Общественно-политическое движение в Южном Зауралье при капитализме, 1861 - февраль 1917 г. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Пушкарев, Максим Африканович

• Пушкарев, Максим Африканович
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Пушкарев, Максим Африканович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ И

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА В ЮЖНОМ

ЗАУРАЛЬЕ В 1861-1895 ГГ.

1.1 Развитие общественного движения в Южном

Зауралье в пореформенную эпоху.

1.2 Политическая ссылка в Южном Зауралье в пореформенную эпоху.

ГЛАВА 2. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ В 1896-ИЮНЕ 1907 ГГ.

2.1. Общественно-политическое движение в Южном

Зауралье на рубеже веков (1896 - 1904 гг.).

2.2. Общественно-политическое движение в Южном Зауралье в годы первой российской революции

1905-июнь 1907 гг.).

ГЛАВА 3. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ МЕЖДУ ДВУМЯ РЕВОЛЮЦИЯМИ (ИЮНЬ 1907 - ФЕВРАЛЬ 1917 ГГ.).

3.1. Общественно-политическое движение в Южном Зауралье после первой российской революции (июнь 1907 - июль 1914 гг.)

3.2. Общественно-политическое движение в Южном Зауралье в годы I Мировой войны (июль 1914 - февраль 1917 гг.).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политическое движение в Южном Зауралье при капитализме, 1861 - февраль 1917 г.»

Либеральные реформы последних лет в стране, направленные на возрождение капиталистической рыночной экономики и продекларированный властями курс на создание правового государства пробудили у историков повышенный интерес к изучению политической жизни России на рубеже XIX-XX вв. Как и почти сто лет назад, мы являемся современниками становления многопартийности, реанимации классовой борьбы, непосредственными участниками общественно-политических организаций и избирательных кампаний в Государственную Думу. Особое значение, в этой связи, представляет исследование форм общественно-политической активности населения, особенно в провинции, изучение уроков и опыта деятельности партий и неполитических объединений. При достаточно хорошей изученности политических процессов в целом по стране, в региональной политической истории еще много белых пятен. Необходимо пересмотреть некоторые оценки, данные краеведами предшествующего периода развития исторической науки и ввести в научный оборот новые факты, что позволит воссоздать более точную картину региональной истории, и обуславливает научную актуальность исследования.

Хронологические рамки исследовании и его внутренняя периодизация совпадают с хронологическими рамками и внутренней периодизацией отрезка времени, который в отечественной историографии обозначен как эпоха капитализма - 1861 - февраль 1917 гг. (до Февральской буржуазно-демократической революции, когда в России установилась, совершенно иная политическая система).

1) Пореформенный период (1861 - 1895 гг.) - эпоха становления в России капиталистического уклада и формирования классов индустриального общества. Однако буржуазное реформирование в Южном Зауралье проходило в урезанном виде, а социальная модернизация протекала медленно. Но волны общественно-политического движения достигли и этой отдаленной провинции: в крае появились политические ссыльные -народники и участники восстания 1863 - 1864 гг. в Польше; крестьяне ответили на аграрные реформы волной выступлений; на время пробудилась избирательная активность горожан.

2) Периоды рубежа веков (1895 - 1904 гг.) и первой российской революции

1905 - 1907 гг.) ознаменовались переходом общественно-политического движения на качественно новую стадию. В это время появляются политические кружки, переросшие в ячейки политических партий, газеты, в которых публиковались статьи политической тематики, возникло рабочее движение; наивысшего пика достигло количество крестьянских выступлений.

3) В период третьеиюньской монархии количество выступлений и численность их участников значительно сократились, почти перестали выдвигаться политические требования. Однако в целом, общественно-политическое движение сохранило качественный уровень, достигнутый в годы революции. Внутренние противоречия обострились в годы I Мировой войны, что обуславливает разделение межреволюционного периода на две части: июнь 1907 - июнь 1914 гг. и июль 1914 - февраль 1917 г. Региональные рамки диссертации охватывают территорию, получившую в историографии Сибири наименование Южное Зауралье. В административном плане она совпадает с границами современной Курганской области. В изучаемый период она «распределялась» по Шадринскому уезду Пермской губернии; Курганскому уезду, западной части Ишимского уезда (современный Петуховский район) и южной части Ялуторовского уезда (современный Шатровский район) Тобольской губернии; юго-восточной части Челябинского уезда (современный Куртамышский район). То есть край находится на стыке сибирского и уральского регионов. Самой индустриально развитой частью Южного Зауралья был Курганский уезд. По структуре населения и у промышленности Шадринский уезд гораздо ближе к нему, чем к уездам горнозаводского Урала. А поскольку наличие индустрии и классов капиталистического общества обуславливали интенсивность и разнородность политической жизни, то можно говорить о сходном протекании общественно-политических процессов в обоих уездах края.

Проблемы рабочего и крестьянского движений, политической ссылки в Сибири; и политических партий уральского и сибирского регионов в отечественной историографии разработаны достаточно полно. Поэтому стоит лишь обозначить эволюцию научных взглядов по этим вопросам и показать вклад южнозауральских исследователей.

На дооктябрьском этапе исторической науки (2-я половина XIX в.-1917 г.) принято выделять несколько направлений. Сторонники монархического (А.Мелентьев) и буржуазно-либерального (А.А.Кауфман, П.М. Головачев) направлений отрицали факт существования в Сибири классовых антагонизмов или не выделяли крестьянское и рабочее движения как отдельный объект исследования. Трудящимся, считали они, было целесообразнее бороться за реформы местного самоуправления. Поскольку крестьянство было хорошо обеспечено землей, а рабочий класс, в силу неразвитости местной промышленности, еще не достиг социальной зрелости и находился в патриархальных отношениях со своими хозяевами, то они не могли стать участниками революции. Революцию совершали «пришлые» рабочие и политические ссыльные. Они увлекли за собой «ленивых и отсталых» рабочих и крестьян (1).

Правительственный чиновник C.B. Максимов подсчитал количество ссыльных, прибывших в Сибирь за весь XIX в., и выделил из их числа категорию политических ссыльных, в том числе и польских повстанцев. Специалисты по истории ссылки до сих пор опираются на эти данные. Лидер областников Н.М. Ядринцев в своем произведении «Сибирь как колония» положительно оценил вклад польских повстанцев в развитие местной экономики и культуры, но при этом даже не оговорился о подготавливаемом ими восстании (2).

Мелкобуржуазные меныпевистско-эсеровские историки (С.П. Швецов, И.М. Майский, И. Серебрянников) при описании отдельных стачек рабочих и выступлений крестьян, отмечали их незрелость и стихийность, аполитичность их участников. Движущей силой революции 1905-1907гг. они считали не пролетариат, а все слои населения (рабочих, крестьян, солдат, священников, генералов). Все классы, возглавляемые видными революционерами, консолидировались вокруг требований открыть Учредительное Собрание и выполнять положения Манифеста 17 Октября. В целом трудящиеся выдвигали сугубо экономические требования (3).

Авторы первых работ марксистского направления (М.К. Ветошкин, Д. М. Зайцев) справедливо объясняли рост рабочего движения и проникновение в регион социал-демократических идей строительством Транссибирской магистрали и политической ссылкой. Они отметили широкий размах рабочего движения и высокий уровень сознательности пролетариата. Последнее явно противоречило их же тезисам о слабой развитости сибирской индустрии и «пришлом» происхождении сибирского рабочего класса. До 20-х годов специальных исследований марксистского направления по крестьянскому движению не было (4).

На втором этапе сибирской историографии (20-середина 30-х годов XX в.) историки главным образом занимались сбором фактов и их публикацией. Их интересовали наиболее значимые революционные события: Красноярское и Читинское восстания, крестьянские волнения на Алтае, большевистская ссылка. М.Н. Покровский, H.H. Баранский, A.A. Ансон, В.Д. Вегман отводили ведущую роль в революции железнодорожному пролетариату, а революцию в Сибири определили как «железнодорожную». Поскольку крестьяне и мещане враждебно относились к рабочим, то о союзе рабочих и крестьян не могло быть и речи (5).

В 20-е годы комиссия Истпарта выпустила опросник, адресованный современникам революционных событий. Опрашиваемым предлагалось вспомнить как возникали местные большевистские группы, кто в них участвовал и руководил ими, каким образом и с каким результатом их актив воздействовал на рабоче-крестьянские массы, и так далее. Основное внимание уделялось событиям 1905 - 1907 гг. и, особенно 1917 г. Не умаляя значения работы комиссии, следует отметить, что она не включила в круг вопросов много смежных проблем, как, например, проблему отношений между партиями. Один из курганских мемуаристов просил прощения у читателей, за то, что он утомляет их рассказом об эсерах, энесах и буржуазии (6).

Политическая ссылка в Сибири изучалась слабо. В специальном сборнике общества политкаторжан «Каторга и ссылка» бывшие политические изгнанники публиковали свои воспоминания или исследования мемуарного плана (7).

Появились и первые работы краеведов Южного Зауралья. На основе воспоминаний очевидцев В.П. Бирюков написал ряд статей, посвященных первой российской революции. В одной из них «Конец свободам», он написал о событиях октября-декабря 1905 г. в Шадринске и издателях газеты «Каргапольский листок». Статья, вышедшая в 1928 г., носила скорее публицистический, чем научный характер (8).

На третьем периоде (середина 30-х - середина 50-х годов) исчезла разноголосица мнений, свойственная предшествующим периодам. Исследования должны были соответствовать установкам «Краткого курса». В это время изучение рабочего и крестьянского движений в Сибири еще не стало самостоятельной научной ' проблемой и разрабатывалось в рамках общероссийского революционного процесса. Сохранились прежние тематические приоритеты, но проблематика монографий все же расширилась. K.M. Ветошкин не отказался от своего тезиса о «железнодорожном» характере революции в Сибири. Он обосновал, что в 1905 - 1907гг. рабочее движение под руководством РСДРП развивалось исключительно в среде железнодорожников и только в межреволюционный период объединило всех рабочих Сибири, слилось с общероссийским и стало политическим. Исследователи крестьянского движения привлекли новый фактический материал. Разработка проблемы теперь велась строго в ключе ленинских положений о двух социальных войнах в деревне, союзе рабочего класса и крестьянства и ведущей роли революционной партии. Они упустили анализ социально-экономических предпосылок крестьянского движения и вопрос об общественном сознании его участников (9).

С этого периода история политических партий стала освещаться исключительно с позиций победившей власти советов. И.В. Нарский указывает на то, что историки того периода изрядно упростили «политический ландшафт» и отдавали предпочтение только активным видам общественно-политической деятельности (10). Ссыльные народники объявлялись эсерами и либералами, ведущими непримиримую борьбу против марксистов, позже - против большевиков (11).

В Южном Зауралье продолжал свою краеведческую деятельность В.П. Бирюков. В 1936г. он написал статью «Предшественники шадринских большевиков». В ней он дал обзор истории пребывания в городе революционных элементов: ссыльных поляков и народников, организаторов первых нелегальных кружков (Я. Уньта и Г.С. Серкова) (12). Директор курганского архива В.П. Ефимов, по материалам «Сибирского листка» и курганских газет, воссоздал картины выборов в Государственные Думы по городу и уездам; маевок и выступлений рабочих и крестьян. В духе своего времени, основываясь на архивных данных, он составил «социальный портрет» отцов города: «Избиратели и. гласные по своему социальному и имущественному положению были никем и иными, как. толстосумами., держащими в цепких когтях весь город. врагами и паразитами трудящихся

13)". В целом, оба автора занимались исключительно накоплением материала, причем Бирюков воздерживался от резких классовых оценок.

Следующий период (середина 50-х конец 80-х годов) ознаменовался повышенным интересом к региональной истории. В появившемся в 60-е годы фундаментальном 5-томном труде «История Сибири» обобщались достижения предшественников, некоторые оценки пересматривались, намечался новый круг исследовательских проблем. Рабочее движение стало рассматриваться в тесной связи с вопросами формирования, социального происхождения, классовой зрелости и условий существования пролетариата. A.A. Мухин (автор монографии «Рабочие Сибири в эпоху капитализма» и соответствующих разделов в 3-м томе «Истории Сибири») и Б.В. Кондриков считали, что уровень развитости рабочего движение в регионе отставал от общероссийского (отставание было ликвидировано только после революции 1905 - 1907 гг.) и имел свою специфику (авангардную роль играл железнодорожный пролетариат, организации социал-демократов были объединенными). Представители другого направления: Д.М. Зольников и В.М. Самосудов (члены редколлегии 3-томной хроники «Рабочее движение в Сибири», чье издание закончилось в 1991г.) не выделяли рабочее движение региона из общероссийского, указывали на их общую направленность и классовое содержание. Меньший размах они объясняли особенностями социального состава пролетариев - вчерашних крестьян-переселенцев и отходников из центральных губерний. На основе хроники, Н.В. Блинов и А.Е. Плотников разработали методику анализа выступлений рабочих. Они установили, что экономические мотивы преобладали над политическими, в забастовках участвовало меньшинство трудящихся предприятий, наибольшей интенсивности движение достигло в Восточной Сибири. Отставание сибирского рабочего движения объяснялось медленным и односторонним развитием экономики региона (14).

В том же русле изучалось крестьянское движение. Анализ динамики крестьянских выступлений, сопоставление их мотивов и форм, критика достижений историков предшествующих периодов и источниковой базы, выявление роли политической агитации эсеров, социал-демократов, трудовиков, подробное описание методики - все это содержится в пособии к спецкурсу «Революционное движение в Западной Сибири 1907 - 1917 гг.» В.М. Самосудова (1971 г.), монографиях «Крестьянское движение в Сибири 1861 -1907 гг.» (1985 г.) и «Крестьянское движение в Сибири 1907 - 1914 гг.» (1986 г.) Л.М. Горюшкина, В.В. Кучера, Г.А. Ноздрина, А.Н. Сагайдачного. В своей монографии «Крестьянские реформы в Сибири (1861 - 1899 гг.)» А.Т. Топчий раскрыл причины недовольства крестьян и казаков преобразованиями правительства. Сельское население было возмущено грабительским характером межевания, изъятием у них «излишков» земли, бесправием, приниженным социальным положением, усилением налогового пресса и консервацией сословно-крепостнических пережитков (15).

Повышение интереса к проблемам политической ссылки наблюдалось после 100-летия восстания в Польше и Западном Крае в 1863 -1864 гг. Следует отметить тюменских историков. В 1960-е гг. вышли монографии «Во глубине сибирских руд» Н.П. Митиной и «Участники польского восстания 1863 - 1864 гг. в тобольской ссылке.» Д.И. Копылова, Н.С. Кашихина, Н.П. Митиной и П.Р. Пекута. Следуя ленинской методике, они выявили численность и размещение ссыльных по губерниям и уездами; их социальный состав (выяснилось преобладание демократических слоев); восстановили картину следования по этапам и условия отбывания наказания. Во главу угла исследователи поставили проблему русско-польских революционных связей. Ссыльные повстанцы вместе с местными революционными демократами (по оценке Д.И. Копылова, H.A. Лапина, Н.П. Митиной) или буржуазными сепаратистами (по оценке С.К. Круссера и М.Г. Сесюниной) собирались поднять в Сибири революцию, отделиться от России и образовать демократическую республику (16). Л.П. Рощевская в своем пособии к спецкурсу «Политическая ссылка в Западной Сибири во второй половине XIX в.» обобщила достижения предшественников, дала подробный анализ источников и вычленила особенности политической ссылки в регионе. Особый интерес представляют таблицы, отражающие половой, национальный и социальный составы политссыльных, их занятия в месте отбывания наказания, территориальное размещение (17). Историки пересмотрели оценку ссыльных народников как непримиримых врагов марксистов, ставших приказчиками и идеологами местной буржуазии. Был признан их вклад в развитие хозяйства, культуры и общественного движения в регионе. В 1985 г. JI.A. Ушакова в специальной монографии сделала обзор эволюции взглядов отечественных историков на данную проблему (18).

В прежнем идеологическом ключе изучалась история политических партий. Однако, все больше сюжетов посвящалось межпартийной борьбе, что, в свою очередь, обусловило повышение интереса к эсеровским (JI.M. Горюшкин, В.И. Баяндин, Э.Н. Черняк, М.И. Казанцев, Г.А. Ноздрин), кадетско-октябристским политическим объединениям (В.В. Кучер, Д.И. Копылов, А.Е. Плотников) и местным большевистским организациям; влиянию политической ссылки на рабочее и крестьянское движения (В.П. Зиновьев) и на ход революции 1905 - 1907 гг. (Э.1П. Хазиахметов). Анализ партий смыкался с изучением их социальной базы, борьбы за голоса избирателей на выборах в местное самоуправление и в Государственную Думу. На Урале этими проблемами занимались Ю.А. Буранов и В.В. Адаков (19).

Курганский историк H.A. Лапин в последних главах своей докторской диссертации «Общественно-политическое движение в Западной Сибири в 2060-е годы XIX в.» коснулся непосредственно Курганского округа (1966 г). Данные по политическим ссыльным он заимствовал из работ уже названных сибирских историков. Сам H.A. Лапин ввел в научный оборот несколько частных исторических фактов, на основе которых высказал предположение о существовании в Кургане в 60-х годах подпольного кружка. Поскольку рамки исследования охватывали огромный регион, сведения о Курганском округе носили исключительно иллюстративный характер и доказывали распространение на него общих тенденций (20).

Частными вопросами общественно-политического движения занимались В.К Видута и Е.С. Селетков. Видуту интересовало развитие местного здравоохранения. Поэтому, в «Очерках о деятельности революционеров-врачей» политика выступала в качестве фона, на котором осуществлялась медицинская деятельность Н.И. Долгополова в Кургане и И.И. Молленсона в Шадринске (21). Селетков, при написании работы посвященной истории курганского лесничества, обнаружил, что вокруг лесника A.A. Наумова, сложился марксистский кружок. Исследователь связался с потомками его участников. По материалам переписки и делам сибирских архивов он воссоздал историю этого кружка. (22).

Более серьезную и основательную работу провел В.А. Горелов. Ему принадлежит авторство разделов в «Очерках стории Курганской области» (1967 г.), посвященных общественно-политическому движению в Южном Зауралье за весь период капитализма; монографии «Курганские большевики в революции 1905 - 1907 г.»; (1977 г.) и 1-й главы в «Очерках истории Курганской областной организации КПСС» (1981 г.). Достижения предшественников, касающиеся XIX в. он дополнил сведениями о крестьянских выступлениях, народнической ссылке и выборах в Курганскую Городскую Думу. Возникновение и развитие Курганской группы РСДРП он связал с состоянием экономики аграрной провинции, ее социальной структурой (преобладание крестьянства, купеческо-чиновничьем социальном составе городов) и бедственным положением рабочего класса. Он доказал руководящую и консолидирующую роль социалrf демократии в рабочем движении. Существование революционного союза рабочих и крестьян он обосновал лишь тем, что небольшая группа большевиков - «аграриев» вела агитацию в деревне. Но он не привел ни одного примера выступления крестьян под влиянием революционеров. Как и большинство историков того времени, В.А. Горелов отдавал предпочтение анализу активных действий. Он перечислил и описал все массовые выступления пролетариата (особенно во время Октябрьской стачки 1905 г.). Ход революции в Кургане был сопоставлен в революционным процессом в других городах Сибири и в целом по стране, а действия местной группы - с решениями ЦК, постановлениями Съездов и Омского комитета. В провале планов вооруженных восстаний и преждевременном завершении забастовок в 1905 г. были обвинены меньшевики. О других партиях в публикациях упоминалось вскользь. Бросается в глаза негативное отношение В.А. Горелова к Государственной Думе, как к бесполезному для трудящихся учреждению - рабочие были отстранены от выборов в нее. В том же ключе он изложил события межреволюционного периода. В работах В.А. Горелова впервые дан целостный анализ общественно-политического движения в Южном Зауралье, с выявлением причинно-следственных связей. К его исследованию Курганской группы РСДРП практически нечего добавить - он задействовал все дела 254 фонда ГАКО и множество воспоминаний из фондов Курганского партийного архива (23).

В 70-е гг. шадринский краевед М.П. Бирюков закончил написание «Краткой Першинской летописи». Последние 3 тома охватывают интересующий нас период. Строго говоря, это не научно-аналитическое исследование, а погодная подборка данных, относящихся к различным сферам общественной жизни. Кроме демографической и экономической статистики, документов избирательных кампаний, выдержек из газетных статей и архивных дел, он использовал воспоминания односельчан. В разделах, посвященных общественно-политической жизни, сообщалось касающиеся Шадринского уезда в целом и непосредственно села Першино. «Летопись» является беспрецедентным для Курганской области собранием источников (24).

На современном этапе историки отошли от идеологических догматов. Проблематика исследований значительно расширилась, по-новому расставляются акценты. В особенности это касается вопроса о политических партиях. Из серии монографий, написанных челябинским историком И.В. Нарским, следует выделить его обобщающий труд «Русская провинциальная партийность» (1995 г.). Пренебрегая глубоким анализом партийных идеологий, он составил «социальные портреты» представителей различных политических течений; установил территориальное размещение партийных ячеек по четырем уральским губерниям; проанализировал взаимоотношения между партиями, их отношения с властями и способы влияния на общество. В основе исследования лежит идея прямой связи между капиталистической модернизацией и процессом партобразования. Социально-экономический кризис на рубеже веков расколол страну, а отсутствие демократических традиций привело в 1917 г. к национальной катастрофе. Интенсивность миграционных процессов, замедленные темпы классовой дифференциации, бытовая и семейная неустроенность жителей определили специфику уральской многопартийности. Она заключалась в слабости умеренно-либерального центра и многочисленности право- и леворадикальных объединений; быстрыми темпами складывания партийных ячеек в 1905 - 1907гг. и столь же быстрым их распадом «Партийность в России XX в. оказалась чужеродным и наносным явлением, не способствовавшим развитию демократической традиции» - делает вывод И.В. Нарский (25).

Другой челябинский историк С.А. Лоскутов, в докторской диссертации, посвященной исследованию буржуазным партиям Урала, пришел к выводу о «длительно сохранявшемся политическом инфантилизме и. фетишизме уральского капитала по отношению к самодержавию, отставании его политического сознания от сознания либеральных слоев края». Как и И.В. Нарский, он считает пиком партобразования период революции 1905 - 1907 гг., после чего политические объединения в течение десятилетия прозябали и разрушались. Слабое осознание классовых и региональных интересов, длительное непонимание связи между экономикой и политикой, игнорирование социальной работы губительно отразились на судьбе деловых кругов и их партий. Социальная и национальная разнородность буржуазии, и неравномерность темпов социально-экономического развития уральских губерний, воспрепятствовали консолидации предпринимательского класса (26).

Сибирские историки отмечают, что в их регионе происходили аналогичные процессы. Толчком к модернизации послужило проведение Транссибирской магистрали, но экономическая отсталость все равно преодолевалась медленно. Это обусловило малочисленность политических объединений. В пособии «Непролетарские партии Сибири» А.П. Толочко подвел итог своим предыдущим работам. В отличии от И.В. Нарского, связывавшего партийные предпочтения провинциалов с их возрастом, А.П. Толочко придерживался традиционного классового подхода. Региональными особенностями условий процесса складывания партий он назвал колонизацию и относительную зажиточность местного крестьянства. Последнее значительно сужало базу буржуазно-демократического движения. Неустойчивость экономического статуса и бесправие сделали средние слои города союзниками пролетариата и революционно-демократических партий. Небольшие по численности и плохо организованные либеральные и черносотенные объединения, как и на Урале, распались после выборов 1912г. (27).

В 1995г. в Челябинске вышла монография Л.С. Юдиной «Революционное движение на Урале в 1905 - 1914 годах». Автор проанализировала закономерности и особенности рабочего движения в регионе, в который были включены Курган и Шадринск. Она разделила ход рабочего движения на три этапа. На первом этапе (1905 - 1907гг.) уральский пролетариат впервые осознал необходимость внутриклассовой консолидации и применил : политические методы борьбы. В союзе со служащими и учащимися рабочие добились улучшения своего положения и создали собственные объединения -профсоюзы и советы. Спецификой первых стал их профессионально-политический характер - в уставы вносились не только экономические и демократические, но и политические цели. Их образованием и организацией стачек руководили члены ПСР и РСДРП. В 77% забастовок выдвигались социально-экономические требования, в 26% - политические и в 7% -социально-культурные. За политические преобразования боролись, главным образом, квалифицированные рабочие крупных предприятий, со средним уровнем зарплаты. Учащиеся добивались улучшения условий образования и уважения к своей личности; реже в петиции вносились политические пункты. Большинство требований служащих не выходили за общедемократические рамки. На втором этапе (1907-1912гг.) стачки (кроме 1-майских и вызванных ленскими событиями) носили исключительно экономический характер. В условиях общего спада рабочего движения и партийности, их инициаторами становились не партийные лидеры, а наиболее грамотные трудящиеся. На третьем этапе (1912- 1914 гг.) параллельно стачкам, рабочие стали участвовать в кооперативах, больничных кассах и страховых компаниях. Поначалу они бойкотировали подобные учреждения, но потом осознали, что через них можно бороться за свои права (28).

В 1993 г. В.П. Калашников защитил в Перми кандидатскую диссертацию «Политическая деятельность уральской интеллигенции в годы первой революции в России (1905 - 1907 гг.)». Политическое участие интеллигенции зависело от степени ее организованности. В политическо-профессиональные союзы вступило 10% представителей данного слоя, в партии - 20%. Первые объединения оказались умереннее, а вторые - радикальнее, чем в центре страны. Формы политической борьбы интеллигентов зависели от целей организаций, в которых они состояли. Особенностями уральской интеллигенции оказались относительно небольшая социальная дифференциация (преобладали лица дворянского и духовного происхождения, служащие в горнозаводских управлениях), многонациональность, бесправие и бедность (29).

При анализе крестьянского движения исследователи обратились к проблеме политического сознания сельских жителей. В 1989г. уральский историк И.К Кирьянов в кандидатской диссертации «Эволюция общественного сознания крестьянства Урала в период капитализма (1861 - февраль 1917 гг.)» выделил наивно-монархический, конституционный и антимонархический (республиканский) типы политического сознания, и отверг, характерную для советской историографии, вульгарно-социологическую привязку политических предпочтений к классовой принадлежности. Критериями разделения он избрал оценку сельскими жителями государственного строя, своего общественного положения и возможности изменить первое и второе. Он выделил четыре этапа эволюции: 1860 - 1880-е гг., 1890-е - 1904 гг., 1905 -1907 гг., 1907 - 1917гг. На их протяжении происходила медленная политизация крестьянского сознания. В ходе революции и столыпинской реформы единый сельский мир раскололся. И.К. Кирьянов, что политическое сознание жителей уральской деревни политизировалось быстрее, чем у жителей сибирской деревни (30).

В 4-й главе II тома «Истории Курганской области» определил курганский исследователь В. А. Кислицын выделил основные проблемы изучения общественно-политического движения в провинции: 1) необходимость пересмотра методологических подходов, избавление их от идеологической догматики и политической конъюнктуры; 2) скудность источниковой базы и разброс дел по множеству архивов соседних регионов. Он обобщил достижения предшественников. Опираясь на данные И.В. Нарского и А.П. Толочко, он объяснял многочисленность партий в Шадринске наличием здесь Земства и тесных экономических связей с Екатеринбургом и Пермью. В научный оборот были введены отрывки воспоминаний шадринского эсера Н.В. Здобнова о революционных событиях 1905 г. Личность Здобнова и раньше привлекала исследователя. В одном из краеведческих сборников исследователь проанализировал его политические взгляды (31).

О Здобнове, как о научном работнике, писали и раньше. В 1958 г. вышла монография В .Я. Машковой, и в 1996 г. - Е.И. Коган. В 1999 г. активисты Шадринского движения за культурное возрождение С.Б. Борисов и Е.А.

Брякова подготовили и выпустили сборник статей и библиографии о нем. Историки одинаково объясняют его политический выбор: революционная ситуация в Зауралье складывалась под влиянием преобладавших здесь крестьян, купечества и мелкой буржуазии. Их представители, молодые люди, исповедывали в основном идеи эсеров. Во время событий 1905 - 1907гг. Здобнов примкнул к этой партии и был верен ей до 1919 г.». Уход из партии они объясняли его разочарованием в политике (32).

Ряд новых данных о политической жизни Шадринска привели авторы научно-популярных очерков «Город на Исети» H.A. Миненко и C.B. Федоров. Были по-новому расставлены акценты. Купцов теперь называли не «кровопийцами, держащими в цепких лапах город», а благодетелями общества, хотя и не отрицался сословный эгоизм буржуазной верхушки. Откровенно скептически были оценены результаты революции. С их точки зрения, Шадринск был тихим провинциальным городом, жители которого не отличались политической активностью. Популярный характер издания не подразумевал глубокого анализа, - поэтому авторы старались привести только самые колоритные факты, не предпринимая анализа общей ситуации (33).

Таким образом, освещение общественно-политического движения в уральском и сибирском регионах при капитализме шло неравномерно. Сибирские историки добились больших успехов в разработке крестьянского и рабочего движений. Проблема партийности разрабатывалась более менее равномерно, причем методы уральских историков оказались более новаторскими, чем у их сибирских коллег. Они отошли от традиционных периодизации и классификации политических партий, от экономического детерминизма. Однако, и те, и другие, признав Южное Зауралье составной частью своих регионов, почти не упоминали о нем. Практически все курганские и шадринские историки рассматривали общественно-политическое движение исключительно как революционно-демократическое и с точки зрения истории партии.

Основная цель диссертационного исследования заключается в выявлении форм общественно-политического движения в Южном Зауралье, определение их региональной специфики и динамики развития на протяжении всего периода капитализма, вовлеченность в него различных социальных групп. При анализе данной проблемы автор решает следующие задачи:

1) Выявить, какие формы политического участия были присущи крестьянам, пролетариату, «цензовым элементам» и мелкобуржуазным и маргинальным слоям города, на основе чего сопоставить общественно-политическую активность города и сельской местности, Курганской и Шадринской частей Южного Зауралья, доли в движении пришлого и местного элементов.

2) Определить место Курганского и Шадринского уездов в развитиии общественно-политического движения Тобольской и Пермской губерний Сибири и Урала, соответственно;

3) Определить особенности развития общественно-политического движения на различных этапах капиталистической эпохи, особенно, в годы первой российской революции.

Объектом исследования является общественно-политическое движение в Южном Зауралье, как часть общественно-политического движения сибирского и уральского регионов, так и общероссийского политического процесса. Это понимается как совокупность форм политического участия и иммобильности вышеперечисленных групп населения на протяжении всего периода капитализма.

В предмет исследования входят все формы рабочего и крестьянского движения, участия в политической жизни провинции буржуазных и мелкобуржуазных слоев населения; ход и результат избирательных кампаний; развитие политической партийности; политическая ссылка и освещение в провинциальной печати событий политической жизни.

Методологической основой исследования стали взаимосвязанные принципы историзма, научной объективности, системного подхода, критичности рациональности, воспроизводимости и теоретичности. Общественно-политическое движение рассматривается как явление, развивающееся на основе объективных закономерностей, в процессе своего возникновения, развития и изменения под воздействием других явлений эпохи (буржуазных реформ, складывания капиталистических отношений, миграции населения и эволюции его социального состава). Посредством анализа выделены основные этапы развития общественно-политического движения и особенности каждого из них. В рамках системного подхода объект исследования рассматривается как часть общероссийского явления. Автором показано место данного процесса в Южном Зауралье в развитии общественно-политической жизни в более крупных сибирского и уральского регионов. При написании работы автор критически оценил достижения предшественников и сопоставил данные источников различного происхождения. Все полученные выводы аргументированы фактами, взяты из источников и могут быть воспроизведены на основе анализа тех же архивных материалов.

При написании диссертации применены общеисторические методы. Конкретно-исторический анализ общественно-политического движения предполагает исследование событий и явлений с учетом их возникновения и взаимовлияния, как единство форм политического участия всех слоев населения. Сравнительно-исторический метод позволяет выявить и сопоставить причины, условия и особенности возникновения и развития общественно-политических процессов, на местном и региональном уровнях. Сопоставлен вклад различных слоев населения, «пришлого» и местного элементов, и политических партий в развитие общественно-политического движения. Хронологический метод позволяет рассматривать общественно-политическое движение в процессе перехода от одного качественного уровня к другому, а метод периодизации - выделить его отдельные этапы.

Автор склонен согласится с определением «общественно-политического движения», данным В.В. Крамником: «Под политическими движениями мы понимаем те движения больших групп людей (классов, слоев и т.п.), которые связаны с определенным объектом отношения - политической властью» (34). То есть, представители этих групп участвуют во властных государственных структурах, пытаются повлиять на них, сделать их более доступными для общества, изменить порядок управления, проводят в жизнь свои политические интересы так далее. Таким образом, все, что не связано с вышеперечисленным, не является политическим движением в чистом виде. Проявления активности людей, как то : экономические забастовки на государственных предприятиях, постановления сельских сходов о бойкоте налогов, реформ и покушение на государственную собственность (земельные и лесные угодья), подача жалоб в высшие инстанции на местную администрацию и органы местного самоуправления - так же являются способами воздействия на власть. Однако в данных случаях субъекты давления не выдвигают политических требований, поэтому эти акции, учитывая объект воздействия - государственные институты, необходимо считать социально-политическими. И, наконец, конфликты между различными слоями населения по поводу собственности и места в производстве, потреблении и распределении материальных благ и услуг, не имеющие никакого отношения и государству и политической власти, автор определяет как социальное движение в чистом виде. В советской историографии это называлось классовой борьбой.

Таким образом, основным критерием для определения политического движения являются стремление его участниками получить политическую власть - занять место в государственных и муниципальных структурах или изменить политические властные отношения. Участники социальных движений, даже если и воздействуют на государственные институты, не выдвигают политических требований и стремятся лишь к изменению социальных отношений (восстановить юридическую справедливость или перераспределить собственность).

Большими группами людей» автор будет считать:

1) Крестьян, живущих в сельской местности и занятых в аграрном секторе экономики;

2) Железнодорожный и промышленный пролетариат;

3) «Цензовые элементы» города и деревни - купцы, мещане и крестьяне, получившие избирательные права благодаря городским и земским реформам Александра II и Александра III . Оба закона о выборах в Государственную Думу также делили избирателей по цензовой системе. Поэтому во второй и третьей главах представители этой социальной группы будут называться «старыми цензовыми элементами», в противовес «новым избирателям», охватывающим более широкий круг горожан;

4) В число «новых избирателей» входили городские и земские служащие, и интеллигенция - «третий земский элемент». Вместе с политическими ссыльными, они выделялись по уровню образования из среды мелкобуржуазных слоев города.

Все вышеперечисленные группы обладали различными экономическими и правовыми возможностями, и по-разному понимали свои политические и социально-экономические интересы и предпринимали различные меры по их отстаиванию.

Любое действие социальных слоев по отношению друг к другу или к властным институтам в исследовании будет называться «акцией» или «политической акцией». Для обозначения форм политической деятельности автор будет использовать принятое в политологии понятие - «форма политического участия». Авторы исследования «Рабочий класс в странах Западной Европы» предложили такую классификацию форм политического участия:

1) Реакция (негативная или позитивная) на импульсы, исходящие от политической системы, от ее институтов или их представителей, не связанная с необходимостью высокой активности человека;

2) Участие в действиях, связанных с делегированием полномочий (электоральное поведение);

3) Участие в деятельности политических и примыкающих к ним организаций;

4) Выполнение политических функций в рамках институтов, входящих в политическую систему или действующих против нее;

5) Прямое действие;

6) Активная (в том числе и руководящая) деятельность во внеинституциональных политических движениях, направленных против существующей политической системы, добивающихся ее коренной перестройки.

Авторы данной классификации также выделили формы политической иммобильности:

1) Выключенность из политических отношений, обусловленная низким уровнем общественного развития;

2) Политическая выключенность, как результат заорганизованности (бюрократизации) политической системы, низкой эффективности механизмов обратной связи между ней и обществом, разочарование в политических институтах;

3) Политическая апатия, как форма неприятия политической системы (например, после победы контрреволюции, подавления массовых политических и социальных движений);

4) Политический бойкот, как выражение активной враждебности к политической системе и ее институтам (35).

Поскольку методики исследования крестьянского и рабочего движений, политических партий и ссылки достаточно хорошо разработаны в отечественной исторической науке, то автор не будет специально на них останавливаться (36). При рассмотрении вопроса о политических партиях в Южном Зауралье диссертант использовал классификацию, предложенную челябинским историком И. В. Нарским. Он предложил подразделять партии на леворадикальные (РСДРП, ПСР, анархистов-коммунистов), либерально-буржуазные (КДП), умеренные консервативно-реформистские (Союз 17 Октября, Торгово-промышленная Партия), праворадикальные традиционалистско-охранительные (СРН, Союз Михаила Архангела). По его же методике составлен социальный портрет члена Курганской группы РСДРП и выявлена политическая принадлежность автора одного из политических сочинений (37). Для разработки таких форм политического участия как электоратное поведение и деятельность в рамках институтов политической системы (в органах местного самоуправления) привлечены прикладные методики анализа списков избирателей и должностных лиц и сопровождающих избирательную кампанию документов. Составление социальных портретов избирателей, претендентов и победителей на выборах, при установлении их сословно-классовой однородности позволило выявить «социальный электорат». Им являются избиратели, голосующие на выборах за претендентов одного с ними социального происхождения. Большей точности, при отсутствии таких источников как воспоминания избирателей, и тем более их анкеты, добиться не возможно. Сличение этих данных со списками должностных лиц в органах местного самоуправления на протяжении всего изучаемого периода позволяет выявить способ рекрутирования «муниципальной элиты».

Таким образом, диссертация написана на основе общеисторических и некоторых частных политологических методик.

Источниковую базу исследования составляет комплекс документов, обнаруженных в восьми региональных архивах: 1) Государственном архиве Курганской области (ГАКО); 2) Государственном архиве общественно-политической документации Курганской области

ГАОПДКО); 3) Государственном архиве Свердловской области (ГACO); 4) Федеральном центре документации общественных организаций Свердловской области (ФЦДООСО); 5) Государственном архиве Челябинской области (ГАЧО); 6) Центре документации новейшей истории Челябинской области (ЦДНИЧО); 7) Тобольском филиале государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТО); 8) Государственном архиве города Шадринска (ГАГШ).

Раскрыть вопрос о местных и общеимперских выборах было бы невозможно без привлечения материалов законодательства: «Грамоты на права и выгоды городам Российской империи» 1785 г., «Положений о губернских и уездных земских учреждениях» 1864 г. и 1890 г., «Городовых положений» 1870 г. и 1892 г., закона «Об изменении положения о выборах в Государственную Думу» 1905 г, «Положения о выборах в Государственную Думу» 1907 г. В них отражены процедура выборов, избирательные цензы (возрастной, имущественный, оседлости), ограничивающие доступ к избирательным урнам широких слоев населения, представительство различных социальных групп и регионов, количество выборных постов в местных и общеимперских представительных органах (38).

Специфика темы подразумевает, что наибольшее значение в ее разработке будут играть материалы полицейского и жандармского делопроизводства. В основном это ведомственная переписка между начальниками пермского губернского жандармского управления, начальником тобольского губернского жандармского управления, тобольским и пермским губернаторами и вице-губернаторами, с одной стороны, и помощниками начальников губернских жандармских управлений в Камышловском, Шадринском, Екатеринбургском и Курганском, Тюменском, Челябинском уездах, соответственно, курганским и шадринским уездными исправниками, начальником Курганского отдела жандармского управления Сибирской железной дороги и более мелкими полицейскими и жандармскими чинами, с другой стороны. Восходящая переписка включает в себя отчеты об оперативной обстановке на местах и о политических ссыльных и сведения о проведении следственных действий. Нисходящая документация включает в себя запросы о благонадежности отдельных лиц, приказы о проведении следственных действий, инструкции и прочие распоряжения. Большая часть таких дел датирована 1905 - 1917 гг. Переписка дает весьма скудные данные - «социальный портрет» лица, подозреваемого в политической неблагонадежности, краткую справку о его преступлении и огромное количество отчетов о принятых полицией мерах (39).

Гораздо интереснее судебно-следственные материалы. Кроме сведений о лицах, привлеченных к дознанию (анкета включает в себя 23 пункта), в делах содержатся показания свидетелей и заключение следователя. Как правило, следствию удавалось установить виновность задержанного лица. Но бывало и такое, что опытные подпольщики запутывали жандармов. Так, вице-губернатору Тройницкому не удалось установить имя председателя Курганского Стачкома и лидера демонстрантов 19 октября 1905г. По воспоминаниям современников историк В.А. Горелов смог выяснить его подпольную кличку - «Фомич». Только добравшись до списков омской партийной организации, приславшей агитатора, исследователи назвали его настоящую фамилию - А. Ф. Сухоруков (40). В свидетельских показаниях встречаются неточности, заведомые оговоры, недосказанность и даже противоречия. Со своей стороны, следователи-жандармы, тоже не всегда бывали объективны. Особенно это касается курганских жандармских ротмистров Соколова и Заглухинских. Оба они пытались отличиться в глазах начальства и добиться перевода в более «перспективную» местность. Первый бездоказательно обвинял ссыльных народников начале 80-х гг. XIX в. в ведении агитации, а второй выдумал дело о покушении на его персону в 1907 г. (41). Наиболее интересные материалы касаются ссыльных народников 80-х гг. XIX в.; кружка Наумова в Кургане в 1898 - 1901 гг.; стачки и разгона демонстраций в Кургане в октябре 1905 г.; разгромов Курганской группы РСДРП; забастовок 1905 - 1915 гг. в Кургане; шадринской газеты «Исеть» (42).

Сопоставляя показания свидетелей можно пересмотреть выводы следствия (тем более что исследователь располагает другими источниками информации), определить роль каждого участника событий, выявить его политические взгляды, восстановить ход происшествия.

Хозяйственная переписка между Тобольской казенной палатой и Курганским Городовым Хозяйственным управлением за 60-80-е гг. XIX в. предоставляет в распоряжение исследователя довольно скудную, но необходимую информацию о количестве политических ссыльных, причисленных к городу и округу. Именные и статейные списки составлены в виде таблиц, по которым можно выявить «социальный портрет» ссыльного (43).

Данная группа источников относится к историческим остаткам - приказы вышестоящего начальства побуждали к действиям (арестам, сбору информации расследованию) подчиненных.

В отличии от следственных материалов и ведомственной переписки, в объективности отчетов о выборах, посылаемых органами местного самоуправления (городскими головами, членами городских и земских управ, Курганским Городовым Хозяйственным Управлением) тобольским и пермским губернаторам и в губернские по городским делам присутствия, сомневаться не приходится. В избирательных и баллотировочных листах содержатся списки претендентов и избирателей, где отражена их сословная принадлежность, ценз и количество набранных избирательных и неизбирательных шаров и записок, отчет о ходе выборов. В формулярных листах собраны данные о гласных и должностных лицах. Эта информация часто дублируется в газетах, «Адрес-календарях» и муниципальном делопроизводстве (44). Она позволяет составить «социальные портреты» избирателей и магистратов, определить способ рекрутирования местной политической элиты.

Все южнозауральские газеты являются довольно скудным источником по истории общественно-политического движения. Они полностью соответствовали заявленной тематике - были «информационными, коммерческими, литературными и сельскохозяйственными» изданиями. Даже возникшие в годы первой российской революции курганская «Народная газета» и «Каргапольский листок» не пошли дальше попыток правового просвещения и призывов участвовать в выборах в Государственную Думу. Многие газеты не отличались долговременным существованием: «Курганский вестник», «Курганское слово», «Курганские известия» издавались в среднем по три года, «Каргапольский листок» и курганский «Юг Тобола» прожили несколько месяцев. «Народная газета» и шадринская «Исеть» неоднократно штрафовались и закрывались. Их умеренная критика классового эгоизма муниципальных органов и октябристско-черносотенного большинства Государственной Думы (иногда приуроченные к выборам), разоблачения мелких махинаций местной администрации вызывали недовольство у властей. В годы I Мировой войны материалы изрядно сокращались цезурой. По заявленным целям изданий и подбору информации можно судить об аполитичности большинства их читателей. Интерес представляет газетная война между конкурирующими группировками маслодельческой буржуазии и «старой цензовой элитой». Публикации содержали сухой пересказ событий, изрядно откорректированный цензурой. При сопоставлении газетного материала с другими источниками, становится очевидной его неполнота.

В фондах ГАОПДКО сохранились практически все изданные в Кургане листовки. Их содержание свидетельствует о радикализме местной социал-демократической организации (во многих звучал призыв к восстанию), ее издательской активности, а многотысячный тираж - о популярности среди части горожан (45).

Исследователю удалось обнаружить всего несколько документов общественных организаций (Курганского отдела МОСХ, I Общественного Собрания, Шадринского Общества Просвещения и Шадринского Правового Союза) , политической партии (Курганской группы РСДРП) и профессиональных организаций (Курганского Трудового Союза, Шадринского Союза 3-го Элемента). Все они появились в годы первой российской революции. О деятельности профсоюзов и шадринских обществ известно только из их уставов, Сохранились несколько протоколов КОМОСХ и I Общественного Собрания, отчетность курганской группы, ее бюджет и планы кружковых занятий. По этим скудным данным, с большей или меньшей вероятностью, можно определить политическую принадлежность их членов. Ни о какой полноте не может быть и речи, а факт существования шадринских обществ вообще вызывает сомнения, так как он не подтверждается ни в одном из источников (46).

Эпистолярные источники ограничиваются несколькими письмами Селеткова родственниками курганских купцов Балакшиных и Ванюковых. Практически, они являются пересказом воспоминаний участников марксистского кружка, существовавшего в городе на рубеже Х1Х-ХХ вв., сюжетами из их биографий. По идеологическим причинам остальные исследователи, при характеристике этих предпринимателей, предпочли наклеить на них ярлык «эксплуататоров» и «кровопийц». Между тем как письма и другие источники свидетельствуют об их гуманном и патерналистском отношении к своим рабочим (47).

Наибольший интерес для исследователя представляют мемуары. Сохранились воспоминания более 200 курганских участников революции 1905 - 1907 гг. и только нескольких - шадринских. Большее доверие заслуживают те из них, которые написаны в 20-30 гг. Их авторы - социал-демократы и рабочие-железнодорожники: А.Я. Каменских, Ф.Т. Карельцев, Ягодин-Виноградов, Г.С. Бутаков и другие живым языком, еще свободным от партийной фразеологии, они рассказывали о кружке РСДРП, о забастовках и манифестациях в городе, о своих товарищах по партии, отношениях с эсерами, буржуазными демократами и черносотенцами. Внутреннюю обстановку внутри Курганской группы РСДРП лучше всех передал Ягодин-Виноградов. Со свойственным ему юмором он описывал рядовых членов партии - живых людей, со всеми присущими им достоинствами и недостатками. Воспоминания появившиеся в 50 - 60-е гг. грешат схематизмом и фразами, почерпнутыми из «Краткого курса». Историки комиссии Истпарта еще в 30-х гг. отметили следующие недостатки подобных источников: отсутствие последовательности описания фактов и неточность дат (один из мемуаристов вместо 1905 г. датировал свое повествование 1906 г.); «из-за частых отлучек они многое рассказывали со слов других людей» (48).

Таким образом, по имеющемуся кругу источников крайне сложно восстановить полную картину общественно-политической жизни Южного Зауралья. Явный дисбаланс информации наблюдается в следующем:

1) Количество дел, в том числе и опубликованных, по шадринской и курганской частям края явно несоразмерно в пользу второй, особенно по таким группам источников как полицейское делопроизводство (соответствующий фонд в ГАГШ негоден для прочтения) и мемуары. Только дела по выборам сохранились в Шадринске лучше, чем в Кургане.

2) Недостаточно отражено источниками общественно-политическое движение в сельской местности.

Научная новизна диссертации состоит в том, что общественно-политическая жизнь в крае не сводится только к революционному движению. Равноправными проявлениями политической активности признаются верноподданническое охранительное и оппозционно-либеральное движение. Политические действия 4-х^больших общественных групп различающихся по * юридическому и социально-экономическому статусам, рассматриваются на фоне политической иммобильности. Кроме достаточно изученных форм выступлений крестьян и рабочих, в исследовании анализируется политическое участие буржуазных и мелкобуржуазных слоев города.

В научный оборот введен крут не задействованных ранее источников (данные о местных и общеимперских выборах; мемуары участников революции) и материалов архивов соседних областей. Автор задействовал всю наличную информацию о непролетарских политических партиях (ПСР, КДП, СРН,ТПП) и общественных организациях края.

Исследователем выведены «социальные портреты» участников общественно-политического движения: польских повстанцев и ссыльных народников, избирателей и должностных лиц в местных представительных органах, членов Курганской группы РСДРП и марксистского кружка на рубеже веков в Кургане. По количеству выступлений крестьян и рабочих определено место Курганского уезда в революционном движении в Тобольской губернии, на основании этого сделан вывод о невысокой интенсивности освободительного движения, даже по сибирским меркам.

Научная значимость диссертации заключается в том, что его выводы могут найти применение в краеведческой работе - при разработке смежных тем (истории общественных классов, местных отделений политических парий и выборов), а так же поможет историкам Курганской области сориентироваться в архивах Екатеринбурга, Челябинска и Тобольска.

Ряд положений диссертации был изложен на пяти научных конференциях в Кургане: «Итоги и задачи регионального краеведения» в 1997 г; «Архивы: история и современность», «Проблемы формирования местного управления и самоуправления на Урале и в Южном Зауралье. Уроки и современность», «Культура Южного Зауралья: прошлое и настоящее», «Социо-культурная эволюция Зауралья: общество и регион в их историческом развитии» в 1999 г.

Диссертация разделена на главы по хронологическому принципу. Как взаимосвязанные, но в то же время автономные процессы освещается политическое участие «цензовых элементов», мелкобуржуазных слоев города, городского пролетариата и крестьянства. Эта последовательность нарушена во втором параграфе второй главы, поскольку ход революции 1905-1907 гг. целесообразнее анализировать как последовательную смену событий. Внутренне этот параграф подразделяется в соответствии с этапами революции. В первой главе в отдельный параграф выделена политическая ссылка,

32 поскольку формы политического участия ссыльных отличались от политического участия местных жителей, и она имела собственную периодизацию.

Таким образом, в диссертации критически оценен ряд выводов предшественников, накопленный ими материал дополнен за счет расширения круга исследовательских задач и применения новых методик анализа.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Пушкарев, Максим Африканович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

История общественно-политического движения в Южном Зауралье отразила влияние капиталистической эволюции, колонизации, географического положения и неравномерности распространения буржуазных реформ в крае. Отставание процесса проникновения капиталистических отношений в отдаленную провинцию повлекло за собой замедление темпов индустриализации, и ее позднее начало (со времени проведения Транссибирской магистрали в начале 90-х гг. Х1Хв.). Это, в свою очередь, затормозило ход модернизации социальной структуры. До начала I Мировой войны "старая цензовая элита" - костяк гильдейского купечества, прочно контролировала органы местного самоуправления. Крайне медленно шло становление классов капиталистического общества - буржуазии и пролетариата, и еще медленнее - осознание ими своих социально-экономических и политических интересов, партийная консолидация.

Поэтому на протяжении всего периода наибольшую политическую активность проявляли пришлые элементы или зауральцы, долгое время отсутствовавшие на Родине. К первым относились политические ссыльные (польские повстанцы 60-х гг. XIX в.; народники 60-90 гг. XIX в.; марксисты и социал-демократы - на рубеже веков и в годы революции 1905 - 1907 гг.), рабочие Самарского и Казанского железнодорожных поселков (члены Курганской группы РСДРП, авангард пролетариата в 1905-1907 гг.); иногубернские крестьяне - строители железных дорог и эвакуированные рабочие (самые активные стачечники межреволюционного периода); приглашенные органами самоуправления специалисты (земские агрономы социал-демократ Серков, эсер Залога, лесничий марксист Наумов -организаторы первых нелегальных кружков на рубеже XIX - XX вв.); семья ялуторовских купцов Балакшиных (кадетские лидеры и издатели курганских газет); присланные центральными Сибирскими организациями РСДРП профессиональные революционеры (Ягодин-Виноградов, Сухоруков, Пискунов, Ваксберг, Минский); военнослужащие запасных пехотных полков (Жданов, Климов) и другие. Ко вторым относятся запасные нижние чины -участники русско-японской войны (инициаторы крестьянских выступлений 1906 - 1907гг.), выпускники духовных семинарий (Бирюков и Капустин), учащиеся и студенты (братья и сестры Ванюковы), лица, высланные за пределы края (шадринский эсеровский активист Здобнов).

До первой российской революции на Курганский уезд приходилось каждое 3-е крестьянское выступление в губернии, а рабочее движение еще не проявлялось. В 1905-1907 гг. по количеству забастовок и численности их участников среди, городов Тобольской губернии Курган отставал только от Тюмени, а по количеству выступлений крестьян Курганский уезд «завершал» «список» пяти «старозаселенных» уездов. Это положение сохранилось и в межреволюционный период. Поскольку уральские историки еще не создали обобщающего труда по крестьянскому и рабочему движению в своем регионе, где отражено количество выступлений в каждом из его губерний и уездов, автор не в состоянии определить точное место Шадринского уезда. Можно лишь с уверенностью сказать, что количество забастовок в этом аграрном районе не шло ни в какое сравнение с аналогичными показателями в других частях горнозаводского Урала.

Благодаря железной дороге социальная структура Кургана больше соответствовала структуре индустриального общества, чем социальная структура Шадринска. Последовавший вслед за проведением в 1893-1894 гг. Транссибирской магистрали промышленный подъем создал много рабочих мест для железнодорожных рабочих и служащих (социальной базы РСДРП) и средних слоев города (социальной базы КДП и ПСР). Это обусловило больший, чем в «мещанском» Шадринске, размах рабочего движения, с одной стороны, и иной результат выборов в Государственные Думы, с другой. Именно эти блоки конкурировали на выборах. Выборщиками неизменно становились кадеты

А.Н. Балакшин и Первухин (по 1 разу) и П.П. Успенский (3 раза). По степени развитости партийности Курган отставал от губернского центра (в нем организационно не оформились кадеты, октябристы и черносотенцы) и от северо-западного соседа. По численности Курганская группа РСДРП занимала 4-е место среди социал-демократических ячеек Сибири. В Шадринске существовали ячейки всех крупнейших политических партий, но поскольку не было железной дороги, РСДРП не имела значительной социальной базы. Самой многочисленной и организованной оказалась эсеровская группа, объединившая средние слои города («третий земский элемент», учащуюся молодежь и крестьян). Немногочисленные кадеты проигрывали на выборах «неприспособившимся к капиталистической модернизации» «старичкам -выдвиженцам «старых цензовых элементов» - члену ТПП A.A. Лещеву и беспартийному «прогрессисту» A.A. Бубликову (железнодорожное лобби) и «неготовой к капиталистической модернизации» молодежи, выдвинувшей трудовиков - K.M. Петрова (близкого к социал-демократам) и священника И.А. Зырянова (близкого к социалистам-революционерам).

Большинство провинциалов слабо участвовали в общественных и, тем более, в политических организациях. Особенно это относилось к крестьянам. На территории Южного Зауралья зафиксировано только 4 сельских партийных ячейки (по 2 ПСР и СРН). Актив леворадикальных партий составляли профессиональные революционеры, чей статус зачастую можно было определить как маргинальный; «земский элемент»; железнодорожный и городской промышленный пролетариат. Однако, профессиональные союзы не отличались долгим существованием (такая судьба была у «Курганского Союза Рабочих» и «Шадринского Союза 3-го элемента» в октябре 1905-начале 1906 г.; и профсоюзов городских рабочих и служащих в Кургане летом 1906 - зимой 1907 гг.), и «вырождались» (курганское и шадринское общества взаимопомощи приказчиков в 1905-1917 гг.) без организующей роли партийцев. «Цензовые элементы», как считают историки, в силу «политической инфантильности» не смогли создать жизнеспособных политических объединений. Курганский Трудовой Союз А.Н. Балакшина, Шадринский Народно-Правовой Союз и Шадринское Общество Просвещения, по всей вероятности, существовали только в планах своих создателей. От них остались только брошюры, в которых были напечатаны их уставы. Либеральные чиновники и предприниматели Кургана не создали политической структуры, а довольствовались готовой экономической структурой. Роль их политического клуба, по крайней мер с 1904 г. играл Курганский отдел Московского Общества Сельского Хозяйства. Шадринские либералы группировались вокруг местных ячеек конституционно-демократической и Торгово-Промышленной партий. Последняя активно сотрудничала с купеческой частью черносотенцев. Шадринский отдел СРН был открыт по инициативе городских рабочих. Все партийные организации отличались «текучестью кадров» и после 1907 г. распались. И это не случайно -процесс партобразования значительно опережал осознание провинциалами своих политических интересов.

В силу высокого имущественного ценза и прочих юридических ограничений, участие в выборах оставалось прерогативой «цензовых элементов». На городских и земских выборах избиратели голосовали за претендентов одной с ними сословной принадлежности. «Социальный электорат», по крайней мере до 1914 г., обеспечивал монопольное занятие постов в органах местного самоуправления предпринимательской верхушке -«муниципальной элите». Наиболее ярко такое положение вещей проявилось в результатах выборов в Шадринское Уездное Земское Собрание. Сформировавшийся в течение 10 лет слой крестьян-заводчиков, получив

V 5 большинство в курии землевладельцев, занял место гласных-священников. При расширении круга избирателей резко падал процент явки на выборы (с 75% до 30%). Люди не успевали осознать своей новой «политической роли», что играло на руку купцам, отличавшихся высокой «явочной дисциплиной». После революции 1905-1907 гг. обострилась борьба за места в муниципалитете между засидевшейся» гильдейской купеческой элитой и либеральными предпринимателями, с одной стороны, и конкурирующими группировками маслодельческой буржуазии, с другой стороны.

Поскольку «цензовые элементы и ориентирующиеся на них мелкобуржуазные слои города, рабочие и крестьяне реагировали на «импульсы», исходящие от политической системы» в рамках алгоритмов верноподданического поведения - организовывали благодарственные молебны, праздничные шествия, посылали верноподданические адреса. Их реакцию можно оценить как позитивную. Свое недовольство (негативную реакцию) правительственными реформами крестьяне редко выражали в форме массовых выступлений. Преобладали повседневные формы протеста (прямого действия) -подача жалоб и покушение на казенную собственность. До 1914 г. они выступали против конкретных чиновников, реже - государственного института (земских и крестьянских начальников), а в годы 1 Мировой войны начался ропот против всей политической системы. Крестьяне и городской пролетариат выдвигали исключительно социальные и экономические требования, политические пункты в их петициях объясняются присутствием на собраниях представителей леворадикальных партий.

Со времени первой российской революции «старые цензовые элементы» начали утрачивать руководящую роль в организации политических акций -прямых действий. Мощную конкуренцию им составили политические партии и газеты. Они оказывали значительное влияние на, лишенные политических прав городской пролетариат и средние слои. Одни представители мелкобуржаузных слоев становились исполнителями террористических актов, вступали от имени народа в переговоры с властями во время забастовок, распространяли нелегальные издания и вели устную агитацию, призывали к бойкоту властей и вооруженному восстанию. Другие предпочитали легальные формы борьбы -организацию профсоюзов и кооперативов, издание газет, участие в избирательных кампаниях, подачу петиций и посылку телеграмм.

Таким образом, на протяжении всего изучаемого периода политическая инициатива исходила от небольшого круга лиц - «муниципальной элиты», нескольких политических, ссыльных, редакций 3-4 газет, активистов партий и общественных организаций, игравших роль политических клубов. Большинство провинциалов не дошли до осознания своих политических интересов и выдвигали властям социальные и экономические требования.

Малограмотность населения, незавершенность процесса трансформации структуры традиционного общества в индустриальное, давление авторитарной власти - все это являлось показателями низкого уровня общественного развития и обусловило аполитичность большинства провинциалов.

Можно выделить следующие особенности общественно-политического движения в Южном Зауралье в период капитализма:

1) Край являлся колонизируемой зоной и местом ссылки. Это обусловило преобладание среди лидеров и активистов «привозного элемента» - крестьян переселенцев; рабочих-мигрантов; политических ссыльных; профессиональных революционеров, присланных центральными организациями; приезжих предпринимателей.

2) Многочисленность Курганской группы РСДРП и значительный размах ее печатной деятельности, при слабой развитости местной индустрии.

3) Неравномерность капиталистической модернизации двух частей Южного Зауралья повлекла за собой различную интенсивность рабочего движения. По многим показателям Курганский уезд соответствовал «стандартам» Тобольской губернии, не отличавшейся политической активностью на фоне остальных сибирских губерний. Аграрный Шадринский уезд числился в «аутсайдерах» среди других горнозаводских уездов Пермской губернии. То есть, размах общественно-политического движения в крае был небольшим. На него наложили отпечаток процессы, проходящие в соседних уральском и сибирском регионах, на пересечении которых он находился.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Пушкарев, Максим Африканович, 2000 год

1. Адрес-календари и памятные книжки Пермской губернии. Пермь, 1891, 1895,1904, 1908,1909,1915.

2. Адрес-календари и Памятные книжки для Тобольской губернии. Тобольск, 1864,1898,1901,1909,1914.

3. Грамота на права и выгоды городам Российской империи 1785 // Российское законодательство Х-ХХ вв. (в девяти томах). Законодательство периода расцвета абсолютизма. Том 5. / Под ред. О.И. Чистякова. М., 1987, с. 168-233.

4. Исеть, 1915, июль сентябрь; 1916, январь-март.

5. Курганский вестник, 1909; июль, 1910; январь-февраль; 1911, январь; 1913, сентябрь, ноябрь; 1914, январь-март.

6. Курганские известия, 1907, ноябрь; 1908, январь, октябрь.

7. Курганское слово, 1914, июль-сентябрь.

8. Народная газета, 1906, январь; 1907, июль; 1914, январь, февраль, июнь.

9. Николай Васильевич Здобнов (1888-1942). Библиографический указатель. / Сост. Е.А. Брякова. Статьи Н.В. Здобнова в шадринских газетах (1913-1918) / Сост. С.Б. Борисов, Е.А. Брякова. Шадринск, 1999.

10. Тобольские губернские ведомости, 1861, 17 марта, 19 июня, 4 июля; 1864, 1 февраля, 22 сентября; 1866, 3 июля; 1868, 23 марта, 20 апреля; 1880, 13 сентября.

11. Тобольский край, 1907, 20 февраля.

12. Уральская жизнь, 1913, 3 июля, 7 ноября.

13. Чудновский С. Из дальних лет / Вестник Европы, 1912, № 1, января, с. 121-142.14. Юг Тобола, 1912, июль.1.. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

14. Государственный архив Челябинской области (ГАЧО):а) Фонд 143 (Земский начальник 1-го участка Шадринского уезда Пермской губернии в с. Усть-Карабольском), опись 1, дела 3, 34, 48, 64, 108, 202; опись 2, дела 2, 22, 27, 29, 30, 43.

15. Федеральный центр документации общественных организаций Свердловской области (ФЦДООСО):а) Фонд 41 (Свердловский истпарт), опись 2, дела 221, 224.

16. Центр документации новейшей истории Челябинской области (ЦДНИЧО):а) фонд 596 (Челябинский истпарт), опись 1, дела 200, 211.

17. I. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

18. Арсеньев К. Городъ. // Энциклопедический словарь. Том IX. Санкт-Петербург, 1893, с. 325-334.

19. Арсеньев К. Земство. // Энциклопедический словарь. Том XII. Санкт-Петербург, 1894, с. 534-541.

20. Андреева Т.А. Общественные организации средних городских слоев Урала (1906-1914). // Социально-политические институты провинциальной России (XVI начало XX века). Челябинск, 1993, с. 36-54.

21. Баяндин Л.М. Влияние политической ссылки на деятельность эсеровских организаций Западной Сибири накануне первой русской революции. // Политическая ссылка и революционное движение в России в к. XIX н. XX вв. Новосибирск, 1988, с. 43-51.

22. Бич М.О. О методике статистического исследования рабочего движения. // Рабочий класс Центра страны и Сибири (1907-1914 гг.). Новосибирск, 1981, с. 169-179.

23. Булдаков В.П. ймперство и русская революционность. // Вопросы истории, 1997, № 1, с. 36-51.

24. Видута В.К. Труженики революции (Деятельность политссыльных врачей в Зауралье). Челябинск, 1968.

25. Васильева A.M. Забытый Курган. Курган, 1997.

26. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.

27. Горелов В.А. Курганские большевики в революции 1905-1907 гг. Исторический очерк. Челябинск, 1965.

28. Горюшкин Л.М., Миненко H.A. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI начало XX вв.) Новосибирск, 1984.

29. Горюшкин Л.М. Эсеры в сибирской ссылке в годы первой мировой войны. // Политическая ссылка и революционное движение в России в к. XIX -н. XX вв. Новосибирск, 1988, с. 62-68.

30. Громыко М.М. Крестьянская община Сибири XVIII н. XX вв. // Общественный быт и культура русского населения Сибири (XVIII - н. XX вв.). Новосибирск, 1977, с. 6-16.

31. Зиновьев В.П. Политическая ссылка в Сибири в 70-90 гг. XIX в. и рабочее движение. // Политическая ссылка и революционное движение в России к. XIX н. XX вв. Новосибирск, 1988, с. 85-91.

32. История Курганской области (1861-1917 гг.). Том 2. Курган, 1996.

33. История Курганской области (Города Южного Зауралья в досоветский период). Том 3, Курган, 1998.

34. История Курганской области (Церковь Южного Зауралья в дооктябрьский период). Том 4. Курган, 1998.

35. История Сибири с древнейших времен до наших дней в пяти томах. Том 3. Сибирь в эпоху капитализма (1861-1917 гг.). М., 1972.

36. Казанцев М.И. Эсеры и революционная агитация в сибирской деревне в 1905-1907 гг. /7 Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири (конец XIX века 1918 год). Томск, 1976, с. 41-49.

37. Калашников В.П. Политическая деятельность интеллигенции в годы первой революции в России (1905-1907 гг.): Автореф. дис. канд. истор. наук. Пермь, 1993.

38. Кашихин Л.В., Копылов Д.М., Митина Н.П. и др. Участники польского восстания 1863-1864 гг. в Тобольской ссылке. Тюмень, 1966.

39. Кислицин В. А. Общественно-политические взгляды Николая Васильевича Здобнова. // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Краеведческий сборник. Выпуск 6. Курган, 1993, с. 49-55.

40. Кирьянов И.К. Эволюция общественного сознания крестьян Урала в период капитализма: 1861 февраль 1917 гг. (по материалам Вятской и Пермской губерний): Автореф. дис. канд. истор. наук. М., 1989.

41. Коган Е.И. Николай Здобнов. Жизненый путь книговеда. М., 1997.

42. Кондратьев В.В. Московское общество Сельского Хозяйства в годы первой русской революции. // Революция 1905-1907 гг. на Урале и в Сибири. Тюмень, 1983, с. 94-99.

43. Копылов Д.И. Тобольские крестьяне и Государственная Дума в 19051907 гг.//Тамже, с. 81-93.

44. Копылов Д.И., Коновалов В.В. Вольный крестьянский съезд в Тобольске. // Там же, с. 72-80.

45. Крамник В.В. К вопросу о психологическом аспекте истории политических движений. // История и психология. М., 1971, с. 215-225.

46. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. (Хроника и историография). // Горюшкин Л.М., Кучер В.В., Ноздрин Г.А. и др. Новосибирск, 1983.

47. Крестьянское движение в Сибири 1907-1914 гг. Хроника и историография. // Горюшкин JIM., Ноздрин Г.А., Сагайдачный A.M. Новосибирск, 1986.

48. Кучер В.Б. Сибирские организации буржуазно-монархических партий об аграрном вопросе в годы первой русской революции. // Революционное и общественное движение в Сибири в к. XIX н. XX вв. Новосибирск, 1986, с. 107-119.

49. Лоскутов С.А. Политические партии торгово-промышленной буржуазии на Урале (1905-1916 гг.). Челябинск, 1996.

50. Материалы к хронике общественного движения в Сибири в 19051917 гг. Томск, 1994.

51. Машкова M.B. Н.В. Здобнов (1888-1942). Очерк жизни и деятельности. М., 1959.

52. Миненко H.A. Общинный сход в Западной Сибири в XVIII первой половине XIX в. // Общественный быт и культура русского населения Сибири (XVIII- н. XX в.). Новосибирск, 1983, с. 98-113.

53. Миненко H.A., Федоров C.B. Город на Исети: страницы Шадринской летописи. Шадринск, 1997.

54. Митина Н.П. Во глубине сибирских руд. К столетию восстания польских ссыльных на Кругобайкальском тракте. М., 1966.

55. Михнюк Л.З. Молодежь Оренбурга в демократическом движении начала XX в. // Одиннадцатые Бирюковские чтения. Тезисы докладов. Шадринск, 1994, с. 52-53.

56. Мухин A.A. Рабочие Сибири в эпоху капитализма (1861-1917 гг.). М., 1973.

57. Нарский И.В. Русская провинциальная партийность: политические объединения на Урале до 1917 г. (К вопросу о демократической традиции в России). Челябинск, 1995.

58. Ноздрин Г.А. Деятельность организаций мелкобуржуазных партий в сибирской деревне в 1907-1914 гг. // Революционное и общественное движение в Сибири к. XIX н. XX вв. Новосибирск, 1986, с. 119-132.

59. Новикова Е.Б. Женское образование в Кургане в XIX н. XX вв. Курган, 1993.

60. Очерки истории Курганской области. Челябинск, 1967.

61. Очерки истории Курганской областной организации КПСС. Челябинск, 1977.

62. Павлов Б.П., Шелохаев В.В. "Союз 17 Октября". // История политических партий в Росии: Учебн. для студентов. Под ред. А.И. Зевелева. М., 1994, с. 90-110.

63. Плющев В. Моя программа "христианский социализм". // Курган и курганцы, 1994, 9 августа.

64. Подливалов В.В. Учителя и учащиеся г. Кургана в революционной борьбе 1905-1907 гг. // Ученые записки Курганского пединститута. Вып. IV. Курган, 1962, с. 134-143.

65. Рабочее движение в Сибири: историография, источники, хроника, статистика. В трех томах. Том первый. XVII в.- 1904 г. Томск, 1988.

66. Рабочее движение в Сибири: историография, источники, хроника, статистика. В трех томах. Том второй. 1905 июнь 1907 гг. Томск, 1990.

67. Рабочее движение в Сибири: историография, источники, хроника, статистика. В трех томах. Том третий. Июнь 1907 февраль 1917 гг. Томск, 1991.

68. Ретунский В.Ф. Государственные преступники: Историческая хроника. Сургут, 1992.

69. Рощевская Л.П. Члены Южнороссийского Союза Рабочих в тобольской ссылке. /'/' Исторический сборник. Том 33. Вып. 1(6). Ученые записки. Тюмень, 1967, с. 133-165.

70. Рощевская Л.П. История политической ссылки в Западной Сибири во второй половине XIX в. (60 нач. 80 гг.). Учеб. пособ. для студентов истфаков по спецкурсу. Тюмень, 1976.

71. Самосудов В.М. Революционное движение в Западной Сибири в 1907 -1917 гг. Документальное пособие к спецкурсу. Омск, 1971.

72. Семенов А.Ф. Революционно-освободительное движение. // Очерки истории Шадринска. Шадринск, 1993, с. 24-35.

73. Сесюнина М.Г. Н.Г. Потанин и Н.М. Ядринцев идеологи сибирского областничества (к вопросу о классовой сущности сибирского областничества 2-й пол. XIX в.). Томск, 1974.

74. Толочко А.П. Непролетарские партии в Сибири (1905 февраль 1917 г.). Пособие к спецкурсу. Омск, 1995.

75. Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.). Томск, 1979.

76. Ушакова Л.А. Советская историография сибирской народнической ссылки 70-90-е гг. XIX в. Новосибирск, 1985.

77. Фильгус Е.В. Деятели русского и польского освободительного движения 60-х г. XIX в. в Тобольской губернии. // Связи революционеров России и Польши в XIX н. XX вв. М., 1968, с. 294-312.

78. Фильгус Е.В. Революционные демократы А.И. Иконников и Ф.П. Некрасов в тобольской ссылке. // Исторический сборник. Том. 33. Вып. 1(6). Ученые записки. Тюмень, 1976, с. 113-125.234

79. Хазиахметов Э.Ш. Советская историография сибирской политической ссылки. // Политические ссыльные в Сибири в XIX н. XX вв. Новосибирск, 1983, с. 33-39.

80. Черняк Э.И. Эсеры в Сибири между буржуазно-демократическими революциями. // Революционное и общественное движение в Сибири в к. XIX -н. XX вв. Новосибирск, 1986, с. 49-58.

81. Шадринская летопись. XX век. Шадринск, 1998.

82. Юдина Л.С. Революционное движение на Урале в 1905-1914 годах. Челябинск. 1995.1. ПРИМЕЧАНИЯ, ВВЕДЕНИЕ.

83. Горюшкин, JIM., Миненко H.A. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI начало XX в.). Новосибирск, 1984, с. 7071.

84. Горюшкин JI.M., Миненко H.A. Указ. соч. с. 79.4. Там же. с. 83.5. Там же. с. 87.6. там же. с. 94; ГАОПДКО, ф. Р-5857, оп. 1, д. 100, л. 3; д. 261, л. 15.

85. Рощевская Л.П. Указ. соч. с. 12.

86. ГАСО, ф. Р-2266, оп. 1, д. 482.

87. Горюшкин Л.М., Миненко H.A. Указ соч. с. 95-98.

88. Нарский И.В. Русская провинциальная партийность: политические объединения на Урале до 1917 г. (к вопросу о демократической традиции в России). Челябинск, 1995, с. 21.

89. Ушакова Л.А. Советская историография Сибирской народнической ссылки 70-90 гг. XIX в. Новосибирск, 1985, с. 97-103.

90. ГАГШ, ф. Р-1006, оп. 1, д. 7.

91. ГАКО, ф. Р-1567, оп. 1, д. 7, лл. 45-49; д. 17, лл. 24-87. "

92. Баяндин Л.М. Влияние политической ссылки на деятельность эсеровских организаций Западной Сибири накануне первой русской революции // Политическая ссылка и революционное движение в России к. XIX н. XX в.-. -АА V,

93. ГАКО, ф. Р-1747, оп. 1, дд. 55-56.

94. ГАКО, ф. Р-2260, оп. 1, дд. 64, 65, 88, 182, 184, 186.

95. Видута В.К. Труженики революции (Деятельность политссыльных врачей в Зауралье). Челябинск, 1968, с. 24-45.

96. Бирюков М.П. Краткая Першинская летопись (с. Першинское, Далматовского района Курганской области). Часть 2-я. Книги 1-4 период капитализма. Свердловск, 1977.25. Нарский И.В. Указ соч.26. Лоскутов С.А. Указ соч.

97. Толочко А.П. Непролетарские партии в Сибири (1905 г. февраль 1917 г.). Омск, 1995.

98. Юдина J1.C. Революционное движение на Урале в 1905 -1914 годах. Челябинск, 1995.

99. Калашников В.П. Политическая деятельность интеллигенции в годы первой революции в России (1905 -1907 гг.): Автореф. дис. канд. историч. наук. Пермь, 1993, с. 10-21.

100. Кирьянов И.К. Эволюция общественного сознания крестьян Урала в период капитализма: 1861 февраль 1917 г. (по материалам Вятской и Пермской губерний): Автореф. дис. канд. истор. наук. М., 1985 г. с. 12-18.

101. История Курганской области (1861-1917 гг.). Тем. 2. Курган, 1996, с. 330-371; Кислицын В.А. Общественно-политические взгляды Н.В. Здобнова // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Краеведческий сборник. Выпуск 6. Курган, 1993, с. 49-55.

102. Миненко H.A., Федоров С.Ф. Город на Исети. Страницы Шадринской летописи. Шадринск, 1997, с. 200-217.

103. Крамник В.В. К вопросу о психологическом аспекте истории политических движений. // История и психология. М., 1971, с. 216.

104. Цит. по кн.: Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996, с. 112-113.

105. Нарский И.В. Указ. соч. с. 308-310.

106. Очерки истории Курганской области. Указ. соч. с. 158.

107. ГАКО, ф. 254, оп. 1, д. 1а, л. 40; ТФ ГАТО, ф. 152, оп. 21, д. 300, л. 123.

108. ГАКО, ф. 254, оп. 1,дд. 1, 1а, И, 14, 15; ф. Р-2260, оп. 1, дд. 136, 182.

109. ГАКО, ф. 8, оп. 1, д. 207.

110. ГАОПДКО, ф. Р-5857, оп. 3, дд. 22-46. Т

111. ГАГШ, ф. Р- 333, оп. 1, дд. 6, 12; ф. 473, оп. 1, д. 1480; ГАКО, ф. 254, оп. 1, д. 1а, лл. 128, 134, 135-140; ТФ ГАПО, ф. 152, оп. 20, д. 577.

112. ГАКО, ф. Р-2260, оп. 1, дд. 64, 65,182, 184.

113. ГАГШ, ф. Р-1019, оп. 1, д. 34; ГАОПДКО, ф. Р-5857, оп. 1, дд. 22, 49, 52, 58, 66, 73, 99,100,111, 196, 202, 216, 233, 235, 256, 261, 269-271.

114. ГЛАВА I. ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ В 1861-1895 гг.§ 1. РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ В ПОРЕФОРМЕННУЮ ЭПОХУ

115. История Курганской области (1861-1917 гг.). Том 2. Курган, 1996, с. 38.

116. ГАКО, ф. Р-1747, оп. 1, д. 54, лл. 20-21, ТФ ГАТО, ф. 152, оп. 1, д. 62.

117. ГАКО, ф. Р-1747, оп. 1, д. 54, лл. 99, 105.

118. ГАГШ, ф. 474, оп.1, д. 955, лл 2-13.

119. Тобольские губернские ведомости, 1864, 1 февраля.

120. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 922, лл. 45, 74, 85, 109, 120.

121. Арсеньев К. Городской голова. // Энциклопедический словарь. Т. IX. Санкт-Петербург, 1893, с. 289.

122. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 922, лл. 59, 101, 109.10. Там же, лл. 59-67.

123. И) ГАГШ, ф. 474, оп. 1,д. 1032, лл. 65-111.

124. ГАГШ, ф. 473, оп. 1. д. 10, лл. 125, 155-156, 159, 200; ф. 474, оп. 1, д. 855, лл. 27-41; д. 866, лл. 36-37, 61-63, д. 922, лл. 45, 67-74.

125. Арсеньев К. Городъ. // Энциклопедический словарь. Т. IX. Санкт-Петербург, 1893, с. 325-326. Арсеньев К. Земство. // Энциклопедический словарь. Т. XII. Санкт-Петербург, 1898, с. 536.

126. Гам же; Бирюков М.П. Краткая Першинская летопись. Период капитализма. Том 2 (1890-1899 гг.). Свердловск. 1977, с. 305.

127. История Курганской области (города Южного Зауралья). Том 3. Курган, 1997, с. 106, 211; ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 10, лл. 99-127; д. 1327, лл. 3059; ГАКО, ф. 9, оп. 1, д. 46, лл. 28-90.

128. ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 1327, лл. 30-59, 211; ГАКО, ф. 9, оп. 1, д. 46, лл. 28-90.

129. Там же; ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 10, лл. 10-42.18. Там же.19. Там же.20. Там же.

130. Журнал Шадринского I очередного Уездного Земского Собрания. 1870. Шадринск, 1877, с. 2; ГАГШ, ф. 492, оп. 1, д. 2, лл. 93-195; д. 145, лл. 69-87.22. Там же.23. Там же.

131. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 1032, лл. 65-91.25. Там же.

132. ГАГШ, ф. 473, оп.1, д. 10, л. 99; ф. 474, оп. 1, д. 922, лл. 45, 109.

133. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 855, лл. 27-41, д. 922, лл. 45-47, 59-84, 83-93.

134. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 922, л. 46.

135. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 922, лл. 99-105.

136. Журнал Шадринского XVII очередного Уездного Земского Собрания. 1887. Шадринск, 1887, с. 3.

137. ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 373, лл. 7, 33; ф. 474, оп. 1, д. 1202, лл. 69-70.

138. ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 187, лл. 36-41.

139. ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 1179, лл. 34-35.

140. ГАГШ, ф. 474, оп. 1, д. 922, лл. 45-81.

141. Журнал Шадринского Уездного VI Чрезвычайного Земского Собрания. 1875. Екатеринбург, 1877, с. 7-13.

142. Миненко H.A., Федоров С.В. Город на Исети: страницы Шадринской летописи. Шадринск, 1997, с. 86.

143. ГАГШ, ф. 473, оп. 1,д. 109, лл. 1-32; д. 117,лл. 1-11; д. 834, лл. 1-10.

144. Тобольские губернские ведомости, 1868, 27 апреля.

145. Васильева А.М. Забытый Курган. Курган, 1997, с. 57-59; Тобольские губернские ведомости, 1868, 20 апреля.

146. ГАГШ, ф. 473, оп. 1, д. 117, лл. 137-188.

147. Тобольсие губернские ведомости, 1868, 23 марта.

148. Тобольские губернские ведомости, 1880, 13 сентября.

149. Новикова Е.В. Женское образование в г. Кургане в XIX в начале XX в. // Курганская школа в XIX - начале XX века. Курган, 1993, с. 115.

150. Тобольские губернские ведомости, 1861, 17 марта, 19 июня, 4 августа; 1864, 22 сентября; 1866, 3 июля.

151. Очерки истории Курганской области. Указ. соч. с. 110.

152. История Курганской области (1861-1917 гг.). Том 2. Курган, 1996, с. 238-242.47. Там же, с. 236.

153. Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири (1861-1899 гг.). Томск, 1979, с. 182.

154. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. (Хроника и историография) // Горюшкин Л.М., Кучер В.В., Ноздрин Г.А. и др. Новосибирск, 1985, с. 133.50. Там же, с. 310-313.51. Там же, с. 49-51.

155. Там же, с. 305-306,310-313.53. Там же, с. 141.

156. Очерки истории Курганской области. Указ. соч. с. 111.

157. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ соч., с. 162.

158. История Курганской области (Церковь Южного Зауралья в досоветский период). Том 4. Курган, 1988, с. 343.

159. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ. соч., с. 152.

160. Очерки истории Курганской области. Указ. соч. с. 111.

161. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ. соч., с. 154.

162. Там же, с. 61-70, 141-172.

163. История Курганской области (1861-1917 гг.). Том 2. Указ. соч., с. 336; ГАЧО, ф. 143, оп. 2, д. 2, лл. 4, 13.

164. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ. соч., с. 160-161.

165. Там же, с. 150; История Курганской области (1861-1917 гг.). Том 2. Указ. соч. с. 246.

166. Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ. соч., с. 122.

167. Тобольские губернские ведомости, 1861, 14 января.

168. ГАСО, ф. 185, on. 1, д. 202, лл. 5-7, 9-51.67. Там же, лл. 52-57.68. Там же.

169. Чудновский С. Из дальних лет. // Вестник Европы, 1913, январь, № 1, с.48.

170. Соломон (Исетский) Г.А. Среди красных вождей. М.: 1995, с. 506.

171. Громыко М.И. Крестьянская община Сибири XVIII нач. XX вв. // Общественный быт и культура русского населения Сибири (XVIII - нач. XX вв.). Новосибирск, 1977, с. 6-8.

172. ГАТГШ, ф. 492, on. 1, д. 2, лл. 267-271; д. 135, лл. 45-56.

173. История Курганской области (1861-1917 гг.). Указ. соч. с. 289.

174. Кирьянов И.К. Эволюция общественного сознания крестьян Урала в период капитализма. 1861 февраль 1917 гг. (по материалам Вятской и

175. Пермской губерний).- Автореф. дис. канд. истор. наук. М.: 1989, с. 12-18; Крестьянское движение в Сибири 1861-1907 гг. Указ. соч., с. 304-306.§ 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ В ПОРЕФОРМЕННУЮ ЭПОХУ

176. Митина Н.П. Во глубине сибирских руд. К столетию восстания на Кругобайкальском тракте. М.: Наука, 1966, с. 9.

177. Митина Н.П. Указ. соч. с.9.

178. ГАКО, ф. 8, оп. 1, д. 207, лл. 18-19; ТФ ГАТО, ф. 152, оп. 210, лл. 47-48.5. Там же.6. Там же.

179. Рощевская Л.П. Указ. соч. с. 81.