Полигенетичность художественного мира романа Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Буров, Сергей Глебович

• Буров, Сергей Глебович
• доктор филологических наук
• 2011

Оглавление диссертации доктор филологических наук Буров, Сергей Глебович

ВВЕДЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Полигенетичность художественного мира романа Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго"»

Диссертация посвящена проблеме полигенетичности художественного мира Б.Л. Пастернака, исследуемого на примере романа «Доктор.Живаго». Истолкование романа исходит из представления об интерпретации как реализации герменевтического круга (по В". Дильтею). Предварительно в качестве этапа герменевтического понимания было предпринято исследование композиционной структуры «Доктора Живаго» (Буров, 2007в, 2093). Выявленная алгоритмическая система субтекстов1 позволила перейти к анализу не просто отдельных интертекстуальных связей, но их системной проявленности в романе. Такой подход создает условия для онтологического структурного момента понимания. Задача охватить анализом весь роман обусловила распределение анализируемого материала по главам диссертации, которое вкупе с неоднократным обращением к отдельным участкам текста предстает практической реализацией представления о герменевтическом круге как «парадоксе несводимости понимания и истолкования текста к логически непротиворечивому алгоритму» (Западное литературоведение XX века, 2004, 102).

В работе принят метод интерпретации, который П. Рикёр в «Конфликте интерпретаций» назвал регрессивно-прогрессивным, требующим «долгого пути», предполагающим постепенное погружение в «фундаментальную онтологию» и углубление методологических возможностей истолкования. Регрессивность как аналитический метод применительно к роману «Доктор Живаго» представляет собой выявление «первичных слоев» — сначала линейной структуры как системы субтекстов и сказочного гу слоя в произведении , затем, в реферируемой диссертации - претекстов,

1 Субтекст определяется как циклически организованное и обладающее четкими границами сюжетное пространство, локализация которого обусловлена работой определенного кода (или кодов) и его зависимостью от общего линейного повествования. Субтекст представляет собой синхронный срез участка структуры.

2 Буров С. Сказочные ключи к «Доктору Живаго». — Пятигорск, 2007. — 968 с. которые участвуют в интертекстуальной работе Пастернака. Прогрессивностью же как методом синтетическим предстает определение смыслов, порождаемых при взаимодействии претекстов друг с другом как на пространстве повествования, так и в рамках одного участка текста. Необходимость использовать такие подходы вместе и их диалектическая связь были подчеркнуты И. Рикёром и соответствуют видению истории и культуры Пастернаком, который не только (во многом за счет интертекста) обозначал предпосылки исторической и культурной трагедии России, но и телеологическую проспективность ее исхода, рисовал эсхатологическую картину ожидаемого будущего, мотив которого играет значительную роль в художественной системе писателя. В этом ключе внимание, уделяемое в диссертации фактам биографии Пастернака, объясняется тем, что понимание как способ бытия предполагает поглощение интерпретирующего (в данном случае самого писателя) тем материалом, который он подвергает интерпретации, иначе его бытие как исходное условие понимания никоим образом не будет соответствовать этому материалу.

Актуальность исследования. Динамика развертывания повествования в «Докторе Живаго» определяется алгоритмически организованной линейной структурой, которой подчинены реализации в художественном тексте тех или иных тем и мотивов. Процесс смыслопорождения, происходящий за счет взаимодействия претекстов на пространстве романа и обусловленный поэтикой таинственного, определяется общими для романов Серебряного века принципами организации, обусловливающими жанровый генезис произведений. Первичность генезиса, по сравнению с интертекстуальными связями, подчеркнутая И.П. Смирновым, определяет необходимость обозначения типологических особенностей «Доктора Живаго», вписывающих его в жанр романа. Такой анализ дает основание для последующего рассмотрения интертекстуальных связей, которые «надстроены над типологическим сходством литературных произведений, разнообразят жанровую парадигму» (Смирнов, 2008а, 262), и взаимодействия претекстов, кодирующих элементы текста и нарушающих линейность чтения. Перспективность интертекстуального анализа романа была обозначена еще в 1986 году Н. Корнвеллом, назвавшим этот метод одним из трех наиболее плодотворных в отношении исследований «Доктора Живаго»1, и подтверждена продуктивностью работ многих литературоведов.

Тенденция к обобщению результатов исследований, накопленных за десятилетия пастернаковедческих штудий, реализуется как в фундаментальных работах, посвященных биографии писателя (К. Барнс, Г. де Мал-лак, Е.Б. Пастернак, JI.C. Флейшман), историко-культурному (Вяч. Вс. Иванов, JI.C. Флейшман), интертекстуальному (С. Витт, Б.М. Гаспаров, А.К. Жолковский, А.В. Лавров, А. Ливингстон, М.Ф. Роуланд и П. Ро-уланд, К.М. Поливанов, И.П. Смирнов, Н.А. Фатеева, О. Хьюз) аспектам исследований творчества Пастернака, так и в библиографиях и трудах, представляющих аналитические обзоры достижений исследователей в разных сферах пастернаковедения: Белова, 1993; Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В.; Поливанов К.М., 1993; Фатеева, 2003; Cornwell, 1986. Библиография, посвященная творчеству Пастернака, огромна и стала отдельным предметом усилий исследователей. Так, «International Bibliography of Criticism» (1994) M. Сендича за период 1914-1990 насчитывает 1049 позиций (Sendich, 1994), а библиография, собранная Э. Гребер и пока не опубликованная - более 1600. Еще один перечень публикаций о Пастернаке и его творчестве - Указатель, 1995. По авторитетной оценке Е.Б. и Е.В. Пастернаков, «библиография написанного о Пастернаке уже превышает шестизначные цифры, выделить в ней существенное и сказать кратко об этом трудно» (Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В.). Первый подытоживающий обзор исследований творчества Пастернака был сделан в 1962 году Г.П. Струве

1 Два других — это исследование романа в свете традиций русской прозы, особенно экспериментальной прозы Андрея Белого, предполагающее не-реалистическое прочтение романа, и рассмотрение «Доктора Живаго» в плане теории читательского восприятия и истории литературы, при котором роман интерпретируется как произведение искусства, впитавшее опыт настоящего времени (Cornwell, 1986, 126-127).

Struve, 1962), следующие - в 1972 году Дж. В. Диком (Dyck, 1972), во многом обновившем- наблюдения Струве, и в 1986-м Н. Корнвеллом (Cornwell, 1986), который представил весь спектр мнений и интерпретаций, существовавших на то время. Даже те несколько сотен работ, которые были доступны, производят впечатление необычайной (в том числе внутренней) противоречивости и содержат разнородные подходы, некоторые из которых явились актуальными для данного исследования. Противоречивостью отмечены и оценки перспектив пастернаковедения, которое за последние 20 лет, если не раньше, стало отдельной сферой литературоведения. Так, если еще в 1961 году Г.Е. Боуман, оценивая изученность «Доктора Живаго», посчитал, что «it is difficult to say anything new about Doctor Zhivago1» (цит. no: Brown, 1982, 216), то в 1981-м Я. Лилли отметил, что «many facets have yet to be illuminated» (Lilly, 1981, 250). Последнее мнение за протекшие годы лишь приобрело в актуальности.

Поскольку «теория литературы изоморфна своему материалу» (Смирнов, 2008а, 12), и критика лишь отражает внутренние противоречия «Доктора Живаго» и творчества Пастернака в целом, постольку в пастер-наковедении было достаточно много конструктивных программ исследования романа. Существующие 12 стратегий классифицированы Н. Корнвеллом в 1986 году в два класса — беллетристический и постбеллетристический. Первый включает традиционные текстуальные, биографические, идеологические и оценочные прочтения. Второй — формалистически-структуралистские, аллегорические, в рамках теории восприятия и читательской реакции, интертекстуальные, деконструкционные, метатек-стуальные, супра / интеркультурные и метакритические, во многом развивающие традиционные подходы (Cornwell, 1986, 2—3). Поскольку, согласно П. Рикёру, «интерпретированное бытие» выделяется «только в движении интерпретации» (Рикёр, 2008, 60), и онтологичность понимания, по М. Хайдеггеру, остается включенной в методологию интерпретации, то ос

1 Выделения в цитатах принадлежат авторам, за исключением оговоренных случаев. новной в данной работе избрана интертекстуальная, стратегия. Другие использованы в качестве дополнительных. В частности, из метакритиче-ской категории особенно важным представляется «an approach to a particular text through and across the prevaling spectrum of literary theory». Дискредитация теоретизирования привела к поискам выходов, одними из которых стали «медленное чтение» и «точечная интерпретация», практически реализованные'Р. Бартом в работе «S/Z» и позже предложенные В. Каннингэ-мом (Canningham, 2002, 150-156). Данные методы (однако при учете теории'интертекста, разработанной И.П. Смирновым (Смирнов, 1995)), были использованы в работе в применении к «Доктору Живаго». Это в полной мере соответствует тяготению ткани повествования и особенно «Эпилога» к «деконструкции» организующих роман культурных кодов, а с другой стороны - к спрессовыванию в единице текста целых систем, которые ранее требовали полного развертывания. Попыткой приложения к роману крупноформатной идеи, оправдывающей данные подходы, в данной работе стал анализ ретроспективного кодирования повествования парадигматическими комплексами, характеризующими историческое развитие русской литературы. «Предельность» упомянутых двух методов, изоморфных «предельности» «Доктора Живаго» как текста, демонстрирующего неспособность структур развертываться вновь и вновь в прежнем циклическом режиме, заключается в том, что исчерпывающий анализ в принципе невозможен, а тот, что произведен, становится невоспроизводимым, хотя и остается возможность пополнения результатов типологически близкими наблюдениями. Жанр исследования в свете такой «финальности» его объекта приобретает черты филологического комментария, что, с определенной точки зрения, может лишь подчеркивать вторичность литературоведческого дискурса относительно литературы. Однако противовесом этому низведению к подсобности может служить не только понимание того, что и сама литература фикциональна в отношении действительности, но и олитерату-ривание литературоведения, которое особенно ярко проявилось в работах

Р. Барта, Ж. Батая и др., и было доведено в некоторых трудах (например, К.А. Свасьяна о творчестве Ф. Ницше (Свасьян, 1990)) до стадии эстетизации самого литературоведческого письма.

Г. де Маллак определил «Доктор > Живаго» как произведение, написанное в ключе «а post-modernistic realism». В исследованиях романа вопрос о происхождении и специфике самобытности реалий - один из^ самых актуальных. Этим определяется преимущественное внимание к категории интертекстуальности1, уделяемое в работе. Под интертекстуальностью в ней понимается «слагаемое широкого родового понятия^ так сказать ин-тер[.]альности, имеющего в виду, что смысл художественного произведения полностью или частично формируется посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве того же автора, в смежном искусстве, в смежном дискурсе или в предшествующей литературе» (Смирнов, 1995, 11).

Доктор Живаго» - благодатный объект для интертекстуального анализа, поскольку представляет собой произведение, в котором комбинируемые гетерогенные элементы связаны не только причинно-следственными и метафорическими, но по большей части метонимическими отношениями, что, как показал P.O. Якобсон, является важнейшей чертой поэтики Пастернака. Мотивировка интертекста метонимией обусловливает то, .что «новый смысл возникает не в результате добавления каких-то элементов к образному строю текста, а по причине наличия между двумя текстами отношения смежности» (Пьеге-Гро, 2008, 122). Интертекстуальный анализ подразумевает прежде всего работу по опознанию источников и лишь затем — выяснение особенностей их трансформации в произведении, что позволяет выявить не только глубинные смыслы текста, но и условия его прочтения. Поиск источников ведется «по тематической линии: писатель лимитирован

1 О проблемах определения теоретического статуса интертекстуальности как раздела поэтики, критике традиционной теории источников и условиях ее приемлемости в интертекстуальном анализе см.: Пьеге-Гро, 2008. О критике теории источников см. также: Смирнов, 1995, 11—12. в выборе претекстов принятым им тематическим заданием» (Смирнов, 1995, 44). Многие претексты «Доктора Живаго» опознаны, но еще больше остаются пока вне сферы »внимания литературоведов, например, масонский И' алхимический пласты в- романе, требующие отдельных исследований. Мы попытались не только учесть многие из уже определенных источников,, следы которых в произведении проанализированы исследователями, но и предпринять то же самое в отношении еще не попадавших в поле внимания1.

Выявление ключевой роли интертекста для понимания- романа- невозможно без учета того, что «Доктор Живаго» является текстом, в котором Пастернак «дописывал» незавершенные сюжеты своих более ранних произведений. Этот момент (вслед за И.П. Смирновым) акцентируют в своей работе С.А. Куликова и JI.E. Герасимова, которые считают интратек-стуальный дискурс Пастернака главным в романе (Куликова, Герасимова, 2000, 125). Представляется, однако, что при определении приоритетного метода Пастернака должны приниматься во внимание не только аллюзии на его ранние произведения, но и объем скрытой полемики* с кем-либо, й картина способов организации материала за счет какого-либо кода, и< многочисленные способы намекания и виды намеков на тексты других авто

1 При этом мы учитывали вывод И.П. Смирнова о том, что «все многообразие диахронических интертекстуальных трансформаций не может быть охвачено лишь с помощью понятий метафоры и метонимии, как бы мы таковые ни интерпретировали — сообразно классической риторике или в духе P.O. Якобсона. Интертекстуальная риторика должна объединиться с теорией диахронии и подвергнуться расширению за счет учета таких отношений, которые прежде в ее рамках не рассматривались. На выходе текст обретает тематическую автоидентичность относительно источников и одновременно становится в той или иной мере идентичным другим текстам, образующим вместе с ним какую-либо диахроническую систему. Литературное произведение вписано как минимум в две тематические парадигмы — в интертекстуальную и интраси-стемную. Иначе говоря, оно открыто дважды: в проекции как на преинтертекст, так и на совокупность диахронически родственных текстов. Мы сможем уверенно эксплицировать трансформацию претекстов, совершаемую данным текстом, только в том случае, если убедимся, что ров, и, наконец, то, что Пастернак сам применял источниковедческий метод чтения произведений предшественников, в частности, стихов A.A. Блока (последнее отмечено в работе: Смирнов, 1995, 185). В пастернакове-дении стало почти общим местом наблюдение, что творчество писателя, имеет корни в множестве- источников, спектр которых простирается от мифологии, народного творчества, литературы и философии - до музыки, живописи и кино. Написаны десятки работ, посвященных проблемам, вписывающимся в эти направления, в том числе и избранные Куликовой и Герасимовой. Данное исследование может восполнить дефицит обобщающих трудов, в которых определялись бы «удельный вес» дискурсов Пастернака и диапазон средств и методов его интертекстуальной работы.

Значение интертекстуального анализа в применении «Доктора Живаго» заключается в том, что он дает возможность увидеть, как активизируются различные типы эстетик, как взаимодействуют коды, как вскрытие определенного пласта значений позволяет интерпретировать какую-либо деталь в контексте другого кода. Истолкование при этом превращается в комментарий: Или - иначе: полноценный комментарий становится невозможен без истолкования. Толкователь оказывается биографом, а тот, в свою очередь, должен стать дешифровщиком и рассказать об обстоятельствах обращения автора к тому или иному произведению. В работе мы сосредоточены, на коннотациях, вторичных смыслах, которые являются следствием множественности кодирования текста. Интерпретировать ту или иную деталь или участок текста — значит понять, как реализуется эта множественность, отреагировать на заманчивость примера Р. Барта, который вслушивался в многоголосие текста. Что касается проблемы интертекстуальности, рассмотрению которой посвящены работы многих исследователей, в частности Б.М. Гаспарова, А.К. Жолковского, И.П. Смирнова, H.A. Фатеевой, то мы будем исходить из того, что «сигналы интертекстуального ее абстрактный механизм работает (пусть вариативно) как системопоро/вдающий» (Смирнов, 1995,45-46). отношения имеют двойную функцию - апеллятивную и экзегетическую: они призваны не только сдвинуть внимание рецепиента с авторского слова на чужое, заимствуемое и трансформируемое (ведь они некая загадка,[.]), » но и возвести читателей на такой метауровень, находясь на котором, те в принципе могут истолковать значение контакта между двумя текстами; дистанцированными-друг от друга во времени. Коротко: в интертекстуальных сигналах (или: эмфазах) писатель косвенно формирует свое понимание того, как и куда течет историческое время» (Смирнов, 2002).

Круг претекстов «Доктора Живаго» чрезвычайно широк. Его максимально возможный учет, а также то, что у Пастернака практически нет явных цитат1, затрудняет анализ романа, в том числе и тем, что связан с необходимостью описания источников, интертекстуальные следы которых обнаруживаются в романе. Вскрытие различных значений какой-либо детали или участка текста размывает синтагматику работы, уводит в сторону и, в общем-то, разрушает последовательность анализа. Тем не менее выявление максимума интертекстуальных связей позволяет выстроить костяк той роли, которую играет в романе тот или иной персонаж или деталь. Особенности романа определяются, в частности, тем, что Пастернак строил его с использованием моделей мифологических, сказочных, а также моделей предшествующей литературы, будь то сюжетные линии романов или традиционные темы. В' диссертации предпринята попытка выявить, особенности трансформаций этих моделей, рассматривая их манифестации'в тексте и их взаимодействие с учетом структуры линейного пространства, исследованной в работе «Сказочные ключи к "Доктору Живаго"» (Пятигорск, 2007). Кроме того, проанализированы «составные» некоторых персонажей и ситуаций в литературном, автобиографическом, социальном контекстах. Выявление линейной структуры «Доктора Живаго» было не

I е цитаты, что присутствуют в романе, вводятся на уровне метатекста и с указанием автора (Пушкин, Тютчев, Шекспир и др.) с целью неявного ввода себя Пастернаком в историю и литературу. обходимо, поскольку нарушающий линейность, размывающий принципы организации повествования напор претекстов был столь велик, что Пастернак в многочисленных попытках дать в произведениях (особенно в предваряющих «Доктор Живаго» попытках писать роман) широкую панораму исторических событий, неоднократно останавливался перед описаниями периодов информационных «взрывов» (Ю.М. Лотман), поскольку не мог найти способ вмещения их в повествовательное целое. Такими периодами, ломавшими организованное авторской волей описание предшествующих им времен и событий, было время революции 1917 года, перед невозможностью адекватного изображения которого Пастернак остановился в «Повести» (а в «Докторе Живаго» посвятил лишь изображение провинции в это время), и время с 1929 года до конца Великой Отечественной войны. В романе 30-е годы вообще выпали из повествования, а войне посвящены лишь несколько главок, изображающих не ее, а изменения, произошедшие с Гордоном и Дудоровым.

В принципе, каждое из отражений чужих текстов в «Докторе Живаго», может быть рассмотрено по «вертикали»: можно проследить, как многократно и многообразно использован в романе тот или иной мифологический сюжет, сказка, произведение литературы, собственная биография Пастернака или биографии других людей. Роман дает яркие иллюстрации теоретического положения, гласящего, что обращение к претексту в творчестве писателя обязательно повторяется. Вообще, подробное и последовательное рассмотрение связей «Доктора Живаго» лишь с каким-либо одним текстом потребовало бы (в оптимальном случае) интерпретации сквозь призму этого текста всего романа. И хотя такая работа чревата избыточностью, мы все же предпринимаем несколько опытов такого рода, используя по мере необходимости и сил уже имеющиеся интерпретации, сделанные исследователями. Оправдание такой избыточности можно видеть, в частности, в том, что материал, который любая из задействованных в тексте чужих моделей в определенном перечне ситуаций организует, у

Пастернака в каждом случае преобразовывается С- учетом окружающего контекста, и результаты таких наложений моделей на.текст романа всякий раз продуцируют новые смыслы. Их порождение и делает роман уникальным явлением культуры. Избыточность многократного наложения наггекст одной и той же модели, и выявление ее реализаций; а также, с другой« стороны, исследование изоморфизма текстов вскрывают смысловой потенциал произведения, что уже было предпринято нами как при исследовании влияния на роман Пастернака моделей и мотивов русской волшебной сказки и посвященных их исследованию трудов В .Я. Проппа (в упомянутой работе), так и при анализе следов, оставленных в романе творчеством и биографическим «текстом» П.Я. Чаадаева (в монографии «Пастернак и Чаадаев» (Пятигорск, 2009)). В идеале необходимо было бы составить исчерпывающий «каталог» всех манифестаций в «Докторе Живаго» той-или иной использованной писателем модели, но получившаяся огромная работа была бы тогда аналитическим и принципиально неполноценным двойником «Доктора Живаго» — таким же, как и другие подобные: двойники, стремящиеся исчерпать роман каждый в своей сфере. Данное исследование - шаг на-пути к комплексному рассмотрению произведения с учетом многих вступающих в работу культурных моделей. Именно множественностью источников обусловлена фрагментарность и калейдоскопичность «Доктора Живаго» и его многомерность и многоголосость. Связанная- с этим нелинейность компенсируется жесткостью линейного построения, в котором субтексты разных видов образуют группы, связанные отношениями параллелизма и контраста. Эти отношения обеспечивают дополнительные возможности перекличек и переходов от одного элемента текста к другому, связанному с ним пучком смыслов. - Переклички поддерживаются и внутренним динамизмом повествования. Регулярность, вступления в работу субтекстов обусловливает сюжетику, которая по необходимости подчиняется аналитическому подходу писателя к выстройке повествования. За композиционное же размещение субтекстов ответственна не только «эстетика», но и идейное задание, которое выполняет именно такая специфика выстройки романа.

Неизбежно возникающий во всяком исследовании интертекстуальности вопрос о границах этого понятия осложняется, если учесть что ее можно рассматривать «уже не как феномен, создаваемый письмом, но как продукт чтения. Проблема в данном случае заключается уже не в том, чтобы идентифицировать интертекст, а в том способе, каким он может или должен читаться: в этом случае интертекстуальность определяется через посредство актов чтения» (Косиков, 2008, 56). В данной работе использован в основном метод прочтения, объединяющий анализ присутствия в «Докторе Живаго» следов чужих произведений со вскрытием следов биографий их авторов, причем эти биографии составляют такой же текст жизни, как и события социально-исторические. Это объясняется тем, что в мире Пастернака текст литературы не только не отделен непроходимыми границами от текстов биографий их авторов и общего текста жизни, но, напротив, слит с ними. С учетом предварительно проанализированной структуры романа, позволяющей видеть его как систему параллелизмов и определять регулярность присутствия трансформируемых интертекстов, так сказать, на макроуровне, способ анализа следов чужих текстов в произведении используется в двух разновидностях: 1) их поиск в пространстве «Доктора Живаго», предполагающий проекцию романа на чужой текст, и здесь ключом служит понимание специфики линейной структуры произведения, параллелизмы которой позволяют опознать чужое слово в его любой трансформации, и 2) наложение претекста на «Доктор Живаго», дающее возможность увидеть именно те участки произведения, которые вступают в интертекстуальные отношения с чужим словом. Такие подходы позволяют избежать произвольности и одноразовости прочтений и уйти от «чтения как сугубо принудительной процедуры, когда интертекст становится формой террора», когда интертекст, по мысли М. Риффатерра — «это уже не то, что я свободно могу воспринимать, а то, что я обязан выискивать» (цит. по: Пьеге-Гро, 2008, 57). Особенно таким «террором» грешат большие по объему претексты. Выступающие в таком качестве романы входят в отношение когерентности с «Доктором Живаго», и потому мало кто берется за выявление максимума связей крупных произведений. Предпринимая-такие попытки, мы руководствовались принципом, что наилучшая интерпретация - это та, что открывает путь новым толкованиям, а максимум выявленных связей увеличивает возможности толкований.

Для характеристики «Доктора Живаго» как интертекстуального романа лучше всего подходит образ палимпсеста, использованный Т. Де Квинси в «Бизрша с1е ргоШпсПБ, составляющих продолжение "Исповеди англичанина, любителя опиума"» при определении особенностей работы человеческого мозга (Де Квинси, 2000, 151-152). Образ английского писателя, для которого «палимпсест - это, в первую очередь, не метафора, представляющая* работу памяти и забвения», а «предмет, носящий в высшей степени исторический характер» (Пьеге-Гро, 2008, 200), содержит не только представление о регрессивном движении к первоисточнику при считывании более старых слоев текста, чему у Пастернака соответствует представление о движении истории в будущее как возврате к древности (о чем ниже); при этом в роли такого первотекста предстает, с одной стороны — Библия, композицию которой повторяет роман (уже — Евангелие, апокрифически тематизированное в «Стихотворениях Юрия Живаго», и Откровение Иоанна, предстающее как дух творчества, которое его «дописывает», и дух новой жизни после «конца истории»), с другой — «сангвиническое свинство жестоких, оспою изрытых Калигул» (IV, 13). Образ палимпсеста позволяет говорить и о возможной иерархии огромного количества претек-стов, подобных иерархии воспоминаний, хранимых и теряемых памятью, которая, как и личность характеризуется единством и непрерывностью. Вместе с тем, интертекстуальность предстает и как «нечто совершенно чуждое истории литературы, ибо она полностью нарушает порядок следования произведений и разрывает отношения порождения и филиации между ними» (Пьеге-Гро, 2008, 175). Роман работает не только как хроника истории России первой половины XX века, но и как память об этой истории, в которой что-то теряется, что-то истолковывается иначе, нежели официально. С этим связаны, в частности, анахронизмы, отмечавшиеся исследователями и мемуаристами. Темпоральность письма Пастернака оказывается изоморфна темпоральности истории, и это является одним из важных показателей «итоговости» романа. «Доктор Живаго» так же хорошо «поддается генеалогическим методам исследования», как и палимпсест, который является «привилегированным образом интертекстуальности, ибо она тоже представляет собой работу по накоплению текстовых отложений; нередко она стимулирует такое прочтение и такую интерпретацию текста, когда главное заключается в обнаружении в нем скрытых следов иного текста. Этот образ не нейтрален, он отсылает к особой текстовой модели — такой модели текста, в которой он мыслится как нечто единое, а гетерогенность оказывается всего лишь обратной стороной глубинной гомогенности» (Пьеге-Гро, 2008, 166-167).

Образ палимпсеста был близок и самому Пастернаку, о чем свидетельствует эпиграф из романа М. Пруста «В поисках утраченного времени» к книге стихов «Когда разгуляется»: «Un livre est un grand cimetière où sur la plupart des tombes on ne peut plus lire les noms effancés» (II, 148). Именно «стертостью имен» объясняется преимущественное отсутствие в романе упоминаний скрыто цитируемых авторов, с которыми он полемизирует, которых пародирует и которых «дописывает». «Стершиеся имена» - это и счищаемые динамикой повествования слои истории, чужих текстов и биографий, литературных сочинений и фольклора, научных и алхимических трактатов и инициаций - от мифологических до масонских и розенкрейцерских. Интертекстуальность как скрытое цитирование предстает огромным количеством эпитафий, а роман/книга - кладбищем культуры, где выборочно работает лишь память. «Стертость имен» сигнализирует о «смерти автора» как показателе «конца литературы», что в романе буквализировано нарастанием безличности текста к концу повествования, и приобретением текстом анонимности, которая аналогична анонимности первоисточника - Библии. Уничтожение произведения как литературы, его выход за пределы литературы оборачиваются-приобретением им статуса несравненно более высокого. С другой стороны, представление о «Докторе Живаго» как многослойном интертекстуальном палимпсесте позволяет говорить о том, что введение новых слоев и их трансформация Пастернаком являются поиском своего пространства в искусстве и истории среди исторического и культурного массивов прошлого и современности1. Интерпретируя претексты, Пастернак оказывается их комментатором, стимулируя соответствующее отношение и к своим текстам. Так размывается граница между художественным текстом и комментарием и между художественным текстом и действительностью, между научной работой и ее объектом, текстом и жизнью (субъективный пример чего - данная работа). Высокий статус литературы, исторически сложившийся к началу XX века,в России, в советское время (если-не считать сервилистскую^ советскую литературу) парадоксальным образом стал еще выше — О.Э. Мандельштам в 1934 году говорил о том, насколько велико значение поэтического слова, если за него убивают (Мандельштам Н., 1989, 149). Это означает, кроме прочего, что литуратура стала восприниматься на правах действительности, более того - в качестве явления, способного изменять ее. Литература приобрела статус первичности по сравнению с действительностью. Не этим ли объясняется отношение большевиков к печатному слову, выразившееся, в частности, в репрессиях в отношении писателей, в затушевывании имен репрессированных партийных лидеров и ликвидации страниц со статьями о них в уже отпечатанных томах энциклопедий, в запрете на публикации, в миллионных тиражах творений генсеков, в перманентном переписывании ис

1 См. например анализ отрывка, в котором описывается поездка Юрия Живаго и Тони на елку к Свентйцким и в котором присутствуют отсылки к «Фонарю» Г.Р. Державина, «Посланию Юдину» A.C. Пушкина и «Невскому проспекту» Н.В. Гоголя: Matich, 1999, 209-210. тории, в истории публикации «Доктора Живаго» на Западе1 и травле Пастернака? Интертекстуальность романа была еще и «маскирующим покровом, косвенным способом выражения в условиях, когда речь несвободна, а к читателю невозможно обратиться напрямик» (Пьеге-Гро, 2008,144).

Критерием внутренней надежности представления о «Докторе Живаго» как интертекстуальном палимпсесте служит его модификационный потенциал. Эта модель строения произведения может быть экстраполируема и на другие романы Серебряного века. Теоретически выводимый модификационный потенциал подсказан вариативностью пастернаковского понимания истории, отразившейся в «Докторе Живаго». Роман имеет одной из главных тем течение истории, но и сам, как показала полувековая история его присутствия* в культуре, воздействует на историю. Ретроактивность «Доктор Живаго» заключается в том, что он возвращает тайное течение истории к цикличности, которая явным образом усиливается по мере движения повествования к «Эпилогу» и в «абсолютном», мифологичном виде являет себя в «Стихотворениях Юрия.Живаго». Надвигающееся будущее в романе тайно занято восстановлением ритуальных циклических действий -в противовес явной усиливавшейся ритуальности советской жизни, являвшей собой ритуал навыворот.

Объектом исследования в диссертации является роман Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» как центральное и самое сложное произведение писателя, представляющее собой интертекстуальный палимпсест, созданный в контексте и с учетом литературы Серебряного века и явившийся итогом творческого пути. Кроме всего корпуса текстов Пастернака, включая переписку, к исследованию привлекаются также произведения и факты биографий И.Ф. Анненского, А.А. Ахматовой, А. Белого, М.А. Булгакова, Вяч. Ив. Иванова, В.В. Маяковского, П.А. Флоренского и др., отдельные тексты зарубежной литературы и мемуарные свидетельства.

1 О причинах энтузиазма, с которым был воспринят роман на Западе см.: Hampshire, 1978, 126— 127.

Предмет исследования - проблема полигенетичности художественного мира Пастернака, обусловленная использованием в «Докторе Живаго» мотивов и творческих установок, являющихся общими для литературы Серебряного века. Полигенетичность как- явление художественного осмысления Пастернаком творческой' практики художников-предшественников и современников выявляется благодаря анализу интертекстуальных связей романа с кругом текстов вышеназванных и других авторов и специфики инверсирования культурного материала, а также влияний, оказанных на формирование образов героев биографиями писателей.

Цель диссертации состоит в изучении генезиса художественной ткани романа «Доктор Живаго», выявлении особенностей скрытой полемики Пастернака с текстами и их авторами и порождаемых при этом смыслов.

• Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Проанализировать особенности типологической близости «Доктора Живаго» с литературой Серебряного века:

- рассмотреть роман как явление «конца литературы», произведение, «преодолевающее» литературу и подытоживающее эпоху; исследовать литературный, исторический, идеологический, биографический фоны текста;

- исследовать установки Пастернака на устную речь, эпистолярность, интимизацию и обращенность к специфическому читателю, обусловленные как философско-эстетическими принципами литературы Серебряного века, так и внутренней эволюцией писателя;

- охарактеризовать жанровые признаки романа и ориентацию на традицию, осуществляемую как этический выбор; выявить специфику протагониста;

2. Определить проявленную в романе тенденцию художественного моделирования:

- проанализировать элементы писательской стратегии Пастернака, обусловливающие поэтику таинственного;

- исследовать особенности «символического реализма» (Г.П. Струве) Пастернака: его отталкивание от футуризма; реабилитацию символизма; и тяготение к реализму;

- выявить специфику пнверсирования претекстов, в частности, особенности их профанизации, а также внутритекстовые связи; обусловливающие циклическое инверсированное воспроизведение тем и мотивов;

- исследовать особенности реинтерпретации Пастернаком претекстов за счет оперирования с посттекстами;

3. Вскрыть отразившиеся в «Докторе Живаго» влияния некоторых произведений 1900-1930-х годов, которые еще не становились предметом рассмотрения в? пастернаковедении, при этом с максимально возможной полнотой выявляя участвующие в работе другие претексты:

- рассмотреть композиционное значение и генезис мотивов дома, бала и выстрела;

- проанализировать генезис персонажей и мотивов отдельных локу-сов: мелюзеевского; московского, уральского (варыкинского);

- исследовать отразившуюся в романе реакцию Пастернака, на-.произведения, биографические факты и поведение М.И. Цветаевой;

- реконструировать динамику взаимоотношений Пастернака с М.А. Булгаковым и выявить детали, позволяющие рассматривать, последнего в качестве одного из прототипов Юрия Живаго;

- на примере уральского (варыкинского) локуса определить следы влияния некоторых произведений Вяч. Ив. Иванова й И.Ф. Анненского, а также черт этих поэтов; послуживших прототипическими при создании образов героев «Доктора Живаго». Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют труды отечественных и западных ученых, занимавшихся проблемами полигенетичности текста, теории интертекстуальности, теории романа,, аспектами творчества Пастернака и его биографией: В .В. Абашева, В.С. Ба-евского, К. Дж. Барнса,.Р. Барта, М.М1 Бахтина, Д.М; Бетеа, П.А. Бодина,

Э. Вильсона, С. Витт, Б.М. Гаспарова, М.Л. Гаспарова,,Л.Е. Герасимовой, Г. Гиффорда,. Jim. Горелик, А.К. Жолковского, Вяч. Вс. Иванова, Н. Корн-велла, С .А. Куликовой,. A.B. Лаврова; А. Ливингстон, М.Ю. Лотмана, Ю.-М1 Лотмана, Ш Мазинг-Делич, Г. де Маллака;. F.B-. ©батнина; М. ©кутюрье, Е.Б. Пастернака; KB; Пастернак, В.Я. Проппа, Ж. де Пруайар, О: Раевской-Хьюз, П. Рикёра, О. Ронена, М.Ф. Роуланд, П. Роуланда, K.M. Поливанова, И.ГГ. Смирнова, И.А. Сухановой, Е. Фарыно, Н:А. Фатеевой; Л.С. Флейшмана; B.C. Франка, М.О; Чудаковой, К. Эванс-Ромейн, A.M. Эткинда, А. Юнггрен, P.O. Якобсона и др.

В исследовании; использованы герменевтико-интерпретационный, структурно-семиотический, интертекстуальный, историко-функциональ-ный, сравнительно-типологический и биографический методы, а также методика мотивного анализа. При рассмотрении художественной практики Пастернака учитывались не только идейно-эстетические и социально-политические факторы, воздействовавшие на формирование и эволюцию художественного мира писателя; но й факты биографии и психологические составные его поведения. Правомерность применения к «Доктору Живаго» интертекстуального анализа, вскрывающего связи романа с широким кругом литературных, критических, политических и др. текстов,,произведений музыки и живописи, обусловлена тем, что во «вторичной; культуре» постмодернизма «отдельное произведение [.] может быть истолковано только в его интертекстуальных связях, то-есть как итог совместной работы разных текстов» (Смирнов, 2000, 168)1

Основные положения, выносимые на защиту: 1. Роман «Доктор Живаго» представляет собой жанровую модель на поздней стадии эволюции модернизма и может быть отнесен к раннему постмодернизму. Реставрация, традиционной жанровой формы происходит после периода «конца литературы»^ разрушения сюжетности в жанре, романа и работы в параметрах.бессюжетной прозы. Вместе с тем реанимированный роман впитывает как достижения последней, так и многочисленные «прививки» разнообразных культурных систем, становясь произведением, подытоживающим эпоху.

2. Несмотря на «воинствующую креативность» (И.П. Смирнов) Пастернака, его-роман (и шире — все творчество),обнаруживает органическую связь с предшествующими литературными течениями: реализмом; символизмом, футуризмом и представляет собой синтезирующее произведение, вступающее ^ ними в отношения притяжения-отталкивания.

3. Конструктивно важные мотивы воспроизводятся в своих вариантах в зависимости от развертывания линейной структуры повествования и являются общими для романов Серебряного века. Ключевыми являются мотив отправки героя на Восток (на испытания) и возвращения в свой Дом. Если романы XIX века («Евгений Онегин», «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы» и др.) завершались отправкой на Восток (в широком смысле), тороманы ХХ-го, в частности «Доктор Живаго», воспроизводили (часто в свернутом виде) движение героя к отправке, но основной упор их авторами делался на испытаниях, которым подвергались герои на Востоке, и на возвращении домой, в Центр. «Доктор Живаго» представляет собой роман, не только вобравший в себя модель романов XIX века, но и алгоритмически воспроизводящий ее трижды: отправка Юрия Живаго на Первую мировую войну (на Запад); на Урал и гражданскую войну (на Восток); смерть доктора, свидетельством «возвращения» в Центр (в Москву) при этом служат «Стихотворения Юрия Живаго».

4. Эволюция протагониста зависит от одновременного кодирования текста литературными, сказочными, мифологическими претекстами, доминирование которых по мере движения повествования в будущее ориентировано как приближение к наиболее архаическим.

5. В генерировании импликативных смыслов произведения участвуют не только литературные тексты, но и биографии писателей — предшественников и современников Пастернака. Степень апологетизации и/или отторжения Пастернака от текстов и биографий последних зависит от меры профанирования ими таинственного, обусловливающего принципы поэтики Пастернака.

6. Разворачивание в тексте той или иной «чужой» структуры, происходит амбивалентно — не только, в апологетических, но и в дезавуирующих целях, что производится за счет инверсирования-: Претекстьь участвуют в движении повествования и генерировании« смыслов в соответствии с алгоритмами линейной структуры текста, всякий раз подвергаясь различному инверсированию. Инверсирование претекстов представляет собой- важнейший прием скрытой полемики Пастернака с источником или его аполо-гетизации.

7. Для полноценного научного осмысления жанровой формы и генезиса «Доктора Живаго» необходимо перенести центр внимания исследований произведения на его структуру и интертекстуальные связи, что позволит видеть генезис текста и порождение смыслов, происходящее за счет столкновений на его пространстве внетекстовых структур.

Научная новизна работы'состоит в том, что в ней впервые:

1. Производится комплексный анализ романа «Доктор Живаго» со стороны его типологических связей с русской литературой Серебряного века и в плане влияний целого круга авторов и их произведений. Исследованы. факторы, определившие общую эволюцию индивидуально-творческой системы писателя и русской, литературы данного периода, важнейшим из которых является установка на' создание произведения, подытоживающего эпоху как со стороны тематической, так и со стороны операциональной.

2. Особенностью настоящего исследования является то, что генезис романа вскрывается с помощью такой системообразующей категории художественного дискурса- постмодернизма как интертекстуальность. Благодаря этому стало- возможным как выявление максимально возможного числа источников (в том числе и произведений самого Пастернака), участвующих наряду со специально исследуемыми в построении художественной ткани произведения, так и анализ результатов их взаимодействий на пространстве текста и роли в организации повествования.

3. Выявляется механизм инверсирования претекстов, что в контексте пастернаковской поэтики таинственного позволяет им оставаться неузнанными и служит своего- рода средством культурной мимикрии* в условиях советской литературы и идеологического прессинга 50-х годов.»

4. Предлагается подробный анализ отражений в тексте «Доктора Живаго» отдельных произведений и фактов биографий таких авторов, как И.Ф. Анненский, A.A. Ахматова, М.А.Булгаков, Вяч. Ив. Иванов, В.В. Маяковский, М.И. Цветаева, П.А. Флоренский и др. Конкретные случаи данных влияний по большей части еще не попадали в сферу внимания исследователей. Не рассматривались и результаты столкновений на определенных участках и в деталях романа нескольких претекстов.

5. Феномен «Доктора Живаго» исследуется с учетом результатов, полученных как отечественным, так и зарубежным пастернаковедением. Сделанные в диссертации наблюдения и выводы вносят определенный вклад в разработку проблем типологии русской литературы Серебряного века и генезиса поздней прозы Пастернака, расширяют круг источников романа, позволяют оценить значимость для писателя того или иного явления культуры и определить его отношение к ним.

Теоретическая значимость диссертации заключается в выдвижении новой модели интерпретации крупного произведения русской литературы XX века. Эта модель предполагает рассмотрение текста в системе герменевтического круга, регрессивно-прогрессивного метода П. Рикёра и с применением метода интертекстуального анализа. «Доктор Живаго» исследуется как в отношении аспектов поэтики, так и в плане интертекстуальных влияний, определивших функционирование его структур и порождение смыслов. В диссертации предлагается рассмотреть полигенетичность «Доктора Живаго» как синхронную работу структурно разнородных рядов, скрыто подключающих смысловые комплексы чужих текстов (в широком смысле - актуализирующих память культуры) и явно - гетерогенные темы и мотивы. При этом значимым является как то, что претексты подвергаются инверсированию, так и то, что анализ их проявленности позволяет определять значимое отсутствие в тексте структур, не менее важных для формирования семантики произведения. С учетом алгоритмов, определяющих динамику внутренних структур романа и свойственных и другим романам Серебряного века, такой анализ позволяет не только с оптимальной полнотой видеть картину источников «Доктора Живаго», но и определять его скрытые смысловые интенции. Аналогичный подход к другим романам упомянутого периода может быть весьма продуктивным. Исследование художественной прозы Пастернака позволяет углубить представление о многомерности дискурса литературы модернизма и расширить диапазон подходов к ней. Результаты работы могут применяться при исследовании культурно-семиотических механизмов, работающих в русской литературе Серебряного века, закономерностей литературного процесса, выявления особенностей динамики и смены литературных течений.

Практическая значимость исследования состоит в. расширении круга источников текста «Доктора Живаго», возможности применения выявленного и проанализированного в работе материала для дальнейшего изучения как данного произведения, так и всего творчества Пастернака, а также для использования результатов работы при научном издании и комментировании романа Пастернака. Положения и выводы исследования могут быть использованы в построении курсов по истории русской литературы XX века, теории литературы, культурологии, нарратологии, мифопо-этике, методологии литературоведческого исследования, спецкурсов и спецсеминаров, посвященных изучению жизни и творчества Пастернака, при составлении учебных пособий, а также при написании курсовых и дипломных работ. Материалы диссертации могут быть востребованы при написании исследований, посвященных интерпретации текста, взаимодействию литературы и других видов искусства. Исследователям творчества писателей Серебряного века, и в частности Пастернака, результаты работы позволят углубить методику исследования художественного дискурса модернизма и расширить диапазон подходов^к ней. Методологические принципы^ предложенныевдиссертации,' могут быть, использованы, для?анализа типологически близких:произведений; литературы, а также для исследования интертекстуальных связей художественного текста.

Апробация. Результаты работы были изложены на международных, всероссийских, межвузовских научных и«. научно-практических конференциях:;^ Москве (1990), Воронеже (1991), Донецке (1992), Киеве (1995); Пятигорске. (2006), Армавире (2007, 2008^ 2010). Положения и результаты, исследования-изложены-в 32 публикациях по теме диссертации общим объемом 155,27 пл., в том числе 3 монографиях (122,6 п.л.), 9 статьях в; изданиях, рекомендованных. ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций: на соискание ученой степени, доктора: наук, (8,32 п.л.); 20 публикациях в сборниках научных трудов, материалах: между народных ивсероссийских научных и научно-практических конференций (24,35 п.л.). Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на заседании кафедры: истории новейшей русской: литературы Ставропольского государственного университета.

Структура работы обусловлена поставленными целью и задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав (включающих 18 параграфов), заключения и библиографического списка, включающего 420 наименований. Общий объем исследования - 650 с.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Буров, Сергей Глебович

ВЫВОДЫ ПО 4 ГЛАВЕ

В четвертой главе «Полигенетичность персонажей: варыкинского локуса: полемика с символизмом» исследованы интертекстуальные связи упомянутого участка текста с отдельными произведениями Вяч. Ив. Иванова, И.Ф. Анненского, А.С. Пушкина, В.А. Комаровского, И.В; Гете и других писателей. Рассмотрены реинтерпретации Пастернаком более ранних претекстов, становившихся предметом внимания старших поэтов-современников, а также прототипы персонажей романа. Анализируется, как порождение смыслов в «Докторе Живаго» происходит за счет столкновений на его пространстве внетекстовых структур.

Параграф 4.1'. «Семья-Вяч. Ив. Иванова как прототипический источник образов членов семьи Микулицына» посвящен рассмотрению ситуаций» романа, свидетельствующих как о масштабе и- особенностях влияния Вяч. Ив. Иванова на Пастернака, так и об отношении последнего к личности и творчеству старшего поэта. Так, семейная ситуация Иванова, женившегося на падчерице, воспроизводится в «Докторе Живаго» неоднократно, а если учесть регулярность развертывания структуры линейного пространства романа, то, по-видимому, на строго обусловленных участках текста и, так сказать, в развитии. Когда в треугольнике 'Амалия Карловна

- Комаровский - Лара' воспроизводится треугольник 'Зиновьева-Аннибал

- Иванов- В.К. Шварсалон', то актуализируется момент «замены» матери

- ее дочерью. В треугольнике 'Агриппина (Аграфена) Севериновна Тунце-ва (покойная жена Микулицына) - Микулицын - Елена Прокловна' Пастернак вновь воспроизвел те же семейные отношения Иванова, но акцентировал момент смерти старшей женщины и устранил ее родственные связи с преемницей. В.К. Шварсалон, дочь умершей Л.Д. Зиновьевой-Аннибал и падчерица Вяч. Ив. Иванова, предстает одним из прототипов не только Лары, но и Елены Прокловны Микулицыной. В параграфе проанализированы интертексты, связанные с именем умершей жены Микулицына, в частности, следы рассказа Б.К. Зайцева «Аграфена», интересовавшего Иванова, и стихотворений гр. В.А. Комаровского. Внимание обращено также на прототипов сестер Тунцевых (сестры Синяковы, Аверкиевы), Микулицыной (Ф.Н. Збарская, В.К. Шварсалон, сказочная яга, Д.П. Свято-полк-Мирский) и Микулицына (М.А. Волошин, К.Д. Бальмонт, Л .Я Карпов, Б.И. Збарский, былинный герой Микула Селянинович, Д.В. Аверкиев,

Вяч.Ив. Иванов и др.). Выявлено также интертекстуальное значение вопросов, которые задает Юрию Живаго Микулицына.

Контакты Пастернака с Ивановым включали разговоры о Маяковском. В'параграфе исследовано значение змеиной темы в «Докторе Живаго», связанной- с эпизодом совместного пребывания Пастернака.и Иванова* в Петровском на Оке и с творчеством Иванова и Маяковского. Далее определены использованные в романе черты, одного из прототипов Ливерия, в плен к которому попадает Юрий Живаго, а именно — В.К. Шварсалона.

Рассмотрены интертекстуальные связи стихотворения «Земля», вошедшего в «Стихотворения Юрия Живаго». В творчестве Иванова источниками этого текста являются одноименное стихотворение 1928 года и доклад «Евангельский смысл слова «земля»» (1909), переработанный в 1929 году. Аллюзии на Иванова в «Докторе Живаго» вводились автором, как правило, с оглядкой на Гете, а с другой стороны - на Маяковского. Все трое были самыми масштабными фигурами в литературе своего времени. А внимание Иванова к Гете давало толчок к осмыслению произведений и личностей обоих на фоне друг друга.

Если обобщить проблему отношений Пастернака к старшим поэтам и поэтам-современникам, о которых шла речь, то «Доктор Живаго» можно интерпретировать как текст, реализовавший тайную идиосинкразию Пастернака к «гиперсексуальным» и творчески плодовитым гениям. При этом каждый из этих гениев, подвергаемых скрываемой от читателя обструкции, входил в триаду, средний член которой был анти- или асексуален в пользу значительнейших (для Пастернака) духовных прорывов. Две крайние фигуры противопоставлялись друг другу, но были сходны как раз в «гиперсексуальности», в приверженности сексуальным «излишествам». Так, например, Иванов противопоставлялся не менее «любвеобильному» Блоку, а осевой, средней между ними и потому позитивной фигурой представал Андрей Белый, давние ивановские намеки на «слабость» которого все еще возмущали 66-летнего Пастернака. Осевым же по отношению к Маяковскому, противоположностью которого была не менее того занятая многочисленными романами Цветаева, представал сам Пастернак, выстраивавший с Белым отношения двойничества.

В параграфе также продолжено исследование влияние творчества и семейной ситуации Иванова, сказавшееся в «Докторе Живаго». При использовании в; изображении треугольника 'Амалия Карловна - Комаров-ский - Лара' семейной ситуации Иванова Пастернака нисколько не смущало то, что Зиновьева-Аннибал умерла «своей смертью», а вовсе не травилась и не была отравлена. Момент отравления и другие биографические коллизии связаны с другими прототипами, но ивановский «сюжет о женщине, ищущей истинного мужа» в случае Амалии Карловны остается актуальным. В4 качестве прототипа последней рассмотрены З.Н. Нейгауз, О.В. Ивинская и О.М. Фрейденберг, предложившая наряду с В .Я. Проппом и Б.В. Казанским свою трактовку «Тристана и Исольды». Ролью кубка, описанною Проппом и Фрейденберг, объясняется пристальное внимание Пастернака, которое уделяется причинам отравления Амалии Карловны, в образе которой можно усмотреть черты, пародирующие О.М. Фрейденберг и ее интерпретацию. Сцена отравления рассмотрена и с точки зрения автобиографической составляющей — эпизода с попыткой самоубийства, которую Пастернак предпринял в 1932 году.

Ассоциирование Пастернаком персонажей романа с героями «Тристана и Исольды» является его еще одним, более поздним и художественным, а не эпистолярным ответом на письмо М.И. Цветаевой от 15 июля 1927 года, в котором она проецировала свои отношения с Пастернаком на отношения литературных героев (при этом в роли «другой Изольды» оказывалась Е.В. Пастернак). Отношения Тристана с двумя Изольдами в «Докторе Живаго» Пастернак распределил по «треугольникам»: 'Тоня — Живаго - Лара' и 'Лара — Живаго — Марина'. В параграфе 4.2: «Реинтерпретация Б.Л. Пастернаком произведений литературных предшественников „через посредство дизъюнкции вторичных претекстов Вяч. Ив. Иванова» прослежено, как сказались некоторые положения статьи Иванова «Гете на рубеже двух столетий», которая содержит истолкования важнейших произведений немецкого классика, в образах героев и композиционной структуре «Доктора Живаго», и какие соответствия* им* имеются в биографии самого Пастернака. Вероятность обсуждения с Ивановым упомянутой' статьи и творчества Гете определяет то, что упоминание одного из этих писателей или аллюзия на какое-либо его произведение всякий раз отзываются появлением в тексте деталей и мотивов, указывающих на черты личности и мотивы творчества другого. Гете и Иванов предстают в паре, двойниками — такими же, какими были в духовном мире Пастернака, к примеру, Толстой и Шопен. Негативные отзывы позднего Пастернака об Иванове объясняются, по-видимому, соперничеством и скрытой борьбой за возможность самому предстать двойником Гете. Этот мотив был, возможно, одной из сил, двигавших колоссальную работу по переводу «Фауста», проделанную в период создания «Доктора Живаго». Интертекстуально в романе стремление «преодолеть» Иванова выразилось в реинтерпретации Пастернаком тех же гетевских образов, мотивов и положений, на которые обращал внимание в своей статье старший современник. Впрочем, восприятие Иванова и Гете как двойников, отношение Пастернака к Гете определялось примерно теми же параметрами, что и его притяжение к символизму и отталкивание от него.

Проводы Гете и Шиллером «великого столетия», всматривание в «темный лик» и «мглу» нового века, который, в свою очередь, уже ушел для Иванова, и гадание о преемнике (Иванов, 1971-1987, IV, 111, 113), в «Докторе Живаго» трансформированы в ночные беседы Живаго и Гордона на фронте Первой мировой войны, в «разговоры вполголоса» Живаго и Лары в Юрятине, в беседу Гордона и Дудорова «высоко* у раскрытого окна над необозримою вечернею Москвою» (IV, 514). Рассмотренная тематика этих «сократических диалогов» близка тем, что были у прототипов.

И Пастернак, и его герой шли вслед за Гете по «третьему пути», который Иванов определил как «путь творчества про запас, во имя вечности и на пользу грядущих времен» (Иванов, 1971-1987, IV, 116). Мотив» «владения, временем» Пастернак, в частности, инверсировал в. «формулу», которой завершается стихотворение «Ночь» (1956). Исследованы претексты стихотворения.

В* статье1 Иванова «Гете на рубеже двух столетий» Пастернак усмотрел не просто попытку подключения к традиции, но и своего рода узурпацию права на преемственность, тем более сильные, что производились они одним из самых глубоких мыслителей современности. «Доктор Живаго» в этом свете предстает серьезным аргументом в оспаривании предшественника, за счет чего происходило собственное подключение Пастернака к магистральной линии европейской культуры. В работе прослежены особенности следования Живаго по пути Гете, истолкованном Ивановым. Влиянием статьи старшего современника объясняется, в частности, «сма-занность» трагического конца доктора, отсутствие внешне, яркой катастрофы, подчеркнутая обыденность его смерти. Совершающаяся трагедия духа героя скрывается от читателя.

Еще одна реинтерпретация произведения Гете, осуществленная Пастернаком в результате чтения статьи Иванова, просматривается в интертекстуальных следах «Коринфской невесты». И в данном случае Пастернак учитывал истолкование баллады Гете, которое дал Иванов, и отталкивался от него. Интерес Пастернака к «Коринфской невесте» (переведенной А.К. Толстым) объясняется также его интересом к франкмасонству, который играл далеко не последнюю роль в его напряженном внимании к произведениям и личностям Иванова, и Гете, которые были масонами. В связи с этим предпринят анализ фигуры Комаровского и его связи с Уралом и Дальним Востоком. Понять более точную привязку Комаровского, наделенного чертами хтонического змея, к местности позволяет проговорка часового, который провожает доктора после разговора с «солнечным змеем»

Стрельниковым в теплушку, в которой доктор ехал на Урал. Называя!себя «моршанские мы», часовой выдает свою принадлежность к миру мертвых: в память погибших под Мукденом солдат Моршанского полка И.А. Шатровым был написан на слова С. Петрова (Скитальца) вальс «На сопках Манчжурии», напоминавший' слушателям о Русско-японской войне. Часовой, житель Моршанского уезда Тамбовской* губернии, являющийся' в то же время- «живым трупом» из погибшего Моршанского полка, сигнализирует и о том, что Юрий Живаго попал в местность, принадлежавшую «старому змею» — Комаровскому. Далее выявлены исторические и литературные претексты, связанные с часовым.

Ключ к разгадке связи «хтонического змея» Комаровского с Мор-шанским уездом Тамбовской губернии дает как фамилия^ персонажа, совпадающая с фамилией поэта гр. В.А. Комаровского, так и топонимы: в Моршанском уезде находилось имение гр. Комаровских Ракша, пожалованное их предкам Павлом I и описанное в стихотворении В.А. Комаровского «Ракша». Приведены факты биографии Комаровского, родственные связи и некоторые стихотворения, которые могли привлечь внимание Пастернака. В качестве примера раннего интереса писателя (поддержанного ассоциациями с «Рождественскими историями» Диккенса) к старшему современнику проанализировано стихотворение «Может статься так, может иначе», вошедшее в цикл «Болезнь».

В параграфе 413. «Соположение претекстов: образ Гамлета в посттексте И.Ф. Анненского как образца поэта для Б.Л. Пастернака и его главного. героя» отмечено, что стихотворение «Гамлет» и соотносимые с ним места в прозаическом тексте романа вступают в интертекстуальную игру не только с «Гамлетом» У. Шекспира, но и с многочисленными отражениями трагедии в литературе.

Обычно проекция Юрия Живаго на Гамлета (а также на Христа) проявляется в романе в связи с болезнями доктора, которые выступают разнообразными эквивалентами творческого вдохновения, пророческого видения и смерти. Так, варыкииская запись о болезни представляет собой инверсию конца статьи И.Ф: Анненского «Проблема Гамлета» и стихотворения: в прозе: «Моя душа». Другими участвующими в работе- претекстами; являются произведения* М.Ж Цветаевой; Ф.И. Тютчева и ГГ.Я. Чаадаева.

Исследована проблема влияния Анненского на Пастернака: рассмотрено отношение Пастернака к старшему поэту, интерес к его-биографии, семейной ситуации и творчеству, детали которых нашли: отражение в «Докторе Живаго». Особое значение для Пастернака: имел последний год жизни и обстоятельства смерти Анненского, на которые спроецированы события последнего года жизни Юрия Живаго.

Если Анненский давал Юрию Живаго «музыку в сердце», которая позволяла «гамлетизировать» действительность,, то Пушкин — «угль, пылающий огнем» вместо сердца, дабы поэт «жег сердца людей». Глава 5 девятой части романа интертекстуально связана также со стихотворением A.C. Пушкина «Пророк», следы которого в романе также исследованы. В романе Пастернак подверг инверсированию не только пушкинское: стихотворение, но и собственную его трактовку, которую дал в* цикле «Тема с вариациями» и стихотворении «Лето». Выявлены; переклички с «Пророком» в сцене глажки Лары в Мелюзееве и варыкинских записях Живаго.

Еще одним: текстом, на который ориентировано как стихотворение «Гамлет», так и описание сна доктора во время болезни в Варыкино (шире — его занятий там) является: статья Вяч. Ив. Иванова «Кризис индивидуализма», в которой Гамлет рассматривается (наряду с Дон-Кихотом) как предтеча современного индивидуализма и один из «светлых мучеников», «первых «героев нашего времени»» (Иванов, 1971-1987,1, 831). В «Докторе Живаго» эта статья? отразилась и концептуально (в том, как Пастернак: решил проблемы индивидуализма и анархизма, реализма и следования, традиции), и в деталях. Анализ этих отражений содержится в параграфе' 4.4. «Поля интертекстуальных значений в собирательных образах братьев Живаго», который продолжает исследование гамлетизма доктора.

Ассоциирование Гамлета Шекспира с Пророком Пушкина, скрыто явленное в «Докторе Живаго», могло восходить именно к статье Иванова, которая встала в один ряд с текстами, на которые Пастернак ориентировал не только соответствующие участки повествования, но и духовный мир главного героя. Понять позицию Живаго-помогает противопоставление Ивановым Гамлета Дон-Кихоту. Путь доктора^— это путь героя, проходящего все фазы индивидуализма, отмеченные Ивановым, и проходящего всеми путями тайнознания. Живаго отличен от Гамлета и Дон-Кихота, но он остается отличен и тогда, когда встает в один ряд с героями, наследующими им - с Заратустрой Ф. Ницше. Доктор как анти-сверхчеловек противопоставлен сверхчеловеку Ницше в плане отношения к христианству. Основание для этого вывода дают высказывания Пастернака о Ницше. Особенно важен уход доктора в комнату в Камергерском переулке. «Синтез личного начала и начала соборного» Иванов видел в анархизме, и Живаго как раз* и предстает здесь тем идеальным- анархистом, о котором писал Иванов. Развернутая характеристика анархизма, которую он дает в статье, является одним из. важнейших ключей к. пониманию тайных мотивов действий героя-Пастернака, скрытых за кажущейся безыскусностью и простотой того, что вынесено на «поверхность» текста. Приводимая Ивановым строфа из своего стихотворения «Океаниды» служит претекстом сцены гибели Юрия Живаго и служит одним из ключей к имени его брата Евграфа.

Заключительная, часть «Кризиса индивидуализма» является не только ключом к судьбам героев (Живаго в сцене разговора с Гордоном и Ду-доровым; друзей в финале романа) и «итогам» романа, но и во многих аспектах — к позиции и судьбе Пастернака. В свете идей Иванова Юрий Живаго предстает мистическим анархистом, нашедшим свой путь, прошедшим его до конца и в конце жизни экстатически, подобно пророку, воспринимающим мир. Живаго, пишущий в комнате в Камергерском стихотворение «Гамлет», ведет себя в романе, как тайный пророк. Его похороны предстают как тайное действо, как ритуал, предназначенный для того, чтобы вызвать понимание возможности стать таким пророком у любого из тех, кто понимает, что происходит. Отчуждение от социума и одиночество нарастают у доктора по мере продвижения повествования и достигают пика в^ Москве 1922-1929 годов. Важнейшую роль в духовном оформлении позиции героя сыграло его пребывание на Урале и в Сибири, в партизанском плену. Поскольку те, с кем доктор1 сталкивается вгМоскве, являются для .него представителями «потустороннего мира», постольку и- сам он, вернувшийся из Сибири, предстает таковым в их глазах. «Сказочное» восприятие усиливается тем, что Живаго - выходец из «старого мира», которого уже нет. Сказочные мотивы проникновения героя на «тот свет» и возвращения из «иного мира», по-видимому, ассоциировались у Пастернака с несколькими конкретными примерами возвращения в советскую Москву ярких представителей «уходящей* расы» (Цветаева). Все эти люди — Д.Ф. Самарин, кн. С.М. Волконский, Вяч. Ив. Иванов - послужили прототипами Юрия Живаго. Рассмотрена общность с доктором каждого из них.

Исследована роль Евграфа в отношении Юрия Живаго, подобная роли Иоанна Богослова в отношении Христа. Внимание уделено и фигуре Васи Брыкина, сопровождавшего доктора по пути с Урала в Москву и также предстающего в роли Иоанна, но профанного. В этом качестве Брыкин являет собой негативного двойника Евграфа. Значение фигуры Евграфа проясняется в параграфе интертекстуальным материалом, связанным с его матерью - княгиней Столбуновой-Энрици. Выявленными претекстами являются «Петербург» А. Белого, стихотворение A.C. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» и ода Г.Р. Державина «Фелица». Аналогия 'Евграф Живаго - Иосиф Сталин' позволяет находить в образе Евграфа и черты, сближающие его с ветхозаветным Иосифом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пишущий о Пастернаке должен нарушить несколько < запретов, наложенных самим писателем. Один из них высказан в1 одном из писем к Р. Швейцер: «Не пишите обо мне громоздких исследований, но дайте мне появиться». В4 сложнейшей' стратегии Пастернака, ставившего будущим^ исследователям его творчества в принципе недостижимое требование' быть конгениальным - лукавство и игра культуры XX века. «Появиться» Пастернак в свою подлинную величину может только после вскрытия смыслов, заложенных в его произведениях, и сделать это не громоздко, пожалуй, невозможно. Вероятно, вариант письма, балансирующего, как, например, Освальд Шпенглер, между наукой и чуть ли не публицистикой, был бы наиболее адекватным роману. Но' лукавство Пастернака заключается и в том, что его автометаописатальный метод творчества предполагает, что «дать появиться» ему не может никто, кроме него самого. Исследователю остается лишь трезво обольщаться возможностью вскрыть хотя бы отдельные пласты семантики, которые позволят «новому художнику», появления которого ждал Пастернак, понять великого предшественника немного глубже и шагнуть если не дальше, то хотя бы не менее значительно.

В работе были использованы разные подходы, без применения которых невозможно более-менее адекватное понимание мира Пастернака: сопоставительный анализ «Доктора Живаго» с тем или иным произведением, выявление многочисленных прототипов того или иного героя, исследование автобиографического пласта и др. Это позволило избежать односторонности в интерпретациях и продемонстрировать относительность какой-либо одной концепции-, используемой в применении к творчеству Пастернака. Избранный подход к тексту, отличающийся от анализа структуры крупного прозаического произведения, предпринятого, например, в отношении «Братьев Карамазовых» (см.: Бэлнеп, 1997), оправдан уже хотя бы тем, что он, подтверждая слова Р. Барта, демонстрирует, что «любая структура пригодна для жизни. Может быть, в этом и состоит ее наилучшее определение» (Барт, 300). Изоморфность научной работы объекту исследования, который, по признанию автора, является «записью со многих концов разом», выражается в том, что она строится путем оперирования не скрытыми цитатами, как это делал в, романе Пастернак, но явными, в» которых были опознаны скрытые.

В работе показано, что «Доктор Живаго» представляет собой интертекстуальный палимпсест, скомпонованный из множества неоднократно воспроизводимых и трансформирующихся по ходу повествования сюжетов и мотивов, позаимствованных из широчайшего круга источников - от фольклора и художественной литературы и философии разных времен и народов до научных теорий XX века, например, теории волшебной сказки В.Я. Проппа. Влияние последней было проанализировано нами вне рамок данного исследования (Буров, 2007в). Подступы к роману осложнены тем, что для выявления следов любого источника необходимо не упускать из виду особенности композиции, задающей систему алгоритмов воспроизведения того или иного сюжета или детали всякий раз в новом, почти неузнаваемом виде. Предварительно проведенный анализ композиционной структуры «Доктора Живаго» позволил избежать показа того, как в рамках нескольких выделенных видов субтекстов работают использованные Пастернаком претексты, хотя структура каждого из видов субтекстов иногда подсказывала специфику проявления влияний. С другой стороны, поскольку выявление претекстов «Доктора Живаго» обусловлено парадигмой общих для литературы Серебряного века тем и мотивов, показ их работы был также необходим.

Особенности композиционной структуры с одной стороны и пастер-наковские варианты тем и мотивов литературы Серебряного века с другой позволили выявлять генезис текста как со стороны количественной (регулярности проявления претекстов), так и качественной (спектра источников и особенностей их преломления). Одной из решаемых задач работы стала демонстрация продуктивности такого подхода при анализе интертекстуальности романа. Вскрытие работы отдельных интертекстов обусловлено весомостью1 этих сфер в мире Пастернака и исследовательской субъективностью, которая ничуть не более странна, чем выбор тем любым литературоведом. Анализом были охвачены едва ли все персонажи; главные же рассмотрены многократно и в различных ракурсах. Взгляд на «Доктора Живаго» сквозь призму значимых для Пастернака произведений и биографий их авторов мотивирован значительностью смыслов, порождаемых как пастер-наковской интерпретацией претекстов, так и столкновениями этих интерпретаций между собой.

В диссертации выявлена генетическая близость «Доктора Живаго» с литературой (романами) Серебряного века, представлены доказательства того, что роман стал одним из «завершающих» и «преодолевающих» литературу произведений, написанным после ее «конца». Произведение рассмотрено на фоне биографии Пастернака и с учетом его литературной, идеологической и прочих позиций. Даны объяснения установкам писателя, создававшего главное произведение жизни, на устную речь, эпистолярность и обращенность к «особому» читателю. Позиция Пастернака и его роман исследованы с точки зрения реализации философско-эстетических принципов, сформированных у писателя в дореволюционные годы и трансформировавшихся в советское время. Уточнены жанровая природа произведения, особенности подключения Пастернака к культурной традиции (особенно к традиции русской литературы XIX — первой половины XX века), специфика главного героя, продолжающего, в частности, линию «маленького человека». Мы пришли к выводу, что специфика художественного моделирования действительности романа определяется подключением повествования к различным, зачастую конфронтирующим друг с другом пластам смыслов, относящимся к культурным эпохам, литературным направлениям, творчеству отдельных писателей. «Неузнаваемость» многих кодов при этом связана с установкой на «таинственность», что позволяло Пастернаку как избегать прямолинейности, так и «запечатывать» в< романе колоссальный объем информации. Автоорганизация романа происходит за счет полемики, с «родовым лоном» футуризма и апологетически противопоставлявшегося ему Пастернаком футуризма, и обе литературные школы XX века отстранялись-в пользу следования-предшествовавшему им реализму, хотя, конечно, реализм Пастернака, впитавший опыт модернистской литературы, совсем не похож на реализм XIX века. Мы стремились истолковать роман в разных ракурсах: интертекстуальном, биографическом, историко-культурном. Но в любом случае это произведение предстает результатом инверсионной работы Пастернака с исходными реалиями. Текст «Доктора Живаго» выполняет роль конденсатора разнородных по времени и культурам реалий, объединяющего их в картину эпохи. Разно-качественность интертекстуальных слагаемых текста отражает и «эпизодическую» и «семантическую» память. Пастернака как свидетеля своего времени, учитывавшего и «память дискурса» (Смирнов, 1995, 125). Инвер-сирование претекстов, вариативно производившееся Пастернаком в соответствии с регулярностью развертывания линейной структуры циклично организованного текста, предполагало, как правило, реинтерпретацию претекстов («первоисточников») за счет дизъюнкции посттекстов (позднейг ших текстов-посредников). И чем современней был претекст, тем большей профанизации за счет инверсирования он подвергался. Выявление возможного максимума претекстов позволило получить более четкое представление о генеративном процессе, в ходе которого возник «Доктор Живаго». Именно поэтому предметами внимания в работе были не только произведения, с которыми Пастернак полемизировал или на которые ориентировался, но и мотивы (дома, бала, выстрела и др.), играющие конструктивно важную роль в литературе Серебряного века. Стремление Пастернака представить в романе альтернативу социальной истории в истории героя, продолжающего историю христианства, обусловило соответствие общей ориентации повествования, относящегося к 1910-м годам, на литературу постсимволистскую (Маяковский, Ахматова, Цветаева) и повествования, носящегося к 1920-м — на литературу символизма (Иванов, Аннен-ский, Комаровский). Альтернативой такому переворачиванию,, подчеркивавшему отсутствие культурной преемственности, и противонаправлен-ность в отношении истории в христианском понимании, был показ судьбы (в том числе и литературной) героя, не прилагавшего никаких усилий к тому, чтобы участвовать в происходившем, поскольку его «программой» был путь тайного следования Христу и «совпадения» с ним. Исключительная оригинальность пастернаковской апокалиптики рассмотрена нами не только на примере Юрия Живаго, но и других персонажей.

Доктор Живаго» как одно из «итоговых» произведений литературы Серебряного века продолжает оказывать сильнейшее влияние на современную русскую литературу и является показательным примером столкновения характерных для модернизма художественных процессов ломки и сохранения^ традиции. Анализ творческой реализации результатов данного столкновения востребован, на наш взгляд, не только в силу сохраняющейся актуальности этих процессов, происходящих на новом витке в социально-исторической, идеологической и других сферах, но и потому, что эти результаты являют собой модель современного мировидения, предвосхищенного Пастернаком. «Доктор Живаго» опередил свое время не только в силу «технических средств», пущенных в ход в небывалой до тех пор концентрации и качественном составе, но и духовным зарядом, влияние которого в последовавшие после выхода романа десятилетия трудно переоценить. Вскрытие интертекстуальных составных произведения дает ключ к смысловым глубинам романа, которые иным образом — в силу его «таинственности» — не прочитываются.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Буров, Сергей Глебович, 2011 год

1. I-XI — Пастернак Б. Полное собрание сочинений с приложениями. В одиннадцати томах. Составление и комментарии ,Е.Б. Пастернака и Е.В. Пастернак. -М.: СЛОВО/SLOVO, 2003-2005.

2. Абашев, 2000 Абашев В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века. - Пермь: Издательство Пермского университета, 2000. - 404 с.

3. Аверинцев, 1996 Аверинцев С.С. Поэты. - М.: Школа Языки русской культуры, 1996. — 365 с.

4. Азадовский, 1994 Азадовский К. Эпизоды // «Новое литературное обозрение», № 10, 1994. Историко-литературная серия. - С. 115-136.

5. Альтман, 1975 Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен. - Саратов: Издательство Саратовского университета. 1975. — 280 с.

6. Альфонсов, 1984 — Альфонсов В. «Эй, вы! Небо!.» (О раннем Маяковском) // В мире Маяковского. Сборник статей в двух книгах. Составители Ал. Михайлов, Ст. Лесневский. — М.: Советский писатель, 1984. — Т. I, с. 174-211.

7. Альфонсов, 19906 Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. — Л.: Советский писатель, 1990. — 368 с.

8. Анненский, 1979 Анненский И. Книги отражений. Издание подготовили Н.Т. Ашимбаева, И.И. Подольская, A.B. Федоров. — М.: Наука, 1979. - 680 с. (Серия «Литературные памятники».)

9. В ссылках на многотомные издания римской цифрой указывается том, арабской — страница.

10. П.Аннинский, 2003 Аннинский Л. Анна Баркова: «Кровавые звезды-на. смирившихся башнях.» (Из цикла «Медные трубы») // «День литературы», № 11 (87), 10 ноября 2003 года. http://www.zavtra.ni/cgi/veil/data/denlit/087/81 .html .

11. З.Асеев, 1996 Асеев Н. Московские записки. Вступительная заметка, подготовка текста и примечания А.Е. Парниса // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. - М.: Наследие, 1996. - С. 151-167.

12. Ахматова, 1990,1—II Ахматова А. Сочинения. В двух томах. Составление, подготовка текста и комментарии В. Черных. 2-е издание, исправленное и дополненное. — М.: Художественная литература, 1990.

13. Ахматова, 1998-2002, I-VI Ахматова А. Собрание сочинений в шести томах. - М.: Эллис Лак, 1998-2002.

14. Баевский, 1980 Баевский B.C. Миф в поэтическом сознании и лирике Пастернака. (Опыт прочтения) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1980, № 39 (2). - С. 116-127.

15. Баевский, 1988 Баевский B.C. Стихосложение Б. Пастернака // Проблемы структурной лингвистики. 1984. - М.: Наука, 1988. - С. 137-151.

16. Баевский, 1998 — Баевский B.C. Пушкин и Пастернак: к постановке проблемы,// Пастернаковские чтения. Выпуск 2. М.: Наследие, 1998. - С. 222-243.

17. Баран, 1996 Баран X. Первая мировая война в стихах, Вячеслава Иванова // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. - Ml: Наследие,1996.-С. 1,71-185.

18. Барт, 1989 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Составление, общая редакция и вступительная статья Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 1989.-616 с.

19. Барт, 1994 Барт P. S/Z. Перевод с французского Г.К. Косикова и В.П. Мурат. Общая редакция и статья Г.К. Косикова. - М.: РИК Культура, Ad Marginem, 1994. - 304 с.

20. Барт, 1999 Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. Перевод с французского Виктора Лапицкого. Редакция-перевода и вступительная статья, Сергея Зенкина. - М.: Ad Marginem, 1999. - 432 с.

21. Бахтин, 1986а Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. Составитель С.Г. Бочаров. Текст подготовили Г.С. Бернштейн и Л.В. Дерюгина. Примечания С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. - М.: Искусство, 1986. -445 с.

22. Бахтин, 19866 — Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. Составители С.Г. Бочаров и В.В. Кожинов. — М.: Художественная литература, 1986. 543 с.

23. Батай, 1997 Батай Ж. Внутренний опыт. Перевод с французского, послесловие и комментарии С.Л. Фокина. - СПб.: Аксиома, Мифрил,1997.-336 с.

24. Бахнов, Воронин, 1990 С разных точек зрения: «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Составители Л.В. Бахнов, Л.Б. Воронин. - М.: Советский писатель, 1990. — 288 с.

25. Башилов, 2004 Башилов Б. История русского масонства. - М.: Лепта-Пресс, 2004. - 1246 с.

26. Бейджент, Ли, Линкольн, 2006 Бейджент М., Ли Р., Линкольн Г. Тайна Святой Крови и Святого Грааля. Иллюстрированная история величайшей загадки тысячелетия. Перевод с английского О. Фадиной, А. Костровой, К. Савельева. - М.: Эксмо, 2006. — 480 с.

27. Бейли, 2004 — Бейли Ф. Дух масонства. Сменить эзотерические ценности. М.: Навна-3, 2004. - 216 с.

28. Белова, 1993 Белова Т.Н. Роман Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» в англоязычных исследованиях 80-х годов // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1993, № 6.

29. Белый, 1981 Белый А. «Петербург». Роман в восьми главах с прологом и эпилогом. Издание подготовил Л.К. Долгополов. - М.: Наука, 1981. -696 с.

30. Белый, 1989 Белый А. Москва. Составление, вступительная статья и примечания С.И. Тиминой. - М.: Советская Россия, 1989. - 768 с.

31. Белый, 1995 Белый А. Собрание сочинений. Серебряный голубь. Рассказы. Составление, предисловие, комментарии В.М1 Пискунова. - М.: Республика, 1995.-335 с.

32. Бердяев, 1990 Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. -М.: Наука, 1990.-222 с.

33. Блок, 1960-1963,1—VIII — Блок А. Собрание сочинений в восьми томах. -М.-Л.: ГИХЛ, 1960-1963.

34. Богомолов, 1999 Богомолов H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм. Исследования и материалы. - М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 551 с.

35. Богомолов, Шумихин, 2000 Предисловие к Дневнику М. Кузмина // Кузмин М. Дневник 1905-1907. Предисловие, подготовка текста! и комментарии H.A. Богомолова и C.B. Шумихина. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2000. - С. 5-19.

36. Борисов, Пастернак Е., 1988 — Борисов В.М., Пастернак Е.Б. Материалы к творческой' истории романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» // «Новый мир», № 6, 1988. С. 205-248.

37. Брачев, 2007а Брачев В. «Победоносный Февраль» 1917 года: масонский след // Масоны и Февральская революция 1917 года. — М.: Яуза-пресс, 2007.-С. 5-236.

38. Брачев, 20076 Брачев В. Оккультные истоки революции. Русские масоны XX века. - М.: Издатель Быстров, 2007. - 480 с.

39. Бродский, 1995 Бродский И. Вершины великого треугольника. Примечания к комментарию // «Независимая газета», 10 февраля 1995 года. -С.З.

40. Булгаков, 2002,1—VIII — Булгаков М.А. Собрание сочинений в 8 томах. — СПб.: Азбука-классика, 2002.

41. Буров, 1991 Буров С.Г. К вопросу об интертекстуальном прочтении стихотворений О. Мандельштама, обращенных к Н. Штемпель // Воронежский период в жизни и творчестве О.Э. Мандельштама. Материалы научной конференции. — Воронеж: 1991. - С. 31-34.

42. Буров, 1992 Буров С.Г. Апокалипсические аллегории в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа и интерпретации. Тезисы конференции 1316 октября 1992 года. - Донецк: ДонГУ, 1992. - С. 61-64.

43. Буров, 1995 Буров С.Г. Особенности трансформации сюжетно-композиционной схемы «Капитанской дочки» в «Докторе Живаго» Б.

44. Пастернака // Материалы Пушкинской научной, конференции 1-2 марта 1995 года (к 200-летию со дня рождения A.C. Пушкина). Киев: 1995. -С. 130-132.

45. Буров, 2004 Буров С. «Повесть о двух городах» Ч.' Диккенса в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // «Русская литература», 2004, № 2. - С. 90-134.

46. Буров, 2005а Буров С.Г. «Испанцы» М.Ю. Лермонтова и «вакансия поэта» в «Докторе Живаго» Б.Л. Пастернака // Русский язык и межкультурная коммуникация. 2005, № 1 (5). - Пятигорск: Издательство ПГЛУ,2005.-С. 126-132.

47. Буров, 20056 Буров С. Самоубийство Маяковского: реакция Пастернака // «ВВС» («Вести. Версии. События»). - Киев: 2005, № 17 (146). -С. 4-5.

48. Буров, 2005в Буров С. Пастернак, оскорбляемый Хлестаковым // «ВВС» («Вести. Версии. События»). - Киев: 2006, № 18 (199). - С. 15.

49. Буров, 2006а,- Буров С.Г. О сказочном морфологизме «Доктора Живаго» Б.Л. Пастернака // Научная мысль Кавказа. Северо-Кавказский научный центр высшей школы. Спецвыпуск 8'2006. Ростов-на-Дону:2006.-С. 358-363.

50. Буров, 2006в Буров С.Г. М.И. Цветаева как скрытый раздражитель в «Докторе Живаго» Б.Л. Пастернака // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2006, № 1 (январь — март). -Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2006. - С. 119-125.

51. Буров, 2007а Буров С. Оскорбляемый Хлестаковым // День литературы. 2007, июль, № 07 (133). - С. Г.

52. Буров, 20076 Буров- С. Пастернак и масонство // День литературы.• 2007, сентябрь, № 09 (133). С. 3.

53. Буров, 2007в Буров С. Сказочные ключи к «Доктору Живаго». - Пятигорск: РИА на КМВ, 2007. - 968 с.

54. Буров, 20086 Буров С.Г. Борис Пастернак и фотография // Научный вестник Южного Федерального округа. № 1 (5). Январь - март 2008 г. -С. 7-16.

55. Буров, 2008в Буров С.Г. К вопросу о генетике Юрятина и Варыкино в «Докторе Живаго» Б.Л. Пастернака // Научный вестник Южного Федерального округа. № 2 (6). Апрель - июнь 2008 г. — С. 10-15.

56. Буров, 20096 Буров С.Г. Пастернак и Чаадаев. - Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2009. - 218 с.

57. Буров, 2009г Буров С.Г. Пастернак в контексте Серебряного века (1 часть) // Научный вестник Южного Федерального округа. № 1 (9). Январь-март 2009 г. - С. 14-23.

58. Буров, 2009д Буров С.Г. Пастернак в контексте Серебряного века (2 часть) // Научный вестник Южного Федерального округа. № 3 (11). Июль-сентябрь 2009 г. - С. 41-51.

59. Буров, 2009е Буров С.Г. Пастернак в контексте Серебряного века (3 часть) // Научный вестник Южного Федерального округа. № 4 (12). Октябрь-декабрь 2009 г. - С. 7-31.

60. Буров, 2010а Буров С.Г. Востребованный жанр: «Записки из подполья» Ф.М. Достоевского в «Докторе Живаго» Б.Л. Пастернака // Синергетика образования. Научный журнал (социальные и гуманитарные науки). - Армавир: 2010, № 1 (17). - С. 12-22.

61. Буров, 20106 Буров С.Г. Об интертекстуальных «предках» Евграфа в «Докторе Живаго» // Шестые Международные Кирилло-Мефодиевские чтения. Армавир, АФ ГОУ ККИДППО, 9 апреля 2010. Синергетика образования. - Армавир: 2010, № 2 (18) - Ч. 2, с. 127-133.

62. Буров, 20 Юг Буров С.Г. Прототипы Агриппины Тунцевой в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар: Изд-во Ультрапресс, 2010, № 2 (36). - С. 56-59.

63. Буров, 201 Од Буров С.Г. «Проблема Гамлета» и личность И. Аннен-ского в.«Докторе Живаго» Б. Пастернака // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2010, № 2 (апрель -июнь). - Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2010. - С. 204-211.

64. Буров, 2010е Буров С.Г. Борис Пастернак и Вячеслав Иванович Иванов: два стихотворения «Земля» и два подхода к гениальности // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар: Изд-во Ультрапресс, 2010, № 3 (37). - С. 65-68.

65. Буров, 2010ж Буров С.Г. Булгаков как одна из тайн «Доктора Живаго» Пастернака // Вестник Ставропольского государственного университета. 2010, № 71 (6). - Ставрополь, Издательство СГУ, 2010. - С. 76-85.

66. Буров, 20 Юз Буров С.Г. Полигенетичность образа Юрия Живаго как проявление памяти культуры // Культурная жизнь Юга России. — Краснодар, Изд-во Ультрапресс, 2010, № 4 (38). - С. 52-57.

67. Буров, 2010и Буров С.Г. О прототипах Микулицына в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2010, № 4 (октябрь - декабрь). — Пятигорск, Издательство ПГЛУ, 2010. - С. 191-197.

68. Буров, 2010л Буров С.Г. Игры смыслов у Пастернака. В двух частях. -Ставрополь, Издательство СГУ, 2010. - Ч. I, 225 с. Ч. II, 229 с.

69. Буров, 2010м Буров С.Г. Алхимическая семантика детали в «Докторе Живаго» Б.Л. Пастернака // Синергетика образования. Научный журнал (социальные и гуманитарные науки). - Армавир, 2010, № 4 (20). — С. 20-26.

70. Быков, 2005 Быков Д. Борис Пастернак. - М.: Молодая гвардия, 2005. — 893 с. (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; Выпуск 962.)

71. Былины, 1957 Былины. Вступительная статья, подготовка текста и примечания Б.Н. Путилова. - Л.: Советский писатель, 1957. — 486 с. («Библиотека поэта». Большая серия.)

72. Бэлнеп, 1997 Бэлнеп Р.Л. Структура «Братьев Карамазовых». Предисловие B.C. Баевского «К читателю русского перевода». - СПб., Гуманитарное агентство Академический проект, 1997. — 144 с.

73. Вахтель, 1996 Вахтель М. К теме: «Вячеслав Иванов и Гете» // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. - М.: Наследие, 1996. - С. 186-191.

74. Витт, 2000 Витт С. Мимикрия в романе «Доктор Живаго» // В кругу Живаго. Пастернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. - Stanford: 2000. - Pp. 87-122.

75. Войтехович, 2004 Войтехович Р. Оккультные мотивы у Цветаевой: астрология // Лотмановский сборник. 3. Редакторы Л.Н. Киселева, Р.Г. Лейбов, Т.Н. Фрайман. - М.: О.Г.И., 2004. - С. 419^42.

76. Воспоминания о Пастернаке, 1993 — Воспоминания о Борисе Пастернаке. Составление, подготовка текста, комментарии Е.В. Пастернак, М.И. Фейнберг. М.: СП Слово, 1993. - 750 с.

77. Воспоминания Шаламова, 1988 «Над старыми тетрадями.» (Письма Б.Л. Пастернака и воспоминания о нем В.Т. Шаламова). Публикация И.П. Сиротинской // Встречи с прошлым. Выпуск 6. - М.: Советская Россия, 1988. - С. 291-305.

78. Вроон, 1998 Вроон Р. Знак близнецов: Опыт интерпретации первого сборника стихов Пастернака. Перевод с английского М.Л. Гаспарова // Пастернаковскис чтения. Выпуск 2. - М.: Наследие, 1998. - С. 334-354.

79. Галушкин, 2000 Галушкин А. Сталин читает Пастернака // В кругу Живаго. Пастернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. - Stanford: 2000. - Pp. 38-65.

80. Гаспаров Б., 1992a Гаспаров Б.М. Gradus ad Parnassum. Самосовершенствование как категория творческого мира Пастернака // «Быть знаменитым некрасиво.». Пастернаковские чтения. Выпуск 1. - М.: Наследие, 1992.-С. 110-135.

81. Гаспаров Б., 19926 Гаспаров Б. Поэтика Пастернака в культурно-историческом измерении. (Б.Л. Пастернак и О.М. Фрейденберг) // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тартуский университет. Кафедра русской литературы. - Тарту: 1992. - С. 366-384.

82. Гаспаров Б., 1994 — Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX века. М.: Наука, Издательская фирма Восточная литература, 1994. — 304 с.

83. Гаспаров M., 1997,1—III Гаспаров М.Л. Избранные труды, т. X—III. -М.: Языки русской культуры, 1997.

84. Гаспаров, Поливанов, 2005 — Гаспаров М.Л., Поливанов К.М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. — М.: Издательство РГГУ, 2005. 143 с. (Чтения по истории и теории культуры. Выпуск 47).

85. Герцен, 1954—1966 Герцен А.И. Собрание сочинений в 30 томах. — М.: 1954-1966.

86. Гинзбург, 1988 Гинзбург Л.Я. «И заодно с правопорядком.» // Третьи Тыняновские чтения. - Рига: Зинатне, 1988. - С. 218-230.

87. Гладков, 2002 — Гладков А. Встречи с Пастернаком. Предисловие Е.Б. Пастернака. Примечания Е.Б. Пастернака, С.В. Шумихина. — М.: Арт-Флекс, 2002. 288 с.

88. Греймас, 2004 Греймас А.-Ж. Структурная семантика. Поиск метода. Перевод Людмилы Зиминой. - М.: Академический проект, 2004. — 368 с.

89. Гречишкин, Долгополов, Лавров, 1981 Гречишкин С.С., Долгопо-лов Л.К., Лавров А.В. Примечания // Белый А. «Петербург». Роман в восьми главах с прологом и эпилогом. Издание подготовил Л.К. Долго-полов. - М.: Наука, 1981. - С. 641-692.

90. Де Квинси, 2000 Де Квинси Т. Исповедь англичанина, любителя опиума. — М.: Ладомир, Наука, 2000. (Серия «Литературные памятники».)

91. Державин, 1985 Державин Г.Р. Сочинения. Составление, биографический очерк и комментарии И.И. Подольской. — М.: Правда, 1985. — 576 с.

92. Деринг-Смирнова, 1999 Деринг-Смирнова Р. Пастернак и Вайнин-гер // «Новое литературное обозрение», № 37, 1999.

93. Диккенс, 1960,1-XXX Диккенс Ч. Собрание сочинений в тридцати томах. Под общей редакцией A.A. Аникста и В.В. Ивашевой. - М.: ГИХЛ, 1960.

94. Документы, 2001 — «А за мною шум погони.» Борис Пастернак и власть. Документы 1956-1972 гг. Под редакцией В.Ю. Афиани и Н.Г. Томилиной. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001.-432 с.

95. Достоевский, I-XXX Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах. - Л.: Наука, 1972-1990.

96. Д'Анджело, 2007 Д'Анджело С. Дело Пастернака: воспоминания очевидца. Перевод с итальянского О. Уваровой. Послесловие и комментарии Е.Б. Пастернака. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 192 с.

97. Емельянова, 2006 — Емельянова И. Пастернак и Ивинская. — М.: Ваг-риус, 2006. 336 с.

98. Жирмунский, 1937 Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. -Л.: 1937.

99. Жолковский, 1990 Жолковский А.К. Механизмы второго рождения. О стихотворении Пастернака «Мне хочется домой, в огромность.» // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 35^41.

100. Жолковский, 1994 Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. - М.: Наука, Издательская фирма Восточная литература, 1994. - 427 с.

101. Жолковский, 2005 Жолковский A.K. Избранные статьи о русской поэзии: инварианты, структуры, стратегии, интертексты. Ответственный редактор Л.Г. Панова. - М.: Издательство РГГУ, 2005. - 654 с.

102. Жолковский, Щеглов, 1996 Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности. Инварианты - Тема — Приемы - Текст. Сборник статей. Предисловие М.Л. Гаспарова. — М.: АО Издательская группа Прогресс, Универс, 1996. - 344 с.

103. Зайцев, 1989 Зайцев Б. Улица Святого Николая. Повести и рассказы. Вступительная статья, составление О. Михайлова. - М.: Художественная литература, 1989. - 399 с.

104. Земляной, 1997 Земляной С. Философия и художество. «Доктор Живаго» и его интерпретации // Свободная мысль, 1997, № 8. - С. 7284. № 10.-С. 58-71.

105. Западное литературоведение XX века, 2004 Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. -М.: Интрада, 2004. - 560 с.

106. Иванов, 1971-1987, I-IV Иванов В. Собрание сочинений. T. I-IV. Под редакцией Д.В. Иванова и О. Дешарт с введением и примечаниями О. Дешарт. - Брюссель: Foyer Oriental Chrétien, 1971—1987. (Том IV при участии А.Б. Шишкина.)

107. Иванов Вяч. Be., 1998-2009,1-VI Иванов Вяч. Be. Избранные труды по семиотике и истории культуры, т. I—VI. - М.: Школа Языки русской культуры, 1998-2009.

108. Иванова Л., 1992 Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада. - М.: РИК Культура, Феникс, 1992.-432 с.

109. Иванова Н., 2001а Иванова Н. Пересекающиеся параллели. Борис Пастернак и Анна Ахматова // «Знамя», 2001, № 9; http://magazines.russ.ru/znamia/2001/97ivan.html

110. Иванова Н., 20016 Иванова Н. «Собеседник рощ» и вождь. К вопросу об одной рифме // «Знамя», 2001, № 10; http://magazines.russ.ru/znamia/2001/10/ivan.html

111. Иванова Н., 2001 в Иванова Н. Точность тайн. Поэт и Мастер // «Знамя», 2001, № 11 ; http://magazines.russ.ru/znamia/2001/11/ivan.html

112. Ивинская, 1978 Ивинская О. В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком. - Paris: Librairie Arthème Fayard, 1978. - 433 с.

113. Ионкис — Ионкис Г. Велижская драма и трагедия Лермонтова «Испанцы» // http://www.berkovich-zametki.com/Nomerl9/Ionkis2.htm

114. ИР Л, 1908 Народная словесность. (Том вышел в составе Истории русской литературы XIX века под редакцией Е.В. Аничкова, А.К. Бороздина и Д.Н. Овсянико-Куликовского.) - М.: Издание товарищества И.Д. Сытина и товарищества Мир, 1908. - 428 с.

115. ИР Л, 1980,1-IV — История русской литературы в четырех томах. Редакционная коллегия: A.C. Бушмин, E.H. Купреянова, Д.С. Лихачев, Г.П. Макогоненко, К.Д. Муратова. Главный редактор Н.И. Пруцков. -Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1980.

116. Йейтс, 1999 Иейтс Ф. Розенкрейцерское просвещение. Перевод с английского А. Кавтаскина под редакцией Т. Баскаковой. - М.: Алетейа, Энигма, 1999.-496 с.

117. Йенсен, 1997 Йенсен П.А. Стрельников и Кай: «Снежная королева» в «Докторе Живаго» // Scando-Slavica. 43. Münk sgaard. - Copenhagen: 1997.

118. Канселье, 2002 Канселье Э. Алхимия. Несколько очерков по Герметической символике и Философской Практике. Перевод с французского К.А. Векова. Предисловие О. Фомина. - М.: Энигма, 2002. - 448 с.

119. Карпачев, 2003 Карпачев С.П. Путеводитель по масонским тайнам. - М.: Издательство Центр гуманитарного образования, 2003. — 381 с.

120. Кац, 1990 Кац Б. «.Музыкой хлынув с дуги бытия»: Заметки к теме «Борис Пастернак и музыка» // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 79-84.

121. Кацис, 1998 Кацис Л.Ф. К поэтическим взаимоотношениям Б. Пастернака и О. Мандельштама // Пастернаковские чтения. Выпуск 2. — М.: Наследие, 1998. - С. 267-287.

122. Кацис, 2000 — Кацис Л. Диалог: Юрий Живаго — Михаил Гордон и русско-еврейское нео-кантианство 1914—1915 гг. // В кругу Живаго. Пастернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. Stanford: 2000. - Pp. 206-220.

123. Клинг, 2002 — Клинг О. Андрей Белый: место поэта в творческой эволюции Б. Пастернака (к проблеме символистских влияний) // Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 279294.

124. Книпович, 1987 Книпович Е. Об Александре Блоке. Воспоминания. Дневники. Комментарии. — М.: Советский писатель, 1987. - 144 с.

125. Кожевникова, 1998 Кожевникова О. К определению жанра романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» // Пастернаковские чтения. Выпуск 2. - М.: Наследие, 1998. - С. 215-221.

126. Кондаков, 1990 Кондаков И.В. Роман «Доктор Живаго» в свете традиций русской культуры // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т. 49, № 6, 1990. - С. 527-540.

127. Конева, 2004 Конева И. За далью — Даль. К истолкованию одного образа пастернаковской лирики. Заметки на полях книги Григория Амелина и Валентины Мордерер «Миры и столкновения Осипа Мандельштама» // «Крещатик», 2004, № 1. — С. 335-341.

128. Коряков, 1959 — Коряков M. Заметки на полях романа «Доктор Живаго» // «Мосты», № 2, 1959. С. 216-220.

129. Кузмин, 1996 — Кузмин М. Стихотворения. Вступительная статья, составление, подготовка текста и примечания H.A. Богомолова. СПб.: Гуманитарное агентство Академический проект, 1996. — 832 с.

130. Куликова, Герасимова, 2000 Куликова С.А., Герасимова Л.Е. По-лидискурсивность романа «Доктор Живаго» // В кругу Живаго. Пастер-наковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. - Stanford: 2000. - Pp. 123-154.

131. Лавров, 1992a- Лавров А. «Другая жизнь» в стихотворении А. Блока «Было то в темных Карпатах.» // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тартуский университет. Кафедра русской литературы. -Тарту: 1992.-С. 347-357.

132. Лавров, 19926 — Лавров A.B. Еще раз о Веденяпине в «Докторе Живаго» // «Быть знаменитым некрасиво.». Пастернаковские чтения. Выпуск 1.-М.: Наследие, 1992. С. 92-100.

133. Лавров, 1993 Лавров A.B. «Судьбы скрещенья» (теснота коммуникативного ряда в «Докторе Живаго») // «Новое литературное обозрение», 1993, № 2. - С. 241-255.

134. Лавров, 1994 — Лавров A.B. Вступительная статья и примечания к «Воспоминаниям» C.B. Троцкого // «Новое литературное обозрение», № 10, 1994.-С. 41^6, 74-87.

135. Лавров, 19956 Лавров A.B. Андрей Белый в 1900-е годы. Жизнь и литературная деятельность. - М.: Новое литературное обозрение, 1995. - 335 с. (Научное приложение. Выпуск IV.)

136. Лавров, 2007 — Лавров A.B. Андрей Белый: Разыскания и этюды. -М.: Новое литературное обозрение, 2007. — 520 с. (Научное приложение. Выпуск LXVI.)

137. Левин, 1998 Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. -М.: Языки русской культуры, 1998. - 824 с.

138. Лермонтов, 1981,1-IV Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в четырех томах. Издание второе, исправленное и дополненное. - Л.: Наука, Лениградское отделение, 1981.

139. Ливанов, 2002 Ливанов В. Невыдуманный Борис Пастернак. Воспоминания и впечатления. — М.: Дрофа, 2002. — 112 с.

140. Лихачев, 1985 — Лихачев Д.С. Вступительная статья «Борис Леонидович Пастернак» // Пастернак Б. Избранное в двух томах. Составление, подготовка текста и комментарии Е.В. Пастернак и Е.Б. Пастернака. — М.: Художественная литература, 1985. — С. 3-28.

141. Лихачев, 1989 Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак // Пастернак Б. Собрание сочинений в пяти томах. Составление и комментарии Е.В. Пастернак и K.M. Поливанова. - М.: Художественная литература, 1989-1992. - T. I, с. 5-44.

142. JIokc, 1994 Локс К. Повесть об одном десятилетии (1907-1917). Публикация Е.В. Пастернак и K.M. Поливанова // Минувшее. Исторический альманах, 15. -М., СПб.: Atheneum - Феникс, 1994. - С. 7-162.

143. Лосская, 1992 — Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. М.: Культура и традиции, 1992. - 348 с.

144. Лотман М.Ю. — Лотман М.Ю. Мандельштам и Пастернак (попытка контрастивной поэтики). Таллин: Александра, б.г. - 176 с.

145. Лотман, 1992,1—III Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. — Таллин, «Александра», 1992.

146. Лотман, 1994 — Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). - СПб.: Искусство-СПБ, 1994.-399 с.

147. Лотман, 1995 Лотман Ю.М. Пушкин. Биография писателя. Статьи и заметки 1960-1990. «Евгений Онегин». Комментарий. - СПб.: Искусство-СПБ, 1995.-847 с.

148. Лотман, 2000 — Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки. — СПб.: Искусство-СПБ, 2000. 704 с.

149. Лотман, 2002 Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. Составители Л.Н. Киселева, М.Ю. Лотман. - СПб.: Искусство-СПБ, 2002. - 768 с.

150. ЛЭС, 1987 — Литературный энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия, 1987. — 530 с.

151. Майдель, Безродный, 2000 Майдель Р. фон, Безродный М. Из наблюдений над ономастикой «Доктора Живаго» // В кругу Живаго. Пас-тернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. - Stanford: 2000. - Pp. 234-238.

152. Мак-Налти, 2006 Мак-Налти У.К. Масонство. Перевод с английского И.Д. Голыбиной. — М.: Арт-Родник, 2006. - 320 с.

153. Мандельштам, 1990 Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама. Воспоминания. Материалы к биографии. «Новые стихи». Комментарии. Исследования. — Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1990.-544 с.

154. Мандельштам, 1990,1—II Мандельштам О. Сочинения в двух томах. Составление С.С. Аверинцева и П.М. Нерлера. Подготовка текста и комментарии А.Д. Михайлова и П.М. Нерлера. - М.: Художественная литература, 1990.

155. Мандельштам, 1993-1997,1-IV Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в четырех томах. Составление и комментарии П. Нерлера и А. Никитаева (том 4 — тех же и Ю. Фрейдина, С. Василенко). — М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997.

156. Мандельштам Н., 1989 Мандельштам Н.Я. Воспоминания. Текст подготовил Ю.Л. Фрейдин. Послесловие Н.В. Панченко. Автор примечаний и составитель раздела «Стихотворения О. Мандельштама» A.A.

157. Морозов. — М.: Книга, 1989. 480 с. (Серия «Время и судьбы».)

158. Мандельштам Н., 1990 Мандельштам Н.Я. Вторая книга. Воспоминания. Подготовка текста, предисловие, примечания М.К. Поливанова. - М.: Московский рабочий, 1990. — 560 с.

159. Мансуров, 2009 Мансуров Б.М: Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская. - М.: Инфомедиа Паблишерз, 2009. - 392 с.

160. Марбург, 2001 Марбург Бориса Пастернака. - М.: Русский путь, 2001.-244 с.

161. Маркович, 1996 Маркович В.М. Автор и текст. - СПб.: 1996. - 244 с.

162. Масленикова, 1995 Масленикова 3. Портрет Бориса Пастернака. -М.: Присцельс, Русслит, 1995. - 384 с.

163. Маяковский, 1955-1961, I—XIII Маяковский В. Полное собрание сочинений в 13 томах. -М.: ГИХЛ, 1955-1961.

164. Маяковский в переписке, 1996 В.В. Маяковский в переписке современников. Публикация И.И. Аброскиной // Встречи с прошлым. Выпуск 8. - М.: Русская книга, 1996. - С. 390^140.

165. Мелетинский, 1998 Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. Ответственный редактор Е.С. Новик. — М.: Издательство РГГУ, 1998.-576 с.

166. Мелетинский, Неклюдов, Новик, Сегал, 2001 Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки // Структура волшебной сказки. - М.: Издательство РГГУ, 2001. - С. 11-121.

167. Минц, 1999 Минц З.Г. Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока // Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. - СПб.: Искусство-СПБ, 1999.-С. 362-388.

168. Мир Пастернака, 1989 Каталог выставки к «Декабрьским вечерам» в Государственном музее изобразительных искусств имени A.C. Пушкина. Составитель каталога Е.С. Левитин; с участием H.A. Борисовской и В.В. Леоновича. М.: Советский художник, 1989. - 208 с.

169. Мифы, 1994,1—II Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. 2-е издание. - М.: Российская энциклопедия; Минск: Дилер; Смоленск: Русич, 1994.

170. Морамарко, 1990 Морамарко М. Масонство в прошлом и настоящем. Перевод с итальянского кандидата исторических наук В.П. Гайдука. Вступительная статья и общая редакция доктора исторических наук В.И. Уколовой. - М.: Прогресс, 1990. - 304 с.

171. Найман, 1989 Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. - М.: Художественная литература, 1989. — 302 с.

172. Новик, 2001 Новик Е.С. Система персонажей русской волшебной сказки // Структура волшебной сказки. - М.: Издательство РГГУ, 2001. -С. 122-160.

173. Обатнин, 2000 Обатнин Г. Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919). - М.: Кафедра славистики Университета Хельсинки, Новое литературное обозрение. 2000. — 240 с. (Научное приложение. Выпуск XXIV.)

174. Папкова, 2008 Папкова Е.А. Путь на Восток в произведениях Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» и Вс. Иванова «Возвращение Будды» // Любовь пространства. Поэтика места в творчестве Бориса Пастернака.

175. Парнис, 2000 — Парнис А. О государственной службе поэта и романе «Доктор Живаго». Неизвестные письма Б. Пастернака к G. Мотовило-вой // «Зеркало недели», 29 января 4 февраля 2000 года, № 4 (277). -G.5.

176. Пастернак, 1989-1992,1-V Пастернак Б. Собрание сочинений в пяти томах. Составление и комментарии Е.В. Пастернак и K.M. Поливанова. -М.: Художественная литература, 1989-1992.

177. Пастернак, 2007 «Спекторский» Бориса Пастернака: Замысел и реализация. Составление, вступительная статья и комментарии А.Ю. Сергеевой-Клятис. - М■: Совпадение, 2007. - 231 с.

178. Пастернак А., 2002 Пастернак А. Воспоминания. - М.: Прогресс -Традиция, 2002. - 432 с:

179. Пастернак Е., 1991 — Пастернак Е.Б. Достоевский и Пастернак // Достоевский. Материалым исследования. Т. 9. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1991, с. 231-242.

180. Пастернак Е., 1997 Пастернак Е. Борис Пастернак. Биография. -М.: Цитадель, 1997. - 728 с.

181. Пастернак Е., 2001 Пастернак Е. В осаде // «А за мною шум. погони.» Борис Пастернак и власть. Документы 1956-1972 гг. Под редакцией В.Ю. Афиани и Н.Г. Томилиной. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. - С. 10-60.

182. Пастернак Е., 2009 — Пастернак Е. Понятое и обретенное. Статьи и воспоминания. Составитель Е.В. Пастернак. — М.: Три квадрата, 2009. -600 с.

183. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. Очерк исследований о Б. Пастернаке // http://edu.novgorod.ru/fulltext/167/past301002.rtf

184. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В., 1979-1981 Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. (Без указания авторства.) Заметки о пересечении биографий Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака // Память. Исторический сборник. Выпуск 4.-М.: 1979; Париж: 1981. - С. 282-337.

185. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В., 1988 Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. Из переписки Бориса Пастернака с Андреем Белым // Андрей Белый. Проблемы творчества. Составители С.С. Лесневский и А.Л. Михайлов. - М., 1988. - С. 686-706.

186. Пастернак E.B., 1990a Пастернак Е.В. «Новая фаза христианства». Значение проповеди Льва Толстого в духовном мире Бориса Пастернака // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 25—29.

187. Пастернак Е.В., 19906 — Пастернак Е.В. Лето 1917 года. «Сестра моя жизнь» и «Доктор Живаго» // «Звезда», 1990, № 2. — С. 158-165.

188. Пастернак Е.В., 1992 — Пастернак Е.В. «Ты — царь: живи один.» // Scando-Slavica 38. 1992. Pp. 64-76.

189. Пастернак Пастернак З.Н., 1993 — Пастернак Б. Второе рождение. Письма к З.Н. Пастернак. З.Н. Пастернак. Воспоминания. - М.: ГРИТ, Дом-музей Пастернака, 1993. - 480 с.

190. Переписка, 1990а Из переписки Б. Пастернака. Письма И.О. Буркову, Б.К. Зайцеву, письмо Н.Б. Соллогуб. Публикация, сопроводительные заметки и комментарии М.А. Рашковской // «Наше наследие», I (13), 1990.-С. 44-48.

191. Переписка, 19906 Переписка Бориса Пастернака. Составление, подготовка текстов и комментарии Е.В. Пастернак и Е.Б. Пастернака. -М.: Художественная литература, 1990. — 575 с.

192. Переписка с Бобровым, 1996 Борис Пастернак и Сергей Бобров: письма четырех десятилетий. Публикация М.А. Рашковской // Встречи с прошлым. Выпуск 8. -М.: Русская книга, 1996. - С. 195-309.

193. Переписка с Дурылиным, 1990 — Две судьбы. Б.Л. Пастернак и С.Н. Дурылин. Переписка. Публикация М.А. Рашковской // Встречи с прошлым. Выпуск 7. М.: Советская Россия, 1990. — С. 366-407.

194. Переписка с Евгенией Пастернак, 1998 — Существованья ткань, сквозная. Борис Пастернак. Переписка с Евгенией Пастернак (дополненная письмами к Е.Б. Пастернаку и его воспоминаниями). М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 592 с.

195. Переписка с Сувчинским, 1994 Переписка П. Сувчинского и Б. Пастернака (1957-1959) // Козовой В. Поэт в катастрофе. - М.: Издательство Гнозис, Редакционно-издательская группа Логос; Paris: Institut d'études slaves, 1994. - С. 187-286. '

196. Переписка с Фрейденберг, 2000 Борис Пастернак. Пожизненная привязанность. Переписка с О.М. Фрейденберг. Составление, вступление и примечания Е.В. и Е.Б. Пастернаков. - М.: Арт-Флекс, 2000. — 416 с.

197. Переписка с Цветаевой, 2004 Марина Цветаева. Борис Пастернак. «Души начинают видеть». Письма 1922—1936 годов. Издание подготовили Е.Б. Коркина и И.Д. Шевеленко. - М.: Вагриус, 2004. - 720 с.

198. Переписка с Эфрон, 1989 Переписка с Борисом Пастернаком // Эфрон А. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. Составитель и автор вступительной статьи М.И. Белкина. — М.: Советский писатель, 1989.-С. 301-462.

199. Писемский — Писемский А.Ф. Масоны // http://www.pisemskiy.org.ru/lib/al/bookyi 16

200. Письма к З.Н. Нейгауз, 1993 Письма Б.Л. Пастернака к жене З.Н. Нейгауз-Пастернак. Вступительная статья С.Л. Прокофьевой. Предисловие, составление, подготовка текстов и комментарии K.M. Поливанова. -М.: Дом, 1993. - 248 с.

201. Письма 1926 года, 1990 P.M. Рильке, Б. Пастернак, М. Цветаева. Письма 1926 года. Подготовка текстов, составление, предисловие, переводы, комментарии K.M. Азадовского, Е.Б. Пастернака и Е.В. Пастернак. - М.: Книга, 1990. - 256 с.

202. Письма к де Пруайар, 1992 Борис Пастернак. Письма к Жаклин де Пруайар. Публикация Ж. де Пруайар. Перевод И. Кузнецовой и Е.Б. Пастернака. Сопроводительный текст к письмам Е.В. Пастернак // «Новый мир», 1992, № 1.

203. Поливанов М.К., 1990 Поливанов М.К. Тайная свобода // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 103-109.

204. Поливанов K.M., 1992 Поливанов K.M. Марина Цветаева в романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго» // «De visu», 1992, № 0. - С. 52-58.

205. Поливанов K.M., 1993 Поливанов K.M. Отечественная пастерна-киана за 10 лет // «Новое литературное обозрение», 1993, № 2. - С. 256261.

206. Поливанов K.M., 2006 Поливанов K.M. Пастернак и современники. Биография. Диалоги. Параллели. Прочтения. — М.: Издательский дом Государственный университет - Высшая школа экономики, 2006. — 272 с.

207. Померанц, 1990 Померанц U. Неслыханная простота;// «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 19-24.

208. Пузиков, 1990 Пузиков А.И. «Небожитель». (Б.Л. Пастернак) // Ново-Басманная, 19: Вступительная статья Г. Анджапаридзе. Составление Н. Богомолова. - М.: Художественная литература, 1990. - С. 477-498.

209. Пуассон, 2006 — Пуассон А. Теории и символы алхимиков // Книга, алхимии. История, символы, практика. Составление, вступительная статья, комментарии В. Рохмистрова. СПб.: Амфора, ТИД Амфора, 2006. - С. 89-185. (Серия «Александрийская библиотека».)

210. Пушкин, 1977-1979,1-Х Пушкин А^С. Полное собрание сочинений в десяти томах. Издание четвертое. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1977-1979.

211. Пятигорский, 1996 Пятигорский А.М. Пастернак и «Доктор Живаго». Субъективное изложение философии доктора Живаго // Пятигорский А.М. Избранные труды. — М.: Школа Языки русской культуры, 1996.-С. 213-230.

212. Пятигорский, 2009 Пятигорский А.М. Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства. Авторизованный перевод с английского К. Боголюбова. Под общей редакцией К. Кобрина. — М.: Новое литературное обозрение, 2009. - 448 с.

213. Рабинович, 1979 Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. -М.: Наука, 1979. - 292 с.

214. Рикёр, 2008 Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. Перевод с французского, вступительная статья и комментарии И.С. Вдовиной. - М.: Академический Проект, 2008. - 695 с. (Серия «Философские технологии».)

215. Розанов, 1990 Розанов В.В. Уединенное. — М.: Политиздат, 1990. — 543 с. (Серия «Мыслители XX века».)

216. Ронен, 1997 — Ронен О. «Инженеры человеческих душ»: к истории изречения // Лотмановский сборник. 2. Составитель Е.В. Пермяков. -М.: О.Г.И., Издательство РГТУ, ИЦ-Гарант, 1997. С. 393-400.

217. Ронен, 2000 — Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. Вступительная,статья Вяч. Вс. Иванова: Под ред. Е.В. Пермякова. — М.: О.Г.И., 2000: 152 с. (Материалы и исследования по истории русской культуры. Выпуск 4.)

218. Российские социалисты и анархисты Росийские социалисты и анархисты после Октября 1917 года. История, идеи, традиции демократического социализма и судьбы участников левого сопротивления большевистскому режиму // http ://sociali st.memo .ru/index.htm

219. РП, 1992-2007,1-V Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь в 5 томах. - М.: Научное издательство Большая Российская энциклопедия, Фианит, 1992-2007.

220. Руб, 2007 Руб А. Алхимия и мистицизм. Перевод с английского А. Кондратьева. - М.: ACT, Астрель, 2007. — 191 с.

221. Саакянц, 1997 — Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. — М.: Эллис Лак, 1997. 816с.

222. Свасьян, 1990 — Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания // Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Составление, редакция, вступительная статья и примечания К.А. Свасьяна. Перевод с немецкого. М.:

223. Мысль, 1990. Т. I, с. 5-46.

224. Сегал, 2006 Сегал Д.М. Литература как охранная грамота. - М.: Водолей Publishers, 2006. - 976 с.

225. Сергеева-Клятис, Смолицкий, 2009 — Сергеева-Клятис А.Ю., Смо-лицкий В.Г. Москва Пастернака. М.: Совпадение, 2009. — 527 с. .

226. Симпличо, 1989 — Симпличо Д. де. Б. Пастернак и живопись // Мирi

227. Пастернака. М.: 1989. - С. 46-54.

228. Синявский, 1965 — Синявский А.Д. Поэзия Пастернака // Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. Составление, подготовка текста и примечания JI.A. Озерова. — М.: Советский писатель, 1965. — С. 9-62.

229. Смирнов, 1981 Смирнов И.П. Диахронические трансформации литературных жанров и мотивов. Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 4. - Wien: 1981.-262 s.

230. Смирнов, 1986 Смирнов И.П. Творчество Андрея Белого в восприятии Пастернака // Andrej Belyj: Pro et Contra. - Milano: 1986. - Pp. 207220.

231. Смирнов, 1994 Смирнов И.П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. - М.: Новое Литературное Обозрение, 1994. - 351 с.

232. Смирнов, 1995 Смирнов И.П. Порождение интертекста. (Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака). - СПб.: Языковой центр СПбГУ, 1995.- 192 с.

233. Смирнов, 1996 Смирнов И.П. Роман тайн «Доктор Живаго». - М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 208 с. (Научное приложение. Выпуск VIII.)

234. Смирнов, 1997 Смирнов И.П. Система фольклорных жанров (метафизика фольклора) // Лотмановский сборник. 2. Составитель Е.В.

235. Пермяков. М.: О.Г.И., Издательство РГГУ, ИЦ-Гарант, 1997. - С. 1438.

236. Смирнов, 2000 Смирнов И.П. Мегаистория. К исторической типологии культуры. - М.: Аграф, 2000. - 544 с. Первая часть «Очерков по исторической типологии культуры» (с. 11—196) — «Реализм» (с. 21-97) — написана в сотрудничестве с И.Р. Деринг-Смирновой.

237. Смирнов, 2002 Смирнов > И.П. Об агиографических и иных источниках романа Пастернака «Доктор Живаго» // Русистика. Славистика. Лингвистика. Festschrift für Werner Lehfeldt zum 60. Geburtstag, hrsg. von S. Kempgen е. a. - München.

238. Смирнов, 2008a Смирнов И.П. Олитературенное время. (Ги-по)теория литературных жанров. — СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии, 2008. — 264 с.

239. Смирнов, 2009 Смирнов И.П. Видеоряд. Историческая семантика кино. - СПб.: Издательский дом Петрополис, 2009. - 404 с.

240. Спивак, 2006 Спивак М.Л. Андрей Белый - мистик и советский писатель. - М.: Издательство РГГУ, 2006. - 577 с.

241. Степун, 1990 Степун Ф. Б.Л. Пастернак // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 65-71.

242. Степун, 1994 Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Послесловие Ю.И. Архипова. - М.: Прогресс - Литера; СПб.: Алетейя, 1994. - 651 с.

243. Суханова (а) — Суханова И.А. Интермедиальные связи стихотворений Б.Л. Пастернака «Рождественская звезда» и «Магдалина» с произведениями изобразительного искусства //http ://www.y spu.yar.ru/vestnikyuchenuepraktikam/11 7/

244. Суханова (б) Суханова И.А. Интермедиальные связи стихотворений1 Б. JI. Пастернака «Чудо», «Дурные дни» и «Гефсиманский сад» с произведениями изобразительного искусства // http ://www.y spu.yar.ru/vestnik/uchenuepraktikam/159/

245. Суханова (в) Суханова И.А. Некоторые интертекстуальные связи стихотворения Б. Пастернака «Дурные дни» // http://www.yspu.var.ru/vestnik/nowe Issledovaniy/5 1/

246. Суханова (г) Суханова И.А. Еще раз о лейтмотиве свечи в романе Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» // http://www.yspu.yar.ru/vestnik/novye Issledovaniy/2112/

247. Суханова, 2005 Суханова И.А. Структура текста романа Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго». — Ярославль: Издательство Ярославского государственного педагогического университета, 2005. - 147 с.

248. Такер, 2006 Такер Р. Сталин. История и личность: Путь к власти. 1879-1929; У власти. 1928-1941. Перевод с английского Г.П. Бляблина, А.Э. Габриэлян, А.К. Зура, М.М. Кобрина, A.A. Обухова, Р.Ю. Руденко. - М.: Издательство Весь Мир, 2006. - 864 с.

249. Тарасенков, 1990 Тарасенков А. Пастернак. Черновые записи 1934— 1939 // «Вопросы литературы», 1990, № 2. - С. 73-107.

250. Тарасов, 1990 Тарасов Б. Чаадаев. - М.: Молодая гвардия, 1990. — 576 с.

251. Теософия в России Теософия в России. Франц Хартманн // http://www.theosophy.ru/hartmann.htm

252. Тименчик, 1987 Тименчик Р.Д. К символике трамвая в русской поэзии // Символ в системе культуры. Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 754. Труды по знаковым системам XXI.-Тарту: 1987.-С. 135-143.

253. Толстой, 1985 — Толстой JI.H. «Анна Каренина». Роман в восьми частях. — М.: Художественная литература, 1985. 766 с.

254. Толстой И:, 2009 — Толстой И.Н. Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ. М.: Время, 2009. - 496 с.

255. Топоров, 1995 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М.: Издательская группа Прогресс - Культура, 1995. — 624 с.

256. Троцкий, 1994 — Троцкий C.B. Воспоминания. Публикация и примечания A.B. Лаврова // «Новое литературное обозрение», № 10, 1994. С. 41-87.

257. Тынянов, 1977 — Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. Издание подготовили Е.А. Тоддес, А.П. Чудаков, М.О. Чудакова. М.: Наука, 1977.

258. Тютчев, 1966, I—II Тютчев Ф.И. Лирика. В двух томах. Издание подготовил К.В. Пигарев. - М.: Наука, 1966. (Серия «Литературные памятники».)

259. Уилмхерст, 2001 — Уилмхерст У.Л. Масонское посвящение. М.: Сфера, 2001.-304 с.

260. Указатель, 1995 Русские писатели и поэты. Советский период. Биобиблиографический указатель. 18. Б. Пастернак. - СПб.: 1995. - 473 с.

261. Успенский, 1995 Успенский Б.А. Семиотика искусства. - М.: Школа Языки русской культуры, 1995. — 360 с.

262. Фатеева, 2003 — Фатеева H.A. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. Предисловие И.П. Смирнова. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 400 с. (Научное приложение. Выпуск XXX.)

263. Фатеева, 2007 — Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов: контрапункт интертекстуальности. Издание 3-е, стереотипное. — М.: КомКни-га, 2007. 280 с.

264. Федоров, 1979 Федоров А.В. Стиль и композиция прозы Анненско-го // Аниенекий И. Книги отражений. Издание подготовили Н.Т. Ашим-баева, И.И. Подольская, А.В. Федоров. - М.: Наука, 1979. - С. 543-576. (Серия «Литературные памятники».)

265. Флейшман, 2000 — Флейшман Л. Еще о Пастернаке и Сталине: К публикации А.Ю. Галушкина // В кругу Живаго. Пастернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. -Stanford: 2000. Pp. 66-86.

266. Флейшман, 2003a Флейшман Л. Борис Пастернак в двадцатые годы. - СПб.: Академический проект, 2003. - 464 с.

267. Флейшман, 20036 Флейшман Л. Свободная субъективность // Пастернак Б. Полное собрание сочинений с приложениями. В одиннадцати томах. Составление и комментарии Е.Б. Пастернака и Е.В. Пастернак. -М.: СЛОВО/SLOVO, 2003. - Т. I, с. 5-60.

268. Флейшман, 2005 Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. - СПб.: Академический проект, 2005. - 656 с.

269. Флейшман, 2006 Флейшман Л. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы по поэтике и истории русской литературы. - М.: Новое литературное обозрение, 2006. - 784 с.

270. Флейшман, 2009 Флейшман JI. Встреча русской эмиграции с «Доктором Живаго»: Борис Пастернак и «холодная война». Stanford Slavic Studies, Volume 38. - Stanford: 2009. - 499 pp.'

271. Флоренский, 2000 — Священник Павел Флоренский. Сочинения в четырех томах. М.: Мысль, 2000. Том. 3 (1) «У водоразделов мысли*

272. Черты конкретной метафизики)» — составление- игумена Андроника 'i

273. A.C. Трубачева), П.В. Флоренского, М.С. Трубачевой; вступительнаястатья «История создания цикла «У водоразделов мысли». С. 5-24.

274. Франк, 1959 Франк В. Реализм четырех измерений (Перечитывая Пастернака) // Мосты, 1959, № 2. - С. 189-209.

275. Франк, 1990 Франк B.C. «Водяной знак». Поэтическое мировоззрение Пастернака// «Литературное обозрение», 1990, № 2. — С. 72—77.

276. Фрейденберг, 1997 — Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Подготовка текста и общая редакция Н.В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997.-448 с.

277. Фуко, 1997 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. -СПб.: 1997.-576 с.

278. Хлебников, 2001, I—III Хлебников В. Собрание сочинений в трех томах. - СПб.: Гуманитарное агентство Академический проект, 2001.

279. Христианство, 1993-1995,1—III Христианство. Энциклопедический словарь в трех томах. — М.: Научное издательство Большая Российская энциклопедия, 1993-1995.

280. Цветаева, 1994—1995,1—VII — Цветаева М. Собрание сочинений в семи томах. Составление, подготовка текста и комментарии А. Саакянц и Л. Мнухина. -М.: Эллис Лак, 1994-1995.

281. Черняк, 1990 Черняк Е. Из воспоминаний // «Вопросы литературы», 1990, № 2. - С. 50-72.

282. Чудакова, 1995 Чудакова М.О. Пушкин у Булгакова и «соблазн классики» // Лотмановский сборник. 1. Редактор-составитель Е.В. Пермяков. - М.: ИЦ-Гарант, 1995. - С. 538-567.

283. Чуковская, 1990 Чуковская Л. Из дневниковых записей. Примечания K.M. Поливанова // «Литературное обозрение», 1990, № 2. - С. 9095.

284. Чуковская, 1997,1—III Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой в трех томах. Издание пятое, исправленное и дополненное. — М.: Согласие, 1997.

285. Шаламов, 1989 Шаламов В. «Новая проза». Публикация И.П. Си-ротинской // «Новый мир», 1989, № 12.

286. Шапир, 2004 — Шапир М. «.A ты прекрасна без извилин.» Эстетика небрежности в поэзии Пастернака // «Новый мир», 2004, № 7.

287. Шолохов, 1962—1968, I—VIII Шолохов М. Собрание сочинений в восьми томах. - М.: Правда, 1962—1968. (Библиотека «Огонек».)

288. Щеглов, 1998 Щеглов Ю.К. О некоторых спорных чертах поэтики позднего Пастернака. (Авантюрно-мелодраматическая техника в «Докторе Живаго») // Пастернаковские чтения. Выпуск 2. — М.: Наследие, 1998.-С. 171-203.

289. Эйхенбаум, 1969 — Эйхенбаум Б.М. О поэзии. — Л.: Ленинградское отделение издательства Советский писатель, 1969. — 552 с.

290. Эткинд А., 1998 Эткинд А. Хлыст. Секты, литература и революция.- М.: Новое литературное обозрение, 1998. 688 с.

291. Эткинд А., 2001 — Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. 496 с. (Научное приложение. Выпуск XXIX.)

292. Эткинд Е., 1995 Эткинд Е. Там, внутри. О русской поэзии XX века.- СПб.: Максима, 1995.-568 с.

293. Юнг, 1996 Юнг К.Г. Собрание сочинений. Дух Меркурий. Перевод с немецкого. - М.: Канон, 1996. - 384 с. (Серия «История психологии в памятниках».)

294. Юнг, 2008 Юнг К.Г. Психология и алхимия. Перевод с английского. С. Удовика. - М.: ACT, ACT МОСКВА, 2008. - 603 с.

295. Юнг, 2009 Юнг К.Г. Эон. Перевод с немецкого М.А. Собуцкого. -М.: ACT, ACT МОСКВА, 2009. - 411 с.

296. Юнггрен, 1982 Юнггрен А. О поэтическом генезисе «Доктора Живаго» // Studies in Twentieth Centuiy Russian Prose. Edited by Nils Ake Nillson. - Stockholm: Almquist & Wiksell International, 1982. - Pp. 228249.

297. Ютен, 2005 — Ютен С. Жизнь алхимиков в Средние века. Перевод, вступительная статья В.Д. Балакина. — М.: Молодая гвардия, Палимпсест, 2005.-245 с.

298. Якобсон, 1987 — Якобсон P.O. Работы по поэтике. Вступительная статья доктора филологических наук Вяч. Вс. Иванова. Составление, общая редакция доктора филологических наук M.JI. Гаспарова. М.: Прогресс, 1987. - С. 324-338.

299. Ямпольский, 1998 Ямпольский М. Беспамятство как исток. (Читая Хармса). - М.: Новое литературное обозрение, 1998. - 384 с. (Научное приложение. Выпуск XI.)

300. Янгфельдт, 1991 Янгфельдт Б. Любовь это сердце всего. В.В. Маяковский и Л.Ю. Брик. Переписка 1915-1930. - М.: Книга, 1991. - 287 с.

301. Angeloff, 1968 Angeloff A. Water Imagery in the Novel Doctor Zhivago II Russian Language Journal, XXII, 1968, № 81/82. - Pp. 6-13.

302. Barnes, 1972 Barnes C.J. Boris Pasternak and Rainer Maria Rilke: Some Missing Links // Forum for Modern Language Studies 8. № 1, January, 1972.-Pp. 61-78.

303. Barnes, 1989,1; 1998, II Barnes C.J. Boris Pasternak. A literary biography. Volume I, 1890-1928. - 508 pp. Volume II,. 1928-1960. - 491 pp. -London: «Cambridge University Press», 1989; 1998.

304. Barnes, 1990 Barnes C.J. Pasternak, Dickens and the novel tradition // Forum for Modern Language Studies 26, № 4. 1990. - Pp. 326-341.

305. Berlin; 1980 Berlin I. Meetings with Russian Writers in 1945 and 1956 // Berlin? I. Personal Impressions. Edited by Henry Hardy. Introduction by Noel Anman. - London: Hogarth Press,, 1980: - Pp. 156-200:

306. Bethea, 1989 — Bethea D. The Shape of Apocalypse in Modern Russian Fiction. Princeton: «Princeton University Press», 1989.

307. Bird, 2009 Bird R. The Aesthetic Interval in Doctor Zhivago // The Life of Boris Pasternak's Doctor Zhivago. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 37. - Stanford: 2009. - Pp. 185-200.

308. Bodin, 1976a Bodin P.A. Nine Poems from «Doctor Zhivago»: A Study of Christian Motifs in Boris Pasternak's Poetry. Stockholm Studies in Russian Literature, № 6. - Stockholm: Almquist & Wiksell International; 1976. -176 pp.

309. Bodin, 1976b Bodin P.A. Pasternak and Christian Art // Boris Pasternak. Essays. Edited by Nils Ake Nillson. Stockholm Studies in Russian Literature, № 7. - Stockholm: Almquist & Wiksell International, 1976. - Pp. 203-214.

310. Brown, 1982 Brown E.J. Russian Literature Since the Revolution. Revised and enlarged edition. - Cambridge, Mass.: 1982. — Pp. 215-221.

311. Canningham, 2002 Canningham V. Reading after Theory. - Oxford: 2002.

312. Cassedy, 1999 Cassedy S. The European Context of the Early Pasternak // Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My Sister Life. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 21. - Stanford: 1999. - Pp. 925.

313. Cornwell, 1986 Cornwell N. Pasternak's Novel: Perspectives on «Doctor Zhivago». Essays in Poetics Publications, № 2. - Keele (England): Department of Russian Studies, Keele University, 1986. - 165 pp.

314. Davidson, 2009 Davidson P. C.M. Bowra's «Overestimation» of Pasternak, and, the Genesis of «Doctor Zhivago» // The Life of Boris Pasternak's Doctor Zhivago. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 37. - Stanford: 2009. - Pp. 42-69.

315. Dyck, 1972 Dyck J.W. Boris Pasternak. Twayne's World Author Series, № 225. - New York: Twayne Publishers, 1972. - 208 pp.

316. Evans-Romain, 1997 Evans-Romain K. Boris Pasternak and the tradition of German Romanticism. - München: 1997. - Pp. 68-69, 190-198.

317. Fleishman, 1990 Fleishman L. Boris Pasternak: The Poet and His Politics. - Cambridge, Massachusetts; London, England: «Harvard University Press», 1990.-359 pp.

318. Fleishman, Harder, Dorzweiler, 1996, I—II Fleishman L., Harder H.-B., Dorzweiler S. Boris Pasternaks Lehrjahre. Неопубликованные философские конспекты и заметки-Бориса Пастернака. Stanford Slavic Studies, Volume 11:1,2.- Stanford: 1996. - 398, 402 pp.

319. Fortin, 1974 Fortin R.E. Home and the Uses of Creative Nostalgia in Doctor Zhivago II Modern Fiction Studies. № 20 (Summer), 1974. - Pp. 203-209.

320. France, 1990 France P. Pasternak and the English Romantics // Forum for Modern Language Studies, Volume 26, № 4, 1990. - Pp. 315-325.

321. Gifford, 2003 Gifford H. Pasternak. A Critical Study. - London: «Bristol Classical Press», 2003. - 280 pp.

322. Hughes O., 1974 Hughes O.R. The Poetic World of Boris Pasternak. Princeton Essays in European and Comparative Literature. — Princeton, New Jersey: «Princeton University Press», 1974. - 192 pp.

323. Jackson, 1963 — Jackson R.L. The Symbol of the Wild Duck in Dr. Zhivago // Comparative Literature, Volume XV, № 1, 1963. Pp. 39-45.

324. Jackson, 1978 Jackson R.L. Doctor Zhivago: Liebestod of the Russian Intelligentsia // Pasternak. A Collection of Critical Essays. Edited by Victor Erlich. - Englewood Cliffs, New Jersey: «A Spectrum Book», «Prentice-Hall, Inc.», 1978. - Pp. 137-150.

325. Jones, 1979 Jones D.L. History and Chronology in Pasternak's Doctor1. V

326. Zivago // Slavic and East European Journal, 23. 1979. — Pp. 160-163.

327. Kermode, 1962 — Kermode F. Pasternak // Puzzles and Epiphanies: Essays and reviews 1958-1961.-London: 1962.-Pp. 108-120.

328. Kermode, 1966 Kermode F. The Sense of an Ending: Studies in the Theory of Fiction. - Oxford: 1966.

329. Lilly, 1981 Lilly I.K. Moscow as City and Symbol in Pasternak's Doctor Zhivago // Slavic Review, 40 (Summer). 1981. - Pp. 241-250.

330. Livingstone, 1967 — Livingstone A. Allegory and Christianity in «Doctor Zhivago» // Melbourne Slavonic Studies, 1, 1967. Pp. 24-33.

331. Livingstone, 1975 Livingstone A. Pasternak i Rilke I I Boris Pasternak, 1890-1960. Colloque de Cerisy-la-Salle (11-14 septembre 1975). - Pp. 431439.

332. Livingstone, 1978 Livingstone A. Pasternak's Last Poetry // Pasternak. A Collection5 of Critical Essays. Edited by Victor ErlicH. — Englewood Cliffs, New Jersey: «А Spectrum Book», «Prentice-Hall, Inc.», 1978". - Pp. 166— 175.

333. Livingstone, 1989 Livingstone A. Boris Pasternak. «Doctor Zhivago». -Cambridge: «Cambridge University Press», 1989. - 118 pp. (Landmarks of world literature.)

334. Livingstone, 1990 Livingstone A. Unexpected Affinities between1 Doctor Zhivago and Chevengur // В кругу Живаго. Пастернаковский сборник. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 22. — Stanford: 2000.-Pp. 184—205.

335. Mallac, 1983 Mallac G. de. Boris Pasternak. His Life and Art. Foreword by Rimvydas Silbajoris. - London: «А Condor Book», «Souvenir Press (Educational & Academic) Ltd.», 1983.-450 pp.

336. Masing-Delic, 1979 Masing-Delic I. Some Allusions to «Besy» in «Doctor Zivago» // Bulletin of the International Dostoevsky Society, 8. 1979. -Pp. 31-41.

337. Masing-Delic, 1981 Masing-Delic I. Zhivago as Fedorovian Soldier // Russian Review, 40. 1981. - Pp. 300-316.

338. Matich, 1999 Matich O. «Doktor Zivago». Voyeurism and Shadow Play as Narrative // Die Welt der Slaven, XLIV. 1999 - Pp. 201-212.

339. Milosz, 1977 Milosz Ch. On Pasternak Soberly // Emperor of the Earth: ^ Modes of Eccentric Vision. - Berkeley, Los Angeles, London: University of Califirnia Press, 1977. - Pp. 62-78.

340. Mossman, 1986 Mossman E. Metaphors of History in 'War and Peace' and 'Doctor Zhivago' // Literature and History. Theoretical Problems and Russian Case Studies. Edited by Gary Saul Morson. - Stanford, CA: Stanford University Press, 1986. - Pp. 247-262.

341. Payne, 1963 Payne R. The Three Worlds of Boris Pasternak. - Bloom-ington: «Indiana University Press», «First Midland Book» and «Coward -McCann, Inc.», 1963. - 222 pp.

342. Piatt, 1999 Piatt K.F.M. Revolution and the Shape of Time in «My Sister Life» // Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My Sister Life. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 21. — Stanford: 1999. -Pp. 123-147.

343. Rogers, 1974 Rogers T.F. The Implications of Christ's Passion in Doctor Zivago II Slavic and East European Journal, Volume 18, № 4. 1974. - Pp. 384-391.

344. Rowland M.F., Rowland P., 1967 Rowland M.F., Rowland P. Pasternak's Doctor Zhivago. With a preface by H.T. Moore. - Carbondale and Ed-wardsville: «Southern Illinois University Press»; London and Amsterdam: «Feffer & Simons, Inc.», 1967. - 216 pp.

345. Ruge, 1959 Ruge G. Pasternak. A pictorial biography. - New York -Toronto - London: «McGraw - Hill Book Company Inc.», «Thames and Hudson», 1959. - 143 pp.

346. Scherr, 1974 Scherr B.P. The Structure of Doctor Zhivago // Proceedings of the Northwest Conference on Foreign Languages. Edited by Walter Kraft. Volume 25, part 1. - Corvalis: Oregon State University Press, 1974. -Pp. 274-279.

347. Seifrid, 2009 Seifrid T. Razgovor vpolgolosa: Pasternak's Novel, Its Discourse, and Its Times // The Life of Boris Pasternak's Doctor Zhivago.

348. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 37. Stanford: 2009.-Pp. 173-184.

349. Sendich, 1994 Sendich M. Boris Pasternak: a reference guide. (A Reference Guide to Literature) - New York: G.K. Hall & Co. An Imprint of Mac-millan Publishing Company, 1994. - 376 pp.

350. Steussy, 1959 Steussy R.E. The Myth Behind Dr. Zhivago II Russian Review, 18. 1959.-Pp. 184-198.

351. Struve, 1962 Struve G. Sense and Nonsense about Doctor Zhivago // Studies in Russian and Polish Literature. In Honor of Waclaw Lednicki. Edited by Zbigniew Folejewski. Slavistic Printing and reprinting, 27. - Hague: Mouton, 1962. - Pp. 229-250.

352. Struve, 1970 Struve G. The Hippodrome of Life: The Problem of Coincidences in Doctor Zhivago II Symposium in Memory of Boris Pasternak (1890-1960). Books Abroad, № 44. 1970. - Pp. 231-236.

353. Wilson, 1958 Wilson E. Doctor Life and his Guardian Angel // New Yorker, 34, November 15. 1958. - Pp. 201-226.

354. Wilson, 1959 Wilson E. Legend and Symbol in Doctor Zhivago // Nation 188, № 17, April 25. 1959. - Pp. 263-273.

355. Witt, 2009 Witt S. «Nature» in Doctor Zhivago // The Life of Boris Pasternak's Doctor Zhivago. Edited by Lazar Fleishman. Stanford Slavic Studies, Volume 37. - Stanford: 2009. - Pp. 156-172.i