Образ современного русского ритора: на материале публичных речей Патриарха Московского и всея Руси Кирилла тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат наук Кабанкова, Юлия Юрьевна

• Кабанкова, Юлия Юрьевна
• кандидат наук
• 2016

Оглавление диссертации кандидат наук Кабанкова, Юлия Юрьевна

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретические основы понятия образа ритора

1.1. Образ автора - образ ритора

1.2. Риторические категории этос, пафос, логос и понятие образа ритора

1.3. Проблема соотношения образа ритора и личности ритора

1.4. Проблема риторического идеала и понятие идеального образа ритора

1.5. Образ идеального ритора и понятие красноречия в истории отечественной риторической науки

1.6. Понятие образа ритора и проблема языковой личности

1.7. Проблема соотношения понятий образ ритора - дискурс

1.8. Выводы по главе 1

Глава 2. Категория образа ритора как основа исследования речевой деятельности конкретной языковой личности

2.1. Понятие этоса образа ритора

2.1.1. Проблема изучения личности человека-ритора

2.1.2. Условия речи: исторический и социокультурный контекст; повод, место, время речи; виды речи

2.1.3. Аудитория: культурное состояние; место в речевой структуре общества; основные параметры характеристики отдельной аудитории

2.2. Понятие пафоса образа ритора

2.2.1. Замысел и намерения ритора как основа пафоса

2.2.2. Направленность эмоционального воздействия речи

2.3. Понятие логоса образа ритора

2.3.1. Изобретение как содержательная сторона логоса образа ритора: тезис речи и особенности риторической аргументации

2.3.2. Расположение: особенности построения законченного речевого произведения

2.3.3. Элокуция как формальная сторона логоса образа ритора: лексический и синтаксический аспект, стиль речи

2.3.4. Исполнение: особенности формы речевыражения

2.4. Выводы по главе 2

Глава 3. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл: речевая деятельность - образ ритора

3.1. Личность Патриарха Кирилла, исторический и социокультурный контекст речевой деятельности, общая характеристика аудитории

3.2. Анализ риторического образа Патриарха Кирилла по видам речи

3.2.1. Образ проповедника-духовного пастыря - Проповеди

3.2.2. Образ наставника священнослужителей-архиереев - Напутствия

3.2.3. Образ руководителя церковной организации - Обращения общецерковные

3.2.4. Образ общественного деятеля - Обращения к общественности

3.2.5. Медийный образ миссионера - Выступления в СМИ

Выводы по главе 3

Заключение

Библиография

Приложение 1. Слово после великой вечерни в праздник Рождества Христова в Храме Христа Спасителя 07.01.2014

Приложение 2. Слово при вручении архиерейского жезла Преосвященному Стефану (Кавтарашвили), епископу Тихорецкому и Кореновскому 25.02.2014

Приложение 3. Слово на заседании Наблюдательного совета Общецерковной аспирантуры и докторантуры 16.12.2014

Приложение 4. Слово на открытии XVIII Всемирного русского народного собора 11.11.2014

Приложение 5. Интервью телеканалу «Россия 24» после посещения олимпийских объектов в Сочи 04.02.2014

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Образ современного русского ритора: на материале публичных речей Патриарха Московского и всея Руси Кирилла»

Введение

Для современного русского ритора - всякого речедеятеля, человека «общающегося» и «убеждающего», в том числе, действующего публично, использующего как традиционные формы общения - устную и письменную речь, -так и современные языковые средства - массовой информации и электронной коммуникации, - актуальной является задача формирования эффективного образа или, говоря современным языком, «имиджа», способствующего росту доверия к ритору и достижению влиятельности его речи в аудитории, что ведет к реализации поставленных создателем речи целей и задач в данном сообществе. Вместе с тем, в условиях растущего потока информации в современном обществе не менее важной остается задача эффективного анализа речи, воспринимаемой в процессе общения, в том числе, через средства массовой коммуникации, для адекватного понимания смыслов и формирования собственной взвешенной позиции по конкретным проблемам.

Решению данных задач может в значительной мере способствовать обращение современного речедеятеля к теоретическим основам риторической науки, к истории русской словесности, к российской риторической традиции и, в частности, к одной из центральных категорий риторики - понятию образа ритора. А.А.Волков пишет: «Главная особенность риторики в том, что она и сосредотачивается на структуре языковой личности отправителя и получателя речи - ритора, на речевой технике аргументации и на методе построения целесообразного высказывания. В этом смысле риторика дополнительна лингвистике, которая абстрагируется от конкретных обстоятельств общения. Поэтому риторика - персоналистическая теория речи» [Волков 2003: 4-5].

Большое значение для развития способности ритора к эффективному анализу воспринимаемых речей и формированию влиятельного образа имеют исследования речевой деятельности авторитетных риторов современности. Признавая особую значимость гомилетики для русской культуры и все

возрастающий интерес к духовной жизни после длительного периода ограничений в этой сфере, обусловленных известными историческими причинами, необходимо отметить, что важную роль в освоении искусства риторики играет изучение риторического опыта авторитетных духовных лиц современного русского общества.

Настоящая работа посвящена изучению образа современного русского ритора. Актуальность данного исследования определяется тем, что работа автора ведется в русле развивающегося личностно ориентированного подхода современной лингвистики и направлена на исследование речевой деятельности языковой личности в риторическом аспекте.

Цель работы - определить объем, структуру и содержание категории образа ритора, провести анализ и определить особенности формирования образа современного русского ритора в рамках изучения публичной речевой деятельности конкретной языковой личности - Главы Русской Православной Церкви Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

1) систематизация теоретических основ, определяющих категорию образа ритора;

2) разработка принципов исследования публичной речевой деятельности конкретной языковой личности на основе категории образа ритора;

3) проведение риторического анализа публичной речевой деятельности и описание индивидуальных особенностей риторического образа Патриарха Кирилла на основе разработанных принципов;

4) обобщение полученных данных.

Объектом диссертационного исследования является образ современного русского ритора, изучаемый в русле развития теоретической категории образа ритора.

Предмет исследования - публичная речевая деятельность конкретной языковой личности в ее связи с социокультурным контекстом и общественно-речевой практикой современной России.

Материалом исследования служат видеозаписи с расшифровкой текстов публичных речей Патриарха Кирилла, имевших место в течение одного года (2014), - всего 170 текстов.

Гипотеза исследования состоит в том, чтобы получить ясное представление об особенностях формирования образа современного русского ритора путем анализа компонентов, которые составляют категорию образа ритора: 1) экстралингвистических условий речи; 2) проявляемых в речевом поведении внутренних установок и состояний ритора; 3) содержательной и формальной лингвистической составляющих речевых произведений ритора.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) категория образ ритора является конструктом, реализуемым в триаде этос-пафос-логос, который служит инструментом исследования публичной речевой деятельности конкретной языковой личности;

2) первый уровень анализа компонентов образа ритора, составляющий категорию риторического этоса, - экстралингвистические условия речи, заключающиеся в особенностях личности ритора и аудитории как участников коммуникации, исторического и социокультурного контекста речевой деятельности ритора, а также определяемые контекстом виды/жанры речи;

3) второй уровень анализа образа ритора - уровень риторического пафоса -представляет собой исследование выражающихся в речевом поведении внутренних установок и состояний ритора, таких как замысел и намерения, интенция в отношении преодоления противоречий и направленность эмоционального воздействия речи;

4) третий уровень исследования образа ритора - уровень риторического логоса - состоит в изучении индивидуального стиля содержательной и формальной лингвистической составляющих речевых произведений ритора, выражающихся в

особенностях риторического изобретения, расположения, элокуции - с выделением лексического и синтаксического аспекта - и исполнения - с выделением просодического аспекта;

5) проводимый с использованием конструкта образа ритора анализ публичной речевой деятельности Патриарха Кирилла позволяет выделить и описать пять основных видов публичной речи исследуемой языковой личности и их особенности, которые, соответственно, задают характерные черты пяти составляющих единого риторического образа Патриарха Кирилла: 1) проповеди -образ проповедника-духовного пастыря; 2) напутствия - образ наставника священнослужителей-архиереев; 3) обращения общецерковные - образ руководителя церковной организации; 4) обращения к общественности - образ общественного деятеля; 5) выступления в СМИ - медийный образ миссионера.

Общетеоретической основой исследования стало традиционное понимание риторической категории образа ритора, восходящее к «Риторике» Аристотеля, трудам классиков отечественной риторической науки (М.В.Ломоносов, Н.Ф.Кошанский, К.П.Зеленецкий и др.), работам по теории образа автора В.В.Виноградова, теории риторики Ю.В.Рождественского, исследованиям современных ученых (А.А.Волков, В.И.Аннушкин, А.К.Михальская, А.П.Романенко, В.В.Смолененкова и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе обобщаются и систематизируются теоретические основы категории образа ритора, разрабатываются принципы исследования речевой деятельности конкретной языковой личности в риторическом аспекте с применением конструкта образа ритора, а также проводится анализ особенностей образа влиятельного современного русского ритора - Патриарха Кирилла - исходя из указанных принципов.

Методологической основой работы явились принципы современного историко-культурологического, филологического, риторического и

стилистического анализа текстов. В диссертации используются следующие методы исследования:

- комплексный метод анализа речевой деятельности языковой личности с применением конструкта образа ритора;

- индуктивный метод прямого наблюдения за фактами речи и анализ наблюдаемых закономерностей;

- метод риторической критики;

- метод семантического анализа;

- метод контекстуального анализа;

- риторико-логический метод анализа тематики, содержания, композиции текстов публичных речей;

- лексико-стилистический метод анализа текстов речей для определения индивидуальных предпочтений в использовании ритором лексического ресурса;

- синтаксико-стилистический метод, выявляющий характерные особенности построения синтаксической структуры текстов риторических произведений;

- метод коммуникативного анализа звучащей речи.

Теоретическая значимость работы состоит в развитии научной традиции исследования категории образа ритора и актуализации центральных понятий классической риторической науки - образ ритора, этос, пафос, логос - в речеведческом направлении современной филологии.

Практическая значимость исследования заключается в том, что предлагаемый в диссертации подход к изучению образа ритора может быть применен при анализе публичной речевой деятельности влиятельных риторов современности, а также в возможности использования результатов исследования для определения способов совершенствования риторических компетенций современного речедеятеля, в частности, в теоретических курсах филологической тематики, при преподавании современных языковедческих дисциплин (риторика, стилистика, словесность, культура речи и др.), при обучении эффективному

анализу воспринимаемых речей и созданию влиятельных риторических произведений, равно как и в учебных курсах по развитию речи, культуроведению и страноведению в аудитории, изучающей русский язык как иностранный на продвинутом уровне.

Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и пяти приложений. В соответствии с решаемыми в работе задачами, в первой главе освещаются теоретические основы понятия образа ритора - образа автора, рассматриваются важнейшие аспекты понятия образа ритора - риторические категории этоса, пафоса и логоса, а также проблема соотношения образа ритора и личности ритора, проблема риторического идеала и понимания идеального образа ритора в современном и историческом аспекте, проблема соотношения понятий образ ритора - языковая личность и образ ритора - дискурс. Во второй главе категория образа ритора, представленная конструктом, реализуемым в триаде этос-пафос-логос, рассматривается как основа исследования речевой деятельности конкретной языковой личности; определяются основные понятия и описываются принципы анализа компонентов, входящих в конструкт образа ритора. Третья глава содержит исследование публичных речей и риторического образа Патриарха Кирилла на основе разработанных принципов анализа речевой деятельности конкретной языковой личности с применением конструкта образа ритора. В заключении подводятся итоги проведенного исследования, а также намечаются перспективы дальнейшей работы по теме диссертации. Библиография включает список использованной литературы, а также перечень источников, послуживших материалом исследования и систематизированных на основе выделенных в диссертации пяти видов публичных речей Патриарха Кирилла. Приложения содержат тексты пяти детально анализируемых в исследовании речей Патриарха.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской словесности и межкультурной коммуникации Государственного института русского языка им. А.С.Пушкина.

Результаты исследования нашли отражение в докладах на международных конференциях: XIX Международной научной конференции «Риторика в контексте образования и культуры» (Рязанский Государственный университет им. С.А.Есенина, Рязань, 2015), XX Международной научно-практической конференции «Риторика и речеведческие дисциплины в условиях реформы образования» (Московский Педагогический Государственный Университет, Москва, 2016).

Автором были подготовлены и опубликованы: глава в коллективной монографии и 7 научных статей, в том числе, 4 из них - в рецензируемых научных журналах ВАК РФ (общий объем 6,2 п. л.). Основные положения диссертации и результаты исследования отражены в опубликованных работах:

1. Кабанкова Ю.Ю. Категория этоса как составляющая исследования образа современного русского ритора // Гуманитарные исследования. Астрахань, 2016. №3 (59). С. 13-19. (0,51 п.л.)

2. Кабанкова Ю.Ю. Категория риторического пафоса как составляющая исследования образа современного русского ритора // Вестник Воронежского Государственного Университета. Серия: Филология. Журналистика. Воронеж, 2016. №3. С. 43-45. (0,33 п.л.)

3. Кабанкова Ю.Ю. Понятие элокуции в аспекте исследования логоса образа ритора // Русский язык за рубежом. Москва, 2016. №4. С. 103-106. (0,44 п.л.)

4. Кабанкова Ю.Ю. Категория логоса как аспект понятия образа ритора: анализ проповеднической речи Патриарха Кирилла // Казанская наука. Казань, 2016. №7. С. 22-25. (0,3 п.л.)

5. Кабанкова Ю.Ю. Патриарх Кирилл: образ ритора - анализ публичных речей // Аннушкин В.И., Чистякова И.Ю., Тарасов М.И., Кабанкова Ю.Ю. Риторика Патриарха. К 70-летию Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла / Сост. Щипков А.В. - М., Русистика, 2016. С. 177-252. (3,76 п.л.)

6. Кабанкова Ю.Ю. Проблема риторического идеала и понятие идеального образа русского ритора // Материалы XX Международной научно -практической конференции «Риторика и речеведческие дисциплины в условиях реформы образования», МПГУ. Москва, 2016. С. 120-125. (0,23 п.л.)

7. Кабанкова Ю.Ю. Понятие красноречия в «Риторике» Н.Ф. Кошанского в аспекте исследования образа русского ритора // Межвузовский сборник научных трудов «Речевая структура русского общества: проблемы риторики, поэтики и стилистики». Астрахань, 2015. С. 27-30. (0,22 п.л.)

8. Кабанкова Ю.Ю. Образ современного русского ритора - основные ценностные ориентиры // Материалы XIX Международной научной конференции «Риторика в контексте образования и культуры», Рязанский Государственный университет им. С.А. Есенина. Рязань, 2015. С. 33-37. (0,34 п.л.)

Глава 1. Теоретические основы понятия образа ритора 1.1. Образ автора - образ ритора

Понятие образа ритора восходит к «Риторике» Аристотеля. Именно Аристотель впервые отметил, что «для того, чтобы убедить кого-либо в чем-либо, надо предстать человеком известного склада» [Аристотель 1978: 23]. И хотя Аристотель еще не пользуется термином образ ритора, но у него ясно прослеживается мысль о том, что сила убеждения зависит от своеобразия личности говорящего, его нравственно-интеллектуальных качеств, выявляющих индивидуальные особенности публичного оратора.

Термин «образ ритора (оратора)» появился в русской филологической науке благодаря В.В.Виноградову, который в работе 1930 года "О художественной прозе", анализируя историю русской поэтики и риторики, провел аналогию: образ автора в произведениях художественной литературы - образ оратора в речи публичных выступлений [Виноградов 1980: 103].

В созданной В.В.Виноградовым теории художественной речи смыслообразующим центром явилось понятие образа автора, которое выступает в качестве центральной стилевой характеристики каждого отдельного художественного произведения и в целом всей художественной литературы. Образ автора, по В.В.Виноградову, представляет собой и стилистическую индивидуализацию литературно-художественного текста, и общий видоспецифический признак художественной литературы, рассматриваемой как особый функциональный стиль [Рождественский 1996б: 226].

В основе понимания образа автора у В.В.Виноградова лежит понятие субъекта языка. Субъект художественной речи у него противопоставляется субъекту нехудожественной речи. Образ автора соотносится и является производным от образа ритора также как художественная литература соотносится и является производной от всей словесности [Романенко 2003: 14].

А.П.Романенко приводит сравнение признаков образа автора на основании наблюдений В.В.Виноградова, суммированных Ю.В.Рождественским [Рождественский 1996б: 230-231], и соответствующих черт образа ритора [Романенко 2003: 14-15] (Таблица 1).

Таблица 1.

Л»

Образ автора

Образ ритора

Стилевая индивидуализация; индивидуальное, личное отношение автора к предмету речи

Стилевая стандартизация; автор либо стремится выработать «коллективное» отношение к предмету речи, либо присоединяется к нему

Строится по контрасту- с общим предметным стилем древней рукописной литературы н с функциональными стилями, наследующими место предметных стилей

Принадлежит к предметным стилям рукописной литературы или к функциональным стилям

Гак же ценен для читателя (в качестве модальности текста), как и предметно-ид ей нос содержание текста. Они эстетически равноценны

Лишь средство для восприятия читателем прсдмстпо-идсйпого содержания текста. Сам по себе, вне ггого содержания, он для читателя не ценен

Формирование социального типа мысли. Проявляется в создании новых и отборе существующих литературно-языковых средств

Формирование социального типа мысли, Проявляется в строгом следовании литер атурпо-я зыко вой норме (в современной публицистике, впрочем, ОР часто строится и па нарушении норм)

11рипципиальпо многозначная структура, допускающая широкий спектр индивидуальных ос-м ыслспий

Принципиально однозначная структура, рассчитанная на определенное и недвусмысленное истолкование

Создастся автором намеренно, наподобие роли актера в театре. Обучение созданию образа автора происходит в русле соответствующей авторской традиции

Задан риторической традицией, образу ритора нужно следовать, а не eo.ua-вать его заново. Актерство ритора неуместно, т,к, может вызвать сомнения в сю серьезности

Строится на а} эстетическом отчуждении личности автора от образа автора; б) развертывании текста но законам эстетики; в) снятии прямой, «лобовой» дидактики и соблюдении позиции рассказчика, содержание текста не навязывается читателю; г) знании, что предмет речи является вымыслом, о чем зпает читатель

Строится на а) риторическом слиянии личности ритора с образом ритора; б) развертывании текста по законам риторики; в) построении прямой дидактики, фигура рассказчика не предусматривается, содержание текста императивно но отношению к аудитории, ччо достигается репертуаром средств убеждения; г) знании, ччо предмет речи соответствует действи-Lcjjbiioc in, о чем лласт аудитории

Ю.В.Рождественский говорит об образе автора как о непременном компоненте герменевтической процедуры, необходимом для точного понимания смысла словесного произведения. Формулируя один из законов риторики, ученый пишет, что в монологическом высказывании слои смысла имеют определенный порядок, начиная от образа автора, общего содержания вида речи, образного содержания вида речи, эмоционального содержания и заканчивая композиционно-стилистическим содержанием. Только такая структура слоев содержания возможна при построении речи. «Из этого закона вытекает правило герменевтики: полное понимание текста возможно лишь тогда, когда его анализ ведется либо от стиля к образу автора, либо от образа автора к стилю» [Рождественский 1995: 11].

В.В.Виноградов исследовал только художественную речь и, как отмечает Ю.В.Рождественский, шёл путём стилистики, когда содержание конкретной речи определяется, исходя из особенностей её композиции и стиля. С точки зрения риторики, этот путь является продуктивным, когда необходимо определить, как конкретным оратором сделана конкретная речь. Ю.В.Рождественский пишет: «В.В.Виноградов двигался от словесного ряда и создавал схему анализа словесного ряда, идя от конечного продукта - самой речи и выстраивая систему сравнительных и исторических противопоставлений» [Рождественский 2004: 140-142].

Путь риторики, по Ю.В.Рождественскому, - это движение от общих категорий - начиная от условий, в которых действует ритор, и заканчивая стилем, в котором условия сочетаются с индивидуальным речевым действием. Такой подход позволяет более точно определить исходные условия, которые даны ритору, и то новое, что он вносит в речь. Исходные условия формируются такими категориями как образ оратора и вид речи и ограничиваются рамками, которые задает аудитория. Образ оратора и вид речи являются своеобразными прелиминариями, которые образуют первоначальные смыслы речи, подчиняющие себе прочие смыслы. Именно «исходные смыслы речи составляют рамки понимания речи» [Рождественский 2004: 140].

Следуя идейной направленности «Риторики» Аристотеля, Ю.В.Рождественский определяет условия речедействия как риторический этос (категории образ оратора и вид речи); то новое, что вносит в речь ритор, - как риторический пафос (категории образ конкретной речи и возбуждение эмоций); непосредственное речевое действие ритора, воплощение им замысла в словесной форме, в доказательствах и стиле - как категорию риторического логоса (категории аргументация, композиция и стиль) [Рождественский 2004: 125, 130-139].

1.2. Риторические категории этос, пафос, логос и понятие образа ритора

Категории риторического этоса, пафоса и логоса являются важнейшими аспектами понятия образа ритора. В риторической традиции категории этоса, пафоса и логоса представляются в качестве этических, эмоциональных и рациональных средств убеждения, которые имеет в своем распоряжении ритор, или в качестве аспектов проявления личности в речи: этос - аспект установления отношений с аудиторией, обеспечивающего уместность речи; пафос -эмоциональный инструментарий, формирующий общий смысл речи; логос - аспект интеллектуальных ресурсов аргументации [Волков 1996а: 17-18].

Понятия этоса, пафоса и логоса в современной теории риторики, созданной Ю.В.Рождественским, выступают как виды смыслов речи и как аспекты понимания речи риторической наукой. Ученый пишет, что для риторики этос, пафос и логос являются основными терминами. Под этосом понимают условия, предлагаемые получателем речи её создателю. Пафосом называют намерение и замысел человека, создающего речь и ставящего перед собой цель предложить получателю речи и развить перед ним определенную тему, соответствующую его интересам. Под логосом понимают словесные средства, которые использует создатель речи в данном речевом произведении при реализации своего замысла. «Этос создает условия для речи, пафос - источник создания смысла речи, а логос - словесное воплощение пафоса на условиях этоса» [Рождественский 2004: 66].

Ю.В.Рождественский указывает, что современной риторикой отношения людей рассматриваются через речь. Риторикой устанавливаются, во-первых, условия, в которых возможно осуществление речи (категория этоса); во-вторых, содержание изобретения и его направленность, определяемая видом речи (категория пафоса); и в-третьих, языковые средства выражения, уместные относительно условий и содержательной направленности речи (категория логоса) [Рождественский 2005: 99]. Ученый говорит: «Этос - реализуется в законах и правилах, таких как этикет, регламент собрания, процессуальный кодекс (в суде), цензурные правила и т.д. Пафос - реализуется под влиянием и нужды в установлении совместной деятельности. Логос - реализуется в формировании общих мест через диалог. Самых широких - мораль и самых узких - семейная традиция или направление деятельности конкретной организации» [Рождественский 2005: 125].

Как было отмечено А.П.Романенко, такая широкая трактовка понятий этоса, пафоса и логоса «нисколько не противоречит пониманию традиционному, аристотелевскому. Наоборот, оно дает перспективу разработке категории образа ритора как стилистико-смыслового центра прозы» [Романенко 2003: 24].

В.И.Аннушкин указывает на то, что этос, пафос и логос рассматриваются как базовые качества языковой личности, претендующей на ответственное право участвовать в убеждающей речи [Аннушкин 2012: 311-312]. В категории этоса как «нравственного, морального права на убеждающую, влиятельную речь» заключаются основы философской сути риторики. Понимание ритором (участником речи) категорий добра, истины, блага, его нравственно-философская позиция позволяют затем развернуть последующие категории логоса как «созидательной идеи, творческой мысли», реализовать категорию пафоса как «эмоциональной силы слова, способной ... побудить людей к действию во имя утверждения добра, прояснения истины» [Иванова 1997: 6].

Этос, пафос и логос, по мнению В.И.Аннушкина, можно рассматривать также как «последовательность акта порождения и создания речи». Условия речи

представляют собой внешние правила словесности, которые в свою очередь диктуют внутренние правила словесности, или то, какие «искусства речи» применяются при ее создании. Любой замысел речи, реализуемый в непосредственной связи с фактурой, временем, местом, условиями речи в целом и определяемыми этими условиями темой и содержанием речи, воплощается в словесную форму благодаря использованию определенных речестилевых средств, включающих отбор лексики, синтаксико-стилистическое строение текста, а также привлекательное произношение. [Аннушкин 2012: 311-312].

Понятие этоса у В.И.Аннушкина определяется как нравственно-этический аспект речи, связанный с условиями речи и напрямую влияющий на ее содержание и выбор выразительных средств. В этосе проявляется и оценивается личность ритора с точки зрения нравственно-этической уместности создаваемых им высказываний, которая связана с фактурой речи, местом и сроками ее ведения, знанием того, «кто, кому, когда, при каких обстоятельствах, с какой целью, каким образом и что может сказать» [Аннушкин 2012: 311-312]. Как в античной риторике под этосом понималось нравственное начало [Львов 1995: 256], так и сегодня этос определяется как этическая и нравственная позиция человека, который готовится своей речью «подвигнуть людей на определенные действия, призвать к изменению взглядов, отношения к предмету высказывания» [Иванова 1997: 6].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Кабанкова, Юлия Юрьевна, 2016 год

литература литература

4. Массовая коммуникация

1-Т-1

* 4.1. Массовая информация 4.2. Реклама 4.3. Информатика

4.1.1. Газеты

4.1.2. Радио

4Л.З. Телевидение 4Л.4. Кино

4.3.1. Информационные системы

Необходимо заметить, что все разновидности речи, которые относятся к ораторскому искусству (судебные, политические, военные речи, лекции, пропагандистские и проповеднические выступления, различные речи в собраниях, доклады и т.п.), принадлежат к так называемому промежуточному классу текстов устной речи, в котором содержатся как признаки текстов, обязательно имеющих письменный прототип (все жанры сценической речи), так и речей, которые не имеют и не могут иметь письменного прототипа (бытовые диалоги, деловые переговоры и т.д.). Ораторские речи могут быть произнесены экспромтом, могут быть предварительно составлены в письменной форме, а затем воспроизведены вслух на память, прочитаны или пересказаны в свободной форме, но они характеризуются обязательной возможностью быть зафиксированными в форме протокола или иной записи. «Та устная речь, которая не обязательно имеет, но может иметь письменный прототип-источник, не обязательно строится, но может строиться по правилам письменной речи, учитывать нормы грамматики, риторики, поэтики, логики, стилистики, в той или иной степени ориентироваться на них» [Рождественский 1996б: 28-29].

Для определение вида/жанра речи с точки зрения содержания наряду с анализом экстралингвистических условий речи, включающих рассмотрение сферы, в которой осуществляется речевая деятельность, и конкретной ситуации общения, важно также охарактеризовать взаимоотношения между ритором и аудиторией, а также существующие в этих взаимоотношениях целеустановки. Решение этой задачи непосредственно связано с характеристикой аудитории, к которой обращается ритор.

2.1.3. Аудитория: культурное состояние; место в речевой структуре общества; основные параметры характеристики отдельной аудитории

Характеристику аудитории целесообразно проводить с нескольких позиций. Во-первых, - относительно широкого контекста условий осуществления речи. Это

подразумевает исследование свойств того социума, представителем которого является аудитория ритора, как то: культурное состояние общества, существующие в нем взгляды, мировоззрения, идеологии и системы ценностей. Во-вторых, -относительно характера участия лиц или групп лиц, составляющих аудиторию, в речевой деятельности общества, т.е. их принадлежности к той или иной части речевой структуры общества, к тому или и иному классу речедеятелей. В-третьих, - с точки зрения типа и параметров отдельной аудитории в конкретном контексте речи, таких как объем и характер аудитории, ее демографический, интеллектуальный, профессиональный состав, эмоциональный настрой, отношение к ритору и предмету речи.

Как уже было отмечено выше, общество с точки зрения культуры не едино, оно разделено на группы, которые характеризуются различным отношением к формам культуры (физической, духовной и материальной) в зависимости от своих устремлений в обладании культурой и культурном строительстве, которое происходит на основе трех принципов: «отбора», «присвоения» и «ассимиляции» (здесь и далее вопросы культуры рассматриваются на основе работ Ю.В.Рождественского [Рождественский 1996а, Рождественский 2005] - Ю.К.).

В структуре общества выделяются следующие культурные классы людей: 1) страна, представляющая собой полное культурно-историческое образование, которое отличается такими признаками как единая исторически сложившаяся территория и государственность;

2) край, характеризуемый как определенная территория в пределах страны с исторически сложившимися границами - географическими, экономическими и культурными;

3) народ (этнос), определяемый как часть населения, которая объединена этническим самосознанием, а также общностью происхождения и исторической территорией;

4) землячество, характеризуемое как группа выходцев из одной страны, обладающих этническим самосознанием и некомпактно живущих на территории другой страны;

5) анклав, рассматриваемый как группа выходцев из одной страны, обладающих этническим самосознанием и компактно живущих на территории другой страны, занимая определенную территорию;

6) профессия, определяемая как группа людей, которая выделяется на основе занимаемого места в общественном разделении труда;

7) поколение как совокупность жителей страны близкого возраста;

8) антикультура как культура особых малых групп, которые противопоставляют себя всему обществу в культурном отношении.

Каждый из выделенных культурных классов людей в обществе может обладать определенными идеологическими, духовными, стилевыми, экономическими, политическими устремлениями. Вступая во взаимодействие, культурные классы приобретают возможность развития сотрудничества в дальнейшем культурном строительстве либо оказываются перед лицом различий, противоречий и конфликтов, которые требуют разрешения.

Понимание современного состояния общества, происходящих в нем актуальных процессов и их воздействия на аудиторию ритора является важнейшим условием создания влиятельной речи и формирования влиятельного образа ритора.

Для характеристики аудитории необходимо также рассмотреть существующие речевые отношения между людьми, т.е. определить классы речедеятелей, составляющие речевую структуру общества, которая постоянно осложняется с развитием словесности и ее видов, что обусловлено появлением новых фактурных свойств речи: устные речевые коммуникации - письменная речь - устно-письменное взаимодействие - печатная речь - массовая информация и информатика (здесь и далее изложение вопросов речевой структуры общества ведется на основе работы Ю.В.Рождественского [Рождественский 2004] - Ю.К.).

Для устной речи характерно присутствие двух классов речедеятелей: говорящих и слушающих. При этом говорящий может стать слушающим и наоборот. Устная речь предусматривает языковое единство общества и в дописьменном состоянии образует его территориальное деление. Устное речевое общение в современном обществе «предполагает претензию на территорию, где распространен данный язык, на племенное в историческом аспекте владение землей. Поскольку в устной речи каждый говорящий является слушающим, классы речедеятелей, разделяемые по созданию и получению речи, не осознаются, но осознаются отношения между различными языками» [Рождественский 2004: 335339].

Письменная речь, во-первых, делит речедеятелей на грамотных людей и неграмотных - не владеющих письмом; во вторых, - на педагогов и обучаемых; в-третьих, - в классе грамотных - на людей умственного труда (религиозные деятели, управленцы, политики, финансисты, торговцы, изобретатели, поэты, актеры) и информационных работников (работники почты, канцелярии, архива, библиотеки). Социальное деление речедеятелей и территориальное деление пересекаются, в результате чего образуется разночленное сообщество людей - цивилизация, что вызывает потребность в государственном управлении. «Государственное управление распространяет устный литературный язык, охватывая им родовые и племенные языки, с одной стороны, и развивает профессиональное разделение речедеятелей - работников умственного труда, с другой» [Рождественский 2004: 340-343].

Устная литературная речь, образовавшаяся благодаря созданию письма и распространению письменности, подчиняется структуре общества, которое существует в условиях устно-письменного взаимодействия. Определенные виды речи связаны с соответствующими классами речедеятелей: ораторика (судебные, совещательные и показательные речи) - с политиками, торговцами, финансистами, управленцами и обществом в целом; гомилетика как проповедь - с религиозными деятелями, как учебная речь - с педагогами; диалектика - с учеными и

информационными работниками; сценическая речь - с поэтами; пропагандистская речь как подвид гомилетики может быть связана с любым классом речедеятелей.

С появлением печатной речи в обществе образуется новая структура и новые классы людей по отношению к речевой деятельности: авторы, издатели, книготорговцы и читатели. Книжная продукция и речевой труд становятся товаром. В интересах извлечения прибыли осуществляется продвижение печатной продукции в сторону неграмотных, количество которых максимально сокращается.

Благодаря техническому прогрессу стало возможным создание массовых коммуникаций, что послужило началу процесса становления новых общественных структур. Этот процесс обусловлен появлением и развитием таких новых фактур речи как средства массовой информации (кино, радио, телевидение и массовая пресса) и информационные системы на базе компьютерных технологий. В условиях массовой коммуникации взаимодействие осуществляется путем формирования смешанной устно-письменной речи. Основной продукт массовой информации - это сообщение о событиях.

В массовой информации развиваются новые классы коллективных речедеятелей, которые противостоят классам индивидуальных речедеятелей. Коллективный класс речедеятелей состоит из заказчика, осуществляющего управление массовой информацией, исходя из своих административно-политических, финансовых, юридических и др. интересов, и средств массовой информации - информационных агентств и органов информации (радио, телевидение, пресса). Таким образом, в коллективный класс речедеятелей входят организации, внутри которых на основании разделения труда и в рамках существующей в организации политики свою деятельность осуществляют отдельные лица. Получателями массовой информации выступают все классы индивидуальных речедеятелей - как грамотные, так и неграмотные, участвующие и в семейно-бытовом общении, и в общественной жизни. Аудитория массовой информации потенциально не ограничена, т.к. при востребованности информации, она может распространяться во всемирном, глобальном масштабе.

Активное развитие компьютерной техники, средств мультимедиа и новых информационных технологий, наблюдаемое в настоящее время, оказывает существенное влияние на формирование новой речевой структуры общества, которая носит глобальный характер. Описание формирующейся структуры представляется предметом будущих научных исследований. Уже сегодня можно отметить, что компьютерные технологии делают возможным создание систем, в которых сочетаются все классы речевых действий и практически все виды семиотической деятельности человека (кроме тех, где требуется живое участие человека, его тела, например, обряда или танца). Это стало возможным благодаря использованию разработок, устанавливающих связи между устным и письменным языком, созданию компьютерных программ, которые записываются на вновь создаваемых многочисленных языках программирования. В формирующейся структуре общества информационных технологий выделяются следующие новые классы речедеятелей: класс создателей технических средств мультимедиа, класс программистов и класс пользователей. В классе пользователей информационных технологий можно выделить, с одной стороны, лиц, осуществляющих определенную деятельность и изображающих эту деятельность средствами мультимедиа, и, с другой стороны, общество или представителей общества, которых эта деятельность касается.

Понимание речевой структуры общества и определение принадлежности аудитории ритора к тем или иным классам речедеятелей необходимо для выбора адекватного вида речи и формирования наиболее эффективной системы аргументов, так как каждый речедеятель, занимая определенное место в структуре общества, при реализации своих функций может в известной степени влиять на происходящие в обществе процессы и, в том числе, способствовать воплощению конкретных замыслов ритора под воздействием производимых им речей.

Отдельно взятая аудитория в рамках конкретного контекста в зависимости от объема и речевой фактуры может быть сосредоточенной, рассредоточенной и массовой, а в зависимости от состава - однородной или разнородной (здесь и далее

описание типов аудиторий производится на основе работы А.А.Волкова [Волков 2001: 62-66] - Ю.К.).

В рамках устного речевого взаимодействия организуются сосредоточенные, или ораторские, аудитории, которые подразделяются на малые, средние и большие.

Малая аудитория подразумевает как монологическую речь, так и возможность непосредственного диалога, который обычно сопряжен с импровизацией, что предполагает высокий уровень общей подготовки ритора и определенные усилия с его стороны.

В средней аудитории существует некоторая дистанция между говорящим и слушающими, речь по большей части носит характер монолога, непосредственный диалог возможен, но затруднен, для его осуществления аудитория делится на более мелкие группы. Речь в средней аудитории требует от ритора конкретной подготовки.

Границы большой аудитории определяются пределами зрительной и голосовой досягаемости говорящего и публики при их непосредственном контакте с возможностью использования звукоусиливающей технической аппаратуры. В большой аудитории может быть реализована только монологическая речь, диалог в традиционном понимании и сложная система аргументации практически невозможны. Большие аудитории обычно подвержены коллективным эмоциям, ответная реакция на речь ритора может быть выражена одобрительными или неодобрительными возгласами, аплодисментами или другими невербальными способами. Речь в большой аудитории требует от ритора личной энергии, простоты и образности.

Письменная и печатная речь образуют рассредоточенные аудитории, где сообщения получают или отдельные лица, или малые группы. Для работы с рассредоточенными аудиториями необходимо создание специальной сети речевых отношений и разделение труда речедеятелей, а также требуется определенная подготовка и обучение аудитории.

Средства массовой информации и коммуникации - телерадиовещательные организации и мультимедийные информационные ресурсы на базе сети Интернет - охватывают все более расширяющуюся в мировых масштабах массовую аудиторию, границы которой характеризуются подвижностью и могут быть обусловлены языковыми факторами, такими как область распространения национального языка, степень владения другими языками или доступность перевода. Кроме того, ограничение аудитории может быть вызвано определенной направленностью информации, как, например, региональные, деловые, духовно-просветительские СМИ и т.д. Массовая аудитория представляет собой неустойчивую среду общения. Аудитория того или иного СМИ формируется во многом исходя из сиюминутных целей и интересов.

Однородность аудитории обусловлена сходством внутренних характеристик объединенных в ней людей, например, общностью мировоззрения, конфессиональной или профессиональной принадлежности, политических взглядов и т.д. Разнородные аудитории объединяют в своем составе людей различного свойства на основе общности существующих у них проблем или интересов.

Объем и характер аудитории как два основных параметра при определении свойств аудитории были выделены еще Аристотелем, который также обращал внимание на такие факторы как возраст, социальная принадлежность, интеллектуальные и эмотивные качества составляющих аудиторию лиц.

Перечень параметров для характеристики состава отдельной аудитории был сформулирован С.Ф.Ивановой, которая обобщила представленный в теоретических и практических исследованиях опыт изучения того, как влияют характеристики аудитории на восприятие речи. Ученым были выделены:

1) формально-демографические параметры: возраст, пол, национальная принадлежность, общий уровень образования и культуры и т.д.;

2) параметры мотивации слушателя, включающие интеллектуально-познавательные, морально-дисциплинарные и эстетические мотивы;

3) параметры готовности к восприятию речи: знание предмета речи, общая и профессиональная подготовленность к его восприятию, степень заинтересованности в проблеме;

4) параметры эмотивной характеристики: общий настрой и отношение отдельных лиц или групп аудитории к оратору и к предмету речи [Иванова 1990:

19].

Характеризуя аудиторию, мы должны отметить, что в процессе общения ее состав и свойства могут меняться под влиянием речевой деятельности ритора. Вызвать изменения в аудитории для реализации своего замысла - одна из главнейших целей ритора. А.А.Леонтьев пишет: «Общение, коммуникация - это в первую очередь не что иное, как способ внесения той или иной коррекции в образ мира (термин А.Н.Леонтьева - Ю.К.) собеседника (ситуативный, фрагментарный и в то же время непосредственный, т.е. образ <большого> мира, или глобальный, но выключенный из реальной деятельности и реального переживания этого мира, т.е. образ <малого> мира, мира абстракций)» [Леонтьев 1997: 178].

В свою очередь под воздействием реакции аудитории на его речь состояние самого ритора может также претерпевать изменения. М.М.Бахтин так писал о сложной природе восприятия и осмысления речи: «В самом деле, слушающий, воспринимая и понимая значение (языковое) речи, одновременно занимает по отношению к ней активную ответную позицию: соглашается или не соглашается с ней (полностью или частично), дополняет, применяет её, готовится к исполнению и т.п., и эта активная позиция слушающего формируется на протяжении всего процесса слушания и понимания с самого начала, иногда буквально с первого слова говорящего. Всякое понимание живой речи, живого высказывания носит активно ответный характер (хотя степень этой активности бывает весьма различной); всякое понимание чревато ответом и в той или иной форме обязательно его порождает: слушающий становится говорящим» [Бахтин 1979: 246]. Теоретические и практические обоснования и развитие идей М.М.Бахтина мы находим в работах А.А.Леонтьева, И.А.Зимней, Е.Ф.Тарасова и др.

Сходство или различие свойств ритора и аудитории лежат в основе их устремлений в отношении изменения состояния общества и условий, в которых оно функционирует. В соответствии с устремлениями ритора возникает замысел его речи, целевая установка, направленная на достижение изменений. Замысел и намерение ритора как составляющие категории пафоса будут рассмотрены в следующем параграфе.

2.2. Понятие пафоса образа ритора 2.2.1. Замысел и намерения ритора как основа пафоса

Замысел ритора, лежащий в основе пафоса, может быть охарактеризован исходя из целенаправленности, интенсивности и содержательности диалога (здесь и далее рассмотрение категории пафоса производится на основе работы Ю.В.Рождественского [Рождественский 2004: 80-82, 189-195, 278-304] - Ю.К.).

Минимальный диалог, состоящий из двух реплик-монологов, осуществляющийся при минимальном наращении смысла и имеющий целью конкретное практическое действие, как то: приветствие-прощание, вопрос-ответ, доклад-команда (действие), - характеризуется пафосом деловитости.

Неминимальному диалогу, состоящему из более чем двух реплик-монологов и проводимому с целью наращения информации, необходимой для принятия решения, свойственен пафос решительности.

Продолженным диалогам, в которых в определенной последовательности сочетаются монологическая речь ритора и обмен репликами ритора и аудитории, целью которых является образование, информирование или изменение духовного состояния аудитории, присущ пафос формирования человека. Так в основе пафоса диалогов обучения лежит замысел привести человека к норме знания; пафос пропаганды/информирования имеет в своей основе замысел изменить поведение человека путем сообщения ему новой информации; пафос диалогов воспитания

основан на замысле подвигнуть человека к самооценке своего духовного состояния и поступков.

Обучение в сочетании с информированием характеризуется пафосом назидания, который в своей основе имеет намерение сообщить аудитории сведения о нормах знания и нормах поведения, и пафосом формирования навыков.

Диалогам, в которых сочетаются воспитание и информирование, свойственен пафос ориентирования в жизни.

Соединение пафоса деловитости, пафоса решительности и пафоса формирования человека образует, с одной стороны, пафос успеха диалога, основанный на замысле достижения общего успеха диалога и лиц, участвующих в нем, и, с другой, - пафос лидерства, как пафос успеха лица, ведущего диалог.

Пафос лидерства состоит из гармоничного сочетания пафосов различного плана. Так пафос деловитости объединяет в себе коммуникабельность как умение и стремление входить в диалог, проницательность как умение ставить вопросы и дружественность как намерение и способность сохранять отношения.

Пафос решительности формируется из пафоса возражения-утверждения, в основе которого лежит умение и намерение при необходимости выражать несогласие и формулировать свою позицию, и пафоса волевого решения, который характерен для диалогов, содержащих недостаточную для принятия логически обоснованных решений информацию, и основан на намерениях, сформированных благодаря убежденности, нравственным принципам и дисциплине.

Главной составляющей пафоса лидерства является пафос формирования человека, который требует сочетания всех видов пафосов: решительности, основанной на нравственности; умению работать с возражениями и доходчиво формулировать утверждения; проницательности, коммуникабельности и дружественности; назидания, обучения навыкам и ориентирования в жизни с терпением и терпимостью, а также искренней заинтересованностью в успехе диалога и аудитории.

Как было отмечено выше в отношении пафоса решительности, он связан с ситуацией диалога, которая может характеризоваться достаточностью или недостаточностью информации для принятия решения и реализации замысла. Полнота или неполнота обсуждаемого в диалоге содержания, фактов, образов или мыслей относится к сути пафоса содержательности, который заключается в выявлении составляющих проблемы или факторов, влияющих на её формирование, и творческом обобщении всей совокупности этих факторов для принятия решения и реализации намерений при эффективном - с необходимым и достаточным минимумом реплик в диалоге - обсуждении.

С точки зрения замысла в отношении состояния имеющей место социальной системы и условий, в которых она существует, различаются пафос управления или пафос устойчивости, т.е. постоянного созидания и поддержания социальной системы и пафос развития стиля, в основе замысла которого изменение социальной структуры, критика порядка управления и формирование новых сторон понимания действительности. Сочетание пафоса управления и пафоса развития стиля определяется как динамика общественной мысли, которая выражена в диалоге.

Таким образом, основные виды пафоса, представленные элементами замысла различных видов речи, - следующие: 1) пафос управления: устная речь, письменная речь и массовая коммуникация; 2) пафос развития стиля: все виды речи, все уровни и части общества; 3) пафос знания: фольклор, сочинения, информатика; 4) пафос формирования намерений: судебная, показательная и совещательная речь; 5) пафос формирования человека: проповедь, учебная речь, пропаганда.

Уместное пользование всеми перечисленными видами пафоса современным ритором, в распоряжении которого находятся новейшие средства мультимедиа, является важной составляющей эффективности его речевой деятельности в обществе.

Особо необходимо отметить, что важнейшую роль в формировании пафоса играет интенция ритора в отношении способов преодоления противоречий.

Условия этоса подразумевают существование определенных, зачастую различных, взглядов, мнений, позиций участников диалога в отношении предмета обсуждения, в том числе, ситуаций несогласия или спора.

Для любого диалога в зависимости от условий его этоса характерны три основных направления пафоса: диалектический, эристический и софистический.

Диалектический пафос характерен для речи, целью которой является поиск объективной истины путем обмена мнениями и развитие диалога при уважительном отношении к позиции оппонента.

Эристический пафос свойственен речи, в основе замысла которой лежит намерение любыми средствами утвердить свой интерес, сохранить за собой право на поступок и на окончательное суждение, пренебрегая интересами и мнением оппонента.

Софистический пафос присутствует в речи тогда, когда целью является, создавая видимость поиска истины и тем самым вводя оппонента в обман, добиться выигрыша в споре, утвердить свой интерес, решить дело в свою пользу или угодить.

Пафос, имеющий в основе замысла преследование выгоды или победу в споре, не запрещается в риторике до тех пор, пока он этически допустим.

Этически недопустимыми считаются: во-первых, фальсификация как суждение, в котором была осуществлена подмена источника информации; во-вторых, диффамация как суждение, содержащее оскорбительный для людей смысл; в-третьих, ложь и введение в заблуждение как суждение, содержащее заведомо неверное освещение событий и искаженные факты; в-четвертых, наглость как нарушение правил речевого общения.

2.2.2. Направленность эмоционального воздействия речи

В зависимости от своего замысла, состава и характера аудитории ритор стремится вызвать у слушателей определенные эмоции, заставить их испытать

некоторые чувства, что в совокупности восприятия речи должно привести аудиторию к толкованию речи в нужном ритору смысле.

От того, насколько ритору удалось реализовать свой замысел в части изменения эмоционального состояния аудитории, во многом зависит эффективность его речи.

Еще античные мыслители Платон, Аристотель, Цицерон и Квинтилиан отводили первостепенную роль эмоциональной убедительности речи, утверждая преимущества средств эмоционального воздействия по сравнению с логическими. Цицерон писал: «Кому, например, неизвестно, что высшая сила оратора — в том, чтобы воспламенять сердца людей гневом, или ненавистью, или скорбью, а от этих порывов вновь обращать к кротости и жалости? Но достичь этого красноречием может только тот, кто глубоко познал человеческую природу, человеческую душу и причины, заставляющие ее вспыхивать и успокаиваться» [Цицерон: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/ciceron/trakt_orat.php].

Аристотель детально рассматривал речевые возможности эмоционального воздействия на различные по составу аудитории, обращаясь к чувствам, вызывающим удовольствие или неудовольствие человека, таким как гнев, сострадание, страх, милость, любовь, ненависть, стыд, благодеяние, негодование, зависть и др. [Аристотель: http://www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/ritoriki.txt]

Из всего спектра человеческих эмоций, вызываемых и выражаемых различными семиотическими и несемиотическими средствами, речевые эмоции выделяются тем, что они ограничены выразительными возможностями языка.

Связь некоторых речевых эмоций и средств языка была показана Ю.В.Рождественским в следующей таблице [Рождественский 2004: 214-216] (Таблица 2):

Таблица 2.

Речевые средства Содержание эмоции Название эмоции

1. Речевой контакт Желание или нежелание продолжать контакт Любовь или ненависть

2. Ритм, тембр» интонация Чувство прекрасного или безобразного, обращенное к говорящему Эстетическая эмоция

Э- Динамика речи (темп и 1-ромкостъ) Чувство будущего, чувство ожидания Эмоция волнения или покоя

4, Модальность речи Понуждение К действию Сострадание и страх

5. Предметное содержание речи Желание познания или усталость от информации Любопытство или равнодушие

6. Соответствие данной речи эпосу Чувство должного или недолжного Этическая эмоция

7. Образное и логическое построение речи Чувство удовлетворенности или неудовлетворенности Рациональная эмоция

Й. Коннотативное содержание речи Переживание чувственных удовольствий или отвращения от кщей Физиологическая эмоция

Средством воплощения замысла ритора в речи и формирования тех или иных эмоций в аудитории, т.е. средством выражения пафоса является логос. Составляющие логоса будут рассмотрены в следующем параграфе.

2.3. Понятие логоса образа ритора

Логос формируется ритором в стремлении достичь «единства понимания, единства решения и единства действия» в диалоге с аудиторией. Ю.В.Рождественский отмечал, что существование и хорошее качество логоса

основано на соблюдении следующих правил его формирования в диалоге: 1) личная осведомленность и (или) личное участие, готовность к поступку, что составляет субъективную силу логоса, уверенность в правоте говорящего; 2) однородность понимания и (или) связанность речами ритора и аудитории, что обеспечивается общностью смысла; 3) обусловленность понимания и (или) совместных действий, что достигается единством и предметностью содержания.

Содержательная сторона логоса определяется характером интересов ритора и аудитории, объемом аудитории и необходимостью решения конкретных задач [Рождественский 2004: 305-309].

С точки зрения содержания, логос речи формируется из тезиса речи или ее основной идеи и риторической аргументации как разработки тезиса, которая строится через а) отнесение к общим местам, б) привлечение примеров и фактического материала и в) использование логических (рациональных) и эмоциональных аргументов.

Перечисленные элементы плана содержания логоса составляют основу риторического изобретения.

Формальный план логоса речи представлен следующими аспектами: а) расположение или композиция; б) элокуция, включающая такие компоненты как слог, стиль, выбор лексических средств и способов построения высказывания, использование тропов и риторических фигур, и в) исполнение речи.

2.3.1. Изобретение как содержательная сторона логоса образа ритора: тезис речи и особенности риторической аргументации

Изобретение - это формирование содержания высказывания ритором, который исходит из четкого понимания «что, кому, с какой целью, каким образом, какими средствами, где, когда, при каких обстоятельствах, с какими возможными последствиями надлежит сообщить и о чем следует умолчать» [Волков 2013: 60].

Таким образом, изобретение основывается на составляющих категорий риторического этоса и пафоса и находит свое развитие в категории логоса.

Процесс изобретения как воплощения замысла ритора в речи, нахождения идей уместного содержания и подходящей формы имеет двоякую природу. «Опыт показывает, - пишет В.И.Аннушкин, - что создаваемое содержание речи есть результат <...> и технического искусства в поиске и развитии содержания речи, и энергетического настроя, вдохновения, волевого усилия, которыми сопровождается рождение всякой мысли» [Аннушкин 2004: 143].

Главная мысль или основная идея речи, оформленная в виде одного предложения, представляет собой тезис речи. «Всякая разумная, грамотная, целесообразная речь, независимо от ее объема, содержания, формы <. > содержит только один тезис, из которого развертывается все содержание речи» [Волков 2013: 72].

Традиционно тезис представлен в речи эксплицитно: ритор формулирует его во вступительной части речи, и далее осуществляет разработку тезиса -выстраивает аргументацию. В соответствии с замыслом ритора тезис может быть сформулирован и в заключительной части речи, после того как были приведены все доказательства.

Возможны ситуации, когда тезис в речи представлен имплицитно. Это также может быть частью замысла ритора, который, приведя последовательно всю систему аргументов, не формулирует вывод, а дает возможность аудитории самостоятельно прийти к нужному ему умозаключению. «Непроизнесённая теза, на присоединение аудитории к которой в действительности направлена аргументация, называется скрытым замыслом» [Смолененкова 2005: 96-98].

Аргументация представляет собой процесс разработки ритором выдвигаемого им тезиса и создания обоснованной и приемлемой для аудитории системы доводов с целью достижения единства и согласия в отношении положений или выводов, которые ритор предлагает аудитории.

А.А.Волков пишет, что «правильное построение аргументации предполагает последовательное развёртывание эпидейктических, судительных и совещательных высказываний: сначала вырабатываются и принимаются общие места, затем устанавливаются и оцениваются факты, наконец, на основе фактов выдвигаются и обсуждаются предложения и принимаются решения» [Волков 1996а: 43].

Рассмотрим значение общих мест и топики речи для характеристики образа ритора. Общие места определяются Ю.В.Рождественским как «естественные непререкаемые суждения, общепризнанные постулаты, которые кажутся естественными и потому истинными. Истинность общих мест состоит в общепризнанности, носящей эвристический характер для создателя и получателя речи». Общие места создаются в процессе диалога и представляют собой нормы культуры, выработанные в результате «общественного договора» [Рождественский 2004: 383].

Выстраивая свою речь, ритор соотносит ее содержание с общепринятыми категориями практической и духовной морали, философии, науки, языка, искусства, права. То, какие общие места были отобраны ритором, характеризует его как носителя определенной системы ценностей, сторонника тех или иных взглядов, говорит о его образованности, социальной и профессиональной принадлежности, интересах и мотивах обращения к аудитории.

Отнесение к общим местам и топам создает основу для взаимопонимания и согласия ритора и аудитории, однако характеризуется некоторой «тривиальностью» для участников общения, поэтому задачей ритора является привнесение элемента новизны в систему логических и эмоциональных аргументов в процессе развертывания содержания речи.

Любая аудитория, с одной стороны, принимает определенные общепризнанные положения, выражаемые в речи общими местами и составляющие «категорию единства», а, с другой, имеет собственные, только ей свойственные, взгляды и интересы, представленные в речи в виде топов (иначе

называемых частными общими местами или частными топами - Ю.К.) и образующие «категорию разнообразия» [Рождественский 2005: 141].

Совпадение или различие позиций ритора и аудитории, выраженных в топах, является существенным фактором для характеристики образа ритора. В.В.Смолененкова в диссертационной работе «Риторическая критика как филологический анализ публичной аргументации» пишет: «В критическом отношении топы, или частные общие места, как аксиома, принятая в ограниченном социуме, представляют наибольший интерес, поскольку ритор и аудитория могут принадлежать к разным социумам, для которых справедливы разные топы. Что предпочтёт оратор: прагматично апеллировать к системе ценностей своих слушателей, чуждой ему самому, или искать компромисс на основе общей топики, не затрагивая частную? Ответ на этот вопрос будет принципиальным для критического разбора образа оратора» [Смолененкова 2005: 100].

Выражение в речи различных интересов, существующих у отдельных людей и групп в сфере политики, экономики, науки, искусства, литературы, религии и др., Ю.В.Рождественский называет «речевой конкуренцией», которая, как считает ученый, «не может и не должна быть отменяема», так как является «источником изобретения мысли». Речевая конкуренция является ведущей формой конкурентной борьбы, стимул которой может выражаться в категории прибыли, но «более мощным стимулом является авторитет действователя, неважно кто он: политик, актер, ученый или бандит» <.> «Речевая конкуренция по большей части ведется софистикой и эристикой, но также и диалектикой. При этом в массиве речи диалектика занимает по времени, отводимому на речь (письменную и устную), сравнительно скромное место. Однако оценка диалектики только по числу слов и времени в общественном диалоге не является оценкой ее реальной значимости. Эристические и софистские столкновения диалогов в конце концов приводят к выявлению общих мест (курсив автора - Ю.К.), на основании которых живет диалектика» [Рождественский 2005: 149-153].

Рассмотрим значение способов построения аргументов для характеристики логоса образа ритора. Диалектическая аргументация является основной для риторики как речевой деятельности, имеющей целью поиск истины и убеждение в правильности высказываемого положения при возможности существования противоречий в процессе развития диалога. Данному виду аргументации противопоставляется аргументация догматическая, характерная в частности для научной теории или богословия и исходящая из положений, которые не требуют доказательств, не вызывают противоречий и всеми участниками диалога «считаются самоочевидными и универсальными» [Волков: http://www.portal-slovo .ru/philology/37425.php].

Обоснование тезиса на основе законов логики с использованием таких словесно-мысленных форм как силлогизмы и энтимемы и привлечением фактов и примеров, является главным средством диалектической аргументации.

Следуя мысли Аристотеля о том, что «имеется три вида положений и проблем, а именно: одни положения, касающиеся нравственности, другие -природы, третьи - построенные на рассуждениях» [Аристотель 1978: 363], А.А.Волков выделяет следующие классы аргументов на основе того, к каким положениям и проблемам апеллирует ритор в речи: 1) аргументы к реальности, основывающиеся на фактах реальной действительности; 2) аргументы к норме, в основании которых - общественные установления и опыт культуры; 3) рациональные аргументы, построенные на основе рассуждения по законам логики; 4) аргументы к личности как апелляция к самосознанию и внутреннему опыту человека, выступающему критерием истины [Волков 2013: 166-196].

Принимая во внимание, что в построении риторического изобретения главное место занимает аргументация с привлечением фактического материала, объективно отражающего явления действительности, и других значимых примеров, приведем классификацию Ю.В.Рождественского, выделившего следующие виды общезначимых примеров, которые в зависимости от условий этоса и целей речи могут применяться ритором как вместе так и порознь: 1)

фактографический пример, который представляет собой пример-сообщение о событии, подтвержденном очевидцами или достоверными источниками; 2) научный пример, содержанием которого являются экспериментально доказанные факты или такие факты, существование которых каждый может наблюдать в определенных условиях; 3) литературный пример или пример-текст из общеизвестного произведения; 4) гипотетический пример или умственный эксперимент [Рождественский 2004: 205-210].

Требования полноты содержания подразумевают рассмотрение ритором всех фактов, имеющих отношение к обсуждаемому вопросу. Состав отобранных ритором для включения в речь фактов и примеров реализует пафос содержательности и, наряду с особенностями расположения привлеченного материала, формирует основу эмоционального воздействия речи. То, насколько полно представлен фактический материал, какие именно примеры были выбраны и на каких основаниях, а также как они соотнесены в речи с тезисом и общими местами, т.е. каким образом сформулированы доводы, определяет характерные особенности образа ритора.

Необходимо отметить, что наряду с диалектической аргументацией, в риторической практике, в условиях реальной речевой конкуренции и в определенных видах речи, например, в устном диалоге, ораторике, массовой информации, с целью преследования своих интересов или победы в споре используются софистические и эристические приемы.

Если диалектика требует строгого построения аргументов, то софистика только внешне следует принципам диалектики: софистическая аргументация в отличие от диалектической основывается на заведомо ложных, искусно поданных под видом истинных, суждениях и выведении нового суждения, логически верного, но ложного по сути. Эристические же методы убеждения характеризуются отсутствием в речи строгих аргументов или их явной недостаточностью. При этом в риторике разделяются этически допустимые и этически недопустимые

(основанные на фальсификации, наглости и т.д.) средства как софистической и эристической аргументации, так и диалектических доводов.

Проблема софизмов и эристических уловок в отечественной науке рассматривалась в ряде исследований, так, в частности, в работах С.И.Поварнина и Ю.В.Рождественского представлены подробные описания и классификации софистических и эристических приемов.

Софизмы, как указывает С.И.Поварнин, представляют собой намеренные ошибки в доказательствах. «Сколько есть видов ошибок, - пишет ученый, - столько видов и софизмов», и главное отличие софизма от ошибки - намеренное включение такой «ошибки» в аргументацию «в надежде, что противник не заметит». Софизмы могут выражаться, например, в отступлении от тезиса и от задачи спора, подмене спора из-за тезиса спором из-за доказательства, переводе спора на противоречия в аргументации противника, изменении тезиса, ложных, субъективных или произвольных доводах, мнимых доказательствах и т.д. [Поварнин 1993: 64-94]

Ю.В.Рождественский выделяет следующие основные признаки софизмов как категории речи-мысли: смешение понятий вследствие полисемии; подмена объема содержания понятий; неопределенность содержания понятий; недостаточно выраженная презумпция (предварительное условие) о содержании понятий [Рождественский 2004: 198].

Эристические уловки, по Ю.В.Рождественскому, могут быть классифицированы как фигуры речи-мысли, реализованные, чтобы либо увести обсуждение от неудобной темы; либо уничтожить предмет обсуждения, нарушая условия его смысловой целостности; либо изменить модальность, отношение к теме обсуждения; либо уничтожить позицию оппонента, разорвать с ним речевой контакт, сохраняя при этом связь с аудиторией [Рождественский 2004: 198-202].

Способы построения аргументов, наличие или отсутствие в речи софизмов и эристических уловок, их этическая допустимость, тактика ответных мер на уловки, если таковые применяются оппонентом, а также уместность и приемлемость выбранного типа аргументации в данной аудитории являются принципиальным

моментом характеристики логоса образа ритора в его непосредственной связи с этосом и пафосом.

2.3.2. Расположение: особенности построения законченного речевого

произведения

Расположение или композиция риторического произведения представляет собой речевую структуру, в которой в соответствии с замыслом ритора отдельные её составляющие, сочетаясь определенным образом, объединяются в одно целое, в результате чего обеспечивается формирование законченного высказывания.

Традиционно риторической наукой в структуре риторического произведения выделяются следующие части: вступление, положение (тезис, предложение), разделение, изложение, подтверждение, опровержение, рекапитуляция (ообобщение), побуждение.

Понятие расположения является важной составляющей логоса образа ритора, которая основывается на характерных для ритора приемах выстраивания законченного речевого произведения, компоновки и соотнесения всех частей, входящих в его структуру.

Отличительные свойства образа ритора в части расположения определяются тем, как в его высказывании реализуются такие категории как «коммуникативная целесообразность», «содержательное единство» и «смысловая завершенность» [Волков 2013: 200].

Коммуникативная целесообразность речевого произведения преимущественно связана с составляющими этоса, так как ритор (адресат, отправитель) отражает в своем высказывании существующие отношения между ним и аудиторией (адресантом, получателем) в условиях необходимости совместного решения стоящей перед ритором и его аудиторией конкретной задачи. В структуре речевого произведения выражение отношений ритора и аудитории,

определение значимости решаемой проблемы как правило находят свое место в начале высказывания.

Категория содержательного единства в значительной мере определяется сочетанием компонентов логоса в части развертывания тезиса, в создании последовательной системы взаимосвязанных аргументов. Содержательная часть, в которой ритор развивает свою главную мысль, является основной, наиболее объемной, и в структуре высказывания она располагается в середине.

В основной части речевого произведения может быть выделен ряд «микротем» (порций, сегментов), каждая из которых «представляет собой относительно самостоятельный вопрос» [Одинцов 1984: 71], или, иначе говоря, ряд смысловых фрагментов высказывания, называемых «композиционно-речевыми конструкциями», главные из которых - повествование, описание, объяснение, рассуждение [Волков 2013: 202]. В соответствии с замыслом ритора и его речевой тактикой взаимодействия с аудиторией в монологическую речь могут включаться композиционно-речевые конструкции диалогизма, такие как вопрос-ответ, несобственная речь, обращение и т.д.

Расположение микротем и смысловых фрагментов основной части может быть различным и непосредственно зависит от целей ритора, состояния аудитории и отношения к предмету речи. Традиционно в риторике выделяют порядок расположения по хрии, которая состоит из положения, обоснования и заключения; восходящий и нисходящий по силе аргументов порядок; порядок расположения по логической форме и гомерический порядок, при котором сильные аргументы располагаются в начале, главный аргумент - в конце, а более слабые - в середине. Гомерический порядок считается наиболее эффективным, так как отвечает коммуникативным принципам восприятия, когда наилучшим образом усваивается информация, полученная в начале и в конце сообщения, при этом конечный фрагмент запоминается больше.

Смысловая завершенность речевого произведения непосредственно связана с реализацией категории пафоса, когда в результате адекватного условиям речи

словесного воплощения замысла ритора, происходит формирование определенного эмоционально-волевого состояния аудитории, необходимого для достижения поставленной ритором цели. В структуре риторического высказывания основной пафос проявляется в заключительной части, которая является важнейшей в расположении, так как эффективность риторического действия в значительной мере обусловлена качеством завершения речи.

2.3.3. Элокуция как формальная сторона логоса образа ритора: лексический

и синтаксический аспект, стиль речи

Средства и приемы словесного воплощения идейного содержания риторического произведения, обозначаемые термином элокуция, представляют собой важные составляющие формального плана логоса образа ритора.

Сочетание языковых и речевых элементов, образующих форму риторического высказывания, мы будем определять понятием слог. Устойчивый способ выражения замысла с помощью определенных характерных словесных средств и приемов будем называть (риторическим) стилем речи.

Задачей минимум для ритора является такое построение слога речи, чтобы аудитория правильно поняла, какую мысль он хочет до нее донести. Для этого ритору необходимо прежде всего владеть культурой речи, знать и соблюдать общепринятые нормы языка - орфоэпические, морфологические, словообразовательные, лексические, синтаксические, стилистические и др., которые обычно изучаются в рамках общего курса русского языка, и нормы ведения речи, которые, в частности, являются предметом риторики.

Соблюдение норм ведения речи предполагает в зависимости от условий этоса воплощение ритором своего замысла в рамках уместного регистра речи1

1 Регистр речи — совокупность выразительных средств языка, указывающих на оценку говорящим уровня значимости предмета речи по отношению к общественной норме: как возвышенного и санкционирующего общественную норму, общепринятого и соответствующего общественной норме или частного и занимающего положение ниже общественной нормы [Волков 2013: 253].

(соответствующего традиционно выделяемым в классических риториках и в языкознании высокому, нейтральному или среднему и разговорному или низкому стилям речи) и функционального стиля, выбор которого из сложившейся в языке системы функциональных стилей непосредственно связан с видом речи, её фактурой и определяется поводом, местом, временем речи, её целью и идейным содержанием.

Традиционно выделяют официально-деловой (документально-деловой), научный (научно-технический), общественно-политический (публицистический), художественный (художественно-литературный) и разговорный (разговорно-бытовой) функциональные стили. В последние годы появляются исследования, в которых как особый функциональный стиль наукой рассматривается духовная или церковно-религиозная речь (Крысин Л.П., Шмелев А.Д., Крылова О.А., Розанова Н.Н., Кожина М.Н.). Каждый из функциональных стилей имеет свою специфику, свои закономерности отбора и употребления языкового материала.

Сложность содержания риторического произведения и целевая установка на создание влиятельной речи в заданных условиях подразумевают помимо следования общепринятым языковым и речевым нормам возможность применения ритором особых словесных форм и выразительных средств языка, уместных в аудитории, которая может предъявлять к ритору, его замыслу и речи те или иные этические, интеллектуальные и эстетические требования.

Требования, предъявляемые к хорошей речи и качеству стиля интересовали исследователей начиная с античных времен (Цицерон); теория качеств речи активно разрабатывалась в русских классических риториках (Ломоносов, Мерзляков, Кошанский, Зеленецкий), эти разработки нашли свое продолжение в трудах современных ученых-риторов (Волков, Аннушкин) и лингвистов (Головин и др.), для которых в настоящее время актуальным является изучение «коммуникативных качеств речи».

В.И.Аннушкиным выделяются две группы терминов, называющих качества речи: 1) классические термины, сохранившиеся в современных работах: ясность,

правильность, чистота, точность, уместность, логичность, красота, образность, простота, краткость и нек. др. - здесь же подгруппа, вышедших из современного описания: плавность, приличие, живость, гармония, благозвучие; 2) современные термины, выводимые из определений риторики как науки о речи: эффективность, влиятельность (понятие введено Ю.В.Рождественским), целесообразность, гармоничность, воздействие, коммуникативность и нек. др. [Аннушкин 2004: 188200]

В формировании образа ритора наряду с владением общей культурой речи определяющее значение имеют характерные особенности используемых только данным ритором методов и средств словесного воплощения замысла: выражения главной идеи, развертывания аргументации, создания речевых эмоций, - которые представляют собой индивидуальный стиль речи данного ритора.

Каждый влиятельный ритор как правило обладает своим индивидуальным стилем. Более того, ритор, отличающийся ярко выраженными качествами лидера, обычно выступает как создатель стиля, предлагая новые идеи и новые формы их воплощения. Всякий лидер утверждает свой новый стиль, а новизна - главное отличие риторики от «правильности» грамматики и «привлекательности» стилистики [Рождественский 1995б: 7].

Для индивидуального стиля может быть характерным как следование нормам языка и речи, так и отступление от данных норм, обусловленные замыслом и его творческой реализацией. Индивидуальный стиль ритора прежде всего проявляется в отборе лексических средств, которые составляют основу содержания речи, в синтаксических особенностях построения текста риторического произведения, использовании тропов и фигур речи. Выбор и сочетание в речи языковых средств свидетельствуют об интеллектуальном ресурсе ритора и уровне его эстетической культуры.

Рассмотрим лексический аспект индивидуального стиля ритора. Слово является главной стилистической единицей, характеризующей образ ритора. Условия ведения речи, контекст речевой ситуации, коммуникативная задача

ритора, его эстетический вкус определяют выбор соответствующих лексических средств из огромного многообразия словарного состава русского языка.

Средствами лексической стилистики ритор прежде всего добивается таких качеств речи как точность, выразительность (красота) и уместность, проявляет своё отношения к предмету речи (реализация категории модальности), достигает образности раскрытия замысла.

Для наиболее точной передачи сообщаемой аудитории информации ритор оперирует лексическими средствами литературного языка, входящими в ряды синонимов, многозначных слов, паронимов, антонимов; обращается к исконной и заимствованной лексике, общеупотребительной лексике и лексике, закрепленной в функционально-стилевом отношении - разговорной и книжной: научной, официально-деловой, публицистической, религиозной, - обеспечивая уместность использования отбираемого языкового материала.

Модальность речи выражается в использовании нейтральной или эмоционально-окрашенной (экспрессивной) лексики - разговорной и книжной, а также в употреблении эвфемизмов - слов нейтральных по смыслу и эмоциональной нагрузке, заменяющих слова, которые ритор считает неуместными, неприличными или табуированными по моральным, политическим, религиозным или иным соображениям.

Создание образности речи и её выразительности происходит благодаря употреблению тропов - слов в несобственном, переносном значении, которые могут придавать высказыванию эмоционально-экспрессивную окраску и решать задачу эстетизации (украшения) речи. Однако принципиальная значимость тропов состоит в том, что они представляют собой форму образного осмысления ритором окружающей действительности и являются важнейшими средствами творческого выражения новых идей и раскрытия смыслов. Видами словесных тропов являются: метафора - основной, самый значимый и употребительный троп, метонимия, синекдоха, антономазия, гипербола, литота, металепсис и др.

Сходными с тропами средствами создания образности являются неологизмы, в частности, индивидуально-стилистические, авторские неологизмы и окказионализмы.

Необходимо отметить, что наряду с использованием средств литературного языка для создания индивидуального стиля ритор, следуя своему замыслу и творческому вдохновению, иногда обращается к лексике русского национального языка, которая входит в такие группы как диалектизмы, профессионализмы, техницизмы, жаргонизмы и т.д., а также к иностранным словам и варваризмам.

Однако использовать данную лексику ритору нужно крайне осмотрительно, умело и со вкусом и только в тех случаях, когда это является целесообразным, уместным и органичным. Такого рода стилизация может украшать речь, придавать ей определенный колорит, делать более экспрессивной, запоминающейся и тем самым служить усилению образа ритора. Обратный эффект достигается необдуманным и неуместным употреблением подобной лексики, что характеризует ритора как человека не вполне овладевшего нормами русского литературного языка, влечет за собой негативную оценку его речи аудиторией и лишает образ ритора влиятельности.

Рассмотрим синтаксический аспект индивидуального стиля ритора. Приемы организации текста риторического высказывания представляют собой еще одну составляющую образа ритора и отражают отношение ритора к содержанию высказывания, а также его замысел о том, как должен выстраиваться словесный ракурс представления аудитории предмета речи.

В основе построения текста лежит его логико-грамматическая структура, которая в условиях конкретной речевой ситуации определенным образом преобразуется, «приспосабливаясь» к выражению заданных смыслов.

Смысловые отношения элементов текста, определяемые речевой задачей, представляют собой коммуникативное или актуальное членение.

Актуальное членение риторического произведения заключается в том, что в одной части высказывания - теме - ритор сообщает то, что уже известно

аудитории (или вполне очевидно, или вытекает из предшествующего контекста), а в другой - реме - представляет новое содержание. Актуальное членение строится как в рамках высказывания в целом, так и в отдельных фразах, предложениях и словосочетаниях, при этом все уровни связаны между собой общим смыслом высказывания.

Ритор создает «словесную ткань» речи, раскрывая свою мысль, проясняя и уточняя ее средствами амплификации (лат. атрНйсайо «расширение»), которая заключается в развертывании «содержания фрагмента текста путем его дополнения за счет новых слов, включенных в состав предложения, или за счет новых предложений, объединенных с положением смысловой связью» [Волков 2013: 292].

Синтаксически амплификация выражается как в смысловой так и в формальной связи элементов текста. Смысловая связь характеризуется повторами и воспроизведением смыслообразующих слов и речевых конструкций предыдущей части текста в последующей с добавлением новых слов, фраз или предложений; для осуществления формальной связи используются союзы, союзные слова, междометия, частицы, вводные слова и обороты и т.п.

В процессе создания текста речи и его преобразования, чтобы обратить внимание аудитории на новое содержание и выразить свое отношение к его значимости, ритор использует различные приемы словесного оформления мысли, в частности, риторические фигуры.

Фигуры выделения - это определенные приемы выстраивания в тексте слов, словосочетаний и других элементов, представляющие собой такие «конструктивные схемы содержания, посредством которых сопоставляются или подчеркиваются те или иные стороны мысли» [Волков 2013: 271]. Приведем основные способы формирования фигур выделения, следуя классификации риторических фигур, созданной А.А.Волковым и основанной на традициях классической риторики.

1. Добавления, полные или частичные повторы: эпитет, синонимия, градация, экзергазия, реприза, восхождение, сочетание, анафора, эпифора, окружение, присоединение, интерпретация, заполнение, многосоюзие, бессоюзие и др.

2. Сокращения и существенные нарушения смысловой и грамматической связи: силлепсис, эллипсис, анаколуф, ирония, эналлага-подстановка, апозиопея-удержание.

3. Перестановки и трансформации: метабола, антиметабола, хиазм.

4. Распределение элементов фразы: соответствие, разделение-энумерация, эпимона=эпифонема, антанаклаза - возвращение с разделением.

5. Сравнения и определения: сравнение, определение, этимология, перифраз, антитеза, оксюморон, парадиастола-различение.

Еще одна группа риторических фигур - это фигуры диалогизма, которые используются ритором «для создания диалогического эффекта в монологической речи»: риторический вопрос, ответствование, диалог,риторическое восклицание, сообщение, предупреждение, заимословие, цитата, аллюзия, риторическое обращение [Волков 2013: 271-289].

Предполагая ту или иную возможную реакцию аудитории на содержание своего высказывания, ритор посредством фигур диалогизма формирует нужное ему отношение аудитории, укрепляя согласие сторонников или уменьшая несогласие оппонентов.

Важную роль в восприятии образа ритора аудиторией играет то, насколько четко ритор формулирует свои мысли и как организует речь для произнесения. Наиболее эффективной для понимания и оценки аудиторией мыслей ритора считается речь, разделенная на периоды.

Период составляет одно или несколько взаимосвязанных предложений, которые ясно выражают законченную мысль. Периоды характеризуются ритмической организацией и интонационной завершенностью.

Одно простое или сложное предложение формирует простой период, два или более предложения - сложный период.

Виды сложных периодов весьма разнообразны и различаются по внутреннему смыслу и типу связи его частей, в частности, выделяют каузальный, условный, сравнительный, изъяснительный, относительный и другие виды периодов.

Части периода - это протасис, который соответствует теме и бывает интонационно оформлен повышением тона, и аподосис, который соответствует реме и связан с понижением тона.

В свою очередь части сложного периода состоят из колонов (членов периода) - самостоятельных смысловых элементов, синтаксически выражающихся или простым предложением, или главным предложением, или придаточным предложением, - и вставных конструкций - придаточных предложений или оборотов, дополняющих основное значение частей и колонов.

Различные способы деления речи на периоды и построения внутри периодов используются ритором для достижения того или иного необходимого ему эффекта восприятия речи аудиторией. Так, например, асимметричность сложных периодов с точки зрения объемов протасиса и аподосиса или чередования простых и сложных периодов ведут к неравномерности речи, тем самым могут усиливать внимание аудитории и, соответственно, улучшать понимание речи. Напротив, выстраивание речи в виде последовательности равных по объему периодов может приводить к монотонности речи и вызывать ослабление внимания и понимания.

2.3.4. Исполнение: особенности формы речевыражения

Под исполнением мы понимаем заключительный этап воплощения ритором замысла речи, который состоит в создании определенной формы речевыражения, соответствующей заданной контекстом фактуре речи и направленной на реализацию речи в непосредственном контакте с аудиторией. Таким образом,

особенности исполнения как составляющей категории логоса обусловлены, во-первых, условиями этоса: контекстом и фактурой речи, индивидуальными психофизиологическими качествами ритора, а также свойствами, типом и объемом аудитории; во-вторых, - пафосом: замыслом ритора и направленностью эмоционального воздействия речи; в-третьих, - содержательным планом логоса.

Исполнение в фактуре устной речи происходит в форме произнесения и обеспечивается комбинацией речеголосовых, просодических и сегментных фонетических средств. Произнесение неразрывным образом связано с паралингвистическими и кинесическими параметрами поведения ритора, такими как взгляд, выражение лица, мимика, жесты, поза и прочими средствами невербального общения.

Обобщив основные произносительные правила риторического исполнения и воздействия на слушателей, В.И.Аннушкин перечисляет следующие категории голосоведения и произношения: постановка дыхания, деление речи на такты, паузация, темпоритм, интонация, логическое и психологическое ударение, тембр голоса, дикция и артикуляция, громкость, звучность, полетность [Аннушкин 2004: 223-224].

Письменная речь предполагает исполнение в виде текста, где выразительными средствами являются графика, пробелы, знаки препинания, деление на абзацы, различные шрифты, символы, подчеркивания, цветовые и прочие выделения, почерк, расположение текста на носителе и т.д.

Перечисленные произносительные категории и письменные формы исполнения являются средствами обеспечения восприятия, понимания смысла и оценки содержания риторического высказывания аудиторией, формирования той или иной степени ясности, экспрессивности, эмоциональности речи, которые наряду с другими составляющими риторического канона играют важную роль в достижении эффективности речевых действий и формировании образа ритора, его индивидуального стиля.

2.4. Выводы по главе 2

Во второй главе категория образа ритора, представленная конструктом, реализуемым в триаде этос-пафос-логос, была рассмотрена как основа исследования речевой деятельности и особенностей формирования риторического образа конкретной языковой личности; были определены объем, структура, содержание основных понятий и описаны принципы анализа компонентов, входящих в конструкт образа ритора.

На первом уровне конструкта образа ритора, - уровне риторического этоса, -исследуются следующие компоненты: экстралингвистические условия речи, заключающиеся в особенностях личности ритора и аудитории как участников коммуникации, исторического и социокультурного контекста, влияющего на свойства ритора и аудитории, а также определяемые конкретным контекстом речевой деятельности ритора виды/жанры речи.

На втором уровне конструкта образа ритора - уровне риторического пафоса -исследуются выражающиеся в речевом поведении внутренние установки и состояния ритора, такие как замысел и намерения, интенция в отношении преодоления противоречий, а также направленность эмоционального воздействия речи.

На третьем уровне конструкта образа ритора - уровне риторического логоса - мы исследуем значимые для характеристики образа ритора и его индивидуального стиля особенности изобретения как содержательной стороны логоса, которая формируется из тезиса и риторической аргументации; расположения или композиции, как способа построения законченного речевого произведения; элокуции, как формальной стороны логоса (с выделением лексического и синтаксического аспектов) и исполнения, как формы речевыражения (с выделением просодического аспекта).

Составляющие конструкта образа ритора могут быть представлены в виде следующей схемы (Рисунок 2):

Рисунок 2.

В следующей главе будет представлено, как реализуются принципы исследования речевой деятельности и особенностей формирования риторического образа конкретной языковой личности с применением конструкта образа ритора при анализе риторики Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Глава 3. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл: речевая деятельность -

образ ритора

3.1. Личность Патриарха Кирилла, исторический и социокультурный контекст речевой деятельности, общая характеристика аудитории

Священнослужитель в третьем поколении, монах, богослов, проповедник и наставник, общественный деятель и просветитель, в прошлом ректор Ленинградской духовной академии, архипастырь Смоленской и Калининградской епархии, церковный дипломат и председатель Отдела Внешних Церковных Связей, а ныне Глава Русской Православной Церкви Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл - многогранная личность, масштабы деятельности которой обширны, а труды и начинания многообразны.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (в миру Владимир Михайлович Гундяев) родился 20 ноября 1946 года в Ленинграде в глубоко религиозной семье. Дед Патриарха Кирилла - иерей Василий Степанович Гундяев, узник Соловков, за церковную деятельность и борьбу с обновленчеством в 20-е -40-е годы ХХ века подвергался тюремным заключениям и ссылкам. Отец -протоиерей Михаил Васильевич Гундяев - на протяжении всей жизни преследовался за веру, три года провел в лагерях на Колыме, служил на приходах города Ленинграда, в возрасте шестидесяти трех лет стал кандидатом богословия. Мать - Гундяева Раиса Владимировна была преподавателем немецкого языка.

Семья Гундяевых во времена гонения на Церковь не скрывала, что они люди верующие. С раннего детства будущий Патриарх хотел стать священником, путешествовал с родителями в Псково-Печерский монастырь. В школьные годы, будучи одним из лучших учеников класса, испытывал постоянное давление, так как открыто исповедовал веру, и с твердостью отстаивал свои убеждения. «Отец мой, - рассказывал в одном из интервью будущий Святейший Патриарх Кирилл, - был исповедником. И я в детстве тоже находился в таком убеждении, что и мне

придется сидеть за веру. Я никогда не был пионером, никогда не вступал в комсомол, не стал и диссидентом. Я люблю свою страну, свой народ» [Иларион (Алфеев) 2010: 32].

Будущий Патриарх с юности много читал, как и его отец, который был книголюбом и собрал дома большую библиотеку, включавшую редкие в то время издания религиозно-философской литературы - труды Бердяева, Булгакова, Франка и многие другие. В возрасте пятнадцати лет Владимир Гундяев начал самостоятельную жизнь, обучаясь в вечерней школе, поступил работать в геологическую экспедицию и оказался в среде петербургской интеллигенции, глубоко верующих людей, которые повлияли на его становление в части развития интереса к серьезной музыке, поэзии и художественной литературе. Во время учебы появилось увлечение точными науками, в особенности физикой и химией, и возникло желание продолжить образование на физическом факультете Ленинградского университета. О своем видении будущего в то время Патриарх говорил: «Идея была такая - вначале получить высшее светское образование, какие-то навыки научной работы, а потом уже поступить в духовную семинарию» [Иларион (Алфеев) 2010: 33].

Однако всю будущую жизнь Владимира Гундяева предопределила встреча с митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом (Ротовым), который сказал: «Знаешь, Володя, ученых в нашей стране очень много, <,..> а вот священников мало. Кроме того, неизвестно, удастся ли нам принять тебя в семинарию после института. Так что поступай-ка ты сразу в семинарию» [Иларион (Алфеев) 2010: 33]. Поступив в семинарию, будущий Патриарх в скором времени был назначен личным секретарем митрополита Никодима и в дальнейшем совмещал обучение с работой секретаря. Митрополит Никодим решающим образом повлиял на формирование личности и мировоззрения будущего Патриарха Кирилла. Это человек, которого Патриарх считает одним из самых выдающихся представителей русской иерархии и называет своим учителем.

Митрополитом Никодимом были совершены постриг в монашество Владимира Гундяева с наречением имени Кирилл, рукоположение в иеродиакона, а затем - во иеромонаха. По наставлению своего учителя иеромонах Кирилл досрочно с отличием закончил Ленинградскую духовную академию и получил степень кандидата богословия, в возрасте двадцати четырех лет был возведен в сан архимандрита и стал представителем Московского Патриархата при Всемирном Совете Церквей в Женеве, через три года возглавил Ленинградскую духовную академию и семинарию, которой руководил на протяжении десяти лет и в течение этого времени был рукоположен во епископа и позднее - в архиепископа. Патриарх вспоминал, что пока был жив митрополит Никодим, он и его окружение «не чувствовали давление власти, о котором поговаривали все. Владыка всех нас защитил от этих холодных ветров. Мы были как в оранжерее с очень доброжелательной атмосферой, благоприятствующей нашему росту» [Иларион (Алфеев) 2010: 53]. Через шесть лет после кончины митрополита Никодима, в день празднования 10-летия пребывания на посту ректора Владыке Кириллу было объявлено о его отставке и переводе из Ленинграда в Смоленск. Позже стало известно, что инициаторами этих событий были светские власти, а причиной -значительное оживление духовной и научной жизни академии, вовлечение нецерковной молодежи и интеллигенции в религиозную жизнь, занятия по переводу и изучению трудов западных богословов, а также позиция архиепископа Кирилла, открыто выступившего против ввода войск в Афганистан.

Четверть века после перевода из Ленинграда деятельность будущего Патриарха была связана с возрождением церковной жизни в Смоленско-Калининградской епархии: расширялась практика богослужений, велась работа по восстановлению храмов и открытию новых приходов, возвращению церкви монастырей и возобновлению монашеской жизни, созданию системы религиозного воспитания и образования, развитию информационно-издательского дела; на Калининградской земле был открыт первый православный храм, а в центре Калининграда построен православный кафедральный собор во имя Христа

Спасителя. Активизации данной деятельности способствовало изменение социально-политической ситуации в стране, начавшееся в 80-е - 90-е годы ХХ века.

Со времени работы представителем во Всемирном Совете Церквей будущий Патриарх не прерывал контактов с этой организацией, принимал участие во всех ее важных мероприятиях, оставался деятельным участником межцерковных и церковно-общественных отношений, преподавал в аспирантуре при Отделе внешних церковных сношений (ОВЦС) Московского Патриархата, и через пять лет после отставки из Ленинградской духовной академии архиепископ Смоленский и Калининградский Кирилл получил предложение занять пост председателя ОВЦС. На посту председателя внешнецерковного ведомства архиепископ Кирилл был рукоположен в сан митрополита.

Два десятилетия на должности главы ОВЦС, которые пришлись на драматические времена глубокого кризиса общественного сознания и социально-политического устройства, эпоху кардинальных перемен, период распада СССР и становления новой постсоветской действительности, были посвящены работе по организации внешней деятельности Русской Православной Церкви на постсоветском пространстве и в мире, межправославным, межхристианским и межрелигиозным отношениям, церковно-государственному диалогу. Архиерейскими Соборами 2000 и 2008 годов были приняты разработанные при непосредственном участии митрополита Кирилла концептуальные документы: «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», «Основы социальной концепции» и «Основы учения о правах человека».

Важное место в жизни митрополита Кирилла всегда занимала работа по собиранию «русского мира»: архипастырские поездки и открытие новых приходов в диаспоре, развитие отношений с соотечественниками за рубежом, поддержка усилий по воссоединению с Русской Зарубежной Церковью, православно-старообрядческий диалог. Будущий Патриарх был одним из инициаторов создания Всемирного русского народного собора.

Просветительская и миссионерская деятельность митрополита Кирилла распространялась и в медийном пространстве. Так на одном из центральных телеканалов была создана программа «Слово пастыря», целью которой стало еженедельное обращение митрополита Кирилла с пастырским словом к широкой аудитории как верующих людей так и людей нецерковных. С участием другой ведущей телекомпании был проведен интернет- и телепроект - «общенародные выборы» величайшего исторического деятеля России за все времена «Имя Россия», в котором митрополит Кирилл выступал за признание Святого благоверного князя Александра Невского самой значительной личностью в истории российского государства.

За три года до избрания на Патриарший Престол митрополит Кирилл говорил: «Сегодня стратегическая задача Церкви видится мне в том, чтобы православная вера стала определяющей в мотивации поступков современного человека, формировала восприятие им окружающего мира, была основой его личной системы ценностей и мерилом его деяний. Мы отдаем себе отчет в том, что это будет потруднее, чем возрождение заброшенных и оскверненных храмов, что на достижение этой цели уйдут долгие годы упорной работы» [Иларион (Алфеев) 2010: 77].

В день интронизации, 1 февраля 2009 года, Патриарх Кирилл произнес речь, в которой отметил: «Нет и не может быть в жизни Патриарха ничего личного, частного: он сам и вся его жизнь без остатка принадлежат Богу и Церкви» [Иларион (Алфеев) 2010: 276], - и обозначил главные приоритеты своей будущей Первосвятительской деятельности: сохранение внутреннего единства Церкви и чистоты веры, укрепление духовных связей на пространстве «исторической Руси» и сохранение системы ценностей «единой православной цивилизации Святой Руси», «церковная проповедь духовно-нравственных идеалов применительно к реалиям современной жизни», диалог между Церковью, государством и обществом, усовершенствование всеправославного сотрудничества, забота о духовном состоянии молодежи, социальное служение и благотворительность

[Иларион (Алфеев) 2010: 276-279]. Со времени начала Патриаршего служения особое внимание Патриарх Кирилл уделяет вопросам формирования митрополий, увеличения числа епископов и открытия новых епархий, религиозно-образовательной деятельности и формированию целостной системы богословского образования, в рамках которой была создана Общецерковная аспирантура и докторантура имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, усилиями Церкви теология утверждена в России как научная специальность, в программу средних общеобразовательных школ во всех регионах России включен предмет «Основы православной культуры». Как одну из важнейших задач Церкви Патриарх определяет развитие миссионерства [Официальный сайт Московского Патриархата РПЦ. URL: http://www.patriarchia.ru].

В течение первых пяти лет после своего избрания Патриарх Кирилл совершил более 1100 богослужений и свыше 700 выездов и посещений храмов, монастырей и епархий [Официальный сайт Московского Патриархата РПЦ. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/547091.html]. Предстоятель говорит: «Труден Патриарший крест. <...> Но одновременно Господь сопровождает это служение и великими радостями. И главной радостью для меня является возможность совершать Божественную службу в любом храме Русской Православной Церкви, в любом монастыре, у великих святынь, посещать замечательные святые места нашей Церкви, соприкасаясь с Божественной благодатью, проистекающей от тех святынь, и напояя свой разум и свою душу всем тем, что исходит от реальной церковной жизни, впитывать эти очень важные для Патриарха сигналы, которые идут от народа, от паствы, от архипастырей, от монашествующих» [Патриарх Кирилл: http: //www.patriarchia.ru/db/text/3 550769.html;

http: //www.patriarchia.ru/db/text/3 552232. html].

Аудитория, к которой обращается Патриарх Кирилл, многообразна, она включает в себя представителей различных социальных групп и культурных классов современного общества. Свои выступления Патриарх адресует как членам Церкви - пастве, архипастырям и монашествующим, так и широкой

общественности - людям, которые не принадлежат церковному единству и тем «кто еще не обрел веру» [Иларион (Алфеев) 2010: 276], жителям России и соотечественникам за рубежом, народам независимых государств на пространстве «исторической Руси», русским людям и представителям других этносов, всем россиянам и жителям отдельных краев и областей, рядовым гражданам и государственным деятелям, представителям различных профессий и поколений, носителям как традиционных культур, так и существующих в обществе субкультур.

Говоря о культуре российского общества в целом, Патриарх отмечает: «Базисная культура нашего народа сформирована в значительной мере под влиянием Православия. Этот культурологический факт, я думаю, сегодня признают православные и неправославные, верующие и неверующие.» [Православие и мир: http://www.pravmir.ru/stat-content/sc_printer_4047.html] Вместе с тем, в обществе существуют различные традиционные культуры, а также субкультуры, одной из которых, в частности, является сложившаяся узкоцерковная субкультура Русской Православной Церкви, но, по мнению Патриарха, "Церковь не является вместилищем одной субкультуры. <...> Задача Церкви состоит в том, чтобы духовно оплодотворять любую субкультуру, за исключением, конечно, антикультур». По словам Патриарха, «подлинной является только такая культура, которая возделывает человеческую личность; если же культура разрушает личность и нравственное начало, то она превращается в антикультуру. <. > Конечно, Церкви не по пути с антикультурой, Церковь призвана ее обличать, но не грозно указывая перстом, а достигая человеческого сознания, воли и чувств, чтобы люди были способны не принимать эту пагубную и разрушительную для их жизни антикультуру» [Православие и мир: http://www.pravmir.ru/stat-content/sc_printer_4047. html].

Патриарх отмечает «множественность и противоречивость существующих в обществе взглядов и убеждений» и то, что перед каждым человеком стоят «сложнейшие мировоззренческие и этические вопросы современности», ответы на

которые, по мнению Патриарха, людям можно искать, соединяя «православную веру и евангельскую мораль с повседневными мыслями, чаяниями и надеждами» [Иларион (Алфеев) 2010: 277]. В отношении существования различных взглядов и мнений среди членов Церкви и необходимости сохранения церковного единства Патриарх видит свою задачу в том, чтобы «не допускать перерастания разномыслий, которым, по слову апостола «надлежит быть» (1 Кор. 11:19), в расколы, нестроения и лжеучения. Патриарх должен заботиться о том, чтобы каждая личность во всей ее неповторимости находила свое место в церковном организме и в то же время чтобы разномыслия не нарушали духа любви и не ослабляли общих усилий по созиданию дома Божия. «В главном - единство, во второстепенном - свобода, во всем - любовь», - эти слова святого Викентия Леринского должны оставаться руководящим принципом церковной жизни» [Иларион (Алфеев) 2010: 277] - убежден Патриарх.

3.2. Анализ риторического образа Патриарха Кирилла по видам речи

Исследованный при подготовке данной работы материал всех публичных речей Патриарха Кирилла, имевших место в течение одного календарного года (2014), а также отдельных выступлений прочих периодов позволил нам выделить следующие виды речи Главы РПЦ:

1. Проповеди

2. Напутствия

3. Обращения общецерковные

4. Обращения к общественности

5. Выступления в СМИ («Слово пастыря», телеобращения, интервью)

Все публичные выступления Патриарха Кирилла, которые осуществляются в фактуре устной речи, фиксируются на мультимедийных носителях информации, расшифровываются и оформляются в виде письменного текста. Тексты устных выступлений, зафиксированные в фактуре письменной речи, печатной речи и

массовой коммуникации публикуются в печатных изданиях, распространяются в средствах массовой информации и в сети Интернет.

Адресат выступлений Патриарха - все классы индивидуальных речедеятелей. Во-первых, - это аудитория, владеющая русским языком, непосредственно присутствующая в момент выступления и слушающая речь, и, во-вторых, - потенциально широкая аудитория средств массовой информации и коммуникации. Письменная и печатная речь Патриарха Кирилла адресованы аудитории, в которую входят речедеятели, главным образом принадлежащие к классу людей умственного труда и классу информационных работников. Публикации текстов речей Патриарха осуществляются как на русском языке, так и в переводе на другие языки.

3.2.1. Образ проповедника-духовного пастыря - Проповеди

Центральное место в речевой деятельности Патриарха Кирилла занимает проповедь. Среди всех произнесенных Патриархом публичных речей проповеди составляют большую часть. «Проповедь, - говорит Патриарх Кирилл, - слово Божие, обращение к людям - передача в том числе и своего внутреннего духовного опыта. Это очень важная миссия, которая стоит и стояла перед священником во все времена, а сегодня особенно востребована нашим обществом» [Митрополит Кирилл 2009]. В широком понимании вся деятельность человека, облеченного священным саном, является проповедью. В настоящей работе проповедь рассматривается как вид устной гомилетической речи, которая следует за богослужебным действием и неразрывно с ним связана, произносится в форме монолога и адресована собравшимся на богослужение.

Непосредственная аудитория проповеди Патриарха Кирилла представляет собой сосредоточенную ораторскую аудиторию, преимущественно среднюю или большую по объему, однородную с точки зрения общности мировоззрения и принадлежности к одной конфессии: все участники богослужения являются

членами Православной Церкви, - и разнородную по возрасту, профессиональной принадлежности, уровню образования, культуры, духовной зрелости. Как правило, аудитория отличается положительным настроем к предмету речи и к произносящему речь, а также высокой мотивацией слушателей.

Суть проповедей Патриарха Кирилла составляют концептуальные мировоззренческие категории религии, среди которых такие понятия, как Бог и человек, Христос, вера, спасение, Церковь и ее миссия, христианское служение. Тематика проповедей зависит от ряда факторов, основными из которых являются регламент церковного календаря, определяющего события, к которым приурочены богослужения, актуальные события церковной и общественной жизни, а также то или иное место богослужения, что обусловлено практикой посещения Патриархом храмов и монастырей в различных епархиях.

Главный пафос проповедей Патриарха - пафос формирования человека, в основе которого лежит замысел утверждения истин веры, духовного просвещения и приведения человека к норме знания, данного в Откровении Священного Писания и Священного Предания Церкви, намерение побудить человека изменить свое поведение путем сообщения ему и объяснения норм высшего нравственного закона, суть которого отражена в евангельском послании, а также стремление подвигнуть человека к оценке своего духовного состояния, испытанию своей души, осмыслению и анализу своей внутренней жизни.

Наряду с пафосом формирования человека для проповедей Патриарха характерен пафос поддержания устойчивости, который выражается в стремлении побудить человека к сохранению веры, системы традиционных духовно-нравственных ценностей и духовного единства членов Церкви, в частности, на пространстве «исторической Руси» и в мире. Важным аспектом пафоса проповеди Патриарха является соединение в содержании вопросов веры и духовности с актуальными проблемами современности и призыв к каждому человеку соотносить свои действия в реальной повседневной частной и общественной жизни с евангельскими истинами. Пафос проповедей Патриарха характеризуется

эмоциональностью содержания и стремлением разделить собственные чувства со слушателями, вызвав у них ответные эмоции.

Особенности формирования логоса проповеднической речи Патриарха Кирилла целесообразно характеризовать на основе анализа конкретного речевого произведения. Рассмотрим содержание и речевую структуру проповеди, произнесенной в Храме Христа Спасителя 7 января 2014 года после великой вечерни в праздник Рождества Христова [Патриарх Кирилл: http://www.patriarchia.ru/db/text/3501648.html; http://www.patriarchia.ru/db/text/3504105.html] (Приложение 1).

Речь начинается с обращения к присутствующим в храме церковным иерархам, священнослужителям, монашествующим и мирянам. Патриарх выражает свое отношение к собравшимся, применяя высокий регистр речи, проявляющийся в использовании церковно-религиозной торжественно-возвышенной лексики в обращениях: «Ваше Высокопреосвященство, владыка митрополит Ювеналий! Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Всечестные отцы, матушки игумении, дорогие братья и сестры!» Вступительная часть речи продолжается благодарностью к тем, кто собрался, чтобы вместе с Патриархом провести праздничный вечер и «прославить Господа» за богослужением в Храме Христа Спасителя. Эмоционально-возвышенный характер речи придают эпитеты во фразах «святой вечер» и «разделить эти замечательные праздничные чувства, которыми переполняются наши сердца». С помощью амплификации, синтаксически выражаемой повтором слов, раскрывается мысль о причинах появления этих чувств: «Переполняются, потому что сердце, обращенное к Богу, не может не трепетать при воспоминании о событиях, которые изменили течение человеческой истории». Метафоры во фразах «чувства, которыми переполняются наши сердца» и «сердце не может не трепетать» используются для образного выражения общего возвышенного отношения ритора и аудитории к одному из центральных событий евангельской истории - Рождеству Христову. Вступление завершается формулировкой развернутого положения:

«Действительно, говоря о пришествии в мир Бога, соединении Бога с человеческой природой, непостижимой тайне, которая никогда и никем в этой земной жизни не будет разгадана, мы проникаемся глубочайшим убеждением в том, что благой и совершенный промысл Божий действует в мире — в мире, который наполнен не только радостями, но и скорбями». Высокий смысл данного тезиса, основанного на истинах веры, закрепленных в церковных догматах, подчеркивается использованием возвышенной церковно-религиозной и книжной лексики во фразах «пришествие Бога», «соединение Бога с человеческой природой», «промысл Божий», «тайна земной жизни», «мир наполнен не только радостями, но и скорбями» и возвышенных эпитетов в словосочетаниях «непостижимая тайна», «глубочайшее убеждение», «благой и совершенный промысл».

В качестве первого аргумента этого положения ритор предлагает аудитории тот факт реальной действительности, что с появлением христианства «чисто с человеческой — внешней, культурной, политической или социологической точки зрения» произошли «грандиозные перемены в жизни людей», обусловленные тем, что «синтез дохристианской культуры с Божественной нравственной истиной, провозглашенной Спасителем, имел очень большое воздействие на умы и сердца людей. Этот синтез сформировал то, что до сих пор называется христианской цивилизацией». Аргументация усиливается утверждением, что под влиянием христианства главная философия жизни вырастала из того факта - составляющего одно из основных догматических положений вероучения, - что «в центре человеческого бытия — Бог, ставший Человеком». Предполагая возможные возражения, ритор вводит в речь элементы диалогизма и - сначала - формулирует предупреждение таких возражений: «Но, с другой стороны, если посмотреть на жизнь людей, то конфликтов не стало меньше, скорбей не стало меньше, греха не стало меньше. Все сказанное не требует никаких доказательств, особенно для современных людей и тех, кто, зная историю, может сравнить прошлое с настоящим», - а затем задает вопрос: «А что же по существу принес Христос людям? Только ли новую философию, новую культуру, новую нравственность,

новые стимулы для развития искусства и многих других сторон человеческой жизни?» Ответ на этот вопрос звучит в форме восклицания: «Конечно, нет!» - и утверждения: «Господь принес нечто большее».

В следующем фрагменте речи приводятся изложение и толкование отдельных эпизодов евангельской истории и, в частности, дается описание Личности Христа в Его земной жизни. Это описание строится в форме анафоры с повтором слова «Он» в начале каждого предложения: «Он рождается слабым и беззащитным младенцем в Вифлеемской пещере. Он проводит жизнь простого человека, плотника, также беззащитного, Которого очень легко схватить, арестовать, подвергнуть пытке и казнить. Он не опирается ни на какую силу, даже на Божественную силу свыше». Далее используется прием цитирования евангельского текста с заменой прямой речи на косвенную: «Именно в этом смысл Его ответа Пилату, когда Он говорит, что мог бы сделать так, чтобы легион ангелов встал на Его защиту (Ин. 18:36). Он не призывает эту силу». Толкование данного текста начинается вопросом: «Почему же это происходит?» - и на вопрос дается следующий ответ: «А именно потому, что Бог требует от человека в отношении к Себе не действий по принуждению, будь то под влиянием человеческой или даже Божественной силы. Он требует от человека свободных действий. Каждый сохраняет свободу верить или не верить, принять Христа или не принять Христа, принять образ жизни, который Он предлагает, или отвергнуть его; и нет никакого давления».

В продолжении речи еще раз утверждается основное положение проповеди: «Господь действительно становится одним из нас, Он входит в жизнь рода человеческого, Он входит в историю». После этого повторного утверждения в речь опять включается конструкция диалогизма и звучит вопрос: «Что же, Он входит как тот, кто не сумел справиться со стоявшими перед ним задачами?» - за вопросом следует ответ-отрицание: «Отнюдь нет» - и далее в ответе приводится довод единой для всех собравшихся веры, грамматически подчеркнутый формой множественного числа «мы знаем», в высокие евангельские истины: «... и мы

знаем, что иначе и быть не могло. Если Сам Бог воплотился и стал Человеком и вошел в человеческую историю, то это означает, что Он вошел в нее как победитель, потому что другого быть не может, ибо Божественная сила превышает всякую человеческую силу. И эта победа Христа над злом, над диавольской силой, явленная в ночь Воскресения, была продолжением Вифлеемской ночи и связана с пришествием в мир Господа».

Следующий фрагмент речи начинается вопросом о влиянии евангельских событий на современную жизнь: «Что же мы сегодня имеем?» Ответ на этот вопрос представлен в виде развернутого рассуждения с элементами диалогизма в отношении довода о «победе Христа над злом». Рассуждение начинается с утверждения: «Мы живем в особую эпоху — в эпоху после пришествия в мир Христа Спасителя, когда явлена победа Бога над темной силой и над всякой человеческой неправдой. Это означает, что совершено уже величайшее действие Божественной справедливости и Бог победил зло». Принимая во внимание возможные возражения и полемический настрой части слушателей по отношению к данному утверждению, ритор формулирует предупреждение, включающее в себя прямую речь предполагаемых оппонентов: «Наверное, очень многие, кто меня сейчас слышат, удивляются и говорят: «Ну как же так, выйдите на улицу, посмотрите, что творится, — преступность, в том числе этническая, межнациональные конфликты, коррупция... Ну какая же здесь победа Христа?»» - и, как бы присоединяясь и разделяя позицию воображаемых оппонентов, развивает доводы возражения, усиливая эмоционально-экспрессивное воздействие при помощи соединения фигур аккумуляции и анафоры риторического восклицания со словом «сколько»: «А сколько каждый из нас испытывает на себе несправедливости и в большом, и в малом! Сколько обид, сколько скорбей, сколько болезней, сколько конфликтов и, переходя от личной, семейной, даже общественной жизни к жизни планеты, сколько войн, сколько несправедливости, сколько разного рода скрытых стратегий, направленных на утверждение зла в роде человеческом!» В качестве своеобразной кульминации выражения

предполагаемой позиции несогласия повторно звучит риторический вопрос: «Где же здесь победа Христа?» - после чего идет объяснение этой позиции и существующих у людей различных взглядов на центральную фигуру евангельской истории: «Потому многие и не принимают Господа. Для многих Он действительно представляется неким древним моралистом, учителем достойных вещей, которые никогда не могли быть реализованы. Для кого-то Он просто лидер, духовный предводитель группы людей, которая сегодня не составляет большинства населения земного шара».

Далее речь продолжается опровержением позиции и взглядов воображаемых оппонентов и объяснением возможных причин возникновения противоречий: «Но все это неправда. И неправда не потому, что люди сознательно эту неправду совершают в отношении миссии, начавшейся в Вифлеемской пещере, а потому что не видят, а может быть, и не могут видеть того, что реально произошло с родом человеческим через пришествие в мир Спасителя». За опровержением следует повтор утверждения о «победе Христа над злом», которое усиливается фигурой метафорического сравнения «зла» с «виртуальной реальностью»: «Господь победил зло, а значит, все наше человеческое зло, которое так тяжело давит на каждого из нас, - это некая виртуальная реальность, тесно связанная с нашим внутренним миром, это всё внутри нас». Данный довод раскрывается посредством фигуры сложной антитезы, в которой на первом плане противопоставляются субъективное и объективное, а внутри этого плана субъективность восприятия происходящих событий подчеркивается фигурой анафоры словосочетания «это мы», которая оформляет ряд антитез второго уровня с повторениями союза «или», образующими фигуру многосоюзия: «Нам кажется, что события объективны, а на самом деле их восприятие субъективно. Это мы радуемся или скорбим, это мы совершаем дела благородные, честные или подличаем. Это мы идем по жизни в соответствии с нравственными принципами или становимся преступниками в прямом или переносном смысле этого слова. Это всё внутри нас. А объективно, если говорить в масштабах человеческой истории

и даже метаистории, то есть того, что выходит за границы истории, — там только победа Христа».

Приведя все доводы, ритор обращается к собравшимся с вопросом: « Что же это означает для всех нас?» - после которого дается объяснение значения факта принятия человеком истин христианской веры, а использованный в данном объяснении прием четырехкратного повтора ключевого слова «сила» подчеркивает главный смысл ответа на поставленный вопрос: «А это означает, что мы, ставшие рядом со Христом, стоим на стороне силы, хотя эта сила представляется невероятной слабостью очень многим. Мы стоим вместе с Богом, сила Которого превышает всякую человеческую силу». Объяснение продолжается указанием на долг и призвание тех, кто «стоит на стороне силы», и побуждением следовать этому призванию, смысл которого раскрывается и усиливается в речи путем повторения словосочетания «утверждать правду» и слова «служить»: «И наш долг, в первую очередь служителей Церкви, но не только, долг каждого, кто называет себя христианином, — утверждать Божию правду, борясь со злом, временным и преходящим, очень часто субъективным и виртуальным, но приносящим реальную скорбь людям (фигура синонимии парных эпитетов, выделенная постпозицией по отношению к определяемому слову, в данном фрагменте подчеркивает мысль о несущественности «зла»). Мы призваны утверждать Божию правду и в больших, и в малых делах, и в личной, и в семейной жизни, и в жизни нашего общества (сочетание фигур расширения и многосоюзия используется для выделения и раскрытия мысли о сферах и масштабах служения). Служить Воскресшему Христу, служить Младенцу, родившемуся в Вифлееме, и означает утверждать Его правду о мире и о человеке, и это величайшее призвание». Прием анафоры с повтором слова «служить» в сочетании с синонимией «Христу» - «Младенцу, родившемуся в Вифлееме» и определяющий высоту «призвания» эпитет в форме превосходной степени прилагательного «величайшее» создают возвышенное настроение у собравшихся и направлены на укрепление их в деле «служения», «утверждения Божией правды», исполнения «долга христианина».

Словами поддержки всем, кто призван к служению, в речи звучит цитата из Евангелия от Иоанна, за которой следует толкование евангельских слов и побуждение следовать этим словам, выраженное конструкцией, содержащей ряд императивов: «И потому «да не смущается сердце ваше — веруйте в Бога и в Меня веруйте», — говорит Господь Своим ученикам (Ин. 14:1). Эти слова из последней Его беседы с апостолами накануне страданий обращены и к каждому из нас: не смущайтесь, не пугайтесь, будьте тверды, с вами Божия правда». Приведенные слова Евангелия определяют отношение верующих к празднику Рождества Христова как празднику надежды, и смысл этого отношения раскрывается в представленном далее в речи объяснении: «Вот почему мы называем Рождество Христово праздником надежды, потому что через соприкосновение с этим событием мы обретаем великую надежду на то, что явлена будет и нам, и другим, и всему миру Божия правда — рано или поздно, через радость или через скорбь, через мир душевный или через страдания (параллельные конструкции, которые содержат противопоставления и фигуру многосоюзия, подчеркивают мысль о различных путях «явления Божией правды»); и не существует ничего, что было бы сильнее этой правды».

В завершающей части проповеди звучит обращение к собравшимся в эмоционально-окрашенной форме «мои дорогие» с призывом хранить веру, метафорически называемую фундаментом достойной жизни человека: «И в день Рождества Христова, обращаясь ко всем вам, мои дорогие, я призываю хранить веру в сердце, хранить ее крепко, неповрежденно, потому что это реальный фундамент для созидания жизни, достойной человека». Обобщая сказанное выше, ритор еще раз утверждает мысль о реальности «победы Христа» и выражает общую надежду на проявление этой победы в «деяниях» всех людей, используя в речи фигуру расширения с повторами слова высокого книжного стиля «деяния»: «Верим и надеемся, что победа Христа, уже совершенная, уже ставшая реальностью, отобразится и в наших деяниях, в деяниях каждого человека, в деяниях народа нашего и нашего Отечества». Проповедь заканчивается предложением всем

собравшимся - с усилением путем повтора во фразе «еще и еще раз» - обратиться ко Христу с общей просьбой о мире и процветании России, «исторической Руси» и ее народов, Церкви и каждого верующего: «Исполненные этой Рождественской надеждой, еще и еще раз испросим у родившегося в Вифлееме Младенца мира и процветания Отечеству нашему, всей исторической Руси и ее народам, Церкви нашей и каждому, особенно тем, кто, храня веру в сердце, стремится жить в соответствии с этой верой. Аминь». Особый эмоционально-возвышенный характер финальному фрагменту проповеди придает лексика высокого книжного и церковного стиля в словосочетаниях «исполненные надеждой», «испросим мира и процветания», «у родившегося в Вифлееме Младенца», «Отечеству нашему», «Церкви нашей», «храня веру в сердце», «жить в соответствии с верой», а также завершающая формула «Аминь» по окончании проповеди, подтверждающая в соответствии с религиозной традицией истинность и верность всего сказанного.

Проанализировав содержание и структуру проповеди, можно отметить ряд особенностей индивидуального стиля проповеднической речи Патриарха Кирилла.

Характерной чертой проповеди Патриарха является двуплановость выражения субъекта речи, представленного, с одной стороны, «я»-формой, обозначающей Предстоятеля и Главу Церкви, который обращается к своей пастве, а с другой стороны, — «мы»-формой, обозначающей Предстоятеля в единстве с его паствой, составляющих вместе Церковь как единое человеческое сообщество. Сравним: «Я хотел бы всех вас поблагодарить за то, что вы собрались, <... > чтобы вместе со мной прославить Господа» или «Обращаясь ко всем вам, мои дорогие, я призываю хранить веру в сердце» и «А сколько каждый из нас испытывает на себе несправедливости и в большом, и в малом!» или «Мы призваны утверждать Божию правду».

С точки зрения лексического стилистического ресурса речь отличается использованием средств литературного языка, которые сочетают элементы нейтральной межстилевой лексики (посмотреть, жить, знать, сравнить, прошлое, настоящее, неправда); общекнижной лексики (нравственная идея,

воздействие на умы, объективные события, субъективное восприятие, миссия, бытие, метаистория, цивилизация); лексики церковно-религиозного стиля (Божественная сила, прославлять Господа, пришествие Бога, промысл Божий, служители Церкви, Воскресший Христос, Аминь, братья и сестры); лексики и фразеологии публицистического стиля («чисто с человеческой — внешней, культурной, политической или социологической точки зрения», «стимулы для развития искусства», «грандиозные перемены в жизни людей», «конфликтов не стало меньше», «этническая преступность, межнациональные конфликты, коррупция»); научного стиля («синтез имел воздействие», «синтез сформировал», «не требует доказательств»); стиля языка информационных технологий («виртуальная реальность»); а также разговорного стиля («ну как же так...», «посмотрите, что творится... », «ну какая же здесь победа... »).

Эмоционально-экспрессивный образ речи создается благодаря использованию эмоционально-возвышенной лексики (дорогие мои, святой вечер, замечательные праздничные чувства, испросим мира и процветания Отечеству нашему); церковно-религиозной торжественно-возвышенной лексики (Ваше Высокопреосвященство, владыка, всечестные отцы), а также тропов и фигур, среди которых наиболее распространены: метафора, эпитет, повтор, анафора, антитеза, сравнение, многосоюзие, расширение, синонимия, аккумуляция, реприза. Еще одной характерной чертой проповеднической речи Патриарха является диалогичность. Среди используемых фигур диалогизма можно выделить: предупреждение, ответствование, цитирование, риторическое восклицание, риторический вопрос, риторическое обращение.

Особенностью синтаксической организации проповеднической речи Патриарха является сочетание простых и сложных периодов, а также асимметричность построения сложных периодов с точки зрения объема протасиса, соответствующего теме, и аподосиса, соответствующего реме. Сложные периоды, как правило, состоят из двух или трех колонов и входящих в них вставных конструкций. Такая своего рода неравномерность и насыщенность структуры

способствует повышению внимания слушателей и ведет к усилению воздействия на аудиторию. Рассмотрим в качестве примера фрагмент проповеди, состоящий из шести периодов.

«Чисто с человеческой — внешней, культурной, политической или социологической точки зрения можно сказать, что христианство принесло роду человеческому и почему мы называем новой ту эру, которая началась после Вифлеемской ночи». Сложный изъяснительный период состоит из трех колонов, выражающихся главным (протасис) и двумя придаточными предложениями с вставной конструкцией в виде третьего - определительного - придаточного предложения (аподосис). «Действительно, это были грандиозные перемены в жизни людей». Простой период. «Христианская нравственная идея оплодотворила римское право и греко-римскую культуру». Простой период. «Этот синтез дохристианской культуры с Божественной нравственной истиной, провозглашенной Спасителем, имел очень большое воздействие на умы и сердца людей». Простой период, протасис которого осложнен вставной конструкцией -причастным оборотом. «Этот синтез сформировал то, что до сих пор называется христианской цивилизацией». Простой период, состоящий из главного предложения (протасис) и придаточного изъяснительного (аподосис). «Можем много говорить о влиянии христианства на искусство и особенно на философию, потому что в центре размышлений о мире и о человеке после пришествия в мир Христа Спасителя был Бог и главная философия жизни вырастала из этого факта: того, что в центре человеческого бытия — Бог, ставший Человеком». Сложный каузальный период, состоящий из трех колонов, которые выражаются главным предложением (протасис) и двумя придаточными причины с вставной конструкцией в форме третьего - определительного - придаточного предложения, распространенного причастным оборотом (аподосис).

Наряду с лексическими и синтаксическими средствами выразительность проповеднической речи Патриарха определяется использованием просодических средств, среди которых можно особо выделить вариативность интонации,

громкости, паузации, а также логических и психологических ударений. Как правило, в проповеди и, в частности, в приведенном выше фрагменте, для интонационного оформления протасиса характерно повышение тона, а для оформления аподосиса - понижение.

Рассмотрим еще один пример: при исполнении следующего фрагмента эмоционально-экспрессивное воздействие усиливается соединением фигур аккумуляции и анафоры риторического восклицания со словом «сколько» с нарастающим повышением тона и усилением громкости при произнесении выделенных слов: «А сколько каждый из нас испытывает на себе несправедливости и в большом, и в малом! Сколько обид, сколько скорбей, сколько болезней, сколько конфликтов и, переходя от личной, семейной, даже общественной жизни к жизни планеты, сколько войн, сколько несправедливости, сколько разного рода скрытых стратегий, направленных на утверждение зла в роде человеческом!»

Следующий фрагмент иллюстрирует, как для создания выразительности в речи используются паузы и логические ударения (знаком «/» будут обозначаться паузы между тактами; знаком «//» - паузы внутри периода, выделяющие наиболее важные смысловые элементы; знаком «///» - паузы между периодами; полужирным шрифтом с подчеркиванием будут отмечены слова, выделенные при произнесении речи логическим ударением). «Каждый сохраняет свободу верить или не верить, / принять Христа или не принять Христа, / принять образ жизни, который Он предлагает, / или отвергнуть его; // и нет никакого давления, / а если когда-то в истории / и были попытки силой государства, // силой права, // силой закона // принуждать людей к вере, / то все эти попытки оказались тщетными, / потому что ничто не может извне /повлиять на человеческий выбор, / если сам человек с этим выбором не согласен. ///»

Указанные выше просодические средства используются в речи для выделения важных в смысловом и эмоциональном отношении мест проповеди, вместе с тем, в целом проповедь выдержана на одном уровне громкости, в одном

темпе, и ее исполнение характеризуется свободным выражением мысли и естественной, слегка аффектированной, манерой произнесения.

Патриарх обращается к слушателям, стоя на амвоне, одной рукой опираясь на патриарший жезл и глядя прямо в аудиторию, как бы адресуя свою речь одновременно всем присутствующим и каждому в отдельности. Торжественная обстановка богослужения, священное облачение Патриарха, чувство уверенности и внутренней силы, исходящее от Предстоятеля, высокое назначение и содержание проповеди создают сильный эффект воздействия на слушателей и обеспечивают убедительность речи.

3.2.2. Образ наставника священнослужителей-архиереев - Напутствия

Напутствие при вручении архиерейского жезла - вид речи Патриарха, который по ряду признаков близок проповеднической речи. Так же как и проповедь, напутствие Патриарха является видом устной гомилетической речи, осуществляемой в форме монолога, которая следует за богослужебным действием и неразрывно с ним связана. Особенностью напутственной речи является то, что она произносится после окончания Литургии, во время которой совершалось рукоположение нового архиерея, и сопровождает завершающий этап посвящения в архиерейский чин - вручение Патриархом новорукоположенному пастырского жезла. Непосредственным адресатом напутственной речи является новопоставленный архиерей, вместе с тем во время напутствия, которое происходит в центре храма, присутствуют все участвовавшие в хиротонии и все собравшиеся на богослужение.

Характерным признаком напутственной речи Патриарха является сочетание пафоса лидерства и пафоса формирования человека, в основе которого - назидание и ориентирование новорукоположенного архиерея в предстоящем служении. Основополагающий императив речи - дать Первосвятительские наставления Патриарха как Главы Церкви новопоставленному архиерею и сообщить ему о

главных приоритетах будущей деятельности. Возвышенный эмоциональный пафос напутственной речи характеризуется стремлением передать глубину внутренних чувств в отношении высокого призвания и не менее высокой ответственности архиерейского служения.

Рассмотрим особенности формирования логоса напутственного слова Патриарха Кирилла на основе анализа речи при вручении архиерейского жезла Преосвященному Стефану (Кавтарашвили), епископу Тихорецкому и Кореновскому, которая прозвучала 25 февраля 2014 года за Божественной литургией в Богоявленском кафедральном соборе г. Москвы [Патриарх Кирилл: http://www.patriarchia.ru/db/text/3580685.html] (Приложение 2).

Напутственная речь начинается с обращения к новопоставленному епископу в среднем регистре, выражающемся в использовании стандартной для церковного языка формулы: «Преосвященный епископ Стефан!»

Во вступительной части констатация факта рукоположения выражается в эмоционально-возвышенной форме во фразе, полностью выдержанной в высоком церковно-религиозном стиле: «Милостию и щедротами Единородного Сына Божия и благоволением Небесного Отца Святый Дух Утешитель снизошел ныне на твою главу через возложение рук преосвященных архипастырей». Далее формулируется главное положение напутствия - о великом долге, который теперь предстоит исполнять новому епископу. Высокий смысл исполнения этого долга подчеркивается в речи двумя цитатами - косвенной и прямой - из книг апостольских посланий Нового Завета: «Отныне ты — епископ Русской Православной Церкви, и твоя жизнь должна быть подчинена ее интересам, и прежде всего — исполнению благой и совершенной воли Божией (ср. Рим. 12:2), состоящей в том, чтобы «все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4)». Высокое призвание и высокая ответственность епископского служения выражены в речи возвышенными эпитетами и метафорой «великий и ответственный жребий продолжателя апостольского делания», а

обстоятельства, приведшие к данному событию, названы «дивным промыслом Вседержителя и Владыки мира».

Основная часть напутствия выдержана в высоком и среднем регистрах. В начале основной части сообщается о месте предстоящего служения нового епископа и о соблюдении преемственности в управлении епархией. Возвышенный характер содержания выражается в использовании лексики высокого книжного и церковного стиля: «Ныне тебе предстоит нести попечение о новообразованной Тихорецкой епархии, входящей в состав Кубанской митрополии. Здесь тебе необходимо стать достойным продолжателем трудов Преосвященного митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора, участвовавшего ныне в твоей архиерейской хиротонии».

Следующий фрагмент начинается в среднем регистре, характеризующемся использованием элементов официального стиля, здесь объясняются «происходящие преобразования в пределах Московского Патриархата, связанные в том числе, с открытием новых епархий», которые имеют «единственную цель: сделать более успешным осуществление Церковью Христовой ее спасительной миссии». Мысль о цели преобразований развивается уже в высоком регистре с использованием возвышенных метафор и лексики книжного и церковного стиля: «Мы все трудимся для того, чтобы как можно более глубоко вспахать почву нашей национальной духовной жизни, чтобы посеянные на ниве Господней семена дали во время благопотребно добрые всходы и принесли обильный плод во славу Божию и во утверждение Святого Православия».

Далее в речи излагаются семь наставлений, определяющих приоритеты будущего служения епископа. Особенностью стилевого оформления наставлений являются вариации высокого и среднего регистров речи, а также сочетание элементов различных стилей в зависимости от содержания каждого конкретного наставления.

Первое наставление содержит указание вести активную проповедническую деятельность: быть «продолжателем дела апостолов» и исполнять «святую

обязанность» епископа - «хранить чистоту веры» и «научать людей заповедям Христовым». Это наставление полностью выдержано в высоком регистре с использованием эмоционально-возвышенных эпитетов, книжной и церковной лексики, а также прямого цитирования одного из апостольских посланий Нового Завета. «Тебе надлежит быть ревностным исполнителем слов апостола, обращенных к поставленному им епископу: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим. 4:2). Внимая сему наставлению, помни о том, что учительство находится в центре служения епископа».

Второе наставление указывает на первоочередную задачу епископа -«заботиться о приобщении людей к вере, о созидании всех необходимых условий для того, чтобы слово Истины звучало открыто и невозбранно и Господь посредством Евангельской проповеди «прилагал спасаемых к Церкви» (Деян. 2:47)». Это наставление является продолжением и дополнением предыдущего и также выдержано в высоком регистре с использованием возвышенной книжной лексики и цитаты из книги «Деяния Апостолов» Нового Завета.

В третьем наставлении отмечаются проблемы современного общества и указывается, что проповедь «имеет особое значение в контексте противостояния индустрии порока, засилью ложных идеалов эгоизма, удовольствий и комфорта, активно навязываемых человеку сегодня». В связи с этим определяется еще один приоритет - «правильная организация систематической и широкомасштабной деятельности в сфере миссионерства, катехизации, молодежной работы и благотворительности». Третье наставление выполнено преимущественно в среднем регистре, который реализуется в сочетании лексики публицистического и официального стиля с некоторыми элементами высокого книжного и церковно-религиозного стиля, выражающегося, в частности, в образном определении проповеди как «возвещения правды Божией» или в определении призвания жизни и служения епископа как «зримого свидетельства о Христе Распятом и Воскресшем». Сочетание элементов вышеуказанных стилей отчетливо

прослеживается в следующем фрагменте третьего наставления: «Не ограничиваясь возглашением Слова Божия с амвона, используй для проповеди все возможности, которые способны предоставить современные средства связи и информации. Привлекай к таковому деланию и наиболее талантливых и способных клириков и мирян своей епархии. При этом всегда напоминай таковым, что священнослужитель, выступая публично, никогда не должен создавать впечатление, что его частное субъективное мнение является мнением всей Церкви».

Четвертое наставление начинается в высоком регистре с упоминания содержания одного из апостольских посланий и приведения прямой цитаты:

«Никогда не преступай апостольского наказа: «Рук ни на кого не возлагай поспешно, и не делайся участником в чужих грехах; храни себя чистым» (1 Тим. 5:22)». Далее можно наблюдать переход к среднему регистру для выражения мысли о значении слов апостольского послания применительно к обстоятельствам сегодняшнего дня: «Данные слова приобретают особую актуальность в связи с масштабами церковного строительства, осуществляемого ныне на всем пространстве канонической ответственности Московского Патриархата, в связи с необходимостью активизации церковной деятельности по самым разным направлениям, в связи с глобальностью задач, стоящих сегодня перед нами. Постоянно заботься о поддержании отношений доброго соработничества с представителями светской власти и общественных институтов». В этом фрагменте, как и в третьем наставлении, прослеживается сочетание элементов официального, публицистического, книжного и церковного стилей.

Пятое наставление касается необходимости частого проведения совместных богослужений с участием духовенства епархии. Это наставление выдержано в высоком регистре, что выражается в использовании возвышенной церковно-религиозной лексики: «Божественная литургия», «Евхаристический престол», «Причащение из общей Чаши», «сослужители алтаря Господня», «соборное служение архипастыря с клириками», «внутреннее каноническое единство» - и

эмоционально-возвышенных эпитетов: «братский дух», «христианская любовь», «живой образ». Выразительность данному фрагменту речи придает выполненный в высоком стиле прием сравнения «местной Церкви во главе с епископом» с «живым образом Христа Спасителя, окруженного ликом апостолов».

В шестом наставлении содержится указание «быть доступным» не только «для подведомственных клириков», но и «для мирян, для простых людей». Значение общения епископа с простыми людьми раскрывается во фразе, которая содержит в себе элементы, свойственные разговорному стилю: «может помочь тебе иначе взглянуть на привычную ситуацию», - и элементы книжного стиля: «почувствовать чаяния и озабоченности паствы, ради блага которой ты и поставлен ныне во епископа». Таким образом, в данном фрагменте снова наблюдается ситуация сочетания стилей - официального, книжного, церковного и отчасти разговорного.

Последнее, седьмое наставление касается развития социального служения и реализуется в речи сочетанием высокого и среднего регистров. Так, назначение этого служения обозначается как «совершение добрых дел», к которым «мы призываемся самим Божиим словом, ибо, - и далее приводится цитата из апостольского послания, - «вера без дел мертва есть» (Иак. 2:20)». Социальное служение метафорически определяется как «проповедь добрыми делами», которая характеризуется как «гораздо более эффективная» в сравнении с проповедью, представляющей собой «изысканные и пафосные речи». Высокий смысл заботы о нуждающихся выражен в следующем фрагменте: «Мы не только облегчаем их страдания, помогаем преодолеть временные испытания, но и свидетельствуем им о Христе, помогая приблизиться к познанию Евангельской истины, привлекая к жизни по Богу, ведущей к блаженной вечности».

Завершающая часть напутствия, выдержанная в высоком регистре книжного и церковного стиля, сопровождается вручением жезла, который именуется «символом епископской власти над словесным стадом Христовым», и содержит в себе побуждение помнить о высокой ответственности епископа: «Господь взыщет

с тебя ответ за каждую душу, вверенную твоему попечению». В конце напутственного слова звучит призыв новорукоположенному архиерею преподать благословение собравшимся: «А теперь от преизбытка даров Духа Святого, полученных при совершившемся ныне Таинстве, благослови народ православный, собравшийся в храме и молитвенно участвовавший в твоей епископской хиротонии. Аминь».

Рассмотрев структуру и содержание напутствия, можно сделать некоторые выводы об особенностях индивидуального стиля Патриарха в данном виде речи.

Основная характерная черта напутственной речи - назидательность, которая выражается в императивности и использовании модальных конструкций необходимости и долженствования, при этом обращение к объекту назидания происходит в форме второго лица единственного числа: «помни о том, что учительство находится в центре служения епископа»; «используй для проповеди все возможности»; «не преступай апостольского наказа»; «стремись как можно чаще совершать Божественную литургию»; «старайся быть доступным»; «особое внимание обращай на развитие социального служения»; «необходимо ясно осознавать»; «тебе надлежит быть ревностным исполнителем слов апостола», «вся твоя жизнь должна быть подчинена <... > исполнению благой и совершенной воли Божией».

Так же как и в проповеди, в напутствии можно наблюдать двуплановость субъекта речи, при этом «я»-форма используется в речи один раз - в предложении «Вручаю тебе сей жезл», а «мы»-форма, подчеркивающая единство и общность служения Патриарха и всех архиереев Церкви, встречается неоднократно, - в частности, во фразах: «мы все трудимся для того, чтобы как можно более глубоко вспахать почву нашей национальной духовной жизни»; «это служение в первую очередь предполагает совершение добрых дел — тех добрых дел, к которым мы призываемся самим Божиим словом»; «заботясь о нуждающихся, мы не только облегчаем их страдания, помогаем преодолеть временные испытания, но и свидетельствуем им о Христе».

Лексическое своеобразие стиля напутственной речи заключается в сочетании элементов различных стилей, - в частности, нейтральной межстилевой лексики

(сделать, помнить, собирать, помогать, внимание, чтобы, никогда); общекнижной лексики (осознавать, миссия, наставление, служение, познание, благо); церковно-религиозной лексики (Божественная литургия, Евангельская проповедь, заповеди Христовы, Преосвященный митрополит, епископ, епархия, митрополия, архиерейская хиротония, Московский Патриархат, литургические песнопения, катехизация, проповедь, духовенство, алтарь, Аминь); лексики и фразеологии официального стиля («организация систематической и широкомасштабной деятельности», «необходимость активизации деятельности по разным направлениям», «преобразования имеют цель», «сделать более успешным осуществление миссии», «глобальность стоящих задач», «подведомственные клирики»); публицистического стиля («контекст противостояния индустрии порока, засилью ложных идеалов: эгоизма, удовольствий и комфорта», «частное субъективное мнение», «представители светской власти и общественных институтов»); разговорного стиля («взглянуть на ситуацию», «быть доступным», «простые люди»).

Высокий смысл речи, ее эмоционально-возвышенный и торжественный характер выражаются лексикой и фразеологией высокого книжного стиля (нести попечение, стать достойным продолжателем трудов, внимать наставлению, вверять попечению, зримо являть, чаяния, испытания, созидание); возвышенного церковно-религиозного стиля («милостию и щедротами Единородного Сына Божия и благоволением Небесного Отца Святый Дух Утешитель снизошел ныне на твою главу», «исполнение благой и совершенной воли Божией», «дивный промысел Вседержителя и Владыки мира», «Слово Божие», «Евангельская истина» «ответственный жребий продолжателя апостольского делания»); архаической лексикой высокого стиля (ныне, отныне, сей, посему, ибо, дабы, благопотребно); возвышенными эпитетами (дивный, благой, совершенный, обильный, блаженный, ревностный) и метафорами («вспахать почву национальной

духовной жизни», «посеянные на ниве Господней семена», «принесли обильный плод»), а также цитатами из книг Нового Завета.

Особенностью синтаксической структуры напутствия является то, что в виде сложных периодов оформлены главные смысловые элементы речи - положение во вступительной части и побуждение в завершающей части. При этом основная часть преимущественно состоит из простых периодов, осложненных вставными конструкциями - придаточными предложениями, причастными и деепричастными оборотами. Осложненные простые периоды сочетаются в речи с неосложненными, вставные конструкции осложненных периодов могут распространять как протасис, так и аподосис, - такие вариации построения синтаксической структуры создают разнообразие речевой конструкции, усиливают внимание слушателей, делают речь выразительной и запоминающейся.

3.2.3. Образ руководителя церковной организации - Обращения

общецерковные

Важное место в публичной речевой деятельности Патриарха Кирилла занимают обращения, связанные с руководством церковной организацией. Поводом для данных обращений является участие Главы Церкви в организационных мероприятиях - заседаниях, собраниях, съездах, посвященных различным вопросам церковного управления. Среди таких мероприятий можно выделить: заседания Высшего Церковного Совета, Всецерковные съезды епархиальных миссионеров, собрание игуменов и игумений Русской Православной Церкви, заседания Наблюдательного совета Общецерковной аспирантуры и докторантуры, заседания Попечительских советов по восстановлению монастырей и строительству храмов, заседания Координационного комитета по поощрению социальных, образовательных, культурных и иных инициатив под эгидой Русской Православной Церкви и т. д.

Обращение Патриарха к собравшимся происходит в начале мероприятия в форме монолога и представляет собой разновидность ораторской совещательной речи: вступительное слово - доклад.

Непосредственную аудиторию обращений Патриарха составляют церковные иерархи, монашествующие, служители и сотрудники Русской Православной Церкви; в аудиторию попечительских, наблюдательных советов и координационных комитетов наряду с церковнослужителями и сотрудниками РПЦ входят государственные и общественные деятели, представители органов власти, бизнес-структур, благотворительных организаций. Аудитория является сосредоточенной и, в зависимости от масштаба мероприятия, может быть малой (заседания), средней (собрания) или большой (съезды). Аудитории свойственна однородность с точки зрения заинтересованности в решении существующих проблем и стоящих на повестке дня вопросов, общий настрой аудитории характеризуется конструктивным отношением к предмету речи и повышенным вниманием к высказываниям Патриарха.

Основной пафос общецерковных обращений Патриарха - пафос лидерства, главным компонентом которого является пафос формирования человека, заключающий в себе замысел утверждения истин веры и духовного просвещения как главную цель деятельности Церкви. С точки зрения руководства церковной организацией в речи сочетаются пафос управления, связанный с поддержанием эффективно функционирующих структур, и пафос развития, в основе замысла которого изменение существующих условий, требующих усовершенствования, и формирование новых элементов в церковных структурах. Пафос управления и пафос развития непосредственно связаны с пафосом решительности, а также с пафосом формирования намерений, направленных на осуществление замысла в конкретных будущих действиях. Эмоциональный пафос обращения характеризуется намерением разделить с аудиторией чувство важности предпринимаемых действий и предлагаемых инициатив, чувство неудовлетворенности тем положением дел, которое имело или имеет место и

требует усовершенствования, а также чувства удовлетворенности и радости от успешно реализованных замыслов.

Рассмотрим особенности формирования логоса общецерковного обращения Патриарха Кирилла на основе анализа вступительного слова к участникам заседания Наблюдательного совета Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, которое состоялось 16 декабря 2014 года в Патриаршей резиденции Данилова ставропигиального монастыря [Патриарх Кирилл: http://www.patriarchia.ru/db/text/3880748.html; http://www.patriarchia.ru/db/text/3881871.html] (Приложение 3).

В заседании приняли участие председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры митрополит Волоколамский Иларион, полномочный представитель Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе

A.Д.Беглов, председатель Императорского православного палестинского общества С.В.Степашин, также в числе участников — руководитель Департамента культурного наследия города Москвы А.В.Кибовский, генеральный директор Государственной корпорации «Росатом» С.В.Кириенко, старший советник президента ОАО «РЖД» В.В.Чернышов, председатель Совета директоров ОАО «Протек» В.С.Якунин, председатель Совета директоров ПАО «Аврора»

B.Н.Жимиров, директор Благотворительного фонда «Транссоюз» В.В.Чернышов, генеральный директор Благотворительного фонда «Лукойл» И.А.Бекетов, председатель совета директоров «Промсвязьбанка» А.Н.Ананьев, председатель Совета директоров ОАО «Группа ЛСР», заместитель генерального директора ОАО «Россети» А.В.Демидов, помощник генерального директора госкорпорации «РОСТЕХ» по вопросам спонсорства и благотворительности Ю.А.Воронова, советник министра юстиции Российской Федерации Ю.В.Зудов, советник полномочного представителя Президента России в Центральном федеральном округе М.Н.Белогубова. Присутствовали проректоры Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и

Мефодия протоиерей Владимир Шмалий и иеромонах Иоанн (Копейкин), сотрудники ОЦАД [Официальный сайт Московского Патриархата РПЦ. URL: http: //www.patriarchia. ru/db/text/3 880715. html].

Вводная часть вступительного слова начинается с указания на события, послужившие поводом к появлению в Русской Православной Церкви такого учебного заведения, как Общецерковная аспирантура и докторантура: «Скоро исполнится шесть лет с того момента, как 31 марта 2009 года, на первом после моего избрания на Патриарший престол заседании Священного Синода, было инициировано большое и важное дело — создание Общецерковной аспирантуры и докторантуры. Эта инициатива была обусловлена насущной необходимостью образования и повышения квалификации кадрового резерва нашей Церкви». Значение данной инициативы подчеркивается эмоционально-оценочными эпитетами во фразах «большое и важное дело», «обусловлена насущной необходимостью», а положение дел до ее появления выражается в эмоционально-экспрессивной форме: «В Русской Церкви катастрофически не хватало квалифицированных богословских кадров, которые бы находились на уровне современной богословской мысли». Вводная часть заканчивается формулировкой главного положения речи, которая предваряется указанием на общее понимание важности требующихся для развития деятельности Церкви изменений: «Мне и моим собратьям-архипастырям в то время было совершенно очевидно, что повышение квалификации высших и средних кадров Церкви, а также взращивание нового поколения ответственных служителей — это задача первостепенной важности, без решения которой мы не можем осуществлять никакого планирования, потому что все упирается в людей». Элементы официального стиля уже в вводной части придают речи деловой и практический характер, вместе с тем индивидуальный стиль Патриарха проявляется в сочетании официальной лексики и фразеологии с церковной, - в частности, эмоционально-окрашенной («мне и моим собратьям-архипастырям <...> было совершенно очевидно»), книжной («взращивание») и разговорной («все упирается в людей»).

В начале основной части обращения обозначается главная цель предпринимаемых в Церкви инициатив, которая заключается в том, «чтобы стимулировать общецерковное развитие, включая укрепление религиозности нашего народа и развитие всех сторон церковной жизни, в первую очередь, в нашей российской провинции». На достижение этой цели, в частности, направлена инициатива создания новых епархий: «Сама эта инициатива поставила вопрос о подготовке кадров, потому что архиерей несет ответственность за Церковь, за вверенных ему людей, он представляет Церковь перед лицом внешнего мира, воспитывает и несет ответственность за воспитание кандидатов в духовенство и за само духовенство».

Далее в речи формулируется первоочередная задача Церкви -«актуализировать евангельское послание для наших современников». В реализации этой задачи Патриарх отмечает «большие трудности и проблемы», которые, по его мнению, заключаются в том, что «общий информационный поток, который сегодня обрушивается на каждого человека, способствует не актуализации, а архаизации евангельского послания». Говоря о важнейшей миссии Церкви в исторической перспективе, Патриарх сообщает, что «во все времена, всегда актуализация Евангелия является главной задачей Церкви», и выделяет мысль о проблемах сегодняшнего дня, сравнивая в форме противопоставления условия исполнения Церковью своей миссии в прошлом с современным положением дел: «Однако сегодня мы, возможно, сталкиваемся на этом пути с наибольшими трудностями — культурными, образовательными и иными».

Основная часть обращения далее продолжается объяснением деталей инициативы создания новых епархий, цель которой еще раз обозначается в речи, теперь - в форме метафоры: «глубже вспахать поле религиозной жизни в нашей стране». В объяснении приводятся фактические статистические данные об увеличении числа архиереев и епархий за прошедший период: «В 2009 году в Русской Православной Церкви было 200 архиереев — участников Архиерейского Собора, сейчас их насчитывается 329 <...> В 2009 году у нас было 159 епархий, в

том числе 69 — в Российской Федерации, то есть она по количеству архиереев и епархий уступала всем иным частям Московского Патриархата в совокупности. Сегодня епархий насчитывается 282, из них 179 — в России». За статистическими данными следует описание управляющих новыми епархиями архиереев, которые характеризуются как «люди в основном молодые», опытные («многие из них по двадцать с лишним лет трудились на разных послушаниях в глубинке: были священниками, настоятелями монастырей, благочинными, занимались образовательной деятельностью; многие состояли членами Общественных палат в регионах, имели опыт общения с властями»), хорошо образованные («в основном это люди с двумя высшими образованиями — церковным и светским»), но - далее в форме противопоставления обозначается проблема недостаточности имеющихся опыта и знаний новопоставленных архиереев для решения стоящих перед ними задач - «15 - 20 лет трудов вне духовных школ и вообще системы повышения квалификации, конечно, сказываются — какой-то опыт у них появляется, но в чем-то они не приобретают ни опыт, ни знания».

Приведенные выше сведения предваряют сообщение о том факте, особая значимость которого подчеркивается эмоционально-оценочным характером фразы, что «на Аспирантуру сегодня возложена очень важная обязанность: работать в плане повышения квалификации архиереев Русской Православной Церкви». Далее в речи дается описание архиерейских курсов повышения квалификации и определяются преимущества данной программы, среди которых выделяются: «возможность общаться с Патриархом, задавать ему вопросы», встречи с членами Синода, главами синодальных учреждений, представителями государственной власти, «тематические курсы ведущих российских специалистов - экспертов в области социологии, истории, юриспруденции, управления и финансов». Отмечается, что учащиеся «перенимают живой опыт управления, знакомятся с основными тенденциями церковно-государственных, межправославных и межрелигиозных отношений», и сообщается о высокой оценке уровня программы и ее практической важности со стороны слушателей IV

архиерейских курсов, с которыми встречался Патриарх, а также о поступившем от участников программы предложении: «Они обратились к нам с просьбой еще более расширить тематику курсов, указывая на те сферы своей деятельности, в которых хотели бы получить больше знаний, а также выступили с очень интересной инициативой: создать подобные курсы для их ближайших помощников». Поддерживая данное предложение и приняв решение о его реализации, Патриарх в своей речи обращается с конкретным поручением по организации исполнения принятого решения: «Я просил бы митрополита Волоколамского Илариона создать условия для реализации этой инициативы».

Завершая фрагмент речи, посвященный архиерейским курсам повышения квалификации, Предстоятель акцентирует внимание на том, что «для Патриарха повышение уровня образования, обретение новых навыков представителями епископата является делом огромной важности», подчеркивая свое особое отношение к данной проблематике эмоционально-экспрессивной и оценочной лексикой. Патриарх выражает убеждение, что «курсы повышения квалификации для новопоставленных архиереев — лишь первый, но очень важный этап создания в Русской Православной Церкви разветвленной программы непрерывного повышения квалификации», и выдвигает предложение назвать будущую программу обучения Патриаршей программой, а также расширить ее для «всего управленческого ядра Русской Православной Церкви». Заключительным доводом в поддержку развития указанной образовательной программы является факт ее уникальности: «Ни в одной другой Поместной Православной Церкви, а также в инославном мире не существует аналогов подобной образовательной программы». Данный довод усиливается в речи приемом непрямого обращения: «Владыка Иларион подтвердит, что проводимые у нас курсы вызывают очень большой интерес представителей Поместных Православных Церквей и не только», а также указанием на перспективу сотрудничества Русской Православной Церкви с Российской академией народного хозяйства и государственной службы, которое «также может принести обильные и добрые плоды».

В следующем фрагменте речи сообщается о принятом решении дать конкретное поручение в отношении реализации на базе Общецерковной аспирантуры и докторантуры ряда проектов, которые определяются эпитетом «важные», и тем самым подчеркивается их особая значимость: «Учитывая все возрастающий потенциал Общецерковной аспирантуры и докторантуры, я считаю возможным возложить на ее ректора митрополита Илариона ряд важных общеобразовательных церковных и просветительских проектов». Далее в речи приводится описание поручаемых проектов.

Первый проект - «Общецерковный диссертационный совет по защите диссертаций на соискание степени доктора богословия и церковной истории». Состав совета эмоционально-оценочно определяется в речи как «цвет российской светской и церковной науки». Отмечается заслуга совета в том, что «весь процесс написания и защиты диссертаций выстраивается теперь в полном соответствии с требованиями Высшей аттестационной комиссии Российской Федерации», и приводятся статистические данные о количестве проведенных защит диссертаций и готовящихся к защите работ. Патриарх выражает свое особое отношение к данному проекту и его значимости во фразе: «Очень надеюсь, что эти диссертации внесут свой вклад в развитие богословской науки».

Второй проект - «Координационный центр по развитию богословской науки в Русской Православной Церкви, задача которого — определение основных направлений такого развития». Патриарх сообщает о возникшей необходимости координировать «богословские изыскания» духовных академий и светских учреждений для того, «чтобы не распылять кадры и консолидировать внимание на тех богословских проблемах, решение которых сегодня действительно актуально для нашей Церкви».

В рамках третьего проекта ректору ОЦАД поручено «привлечение большого количества ученых к написанию принципиально новых учебников для бакалавриата Русской Православной Церкви». Патриарх отмечает, что работа над этим проектом «становится площадкой коллективного труда сотен авторов» и требует

«сложной структурной организации», «нестандартных решений, в том числе управленческих, а также методических и педагогических».

Еще одним проектом является проведение ежегодной Международной научно-практической конференции на базе Аспирантуры, которая «стала серьезной площадкой для встреч церковных и светских ученых, иерархов и богословов со всего мира». В качестве примера приводится конференция, «посвященная замечательному поздневизантийскому христианскому автору и Отцу Церкви — преподобному Симеону Новому Богослову».

Далее сообщается о проекте созданной по инициативе Патриарха Комиссии по студенческому обмену, необходимость создания которой вызвана тем фактом, что работа по координации данной деятельности ранее «наталкивалась на очень большие трудности». Проблемы, существовавшие в сфере студенческих обменов, иллюстрируются в речи фактическими примерами из собственного опыта Патриарха: «Иногда мы даже не знали, кто и зачем учится за рубежом, каков результат этого обучения. Многие, проведя несколько лет за границей, просто исчезали: кто-то уходил в бизнес, кто-то занимался чем-либо еще. То есть мы направляли на обучение способных людей, а на выходе были какие-то ложные, шумные сигналы». Отношение к неудовлетворительным результатам процесса студенческих обменов экспрессивно выражается метафорой «ложные, шумные сигналы». Необходимость изменения данного положения дел послужила причиной решения Патриарха о передаче вопросов студенческого обмена в сферу ответственности ОЦАД: «Поэтому я стал связывать с образованием в Аспирантуре и наведение порядка в этой очень важной сфере нашей деятельности». Далее приводятся статистические данные о количестве студенческих обменов на сегодняшний день и излагаются основные принципы работы в этом направлении, среди которых - резкое сокращение числа обучающихся за границей в рамках бакалавриата. Патриарх формулирует в речи свою позицию по данному вопросу: «Ехать куда-то учиться нужно только в том случае, если ты получил базисное образование у себя на родине, и тогда

специализация может быть уже в другом учебном заведении, тем более что сегодня это можно легко состыковать в рамках Болонской системы». Вместе с тем, Патриархом подчеркивается значимость устанавливаемых во время студенческих обменов «добрых отношений», которые сохраняются у выпускников «со своими альма-матер», «с местными профессорами, иерархами и духовенством», и отмечается, что «студенческий обмен имеет важные следствия и для внешнецерковной деятельности».

С внешнецерковной деятельностью связан последний из порученных ректору ОЦАД проектов - программа «Внешние церковные связи», осуществляемая в рамках Аспирантуры. Патриарх сообщает, что это «единственная такого рода специализированная программа в мировом Православии», и выражает свое личное отношение к этой программе: «Она мне особенно дорога, потому что фактическим инициатором ее создания был мой духовный отец — приснопамятный митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов)». Главной задачей образовательного цикла была «подготовка ответственных работников в сфере церковно-общественных отношений». Сообщая о значимости обучения по данной программе, Патриарх приводит биографические факты: « Через эту программу в свое время прошел и я, как и владыка Иларион и очень многие другие иерархи». Говоря о современной программе ОЦАД «Внешние церковные связи», Патриарх сообщает, что она «заново разработана в соответствии с требованиями текущего момента и мыслится как подготовка верных Церкви, открытых для диалога просвещенных и образованных участников межцерковных отношений».

В завершающей части обращения Патриарх обобщает все сказанное и подводит итоги: «Итак, многое уже сделано, но еще больше предстоит сделать. Для учебного заведения временной промежуток в пять-шесть лет — слишком малый срок, чтобы требовать больших результатов. Тем не менее такие результаты уже налицо». Эмоционально-возвышенное отношение к достигнутым результатам выражается во фразе, содержащей метафору в форме косвенной

цитаты из евангельской притчи о сеятеле и семенах: «Я хотел бы с радостью отметить, что посеянное в 2009 году семя не заглохло, оно не пало ни на каменистую почву, ни в тернии, ни при дороге, а дало плод, и за эти пять лет — плод достойный». Патриарх поясняет свое отношение к результатам работы: «Я не имею намерения преувеличивать результаты, но и принижать их не стоит» - и формулирует побуждение: «Поэтому нужно сделать все для того, чтобы Аспирантура могла работать с еще большей отдачей». Патриарх определяет, что Общецерковная аспирантура и докторантура - это «своего рода Патриаршая академия, находящаяся под непосредственным контролем Предстоятеля Церкви», и резюмирует приоритеты будущей деятельности этой образовательной структуры: «Она, несомненно, призвана консолидировать интеллектуальные ресурсы Русской Православной Церкви, генерировать новые общественные идеи, осуществлять непрерывное образование ответственных сотрудников Церкви, служить площадкой для диалога церковной и светской науки, а также для подготовки просвещенных кадров, работающих в сфере церковно-государственных, церковно-общественных и международных отношений. Достижение всех этих целей — важная и актуальная задача».

Рассмотрев структуру и содержание обращения в форме вступительного слова - доклада, можно отметить преобладающий официально-деловой характер речи. Целью речи является формирование отношения присутствующих к поднимаемым вопросам и определение приоритетов будущих практических действий. В речи произведен анализ достигнутых результатов, текущего положения дел, приведены сведения статистического характера, произведены оценки осуществляемой деятельности и даны конкретные поручения, сформулировано видение перспектив развития.

Характерная черта индивидуального стиля Патриарха в данном виде речи -сочетание официально-делового стиля, выражающегося, в частности, в употреблении соответствующей лексики и фразеологии (актуализировать, было инициировано, инициатива была обусловлена, кадровый резерв, задача

первостепенной важности, осуществлять планирование, стимулировать развитие, нести ответственность, разработана в соответствии с требованиями, возложена важная обязанность, систематически работать, закрепленное в договоре сотрудничество, работа над проектом, управленческое ядро, сложная структурная организация, площадка коллективного труда, находиться под непосредственным контролем, иметь важные следствия для деятельности, консолидировать ресурсы, достижение целей, актуальная задача и т. д.), с межстилевой лексикой (говорить, думать, работать, знать, делать, жизнь, каждый, сегодня, несколько), лексикой и фразеологией публицистического стиля (являться активным участником общественной жизни, сквозь призму современного информационного потока, делать блестящую карьеру, опыт общения с властями, условия жесткого прессинга и контроля со стороны государства, требования текущего момента, новые общественные идеи, площадка для диалога, сфера церковно-государственных, церковно-общественных и международных отношений), церковно-религиозного стиля (Патриарший престол, Священный Синод, Архиерейский Собор, Патриархат, Поместные Церкви, Предстоятель, иерарх, епархия, настоятель, благочинный, епископский сан, Отец Церкви - преподобный Симеон Новый Богослов, духовный отец, приснопамятный митрополит), книжного стиля (взращивание, свидетельствовать, архаизация, послание, изыскания) и разговорного стиля («все упирается в людей», «работа наталкивалась на большие трудности», «многие просто исчезали», «кто-то уходил в бизнес», «чтобы не распылять кадры», «управляющие новыми епархиями - это люди в основном молодые, хотя есть и среднего возраста», «не собирались делать карьеру», «не думали об архиерействе», «по двадцать с лишним лет трудились в глубинке»).

Эмоционально-экспрессивные средства, выражающие особое отношение Патриарха к теме и содержанию обращения, чувство важности и значимости осуществляемой деятельности, чувство неудовлетворенности положением дел, требующим изменений, чувство радости от достигнутых результатов, - те эмоции,

которые Предстоятель хочет разделить с присутствующими, преимущественно представлены эпитетами (важная и актуальная задача, большое и важное дело, очень важная обязанность, высокий уровень программы, очень большие трудности, очень интересная инициатива, очень важный этап, дело огромной важности, очень большой интерес, очень важная сфера деятельности и т. д.) и метафорами («информационный поток обрушивается на каждого человека», «на выходе были какие-то ложные, шумные сигналы», «глубже вспахать поле религиозной жизни», «обильные и добрые плоды», «семя не заглохло, оно не пало ни на каменистую почву, ни в тернии, ни при дороге, а дало плод»). Для сообщения слушателям возвышенных эмоций используется прием косвенной цитаты из Евангелия, о котором было сказано выше.

Проанализируем синтаксическую структуру фрагмента вступительного слова - доклада.

«Скоро исполнится шесть лет с того момента, как 31 марта 2009 года, на первом после моего избрания на Патриарший престол заседании Священного Синода, было инициировано большое и важное дело — создание Общецерковной аспирантуры и докторантуры». Простой период с асимметричной структурой с точки зрения объема протасиса и аподосиса. «Эта инициатива была обусловлена насущной необходимостью образования и повышения квалификации кадрового резерва нашей Церкви». Простой период, состоящий из одного простого предложения.

«Мне и моим собратьям-архипастырям в то время было совершенно очевидно, что повышение квалификации высших и средних кадров Церкви, а также взращивание нового поколения ответственных служителей — это задача первостепенной важности, без решения которой мы не можем осуществлять никакого планирования, потому что все упирается в людей». Сложный период, протасис которого состоит из двух членов: главного предложения и придаточного изъяснительного, а аподосис - из трех членов: главного и двух придаточных предложений - определительного и обстоятельственного причины. «В Русской

Церкви катастрофически не хватало квалифицированных богословских кадров, которые бы находились на уровне современной богословской мысли». Простой период, протасис которого представляет собой главное предложение, а аподосис -придаточное определительное. «И вот за прошедшие годы многое сделано для того, чтобы такие кадры появились». Простой период, состоящий из главного предложения и придаточного цели.

«Одновременно что-то сделано и для того, чтобы стимулировать общецерковное развитие, включая укрепление религиозности нашего народа и развитие всех сторон церковной жизни, в первую очередь, в нашей российской провинции». Простой асимметричный период, в котором протасис - главное предложение, а аподосис - придаточное цели, распространенное вставной конструкцией - деепричастным оборотом. «Именно поэтому было инициировано создание новых епархий». Простой период, состоящий из одного простого предложения. «Сама эта инициатива поставила вопрос о подготовке кадров, потому что архиерей несет ответственность за Церковь, за вверенных ему людей, он представляет Церковь перед лицом внешнего мира, воспитывает и несет ответственность за воспитание кандидатов в духовенство и за само духовенство». Сложный каузальный период, состоящий из трех членов - главного предложения и двух придаточных. «Ведь они реализуют различного рода программы, в том числе образовательные, педагогические, и от уровня образования, в том числе уровня образования архиерея, очень многое зависит». Сложный период, состоящий из двух простых предложений в составе одного сложносочиненного.

Анализ данного фрагмента иллюстрирует, что для синтаксической организации рассматриваемой речи характерно сочетание простых и сложных периодов, а также различные способы построения внутри периодов. Такая речевая структура, отличающаяся разнообразием синтаксических конструкций, способствует поддержанию внимания аудитории и, соответственно, улучшает восприятие речи.

Исполнение речи происходит с использованием заранее составленного в письменном виде текста вступительного слова - доклада, к которому Предстоятель обращается во время выступления и произносит предварительно подготовленные формулировки речи. В целом исполнение происходит на одном уровне громкости, в несколько ускоренном темпе, с использованием стандартной не аффектированной интонации. Выразительными средствами при произнесении преимущественно выступают паузы и логические ударения, подчеркивающие важные в смысловом и эмоциональном отношении элементы речи. Проиллюстрируем это следующим примером (знаком «/» будут обозначаться паузы между тактами; знаком «//» - паузы внутри периода, выделяющие наиболее важные смысловые элементы; знаком «///» - паузы между периодами; полужирным шрифтом с подчеркиванием будут отмечены слова, выделенные при произнесении речи логическим ударением): «Итак, многое уже сделано, / но еще больше предстоит сделать. /// Для учебного заведения временной промежуток в пять-шесть лет / — слишком малый срок, / чтобы требовать больших результатов. /// Тем не менее такие результаты уже налицо. /// Я хотел бы с радостью отметить, что посеянное в 2009 году семя // не заглохло, // оно не пало ни на каменистую почву, // ни в тернии, // ни при дороге, // а дало плод, // и за эти пять лет // — плод достойный ///».

3.2.4. Образ общественного деятеля - Обращения к общественности

Большую часть публичных речей Патриарха Кирилла составляют обращения к общественности. Поводом данных обращений является участие Предстоятеля в различных общественно значимых событиях, среди которых центральное место занимают мероприятия в сфере образования, культуры, социального служения и духовно-нравственного просвещения, такие как Международные Рождественские образовательные чтения, Рождественские парламентские встречи; мероприятия, приуроченные к памятным датам, в частности, к Дню народного единства, Дню

славянской письменности и культуры, празднования и подготовка программ к юбилейным торжествам, посвященным почитаемым русским святым, таким как преподобный Сергий Радонежский или благоверный князь Александр Невский; мероприятия, направленные на поддержку института семьи и работу с молодежью; встречи с представителями различных профессиональных и региональных сообществ и другие события; важное место отводится участию в мероприятиях, связанных с деятельностью Всемирного русского народного собора.

Непосредственная аудитория обращений Патриарха Кирилла - это, как правило, сосредоточенная ораторская аудитория, обычно средняя или большая по объему, как однородная, включающая в себя представителей православной общественности, к которым Предстоятель обращается на таких мероприятиях, как, например, съезд православной молодежи, церемония награждения победителей Общероссийской олимпиады по Основам православной культуры, культурно-образовательный православный форум «От сердца к сердцу» и др., так и разнородная по политическим взглядам, конфессиональной, национальной и профессиональной принадлежности аудитория, присутствующая на таких мероприятиях, как Всемирный русский народный собор.

Главный пафос обращений Патриарха к общественности был выражен Предстоятелем в выступлении на встрече с участниками VI Международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово»: «Задача Церкви одна и та же на протяжении тысячелетий, и, верим, что она сохранится неизменной до скончания века. Церковь призвана продолжать служение Господа Иисуса Христа, свидетельствовать о Божественной истине, вести людей ко спасению, и другой цели у Церкви нет. Все остальное, что мы делаем, — социальная работа, участие в политическом диалоге, работа с информацией и в сфере массовой информации — осуществляется Церковью лишь настолько, насколько она служит делу человеческого спасения» [Патриарх Кирилл:

http://www.patriarchia.ru/db/text/3760321.html;

http://www.patriarchia.ru/db/text/3760219.html]. Следовательно, основополагающий

пафос обращений - пафос формирования человека, который непосредственно связан с пафосом поддержания устойчивости, выражающимся в стремлении побудить человека к сохранению веры, системы традиционных духовно-нравственных ценностей, духовного единства, национального самосознания. Для обращений Патриарха к общественности также характерен пафос лидерства, который заключается в сочетании пафоса управления, пафоса развития и пафоса решительности, выражающихся в реализации конкретных общественно значимых проектов в области культуры, образования, воспитания, укрепления семейных ценностей и т.д., инициируемых Русской Православной Церковью во главе с Предстоятелем и направленных на решение важнейших задач, составляющих миссию Церкви.

Эмоциональный пафос обращений Патриарха направлен на то, чтобы разделить чувства по отношению к предмету речи с аудиторией, и преимущественно связан с этической стороной переживаний человека - эмоциями должного и недолжного, а также рациональной стороной - эмоциями удовлетворенности и неудовлетворенности.

Таким образом, обращение Патриарха к общественности представляет собой вид монологической речи на общественно значимую тему, содержащей в себе компоненты убеждения и побуждения к действиям, полезным для общества, усиленные соответствующими доводами.

Для определения особенностей формирования логоса речи-обращения к общественности рассмотрим выступление Патриарха Кирилла перед собравшимися на открытии ХУШ Всемирного русского народного собора 11 ноября 2014 года [Патриарх Кирилл: http://www.patriarchia.ru/db/text/3367103.html; http://www.patriarchia.ru/db/text/3838162.html]. Тема собора: «Единство истории, единство народа, единство России» (Приложение 4).

В президиуме Собора присутствовали: председатель Государственной Думы ФС РФ С.Е.Нарышкин; первый заместитель председателя Совета Федерации ФС РФ А.П.Торшин; министр внутренних дел РФ генерал-полковник полиции

В.А.Колокольцев; генеральный прокурор РФ Ю.Я.Чайка; представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе А.Д.Беглов; митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий; глава Республики Северная Осетия-Алания Т.Д.Мамсуров; глава Карачаево-Черкесской Республики Р.Б.Темрезов; помощник Президента РФ И.Е.Левитин; председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин; статс-секретарь — заместитель министра иностранных дел РФ Г.Б.Карасин; руководитель Департамента межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями г. Москвы Ю.В.Артюх; заместитель главы Собора, председатель Союза писателей России В.Н.Ганичев; председатель Центрального духовного управления мусульман, верховный муфтий России Талгат Таджуддин и другие официальные лица. Среди участников Собора — иерархи и священнослужители Русской Православной Церкви, представители традиционных религий и общественных организаций России, лидеры политических партий, ученые, деятели культуры и искусства, военные, спортсмены [Официальный сайт Московского Патриархата РПЦ. URL: http: //www.patriarchia.ru/db/text/3 837648. html].

Речь начинается с обращения к присутствующим официальным лицам -представителям органов власти, церковным иерархам, священникам, верующим, представителям светского общества: «Уважаемый Сергей Евгеньевич, уважаемый Александр Дмитриевич, Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, дорогие отцы, братья и сестры, дамы и господа!»

Далее в речи мы находим изложение видения современной общественно-политической обстановки в мировом масштабе: «Мы собрались в тревожное время, когда в разных регионах планеты мирная жизнь поставлена под угрозу, когда люди гибнут от рук экстремистов на Ближнем Востоке, а междоусобный конфликт полыхает в самом сердце исторической Руси — на Украине». Сильное эмоциональное воздействие в данном фрагменте речи оказывают вызывающие чувства тревоги, волнения, сострадания словосочетания и фразы «тревожное

время», «мирная жизнь поставлена под угрозу», «люди гибнут от рук экстремистов», «конфликт полыхает в самом сердце исторической Руси». О глобальных изменениях мироустройства, происходящих в текущий момент времени, Патриарх сообщает, что «2014 год открыл новую главу во всемирной истории, главу сложную, драматическую, ознаменовавшую окончание того, что условно можно назвать «постсоветским миром»», и заключает: «Этот мир оказался хрупким. В нем не сложилось устойчивого порядка, основанного на взаимопонимании и взаимном уважении людей, относящихся к разным культурам и цивилизациям». Причина этого, по мнению Патриарха, состоит в следующем: «Те, кто считает себя победителями в холодной войне, внушают всем, что определяемый ими путь развития — правильный и, более того, единственно возможный для человечества. Доминируя в глобальном информационном пространстве, они навязывают миру свое понимание экономики и государственного устройства, стремятся подавить решимость отстаивать ценности и идеалы, отличные от их ценностей и идеалов, связанных, как мы знаем, с идеей потребительского общества».

Вступительная часть завершается формулировкой тезиса речи, содержащего в своей основе компонент побуждения: «В этой исторической ситуации мы должны как зеницу ока хранить единство нашей страны, созданной и завещанной нам предками». Тезис дополняется сообщением необходимых для обеспечения единства условий, представленным также в форме побуждения: «При этом нельзя ни на минуту забывать, что это единство не может быть обеспечено лишь силой. Его надежной основой в первую очередь должна быть духовная и нравственная общность живущих в стране людей, общность ценностей».

Первый довод, распространяющий данный тезис в основной части речи, представляет собой формулируемое с целью убедить аудиторию утверждение, что «единство народа неразрывно связано с единым пониманием его истории: с почитанием общих героев, с сохранением общих памятников, с общим торжеством в годовщины побед и с общей печалью в годовщины трагедий».

Существование в обществе различных, зачастую диаметрально противоположных, взглядов на события истории отражается в речи в признании необходимости «поиска и дискуссий для достижения согласия в интерпретации тех или иных событий прошлого, оценки исторических фигур».

В развитие первого довода приводится идея, что «единство и традиция как сила, передающая, в том числе, ценности и культурный код нации, являются непременным условием того, чтобы общество в любой исторический период сохраняло свою целостность и единство». Доказательством справедливости данного утверждения в речи служит обращение к реальным фактам современности, свидетельствующим о том, что «народ, разделившийся в понимании своей истории, становится неспособным сохранить единство». Приводится пример событий, наблюдаемых сегодня на Украине, которые характеризуются как «трагическое разделение, происходящее тогда, когда люди теряют общее понимание своей истории, ведущее к расколу и провоцирующее гражданский конфликт». Исходя из сказанного, в речи формулируется побуждение рассматривать вопрос единого подхода к истории «не как частный вопрос, не как проблему одной из научных дисциплин — как преподавать историю в школе, но как чрезвычайно важный вопрос государственного и национального бытия». Далее в речи звучит призыв к присутствующим: «Давайте все об этом задумаемся. Это проблема, которая должна решаться не только в рамках Министерства образования», - и снова формулируется побуждение, усиливаемое наводимой эмоцией волнения от возможного причинения обществу непоправимого вреда в будущем из-за сегодняшнего бездействия широкой общественности: «Мы все должны принимать участие в обсуждении этих решений, чтобы не нанести через систему образования такой ущерб народной жизни, который потом будет очень тяжело и, может быть, даже невозможно исцелить».

В части существующих в обществе взглядов на историческое прошлое в речи приводится наблюдение, что «сегодня нередко слышатся голоса, призывающие принять как некий эталон какой-либо один период нашей истории, одновременно

принижая, умаляя и всячески критикуя значение других периодов». Данное наблюдение конкретизируется в примерах двух противоположных позиций по отношению к определенным историческим периодам: «Кто-то идеализирует дореволюционное прошлое, не видя в советской эпохе ничего, кроме гонений на Церковь и политических репрессий. Другие утверждают, что именно советский период был нашим золотым веком, за пределами которого — лишь социальное неравенство, коррупция и технологическая отсталость».

Неудовлетворительность подобных ограниченных взглядов на историю метафорически объясняется в следующем фрагменте речи: «На самом деле описание прошлого России требует сложной, многоцветной палитры. Черно-белой схемы здесь явно недостаточно. Более того, упрощения создают искаженную и разорванную картину истории, распадающейся на отдельные куски, подобно разбитому зеркалу». Довод усиливается предупреждением с использованием приема цитирования: «Нельзя повторять ошибки тех, кто, по меткому выражению Александра Зиновьева, «целился в коммунизм, а попал в Россию»».

Далее в речи представлены утверждения, призванные убедить аудиторию сформировать взвешенную позицию по отношению к российской истории: «В

любые времена, несмотря на все реформы, революции, контрреволюции, Россия сохраняла свою цивилизационную основу. Менялись модели государственного устройства, титулатура правителей, привычки правящих классов, но русское общество, русские люди сохраняли свою национальную идентичность». Среди главных качеств русских людей, составляющих основу национальной идентичности, в речи называются «любовь к родине, чувство братства и чувство долга, готовность положить «душу свою за други своя» (цитата: Ин. 15:13)». Эти качества, по мнению Патриарха, «одинаково характерны для героев Куликова поля, Бородина и Сталинграда. Эти же свойства национального характера отличают большинство русских людей сегодня». Приведенные утверждения усиливаются в речи еще одной цитатой в следующей фразе: «Именно благодаря этим свойствам,

как писал социолог Питирим Сорокин, «русская нация смогла защитить себя, свою независимость, свободу и другие великие ценности»».

Наряду с положительными качествами, отмечаемыми в русских людях, в речи называются характерные для российской истории факты общественного нестроения - «социальныхраспрей», преодолению которых должно способствовать «единство исторического сознания». Среди таких фактов выделяются: «имущественная пропасть между «барином» и «мужиком», как бы барин и мужик не назывались сегодня», а также факты «антирелигиозных гонений, преследование людей за мирно выражаемые убеждения, подавление гражданских свобод». Ритор стремится убедить аудиторию, что такое положение дел навсегда должно остаться в прошлом и что недопустимо повторение подобных фактов в будущем.

Еще одним доводом в пользу взвешенной позиции во взгляде на отечественную историю, убеждающим, что «нельзя соглашаться с теми, кто сводит нашу историю к одним лишь тяжелым и мрачным страницам», служит в речи тот факт, что «подобные эпизоды были и в истории соседних цивилизаций». Данный довод усиливается литературными примерами с использованием приемов цитирования: «Даже такой радикальный западник, как Петр Чаадаев, видевший в нашем прошлом только «тусклое и мрачное существование», говорил, что «у России не одни только пороки, а среди народов Европы — не одни только добродетели». Великий же русский писатель и религиозный мыслитель Федор Михайлович Достоевский писал: «Чтоб судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя бы в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, до которой он может подняться, когда придет к тому срок»».

Следующий фрагмент речи начинается вопросом, обращенным к аудитории: «Что же можем сделать мы, чтобы подняться к этим духовным высотам?» В ответе на данный вопрос мы находим изложение идеи, предлагаемой в качестве основы единого понимания российской истории: «Думаю, что мы должны взять

из различных исторических периодов все по-настоящему значимое и ценное. Нам нужен великий синтез высоких духовных идеалов Древней Руси, государственных и культурных достижений Российской империи, социальных императивов солидарности и коллективных усилий для достижения общих целей, определявших жизнь нашего общества большую часть века ХХ-го, справедливое стремление к осуществлению прав и свобод граждан в постсоветской России. Синтез, который лежит за пределами привычной дихотомии «правые-левые». Синтез, который можно описать формулой «вера — справедливость — солидарность — достоинство — державность»». Прием повторов ключевого слова «синтез» в рассматриваемом фрагменте подчеркивает значимость целостного и конструктивного подхода к формированию взгляда на историю, а предложенная «формула синтеза» содержит в себе выражение ценностных ориентиров -основополагающих понятий исторического единства нации.

В развитие высказанной идеи в речи приводится мысль, что «государство, созданное на базе такого синтеза, в полной мере будет отражать идеалы библейских заповедей, лежащих в основе всех истинных представлений об этике, о должном и не должном», и цитируются заповеди «неубий», «неукради», «не лги», «не прелюбодействуй» (цитата: Исход, 20:13-16), опираясь на которые, государство «сможет решительно подавить организованную преступность, коррупцию, индустрию разврата и растление молодежи». Среди преимуществ следования идее воплощения предлагаемого подхода в государственном строительстве в речи называются возможные будущие достижения, такие как укрепление связи между свободой личности и ответственностью, гражданская самоорганизация, построение солидарного общества, обеспечение максимума социальных гарантий, создание пространства равных возможностей для людей из разных регионов, социальных слоев и профессиональных групп, развитие науки и передовых технологий, создание оптимальных возможностей для «жизни традиционных религиозных общин, для передачи духовного наследия наших предков будущим поколениям».

Ритор убеждает аудиторию, что «платформой для упомянутого синтеза должно стать единство культуры, непрерывно и преемственно развивавшейся на протяжении всей тысячелетней русской истории». Значение христианской веры для развития отечественной культуры находит метафорическое выражение в следующем фрагменте речи: «Впитанныерусской культурой христианские идеалы светили на всех крутых поворотах нашего исторического пути, как путеводная звезда перед волхвами. Они не дают сбиться с дороги и сегодня». В завершение раскрытия первого главного довода в речи звучит убеждающий вывод, что «важнейшим залогом сохранения единства нашей страны и нашего народа необходимо признать сохранение базовых и объединяющих нас ценностей классической русской культуры и укрепление ее духовного первоисточника — православной веры».

Второй принципиальный довод, раскрывающий тезис речи, формулируется в следующем фрагменте: «Говоря о духовных скрепах нашего единства, мы не имеем права забывать, что главным творцом отечественной культуры является русский народ». Данный довод распространяется во фразе, характеризующей русскую культуру и ключевые факторы ее развития: «При всей открытости нашей культуры, при всей радушной готовности принять в наши ряды человека любого происхождения, нам следует всегда помнить, что без существования русского народа и без Православия наша отечественная культура не могла появиться на свет и не имеет перспектив в будущем». Убедительность представленного довода для аудитории подтверждается реакцией согласия, выраженной аплодисментами присутствующих, прервавшими речь после приведенной выше фразы. Речь продолжилась утверждением, что «на осознании этого факта должна строиться культурная политика государства, стремящегося к сохранению своего единства».

Довод о роли русского народа и Православной веры в сохранении единства нации дополняется в речи суждением о большой значимости других религий и народов, входящих в состав российского общества: «Очень важным также является поддержка традиционных религий России и существующих в стране

национальных меньшинств, представители которых вносят свой значительный вклад в общенародное дело — укрепления экономического, политического и культурного процветания нашей страны». Россия для всех живущих здесь народов определяется как «их страна», «их родной дом», после чего в речи следует утверждение, что «каждый народ должен чувствовать себя по-настоящему дома, в безопасности, в доброжелательном окружении многонационального общества».

Вместе с тем в речи высказывается мысль, что судьба русского народа, «его благополучия, его целостность, зрелость его самосознания должны быть признаны ключевыми факторами в сохранении духовного и политического единства России», после чего звучит предупреждение: «Пренебрегать этим сегодня — значит разрушать государство, закладывать под него мину замедленного действия».

Иллюстрацией разрушительного воздействия пренебрежения «русским» фактором для единства общества в речи служат реальные примеры из отечественной истории и национальной политики 1990-х годов, «когда группой ученых и политиков постулировалось искусственное противопоставление «русского» и «российского». В то время чиновники получали неафишируемые указания не использовать в публичных выступлениях и официальных документах слово «русский», как якобы ослабляющее единство нации». Другим примером -свидетельством уже сегодняшнего дня - является с сожалением констатируемый факт заявлений о том, «что русский народ неоднороден, что его единство является фикцией, а также о существовании новых, не известных ранее наций, таких, к примеру, как «поморская», «казачья» или «сибирская»». Поддержка аудиторией позиции несогласия с подобными заявлениями была выражена очередным прерыванием речи аплодисментами.

В отношении рекомендаций не использовать в публичной и официальной речи название государствообразующей нации России дается следующее объяснение: «За попытками исключить употребление слова «русский» просматриваются идеи, которые уже давно показали свою безжизненность на

Западе, где все сильнее звучат голоса, призывающие отказаться от мультикультурализма и теории «плавильного котла»». Высказывается противоположная позиция, которая заключается в том, что «необходимо утверждать право народов и религиозных общин на свою идентичность», и утверждается, что «таким правом, безусловно, обладает и русский народ, вокруг которого формируется российская нация, российская цивилизационная общность». При этом в речи подчеркивается, что «все народы страны должны иметь возможность раскрывать свою самобытность и мирно договариваться о правилах совместной жизни в рамках общей многонациональной русской цивилизации».

В подтверждение данной позиции приводится цитата авторитетного источника: «Наш великий мыслитель Николай Яковлевич Данилевский, основатель цивилизационного подхода к изучению истории, писал: «Народности, национальности суть органы человечества, посредством которых заключающаяся в нем идея достигает в пространстве и во времени возможного разнообразия, возможной многосторонности существования»». Опровержение идеологии национальной политики 1990-х годов продолжается в речи повторным утверждением принципиального момента: «Для того чтобы граждане России жили в мире и согласии друг с другом, они вовсе не должны отказываться от своей национальной памяти».