Онтология языка: эволюция проблемы и её современное состояние тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, кандидат философских наук Обрезков, Андрей Анатольевич

• Обрезков, Андрей Анатольевич
• кандидат философских наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат философских наук Обрезков, Андрей Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОНТОЛОГИИ ЯЗЫКА

§ 1. Методологические сложности в изучении онтологии языка.

1.1. Субъективное и объективное в бытии и языке.

1.2. Проблема соотношения материального и идеального в языке.

1.3. К вопросу о методах экспликации онтологических оснований языка.

1.4. Искусственная естественность языка.

§ 2. Различные подходы к онтологии языка в исторической ретроспективе

2.1. Рассмотрение языка как продукта деятельности. Индуктивный и дедуктивный подходы к языку.

2.1.1. Античный период.,

2.1.2. Схоластический период.

2.1.3. Картезианская философия языка.

2.1.4. Становление современных подходов.

2.2. Рассмотрение языка как деятельности.

2.3. Антиномичная природа языка.

§ 3. Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. ЯЗЫК В МИРЕ И МИР В ЯЗЫКЕ.

§ 1. Язык как совокупность онтологий.

1.1. Онтология слова

1.1.1. Онтология языкового знака.

1.1.2. Онтология имени.

1.1.3. Онтология понятия.

1.2. Онтология предложения.

1.3. Онтология речи.

1.3.1. К вопросу о различении языка и речи.

1.3.2. Речевое действие: слово и дело.

1.3.3. Нелинейная линейность речи.

§ 2. Мир как иерархия языковых картин мира.

2.1. Язык и дух народа. Проблема языкового детерминизма.

2.2. Языковые картины мира и их иерархия.

§ 3. Выводы по второй главе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Онтология языка: эволюция проблемы и её современное состояние»

Актуальность исследования обусловлена, во-первых, размытостью понятия языка и понимания его как феномена вследствие плюралистичной разнонаправленности подходов рассматривающих язык наук к его исследованию; во-вторых, отсутствием на сегодняшний день консолидированных усилий представителей разных дисциплин, исследующих феномен языка, в определении как онтологических оснований языка и сознания и достижении консенсуса в отношении соответствующей терминологической базы, так и таких закономерностей развития человеческого языка, которые выходят за рамки исключительно лингвистического и в целом какого-либо одного специфического научного ведомства; в-третьих, необходимостью рассмотрения языка как сложной открытой нелинейной самоорганизующейся интер-/мета-субъективной и метазнаковой системы с определенными имманентными законами; в-четвертых, необходимостью рассмотрения объективных процессов в языке в том числе с целью выявления возможных рычагов интенционально-го воздействия на негативные флуктуационные процессы внутри него; в-пятых, возрастающим вниманием к прагматической стороне, т. е. тому значению, которое имеет язык и обращение с ним в современную эпоху. В целом же вопрос о бытии языка относится к категории вечно актуальных, с какой бы стороны его ни рассматривать. В данном контексте будет уместным привести слова Вяч. Вс. Иванова: «Если Вселенная в целом осознается и описывается нашим разумом, возникновение которого возможно благодаря её изначальному устройству согласно антропному принципу, то само это описание невозможно без естественного языка и его искусственных аналогов. В этом смысле язык необходим для разумного осознания Вселенной, а его осознание становится одной из главных задач науки в целом»1.

1 Иванов Вяч. Вс. Лингвистика третьего тысячелетия: Вопросы к будущему. М., 2004. С. 14-15.

Цели и задачи исследования

Основной целью данной работы является экспликация онтологических оснований языка как универсального явления на основе анализа имеющихся исследований в области происхождения, эволюции и форм существования человеческого языка. К задачам можно отнести, во-первых, диахроническое рассмотрение эволюции подходов к онтологии языка на фоне эволюции самого языка; во-вторых, анализ конституирующих язык элементов в контексте деятельностного синергийного взаимодействия их онтологий и влияния на онтологию языка как единого целого, как интер- / метасубъективного и мета-знакового образования; в-третьих, рассмотрение прагматической составляющей языка (речевой деятельности) в функционально-деятельностном контексте; в-четвертых, применение понятия "языковая картина мира" в контексте формирования разноуровневых языковых картин мира, их взаимовлияния и воздействия на познавательную и речемыслительную деятельность человека.

Степень разработанности проблемы

Рассмотрение проблемы онтологии языка, пусть и не всегда в эксплицитном виде, берет начало еще с размышлений древних греков о природе языка, его происхождении. На протяжении всей истории вопроса сохранялся и сохраняется единый объект исследования - человеческий язык, но менялись подходы, методы, направления, появлялись научные школы и дисциплины, исследующие разные аспекты человеческого языка. Параллельное рассмотрение одного феномена представителями разных традиций, национально и исторически обусловленных подходов привело к тому, что понятие языка оказалось расплывчатым, неопределённым. Как отмечает О. В. Лещак «Термин "язык" безо всяких оговорок, как бы для простоты, очень часто используют и в смысле языковой системы, и в смысле речевой деятельности, и в значении языковой деятельности, и для обозначения результатов речи, причем этот термин используется как в отношении естественной человеческой коммуникации, так и в отношении коммуникации животных или искусственных вспомогательных коммуникативных систем. При этом строгое размежевание данных понятий считается чуть ли не дурным тоном и огрублением, упрощением тонкой и многообразной материи языка» . Следовательно, о степени разработанности проблемы возможно говорить с большими оговорками, имея в виду терминологическую и концептуальную размытость главного объекта рассмотрения - человеческого языка в том числе по причине сопротивления языка его познанию вследствие того, что «язык в силу его си-нергетического характера не поддаётся жесткому определению, при этом активно структурирует среду своего существования и изменяется сам, отражает реальность и создаёт её в различных формах предметных представлений»3.

Тем не менее, учитывая достаточно сложную, не вполне линейную структуру настоящей работы, объединяющей такие аспекты рассмотрения феномена языка, как историческую ретроспективу подходов к онтологии языка, вариативность современных подходов к проблеме, рассмотрение различных измерений языка - семиотического, синергетического, когнитивного, культурологического и других, необходимо отметить следующее.

1. Наряду с наличием многочисленных исследований, касающихся исторических аспектов развития лингвистических учений, начиная с древности (В. М. Алпатов, В. А. Звегинцев, Ю. С. Степанов, Т. А. Амирова, Б. А. Оль-ховиков, Ю. В. Рождественский, Ф. М. Березин, И. П. Сусов и др.), относящихся к определенным периодам (Н. Хомский, В. В. Иванов, В, 3. Демьянков и др.), и рассматривающих философские аспекты теории языка в диахронии (Б. Рассел, А. Н. Портнов, А. А. Черныш, Ю. Моравчик и др.), практически отсутствуют работы, исследующие вопросы философии языка, и в частности онтологические аспекты языка, в широкой исторической перспективе. Впрочем, такая задача едва ли под силу одному пусть даже самому гениальному уму, поскольку подобный труд требует энциклопедического объёма и совместных усилий представителей разных дисциплин.

2 Лещак О. В. Методологические основы функционального исследования языковой деятельности (на материале славянских языков). Дисс. . докт. филол. наук. Тернополь, 1997. С. 5.

3 См.: Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). М., 2000.

2. В целом на протяжении периода с конца XIX до начала XXI веков язык не был обделен вниманием философов, скорее, наоборот, современный период характеризуется повышенным вниманием к проблемам языка, что стало результатом понимания того, что язык является не только бесценным помощником, инструментом, но одновременно и главнейшим препятствием в достижении истины, в адекватном описании объектов и явлений бытия, к которым, среди прочего, относится и сам язык вкупе с его носителем - человеком разумным. Среди наиболее заметных направлений, исследующих онтологическую составляющую человеческого языка, необходимо выделить, во-первых, семиотико-семиологическое с его первоначальным разделением на "американскую" (семиотическую - Ч. С. Пирс, Ч. У. Моррис, Ч. Огден,

A. Ричарде, Т. Себеок и др.) и "французскую" (семиологическую - Ф. де Сос-сюр, Р. Барт, Ф. Солерс, Ю. Кристева, Ц. Тодоров, Ж. Деррида и др.) традиции и дальнейшим распространением среди исследователей языка разных стран, в частности, представителей русскоязычной традиции, рассматривавших и рассматривающих природу знака с разных позиций: онтологической (С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Л. Ф. Лосев), гносеологической (П. С. Юшкевич; С. Л. Франк, Г. Г. Шпет), литературно-лингвистической (А. А. Потебня; символисты - А. Белый, В. И. Иванов, футуристы

B. Хлебников, А. Е. Крученых, формалисты - В. Б. Шкловский, Ю. Н. Тынянов; московский лингвистический кружок - Р. О. Якобсон, Г. О. Винокур, А. А. Реформатский), с психо-физиологической (И. М. Сеченов, И. П. Павлов, Л. С. Выготский, В. М. Бехтерев). В последние десятилетия проблема знака в нашей стране рассматривалась разными семиотическими центрами, главными из которых являются Московский (Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский и др.) и Тартуский (Ю. М. Лотман, 3. Г. Минц, М. Л. Гаспаров и др.). Среди современных советско-российских исследователей знака необходимо также отметить Ю. С. Степанова, Г. П. Щедро-вицкого, А. М. Пятигорского, А. Н. Портнова и многих других.

Не менее активно онтология языка исследовалась представителями структурализма в языкознании и философии языка, к которым можно отнести многих из уже перечисленных ученых, поскольку данное и предыдущее направления связаны логически и генетически. Р. Барт отмечал, что «большинство авторов, обычно объединяемых этим термином (<структурализм -прим. А. О.), совершенно не чувствуют себя связанными между собой ни общностью доктрины, ни общностью борьбы»4. По этой причине список имён, которые можно отнести к данному направлению, будет достаточно длинным. Главной заслугой структурализма стало противопоставление лингвистическому атомизму XIX века (Г. Пауль, К. Бругман, Б. Дельбрюк идр.) концепции системной целостности языка, ставшей в XX веке «краеугольным камнем всех школ и направлений языкознания»5. А в целом структурная методология в отношении исследования языка направляла свои усилия на достижение следующих целей: «1) выражение существенных (семиологически значимых) признаков выражения и содержания, позволяющее перейти от содержания к форме; 2) определение границ между структурными единицами языка; 3) отождествление нефункциональных вариантов этих единиц; 4) объединение единиц в изофункциональные классы; 5) определение иерархических отношений между классами единиц (синтагматическая иерархия) и между членами одного класса (парадигматическая иерархия)»6. В ходе становления структурализма сформировались разные школы структурной лингвистики, к которым можно отнести Пражскую (С. О. Карцевский, В. Матезиус, Я. Мукаржовский, П. Трост, Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон и др.), Копенгагенскую (Л. Ельмслев, В. Брёндаль и др.), американскую (Л. Блумфилд, Б. Блок, Д. Л. Трейджер, Ч. Ф. Хоккет, Ч. К. Фриз, К. Л. Пайк, Б. Л. Уорф, 3. Хэррис и др.), Лондонскую (Д. Р. Фёрс, У. Аллен, М. А. К. Халлидей, У. Хаас, Ф. Р. Палмер и др.), а также близкие к ним Ленинградскую и Мос

4 Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М., 1989. С. 253.

5 Общее языкознание: Методы лингвистических исследований / Отв. ред. Б. А. Серебренников. М., 1973. С. 168.

6 Там же. С. 171. ковскую фонологические школы. Кроме того, можно говорить о становлении достаточно специфического французского структурализма, объединявшего Р. Барта, К. Леви-Строса, М. П. Фуко, Ж. Лакана, Ц. Тодорова, Ю. Кристеву и др. и итальянской традиции в лице У. Эко, Г. Парето и др.

История подходов к онтологии языка немыслима без упоминания представителей русской "философии имени" С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского, а также стоящего несколько особняком от них в смысле отношения к религиозной стороне вопроса Г. Г. Шпета, которые, во многом следуя традиции В. фон Гумбольдта, но совершенно особым по сравнению с западными традициями образом обратились к метасубъективной энергийной сущности языка, постулировали его надындивидуальность, вписанность человека в язык как в некую созидательную среду. Ратуя за обязательность диалектического подхода к изучению языка, философы имени обращали внимание на антиномичность слова и в целом языка и выстраивали, с большей или меньшей степенью детализации, "онтологические лестницы" языка. В основании же философии языка представителей "философии имени" лежит принцип предикации, определяющий как взаимоотношения всех уровней языка, так и взаимоотношения индивидуумов в процессе коммуникации.

С "философией имени" достаточно эксплицитным образом пересекается диалогическая философия, представленная, прежде всего, именами К. Ясперса, С. Л. Франка, М. Бубера, О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розен-цвейга, М. М. Бахтина. Для философов Диалога также характерен подход к языку с позиции холизма, как онтологическому целому, полагаемому первичным, в то время как его части считаются производными. Язык уподобляется электрической цепи, некоей всемирной сети, соответственно коммуникация происходит за счет "включения" субъектов в эту сеть7.

Необходимо отметить, что в целом идея метапозиции языка, его онтоло-гичности остается актуальной на протяжении столетий, выступая в те или иные периоды времени в качестве одной из ведущих парадигм исследования

1 Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М., ] 998. языка. В частности, этой позиции придерживается известный чилийский биолог и лингвист У. Матурана, который полагает язык деятельной средой (1ап§иа§1-г^), в которой только и может происходить освоение-познание бытия человеком8. В отличие от М. Хайдеггера, у которого язык предстает домом бытия, У. Матурана полагает язык самим бытием, самой средой существования человеческого существа9.

Говоря о разработанности проблемы онтологии языка невозможно обойти стороной представителей аналитической философии, не менее неоднородной, нежели упомянутый выше структурализм, которые пытались преодолеть проблемы и недоразумения в науке и философии не через субъективное, интуитивно-интроспективное удостоверение в очевидности обозначения, а через синтаксически-семантический анализ предложений, "наименьших кирпичиков здания всего возможного знания". Сторонники аналитической точки зрения исходят из того, что язык обусловливает все сферы многообразной деятельности человека и представляет интерес не только в качестве средства передачи некоторого содержания, но и как самостоятельный объект исследования, необходимый компонент любого рационального дискурса. Несмотря на всю свою многогранность аналитическая философия едина в стремлении к преодолению метафизики, исключению метафоричности и умозрительности и приданию приоритета логически выверенному, веритативному анализу языка. При этом в американском развитии анализ языка чаще сопряжен с вопросами металогики, теории науки, эпистемологии, в то время как в английском - чаще всего с рассмотрением проблематики философской классики10. К наиболее заметным представителям данного направления относятся Г. Фреге, Б. Рассел, Р. Карнап, Г. Райл, Д. Мур, Н. Гудмен, У. Куайн, Л. Витгенштейн, Д. Дэвидсон и др.

8 См.: Maturana, Н. The Nature of Time 11 http://www.mteco.cl/biology/nature.htm.

9 Maturana, H. The Biological Foundations of Virtual Realities and Their Implications for Human Existence / Constructivist Foundations 2007, vol. 3, no. 2 // http://www.univie.ac.at/constriictivism/joumal.

10 См.: Аналитическая философия: учебное пособие / А. Л. Блинов, В. А.Ладов, Н. И. Петякшева и др.; Под ред. М. В. Лебедева и А. 3. Черняка. М., 2006.

В недрах аналитической философии с одной стороны и структурализма -с другой происходило созревание новых направлений философии языка, остающихся актуальными и по сей день. Речь идет прежде всего о так называемой теории речевых актов, становление которой связывают с именами Д. Остина, Дж. Сёрля и П. Грайса, хотя как до них, так и в более близкие к началу XXI века времена к проблеме речевого действия обращались А. Гардинер в Англии, К. Бюлер в Германии, М. М. Бахтин в Советском Союзе, и обращаются многие лингвисты, философы и представители других дисциплин в силу возрастающего внимания к прагматической стороне языкового знака (Д. Гордон, Дж. Лакофф, Б. Смит, Ю. Хабермас, Р. М. Харниш, М. Хэллидей, М. Шекер, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков, В. А. Звегинцев и др.). Однако, несмотря на достаточно серьезное внимание к речевому действию со стороны философов, лингвистов, психолингвистов и представителей других научных направлений, приходится констатировать отсутствие некоей стройной консолидированной парадигмы исследования в его отношении в силу в том числе текучей, изменчивой природы речи, зависимости её проявлений от множества с трудом или вовсе не верифицируемых факторов.

Еще одним направлением, обогатившим современную философию языка, безусловно является герменевтика, рассматривающая процесс понимания как условие осмысления социального бытия. В процессе своей эволюции данная традиция прошла путь от принципов понимания с целью постижения смыслов и значения знаков до учения об онтологии понимания и эпистемологии интерпретации. Такие философы, как Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр, Ж. Деррида и др. возвели герменевтику в ранг принципа философского подхода к действительности.

Рассмотрение онтологии языка в его (квази)онтологичной целостности, как существующего в онтологическом и семиотическом измерениях, имплицирует подход к нему как к открытой нелинейной самоорганизующейся системе в том числе в контексте способности-неспособности языка к самооптимизации и вопроса о степени его энтропийности. Синергетическое рассмотрение языка, несмотря на динамичное развитие, довольно молодо и еще недостаточно разработано. Как известно, сам термин "синергетика" введен Г. Хакеном для обозначения междисциплинарного направления, в котором результаты его исследований по теории лазеров и неравновесным фазовым переходам должны были дать идейную основу для плодотворного взаимосотрудничества исследователей из различных областей знания. Соответственно синергетика языка методологически опирается на работы основоположников направления, объединяющего теорию сложных систем, теорию хаоса, теорию катастроф, термодинамику неравновесных процессов, теорию самоорганизации и т. д. Г. Хакена, И. ГТригожина, И. Стенгерс, С. ГТ. Капицы. "Синергети-ческое движение в языке" стало логичным следствием становления новой концепции нелинейного мышления, хотя, по мнению А. А. Коблякова, лингвистика пока отстаёт от физики, не будучи в достаточной степени способной разглядеть сложное, разноразмерное соотношение однозначного (линейного) и многозначного (нелинейного) в самой основе основ языка и мышления - дуальных оппозицях11. Синергетическое рассмотрение языка отражено в работах В. И. Аршинова, С. П. Курдюмова, Л. П. Киященко, Я. И. Свирского, И. А. Герман и др.

Теоретико-методологические основания исследования

Наряду с работами, посвящёнными историческим аспектам изучения феномена языка (Б. Рассел, В. М. Алпатов, Ю. С. Степанов, И. П. Сусов, В. В. Иванов, В. 3. Демьянков, А. Н. Портнов и др.), теоретической основой настоящего исследования являются работы в области онтологии (Г. В. Ф. Гегель, Н. Гартман и др.) и онтологии языка (В. фон Гумбольдт, Ч. С. Пирс, С. Н. Булгаков, А. Ф. Лосев, П. А. Флоренский, Г. Г. Шпет, К. Бюлер, Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, Л. П. Киященко, Г. П. Щедровиц-кий, М. К. Мамардашвили, А. Н. Портнов, Т. Б. Кудряшова, П. С. Волкова, В. П. Океанский, О. В. Лещак и др.) в том числе в контексте размышлений о

11 См.: Кобтков А. А. Синергетика, язык, творчество // http://spkurdyumov.narod.ru/Koblyakov/Sasha3.hlin. соотношении материального и идеального в языке и сознании (Д. И. Дубровский, Э. Ф. Ильенков, В. Н. Сагатовский, А. Н. Книгин, И. Д. Невважай и др.).

Немаловажное значение для размышлений об онтологии языкового знака в настоящей работе имел анализ семиотических концепций как в отношении знака в широком контексте (Ч. С. Пирс, Т. А. Себеок, Я. фон Икскюль, Й. Хоффмайер, Г. Сонессон, Р. О. Якобсон, В. В. Иванов, Ю. М. Лотман, А. Соломоник и др.), так и в отношении языкового знака (Ч. У. Моррис, Ф. де Соссюр, К. Бюлер, А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Р. Барт, Р. О. Якобсон, Г. П. Щедровицкий, Ю. С. Степанов, А. Н. Портнов, О. В. Лещак и др.).

Обращение к проблеме онтологии речи опиралось на работы, относящиеся к теориям речевой деятельности (А. А. Леонтьев, А. М. Шахнарович, И. Н. Горелов, Г. П. Щедровицкий, О. В. Лещак, Л. С. Выготский, А. Р. Лу-рия и др.), речевого действия (К. Бюлер, А. Гардинер, М. М. Бахтин, Дж. Сёрль, Д. Остин, Р. Барт, Ю. Хабермас, В. А. Звегинцев, Н. Д. Арутюнова, В. 3. Демьянков и др.), дискурса и коммуникации (М. Л. Макаров, И. А. Мальковская, В. Б. Кашкин и др.).

Произведения основоположников синергетики (Г. Хакен, И. Пригожин, И. Стенгерс, С. П. Капица), работы в области теории информации (К. Шеннон, А. Н. Колмогоров, С. М. Коротаев) и синергетики языка (В. И. Аршинов, С. П. Курдюмов, Л. П. Киященко, Ю. М. Лотман и др.) способствовали размышлениям и формированию собственной позиции автора в отношении, во-первых, нелинейной, неравновесной, многомерной (и даже трансмерной) природы языка как сложной самоорганизующейся системы, во-вторых, необходимости комплексного междисциплинарного подхода к изучению онтологии языка.

Рассмотрение взаимоотношений человека, облечённого сознанием и языком, и окружающего его мира основывалось среди прочего на работах, посвященных различным аспектам языковых картин мира (Й. Л. Вайсгербер, А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова, А. Ф. Боас, Э. Сепир, Б. Ли Уорф, А. Н. Леонтьев, Ю. Лотман, Б. А. Серебренников, Г. В. Колшанский, Е. С. Кубрякова, В. И. ГТостовалова, В. Н. Телия, О. А. Корнилов и др.).

Использованные источники и поставленные цели и задачи во многом обусловили выбор методологии исследования, объединяющей в себе: сравнительно-историческое рассмотрение проблемы онтологии языка, функцио-нально-деятельностный и диалектический подходы к проблеме языка, синер-гетическую, семиотическую и феноменологическую методологии.

Научная новизна и положения, выносимые на защиту

1. Человеческий язык в онтологическом плане представляет собой не одну из знаковых систем, но метазнаковую открытую нелинейную самоорганизующуюся систему, специфическую среду обитания человеческого духа, имеющую метасубъективную сущность.

2. Как метазнаковая система язык, с одной стороны, объединяет разноуровневые знаковые системы от наименее до наиболее абстрактных, с другой стороны, предоставляет "строительный материал" в виде наличных языковых знаковых средств, их комбинаций и стратегий построения самых разнообразных знаковых систем.

3. К человеческому языку возможно отнести, кроме традиционно полагаемой эксклюзивно языковой вербальной и специальной жестовой составляющей, также и разнообразие невербальных, в том числе опирающихся на чувственно-образное восприятие, средств экспликации коммуникативной, в широком смысле понятия, и когнитивной интенции (элементы художественного творчества, музыка, телесные искусства).

4. Комплексная реализация языкового знака может полагаться прообразом языковых отношений, являясь основным строительным материалом языка.

5. Языковая деятельность является интер-/метасубъективным и мета-знаковым онтологическим основанием производства и воспроизводства языка, создающим саму возможность существования и работы языка, обусловленным социальной предметно-коммуникативной деятельностью. Язык, речь и речевая деятельность являются конституирующими метасубъективную языковую деятельность элементами.

6. Когнитивно-языковая и научная картины мира, находясь в оппозиции друг к другу, тем не менее связаны отношениями преемственности и взаимовлияния. Языковая картина мира представляет собой условную иерархию восхождения от индивидуально-языковых до национальных языковых картин мира, обладающих специфической онтологией.

Апробация работы

Автор выступал с докладами по теме диссертации на Международных научных конференциях «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы» (Ивановский институт ГПС МЧС России) в 2006, 2007 годах, на научной конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развития» (ИвГУ) в 2006 г.

По исследуемой в работе теме опубликовано девять статей:

1. К вопросу об универсалогизме в языке // Социально-гуманитарные знания, 2006, № 7. С. 263—270. (0,44 пл.).

2. Как наше слово отзовётся // Социально-гуманитарные знания, 2006, № 9. С. 316—324. (0,5 п.л.)

3. Возможно ли языковое Эльдорадо? (к вопросу об универсальном языке) // Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогуманитарного знания: история и современность». Выпуск 1. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2006. С. 36—42. (0,4 п.л.)

4. Искусственная естественность человеческого языка // Сборник материалов II Международной научно-практической конференции, посвященной 40-летию ИвИ ГПС МЧС РФ «Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы». Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2006. С. 295—301. (0,4 п.л.)

5. Слово и дело (К вопросу о речевом действии как поступке) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Лингвокультурное пространство: современные тенденции развития». Иваново: изд-во «Ивановский государственный университет», 2007. 300 с. С. 199—206. (0,44 п.л.)

6. Оппозиция естественного и искусственного в языке как знаковой системе // Семиотика культуры и искусства: Материалы Четвёртой Международной научно-практической конференции (Краснодар, 26 ноября 2006 г.) / Под общ. ред. И. И. Горловой. Краснодар: КГУКИ, 2007. 178 с. С. 58—63. (0,31 п.л.)

7. К вопросу об онтологии языкового знака // Семиотика культуры и искусства: Материалы Пятой Международной научно-практической конференции / Под общ. ред. И. И. Горловой: в 2 т. (г. Краснодар, 2—6 ноября 2007 г.) Краснодар: КГУКИ, 2007. 178 с. С. 3—7. (0,3 п.л.)

8. Язык и энтропия // Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы: Материалы III Международной научно-практической конференции (в рамках III Международной научно-практической конференции «Пожарная и аварийная безопасность»). Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2007. 308 с. С. 207—212. (0,3 п.л.)

9. Язык и энтропия: к постановке вопроса // Сборник научных трудов Краснодарского университета МВД России «Актуальные вопросы социогума-нитарного знания: история и современность». Вып. 3. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2008. С. 8—11. (0,25 п.л.)

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Обрезков, Андрей Анатольевич

§ 3. Выводы по второй главе

Подводя итоги рассмотрения онтологии языка как совокупности или иерархии онтологий, необходимо отметить следующее.

1. Язык ни в коем случае нельзя представлять в виде физической суммы составляющих его частей, поскольку язык - это сложнейший системный организм, вписанный, в свою очередь, в комплексную систему отношений других организмов и структур разного масштаба. Отсюда - язык следует рассматривать не в изоляции, но в междисциплинарном диалоге, на что обращали и обращают внимание многие исследователи.

2. Любые условные иерархические составляющие человеческого языка могут существовать и, в идеале, рассматриваться только в комплементарном единстве выполняемых ими функций.

3. В основе функционирования языка лежат знаковые отношения: структура языкового знака, по сути, являет собой прообраз, праструктуру языковых отношений, является основным строительным материалом языка. Любые элементы вербального языка, от фонемы до текста, представляют собой знаки разного масштаба и степени функциональности. Язык лее в целом есть ме-тазнаковая система, с одной стороны, объединяющая разноуровневые знаковые системы от наименее до наиболее абстрактных, с другой стороны, предоставляющая строительный материал в виде наличных языковых знаковых средств и стратегий построения и функционирования самых разнообразных знаковых систем,

4. К человеческому языку будет справедливым отнести, кроме традиционно полагаемой эксклюзивно языковой вербальной и специальной жестовой составляющей, также и разнообразие невербальных, в том числе опирающихся на чувственно-образное восприятие, средств экспликации коммуникативной, в широком смысле понятия, и когнитивной интенции (элементы художественного творчества, музыка, телесные искусства).

5. Онтологическое пространство работы языкового знака, как и одного из его фактуальных вогшощений - речевого знака, может быть представлено в виде четырех измерений: непосредственно физического, представляющего вариативность воспринимаемого органами чувств воплощения знака вкупе с его физическими источником и восприемником (копродуцентами); социально-онтологического, объединяющего четыре базовых проявления или качества (интерсубъективность, интрасубъекгивность, консубъективность И пост-су бъеКТИБНОСТЬ); контекстуального (контекст и субтекст) и тесно связанного с ним гипертекстуального (интертекст и гипертекст).

6. В качестве возможных условий функционирования языковых знаков можно предложить следующую схему: чувствования, созерцания и переживания по поводу объектов действительности (первичные феномены - ПФ), составляющие сенсорную картину мира индивида, провоцируют формирование определенных к себе отношений в виде непрерывно пополняемой базы воспоминаний и мыслей о ПФ, их образов, следов и отголосков (ретенций), осмысление которых образует понятия, составляющие основу когнитивных процессов и стимулирующие, в свою очередь, потребность субъекта в их он-тологизации через их означивание, ословливание, именование и в итоге построение соответствующей лингво-семиотической картины мира. Последнее звено схемы необходимым образом воздействует на первое, т. е. на первичные феномены, что обеспечивает поступательное развитие языка в том числе за счет обогащения известных номинативных единиц новыми смыслами.

7. Ретенции и образуемые на их основе понятия конституируют многомерное интра- и интерсубъективное пространство движения смыслов и значений на основе некоторой инвариантной составляющей, обусловленной установившейся в данном сообществе когнитивно-языковой картиной мира и в этом смысле образуют "мир идей", называемый современными исследователями языка мыслесферой, концептосферой и т.д. Инвариантная понятийная составляющая, будучи подвижной, но в то же время представляя собой своеобразный фильтр, является, с одной стороны, основой, источником для формирования общего и индивидуального знания, с другой стороны - аккумулятором, собирателем знания за счет тщательной селекции поступающей в общий банк данных информации как из онтологической, так и из семиотической реальностей.

9. Языковая деятельность может пониматься как метасубъективное и ме-тазнаковое онтологическое основание производства и воспроизводства языка как сложнейшей открытой неравновесной динамической системы, создающее саму возможность существования и работы языка, обусловленное, в свою очередь, деятельностью более широкого свойства, т. е. социальной предметно-коммуникативной деятельностью. Речевая деятельность становится возможной только при условии априорного наличия языковой системы и языковой деятельности и может быть представлена как «процесс коммуникативного сообщения человеческих индивидов по правилам языковой системы и при помощи инвариантных языковых средств (знаков и алгоритмических моделей речевой деятельности)»189. Речь представляет собой реализацию наиболее оптимальных с точки зрения участников речевой коммуникации в данный момент и в данном контексте возможностей и средств языка, относящихся как к индивидуальным особенностям речемыслительной деятельности и речевой фактуализации, так и к инвариантной составляющей в рамках этнического языка и языка как универсального человеческого феномена.

В свою очередь язык может быть представлен в виде постоянно пополняемого банка потенциальных возможностей, способов и средств когитатив-ной, когнитивной и коммуникативной деятельности. Место языка в тетрихо-томии «языковая деятельность - язык - речевая деятельность - речь» зависит от уровня его рассмотрения. В функциональном отношении языковая система приоритетна в сравнении с речевой деятельностью, что «выражается в возможности наличия языковых знаний до и вне речевой деятельности, а также в факте производимости речевых знаков по правилам и законам языка», однако в этом же отношении речь имеет приоритет перед языком, что

189 Лещак О, В. Методологические основы . С. 90. выражается в факте пополнения языковой системы новыми элементами, впервые появившимися в речи»190. В генетическом же отношении язык, речь и речевая деятельность совершенно равноценны, взаимозависимы, и все вместе вписанны в языковую деятельность, являются конституирующими ее элементами.

10. Наряду с эмпирически воспринимаемой линейностью речевого действия, устного, письменного или жестового, существует множество факторов, которые эту линейность ставят под сомнение, поскольку линейность -лишь внешняя, воспринимаемая органами чувств характеристика речевого действия, за которой стоит многомерная, нередко стохастичная референци-алъная активность.

11. Когнитивно-языковая картина мира, с одной стороны, находится в оппозиции к научной картине мира, с другой стороны, они связаны отношениями преемственности и взаимовлияния. Языковая картина мира представляет собой условную иерархию восхождения от индивидуально-языковых до национальных языковых картин мира, имеющих специфическую онтологию. Кроме того, в настоящее время есть основания полагать, что вследствие динамично развивающейся глобализации, в том числе языковой, активного сближения и взаимовлияния этносов, языков и культур намечается тенденция к интернационализации языковых картин мира.

190 Там же.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании рассмотрения эволюции подходов к онтологии языка в диахронии и синхронии мы приходим к следующим выводам.

Человеческий язык это метазнаковая открытая нелинейная самоорганизующаяся система, чьей сущностной основой является многообразие стратегий семиотизации объектов и феноменов онтологического пространства с разными целями, основными из которых являются осознание-познание бытия и коммуникация. Семиотизация бытия позволяет осуществлять опосредованное, дистанционное воздействие на его объекты в том числе и в большой степени через создание с помощью от-языковых знаковых систем (систем специальных символов, условных обозначений, графических изображений) прообразов искусственных процессов и объектов, воплощаемых впоследствии в материале, что позволяет человеку через их использование подчинять себе и подстраивать под собственные нужды процессы и объекты онтологической реальности.

Любые конвенциональные когнитивно и коммуникативно ориентированные знаковые системы, традиционно полагаемые существующими рядом с вербальным языком, имеют в основе своей одну с ним задачу - создание условий, при которых возможна такая доставка разного рода информации разным категориям адресатов (не обязательно относящихся к человеческому роду, что не влияет на априорную антропоцентричность всех человеческих знаковых систем, напр., изощренные системы дрессуры разных видов животных и общения с ними; создание систем искусственного интеллекта; попытки создания систем коммуникации с внеземным разумом и т.д.), которая позволит адресатам максимально адекватно и единообразно эту информацию воспринимать.

Язык как относящийся к обеим сферам - идеального и материального, способен опосредовать все виды объектов, как реальные, так и виртуальные. При этом язык выступает как субъект и как объект деятельности. В качестве субъекта деятельности язык можно представить как некий управляющий механизм, существующий, с одной стороны, вне субъекта (над субъектом) в виде установившихся в данном сообществе традиций, норм и правил употребления, как некая инвариантная составляющая, в которую субъект погружен как в среду, с другой стороны - внутри субъекта в виде конгломерата вербально-ассоциативных сетей, базирующегося на основе инвариантной составляющей, и в этом смысле свобода субъективного индивидуального языкового творчества имеет границей минимальные пределы этно-культурно-языкового инварианта. В качестве объекта деятельности язык предстает, во-первых, как постоянный объект изучения, во-вторых, как объект интенцио-нального совершенствования, нормирования в том числе с целью дальнейшей семиотизации, окультуривания естественного онтологического пространства.

Язык возможно представить в нескольких взаимодействующих ипостасях: язык-над или мы-язык (как среда, в которую погружен субъект, мета- и интер-субъективное образование, лингвосфера), язык-внутри или Я-язык (индивидуальный язык, отражающий аутентичность освоения языка, формирования вербально-ассоциативных связей, в целом формирования личности как единства онтологического, семиотического и семантического субъектов), язык-для или ты-язык (язык как средство, инструмент коммуникации, в том числе проникновения в психику, во внутренний мир другого, равно как и воздействия на таковые), язык-он(и) (язык как средство "узнавания" особенностей языка другого (других), как метаязык для описания языка другого (других), равно как для описания самого себя и своего языка), язык-оно (как средство познания, формирования понятий об объектах, средство номинации и сигнификации).

На уровне индивидуума языковая деятельность может быть представлена как постоянный, непрекращающийся спонтанный творческий процесс, инкорпорированный в коллективную и метасубъективную языковую деятельность, поскольку для осуществления сложных вербально-ассоциативных связей и нахождения соответствующих средств их внешней экспликации требуется проявление серьезных способностей к творчеству и абстрагированию на основе сложившихся в данном языковом и, в целом, в человеческом сообществе инвариантов значений и смыслов, когнитивно-языковых картин мира. Языковое творчество, со своей стороны, является результатом проявления внутренней, духовной свободы личности, свободы, ограниченной, тем не менее, с одной стороны, свободами других личностей (моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого), с другой стороны, пределами языковой свободы своего этноса. Человек может сколько угодно творить языковые средства для самовыражения, однако если они не будут адекватно воспринимаемы другими, то будут лишены всякого смысла, во всяком случае, до тех пор, пока в силу каких-либо обстоятельств таковые средства не будут добавлены к числу общепринятых. Человек, таким образом, выступает воистину мерой всех вещей, он вынужден соотносить, соразмерять свободу собственного самовыражения со свободами самовыражения остальных.

Кроме того, человек свободен в выборе наличных средств, однако далеко не свободен в выборе системы таких средств. Он изначально, с рождения, вписан в определенную систему языковых средств, формируем ими по мере их освоения. Будучи вписанным в соответствующую языковую среду, индивид имеет ее первым пределом своего выбора и своей свободы.

Если размышлять пространственно, то другие, таким образом, представляют собой горизонтальные пределы субъективного языкового творчества. Что же касается общего (этнического) языка, то, во-первых, он образует верхние вертикальные пределы свободы индивидуального языкового творчества, существующие в виде писанных и неписанных норм, установлений, правил, традиций, идиоматической базы, во-вторых, сам взятый в целом этнический язык имеет пределами необходимость самоаутентификации и определенного рода противодействия влиянию извне. Эти составляющие творческой языковой свободы - интра- и интер-субъективные, с одной стороны, и мета-субъективные - с другой, горизонтальные и вертикальные пределы осознанной необходимости - приводят к двойственности (как минимум) практически любого (во всяком случае в том, что касается "цивилизованных" языков) этнического языка. То есть любой этнический язык можно представить в виде единства оппозиций - языка бытового, обыденного, в котором главенствует принцип необходимой достаточности, языка, по преимуществу довольно далекого от литературной нормы, и языка как нормы, как стандарта, образца для подражания, цементирующей составляющей, которая является своего рода предохранителем от центробежных и в целом энтропийных процессов или, во всяком случае, их минимизатором. Выражаясь языком синергетики, интенсивность и направленность протекающих внутри языка флуктуационных процессов находится в прямой зависимости от наличия и постоянного искусственного поддержания именно нормативной базы языка, что понимали еще в Индии времен Панини.

Что же до формирования нормативной базы, то оно непосредственным образом связано с возникновением письменности в том или ином виде, что обусловило возможность фиксирования продуктов индивидуального языкового творчества и разного рода размышлений над ними, а это, в свою очередь, приводило как к совершенствованию этой искусственно-материальной составляющей языка, так и к превращению наиболее значительных произведений письменной культуры в своего рода эталоны, разные для разных этносов. Мы совершенно солидарны с О. В. Лещаком в оценке той роли, которую сыграла письменность в развитии отдельных форм речемыслительной деятельности: «именно письмо как искусственная форма экспликации речи стало основой полноценного развития искусственных форм речемыслительной деятельности - научно-теоретической (в т.ч. деловой) и художественно-эстетической (в т.ч. политико-публицистической). Говоря о письме как основе развития этих режимов речевой деятельности, мы, конечно же, понимаем, что генезис этих форм начался еще в сфере устной коммуникации. Но та форма, в которой мы сегодня наблюдаем эти типы речемыслительной деятельности, могла сформироваться только на основе письменной коммуникации. Более того, современные устные тексты или текстовые блоки, особенно созданные в режиме одного из искусственных типов речевой деятельности, в значительной степени "письменны" по своему синтаксическому (и далее фонетическому) оформлению»191. Устная и письменная формы языка, таким образом, генетически преемственны; письменность выступала исторически сначала в качестве средства фиксации устной речи, затем на основе продуктов подобного фиксирования в роли нормализатора, эталона, образца того или иного языка, а также показателя образованности и причастности к интеллектуальной элите, которая нередко совпадала с правящей верхушкой в силу ограниченной доступности образования для простых людей. Однако в наше время всеобщей "грамотности" и особенно бурного развития письменных средств моментальной дистанционной коммуникации письменная речь перестала (или во всяком случае перестает) выполнять свою нормализатор-скую роль, будучи подвержена серьезной инфляции. Устный и письменный языки сегодня оказались близки к равновесию, внутри обоих обнаруживаются крайности (строгий и сложный язык научных сообщений V.? вульгарный, безграмотный язык люмпенизированных или малообразованных слоев) и золотые середины (литературный, публицистический, официальный языки). При этом парадоксальным образом доля нижней, негативной, крайности увеличивается по мере совершенствования технических средств как письменной фиксации и передачи информации, так и устной ее трансляции. Подобные набирающие обороты негативные флуктуации делают необходимыми немалые искусственные усилия и особые мероприятия для удержания современных языков от сползания к энтропии (впрочем, как уже указывалось, резкая негэнтропийность также ни к чему хорошему не приведет) и для достижения (и удержания) определенного равновесия.

Однако сам язык как надындивидуальное сущностное образование, как деятельность, не только находящаяся под воздействием сообщества носителей, но и сама оказывающая воздействие на носителей, находит и наверняка

191 Лещак О. В. Методологические основы. С. 452. найдет способы самосохранения, самооптимизации, используя человека в качестве инструмента. Так было в древности, когда язык "нашел себя" в мысли философа, получив таким образом "тело" в виде первых грамматик и описаний. Так было в Новое время, когда совершенно независимо друг от друга мыслители в разных концах планеты создавали проекты пазиграфий, символьных и философских языков, что обогатило как науку о языке, в смысле демонстрации потенциальных возможностей языка и, наоборот, недопустимых вещей в его отношении, так и другие, в том числе естественные науки, через усовершенствование специальных систем символов и достижение (во всяком случае приближение к) своеобразной конвенции в отношении единого языка науки. Так происходит и сегодня, когда активизируются усилия ученых разных областей в попытках определения онтологических оснований как языка, так и в целом человеческого сознания. С другой стороны, нарастающая глобализация приводит к сближению и взаимопроникновению языков и культур, и на этом фоне проявляется "стайная" природа человеческого существа, подчинение праву сильного. А сильным в наше время считается тот, в чьих руках монополия на глобальные средства обработки и передачи информации. И это дополнительный фактор отсутствия свободы выбора, в особенности для тех, кто хочет иметь доступ к информации и сделать продукты своего творчества доступными для максимально широкого круга заинтересованных лиц.

Таким образом, язык это одновременно продукт творчества, творящая сущность и чистое творчество как среда, делающая возможной творчество субъектов творчества, некое поле, о котором писал П. Флоренский.

В заключение следует отметить, что проблема онтологии языка, равно как и в целом онтологии сознания, далека от разрешения и, скорее всего, останется таковой в силу, во-первых, отсутствия достоверной информации о филогенезе человеческого языка и сознания, что на сегодняшний день делает любые соответствующие исследования в большой степени гипотетическими, неверифицируемыми, нередко спекулятивными; во-вторых, недостаточности консолидированных усилий представителей разных научных дисциплин в отношении исследования проблемы, результатом чего является фактическое отсутствие концептуального, методологического и терминологического единства при рассмотрении вопросов онтологии языка и сознания; в-третьих, все более интенсивных процессов внутри этнических языков и в межъязыковых отношениях вследствие динамичной информатизации человеческого сообщества, активных процессов взаимопроникновения этносов, языков и культур с образованием новых культурно-языковых феноменов, в целом быстро меняющейся языковой обстановки в мире; в-четвертых, текучего, динамичного, "ускользающего" характера бытия языка, учитывая, что «в целом языковая реальность в предметном рассмотрении представляет собой предметность рода, которая имеет принципиальную незавершенность, становящийся, открытый миру характер существования»192, что опять же требует достаточно активного междисциплинарного диалога с целью выработки единой стратегии в поисках приближения даже не к решению, но хотя бы адекватной постановке проблемы.

192 См.: Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности .

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Обрезков, Андрей Анатольевич, 2008 год

1. Алпатов В. М. Европейская лингвистика ХУ1-ХУП вв. Грамматика Пор-Рояля // Ачпатов В. М. История лингвистических учений. Учебное пособие. М., 1998.

2. Аналитическая философия: учебное пособие / А. Л. Блинов, В. А. Ладов, Н. И. Петякшева и др.; Под ред. М. В. Лебедева и А. 3. Черняка. М., 2006.

3. Баксанский О. Е., Кучер Е. Н. Нейролингвистическое программирование как практическая область когнитивных наук // Вопросы философии, № 1,2005. С. 82—100.

4. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М., 1989.

5. Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки техники. Ежегодник 1984-1985. М., 1986. С. 80—126.

6. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. М., 1986.

7. Бахтин М. М Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М., 2000.

8. Бенвенист Э. Категории мысли и категории языка // Бенвенист Э. Общая лингвистика (под ред. Ю.С.Степанова). М., 1974. С. 104—114 (Глава VIII; пер. с фр. Ю. Н. Караулова).

9. Ю.Бибихин В. В. Слово и событие. М., 2001.11 .Булгаков С. Н. Философия имени. М., 1997.

10. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка: пер. с нем. / Общ. ред. и коммент. Т. В. Булыгиной, вступ. ст. Т. В. Булыгиной и1. A. А. Леонтьева. М.,2001.

11. Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа / Пер. с нем., вступит. ст. и коммент. О. А. Радченко. М., 1993.

12. Вардзелашвили Ж. А. К вопросу о толковании термина "номинация" в лингвистических исследованиях // http://vjanetta.narod.ru/slavl .html.

13. Выготский Л. С. Мышление и речь. Изд. 5, испр., М., 1999.

14. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.19Тадамер Г.-Г. Неспособность к разговору // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

15. Гартман Н. Познание в свете онтологии (пер. А. А. Лаптева) // Западная философия: итоги тысячелетия. Сб. ст. / Отв. ред. А. В. Перцев, сост.

16. B. М. Жамиашвили. Екатеринбург, Бишкек, 1997. С. 463—540.21 .Гартман К Систематическая философия в собственном изложении // Фауст и Заратустра / Пер. с нем. СПб., 2001. С. 207—272.

17. Гартман Н. Старая и новая онтология // Историко-философский ежегодник, 1988. М., 1988. С. 320—325.

18. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа / Отв. ред. Е. П. Ситковский. Ред. коллегия: Б. М. Кедров и др. М., 1977.

19. Герман И. А. Лингвосинергетика: Монография. Барнаул, 2000.

20. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем./Общ. ред. Г. В. Рамишвили; Послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. М., 2000.

21. Даниленко В. П. Общая лингвистика. Иркутск: ИрГУ // http: //www .islu.irk. ru/kob Jdass^ay z. html.

22. Демьян ков В. 3. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы: (Обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1986. С. 223—235.

23. Диалоги Платона // Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 1. М., 1990. С. 613—681.

24. Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М., 2002.

25. JKwibcoH Э. Философия в средние века. М., 2004.

26. ЪЪ.Звегим{ев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях, ч. 1. Изд-е третье дополненное. М., 1964.

27. Звегинцев В. А. Прагматика, семантика и естественный язык // Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

28. Звегинцев В. А, Язык и ситуация // Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

29. Ъб.Иванов В. В. Лингвистика третьего тысячелетия. М., 2004.

30. Иванов В. В. Место человека в космосе. Антропный принцип // http://kogni.narod.ru/lectio 1 .htm.

31. Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991.

32. Кацнельсон С. Д. Содержательно-типологическая концепция Вильгельма Гумбольдта // в сб. «Понимание историзма и развития в языкознании первой половины XIX в.». Л., 1984. С. 126—135.

33. АО.Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). М., 2000.

34. АХ.Книгин А. Н. Философские проблемы сознания. Томск, 1998.

35. Кобляков А. А. Синергетика, язык, творчество //http ://spkurdyumov. narod.ru/Kobly akov/Sasha3. htm.

36. A3.Колмогоров А. К Теория информации и теория алгоритмов / Отв. ред. акад. Ю. В. Прохоров. М., 1987.

37. A4.Кона И. Бытие и язык, который дразнится // http ://piramyd. express .ru/disput/kona/ draz.htm.

38. Ab.Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. 2-е изд., испр. и доп. М., 2003.

39. Аб.Коротаев С. М. Энтропия и информация универсальные естественнонаучные понятия // http://www.chronos.msu.Ri/RREPORTS/korotaeventropia/ korotaeventropia.htm47 .Кудряшова Т. Б. Онтология языков познания. Ч. 1. Иваново, 2005.

40. AS.Кузнецов С. Н. Основные этапы становления интерлингвистической теории // Проблемы международного вспомогательного языка. М., 1991. С. 25—40.

41. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. IV.:. Аристотель и поздняя классика. М., 1975.

42. Лосев А. Ф. Аксиоматика теории специфического языкового знака (Стихийность знака и ее отражение в сознании) // Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 65—91.

43. Лосев А. Ф. Аксиоматика знаковой теории языка // Лосев А, Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 28—64.

44. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. 2-е изд., испр. М., 1995.

45. Лосев А. Ф. Философия имени // Самое само: Сочинения. М., 1999.62 .Лотман Ю. М. Семиосфера. Спб., 2000.

46. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // В сб. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб., 1998. С. 19—42.

47. Майкл Сгыверстейн. Уорфианство и лингвистическое воображение нации. Логос № 4, 2005( 49) // http://www.ruthenia.ru/logos/index.htm.

48. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М., 2003.

49. Мальковская И. А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. М., 2004. 67 .Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М., 1992.6%.Марков Б. В. Знаки бытия. М., 2001.

50. Б. А. Серебренников. М., 1973. 16.0ккам У. Сочинения. М., 2002.

51. Основы онтологии: Учеб. пособие / Под ред. Ф. Ф. Вякерева, В. Г. Иванова, Б. И. Липского, Б. В. Маркова. СПб., 1997. 78.Остин Д. Избранное. Перевод с англ. Макеевой Л. Б., Руднева В. П. М., 1999.

52. Павилёнис Р. О смысле и тождестве // Вопросы философии, № 7, 2006. С. 67—73.

53. Павилёнис Р. И. Проблема смысла. М., 1983.

54. М.Пешков В. И. М. М. Бахтин: от философии поступка к риторике поступка. М., 1996.

55. Пирс Ч. С. Некоторые особенности четырех неспособностей // Пирс Ч. С. Избранные философские произведения. Пер. с англ. / Перевод К. Голубович, К. Чухрукидзе, Т. Дмитриева. М., 2000.

56. Плесснер X. Ступени органического и человек: Введение в философскую антропологию / Пер. с нем. М., 2004.

57. М.Попова 3. Д. Знаковая ситуация в лингвосемиотике: Вестник ВГУ. Серия

58. ПотебняА. А. Слово и миф. М., 1989.90Лригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой: Пер. с англ./ Общ. ред. В. И. Аршинова, Ю. Л. Климонтовича и Ю. В. Сачкова. М., 1986.

59. Лроскуряков М, Бугаева Л. Русская ментальность и текст в терминах самоорганизации // ht1p://www.fixed.ri^prikling/iTOsmeîî/mdex.html.

60. Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 3-е изд., испр. / Подгот. текста В. В. Целищева. Новосибирск, 2001.

61. Резникова Ж. И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии. М., 2005.

62. Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М., 1998.

63. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М., 1988.

64. Смгатовский В. Н. Бытие идеального: Монография. СПб., 2003.

65. Сагатовский В. Н. Триада Бытия. СПб., 2006.

66. Сборник «Новое в лингвистике», вып.1, М., 1960; перепечатка «Зарубежная лингвистика». I, М., 1999; стр. 58-106; оригинал: В. L Whorf The relation of habituai thought and behavior to language // B. L. Whorf Language, thought and reality, N.Y., 1956.

67. Свадост Э. П. Как возникнет всеобщий язык? М., 1968.

68. Себеок Т. А. Культура и семиотика: Учение о знаках // Философия языка и семиотика / Под общ. ред. А. Н. Портнова. Иваново, 1995. С. 32—43.

69. Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 / Вступит, статья и пер. с древнегреч. А. Ф. Лосева. М., 1975.

70. Сергеев К. А., Слинин А. Я. «Феноменология духа» Гегеля как наука об опыте сознания ИТ. Гегель. Феноменология духа. СПб., 1992.

71. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М., 1988.

72. СерльДж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986. С. 151—169.

73. Соломоник А. Позитивная семиотика. О знаках, знаковых системах и семиотической деятельности. М., 2005.

74. Сорокин Ю А., Тарасов Е. А., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.

75. Соссюр Ф. de. Заметки по общей лингвистике. М., 1990.

76. Соссюр Ф. de. Курс общей лингвистики / Пер. с фр. А. М. Сухотина; науч. ред. пер., предисл. и прим. Н. А. Слюсаревой; послесл. Р. Энглера (пер. с фр. - Б. П. Нарумов). М., 1998.

77. Степанов Ю. С. В мире семиотики // Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. М., 2001. С. 5—42.

78. МО.Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии искусства. М,, 1985.

79. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. (Семиологическая грамматика). М., 1981.

80. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры: опыт исследования. М., 1997.

81. Су сов И. П. История языкознания: Учебное пособие для студентов старших курсов и аспирантов. Тверь, 1999.

82. Ушакова Т. Н. Семантика речи: имя, слово, высказывание // Психология. Журнал Высшей школы экономики, 2005, Т. 2, № 1.

83. Флоренский П. Имена. М.; Харьков, 2006.

84. Флоренский П. А. Антиномия языка // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 141—185.

85. Флоренский П. А. Магичность слова: Примечания // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 230—251.

86. Флоренский П. А. Имеславие как философская предпосылка // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1999. С. 252—363.

87. Флоренский П. А. Строение слова // Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М„ 1999. С. 212—230.

88. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. М., 1997. Вып. 35. С. 351—379.

89. Фреге Г. Смысл и значение. Пер. Куренного В. А. // Фреге Г. Избранные работы. М., 1997. С. 25—49.

90. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. В. В. Бибихина. М., 1993.

91. Хайдеггер М. Положение об основании. Статьи и фрагменты / Пер. с нем. О. А. Коваль. СПб., 2000. («Метафизические исследования. Приложение к альманаху»)

92. Хайдеггер М. Язык. СПб, 1991.

93. Хамский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли: Пер. с англ. / Предисл. Б. П. Нарумова. М., 2005.

94. Чанышев А. Н. Аристотель. Второе, дополненное издание. М., 1987.

95. Черныш A. A. Методы исследования языка в философии XX века // http://virlib.eunnet.net/sofia/06-2003/text/0621 .html.

96. Щедровицкий Г. П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подходов // Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 143—154.

97. Щедровицкий Г. П. О некоторых моментах в развитии понятий // Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 577—589.

98. Щедровицкий Г. П. Смысл и значение / Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 545—577.

99. Щедровицкий Г. П. Что значит рассматривать «язык» как знаковую систему? II Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 540—544.

100. Ъ4.Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. 3-е изд., стер. М., 2007.

101. Ясперс К. Язык // Философия языка и семиотика. Под общ. ред. А. Н. Портнова. Иваново, 1995.13e.Burkhardt, А., éd., Speech Acts, Meanings and Intentions. Critical Approaches to the Philosophy of John R. Searle, Berlin/New York: de Gruyter (1990).

102. Dm Bellay, J. La défense et illustration de la langue française, Paris, Nelson, 1936 complété par l'édition Louis Humbert chez Garnier. // http://www.tlfq.ulaval.ca/axl/francophonie/DuBellay.htm.

103. Eco, U. The Search for the Perfect Language. Transi, by James Fentress. London, Fontana Press, 1997.

104. Gardiner, A. The Theory of Speech and Language. Oxford: Clarendon, 1932.140 .Hojfmeyer, J. Biosemiotics: Towards a new synthesis in biology // Europeanjourn. for semiotic studies. 1997, vol. 9, № 2.

105. Hojfmeyer, J. The global semiosphere I I Eds. I. Rauch, G. F. Carr. Semiotics around the world: Proceedings of the 5th congress of International Association for Semiotic Studies. Berlin; New York, 1997.

106. Kendon, A. An Agenda for Gesture Studies //http://www.chass.toronto.edu/epc/srb/srb/gesture.html.228

107. Ledere, J. Histoire de la langue française, Chapitre 5 // http:// v^'ww.tlfq.ulaval.ea/axl/francophonie/HISTFRs5Renaissance.htm

108. Lewis, G. "The Turkish Language Reform: A Catastrophic Success". St Antony's College, Oxford//http://www.srii.org/lecture2002.pdf.

109. Marc D. Mauser, Noam Chomsky, W. Tecumseh Fitch. The Faculty of Language: What Is It, Who Has It, and How Did It Evolve? / SCIENCE VOL 29822 NOVEMBER 2002 // www.sciencemag.org.

110. Maturana, H. The Biological Foundations of Virtual Realities and Their Implications for Human Existence/Constructivist Foundations 2007, vol. 3, no. 2 /7 http://www.iinivie.ac.at/construc-tivism/joumal.

111. Maturana, H. The Nature of Time // http://www.inteco.cl/l3iology/nature.htm.

112. Ordonnance 188 de 1539 (ou «ordonnance de Villers-Cotterêts») prise par le Roi François Ier imposant l'usage du français dans les actes officiels et de justice // http://www.tlfq.ulaval.ca/axl/irancophonie/EditVillers-Cotterets-complt.htm.