Особенности смертности пожилого населения в Москве тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.03, кандидат наук Папанова Елена Константиновна

• Папанова Елена Константиновна
• кандидат наук
• 2020

Оглавление диссертации кандидат наук Папанова Елена Константиновна

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Специфика изучения смертности в пожилом возрасте

1.1. Изучение смертности пожилого населения в России и зарубежных странах

1.2. Изучение смертности населения в Москве

1.3. Система сбора информации о смертности и населении в России в контексте международных рекомендаций

Глава 2. Тенденции и современная ситуация в смертности пожилого населения Москвы

2.1. Динамика ожидаемой продолжительности жизни пожилых в Москве, России и некоторых странах

2.2. Возрастные особенности смертности пожилого населения Москвы

2.3. Возрастные компоненты изменения ожидаемой продолжительности жизни в Москве

2.4. Вклад Москвы в дифференциацию ожидаемой продолжительности жизни пожилых на региональном уровне в России

2.5. Возрастные компоненты дифференциации ожидаемой продолжительности жизни в Москве и в России

2.6. Особенности смертности пожилых по причинам смерти в Москве

2.7. Вклад возрастных групп и причин смерти в различия смертности между Москвой, Россией и зарубежными странами

Глава 3. Качество данных о смертности и численности населения

3.1. Оценки численности населения по административным данным

3.2. Расхождения в численности населения по данным текущего учета и переписей населения

3.3. Проблемы учета мобильных групп населения и сопоставимость методики сбора информации о численности населения и о числе демографических событий

3.4. Коррекция оценки ожидаемой продолжительности жизни пожилого населения Москвы

Глава 4. Здоровье и факторы смертности населения Москвы

4.1. Уровень предотвратимой смертности в Москве в сравнении с остальными регионами России

4.2. Факторы здоровья и смертности

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. Случаи в которых обязательно проведение патологоанатомического или судебно-медицинского вскрытия в зависимости от места наступления смерти

Приложение 2. Оценка численности пожилого населения Москвы по итогам ВПН-2002 и ВПН-2010, мужчины

Приложение 3. Оценка численности пожилого населения Москвы по итогам ВПН-2002 и ВПН-2010, женщины

Приложение 4. Список предотвратимых причин смерти

Приложение 5. Распределение выборки РМЭЗ по возрастным группам и уровню образования в Москве и остальных регионах России, чел

Приложение 6. Переменные, использованные в регрессионном анализе по данным РМЭЗ, 2011 год

Приложение 7. Переменные, использованные в регрессионном анализе по данным РМЭЗ, 2015 год

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Особенности смертности пожилого населения в Москве»

ВВЕДЕНИЕ

В течение четырех десятилетий между серединой 1960-х и серединой 2000-х годов тенденции изменения ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) в России и бывших социалистических странах Восточной Европы контрастировали с ее непрерывным ростом в других развитых странах [Shkolnikov, Mesle, Vallin 1996]. Если в 1970-е гг. смертность населения в России и социалистических странах медленно росла, то в середине 1980-х гг. наступил период ее резких флуктуаций [Mesle 2004]. Как итог всех этих изменений к 1993-1996 гг. ОПЖ снизилась до экстремально низких значений, лежащих ниже 60 лет у мужчин и едва превышающих 70 лет у женщин.

Анализ изменений ОПЖ показал, что и в более ранний период постепенного роста смертности, и в период ее флуктуаций основной вклад в динамику ОПЖ вносила смертность в трудоспособных возрастах, где главную роль играли алкогольно-зависимые и неестественные причины смерти, включая различные несчастные случаи - убийства и самоубийства, а также преждевременная сердечно-сосудистая патология [Shkolnikov et al. 2004]. При этом смертность в старших возрастах изменялась относительно мало1, находясь на уровне тех высоких значений, которые установились еще в 1970-е годы.

Ситуация изменилась в середине 2000-х гг., когда в России начался наиболее длительный и устойчивый рост ОПЖ за последние полвека [HMD 2017; Shkolnikov, Andreev, McKee, Leon 2013]. В отличие от предшествующего периода, наблюдавшийся в 2004-2015 гг. рост ОПЖ обусловлен снижением смертности не только в трудоспособных и детских возрастах, но и в пожилом возрасте [Shkolnikov, Andreev, McKee, Leon 2013; Grigoriev, Mesle, Shkolnikov 2014]. За этот период прирост ОПЖ при рождении российских мужчин составил 7,4 года, женщин - 4,9 года, при этом 25% и 51% прироста у мужчин

1 Исключение составляет середина 90-х годов, когда наблюдался некоторый подъем и последовавшее за ним снижение смертности в старших возрастах.

и женщин, соответственно, было обусловлено снижением смертности в возрастах старше 60 лет.

Наряду с увеличением продолжительности жизни в России в целом была обнаружена неоднородная динамика смертности на региональном уровне [Timonin et al. 2017]. Было показано, что изменения смертности в трудоспособных возрастах сближают регионы между собой, в то время как изменения смертности в старших возрастах, напротив, отдаляют регионы друг от друга. Анализ смертности в старших возрастах по регионам показал, что дивергенция связана с более заметным снижением смертности пожилого населения в Москве и Санкт-Петербурге за счет необычайно быстрого снижения смертности в старших возрастах и большого популяционного веса данных городов в населении страны.

Успехи Москвы в увеличении ожидаемой продолжительности жизни неоднократно привлекали внимание исследователей [Андреев, Кваша, Харькова 2006, 2016; Zemlyanova, Lopakov, Ivanova 2017]. Москва, наряду с другими глобальными городами как в развитых (Лондон, Нью-Йорк, Париж), так и в развивающихся странах (Сан-Паулу, Шанхай) [Gusmano et al. 2015, 2016; Preston, Elo 2014], вносит огромный вклад в экономику всей страны и характеризуется более высоким уровнем валового регионального продукта на душу населения [Андреев, Школьников 2018]. Наряду с высокими темпами экономического роста, Москву с другими глобальными городами объединяет и высокая доля мигрантов, которые могут отчасти определять более низкий уровень смертности в таких городах [Preston, Elo 2014].

В начале периода социально-экономических реформ (до 1994 года) Москва по ожидаемой продолжительности жизни незначительно отличалась от России в целом. Однако к 1997 году показатель в столице, как и в Санкт-Петербурге, существенно вырос (на 6,8 лет у мужчин и на 2,8 года у женщин с 1994 г. по 1997 г.), и заметно опередил среднероссийский уровень. В 1997 г. тенденция к снижению смертности, наблюдавшаяся в большинстве регионов России, сменилась ростом, продолжавшимся до 2003 г. Интересно, что

падение ожидаемой продолжительности жизни, которое затронуло и Санкт-Петербург, в Москве не наблюдалось. Более того, смертность в субъекте продолжала снижаться, в том числе и в пожилых возрастах. В последующие годы смертность в Москве снижалась с опережением всех остальных регионов по уровню ожидаемой продолжительности жизни. Эти изменения в положении Москвы по продолжительности жизни сопровождались ростом валового регионального продукта столицы, по которому Москва находится на 3 месте среди всех регионов России. К 2010 г. уровень валового регионального продукта (ВРП) на душу населения в Москве был сопоставим с подушевым ВВП в Австрии, Канаде, Ирландии и Нидерландах. Тем не менее продолжительность жизни в Москве все же оказалась ниже, чем следовало ожидать с учетом уровня ВРП [Андреев, Школьников 2018].

Быстрое увеличение различий между Москвой и остальной страной в начале 2000-х гг. вызывало сомнения относительно его правдоподобности, особенно для мужчин в трудоспособном возрасте [Андреев и др. 2006]. Кроме того, исследователи отмечали проблемы с качеством данных переписей населения, которые заключаются в завышении численности пожилого населения, значительная часть которого приходится на Москву [Андреев 2012, Мкртчян 2012]. Это, как и неправдоподобная динамика показателей смертности в старших возрастах, указывает на необходимость верификации показателей смертности населения Москвы.

В России, и особенно в Москве, как и в экономически развитых странах, смертность в старших возрастах становится все более значимой составляющей общей динамики продолжительности жизни. Снижение смертности пожилого населения в числе прочих факторов определяет рост доли и численности населения в предельно старших возрастных группах (от 80 лет и старше), а, следовательно, и возрастающую нагрузку на системы здравоохранения и социального обеспечения. От качества оценок уровня смертности и продолжительности жизни в старших возрастах зависит надежность прогнозирования масштабов и глубины демографического старения, а также

качество планирования в сферах медицинских услуг и деятельности социальных служб. Поэтому вопрос о достоверности и точности этих оценок, получаемых из данных государственной демографической статистики, имеет большую научно-практическую значимость.

В силу многих причин статистические данные о смертности в старших возрастах оставляют желать лучшего в большинстве развитых стран [Kannisto 1994; Thatcher, Kannisto, Vaupel 1998; Thatcher, Kannisto, Andreev 2002]. Проблемы связаны с неполной и неточной регистрацией рождений в конце XIX - начале XX века, ошибками переписей населения и оценок миграции между переписями, и выражаются в завышении численности людей в возрастах старше 80 лет, завышении возраста живущих и умерших, искусственном сужении разрыва между смертностью мужчин и женщин, ошибочной концентрации умерших или живущих в возрастах, заканчивающихся на 0 и на 5 [Jdanov, Scholz, Shkolnikov 2005]. Сомнительность оценок смертности в старших возрастах в России, где полнота и охват демографической статистики достигли относительно приемлемого уровня лишь в конце 1920-х - начале 1930-х годов, издавна была предметом исследования российских демографов [Андреев, Дарский, Харькова 1998; Новосельский, Паевский 1930]. В последние годы вопросы качества статистики смертности в старших возрастах в России и Москве приобрели новую остроту [Андреев 2012; Мкртчян 2012]. Среди наиболее вероятных причин ухудшения качества показателей: двойной учет населения в двух последних переписях, завышение возраста респондентов при переписном интервьюировании, неучтенные выезды в другие регионы и за рубеж, и, как результат, появление так называемого «статистически бессмертного населения».

Достигнутые коэффициенты смертности в старших возрастах в России, и особенно в Москве, выглядят слишком низкими с учетом высокого уровня смертности взрослого населения в возрасте от 15 до 70 лет. Сравнение возрастных кривых смертности мужчин и женщин в России обнаруживает их

пересечение в возрасте 89 лет в 2015 году. В Москве возраст пересечения - 85 лет [РосБРиС 2017]. Такие пересечения не наблюдаются ни в одной стране с надежной демографической статистикой, они ясно указывают на неадекватность данных о смертности в старших возрастах.

В настоящей работе в качестве смертности пожилого населения рассматривается смертность населения в возрасте 60 лет и старше, отдельно по мужчинам и женщинам. Возраст 60 лет в качестве нижней границы пожилого возраста выбран в силу того, что, начиная с этого возраста, по сравнению с более младшими возрастами наблюдается пониженный вклад внешних причин смерти, являющихся главной причиной преждевременной смертности в трудоспособных возрастах, что обеспечивает сравнимость результатов и выводов. Кроме того, данная граница является общепринятой в зарубежных исследованиях. Особое внимание уделяется при этом возрастной группе 80 лет и старше, что обусловлено занижением показателей смертности пожилых в Москве, особенно отчетливо проявляющимся в указанном возрастном интервале. Тем не менее, в некоторых разделах диссертации в рассмотрение включена также смертность в других возрастах, с целью указать на вклад пожилого населения в изменение общей продолжительности жизни. В 3 главе логистические регрессии и другой анализ строится для возраста 50 лет и старше, для охвата максимально возможного числа респондентов, что в условиях ограниченного объема выборки в пожилом возрасте позволяет избежать случайных флуктуаций и обеспечить большую статистическую значимость результатов.

Степень разработанности темы исследования

Вопрос об особенностях смертности пожилого населения Москвы ранее не рассматривался в разрезе, представленном в данной диссертационной работе. Непосредственно смертности пожилого населения в России посвящены немногочисленные публикации. Как правило, смертность пожилого населения России анализируется в общем контексте изменения

ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ), наряду со смертностью трудоспособного населения. В публикациях по смертности пожилого населения России отмечаются прежде всего проблемы с качеством статистики по причинам смерти в старших возрастах. Вместе с тем в других работах было показано, что значительная часть отставания в продолжительности жизни определяется смертностью от болезней системы кровообращения. Особенности ситуации со смертностью и продолжительностью жизни в Москве изучались, как правило, в контексте региональной дифференциации смертности в России [Vallin et al. 2005].

Вопросы смертности пожилых затрагивались в работах Харьковой Т.Л, Кваши Е.А. [Кваша Е.А., Харькова Т.Л., 2011], Школьникова В.М., Андреева Е.М. [Shkolnikov V.M., Andreev E.M., 2013] и др. Смертность пожилых от внешних причин в России рассматривалась И.А. Даниловой [Данилова 2013]. Также интерес представляют некоторые медицинские публикации, в которых рассматриваются вопросы заболеваемости и смертности пожилых от отдельных причин, определены факторы риска смерти от определенных болезней. Ряд публикаций полностью или частично посвящен вопросу качества кодирования причин смерти в пожилом возрасте [Данилова 2015; Danilova et al. 2016; Максимова, Лушкина 2009].

Что касается изучения смертности населения Москвы, особенности ситуации со смертностью и продолжительностью жизни в столице затрагивались в ряде работ, рассматривающих региональную дифференциацию смертности в России [Андреев, Кваша, Харькова 2006; Vallin et al. 2005; Shkolnikov et al. 1998a; Shkolnikov, Cornia 2000; Timonin et al. 2017]. В этих работах отмечается, что еще до начала антиалкогольной кампании 1985-1987 гг. и последующих флуктуаций смертности Москва обладала небольшим, по сравнению с современной ситуацией, преимуществом перед другими регионами. В 1990-х годах это преимущество Москвы исчезло за счет резкого роста смертности от внешних причин, что могло быть связано с повышенной смертностью мигрантов, число которых

выросло, в том числе из-за более высоких доходов в Москве [Shkolnikov, Cornia 2000]. Кроме того, указывается, что большая доля умерших от внешних причин приходилась на население с низким уровнем образования и работников физического труда [Shkolnikov et al. 1998]. После 1994 года главным отличием динамики смертности в Москве по сравнению с Россией в целом исследователи называют отсутствие выраженного роста смертности и более раннее начало ее устойчивого снижения [Андреев, Кваша, Харькова 2006], а по отношению к последующему периоду устойчивого роста продолжительности жизни указывают на преимущество Москвы по уровню смертности по сравнению с другими регионами России и вместе с тем отставание от стран с высокой продолжительностью жизни [Андреев, Кваша, Харькова 2016].

Вместе с тем, высказывались сомнения относительно качества данных о смертности в Москве и в связи с этим правдоподобности быстрого роста продолжительности жизни в столице и увеличения различий с остальной страной [Андреев 2006]. Также было показано, что рост межрегионального неравенства в смертности в России обусловлен исключительно крайне низкой смертностью пожилого населения в Москве и Санкт-Петербурге [Timonin et al. 2017].

Объект, предмет и цель исследования

Объект исследования - смертность в пожилых возрастах.

Предмет - механизмы и факторы лидерства Москвы в снижении смертности пожилого населения по сравнению с остальной Россией.

Цель работы - выявить особенности смертности пожилого населения Москвы и определить, в какой степени они являются реальным следствием снижения смертности, а в какой - статистическим артефактом, насколько особенности снижения смертности в Москве соответствуют опыту других стран и регионов России.

Задачи:

1. Выявить и структурировать особенности смертности пожилого населения Москвы;

1а. Выявить особенности динамики смертности в пожилых возрастах в Москве в сравнении с регионами России и европейскими странами;

1б. Охарактеризовать особенности возрастного профиля смертности пожилых в Москве и его изменение в период снижения смертности с середины 2000-х гг.;

1в. Выявить особенности структуры смертности пожилых по причинам смерти в Москве в сравнении с регионами России и европейскими странами;

2. Проверить гипотезу о правдоподобности оценок продолжительности жизни и численности населения Москвы в пожилых возрастах и механизмы возникновения их искажений;

3. Оценить ожидаемую продолжительность жизни пожилого населения Москвы с учетом опыта стран с надежной статистикой смертности;

4. Оценить состояние здоровья населения и факторы здоровья и смертности в Москве.

Гипотеза - оценки продолжительности жизни пожилого населения Москвы являются завышенными, однако даже скорректированная картина смертности в Москве также показывает лидерство столицы среди остальных регионов России.

Хронологические рамки исследования (1989-2017 гг.) охватывают длительный период, который позволяет объективно охарактеризовать динамику процесса. Нижняя граница определяется тем, что подробные статистические данные о смертности населения регионов России доступны с 1989 г. Кроме того, 1990-е гг. в экономическом, социальном, политическом, и демографическом плане являются периодом значительных перемен и новым

этапом в развитии населения. В это время как по стране в целом, так и в отдельных регионах заканчивается период стагнации продолжительности жизни в пожилом возрасте. С 2003 г. впервые за несколько последних десятилетий наблюдается устойчивый рост продолжительности жизни пожилых. Дополнительно используются данные для Москвы и других регионов Российской Федерации за 1969-1970 и 1978-1979 годы.

Географические рамки работы - г. Москва, Российская Федерация (с учетом и за вычетом Москвы), для сравнения взяты также регионы Центрального федерального округа и отдельные европейские страны, главным образом Эстония (как страна с уровнем продолжительности жизни, близком к Москве) и Швеция (как страна с высокой продолжительностью жизни и надежной статистикой смертности), а также некоторые другие страны, данные по которым представлены в Human Mortality Database.

Источники данных

Источником информации о количестве умерших и численности

населения по однолетним/пятилетним возрастным группам является Федеральная служба государственной статистики (Росстат), дополнительным источником данных об однолетних возрастных коэффициентах смертности и коэффициентах смертности по причинам смерти является Российская база данных по рождаемости и смертности (РосБРиС) Центра демографических исследований Российской экономической школы, в которой также представлены данные Росстата в формате базы данных [РосБРиС 2017].

Для международных сравнений и построения регрессионной модели использовались возрастные коэффициенты смертности и показатели полных таблиц смертности для ряда экономически развитых стран с надежной статистикой смертности в пожилых возрастах из Human Mortality Database [HMD 2017], которая является наиболее авторитетным источником точных данных о смертности, сопоставимых по годам и странам [Barbieri, Wilmoth, Shkolnikov 2015]. Также использовалась база данных ВОЗ «WHO Mortality

Database» в качестве источника данных о смертности по причинам смерти [WHO 2017].

Дополнительно используются данные ряда ведомственных учреждений города Москвы. В частности, база данных Управления ЗАГС города Москвы, данные Департамента здравоохранения города Москвы, Пенсионного фонда по городу Москве и Московской области. База данных ЗАГС содержит индивидуальные деперсонифицированные данные обо всех умерших, смерть которых была зарегистрирована в ЗАГСах г. Москвы. Данная база передавалась Управлением ЗАГС г. Москвы в Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по городу Москве (Мосгорстат) и является основой для разработки официальный статистических форм по смертности. База данных содержит такие характеристики умершего, как пол, возраст, все указанные в медицинском свидетельстве о смерти причины смерти (в официальных статистических формах разрабатывается только первоначальная (основная) причина смерти) и ряд других характеристик. Использование данной базы позволяет проводить более подробный анализ смертности с учетом характеристик умершего, что невозможно при использовании агрегированных статистических данных.

В качестве источника данных о факторах здоровья и смертности населения выступает Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ-ВШЭ [RLMS HSE] 20 и 24 волны (опросы 2011 и 2015 гг.). Данные представлены основной выборкой RLMS по всей России, включающей, в том числе, Москву, а также дополнительной выборкой по городу Москве, опрошенной в соответствии с вопросником РМЭЗ указанных волн.

Методы анализа

Изучение смертности в работе основано на методах демографического анализа, позволяющих оценить динамику и уровень смертности, а также вклад различных причин смерти в интенсивность смертности: таблицы смертности,

декомпозиция ожидаемой продолжительности жизни, стандартизованные коэффициенты смертности и ряд других методов, описание которых приводится в соответствующих разделах. Мы определяем вклад изменений в смертности по возрастным группам и причинам смерти в изменения и разницу в ожидаемой продолжительности жизни с помощью метода декомпозиции, предложенного в [Андреев 1982; Andreev, Shkolnikov, Begun 2002].

Для анализа уровня и динамики смертности по причинам смерти используются стандартизованные коэффициенты смертности, рассчитанные по методу прямой стандартизации с использованием европейского стандарта возрастной структуры населения 1976 г.

Для коррекции официальных оценок ОПЖ в Москве в возрасте 80 лет нами проводился сравнительный анализ данных статистики смертности по России и Москве с данными Human Mortality Database (HMD) по другим странам. Метод основан на установлении связи между ОПЖ в интервале возрастов 50-70 лет (20е50) и ОПЖ в возрасте 80 лет (е80). Более подробное описание метода представлено в главе 3, разделе 3.4 «Коррекция оценки ожидаемой продолжительности жизни пожилого населения Москвы». Для выявления факторов самооценки здоровья населения Москвы и остальных регионов России были построены логистические регрессионные модели.

Для анализа данных о самооценке здоровья и других характеристиках респондентов в Москве и в остальных регионах России применялся регрессионный анализ (логистические регрессионные модели), были рассчитаны возрастные и стандартизованные коэффициенты распространенности плохой самооценки здоровья и некоторых других показателей.

Сравнение Москвы с регионами России и с другими странами производится для всего населения без разделения на городское и сельское. С учетом того, что в Москве представлено преимущественно городское население, целесообразным может показаться сравнение населения Москвы только с городским населением других стран и регионов России. Однако в

европейских странах разница в смертности городского и сельского населения невелика (в среднем, разница в ОПЖ между городским населением и населением в целом в странах Европы составляет 1-2% [КоБ1ег е1 а1. 2017]). Поэтому в контексте решения поставленных в нашем исследовании задач представляется оправданным сравнение Москвы с населением России в целом.

Выбор стран для сравнения обусловлен, с одной стороны, доступностью надежных данных о смертности, с другой стороны, выбранные страны представляют собой примеры населений с разным уровнем продолжительности жизни - как сопоставимого с Москвой (Эстония), так и более высокого (Швеция).

Научная новизна исследования

1. Показано, что более высокая продолжительность жизни пожилого населения Москвы формируется как за счет реальных особенностей смертности, так и за счет неточностей в статистических данных.

2. Показана определяющая роль изменений смертности пожилого населения Москвы в сохранении высокой разницы в продолжительности жизни между Москвой и остальными регионами России в 2005-2017 гг.

3. Показано существенное занижение возрастных коэффициентов смертности в возрасте старше 80 лет в Москве, и соответствующее им завышение ожидаемой продолжительности жизни и численности населения старших возрастных групп.

4. Выполнена корректировка оценок продолжительности жизни пожилого населения Москвы и показана скорректированная динамика продолжительности жизни пожилого населения Москвы.

5. Оценены особенности Москвы в отношении состояния здоровья по самооценке и факторов здоровья и смертности.

Теоретическая значимость

С учетом того, что более низкая смертность пожилого населения Москвы определяет тенденцию к дивергенции регионов России по уровню смертности, полученные результаты вносят существенный вклад в понимание особенностей региональной дифференциации смертности в России. Выявлены особенности смертности населения Москвы и определены компоненты, определяющие эти особенности и снижение смертности в целом, а также опережение России по уровню продолжительности жизни. Показано, каким образом к середине 2010-х годов столица России достигла столь высокого уровня продолжительности жизни и значительно оторвалась от остальной России по этому показателю, в том числе с учетом особенностей изменения смертности в Москве по возрасту и основным группам причин смерти. Также показаны отличия от среднероссийских показателей в отношении динамики смертности, ее уровня и структуры. Особое внимание уделено качеству данных о смертности и численности населения, его возможному влиянию на изучаемые показатели. Продемонстрировано, что часть прироста ожидаемой продолжительности жизни в Москве может являться следствием переоценки численности отдельных возрастных групп населения столицы.

Практическая значимость

В условиях старения населения качество статистических данных о пожилом населении, его численности и смертности, является важным не только с точки зрения анализа изменений смертности как таковой, но и с точки зрения государственного планирования во всех социально-экономических сферах, в том числе пенсионной системы, системы медицинской помощи и социального обеспечения, а также мониторинга реализации национальных проектов в сфере демографии и здравоохранения. Для России это имеет особенно большое значение и на региональном уровне, особенно учитывая различия регионов по продолжительности жизни, в том числе в старших возрастах [Т1шошп е1 а1. 2017].

Положения, выносимые на защиту

1. Особенности смертности пожилого населения Москвы проявляются в более высокой продолжительности жизни; отсутствии роста смертности во второй половине 1990-х - начале 2000-х гг. и большем вкладе изменений смертности в пожилом возрасте в прирост продолжительности жизни при рождении.

2. Более низкие показатели смертности пожилого населения Москвы определяют сохраняющуюся с середины 2000-х гг. разницу в продолжительности жизни между Москвой и Россией.

3. Показатели смертности в пожилых возрастах в Москве являются заниженными по причине завышения численности населения по результатам переписей населения 2002 и 2010 гг., что наиболее заметно проявляется для мужчин.

4. Преимущество Москвы по сравнению с остальной Россией сокращается, но сохраняется после коррекции оценок ожидаемой продолжительности жизни на занижение показателей смертности в возрасте старше 80 лет.

5. Статистика смертности по причинам смерти в Москве по сравнению с Россией в целом более точно учитывает смертность в пожилых возрастах от основных заболеваний, особенно новообразований.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Папанова Елена Константиновна, 2020 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Андреев Е.М. Возможные причины колебаний продолжительности жизни в России в 90-е годы // Вопросы статистики. 2002. № 11. С. 3-15.

2. Андреев Е.М. Метод компонент в анализе продолжительности жизни // Вестник статистики.1982. № 3. С. 42-47.

3. Андреев Е.М. О точности результатов российских переписей населения и степени доверия к разным источникам информации / Вопросы статистики №11 2012. с. 21-35

4. Андреев Е.М. Продолжительность жизни и причины смерти в СССР // В кн.: Демографические процессы в СССР. М.: Финансы и статистика. 1990. С. 90115.

5. Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Т.Л. (1998) Демографическая история России: 1927-1959. Москва, Информатика.

6. Андреев Е.М., Жданов Д.А., Школьников В.М. Смертность в России через 15 лет после распада СССР: факты и объяснения //"SPERO" весна-лето. 2007. №2 6. С. 115 - 142.

7. Андреев Е.М., Кваша Е.А., Харькова Т.Л. (2006). Особые точки на карте смертности // Население России 2003-2004. Одиннадцатый-двенадцатый ежегодный демографический доклад. С. 298-305.

8. Андреев Е.М., Кваша Е.А., Харькова Т.Л. Смертность в Москве и других мегаполисах мира: сходства и различия // Демографическое обозрение. 2016. Т. 3. №3, с. 39-79.

9. Андреев Е. М., Школьников В. М., МакКи М. Продолжительность здоровой жизни // Вопросы статистики. 2002. №11. С. 16-21.

10. Андреев Е. М., Школьников В. М. Оперативная статистическая информация о населении: возможности и ограничения // Вопросы статистики. 2016. № 3. С. 72-82.

11.Андреев Е.М., Школьников В.М. Связь между уровнями смертности и экономического развития в России и ее регионах // Демографическое

обозрение // 2018. Т 5. №1. С. 6-24. https://doi.Org/https://doi.org/10.17323/demreview.v5i1.7707.

12.Бахметова Г.Ш. Смертность населения в пожилом возрасте // В сб.: Смертность населения: тенденции, методы изучения, прогнозы. М.: МАКС Пресс. 2007. С. 256 - 271.

13.Вайсман Д.Ш. Автоматизация информационных потоков системы регистрации смертности в Российской Федерации // Социальные аспекты здоровья населения. 2009. №2. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/120/30/lang.ru/

14.Васин С.А. Прощание с демографическим дивидендом // Демоскоп Weekly. 2008. № 318-318. URL: http: demoscope.ru/ weekly/2008/0317/tema01.php.

15. Вишневский А.Г., Андреев Е.М., Тимонин С.А. Смертность от болезней системы кровообращения и продолжительность жизни в России. Демографическое обозрение. 2016. Т. 3. №1. С. 6-34. doi: 10.17323/demreview.v3i1.1761

16.Гаврилов Л.А., Гаврилова Н.С. Биология продолжительности жизни. Количественные аспекты (2-е изд.). М.: Наука. 1991. 173 с.

17.Давыдов М.И., Заридзе Д.Г., Лазарев А.Ф. и др. Анализ причин смертности населения России // Вестник РАМН. 2007. № 7. С. 17 - 27.

18. Данилова И.А. Проблемы качества российской статистики причин смерти в старческом возрасте // Успехи геронтологии. 2015. Т. 28. №3. С. 409-414.

19.Данилова И.А. Смертность пожилых от внешних причин в России // Демографическое обозрение. 2014. Т. 1. №2. С. 57-84. https://doi.org/10.17323/demreview.v1i2.1817

20. Демографическая модернизация России 1900-2000 / под ред. Вишневского А.Г. М.: Новое издательство. 2006.

21. Демографическая ситуация в Москве и тенденции ее развития / Под ред. Л.Л. Рыбаковского. М.: ЦСП. 2006. 264 с.

22.Денисенко М.Б. Эмиграция из России в страны дальнего зарубежья // Демоскоп Weekly. 2012. 513-514. URL:

http://demoscope.ru/weekly/2012/0513/tema02.php (дата обращения: 30.12.2016).

23.Иванова А.Е., Рязанцев С.В., Семенова В.Г. Вклад миграции в смертность российского населения трудоспособного возраста // Научное обозрение. Серия 2: Гуманитарные науки. 2016. №6. С. 47-60.

24.Какорина Е.П. Старость не причина // Медицинский вестник. 2013. Выпуск № 8 (621). URL: http://www.medvestnik.ru/articles/starost_ne_prichina/

25.Кваша Е. А., Харькова Т.Л. Ожидаемая продолжительность жизни взрослого населения в регионах России в последнее десятилетие // Вопросы статистики. 2011. № 8. С. 26-41.

26.Кваша Е.А., Харькова Т.Л. Московский феномен смертности - уроки для России // Вопросы статистики. 2008. № 9. С. 6 - 17.

27. Козлов Л.В. «Демографический анализ смертности и продолжительности жизни населения старших возрастных групп» Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук. Санкт-Петербург, 2010 г.

28.Максимова Т.М., Лушкина Н.П. Состав причин смерти пожилого населения как показатель качества медицинской помощи // Демоскоп Weekly. 2009. № 369 - 370. http://demoscope.ru/weekly/2009/0369.php

29. Мкртчян Н.В. Проблемы учета населения отдельных возрастных групп в ходе переписи населения 2010 г.: причины отклонений, полученных данных от ожидаемых // Демографические аспекты социально-экономического развития / Под редакцией М.Б. Денисенко. 2012. Серия: Демографические исследования. Вып. 22. М.: МАКС Пресс. С. 197-214.

30.Немцов А.В. Алкогольная смертность в России, 1980 - 1990-е годы. М., 2001. 56 с.

31.Немцов А.В. Алкогольный урон регионов России. Москва: 2003. NALEX. 136 с.

32.Неравенство и смертность в России / под ред. В.М. Школьникова, Е.М. Андреева, Т.М. Малевой. М.: Сигналь. 2000. 126 с.

33.Никулина Н.Н. Сердечно-сосудистая смертность: анализ качества диагностики и статистического учета причин смерти // Саратовский научно-медицинский журнал. 2011. Выпуск № 1. Том №7. С. 91-96.

34.Новосельский С.А., Паевский В.В. Введение. В кн.: Смертность и продолжительность жизни населения СССР 1926-1927 гг. Таблицы смертности. М.-Л. Планхозгиз. 1930.

35. Организация Объединенных Наций. Принципы и рекомендации для системы статистического учета естественного движения населения. Третье пересмотренное издание. 2015. Серия М № 19/Rev. 3. Нью-Йорк. 286 с.

36.Папанова Е. К., Школьников В. М., Андреев Е. М., Тимонин С. А. Высокая продолжительность жизни москвичей после 80 лет - реальность или статистический артефакт? // Успехи геронтологии. 2017. №30-6. С. 826-835.

37.Папанова Е. К., Школьников В. М., Тимонин С. А. Особенности динамики и компоненты снижения смертности в Москве в 1989-2017 гг. // Демографическое обозрение. 2019. Т. 6. № 1. С. 50-103.

38.Рамонов А.В. Ожидаемая продолжительность здоровой жизни как интегральная оценка здоровья россиян// Экономический журнал Высшей школы экономики. 2011. Т. 15. № 4. С. 497-518.

39.Рамонов А. В. Анализ статуса здоровья населения России с использованием интегральных показателей // Социологические исследования. 2012. Т. 335. № 3. С. 104-116.

40.Ревич Б.А. (2011) Волны жары, качество атмосферного воздуха и смертность населения европейской части России летом 2010 г.: результаты предварительной оценки // Экология человека. 2011. № 7.

41.Ревич Б.А., Шапошников Д.А., Першаген Г. Новая эпидемиологическая модель по оценке воздействия аномальной жары и загрязненного атмосферного воздуха на смертность населения (на примере Москвы 2010 г.) // Профилактическая медицина. 2015. Т. 18. №5. С. 29-33. https://doi.org/10.17116/profmed201518529-33

42.Российская база данных по рождаемости и смертности (РосБРиС). Центр демографических исследований Российской экономической школы, Москва (Россия). База данных доступна по адресу http: //demogr.nes.ru/index.php/ru/demogr_indicat/data. Данные скачаны (10.12.2016).

43. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS HSE)», проводимый Национальным исследовательским университетом Высшей школой экономики и ООО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального государственного бюджетного учреждения науки Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. (Сайты обследования RLMS-HSE: http://www.hse.ru/rlms, http: //www.cpc .unc.edu/proi ects/rlms)

44.Рязанцев С.В., Иванова А.Е. Вклад трудовой миграции в российскую смертность // Научное обозрение. Серия 2: Гуманитарные науки. 2015. №4. С. 13-25.

45.Сабгайда Т. П., Рощин Д. О., Секриеру Э. М., Никитина С. Ю. Качество кодирования причин смерти от сахарного диабета // Здравоохранение РФ. 2013. № 1. C. 11-15.

46.Сабгайда Т.П., Секриеру Е.М., Никитина С.Ю. Неуточненные причины смерти российского населения от инфекционных и неинфекционных заболеваний по данным официальной статистики // Социальные аспекты здоровья населения. №4. 2012.

47.Сафарова Г.Л. Демография старения: современное состояние и приоритетные направления исследования // Успехи геронтологии. 2009. Т 22. №1. С. 49- 59.

48.Харькова Т.Л., Никитина С.Ю., Андреев Е.М. Зависимость продолжительности жизни от уровня образования в России // Вопросы статистики. 2017. №8. С. 61-68.

49.Федеральный закон «О Всероссийской переписи населения» (в ред. Федеральных законов от 28.11.2009 № 293-Ф3, от 27.07.2010 № 204-ФЗ).

50.Чудиновских О.С. Учет миграции в России: причины и последствия кризиса // Демоскоп Weekly: 185-186. 2005. URL:

http://demoscope.ru/weekly/2005/0185/analit03.php#6 (дата обращения: 30.12.2016).

51.Andreev E.M., Shkolnikov V.M., Begun A.Z. Algorithm for decomposition of differences between aggregate demographic measures and its application to life expectancies, healthy life expectancies, parity-progression ratios and total fertility rates // Demographic Research. 2002. Т. 7. №14. С. 499-522. doi:10.4054/DemRes.2002.7.14.

52.Andreev E.M., McKee M., Shkolnikov V.M. Health Expectancy in the Russian Federation: A New Perspective on the Health Divide in Europe // Bulletin of the World Health Organization. 2003. №81. С. 778-788.

53.Andreev E.M., Nolte E., Shkolnikov V.M., Varavikova E., McKee M. The evolving pattern of avoidable mortality in Russia // Int J Epidemiol. 2003. Т. 32. №3. С.437-446.

54.Babones S.J. The consistency of self-rated health in comparative perspective // Public Health. 2009. Т. 123. №2. С. 199-201. https://doi.org/10.1016/j.puhe.2008.12.016.

55.Barbi E., Caselli G. Selection effects on regional survival differences in Italy // Genus. 2003. Т. LIX. № 2. С. 37-61.

56.Barbieri M., Wilmoth J.R., Shkolnikov V.M., Glei D., Jasilionis D., Jdanov D., Boe C., Riffe T., Grigoriev P., Winant C. Data Resource Profile: The Human Mortality Database (HMD) // International Journal of Epidemiology. 2015. С. 1-8. doi: 10.1093/ije/dyv105.

57.Bergeron-Boucher M.-P., Ebeling M., Canudas-Romo V. Decomposing changes in life expectancy: Compression versus shifting mortality // Demographic Research. 2015. Т. 33. С. 391-424.

58.Beyond the Kannisto-Thatcher Database on Old Age Mortality: An Assessment of Data Quality at Advanced Ages. MPIDR Working Paper WP 2008-013.

59.Bobak M., Pikhart H., Rose R., Hertzman C., Marmot M. Socioeconomic factors, material inequalities, and perceived control in self-rated health: cross-sectional data from 7 post-communist countries // Social Science and Medicine. 2000. T. 51. C. 1343-1350. doi: 10.1016/S0277-9536(00)00096-4

60.Bobak M., Pikhart H., Hertzman C., Rose R., Marmot M. Socioeconomic factors, perceived control and self-reported health in Russia. A cross-sectional survey // Soc Sci Med. 1998. T. 47. C. 269-279. doi: 10.1016/S0277-9536(98)00095-1.

61.Bougeois-Pichat J. Future outlook for mortality decline in the world // Population. Bulletin of the United Nation. 1978. № 11. C. 7-44.

62.Autopsy on an Empire: Understanding Mortality in Russia and the Former Soviet Union Author(s): Elizabeth Brainerd and David M. Cutler Source: The Journal of Economic Perspectives, Vol. 19, No. 1 (Winter, 2005), pp. 107-130 Published by: American Economic Association Stable URL: https: //www.j stor. org/stable/4134995

63.Carlson P. Risk behaviours and self-rated health in Russia 1998 // Journal of epidemiology and community health. 20015. T. 5. №11. C. 806-817. doi:10.1136/jech.55.11.806

64.Carlson P. Educational differences in self-rated health during the Russian transition. Evidence from Taganrog 1993-94 // Social Science and Medicine. 2000. T. 51. C. 1363-1374. doi: 10.1016/S0277-9536(00)00102-7.

65.Carlson P. Self-perceived health in East and West Europe. Another European health divide // Social Science and Medicine. 1998. T. 46. C. 1355-1366. doi: 10.1016/S0277-9536(97)10093-4.

66.Caselli G., Vallin J. Demographic Trends: Beyond the Limits? // Population: An English Selection. 2001. T. 13. № 1. C. 40 - 74.

67.Chenet L., McKee M., Leon D., Shkolnikov V., Vassin S. Alcohol and cardiovascular mortality in Moscow; new evidence of a causal association // J Epidemiol Community Health. 1997. T. 52. №12. C. 772-774.

68.Cheung S.L.K., Robine J., Tu E.J., C., Caselli G. Three dimensions of the survival curve: horizontalisation, verticalisation, and longevity extension // Demography. 2005. T. 42. №2. C. 243 - 258.

69.Coale A.J., Kisker E.E. Mortality crossovers: reality or bad data? // Population Studies. 1986. T. 40. C. 389-401.

70.Cubbins L., Szaflarski M. Family effects on self-reported health among Russian wives and husbands // Social Science and Medicine. 2001. T. 53. C. 1653-1666. doi: 10.1016/S0277-9536(00)00450-0. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

71.Danilova I., Shkolnikov V., Jdanov D., Mesle F., Vallin J. Identifying potential differences in cause-of-death coding practices across Russian regions // Population Health Metrics. 2016. T. 14. № 8.

72.De Maio F.G. Health inequalities in Argentina: patterns, contradictions and implications // Health Sociol Rev. 2007. T. 16. C. 279-291.

73.Denisova I. Adult Mortality in Russia: A Microanalysis // Economics of Transition. 2010. T. 18. № 2. C. 333-363. http://dx.doi.org/10.1111/j.1468-0351.2009.00384.x

74.Ediev D. Expectation of Life at Old Age: Revisiting Horiuchi-Coale and Reconciling with Mitra // IIASA Working Paper. IIASA, Laxenburg, Austria: 2016. WP-16-010

75.European Health for All database (HFA-DB). WHO Regional Office for Europe 2018 URL: https://gateway.euro.who.int/en/datasets/european-health-for-all-database/ Accessed 15.09.2018

76.Eurostat (2018). Amenable and preventable deaths statistics URL: http ://ec.europa.eu/euro stat/statistics-

explained/index.php/Amenable and preventable deaths statistics

77.Eurostat (2015) Demographic statistics: A review of definitions and methods of collection in 44 European countries. 2015 edition. URL: http://ec.europa.eu/eurostat/documents/3859598/6851536/KS-GQ-15-002-EN-N/7d6ba1 c 1 -fa04-464b-89ff-ec8796b2db5d

78.Canadian Pensioners Mortality. Final Report. Pension Experience Subcommittee of the Canadian Institute of Actuaries. 2014. 40 c. URL: http://retireesandpensioners.dal.ca/FinalMortality.pdf

79.Grigoriev P., Mesle F., Shkolnikov V. M., Andreev E.M., Fihel A., Pechholdova M., Vallin J. The Recent Mortality Decline in Russia: Beginning of the Cardiovascular Revolution? // Population and Development Review. 2014. T. 40. C. 107-129. doi: 10.1111/j.1728-4457.2014.00652.x

80.Gusmano M.K., Rodwin V.G., Wang C., Weisz D., Luo L., Hua F. Shanghai rising: health improvements as measured by avoidable mortality since 2000 // International Journal of Health Policy and Management. 2015. T. 4. №. 1. C. 7-12. http://doi.org/10.15171/ijhpm.2015.07

81.Gusmano M.K., Rodwin V.G., Weisz D., Ayoub R. Health Improvements in BRIC Cities: Moscow, Sao Paulo, and Shanghai, 2000-10 // World Medical & Health Policy. 2016. T. 8. C. 127-138. doi:10.1002/wmh3.188

82.Health and Mortality Among Elderly Population / Caselly G., Lopes A.D. (Eds). Oxford: Clarendon Press, 1996.

83.Heistaro S., Jousilahti P., Lahelma E., Vartiainen E., Puska P. Self Rated Health and Mortality: A Long Term Prospective Study in Eastern Finland // Journal of Epidemiology and Community Health. 2001. T. 55. № 4. C. 227-232. Retrieved from http://www.j stor.org/stable/25569404

84.Herm A., Poulain M. Central Population Registers as a Source of Demographic Statistics in Europe // Population. 2013. T. 68. № 2. C. 183-212. DOI: 10.3917/pope.1302.0183

85.Horiuchi S., Wilmoth J.R. Age Patterns of the Life Table Aging Rate for Major Causes of Death in Japan, 1951-1990 // Journal of Gerontology: Biological Sciences. 1997. T. 52A. №. I. B67-B77.

86.Horiuchi S. Epidemiological transition in developed countries: past, present, and future. The mortality, epidemiological and health transitions: their relevance for the study of health and mortality // Health and mortality issues of global concern. Proceedings of the Symposium on Health and Mortality. Brussels. 1997. C. 54-71.

87.Human Mortality Database. University of California, Berkeley (USA), and Max Planck Institute for Demographic Research (Germany). http://www.mortality.org.

88.Idler E., Benyamini Y. Self-Rated Health and Mortality: A Review of Twenty-Seven Community Studies // Journal of Health and Social Behavior. 1997. T. 38. №. 1. C. 21-37. doi: 10.2307/2955359

89.Jasilionis D., Stankuniene V., Shkolnikov V.M. Socio-demographic mortality differentials in Lithuania, 2001-2004. Vilnius, Institute for Social Research/ 2006.

90.Jdanov D.A., Jasilionis D., Soroko E.L., Rau R., Vaupel J.W. Beyond the Kannisto-Thatcher Database on Old Age Mortality: An Assessment of Data Quality at Advanced Ages. MPIDR WORKING PAPER WP 2008-013 MARCH 2008

91.Jdanov D.A.; Scholz R.D.; Shkolnikov V.M. Official population statistics and the Human Mortality Database estimates of populations aged 80+ in Germany and nine other European countries // Demographic Research. 2005. T. 13. № 14. C. 335362.

92.Jowell A., Bright Z., Barry M. The impact of megacities on health: preparing for a resilient future // The Lancet Planetary Health. 2017. T. 1. № 5. e176 - e178. DOI: https://doi.org/10.1016/S2542-5196(17)30080-3

93.Kamarudeen S. Amenable mortality as an indicator of healthcare quality - a literature review // Health Stat Q. 2010. T. 47. C. 66-80. doi: 10.1057/hsq.2010.16. Review. PubMed PMID: 20823843.

94.Kannisto V. Development of Oldest-Old Mortality, 1950-1990: Evidence from 28 Developed countres. Odense (Denmark): Odense Univ. Press. 1994.

95.Kannisto V. The advancing frontier of survival. Odense (Denmark): Odense Univ. Press. 1996.

96.Kannisto V. On the survival of centenarians and the span of life // Population Studies. 1988. T. 42. №3. C. 389-406.

97.Kibele E., Scholz R., Shkolnikov V.M. Low migrant mortality in Germany for men aged 65 and older: fact or artifact? // European Journal of Epidemiology. 2008. T. 23. №6. C. 389-393. doi:10.1007/s10654-008-9247-1.

98.Kibele E., Jasilionis D., Shkolnikov V.M. Widening socioeconomic differences in mortality among men aged 65 years and older in Germany // J Epidemiol Community Health. 2013. T. 67. C. 453-457.

99.Koster E.M., de Gelder R., Di Nardo F., Williams G., Harrison A., van Buren L.P., Lyshol H., Patterson L., Birt C.A., Higgerson J., Achterberg P.W., Verma A., van Ameijden E.J.C. Health status in Europe: comparison of 24 urban areas to the corresponding 10 countries (EURO-URHIS 2) // European Journal of Public Health. 2017. T. 27, № suppl_2, C. 62-67. https://doi.org/10.1093/eurpub/ckw188

100. Luy M. Nature or behaviour? An answer to the question of male excess mortality by comparison of monastic and general population // European Population Conference 2003, Warsaw, Poland, 26-30 August, 2003. Book of Abstract. P. 75.

101. Mesle F., Shkolnikov V.M., Hertrich V., Vallin J. Tendancesrecentes de la mortalite par cause en Russie 1965-1994. La crisesanitaredans les pays de l'ex -URSS. 1996. №2. P. 76.

102. Mesle F., Vallin J. Diverging trends in female old-age mortality: The United States and The Netherlands versus France and Japan // Population and Development Review. 2006. T. 32. № 1. C. 123 - 145.

103. Mesle F. Mortality in Central and Eastern Europe: long-term trends and recent upturns // Demographic Research. 2004. T. 2. № 3. C. 45-70.

104. Nolte E., McKee M. Does health care save lives? Avoidable mortality revisited. London: The Nuffield Trust, 2004.

105. Oeppen J., Vaupel J. Broken limits to life expectancy // Science. 2002. T. 296, № 10. C. 1029 - 1031.

106. Office for national statistics (2015) Definition of avoidable mortality URL: https://www.ons.gov.uk/aboutus/whatwedo/statistics/consultationsandsurveys/allc onsultationsandsurveys/reviewofavoidablemortalitydefinition

107. Oksuzyan A., Juel K., Vaupel J., Christensen K. Men: good health and high mortality. Sex differences in health and aging // Aging Clin Exp Res. 2008. T. 20. №2. C. 91-102.

108. Page A., Tobias M. Glover J., Wright C., Hetzel D., Fisher E. Australian and New Zealand Atlas of Avoidable Mortality', University of Adelaide: Adelaide: PHIDU. 2006.

109. Perlman F. Socioeconomic position, self-rated health and mortality in Russia (PhD thesis) London: University of London (UCL); 2006.

110. Permyakova N.V., Billingsley S. Men's health and co-residence with older generations in Russia: better or worse? // J Epidemiol Community Health. 2018. T. 72. C. 179-184.

111. Perlman F., Bobak M. Determinants of self-rated health and mortality in Russia - are they the same? // International journal for equity in health. 2008. T. 7. № 19. doi: 10.1186/1475-9276-7-19

112. Preston S. The Changing Relation between Mortality and Level of Economic Development // Population Studies. 1975. T. 29. № 2. C. 231-248. doi:10.2307/2173509

113. Preston S., Elo I. Anatomy of a Municipal Triumph: New York City's Upsurge in Life Expectancy // Population and Development Review. 2014. T. 40. № 1. C. 1-29. Retrieved from http://www.jstor.org/stable/23655356

114. Pridemore W.A. Measuring homicide in Russia: a comparison of estimates from the crime and vital statistics reporting system // Social Science & Medicine. 2003. T. 57. № 8. C. 1343-1354. doi:10.1016/S0277-9536 (02) 00509-9

115. Lindahl-Jacobsen R., Rau R., Jeune B., Canudas-Romo V., Lenart A., Christensen K., Vaupel J.W. Rise, stagnation, and rise of Danish women's life expectancy // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2016. T. 113. № 15. C. 4015-4020. DOI: 10.1073/pnas.1602783113

116. Saikia N., Jasilionis D., Ram F., Shkolnikov V.M. Trends and geographic differentials in mortality under age 60 in India // Population Studies. 2011. T. 65. № 1. C. 73-89

117. Scholz R.D., Jdanov D.A. About mortality data for Germany. Human Mortality Database: background and documentation. 2005. Human Mortality Database. http://www.mortality.org/.

118. Scholz R.D., Jdanov D.A. Verfahren zur Korrektur der Bevölkerungsbestände der amtlichen Statistik im hohen Alter. MPIDR Working Paper WP-2007-002. Rostock: MPIDR. 2007. (http://www.demogr.mpg.de/Papers/Working/wp-2007-002.pdf)

119. Sen, A. Mortality as an Indicator of Economic Success and Failure // The Economic Journal. 1998. T. 108. № 446. C. 1-25. Retrieved from www.jstor.org/stable/2565734

120. Shaposhnikov D., Revich B., Bellander T., Bedada G.B., Bottai M., Kharkova T., Kvasha E., Lezina E., Lind T., Semutnikova E., Pershagen G. Mortality Related to Interactions Between Heat Wave and Wildfire Air Pollution During the Summer of 2010 in Moscow // Epidemiology. 2014. T. 25. № 3.

121. Shkolnikov V.M., Cornia G.A., Leon D.A., Mesle F. Causes of the Russian Mortality Crisis: Evidence and Interpretations // World Development. 1998°. T. 26. № 6. C. 1995-2011.

122. Shkolnikov V.M., Leon D.A., Adamets S., Andreev E.M., Deev A. Educational Level and Adult Mortality in Russia: An Analysis of Routine Data 1979 to 1994 // Social Science and Medicine. 1998b. T. 47. № 3. C. 357-369.

123. Shkolnikov V.M. Methodology Note on the Human Life-Table Database (HLD) URL: http://www.lifetable.de/methodology.pdf

124. Shkolnikov V.M., Mesle F., Vallin J. Health crisis in Russia // Population: An English Selection. 1996. T. 8. C. 123-190.

125. Shkolnikov V.M., Scholz R.D., Jdanov D.A., Stegmann M., von Gaudecker H.-M. Length of life and the pensions of five million retired German men // Eur J Public Health. 2008. T. 18. № 3.C. 264-269. doi: 10.1093/eurpub/ckm102

126. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Leon D.A., McKee M., Mesle F., Vallin J. Mortality Reversal in Russia: The story so far // Hygiea Internationalis. 2004. T. 4. №4. C. 29-80.

127. Shkolnikov V.M., McKee M., Vallin J., Aksel E., Leon D., Chenet L., Mesle F. Cancer mortality in Russia and Ukraine: validity, competing risks, and cohort effects // International Journal of Epidemiology. 1999. T. 28. C. 19-29.

128. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Jasilionis D., Leinsalu M., Antonova O.I., McKee M. The Changing Relation between Education and Life Expectancy in Central and Eastern Europe in the 1990s. // Journal of Epidemiology and Community Health. 2006. T. 60. №10. C. 875-881.

129. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., McKee M., Leon D. Components and possible determinants of the decrease in Russian mortality in 2004-2010 // Demographic Research. 2013. T. 28. № 32. C. 917-950. DOI: 10.4054/DemRes.2013.28.32

130. Shkolnikov V.M., Cornia G.A. Population crisis and rising mortality in transitional Russia // G.A. Cornia, R. Paniccia (Eds.). The mortality crisis in transitional economies. Oxford: Oxford University Press. 2000. C. 253-279.

131. Shkolnikov V.M., Vassin S.A. Spatial differences in life expectancy in European Russia in the 1980s. // W. Lutz, S. Scherbov, A. Volkov (Eds.). Demographic trends and patterns in the Soviet Union before 1991. London: Routledge. 1994. C. 379-402.

132. Smith D.G., Gunnell D., Ben-Shlomo Y. Life-course approaches to socioeconomic differentials in cause-specific mortality. // Leon DA, Walt G. (eds.). Poverty, Inequality and Health. Oxford: Oxford University Press. 2000. C. 88-124.

133. Sullivan D. A Single Index of Mortality and Morbidity // HSMHA Health Report. 1964. T. 86. C. 347-354.

134. Thatcher A. R., Kannisto V., Vaupel J. W. The force of mortality at ages 80 to 120. Monographs on Population Aging. 1998. T. 5. Odense: Odense University Press.

135. Thatcher A.R., Kannisto V., Andreev K. The survivor ratio method for estimating numbers at high ages // Demographic Research. 2002. T. 6. № 1. C. 1-16.

136. The World Health Report 2008 - primary Health Care (Now More Than Ever). World Health Organization URL: http://www.who.int/whr/2008

137. Timonin S.A., Danilova I.A., Andreev E. M., Shkolnikov V. M. Recent mortality trend reversal in Russia: are regions following the same tempo? //

European Journal of Population. 2017. T. 33. № 1. https://doi.org/10.1007/s10680-017-9451-3

138. Todd M.A., Shkolnikov V.M., Goldman N. Why are well-educated Muscovites more likely to survive? Understanding the biological pathways // Social Science & Medicine. 2016. T. 157. C. 138-147. http: //doi. org/ 10.1016/j.socscimed.2016.02.041 V.M.

139. Valkonen T. Trends in mortality and differential mortality // Population studies. № 36. Council of Europe Publishing. 2001.

140. Vallin J., Andreev E.M., Mesle F., Shkolnikov V.M. Geographical diversity of cause-of-death patterns and trends in Russia // Demographic Research. 2005. T. 12. №13. C. 323-380.

141. Vallin J., Mesle F. Convergences and divergences: an analytical framework of national and sub-national trends in life expectancy // Genus. 2005. T. LXI. №1. C. 83-124.

142. Vallin J., Mesle F. Convergences and divergences. A new approach to health transition // Demographic Research. 2004. SPECIAL COLLECTION 2. ARTICLE 2. C. 11-44

143. Vallin J., Mesle F. The Segmented Trend Line of Highest Life Expectancies // Population and Development Review. 2009. T. 35. № 1. C. 159-187.

144. Vassin S.A., Costello C. A. Spatial, age and cause of death patterns of mortality in Russia, 1988-1989 // Premature Death in the New Independent States. Ibid. C. 66-120.

145. Oeppen J., Vaupel J.W. Broken limits to life expectancy // Science. 2002. T. 296, № 10. C. 1029-1031.

146. WHO Mortality Database (2017) World Health Organization URL: http: //www.who. int/healthinfo/statistics/mortality_rawdata/en/

147. Wilmoth J.R., Robine J.-M. The world in maximum life span // Population and Development Review. 2003. T. 29 (Suppl.). C. 239 - 257.

148. Wilmoth J.R., Andreev K.F., Jdanov D.A., Glei D.A. Methods protocol for the Human Mortality Database (version 5). 2007. URL: http://www.mortality.org/Public/Docs/MethodsProtocol.pdf

149. World Bank (2014) Global Civil Registration and Vital Statistics Scaling up Investment Plan 2015-2024 URl: http://www.worldbank.org/en/topic/health/publication/global-civil-registration-vital-statistics-scaling-up-investment

150. Zemlyanova E., Lopakov K., Ivanova A. Regional mortality differences in big Russian cities // European Journal of Public Health. 2017. T. 27. № suppl_3. ckx186.007, https://doi.org/10.1093/eurpub/ckx186.007

151. Zeng Y., Crimmins E., Carriere Y., Robine J.M. (Eds.). Longer Life and Healthy Aging. Springer; Dordrecht, Netherlands. 2006.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. Случаи в которых обязательно проведение патологоанатомического или судебно-медицинского вскрытия в зависимости от места наступления смерти_

Место смерти / место вскрытия

Патологоанатомическое вскрытие_

Судебно-медицинское вскрытие_

Стационар

• не установлен заключительный клинический диагноз (заболевание, приведшее к смерти),

• нахождение умершего в стационаре менее суток до смерти,

• смерть, связанная с проведением медицинских мероприятий,

• смерть от инфекционного заболевания или подозрение на него,

• смерть от онкологического заболевания при отсутствии гистологической верификации опухоли,

• мертворождения и смерти детей в возрасте до 28 суток, материнская смерть,

• наличие письменного заявления умершего лица или его законных представителей о необходимости проведения вскрытия._

• умершие в стационаре от внешних причин смерти (отравления, травмы) и подозрений на них,

• умершие после искусственного аборта,

• умершие, личность которых невозможно установить.

Дом, другое место

• отсутствие амбулаторной карты умершего;

• отсутствие в амбулаторной карте записей о наблюдении в связи с заболеванием, которое могло явиться причиной смерти за последние 7 суток;

• невозможно установить диагноз по медицинским документам;

• отсутствие прижизненного гистологического подтверждения заболевания у онкологических больных,

• наличие инфекционного заболевания или подозрение на него,

• умершие от внешних причин смерти (отравления, травмы) или в случае подозрений на них,

• умершие после искусственного аборта,

• умершие, личность которых невозможно установить,

• трупы при наличии гнилостных изменений,

• лица, умершие в общественных местах.

Место смерти / место вскрытия Патологоанатомическое вскрытие Судебно-медицинское вскрытие

• случаи мертворождения и смерти детей в возрасте до 28 суток и материнской смерти; • смерть от острой хирургической патологии (подозрение на нее); • смерть после проведения медицинских мероприятий, • смерть в течение месяца после выписки больного из стационара (за исключением госпитализации по уходу за умирающим больным), • наступление смерти / мертворождения при транспортировке из дома в стационар.

Приложение 2. Оценка численности пожилого населения Москвы по итогам ВПН-2002 и ВПН-2010, мужчины____

Год рожден ия Численнос ть по результата м переписи населения 2002 г. Численнос ть по результата м переписи населения 2010 года Оценка численност и населения к 2010 году Разница между оценкой по данным о числе зарегистри рованных смертей и численност ью по результата м переписи населения 2010 г. Численнос ть с учетом оценки миграцион ного прироста Разница между оценкой по данным о числе зарегистри рованных смертей и численност ью по результата м переписи населения 2010 г.

1945 42 998 38 785 35 163 10% 35 931 8%

1944 32 183 27 713 25 877 7% 26 557 4%

1943 23 060 21 293 18 499 15% 19 055 12%

1942 32 808 26 354 25 939 2% 26 359 0%

1941 47 408 39 228 36 222 8% 36 537 7%

1940 49 862 42 211 38 461 10% 38 720 9%

1939 51 451 40 882 37 897 8% 38 118 7%

1938 51 180 40 201 36 697 10% 36 887 9%

1937 55 434 43 507 39 060 11% 39 224 11%

1936 35 924 28 645 24 952 15% 25 099 14%

1935 31 578 25 239 21 491 17% 21 643 17%

1934 25 262 18 106 16 647 9% 16 805 8%

1933 24 112 16 829 15 131 11% 15 288 10%

1932 29 841 19 392 18 430 5% 18 585 4%

1931 28 063 17 883 16 211 10% 16 368 9%

1930 30 146 19 542 17 462 12% 17 627 11%

1929 25 490 14 890 13 233 13% 13 380 11%

1928 25 295 13 928 12 104 15% 12 239 14%

1927 24 088 12 421 11 288 10% 11 407 9%

1926 21 276 10 478 9 711 8% 9 815 7%

1925 17 455 8 505 7 869 8% 7 964 7%

1924 13 668 6 179 5 861 5% 5 948 4%

1923 11 075 4 701 4 664 1% 4 739 -1%

1922 9 302 3 637 3 855 -6% 3 914 -7%

1921 7 716 2 950 2 948 0% 3 003 -2%

1920 6 599 2 540 2 741 -7% 2 796 -9%

1919 5 090 1 452 1 576 -8% 1 631 -11%

1918 5 140 1 255 1 443 -13% 1 498 -16%

1917 3 323 704 904 -22% 959 -27%

1916 3 090 609 796 -24% 852 -28%

1915 3 324 545 783 -30% 839 -35%

1914 3 166 439 685 -36% 740 -41%

Разница Разница

между между

оценкой по оценкой по

данным о данным о

числе числе

зарегистри зарегистри

рованных рованных

смертей и смертей и

Численнос Численнос численност Численнос численност

ть по ть по Оценка ью по ть с учетом ью по

результата результата численност результата оценки результата

Год м переписи м переписи и м переписи миграцион м переписи

рожден населения населения населения населения ного населения

ия 2002 г. 2010 года к 2010 году 2010 г. прироста 2010 г.

1913 2 685 392 616 -36% 671 -42%

1912 2 265 276 591 -53% 647 -57%

1911 1 553 203 370 -45% 425 -52%

1910 1 240 119 349 -66% 395 -70%

до 1910 2 547 318 871 -63% 1 014 -69%

года

Всего 786 697 552 351 507 397 9% 513 681 8%

Приложение 3. Оценка численности пожилого населения Москвы по итогам ВПН-2002 и ВПН-2010, женщины_

Разница Разница

между между

оценкой по оценкой по

данным о данным о

числе числе

зарегистри зарегистри

рованных рованных

смертей и смертей и

Численнос Численнос численност Численнос численност

ть по ть по Оценка ью по ть с учетом ью по

результата результата численност результата оценки результата

Год м переписи м переписи и м переписи миграцион м переписи

рожден населения населения населения населения ного населения

ия 2002 г. 2010 года к 2010 году 2010 г. прироста 2010 г.

1945 52 309 54 366 48 152 13% 49 693 9%

1944 38 842 39 290 35 478 11% 36 877 7%

1943 27 344 28 944 24 953 16% 26 193 11%

1942 41 576 40 653 37 623 8% 38 715 5%

1941 63 243 62 669 56 631 11% 57 589 9%

1940 67 419 67 939 59 981 13% 60 825 12%

1939 74 144 71 794 64 954 11% 65 706 9%

1938 76 084 72 833 65 489 11% 66 162 10%

1937 84 262 79 591 71 430 11% 72 051 10%

1936 56 909 53 804 47 234 14% 47 831 12%

Год рожден ия Численнос ть по результата м переписи населения 2002 г. Численнос ть по результата м переписи населения 2010 года Оценка численност и населения к 2010 году Разница между оценкой по данным о числе зарегистри рованных смертей и численност ью по результата м переписи населения 2010 г. Численнос ть с учетом оценки миграцион ного прироста Разница между оценкой по данным о числе зарегистри рованных смертей и численност ью по результата м переписи населения 2010 г.

1935 50 501 46 888 40 985 14% 41 578 13%

1934 42 267 37 629 33 405 13% 33 999 11%

1933 42 557 36 376 32 425 12% 33 018 10%

1932 53 983 42 896 39 997 7% 40 587 6%

1931 50 943 40 517 36 081 12% 36 662 11%

1930 55 696 43 765 38 494 14% 39 062 12%

1929 51 195 37 191 32 747 14% 33 252 12%

1928 52 271 36 588 31 760 15% 32 203 14%

1927 50 510 32 431 29 209 11% 29 596 10%

1926 47 914 28 722 25 540 12% 25 884 11%

1925 45 198 25 745 22 601 14% 22 910 12%

1924 41 251 21 511 19 266 12% 19 542 10%

1923 37 413 17 906 16 085 11% 16 332 10%

1922 30 634 13 046 11 980 9% 12 197 7%

1921 23 669 9 487 8 557 11% 8 768 8%

1920 19 988 7 349 6 831 8% 7 042 4%

1919 16 223 4 890 4 485 9% 4 696 4%

1918 16 996 4 470 4 051 10% 4 263 5%

1917 10 725 2 621 2 730 -4% 2 942 -11%

1916 10 594 2 072 2 075 0% 2 286 -9%

1915 11 365 1 900 1 830 4% 2 042 -7%

1914 11 398 1 617 1 576 3% 1 787 -10%

1913 8 952 1 209 1 105 9% 1 317 -8%

1912 7 864 809 1 193 -32% 1 404 -42%

1911 5 108 512 658 -22% 869 -41%

1910 4 218 347 617 -44% 796 -56%

1909 8 745 716 1 549 -54% 2 096 -66%

Приложение 4. Список предотвратимых причин смерти5

Класс и причина смерти

Код МКБ-10

Возраст,

лет

Поддающиеся лечению / Amenable

Предупрежд

аемые / Preventable

Предотврати мые / avoidable

Некоторые инфекционные и паразитарные болезни

Туберкулез

Некоторые бактериальные и протозойные инфекции

Гепатит С

Болезнь, вызванная вирусом иммунодефицита человека [ВИЧ]

A15-A19, B90

A38-A41, A46, A48.1, B50-B54, G00, G03, J02, L03 B17.1, B18.2

B20-B24

0-74

0-74

0-74

Все

возраста

Новообразования

Злокачественные новообразования губы, полости рта и глотки Злокачественное новообразование пищевода

Злокачественное новообразование желудка

Злокачественные новообразования ободочной кишки, прямой кишки, ректосигмоидного соединения, заднего прохода [ануса] и анального канала Злокачественное новообразование печени и внутрипеченочных желчных протоков Злокачественные новообразования трахеи, бронхов и легкого Злокачественная меланома кожи Мезотелиома

Злокачественные новообразования молочной железы Злокачественное новообразование шейки матки

Злокачественное новообразование мочевого пузыря

Злокачественное новообразование щитовидной железы Болезнь Ходжкина [лимфогранулематоз] Лимфоидный лейкоз [лимфолейкоз], острый миелоидный лейкоз Доброкачественные новообразования_

C00-C14

C15

C16

C18-C21 C22

C33-C34

C43 C45

C50 C53 C67 C73 C81

0-74 0-74 0-74

0-74

0-74

0-74

0-74 0-74

0-74 0-74 0-74 0-74 0-74

C91, C92.0 0-44

D10-D36

0-74

Болезни эндокринной системы, расстройства питания и нарушения обмена веществ

Сахарный диабет

E10-E14

0-49

Расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ

5 Для 2000-2017 гг. Список предотвратимых причин смерти для 1990 и 1995 гг. сформирован на основе краткой российской номенклатуры причин смерти, представлен в приложении.

Класс и причина смерти Код МКБ-10 _ Поддающиеся Возраст, . лечению / Amenable Предупрежд аемые / Preventable Предотврати мые / avoidable

F10, G31.2, G62.1,

Заболевания, обусловленные употреблением алкоголя, за исключением внешних причин смерти Расстройства, связанные с употреблением наркотических и других психоактивных веществ I42.6, K29.2, K70, K73, K74 (excl. K74.3- K74.5), K86.0 F11-F16, F18-F19 0-74 0-74

Болезни нервной системы

Эпилепсия и эпилептический статус G40-G41 0-74 • •

Болезни системы кровообращения

Ревматическая болезнь сердца I01-I09 0-74 • •

Болезни, характеризующиеся повышенным кровяным давлением Ишемическая болезнь сердца Тромбоз глубоких вен с легочной эмболией Цереброваскулярные болезни Аневризма и расслоение аорты I10-I15 I20-I25 I26, I80.1-I80.3, I80.9, I82.9 I60-I69 I71 0-74 • 0-74 • 0-74 0-74 • 0-74 • • • •

Болезни органов дыхания

Грипп Пневмония Хроническая обструктивная легочная болезнь Астма J09-J11 J12-J18 J40-J44 J45-J46 0-74 • 0-74 • 0-74 0-74 • • • •

Болезни органов пищеварения

Язва желудка и двенадцатиперстной кишки Болезни аппендикса [червеобразного отростка], желчного пузыря, желчевыводящих путей и поджелудочной железы, постхолецистэктомический синдром, грыжи K25-K28 K35-K38, K40-K46, K80-K83, K85, K86.1- K86.9, K91.5 0-74 • 0-74 • •

Болезни мочеполовой системы

Нефрит и нефроз Обструктивная уропатия и гиперплазия предстательной железы N00-N07, N17-N19, N25-N27 N13, N20-N21, N35, N40, N99.1 0-74 • 0-74 • •

Состояния, возникающие в перинатальном периоде, врожденные аномалии [пороки развития], деформации и хромосомные нарушения

Отдельные состояния, возникающие в перинатальном периоде P00-P96, A33 Все возраста •

Класс и причина смерти Код МКБ-10 _ Поддающиеся Возраст, . лечению / Amenable Предупрежд аемые / Preventable Предотврати мые / avoidable

Врожденные аномалии [пороки развития], деформации и хромосомные нарушения 000-099 0-74 • •

Несчастные случаи

Транспортные несчастные случаи У01-У99 Все возраста Все возраста • •

Прочие несчастные случаи W00-X59 • •

Случайное нанесение вреда пациенту при выполнении терапевтических и хирургических вмешательств У60-У69, У83-У84 Все возраста • • •

Преднамеренные повреждения

Самоубийства, повреждения с неопределенными намерениями Х60-Х84, У10-У34 Все возраста • •

Убийства Х85-У09 Все возраста • •

Источник: [ОШ 2015]

Приложение 5. Распределение выборки РМЭЗ по возрастным группам и уровню образования в Москве и остальных регионах России, чел._

Высшее образование Среднее и ниже

Москва Остальные регионы России Москва Остальные регионы России

2011 год

25-29 215 440 159 779

30-34 151 394 146 730

35-39 108 292 151 835

40-44 103 226 136 776

45-49 89 225 146 822

50-54 94 236 180 973

55-59 71 219 152 924

60-64 93 195 131 759

65-69 69 111 67 355

70-74 96 140 102 656

75-79 58 76 68 384

80-84 38 38 46 265

85 8 15 32 131

2015 год

25-29 201 321 179 531

30-34 235 309 158 527

35-39 157 237 194 561

40-44 150 214 182 585

45-49 117 154 170 561

50-54 113 169 176 608

55-59 111 189 216 691

60-64 108 149 179 660

65-69 112 147 161 552

70-74 77 89 86 250

75-79 125 107 126 431