф. Иерусалимский отметил тенденцию усиления крестьянского движения в 1912-1914 гг.13 А.А. Храмков выявил тенденцию к постепенному нарастанию классовой борьбы в Томской губернии в 1910— 1914 гг.14 А.В. Шапкарин писал, что накануне первой мировой войны крестьянское движение достигло уровня 1905-1907 гг.15 Различные точки зрения высказывались по вопросам уровня крестьянского движения и соотношения двух социальных войн. Решить их можно было только на основе статистического анализа крестьянских выступлений.

Большой вклад в разработку методики статистического анализа крестьянского движения внесли Н.М. Дружинин, Н.Н. Лещенко, Б.Г. Литвак, О.Г. Буховец, В.А. Степынин16. Первый статистический анализ крестьянского движения в Западной Сибири дал В.М. Самосудов на основе хроники

17 классовой борьбы в деревне в 1907-1917 гг. Б.В. Кондриков исследовал крестьянское движение в Западной Сибири в 1905-1907 гг., а С.А. Берднико-ва составила хронику выступлений в Восточной Сибири в годы первой российской революции18, но различия в методиках подсчета крестьянских выступлений не позволяли получить сопоставимых данных.

На всех этапах советской историографии значительное внимание уделялось работе социал-демократов. В 20-х годах XX в. Н.Н. Баранский и Б.З. Шумяцкий считали, что социалисты в Сибири не имели опоры в крестьянстве. В середине 30-х - середине 50-х годов историки (Г.У. Бузурбаев, М.К. Ветошкин) впервые показали работу социал-демократов среди крестьян, но преувеличили ее значение. Они указывали на наличие 30 сельских групп у Барнаульского комитета, бийские листки, выпущенные демократами, приписывали РСДРП, а крестьянские волнения 1905-1907 гг. оценивали как вооруженное восстание19. С 1955 по 1985 гг. фронт исследований по истории РСДРП стремительно расширился. В научный оборот было введено огромное количество источников. По подсчетам М.В. Шиловского, в эти годы докторские диссертации по истории большевизма в Сибири начала XX в. защитили 8, а кандидатские - 48 человек20. Деятельность социал-демократов в сибирской деревне исследовалась в работах С.А. Бердниковой, В.В. Кучера, Б.В. Кондрикова, Н.А. Майдуровой, Г.А. Ноздрина, В.М. Самосудова21. Авторы более объективно охарактеризовали работу РСДРП в сельской местности, рассматривали ее организации как объединенные, осветили все направления пропаганды, отметили акты террора эсдековских организаций, но аграрная программа большевиков оставалась лакмусовой бумажкой при оценке других партий, а национализация земли считалась единственно верной теорией решения аграрного вопроса. В некоторых работах делался вывод о наибольшем размахе крестьянского движения в тех районах, где велась революционная пропаганда , хотя размах движения определяли объективные условия, а не субъективный фактор.

Вплоть до 70-х годов XX в. большинство сибирских историков рассматривали неонароднические партии как врагов марксизма и занимались исследованием только борьбы социал-демократов против них. В 70-х - начале 80-х годов XX в. появились статьи A.JI. Афанасьева, М.И. Казанцева, А.П. Толочко, М.В. Шиловского, в которых более объективно характеризовалась история местных эсеров как союзников пролетариата в борьбе против самодержавия23, но вплоть до конца 80-х годов даже ведущие специалисты в этой области считали, что «террор как средство борьбы наряду с бойкотом выборов продемонстрировал явную неспособность эсеров идти в ногу со временем и планомерно влиять на потребности общественного движения в стране»24.

Длительное время в советской сибирской историографии из либеральных течений изучалось только областническое движение, оценивавшееся как либеральное, сепаратистское, враждебное марксизму. Лишь в середине 70-х годов XX в. началось специальное изучение либерального движения в Сибири. В работах В.Л. Барсукова, Э.Г. Кудряшова, А.А. Кузнецова, И.Г. Моси-ной, И.М. Разгона освещался процесс создания и деятельности организаций либеральных партий и участие буржуазии в думских избирательных кампаниях25, но они еще не давали комплексного представления о всем течении. В это же время М.В. Шиловский и Л.А. Жадан положили начало разработке новой концепции истории областничества, в которой оно рассматривалось как политически неоднородное течение, эволюционировавшее от народничества к либерализму26. Изучение истории черносотенно-монархических партий началось лишь во второй половине 80-х годов.

На последнем этапе советской историографии (1985-1990 гг.) начался пересмотр ряда положений, основанных на идеологических постулатах прежних лет, появились работы, объединяющие марксистскую методологию с передовыми достижениями зарубежной историографии. Традиционно громадное внимание уделялось изучению истории политических партий и революции 1905-1907 гг.27 Итоги исследования первой русской революции подвел в своем учебном пособии М.В. Шиловский . В коллективной монографии «Крестьянство Сибири в эпоху капитализма» (Новосибирск, 1983) были обобщены результаты изучения политических процессов в сибирской деревне за весь советский период, но в ней рассматривалась только агитация социал-демократов среди крестьян. Во второй половине 80-х годов XX в. все большее внимание уделялось истории непролетарских партий: вышли статьи, характеризовавшие численность, организацию, состав и методы работы сре

ЛА ди крестьян эсеров, кадетов, черносотенцев . В 1989 г. появилась первая обобщающая работа по истории политических партий в Сибири30. А.П. То-лочко рассмотрел численность, социальный состав, организацию ведущих политических партий региона в 1910-1914 гг. Автор ввел в научный оборот большой фактический материал, устранил многие искажения и преувеличения в освещении деятельности отдельных политических партий. Он впервые в сибирской историографии охарактеризовал деятельность организаций черносотенцев. Вопросы деятельности политических партий среди крестьян в монографии специально не рассматривались.

В конце 80-х годов XX в. завершалась работа над хрониками крестьянского и рабочего движения в Сибири. В 1985-1987 гг. JI.M. Горюшкин, В.В. Кучер, Г.А. Ноздрин, А.Н. Сагайдачный, К.Б. Шустов опубликовали три тома хроники крестьянского движения в Сибири. На книгу появились положительные отзывы Бушнела (США), Б.Г. Литвака (Москва), О.Г. Буховца (Минск), В.А. Зверева, И.В. Островского, М.В. Шиловского и др. Они сошлись во мнении, что монографии имели «для нашей историографии. значение этапа»31 и стали «настольной книгой многих историков»32. Американский исследователь Бушнел выразил сомнение в том, что в 1905-1907 гг. количество политических выступлений достигло 41 %. Но исследование О.Г. Буховца по Европейской России подтвердили этот вывод. Некоторые историки возражали против включения в хронику коллективных порубок, но эта форма борьбы, как показал Д. Скотт, на протяжении трех столетий широко применялась во всех странах мира33. Итоги изучения крестьянского движения в России статистическими методами подвел Б.Г. Литвак. Он отметил, что методика исследования крестьянского движения разработана, все исследователи приняли статистический метод и в настоящее время необходимо изучение идейных позиций крестьянства34. Но дискуссия о роли статистических методов еще не завершена35. В конце 80-х годов XX в. В.А. Зверев положил начало изучению демографического поведения и социализирующей деятельности крестьян на основе современной демографической теории36.

В постсоветский период (1991-2001 гг.) произошла замена классово-формационного подхода цивилизационным, изменилась тематика исследований, в широких масштабах осуществлялась публикация источников. Большими тиражами переизданы и впервые опубликованы воспоминания П.Н. Милюкова, В.Н. Коковцева, А.И. Гучкова, А.Ф. Керенского, Л.Д. Троцкого, В. Чернова, программные материалы и документы политических партий, бумаги Совета Министров37, эти публикации существенно расширили круг источников для изучения темы.

Для постсоветского периода характерно обращение к нетрадиционным методам и технологиям исторического исследования и широкое использование компьютерной техники. Первые попытки использования ЭВМ в исторических исследованиях относятся еще к 60-70-м годам XX в., когда Л.М. Го-рюшкин проанализировал материалы переписи 1916 г. , а Е.А. Слепцов -разложение старожильческого крестьянства39. В 1985 г. П.Ф. Никулин исследовал уровень развития аграрного капитализма в Западной Сибири40. Первые опыты применения вычислительной техники показали, что она не гарантирует правильного решения проблемы, а результат зависит от составления программы. В 90-х годах XX в. в Барнауле работал научный семинар «Статистическое программное обеспечение» для историков. В трех сборниках этого семинара интерес представляют статьи И. Якимовой, В. Владимирова и Мои-сеенко о типологии общины и социальной дифференциации крестьянства, В.А. Скубневского о населении Алтая в 1897 г., В.Н. Владимирова, И.Г. Силиной, А.А. Храмкова о пространственном моделировании заселения Алтайского округа41. В 2000 г. А.Н. Сагайдачный проанализировал такой массовый источник, как метрические книги, и в первые выявил важные параметры демографических процессов в Сибири42.

В 90-х годах XX в. в массовых масштабах переиздавалась эмигрантская и зарубежная историческая литература. В 1990 г. опубликована книга Н. Бердяева «Судьба России: опыты по психологии войны и национальности», в 1991 г. А.Д. Тойнби «Постижение истории» и С.С. Ольденбурга «Царствование императора Николая II», в 1992 г. - П. Сорокина «Человек, цивилизация, общество», в 1994 г. - К. Ясперса «Смысл и назначение истории», в 1997 г. -JI. Фишера «Жизнь Ленина» и т.д. Сотрудничество российских и зарубежных ученых привело к достижению плодотворных результатов в целом ряде отраслей исторической науки. Изучение истории крестьянства выделилось в специальную межотраслевую дисциплину крестьяноведение, обладающую своей методологией, своими приемами и методами исследования. Его основы еще раньше заложили представители русского «организационно-производственного направления» А.В. Чаянов, Н.П. Макаров и А.Н. Челинцев, а основные положения теории разработал Т. Шанин. Т. Шанин и В.П. Данилов руководили британско-советским проектом истории российских деревень, в рамках которого в Сибири была подготовлена монография В.А. Ильиных и Г.А. Ноздрина «Очерки истории сибирской деревни» (1995).

Существенным фактором наших дней стало возрождение научного краеведения. Появились монографии и энциклопедии по истории Новосибирской, Курганской, Томской областей, Алтайского края и отдельных местностей Сибири43. Локальная история является одним из самых перспективных направлений исследований. В условиях, когда оценка событий зависит от идеологической позиции авторов, разработка объективной научной теории может идти только через анализ конкретного материала. Значительное место в краеведении занимала подготовка учебников44.

Настоящий прорыв произошел в последние годы в области биографического жанра. Изданы биографические очерки о С.Ю. Витте, А.И. Гучкове, П.Н. Милюкове, Николае II, П.А. Столыпине, Г.В. Плеханове, Л.Д. Троцком, Ю.О. Мартове, В.И. Ленине и др.45 Переоценке подверглось значение всех политических деятелей начала XX в. Троцкий стал оцениваться как второй после Ленина организатор Октябрьской революции. На смену обожествлению В.И. Ленина пришло столь же ненаучное полное отрицание его учения. Неоднозначно оценивается и Николай II. К.Ф. Шацилло пишет о нем, как о посредственном, слабом и безынициативном политике, приведшем Россию к краху. А.Н. Боханов представляет царя мучеником, который боролся с радикалами и либералами, толкавшими страну к гибели, и, не желая вести страну к гражданской войне, отказался от престола. На смену образу Столыпина-вешателя, пришло представление о нем как о мудром государственном деятеле, выступавшем за сильную государственную власть, разумные реформы и великую Россию46.

Формирование многопартийной системы в России в конце XX в. вызвало интерес к истории политических партий. Этой проблеме посвящено громадное количество работ. Первые из них вышли уже в начале перестройки (1985-1990 гг.). В монографиях К.Ф. Шацилло и В.В. Шелохаева по истории русского либерализма, Д.А. Колесниченко - о трудовиках, П.Н. Зырянова - о церкви, В.Н. Гинева - о борьбе неонародников за крестьянство, B.C. Дякина и Ю.Б. Соловьева - о дворянстве47, уже проявились новые подходы к изучению истории политических партий. Новых успехов добились историки в 90-х годах XX в. В 1994 г. вышла книга «История политических партий России», в которой давалась характеристика политических партий с современных позиций. Деятельность неонароднических партий рассматривалась в работах В.В. Кучера и А.Е. Плотникова48. Настоящим событием в историографии стало издание в 1996 г. энциклопедии «Политические партии России»49. В ней опубликовано 900 статей о 127 политических партиях и

700 руководящих деятелях. В энциклопедии охарактеризованы особенности российской многопартийности, дана типология партий, реконструированы попытки модернизации России, раскрыты основные черты радикальных, либеральных, неонароднических и черносотенных партий.

Целый ряд крупных исследований был посвящен истории отдельных политических партий. Постепенно угасал интерес к истории большевизма и рабочего движения. Эсдеки рассматривались уже как единая партия. Истории социал-демократии Сибири в 1907-1917 гг. посвящена монография С.В. Ма-карчука50. В ней на основе новых научных материалов освещаются формы и методы партийной работы, численность и социальный состав организаций, их связи с легальными учреждениями. Макарчук проанализировал деятельность всех групп и организаций восточных районов России в городах. М.В. Шиловский подвел итоги изучения истории сибирской социал-демократии, проследил формирование ее организаций и осветил дискуссионные вопросы этой проблемы51. Ю.П. Родионов раскрыл неизвестные ранее страницы истории сибирской социал-демократии, связанные с деятельностью Т.О. Белоусова, В.И. Ишерского и В.Е. Мандельберга52. Взаимоотношения социал-демократов и сибирских крестьян исследовал Г.А. Ноздрин53. Но работа сибирской социал-демократии среди крестьян освещена явно не достаточно.

Значительно больше работ издано по истории эсеров. В цикле монографий о партии социалистов-революционеров М.И. Леонов на основе тщательного изучения источников отметил стремление эсеров создать наиболее благоприятные условия для модернизации крестьянских хозяйств в России на кооперативно-общинной основе, доказал, что террористическая деятельность эсеров была скромнее, чем считали раньше. Он привел новые данные о численности организаций ПСР в Сибири. По его сведениям, в начале 1907 г. в регионах насчитывалось 2 областных, 6 губернских и 25 городских и уездных организаций общей численностью 1875 чел. Леонов опроверг тезис зарубежной историографии об интеллигентском составе ПСР и показал, что

80 % ее членов составляли рабочие и крестьяне54. Состояние организаций ПСР в 1907-1914 гг. проанализировал К.Н. Морозов55. Деятельность сибирских эсеров освещается в двух монографиях. М.В. Шиловский охарактеризовал процесс оформления и развития организаций ПСР. С.В. Макарчук рассмотрел работу социалистов в легальных организациях56, Н.П. Курусканова исследовала деятельность эсеровских организаций в Западной Сибири в 1905-1907 гг., А.П. Толочко и А.Е. Плотников охарактеризовали формирование сибирских организаций ПСР, их фракции, идейные и тактические позиции57. Террористическая деятельность эсеров и других радикальных партий

CQ исследована в целом ряде монографий . В них рассматриваются дискуссионные вопросы о сущности террора, его периодизации, соотношении террора начала и конца XX в.

Сибирские историки проделали значительную работу по изучению истории сибирских организаций ПСР, но ряд вопросов остаются дискуссионными. Исследователи по-разному оценивают роль организаций эсеров в политической жизни края. В работах второй половины 80-х - начала 90-х годов XX в. достаточно объективно характеризовалось состояние сибирских организаций ПСР, но в его оценке еще сказывались идеологические штампы предшествующего времени. Г.А. Ноздрин отмечал, что практика показала несостоятельность стратегии и тактики мелкобуржуазных партий59. А.П. Толочко солидаризировался с решением Поронинского совещания ЦК РСДРП (1913 г.)60 и т. д. В середине 90-х годов сложились более обоснованные суждения о роли социалистов-революционеров. М.В. Шиловский, не отрицая наличия кризиса в сибирских организациях ПСР, сделал вывод о концентрации сил эсеров в 1907-1917 гг. на внедрении в легальные организации, позволившие в 1917 г. в считанные дни реанимировать ПСР61. Эту точку зрения разделяют С.В. Макарчук и А.П. Толочко62. Несомненно, отказ от террора, социализации земель и сохранение кадров, организационно связанных лишь общей идеей, позволили ПСР завоевать популярность в 1917 г., но эти причины обусловили нарастание центробежных сил в партии и ее саморазрушение63.

Острые дискуссии идут по вопросу о месте террора в деятельности партии социалистов-революционеров. Характеризуя практику сибирских организаций ПСР в годы реакции, Г.А. Ноздрин в 1986 г. сделал вывод, что «легальной думской деятельности социалисты-революционеры предпочли внепарламентские средства борьбы, а при отсутствии революционного подъема в массах главным средством борьбы стал террор»64. С критикой этого тезиса в 2002 г. выступил И.П. Серебренников. Он полагает, что террор никогда не являлся самодовлеющей целью для эсеров, а в годы реакции он перестал играть ту роль, которую выполнял накануне и в первые годы революции, когда многие члены разочаровались в нем. Отдельные попытки возобновления активных террористических выступлений еще не означают, что они были главными65. С такой позицией вряд ли можно согласиться. В целом террористические методы борьбы были для эсеров далеко не главными. Но на разных этапах истории партии их значение было неодинаковым. Как показали исследования М.И. Леонова, именно в годы первой российской революции, когда террор достиг апогея, он находился на втором плане66. Из 324 листовок, выпущенных в Сибири в 1905-1907 гг., только 28 посвящались пропаганде террора67. В годы реакции, по мнению Г. Аноприевой и Н. Ерофеева, первоочередной задачей партии было признано усиление террора68. «При отсутствии массового движения, - писал О.В. Будницкий, — при том, что партия приняла решение бойкотировать выборы в Думу, у нее, собственно, не оставалось выбора. Террористическая тактика. казалась партийным лидерам по-прежнему весьма эффективным способом борьбы.»69 Впрочем, как отмечал К.Н. Морозов, и задачи террора, и вопросы участия в общественном движении решались весьма слабо70.

Различные точки зрения существуют по вопросу о времени упадка в нелегальной работе и перехода к легалистским настроениям. С.В. Макарчук, А.П. Толочко, М.В. Шиловский считают такой границей рубеж 1911п\

1912 гг. , Г.А. Ноздрин отмечает усиление тенденции к ликвидаторству в

1910 г., которая получила завершение в конце 1910 - начале 1911 г.72 В пользу последней точки зрения говорит то, что в апреле 1911 г. распустили боевую организацию ПСР, а единый организм самой партии фактически распался73. Попытка «Автономной группы партии социалистов-революционеров» в

1911 г. возродить террор встретила осуждение организации социалистов-революционеров74.

Существенно отличаются данные о размахе индивидуального террора. Если по данным A.JI. Афанасьева, в 1905-1907 гг. эсеры совершили в Восточной Сибири 14 терактов, то И.П. Серебренников приводит сведения о 35 терактах и 34 экспроприациях75. По сведениям Г.А. Ноздрина, в 1908— 1909 г. эсеры осуществили 6 терактов, а по мнению И.П. Серебренникова -1376. На наш взгляд, необходимо выработать единую методику подсчета терактов и экспроприаций и исключить из их числа уголовные преступления, прикрытые эсеровской фразеологией. Неоднозначно оценивают историки количество организаций ПСР в Сибири и их социальный состав.

Очень долго черносотенцев характеризовали как погромщиков и бандитов. С.А. Степанов показал, что они являлись самой массовой партией и их появление вызвано действием левых экстремистов. Автор тщательно проанализировал численность, социальный состав, идейную эволюцию монархистов77. Вместе с Ч. Руудом они осветили взаимоотношения черносотенцев с

78 властями, социальный состав погромщиков .

Весомый вклад в разработку истории правых партий внес Ю.И. Кирьянов79. Сибирские историки: Е.А. Бузмаков, В.А. Кучер, М.В. Станкова, А.П. Толочко, М.В. Шиловский - подробно осветили погромное движение 1905 г., зарождение черносотенного движения в регионе, роль духовенства и власти в деятельности организаций правых партий, практическую деятельность черносотенцев80. Вместе с тем выявились расхождения авторов в оценке истории сибирских организаций черносотенных союзов. Ю.И. Кирьянов, вслед за Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, выделил три периода деятельности правых союзов: 1905-1907 гг. - расцвет, 1908 - май 1915 г. - упадок, июнь 1915 -1916 г. - оживление81. ЕЛ. Бузма-ков в истории сибирских черносотенных организаций предлагает следующие границы соответствующих периодов: 1907-1911, 1912-1914, годы первой мировой войны82. А.П. Толочко отнес пик деятельности черносотенцев к 1906-1909 г.83, а М.В. Станкова - к 1908-1912 гг.84 На наш взгляд, критерием начала кризиса черносотенного движения является раскол СРН. Первыми в полосу кризиса попали городские организации в 1909 г., с 1912 г. начался кризис сельских организаций. Выявились различные точки зрения и по вопросу о численности монархистов в Сибири. ЕЛ. Бузмаков считает, что во время октябрьских погромов 1905 г. в Сибири наблюдался рост черносотенных настроений, но вернее будет говорить об изменении формы их проявления. Спорным является его утверждение об эффективности деятельности крайне правых партий в регионе85.

Наиболее интенсивно в последний период изучалась деятельность либеральных партий. От предвзятого отношения к либералам историки перешли к научному анализу их программ и тактики. В работах крупнейших специалистов по истории русского либерализма В.В. Леонтовича (монография написана 40 лет назад, издавалась в Париже в 1980 г., но наибольшую известность в России получило переиздание 1995 г.), А.Н. Медушевского и В.В. Шелохаева дана характеристика его генезиса, специфических черт, особенностей формирования гражданского общества, взглядов на аграрный вопрос и влияние социального состава кадетской партии на ее тактику86. Оформление либеральной тенденции в Сибири, аграрная программа кадетов и октябристов освещены в монографиях В.В. Третьякова и В.Г. Третьякова,

Я7

О.А. Харусь, М.В. Шиловского . Известный исследователь общественного движения в Сибири М.В. Шиловский рассмотрел позицию областников в аграрном вопросе. Они на первое место ставили интересы крестьянства и, хотя признавали развитие капитализма в сельском хозяйстве, но давали ему негативную оценку88. Вместе с тем, как отмечал В.В. Шелохаев, в изучении либерализма существует ряд негативных моментов: 1) публикуется много статей конъюнктурного характера; 2) проблемы либерализма изучаются в различных науках, которые между собой не связаны; 3) современные концепции переносятся на прошлое либерализма; 4) нет соприкосновений концепций различных авторов, что приводит к фрагментарности историогра

OQ фии . Дискуссионными остаются вопросы о сущности либерализма (одни не включают в него кадетов, другие - октябристов), о специфике генезиса российского либерализма, о характере аграрных требований сибирских кадетов.

В 90-х годах XX в. резко сократилось количество публикаций по проблемам массового движения крестьянства. Издано лишь несколько работ, посвященных менталитету крестьян. В 1996 г. была опубликована монография О.Г. Буховца, итог его тридцатилетней работы над этой проблемой. В книге проанализированы крестьянские выступления в Поволжье и Белоруссии, разработана методика исследования крестьянского менталитета и дана его характеристика90. В работах Л.П. Сенчаковой исследованы сдвиги в сознании крестьян в годы революции91.

Важной вехой в изучении крестьянства явилась конференция по истории менталитета и аграрного развития России92. Д. Фильд охарактеризовал историю разработки теории менталитета, Л.В. Данилова и В.П. Данилов -общинный характер крестьянской ментальности, Милов Л.В. - влияние природных условий на крестьянство, В.В. Гордон - отношение его к земельному вопросу, О.Г. Буховец - незначительное влияние политических партий на конкретные выступления крестьян, Л.Т. Сенчакова - характер менталитета крестьян по приговорам периода первой российской революции. На конференции развернулась дискуссия по вопросу о характере наивного монархизма крестьян. В.П. Данилов высказал точку зрения, что революции, столыпинская реформа и первая мировая война развеяли наивный монархизм и крестьянский менталитет становится республиканским. А.Н. Сахаров считал, что развеялись не монархические, а романовские иллюзии, Л. Фильд рассматривал наивный монархизм как форму приспособления крестьян к существующему строю. В Сибири в 90-х годах XX в. социальному протесту крестьян было посвящено лишь три статьи. М.В. Шиловский исследовал роль насилия в крестьянской среде, Д.М. Шиловский - юридические аспекты крестьянских выступлений, а И.А. Якимова - значение общины в социальной борьбе крестьянства93.

Из общественных организаций в конце XX века наиболее интенсивно исследовалось императорское Российское географическое общество. Вопросы о роли кооперации и культурно-просветительских обществ Сибири дореволюционного периода в политической борьбе характеризовались лишь в нескольких работах B.JI. Барсукова, Г.М. Запорожченко, С.В. Макарчука, Г.А. Ноздрина, А.А. Николаева, А.Е. Плотникова94. Гораздо больше статей посвящено влиянию политических партий в общественных организациях95. Деятельности неполитических организаций Западной Сибири посвящена монография Е.А. Дегальцевой, но она анализировала, главным образом, городские общества, и сведения об их числе неполны. Первую попытку рассмот

Q7 реть опыт сибирской многопартийности предпринял А.А. Штырбул .

Б.Н. Миронов в монографии «Социальная история России (XVIII - начало XX в.)» (СПб., 2000) рассматривал крестьянство как однородное в имущественном и социальном отношении; буржуазное расслоение в нем только началось. К 1907 г. оно юридически утратило сословные черты, но превращение его в класс не завершилось. До 1905 г. в крестьянской среде сохранялся наивный монархизм. В 1907-1914 гг. крестьяне разочаровались в Николае И, но не в монархии. Они боролись за землю, а идея всесословного управления была им чужда. Народ требовал аграрных и социальных реформ, а к политическим реформам его толкали партии, использовавшие народ как таран для уничтожения государства. Из всех партий наименее утопичными и наиболее реалистическими оказались большевики, верные русским традициям поиска справедливости и русским методам управления насилием.

Зарубежная историография с начала XX в. развивалась независимо от российской, имела свою периодизацию и специфику, и ее целесообразно рассмотреть отдельно. М. Малиа, Е. Левина, Р. Прайс, Ф. Анкерсмит выделяют в зарубежной историографии четыре этапа: 1) дооктябрьский (до 1917 г.); 2) антикоммунистический (1917 - середина 60-х годов XX в.); 3) социальной истории (вторая половина 60-х годов - конец 80-х годов XX в.), 4) постмодернистский (с начала 90-х годов XX в.)96. На наш взгляд, эта периодизация четко отражает те изменения, которые происходили в развитии исторической мысли Запада.

Дооктябрьская историография представлена трудами К. Оланьона, А. Глейнера, Д. Кеннана. Кладиуса Оланьона, французского экономиста и чиновника интересовало прежде всего состояние производства и транспорта. Он справедливо заметил, что община не препятствовала расслоению крестьян, и в Восточной Сибири существовали крупные «фермы». Вместе с тем К. Оланьон описывал только положительные стороны правительственной политики в Сибири, не замечая ее отрицательных полуфеодальных черт99.

Более тенденциозна работа А. Глейнера. Он писал, что, несмотря на отеческую заботу правительства о переселенцах, колонизация не приносит результатов. Причиной этого является то, что русский крестьянин — плохой колонизатор, ленив, равнодушен и небрежен, а в город на заработки не идет, потому что у него отсутствует желание разбогатеть. Все заслуги в экономическом оживлении Сибири принадлежат иностранному капиталу100. Глейнер не учитывает, что иностранный капитал был одним из факторов, причем не самых главных, экономического развития Сибири.

Если Оланьон и Глейнер больше характеризовали экономические отношения, где правительство допускало частную и общественную инициативу, то Д. Кеннан рассматривал карательную политику властей. Он пришел к выводу, что в России нарушаются политические права людей, которых без суда и следствия, часто без достаточных оснований, высылают в Сибирь. Этот произвол властей породил терроризм революционеров10'.

В 1917-1960-х годах ведущее место в западной историографии принадлежит антикоммунизму. Основополагающими стали книги JI. Шапиро «Корни коммунистической автократии» (1955 г.) и «Коммунистическая партия Советского Союза», в которых советский режим изображался как репрессивный и тоталитарный102. В 1928 г. вышла книга Г. Клейнова «Новая Сибирь. Исследование по поводу наступления советской власти в Азии»103. Он совершенно верно констатировал отсутствие в Сибири предпосылок для социалистической революции, но ошибочно считал, что в ней нет условий для аграрной революции и революционизирование привносится сверху. Клейнов отрицал капиталистическое развитие Сибири, заявлял о трудовом характере крестьянского хозяйства, не знавшего буржуазии и эксплуатации и наемного труда, возникших только под влиянием иностранного капитала.

Д. Тредгольд исследовал переселения в Сибирь104. Подобно Клейнову, он отрицает развитие капитализма в сибирской деревне и говорит об устойчивости трудового крестьянства. Расхваливая переселения и политику правительства, Тредгольд не замечает ее отрицательных черт.

Со второй половины 60-х до конца 80-х годов XX в. в центре внимания западной историографии находилась социальная история рабочих и крестьян. Этот этап открыла книга Э. Томпсона «Создание английского рабочего класса», опубликованная в 1963 г. В российской тематике революцию совершила статья JI. Хеймсона, опубликованная в 1964 г. в «Славик ревью». В ней он утверждал, что революция в России - не результат катаклизма, вызванного войной, а следствие противоречий между государством и обществом, рабочими и буржуазией. Эта точка зрения вела родословную от меньшевика-интернационалиста Ю. Мартова и получила название «ревизионистской».

Значительное число работ зарубежных авторов этого периода посвящено деятельности политических партий. А. Безансон рассмотрел процесс возникновения идеологии ленинизма, начиная с якобинцев и заканчивая

Г.В. Плехановым. Он охарактеризовал специфику формирования русского гражданского общества. На историческом поле в России действовали три силы: государство, гражданское общество и интеллигенция (под ней в западной традиции понимают радикальных революционеров). Для возникновения интеллигенции необходимо три условия: существование государственной системы образования, неспособность гражданского общества навязать молодежи свою систему ценностей и кризис старого порядка. Гражданское общество и интеллигенция оппозиционны режиму, но общество может удовлетворяться любой уступкой, а у интеллигентов цель безгранична. Со времени Николая II Россия жила в режиме двойной культуры. В 1905 г. одна за другой поднимались все социальные группы и шли на штурм обветшалой монархии, но она устояла. Реформа Столыпина была последней попыткой опередить гражданское общество, но потом самодержавие стало клониться к упадку. Гражданское общество переживало расцвет, добилось присоединения к себе крестьян-собственников и кооператоров. Интеллигенция стала меняться и исчезать. С одной стороны, она превращалась в социально-профессиональную группу, а с другой - интегрировалась в революционные партии.

А. Безансон справедливо отмечает, что в начале XX в. возникла первая либеральная кадетская партия западного типа, не ставившая революционных целей. Но он преувеличивает влияние кадетов, заявляя, что они торжествовали в деревне над эсерами и социал-демократами. Безансон считает, что крестьянство оставило мысли о бунте и оказывало «полунасильственное, полумиролюбивое давление на дворянство». В действительности формы крестьянского движения зависели от обстановки. Безансон рассматривает как безосновательные обвинения Ленина в бланкизме, а террор и экспроприации считает не характерными для ленинизма105. Т.Э. О'Коннор охарактеризовал наиболее известную дискуссию в Сибири между социал-демократами (Красин) и народниками (Попов). Красин критиковал народников за утверждение, что община представляет барьер для развития капитализма. Он утверждал, что общинное земледелие никогда не преобладало и даже не получило широкого распространения в Сибири. Переселенцы в основном создавали здесь индивидуальные хозяйства106.

Книга Р. Сноу посвящена деятельности большевиков Сибири в советский период107, но он дает очерки предреволюционного развития Сибири. Если советские историки вхождение большевиков в объединенные организации однозначно оценивали как ошибочное, то Р. Сноу считал эту тактику наиболее целесообразной. Он отметил огромную роль железной дороги в развитии хозяйства Сибири и обратил внимание на зажиточность крестьянства и процветание сельского хозяйства, объясняя его высоким плодородием почвы, энергией населения и широким распространением машин, большинство которых ввозилось из США и Канады. По его мнению, вопрос о выделении бедноты в ходе капиталистического развития остается открытым. Большинство американских историков этого периода: В. Конноли, В. Моут, Н. Поппе, К. Смит, X. Таппер - доказывают, что Сибирь, в отличие от европейской России, развивалась особым путем. Ее сельское хозяйство постоянно прогрессировало и развитие не сдерживалось феодальными пережитками. Сибирское крестьянство было однородным и зажиточным, и в деревне отсутствовали социальные противоречия и предпосылки революции 1917 г. В подъеме сельского хозяйства региона авторы главную роль отводят иностранному капиталу, преувеличивая его значение108.

Революционному террору посвящены работы А. Улама, Д. Харди, П. Аврича, Э. Найт, А. Ашер и др. Наиболее полное исследование российского терроризма дала А. Гейфман. Она охарактеризовала подлинный размах российского терроризма, жертвами которого в 1901-1911 гг. стали 17 тыс. человек. А. Гейфман отметила, что террор практиковали все революционные партии, и он играл в революции не меньшую роль, чем массовое насилие109. В монографии делается вывод, что русский терроризм был немотивированным террором нового типа, хотя в нем был и идейный, и массовый террор. Ошибочным является вывод о том, что террор заставил государство капитулировать в 1917 г. А. Гейфман преуменьшает роль Азефа в организации эсеровского террора, считая его правительственным агентом.

Британский журналист и историк Э. Крэнкшоу отмечал, что события 60-80-х годов XIX в. подготовили почву для революции, но не террором интеллигенции, а ускоренным промышленным развитием. Министры финансов России И.А. Вышеградский, Н.Х. Бунге, С.Ю. Витте ускоренными темпами проводили индустриализацию страны за счет голодных крестьян. Их политика привела к голоду в 1891 и 1897 гг. Крестьяне нищали; урожаи собирали на уровне средневековья. Они не были революционерами и вспышки насилия возникали из-за тяжелой жизни. Руководили выступлениями крестьян социалисты-революционеры, которые были ярче и многочисленнее социал-демократов, а главное место в их деятельности занял террор. Царь ничего не знал о чаяниях народа и выходцы из образованных классов создали единую радикальную элиту. Крестьянские бунты 1905 г. под влиянием эсеров и Всероссийского крестьянского союза постепенно приобрели политическую окра-ску110.

Во второй половине 60-70-х появилась новая отрасль истории — кре-стьяноведение, использующее и марксистские, и модернистские методы познания, но отрицающее их детерминизм и «бесчеловечное» отношение к крестьянам. В трудах представителей этого направления не рассматривалась сибирская деревня, но они ценны постановкой теоретических проблем. Его главным теоретиком стал Т. Шанин. Из работ этого направления для нашего исследования наибольшее значение имеют выводы Э.Р. Вульфа, Д.С. Скотта, Д. Фильда, Т. Шанина.

Э.Р. Вульф в монографиях «Крестьяне» и «Крестьянские войны в XX веке» сделал вывод о решающей роли среднего крестьянства в революционных процессах. Он отметил мощный социальный потенциал крестьянства и его неспособность организоваться политически. Движущей силой крестьянской революции в России явилось не отторжение модернизации, а отстаивание желательной для крестьян модели111. Один из крупнейших представителей крестьяноведения Т. Шанин дал определение крестьянства, сформулировал главные теоретические положения нового направления. Особое внимание он уделил анализу опыта революции 1905-1907 гг. Причину революции Шанин видел в экономическом, демографическом и моральном кризисе, вызванном проникновением капитализма в крестьянские общества. Особенно сильные беспорядки охватили территорию «черноземного пояса». Наиболее распространенными формами борьбы являлись порубки и самовольные захваты земли, потравы, разгромы имений, убийства помещиков. В отличие от многих зарубежных ученых, утверждавших, что только земля была предметом борьбы, а политические заявления принимались под влиянием интеллигенции, Т. Шанин вполне справедливо отмечает исключительную организованность и стойкость крестьянских действий, сходство целей и средств борьбы, наличие общих политических требований. Он подчеркнул, что крестьяне не отказывались от вооруженных форм борьбы, когда они срабатывали, но они сознательно избегали насилия. В революции 1905-1907 гг. крестьяне действовали более мягко, чем в 1917-1920 гг. Власти же беспощадно расправлялись с крестьянами, и те районы, в которых эти расправы проявились с особой силой, в 1917 г. составили костяк бунтующей деревни.

Т. Шанин ставит вопрос о причинах беспорядков и отмечает их иерархию. Определенную роль в крестьянских волнениях сыграли социал-демократы и эсеры, особенно на окраинах, но движение было спонтанным, и руководили им сами крестьяне и Всероссийский союз. Они требовали передачи земли тем, кто ее обрабатывает, запрещения частной собственности на нее, выборность чиновников. Значительная часть крестьян еще верили царю, но наиболее их активная часть отошла от «царистских иллюзий»112.

Значительный вклад в разработку проблем крестьяноведения внес Д.С. Скотт. Он выделяет радикальные формы политического действия (бунт, восстание, революционное движение), спокойные способы открытого действия (петиции, митинги, стачки, и бойкоты) и обыденные формы борьбы (нерадивое исполнение работ, подворовывание, незаконные промыслы, браконьерство, поджоги и т.д.). Последние применяются тогда, когда открытое сопротивление невозможно, и их результаты превосходят открытые действия. По формам борьбы обыденное сопротивление тождественно открытому действию113.

В 90-х годах XX в. зарубежная историография вошла в полосу кризиса. Если в России кризис истории был связан с отказом от марксистско-ленинской методологии, то в западных странах он связан с вторжением постмодернизма. Характерной чертой исторической науки последнего времени стала ее глобализация. Противоречия между историками одной страны часто проявлялись сильнее, чем между сторонниками одного направления в различных странах. Интеграция исторической науки различных стран проявилась в издании совместных трудов. Сотрудники Гарриманского института, Колумбийского университета, Ратгерского университета Нью-Джерси, Российского независимого института (3. Галли, J1. Хеймсон, А. Ненароков, В. Миллер и др.) подготовили трехтомный сборник документов «Меньшевики в 1917 г.». Профессора Рууд Ч. и С. Степанов опубликовали монографию о деятельности тайной полиции в России, в которой по-новому ставился вопрос об ее отношениях с черносотенцами и их роли в еврейских погромах. В целом удельный вес крестьянских сюжетов, как уже отмечал В.В. Бабаш-кин114, в западной историографии невелик.

Таким образом, последние 15 лет не издавались обобщающие работы по истории сибирского крестьянства конца XIX - начала XX в., в результате в условиях изменения исторической парадигмы эти проблемы стали «белым пятном» в историографии. Более интенсивно изучались организации политических партий, но их деятельность в сибирской деревне рассматривалась лишь попутно с другими сюжетами. Практически вне поля зрения историков остались проблемы использования неполитических общественных организаций в деятельности политических партий в сельской местности.

Источники можно разделить на следующие типы: документы, исходящие от крестьян; документы общественных организаций; материалы политических партий; документы центральных и местных органов власти; периодическая печать; мемуары.

Документы, исходящие от крестьян и крестьянских организаций, являются одним из наиболее достоверных источников по изучению политических процессов в сибирской деревне. К ним относятся приговоры волостных и сельских сходов, жалобы, коллективные прошения и наказы. Эти источники отложились в фондах земского отдела МВД, Комитета Министров и Переселенческого управления, отдельных по крестьянским делам губернских управлений, Главного управления Алтайского округа115, а также в многочисленных фондах крестьянских начальников и волостных правлений. Ценность их в том, что они отражают не только факты социального протеста, но и менталитет крестьян, их отношение к политическим партиям, степень активности и организованности, уровень применения насилия. Приговоры, принятые сходами, хотя и писались по официальной форме, отражали положение крестьян и их нужды.

Первой массовой формой политического движения в деревне стало «приговорное» движение, заключавшееся в принятии приговоров, наказов, петиций, направлявшихся в правительственные инстанции, Государственную думу, политическим партиям. Указом 18 февраля 1905 г. Николай II предоставил крестьянам право подавать прошение на высочайшее имя. Несмотря на противодействие властей, в Совет Министров посыпались приговоры со всей страны. Первый этап приговорного движения охватывал период с лета по осень 1905 г. и громадную роль в нем сыграл Всероссийский крестьянский союз. В Сибири наиболее выделялись в этот период приговоры Минусинского съезда уполномоченных от волостей (9-11 октября), выдвинувшего требования созыва Учредительного собрания и введения земства в Сибири, крестьянского съезда в Тобольске (15-17декабря), потребовавшего установления общенародной собственности на землю, митингов в селе Кимильтей Нижне-удинского уезда (октябрь-декабрь 1905 г.), заявившего о решении присоединиться к Крестьянскому союзу, об упразднении самодержавия116. 6 августа 1905 г. указ об учреждении Государственной думы запретил подавать петиции.

Второй период петиционной кампании связан с деятельностью I Государственной думы (весна-лето 1906 г.). В ходе него началось постепенное исчезновение царистских иллюзий. В этом отношении показательны наказы депутатам I Государственной думы А.Н. Ушакову и С.А. Ермолаеву крестьян Демьянской волости Тобольского уезда (23 мая) и представителей волостей Минусинского уезда (15 июня), в которых высказывались предложения о созыве Учредительного собрания, введении всеобщего избирательного права и политических свобод, передачи земли крестьянам117. Третий этап связан с работой II Государственной думы (зима-весна 1907 г.), наказы депутатам которой приняли жители Забайкальской области. В его составлении приняли участие чиновники Войскового хозяйственного правления Н.К. Кузнецов, И.Д. Горячкин, учитель С. Таскин, казаки М.С. Чегодаев и С.Д. Логинов-ский118. Другим массовым источником по истории менталитета крестьян являются свыше 700 прошений, поданных во время поездки в Сибирь в 1910 г. П.А. Столыпина.

В деревне систематически работали общества учителей, врачей, кооперативы, сельскохозяйственные и благотворительные организации. Большинство их документов опубликованы в журнале «Сибирские вопросы», газетах «Сибирская жизнь», «Сибирский вестник», «Жизнь Алтая», «Памятных книжках.» губерний. В частности, систематически обнародовались протоколы заседаний и годовые отчеты обществ. Наиболее полны и достоверны данные о профессиональной деятельности научных обществ, а свою политическую деятельность они предпочитали не рекламировать. Менее полно освещена работа благотворительных обществ. Сведения об их количестве и результатах деятельности в конце XIX в. отражены в списках, опубликованных в издании ведомства императрицы Марии119. Данные о работе благотворительных обществ в начале XX в. приходится восстанавливать по «Памятным книжкам.» губерний. Делопроизводственная документация в небольших благотворительных обществах велась достаточно небрежно.

Материалы политических партий представлены программами, уставами партий и местных организаций, протоколами и резолюциями съездов, конференций и совещаний партийных работников, документами думских фракций. Они позволяют проследить программные и тактические установки партий, их эволюцию, различные точки зрения местных организаций на действия центральных органов. Большинство этих материалов в настоящее время опубликовано. Богатый материал о численности и деятельности местных организаций содержится в их отчетах в ЦК и на съездах. Значительная информация о работе сибирских организаций различных партий, их тактике, численном и персональном составе имеются в отчетах губернских жандармских управлений, в обзорах судебных палат, сообщениях агентов. Эти источники требуют к себе критического отношения, так как они не всегда полны и достоверны. Данные о количестве организаций правых партий и их численности в 1907-1908 г. и 1915-1916 г. содержатся в фондах Департамента полиции и Томского губернского управления.

В фондах Министерства юстиции, Департамента полиции МВД, губернских жандармских управлений, судебных палат и окружных судов хранятся листовки и периодические издания партий120. Эти материалы являются ценным источником, дают сведения о программных и тактических установках партии, способах воздействия на массы, характеризуют позиции сибирских организаций, являются показателем размеров деятельности, но требуют критического отношения, так как каждая партия считала наиболее правильным свой путь решения аграрного вопроса и преувеличивала свое влияние

121 среди крестьян. Значительная часть этих материалов опубликована .

Большую группу источников по истории крестьянского движения составляют материалы карательных органов царского правительства: Департамента полиции МВД и губернских жандармских управлений, уездных полицейских управлений и становых приставов, Министерства юстиции122, прокуроров и следователей окружных судов и судебных палат123. Эти фонды содержат главным образом данные о политической деятельности представителей и организаций различных партий среди крестьян. Материалы о крестьянском движении представлены значительно слабее, они сосредоточены преимущественно в фондах Департамента полиции. Часть источников о политической пропаганде в деревне и отдельных выступлениях опубликована в сборниках документов о крестьянском движении124. Многочисленные сведения о крестьянском движении в годы столыпинской аграрной реформы опубликованы в других сборниках125.

Документы судебно-следственных органов можно разделить на дневники агентурных сведений, представления, донесения жандармских офицеров, обвинительные приговоры, протоколы допросов и судебных заседаний, судебную переписку. Особо нужно отметить такой источник, как обзоры революционного движения с обобщенными, хотя и не всегда полными данными о деятельности политических партий. В нашем распоряжении имеются обзоры революционного движения в округе Иркутской судебной палаты за 1897-1907 гг., за вторую половину 1907 г., 1908, 1911 гг., политические обзоры Тарского и Тобольского уездов, а также политический обзор Степного края за 1909-1913 гг., частично опубликованный в книге «Из истории Омска» (Омск, 1967). Документы карательных органов требуют тщательного анализа на полноту и достоверность. Прокуратура часто подтасовывала факты, в обвинительных актах не указывались объективные причины, вызвавшие выступления масс, свидетели часто меняли показания.

Следующая группа источников - документы административных и хозяйственных органов царского правительства в центре и на местах. Для них характерны враждебный тон по отношению к крестьянам, субъективное толкование событий, что требует при анализе критического отношения. Источники этой группы отложились в фондах Главного управления уделов и Кабинета, Переселенческого управления и Земского отдела МВД, губернских управлений и присутствий по крестьянским делам, губернаторов и наказных атаманов, а также их канцелярий, управлений земледелия и государственных имуществ, переселенческих и землеустроительных органов, крестьянских начальников и волостных правлений, духовных консисторий126. В переписке хозяйственных органов царского правительства (управлений земледелия и государственных имуществ, лесничеств, переселенческих учреждений) встречаются сведения о крестьянских выступлениях. Они имеются и в отдельных реестрах дел. Так, в реестре дел Тобольского лесничества находим материалы о выступлении в декабре 1909 г. крестьян д. Аремзянки и юрт Аремзянских127. Материалы лесничеств, а также Лесного департамента Министерства земледелия, войскового хозяйственного правления Забайкальского казачьего войска и войсковой управы Сибирского казачьего войска дополняют картину крестьянских выступлений, связанных преимущественно с борьбой за лес и оброчные статьи. Сведения об отдельных выступлениях крестьян содержатся и в ряде изданий, опубликованных до 1917 г. административными и хозяйственными органами царского правительсва129. Документы этих органов можно разделить на следующие группы: отчеты губернаторов и хозяйственных органов, отчеты о настроениях, журналы областных и губернских присутствий, ведомости о происшествиях, переписка, реестры дел.

В отчетах губернаторов и наказных атаманов характеризуется главным образом социально-экономическое развитие губерний, но одновременно дается оценка политической обстановки в регионе, как правило, завышающая степень благонадежности населения, приводятся сведения о количестве недоимок. В опубликованных отчетах содержатся сведения об отдельных выступлениях казаков130. В отчетах лесничества имеются данные о количестве порубок и их величине. В отчетах по землеустройству и внутринадельному межеванию приводится ценный материал по сопротивлению землеустройствуШ.

Донесения о настроениях населения представлялись в МВД губернаторами, а накануне и в годы первой мировой войны еще и уездными исправниками. Они составлялись по определенной программе, одним из пунктов которой было требование характеристики «выдающихся массовых беспорядков и выступлений и волновавших крестьянские массы ложных и неосновательных слухов». Но нередко эти донесения, как отмечалось в телеграмме МВД губернаторам, превращались в «форму повторяемых ежемесячных шаблонов», характеризующих настроение населения «спокойным», «совершенно спокойным»132. Такой характер, например, носят донесения ялуторовского исправника за 1913 г. и начальника Енисейского губернского жандармского 1 управления за 1912-1914 гг. Тобольский губернатор 1 августа 1910 г. потребовал от тюкалинского уездного исправника обратить самое серьезное внимание на настроение населения, поскольку представляемые им отчеты не

134 соответствуют действительности .

Несмотря на шаблон и тенденциозность, донесения содержат ценные сведения, не получившие отражения в других источниках (о забастовках рабочих, недовольстве крестьян, их революционных выступлениях и др.). В отчете томского губернатора от 14 декабря 1910 г. четко указан перелом в настроениях населения, вызванный демонстрациями по поводу смерти председателя 1-й Государственной думы С.А. Муромцева и J1.H. Толстого и столетия со дня рождения Н.И. Пирогова . В отчетах за 1910-1911 гг. приводятся сведения о выступлениях жителей с. Павловского Барнаульского уезда, о крупных порубках в Барнаульском уезде, о выступлениях против зажиточных крестьян, о революционной пропаганде среди сельского населения Томской губернии136. Ряд выступлений сельского населения описывается в отчетах енисейского губернатора за 1907-1909 гг. Сведения, имеющиеся в отчетах, позволяют существенно уточнить сложившиеся ранее представления о крестьянском движении. Например, в рапорте змеиногорского уездного исправника от 3 июля 1912 г. наряду с широко известным в литературе отказом

Усть-Пустынского сельского общества от выполнения натуральной повинно

11Й сти называются еще пять обществ, отказавшихся ее выполнять .

В ведомостях о происшествиях содержатся в основном сведения о поджогах, но иногда приводятся материалы о массовых крестьянских выступлениях. В журналах общих присутствий губернских управлений дается характеристика распространения отдельных форм крестьянского движения и

1 70 борьбы с ним .

Важным источником по истории политических партий и общественного движения является периодическая печать. В 1908 г. в Сибири выходило 83 газеты140. Нами просмотрено 64 комплекта газет начала XX в.: социал-демократические («Правда», «Голос социал-демократа», «Новая Сибирь», «Сибирская речь»), неонароднические («Знамя труда», «Земля и воля», «Голос труда», «Сибирские партийные известия»), либеральные («Жизнь Алтая», Красноярский хроникер», Омский вестник», «Омский телеграф», «Сибирь», «Сибирская жизнь»), черносотенные («Голос Сибири», «Сибирская правда», «Сусанин») и др. В периодической печати отражались позиции партий по аграрному вопросу, идейная борьба между ними, деятельность их в различных обществах, оценки ими общественных движений, освещались террористические акты и судебные преследования. В газетах и журналах сохранились сведения о десятках крестьянских выступлений. В послереволюционный период правительство подвергло периодическую печать жестоким репрессиям. В 1906-1908 гг. в Томске было закрыто восемь изданий, выпуск двух приостановлен и четыре оштрафованы141. Только в 1913 г. в Сибири шесть газет было закрыто, 25 оштрафовано 41 раз на сумму 9950 руб.142 Репрессии правительства привели к тому, что в оставшихся газетах стали освещаться главным образом факты судебной хроники и печататься объявле

Все же в корреспонденциях с мест прорывались реальные факты. Основная часть источников о крестьянском движении содержится в судебных материалах. Они требуют тщательного источниковедческого анализа. Так, в хронике революционных событий Иркутской губернии144 со ссылкой на газету «Сибирь» сообщалось о демонстрации ссыльных и местных жителей в с. Братском Нижнеудинского уезда, хотя проведенное жандармским управлением расследование не подтвердило эти сведения.

Большой интерес представляют воспоминания участников исторических событий в России в конце XIX - начале XX в. С.Ю. Витте, В.Н. Коков-цева, А.Ф. Кони, П.А. Кропоткина, А.Ф. Керенского, Н.Н. Милюкова, А.А. Маслова, П.А. Бурышкина, М. Киселева, А. Померанцевой, Л. Троцкого145. В воспоминаниях дается блестящая характеристика социально-политической обстановки в Сибири, но им присущи и недостатки. В них наблюдается смещение событий во времени. М. Киселев относит выступление крестьян с. Малые Момыри к осени 1914 г., а в действительности оно произошло в марте 1913 г.146 Авторы мемуаров часто давали субъективные оценки исторических деятелей своей эпохи.

Таким образом, состояние источниковой базы позволяет раскрыть сущность и содержание социально-политических процессов в сибирской деревне в конце XIX - начале XX в.

Методология. Деятельность политических партий и общественных организаций в сибирской деревне конца XIX - начала XX в. рассматривается в рамках эволюционистских (формационных, модернистских) и цивилизаци-онного подходов. Первые показатели характеризуют развитие общества, вторые - его постоянные цивилизационные черты. В литературе не существует однозначной трактовки понятия цивилизации. Под ней понимают единую и целостную совокупность всех проявлений общественно-исторического развития на всех его этапах, обладающую качественной спецификой147. И.Д. Ко-вальченко выделяет в цивилизациях доиндустриальную эпоху с первобытнообщинным, рабовладельческим и феодальным формационными этапами и индустриальную - с капиталистическим и социалистическим этапами. А.С. Ахиезер определил Россию как «промежуточную цивилизацию», характеризующуюся расколом между «западным» и «восточным», что служит источником нестабильности148. Если в Западной Европе на базе частной собственности сложилось гражданское общество, являвшееся противовесом власти, то в России правило неограниченное «азиатское самодержавие», сконцентрировавшее и политическую власть, и частную собственность. На наш взгляд, Россия образует самостоятельную цивилизацию, более близкую к западному типу, но испытавшую сильное влияние Востока и включившую в свой состав его периферийные части.

Дискуссионным является вопрос о специфических чертах российской цивилизации. В. Кантор считает, что под влиянием норманов и принятия христианства развитие России четыре столетия шло по европейскому пути. Завоевание страны монголами опустило железный занавес, приучило россиян к повиновению самому дикому угнетению и сформировало национально-психологический тип, для которого характерны: 1) отсутствие частной собственности и ее неприятие; 2) безграничный произвол власти; 3) антигородская направленность развития; 4) подчиненное положение церкви; 5) общинность как результат государственного приневоливания; 6) политический и психологический изоляционизм; 7) отсутствие самодеятельной независимой личности. Россия постоянно ориентируется на запад и корректирует по нему культуру. Во время февральской революции, пытавшейся провести радикальную европеизацию страны, рассыпался весь хваленый коллективизм и соборность страны149. Евразийцы полагают, что Россия находится между Европой и Азией, и в ней сформировался особый этнический тип населения, синтезировавший элементы культуры Византии и монголов. Заимствование западных моделей никогда не кончалось добром и вело к смутам и революциям150. Б. Земцов к главным признакам российской цивилизации отнес: 1) самодержавную форму государственной власти; 2) коллективную ментальность; 3) незначительный объем свободы личности151. По нашему мнению, основными чертами российской цивилизации в духовной области являлось православие, в хозяйственной - аграрная экономика, болезненно приспосабливавшаяся к индустриализации, общинные традиции, отсутствие частной собственности, в государственно-правовой - самодержавный характер власти, незначительный объем свободы личности, коллективная менталь-ность, полиэтнизм. Специфика цивилизационного ядра наложила отпечаток на российскую модернизацию.

Основные черты российской цивилизации изменялись в ходе модернизации, под которой понимают процесс трансформации традиционного общества в индустриальное, характеризующееся применением машинной технологии, рациональными жизненными установками, высоким уровнем диффе1 ренциации социальной структуры . Формационный подход, концентрирующий внимание на развитии производительных сил, является частью процесса модернизации. Специфика России обусловила особенности ее модернизации. Инициатором модернизации выступало государство, реализовавшее ее догоняющий вариант. Начиная с Петра I, власти стремились сделать большой скачок в развитии страны. В первую очередь, они использовали европейские достижения в экономической, военной, культурной областях, но отрицали права личности, гражданское общество, компромиссы и др. Следующий этап модернизации начался с преобразований 1860-1870 гг., когда систему принудительного труда заменили свободной, а феодальные методы модернизаций - рыночными.

В 50-60 г. XX в. модернизация рассматривалась как линейный прогресс. Но скоро выяснилось, что линейная модель не может объективно описать модернизации. Экономика, политика и культура модернизировалась асинхронно. Крестьянство только начало включаться в модернизацию, хотя оно могло стать основой новой модели развития. Модернизация могла ускоряться или замедляться, сменяться фазами контрмодернизации. Ш. Эйзен-штадт предложил многомерную модель модернизации. Он не сводит ее к усвоению достижений запада. Традиции уже рассматривались не как косная сила, а как специфика той или иной цивилизации, в соответствии с которыми 1 общество дает ответ на модернизацию .

Для анализа политических процессов в России можно использовать волновую теорию модернизации, суть которой заключалась в том, что развитие шло не по пути линейного прогресса, а в форме определенных сменяющихся циклов реформ и контрреформ. Она имела здесь свои специфические черты: 1) необычайно длительный характер; 2) исключительную роль в ней играло государство, в результате процесс модернизации представал как цепь революций сверху; 3) модернизация не учитывала специфику страны, а насильственно внедрявшиеся западные элементы деформировали систему; 4) модернизация государства и общества шли разновременно; 5) в обществе отмечался раскол по вопросу об отношении к модернизации. В результате в России выделялись циклы реформ. Первый цикл реформ и контрреформ пришелся на 1801-1859 гг. Второй цикл начался с реформ 1859-1874 г., переход к контрреформам охватил 1874-1881 гг., контрреформы проводились в 1881-1894 гг., а подготовка к новым реформам началась в 1894-1905 гг. ВIII периоде соответствующие фазы пришлись на 1905-1911 гг., 19111917 гг., 1917-1921 гг., 1921-1922 гг. Не все реформы следует рассматривать только как благо, в свою очередь контрреформы являлись реакцией на неограниченные попытки реформации общества и своеобразным способом разрешения общественных противоречий154.

Ритмы модернизации в экономике, политике, культуре не совпадали. В экономике со второй четверти XIX в. началась раннеиндустриальная стадия модернизации, характеризующаяся переходом от мануфактуры к фабрично-заводскому производству. Специфика России обусловила особенности ее модернизации. Миграции и низкая плотность населения препятствовали экстенсивному развитию хозяйства. Экономическую модернизацию проводило государство. Первый этап раннеиндустриальной модернизации продолжался с середины XIX в. до 1917 г. Рекордными темпами развивалась промышленность и по темпам индустриального развития Россия догоняла промышленно развитые страны, но по масштабам производства она значительно уступала им. В конце XIX - начале XX в. в сельском хозяйстве стали шире внедряться усовершенствованные орудия труда, но даже в Сибири, где их применение достигло более значительных размеров, чем в Европейской России, на одно сельское общество приходилось по пять сенокосилок, жаток и молотилок155. Это не могло удовлетворить потребности крестьян в сельскохозяйственных машинах, и в стране не произошло «агротехнической революции», как об этом писал М. Кимитака. Аграрный вопрос, ставший детонатором революции, так и не был решен. Отчаянные усилия П.А. Столыпина реформировать сельское хозяйство слишком запоздали. В России реализовался вариант догоняющей модернизации. Форсирование развитие капитализма привело к росту социальной напряженности в стране.

Это отразилось на социальной структуре общества, сохранившей черты сословности, характеризующейся углубляющимся социальным и культурным расколом низов и верхов, сложным полиэтническим составом общества. Социальная структура России носила переходный характер и характеризовалась традиционной социальной иерархией, большим процентом бедноты, узким л слоем богатых, небольшим количеством средних слоев. /3 крестьян в начале века относились к беднякам, а 30 % хозяйств были безлошадными. Это приводило к многочисленным социальным конфликтам. Интеллигенция, в западноевропейских странах являвшаяся средним классом, в России, не находя применения своим силам, шла в революцию. В революционные партии входили различные люди, но, работая в условиях авторитарного государства, конспирации и самоограничения, они неизбежно переходили к радикализму, насильственным методам действия.

В политической области модернизация проявлялась в переходе от традиционного общества к гражданскому и правовому государству. Начало формированию гражданского общества положили реформы 1860-1870 гг., хотя правовое его оформление началось лишь через 50 лет156. Компонентами политической модернизации являлись вписанные в систему управления органы самоуправления, смешанные присутствия из чиновников и представителей общественности, научные, культурно-просветительные, благотворительные, спортивные общества, профсоюзы, акционерные общества, кооперативы, сберегательные компании, клубы, партии и периодическая печать.

Одним из важнейших компонентов гражданского общества являются политические партии, хотя они не исчерпывают содержания и не являются бесспорным свидетельством его существования. Процесс образования политических партий отражал уровень развития системы общественных отношений в стране. В России в начале XX в. насчитывалось 150 политических партий. Они делились на три блока: правые, либеральные, социалистические. Внутри каждого блока выделялись радикалы, умеренные, правые. Политические партии строились не по классовому, а по корпоративному признаку, состояли в основном из интеллигенции. Многопартийная система в России не сложилась, так как ни одна партия не имела заметного влияния на политико-властные отношения. В России все партии выступали за модернизацию и различались лишь по вопросу о путях ее осуществления. Тем не менее, марксизм с его уравнительно-коллективистской идеологией слился с архаическим сознанием масс, являвшимся отражением ускоренной модернизации и получил его поддержку. Еще до Октябрьской революции радикальные партии получили 80 % голосов населения157.

Модернизация, подрывая сложившиеся в обществе принципы, порождает протесты и конфликты. Потенциальная возможность конфликтов существует в любом обществе, так как они включают многообразие субъектов с различным мнением. Вместе с тем каждое общество дает ответ на модернизацию в соответствии с принципами, заложенными в нем. Напряженность конфликтов возрастает, когда одна из социальных групп делает свои нормы центральными, и они становятся взрывоопасными и системными, когда накладываются на базисные свойства цивилизации. На базе конфликтов формируется социальный протест в форме социальных движений, восстаний, выступлений против ортодоксии, утопические чаяния, оппозиционные коалиции. Восстания сопровождаются взрывом насилия, которое коренится в биологической природе человека и подавляется регулированным обществом. Различные общества по-разному реагировали на социальный протест. В монистических сообществах развитие менее вероятно и ресурсы тратятся на поддержание системы, в плюралистических изменения идут высокими темпами. Имперские традиционные системы характеризуются высокой степенью совмещенности различных движений протеста, повстанческих движений, восстаний, ересей, политической борьбы и идеологического обоснования. Но эти попытки встречали сопротивление элиты и редко оказывались успешны-ми158.

В России центру удалось достичь высокой степени подчинения культурной и политической сфер, при низкой степени доступа к ней главных слоев общества и относительной автономии экономической и религиозной областей. Центр стремился установить контроль за формированием важнейших социальных групп. В результате всем слоям русского общества был присущ недостаток классового сознания и классовой организации. Наиболее очевидно этот недостаток проявлялся среди крестьян. Центр долго и успешно препятствовал социальным протестам, но это привело к серьезным последствиям, отразившись в специфических чертах революционных элит в России и особом исходе революции159. Проводя модернизацию, правительство мало заботилось о синхронизации ее высоких темпов с материальным положением масс, что вело к обострению конфликтов, выразившихся как в открытых насильственных действиях, так и в отказе от уплаты податей.

Начало модернизации традиционных обществ и становления индустриальных цивилизаций сопровождалось великими европейскими революциями. Они имели сходство с традиционными восстаниями, реформаторскими движениями и инакомыслием, но резко от них отличались. В великих революциях тесно связаны протест, восстания, интеллектуальное движение, религиозное инакомыслие, соперничество элит и политическая борьба. От других форм протеста они отличались направленностью на создание новых институтов и символов. Французская революция сделала легитимным насилие. Чем более жестокой была власть, чем менее она была склонна к переходу к новому обществу, тем насильственнее была революция. Особую роль в революциях играли группы интересов, социальные движения, общественное мнение и политические партии. Социальные революции подтолкнули европейские государства к модернизации160.

В России запоздали и модернизация, и революция. Ускорение процессов модернизации в России в начале XX в. привело к возрастанию неравномерности в развитии отдельных сфер общества. Развитие рыночных отношений сочеталось с докапиталистическим землевладением крестьян и помещиков. В аграрном секторе обострились противоречия между помещичьими и крестьянскими хозяйствами, между крестьянами и хуторянами. В обществе возникла поляризация между городом и деревней, между «верхами» и «низами». Разбуженная активность масс, не успевших адаптироваться к новым изменениям, приняла деструктивный характер. Власть не понимала необходимости курса на утверждение общественного согласия. Все общественные силы эволюционировали в направлении радикализма и оппозиции. Власть оставалась силой, стоящей над обществом. Ее прессинг порождал и соответствующие формы противодействия со стороны оппозиции. Самодержавие оказалось не в состоянии не только контролировать, но и осознавать происходившие события. Оно потеряло легитимность в глазах народа'61. Революция стала неизбежной. Первая русская революция носила буржуазно-демократический характер, но не смогла открыть дорогу к полной модернизации страны. Отчаянную попытку спасти самодержавие предпринял П.А. Столыпин, но его реформа запоздала и по своему размаху являлась социальным катаклизмом подобным революции, что вызывало рост социальной напряженности в стране.

При исследовании социально-политических процессов в деревне использовались историко-генетический (раскрытие свойств объекта в процессе исторического движения), историко-сравнительный (выявление существенных черт в процессе сравнения), историко-типологический (систематизация совокупности объектов по типам), историко-системный (исторический процесс рассматривает как систему) и количественные методы162.

Научная новизна работы диссертации состоит в том, что в ней впервые дается комплексный анализ деятельности политических объединений и общественных организаций в сибирской деревне в конце XIX - начале XX в. Последние работы в этой области были изданы почти 20 лет назад, в них не исследовались многие стороны проблемы и сохранились тенденциозные стереотипы прежних лет. В работе на основе теории модернизации по-новому рассматриваются место, роль и деятельность партий в сибирской деревне, их взгляды на аграрный вопрос в регионе, характеризуются малоизученные вопросы социального протеста и менталитета крестьян. В диссертации впервые характеризуется общественная жизнь в сельской местности Сибири. Задачи исследования решены на основе громадного корпуса источников, позволившего сделать ряд принципиально новых выводов.

Практическое значение работы. Диссертация подготовлена в соответствии с планом научно-исследовательской работы Института истории СО РАН. Ее материалы используются в научных трудах (см. монографии О.Г. Буховца, Б.Г. Литвака, М.А. Рахматуллина, А.П. Толочко, М.В. Шилов-ского и др.), при чтении курсов «Отечественной истории» и «Истории Сибири» (Новосибирский государственный университет, Новосибирский государственный педагогический университет, школы и т.д.), при создании обобщающих трудов по отечественной истории (История крестьянства Сибири, Энциклопедия г. Новосибирска), а также в краеведческой работе (цикл статей в местной печати, выступления по телевидению). Многие аспекты политического опыта дореволюционной России восприняты современными политическими партиями и используются в аграрной политике.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в 8 монографиях, в том числе в соавторстве, и 100 статьях, в выступлениях на 21 конференции, в том числе на всесоюзной конференции «Исторический опыт социально-демографического развития Сибири» (1998 г.), всесоюзной конференции «Демографические процессы на Урале, в Средней Азии, Сибири и Казахстане» (1991 г.), всероссийской конференции «Роль науки в освоении восточных районов страны» (1992 г.), всероссийской конференции по экономическому развитию Сибири (1993 г.), всероссийской конференции «Предпринимательство в Сибири» (1995 г.), областной конференции «Страницы истории Новосибирской области» (1995 г.), всесоюзной конференции «50 лет победы советского народа над фашизмом в Великой Отечественной войне» (1995 г.), международной конференции «Народонаселенческие процессы в региональной структуре России XVIII-XX вв.» (1996 г.), региональной конференции «Новосибирская область в контексте российской истории» (2001 г.), международной конференции «Сибирь на этапе становления индустриального общества в России (XIX - начало XX в.)» (2002 г.), всероссийской конференции «Сибирское общество в контексте модернизации XVIII-XX вв.» (2003 г.), международной научной конференции «Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVII-XX вв.)» (2003 г.) и др.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Ноздрин, Геннадий Антонович

Заключение

Реформы 1860-1870-х открыли дорогу капиталистической модернизации России, хотя она началась значительно раньше. Во второй половине XIX- начале XX в. она достигла значительных успехов в экономике. С 1869 по 1913 г. промышленное производство увеличилось в 8,5 раза, несомненными были успехи в сельском хозяйстве. С 1897 по 1917 гг. посевные площади в Сибири увеличились в 2 раза, а поголовье скота - в 1,5 раза. Определилась ее хозяйственная специализация на производстве масла, хлеба и мяса. Быстрыми темпами шло внедрение сельскохозяйственных машин, но оно не удовлетворяло потребности крестьян и не являлось агротехнической революцией. В сибирской деревне значительное место занимало мелкотоварное производство, обремененное феодальными пережитками. Аграрный вопрос, вызвавший революцию, так и не был решен.

В ходе политической модернизации шла трансформация автократического государства в «либерально-правовое». Его важнейшим компонентом явилось формирование гражданского общества, складывавшегося как в центре, так и в меньшей степени в провинции. Представители предпринимателей и интеллигенции, не имея доступа к власти, старались возглавить общественные организации, разрешенные правительством. Основную массу их составляли благотворительные формирования, носившие ведомственный характер и допускавшие общественную инициативу как дополнение к работе бюрократических органов. Других общественных организаций было немного и все они, за исключением Российского географического общества, или прекращали свое существование или бездействовали.

В начале XX в. государственный аппарат уже не мог эффективно управлять страной без привлечения общества. С одной стороны, он начал привлекать либеральную интеллигенцию для работы в низовых и совещательных органах, с другой стороны, развивалась сеть общественных организаций. Представители общественности работали в статистических, кустарных и охотничьих комитетах, в местных комитетах о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Бурными темпами развивалась кооперация. В 1917 г. в Сибири насчитывалось 1410 маслодельных, 1124 кредитных и 5435 потребительских кооперативов. Они, по мнению А. Чаянова, являлись наилучшим аппаратом там, где требовалась местная самодеятельность. Резко возросла численность общественных организаций и началась их специализация на культурно-просветительные, научно-просветительные, научные, благотворительные и общественные. Бурно развивались организации, в которых крестьянство было не только объектом, но и субъектом действия: сельскохозяйственные общества, общества попечения о начальном образовании, союзы писарей, комитеты митингов, национальные конфессиональные образования. В Сибири сформировалась широкая сеть профессиональных, научных, культурно-просветительских и общественных организаций. Ее ядром стали благотворительные организации. Но она еще не сложилась и не охватила все городское население, а тем более крестьянство. Ни одна политическая партия не имела полной опоры в общественных организациях. В них на место сословных стали партийные перегородки, погубившие впоследствии зарождающееся гражданское общество. Они были достаточно сильными, чтобы после падения самодержавия наладить новое управление, но не смогли противостоять узкопартийным интересам, хотя и оказали им ожесточенное сопротивление.

В конце XIX - начале XX в. в России возникли политические партии, в демократических странах являвшиеся важнейшим каналом осуществления власти. В России система политических партий еще не сложилась, хотя в III и IV Думах действовала переходная к ней система поляризованного плюрализма, включавшая правооктябристский и кадетско-октябристский блоки. Наибольшее влияние в Сибири имели организации пяти всероссийских партий: социал-демократов, эсеров, кадетов, октябристов и черносотенцев. Первыми оформились социал-демократы. В 1896-1898 гг. в крупнейших городах Сибири возникли марксистские кружки, в 1901 г. объединившиеся в Сибирский социал-демократический союз. До первой российской революции в центре внимания социал-демократов находились вопросы организационного строения партии, практической работы в городах, разработки теории аграрного вопроса. Агитационно-пропагандистская работа концентрировалась в городах, в деревне ее должны были вести сельская интеллигенция, ссыльные, рабочие и социал-демократы, волею случая оказавшиеся в сельской местности. Никакого влияния на крестьянство марксисты в это время не оказывали, отмечались лишь единичные случаи распространения листовок в отдельных населенных пунктах.

Практическую проверку теоретические положения социал-демократов прошли в годы первой российской революции. Большевики отказались от ошибочного требования возвращения отрезков и выдвинули программу национализации земли, хотя крестьяне отстаивали идею превращения ее в общенародное достояние, т. е. передачи ее крестьянам. Меньшевики решение аграрного вопроса видели в муниципализации земли. Это был более демократический способ решения земельных проблем, но и он, как показал опыт 1917 г., страдал изъянами, был непонятен крестьянам, неясно определял время передачи земли крестьянам.

За годы первой российской революции сибирские социал-демократы упрочили свое влияние. Это время было единственным за весь дооктябрьский период, когда марксисты целенаправленно пытались охватить своей работой все сельское население. В июле 1905 г. Сибирский союз объединял 500 человек, а к декабрю 1906 г. его численность выросла до 3026, количество организаций увеличилось с 15 до 34. Социал-демократы в российской деревне вели организационную работу по двум направлениям: 1) создание своих организаций; 2) формирование революционно-демократических групп крестьян. Если первые преобладали в промышленных районах Европейской России, то на сибирской окраине ставка делалась на беспартийные крестьянские группы. В годы первой российской революции наибольшего размаха достигла листковая пропаганда. Из 1400 листовок, изданных сибирскими социал-демократами в 1901-1917 гг., 68 % приходилось на эти годы. В листовках пропагандировались положения программы и решения съездов РСДРП по аграрному вопросу, и мало внимания уделялось специфике региона. Значительно большее влияние, чем подпольная деятельность, на население оказывала легальная работа. Во вторую Думу сибирским социал-демократам удалось провести трех депутатов, что составляло 17 % от общего числа народных избранников и отражало степень влияния РСДРП среди населения. Марксисты вели работу во Всероссийских крестьянском и учительском союзах, Комитетах митингов.

Репрессии правительства после третьеиюньского переворота 1907 г. привели к резкому сокращению численности сибирских социал-демократических организаций. Если в конце 1906 г. в них насчитывалось 3026 человек, то за все последующие 10 лет (1907-1917 гг.) число эсдеков составляло, примерно, 1180 членов. В организациях проявились течения ликвидаторства и отзовизма, увлечение террористической деятельностью. В сельской местности в 1907-1909 гг. еще действовало несколько революционно-демократических организаций крестьян и учителей, но в дальнейшем они прекратили свое существование. Агитационно-пропагандистскую работу вели ссыльные, социал-демократы и рабочие, скрывавшиеся в деревне, переселенцы, участники крестьянских волнений в Европейской России. В 1907-1914 гг. снизилось значение листковой пропаганды, и возросла роль легальной работы в избирательных кампаниях и газетах.

С середины 90-х годов XIX в. в народничестве усилилось революционное течение, принявшее название социалистов-революционеров. Его теоретической основой стал синтез взглядов народников, марксистского социал-реформизма и анархизма. Эсеры пытались создать народническую модель социального переустройства России, учитывавшую положительные черты западной цивилизации и специфику России. Организационно эсеры представляли совокупность интеллигентских малочисленных кружков. В декабре 1901 г. их организации формально консолидировались в партию, но ее программа и устав были приняты лишь на I съезде в декабре 1905 г. Возникновение организаций ПСР в Сибири имело как общие черты с движением в целом, так и особенности. Во второй половине 80-х - первой половине 90-х годов XIX в. здесь работали социалистические кружки, из которых вышли известные деятели социалистов-революционеров. Организационно эсеры в Сибири оформились позднее, чем в Европейской России, и их численность не превышала 50 человек. Они не отрицали развития капитализма в сельском хозяйстве, но считали, что он сталкивается в сельском хозяйстве с живучестью традиционного уклада, и существует возможность некапиталистического пути развития. Местные эсеры не считали общину основной ячейкой социализма, так как в ней сочетаются индивидуалистические и коллективистские черты, но рассматривали ее как предпосылку нового строя.

За годы революции социалисты-революционеры превратились в массовую партию. Количество эсеровских организаций в России с 1905 по 1907 гг. возросло с 75 до 510, а их численность - с 1,5 до 65 тыс. человек. В Сибири эти показатели составили, соответственно, 5 и 24 организаций, 50 и 1800 человек. В деревне оформилась лишь одна группа ПСР в с. Рыбинском, хотя действовали десятки кружков, в которых преобладала сельская интеллигенция. Социалисты-революционеры видели будущее страны в развитии некапиталистической земледельческой цивилизации и верили в самобытность России. Борьба капиталистических и крестьянских хозяйств еще не завершилась, и возникли условия для перехода к социализму. Авангардом борьбы против самодержавия выступал пролетариат, армией - крестьянство, а детонатором - индивидуальный террор. В выработке программы партии активно участвовали сибиряки. Съезд принял их предложения о социализации без выкупа помещичьих, казенных и кабинетских земель, поддержке организованных форм крестьянского движения, но отверг мнения о поэтапной социализации надельных земель и особой роли Сибирского областного союза. В дни открытого противостояния эсеры расширили работу среди населения. Они активно участвовали во всех крупнейших революционных событиях в регионе. Только в Западной Сибири организации ПСР в 1905 г. издали 34 наименования листовок. Томские эсеры создали в губернии 50 кружков, омские - три. Активно работали социалисты-революционеры в Комитетах митингов, созданных в 35 волостях Восточной Сибири, в организациях Всероссийских крестьянского и учительского союзов.

Годы реакции привели к кризису партии. Количество ее организаций в Сибири уменьшилось с 10 в 1907 г. до 3 в 1913 г., а их численность сократилась с 1800 до 60-90 человек. Но организации сохранили кадры, полиграфическую базу и издавали 13 газет. По размаху агитации среди крестьян эсеры опережали социал-демократов в Восточной Сибири, но отставали от них в Западной. В сибирских организациях ПСР падало значение индивидуального террора, и нарастали либеральные тенденции. По отношению к столыпинской реформе в сибирских организациях проявилось два течения: одни настаивали на сохранении старой аграрной программы партии, другие призывали не консервировать общину, развалившуюся в ходе реформы, а развивать кооперацию.

После создания в 1864 г. органов местного самоуправления возник земский либерализм. В 90-х годах XIX в. земские либералы установили контакт с демократической интеллигенцией и положили начало зарождению «нового» либерализма, оформившегося в 1903 г. в союз «Освобождение». Основные положения аграрной платформы союза легли в основу программ кадетской и октябристской партий, созданных в конце 1905 г. В Сибири оформление либеральной тенденции началось позднее и протекало в замедленном темпе. В конце 70-х годов XIX в. наметилось размежевание областников и либералов, но окончательный перелом произошел во время работы Комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Много внимания сибирские либералы уделяли аграрному вопросу летом 1905 г. во время банкетной кампании и обсуждения рескриптов царя о созыве законодательной Думы и введении земства на востоке империи.

За 1905-1907 гг. в Сибири действовало 17 организаций партии, в 9 из которых насчитывалось 1713 членов. Из них пять были уездными и две -сельскими. Местные кадеты высказывались за установление конституционной монархии, избрание Государственной думы на основе всеобщего, прямого и тайного голосования, введения бессословного земства. Положительно оценивая реформу 1861 г., они отмечали ее половинчатость и многочисленные следы крепостничества. Эти факторы кадеты считали причиной крестьянских выступлений. Они настаивали на увеличении землепользования крестьян за счет государственного земельного фонда, создаваемого из казенных, кабинетских и частновладельческих земель. Отчуждение частновладельческих земель предполагалось провести за выкуп, внесенный обеспеченными классами. Среди некоторых групп сибирских кадетов определенной популярностью пользовался лозунг национализации земли. Они возражали против искусственной ломки общины и немедленного введения частой собственности, хотя и считали ее желательной. Столыпинская реформа, по их мнению, вела к углублению социального переворота. Сибирские кадеты разработали подробную региональную аграрную программу, включавшую требования ликвидации крепостнических пережитков и наделения крестьян землей. Агитационная работа партии шла в русле парламентской борьбы.

После переворота 3 июня 1907 г. правительство начало репрессии против кадетов, в партии началось движение сменовеховцев, что привело к ликвидации отделов кадетской партии в Сибири. Она по-прежнему придерживалась принципа принудительного отчуждения земель, осуждения столыпинской аграрной реформы, но изъяла положение о государственном земельном фонде. Партия Народной Свободы основное внимание сосредоточила на парламентской деятельности и достигла в ней серьезных успехов. В третью Думу она провела 57 % сибирских депутатов, в IV - 50 %. Правительство отклонило в Думе все кадетские законопроекты, что подорвало влияние либералов на массы.

Другой либеральной партией, занимавшей влиятельные позиции в Сибири, был «Союз 17 октября», оформившийся в партию в конце 1905 г. В регионе действовало 14 объединений октябристов, четыре из которых работали в сельской местности: Змеиногорский, Богородский, Каменский, Спасский. Общая численность членов партии здесь составляла около 2600 человек, а в сельской местности - не более 100 человек. Сибирские октябристы полностью одобряли манифест и выступали за введение конституционной монархии и двухпалатной Думы. Они были сторонниками частной собственности на землю, хотя в тактических целях иногда высказывались за отчуждение частновладельческих земель. Октябристы заявляли о своем намерении защитить интересы крестьян, но предлагали лишь уравнять их в правах с другими сословиями, устранить пережитки крепостничества, упорядочить колонизацию края, повысить агрикультуру сельского населения. Они подержали аграрную политику правительства, а в Сибири росло недовольство реформой, и в 1907 г. их организации практически исчезли в Сибири.

Организационное оформление правых началось с создания в октябре 1900 г. Русского собрания, члены которого в 1905-1907 гг. возглавили черносотенные союзы. Наиболее массовые черносотенные организации возникли после манифеста 17 октября 1905 г. В ноябре 1905 г. было объявлено о создании Союза русского народа. К 1908 г. в него входило 404550 человек. Союз представлял собой конгломерат организаций, которые лишь номинально подчинялись центру. Его идеологи провозглашали незыблемость самодержавия, замену Думы Земским собором, ограничение власти бюрократии, искоренение социалистической интеллигенции, сокращение рабочего дня, предоставления крестьянам права выхода из общины. В России издавалось 89 газет и журналов монархического направления. В конце 1905 - начале 1906 г. черносотенцы устроили погромы в 150 городах страны.

Появление черносотенства явилось следствием обострения национальных противоречий в России. Численность евреев в стране с 1815 по 1915 г. выросла в 6 раз, с 1,2 до 5,5 млн чел. В Западной Сибири численность еврейской диаспоры увеличилась с 4962 человек в 1874 г. до 11611 человек, т. е. в 2,4 раза. Основная масса еврейского населения Сибири группировалась в крупнейших городах, где его доля составляла от 4 до 25 % населения. В сельской местности, при низком удельном весе евреев, антисемитские настроения были слабее, чем в Европейской России. В городах, где их удельный вес превышал общероссийский уровень, они имели место.

До 1905 г. черносотенцы в Сибири не оформились в политическую партию. Открыто они заявили о себе в октябре 1905 г. Октябрьские погромы прошли в Омске, Томске, Красноярске и Барнауле. В сельской местности дело ограничивалось столкновениями на бытовой почве. Первые монархические организации возникли в конце 1905 г. Черносотенные организации в России прошли три этапа: 1) время расцвета (1906-1908 гг.); 2) время упадка (1908 - июль 1915 г.); 3) попытки активизации движения. В Сибири общий кризис черносотенных организаций начался с 1912 г., но уже с 1908 г. на них отражался раскол движения в центре. К осени 1908 г. черносотенные партии действовали в крупнейших городах Сибири, в 16 селах Иркутской губернии, в 4 селах Тобольской губернии и т. д. В 1908-1915 гг. число отделений черносотенных союзов в сельской местности продолжало расти. Из 29 подотделов союзников, возникших в сельской местности Томской губернии в 1908— 1915 гг., 24 основаны в 1908-1911 гт. Но уже проявились признаки упадка. Союз русского народа в 1908 г. раскололся на сторонников Дубровина и Маркова. С 1912 г. начался кризис и сельских отделов.

Одним из важнейших каналов партийного влияния в сибирской деревне стали всесословные общественные организации, количество которых стремительно нарастало в начале XX в. С одной стороны, они были проводниками определенной политической линии в силу своего социального состава, с другой стороны, политизировались в период революций. Наиболее массовой организацией крестьянства стали кооперативы, служившие опорой социалистов. Благотворительные организации проводили среди крестьян либеральную политику, а учительские организации испытывали влияние кадетов и радикалов. Политические партии не имели доступа к власти, но контролировали основные общественные центры.

В гражданском обществе большое значение имеет обратная реакция населения на действие правительства, выражающаяся в социальном протесте, но ее не наблюдалось в Сибири. В демократическом государстве он разрешается мирными средствами, при авторитарном государстве рассматривается как уголовное преступление. После реформы 1861 г. крестьянское движение стихло и проявлялось изредка. С 1861 по 1894 гг. произошло 287 крестьянских выступлений, в среднем по 8,5 в год. В 1895-1904 гг. количество крестьянских выступлений возросло до 300 (по 30 в год), но Сибирь по этому показателю значительно уступала Европейской России. В 1905 г. зафиксировано 471 выступление. В январе-октябре оно не стало массовым, а апогея достигло в декабре (296 выступлений). Количество выступлений в 1906 г. составило 671 и превысило уровень 1905 г. В 1905-1906 гг. произошло слияние крестьянского движения с радикальной агитацией. После третьеиюньского переворота крестьянское движение сократилось, достигнув минимальной величины в 1909 г. С 1910 г. начался его рост, но по своему размаху оно не достигло уровня 1905-1907 гг. Воздействие политических партий на крестьянское движение в 1907-1914 гг. было минимальным. Крестьянская менталь-ность была общинной. Среди крестьян долгое время сохранялся наивный монархизм, и только революции и война окончательно их развеяли. Крестьянство выступало за передачу земли в общенародное достояние и раздел ее между сельскими жителями.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Ноздрин, Геннадий Антонович, 2005 год

1. Архивные источники

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

3. Д. 5. Ч. 25, 5; Ч. 26, 5; Ч. 27, 5; Ч. 80, 5; Ч. 82, 9; Ч. 82, 12; Ч. 17, 12;

4. Ч. 16, 12; Ч. 60, 12; Ч. 65, 12; Ч. 81, 31; Ч. 25, 31; Ч. 27, 31; Ч. 69.

5. Российский государственный исторический архив (РГИА).

6. Ф. 391 (Переселенческое управление Министерства земледелия). Оп. 3. Д. 1683; Оп. 4; Д. 65, 66, 67, 68, 311, 591, 687, 426, 776, 1683, 1854.

7. Ф. 468 (Кабинет Е.И.В.). On. 11. Д. 1398.

8. Ф. 515 (Главное управление уделов). On. 1. Д. 124.

9. Ф. 1276 (Отчеты губернаторов). Оп. 4. Д. 144, 157, 844; Оп. 8. Д. 313;

10. Оп. 17. Д. 63,121, 153, 162, 171, 311.

11. Ф.1284 (Отчеты губернаторов). Оп. 194. Д. 20, 24, 40, 45, 55, 56, 98, 115,147, 162.

12. Ф.1291 (Земский отдел Министерства внутренних дел). Оп. 74. Д. 817, 818; Оп. 84. Д. 192, 192 б.

13. Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.1468 (Управление Иркутского военного округа). On. 1. Д. 11;

14. On. 2. Д. 15, 16, 25, 27, 29, 62, 68, 78, 79, 433, 438, 439, 466, 477, 496; On. 3. Д. 21,29, 126, 342, 362, 363, 369.

15. Ф.1478 (Управление Иркутского военного округа). On. 1. Д. 92, 94; Оп. 4. Д. 58; Оп. 10. Д. 4.

16. Ф.1482 (Управление Иркутского военного округа). On. 1. Д. 79, 88, 128,130, 172.

17. Ф.171 (Заведующий землеустройством и переселенческим делом в Иркутской губернии). On. 1. Д. 144, 145, 1146, 342, 426, 458, 459, 517,544.

18. Ф.175 (Заведующий восточным районом передвижения переселенцев). Оп. 1. Д. 80.

19. Ф. 176 (Управление земледелия и государственных имуществ Иркутской губернии и Забайкальской области). On. 1. Д. 1247, 1464, 1465, 1467, 1514, 1565, 1608, 1609, 1715, 1805, 1862, 2015, 2021, 2156,3132,3073.

20. Ф. 186 (Крестьянский начальник 2 участка Иркутского уезда). On. 1. Д. 17,19,21.

21. Ф. 188 (Крестьянский начальник 4 участка Иркутского уезда). On. 1. Д. 86,91.

22. Ф. 208 (Смоленское волостное правление Иркутского уезда). On. 1. Д. 55, 58, 70.

23. Ф. 217 (Хомутовское волостное правление Иркутского уезда). On. 1. Д. 28, 65, 69, 83.

24. Ф. 242 (Прокурор Иркутского окружного суда). Оп. 2. Д. 144, 150, 155, 348.

25. Ф. 246 (Иркутская судебная палата). Оп. 3. Д. 294, 296, 312, 329, 331, 331,387,389,342.

26. Государственный архив Омской области (ГАОО).

27. Ф.25 (Омская судебная палата). On. 1. Д. 171, 180, 185, 196, 207, 251,259, 268, 270,274, 280, 280 а, 301.

28. Ф. 33 (Прокурор Омского Окружного суда). Оп.1. Д. 58.

29. Ф. 46 (Помощник заведующего переселенческим районом). On. 1.1. Д. 9, 7, 14.

30. Ф. 47 (Помощник заведующего переселенческим районом). On. 1. Д. 1.

31. Ф. 48 (Помощник заведующего Тобольским переселенческим районом по Тюкалинскому и Курганскому уезду). On. 1. Д. 3. Ф.54 (Военная канцелярия наказного атамана Сибирского казачьего войска). On. 1. Д. 87.

32. Ф. 67 (Войсковое хозяйственное правление Сибирского казачьеговойска). Оп. 2. Д. 2582, 2631, 2693, 2696, 2856, 3187, 3199.

33. Ф. 100 (Лесничий Еланского лесничества). On. 1. Д. 6, 8, 10, 11.

34. Ф. 183 (Тарская поземельно-устроительная партия). On. 1. Д. 208,263, 307, 396; Оп. 3. Д. 183, 253, 262, 279, 293, 401.

35. Ф. 187 (Крестьянский начальник 5 участка Тюкалинского уезда).1. On. 1. Д. 1.

36. Ф. 190 (Прокурор Омской судебной палаты). On. 1. Д. 28, 1108, 113, 120, 174, 107, 127, 159, 178, 202, 209, 222, 230, 231, 221, 211, 239, 399, 420, 501, 502, 509, 510, 520, 522.

37. Ф. 199 (Податной инспектор Омского уездного участка Акмолинской области). On. 1. Д. 49.

38. Ф. 270 (Омское губернское жандармское управление). On. 1. Д. 58, 59, 79, 81, 294, 306, 308, 322, 331, 332, 386, 394, 401, 409, 410, 411, 416, 605.

39. Государственный архив Тюменской области (ГАТюмО).

40. Ф. 8 (Ишимская уездная поземельно-устроительная партия). On. 1. Д. 1,2,3,4, 5, 6, 7, 8, 9,10.

41. Ф. 48 (Кургано-Ялуторовская поземельно-устроительная партия). On. 1. Д. 15,190,274, 656, 661, 839, 1065, 1080.

42. Ф. 32 (Боровлянское волостное правление). On. 1. Д. 906. Ф. 65 (Томское губернское управление). On. I. Д. 3. Ф. 185 (Крестьянский начальник IV участка Бийского уезда). On. I. Д. 14, 16,31.

43. Ф. 216 (Чарышское волостное правление). On. I. Д. 84, 85. Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Ф. 42 (Красноярский окружной суд). On. I. Д. 1755. Ф. 73 (Судебный следователь III участка Красноярского окружного суда). On. I. Д. 35.

44. Ф. 516 (Прокурор Красноярского окружного суда). On. I. Д. 148, 142, 167, 171, 189, 446, 802, 873, 874, 876, 905, 917, 948, 969, 1086, 1094, 1118, 1157, 1143, 1145, 1146, 1166, 1195, 1196, 1166, 1095, 1196, 1166, 1056, 1426, 1530.

45. Ф. 10 (Томский окружной суд). On. 1. Д. 3; Оп. 2. Д 479; Оп. 6. Д. 208; Оп. 7. Д. 47; Оп. 8. Д 2; On. 11. Д. 7, 10, 15, 47. ^ ФИ (Прокурор Томского окружного суда). On. 1. Д. 381; Оп. 3.

46. Д. 73, 94; Оп. 4. Д. 6, 7, 8; Оп. 6. Д. 7. Ф. 62 (Берское волостное правление). On. 1. Д. 62, 259.

47. Ф. 149 (Томский отдел Госбанка). On. 1. Д. 20, 358.

48. Ф. 196 (Томская губернская казенная палата). Оп. 13. Д. 370. Ф. 239 (Томский переселенческий район). Оп. 13. Д. 5. Ф. 240 (Управление земледелия и государственных имуществ). Оп. 2. Д. 35,27.

49. Ф. 241 (Томский переселенческий район). On. 1. Д. 28. Ф. 242 (Землеустроительная партия). On. 1. Д. 32. щр Ф. 411 (Томское губернское жандармское управление). On. 1. Д. 183.

50. Ф. 449. On. 1. Д. 9, 19, 20, 21, 28, 30. 1.10. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТюмО).

51. Ф. 147 (Скалозубов H.JL). On. 1. Д. 12, 33.

52. Ф. 156 (Тобольская духовная консистория). Оп. 28. Д. 1957, 1962; Оп. 29. Д. 2125, 2208, 2353, 2355, 2455.

53. Ф. 157 (Курганское уездное полицейское управление). Оп. 27. Д. 64. Ф. 159 (Тобольское губернское жандармское управление). On. 1. Ф Д. 45, 46, 48, 49, 51, 52, 53, 55, 58, 59, 60, 64, 70, 71, 74, 76, 77, 80, 81,83,85.

54. Ф. 143 (Коллекция документальных материалов). On. 1. Д. 5, 7 а, 19. Ч' 1.12. Государственный архив Читинской области (ГАЧО).

55. Ф. 1 (Забайкальское областное правление). On. 1. Д. 37, 1142; Оп. 2. Д. 263; Оп. 4. Д. 338.

56. Ф. 8 (Забайкальская духовная консистория). On. 1. Д. 942. Ф. 13 (Военный губернатор Забайкальской области). Оп. 2. Д. 68, 91. Ф. 14 (Особая канцелярия военного губернатора Забайкальской области). On. 1. Д. 22.

57. Ф. 24 (Читинское уездное полицейское управление). Оп. 2. Д. 183; Оп. 4. Д. 30.

58. Ф. 63 (Временный военный суд в г. Чите). On. 1. Д. 110, 224, 225, 226.

59. Ф. 227 (Забайкальская федерация групп вооруженного народного восстания). On. 1. Д. 1.

60. Ф. 348 (Волков Н.К., личный фонд). On. 1. Д. 8.2. Периодическая печатьа) Газеты Советские:

61. Вечерний Новосибирск: Орган Новосибирского городского комитета КПСС и Новосибирского городского совета народных депутатов. Новосибирск, 1977.1. Социал-демократические:

62. Правда: Орган ЦК РСДРП(б). 1913.

63. Восточная заря. Иркутск, 1910.

64. Иркутское слово. Иркутск, 1912.

65. Голос социал-демократа. 1909.

66. Минусинский край. Минусинск, 1914.

67. Молодая Сибирь. Иркутск, 1912.

68. Новая Сибирь. Иркутск, 1912, 1913.

69. Обская жизнь. 1909, 1910, 1912.

70. Сибирская речь. Иркутск, 1911.

71. Сибирские огни. Иркутск, 1911.1. Неонароднические:

72. За народ: Орган ЦК ПСР. 1910.

73. Земля и воля: Орган ЦК ПСР. 1907.

74. Знамя труда: Орган ЦК ПСР. 1909, 1910.

75. Голос труда: Орган Новониколаевской группы ПСР. Новониколаевск, 1908.

76. Сибирские партийные известия: Орган областного комитета Сибирского союза ПСР. 1907.

77. Либеральные: 2.17. Верхнеудинский день. Верхнеудинск, 1909.

78. Вестник понедельника. Иркутск, 1910.

79. Голос Иркутска. Иркутск, 1910, 1912.

80. Голос Оби. Новониколаевск, 1913.

81. Думы Забайкалья. Чита, 1911.

82. Енисейская мысль. Красноярск, 1913, 1914.

83. Жизнь Алтая. Барнаул, 1911-1914.

84. Забайкальская новь. Чита, 1907, 1908, 1913.

85. Иркутская газета. Иркутск, 1913.

86. Красноярский вестник. Красноярск, 1910.

87. Красноярская газета. Красноярск, 1910.

88. Красноярский хроникер. Красноярск, 1910.

89. Красноярец. Красноярск, 1908.

90. Красноярский голос. Красноярск, 1912.

91. Крестьянская газета. Ялуторовск, 1908.

92. Летопись Забайкалья. Чита, 1907.233. Новости. Иркутск, 1907.234. Наше дело. Иркутск, 1910.

93. Отклики Сибири. Красноярск, 1914.

94. Омский вестник. Омск, 1912, 1914.

95. Омский телеграф. Омск, 1910, 1911, 1914.

96. Сибирская окраина. Тюмень, 1907.

97. Сибирский край. Тюмень, 1907.

98. Сибирский телеграф. Иркутск, 1907.

99. Сибирские вести. Иркутск, 1912.

100. Сибирские новости. Иркутск, 1913.

101. Сибирский край. Красноярск, 1911.

102. Сибирская мысль. Красноярск, 1910-1912.

103. Сибирская речь. Новониколаевск, 1913.

104. Сибирская жизнь. Томск, 1907, 1908, 1914.

105. Сибирское слово. Томск, 1910, 1911.

106. Сибирские отголоски. Томск, 1907, 1908, 1910.

107. Сибирь. Иркутск, 1907-1910.

108. Сибирская заря. Иркутск, 1907-1909.

109. Сибирская мысль. Иркутск, 1911.

110. Тобольская речь. Тобольск, 1907.253. Утро Сибири. Томск, 1912.

111. Ялуторовская жизнь. Ялуторовск, 1907.1. Официальные:

112. Енисейские губернские ведомости: Орган Енисейского губернского управления. Красноярск, 1907-1912.

113. Иркутские губернские ведомости: Орган Иркутского губернского управления. Иркутск, 1912.

114. Томские губернские ведомости: Орган Томского губернского управления. Томск, 1912.б) Журналы:1. Советские:

115. Енисей: Орган Красноярского отделения Союза писателей СССР. Красноярск, 1981.

116. Известия Сибирского отделения АН СССР. Новосибирск, 1982.

117. Сибирские огни: Орган Новосибирского отделения Союза писателей СССР. Новосибирск, 1925.

118. Социал-демократические объединенные:261. Думы. Омск, 1911.1. Буржуазно-либеральные:262. Заветы. СПб., 1913.

119. Сибирская деревня. Томск, 1913, 1914.

120. Сибирские вопросы: Орган Сибирской группы Государственной думы. СПб, 1907-1912.

121. Сибирский архив. Иркутск, 1913.1. Официальные:

122. Вопросы колонизации: Орган переселенческого управления и Главного Управления землеустройства и земледелия. СПб, 1911.

123. Забайкальский хозяин: Орган Забайкальского общества сельского хозяйства, Войскового хозяйственного управления Забайкальского казачьего войска, Забайкальского общества ветеринарных врачей. Чита, 1912,1913.

124. Приказы Сибирскому казачьему войску: Орган войскового управления Забайкальского казачьего войска. Омск, 1912, 1914.

125. Сборники документов и воспоминаний

126. Борьба за Советы в Бурят-Монголии (1918-1920 гг.). Воспоминания и материалы: К двадцатилетию разгрома иностранной военной интервенции и белогвардейцев в Бурят-Монголии. М.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1940. 282 с.

127. Борьба за Советы в Забайкалье. Сборник статей, материалов и документов. Чита: Кн. изд-во, 1947. 373 с.

128. Бок М.П. П.А. Столыпин. Воспоминания о моем отце. М.: Новости, 1992. 347 с.

129. Бурцев В. В погоне за провокаторами. М.: Современник, 1989. 271 с.

130. Буйко A.M. Путь рабочего. Воспоминания путиловца. JL: Лениздат, 1964. 147 с.

131. Буйских А.Н. Революционные очерки из воспоминаний за 25 лет. Новониколаевск: Изд-во «Клич», 1922. 143 с.

132. В годы подполья. Сборник воспоминаний. 1910 г. февраль 1917 г. М.: Изд-во Полит, лит-ры, 1964. 381 с.

133. Воспоминания о революционном Новониколаевске. Новосибирск: кн. изд-во, 1959. 173 с.

134. В лесах Енисейской губернии. Красноярск: Изд-во Управления гос. имуществами в Енисейской губ., 1910. Вып. 1. 126 с.

135. В память о сибирской службе 10 июля 1909 г. 10-е мая 1914 г. Новгород: без изд-ва, 1915. 10 с.

136. Всеподданнейший отчет Иркутского генерал-губернатора за 1908—1909 гг. Б.м., б.г. 39 с.

137. Всеподданнейший отчет Иркутского генерал-губернатора за 1910—1911 гг. Б.м., б.г. 40 с.

138. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. 1849-1911 гг. М.: Мысль, 1991.708 с.

139. Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 2: 1905—1912 гг. М.: Изд-во политической лит-ры, 1971. 718 с.

140. Галунов А. Заметки о революционном прошлом. Новосибирск: Зап.-Сиб. изд-во, 1956. 45 с.

141. Деятели СССР и революционного движения России: энциклопедический словарь Гранат Р. М.: Советская энциклопедия, 1989. 832 с.

142. Дневники императора Николая II. М.: Орбита, 1991. 736 с.

143. Енисейская ссылка. Сборник Енисейского землячества. Воспоминания, исследования, документы и другие материалы из истории революционного прошлого России. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1934. 184 с.

144. Записка Председателя Совета Министров и Главноуправляющего землеустройством и земледелием о поездке в Сибирь и Поволжье в1910 г. СПб., 1910. 168 с.

145. Закупсбыт: хронико-документальная летопись первого общесибирского потребительского союза (1916-1923). Новосибирск: Наука,

146. Сибирское предприятие РАН, 1999. 325 с.

147. Из глубины: Сборник статей о русской революции. М.: Изд-во МГУ, 1990. 298 с.

148. Из истории Омска (1716-1917). Очерки, документы, материалы. Омск: Зап.-Сиб. изд-во, Омское отд-ние, 1967. 223 с.

149. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. М.: Наука, 1993. 336 с.

150. История Алтая в документах и материалах. Конец XVII начало XX века. Барнаул: Алтайское кн. изд-во, 1991. 352 с.

151. Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги. Сборник воспоминаний, документов и материалов. М.: Изд-во Всесоюзного об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1927. 286 с.

152. Киселев М. Из революционного прошлого. Записки старого большевика. М.: Старый большевик, 1934. 168 с.

153. Караваев П.Н. Дооктябрьские годы. На партийной работе, в тюрьме и ссылке. М.: Госполитиздат, 1953. 160 с.

154. Комаров А.И. Правда о переселенческом деле. СПб.: тип. Альтшул-лера, 1913. 139 с.

155. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М.: Республика, 1993. 384 с.

156. Кони А.Ф. Избранное. М.: Советская Россия, 1989. 496 с.

157. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК. Т. 1: 1898-1917 гг. М.: Изд-во политической лит-ры, 1983. 638 с.

158. Курлов П.Г. Гибель императорской России. М.: Современник, 1992. 255 с.

159. Красноярск в трех революциях. Хроника революционных событий в Енисейской губернии 1895-1920 гг. Красноярск: Кн. изд-во, 1974. 130 с.

160. Крестьянские волнения в Алтайском округе в 1905-1907 гг. Сборник документов. Барнаул: Алтайкрайиздат, 1951. 156 с.

161. Крестьянское движение в России июнь 1907 июль 1914 г. Сборник документов. M.-JL: Наука, 1966. 677 с.

162. Листовки большевистских организаций в первой русской революции 1905-1907 гг. М.: Госполитиздат, 1956. Ч. 3. 911 с.

163. Ленинская «Правда» о Сибири 1912-1914, 1917 гг. Сборник документов и материалов. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1982. 135 с.

164. Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Современник, 1990. Т. 1-2. 446 с.

165. Нарымская ссылка (1906-1917 гг.). Сборник документов и материалов о ссыльных большевиках. Томск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, Томское отд-ние, 1970. 386 с.

166. Нерчинская каторга. Сборник Нерчинского землячества. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1933. 240 с.

167. Нерчинский округ ведомства Кабинета Его императорского величества. Выставка Приамурского края в Хабаровске в ознаменование царствования Дома Романовых. Хабаровск: Тип. канцелярии Приамурского ген.-губ., 1913. 136 с.

168. Никифоров М. Муравьи революции. М.: Госполитиздат, 1958. 273 с.

169. Октябрь в Сибири: Хроника событий. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1987. 320 с.

170. О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. 528 с.

171. Отчет Забайкальского казачьего войска за 1912 г. Б.м., б.г. 182 с.

172. Отчет о состоянии Забайкальского казачьего войска за 1914 г. (по гражданской части). Чита: Тип. Войскового хозяйственного правления, 1915. 76 с.

173. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. В 3-х тт. / Т. 1. 1900-1907 гг. М.: РОССПЭН, 1996. 686 с.

174. Попов И.И. Забытые иркутские страницы: Записки редактора. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1989. 384 с.

175. Первое мая в царской России 1890-1916. Сборник документов. М.: ОГИЗ, 1939.334 с.

176. Переселение и землеустройство за Уралом в 1906-1910 гг. и отчет по переселению и землеустройству за 1910 год. СПб.: Изд-во Переселенческого управления и Главного управления землеустройства и земледелия, 1911. 501 с.

177. Плис А.К. Из истории революционного движения в Усть-Селенгинском районе Бурят-Монголии. Воспоминания. Улан-Удэ: Бурят-Монг. кн. изд-во, 1958. 90 с.

178. Померанцева А.В. Борцы пролетарской революции. Новосибирск-Красноярск: Областное гос. изд-во, 1940. 44 с.

179. Программы политических партий в России. М.: Книга и Жизнь, 1917. 80 с.

180. Рабочее аграрное движение в Казахстане в 1907-1914 гг. Сборник документов и материалов. Алма-Ата: Казахское гос. изд-во, 1957. 566 с.

181. Революционное движение в Бурят-Монголии в период революции 1905 года. Сборник документов. Улан-Удэ: Бурят-Монгольское кн. изд-во, 1955.165 с.

182. Революционное движение в Иркутской губернии в период первой русской революции. Сборник документальных материалов. Иркутск: Кн. изд-во, 1955. 155 с.

183. Революционное движение в Казахстане в 1905-1907 годах. Сборник документов и материалов. Алма-Ата: Казахгосиздат, 1955. 364 с.

184. Революционное движение в Тобольской губернии (1905-1914 гг.). Сборник документальных материалов. Тюмень: Кн. изд-во, 1961. 319с.

185. Революционное движение в Тобольской губернии в 1905-1914 гг. Сборник документов. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1981.383 с.

186. Революционное движение на Дальнем Востоке. 1905. Владивосток: Книжное дело, 1925. 275 с.

187. Революционные события на Алтае в 1905-1907 гг. Сборник документов. Барнаул: Алтайское кн. изд-во, 1967. 207 с.

188. Революция 1905-1907 годов в Казахстане. Сборник документальных материалов. Алма-Ата: Казахское гос. изд-во, 1949. 370 с.

189. Революция 1905-1907 гг. в России. Документы и материалы. Второй период революции 1906-1907 годы. М.: АН СССР, 1963. Ч. III. 652 с.

190. Россия глазами русского: Чаадаев, Леонтьев, Соловьев. СПб., Наука, С.-Петербургское отделение, 1991. 363 с.

191. Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. 368 с.

192. Россия: энциклопедический словарь (Энциклопедический словарь Россия Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. СПб., 1898). Л.: Лениздат, 1991.874 с.

193. Революция 1905-1907 гг. в России. Документы и материалы. Второй период революции 1906-1907 годы. М.: Наука, 1965. Кн. 2. 521 с.

194. Спиридович А. Записки жандарма. М., 1991. 240 с.

195. Серова Н.В. Василий Серов. М.: Изд-во соц.-эконом. лит., 1958. 64 с.

196. Сибирь. Документы, фрагменты из художественных произведений, высказывания замечательных людей о прошлом, настоящем и будущем Сибири. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1981. 382 с.

197. Социал-демократ. № 1-58. 1908-1917. М.-Л.: Ин-т Маркса-Энгельса-Ленина, 1928. Страницы не нумерованы.

198. Социал-демократическое движение в России. M.-JL: Госиздат, 1928. Т. 1.410 с.

199. Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М.: Политиздат, 1990. 447 с.

200. Троцкий Л. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. 624 с.

201. Тайны Израиля: Еврейский вопрос в русской религиозной мысли конца XIX первой половины XX вв. СПб, 1993. 500 с.376. 1905 год в Красноярске. Сборник документальных материалов. Красноярск: Кн. изд-во, 1955. 228 с.

202. Убийство Гапона: Записки П.М. Рутенберга. М.: Слово, 1990. 111 с.

203. Хроника Новосибирской организации КПСС. Т. 1: 1891 июнь 1941. Новосибирск: Новосибирское кн. изд-во, 1988. 352 с.

204. Христианский социализм: С.Н. Булгаков. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1991. 348 с.

205. Центральные большевистские газеты 1905 года о Сибири. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1980. 192 с.

206. Черепахин Г. Годы борьбы. Воспоминания старого большевика. Ростов-на-Дону: Ростовское кн. изд-во, 1955. 72 с.

207. Чудинова К.П. Юности прекрасное начало. Рассказ коммунистки. М.: Детская литература, 1979. 174 с.4. Литература

208. Аврех А .Я. Царизм накануне свержения. М.: Наука, 1989. 256 с.

209. Аграрный вопрос в России. М.: Изд-во Беседа, 1906. 278 с.

210. Аграрная эволюция в России и США в XIX начале XX века: Материалы советско-американских симпозиумов. М.: Наука, 1991. 359 с.

211. Азиатская Россия. Т. 1. Люди и порядки за Уралом. СПб.: Изд-во Перес, управления и Главного управления землеустройства, 1914. 578 с.

212. Алексеева В.К. Влияние кооперации на развитие производительных сил Сибири (конец XIX начало XX в.) // Развитие производительных сил Сибири в XIX-XX вв. Новосибирск: НГУ, 1983. С.148-153.

213. Алексеева В.К. Вклад кооператоров в развитие культуры дореволюционной сибирской деревни // Культурная жизнь Сибири XVII-XX вв.: Бахрушинские чтения 1981. Новосибирск: НГУ, 1981. С. 134-138.

214. Алтай в эпоху капитализма. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1986. 271 с.

215. Алферов М.С. Крестьянство Сибири в 1917 г. Новосибирск: Кн. изд-во, 1958. 68 с.

216. Ананьич Б.В. Банкирские дома в России. 1860-1914 гг. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1991. 197 с.

217. Анкерсмит Ф.Р. Историография и постмодернизм // TACIS. Современные методы преподавания новейшей истории. М.: ИВИ РАН, 1996. С. 142-163.

218. Анфимов A.M. Новые собственники (из итогов столыпинской аграрной реформы) // Крестьяноведение: Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 60-95.

219. Анфимов A.M. О методике учета крестьянских выступлений и количестве участников в них // Социально-экономическое развитие России: К 100-летию со дня рождения Н.М. Дружинина. М.: Наука, 1986. С. 131-144.

220. Асалханов И.А. Сельское хозяйство Сибири конца XIX начала XX в. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1975. 265 с.

221. Афанасьев A.JI. Сведения об обществах трезвости Сибири и Дальнего Востока на 1911 г. // Из истории революций в России (первая четверть XX в.): Материалы Всероссийского симпозиума. Томск: Томск, гос. ун-т, 1996. Вып. 1. С. 129-134.

222. Афанасьев A.JI. Советская историография деятельности эсеров в Сибири в период революции 1905-1907 гг. // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск: Изд-во Томск. Ун-та, 1985. С. 191-202.

223. Афанасьев A.JI. Эсеровские организации Сибири в период революции 1905-1907 гг. (численность, состав, размещение) // Непролетарские партии России в трех революциях. М.: Наука, 1989. С.157-163.

224. Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. Т. 1: От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 672 с.

225. Бабашкин В.В. Современные концепции аграрного развития: теоретический семинар // Крестьяноведение: Теория. История. Современность. Ежегодник. 1986. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 291-300.

226. Балакшин А.С. Сергей Александрович Балакшин. М.: Наука, 1990. 112 с.

227. Баранский Н.Н. Социал-демократическое движение в Сибири в эпоху революции 1905-1907 гг. // Северная Азия. 1926. № 5-6.

228. Барсуков B.JI. Сибирские депутаты Государственной думы о месте Сибири в Российском государстве // Из прошлого Сибири. Новосибирск: Новосиб. ун-т, 1996. Вып. 2. Ч. II. С. 11-20.

229. Безансон А. Интеллектуальные истоки ленинизма. М.: МИК, 1998. 303 с.

230. Бейрон С.Г. Плеханов, утопизм и российская революция // Отечественная история. 1995. № 5. С. 117-129.

231. Беляевский С. Большевики в Минусинской ссылке. Красноярск: Кн. изд-во, 1964. 206 с.

232. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 224 с.

233. Бердяев Н. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. 206 с.

234. Беркевич А.А. Крестьянство и всеобщая мобилизация в июле 1914 г. // Исторические записки. М.-Л.: АН СССР, 1947. Т. 23. С. 3-44.

235. Беспалов С.В. Проблема экономической модернизации России конца XIX начала XX в. в оценках правительства и либеральной оппозиции: Автореф. дисс. к.и.н. Самара, 2000. 23 с.

236. Блинов Н.В. Очерки дореволюционной историографии и источниковедения рабочего класса Сибири. Томск: ТГУ, 1976. 80 с.

237. Бовыкин В.И. Россия накануне великих свершений: К изучению социально-экономических предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. М.: Наука, 1988. 155 с.

238. Бойко В. Томское купечество конца XVIII-XIX в. Томск: Том. гос. ун-т, 1996.

239. Богданова М.Ф. Агитационно-пропагандистская работа политических ссыльных среди крестьян Западной Сибири (1906-1914 гг.) // Вопросы истории Западной Сибири. Омск: Омский гос. пед. ин-т, 1970. Вып. 45. С. 165-176.

240. Богданова М.Ф. Революционная деятельность ссыльных социал-демократов в Тобольской губернии (1906-1910 гг.) // Из истории партийных организаций Западной Сибири (1917-1967 гг.). Свердловск: Тюменский гос. пед. ин-т, 1969. С. 32-38.

241. Богданова М.Ф. Участие ссыльных большевиков в легальной периодической печати в Сибири (1906-1914 гг.) // Ссылка и каторга в Сибири (XVIII начало XX в.). Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1975. С. 260-275.

242. Большевики Сибири в трех революциях. Материалы научной конференции, посвященной 110-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина. Омск: Омское кн. изд-во, 1981. 190 с.

243. Борцы за власть Советов. Томск: Кн. изд-во, 1959. 307 с.

244. Борьба большевиков в Сибири против оппортунизма за создание и укрепление партийных организаций (1894-1917 гг.). Омск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, Омское отд-ние, 1980.286 с.

245. Борьба за власть Советов на Алтае (Исторический очерк). Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1957. 463 с.

246. Боффа Д. История Советского Союза. Т. 1: От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин 1917-1941. М.: Международные отношения, 1994. 629 с.

247. Бочанова Г.А, Горюшкин Л.М, Ноздрин Г.А. Очерки истории благотворительности в Сибири во второй половине XIX начале XX в. Новосибирск: Изд-во СО РАН, филиал «Гео», 2000. 212 с.

248. Бочанова Г.А. Обрабатывающая промышленность Западной Сибири. Конец XIX начало XX в. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1978. 254 с.

249. Бочанова Г.А., Ноздрин Г.А. Проблемы истории России и Сибири в трудах JI.M. Горюшкина // Гуманитарные науки в Сибири. 1997. №2.

250. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск: Полиграмма, 1993. 124 с.

251. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: Идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.). М.: РОССПЭН, 2000. 397 с.

252. Бузмаков ЕЛ. Черносотенные организации в Сибири. 19051917 гг. Автореферат. к.и.н. Томск, 2000. 27 с.

253. Бузмаков E.JI. Образование и основные направления деятельности правомонархических организаций в Западной Сибири // Социокультурные исследования. Новосибирск: НГУ, 1997. С. 77-87.

254. Бузурбаев Г.У. Куйбышев в Сибири // Сибирские огни. 1939. № 3. С. 116-143.

255. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М.: Высшая школа, 1991. 352 с.

256. Буховец А.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М.: Мосгосархив, 1996. 396 с.

257. Буховец О.Г. К методике изучения «приговорного» движения и его роли в борьбе крестьянства в 1905-1907 гг. (по материалам Самарской губернии) // История СССР. 1979. № 3. С. 96-112.

258. Валивач М.М. Борьба большевиков за укрепление РСДРП в начале нового революционного подъема (1910-1912 гг.). Томск, 1968. С. 232.

259. Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М.: Прогресс, 1992. 431 с.

260. Ветошкин М.К. Сибирские большевики в период первой русской революции. М.: Госполитиздат, 1939. 208 с.

261. Вехи: Интеллигенция в России: СПб, 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991. 462 с.

262. Вибе П.П. Взаимоотношения переселенцев со старожилами Западной Сибири в эпоху капитализма // Проблемы классовой борьбы и общественного движения в Сибири в дооктябрьский период. Омск: Омский ун-т, 1992. С. 76-86.

263. Вибе П.П, Михеев А.П, Пугачева Н.М. Омский историко-краеведческий словарь. М.: Отечество, 1994. 318 с.

264. Виноградов Ф.Г. Рабочая печать в Сибири (Исторический очерк) // Из прошлого Сибири. Омск: Омское об-во краеведения, 1927. С. 50-54.

265. Волкогонов Д.А. Троцкий: Политический портрет. М.: Новости, 1992. Т. 1-2. 416 с.

266. Волкогонов Д.А. Ленин: Политический портрет. М.: Новости, 1994. Т. 1-2. 480,512 с.

267. Волобуев О, Шелохаев В. Очевидно ли «очевидное» // Отечественная история. 1996. № 6. С. 110-116.

268. Волобуев П.В, Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению // Вопросы истории. 1996. № 5-6. С. 28-38.

269. Воронина Л.Я. Социально-политическое положение Забайкальского казачества в период империализма. Автореф. дисс. . к.и.н. М, 1978. 16 с.

270. Власть и реформы в России. От самодержавия к советской России. СПб.: Наука, 1996. 801 с.

271. Владимир Ильич Ленин и революционное подполье в Сибири. Омск: Омское кн. изд-во, 1983. 320 с.

272. В.И. Ленин и Сибирь: Хроника. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1972. 198 с.

273. В раздумьях о России (XIX век). М.: Археографический центр, 1996. 441 с.

274. Вульф О.Р. Крестьяне // Отечественная история. 1993. № 6. С. 8295.

275. Гаджиев К.С. Либерализм: история и современность // Новая и новейшая история. 1955. № 6. С. 15-31.

276. Гейфман А. Революционный террор в России, 1894-1917. М.: Крон-Пресс, 1997. 445 с.

277. Гинев В.Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1977. 295 с.

278. Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества 1902-1914 гг. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983. 335 с.

279. Годы и люди. Статьи и очерки об участниках борьбы за Советы в Забайкалье. Чита: Кн. изд-во, 1960. 413 с.

280. Голубев А.В. Россия. Век XX // Отечественная история. 1997. № 5. С. 80-92.

281. Гольдфарб С. Весь Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1992. 304 с.

282. Горн В., Меч В., Череванин (Липкин Ф.А.). Борьба общественных сил в русской революции. М., б.г. Вып. III. 166 с.

283. Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг. М.: РОССПЭН, 1998. 239 с.

284. Горенский М., Кудрявцева А., Сафронов В. Между двумя революциями (очерки истории Красноярской большевистской организации 1907-1917 гг.). Красноярск: Кн. изд-во, 1960. 179 с.

285. Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новосибирск: Наука, Сибирское отд-ние, 1976. 342 с.

286. Горюшкин Л.М., Бочанова Г.А., Цепляев Л.Н. Новосибирск в историческом прошлом (конец XIX начало XX вв.). Новосибирск: Наука, Сибирское отд-ние, 1978. 294 с.

287. Горюшкин JI.M. Историография Сибири (период капитализма). Новосибирск: НГУ, 1979. 78 с.

288. Горюшкин J1.M. Крестьянское движение в Сибири в 1917 г. Спецкурс для студентов гуманитарного факультета. Новосибирск: НГУ, 1975. 78 с.

289. Горюшкин J1.M. Крестьянское движение в Сибири эпохи капитализма (методика составления хроники) // Известия СО АН СССР. 1982. Сер. общ. наук. Вып. I. С. 97-103.

290. Горюшкин J1.M. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков конец XIX начало XX вв. Новосибирск: Наука, Сибирское отд-ние, 1967.411 с.

291. Горюшкин JI.M. Социально-экономические предпосылки социалистической революции в сибирской деревне. Об уровне и особенностях развития капитализма в сельском хозяйстве Западной Сибири в конце XIX начале XX вв. Новосибирск: СО АН СССР, 1982. 129 с.

292. Горюшкин JI.M, Ноздрин Г.А, Сагайдачный А.Н. Крестьянское движение в Сибири 1907-1914 гг. Хроника и историография. Новосибирск: Наука, 1986. 316 с.

293. Горюшкин JI.M, Кучер В.В, Ноздрин Г.А. и др. Крестьянское движение в Сибири. 1861-1907 гг. Хроника и историография. Новосибирск: Наука, 1985. 326 с.

294. Горюшкин JI.M, Ноздрин Г.А, Сагайдачный А.Н. Крестьянское движение в Сибири. 1914-1917 гг. Хроника и историография. Новосибирск: Наука, 1987. 240 с.

295. Горюшкин JI.M, Бочанова Г.А, Ноздрин Г.А. Опыт народной агрономии в Сибири (вторая половина XIX начало XX в.). Новосибирск: Наука, 1993. 263 с.

296. Горюшкин JI.M., Ламин В.А., Резун Д.Я. Исторический опыт развития предпринимательства в Сибири // Всероссийская конференция по экономическому развитию Сибири: Секция «Предпринимательство в Сибири». Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1993. С. 1-20.

297. Горюшкин Л.М., Сагайдачный А.Н. Англо-американская буржуазная историография о роли иностранного капитала в сельском хозяйстве Сибири (1900-1917 гг.) // Революция 1905-1907 годов на Урале и в Сибири. Тюмень: Тюм. гос. ун-т, 1983. С. 100-108.

298. Горюшкин Л.М. Переселенческое движение и сельское хозяйство Сибири во второй половине XIX начале XX веков. Препринт. Новосибирск, 1989. 25 с.

299. Горюшкин Л.М. Переселенческое движение и народонаселение Сибири во второй половине XIX начале XX веков. Препринт. Новосибирск, 1989. 51 с.

300. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М.: Наука, 1986. 275 с.

301. Гросул В.Я. Истоки трех русских революций // Отечественная история. 1997. № 6. С. 34-54.

302. Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск: Наука, 1988. 187 с.

303. Гусев К.В. Партия эсеров от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. М.: Мысль, 1975. 382 с.