ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НАРУШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЫТЕКАЮЩИХ ИЗ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.10, кандидат наук Клюня Алесь Юрьевич

• Клюня Алесь Юрьевич
• кандидат наук
• 2016

Оглавление диссертации кандидат наук Клюня Алесь Юрьевич

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. РОЛЬ И МЕСТО НОРМ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МЕЖДУНАРОДНОМ 18 ПРАВЕ

1.1. Институт ответственности в современном международном праве

1.2. Проблема определения субъектного состава международно-пра- 36 вовой ответственности

1.3. Международно-правовой анализ концепции «разделяемой ответственности» (shared responsibility) в контексте ответственности за 83 нарушение обязательств, вытекающих из норм jus gens

106

Глава 2. ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

2.1. Понятие и характер императивных норм (jus cogens) в современном международном праве

2.2. Взаимосвязь императивных норм международного права и обязательств erga omnes

Глава 3. ПОСЛЕДСТВИЯ НАРУШЕНИЙ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, 139 ВЫТЕКАЮЩИХ ИЗ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА: ТЕОРИЯ И

ПРАКТИКА

3.1. Правовые последствия серьезных нарушений государством и международной организацией обязательств, вытекающих из императивных норм международного права

3.2. Значение концепции «ответственность по защите» в предотвращении серьезных нарушений обязательств, вытекающих из импера- 185 тивных норм международного права (jus cogens)

190

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АС-

АТЭС-

БРИКС-

ГА ООН ЕСПЧ -КМП ООН-МАГАТЭ -МИД-МООНК -МСООН-МТБЮ-МУС-ООН-ОЭСР-СООНО -ТНК -ФРОНТЕКС (FRONTEX) ЭКОСОС-ЮНКТАД -(UNCTAD)

Африканский союз

Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество группа из пяти стран: Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮжноАфриканская Республика Генеральная ассамблея ООН Европейский суд по правам человека Комиссия международного права ООН Международное агентство по атомной энергии Министерство иностранных дел

Миссии ООН по делам временной администрации в Косово

Международный Суд ООН

Международный трибунал по бывшей Югославии

Международный уголовный суд

Организация Объединенных Наций

Организации экономического сотрудничества и развития

Сил ООН по охране

Транснациональные корпорации

агентство Европейского союза по безопасности внешних границ Экономический и Социальный Совет

Конференция ООН по торговле и развитию (United Nations Conference on Trade and Development)

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НАРУШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, ВЫТЕКАЮЩИХ ИЗ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Эффективность современного международного права как международного нормативного образования, сложившегося в качестве самостоятельной системы, обеспечивается необходимостью выполнения принципа pacta sunt servanda.

Действие международного права проверяется способностью призвания к ответственности за нарушение международно-правовых установок. По выражению известного юриста-международника Поля Рейтера, «ответственность является сердцем международного права»1.

При этом разрешение проблемы установления правовых последствий нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права (jus cogens), является наименее разработанной в международно-правовой науке. Такое состояние науки объясняется различными факторами, включая отсутствие консенсуса как по сущностным характеристикам, так и по критериям квалификации норм в качестве императивных, а также их исчерпывающему перечню.

Данное в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. понятие нормы jus cogens носит функциональный характер для данной Конвенции и не решает вышеуказанной проблемы.

В концептуальном плане затронутая проблема усугубляется также наличием тесной взаимосвязи между правовыми последствиями нарушения норм jus cogens и квалификацией обязательства, в исполнении которого заинтересованно все международное сообщество в целом (erga omnes). Неопределенность современной науки международного права по вопросу о правовой природе обязательств erga omnes, а также о соотношении концепции erga omnes с концепцией

1 Reuter P. Trois observations sur la codification de la responsabilité internationale des Etats pour fait illicite // Le droit international au service de la paix, de la justice et du développement. Mélanges Michel Vi-rally. Pedon, Paris. 1991. P. 390.

jus cogens влечет за собой дополнительную проблему определения правовых последствий за их нарушение.

Указанные противоречия просматриваются и в динамике кодификации и прогрессивного развития института ответственности в рамках Комиссии международного права ООН (далее - КМП ООН), более 50 лет разрабатывавшей проблематику ответственности в международном праве и включившей в свою повестку проблему jus cogens в 2014 г. .

Вышеизложенные обстоятельства в их совокупности предопределяют проблематику настоящего диссертационного исследования.

Цели и задачи диссертационного исследования. Целью настоящего исследования является установление правовых последствий ответственности за серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм современного международного права.

Для достижения поставленной цели в работе предполагается решение следующих задач:

1) изучить особенности и современные тенденции генезиса института ответственности в современном международном праве;

2) исследовать основные источники международного права по ответственности государств и международных межправительственных организаций за международно-противоправные деяния;

3) изучить понятие и характер нормативных установок jus cogens в современном международном праве;

4) выявить взаимосвязь между нормами jus cogens и обязательствами erga omnes в современном международном праве в целях определения правовых последствий соответствующей квалификации для института ответственности в международном праве;

5) исследовать проблему определения субъектного состава института от-

2 International Law Commission. Report on the work of its sixty-sixth session. Supplement № 10 (A/69/10). UN, N. Y., 2014. P. 174-286.

ветственности в международном праве, включая вопросы ответственности таких акторов международного права, как индивиды и транснациональные корпорации;

6) изучить сущность и содержание концепции «разделяемой ответствен-нос-ти» в контексте развития института ответственности в современном международном праве;

7) критически рассмотреть концепцию «ответственность по защите» в контексте ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из норм jus

cogens.

Объектом диссертационного исследования являются международные правоотношения, складывающиеся в связи с серьезными нарушениями государствами и международными межправительственными организациями обязательств, вытекающих из императивных норм международного права в свете современных тенденций развития института международно-правовой ответственности.

Предметом диссертационного исследования являются международно-правовые принципы и нормы, устанавливающие ответственность за серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права; решения международных судебных учреждений в установлении ответственности государств, международных организаций и акторов международного права за указанные нарушения.

Степень научной разработанности темы исследования. В современной науке международного права отсутствует комплексное исследование, посвященное ответственности за серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права.

Вместе с тем следует выделить особо значимые для настоящего исследования научные работы классиков отечественной науки международного права, глубоко изучивших отдельные аспекты поднятой в настоящей работе проблемы.

Проблематика jus cogens фундаментально была исследована Л.А. Алексид-

зе3, А.Н. Талалаевым4 и Л.Н. Шестаковым5. Общие вопросы ответственности в международном праве глубоко были изучены Ю.М. Колосовым6, И.И. Лукашу-

7 8 9

ком , Н.А. Ушаковым и С.В. Черниченко .

При этом следует отметить и выполненные по специальности 12.00.10 «Международное право. Европейское право» и посвященные отдельным аспектам ответственности в международном праве диссертационные работы Р.Р. Батришина10, Б.Ш. Беллаловой11, И. Гиони12, А.С. Гуласаряна13, В.Ю. Замятина14, М.В. Кривен-ковой15, Л.В. Савельевой16, Т.Ю. Сидоровой17, С.В. Ушакова18 и Р.А-С. Фахима19.

Вместе с тем нельзя обойти вниманием выполненные по специальности «Международное право. Европейское право» диссертационные исследования Аль Машихи Саид Салем Али Мутие20, О.И. Ильинской21 и Надира Али Моха-

3 Алексидзе Л.А. Некоторые вопросы теории международного права. Императивные нормы. Jus cogens. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1982.

4 Талалаев А.Н. Венская конвенция о праве международных договоров. М.: Юрид. лит-ра, 1997.

5 Шестаков Л.Н. Императивные нормы в системе современного международного права. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.

6 Колосов Ю.М. Ответственность в международном праве. М.: Юрид. лит-ра, 1975.

7 Лукашук И.И. Серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм общего международного права // Право международной ответственности. Гл. III. М.: Волтерс Клувер, 2004.

8 Ушаков Н.А. Основания международной ответственности государств. М.: Междунар. отношения, 1989.

9 Черниченко С.В. Контуры международного права. М., 2014.

10 Батришин Р.Р. Ответственность государства и применение контрмер в современном международном праве: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. Казань, 2005.

11 Беллалова Б.Ш. Международно-правовая ответственность международных межправительственных организаций: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. М., 2002.

12 Гиони И. Международно-правовая ответственность государств за нарушение обязательств в сфере защиты прав человека в европейском праве: дис. ... канд. юрид. наук: М., 2010.

13 Гуласарян А.С. Международно-правовая имплементация норм об ответственности международных организаций: дис. ... канд. юрид. наук: М., 2014.

14 Замятин В.Ю. Ответственность международных организаций: дис. канд. юрид. наук: М., 2005.

15 Кривенкова М.В. Нематериальная ответственность государств в современном международном праве: дис. ... канд. юрид. наук: Казань, 2009.

16 Савельева Л.В. Проблема объективной ответственности в международном праве: дис. ... канд. юрид. наук: М., 1996.

17 Сидорова Т.Ю. Ответственность в международном атомном и международном космическом праве: дис. ... канд. юрид. наук: СПб, 2004.

18 Ушаков С.В. Вклад многосторонних органов международного правосудия в функционирование института международно-правовой ответственности государств в контексте международного процессуального права: дис. ... канд. юрид. наук: М., 2009.

19 Фахим Р.А-С. Международно-правовая ответственность государств и физических лиц за нарушение международного права: дис. ... канд. юрид. наук: М., 1999.

20 Аль Машихи Саид Салем Али Мутие. Статус заинтересованных государств в современном международном праве: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. М., 2005.

21 Ильинская О.И. Прекращение действия международных договоров: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. М., 2008.

мед Отман , в которых изучены отдельные вопросы императивности норм международного права.

Важно отметить и научные работы современных отечественных ученых, посвященные проблемам международно-правовой ответственности и вопросам императивности норм международного права, среди которых необходимо отметить труды А.Х. Абашидзе23, А.С. Исполинова24, Я.С. Кожеуров25, М.Н. Копы-лова26 и В.Л. Толстых27.

Среди зарубежных трудов следует выделить коллективную монографию

«Право международной ответственности» под редакцией Дж. Кроуфорда, А. Пеле

28

и С. Оллсона Нельзя не отметить и такие значимые работы зарубежных авторов в области ответственности в международном праве и императивности международно-правовых норм, как работы Дж. Гайя29, М. Косскеньеми30, Я. Клабберса31,

"5*5 "5/1 ^

А. Ноллкампера , А. Пелле , М. Рагацци , Т. Уэзеролла и Л. Ханникайнена . Методологическую основу диссертационного исследования составляют

22 Надира Али Мохамед Отман. Международно-правовые основания применения государствами правомерных принудительных мер в международных отношениях: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10. М., 1998.

23 Абашидзе А.Х. Современное международное право об ответственности юридических лиц за правонарушения // Современное право. 2013. №8. С. 110-115.

24 Исполинов А.С. Нормы jus cogens в решениях международных и национальных судов // Российский юридический журнал. 2014. № 6. C. 7-14.

25 Кожеуров Я.С. Дифференциация международной ответственности // Российский юридический журнал. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 2013. № 3 (90). С. 31-37.

Копылов М.Н. Юридическая ответственность за экологические преступления: учебное пособие. М.: Изд-во РУДН, 2004.

27 Толстых В.Л. Нормы международного права // Курс международного права: учебник. М.: Вол-терс Клувер, 2009. С. 115-126.

28 The Law of International Responsibility / ed. by J. Crawford, A. Pellet, S. Olleson. Oxford, N. Y.: Oxford University Press, 2010.

29 Gaja G. Jus cogens beyond the Vienna Convention. Collected Courses of The Hague Academy of International. Law, 1981-III // The Hague, Martinus Nijhoff. 1982. Vol. 172. Р. 219-270.

30 Koskenniemi M. Solidarity Measures. State Responsibility as a New International Order? // British Year Book of International Law. Oxford University Press, 2001. № 72. Р. 337-356.

31 Klabbers J. An Introduction to International Institutional Law. Cambridge: Cambridge University Press, 2002; Klabbers J. International Law. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.

32Nollkaemper A. Dual attribution: Liability of the Netherlands for Conduct of Dutchbat in Srebrenica // Journal of International Criminal Justice. 2011. № 9. P. 1143-1157.

33 Pellet A. Can a State Commit a Crime? Definitely, Yes! // European Journal of International Law. 1999. № 10. P. 425-434.

34 Ragazzi M. The Concept of International Obligation erga omnes. Oxford: Clarendon Press, 1997.

35 Weatherall T. Jus cogens: International Law and Social Contract. Cambridge: Cambridge University Press, 2015.

36 Hannikainen L. Peremptory Norms (Jus cogens) in International Law // Finnish Lawyers' Publishing Company. Helsinki, 1988.

общенаучные и специальные методы, включая такие методы познания, как логический, диалектический, анализ и синтез.

Среди специальных юридических методов автором были применены такие методы, как историко-правовой, сравнительно-правовой и формально-юридический.

Историко-правовой метод в настоящем исследовании позволил определить генезис ответственности в системе международных правоотношений.

Сравнительно-правовой метод при проведении настоящего исследования был использован для сопоставления норм международного права, регулирующих ответственность государств, с нормами об ответственности международных межправительственных организаций, а также соотношения норм международного права об ответственности субъектов международного права с международно-правовыми нормами в области ответственности иных участников международных отношений в целях выявления специфики регулирования правоотношений ответственности в международном праве.

Формально-юридический метод позволил исследовать такие правовые дефиниции, как норма jus cogens, обязательство erga omnes, международная ответственность, серьезное нарушение обязательств, вытекающих из норм jus co-gens, а также исследовать источники права, регулирующие правоотношения ответственности за серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, и систематизировать нормативный материал, используемый для раскрытия целей настоящего исследования.

Теоретическая основа диссертационного исследования. Существенное значение в качестве теоретической основы исследования имели труды таких ученых, как А.Х. Абашидзе, А.И. Абдуллин, Е.С. Алисиевич, Б.Т. Базылев, М.И. Байтин, К.А. Бекяшев, И.П. Блищенко, Н.В. Витрук, А.Н. Вылегжанин, Р.А. Каламкарян, А.Я. Капустин, В.А. Карташкин, Н.Ф. Кислицина, Ю.М. Колосов, В.С. Котляр, Н.Б. Крылов, В.Н. Кудрявцев, В.И. Кузнецов, М.Н. Копылов, В.В. Лазарев, Д.Б. Левин, Д.А. Липинский, В.А. Мазов, В.П. Малахов,

Н.С. Малеин, Ю.Н. Малеев, Ф.Ф. Мартенс, М.Н. Марченко, Л.А. Моджорян, Ю.В. Петровский, С.М. Пунжин, Ю.А. Решетов, С.Б. Раскалей, К.Л. Сазонова, А.М. Солнцев, Е.Н. Трикоз, Б.Р. Тузмухамедов и др.

При написании диссертационного исследования в рамках теории международного права автор обращался к трудам таких зарубежных ученых, изучавших разные аспекты данной проблемы, как Д. Аканде, М. Акехерст, Ф. Аллот, Д. Анцилотти, М. Бовенс, Я. Броунли, Т. Бюргенталь, М. Вирелли, Дж. Дельбрюк, С. Доминици, П.М. Дюпюи, Б. Зимма, С. Кадельбах, А. Кассезе, Г. Кель-зен, К. Китичизйр, Я. Клабберс, Л. Кондорелли, Ж. Комбакау, М. Коскенньеми, Дж. Кроуфорд, П. Маланчук, А. Ноллкэмпер, А. Пелле, М. Рагацци, К. Тому-шат, А. Фердросс, Р. Хиггинс, К. Шмитхоф, М. Шоу и др.

По вопросам исследования автором использовались материалы научных конференций, периодической печати и публикации в Интернете.

Нормативно-правовая основа диссертационного исследования. В работе проведен анализ положений и подготовительных материалов (travaux preparatoires) Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., проекта статей КМП ООН «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» 2001 г. и проекта статей КМП ООН «Ответственность международных организаций» 2011 г.

В диссертационном исследовании автором детально проанализированы судебные дела, затрагивающие проблемы международно-правовой ответственности, правовой природы норм jus cogens и обязательств erga omnes таких международных судебных учреждений, как Международный Суд ООН (решение по делу «Барселона Трэкшн» 1970 г., решение по делу «О военной и полувоенной деятельности в Никарагуа и против Никарагуа» 1986 г., решение по делу «Об ордере на арест» 2002 г., решение по делу «О юрисдикционных иммунитетах государств» 2012 г. и др.), Европейский суд по правам человека (постановления по делам «Аль-Адсани против Соединенного Королевства» от 21.11.2001, «Касумай против Греции» от 5.07.2007, «Гаджич против Германии» от

28.08.2007 и др.), Международный трибунал по бывшей Югославии (решение по делу «Обвинитель против А. Фурунджи» от 10.12.1998, решение по делу «Обвинитель против Бласкича» от 24.07.2004 и др.), Суд ЕАЭС (решение от 05.09.2012 «О признании не соответствующим международным договорам, действующим в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, п. 1 Решения Комиссии Таможенного союза» от 17.08.2010 № 335 и др.), Суд Европейского союза (решение Большой Палаты по делу «Kadi против Совета Европейского Союза и Европейской Комиссии» от 3.09.2008) и др.

Научная новизна диссертационного исследования. В результате проведенного комплексного анализа правоприменительной практики в части ответственности государств и международных межправительственных организаций за международно-противоправные деяния автором диссертационного исследования определены основные направления и перспективы дальнейшего развития института ответственности в международном праве.

В целях уточнения правовой природы и характерных черт императивных норм международного права (jus cogens) автором диссертации комплексно проанализированы подготовительные материалы Венской Конвенции о праве международных договоров 1969 г. и доктринальные подходы в этом отношении.

Всеобъемлюще исследованы решения и консультативные заключения Международного Суда ООН в части установления и квалификации Судом юридических последствий существующих норм jus cogens в качестве источника международного права.

Комплексно и всесторонне изучены конкретные правовые позиции региональных и субрегиональных международных судебных учреждений, а также национальных судебных органов государств в части определения правовой природы норм jus cogens и правовые основания данных позиций в контексте квалификации конкретных норм международного права в качестве jus cogens.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в сравнительно-правовом анализе двух проектов статей Комиссии международного пра-

ва ООН об ответственности за международно-противоправные деяния суверенных государств и международных межправительственных организаций с целью выявления специфики определения ответственности данных субъектов международного права в случае нарушения ими обязательств, вытекающих из норм

jus cogens.

Также новизной диссертационной работы является всеобъемлющий анализ основных концепций (эффективный контроль, разделяемая ответственность), оказывающих влияние на кодификацию и прогрессивное развитие института ответственности в международном праве в целом и такие концепции, как jus cogens, erga omnes, применительно к правовым последствиям, наступающим при нарушении обязательств, вытекающих, в частности, из императивных норм международного права.

Положения, выносимые на защиту. По результатам проведенного диссертационного исследования автор выносит на защиту следующие основные положения:

1. На основе юридической конструкции международно-правового обычая (opinio juris и практика государств) обосновывается тезис о том, что в силу практики международных судебных учреждений и национальных судебных органов государств положения проектов статей КМП ООН об ответственности государств и международных организаций впоследствии будут признаны обычно-правовыми нормами международного права, что, по мнению автора, снимает необходимость принятия специального международно-правового акта обязательной юридической силы в этой области.

2. Научно обосновывается несостоятельность концепции «разделяемой ответственности», разработанной западными учеными в целях призвания на основе единого механизма к ответственности нескольких субъектов международного права, согласованно действующих в нарушение его норм, что влечет за собой необходимость квалификации ответственности за международно-противоправные деяния (responsibility) и ответственности за вред в результате

правомерных действий (liability) в качестве самостоятельных правовых конструкций.

3. Обосновывается необходимость дальнейшей научной разработки в части определения сущностных характеристик и перечня норм jus cogens в целях уточнения правовых последствий серьезных нарушений обязательств, вытекающих из норм jus cogens. В этой связи на основе анализа правоприменительной практики и доктрины международного права автором исследования выявлено, что в качестве норм jus cogens чаще всего подлежат квалификации такие нормы, как запрещение применение силы с целью агрессии, право на самооборону, запрещение геноцида, запрещение пыток, запрещение преступлений против человечности, запрещение рабства и работорговли, запрещение расовой дискриминации и апартеида, запрещение военных действий против гражданского населения.

4. В результате исследования теоретических достижений международно-правовой науки и практики применения норм jus cogens за период после принятия Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. выявлены основные критерии квалификации нормы в качестве jus cogens, какими являются признание нормы jus cogens как нормы позитивного права, основанной на согласии субъектов международного права; широко распространенная правоприменительная практика; opinio juris государств; закрепление в многосторонних международных договорах универсального применения; имплементация во внутреннее право государств и подкрепление нормы jus cogens международно-правовой доктриной.

5. Выявлена эволюция правовых подходов Международного Суда ООН к нормам jus cogens, что проявляется в движении от простой констатации Судом позиций сторон в споре в отношении данных норм к выделению характеризующих элементов норм jus cogens и отражению jus cogens в особом мнении судей.

6. Обосновывается тезис о необходимости наличия единой концептуаль-

ной основы квалификации нормы в качестве jus cogens как превентивного механизма негативного явления, обозначенного КМП ООН как фрагментация международного права, вызванного диверсификацией и расширением сферы международно-правовых норм.

7. В целях преодоления проблемы квалификации нормы в качестве jus mgens предложены следующие шаги:

- разработка КМП ООН конкретного, но не исчерпывающего и достаточно ясного перечня норм jus cogens, по которым уже достигнуто согласие государств и имеются соответствующие позиции международных судебных учреждений с учетом появления потенциальных норм международного права императивного характера;

- вынесение на основании соответствующего запроса ГА ООН Международным Судом ООН Консультативного заключения по вопросу о разъяснении ст. 53 Венской Конвенции о праве международных договоров 1969 г.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в комплексном анализе проблемы ответственности государств и международных организаций за нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в возможности применения основных положений и полученных выводов при реализации существующих норм международного права в данной области, а также в деятельности международных организаций и международных судебных учреждений, формировании позиции внешнеполитических ведомств по рассматриваемой в диссертационном исследовании проблематике, в том числе формирование позиции Российской Федерации в Комиссии международного права ООН по теме jus cogens.

Проведенное исследование может быть также использовано при подготовке других диссертаций по данной проблематике, при подготовке соответствующих разделов учебников по международному праву. Материалы диссертаци-

онного исследования могут использоваться в учебном процессе в рамках дисциплины «Международное право», при чтении курсов «Право международной ответственности» и «Право международных организаций».

Достоверность диссертационного исследования. Достоверность результатов диссертационного исследования обусловлена широтой и репрезентативностью проанализированного нормативного и доктринального материала при соблюдении автором правил формальной логики в построении умозаключений. Выводы автора не противоречат современным представлениям, существующим в международно-правовой науке по рассматриваемым вопросам, гармонично встраиваются в них, развивая и уточняя отдельные положения.

Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация подготовлена на кафедре международного права Юридического института Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский университет дружбы народов». Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 14 научных публикациях диссертанта по теме исследования, 4 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации. Также выводы апробированы в опубликованных параграфах по теме «Ответственность международных организаций» в двух кафедральных учебниках «Право международных организаций», один из которых имеет гриф Министерства образования и науки Российской Федерации.

Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в выступлениях диссертанта на ежегодных международных научно-практических конференциях кафедры международного права РУДН, посвященных памяти профессора И.П. Блищенко в 2012-2015 гг. (Москва, РУДН), различных конференциях РУДН (круглые столы «Международно-правовые проблемы Африки» в 2012-2014 гг., международная научно-практическая конференция «Современное международное право и научно-технический прогресс» (Москва, 8 декабря 2011 г.) и др.), а также участии в круглом столе факультета международ-

ного права Дипломатической академии МИД России совместно с Российской ассоциацией международного права и Международно-правовым клубом по теме «Ответственность за защиту (новые тенденции в международном праве)» (Москва, 22 марта 2012 г.) и др.

Личный вклад автора является определяющим и заключается в непосредственном участии на всех этапах исследования - от постановки задач и их практической реализации до обсуждения результатов в научных публикациях и докладах. Содержащиеся в диссертации положения, выводы, а также материалы использовались автором в рамках учебного процесса в преподавательской практике - на семинарских и практических занятиях.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Научные положения диссертации соответствуют содержанию специальности 12.00.10 -«Международное право. Европейское право». Результаты проведенного исследования соответствуют области исследования специальности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Клюня Алесь Юрьевич, 2016 год

С. 40.

182 См.: Глухенький С.Х. Негосударственные субъекты в современном международном праве: дис. ... к.ю.н. М.: РУДН, 2011.

числе и непосредственно на основе норм международного права.

Одним из основных принципов современного международного уголовного права является принцип индивидуальной уголовной ответственности физических лиц, который сводится к тождеству между понятиями «субъект преступления» и

183

«субъект ответственности» . Как указывают М. Сассоли и А. Бувье, «уголовное преследование возлагает ответственность и наказание на отдельных лиц. Оно показывает, что отвратительные преступления XX в. совершены не народами, а отдельными людьми. И наоборот, пока ответственность возлагается на государства

184

и народы, каждое преступление несет в себе зародыш следующей войны» . Вместе с тем вопрос о разграничении международно-правовой ответственности государств и международной уголовной ответственности физических лиц долгое вре-

185

мя оставался не разрешенным . Некоторая ясность в решение данной проблемы была внесена в последние десятилетия XX в.186. В 1983 г. в рамках разработки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества КМП ООН обратила внимание на необходимость установления персональной уголов-

187

ной ответственности за международные преступления . В соответствии со ст. 3 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1991 г., тот факт, что настоящий Кодекс предусматривает ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, не наносит ущерба никакому вопросу ответственности государств по международному праву. Согласно ч. 4 ст. 25 Римского статута Международного уголовного суда 1998 г., ни одно положение в настоящем Статуте, касающееся индивидуальной уголовной ответствен-

183 Кибальник А.Г. Принципы международного уголовного права // Наумов А.В., Кибальник А.Г., Орлов В.Н., Волосюк П.В. Международное право: учебник для бакалавриата и магистратуры / под ред. А.В. Наумова, А.Г. Кибальника. 2-е изд. перераб. и доп. М.: Юрайт, 2014. C. 83.

184 Сассоли М., Буавье А. Правовая защита во время войны. Т. 1. М., 2008. C. 364.

185 Трикоз Е.Н. Преступления против мира и безопасности человечества: сравнительный и международно-правовой аспекты. - М.: Юрлитинформ, 2007. C. 51.

186 См.: Лукашук И.И. К вопросу о возможной криминализации международной ответственности государств // Журнал российского права. 2002. № 12. С. 107-119.

187 Фисенко И.В. Ответственность государств за международные преступления // Белорусский журнал международного права и международных отношений. Минск, 1998. № 3. URL: http://www. evolutio.info/content/view/155/49 (дата обращения: 5.12.2012).

ности, не влияет на ответственность государств по международному праву .

Сегодня вряд ли можно назвать какое-либо грубое и систематическое нарушение обязательства, вытекающего из императивной нормы международного права, международно-правовую ответственность за которое в рамках международного публичного права несет государство и за которое в то же время нельзя было бы найти ответственных физических лиц, подлежащих привлечению к международной уголовной ответственности. Необходимо отметить, что источниками, содержащими положения об ответственности за международные преступления, являются международные договоры189.

Следует отметить, что между преступлением индивида по международному праву и международно-противоправным деянием субъекта международного права существует определенная связь. Так, например, государство может быть призвано к международной ответственности за непредотващение международного преступления, совершенного должностным лицом его органа. В решении Европейского суда по правам человека по делу «Штрелетц, Кесслер и Кренц против Германии» от 22 марта 2001 г. прямо указано: «Если бы Германская Демократическая Республика все еще существовала, она несла бы ответственность по международному праву за указанные деяния. Предстоит установить, что помимо ответственности государства заявители лично несли уголовную от-

190

ветственность...» .

Вопрос о соотношении международно-правовой ответственности и ответственности по международному уголовному праву нашел свое отражение в решении МС ООН по делу «О применении Конвенции о предотвращении преступле-

188 Римский статут Международного уголовного суда от 17.07.1998 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: Версия проф.

189 Например, Уставы международных военных трибуналов, конвенции о международном гуманитарном праве, в том числе Женевские конвенции 1949 г. и Дополнительные протоколы к ним, Женевский протокол 1925 г., Пакт Бриана-Келлога 1928 г., Лондонские конвенции 1933 г., ряд соглашений по вопросам разоружения, запрещающих действия, которые могут рассматриваться в силу своей повышенной опасности как преступные, например, распространение ядерного оружия.

190 Streletz, Kessler & Krenz v. Germany. Applications №№ 34044/96, 35532/97, 44801/98. Para. 104.

ния геноцида и наказании за него» от 27 февраля 2007 г.191. В решении по данному делу при толковании ст. I Конвенции о предотвращении преступления и геноцида и наказании за него 1948 г. МС ООН указал: «было бы парадоксальным, если бы государства имели обязательства предотвращать... но не имели бы обязательства

192

самим не совершать такие акты» . Одна из сторон по делу, Сербия, не соглашаясь с данным выводом, утверждала, что своим решением Суд закрепил признание уголовной ответственности государства - института, который в современном международном праве отсутствует. Тогда Суд, отклонив данные возражения Сербии, указал, что речь идет не об уголовной ответственности государства, а об обязательстве по международному праву; при этом ответственность в международном праве носит двоякий характер, что является постоянной чертой международного прав, поэтому оснований в целях отмены положениями об индивидуальной уголовной ответственности значения, предусмотренного ст. I, прочитанной вместе со ст. III (а)-(е), как устанавливающей ответственность государств, нет.

Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что процессы глобализации, оказывая серьезное влияние практически на все стороны жизни общества, в условиях возникновения новых вызовов и угроз, стоящих перед человечеством сегодня, диктуют необходимость все более тесного сотрудничества государств в поощрении и развитии всеобщего уважения к правам человека и основным свободам. Увеличение количества участников международных отношений неизбежно приводит к расширению сферы регулирования международного права. Усиление экономической зависимости государств от непрерыв-нос-ти финансовых и торговых потоков явилось результатом радикальных изменений статуса таких участников международных отношений, как транснациональные корпорации (ТНК). В этих условиях нарушение ТНК норм международного права неизбежно приводит к необходимости взаимодействия с ними

191 The Application of the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide (Bosnia and Herzegovina v. Serbia and Montenegro). Ccase 91. International Court of Justice (ICJ) Judgement returned on 26 February 2007.

192 r-p

Там же.

субъектов международного права.

Одна из основных аксиом современного международного права состоит в том, что международная безопасность может быть обеспечена только путем соблюдения прав человека193.

С укреплением правозащитной основы международного правопорядка посредством непрекращающегося реформирования универсальных механизмов ООН в сфере защиты прав человека путем внедрения инновационных элементов при их реализации современное международное право, оставаясь, по сути, межгосударственным правом, становится реальным средством защиты прав человека194.

В этой связи представляется необходимым рассмотреть вопросы ответственности ТНК за нарушение международно-правовых норм, которые, как правило, связаны с защитой прав человека, поскольку ТНК могут опосредованно влиять на нарушение государствами обязательств, вытекающих из императивных норм международного права.

На современном этапе развития международных отношений процессы глобализации экономики как никогда ранее приобретают все большие масштабы. Рост конкуренции и необходимость поиска новых рынков реализации крупнейшими компаниями своих товаров и услуг привели к созданию ими на территории иностранных государств юридических лиц в целях интернационализации своего производства и возникновению транснациональных корпораций.

Сложившаяся в настоящее время система мироустройства представляет собой такой мирохозяйственный порядок, при котором деятельность ТНК обеспечивает «до половины мирового промышленного производства, 63% всех внешнеторговых операций, около 4/5 патентов и лицензий на новую технику, технологии и «ноу-хау», 70% всех иностранных инвестиций, 80% всей произведенной электро-

193 Карташкин В.А. Права человека: международная защита в условиях глобализации: монография. М.: Норма, 2009. C. 7.

194 Абашидзе А.Х. Актовая речь проф. А.Х. Абашидзе «Роль международного права и Организации Объединенных Наций в создании более безопасного, более устойчивого и более справедливого мироустройства» (20 февраля 2012 г.). М.: РУДН, 2012. C. 4. См. также: Schmitthoff C.M. The multinational enterprise in the United Kingdom // Nationalism and the multinational enterprise: legal, economic and managerial aspects. Leiden, 1973.

ники и химии, 95% фармацевтики, 76% продукции машиностроения, 90% мирового рынка пшеницы, кофе, кукурузы, лесоматериалов, табака, джута и железной руды, 85% - меди и бокситов, 80% - чая и олова, 75% - бананов, натурального каучука и сырой нефти»195. Практически все активы ТНК по всему земному шару находятся под управлением около 500 крупнейших корпоративных игроков, среди которых можно назвать такие корпорации, как Goldman Sachs, Morgan Stanley, JP Morgan Chase, Barclays, UBS, Dutch East India Company, British Petroleum Company Plc, Deutsche Bank, Credit Suisse, Vodafone Group Plc, Royal Dutch/Shell Group, General Electric и др. Без соответствующего правового регулирования их деятельности эффективное и справедливое взаимоотношение с ними государств реализовать невозможно.

Правовой статус ТНК на сегодняшний день как в международном публичном, так и в любой другой отрасли права, не определен. ТНК состоят из нескольких юридических лиц, расположенных на территориях различных государств, и, не являясь юридическими лицами, не являются и самостоятельным субъектом права196. Большинство современных юристов-международников едины во мнении о том, что отсутствие какого-либо международно-правового акта, закрепляющего конкретные права и обязанности ТНК, не позволяет в настоящее время сделать

197

вывод о наличии у них международной правосубъектности . При этом, как отмечает профессор К.А. Бекяшев, расширение в будущем объема правосубъектности индивидов неизбежно приведет и к признанию правосубъектности за такими

198

объединениями юридических лиц, как ТНК .

Отсутствует в настоящее время и единое общепринятое определение ТНК. Так, например, известный британский юрист К. Шмиттхофф определяет ТНК как «группу компаний с различной национальностью, связанных между собой по-

195 Касаткина А.А., Касаткина А.С. Транснациональные корпорации: современный экономико-правовой анализ // Законодательство и экономика. 2013. № 9 // СПС «Консультант Плюс».

196 См.: Собина Л.Ю. Признание иностранных банкротств в международном частном праве. М.: Статут, 2012. C. 3.

197 Там же. C. 4.

198 Бекяшев К.А. Международное публичное право: учебник / под ред. К.А. Бекяшева. М.: Проспект, 2010.С. 114.

средством держания акций, управленческим контролем или путем заключения договора, представляющих экономическое единство»199. По мнению В.Д. Федучка, ТНК следует определять как «группу компаний, представляющей собой экономическое единство, состоящей из двух или более компаний, каждая из которых является самостоятельным юридическим лицом, но которые связаны или контролем, осуществляемым одной компанией, называемой материнской, над другими компаниями, или же фактом, что эти компании, являясь независимыми, находятся под общим управлением»200. Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) определяет ТНК как «компании, имеющие или нет статус акционерного общества,

включающие головные предприятия и подконтрольные им зарубежные компа-

201

нии» . Согласно подготовленному в рамках ЭКОСОС ООН, однако, так и не принятому Проекту кодекса поведения, ТНК - это «предприятие, будь то государственное, частное или смешанное, имеющее отделения в 2 или более странах, независимо от юридической формы и области деятельности этих отделений, которое функционирует в соответствии с определенной системой принятия решений, позволяющей проводить согласованную политику и общую стратегию через один или более центров по принятию решений, и в рамках которого отделения таким образом связаны между собой... что одно или несколько из них могут оказывать (оказывают) значительное влияние на деятельность других»202. В соответствии с п. 1 ст. 2 Московской Конвенции о транснациональных корпорациях 1998 г. стороны признают под понятием «транснациональная корпорация» юридическое лицо (совокупность юридических лиц), имеющее в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество на территориях двух и более Сторон; образованное юридическими лицами двух и более Сторон; заре-

199 Schmitthoff C.M. The multinational enterprise in the United Kingdom // Nationalism and the multinational enterprise: legal, economic and managerial aspects. Leiden, 1973. P. 24; Schmitthoff C. The English Conflict of Laws. 3rd ed. London, 1954. P. 150.

200 Федчук В.Д. De facto зависимость de jure независимых юридических лиц: проникновение за корпоративный занавес в праве ведущих зарубежных стран. М., 2010. С. 400.

201 UNCTAD official web-site. Transnatioal corporations (TNC). URL: http://unctad.org/en/Pages/ DIAE/Transnational-corporations-(TNC).aspx (дата обращения: 05.07.2014).

202 Касаткина А.А., Касаткина А.С. Транснациональные корпорации: современный экономико-правовой анализ // Законодательство и экономика. 2013. № 9 // СПС «Консультант Плюс».

гистрированное в качестве корпорации в соответствии с настоящей Конвенцией. При этом согласно п. 2 ст. 2 Московской конвенции 1998 г. понятие «транснациональная корпорация» включает в себя различные транснациональные структуры, в том числе финансово-промышленные группы, компании, концерны, холдинги, совместные предприятия, акционерные общества с иностранным участием и т.п.

Несмотря на многообразие существующих правовых позиций в отношении юридического статуса ТНК, из вышеприведенных определений следует вывод о том, что основная особенность правового положения ТНК заключается в их значительной автономии от государств, поскольку свои предприятия они создают в нескольких странах, что, безусловно, осложняет правовое регулирование их деятельности. Так или иначе, нельзя оставить без внимания тот факт, что деятельность ТНК в настоящее время регулируется нормами «мягкого права».

В соответствии со ст. 2, принятой резолюцией ГА ООН Хартией экономических прав и обязанностей государств 1974 г., каждое государство имеет право «регулировать и контролировать деятельность транснациональных корпораций в пределах действия своей национальной юрисдикции и принимать меры к тому, чтобы такая деятельность не противоречила его законам, нормам и постановлениям и соответствовала его экономической и социальной политике. Транснациональные корпорации не должны вмешиваться во внутренние дела принимающего

203

государства» .

Нельзя также оставить без внимания принятые 27 июня 2000 г. в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) не имеющие обязательной юридической силы «Правила для многонациональных предприятий», направленные на обеспечение согласования деятельности ТНК с политикой правительств, усиление основ взаимного доверия между корпорациями и государствами, в которых они ведут свою деятельность, а также вклада их в устойчивое развитие.

203 Резолюция № 3281 (XXIX) от 12.12.1974. «Хартия экономических прав и обязанностей государств». Принята на 2315 Пленарном заседании 29 сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Согласно разработанным ОЭСР «Правилам для многонациональных предприятий», «правительства обладают правом, в пределах своей юрисдикции, предписывать условия, по которым ТНК должны вести свою деятельность, что является предметом международного права. Филиалы ТНК, находящиеся в различных странах, должны подчиняться законам этих стран. Когда создается ситуация, при которой ТНК вынуждены подчиняться противоречащим друг другу требованиям присоединившихся к Правилам государств, правительства этих государств должны сотрудничать в целях наиболее справедливого разрешения проблем, которые могут возникнуть в этой области»204.

Следует также отметить, что в соответствии с разрабатывающимся в рамках сформированной в ЭКОСОС Комиссии по ТНК и Центра по ТНК проектом кодекса поведения ТНК, при реализации своей деятельности ТНК необходимо руководствоваться уважением национального суверенитета, прав человека и основных свобод, соблюдением международных обязательств, а также преследовать экономические цели и задачи развития.

Учитывая, что за последние несколько десятилетий ТНК аккумулировали в себе беспрецедентную экономическую мощь, их деятельность нуждается в надлежащем правовом регулировании. Как справедливо указывает С.Л. Натапов, «помимо всех благ, международные корпорации своей деятельностью также могут причинять вред государствам, на территории которых они осуществляют свою деятельность... а также проживающему на территориях таких государств населению»205.

Ярким примером тому служат два принятых судебными органами США решения, вынесенные в пользу жителей Мьянмы по их иску в отношении корпорации «Юнокал» в связи с нарушениями ею прав человека при строительстве нефтепровода, выразившихся в актах насилия, пытках, принудительном труде и

204 Правила для многонациональных предприятий, 27 июня 2000 г. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). URL: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1294919 (дата обращения: 12.12.2015)

205 Натапов С.Л. Привлечение к ответственности транснациональных корпораций за нарушение норм международного права в области прав человека: автореф. дис. ... к.ю.н. М., 2011. С. 3.

принудительном перемещении людей206.

Еще одним примером является внесенное в 2001 г. Африканской комиссией по правам человека и народов решение по делу «О нарушении прав народа огони» в связи с возникшей в результате деятельности консорциума N№0 и БРЭС аварии на Транснигерийском трубопроводе, в результате которой произошел разлив нефти в количестве нескольких тысяч баррелей в сутки, что привело к нехватке продовольствия, росту цен в прибрежном городе Бодо и ущербу здоровью проживающему в нем семидесятитысячному населению207.

Таким образом, вопрос о необходимости международно-правового регулирования государствами деятельности ТНК в целях защиты прав сегодня приобретает особую актуальность. Еще по итогам проходившего в 2000 г. в Нью-Йорке Форума тысячелетия государства-члены ООН в принятой ими в рамках резолюции ГА ООН Декларации и Программе действий Форума тысячелетия «Мы, народы: укрепление Организации Объединенных Наций в XXI в.» настоятельно призвали ООН «разработать имеющие обязательную юридическую силу механизмы регулирования деятельности транснациональных корпораций, обеспечив уважение международных стандартов в области труда, прав человека и устойчивого природопользования, установленных ООН и ее соответствующими специализированными учреждениями. Этот механизм регулирования должен предусматривать активное участие трудящихся и общин, непосредственно затрагиваемых деятельностью ТНК, с тем, чтобы предупредить злоупотребления и подчинить ТНК демократической гражданской власти и моделирование социально-экономических систем

208

на низовом уровне» .

Здесь нельзя не отметить тот факт, что и иные принятые в рамках межправи-

206 Case Doe I v Unocal Corp. 963 F. Supp. 880 (C.D. Cal 1997); 110 F. Supp. 2d 1294, 1296 (C.D. Cal. 2000); Case John Doe v. Unocal Corp. №№ 00-56603, 00-57197, 00-56628, 00-57195, 2002 WL 31063976 (9TH CIR. Sept. 18.2002).

207 Кислицына Н.Ф. Рабочая группа по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях - вспомогательный орган Совета по правам человека ООН // Закон и право. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. № 10. С. 99.

208 Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций. Принята Резолюцией № 55/2 Генеральной Ассамблеи от 8 сентября 2000 г.

тельственных организаций рекомендательные акты преследуют своей целью защиту прав человека от нарушений со стороны ТНК. Так, в частности, в соответствии с упомянутыми выше «Правилами для многонациональных предприятий» ОЭСР корпорации должны уважать права человека в своей деятельности и соотносить ее с международными обязанностями и обязательствами, принятыми на себя правительством принимающей страны. В п. к гл. I Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 г., принятой в рамках ООН, экономические, а также политические и другие отношения между государствами будут регулироваться, среди прочего, принципом уважения прав человека и основных свобод. Толкование данного положения в его системной взаимосвязи с вышеуказанной ст. 2 Хартии, предусматривающей право каждого государства регулировать и контролировать деятельность транснациональных корпораций в пределах действия своей национальной юрисдикции, имеет непосредственное отношение и к обеспечению прав человека при реализации ТНК своей деятельности. Разрабатываемый в настоящее время в рамках ООН проект Кодекса поведения ТНК также закрепляет необходимость обеспечения со стороны ТНК уважения социально-культурных ценностей и традиций народов государств, на территории которых ТНК осуществляют свою деятельность, а также уважения основных прав и свобод человека.

В рамках рассматриваемой проблематики необходимо также принять во внимание и факт одобрения 13 августа 2003 г. на 22 заседании Подкомиссии по поощрению и защите прав человека Комиссии по правам человека ООН «Норм, касающихся обязанностей транснациональных корпораций и других предприятий в области прав человека, направленных на регулирование деятельности ТНК в соответствующей области»209.

В этой связи нельзя не указать на то обстоятельство, что в 2005 г. Советом ООН по правам человека была создана должность Специального представителя

209 Проект норм, касающийся обязанностей транснациональных корпораций и других предприятий в области прав человека от 13.08.2003. ЭКОСОС ООН. Док. ООН Б/С1Ч.4/8иЬ.2/2003/12/ЯеуЛ.

при Генеральном секретаре ООН по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях, в компетенцию которого входит представление докладов ГА ООН и Совету ООН по правам человека, проведение встреч, консультаций и правовых симпозиумов по вопросам защиты прав человека в рамках реализации ТНК своей деятельности210.

В дальнейшем в качестве вспомогательного органа, в соответствии Резолюцией Совета ООН по правам человека № 17/4 2011 г., была создана Рабочая группа по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях, состоящая из пяти независимых экспертов, избрание которых осуществляется по принципу регионального баланса сроком на 3 года. Рабочая группа реализует свои полномочия посредством совершения поездок в государства и своевременного реагирования на приглашения государств, развитие регулярного диалога и обсуждения возможных сфер сотрудничества с правительствами и иными субъектами, включая соответствующие органы, специализированные учреждения, фонды и программы ООН, направление работы созданного в рамках нее Форума по предпринимательской деятельности и правам человека.

Как отмечает Н.Ф. Кислицына, создание данной рабочей группы связано, прежде всего, со стремлением Совета ООН по правам человека усилить потенциал ООН в вопросах обеспечения защиты прав человека в сфере трансграничного бизнеса и ликвидации соответствующих пробелов в этой области211.

Следует отметить, что одним из важнейших этапов в формировании глобальной повестки дня в отношении предпринимательской деятельности и прав человека стал 2011 г., в котором Совет ООН по правам человека своей Резолюцией № 17/4 единогласно принял «Руководящие принципы предпринимательской дея-

210 Кислицына Н.Ф. Анализ эффективности мер, предпринимаемых Специальным Представителем Генерального секретаря ООН по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях за период своей деятельности // Закон и право. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2014. № 1. С. 82.

211 Кислицына Н.Ф. Рабочая группа по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях - вспомогательный рорган Совета по правам человека ООН // Закон и право. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. № 10. С. 99.

тельности в аспекте прав человека» в качестве положений, направленных на совершенствование стандартов и практики в целях внесения вклада в предупреждение и ликвидацию негативного воздействия предпринимательской деятельности на права человека.

Как указывает С.Л. Натапов, «до сих пор в международном праве в области прав человека фактически отсутствуют нормы и механизмы, которые позволяли бы привлекать ТНК к ответственности за нарушения прав человека и таким образом обязывали бы ТНК соблюдать международно-правовые стандарты прав

213

человека» .

В связи с тем, что ТНК, не обладая международной правосубъектностью, не являются субъектами международного права, они не могут нести международно-правовую ответственность за нарушения норм международного права. Речь, скорее, должна идти об ответственности ТНК за нарушение норм международного права либо об ответственности государств за нарушения ТНК международно-правовых норм.

Однако в настоящее время призвание ТНК к ответственности за нарушения норм международного права достаточно проблематично как в силу отсутствия соответствующих международно-правовых норм, прямо регулирующих рассматриваемые в данном исследовании правоотношения, так и в силу иных объективных оснований, препятствующих призванию ТНК к ответственности. В рамках национального и международного частного права такими основаниями, по мнению С.Л. Натапова, является неспособность менее развитых стран, на территориях которых реализуют свою деятельность ТНК, применять санкции уголовного характера либо предоставлять эффективные гражданско-право-вые средства защиты прав человека от негативного воздействия на них деятельности ТНК в рамках своего национального законода-

212 Резолюция СПЧ ООН 17/4 от 16 июня 2011 г. Док. ООН Л/ЫЯС/17/31.

213 Натапов С.Л. Привлечение к ответственности транснациональных корпораций за нарушение норм международного права в области прав человека: автореф. дис. ... к.ю.н. М., 2011. С. 6.

214

тельства .

Для целей настоящего исследования в качестве ориентира следует обратиться к разработанному в рамках КМП ООН «Проекту статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния», принятому в 2001 г. приложением к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 56/10215.

Как отмечает А.Х. Абашидзе, анализируя ст. 16 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, касающуюся помощи или содействия одного государства другому в совершении международно-противоправного деяния, положения указанной статьи Проекта в полной мере применимы к ситуациям, когда содействующей стороной является юридическое лицо216.

Вместе с тем необходимо обратить внимание и на то обстоятельство, что в соответствии со ст. 2 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния международно-противоправное деяние государства имеет место тогда, когда какое-либо поведение, состоящее в действии или бездействии, присваивается государству по международному праву и представляет собой нарушение международно-правового обязательства этого государства. В комментарии к Проекту статей прямо указано, что присваиваемое государству поведение может быть как действием, так и бездействием. При этом случаи ссылок на международную ответственность государства в связи с его бездействием столь же многочисленны, как и когда государство призывается к ответственности в связи с его действием. Так, в частности, в своем решении по делу «О дипломатическом и консульском персонале в Тегеране» 1980 г. МС ООН пришел к выводу о том, что ответственность Ирана возникла в связи с бездействием его властей, которые «не приняли соответствующих мер» в обстоятельствах, когда существовала явная по-

214 Натапов С.Л. Привлечение к ответственности транснациональных корпораций за нарушение норм международного права в области прав человека: автореф. дис. ... к.ю.н. М., 2011. С. 5.

215 См.: Солнцев А.М., Клюня А.Ю. Вопросы развития института ответственности международных организаций // Вестник международных организаций. М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2013. № 2. С. 130-142.

216 См.: Абашидзе А.Х. Современное международное право об ответственности юридических лиц за правонарушения // Современное право. М.: Новый индекс, 2013. № 8. С. 110-115.

требность в их принятии.

Таким образом, представляется обоснованным вывод о том, что в случае, если государство не принимает соответствующих мер в случае нарушения прав человека, предусмотренных взятыми им на себя обязательствами в соответствии с тем или иным международно-правовым актом, такое государство может быть призвано к ответственности.

Однако, как справедливо указывают А.А. Касаткина и С.А. Касаткина, «обладая полнотой суверенной власти только на своей территории, каждое государство имеет право регулировать и контролировать деятельность ТНК в пределах действия своей национальной юрисдикции и принимать меры к тому, чтобы такая деятельность не противоречила его законам, нормам и постановлениям и соответствовала его экономической и социальной политике, т.е., в конечном счете, получается, что государства распространяют свою юрисдикцию только на часть ТНК, находящуюся на их территории»217.

В этой связи следует упомянуть несколько теорий определения национальной принадлежности юридических лиц. В соответствии с критерием реальной связи (genuine link), современное международное право исходит из применения наци-

218

онального законодательства . В национальном праве различных государств используются разные привязки. Так, в частности, в соответствии с теорией учреждения, именуемой также теорией инкорпорации, превалирующей в англо-саксонской системе права, применимым правом является право того государства, на территории которого оно было создано, что, таким образом, позволяет определить его национальную принадлежность. В соответствии же с принятой в континентальной системе права теорией местонахождения определяющим критерием будет выступать фактическое местонахождение того государства, на территории которого принимаются решения правления. В свою очередь, согласно теории кон-

217 Касаткина А.А., Касаткина А.С. Транснациональные корпорации: современный экономико-правовой анализ // Законодательство и экономика. 2013. № 9 // СПС «Консультант Плюс».

218 См.: Hans-Jörg Ziegenhain. Extraterritoriale Rechtsanwendung und die Bedeutung des Genuine-Link-Erfordernisses: eine Darstellung der deutschen und amerikanischen Staatenpraxis. Universität München. Beck, 1992. P. 282.

троля, которая практически не применяется в настоящее время, вне зависимости от правосубъектности предприятия определение национальной принадлежности

219

зависит от гражданства большинства собственников капитала . Сложность определения национальной принадлежности ТНК заключается в том, что они состоят из нескольких юридических лиц, расположенных на территории различных государств.

Таким образом, определение ответственного государства в случае его бездействия при нарушении ТНК принятых на себя таким государством обязательств в сфере защиты прав человека напрямую зависит от определения национальной принадлежности ТНК.

При этом следует отметить, что в том случае, если государство непосредственно осуществляет контроль за деятельностью ТНК посредством участия в ее деятельности, оно несет ответственность за ее противоправные действия. Примером тому служит вышеупомянутое дело «О нарушении прав народа огони», рассмотренное в 2001 г. Африканской комиссией по правам человека и народов. В своем решении Африканская комиссия по правам человека и народов указала на прямое отношение правительства Нигерии к нарушению положений Африканской хартии прав человека и народов 1981 г. в виду того, что нигерийская национальная нефтяная компания (NNPC) являлась главным акционером созданного вместе SPDC консорциума, в результате действий которого и произошла авария на Транснигерийском трубопроводе220.

Учитывая все вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что ответственность за нарушение норм международного права такими участниками международных отношений, как ТНК, неразрывно связана с защитой прав человека. Обеспечение в полной мере защиты прав человека от негативного влияния на них ТНК, что, в свою очередь, обусловлено необходимостью соблюдения ими международ-

219 Vitzthum Wolfgang Graf. Völkerrecht. Gruyter; Auflage: 4, neu bearb. 2007. Р. 663-664.

220 Конева А.Е. Значение решения Африканской Комиссии прав человека и народов по делу «о нарушении прав народа огони» // Материалы XI Школы молодых африканистов России. Казань, 1415 ноября 2012 г. / отв. ред. д.и.н. В.Г. Шубин, к.и.н. Н.А. Жерлицына. Казань: Институт истории АН РТ, 2012. С. 38-40.

но-правовых норм, осложняется тем обстоятельством, что в настоящее время правовое регулирование деятельности ТНК является, скорее, правом, а не обязательством государств.

Затрагивая проблематику субъектного состава международно-правовой ответственности, нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что после вынесения МС ООН решения по делу «Барселона Тракшн», в котором суд признал наличие в международном праве обязательств в отношении международного сообщества в целом, в доктрине международного права возникла дискуссия о возможности квалификации международного сообщества в качестве субъекта международно-правовой ответственности. Однако, как справедливо отметили члены КМП ООН, международное сообщество не обладает критериями международной

правосубъектности, а поэтому может рассматриваться лишь в качестве бенефици-

221

ария международного права . Принимая во внимание то обстоятельство, что международное сообщество не является субъектом международного права, оно не может быть привлечено к международно-правовой ответственности.

Вместе с тем необходимо особо отметить, что одним из наиболее сложных вопросов в контексте соблюдения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, является проблема определения ответственности частных военных компаний за нарушение норм международного права. Как справедливо указывает А.А. Сырхаев, частным военным и охранным компаниям вменяется совершение таких преступлений, как убийства гражданского населения,

222

пытки, сексуальная эксплуатация несовершеннолетних, торговля людьми и др. . Так, в частности, 12 апреля 2015 г. Федеральный суд Вашингтона вынес приговор в отношении сотрудников частной военной компании «Блэекуотер» по обвинению в гибели 14 человек и причинения 17 людям ранений в результате беспорядочной стрельбы сотрудников компании на площади Нисур в Багдаде 16 сентября 2007 г., признав их виновными в умышленном убийстве с применением огнестрельного

221 См., напр., выступления Дж. Гая и Г. Хаффнера // Док. ООН: A/CN.4/SR/2616. 2000. May 12.

222 Сырхаев А.А. Ответственность частных военных и охранных компаний в международном гуманитарном праве: автореф. дис. ... к.ю.н.: 12.00.10. М., 2013. С. 4

223

оружия .

В этой связи необходимо отметить, что одна из основных проблем при определении ответственности частных военных компаний представляет собой отсутствие в международном праве норм, регулирующих статус таких компаний. На наш взгляд, следует согласиться с мнением А.А. Сырхаева о том, что за противоправные действия частных военных компаний в случае выступления их в качестве агента государства следует призывать государства на основании ст. 5 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния.

1.3. Международно-правовой анализ концепции «разделяемой ответственности» (shared responsibility) в контексте ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из норм jus cogens

Выше в диссертационном исследовании в контексте проблематики ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, были рассмотрены вопросы определения ответственности субъектов международного права и негосударственных участников международных отношений за международно-противоправные деяния и правомерные действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб. При этом одной из наиболее актуальных на сегодняшний день является проблема определения позитивной и негативной ответственности, наступающих в результате согласованных действий нескольких субъектов. Одним из подходов к разрешению данной проблемы явилась концепция «разделяемой ответственности», которую представляется необходимым рассмотреть в настоящем диссертационном исследовании, поскольку общие принципы концепции затрагивают в том числе вопросы ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из императивных норм международного права.

223 Эксперты ООН приветствовали завершение судебного процесса над охранниками частной американской фирмы «Блэкуотер». Центр новостей ООН. URL: http://www.un.org/russian/news/story. asp?NewsID=23534#.VdTPILRr6M8 (дата обращения: 10.12.2015).

Концепция «разделяемая ответственность» появилась в результате реализации научно-исследовательского проекта «Shared» Центра международного права Амстердамского университета за счет предоставленного профессору юридического факультета, президенту Европейской ассоциации международного права, внешнему советнику Министра иностранных дел Нидерландов Андре Ноэлкамперу в 2010 г. Европейским исследовательским советом гранта на сумму в 2 млн 100 тыс. евро224. Разработка указанной концепции представляет достаточно серьезный научный интерес, в связи с чем требует своего детального изучения.

Авторы концепции указывают, что при проведении военных операций с участием контингента из различных государств в рамках реализации экстратерриториальной миграционной политики при совершении действий, результатом которых является глобальное изменение климата или трансграничный экологический ущерб, ответственность может быть разделена между несколькими субъектами международных отношений225.

Принципы, на основе которых строится право международной ответственности, по мнению известного английского юриста-международника Яна Броунли, не решают вопроса о том, кто из многочисленных субъектов, как и в какой мере призван нести ответственности за одно и то же международно-противоправное деяние или за вредные последствия действия, не запрещенного международным правом226. Позиция, представленная в 1988 г. Дж.Е. Нойзом и Б.Д. Смитом относительно необходимости развития и разработки принципов множественной ответственности субъектов международных отношений, актуальна и сегодня227.

Авторы концепции выделяют четыре основные тенденции, повлиявшие на ее возникновение: взаимозависимость, мораль, гетерогенность и проницаемость. Все

224 Research project of «shared responsibility» in international law. URL: http://www.sharesproject.nl/ about (дата обращения: 14.03.2015).

225 Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012. Р 4.

226 См.: Brownlie I. Principles of Public International Law. 7th ed. Oxford: Oxford University Press, 2008. I1. 457.

227 Noyes J.E., Smith B.D. State Responsibility and the Principle of Joint and Several Liability // Yale Journal of International Law. 1988. № 13 (2). P. 225.

эти тенденции тесно взаимосвязаны и зачастую являются как причиной, так и следствием появления друг друга.

Следует согласиться с авторами концепции «разделяемой ответственности» в том, что взаимозависимость как тенденция возникла в результате перехода общества от стратегии сосуществования к стратегии сотрудничества. Даная позиция

228

нашла свое отражение в современной доктрине международного права . Сегодня государства становятся все более зависимы друг от друга, что вызывает необходимость сотрудничества по тем или иным направлениям.

Процессы экономической интеграции приводят к тому, что последствия локального экономического кризиса затрагивают интересы всех государств в целом. Примером тому служит финансово-экономический кризис в Греции, являющийся частью европейского долгового кризиса229. Мировое сообщество уже пришло к осознанию того факта, что геноцид как международно-противоправное деяние требует вмешательства со стороны государств-членов ООН, так как акт геноцида

230

является нарушением международного мира и безопасности . Взаимозависимость государств приводит к необходимости разработки определенных правил регулирования отношений ответственности, ибо в результате действий транснациональной преступности, нарушений при проведении международных финансовых операций или трансграничного экологического вреда к ответственности могут быть привлечены несколько субъектов международных отношений.

Взаимозависимость государств обуславливает необходимость сотрудничества не только в рамках международных межправительственных организаций, но и таких международных институтов (квазиорганизаций), как, например, «Большая Двадцатка», АТЭС или БРИКС231. В рамках дискуссий по вопросам «глобального

228 Dupuy P.M. International Law: Torn between Coexistence, Cooperation and Globalization. General Conclusions // European Journal of International Law. 1998. № 9. P. 278.

229 Haidar J.I. Sovereign Credit Risk in the Euro Zone // World Economics. 2012. Vol. 13. № 1. P.123-136.

230 Buhler P. Military Intervention and Sources of Legitimacy // Andréani G., Hassner P. Justifying war? From Humanitarian Intervention to Counterterrorism. Palgrave Mcmillan, 2008. P. 167.

231 The Group of Twenty: A History (produced by the G20, 2008) available. URL: http://www. g20. org/Documents/history_report_dm1.pdf (дата обращения: 12.12.2012); см. также: G-20 Toronto Summit

управления» все чаще поднимаются вопросы неэффективного сотрудничества, которое является причиной нарушения взятых участниками международных отношений на себя обязательств, в результате чего, так или иначе, возникает проблема ответственности. Взаимозависимость государств и международных организаций в результате процессов глобализации влечет за собой необходимость реагировать на наиболее серьезные нарушения норм международного права в других государствах, что, как следствие, отразилось, например, на появлении концепции «ответственности по защите», которая предполагает ответственность мирового сообщества и, соответственно, поднимает вопросы, связанные с возможностью

232

реализации концепции разделяемой ответственности в международном праве .

Авторы концепции «разделяемой ответственности» отмечают, что основные тенденции развития морали влекут за собой фундаментальный сдвиг парадигмы, при которой суверенитет государства ограничен защитой права человека, с одной стороны, и необходимостью укрепления международного правопорядка мировым сообществом, с другой. Несмотря на тот факт, что эти тенденции еще не общеприняты, они оказывают неоспоримое влияние на развитие международного права, что непосредственно отражается на возникновении норм, от соблюдения которых зависит поддержание международного мира и безопасности и нарушение которых влечет за собой определенный режим ответственности233.

Этические нормы оказали непосредственное влияние на развитие института толкования норм международного права, в том числе обычно-правовых норм. В целом мораль лежит в основе изменения международного правопорядка и в определенной степени горизонтальной модели межгосударственного регулирова-

Declaration of 27 June 2010 noting in its Preamble that the G-20 is a «premier forum for international economic cooperation».

232 Клюня А.Ю. Концепция «ответственность по защите»: уроки Дарфура // Актуальные вопросы международного права в Африке: мат-лы круглого стола X ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы современного международного права», посвященной памяти проф. И.П. Блищенко. Москва, 12 октября 2012 г. М.: РУДН, 2012. С. 71-82.

233 Pellet A. Can a State Commit a Crime? Definetely, Yes! // European Journal of International Law. 1999. № 10. P. 42.

ния международных отношений234.

Случаи возникновения разделяемой ответственности несут в себе тяжелый моральный подтекст. Примерами могут служить защита гражданских лиц в период вооруженных конфликтов или защита населения от глобальных климатических изменений. В большинстве таких случаев существует прямая связь между моральными аспектами, лежащими в основе развития концепции разделяемой ответственности, в рамках которой возникает необходимость принятия мер для достижения общего согласия по тем или иным политическим вопросам, с одной стороны, и вопросами права, которые являются стержнем этой концепции, с другой. Как в международно-правовой практике, так и в доктрине международного права все большее значение придается противоправным действиям негосударственных субъектов, привлечение к ответственности которых осложняется отсутствием необходимых международных механизмов призвания их к ответственности. В этой связи проблема ответственности стоит достаточно остро и служит предпосылкой к появлению в международном праве таких концепций, как концепция разделяемой

235

ответственности .

Авторы концепции «разделяемой ответственности» определяют гетерогенность в качестве одной из четырех тенденций развития международного сообщества, которая заключается в постоянном увеличении числа участников международных отношений. Данная тенденция непосредственно связана с деятельностью международных межправительственных организаций.

Учитывая тот факт, что государства сегодня доверяют международным межправительственным организациям принятие решений по целому ряду вопросов, начиная от вопросов культурного наследия и заканчивая принятием международно-правовых актов по вопросам безопасности и окружающей среды, это неизбежно приводит к проблеме распределения ответственности между субъектами меж-

234 См.: Arajarvi N.J. The Lines Begin to Blur? // Opinio Juris and the Moralisation of Customary International Law. 2011. URL: www.ssrn.com/abstract=1823288 (дата обращения: 12.12.2012).

235 Bovens M. The Quest for Responsibility: Accountability and Citizenship in Complex Organizations. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 252.

дународного права. Даже с учетом сложной многоуровневой структуры международных организаций можно сделать вывод о том, что распределение ответственности между государствами-членами и международной организацией в случае нарушения норм международного права, на первый взгляд, не составляет особой сложности236.

Как было указано выше, Проект статей КМП ООН об «Ответственности международных организаций» 2011 г. предусматривает ответственность международной организации в связи с международно-противоправным деянием государств-членов этой организации, включая возможность того, что и сама организация несет ответственность за принятие решений, которые предписывают совершение международно-противоправного деяния ее государствами-членами, указывая, однако, что в этом случае как государства-члены, так и сама международная организация будут нести ответственность. Поэтому вопрос распределения ответственности между государствами-членами и международной организацией будет до-

237

статочно актуален .

Четвертой тенденцией, повлиявшей на возникновение концепции разделяемой ответственности и способствовавшей формированию принципов и процедур, связанных с такой ответственностью, авторами концепции определено взаимодей-

238

ствие международных и национально-правовых порядков .

По мнению сторонников концепции разделяемой ответственности, учитывая, что формальное и четкое разделение национального и международного правопо-рядков подвергается научной критике, следует особенно внимательно изучить роль индивида в международных правоотношениях, который, по мнению ряда юристов-международников, является субъектом международного права, что объясняется возможностью привлечения физических лиц к международной уголов-

236 Brölmann C. The International Institutional Veil in Public International Law. International Organisations and the Law of Treaties. Hart Publishing Ltd. 2007. P. 144.

237 Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012. P. 137.

238 Nijman J., Nollkaemper A. New Perspectives on the Divide between International and National Law. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 416.

ной ответственности, обращения индивида в международные органы и международные судебные учреждения за защитой своих прав (что, однако, в большей степени относится к такому явлению, как гетерогенность).

Однако, по мнению авторов концепции, на институциональном уровне национальные суды могут рассматриваться как часть комплексной системы вынесения судебных решений в области международного права, что, в частности, проявляется в реализации теории «функционального дуализма» Дж. Селля, в соответствии с которой национальные институты выступают в качестве агентов международного

239

правопорядка .

На наш взгляд, ссылка на теорию «функционального дуализма» Дж. Селля при обосновании влияния тенденции взаимопроницаемости международного и национального правопорядков авторами концепции разделяемой ответственности упирается в тот факт, что вышеупомянутая теория была разработана еще в 1930 г. в отсутствие достаточно развитой институциональной структуры международных отношений, когда обеспечение эффективного применения международного права зависело от соответствующей компетенции государственных органов и институтов при выполнении возложенных на них задач по соблюдению международно-правовых норм. Более того, как справедливо отмечает Пьер-Мари Дюпуи, именно деятельность ООН по выполнению возложенных на нее задач с учетом сложной многоуровневой структуры ее специализированных учреждений сегодня сама по себе является индикатором эффективности применения норм международного права, в отличие от Лиги Наций, в период существования которой и была разработана теория «функционального дуализма»240.

Тем не менее во многих государствах мира национальные суды выносят решения по искам, содержащим ссылки на нарушение норм международного права, причем число таких решений значительно превосходит количество ре-

239 Cassese A. Remarks on Scelle's Theory of «Role Splitting» (dédoublement fonctionnel) in International Law // European Journal of International Law. 1990. № 210. P. 211.

240 Dupuy P.M. The Unity of Application of International Law at the Global Level and the Responsibility of Judges // European Journal of Legal Studies. 2007. Vol. 1. № 2. P. 4.

шений, вынесенных международными судебными учреждениями. Даже если не принимать во внимание тот факт, что национальные судебные органы могут формально определять ситуации возникновения международной ответственности, они все же являются неотъемлемой частью правоотношений ответствен-

241

ности .

Примером тому служит дело «О библиотеке Шнеерсона», рассмотренное Арбитражным судом г. Москвы, в котором суд применил Проект статей об от-

242

ветственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г. .

В свете решений национальных судебных органов и международных судебных учреждений следует отметить, что вклад «прецедентного права» в разрешение этой проблемы существенно ограничен их юрисдикционными полномочиями. Доктрина международного права уходит от однозначного ответа на вопрос об обстоятельствах и последствиях множественной ответственности различных участников международных отношений. Однако нельзя отрицать, что и на основе доктрины можно разработать концептуальные основы для разрешения ситуации, в которой два или более государств, международных организаций или других акторов будут нести ответственность за действие или бездействие, в результате которого

~ 243

будет причинен вред третьей стороне .

Чтобы решить проблему ответственности нескольких участников международных отношений (в том числе государств, международных организаций, ТНК, индивидов), согласованно действующих в нарушение норм международного права, необходимо ориентироваться на правила, лежащие в основе определения предполагаемых обязательств субъектов международного права, включая проект КМП ООН «Ответственность государств за международно-противоправные деяния», проект КМП ООН «Ответственность международных ор-

241 Nollkaemper A. Internationally Wrongful Acts in Domestic Courts // The American Journal of International Law. 2007. № 101. P.2.

242 Минкультуры РФ ждет реакции ответчиков на иск по книгам Шнеерсона // РИА Новости. URL: http://ria.ru/culture/20140526/1009408206.html (дата обращения: 10.10.2015).

243 Клюня А.Ю. Концепция «разделяемой ответственности» в решениях международных судебных учреждений // Международное правосудие. М.: Институт права и публичной политики, 2014. № 1 (9). C. 99.

ганизаций», проект КМП ООН «Международная ответственность за вредные последствия действий, не запрещенных международным правом», проект КМП ООН «О предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности».

Кроме того, следует принять во внимание решения и процессуальные правила международных судебных учреждений, при разрешении споров в которых, однако, позиции сторон в контексте аспектов ответственности нескольких субъектов международных отношений в ряде случаев выходят за рамки двустороннего спора при рассмотрении того или иного дела. Необходимо также учитывать и широкий спектр случаев, в которых акторы могут быть привлечены к ответственности за участие в противоправном деянии, но действия которых не могут быть квалифицированы в рамках принятой КМП ООН концепции ответственности за международно-противоправные деяния государств и международных организаций и не могут рассматриваться в рамках международных судов и трибуналов. Для разрешения этой проблемы следует рассматривать такие противоправные деяния в их взаимосвязи, а не изолированно друг от друга.

Любой из аспектов такой ответственности поднимает нормативный (связанный с оценочными суждениями) вопрос о том, как и на основе каких критериев (справедливость, равенство, эффективность, полномочия и т.д.) может распределяться ответственность нескольких акторов за нарушение норм международного права.

Для решения проблемы распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений следует в первую очередь ответить на вопрос о том, какие уже существующие механизмы международного права могут быть сегодня задействованы в целях поддержания международного правопорядка, и какие аспекты права международной ответственности нуждаются в дальнейшей разработке.

Основной аргумент сторонников концепции разделяемой ответственности состоит в том, что существующее право международной ответственности рас-

сматривает проблему ответственности государств и международных организаций отдельно, а не во взаимосвязи и взаимозависимости ответственности различных участников международных отношений. Для решения этой проблемы необходимо, по их мнению, учесть унитарный (целостный) характер системы права международной ответственности, что позволит разработать концептуальные и нормативные механизмы распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений вне зависимости от их правовой природы и заинтересованности в том или ином вопросе244.

Понятие разделяемой ответственности используется в целях обозначения ответственности нескольких субъектов международных отношений, в первую очередь государств и международных организаций, за одно и то же международно-правовое деяние. Ответственность других участников международных отношений, например индивидов или транснациональных корпораций, за одно и то же нарушение международного права сторонники концепции разделяемой ответственности обозначают термином «подотчетность» (accountability). Определением факта существования разделяемой ответственности будет являться наличие одного международно-противоправного деяния, которое в результате действий нескольких акторов повлекло за собой причинение материального или нематериального вреда третьей стороне. Такой вред может быть причинен также в результате неисполнения обязательств, принятых на себя совместно несколькими государствами, в связи с чем, как подчеркивают авторы концепции разделяемой ответственности, необходимо отойти от того ограниченного подхода, который был применен КМП ООН в Проектах статей об ответственности за международные противоправные деяния245.

При этом необходимо подчеркнуть, что речь идет об ответственности каждого отдельного государства или каждой отдельной международной организации за то или иное международное противоправное деяние. В противном случае ответ-

244 См.: Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012. P. 137.

245 См.: ILC Draft Articles on Responsibility of States for Internationally Wrongful Acts. 2001. UN Doc. A/56/10, art. 47; ILC Draft Articles on Responsibility of International Organizations. 2011. UN Doc. A/CN.4/L.778, art. 48.

ственность, по мнению авторов рассматриваемой концепции, будет являться коллективной (collective responsibility), что, соответственно, не потребует решения вопроса о ее распределении между несколькими субъектами международных правоотношений246. Так, например, ответственность Европейского Союза за деятельность Агентства по управлению оперативным сотрудничеством на внешних границах государств-членов ЕС (ФРОНТЕКС/FRONTEX) будет считаться ответственностью государств-членов ЕС или ответственностью государств-членов ФРОНТЕКС, но в любом случае такая ответственность будет коллективной.

Понятие разделяемой ответственности имеет некоторое сходство с понятием так называемой комплексной ответственности (complex responsibility), которое, однако, не включает в себя элемент распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений, в то время как именно распределение ответственности является ключевым критерием наличия возможности применения концепции разделяемой ответственности247.

Случаи возникновения разделяемой ответственности авторы концепции разделяют на две группы. Первая группа включает в себя ответственность, возникающую в результате совместных или согласованных действий нескольких субъектов международных отношений. Такая ответственность будет являться совместной ответственностью (cooperative responsibility), которая возникает, например, при проведении коалиционных войн, в случаях, когда одно государство осуществляет пособничество при совершении международного противоправного деяния или в результате общей неспособности государств установить стандарты выбросов компаний, занимающихся авиационной индустрией, несмотря на предписания Киотского

248

Протокола . Вторая группа возникновения «разделяемой ответственности» включает в себя ответственность, вытекающую из международно-противоправных деяний при отсутствии согласованных действий. Такая ответственность будет являться

246 См.: May L. Sharing Responsibility. Chicago: University of Chicago Press, 1996.

247Linklater A. The Problem of Harm in World Politics. Theoretical Investigations. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 121.

248 См.: Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012. P. 137.

кумулятивной (cumulative responsibility). Примерами такой ответственности могут служить экологический ущерб, причиненный двумя или более прибрежными государствами международному водотоку, либо изменение климата, вызванное вредными выбросами в нескольких государствах, причем основным условием будет являться отсутствие согласованных действий этих государств. В противном случае такая ответственность будет являться совместной (cooperative responsibility).

Авторы концепции выделяют также понятие общей ответственности или разделяемой ответственности strictu sensu (joint responsibility / shared responsibility strictu sensu), имея в виду ответственность за международно-противоправные деяния государств и международных организаций, закрепленную в соответствующих проектах статей КМП ООН, подчеркивая при этом, что сам термин носит описательный характер и не влечет за собой каких-либо правовых последствий, в отличие от понятия солидарной ответственности (joint and several responsibility).

Авторы концепции используют также понятие «разделяемой подотчетности» (shared accountability), подразумевая ситуации, в которых к ответственности привлекаются несколько субъектов международных отношений за нарушение норм международного права, однако такая ответственность не обязательно возникает в силу совершения международно-противоправного деяния в его формально-правовом смысле. Речь идет, прежде всего, об ответственности субъектов международных отношений, а не субъектов международного права, которыми являются государства и международные межправительственные организации. Этим понятием охватывается также ответственность международных межправительственных организаций за нарушение внутренних правил самой организации. Более того, данное понятие охватывает случаи нарушения национального законодательства индивидом или государством. Такие споры, по мнению авторов концепции, могут рассматриваться как национальными, так и международными судебными и квазисудебными учреждениями249.

249 Klein P. Médiateurs et Mécanismes Informels de Contrôle des Activités des Organisations Interna-

Концепция «разделяемой ответственности» обосновывается ее разработчиками наличием достаточно большого количества судебной практики по данному вопросу. На их взгляд, Международный Суд ООН не раз затрагивал вопросы разделяемой ответственности в ряде своих решений.

Так, например, в деле «О проливе Корфу» он удовлетворил иск против Албании за ее неспособность предупредить Великобританию о наличии мин, учитывая при этом, что и Югославия, по крайней мере, способствовала причинению вреда Великобритании, так как именно она заложила мины в албанские воды250. Другими примерами указаны такие дела МС ООН, как дело «О фосфатах Науру» (возможная разделяемая ответственность Австралии, Новой Зеландии и

251

Великобритании за нерациональное управление ресурсами Науру) ; дело «О Восточном Тиморе» (возможная разделяемая ответственность Австралии и Индонезии за нарушение права на самоопределения народа Восточного Тимо-

252

ра)252; а также дело «О правомерности применения силы против Югославии» (возможная разделяемая ответственность государств-членов НАТО за применение

253

военной силы на территории бывшей Югославии в ответ на события в Косово) .

В обоснование концепции «разделяемой ответственности» ее авторы ссылаются и на практику Европейского суда по правам человека254. Примером, на их взгляд, может служить дело «Илашку» 2004 г., в котором рассматривалась проблема присвоения ответственности России и/или Молдавии за нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. при осуществлении контроля над территорией автономной области Приднест-

tionales: Entre Accountability et Responsibility // Crawford J., Nouwen S. (eds.). Select Proceedings of the European Society of International Law. Hart Publishing. 2012. № 3. P. 217; Kingsbury B. et al. The Emergence of Global Administrative Law // Law & Contemporary Problems. 2005. № 68. P. 15.

250 Corfu Channel Case (United Kingdom v. Albania) // I.C.J. Reports. 1949. P. 77.

251 Certain Phosphate Lands in Nauru (Nauru v Australia), Judgment // I.C.J. Reports. 1992. P. 240.

252 East Timor (Portugal v Australia), Judgment // I.C.J. Reports. 1995. P. 90.

253 См., напр.: Legality of the Use of Force (Yugoslavia v United States of America), Provisional Measures, Order of 2 June 1999 // I.C.J. Reports. 1999. P. 916.

254 Heijer M. Issues of Shared Responsibility before the European Court of Human Rights / Amsterdam Center for International Law // Research Paper. 2012. P. 49.

ровье255.

В 2011 г. ЕСПЧ также признал ответственность Бельгии и Греции за международно-противоправные деяния в отношении беженцев, установив, что Греция ответственна за неправомерное обращение с лицом, ищущим убежища, а Бельгия за отправление этого же лица обратно в Грецию, учитывая при этом потенциальную возможность жестокого обращения с ним в этом государстве256.

Одним из примеров может также служить рассмотренное ЕСПЧ дело «О согласовании правового статуса молдавских школ в Приднестровье», в котором Большая палата Страсбургского суда взыскала с РФ более миллиона евро в пользу проживающих в Приднестровье граждан Молдавии, пожаловавшихся на закрытие школ, где молдавский язык преподается не на кириллице. По мнению России, Суд проигнорировал аргументы российской стороны об ее активном участии в разрешении проблемы исключительно в качестве посредника в составе признанного

257

международного формата урегулирования Приднестровского конфликта .

Рассматриваемая проблематика была затронута также в арбитражном споре «О Евротуннеле», в котором ППТС должен был рассмотреть возможность призвания к ответственности Франции и/или Соединенного Королевства за невоз-

258

можность решения вопроса о въезде лиц, ищущих убежища . Международный орган по морскому дну также указывал на возможность призвания к общей ответственности (joint responsibility), в частности к ответственности государств, оказывающих поддержку лицам и организациям, участвующим в разведке мор-

259

ского дна .

255 Ilaçcu and Others v Moldova and Russia [GC] № 48787/99. ECHR. 2004-VII.

256 M.S.S. v Belgium and Greece [GC] № 30696/09. ECHR. 2011.

257 РФ считает предвзятым решение ЕСПЧ о молдавских школах в Приднестровье // РИА Новости. URL: http://ria.ru/europe/20121019/904687372-print.html?ria=mafi954i9h2jf079a8h76ig2mfvcmhkl (дата обращения: 10.10.2015).

258 Eurotunnel Arbitration (The Channel Tunnel Group Ltd & France-Manche S.A. v United Kingdom & France) Partial Award. 2007. Par. 165-169; Абашидзе А.Х., Солнцев А.М., Сюняева М.Д. Консультативное заключение Международного трибунала по морскому праву об ответственности государств за деятельность на морском дне за пределами национальной юрисдикции // Государство и право. 2012. № 7. C 72-81.

259 Responsibilities and Obligations of States Sponsoring Persons and Entities with Respect to Activities in the Area. Advisory Opinion. № 17. ITLOS. 1 February 2011.

С учетом вышеизложенной судебной практики авторы концепции приходят к выводу о наличии проблемы распределения ответственности между несколькими субъектами международных правоотношений.

Таким образом, делают вывод авторы концепции «разделяемой ответственности» на основе прецедентного права КМП ООН, были определены некоторые принципы, которые имеют непосредственное отношение к вопросам разделяемой ответственности. Так, оба Проекта статей об ответственности государств и международных организаций закрепляют принцип «соучастия» - ответственность государства и международной организации, способствующее совершению международно-противоправного деяния каким-либо государством в отношении другого государства, а также ответственность каждого из государств за одно и то же международно-противоправное деяние260.

В решениях международных судебных учреждений при решении вопроса о распределении ответственности между различными субъектами международного права суд, как правило, опирался на принципы независимости и исключительности ответственности. Так, например, в деле «О проливе Корфу»261 и в деле «О фосфатах Науру»262 суд опирался на принцип независимости действий при совершении международно-противоправных деяний. В деле «О Евротуннеле» Суд также предпочел обратиться к подходу к международной ответственности через призму независимости международной ответственности при совершении согласованных действий263.

В некоторых случаях, согласно утверждениям авторов концепции «разделяемой ответственности», определенные международные противоправные деяния или действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб, совершаемые совместно несколькими субъектами международного права

260 Draft articles on Responsibility of States for Internationally Wrongful Acts, with commentaries. ILC. Un. Doc. 2001; Draft Articles on the responsibility of international organization. ILC. Un. Doc. 2009.

261 Corfu Channel Case (United Kingdom v. Albania) /// I.C.J. Reports. 1949. P. 77.

262 Certain Phosphate Lands in Nauru (Nauru v Australia). Judgment // I.C.J. Reports. 1992. P. 240.

263 Eurotunnel Arbitration (The Channel Tunnel Group Ltd & France-Manche S.A. v United Kingdom & France) Partial Award 2007. Par. 165-169.

или дестинаторами его норм, могут быть «разгруппированы» в зависимости от поведения каждого отдельного актора, совершившего такие противоправные действия.

В рамках рассмотрения вопроса о совместно совершенных противоправных деяниях может быть применим принцип самостоятельности международно-правовой ответственности. Так, в деле «О Восточном Тиморе», МС ООН указал, что даже с учетом того, что Индонезия несет основную ответственность, из которой, как следствие, вытекает ответственность Австралии, Австралия во избежание призвания ее к ответственности не может ссылаться на тот факт, что она не несет основной ответственности по данному делу264. Как указывают авторы концепции разделяемой ответственности, конкретная роль Австралии в соответствии с заключенным ею международно-правовым актом является достаточным основанием для применения принципа независимости ответственности. Вместе с тем следует отметить мнение КМП ООН о том, что в случаях, когда два или несколько государств создают общий орган (примером может служить Временная коалиционная администрация, созданная совместно Великобританией и США в период оккупации Ирака), в соответствии с которой «создание общего органа не может рассматриваться иначе, как действие каждого отдельного государства, участвовавшего в создании такого органа; если действия по созданию такого органа являются нарушением международно-правового обязательства, то каждое из двух или более государств является совершившим отдельное, хотя и идентичное, международно-противоправное деяние»265.

Отсутствие необходимых критериев при распределении ответственности между совершившими международно-противоправное деяние государствами может привести к неравномерному распределению бремени такой ответственности, ибо в ряде случаев невозможно с достаточной уверенностью определить, какое из государств, призывающихся к ответственности, за какое правонарушение такую от-

264 East Timor (Portugal v Australia), Dissenting Opinion Judge Weeramantry // I.C.J. Reports. 1995. P. 139, 172.

265 Report of the International Law Commission on the work of its 48 session ('ASR, with commentaries', thereto adopted by the International Law Commission on first reading). 1996. UN Doc. A/51/10, commentary to art. 27. Par. 2.

ветственность обязано нести.

Одним из примеров поднятой выше проблемы является иск Саддама Хусейна, поданный им в Европейский суд по правам человека против 21 государства, которые, по его (Хусейна) мнению, были причастны к вторжению в Ирак и его захвату. ЕСПЧ указал, что до тех пор, пока заявитель не сможет определить, какое из государств, причастных к вторжению в Ирак и/или его захвату, какое конкретно противоправное деяние совершили, вопрос об ответственности не может быть решен266.

Решение ЕСПЧ по делу «Бехрами и Бехрами против Франции» также является примером того, как неоднозначный подход явился основанием для невозможности призвания к ответственности нескольких государств за совершенное международно-противоправное деяние267.

Определение бремени ответственности за международно-противоправное деяние в результате действий нескольких субъектов международного права может привести к тому, что такие участники международных правоотношений

будут перекладывать ответственность за совершенные противоправные дей-

268

ствия друг на друга . В делах, связанных с возможной причастностью к совершению действий и/или бездействий ООН и Нидерландов в отношении защиты лиц, находящихся в зонах безопасности в Сребренице в 1995 г., как ООН, так и Нидераланды отрицали свою ответственность по искам, поданным в ЕСПЧ, и пытались переложить ее друг на друга.

В действительности распределение ответственности за совершенное международно-противоправное деяние между несколькими акторами приводит к существованию следующей антиномии, общей для юридической ответственности вообще: объем ответственности каждого отдельного участника противоправных действий прямо пропорционален количеству призывающихся к ответственности

266 Hussein v Albania, Bulgaria, Croatia, Czech Republic, Denmark, Estonia, Hungary, Iceland, Ireland, Italy, Latvia, Lithuania, the Netherlands, Poland, Portugal, Romania, Slovakia, Slovenia, Turkey, Ukraine and the United Kingdom (dec.). № 23276/04. ECHR. 2006.

267 Decision (Grand Chamber) of 2 May 2007 on the admissibility of applications № 71412/01.

268 Hood C. The Risk Game and the Blame Game // Government and Opposition. 2002. № 31 (1).

P. 15.

за совершение одного конкретного противоправного деяния акторов.

Отсутствие концептуальной основы распределения ответственности между несколькими субъектами противоправного деяния может привести к неправильному распределению бремени ответственности, в результате чего к ответственности может быть привлечено лишь одно какое-либо государство за противоправное деяние, совершенное в результате действий нескольких субъектов международного права.

Так, в особом мнении по делу «О фосфатах Науру» судья МС ООН Роберто Аго указал, что, учитывая факт наличия согласованных действий Австралии, Новой Зеландии и Великобритании, в результате которых Науру был причинен ущерб, крайне сомнительной являлась бы позиция, согласной которой всю ответственность за возмещение ущерба в полном объеме по данному делу должна взять на себя только Австралия269.

Авторы концепции разделяемой ответственности видят два пути решения вышеописанных трудностей: государствам следовало бы согласиться с выработанными договоренностями ex ante либо внести некоторые коррективы в производные (вторичные) правила.

Однако сами сторонники концепции отмечают, что использование двух этих подходов являлось безуспешным без фундаментального переосмысления самой сущности международно-правовой ответственности и интересов, которые она призвана защищать270.

Вопросы разделяемой ответственности могут быть решены, по их мнению, с учетом выработанных ex ante правил. Несут ли два или более государств общую ответственность за конкретное международно-противоправное деяние или нет, в любом случае определяющим аспектом здесь будет являться фактическое согласие государств относительно разработки основных международно-правовых обязательств либо в выработке новых дополнительных/вторичных/производных норм об

269 Dissenting Opinion of Judge Ago. Certain Phosphate Lands in Nauru (Nauru v Australia). Judgment//I.C.J. Reports. 1992.

270 Ibid.

ответственности. Если государства и другие субъекты международного права заинтересованы в решении проблем при распределении международно-правовой ответственности, они должны договориться об условиях ее распределения ex ante.

Выработанные ax ante правила (какой бы характер они не носили - основной или производный, - если такое разделение вообще уместно) имеют ключевое значение при решении вопроса о распределении международно-правовой ответственности. Вид ответственности (самостоятельная/индивидуальная либо разделяемая) зависит от характера основного обязательства. В случае нарушения обязательств, если государства принимают на себя общие обязательства или когда обязательства являются обеспечением совместно совершенных действий271, следует применять правила разделяемой ответственности272.

Еще одним возможным подходом к разрешению вопросов о распределении ответственности может явиться разработка принципов, лежащих в основе концепции разделяемой ответственности с тем, чтобы восполнить пробелы проектов статей КМП ООН об ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния. По мнению авторов концепции разделяемой ответственности, такие принципы могли бы заменить существующую фикцию положений проектов статей КМП ООН об ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния в части подхода к исключительности присвоения поведения субъекту международного права с тем, чтобы внести ясность в решение вопросов о возможности двойного присвоения поведения либо возможности сочетания/объединения двойного присвоения поведения и призвания к ответственности, а также с целью решения вопроса о том, каким образом следует распределять ответственность между не-

271 В качестве примера можно привести нормы Киотского прокола к Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата, в п. 2 ст. 2 которой содержится положение о том, что стороны стремятся к ограничению или сокращению выбросов парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом, в результате использования бункерного топлива при воздушных и морских перевозках, действуя соответственно через Международную организацию гражданской авиации и Международную морскую организацию. Kyoto Protocol to the United Nations Framework Convention on Climate Change. 1997. UN Doc. FCCC/CP/1997/7/Add.1; 1998. 37 ILM 22. Art. 2 (2).

272 Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012.

сколькими субъектами международного права за противоправное деяние и какие правила следует использовать при распределении между субъектами международного права бремени возмещения ущерба с учетом вины и причинно-следственной связи, включая также и разработку правовой основы для возможности государству, призываемому к ответственности, в случае наличия другого ответственного государства, заявлять о необходимости возмещения части ущерба и другим государством, также ответственным за совершение международно-противоправного деяния273.

С учетом вышеизложенного можно сделать вывод о том, что концепция «разделяемой ответственности» при изучении ее на основе решений международных судебных учреждений сводится к тому, что распределение ответственности за совершенное международно-противоправное деяние или вредные последствия действия, не запрещенного международным правом, между несколькими участниками международных отношений приводит к существованию следующей антиномии, общей для юридической ответственности вообще: объем ответственности каждого отдельного участника противоправных действий или правомерных действий, повлекших за собой ущерб, прямо пропорционален количеству призываемых к ответственности за совершение одного конкретного деяния акторов.

Вместе с тем следует согласиться с мнением авторов Проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния, изложенным в комментарии к ст. 47 Проекта, что концепции и нормы внутригосударственного права, касающиеся распределения ответственности, не могут напрямую использоваться в международном праве, а такие термины, как «joint responsibility», «joint and several responsibility», solidary «responsibility», хотя и используются в различных национальных правовых системах, их следует применять с осторожностью при проведении аналогий.

273 Nollkaemper A., Dov J. Shared Responsibility in International Law: A Conceptual Framework / University of Amsterdam - Amsterdam Center for International Law. 2012. P. 57.

Одним из характерных отличий международно-правовой ответственности от ответственности по внутригосударственному праву является тот факт, что правоотношения международной ответственности возникают исключительно между субъектами международного права. Таким образом, субъектами международно-правовой ответственности являются субъекты международного права.

На наш взгляд, основная суть концепции разделяемой ответственности, сводящаяся к необходимости разработки концептуальных механизмов распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений вне зависимости от их правовой природы и заинтересованности в том или ином вопросе, далеко не бесспорна и представляется не достаточно разработанной ввиду небольшого количества судебной практики и отсутствия между государствами консенсуса по данной проблематике.

Существующее право международной ответственности как сложившийся институт современного международного права регулирует вопросы ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния и действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб. При этом вне зависимости от относимости нарушенных международно-правовых обязательств к различным отраслям международного права характер ответственности государств и международных организаций остается неизменным274.

С учетом изложенного основной тезис авторов концепции «разделяемой ответственности» о необходимости разработки единых механизмов распределения ответственности, как позитивной, так и негативной, между различными участниками международных отношений вне зависимости от их правовой природы на современном этапе развития права международной ответственности состоятельным не представляется.

Учитывая вышеизложенное, проведенный анализ позволяет прийти к следу-

274 См.: Пунжин С.М. Международная ответственность // Международное право: учебник / под ред. Б.Р. Тузмухамедова, В.И. Кузнецова. 3-е изд., перераб. М., 2010. С. 282-283.

ющим выводам по настоящей главе.

Принимая во внимание целостность института ответственности в современном международном праве в условиях глобализации и роста нормативно-правового массива, регулирующего правоотношения ответственности, изменения субъектного состава международных правоотношений, развития судебной практики, способствующей разъяснению порядка применения норм об ответственности в международном праве, представляется возможным говорить о грядущей трансформации института ответственности в международном праве в отрасль международного права.

Принимая во внимание двойственный характер международно-правовой ответственности, выражающийся в ее позитивном и ретроспективном аспектах, установлено, что при совершении государствами и международными межправительственными организациями международно-противоправных деяний или вредных последствий таких действий международно-правовой квалификации подлежат как последствия международно-противоправных деяний, так и сами действия, не запрещенные международным правом, но влекущие за собой ущерб, в связи чем в настоящем исследовании введено авторское понятие «международно-правовая ответственность», которая представляет собой всю совокупность новых правоотношений, урегулированных нормами международного права в связи с совершением субъектом международного права международно-противоправного деяния и обязанностью возместить ущерб, причиненный в результате действий, не запрещенных международным правом.

По итогам проведенного анализа практики международных судебных учреждений выявлено, что при квалификации деяния субъекта международного права в качестве противоправного в силу данного им указания либо осуществления руководства или контроля за непосредственно совершившим международно-противо-правное деяние иным участником международных отношений выявлено, что практика международных судебных учреждений при обосновании критериев «эффективного контроля» непоследовательна. Установлено, что с пролиферацией международных судебных учреждений возник риск дискредитации прин-

ципа «эффективного контроля», который при обосновании международной противоправности совершенного деяния международной судебной практикой толкуется формально, без учета обстоятельств совершенного международно-противоправ-ного деяния.

При квалификации деяния международной межправительственной организации либо государства в качестве международно-противоправного в случае реализации данными субъектами международного права указания, руководства либо контроля за действиями иных участников международных отношений (лиц, группы лиц, государства, международной организацией), совершивших нарушение норм международного права, следует исходить из того, что критерий «эффективного контроля», заключающийся не столько в наличии формально-правовой связи между непосредственно совершившим нарушение нормы международного права актором и напрямую заинтересованным в совершении такого нарушения субъекта международного права, сколько в наличии фактической связи между непосредственно исполнившим нарушение нормы международного права субъектом международных отношений и государством либо международной организацией, по указанию либо руководством или контролем которых соответствующее нарушение нормы международного права было реализовано.

Анализ решений национальных судебных органов и международных судебных учреждений в рамках исследования института ответственности в международном праве позволил выявить проблему определения правовых последствий множественной ответственности различных участников международных отношений согласованно действующих в нарушение норм международного права, что в условиях взаимозависимости различных субъектов международных отношений, наличия в международном и национальном правопорядках единых по своему характеру функций ответственности и подходах доктрины международного права к их изучению, привел к возникновению такой концепции, как «разделяемая ответственность», основной фундамент которой составляет тезис о необходимости разработки единого механизма распределения позитивной и ретроспективной ответ-

ственности между различными участниками международных отношений вне зависимости от их правовой природы.

Установлено, что предложенный основателями концепции «разделяемой ответственности» к разрешению проблемы правовых последствий множественной ответственности подход на современном этапе развития международного права состоятельным не представляется в силу гетерогенности субъектов международных отношений и отсутствия тождества правовой природы негативной и позитивной ответственности в международном праве.

Глава II. ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

2.1. Понятие и характер императивных норм (jus cogens) в современном международном праве

Концепция наличия в праве императивных норм была поднята еще в XIX в. такими видными юристами-международниками, как И. Блюнчли и И.Е. Холл, а уже впоследствии в XX в. развита Л.А. Алексидзе, Д. Анцилотти, Г.И. Тункиным, А.Н. Шестаковым, А. Фердроссом и другими учеными.

Некоторые из юристов-международников начала XIX в. указывали, что договор является недействительным, если он противоречит нормам морали или некоторым основным принципам международного права, поскольку нарушает нормы естественного права275.

Первым автором, ссылавшимся в своих трудах по международному праву на концепцию jus cogens является немецкий юрист Ф. фон дер Хейт276. Однако одним из ученых, внесшим особо важный вклад в развитие концепции jus cogens явился А. Фердросс, обращавший внимание на наличие у всего международного сообщества высших интересов, необходимость защиты которых диктует поддержание международного правопорядка277.

Вместе с тем некоторые ученые начала XX в. все же отрицали наличие в международном праве императивных норм. Так, в частности, по мнению Г. Кель-зена, в доктрине международного права отсутствуют доказательства существо-

275 Malanczuk P. Akehurst's Modern Introduction to International Law. 7th ed. N. Y.: Taylor & Francis Publisher, 1997. P. 57

276 Von der Heydte F. Die Erscheinungsformen des zwischenstaatlichen Rechts. Jus cogens und Jus dispositivum im Volkerrecht // Zeitschrift fur Volkerrecht. 1932. Vol. 16. P. 462.

277 Verdross A. Forbidden Treaties in International Law. Comments on Professor Garner's Report on

the Law of Treaties // The American Journal of International Law. 1937. Vol. 31. P. 572.

вания императивных норм, не подлежащих изменению заключенными договора-

278

ми . Дж. Шварценбергер, в свою очередь, утверждал о неизвестности международному праву каких-либо норм jus cogens119.

Важными вехами в развитии концепции jus cogens явились прошедшая в

1966 г. по данной проблематике специальная научная конференция в Лагонисси

280

(Греция) , а также включение в Венскую конвенцию о праве соответствующих международных договоров 1969 г. Следует подчеркнуть, что особенно важную роль в развитии концепции jus cogens сыграла КМП ООН, включившая в Проект статей о праве международных договоров 1966 г. 3 проекта статей, регулирующих вопросы jus cogens, в частности, ст. 50, 61 и 61, которые с определенными поправками и были приняты в рамках ст. 53 и 64 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Впервые же в рамках КМП ООН концепция jus cogens

была упомянута в Третьем докладе Специального докладчика КМП ООН по праву

281

международных договоров Дж.Дж. Фитцмориса .

За период после закрепления концепции jus cogens в Венской конвенции о

праве международных договоров императивным нормам международного права

282

было уделено достаточно большое внимание в доктрине международного права . В комментариях к ст. 26 Проекта статей «Об ответственности государств за международно-противоправные деяния» 2001 г. КМП ООН прямо указала на признание международной практикой, правовой доктриной и судебными актами международных и национальных судебных учреждений концепции императивных норм международного права. Однако в настоящее время среди юристов-международников существуют споры относительно теоретических основ концепции jus cogens. Как справедливо заметил профессор Энтони Ост, в международном праве императив-

218 Kelsen H. Principles in International Law. N. Y., 1952. P. 322.

219 Schwarzenberger G. International jus cogens? // Texas Law Review. 1965. № 43. P. 416.

280 Conference on International Law in Lagonissi. Papers and Proceedings. The concept of Jus Cogens in International Law. Geneva, 1961.

281 Fitzmaurice G.G. Yearbook of the International Law Commission. Vol. II: Documents of the

10th Session including the Report of the Commission to the General Assembly. Un doc. N. Y., 1958. P. 2621. 282

282 Sztucki J. Jus Cogens and the Vienna Convention on the Law of Treaties. Vienna: Springer-Verlag, 1914; Cassese A. International Law. 2nd ed. Oxford: Oxford University Press, 2005. P. 199-200.

ных норм среди ученых существовали разногласия, но на сегодняшний день спор-

283

ными остаются скорее сфера охвата и применимость концепции jus cogens .

Согласно ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой не допустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер.

Из закрепленного в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров определения следует, что норма jus cogens должна быть нормой общего международного права, в систему которого входят создаваемые государствами путем согласования воль всех или прочти всех государств международного сообщества нормы, являющиеся, таким образом, универсальными и общепризнанными нор-

284

мами международного права . Учитывая изложенное, по смыслу данного в ст. 53 определения норма jus cogens не является партикулярной нормой международного права. В этой связи нельзя не согласиться с А.Н. Талалаевым относительно наличия отраслевых императивных норм международного права, предусмотренных, например, международным морским, космическим, экологическим и целым рядом других отраслей международного права, поскольку такие отрасли являются частью системы общего международного права и предусматривают императивные нормы, не допускающие отклонений в международных отношениях285.

Следует особо отметить, что нормы jus cogens являются единственным источником, в отношении которого не применим общий принцип добровольности

286

принятия на себя государствами международных обязательств . В комментариях к проекту ст. 50 Проекта статей о праве международных договоров 1966 г.

283 Aust A. Handbook of International Law. 2nd ed. N. Y.: Cambridge University Press, 2010.

284 Талалаев А.Н. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий / сост. А.Н. Талалаев (коммент.); отв. ред. Н.В. Захарова (предисл.). М.: Юрид. лит-ра, 1997. C. 144.

285 г-р

Там же.

286 Лютов Н.Л. Нормы Jus Cogens и международное трудовое право // Lex russica. 2013. № 5. С. 497.

КМП ООН особо указала на то обстоятельство, что «становится все труднее придерживаться мнения о том, что не существует норм международного права, от выполнения которых государства могли бы освободиться по собственной воле»287.

При этом, по мнению некоторых отечественных ученых, универсальность признания какой-либо нормы не налагает на государство обязанности соблюдать ее положения в случае, если данная норма не нашла своего отражения во

внутреннем законодательстве, в частности, в акте ратификации или государ-

288

ственном договоре . На наш взгляд, данная позиция ущербна и не состоятельна.

В соответствии со ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора. Данный принцип нашел свое отражение и в Декларации о принципах международного права 1970 г., подтвердившей обязанность каждого государства добросовестно выполнять обязательства,

289

вытекающие из общепризнанных норм и принципов международного права289. В Декларации принципов Заключительного акта СБСЕ 1975 г. государства-участники также согласились добросовестно выполнять свои обязательства по международному праву, включая те обязательства, которые вытекают из общепризнанных принципов и норм международного права290.

При обстоятельном обсуждении на Венской конференции по праву международных договоров 1969 г. концепции jus cogens председателем редакционного комитета М. Ясиным было особо подчеркнуто, что формулировка в отношении императивной нормы международного права «признается и принимается междуна-

287 International Law Commission. Report on the work of its 66th session. Supplement № 10 (A/69/10). Un doc. 2014. N. Y. P. 336.

288 См., напр.: Конституционное право: учебник / под ред. В.В. Лазарева. М., 1999. С. 90-92; Ба-глайМ.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 2008. C. 37.

289 Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций. Принята Резолюцией № 2625 (XXV) Генеральной Ассамблеи ООН от 24 октября 1970 г.

290 Хельсинкский Акт. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Хельсинки, 1 августа 1975 г.

родным сообществом государств в целом» обусловлена необходимостью исключить влияние на характер императивности данной нормы отказа отдельно взятого государства либо группы государств в признании нормы jus cogens в качестве таковой, т.е. направлена на исключение применения государством права вето при

292

создании императивной нормы международного права .

В период возникновения рассматриваемой концепции нормы jus cogens рассматривались в качестве неконсенсуального источника права, вытекающего из

293

естественного права . Но и сегодня в научных трудах ряда юристов подчеркивается естественно-правовая основа возникновения императивных норм международного права, в силу чего нормы jus cogens, будучи основаны на естественном праве, в иерархи норм международного права занимают высшее место по сравнению с иными источниками, например, общими принципами права или международными договорами294. По мнению некоторых ученых, сущность концепции jus cogens в определенной степени сопоставима с основными идеями о необходимости поддержания общественного порядка в национальных правовых системах295. Однако тогда как ст. 50 Проекта статей о праве международных договоров 1966 г. определяет носящую характер jus cogens норму международного права как «императивную норму общего международного права, отклонение от которой не допустимо»296, то ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. предусматривает также формулировку, «которая принимается и призна-

291 Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 года // Док. ООН A/Conf.39/27.

292 United Nations Conference on the Law of Treaties. First Session. Official Records. UN Doc. N. Y.,

1969.

293 Verdross A. Forbidden Treaties in International Law: Comments on Professor Garner's Report on «The Law of Treaties» // American Journal of International Law. N. Y., 1937. P. 571.

294 Bianchi A. Human Rights and the magic of jus cogens // The European Journal of International Law. 2008. Vol. 19. № 3. P. 492; OConnelM.E. Jus Cogens: International Law Higher Ethical Norms // The Role of Ethics in International Law / ed. by D.E. Childress III. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. P. 98.

295 Sinclair I. The Vienna Convention on the Law of Treaties. 2nd ed. Manchester, 1984. P. 203; Viral-lyM. R'eflexions sur leJus Cogens // AFDI. 1966. № 12. P. 1; Robledo G. Le Jus Cogens International // Human Rights. 1981. № 172. Р. 17; Gaja G. Jus Cogens beyond the Vienna Conventions // Human Rights. 1981. № 172. P. 279.

296 Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Док. ООН A/Conf.39/27.

ется в целом как норма, отклонение от которой не допустимо»297, что в качестве условия возникновения jus cogens подразумевает принятие данной нормы государствами в целом298.

Формулировка ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. «принимается и признается» означает, что императивная норма международного права создается соглашением между государствами и никак иначе. При этом одна из особенностей императивных норм международного права заключается в их создании. В случае создания диспозитивных норм международного права согласованию субъектами правотворческой деятельности подлежат их волеизъявления в отношении содержания правила поведения, а затем в отношении признания соответствующего правила в качестве обязательного в международном общении. При создании же нормы jus cogens необходимо наличие дополнительного волеизъявления государств относительного императивности соответствующей нормы, а именно: достижение согласия о большей обязательности принимаемой нормы международного права, которое, как правило, бывает молчаливым299.

Некоторые ученые считают, что в силу автономности и суверенности каждого государства какие-либо нормы, не предусматривающие согласие на их принятие государством, но обязательные для их исполнения, в международном праве отсутствуют300. В качестве контраргумента сторонники противоположного подхода считают процесс признания норм jus cogens проистекающим из обычного международного права, которое постепенно становится обязательным для всех его

301

субъектов . Как справедливо отмечает А.Н. Талалаев, создание императивной нормы международного права какого-либо специального правила или процедуры

291 Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Док. ООН A/Conf.39/H.

298 International Law Commission. Report on the work of its 66th session. Supplement № 10 (A/69/10). Un doc. N. Y., 2014. P. 339.

299 Авдеева Т.Г., Алешин В.В., Ашавский Б.М. и др. Словарь международного права / отв. ред. С.А. Егоров. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2014 // СПС «Консультант Плюс».

300 Danilenko G. International Jus Cogens: Issues of Law-Making // European Journal of International Law. 1991. Vol. 2. № 42. P. 53.

301 Byers M. Conceptualizing the Relationship between Jus Cogens and Erga Omnes Rules // Nordic Journal of International Law. 1991. № 66. P. 211.

не требует . Статья 53 Венской конвенции о праве международных договоров не закрепляет механизма создания императивных норм международного права и не содержит какого-либо конкретного перечня норм, носящих характер jus cogens. Вместе с тем в соответствии со ст. 64 Венской конвенции 1969 г. если возникает новая императивная норма общего международного права, то любой существующий договор, который оказывается в противоречии с этой нормой, становится недействительным и прекращается. Из указанного положения следует, что при установлении новой императивной нормы международного права последствия недействительности применяются как в отношении будущих международных договоров, так и к тем, которые были заключены государствами до возникновения нормы jus cogens, поскольку императивная норма международного права является высшей нормой, лишающей силы любое действие или ситуацию, которые ей про-

303