Одежда татарского населения Среднего Тоболо-Иртышского междуречья в конце XIX - первой трети ХХ вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Смирнова, Елена Юрьевна

• Смирнова, Елена Юрьевна
• кандидат исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Смирнова, Елена Юрьевна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I

ТРАДИЦИОННЫЙ КОМПЛЕКС ОДЕЖДЫ

КУРДАКСКО-САРГАТСКИХ ТАТАР

§1. Мужская одежда и головные уборы

§2. Женская одежда и головные уборы

§3. Обувь

§4. Украшения, прически и косметика

§5. Ткани для одежды

Глава II

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ КОМПЛЕКСЫ И ЛОКАЛЬНЫЕ ОТЛИЧИЯ В ТРАДИЦИОННОМ КОМПЛЕКСЕ ОДЕЖДЫ

КУРДАКСКО-САРГАТСКИХ ТАТАР

§1.Локальные отличия в традиционном комплексе одежды

§2.Этнокультурные комплексы в плечевой и поясной одежде

§3. Этнокультурные комплексы в головных уборах

§4. Этнокультурные комплексы в обуви

§5.Отражение религиозных представлений

и верований в одежде и украшениях

Заключение

Литература

Сокращения

Приложение 1. Иллюстрации

Приложение 2. Список информаторов

и населенных пунктов

"Меня скорее удивляет, почему разным предметам одежды дают случайные названия, без всякого смысла

(Сзй-Сёнагон. "Записки у изголовья")

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Одежда татарского населения Среднего Тоболо-Иртышского междуречья в конце XIX - первой трети ХХ вв.»

ВВЕДЕНИЕ

Работы, посвященные изучению тех или иных сторон традиционной культуры, в последнее время принято стало предварять оговорками о том, что такого рода исследования являются традиционными для отечественной этнографии. Традиционная одежда, пожалуй, нуждается в такой оговорке более, чем любое другое явление традиционной культуры. Итак, хотя тема нашей работы в целом не является новой, тем не менее предлагаемый нами подход и применение его на практике мы берем на себя смелость назвать во многих отношениях вполне новым. Мы попытаемся рассмотреть традиционный комплекс одежды татарского населения Среднего Тоболо-Иртышского междуречье как проявление некоей единой культурной общности и это единство, насколько возможно, увидеть как в общих, так и частных проявлениях.

Актуальность темы нашего исследования обусловлена наличием существенных пробелов в изучении материальной культуры татар Среднего Тоболо-Иртышского междуречья конца 19 - первой трети 20 века. Актуальным является и выбор объекта исследования - традиционной одежды курдакско-саргатских татар, которая до настоящего

времени была практически неизученной.

Объектом нашего исследования стал традиционный комплекс одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века.

Предметом же исследования мы выбрали локальные особенности, этнокультурные комплексы и связи курдакско-саргатских татар, нашедшие отражение в их традиционном комплексе одежды.

Исходя из этого, цель нашей работы заключается в следующем: путем введения в научный оборот, систематизации и классификации материалов по одежде курдакско-саргатских татар выделить локальные особенности, этнокультурные комплексы и связи татар Среднего Тоболо-Иртышского междуречья, а также проведение полной или частичной реконструкции архетипа комплекса одежды курдакско-саргатских татар.

В соответствии с поставленной целью нами определён ряд задач:

- характеристика комплекса одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века, его систематизация и классификация;

- выделение этнокультурных комплексов в одежде, головных уборах и обуви курдакско-саргатских татар;

- выявление этнокультурных связей курдакско-саргатских татар на основе выделенных локальных особенностей и этнокультурных комплексов;

- характеристика религиозных представлений и верований и определение исторического типа культуры курдакско-саргатских татар по материалам традиционного комплекса одежды;

- реконструкция архетипа или его отдельных компонентов как

устойчивой основы становления и развития комплекса одежды кур-дакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века.

Этнокультурные комплексы трактуются нами как та общность в культуре» которая обусловлена большей частью генетическим родством; непосредственно культурные контакты в этом случае должны быть очень давними, стершимися в памяти этноса и воспринимаемые также как генетическое родство. Под локальными же особенностями культуры мы понимаем те, которые обусловлены собственно местом ("locus" - место) расселения носителей культуры. В этом случае и общность происхождения, и природная среда, и различного рода контакты (культурные, хозяйственные и пр.) выступают полноправными компонентами в формировании специфики этноса, и, следовательно, локальных его особенностей.

Курдакско-саргатские татары, одежда которых является объектом нашего изучения, вместе с тарскими, тобольскими, тюменскими и ясколбинскими (заболотными) татарами входят в состав тобо-ло-иртышских татар - наиболее многочисленного массива всех сибирских татар. В составе данной группы выделяется 2 подгруппы -курдакская и саргато-утузская. Но существуют расхождения по определению групп сибирских татар. Так, в работах Ф.Т. Валеева (1980,1993) и Р.К. Сатлыковой (1986) курдакско-саргатские татары оказываются или включенными в состав тарских татар, или выделяются в отдельную группу тевризских татар. Однако был поставлен вопрос о выделении особой группы курдакско-саргатских татар, которая не совпадает полностью с так называемыми тевризскими татарами, а "включает в себя не только коренных сибирских татар Тев-ризского и Усть-Ишимского районов Омской области, но и, если можно так выразиться, татар карагайского узла Вагайского района

Тюменской области" (Томилов H.A.1983, с.141).

В настоящее время курдакско-саргатские татары проживают на территории Тевризского и Усть-Ишимского районов Омской области и на юге Вагайского района Тюменской области. В поселениях этой группы татар сейчас живут частично и потомки пришлых татар, переселившихся сюда в конце 19 - начале 20 в. из Поволжья и Приу-ралья (в дальнейшем, поволжско-приуральские татары). Численность всех татар, проживающих на этой территории, составляла по переписи населения 1979 г. 11133 человека (Основные итоги... 1980). Сейчас численность татар этого региона около 12,8 тысяч человек.

Коренное сибирско-татарское население говорит большей частью на тевризском говоре тоболо-иртышского диалекта языка сибирских татар, и только небольшая группа курдакских татар Вагайского района Тюменской области говорит на восточно-тобольском подговоре тобольского говора тоболо-иртышского диалекта (Тумаше-ва Д.Г. 1977). Выделяя последний, Д.Г.Тумашева отметила наличие в нем особенностей, характерных для тевризского говора (Тумашева Д.Г. 1977,с.174). По антропологическим характеристикам курдакско-саргатские татары входят в популяцию обско-иртышского варианта уральской расы. Основу их антропологического типа составляет местный низколицый монголоидный компонент, связанный с таежным населением Западной Сибири (Багашев А.Н. 1993, с.133,143). Хотя расовая основа всех групп тоболо-иртышских татар едина, по мнению А.Н. Багашева, наблюдается и некоторая антропологическая специфика отдельных групп как следствие метисационных процессов. Так, в "формировании отдельных этно-территориальных групп приняли участие разные по происхождению расовые компоненты" (Багашев А.Н. 1993, с.143). Для курдакских татар - это прежде всего

угорский компонент.

На вопрос о времени появления первых групп тюркоязычного населения в данном районе Среднего Прииртышья точный ответ дать пока затруднительно в связи с тем, что именно археологические культуры бассейна Среднего Иртыша относятся к особо слабо исследованным культурам (Молодин В. И. 1985, с.3-4). Тем не менее ученые считают, что продвижение тюркских племен в лесные районы Прииртышья началось в начале II тысячелетия и даже позднее. В.А. Могильников полагает, что "тюркизация южно-таежного Прииртышья произошла в основном после XII-XIII вв." (Могильников В.А. 1992, с. 75-81). Возможно, что проведенные Б.А. Кониковым археологические изыскания в регионе расселения курдакско-саргатских татар и публикации им новых материалов по археологии Таежного Прииртышья средневекового периода (Коников Б.А. 1978,1981,1992,1993) помогут окончательному решению этого вопроса. К приходу в Сибирь русских в последней четверти 16 в. на изучаемой территории проживали уже сложившиеся небольшие группы сибирских татар (Долгих Б. 0. 1960, с. 50, 53).

Этнографическим изучением сибирских татар и , в частности, татарского населения данного региона исследователи стали заниматься лишь во второй половине 20 в. Однако записи путешественников, изыскания историков, лингвистов 18 - начала 20 в. содержат важные для изучения этнической истории данные о расселении, занятиях, быте и культуре татарского населения Сибири (Аристов H.A. 1896; Георги И. Г. 1799; Гагейместер Ю. 1854; Миллер Г. Ф. 1937,1941; Огородников В.И. 1920; Патканов С. К. 1911,1911а; Радлов В.В.1872,1929,1989; Фишер И.Е.1774; Шнейдер А.Р., Добро-ва-Ядринцева Л.М.1928; Ядринцев Н.М.1891 и др.). Анализ таких

сведений, а также их значения для изучения прошлого народов Сибири, в том числе ряда проблем этнографии сибирских татар и их отдельных групп имеется в научной литературе (Вайнштейн С.И.1989; Титова 3.Д.1976; Элерт А.X.1990 и др.).

В 1950 - 1960-е годы интерес к этнической истории сибирских татар возрос, появились обзорные этнографические статьи В.В. Храмовой, работы Ф.Т. Валеева по истории и этнографии сибирских бухарцев (Храмова В.В.1956; Валеев Ф.Т.1963,1965). Отдельные моменты этнической истории сибирских татар рассмотрены в 5-томной "Истории Сибири" (1968). О сибирских служилых татарах, об истории Сибирского ханства и его взаимоотношениях с соседними народами писал C.B. Бахрушин (1928,1959). Большое значение для изучения этнической истории сибирских татар имеет труд Б.0. Долгих "Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в." (1960). В 1970-е годы появляются новые работы Ф.Т. Валеева, посвященные непосредственно сибирским татарам и их связям с поволжскими татарами и с другими народами (Валеев Ф.Т. 1975, 1976, 1978, 1980, 1993). Необходимо также отметить и работы Р. К. Сатлыковой, которая особое внимание уделяет татарам Среднего Прииртышья (1976,

1979, 1980, 1983, 1986). Вопросы этнического развития сибирских татар подняты в специальных работах H.A. Томиловым, им же проделана большая работа по дифференциации тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины (1976, 1977, 1978, 1978а, 19786, 1979,

1980, 1980а, 1981, 1983).

Целый ряд научных работ отражает изучение культуры и языка татар Среднего Прииртышья (Алишина X.Ч.1994,1994а; Ахатов Г.Х. 1963; БеличИ. В., Богомолов В. Б. 1991; Богомолов В. Б. 1978,1978а, 19786,1995; Богомолов В.Б.Домилов H.A. 1980; Валеев Б.Ф. 1988;

Ёрш И.А.1995; Исхакова С.М.1975,1975а,1981; Исхакова С.М.,Валеев Ф. Т. 1978; Кадырова Л. М., 1997,1998; Корусенко М. А.1995,1995а, 1996; Корусенко С.Н. 1990, 1995, 1996,1997; Сулейманова А. У. 1981; Тумашева Д.Г.1968,1977,1992; Тумашева Д.Г.,Ахметова Ф.В. 1979; Шаргородский J1.T. 1991 и др.). Историографические аспекты этнической истории сибирских татар рассмотрены в ряде последних работ (Валеев Ф.Т.1993; Селезнев А.Г.1994; Томилов H.A. 1978b), что, надеемся, освобождает нас от необходимости делать подробный историографический обзор проблемы. Что касается конкретных исследований по этнической истории курдакско-саргатских татар, то здесь прежде всего следует отметить работу Н.А. Томи-лова "Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI - первой четверти XIX вв." (1981) и в ней раздел о данной группе сибирских татар, работу С.Н.Корусенко "Этнический состав и межэтнические связи татар Среднего Прииртышья в конце XIX - XX веках" (1996),а также работы Ф.Т.Валеева (1980,1993) и Р.К. Сат-лыковой (1986).

Что же касается работ, посвященных конкретно одежде сибирских татар, то они весьма немногочисленны. Собственно, частичные описания одежды содержатся практически во всех записях путешественников и изысканиях историков 18 - первой половины 20 в. (Аб-дулгази-Баядурхан. 1770; Алексеев М.П.1941; Белявский Ф.1833; Венюков М.И.1868; Георги И.Г.1799; Голодников К. 1882; Ельницкий К.1895; Зиннер Э.Н.1961; Каралькин П.И.1959; Катанаев Г.Е.1886; Катанов Н.Ф.1905; Кацурагава Хосю.1978; Костров Н.1874; Кочнев С.1933; Messerschmidt D. G.1962; Потанин Г.Н.1884; Филиппов М.1904; Храмова В.В.1949; Шиле.1879; Юшков И.1861 и др.). Однако сведения эти фрагментарны, часто поверхностны, что, впрочем, оп-

равдывается тем, что авторы и не ставили своей задачей точное и подробное описание именно одежды сибирских татар. Кроме того, подавляющее большинство работ посвящено тобольским и тюменским татарам, отчасти барабинцам. Единственное упоминание об одежде именно курдакско-саргатских татар есть в работе Д.Г.Мессершмидта "Forschungsreise durch Sibirien 1720-1727" (1962), который описывает формы женских шапок татарок юрт Тапкач в 15 верстах от Большого Аёва.

С середины 20 в., на фоне повышения интереса к этнической истории и культуре сибирских татар, появляются и работы, посвященные их традиционной одежде. Прежде всего, это статья "Западносибирские татары" в коллективной монографии "Народы Сибири" (1956), автор которой, В.В.Храмова, уделила внимание и одежде. Она охарактеризовала мужскую и женскую одежду, обувь, головные уборы и украшения. К сожалению, В.В.Храмова дала описание комплекса одежды сибирских татар в целом, не выделяя их групп. Кроме того, в этой работе рассматривается и одежда пришлых, поволж-ско-приуральских, татар как составная часть одежды татар сибирских, но отнюдь не суперстратный компонент. Однако в целом статья В.В.Храмовой долгое время была единственным, достаточно полным, описанием одежды сибирских татар, и, безусловно, выполнила предназначенную ей роль.

Известная исследовательница культуры народов Сибири Н.Ф.Прыткова также обращалась в своих работах к материалам по одежде сибирских татар. Так, в статьях "Верхняя одежда", "Головные уборы" (1961) в "Историко-этнографическом атласе Сибири" и "Типы верхней одежды народов Сибири" (1952) в приведенной типологии присутствует и одежда сибирских татар. Если распашная

одежда сибирских татар в этих работах рассматривается, в основном, на примере архаичного по покрою халата из шерстяной домотканины, что и позволяет Н.Ф.Прытковой отнести распашную одежду сибирских татар к IV западносибирскому типу и связать ее с одеждой населения Западной Сибири, а отчасти и Средней Азии, то типология головных уборов сибирских татар строится на привлечении, в том числе, головных уборов опять-таки пришлых, поволжско-приу-ральских, татар (таких, как колфак), что, на наш взгляд, не дает отчетливого представления о головных уборах сибирских татар. Хотя, Н.Ф.Прыткова, в отличии от В.В.Храмовой, уже выделяет одежду отдельных групп сибирских татар (например, тобольских), а также выявляет широкий круг аналогий с одеждой народов Сибири в целом.

Одежду сибирских татар рассматривал в своих работах и Ф.Т.Валеев. Наиболее полное ее описание он приводит в монографии "Сибирские татары: культура и быт" (1993). Однако Ф.Т.Валеев, отделяя одежду отдельных групп сибирских татар друг от друга, тем не менее характеризует ее подряд, причем, на наш взгляд, придает слишком большое значение поволжско-приуральским компонентам в ней, не выделяя, видимо, субстратного, "сибирского", слоя. Тем не менее работы Ф.Т.Валеева, посвященные этнокультурным связям (1978) и оберегам (1976) сибирских татар, представляют несомненную ценность и интерес до настоящего времени.

Н.А.Томилов также обращался к теме традиционной одежды сибирских татар. Комплексу одежды томских татар посвящен раздел в монографии "Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья (Хозяйство и материальная культура)" (1980а), а конкретно головные уборы рассмотрены в интересной статье "К истории головных уборов сибирских татарок" (1978).

Традиционный комплекс одежды курдакско-саргатских татар нашел отражение практически только в публикациях автора настоящей работы (Смирнова Е.Ю. 1992, 1993, 1995, 1995а, 19956, 1995д, 1996, 1996а, 1997, 1997а, 19976, 1997в, 1997г), отчасти в работах В.Б.Богомолова (1995). Мы надеемся, что представленная работа заполнит существенный пробел в изучении материальной культуры курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 в.

Для выполнения поставлен ных задач мы использовали 2 вида основных источников: 1) материалы этнографических коллекций Музея археологии и этнографии Омского государственного университета и Омского государственного историко-краеведческого музея; 2) полевые этнографические материалы.

В МАЭ ОмГУ одежда курдакско-саргатских татар сосредоточена в 3 коллекциях. Первая из них ^ 15) собрана под руководством В.Б.Богомолова в июле 1976 г. в Тевризском районе Омской области (курдакская подгруппа) и состоит из 38 предметов. Наибольший интерес в ней представляет мужская обувь чарык (15-14, 15-15, 15-31, 15-78, 15-109), мужские головные уборы аракчин (15-1, 15-39, 15-59), женские безрукавки камзол (15-8, 15-71, 15-87), женский нагрудник кукракча (15-49), накосники чулпа и их фрагменты (15-98, 15-100, 15-103), сферические пуговицы туйма (15-102, 15-104, 15-105).

Коллекция N 22, собранная в Усть-Ишимском районе Омской области (саргато-утузская подгруппа) этнографической экспедицией ОмГУ в 1978 г. под руководством Н.А.Томилова, содержит 32 предмета одежды, головных уборов, обуви и украшений. Здесь присутствует большое количество экземпляров обуви чарык, как мужской, так и женской (22-2, 22-81, 22-88, 22-121, 22-131, 22-138,

- И -

22-155, 22-156, 22-158, 22-182), мужские тюбетейки кэбеч ((22-8, 22-13, 22-37, 22-78, 22-123), но наибольший интерес представляет плетеная тесьма буок для женской обуви чарык (22-11), женский каркасный головной убор сарауч (22-51) и домотканый пояс куршк (22-83).

Следующая коллекция (Ы 45) собрана в Вагайском районе Тюменской области (курдакская подгруппа) в 1985 г. этнографической экспедицией ОмГУ под руководством В.Б.Богомолова и Н.А.Томилова и содержит 21 предмет по интересующей нас теме. Обувь в этой коллекции представлена мягкими сапогами ичиги (45-47, 45-126), а также уникальной поршневидной обувью башмак (45-45). Среди головных уборов, помимо тюбетеек, стоит выделить мужскую зимнюю шапку шэпкэ из черного бархата, отделанную мехом колонка (45-62) и женскую зимнюю шапку из зеленого бархата с оторочкой из куницы (45-112). Украшения представлены различными подвесками (45-64, 45-116, 45-136) и брошью (45-80).

Плечевая одежда во всех коллекциях представлена большей частью безрукавками и женскими платьями и нижними рубашками, а также мужским халатом из шерстяной домотканины (15-29). Поясная одежда практически не нашла отражения, лишь в коллекции 45 есть мужские штаны из коричневого сукна (45-81).

Коллекции Омского краеведческого музея также имеют в своем составе предметы одежды сибирских татар. При этом доля предметов из комплекса одежды курдакско-саргатских татар составляет примерно половину. Отметим, что часть коллекций по одежде сибирских татар нашла отражение в каталоге "Народы Южной Сибири в коллекциях Омского государственного объединенного исторического и литературного музея" (1990), описания которых выполнены В.Б.Бого-

моловым и Н.А.Томиловым. В указанном издании помещены описания 20 предметов одежды, обуви, головных уборов и украшений сибирских татар в целом, из которых 7 относятся к курдакско-саргатским татарам. Это: мужской халат шабур из шерстяной домотканины (6778), 2 тюбетейки аракчин (6778-25/2,6778-30-3), зимняя шапка бурек (6778-29), мягкие сапоги ичеги (6778-24) и бляшка для украшения одежды (7119-2). Все эти предметы, за исключением последнего, были собраны в 1957 г. заведующей фондами Омского краеведческого музея А.Г.Беляковой во время поездки в нынешние Ва-гайский район Тюменской области и Усть-Ишимский район Омской области (курдакская подгруппа курдакско-саргатских татар).

Кроме этого, в фондах ОГЙКМ автором настоящей работы выполнен ряд описаний предметов одежды сибирских татар для подготовленного к печати каталога "Народы и национальные группы Сибири в коллекциях Омского государственного историко-краеведческого музея". Эта коллекция предметов одежды, так же, как и охарактеризованная выше, достаточно монолитна и почти полностью собрана в 1979 г. главным хранителем фондов музея Т.В. Раскевич в Тевризс-ком районе Омской области (курдакская подгруппа). Коллекция насчитывает 23 предмета, среди которых женские платья кульмэк (984, 2345), нагрудники тушлек (9487, 9512-2) и кукракча (9474-3), чулки оюк (9488, 9474-8, 9488, 9491-1), фрагменты головного убора сарауц (10520-1, 9492-За, сапоги ичиги 99508-1, 10822-4), мужские штаны шаровары (9489-1), мужская безрукавка камзол (9512-6), тюбетейка (9512-7), а также пинцет эсках (9508-3). Украшения представлены кольцами и перстнями (7049, 9508-4, 9474-3), браслетом (9474-5), а также воротниковой цепочкой яка чылбыры (9468-1).

Таким образом, несмотря на небольшой объем коллекций одежды курдакско-саргатских татар в фондах МАЭ ОмГУ и ОГИКМ (120 предметов), коллекции эти вполне представительны и источниковая их ценность несомненна. Так, здесь представлена плечевая и поясная одежда практически полностью, почти все виды головных уборов (как мужских, так и женских), обуви (как домашнего, так и кустарного изготовления), пояса, чулки, а также комплекс украшений. Тем не менее, многие виды одежды и обуви остались за рамками музейных коллекций. В частности, не представлены совершенно: зимняя плечевая одежда, валеная обувь, некоторые виды украшений. Кроме того, музейные коллекции не дают представления о способах использования одежды, компоновке отдельных ее предметов, способах изготовления и приобретения. Для восполнения этих пробелов мы обратились ко второму виду источников - полевым этнографическим материалам, полагая, что совмещение информации, содержащейся в них, с предметами музейных коллекций позволит нам получить наиболее полное представление о комплексе одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 в. В работе мы использовали материалы этнографических экспедиций, хранящиеся в МАЭ ОмГУ. Отметим, что в тексте работы, чтобы не загромождать его ссылками на материалы МАЭ ОмГУ, мы отказались от ссылок на конкретные карточки, полагая это неинформативным.

Итак, нами использованы материалы этнографической практики ОмГУ 1976 г. под руководством В.Б.Богомолова в Тевризском районе Омской области (МЭЭ ОмГУ. - П.2-3. - К.25-57), этнографической практики ОмГУ 1978 г. под руководством Н.А.Томилова в Усть-Ишимском районе Омской области (МЭЭ ОмГУ. - П. 5-8. -К.6-41), Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ 1984

г. под руководством Н.А.Томилова в Тевризском районе Омской области (МЭЭ ОмГУ. - П.10-3. - К.55-72) и этнографической практики ОмГУ 1985 г. под руководством Н.А.Томилова и В.Б.Богомолова в Вагайском районе Тюменской области (МЭЭ ОмГУ. - П.11-11. - К. 896-990). Кроме того, в работе использованы материалы экспедиционной поездки автора в 1995 г. в Усть-Ишимский район Омской области (МЭЭ ОмГУ. - ПО N 12.). Конкретные населенные пункты приведены нами в Приложении 2 "Список информаторов и населенных пунктов".

Полевые этнографические материалы, использованные нами в качестве источника, содержат сведения об изготовлении и приобретении одежды, обуви, головных уборов и украшений, данные о тех видах одежды, которые не нашли отражения в музейных коллекциях, а также о различного рода религиозных представлениях, связанных с одеждой - словом, вся та информация, которой недостает коллекциям в музеях.

Из историографического обзора и характеристики основных источников неизбежно следует, что максимально приемлемые хронологические рамки нашего исследования - конец 19 - первая треть 20 в. Нижняя их граница определяется тем, что, поскольку систематический сбор материалов по одежде курдакско-саргатских татар начался лишь с середины 20 в., то и наиболее достоверные сведения от информаторов были получены в основном по второй половине -концу 19 в. Верхняя же временная граница исследования обусловлена спецификой общественно-политического развития нашей страны -революции положили начало размыванию традиционного комплекса одежды, коллективизация его углубила и фактически завершила. Таким образом, 1930-е годы - тот рубеж, который отделяет традици-

онную одежду курдакско-саргатских татар от унифицированной.

В связи с этим мы сочли необходимым привлечь еще один круг источников. Дополнительными источниками нашего исследования выступают языковые материалы, которые мы привлекаем на втором этапе нашего исследования, при выделении локальных особенностей, выявлении этнокультурных комплексов и установлении этнокультурных связей курдакско-саргатских татар по данным одежды.

Прежде всего, это материалы по языку сибирских татар в целом, тевризскому говору тоболо-иртышского диалекта и восточно-тобольскому подговору тобольского говора тоболо-иртышского диалекта курдакско-саргатских татар - здесь мы используем "Словарь диалектов сибирских татар" Д.Г.Тумашевой (1993), а также тот терминологический материал, который нам удалось собрать в ходе экспедиционных работ и выделить из полевых этнографических материалов, хранящихся в МАЭ ОмГУ. Оговоримся, что мы отделяем в полевых материалах данные по собственно одежде от терминов, поскольку последние мы выделяем в отдельный, лингвистический источник.

Кроме того, мы сочли необходимым привлечь лингвистические материалы по тюркским языкам вообще, не ограничиваясь при этом лексикой, но используя и морфологию, и фонетику. Учитывая специфику нашего исследования, мы обращались и к арабскому, и к персидскому языку. При этом мы использовали ряд словарей и работ по филологии, которые помещены в списке литературы. В тексте же мы не ссылались на каждый конкретный языковой словарь, ограничиваясь в скобках указанием на язык. Нами использовались: "Арабс-ко-русский словарь" (1962), "Киргизско-русский словарь" (1940), "Персидско-русский словарь" (1953), "Русско-алтайский словарь"

(1964), "Русско-арабский словарь" (1959), "Русско-киргизский словарь" (1957), "Русско-турецкий словарь" (1946), "Русско-узбекский словарь" (1954), "Татарско-русский словарь" (1966), "Турецко-русский словарь" (1945), "Узбекско-русский словарь" (1959), а также "Древнетюркский словарь" (1969), словари Л.3.Будагова (1871) и В.В.Радлова (1872).

Это позволило нам, несмотря на хронологические ограничения, наложенные характером музейных и полевых этнографических источников, углубить диахронный характер нашего исследования и проследить развитие, а в некоторых случаях, и выявить генезис некоторых компонентов традиционного комплекса одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 в.

Всякое явление культуры фактически есть совокупность трудно сводимых компонентов, которые необходимым образом должны как-то входить той или другой стороной в рассматриваемую область культуры. Конечно, компоненты эти могут быть часто различны, несходны, даже в некоторых отношениях противоположны. Но основное правило диалектической логики: "становление возможно только тогда, когда есть то, что именно становится. Если есть ...только одно целое и сплошное становление, то это значит, что нет и никакого становления, ибо во всяком становлении должно быть то, что именно становится, т.е. не становящееся, устойчивое, неподвижно пребывающее в каждый период мельчайший период становления. Поэтому ... должно быть нечто одно, что при всех несходствах и изменениях в своем реальном воплощении и осуществлении, необходимым образом остается неизменным, неподвижным и совершенно общим" (Лосев А.Ф. 1993, с.9). В нашей работе мы попытаемся вскрыть общее, неизменное, составляющее основу (архетип, праформу) традиционно-

го комплекса одежды татарского населения Среднего Тоболо-Иртышс-кого междуречья конца 19 - первой трети 20 в., чтобы быть в состоянии потом говорить уже о реальном осуществлении этого общего в особенных проявлениях. Разумеется, что это общее нам неоткуда взять иначе как из тех же частных проявлений и из реальных фактов. Но в логическом порядке это общее, несомненно, предшествует особенному, откуда бы мы его не получили, - если вообще не хотим, чтобы такое специфичное явление культуры, как комплекс традиционной одежды, рассыпался на бесконечное множество взаимонесравнимых, изолированных единиц.

Итак, комплекс традиционной одежды татарского населения Среднего Тоболо-Иртышского междуречья конца 19 - первой трети 20 в. есть, и есть он как таковой, как некая малоизученная, но в то же время имеющая определенную оформленнсть целостность. Эту целостность и необходимо проанализироать во всем её индивидуальном своеобразии.

Неверно было бы думать, что такая концепция может быть сформирована только на основании изучения бесконечного множества отдельных фактов и что, пока все эти факты не изучены, или пока они не будут изучены одним ученым - нельзя и пытаться делать подобные построения, "...это беспомощное барахтанье в тысячах изолированных мелочей никогда и не может прийти ни к какой обобщенной концепции" (Лосев А.Ф. 1993, с. 10). Чтобы получить эту последнюю, совсем не надо изучать тысячи отдельных мелких или крупных фактов. Общность проявляется и в нескольких фактах, часто даже в одном каком-нибудь факте (более или менее показательном).

Выделение в каком-либо явлении культуры того неизменного, неподвижного и общего, что составляет его основу, неизбежно ста-

вит перед собой идеальную (часто, к сожалению, недостижимую) цель - реконструкцию архетипа (или праформы) рассматриваемого явления. Реконструкция архетипа традиционного комплекса одежды курдакско-саргатских татар представляется нам достаточно проблематичной, поскольку характер источников заведомо не позволяет нам в полной мере провести глубокое диахронное исследование, ограничивая во многом синхроническим (конец 19 - первая треть 20 века) аспектом.

Однако это не означает бесплодность попыток провести такую работу. Комплексу традиционной одежды курдакско-саргатских татар, как реально существовавшему в рассматриваемый период времени объекту, присущ такой атрибут, как структура. Это позволяет нам рассматривать объект нашего исследования в диалектическом взаимоотношении части и целого, используя при этом сравнительно-исторический метод. Строение и внутренняя форма организации традиционного комплекса одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века предполагает возможность (при переходе от описания к объяснению, что совпадает с познанием структуры) реконструирования формы, максимально приближенной к архетипу комплекса в целом, либо отдельных его частей.

Методологической основой работы является диалектико-матери-алистический метод, в частности принципы закона диалектики общего, особенного и единичного (частного), закона перехода количественных изменений в качественные и других законов материалистической диалектики. В рамках диалектико-материалистического метода нами использованы отдельные методы, соответствующие основным этапам исследования. На первом этапе - характеристики комплекса одежды - нами используется метод классификации и система-

тизации рассматриваемого материала . На втором этапе, задача которого - выделение локальных особенностей, выявление этнокультурных связей по данным одежды курдакско-саргатских татар, применен, во-первых, метод совмещения полевых этнографических, музейных и языковых материалов, а во вторых - метод сравнительно-исторического анализа. Этот методологический инструментарий исследования, как нам кажется, вполне достаточен для достижения поставленной цели.

Если методы систематизации и классификации, совмещения различного рода источников, не требует объяснения, то по поводу того, как нами применяется метод сравнительно-исторического анализа, стоит сделать некоторые комментарии.

Для реконструкции архетипа традиционного комплекса одежды курдакско-саргатских татар (в рамках сравнительно-исторического метода) мы считаем необходимым следующее:

а) сопоставить этнокультурные суперстратные, субстратные и адстратные элементы;

б) сопоставлять данные музейных коллекций, полевых этнографических материалов с языковыми материалами;

в) производить сравнение, сопоставляя комплексы традиционной одежды локальных групп курдакско-саргатских татар, которое ведёт к сопоставлению более обширному - с комплексом одежды то-боло-иртышских татар и тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в целом и затем - с комплексом одежды народов Азии и Евразии (обосновывая, разумеется, такое сопоставление либо общностью происхождения и языка, либо наличием длительных культурных контактов).

г) если мы наблюдаем в результате такого сопоставления от-

четливые соответствия, то выделение архетипа не должно стремиться к абсолюту, поскольку велика вероятность параллельного существования выделенных форм, а не восхождение их друг к другу. В этом случае необходимо подведение данного явления под более общий закон, например, закон развития одежды "туникообразного" покроя в азиатском регионе.

Новизна работы заключается в специфическом подходе к рассмотрению традиционного комплекса одежды курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века как составляющей культуры населения Евразии в целом путем выделения этнокультурных комплексов. Такой подход позволяет, с одной стороны, выделить его частные проявления, а с другой - установить в нем то неизменное, общее, что составляет основу (архетип) рассматриваемого феномена культуры.

Практическая значимость работы состоит в том, что в настоящее время, с ростом национального самосознания, проявляется интерес и к различным сторонам традиционной культуры курдакско-саргатских татар, в том числе и к одежде. Настоящая работа, содержащая полное описание традиционного комплекса одежды рассматриваемой группы сибирских татар, может служить пособием по изготовлению костюмов для ансамблей, народных театров и пр. Основные положения работы используются автором при чтении лекций в Омском областном институте усовершенствования учителей для сельских педагогов, работающих в селах и деревнях с татарским населением.

Результаты отдельных этапов проведенного исследования послужили основой для выступлений на международных, всесоюзных, всероссийских и региональных конференциях. Различные аспекты

диссертации докладывались на Всесоюзной научной конференции "Национальные и социально-культурные процессы в СССР" (г.Омск, 1990 г.), Всероссийской научной конференции "Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий" (г. Омск, 1992 г.), Международной научно-теоретической конференции "Проблемы культурогенеза и культурного наследия" (г. Санкт-Петербург, 1993 г.), Всероссийской научной конференции "Региональные проблемы межнациональных отношений в России" (г. Омск, 1993 г.), Всероссийской научно-практической конференции "Духовное возрождение России" (г. Омск, 1993г.), Международной научно-практической конференции "Ислам, общество и культура" (г. Омск, 1994 г.), Научно-практической конференции "Таре - 400 лет: Проблемы социально-экономического освоения Сибири" (г.Тара, 1994 г.), Межрегиональной научно-практической конференции "Омский регион: Исторический опыт, проблемы и пути экономического развития в современных условиях" (г.Омск, 1994 г.), X Западно-Сибирском совещании по интеграции археологических и этнографических исследований: "Методика комплексных исследований культур и народов Западной Сибири" (г.Томск,1995 г.), Международной научной конференции "Россия и Восток: Проблемы взаимодействия" (г. Челябинск, 1995 г.), II Всероссийской научной конференции "Культура и интеллигенция России в эпоху модернизации (XVIII-XXbb.)" (г.Омск, 1995 г.), Всероссийской научной конференции "Художественное моделирование и народные традиции" (г.Омск, 1995 г.), Всероссийской научно-практической конференции "Урбанизация и культурная жизнь Сибири" (г.Омск, 1995 г.), Всероссийской научно-методической конференции "Памятники истории и культуры Сибири" (г.Омск, 1995 г.), III научно-практическом семинаре Западно-Сибирского регио-

нального вузовского центра по народной культуре (г. Омск, 1996 г.), Сибирской научной конференции "Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы развития" (г.Омск, 1996 г.), IV международной научной конференции "Россия и Восток: проблемы взаимодействия" (г. Омск, 1997 г.), II международном конгрессе антропологов и этнологов (г. Уфа, 1997 г.), III Всероссийском научно-практическом семинаре "Проблемы культуры городов России" (г.Ишим, 1997 г.), I Сибиро-Уральском историческом конгрессе "Культурное наследие Азиатской России" (г.Тобольск, 1997 г.), II всероссийской научно-практической конференции "Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития" (г.Омск,1998 г.). Всего по теме диссертации опубликовано 26 работ (Смирнова Е.Ю. 1990, 1992, 1992а, 19926, 1993, 1993а, 19936, 1993в, 1994, 1994а, 19946, 1995, 1995а, 19956, 1995в, 1995г, 1995Д, 1995е, 1995ж, 1996, 1996а, 1997, 1997а, 19976, 1997в, 1998).

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и приложения. В первой главе рассматривается и систематизируется материал по одежде курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 в. (§§ "Мужская одежда и головные уборы", "Женская одежда и головные уборы", "Обувь", "Украшения, прически и косметика", "Ткани для одежды"). Во второй главе рассматриваются локальные особенности (§1) и этнокультурные комплексы в одежде (§2), головных уборах (§3), обуви (§4), а также рассматривается отражение религиозных представлений и верований в одежде и украшениях, выделяется исторический тип культуры курдакс-ко-саргатских татар (§5). Выводы работы содержатся в заключении. В приложении помещены иллюстрации и список информаторов и насе-

ленных пунктов.

Автор выражает искреннюю благодарность Ольге Витальевне Захаровой за ценные консультации в области лексики, морфологии и фонетики арабского, персидского и тюркских языков и Светлане Николаевне Корусенко за выполненную ею работу по характеристике состава населения поселений курдакско-саргатских татар конца 18-19 в., основываясь на которой, нам удалось выделить локальные особенности в традиционном комплексе одежды курдакско-саргатских татар.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Смирнова, Елена Юрьевна

Наши выводы могут быть подтверждены еще и тем, что древний чалмообразный женский головной убор, к которому, по нашему мнению, восходит сарауц курдакско-саргатских татарок, изначально связывался с рождением ребенка. Древние кушанские статуэтки в "архаической чалме" изображают, по мнению исследователей, богиню-мать (Мешкерис В.А.1979,с.17), а свадебный туркменский головной убор хасаба связывается с древним культом богини плодородия (Морозова А.С.1963,с.107-109). В Средней Азии существовал обряд надевания чалмы на женщину после рождения первого ребенка - сал-лабандон (Сухарева 0.А.1982,с.77), знаменующий переход женщины в следующий возрастной класс (Сухарева 0.А.1954,с.319). У народов Поволжья, например, мордвы, полный головной убор описанного типа носили замужние женщины (Воронина Р.Ф.1963, с. 58), как и сороку у русских (Зеленин Д.К.1991,с.128). Зафиксированный М.Л.Бережновой валик из ткани, который надевали под платок русские женщины на юге Западно-Сибирской равнины и который является рудиментом архаичного каркасного головного убора, также был принадлежностью костюма исключительно замужних женщин (Бережнова М.Л.1996,с. 108). У курдакско-саргатских татарок сарау'ц впервые надевали на невесту во время свадьбы, т.е. когда происходил ее переход в категорию замужних женщин. В этом случае мы наблюдаем тенденцию утраты связи между сменой головного убора и первым материнством, отмечаемую исследователями (Сухарева 0.А.1982, с.83-84), при сохранении самого факта надевания женского специфичного головного убора.

Сам факт ношения замужними женщинами головного убора каркасного типа имел достаточно широкое распространение и подчас выходил за рамки традиционного комплекса одежды, проявляясь в самых неожиданных местах. Так, по воспоминаниям начальника канцелярии Министерства двора Российской империи А.А.Мосолова, на придворных балах начала 20 века ".замужние женщины являются в диадемах, а барышни - с цветами в волосах" (Мосолов А.А.1993, с.138). То, что упоминаемые диадемы представляли собой два ряда крупных бриллиантов ("паве"), никоим образом не заслоняет собственно архаическую традицию ношения специального женского головного убора рассматриваемого типа. А то, что традиция эта глубоко архаична, может свидетельствовать, например, то, что головной убор старообрядческих православных монахинь ("иночество") состоял из камилавки (шапки), намётки (головного покрывала) и апостольника (покрывала на шею и грудь) (Мельников П.И. 1955, с.568,570), т.е. по сути представлял собой один из вариантов женского каркасного головного убора.

Таким образом, женский головной убор курдакско-саргатских татарок типа сарауц, по нашему мнению, ведет происхождение от древнего иранского женского чалмообразного головного убора. Посредниками в распространении головного убора этого типа на обширной территории, включающей Волго-Камский регион, Урал, Западную Сибирь и, отчасти, Европейскую Россию, стали носители культуры, которую можно связать с финноугорской традицией. Иранский компонент в культуре угорских народов Западной Сибири прослеживается по археологическим материалам с эпохи бронзы - раннего железа (Яшин В.Б.1990), а последние исследования, касающиеся материальной культуры хантов, свидетельствуют о сохранении многих иранских компонентов в одежде восточной группы хантов вплоть до середины 20 века (Лукина Н.В.1985, с.168). мы считаем наличие архаичного женского головного убора сарауц у курдакско-саргатских татар опосредованным результатом участия в их этногенезе групп угорского населения, массовая ассимиляция которого началась в лесном Прииртышье с начала 13 века (Томилов Н.А.1992,с.43).

Кэбец

Как нами было отмечено (гл.I,§ 1), основное название тюбетейки у курдакско-саргатских татар, как и у всех почти групп сибирских татар - кэбёц/кабёц/кобёц/кэбеч/кабач. Интересно, что подобного термина для обозначения мужских шапочек из ткани не зафиксировано ни у тюркских народов, ни у финно-угров, хотя наличие контактов различного уровня позволяет, как правило, выявить круг аналогий в культуре этих народов. Собственно типы покроя и декора рассматриваемых головных уборов легко систематизируются и укладываются в определенную "азиатскую" культурную традицию. Казалось бы, и термин должен быть понятным и иметь параллели в других языках и культурах. Тем не менее мужские шапочки этого типа у поволжских татар называются кэлэпуш и такыя (Татары Среднего Поволжья.,с.138), у чувашей - тухья, у удмуртов -тахья (Авижанская С.А.,Бикбулатов Н.В.,Кузеев Р.Г.1964,с.205), у узбекско-таджикского населения Бухарского оазиса - аракчин, туп-пи, ксшапуш (Люшкевич Ф.Д.1989,с.120), у населения Фергано-Тад-жикского региона - дупи, калпэпуш и аракчин (Рассудова Р.Я.1989, с.151), у туркмен - тахья, тайха, борик, колпак (Морозова A.C. 1989,с.49), у узбеков Хорезма - тахья и топпи (топпы) (Задыхина К. Л., Сазонова М.В. 1979, с. 152; Сазонова М.В. 1989, с. 91, 98) и т.п.

На первый взгляд термин кэбёц "повисает в воздухе". Однако мы попытаемся его этимологизировать, исходя из значения корня "qap", присутствующего в тюркских языках и зафиксированного в "Словаре Махмуда Кашгарского" в двух значениях: I. сосуд, мех, бурдюк, мешок; II.(мед.) оболочка плодного пузыря, послед (ДТС, с.420). Тюрки Южной Сибири одним словом "кап" называли послед, рубаху и мешок (Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири, с.171). У казанских татар "кап" переводится как "куль". В киргизском языке "кап" означает, наряду с мешком, и футляр, оболочку, ножны, как и в алтайском. В турецком языке к этим значениям добавляется и более широкое значение - наружный покров, покрышка, верх. Вполне логичным представляется, что в термине кэбёц нашла отражение древнетюркская основа "кап" в значении "оболочка, покров", тем более что примеров производных слов в тюркских языках более чем достаточно: древнетюркские qapaq (покрышка, крышка), qaptfuq (мешочек), qap^aq (колпачок, надеваемый на саадак); турецкие карата (закрытие, покрытие, скрывание; комплект одежды), kaprnaci (торговец готовым платьем и обувью), карпгсе (ист. парадная меховая одежда, шуба); киргизские qapcbq (мешок, мешочек), qapqaq (крышка, покрышка). Совершенно очевидна связь основы "кап" с одеждой, которая представляет собой именно оболочку, покров и т.п. В частности, для тюрков Средней Азии (каракалпаков, кыпчаков, тюрков-курама) еще в начале 20 века были характерны "дождевики", надеваемые в непогоду поверх одежды и представлявшие собой как бы мешок. Назывались они кебенэк, купэ или коппо (Рассудова Р.Я.1989,с.148). У узбеков термином кебанак обозначался войлочный халат, верхняя одежда чабанов в непогоду, а в турецком языке кеЪе означает плащ из грубого войлока, бурку, кошму, а керепек - дождевой плащ из войлока. На Северном Кавказе, как у тюркоязычных народов, так и у осетин, адыгейцев, ка-бардин, черкесов (несомненно под тюркским влиянием) также распространена пастушеская одежда из бурочного войлока, причем в отдельных случаях "пришивалось нечто вроде капюшона или круглого колпака. иногда носимого и поверх папахи" (Студенецкая E.H. 1989,с.84). В Карачае и Балкарии наиболее распространенным наз-ваним такой одежды было гебенек, у кабардинских пастухов - гуэбэнеч, у осетин-дигорцев - габана, у абхазов - агуабанак (Студенецкая Е.Н.1989,с.84-85). Казахи также называют одежду из войлока кебенек (Захарова И.В.,Ходжаева Р.Д.1964, с.55-56).

Славянскими народами также были восприняты, скорее всего от тюрков, и термины, и собственно одежда. Так, у украинцев кобеняк - верхняя, главным образом дорожная одежда из толстого сукна с капюшоном (Древняя одежда народов Восточной Европы, с.129; Поз-нанский Б.1905,с.207). В одежде белорусов 16-18 веков бытовал кобеняк/копеняк, представлявший собой плащ без рукавов для защиты от непогоды (Древняя одежда народов Восточной Европы,с.136). У русских также была распространена в 13-17 веках войлочная одежда в виде плаща-дождевика с капюшоном (Домострой,с.301; Древняя одежда народов Восточной Европы, с. 72-73). В.И.Даль фиксирует для Архангельской и Вологодской губерний России термин кабат - "длинная верхняя рубаха, надеваемая крестьянами сверх кафтана", а для Казанской губернии - кибка - "чувашская женская верхняя рубаха, которую и русские бабы носят в работе, как ломовые извощики в Нижнем мордовские рубахи" (Даль В.И.Т.2,с.70, 106). Об использовании русским населением Архангельской губернии навершниц (т.е. чехлов из ткани, надеваемых на кафтан, шубу или малицу во время мокрой, грязной и пыльной работы) под названием кабат пишет Н.Ф.Прыткова, причем отмечает, что один и тот же тип навершниц бытовал у северных хантов, русских и коми (ижемцев) -туникообразного покроя, с прямыми длинными рукавами и круглыми вырезом для головы (Прыткова Н.Ф.1970,с.23).

Итак, становится ясным, что одежда, в названии которой имеется древнетюркский корнь "кап", представляла собой по сути покров, оболочку, причем сшита была чаще всего из войлока или сукна. Эта основа "кап" сохраняется в терминологии одежды очень обширного региона вплоть до 20 века; причем и в языке сибирских татар в различных значениях - от оболочки, чехла, до конкретных обозначений одежды. Пользуясь "Словарем диалектов сибирских татар" Д.Г.Тумашевой, приведем несколько примеров: кэпрэн/кибрэн/ кипрэн/капсау - нижняя наволочка, наперник; кип - внешний вид; кап - мешок, сумка, карман; капкак/йапкак - крышка; каптал - халат, в который раньше завертывались женщины, кафтан; кип - обшивка, материя на верх шубы; кыплау - покрывать материей шубу (Тумашева Д.Г.1982,с.95, 98, 99,104,119,140). С точки зрения фонетики в корне "кап", после присоединения к нему словообразовательного аффикса -ач/-еч/-ец, звук [п], попадая в интервокальную позицию, озвончается и превращается в [б], результатом чего стал термин кэбёц/кабец/кобёц/кэбеч/кабач. Роль же словообразовательного аффикса здесь состоит в указании на назначение предмета.

Как видим, ни один из рассматриваемых терминов не относится к головным уборам, однако мы связываем название кэбёц именно с основой "кап", что, на наш взгляд, вполне логично и не диссонирует ни с одним из смысловых оттенков в приведенных названиях. Тем не менее, чтобы приблизиться все-таки к головным уборам, обратимся к такой детали войлочных плащей-дождевиков (которая была почти обязательной), как капюшон, причем наиболее характерен в этом смысле гебенек карачаевцев и балкарцев. На помещенном в монографии Е. Н. Студенецкой изображении этого гебенека отчетливо виден капюшон, максимально приближенный по форме к сферическому головному убору, скрепленному с плащом лишь неширокой перемычкой на затылке (Студенецкая Е. Н. 1989, с. 88, рис. И, в). То есть, вполне возможно, что этим термином мог обозначаться и отдельно капюшон, как составная часть войлочного дождевика, а впоследствии - и самостоятельный головной убор. Кстати, в славянских языках эта основа в названиях головных уборов сохранилась вплоть до наших дней. Например, мужской головной убор из войлока с широкими полями у украинцев в 16-18 веках назывался капелюх, у белорусов -каптур (Древняя одежда народов Восточной Европы,с.118,137). Последний термин у русских в этот же период применялся для обозначения зимнего головного убора замужних женщин, который надевался поверх повседневно носимого (Домострой,с.147; Древняя одежда народов Восточной Европы, с.82). В уже цитировавшейся нами работе M.J1. Бережновой упоминается головной убор замужних женщин юга Западно-Сибирской равнины, одним из названий которого был каптур (Бережнова М.Л.1986,с.108). Кроме того, В.И.Даль приводит термины кибалка, кибка (для Курской, Орловской и Пензенской губерний России) в значении "твердо выстеганный подкапок, волосник, шапочка под повязку" (Даль В.И.Т.2,с.106).

Чтобы завершить тему широкого распространения в различных языках терминов одежды, восходящих к древнетюркской основе "кап" в значении покрова, оболочки, крышки и т.п., напомним, что широко распространенное (в том числе и в русском языке) название одного из видов верхней одежды - "кафтан" - также восходит к этой основе. Особенно хорошо это видно, например, в языках народов Северного Кавказа, где верхняя одежда указанного вида носит название къэптан (адыгейцы)//кэъптал (кабардинцы, черкесы)//къаптал (карачаевцы, балкарцы) (Студенецкая E.H.1989,с.263-264). На Руси в 16 веке термином каптан обозначали зимний крытый возок (Домострой, с.164,301).

Отметим дополнительно, что в 18 веке у северных хантов бытовали женские халаты, на которые были нашиты ". по полам и подолу. оловянные, по их названию, кебы" (Андреев А. И.1947,с. 98). Как пишет Н.Ф.Прыткова, термин кебы, встречающийся у всех авторов 18 века, сохранился только в языке манси для названия подобных же оловянных бляшек - карг (Прыткова Н.Ф.1953,с.177). Можно осторожно предположить, что и этот термин восходит к основе "кап", поскольку бляшки эти нашивались на внешнюю сторону кафтанов, декорировали их верх; отсюда в термине кэбёц могло отразиться не столько то, что он означает буквально "покров для головы", сколько украшенность кэбёц бляшками, монетами и пр., отмеченную нами в соответствующем разделе (гл.1,§1). Нельзя также упускать из виду, что термины, обозначающие плащи-дождевики, рассмотренные нами - кебенэк, купэ, коппо, кебанак, кеЪе, кере-пек и пр. - четко группируются также и по критерию сырья - войлок, кошма, сукно. Напомним в связи с этим, что для кэбёц кур-дакско-саргатских татар достаточно характерным было использование в качестве жесткой прокладки тонкого войлока. Использование же войлока для изготовления головных уборов (в редуцированном варианте - для прокладки) исследователи считают специфически тюркской чертой, связанной со скотоводческим характером хозяйства (Сухарева 0.А.1953,с.333-334).

Следовательно, термин кэбёц курдакско-саргатских татар, восходящий к древнетюркской основе "кап" (оболочка, покров), вобрал в себя и указание на материал (войлок), и тип украшений (пришивные бляшки), что позволяет предположить, что архаичным вариантом кэбёц был войлочный, богато украшенный головной убор, имеющий истоки именно в тюркской культурной традиции, несмотря на широкое региональное и этническое распространение сходных терминов и понятий.

Таким образом, анализ наиболее информативных, в плане выявления этнокультурных комплексов и связей, головных уборов кур-дакско-саргатских татар - сарауц и кэбёц - позволяет говорить о наличии в этих головных уборах как финно-угорской (воспринявшей некоторые иранские черты), так и тюркской культурной традиции, причем черты эти проявляются как на структорном, так и на терминологическом уровне.

§4

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ КОМПЛЕСЫ В ОБУВИ КУРДАКСКО-САРГАТСКИХ ТАТАР

Наиболее интересным видом обуви курдакско-саргатских татар является выворотная обувь с мягкой подошвой чарык. Вообще такого рода обувь имеет широкое распространение на территории Евразии и характеристика ее присутствует в ряде работ (см.напр.: Василевич Г.М.1963). Интересно, что чирками (черками) у многих народов принято было называть лишь короткую обувь из головки с подошвой, т.е. то, что у курдакско-саргатских татар носит название царых паш ("головки чирков"). Так, у алтайцев обувь рассматриваемого вида называется, в зависимости от сорта кожи - тере одук, бул-гайры одук, а короткий вариант такой обуви - чарык (Алтайский национальный костюм,с.7). У узбеков Хорезма в середине и второй половине 19 века были распространены сапоги из сыромятной кожи на полутвердой подошве ак едик и мягкие сапоги месхи, а летней мужской обувью служили чарык, по покрою близкие ак едик, но без голенищ и каблука (Задыхина К.Л.,Сазонова М.В. 1979, с.165-166, рис.4-5). Интересно, что у туркмен термином чарык обозначается один из наиболее старинных и примитивных видов обуви поршневид-ной формы; кожаные сапоги на твердой подошве назывались эдик, а мягкие выворотные - меси (Морозова А.С.1989,с.56-57; Пиркулиева А.1973,с.71). По данным Г.М.Василевич, ханты, манси, кеты, ку-мандинцы, шорцы в качестве летней обуви используют чирки, раскрой которых совпадает с раскроем зимней и промысловой обуви (различным у каждого народа), но голенища в этом случае отсутствуют (Василевич Г.М.1963, с.11-12).

У казанских татар для кожаных сапог как на мягкой, так и на твердой подошве употребляется термин читек (Татары Среднего Поволжья и Приуралья, с. 134-135; Валеева-Сулейманова Г.Ф.,Шагеева Р.Г.1990,с.171). Напомним, что у курдакско-саргатских татар для обозначения кожаной обуви использовались следующие термины : чарык/ /царык - выворотная обувь из сыромятной кожи домашнего изготовления; царых паш - чарык без голенища; оту//ату - мягкие сапоги, часто с узорами, казанского изготовления; итек - сапоги на твердой подошве.

Общетюркский термин э:дик - едик//етик//итек//ату//одук и др., по некоторым данным, восходит к маньчжурскому etil (одеваться), носить) и в наиболее древнем значении толкуется как обувь из кожи (Севортян Э.В.1974,с.319-320). Таким образом название некоторых видов обуви курдакско-саргатских татар лежат в "общетюркской" плоскости и находят ряд аналогий в названии кожаной обуви многих тюркских народов. То, что при сравнительном анализе терминов для кожаной обуви есть название месхи//меси// месе, не вносит противоречия, т.к. термин этот восходит к древнетюркскому "овца" (Абаев В.И.1949,с.171). Напомним, что мастер, выделывавший кожи и шивший чарык, у курдакско-саргатских татар назывался кукьче (кун//кунь - "выделанная кожа, голенище" во всех тюркских языках [Севортян Э.В.1980,с.72]). Таким образом, в терминах, обозначающих кожаную обувь, в достаточной степени архаическую, отразилось название используемого материала (кожа), но отнюдь не раскрой и не внешний вид.

Термин чарык, по нашему предположению, может быть отнесен к другому терминологическому слою, поскольку в большинстве случаев обозначает короткую кожаную обувь, а у некоторых народов и поршневидную (туркмены). Термин чарык исследователи считают специфически тюркским (Студенецкая Е.И.1974,с.262) и у некоторых народов в качестве видового обозначения обуви вообще сосуществует с термином меси для мягких кожаных сапожек; например, у народов Северного Кавказа - балкарцев, карачаевцев, ногайцев, кабардинцев, адыгейцев, осетин, контакты которых с тюркскими народами были достаточно древними (Студенецкая Е.И.1974,с.260). В то же время, нельзя игнорировать тот факт, что для обозначения кожаной обуви славянских народов есть термин черевик (Древняя одежда народов Восточной Европы,с.36, 50, 88). Этот термин фиксируется с 6 века и связывается для общеславянского периода с праславянским корнем бет- (Древняя одежда народов Восточной Европы, с. 36). Для древнерусской одежды этот термин известен в источниках с 10 века и происхождение его связано, по мнению М.Г.Рабиновича, с "чере-вием" - кожей с чрева (брюха) животного (напомним, что при раскрое чарык курдакско-саргатскими татарами, подошва выкраивалась из спинной части шкуры, а верх и голенище - из пашин и брюшины; по всей вероятности, такой способ раскроя обусловлен спецификой материала, но само по себе совпадение достаточно показательно). черевиками называли у западных славян поршни, сшитые из двух кусков кожи (Вахрос И.1959,с.40). То есть, если славянский термин черевик можно этимологизировать и выявить его исходное значение, также связанное с названием сырья, как и в тюркских терминах (см. выше), то тюркский чарык остается в его первоначальном значении неясным. Собственно термин багщ известен в древне-тюркском языке с И века (ДТС,с.141), но грамматическая основа, от которой он образован, отсутствует. В других же случаях такая основа выделяется достаточно легко. Лишь в узбекском языке мы находим сходный термин чарм в двух значениях: 1) выделанная подошвенная кожа // кожаный, 2) подошва (обуви) и прилагательное ЧАРМЛИ - кожаный, на кожаной подошве. В большинстве же тюркских языков кожа обозначается словом "тери".

Исходя из сказанного, можно предположить, что термин чарык является отнюдь не тюркским, а праславянским и вошел в тюркские языки в результате древних славяно-тюркских этногенетических и историко-культурных связей. "Тюркскую" же окраску, с нашей точки зрения, термину придает словообразовательный аффикс -чак в виде алломорфа -ык, образующий имена существительные с значением качественной характеристики предмета. Очевидно, что термин чарык состоит из заимствованной праславянской основы со значением "кожа с брюха животного, использованная для изготовления обуви" и аффикса -ык, в результате чего образовано конкретное предметное имя со значением качества, признака предмета.

Объективности ради следует отметить, что чарм в том же значении, что и в узбекском языке (выделанная кожа) присутствует и в персидском. Принимая это во внимание, мы не исключаем и более древнее происхождение рассматриваемого термина - на уровне индоевропейской языковой семьи.

При анализе раскроя обуви чарык курдакско-саргатских татар мы опирались на классификацию обуви, предложенную Г.М.Василевич в статье "Типы обуви народов Сибири" (1963). В соответствии с предложенной системой, чарык курдакско-саргатских татар можно отнести к западносибирскому типу обуви, варианты которого распространены у хантов, манси, селькупов, кетов, хакасов, шорцев, тувинцев, телеутов, северных алтайцев, встречается в отдельных случаях у забайкальских эвенков и характерным признаком которого является надподошвенная часть, состоящая из головки и голенища (Василевич Г.М.1963,с.48). Наряду с полностью кожаной обувью у курдакско-саргатских татар существовал промысловый вариант чарык с высоким голенищем из брезента, по верхнему краю которого продергиваются завязки. Хотя информаторы объясняют этот факт недостатком кожи, тем не менее комбинированное применение материалов характерно для народов Приобья (ханты, манси) и некоторых народов Приенисейя (селькупы, кеты) и, по мнению Г.М.Василевич, указывает на то, что древнее население этих районов имела обувь в виде черка (головка, пришитая к подошве), голенище же стали пришивать к черку позже (Василевич Г.М.1963,с.58). Этот вывод, в принципе, совпадает с результатами анализа терминов обуви, в соответствии с которыми именно короткий чарык был наиболее архаичным.

Рассматривая форму верхнего среза голенища мужских чарык курдакско-саргатских татар, отметим, что у чарык в повседневном варианте, высотой до колена, срез голенища ровный, голенище в ряде случаев отогнуто наружу. Здесь же встречаются случаи, когда задний шов не застрочен доверху, причем голенище иногда также отворачивалось наружу, углы среза при этом чаще всего закруглялись. В промысловом же варианте чарык, если обувь выполнялась полностью из кожи, срез голенища был косым, задний шов незастро-ченным доверху, углы среза голенища также закруглены. Если голенище выполнялось из брезента, верхний срез его был ровным, поскольку в рубец продергивалась завязка.

Исторически обувь с косо срезанным верхом голенища или не-дошитым до верха задним швом связана с культурой скотоводов, ездящих верхом на коне, а обувь с прямо срезанным голенищем характерна для охотников и рыболовов (Василевич Г.М.1963,с.59-60, рис.5). Однако реально у ряда народов встречается и то, и другое, и курдакско-саргатские татары не являются исключением. Наличие одновременно в обуви чарык и прямо, и косо срезанного голенища, а также не застроченного доверху заднего шва подтверждают факт сложной этнической истории курдакско-саргатской группы сибирских татар, в состав которой, наряду с тюрками, вошли и угры (ханты) (Томилов Н.А.1992, с.42-45). Поэтому совершенно ясна связь обуви чарык с тере одук алтайцев, обувью народов Средней Азии, с одной стороны, а с другой - способ раскроя чарык и наличие брезентового голенища может свидетельствовать о давних связях с хантами, т.к. для обуви всех народов Саяно-Алтайского нагорья и Средней Азии характерен один материал, применяемый для изготовления обуви (Василевич Г.М.1963,с.58; Морозова А.С.1989, с.57; Сазонова М.В.1989,с.103; Лобачева Н.П.1979,с.39,43; Широкова 3.А.1979,с.124; Задыхина К.Л.,Сазонова М.В.1979,с.165-166 и др. )•

У русских Западной Сибири обувь типа чирков и бродней (чирки с голенищем) была распространена повсеместно, представляя собой мягкую обувь с цельной головкой и мягкой симметричной подошвой. В.Б.Богомолов отмечает, что обувь этого типа в практически неизменном виде встречается у русских севера Европейской России и в Сибири, у финнов в Финляндии, у ряда народов Поволжья, в Приуралье у башкир, в Сибири у обских угров, сибирских татар, северных алтайцев, шорцев (Богомолов В.Б.1997, с.29).

Таким образом, обувь чарык курдакско-саргатских татар заключает в себе ряд ярко выраженных архаических черт и может быть связана, как обувь западносибирского типа, с древнейшим населением охотников и рыболовов Верхнего Приобья (Василевич Г.М.1963, с.58), ас другой стороны, имеет аналоги с обувью народов Средней Азии, Алтая, т.е. входит в качестве составляющей в общетюркский традиционный костюм. Кроме того, эта обувь характерна и для славянского традиционного костюма. Именно это сочетание и позволяет нам сделать вывод о сохранении в обуви чарык черт, присущих обуви древнего населения Евразии в целом.

Традиция использования курдакско-саргатскими татарами вместо портянок сухой травы распространена в Азии достаточно широко. Так, северные алтайцы обертывали ноги сушеной травой ("озагатой-гат, чемене"), а южные - сухой травой "ойнзот" типа осоки (Сагех ресШогшз) (Потапов Л. П. 1951, с. 23). У восточных хантов также бытовали стельки из травы, причем в аганском, тромъеганском и юганском говорах они носят название И'эт (Лукина Н.В. 1985, с. 323), что имеет определенное сходство с частью термина, который для таких стелек употребляли курдакско-саргатские татары - ешак улян ("мягкая трава"), а также с термином заболотных (ясколбинс-ких) татар ураул'ан ("спутанная трава")(Тумашева Д.Г.1992,с.

2 б ^ о

Таким образом» в обуви курдакско-саргатских татар - чарык, а также в способе её ношения со стельками из мягкой сухой травы, на наш взгляд, проявляется наиболее архаичный её вид, который, возможно, восходит к т.н. праформе (архетипу) в комплексе традиционной одежды рассматриваемой группы татарского населения Западной Сибири. Кроме, того, здесь отчетливо выделяется этнокультурный комплекс, который можно связать с угорской культурной традицией.

§5

ОТРАЖЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И ВЕРОВАНИЙ В ОДЕЖДЕ И УКРАШЕНИЯХ

Существование традиционной культуры невозможно без взаимодействия отдельных ее частей; особенно ярко этот процесс проявляется в том, как в различных элементах материальной культуры отражается сфера культуры духовной. Конфессиональный аспект духовной культуры курдакско-саргатских татар также нашел яркое отражение в их материальной культуре, в частности, в одежде и украшениях. В настоящем разделе мы ставим своей задачей выяснение того, каким образом религиозные верования и представления кур-дакско-саргатских татар проявились в их одежде и украшениях конца 19 - первой трети 20 века. Для этого мы, в первую очередь, рассмотрим те постулаты ислама, что касаются одежды верующих (курдакско-саргатские татары являются мусульманами по вероисповеданию), а затем специфицируем их для изучаемой группы сибирских татар. Это позволит нам выделить домусульманский слой в представлениях курдакско-саргатских татар, связанных с одеждой и украшениями, а кроме того - определить исторический тип культуры курдакско-саргатских татар (настолько, разумеется, насколько это позволяют сделать привлекаемые материалы).

Предварительно заметим, что в статье после ссылок на тексты Корана в скобках указывается через двоеточие порядковый номер суры и айата. При этом считаем вполне достаточным указать, что мы использовали для ссылок как Коран в переводе И. Ю. Крачковского (М. :Наука, 1990), так и издание "Коран: Перевод смыслов и комментарии Валерии Пороховой" (М.,1993) и отказаться от постраничных сносок.

В нормо-этической стороне ислама, разработанной мусульманскими богословами и оформленной в виде законов шариата, выделяется категория фард - поступки и нормы поведения, вменяемые человеку в обязанность как религиозные заповеди, в первую очередь ритуальные предписания и соблюдение основных норм благочестия (Ислам,с.252). В частности, для всех без исключения обязательной является ежедневная пятикратная молитва (намаз), предполагающая строгое выполнение определенных действий и соблюдение ряда ограничений, в том числе и в одежде. Так, перед молитвой необходимо совершить вуду - акт очищения, определяющий переход человека от обычного состояния к молитвенному. Буду состоит из последовательного обмывания чистой водой кистей рук, прополаскивания рта и горла, очищения носа, мытья лица, промывания глаз, мытья рук до локтей, смачивания волос, промывания ушей, мытья шеи и ног до колен. При этом произносятся вслух или про себя молитвенные формулы, подтверждающие намерение приступить к молитве (Ислам,с.51). Основное требование к одежде для молитвы - "чистота" ее, т.е. изготовление из дозволенного материала. Так, кожаная одежда должна быть из шкуры съедобного животного (не свиньи и не собаки); не из чистого шелка и золототканой парчи (в обычное время такая одежда разрешается); меховая одежда разрешается кроме беличьей; золотые украшения разрешаются женщинам и запрещаются мужчинам; запрещается одежда с подкладкой из натурального шелка (но можно иметь шелковый платок в кармане); шелковая ткань не должна касаться тела; нельзя мужчинам надевать женскую одежду, а женщинам - мужскую; нельзя молиться в украденной, узурпированной одежде, купленной на деньги, не обложенные закятом; женщинам во время молитвы предписывается закрывать все тело, лишь слегка приоткрывая лицо; запрещается совершать намаз в одежде с изображением живых существ, а также иметь перстни с изображением животных и человека (Керимов Г.М.1978,с.18).

Некоторые из этих ограничений действительны и в повседневной жизни. Так, установления шариата, обязывающие женщину-мусульманку закрывать все тело, кроме лица и кистей рук, основывается на содержащихся в Коране высказываниях Мухаммада: "скажи твоим женам, дочерям и женщинам верующих, пусть они сближают на себе покрывала" (33:59), "пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди" (24:3) и в повседневной жизни выразились в таком явлении как хиджаб (женское затворничество), наиболее существенными элементами которого был гарем и ношение женских ритуальных покрывал (Ислам и женщины Востока.1990,с.19-20).

Курдакско-саргатские татары исповедуют ислам в форме суннизма мазхаба ал-Ханафийа (ханафитского толка). Особенностью последнего является то, что он допускает широкое применение обычного права как вспомогательного» но независимого источника права, что позволяет упрощать деловые отношения, вступать в деловые и бытовые контакты с иноверцами, получать значительные послабления в быту (Ислам,с.273). Учет местных условий при выполнении мусульманами основных обязанностей, следование не "букве", а смыслу установлений, дало возможность мусульманскому теологу Шахристани назвать ханафитов "людьми рассуждения" (Цветков П.1912,с.314), а мазхабу ал-Ханафийа распространиться на обширных азиатских территориях.

Совершение обряда ритуального очищения перед каждым намазом в реальных условиях было довольно затруднительным, поэтому, опираясь на оговорку в шариате (если человек уверен, что от одной молитвы до другой он ничем не нарушил своего молитвенного состояния, то может приступить к молитве, не совершая перед ней БУДУ [Ислам,с.51]), курдакско-саргатские татары, совершая омовение по возможности, умозрительно допускали сохранение ритуальной чистоты вне зависимости от рода занятий между молитвами. Однако же, помимо внутренней уверенности, необходимы были и наглядные доказательства сохранения молитвенного состояния, в качестве которых выступали предметы одежды. Так, тюбетейка, которую мужчины носили постоянно (см.гл.I,§1), предполагала, что голова остается чистой, поскольку прикрыта головным убором. Кроме того, когда молящийся выполняет указанное число ракатов (комплекса поклонов) во время намаза, именно форма тюбетейки оптимальна, т.к. не является помехой для молитвы. По этой причине распространение у курдакско-саргатских татар различного рода шляп, фуражек, кепи и пр. было незначительным вплоть до середины 20 века и отнюдь не поощрялось исламским духовенством, воспринимаясь как вольнодуметво. Такие головные уборы определялись как одежда "неверных", препятствующая выполнению одной из священных обязанностей правоверного мусульманина. В настоящее время, когда интерес к вопросам веры и религиозная жизнь в целом сибирских татар заметно оживилась, запрета на ношение "русских" головных уборов, безусловно, нет; тем не менее присутствовать на пятничной молитве считается обязательным в тюбетейке. В крайнем случае (риск опоздать, отсутствие тюбетейки вообще и пр.) допускается молитва в любом головном уборе, но не в шляпе, поскольку фуражку можно повернуть козырьком назад и совершать тауф-суджуд (положение при молитве, когда, стоя на коленях, человек касается лбом пола), а со шляпой этого сделать нельзя. Отметим попутно, что с оживлением религиозной жизни у курдакско-саргатских татар стало "неприличным" не иметь тюбетеек - их шьют дома, заказывают купить в Татарстан и Среднюю Азию. Пожалуй, это на сегодняшний день единственное из традиционной одежды, что изготовляется, используется по назначению (что называется,"носится"), не имея при этом отчетливо декоративной окраски.

Возвращаясь к теме ритуального очищения перед молитвой, заметим, что длинные рукава мужских рубашек и женских платьев, отсутствие на последних вырезов, глухие застежки, длинные подолы у платьев, покрытые платком головы у женщин - все это, во-первых, сохраняло, по представлениям курдакско-саргатских татар, молитвенное состояние (у мужчин и женщин), а во-вторых, соответствовало канонам ислама о закрывании женщинами тела. Обувь также примыкает к этому перечню - мягкие сапожки, которые надевали с калошами, были как бы ритуально чистыми - разувшись у порога, молящийся оставлял "грязными" калоши. Так же обстояло дело, если снималась обувь, надетая поверх шерстяных чулок (носков) - ноги оставались "чистыми".

Относительно прикрывания женщинами лица скажем, что у курдакско-саргатских татар, как и у остальных групп сибирских татар, он не получил широкого распространения. В частности, про тобольских татар первой половины 19 века писали, что "женщины. носят покрывало и редко показываются на улице, но от русских не прячутся и у себя дома ходят без покрывала" (Белявский Ф.1833, с.5). Нами отмечены единичные случаи прикрывания женщинами лица краем платка при встрече с мужчиной (например, в д.Карагай Ва-гайского района Тюменской области). В Усть-Ишимском же районе Омской области (д.Саургачи) в 1995 году Амина Алимчановна Рахимова, 1928 г.р., в разговоре советовала нам мужчине на улице дорогу не переходить, а лучше подождать, когда он пройдет, уверяя при этом, что так рекомендовала ей поступать и мать, и бабушка. По всей видимости, мы столкнулись с остатками женского затворничества; к сожалению, про прикрывание женщинами лица информатор ничего сообщить не смогла, но в контексте сказанного можно предположить, что оно все-таки присутствовало в той или иной степени.

Что касается других ограничений в одежде и материалах для нее у курдакско-саргатских татар, связанных с исламом, то здесь, на наш взгляд, можно выделить использование для нижней одежды хлопчатобумажных, льняных, но отнюдь не шелковых тканей. Полевые материалы не фиксируют шелкового белья даже в зажиточных семьях, где был возможен такой расход (для верхней одежды приобретали и шелк, и бархат и парчу). Безусловно соблюдался запрет на использование свиной кожи, что было не особенно трудно, т.к. свиней курдакско-саргатские татары, как мусульмане, традиционно не держали в хозяйстве. Шапки и рукавицы из собачьих шкур появились у них примерно в 1950-е годы, в чем видно отчетливое влияние русского населения. Комментируется этот факт информаторами примерно так: конечно, из собаки шить нельзя, мулла ругается, но теперь все так перемешалось, и не поймешь, где русский, где татарин; русские носят, ну и нам, наверное, можно. Тем не менее и сейчас курдакско-саргатские татары стремятся купить готовое изделие из собачьей шкуры, в крайнем случае - подготовленные и выделанные шкуры, но избегают производить начальные технологические операции (отлавливание собак и пр.).

Традиционным в одежде конца 19 - первой трети 20 века было отсутствие изображения живых существ - как в рисунке тканей, так и в орнаментации ювелирных украшений, вышивке и пр. Здесь преобладали растительные мотивы, отчасти геометрические в сочетании с охранительными надписями арабской графикой, иногда стилизованной до уровня орнамента (арабески). Особенно часто последнее встречается в ювелирных украшениях. Впрочем, надписи эти не всегда были религиозного характера - для неграмотных людей любой арабский текст считался имеющим отношение к Корану. Это явление - общее для всего восточного ювелирного искусства, на котором следует остановиться подробнее. Известно, что ислам принес не только новое мировоззрение, но и новую шкалу ценностей, в основе которой лежит слово (Шукуров Ш.1989,с.126), знаменуя этим переход к новому типу культуры, т.н. книжному, опирающемуся в способе самоорганизации на книжность (Киселёва М.С.1993, с.67). Арабский язык, являясь языком Откровения, на котором написан Коран, утвердился во всем мусульманском мире как язык сакральный, а само графическое начертание арабского слова стало наделяться магической силой. Будучи нанесенной на какой-либо предмет, такая надпись "освящала" и выводила его из мирского в сакрально значимый ряд (Горожанкина Е.М. 1993,с.81) . Хотя, повторимся, арабская надпись могла быть вовсе не сурой из Корана. Например, О.А.Сухарева приводит в качестве примера надпись на одном из самаркандских браслетов (биларузуки оятшн - браслеты со стихами из Корана): зиннати парируен - "украшение красавиц" (Сухарева O.A. 1982,с.116. Интересно, что в ОГИКМ хранится приобретенная у кур-дакско-саргатской татарки Сайфуллиной медная бляшка фабричной работы (N 7119-2) с русской надписью, почти дословно повторяющую приведенную выше: "украшение для женщин и девиц". Тем не менее основная часть надписей на ювелирных украшениях курдакско-сар-гатских татарок все-таки выполнены арабской графикой.

Наиболее интересно в этом отношении ожерелье огаёк (см.гл. I,§4), которое несло отчетливую охранительную нагрузку. Здесь, на наш взгляд, можно говорить о явлении, которое в исламе принято обозначать термином сихр (татарск. - "сихер") - колдовство (Ислам,с.211); отсюда, например, в татарском языке "сихерче" - колдун. Несмотря на то, что сихр, по Корану, противостоит пророчеству, несовместимо с ним (5:110;37:14-15;27:13) и объявляется грехом (20:69/72;10:77-78), тем не менее гадания и талисманы были характерной чертой мусульманства. Различается магия "запретная", проявление которой мы рассмотрим ниже, и "законная", основанная на подчинении воле Аллаха и обращении к нему за помощью. В этом случае в качестве талисманов выступает Коран, отдельные его суры и айаты. На медальонах, являющихся составной частью ожерелья огаёк, в основном использовались в качестве охранительных надписей айаты и буквы первой суры Корана - Фатихи. Хотя» например, на медальоне из такого ожерелья, поступившем в МАЭ ОмГУ Ш 15-108) из Тевризского района Омской области, выгравировано арабской графикой с добавочными тюркскими буквами одно из 99 имен Аллаха, выражающих его божественную сущность -"Аль-Гафур" (имя это восходит к названию 40-й суры Корана - "Га-фер", т.е. "прощающий"). Помимо этого, и сердолик, из которого изготовлялось ожерелье (вернее, стеклянной его имитации, что не воспринималось как существенное отличие) также придавались оберегающие функции. Название сердолика в тюркских языках - ахак (татар.), хакык (узб.), акак таш (кирг.), агыйык/огаёк (сиб.-тат), а также агиг в персидском традиционно ассоциировалось с хак (истина, правда). У курдакско-саргатских татар ещё В.В.Радловым зафиксирован термин ак в значении "правда, истина, право" (Тумашева Д.Г.1992, с.20). Так что магическая сила сердолика, обусловленная его названием, помогала отгонять нечистую силу. Считалось, что сердолик охраняет носящего его своим присутствием (Сухарева 0.А.1982,с.120). Кроме того, считалось, что сердолик - любимый камень пророка (Борозна Н.Г.1975,с.293), однако об использовании сердолика на территории, ныне населенной курдакско-саргатскими татарами известно во времен средневековья (Коников Б. А. 1993, с. 148). Вообще же термин аУ'Г в древнетюркском языке фиксируется с XI века в широком толковании "драгоценности, сокровища, дары" (ДТС,с.17). Интересно, что хотя в основном у курдакско-саргатских татар огаёк бытует в узком значении "сердолик и изделия из него", в Тевризском районе Омской области термином агыйык называют украшения вообще - "ожерелье, браслет и другие изделия из дешевых камней" (Тумашева Д.Г.1992,с.15-16).

Таким образом, мы сталкиваемся с воплотившимися в ожерелье огаёк двумя уровнями охранительной магии - внешним, обусловленным декором (надписи) и внутренним, связанным с материалом, из которого изготовлено ожерелье. Кроме того, подвески на ожерелье, которые мы условно назывем "листикам", по сути - желуди, плоды священного дуба, который является символом Великой Богини-Матери. Этот культ был широко распространен, в том числе и у тюркских народов, где её называли Умай. В древнетюркском языке иМАТ означает собственное имя богини (ДТС, с.611). Наиболее полно место Умай в пантеоне древних тюрков рассмотрено Л.П.Потаповым в работе "Умай - божество древних тюрков в свете этнографических данных" (1973), а Умай в верованиях сибирских татар характеризуется Ф.Т.Валеевым (1993, с.177-179), поэтому мы не будем подробно останавливаться на этом аспекте духовной культуры. Плоды же священного дуба богини Умай и их изображения способствовали плодородию, чадородию и одновременно охраняли от злых духов; это был женский амулет (Горожанкина Е.М.1993,с.87). То есть, в ожерелье огаёк курдакско-саргатских татар охранительные мотивы проявляются даже трояко - через материал, форму и декор.

В детских украшениях-оберегах отчетливо просматривается слой доисламских верований, составляющих в мусульманстве другую, оборотную, сторону колдовства сихр - "запретную" магию. Традиционно принято считать, что те, кто практикует "запретную" магию, связываются с джиннами при помощи злых сил. Тем не менее амулеты и талисманы были широко распространены в мусульманском мире и носили название хамаил. Оккультные представления мусульман и используемые как хамаил предметы восходят большей частью к локальным традициям разных народов (Ислам,с.271). Именно этот феномен и нашел отражение в детских оберегах, которые еще в 1940-1950-е годы использовать в костюме детей у курдакско-саргатских татар было практически обязательным.

Напомним, что в качестве оберегов использовали в основном бусины различных цветов, раковины каури (Сургаеа moneta), хос кут, различного рода бляхи, жетоны, цепочки и пр.

Использование бусин в качестве оберегов, в том числе и детских, было широко распространено у различных народов и получило достаточное освещение в этнографической литературе (Борозна Н.Г.1975; Васильева Г.П.1986; Чвырь Л.А.1977 и др.). Относительно цветовой гаммы таких бусин отметим, что голубой и синий цвета традиционно принято связывать с культом неба у тюрков (Малов С.Е.1952,с.26; Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. 1988,0.92; Худяков Ю. С. 1987, с. 65-75), а в узком смысле - с предохранением от "дурного глаза", каким на Востоке был именно голубой. Последнее представление нашло отражение и в Коране:"В тот день, когда подуют в трубу, и мы соберем грешников (в значении врагов - Е.С.) голубоглазыми" (20:102). У курдакско-саргатских татар от "дурного глаза", как было отмечено выше (гл.1,§4), предохраняли бусины различных цветов, "как глаза", но предпочтение отдавалось все-таки синему и голубому. Здесь мы, несомненно, наблюдаем синтез разновременных представлений, в основе которого лежат доисламские верования с последующим осмыслением в общемусульманской традиции и отражением жизненных реалий (кур-дакско-саргатские татары контактировали с представителями различных национальностей, обладателями глаз разного цвета, любые из которых могли быть "дурными"). Подобные представления характерны, например, и для туркмен. У них в качестве детских оберегов использовались бусины, в основном, черного и голубого цветов (Васильева Г.П.1986,с.183) - черные бусины предохраняют от возможного сглаза "своими", а голубые - "чужими", иноплеменниками. У тарских татар к детским головным уборам прикреплялся оберег кук том ("голубой камень") - обычно это были голубые бусины или пуговицы, а также кусочки медного купороса (Соловьёв Д.Н. 1996, с. 98).

Раковины каури (Cypraea moneta) известны как обереги с глубокой древности в Средней Азии (Борозна Н.Г.1975,с.288), Южной Сибири (Киселев С.В.1951,с.80), на Алтае (Потапов Л.И.1951,с.42; Руденко С.И.1952,с.118;1953,с.135). Интересно, что по этнографическим данным, название раковины каури у всех практически тюрко-язычных народов едино - "змеиная голова" (елан пош - сиб.-тат.; йылан баш - тур км.; шоп бати - уз б.; жиландыш бати - кирг.; жылан басы - казах.), что, безусловно, связано с внешним сходством раковины каури с головой змеи, открывшей пасть. В связи с этим в литературе высказано мнение, что использование раковин каури а качестве оберегов восходит к бытовавшим в прошлом культам змеи, следы почитания которой сохранились почти у всех народов, например, Средней Азии (Борозна Н.Г.1966,с.117; Баялиева Т. 1967,с.130; Васильева Г.П.1986, с.180; Снесарев Г.П.1969,с.38). Не пытаясь оспорить эту точку зрения, заметим, что одно из принятых в биологии русских названий раковины каури (помимо латинского Cypraea moneta) - ужовка (БЭС,с.251), что примыкает по смыслу к приведенным выше тюркским терминам, но никак не увязывается с архаичным культом змеи в Средней Азии, или же выводит нас на более широкий круг аналогий.

Достаточно интересным, на наш взгляд, представляется оберег хоскут/ihosqut] (гусиная гузка), прямых аналогий которому пока не обнаружено. Использование птичьих когтей, перьев, в качестве оберегов и украшений традиционно, например, для казахов (Захарова И.В. .Ходжаева Р.Д. 1989, с.208), туркмен (Васильева Г. П. 1979, с.178), а "птичьи" мотивы в ювелирных украшениях прослеживаются в ожерелье мургак ("птичка") у узбеков (Сухарева O.A.1982,с. 107), а также в самаркандском височном украшении каджак, восходящему к культовому изображению птицы (Григорьев Г.В.1937,с.12), а именно - селезня, который входил в число символов плодородия, вернее, считался магическим средством вызывать плодородие (Сухарева 0. А. 1982,с.121).

В то же время, является несомненным, что культ птицы распространен достаточно широко в верованиях (или их остатках) различных народов, почему и представляется необходимым сузить круг привлекаемых аналогий. В связи с этим обратимся к подвескам из желудка кедровки у восточных хантов (Лукина Н.В.1985,с.319), которые, как нам кажется, значительно ближе по содержанию к хос куш курдакско-саргатских татар, нежели упомянутые выше обереги из птичьих когтей и перьев. Во-первых, в обоих случаях используются внутренние органы птицы, во-вторых, это - мягкие ткани, а в-третьих, здесь напрямую просматриваются мотивы насыщения, репродукции, плодородия, исходящие из функционального назначения применяемых органов. К этой группе оберегов примыкает и женское поясничное украшение южных алтайцев, к которому подвешены зашитые в кожаные мешочки детские пуповины. Такое украшение изначально выполняло магическую роль охраны здоровья и жизни детей (Потапов Л.И.1951,с.42-43), т.е. также связано с культом плодородия и сохранения потомства.

В этимологическом смысле термин хоскут курдакско-саргатских татар можно толковать двояко. Однако, прежде, чем перейти непосредственно к анализу лексики, связанной с рассматриваемым оберегом, мы изложим некоторые очевидные моменты, связанные с тюркской фонетикой и морфологией. Фонологическая структура тюркского слова характеризуется прежде всего палатальным сингармонизмом, присущим в определенной степени и сибирско-татарскому языку. Палатальный сингармонизм, т.е. наличие в слове гласных и согласных фонем только заднего или только переднего ряда, служит одним из средств консолидации фонем в слове (Языки народов СССР.Т.2, с.18). Этот закон распространяется и на сложносоставные слова, в соединённых частях которого также начинает действовать упомянутый закон.

Итак, во-первых, в буквальном смысле термин хоскут означает собственно гузку (хос - "гусь", кут - "зад, задняя сторона") и носит описательный характер. Кроме того, нельзя не отметить, что кут в значении "счастье" у курдакско-саргатских татар зафиксировал В. В. Радлов (Радлов В.В.1872, с.241), что, возможно, восходит к древнетюркскому циЬ в двух значениях: 1.душа, жизненная сила, дух; II. счастье, благо, благополучие, благодать; удача, успех, счастливый удел (ДТС,с.471). Вне всякого сомнения, термины кут и кут совершенно различны, как по произношению, так и по значению: помимо различия гласных, совершенно отчетливо различие согласных, которые в тюркских языках, как в никаких других, подвержены влиянию гласных - фонема [к], в зависимости от следующей за ней гласной, может быть либо глубокой заднеязычной, либо продвинутой вперед (средненёбной). Итак, в термине кут ("зад, задняя сторона") гласная переднего ряда [у] требует мягкой [к]; в термине же кут ("счастье") наличие гласной непереднего ряда [у] означает присутствие глубокой заднеязычной [к]. Это, казалось бы, делает невозможным смешение терминов кут и кут (как по значению, так и по произношению); тем не менее в сложносоставном слове хоскут первая гласная - [о] - требует гласной также непереднего ряда, т.е. [у] вместо необходимой [у], что и даёт в результате произношение [кут], т.е."счастье". Можно предположить, что такое произношение привело к тому, что описательный термин хоскут приобрел магическое значение, поскольу вторая его составная часть воспринималась уже в значении "счастье". Функция хоскут как оберега, по нашему мнению, усиливается еще и тем, что здесь очевидны следы архаического культа водоплавающей птицы, сохранившиеся в виде использования ее деривата.

Очевидно, что культуру курдакско-саргатских татар, исходя из их конфессиональной принадлежности, можно отнести в целом к исламскому типу культуры (Киселева М.С.1993, с.51). В. то же время нельзя не учитывать сложившуюся, в частности, в отечественной культурологии точку зрения о сложности такого явления как ислам (Галаганова С.Г.1993,с.160) и необходимости его структурирования. Так, предлагается деление на "идеальный" ислам (т.е. взятый в таком виде, как он представлен в Коране и Сунне) и "бытовой" (т.е. связанный с реальными обычаями, привычками и поведением мусульман, отличающихся от "идеального" ислама). Концепция "бытового ислама" (Гольдциер И. 1912, с.83), принятая в отечественной этнографии (Юнусова В.Н.1996,с.20), учитывает значительную роль доисламской языческой культуры при периферийном географическом положении региона в исламском мире.

По нашему мнению, все, что связано в одежде курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века с религиозными представлениями (как мусульманскими, так и домусульманскими), входит в область именно "бытового ислама", развившегося на основе ханафитского мазхаба суннизма. В пользу этой точки зрения свидетельствует, во-первых, наличие пласта доисламских представлений (особенно в украшениях и оберегах), а во-вторых - достаточно широкое допущение отклонений от канонов шариата, обусловленное ханафитским мазхабом. Одновременное существование ряда элементов, относящихся к разным стадиям развития религиозного сознания, элементов, образующих хотя и мозаичную, но в общем достаточно строгую структуру отмечалось, в частности, Н.И.Толстым (Толстой Н.И. 1995, с.251). Вообще же это положение возведено в методологический принцип Б.А.Рыбаковым, который констатирует, что "спецификой языческого комплекса, которую непременно нужно учитывать при анализе любого его этапа, является своеобразный характер его эволюции: новое не вытесняет старого, а наслаивается на него, добавляются к старому. Анализ показывает, что в сумме религиозных представлений позднейших эпох обязательно присутствуют в том или ином виде представления последующих эпох. Они могут быто ослаблены, отодвинуты на второй план, несколько трансформированы, но они остаются ощутимы почти до наших дней" (Рыбаков Б.А. 1974, с.4). Тем не менее, все рассмотренные явления укладываются в общеисламскую культурную традицию и, следовательно, можно говорить о наличии у курдакско-саргатских татар на рубеже веков устойчивого исламского культурного типа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследования традиционного комплекса одежды курдакс-ко-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века мы пришли к следующим выводам.

Комплекс мужской одежды курдакско-саргатских татар традиционно состоял из нательной плечевой и поясной одежды (белья) -рубахи и штанов, верхней рубахи и верхних штанов, поверх которых надевалась верхняя плечевая распашная одежда (с рукавами или без них), а также различного рода сезонной теплой одежды. Завершали этот комплекс различного рода головные уборы, обувь, пояса, носки, шарфы и рукавицы. К началу 20 века в среду курдакско-саргатских татар стали проникать образцы общеевропейской городской одежды, изготовленной в соответствии с модой, распространение которых, хотя и тормозилось мусульманским духовенством, но к концу изучаемого периода удельный вес нетрадиционной одежды (особенно у молодежи) был достаточно высок.

Комплекс женской одежды курдакско-саргатских татар в основном совпадает с комплексом мужской одежды (это относится как к покрою, так и к составляющим элементам комплекса). Нами рассмотрены нижнее белье (т.е. нательная одежда), надеваемые поверх него платья, распашная плечевая одежда различных видов, сезонная одежда, головные уборы и обувь. В первое десятилетие 20 века в среде курдакско-саргатских татарок некоторое распространение получают "городские" формы одежды - платья, сшитые по модным фасонам, нижнее белье общеевропейского образца, перчатки и т.п. В первую очередь это коснулось женщин из состоятельных семей поскольку, во-первых, городская одежда была дорогой, а во-вторых, иноверческой". Такого плана приобретения могли себе позволить лишь независимые от общественного мнения люди, а такую независимость, не в последнюю очередь, обеспечивал материальный достаток. покупной обуви).

Исходя из материала, обувь курдакс-ко-саргатских татар можно разделить на 2 категории - кожаную и валяную. В категории кожаной обуви, ориентируясь на технологию ее изготовления, а также учитывая способы приобретения, мы выделяем следующие группы: 1) обувь, изготовленная в домашних условиях (сюда же мы относим обувь, изготовленную местным мастером, поскольку технологические приемы и уровень работы были во многом схожими); 2) обувь, сшитая на заказ мастером-профессионалом (часто другой национальности) или таковая же, приобретенная в торговой сети и отвечавшая традиционным требованиям; 3) городская модная обувь, не имеющая этнической окраски, также приобретенная в торговых точках. В категории валяной обуви нами выделены, исходя из технологических приемов, грубошерстная и тонкошерстная обувь, а исходя из внешних признаков - валяные сапоги и калоши. Отдельно нами рассмотрена резиновую обувь (калоши), которая не выделена в отдельную категорию по причине явной "чуже-родности" материала и промышленного характера ее изготовления, фикой предмета.

Украшения курдакско-саргатских татар в структурном плане по их назначению делятся на категории: головные, шейно-нагрудные и наручные. Не вошли в эти категории и рассматриваются отдельно лишь застежки, что объясняется их утилитарными функциями. Застежка довольно часто выступает в качестве вспомогательного элемента, при помощи которого скрепляются, например, полы камзола .

Также отдельно нами рассмотрены сферические пуговицы ювелирной работы. Головные украшения делятся на накосные и наушные; шей-но-нагрудные включают в себя ожерелья, бусы, броши; в наручные украшения входят группы браслетов, перстней и колец. В способах монтировки и сборки ювелирных украшений курдакско-саргатских татар, как и в любом явлении традиционной культуры, сохраняются наиболее удобные, проверенные технологические приемы, которые, подвергаясь внешним изменениям и наслоениям, остаются по сути неизменными, отражая черты традиционной технологии.

Таким образом, комплекс одежды рассматриваемой группы татарского населения можно характеризовать как устойчивый и выделить в нем следующие этнокультурные комплексы:

1. Тюркский, проявляется на терминологическом уровне как преобладающий с незначительными вкраплениями фарсизмов. Анализ покроя плечевой и поясной одежды, мужских головных уборов свидетельствует о наличии мощного тюркского пласта.

В рамках тюркского этнокультурного комплекса отчетливо выделяется "поволжско-приуральский" слой, который, являясь по сути суперстратным, органично слился с субстратом, что, по-видимому, объясняется как единоверием, так и давними генетическими и культурными контактами.

2. Угорский. Проявляется большей частью на структурном уровне (сочетание ткани и кожи в обуви, использование чехлов на поясную одежду), но, возможно, и на терминологическом (переосмысление тюрками угорских терминов для чехлов на одежду по сходности звучания). Несомненна роль угров как фактора трансляции иранской культурной традиции.

3. Иранский. Проявляется и на терминологическом, и на структурном уровне - наиболее отчетливо в женском головном каркасном уборе . Однако необходимо принимать во внимание два уровня возникновения иранского этнокультурного комплекса - связанный со средневековыми этническими процессами региона, результатом которых стало распространение иранской культурной традиции на торговой деятельности бухарцев (частично ираноязычных) в изучаемом регионе. В последнем случае мы должны рассматривать обозначенный комплекс как адстратный.

4. Евразийский. Связывает феномены материальной культуры населения материка с элементами комплекса одежды курдакско-сар-гатских татар. Наиболее ярко проявляется в покрое плечевой одежды и конструкции мягкой выворотной обуви.

Локальные особенности связаны исключительно с местами расселения курдакско-саргатских татар, легко выделяются, в отличии от особенностей, связанных с делением курдакско-саргатских татар на курдакских и саргато-утузских, которое в рассматриваемый период практически нивелировалось и уже не отражалось в традиционном комплексе одежды. Локальные особенности, в свою очередь, были обусловлены спецификой заселения рассматриваемых территорий и сочетания в различных пропорциях субстратного (сибирско-татарс-кого), суперстратного (поволжско-приуральского) и адстратного ("бухарского") компонентов.

По нашему мнению, все, что связано в одежде курдакско-саргатских татар конца 19 - первой трети 20 века с религиозными представлениями (как мусульманскими, так и домусульманскими), входит в область именно "бытового ислама", развившегося на основе ханафитского мазхаба суннизма. В пользу этой точки зрения свидетельствует, во-первых, наличие пласта доисламских представлений (особенно в украшениях и оберегах), а во-вторых - достаточно широкое допущение отклонений от канонов шариата, обусловленное ханафитским мазхабом. Исторический тип культуры курдакско-саргатских татар, на основании анализа их комплекса одежды, можно, с некоторыми поправками на мазхаб ал-Ханафийа и "бытовой ислам", признать устойчивым и обозначить как исламский.

Этнокультурные связи курдакско-саргатских татар, нашедшие отражение в одежде, весьма обширны и охватывают значительный регион, включающий в себя большую часть Евразии. Поэтому можно считать изучаемый комплекс одежды компонентом культуры древнего населения материка и связать реконструкцию архетипа комплекса одежды с выделенными этнокультурными комплексами, к которым он и восходит.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Смирнова, Елена Юрьевна, 1998 год

ЛИТЕРАТУРА

Абаев В.И. Происхождение и культурное прошлое осетин по данным языка // Осетинский язык и фольклор. - М.; Л.,1949. - Т.1. - С.156-179.

Авдеев И.И., Струкова И.П. Тобольские и тюменские татары: Историко-этнографический очерк // АИЭЛ. Ф.к.V. Оп.1. N2.

Авижанская С.А., Бикбулатов Н.В., Кузеев Р.Г. Декоративно-прикладное искусство башкир. - Уфа: Ин-т истории, языка и литературы АН СССР, 1964. - 259 с.

Азиатская Россия. - СПб.,1841. - Т. 1: Люди и порядки за Уралом. - 576 с.

Алексеев М.П. Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. - Иркутск,1941. - 609 с.

Алишина Х.Ч. Ономастические данные для изучения этногенеза сибирских татар // ЭО. - 1994. - N 3. - С. 69-75.

Алишина Х.Ч. Тоболо-иртышский диалект языка сибирских татар. - Казань: Казанск. пед. ин-т, 1994а. - 119 с.

Алтайский национальный костюм / Сост. Е.П.Зайцева. - Горно-Алтайск: Алт.кн.изд-во, 1990. - 80 с.

Андреев А.И. Описания о жизни и упражнении обитающих в Ту-руханской и Березовской округах разного рода ясачных иноверцев // СЭ. - 1947. - С.85-107.

Арабско-русский словарь / Сост. Х.К. Баранов. - М.: Госуд. изд-во иностр. и национ. словарей, 1962. - 1186 с.

Аристов H.A. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // ЖС. - 1896. - Вып. III-IV.. - С. 277-456.

Архипов Г.А.Марийцы IX-XI вв. - Йошкар-Ола: Кн.изд-во, 1973.

- 247 с.

Ахатов Г.Х. Диалект западносибирских татар. - Уфа,1963. -195 с.

Багашев А.Н. Этническая антропология тоболо-иртышских татар. - Новосибирск: Наука, 1993. - 152 с.

Бараба (Историко-статистические, этнографические и экономические очерки) // Сибирский вестник. - 1892. - N 130; 1893. - N 39,53, 57, 73, 108.

Бардина П.Е. Быт русских сибиряков Томского края. - Томск: Изд-во Томск, ун-та,1995. - 224 с.

Бахрушин C.B. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI-XVII вв. - М., 1928. - 237 с.

Бахрушин C.B. Сибирь и Средняя Азия в XVI и XVII вв. // Бахрушин C.B. Научные труды. - М., 1959. - T. IV. - С.193-214.

Баялиева Т. Пережитки магических представлений и их изживание у киргизов // Древняя и раннесредневековая культура Киргизс-тана. - Фрунзе,1967. - С.119-136.

Белицер В.Н. Народная одежда удмуртов. М.:Изд-во АН СССР, 1951. - 352 с.

БеличИ.В., Богомолов В.Б. Погребальный ритуал курдакс-ко-саргатских татар // Экспериментальная археология. - Тобольск, 1991. - Вып. 1. - С. 158-178.

Белявский Ф. Поездка к Ледовитому морю. - М.,1833. - 259 с.

Бережнова М.Л. Ткани и производство одежды из них у русских юга Западно-Сибирской равнины последней трети XIX - 30-х годов XX в.: Дисс. ...канд. ист. наук. - Омск, 1996. - 225 с.

Бикжанова М.А. Одежда узбечек Ташкента XIX - начала XX в.

// Костюм народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. - М.,1979. - С.133-151.

Биологический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 864 с.

Богомолов В.Б. О коврах тевризских татар // Этнокультурная история населения Западной Сибири. - Томск, 1978. - С. 96-101.

Богомолов В.Б. Орнамент барабинских татар // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск, 1978а. - С. 123-135.

Богомолов В.Б. Орнамент тарских татар // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск, 19786. - С. 159-172.

Богомолов В.Б. Узоры сибирских татар Омского Прииртышья // От Урала до Енисея (народы Западной и Средней Сибири). - Кн.1. -Томск,1995. - С.46-65.

Богомолов В.Б., Томилов H.A. Надмогильные сооружения тевризских татар // Археология Прииртышья. - Томск, 1980. - С. 153-160.

Борозна Н.Г. Материальная культура узбеков Бабатата // Материальная культура народов Средней Азии и Узбекистана. -М.,1966. - С.112-132.

Борозна Н.Г. Некоторые материалы об амулетах-украшениях населения Средней Азии // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. - М.,1975. - С.126-157.

Бочанова Г.А. Обрабатывающая промышленность Западной Сибири: конец XIX - начало XX в. - Новосибирск: Наука, 1978. - 269 с.

Бреполь Э. Теория и практика ювелирного дела. - JI.: Машиностроение, 1982. - 384 с.

Будагов Л.З. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. - Т.П. - СПб. ,1871. - 620 с.

Вайнштейн С.И. В.В.Радлов и его труд "Из Сибири" // Радлов

B.В. Из Сибири. Страницы дневника. - М., 1989. - С. 640-682.

Валеев Б.Ф. О топонимии сибирских татар (По материалам Омской и Тюменской областей) // Советская тюркология. - 1988. - N 2. - С.50-58.

Валеев Ф.Т. К вопросу о материальной культуре сибирских бухарцев и ташкенцев (Коллекция предметов быта Омского краеведческого музея) // Общественные науки в Узбекистане. - 1963. - N 1.-

C. 63-66.

Валеев Ф.Т. Сибирские бухарцы во второй половине XIX - начале XX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Ташкент, 1965. - 16 с.

Валеев Ф.Т. К этнической истории тарских татар // Из истории Сибири. - Томск, 1975. - Вып. 16. - С. 215-219.

Валеев Ф.Т. К вопросу об этногенетических и этнокультурных контактах западносибирских татар с татарами Поволжья // Языки и топонимия. - Томск, 1976. - С. 138-141.

Валеев Ф.Т. Обереги как пережитки доисламских верований у сибирских татар: По данным полевых этнографических наблюдений в районах Омской и Тюменской областей // Из истории Сибири. -Томск, 1976а. - Вып.19. - С.244-249.

Валеев Ф.Т. Алтайские этнические элементы у западносибирских татар // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск, 1978. - С. 104-122.

Валеев Ф.Т. Об этнокультурных связях западносибирских татар с другими народами во второй половине XIX - начале XX вв.: По

данным одежды тарских, тобольских и тюменских татар // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск,1978а. - С.150-158.

Валеев Ф.Т. Западносибирские татары во второй половине XIX

- начале XX веков (Историко-этнографические очерки). - Казань: Татарок, кн. изд-во, 1980. - 232 с.

Валеев Ф.Т. Сибирские татары: культура и быт. - Казань: Татарок. кн. изд-во,1993. - 208 с.

Валеева-Сулейманова Г.Ф., ШагееваР.У. Декоративно-прикладное искусство казанских татар. - М.: Сов.художник, 1990. - 210 с.

Василевич Г.М. Некоторые данные по охотничьим обрядам и представлениям тунгусов // Этнография. - 1930. - N3. - С.171-182.

Василевич Г.М. Типы обуви народов Сибири // Сборник музея антропологии и этнографии. - Т.XXI. - Л.,1963. - С.3-64.

Васильева Г.П. Туркмены-нохурли // Среднеазиатский этнографический сборник / ТИЭ. Нов. серия. Т.XXI. - М.: Изд-во АН СССР, 1954. - С.82-215.

Васильева Г.П. Головные и накосные украшения туркменок XIX

- первой половины XX в. // Костюм народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. - М.,1979. - С.174-205.

Васильева Г.П. Магические функции детских украшений у туркмен // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. - М.,1986. - С.182-195.

Вахрос И. Наименования обуви в русском языке. - Хельсинки, 1959. - Т. 1. - 258 с.

Венюков М.И. Путешествия по окраинам Русской Азии и записки о них. - СПб.,1868. - 528 с.

Винников Я. Р. Социалистическое переустройство хозяйства и быта дайхан Марыйской области Туркменской ССР // Среднеазиатский

этнографический сборник / ТИЭ. Нов. серия. Т.XXI. - М.: Изд-во АН ССР» 1954. - С.3-81.

Воробьев Н.И. КАзанские ттары. - Казань: Татгосиздат, 1953. -382 с.

Воронина Р.Ф. Женский головной убор среднецнинской мордвы // КСИА. - 1973. - Вып.136. - С.50-63.

Гагейместер Ю. Статистическое обозрение Сибири, составленное по высочайшему Его императорского величества повелению. -Спб, 1854. - Ч. II. - 697 е.; Ч. III. - 109 с.

Гаген-Торн Н.И. Женская одежда народов Поволжья (Материалы к этногенезу). - Чебоксары: Чувашек, гос. изд-во,1960. - 228 с.

Галаганова С.Г. Арабо-исламская культурная традиция // Запад и Восток. Традиции и современность. - М.,1993. - С.157-177.

Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. - СПб., 1799. - Ч. 2. - 178 с.

Глушкова Т.Н. Плетение и ткачество в раннем железном веке (по материалам могильника Ак-Алаха I) // Полосьмак Н.В. "Стерегущие золото грифы" (ак-алахинские курганы). - Новосибирск: Наука, 1994. - С.114-121.

Голодников К. Тобольская губерния накануне 300-летней годовщины завоевания Сибири. - Тобольск,1882. - 181 с.

Гольдциер И. Лекции об исламе. СПб.: Изд-во "Брогкауз-Еф-рон",1912. - 302 с.

Горожанкина Е.М. Общие черты в ювелирном искусстве казанских татар и народов Средней Азии //Культура, искусство татарского народа: истоки, традиции, взаимосвязи. - Казань,1993. -С.78-91.

Григорьев Г.В. Тус-туппи: К истории народного узора Востока

// Искусство. - 1937. - N1.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.1-4. - М.: Рус. яз.,1989-1992.

Долгих Б.0. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. - М.: Наука, 1960. - 622 с.

Домострой. - М.¡Советская Россия, 1990. - 304 с. Древнетюркский словарь. - Л.: Наука,1969. - 676 с. Древняя одежда народов Восточной Европы (Материалы к исто-рико-этнографическому атласу). - М.,1986. - 272 с.

Ельницкий К. Инородцы Сибири и среднеазиатских владений России: этнографические очерки. - СПб.,1895. - 136 с.

Ёрш И.А. Некоторые проблемы изучения этнического самосознания сибирских татар // Народы Сибири и сопредельных территорий: Межвед. сб. науч. статей. - Томск, 1995. - С. 132-139.

Задыхина К.Л., Сазонова М.В. Мужская одежда узбеков Хорезма конца XIX - начала XX в. // Костюм народов Средней Азии: Истори-ко-этнографические очерки. - М.,1979. - С.151-169.

Захарова И.В.,Ходжаева Р.Д. Казахская национальная одежда. - Алма-Ата: Наука,1964. - 178 с.

Захарова И.В.,Ходжаева Р.Д. Головные уборы казахов (опыт локальной классификации) // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. - С.204-227.

Зеленин Д.К. Восточная этнография. - М.: Наука,1991. - 511

с.

Зиннер Э.Н. Известия шведских военнопленных о Сибири // Учёные записки Иркутск, пед. ин-та. - Иркутск, 1961. - Вып. XVI-11(10). - С.3-49.

Зияев Х.В. Экономические связи Средней Азии с Сибирью в

ХУ1-Х1Х вв. - Ташкент: Фан, 1983. - 166 с.

Ислам: Энциклопедический словарь. - М.,1991. - 315 с.

Ислам и женщины Востока: История и современность. - Ташкент, 1990. - 252 с.

Историко-этнографический атлас Сибири. - М.;Л., 1961. - 497

с.

История Сибири с древнейших времен до наших дней. - Л.: Наука, 1968. - Т. 1: Древняя Сибирь. - С. 363-367; Т. 2: Сибирь в составе феодальной России. - С. 417-433.

Исхакова С.М. К вопросу о взаимоотношении языка татар-аборигенов Сибири и казанских татар // Из истории Сибири. - Томск, 1975. - Вып. 16. - С. 220-222.

Исхакова С.М. Языковые контакты западносибирских татар с алтайскими племенами // Советская тюркология. - 1975а. - N 6,-С. 33-38.

Исхакова С.М. Особенности этнолингвистических контактов западносибирских татар с русскими в современных условиях // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. - Томск, 1981. - С. 86-91.

Исхакова С.М., Валеев Ф.Т. К вопросу о роли фольклора в ис-торико-этнографическом изучении сибирских татар // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск, 1978. - С. 172-182.

Кадырова Л.М.К вопросу об исследовании народных знаний городских татар Омского Прииртышья (вторая половина XIX - XX вв.) // Проблемы культуры городов России. - Ишим,Омск, 1997. - С. 8889.

Кадырова Л.М. К проблеме исследования народной ветеринариии татар Омского Прииртышья // Сибирская деревня: история, совре-

менное состояние, перспективы развития. - Омск, 1998. - С.191-

194.

Каинские инородцы // Журнал министерства внутренних дел. -1858. - Т. 30, кн. 5. - С. 9-12.

Каралькин П.И. Отчет о поездке в Тюменскую область в 1959 г. (Рукопись, 1959) // Архив ГМЭ народов СССР. Ф.2. On.1. Инв. N 1341.

Катанаев Г.Е. Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях // ЗЗСОРГО. - 1886. - Кн.VIII. -вып. 1. - С. 1-72.

Катанов Н.Ф. Известия Лоренца Лянге 1716 года о Сибири и сибирских инородцах. - Тобольск,1905. - 10 с.

Кацурагава Хосю. Краткие вести о скитаниях в северных водах ("Хокуса Монряку"). - М.: Изд-во иностр. литер.,1978. - 528 с.

Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М.: Наука, 1978. - С.223.

Киргизско-русский словарь / Сост. К.К.Юдахин. - М.:Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1940. - 576 с.

Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. - М.:Изд-во АН СССР, 1951. - 642 с.

Киселева М.С. Историческая типология культуры // Культурология. - М.,1993. - С.47-66.

Коников Б.А. К этносоциальной характеристике культур таежного Прииртышья VI—XII вв. н.э. // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. - Томск, 1981. - С. 66-70.

Коников Б.А. Некоторые вопросы тюркской археологии Омского Прииртышья // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и

сопредельных территорий (по данным археологии). - Омск, 1992. -С. 56-60.

Коников Б.А. Таёжное Прииртышье в X-XIII вв. н.э. - Омск: Изд. ОГПИ, 1993. - 176 с.

Контора непосредственного сбыта лодзинских мануфактурных товаров [Прейскурант]. - Нива. - 1905. - N11. - С.220а.

Коран / Пер. И.Ю.Крачковского. - М.: Наука, 1990. - 727 с.

Коран / Перевод смыслов и комментарии В.Пороховой. -М., 1992. - 622 с.

Корусенко М.А. Погребальные комплексы: Проблемы интерпретации различий (Предварительные результаты) // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. - Челябинск, 1995. - Ч. III. -С.160-163.

Корусенко М.А. Некоторые особенности устройства могильной камеры тарских татар (ареал распространения) // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск, 1995а. - Ч. 2. - С. 45-47.

Корусенко М.А. Зиярат деревни Инцисс (Муромцевский район Омской области) // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Т.1: Культура тарских татар. - Новосибирск, 1996. - С.117-148.

Корусенко С.Н. Опыт реконструкции этнической истории курдакско-саргатских татар конца XVIII - XX вв. // Антропология и историческая этнография Сибири. - Омск, 1990. - С. 121-130.

Корусенко С.Н. Этнический и пофамильный состав карагайской группы тоболо-иртышских татар (конец XVIII - XX вв.) // Проблемы административно-государственного регулирования межнациональных отношений в Тюменском регионе: Исторический опыт и современ-

ность. - 1995. - С. 50-54.

Корусенко С.Н. Этнический состав и межэтнические связи татар Среднего Прииртышья в конце XIX - XX веках: Дисс. ...канд. ист. наук. - Омск,1996. - 322 с.

Корусенко С.Н. Брачные контакты курдакско-саргатских татар (конец XVIII - XX в.) // Россия и Восток: Археология и этническая история. - Омск,1997. - С.184-186.

Костров Н. Каинская Бараба // Томские губернские ведомости. - 1874. - NN 25,27,34,37-38,44.

Кочнёв С. Барабинцы (Рукопись, 1933) // АИЭЛ. - Ф.К-V. -

Крюкова Т.А. Этнографические параллели в одежде финно-угров Поволжья и Сибири // Вопросы финно-угроведения. - Йошкар-Ола, 1975. - Вып.5. - С.201-268.

Кубарев В.Д. Древнетюркские изваяния Алтая. - Новосибирск: Наука, 1984. - 230 с. Оп. 1. - N44. - 10 с.

Лобачёва Н.П. О некоторых чертах региональной общности в традиционном костюме народов Средней Азии и Казахстана // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. -С. 5-38.

Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М.: Мысль, 1993. - 959 с.

Лосева З.К., Томилов H.A. Легенды и исторические предания иртышских татар // Духовная культура народов Сибири. - Томск, 1980. - С. 18-32.

Лукина Н.В. Формирование материальной культуры хантов (Восточная группа). - Томск: Изд-во Томск, ун-та,1985. - 361 с.

Люшкевич Ф.Д. Одежда этнических групп населения Бухарского

оазиса и прилегающих к нему районов. Первая половина XX в. (опыт сравнительной характеристики) // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. - С.107-138.

Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности: Тексты и исследования. - М. ;JI.: Изд-во АН СССР, 1951. - 451 с.

Мартьянов В.Н. Декоративный комплекс женского костюма мордвы-мокши VIII—XI вв. // Материалы по археологии Мордовии. - Саранск, 1976. - С.101-112.

Мельников П.И. (Андрей Печерский). В лесах. - М.: Госиздат, 1955. - Кн.2. - 576 с.

Messerschmidt D. G. Forschungsreise durch Sibirien 1720-1722. - Berlin, 1962. - T.l. - 379 p.

Мешкерис В.А. Женские чалмообразные головные уборы на ку-шанских статуэтках из Согда // Костюм народов Средней Азии: Ис-торико-этнографические очерки. - М.,1979. - С.13-18.

Миллер Г.Ф. История Сибири. - М.-Л.; Изд-во АН СССР, 1937.

- Т. 1. - 607 е.; 1941. - Т. 2. - 641 с.

Могильников В.А. Время и пути тюркизации населения юга Западной Сибири // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий (по данным археологии). - Омск, 1992.

- С. 75-81.

Моисеенко Е.Ю., Фалеева В.А. Бисер и стеклярус в России. XVIII - начало XX века. - Л.: Художник РСФСР, 1990. - 255 с.

Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. - Новосибирск: Наука, 1985. - 200 с.

Морозова A.C. Традиционная народная одежда туркмен // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. -С.39-89.

Мосолов A.A. При дворе последнего Российского императора: Записки начальника канцелярии Министерства Императорского двора. - М.: Анкор,1993. - 286 с.

Мошков В. Труба в народных верованиях // Живая старина. 1900. - N II-IV. - С. 302-510.

Мухаметшин Ю.Г. Татары-кряшены: Историко-этнографичсекое исследование матер, культуры, середина XIX нач. XX в. - М.:"Наука", 1972. - 184 с.

Народы Сибири. - М.; Л. ,1956. - 1083 с.

Народы Южной Сибири в коллекциях Омского государственного объединенного исторического и литературного музея / Отв. ред. И.С.Гурвич, Н.А.Томилов. - Томск,1990. - 204 с.

Огородников В.И. Очерк истории Сибири до начала XIX столетия. - Иркутск, 1920. - Ч. I. - 290 с.

Основные итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года на территории Омской области. - Омск, 1980. - 196 с.

Патканов С.К. О приросте инородческого населения Сибири (Статистические материалы для освещения вопроса о вымирании первобытных племен). - Спб, 1911. - 210 с.

Патканов С.К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения, язык и роды инородцев. - Спб., 1911а.- Т. 2. -432 с.

Персидско-русский словарь / Сост. Б.В.Миллер. - М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1953. - 668 с.

Петров А. Экономика, открытая миру // Азия и Африка сегодня. - 1994. - N 6. - С.27-29.

Писарчик А.И. Материалы к истории одежды таджиков Нурата. Старинные женские платья и головные уборы // Костюм народов

Средней Азии: Историко-этнографические очерки. - М.,1979. -С.113-122.

Писарчик А.К., Хамиджанова М.А. Узорные изделия из кусочков материи // Таджики Каратегина и Дарваза. - Вып.2. - Душанбе, 1970. - С.203-224.

Познанский Б. Одежда малороссов // Труды XII Археологического съезда. - М., 1905. - С. 193-212.

Полосьмак Н.В. "Стерегущие золото грифы" (ак-алахинские курганы). - Новосибирск: Наука, 1994. - 125 с.

Постникова-Лосева М.М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера ХУ1-Х1Х вв. - М.:Наука, 1974. - 374 с.

Потанин Г.Н. Бараба // Живописная Россия. - СПб.,1884. -Т. XI. - С.97-106.

Потапов Л.П. Одежда алтайцев // Сборник МАЭ. Вып. XIII. -Л., 1951. - С. 5-59.

Потапов Л.П. Умай - божество древних тюрков в свете этнографических данных // Тюркологический сборник. 1972. - М.,1973. -С.265-286.

Пронин В.И. Торговля Сибири с европейской Россией в период домонополистического капитализма // Проблемы истории дореволюционной Сибири. - Томск,1989. - С.94-112.

Прыткова Н.Ф. Типы верхней одежды народов Сибири // КСИЭ. -1952. - Вып.15. - С.19-22.

Прыткова Н.Ф. Одежда хантов // Сборник МАЭ. Вып.XV. -М.;Л., 1953. - С.123-233.

Прыткова Н.Ф. Головные уборы // Историко-этнографический атлас Сибири. - М.;Л. ,1961. - С.227-328.

Прыткова Н.Ф. Одежда народов самодийской группы как истори-

ческий источник // Одежда народов Сибири. - Л.,1970. - С. 1-99.

Радлов В. В. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Джунгарской степи. - Спб., 1872. - Ч. IV: Наречие барабинцев, тарских, тобольских и тюменских татар.-

456 с.

Радлов В.В. Этнографический обзор турецких племен Сибири и Монголии. - Иркутск, 1929. - 26 с.

Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. - М.: Наука, 1989. - 749 с.

Рассудова Р.Я. Сравнительная характеристика мужской одежды населения Ферганско-Ташкентского региона (XIX - XX вв.) // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М., 1989. -С.139-156.

Ремпель Л.И. Далекое и близкое: Страницы жизни, быта, строит. дела; ремёсла и искусства Старой Бухары.. Бухар. записи Л. И.Ремпель. - Ташкент: Изд-во лит. и искусства, 1982. - 301 с.

Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Спб., 1907. - Т.16. - 592 с.

Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. - М.;Л.: Изд-во АН СССР,1952. - 267 с.

Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. - М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1953. - 402 с.

Руденко С. И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М. ,Л., 1955. - 394 с.

Русакова Л.М., Фурсова Е.Ф. Верхняя одежда русского населения Алтая в XIX - начале XX вв. // Этнические культуры Сибири, проблемы эволюции и контактов. - Новосибирск, 1986. - С.99-119. Русско-алтайский словарь / Под ред. Н. А. Баскакова. - М.:

Сов.энциклопедия, 1964. - 875 с.

Русско-арабский словарь / Под. ред. Г. Ш.Шарбатова. -М.:Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1959. - 693 с.

Русско-киргизский словарь / Под ред. К.К.Юдахина. - М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1957. - 992 с.

Русско-персидский словарь / Под. ред. А.Асадуллаева, Л.С.Пейсикова. - М.: Сов.энциклопедия, 1965. - 1092 с.

Русско-турецкий словарь / Сост. Д.А.Магазанник и М.С.Михайлов. - М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1946. - 320 с.

Русско-узбекский словарь / Под ред. Р.Абдурахманова. - М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1954. - 1046 с.

Русское золотое и серебряное дело ХУ-ХХ веков / Т.Голь-дберг, Ф.Мишуков, Н.Платонова, М.Постникова-Лосева. - М.: Наука, 1967. - 307 с.

Рыбаков Б.А. Языческое мировоззрение русского Средневековья // Вопросы истории. - 1974. - N 1. - С.3-30.

Садако Като. Штаны из погребения в кургане 1 могильника Ак-Алаха I // Полосьмак Н.В. "Стерегущие золото грифы" (ак-ала-хинские курганы). - Новосибирск: Наука, 1994. - С.111-114.

Сазонова М.В. Женский костюм узбеков Хорезма // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. -С.90-106.

Сатлыкова Р.К. Хозяйственный уклад и семейный быт тарских татар // Проблемы истории СССР. - М., 1976.- Вып. 5,- С. 102-114.

Сатлыкова Р. К. Вопросы исторической демографии тарских татар по материалам ревизских сказок (1795-1858 гг.) // Проблемы

истории СССР. - М., 1979. Вып. 8. С. 146-160.

Сатлыкова Р.К. Современное расселение татар Среднего Прииртышья // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. - Томск, 1981,- С. 61-73.

Сатлыкова Р.К. Культурно-бытовые взаимодействия населения Среднего Прииртышья // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. - Томск, 1983.- С. 163-174.

Сатлыкова Р.К.Из этнической истории татар среднеиртышского региона (конец XVI - начало XX вв.) // Этническая история тюрко-язычных народов Сибири и сопредельных территорий (По данным этнографии). - Омск, 1984. - С. 208-209.

Сатлыкова Р.К. Татары Среднего Прииртышья (Хозяйственный уклад, общинная организация и семейные отношения в конце XVIII -начале XX вв.): Дис. ... канд. ист. наук. - М., 1986. - 264 с.

Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на гласные. - М.: Наука, 1974. -767 с.

Севортян Э.В. Этимологический словарь тюрских языков: Общетюркские и межтюркские основы на буквы "В", "Г" и "Д". - М.: Наука, 1980. - 395 с.

Сергеев М.Е.,Кирюхин Т.Ф.,Цереветинов Б.Ф. Кожевенно-обув-ные, пушно-меховые и овчинно-шубные товары. - М.: Госторгиздат, 1945. - 182 с. (Товароведение промышленных товаров / Под. ред. А.А.Воскресенского. - Ч. 3).

Сибирские татары (Рукопись) // АИЭЛ. Ф.К-1. Оп. 1. N 81. -С.126-136.

Смирнова Е.Ю. Новые поступления предметов одежды и украшений татарского населения Сибири в фонды Омского ГОИЛ музея //

Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. -Омск,1990. - Кн.II. - С.101-104.

Смирнова Е.Ю. О праздничной и рабочей одежде тоболо-иртышс-ких татар первой трети XX в. (по полевым материалам)//Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий: По данным этнографии и языкознания. - Омск, 1992а. - С.62-64.

Смирнова Е.Ю. Одежда и украшения татарского населения Сибири в фондах ОГОИЛ музея//Областная научно-практическая конференция, посвященная 275-летию города Омска: История культуры. -Омск, 19926. - С.85-87.

Смирнова Е.Ю. Одежда татарского населения Сибири в коллекциях Музея археологии и этнографии Омского госуниверситета//Эт-ническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий: По данным этнографии. - Омск, 1992в. - С.120-121.

Смирнова Е.Ю. Комплекс традиционной женской одежды тобо-ло-иртышских татар конца XIX - первой трети XX в. //Региональные проблемы межнациональных отношений в России. - Омск, 1993. -С.252 255.

Смирнова Е.Ю. Комплекс традиционной мужской одежды тобо-ло-иртышских татар конца XIX - первой трети XX вв.//Проблемы культурогенеза и культурного наследия. - СПб., 1993а: Ч.III: Этнография и изучение культурных процессов и явлений,- С.57-59.

Смирнова Е.Ю. Контакты тоболо-иртышских татар с русским населением Западной Сибири (по материалам одежды)//Духовное Возрождение России. - Омск, 19936. - С.156-157.

Смирнова Е.Ю. Накосные украшения тоболо-иртышских татарок конца XIX - первой трети XX в.//Проблемы культурогенеза и культурного наследия. - СПб., 1993в: Ч.III: Этнография и изучение

культурных процессов и явлений,- С.55-57.

Смирнова Е.Ю. К вопросу о влиянии ислама на традиционную одежду сибирских татар конца XIX - первой трети XX вв.//Ислам, общество и культура. - Омск, 1994.- С.137-140.

Смирнова Е.Ю. К вопросу о традиционных чертах в платьях тарских татарок начала - середины XX в.//Таре - 400 лет. Проблемы социально-экономического освоения Сибири. - Омск, 1994а. Ч.2 (продолж.). - С.107-109.

Смирнова Е.Ю. Об изготовлении и приобретении одежды татарами Омского Прииртышья в конце XIX - первой трети XX вв.//Омский регион: Исторический опыт, проблемы и пути экономического развития в современных условиях. - Омск, 19946. - Ч. 3. - С.45-47.

Смирнова Е.Ю. Женские украшения сибирских татар конца XIX -первой трети хх века//Материальная культура народов России. Новосибирск, 1995. - С.216-229.

Смирнова Е.Ю. Информаторы и их знания о материальной культуре (на примере курдакско-саргатских татар)//Культура и интеллигенция России в эпоху модернизации (ХУШ-ХХ вв.). - Т. I: Интеллигенция и многоликость культуры российской провинции. -Омск, 1995а. - С.210-212.

Смирнова Е.Ю. Мужские головные уборы сибирских татар//Худо-жественное моделирование и народные традиции. - Омск, 19956. -4.1. - С. 56-58.

Смирнова Е.Ю. О влиянии города на традиционную одежду татар Омского Прииртшыья конца XIX - начала XX в.//Урбанизация и культурная жизнь Сибири. - Омск, 1995в. - С.234-236.

Смирнова Е.Ю. Одежда как критерий социального (на примере традиционной одежды сибирских татар)//Материалы комплексных исс-

ледований культур и народов Западной Сибири. - Томск, 1995г. -С.167-169.

Смирнова Е.Ю. Традиционная одежда как показатель взаимодействия культур (на примере сибирских татар и русского населения Западной Сибири)//Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. - Челябинск, 1995д. - Ч.III. - С.126-128.

Смирнова Е.Ю. Традиционная одежда тоболо-иртышских татар конца XIX - первой трети XX в.//Народы Сибири и сопредельных территорий: Межвед.сб.науч.статей. - Томск, 1995е. - С.219-238.

Смирнова Е.Ю. Характеристика коллекции одежды татар Западной Сибири в фондах Омского государственного краеведческого музея/памятники истории и культуры Сибири. Омск, 1995ж.-С.175-180 (в соавт с Г.М.Патрушевой).

Смирнова Е.Ю. Взаимоотношения жителей татарских деревень Усть-Ишимского района Омской области (по материалам одежды) // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. - Омск,1996. - С.33-34.

Смирнова Е.Ю. О способах монтировки и сборки ювелирных изделий сибирских татар // История и культура Сибири: Матер, отчета. сессии Омского филиала Объединенного института истории, филологии и философии Сибирского отделения РАН. - Омск, 1996а. -С.93-95.

Смирнова Е.Ю. "Городские" элементы в комплексе традиционной одежды курдакско-саргатских татар // Проблемы культуры городов России. - Омск,1997. - С.86-87.

Смирнова Е.Ю. Детские обереги курдакско-саргатских татар // Второй международный конгресс этнографов и антропологов: Резюме докл.и сообщ. - Уфа,1997а. - Ч. 2. - С.117-118.

Смирнова Е.Ю. О происхождении и развитии одного из головных уборов сибирских татарок // Россия и Восток: Традиционная культура, этнокультурные и этносоциальные процессы. - Омск,19976. -

С.65-70.

Смирнова Е.Ю. Ткани в одежде курдакско-саргатских татар: опыт анализа терминов // культурное наследие Азиатской России: Матер. I Сибиро-Уральского истории, конгресса. - Тобольск, 1997В. - С.74-75.

Смирнова Е.Ю. Чарык курдакско-саргатских татар: некоторые этнокультурные параллели // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. - Омск,1998. -С.154-157.

Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований у узбеков Хорезма. - М.:"Наука",1969. - 336 с.

Соловьёв Д.Н. Обереги и магические действия тарских татар // История и культура Сибири: Матер, отчета, сессии Омского филиала Объединенного института истории, филологии и философии Сибирского отделения РАН. - Омск, 1996. - С.97-99.

Списки населенных мест по сведениям 1959 года. - СПб., 1868. - T.X: Томская губерния. - 148 с.

Студенецкая E.H. Одежда народов Северного Кавказа. XVIII -XX вв. - М.: Наука, 1989. - 288 с.

Сулейманова А.У. О национальных установках тарских и тев-ризских татар // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. - Томск, 1981. - С. 106-111.

Суслова C.B. Женские украшения казанских татар середины XIX начала XX в. - М.: Наука, 1980. - 128 с.

Сухарева O.A. Древние черты в формах головных уборов наро-

дов Средней Азии // Среднеазиатский этнографический сборник / ТИЭ. Нов. серия. Т.XXI. - М.: Изд-во АН СССР,1956. - С. 299-353.

Сухарева O.A. Опыт анализа покроев традиционной "туникооб-разной" одежды в плане их истории и эволюции // Костюм народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. - М., 1979. -С. 77-103.

Сухарева O.A. История среднеазиатского костюма. Самарканд (2-я половина XIX - начало XX в.). - М.: Наука,1982. - 142 с.

Татарско-русский словарь. - М.: Сов.энциклопедия, 1966. -863 с.

Татары Среднего Поволжья и Приуралья. - М.: Наука,1967. -538 с.

Титова 3.Д. Ранние страницы этнографического изучения Сибири (Дневник путешествия Д.Г.Мессершмидта) // Очерки русской этнографии, фольклористики и антропологии. - М.,1976. - Вып.VIII. С. 5-14.

Тойбл К. Ювелирное дело. - М.: Легкая и пищевая промышленность, 1982. - 200 с.

Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Изд-во "Индрик",1995. - 512 с.

Томилов Н.А. О тюркском компоненте в составе сибирских татар // Языки и топонимия. - Томск,1976. - С. 134-138.

Томилов H.A. О некоторых современных этнических процессах у западносибирских татар // Проблемы археологии и этнографии. - Л., 1977.- Вып. 1. - С. 122 -130.

Томилов H.A. К истории головных уборов сибирских татар // Этнография народов Алтая и западной Сибири. - Новосибирск, 1978. - С. 176-198.

Томилов Н.А. Новые материалы к этногенезу и этнокультурной истории сибирских татар // Этнокультурная история населения Западной Сибири,- Томск, 1978а.- С. 88-95.

Томилов Н.А. Современные этнические процессы среди сибирских татар. - Томск: Изд-во Томск, ун-та, 19786. - 207 с.

Томилов Н.А. Вопросы этнического развития сибирских татар в дореволюционной и советской литературе // Этнокультурные явления в Западной Сибири. - Томск, 1978в. - С.131-149.

Томилов H.A. Этническая дифференциация тюркского населения Западно-Сибирской равнины // Этногенез и этническая история тюр-коязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1979. С. 144-148.

Томилов H.A. Лингвистические и этнографические классификации тюркского населения Западно-Сибирской равнины // Литературоведение и история. - Ташкент, 1980. - С. 127-129.

Томилов Н.А. Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья (Хозяйство и материальная культура). - Томск: Изд-во Томск, ун-та,1980а. - 200 с.

Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI - первой четверти XIX вв. - Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1981. - 274 с.

Томилов H.A. Лингвистическая классификация и этническая дифференциация тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины // Ареальные исследования в языкознании и этнографии (язык и этнос). -Л.: Наука, 1983. - С. 139-147.

Томилов Н.А. Поволжские татары в Западной Сибири в XVI -первой четверти XIX в. // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. - томск,1983а. - С.175-190.

Томилов H.A. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины конца XVI - начала XX в. - Новосибирск: Изд-во Новосибирск, ун-та, 1992. - 271 с.

Томилов H.A. Проблемы этнической истории: (По материалам Западной Сибири). - Томск: Изд-во Томск.ун-та,1993. - 222 с.

Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. - Новосибирск: Наука,1988. - 225 с.

Тумашева Д.Г. Язык сибирских татар. - Казань: Изд-во Казанок. ун-та, 1968. - 182 с.

Тумашева Д.Г. Диалекты сибирских татар. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1977. - 293 с.

Тумашева Д.Г. Словарь диалектов сибирских татар. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1992. - 255 с.

Тумашева Д.Г., Ахметова Ф.В. Этнические группы сибирских татар по языковым и фольклорным данным // Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. - Омск, 1979. - С. 223-228.

Турецко-русский словарь. - М.: Гос. изд-во иностр. и наци-он. словарей, 1945. - 704 с.

Турсуналиев К. Все цвета радуги (тюбетейки и головные уборы узбеков XIX - XX вв.). - Ташкент: Фан,1991. - 112 с.

Узбекско-русский словарь / Гл. ред. А. К.Боровков. М.: Гос. изд-во иностр. и национ. словарей, 1959. - 839 с.

Филиппов М. Чтения по истории и обличению мухаммеданства. -Тобольск, 1904 // Рукопись. - АТГМЗ. - Д. 79. - 169 Л.

Финно-угры и балты в эпоху средневековья. - М.,1987. - 510

с.

Фишер И.Е. Сибирская история. - Спб., 1774. - 331 с.

Фукс К.Ф. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношении. - Казань,1884. - 148 с.

Храмова В.В. Предварительное сообщение о поездке к сибирским татарам в 1949 г. (Рукопись, 1949) // АИЭЛ. Ф. К-1. Оп.2. N 33. - 21 л.

Храмова В.В. Западносибирские татары // Народы Сибири. -М.; Л. ,1956. - С. 473-491.

Худяков Ю.С. Шаманизм и мировые религии у кыргызов в эпоху средневековья // Традиционные верования и быт народов Сибири. XIX - начало XX в. - Новосибирск,1987. - С.65-75.

Цветков П. Исламизм. - Ашхабад, 1912. - 425 с.

Чвырь Л.А. Таджикские ювелирные украшения (Материалы к историко-культурному районированию Таджикистана). - М.: Наука, 1977. - 140 с.

Шаргородский Л.Т. Этногенетические и этнокультурные связи курдакско-саргатских татар (по материалам надмогильных сооружений) // Этническая история и культура народов Советской страны. - Омск, 1991. - С. 52-53.

Шелихов H.H., Абрамов П.Р. Товароведение текстильных товаров (тканей). - М.:ВСЕКК30, 1939. - 272 с.

Шиле. Татарское племя // Природа и люди. - 1879. - N 1. -С. 23-34.

Широкова 3.А. Традиционные женские головные уборы таджиков (юг и север Таджикистана) // Традиционная оджеда народов Средней Азии и Казахстана. - М.,1989. - С.182-203.

Шнейдер А.Р., Доброва-Ядринцева Л.М. Население Сибирского края (русские и туземцы). - Новосибирск: Сибкрайиздат, 1928. -110 с.

Шукуров Ш.М. Искусство средневекового Ирана: (формирование принципов изобразительности). - М.: Наука, 1989. - 246 с.

Элерт А.X. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. - Новосибирск: Наука, 1990. - 247 с.

Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на буквы "Ж", "Ж," и "Й" / Отв. ред. Л. C.Jle-витская. - М.:Наука, 1989. - 293 с.

Ювелирное искусство народов России. (Ювелирные украшения): Альбом. - Л.: Художник РСФСР, 1974. - 351 с.

Юнусова В.Н. Ислам и музыкально-культурные традиции народов Поволжья (К проблеме взаимосвязи конфессии и художественной культуры) // Этнографическое обозрение. - 1996. - N2. - С.20.

Юшков И. Сибирские татары // Тобольские губернские ведомости. - 1861. - N 35-45.

Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. - Спб., 1891. - 308 с.

Языки народов СССР / Гл.ред. В.В.Виноградов. - Т.2: Тюркские языки. - М.:Наука, 1966. - 531 с.

Яшин В.Б. Иранские элементы в мифологии угорских народов Западной Сибири как результат контактов эпохи юронзы - раннего железа: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1990. - 19 с.

СОКРАЩЕНИЯ

АИЭЛ - Архив Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая (Санкт-Петербург)

АТГМЗ - Архив Тобольского государственного музея-заповедника

БЭС - Биологический энциклопедический словарь

ГМЭ - Государственный музей этнографии народов СССР

ДТС - Древнетюркский словарь

ЖС - Живая старина

ЗЗС0РГ0 - Записки Западно-Сибирского отдела Русского географического общества К. - карточка

КСИА - Краткие сообщения института археологии КСИЭ - Краткие сообщения института этнографии МАЭ - Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН МАЭ 0мГУ - Музей археологии и этнографии Омского государственного университета

МЭЭ ОмГУ - Материалы этнографической экспедиции Омского государственного университета

ОГИКМ - Омский государственный историко-краеведческий музей П. - папка

СЭ - Советская этнография

ТИЭ - Труды института этнографии

ЭО - Этнографическое обозрение