Новые лиганды формил-пептидных рецепторов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.03.06, доктор наук Щепёткин Игорь Александрович

• Щепёткин Игорь Александрович
• доктор наук
• 2020

Оглавление диссертации доктор наук Щепёткин Игорь Александрович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1 Общие сведения о формил-пептидных рецепторах (FPR)

1.2 Терапевтическая эффективность известных FPR лигандов

1.3 Природные антагонисты FPR и сигнальных путей, активируемых через FPR

1.3.1 Природные пептидные антагонисты FPR

1.3.2 Непептидные природные антагонисты FPR и сигнальных путей, активируемых через FPR

1.4 Синтетические агонисты FPR

1.4.1 Синтетические пептидные агонисты FPR

1.4.2 Синтетические непептидные агонисты FPR

1.5 Синтетические антагонисты FPR

1.6 Молекулярное моделирование FPR лигандов и их рецепторов

1.7 Перспективы поиска новых FPR лигандов

ГЛАВА 2 МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

2.1 Материалы

2.2 Выделение нейтрофилов человека

2.3 Выделение нейтрофилов мыши

2.4 Культуры клеток

2.5 Исследование мобилизации Са2+

2.6 Исследование рекрутирования Р-аррестина

2.7 Исследование хемотаксиса

2.8 Исследование связывания лигандов с БРЯ1

2.9 Исследование адгезии нейтрофилов

2.10 Измерение жизнеспособности клеток

2.11 Анализ продукции активных форм кислорода (АФК)

2.12 Измерение продукции оксида азота (N0)

2.13 Измерение продукции цитокинов

2.14 Исследование фосфорилирования ЕКК1/2

2.15 Оценка противовоспалительных свойств соединений в культуре

микроглиальных клеток крысы

2.16 Измерение проницаемости тестируемых соединений через монослой

клеток hCMEC/D3

2.17 Исследование стабильности соединений в микросомах печени крысы

2.18 Молекулярное моделирование

2.19 Статистическая обработка и классификационный анализ

ГЛАВА 3 РЕЗУЛЬТАТЫ СОБСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

3.1 Идентификация FPR агонистов методом высокоэффективного скрининга

3.1.1 Результаты первичного скрининга

3.1.2 Производные бензимидазола

3.1.3 Производные N'-фенилмочевины

3.1.4 2-(^-пиперазинил)ацетамидные производные

3.1.5 Новые агонисты FPR1 среди бензимидазольных производных

3.1.6 Молекулярный докинг агонистов FPR с бензимидазольным скаффолдом

3.1.7 Новые производные пиридазин-3(2Я)-она

3.1.8 Новые хиральные пиридазин-3(2#)-оны

3.1.9 Оптимизация FPR агонистов с пиридазин-3(2#)-оновым скаффолдом

3.1.10 Дальнейшая оптимизация FPR1/2 агонистов с пиридазин-3(2#)-оновым скаффолдом

3.1.11 Молекулярный докинг пиридазин-3(2#)-оновых FPR1 агонистов

3.1.12 Идентификация новых FPR агонистов среди лигандов других GPCR

3.1.13 Молекулярное моделирование FPR агонистов с уреидопропанамидным скаффолдом

3.1.14 Идентификация индукторов TNF среди агонистов FPR

3.1.15 Разработка агентов с противовоспалительными свойствами на основе

FPR агонистов

3.2 Идентификация новых антагонистов FPR1

3.2.1 4#-хромен-4-оны как антагонисты FPR1

3.2.2 Молекулярное моделирование хроменовых FPR1 антагонистов

3.2.3 Ш-пиррол-2(5#)-оны как антагонисты БРЯ1

3.2.4 Молекулярное моделирование Ш-пиррол-2(5#)-оновых FPR1 антагонистов

3.2.5 Новые антагонисты FPR1 на основе саропептата, натурального природного соединения с противовоспалительными свойствами

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВЫВОДЫ

СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Новые лиганды формил-пептидных рецепторов»

ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования

Разработка новых лекарственных препаратов, действующих на неизвестные ранее молекулярные мишени, является одной из приоритетных задач современной фарамакологии. Рецепторы, сопряженные с G-белком (GPCR), — это самое крупное семейство рецепторов в геноме человека и животных, отвечающее за многочисленные сигнальные системы в организме. По разным оценкам, на ОРСЯ действует около половины современных лекарств. Тем не менее, среди лекарственных препартов неизвестны агенты, действующие на формил-пептидные рецепторы (БРЯ), принадлежащие к классу классических хемоаттрактантных GPCR. Эти рецепторы функционируют в лейкоцитарных клетках как рецепторы для узнавания химических структур при защите организма от инфекции и при воспалении. Экспрессия FPR в других клетках, не являющихся по своей природе фагоцитарными, предполагает, что эти рецепторы также участвуют в неиммунных фунциях и могут являться хорошими мишенями для разработки новых терапевтических агентов [22, 65, 138, 196]. В частности, было обнаружено, что у стареющих нокаутных по Fpr1 мышей развивается спонтанная дегенерация хрусталиков, что предполагает возможность использования агонистов FPR для терапии катаракты [261]. Экспрессируясь во многих лейкоцитах, БРЯ играют важную роль в регуляции воспалительных реакций и нарушении клеточных функций [105, 213]. В настоящее время описаны провоспалительные свойства ^-формилированных пептидов (натуральных агонистов БРЯ) в тонком кишечнике [50, 59, 161], что указывает на возможную роль БРЯ в этиологии болезни Крона и язвенного колита [3, 160, 225]. Было также сделано предположение, что БРЯ2 может быть вовлечен в патогенетические механизмы атерогенеза [163, 298]. Поскольку БРЯ также локализованы в клетках центральной нервной системы (ЦНС), то эти рецепторы в настоящее время активно обсуждаются как многообещающие мишени для лечения нейродегенеративных заболеваний [216]. Примеры вовлечения БРЯ в патологические механизмы этих и других заболеваний [177] делают БРЯ привлекательными мишенями для разработки новых фармакологических агентов. Кроме того, изучение специфических лигандов БРЯ может иметь важное значение для понимания роли этих рецепторов в физиологии и патофизиологии.

Степень разработанности проблемы

В настоящее время в клинической практике нет ни одного лиганда FPR, а перечень известных специфических агонистов и антагонистов FPR крайне ограничен. Большинство из них имеют пептидную природу, что делает их весьма неудобными для практического применения. Таким образом, представляется актуальным поиск новых высокоактивных низкомолекулярных лигандов FPR, обладающих противовоспалительными свойствами наряду с высокой стабильностью и биодоступностью.

Анализ литературных данных, подтверждающих противовоспалительные эффекты FPR агонистов и антагонистов, привел нас к идее поиска новых низкомолекулярных лигандов для этих рецепторов. В этом поиске мы первоначально использовали готовые синтетические соединения из коммерческой библиотеки (TimTec Inc., США), а впоследствии разработали новые производные, имеющие свойства как агонистов, так и антагонистов FPR. Результатами этих исследований явилось открытие целого ряда новых непептидных агонистов и антагонистов FPR1 и FPR2. Наиболее интересные соединения были в последующем оптимизированы для повышения их активности и улучшения фармакологических свойств. Некоторые из молекул были исследованы с использованием методов компьютерного моделирования. Данные этих исследований изложены в настоящей диссертации.

Цель исследования

Выявить новые высокоактивные и специфические лиганды FPR среди различных классов химических соединений с последующей оптимизацией их структуры в отношении противовоспалительных и фармакокинетических свойств.

Задачи исследования

1. Провести экспериментальный скрининг наборов химических низкомолекулярных соединений, с целью обнаружения среди них новых агонистов и антагонистов FPR1 и FPR2.

2. Исследовать про- и противовоспалительные свойства агонистов и антагонистов с последующей оптимизацией их структуры в отношении этих свойств.

3. Исследовать фармакокинетические свойства лигандов FPR для последующей разработки на их основе новых противовоспалительных агентов.

4. Провести компьютерное моделирование лигандов FPR1 и FPR2 с целью выявления аминокислотных остатков, важных для связывания с FPR агонистов и антагонистов этих рецепторов.

Научная новизна

Основные результаты исследования являются приоритетными. Работа принадлежит к направлению разработки неизвестных ранее химических соединений-кандидатов для создания новых лекарственных средств. Впервые исследована противовоспалительная активность in vitro новых FPR2 агонистов и FPR1 антагонистов. Впервые показано, что непептидные низкомолекулярные органические соединения могут быть эффективными агонистами и антагонистами FPR рецепторов. В ходе работы впервые были обнаружены высокоактивные новые лиганды FPR1 и FPR2 среди различных классов химических соединений, включая производные бензимидазола, фенилмочевины, 2-(N-пиперазинил)ацетамида, пиридазин-3(2Я)-она, 4#-хромен-4-она, 1#-пиррол-2(5#)-она и аурантиамид ацетата. Впервые были обнаружены агонисты FPR среди лигандов других GPCR.

Теоретическая и практическая значимость работы

Выявлено, что фармакокинетические параметры новых FPR лигандов с противовоспалительными свойствами создают условия для их последующей апробации в экспериментах на животных. На основе результатов проведенной работы получен патент США (US2010035932). Один из обнаруженных агонистов FPR1 был включен в список активных агентов, продаваемых компанией Tocris под названием «FPRA14». Данные, полученные в настоящем исследовании, могут быть использованы для доклинического испытания новых лекарственных препаратов для лечения аутоиммунных заболеваний, а также создания новых меток для позитронной эмиссионной томографии (ПЭТ). Полученные результаты раскрывают особенности структуры агонистов и антагонистов FPR, а также взаимодействия этих молекул с FPR1 и FPR2, что может быть перспективным для

разработки новых лигандов этих рецепторов. Результаты работы могут быть рекомендованы для включения в учебные программы подготовки фармакологов.

Методология и методы исследования

Согласно поставленной цели и задачам, были выбраны методы исследования, сочетающие компьютерное моделирование, современные принципы скрининга и молекулярной биологии. Работа выполнена на базе Научно-образовательного центра Н.М. Кижнера Томского политехнического университета (г. Томск, Россия) и Отделения микробиологии и иммунологии Университета штата Монтана (г. Бозман, США).

Исследования выполнены на нейтрофилах человека, выделенных из периферической крови (здоровые донгоры), нейтрофилах мыши, выделенных из костного мозга, человеческих клетках линии HL60 и CHO-K1, трансфицированных с FPR1, FPR2 или FPR3, клетках крысы линии RBL, трансфицированных с FPR1, FPR2 или FPR3, а также рецепторами мыши Fprl или Fpr2, клетках hCMEC/D3 и J774.A1.

Основные положения, выносимые на защиту

1. В результате скрининга химических соединений обнаружены неизвестные ранее высокоактивные агонисты FPR1 и FPR2 среди производных бензимидазола, N-фенилмочевины, 2-(^-пиперазинил)ацетамида, пиридазин-3(2Я)-она, уреидопропанамида и гидразидов арилкарбоновых кислот.

2. В результате исследования активности новых FPR агонистов на основе гидразидов арилкарбоновых кислот обнаружены неизвестные ранее индукторы макрофагальной продукции фактора некроза опухоли (TNF). Показано, что некоторые производные уреидопропанамида обладают противовоспалительными свойствами, снижая ответ клеток микроглии на бактериальный липополисахарид.

3. Идентифицированы новые антагонисты FPR1 среди производных 4#-хромен-4-она, 1#-пиррол-2(5#)-она и аурантиамид ацетата. Показано, что наиболее активные антагонисты FPR1 блокируют хемотаксис и миграцию нейтрофилов в ответ на бактериальный формилированный пептид (/MLF).

4. Путем целенаправленного синтеза новых соединений проведена оптимизация перспективных лигандов FPR для повышения их биологической стабильности и биодоступности.

5. В результате проведения компьютерного моделирования, включая молекулярный докинг и построение фармакофорных моделей, в составе структуры FPR1 и FPR2 обнаружены аминокислотные остатки, важные для связывания агонистов и антагонистов этих рецепторов.

Степень достоверности и апробация результатов

Высокая степень достоверности полученных результатов определяется высоким научно-теоретическим уровнем работы, большим объемом экспериментального материала с использованием современных методов и подходов, соответствующих поставленным задачам. Положения, сформулированные в диссертации и выносимые на защиту, подтверждены экспериментальным материалом, анализом литературы и соответствующей статистической обработкой экспериментальных данных. Биологическая активность некоторых обнаруженных в данном исследовании новых лигандов FPR подтверждена в независимых исследованиях других авторов.

Основные положения, отражающие материалы диссертационного исследования, были представлены на 40th Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 11-13 октября 2007 г., Cambridge, США; 41st Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 6-8 ноября 2008 г., Denver, США; MSU Research Celebration, 14 апреля 2009 г., Bozeman, США; 8th Annual Congress of International Drug Discovery Science and Technology, 23-26 октября 2010 г., Beijing, Китай; 44th Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 22-24 сентября 2011 г., Kansas City, США; 46th Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 20-22 октября 2013 г., Newport, США; International Conference on Chemistry: Frontiers & Challenges, 2-3 марта 2013 г., Aligarh, Индия; 47th Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 23-25 октября 2014 г., Salt Lake City, США; 25th Congress of the Italian Chemical Society, 7-12 сентября 2014 г., Arcavacata di Rende, Италия; 4th Venusberg Meeting on Neuroinflammation, 7-9 мая 2015 г., Bonn, Германия; 2nd Central European Biomedical Congress, 15-18 июня 2016 г., Krakow, Польша; 24th National Meeting on Medicinal Chemistry, 11-14 сентября 2016 г.,

Perugia, Италия; Международном конгрессе по клинической и трансляционной нейровизуализации, 24-26 ноября 2016 г., Новосибирск, Россия; Международной конференции «Магнитно-резонансная томография в биомедицинских исследованиях» 2729 октября 2017 г., Томск, Россия; Международной научно-практической конференции «Молекулы и системы для диагностики и адресной терапии», 1-3 ноября 2017 г., Томск, Россия; 50th Annual Meeting of the Society for Leukocyte Biology, 4-7 октября 2017 г., Vancouver, Канада; II Международном симпозиуме «Перспективные исследования в области химии и биомедицины», 4-8 июня 2018, Томск, Россия.

По теме диссертации опубликовано 38 работ, из них 21 статья в рецензируемых научных журналах, входящих в международные реферативные базы данных и системы цитирования Web of Science и Scopus, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки России для опубликования основных научных результатов диссертаций, 2 главы в зарубежных монографиях, получен 1 патент на изобретение США.

Личное участие автора и благодарности

Автор принимал личное участие в проведении научно-исследовательской работы на всех этапах - от планирования до обсуждения результатов и публикации результатов научного исследования. Автор выражает искреннюю благодарность научному сотруднику Л.Н. Кирпотиной за помощь в экспериментальной работе, руководителю лаборатории профессору М.Т. Квину (Отделение микробиологии и иммунологии Университета штата Монтана, г. Бозман, США) за неоценимую помощь в интерпретации полученных результатов и своему научному консультанту, д.х.н., профессору А.И. Хлебникову за проведение молекулярного моделирования и научную консультацию.

Объем и структура диссертации

Изложение материала диссертации структурировано. Диссертационная работа посторена по традиционному плану и состоит из введения, трех глав, заключения, выводов и списка литературы. Диссертация изложена на 242 страницах, включает 65 таблиц и иллюстрирована 46 рисунками.

ГЛАВА 1 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ 1.1 Общие сведения о формил-пептидных рецепторах (FPR)

Формил-петидные рецепторы (FPR) относятся к классу рецепторов, связанных с G-белком (GPCR) и играют важную роль в активации лейкоцитов и хемотаксисе [323]. Эти рецепторы были первоначально обнаружены благодаря их способности связывать N формилированные пептиды, которые выделяются бактериями, а также могут высвобождаться из митохондрий при повреждении клеток и тканей [8, 21, 259]. Филогенетический анализ показал, что FPR принадлежат к семейству хемосенсорных GPCR [251]. Более того, оказалось, что структурно родственные представители этих рецепторов экспрессируются в вомероназальных органах и могут иметь ольфакторные функции, связанные с идентификацией различных патогенетических состояний [17, 185]. Было сделано предположение, что FPR действуют как сенсоры выделяемых бактериями агонистов, которые рекрутируют лейкоциты в участок воспаления, где они осуществляют антибактериальные эффекторные функции и удаляют остатки погибших клеток [101, 196]. Действительно, направленная элиминация гена fpr1, кодирующего мышинный аналог гена человека FPR1, приводит к увеличению чувствительности мышей к бактериальной инфекции, не влияя на другие фенотипические изменения в организме [102]. Это подтверждает участие FPR в защите организма хозяина, основанной на распознавании агонистов, имеющих бактериальное происхождение. Тем не менее, экспрессия FPR в других клетках, не являющихся по своей природе фагоцитарными, предполагает, что эти рецепторы также участвуют в неиммунных фунциях и могут являться хорошими мишенями для разработки новых терапевтических агентов [22, 65, 138, 196]. Недавно было обнаружено, что у стареющих нокаутных по Fpr1 мышей развивается спонтанная дегенерация хрусталика, что предполагает возможность использования агонистов FPR для терапии катаракты [261].

У человека имеются три изоформы FPR. FPR1 и FPR2 гомологичны друг другу по аминокислотной последовательности на 56%, а FPR3 имеет гомологию на 56% с FPR1 и на 83% с FPR2 [323]. Эти рецепторы экспрессируются в различных типах клеток, включая нейтрофилы, макрофаги, Т лимфоциты, незрелые дендритные клетки, эпителиальные клетки, гепатоциты, фибробласты, астроциты и тромбоциты [66, 208, 213, 323]. У мышей семейство FPR состоит из 8 генов, включая mFpr1, mFpr2 и mFpr-rs1, которые

экспрессируются в лейкоцитах. Экспрессия mFpr1 и mFpr2 была также показана в дендритных и глиальных клетках [101, 263, 268]. Пять Fpr, включая mFpr-rs1, mFpr-rs3, mFpr-rs4, mFpr-rs6 и mFpr-rs7 экспрессируются в мышинных вомероназальных нейронах [251]. Мышиный Fpr1 имеет 76% идентичность с человеческим FPR1 по аминокислотной последовательности. Тем не менее, лиганд-связывающий домен этого рецептора в большей степени напоминает человеческий FPR2, чем FPR1 [101, 117].

Экспрессируясь во многих лейкоцитах, FPR играют важную роль в регуляции воспалительных реакций и нарушении клеточных функций [105, 213]. Большое количество эндогенных и патоген-ассоциированных молекул могут связываться с FPR1 и FPR2 с высокой афинностью. В некоторых работах были описаны провоспалительные свойства ^MLF и других ^-формилированных пептидов в тонком кишечнике [50, 59, 161], предполагая возможную роль FPR в этиологии болезни Крона и язвенного колита [3, 160, 225]. Сообщается, что ^MLF может провоцировать генерализацию реакции Шварцмана у кроликов [89]. Было также показано, что ^MLF вызывает временную гипотензивную реакцию, а также нейропению и тромбоцитопению [140, 294]. Более того, /MLF вызывает различной степени бронхоконстрикцию после ингаляции этого пептида кроликами [14]. Сходным образом, лейкопения происходит вскоре после ингаляции человеком /MLF и может приводить к воспалению в бронхах в ходе бактериальной инфекции [237].

FPR2 может быть активирован различными, структурно неродственными лигандами. К ним относят сывороточный амилоид А (SAA), аннексин 1, рецептор активатора плазминогена урокиназного типа (uPAR), V3 область гликопротеинового конверта gp120 вируса КГУ-1, 42-аминокислотную последовательность Р-амилоида, человеческий прионовый белок, кателицидин LL-37 и другие молекулы [22, 137, 158, 323]. Некоторые из этих эндогенных агонистов FPR2 могут иметь патофизиологическое значение. Например, связывание SAA с FPR2 может приводить к разрушению костной и хрящевой тканей в результате активации гиперплазии синовиоцитов и ангиогенеза при ревматоидном артрите [164]. Предполагается, что FPR2 может быть вовлечен в патогенетические механизмы атерогенеза за счет FPR2-зависимого SAA-стимулированного образования пенистых клеток [163, 298]. Другие примеры возможного вовлечения FPR в иные заболевания были изложены в обзоре Li и Ye [177]. Авторы заключают, что FPR являются привлекательными мишенями

для разработки новых фармакологических агентов, и что изучение специфических агонистов и антагонистов для FPR может иметь значение для лучшего понимания роли этих рецепторов в физиологии и патофизиологии.

1.2 Терапевтическая эффективность известных FPR лигандов

В настоящее время рассматриваются различные подходы для активации или ингибирования FPR-зависимых сигнальных путей с целью модуляции их активности при терапевтическом воздействии. Антагонисты подавляют связывание агонистов FPR и тем самым снижают хемотаксис, дегрануляцию и другие функции лейкоцитов (рисунок 1). С другой стороны, терапевтические эффекты агонистов FPR могут быть связаны с механизмом гомо- или кросс-десенситизации. Наконец, интегральная роль агонистов FPR в разрешении воспаления документирована во многих работах [202, 203].

fMLF

FPR

антагонист

Аллостерический

5^O

Дегрануляция

НАДФН-оксидаза

т

ч HETE

PGs LTB4

Хемотаксис

АФК

Рисунок 1 - Модуляция функциональной активности нейтрофилов агонистами и антагонистами FPR1. Rho, Rho ассоциированная киназа; PLC-DAG-PKC, фосфолипаза С-диацил глицерол-протеин киназа С; PI3K-Akt, фосфатидил инозитол-3-киназа-Akt; p38-ERK, p38-экстраклеточно регулируемая киназа (ERK); PLA2, фосфолипаза А2; COX, циклооксигеназа, 5-ЛО, 5-липоксигеназа; PGs, простагландины; AK, арахидоновая кислота, LTB4, лейкотриен В4, АФК, активные формы кислорода

Показано, что биоактивные лиганды FPR, действующие как агонисты или антагонисты, могут быть иммуномодуляторами, способными увеличивать селективность иммунных ответов в ответ на нежелательные эффекты, возникающие при воспалении, инфекционных заболеваниях и раке [82, 129, 209, 224, 337]. Несколько эндогенных и синтетических пептидных агонистов FPR были изучены для определения их терапевтической эффективности в различных моделях патологических процессов. Например, фрагмент 2-26 аннексина 1 (АпхаЪ-2б), являющийся агонистом FPR2, снижал липополисахарид (ЛПС)-индуцированный цереброваскулярный воспалительный ответ в модели на мышах [106], значительно увеличивал рубцевание язвы желудка [207] и предупреждал реперфузионно-индуцированную дисфункцию миокарда у крыс [243]. Кроме того, как Anxal2-26, так и _/MLF индуцировали антиноцицептивные эффекты у мышей [239]. Пептидный FPR2 агонист CGEN-855A (21-аминокислотный пептид) проявлял защитный эффект при ишемия-реперфузионном повреждении миокарда в моделях на мышах и крысах [120].

Предполагается, что агонисты FPR могут быть использованы как иммуномодуляторы при HIV-инфекции у человека за счет стимуляции активности фагоцитов [159, 280, 281]. В частности, гексапептид WKYMVm, который является одним из наиболее мощных агонистов FPR смешанного типа, подавлял HIV-1 инфекцию в результате гетерологичной десенситизации С-Х-С хемокиновых рецепторов CXCR4 и CCR5, что позволило предложить новый подход для развития агентов против ВИЧ-инфекции [175]. Гексапептид WKYMVm, являющийся смешанным агонистом FPR1/FPR2, увеличивал бактерицидную активность нейтрофилов у больных раком [148] и снижал смерность в результате увеличения бактерицидной активности и подавления воспаления в жизненно важных органах на модели сепсиса у мышей [149]. Этот пептид также увеличивал экспрессию гена TRAIL (фактор некроза опухоли (TNF)-родственный апоптоз индуцирующий лиганд) [187].

Активация пептидом WKYMVm экспрессируемых в воздушных путях FPR-зависимых сигналов эффективно предупреждало развитие аллергического воспаления, индуцируемого ингаляцией ЛПС-содержащими аллергенами. Этот эффект был опосредован подавлением инфильтрации, созревания и миграции дендритных клеток, а также поляризации Т-хелперных клеток Th1 и Th17 [285]. Поскольку FPR локализованы в лейкоцитах и клетках

ЦНС, то эти рецепторы в настоящее время активно обсуждаются как многообещающие мишени для лечения нейродегенеративных заболеваний [216]. Следует также отметить, что пептидные агонисты FPR1 и FPR2 (/MLF и MMK-1, соответственно) предупреждают развитие аллопеции у крыс, индуцированной противоопухолевым агентом этопозид [293].

Среди трех изоформ FPR наиболее полно была изучена роль и взаимодействие с другими сигнальными системами для FPR1. Активация FPR1 стимулирует множественные сигнальные пути в нейтрофилах, ответственные за такие функции, как агдезия, хемотаксис, фагоцитоз, экзоцитоз секреторных гранул, продукция активных форм кислорода (АФК, включая супероксид анион-радикал O2-), которые, в свою очередь, участвуют в воспалительном ответе, связанным с бактериальной инфекцией и повреждением ткани [241, 264, 323]. Основные молекулярные события и механизмы, регулируемые через FPR1, показаны на рисунке 1.

Формилированный трипептид /MLF, являющийся мощным агонистом FPR1, активирует фосфолипазы С и A2 (PLC и PLA2, соответственно), что проиводит к высвобождению ионов Ca2+ из внутриклеточного депо. Вторичные мессенжеры, образуемые в результате активации FPR1, регулируют различные внутриклеточные киназы, включая фосфатидилинозитол-3-киназа (PI3K), протеинкиназа С (PKC) и митоген-активируемые протеин киназы (МАРК), а также стимулирует в нейтрофилах добавочные протеин киназа С-независимые пути через Src-родственную тирозин киназу Lyn [242]. Кроме того, происходит активация Rho GTP, в частности Rac1 и Rac2, играющих ключевую роль в сборке NADPH-оксидазы, хемотаксисе и дегрануляции нейтрофилов [78].

1 .3 Природные антагонисты FPR и сигнальных путей, активируемых через FPR

Известно, что активация FPR-зависимых сигнал-трансдуцирующих путей ответственна за различные биохимические события, которые участвуют в физиологической защите против патогенов и воспалительном ответе на повреждение ткани (раздел 1.1). Хотя функциональная избыточность в хемокиновой системе организма делает терапевтическую эффективность блокировки только одного хемокинового рецептора весьма проблематичной [327], тем не менее различные подходы для ингибирования FPR1-зависимой сигнальной системы рассматриваются как терапевтический подход. В частности, некоторые природные

соединения были протестированы на способность подавлять хемотаксис лейкоцитов, продукцию АФК и высвобождение эластазы нейтрофилов путем ингибирования ^MLF-индуцированного сигнального каскада. Поскольку гиперпродукция АФК, эластазы и других протеаз из нейтрофилов может вызывать развитие воспаления и многих патологических состояний [122, 244, 262], этот подход может иметь клиническое значение в том случае, если будут найдены эффективные и специфические ингибиторы этого пути.

Предполагается, что антагонисты FPR1, которые подавляют ответы нейтрофилов на N формилированные петиды, могут быть терапевтическими агентами для лечения воспалительных заболеваний. Были протестированы сотни соединений, выделенных из бактерий, высших растений, водорослей, морских кораллов и других природных источников, на способность подавлять ^MLF-индуцированные функциональные ответы нейтрофилов. Некоторые из них прямо блокируют FPR1 в активном сайте этого рецептора, тогда как другие подавляют сигнальные пути, нижележащие от FPR1. Структуры некоторых из этих соединений показаны в таблице 1.

Таблица 1 - Химические структуры некоторых натуральных соединений, имеющих свойство подавлять _/MLF-индуцированные функциональные ответы в нейтрофилах

Продолжение таблицы 1 Кумарины

Ксантилетин Императорин Бергаптен

^уу0 Остенол и 0Н Деметилаураптенол Аллоксантоксилетин

Хиноны

0Н 0 Берриамон А ОН 0 Берриамон В 0Н 0 рАХ/ 0\ Лавсанонафтоат А

Лигнаны

(+)-Эписезамин Рандаиол

Н0 0— РР-6 Н0 0Н Энтеролактон

Тритерпены

Н0^, 30-гидрокси-2,3-эвсо- луп-20(29)-эн-2,3-диоикная кислота (17) Олеанольная кислота Эпибетулиновая кислота Р ^Г"""' ^^ OH OH Гедерагенин

Эти продукты принадлежат к различным классам соединений, от пептидов до вторичных метаболитов, таких, как флавоноиды, кумарины, хиноны, нафталеноны, лигнаны, терпеноиды (включая сесквитерпеновые лактоны, дитерпены, тритерпены), стероиды, алкалоиды и другие соединения.

1.3.1 Природные пептидные антагонисты FPR

Наиболее мощными и рецептор-специфичными природными антагонистами FPR1 являются циклоспорины А и Н - гидрофобные циклические пептиды грибкового происхождения [276]. Хотя циклоспорин Н снижает острый воспалительный ответ, вызываемый сигаретным дымом [19] и блокирует _/MLF-индуцированную анальгезию [250], применение циклоспоринов в экспериментах in vivo нужно интерпретировать осторожно, поскольку эффекты этих агентов могут быть обусловлены действием на сигнальные пути, отличные от FPRl-зависимых [341]. Действительно, циклоспорин А является относительно большой молекулой (1202.6 Да), которая подавляет сигнальные пути, индуцируемые через Т-клеточный рецептор за счет образования комплекса циклоспорин А - циклофилин,

который в свою очередь связывается и подавляет активность Ca^-кальмодулин зависимой фосфатазы [97]. Циклоспорин А также подавляет образование и открытие митохондриальных проницаемых переходных пор [16]. Хотя циклоспорин Н не связывается с иммунофилинами, этот петид является мощным ингибитором кальмодулин-зависимого фактора элонгации 2 (EF-2) [111].

Список литературы диссертационного исследования доктор наук Щепёткин Игорь Александрович, 2020 год

н и -

R2yN^n^och3

NH

Соеди- R1 R2 FPR1-HL60 FPR2-HL60 Нейтрофилы

нение человека

EC50, IC50, мкМ EC50, мкМ IC50, EC50, IC50, цМ

мкМ мкМ цМ

AA-10 CH2Ph циклогексил НА. 0.54 ± 0.17 НА. НА. НА. 3.3 ± 0.4

AA-11 CH2Ph CH2CH(CH3)2 НА. 19.6 ± 4.2 НА. НА. НА. 27.7 ± 6.3

(2R,2'S)- CH2Ph O(CH3)3 НА. 17.1 ± 3.6 10.5 ± 2.0 Н.А. НА. 12.6 ± 2.8

AA-8

AA-12 CH2CH(CH3)2 фенил НА. 24.7 ± 4.3 10.9 ± 3.2 Н.А. НА. 14.5 ± 4.5

AA-13 CH(CH3)2 фенил НА. 11.7 ± 2.8 НА. Н.А. Н.А. 25.3 ± 7.1

Примечание: Н.А. - нет активности при концентрациях <50 мкМ.

В ходе структурных модификаций фенильное кольцо N-бензоильной области было заменено на бутильные заместители, так как ранее сообщалось, что введение разветвленных алкильных заместителей, в частности, ио-бутилоксикарбонил, /-бутилоксикарбонил и бутилоксикарбонил в N-концевую часть трипептида Met-Leu-Phe (MLF) приводило к

возникновению БРЯ1 антагонистической активности, тогда как введение линейных алкильных заместителей (метоксикарбонил, этоксикарбонил) приводило к БРЯ1 агонистической активности [214].

Таблица 65 - Ингибирующее влияние соединений (2R, 2'S)-AA-6, (2R, 2'S)-AA-7, (2S, 2'£)-AA-6 и AA-10 на хемотаксис нейтрофилов человека

Соединение 1С50, мкМ

2Я, 2'S)-ЛA-6 0.48 ± 0.0Э

(2Я, 2'S)-ЛЛ-7 0.62 ± 0.Э1

(25, 2'S)-AA-6 1.6 ± 0.59

AA-10 з.1 ± 0.7

Исследование активности этих аналогов показало, что некоторые структурные модификации не влияли на способность соединений блокировать БРЯ1. В частности, соединение AA-10, несущее циклогексильную группу, имело величину 1С50, сходную с таковой для соединения (2R,2'S)-AA-6. Напротив, введение изобутильной или /-бутокси групп приводило к значительному снижению антагонистической активности молекулы. Этот эффект был более сильным для соединения AA-12, для которого наблюдалось 46-кратное снижение активности. Таким образом, объем разветвленных алкильных заместителей имел влияние на взаимодействие с БРЯ1. Более того, введение /-бутокси заместителя негативно влияло на селективность соединений, так как (2R,2'S)-AA-8 было также способно активировать БРЯ2. Наконец, учитывая тот факт, что соединение (2R,2'S)-ЛЛ-7, в котором фенилаланиновая группа была замещена на циклогексилаланин, имеющий величину 1С50, сравнимую с таковой для (2R,2'S)-AA-6, мы заменили фенилаланиновый скаффолд в молекуле (2R,2'S)-AA-6 на разветвленные аминокислоты, такие как лейцин и валин (соединения AA-12 и AA-13, соответственно). Эти структурные модификации привели к значительному снижению активности соединений AA-12 и AA-13 по сравнению с (2R,2'S)-AA-6 и (2R,2'S)-AA-7. Полученные результаты дают основание полагать, что форма и размер заместителя в этой части молекулы также играет важную роль во взаимодействии с БРЯ1. Кроме того, соединение AA-12 было способно активировать БРЯ2.

Все соединения, изученные в данном разделе, были также исследованы на нейтрофилах человека. С использованием этих клеток было подтверждено, что все соединения являются антагонистами FPR1. Хотя они не активировали мобилизацию Ca2+ в нейтрофилах, но вызывали концентрационно-зависимое блокирование ответа клеток на добавление fMLF, имея величины IC50, сравнимые с найденными для клеток FPR1-HL60. Исключением было соединение AA-10, которое имело относительно низкую антагонистическую активность в нейтрофилах человека по сравнению с клетками FPR1-HL60.

Поскольку активация нейтрофилов пептидом fMLF может индуцировать различные функциональные ответы в нейтрофилах, включая хемотаксис, в следующей серии экспериментов мы исследовали влияние наиболее активных антагонистов FPR1, а именно (2R,2'S)-AA-6, (2R,2'S)-AA-7, (2S,2'S)-AA-6 и AA-10 на хемотаксис нейтрофилов человека (таблица 65). Мы обнаружили, что все соединения концентрационно-зависимо подавляют fMLF-индуцированную миграцию нейтрофилов. Величины наблюдаемых в этом исследовании IC50 хорошо коррелируют с антагонистической активностью соединений (2R,2'S)-AA-6 и (2R,2'S)-AA-7.

Таким образом, исследование аналогов аурантиамид ацетата показало, что абсолютная конфигурация 2R,2'S является наилучшей для проявления FPR1 антагонистической активности. Структурные модификации, выполненные на терминальных участках аналогов аурантиамид ацетата, показали, что размер заместителя имеет сильное влияние на взаимодействие с FPR1.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Существенное внимание исследователей, занимающихся разработкой средств для лечения различных заболеваний, уделяется лигандам GPCR. По некоторым оценкам, на GPCR действует около половины современных лекарственных препаратов. Тем не менее, среди лекарственных средств неизвестны препараты, действующие на FPR, - рецепторы, принадлежащие к классическим хемоаттрактантным GPCR. FPR функционируют в лейкоцитарных клетках как рецепторы для узнавания химических структур при защите организма от инфекции и при воспалении. Экспрессия FPR в других клетках, не являющихся по своей природе фагоцитарными, предполагает, что эти рецепторы также участвуют в неиммунных фунциях и могут являться хорошими мишенями для разработки новых терапевтических агентов [22]. Многочисленные исследования свидетельствуют о вовлечении FPR в различные патологические процессы. К настоящему времени установлена важная роль этих рецепторов в атерогенезе, развитии нейродегенеративных заболеваний, спонтанной дегенерации хрусталиков и ряда других паталогических процессов. В ряде работ показано, что биоактивные лиганды FPR, действующие как агонисты или антагонисты, могут быть иммуномодуляторами, способными увеличивать селективность иммунных ответов на нежелательные эффекты, возникающие при воспалении, инфекционных заболеваниях и раке [81, 82, 209, 224, 334, 337]. В частности, пептид Anxa12-26, являющийся агонистом FPR2, снижает ЛПС-индуцированный цереброваскулярный воспалительный ответ у мышей [106], увеличивает рубцевание язвы желудка [207] и предупреждает реперфузионно-индуцированную дисфункцию миокарда у крыс [243]. Пептидный FPR2 агонист CGEN-855A имеет защитный эффект при ишемия-реперфузионном повреждении миокарда в моделях на мышах и крысах [120]. Тем не менее, метаболическая стабильность пептидов в организме низкая, а арсенал низкомолекулярных непептидных лигандов этих рецепторов является очень ограниченным. С учетом вышеизложенного, представляется обоснованным поиск и оптимизация новых высокоактивных, селективных лигандов FPR, как агонистов так антагонистов, с целью их дальнейших доклинических испытаний.

Для реализации поставленной задачи мы последовательно провели серии скринингов, анализ «структура-активность», дизайн новых высокоактивных и специфических FPR

лигандов и их последующую оптимизацию. Для некоторых из идентифицированных БРЯ лигандов впервые были описаны противовоспалительные и иммуномодулирующие свойства, наряду с относительно высокой стабильностью и биодоступностью. Проведение молекулярного моделирования с использованием новых открытых нами структур лигандов БРЯ позволило определить основные характеристики сайта связывания БРЯ1 и БРЯ2, а также взаимодействие агонистов и антагонистов с этими рецепторами.

На первом этапе нашей работы в результате первичного скрининга шести тысяч синтетических низкомолекулярных соединений (коммерческая библиотека ТтТее) с использованием трансфицированных клеток, несущих БРЯ1 и БРЯ2, нами были идентифицированы двадцать новых РРЯ1/БРЯ2 агонистов с химическими скаффолдами, ранее неизвестными среди БРЯ лигандов. Среди них два соединения были БРЯ1-специфичными агонистами (АС-09/1 и АС-09/2) и имели общий 2-(бензимидазол-2-ил-сульфанил)-^-фенилацетамидный скаффолд, а семь соединений (АС-26 и АС-09/3 - АС-09/8) были специфичными для БРЯ2, включая соединения АС-09/3 и АС-09/4, которые имели общий ^-фенил-2-(4-фенилпиперазин-1-ил)ацетамидный скаффолд. Соединения АС-09/9, АС-09/10 и АС-22 были смешанными БРЯ1/БРЯ2 агонистами. Все идентифицированные 20 БРЯ1/БРЯ2 агонистов индуцировали хемотаксис и мобилизацию Са2+ в нейтрофилах человека с величинами ЕС50 в низкой микромолярной или даже в наномолярной областях.

В результате последующего вторичного скрининга бензимидазольных производных (аналоги АС-09/1 и АС-09/2) были обнаружены 45 новых БРЯ агонистов, включая 15 специфичных агонистов БРЯ1, 14 новых специфичных агонистов БРЯ2 и 16 соединений со смешанной активностью в отношении БРЯ1/БРЯ2. Анализ «структура-активность» этих производных выявил влияние различных заместителей в бензимидазольном скаффолде на данный вид биологической активности. В частности, было обнаружено, что активные аналоги содержат пара-метокси или пара-этокси группы в бензольном кольце бензимидазольной группы. Два соединения, АС-11/03 и АС-11/05, являлись наиболее активными и специфичными среди всех известных бензимидазолов. Все соединения, которые активировали мобилизацию Са2+ в ИЬ60 трансфицированных клетках, также активировали мобилизацию Са2+ в нейтрофилах человека.

В ходе исследования двадцати аналогов AG-26 (вторичный скрининг), было обнаружено пять БРЯ2-специфичных агонистов (AG-26, AG-09/37, AG-09/38, AG-09/42 и AG-09/43). Все активные производные содержали пара-метоксигруппу в бензольном кольце, что, по-видимому, является необходимым условием для проявления активности этими производными. Вторичный скрининг 39-ти 2-(К-пиперазинил)ацетамидных производных, являющихся аналогами AG-09/3 и AG-09/4, привел к идентификации восьми БРЯ2-специфичных агонистов (AG-09/3, AG-09/4, AG-09/73-77 и AG-09/82), ни один из которых не проявил свойства агониста FPR1. Все активные производные содержали атом брома в пара-положении бензольного кольца А, что было необходимым условием для проявления их активности.

Поскольку в ходе первичного и вторичного скрининга наибольшее количество БРЯ агонистов было обнаружено среди бензимидазольных производных (47 соединений), то данная группа соединений была выбрана для изучения особенностей взаимодействия «лиганд - БРЯ1» с использованием современных подходов молекулярного моделирования. Результаты молекулярного докинга в гомологичную модель БРЯ1 указывают, что наиболее активные бензимидазольные производные AG-11/03 и AG-11/05 ощутимо не взаимодействуют с Лг§205 в белке БРЯ1. Хотя AG-11/05 образует водородную связь (1.5 ккал/моль) с Лг§205, это взаимодействие было слабее, чем водородная связь, образуемая между Лг§205 и пептидом /МЬБ, являющимся мощным агонистом БРЯ1. С другой стороны, метокси-группы в AG-11/03 и AG-11/05 имеют очень сходную ориентацию, благодаря образованию водородной связи между их метокси-группами и ТИг199.

В ходе последующего анализа положение алкокси-заместителей в докинговых позах бензимидазольных агонистов БРЯ1 в сайте связывания этого рецептора было выявлено, что у 37 из 43 алкокси-замещенных бензимидазолов атомы кислорода метокси- или этокси-групп были размещены в канале А или полости В белка БРЯ1. Среди этих бензимидазолов 34 соединения были активными агонистами БРЯ1, что показывает значимость лиганд-рецепторного взаимодействия в областях А и В. У оставшихся активных производных (AG-09/17, AG-09/20 и AG-11/10) алкокси-группы занимали полость Е.

Классификационный анализ докинговых поз бензимидазольных производных с использованеим бинарного классификационного дерева привел к хорошему распознаванию

для активных БРЯ1 агонистов и неактивных их аналогов с бензимидазольным скаффолдом (85.3% и 70.6% правильных классификаций, соответственно). Четыре молекулярных дескриптора составили основу для этой удовлетворительной классификационной модели. Соответствующие этим дескрипторам (Ткт199Н, А^201, Gly202 и А1а261Н) аминокислотные остатки могут рассматриваться как маркеры значимых областей лиганд-рецепторного сайта в FPR1. Кроме того, наши результаты подтверждают роль взаимодействия агонистов БРЯ1 с А^205 для проявления высокой агонистической активности. Данная модель может быть использована для виртуального скрининга FPR1 агонистов.

Помимо использования готовых коммерчески доступных низкомолекулярных соединений, мы также исследовали активности новых пиридазин-3(2Я)-онов, которые были впервые синтезированы химиками-синтетиками из Италии (Флоренция). В первой серии пиридазин-3(2Я)-онов нами было идентифицировано соединение РС-14а как мощный смешанный БРЯ1/БРЯ2 агонист. Соединение РС-14а было выбрано для последующей модификации. Различные вариации в структуре РС-14а привели к серии производных, из которых в общей сложности было найдено 12 агонистов БРЯ1 и(или) БРЯ2, включая соединение РС-17Ь, которое является БРЯ1 специфичным агонистом с ЕС50 = 3.2 мкМ. Было обнаружено, что как селективные, так и неселективные БРЯ агонисты индуцировали мобилизацию Са2+ и хемотаксис в нейтрофилах с величинами ЕС50 в области от 0.8 до 21.7 мкМ.

Следует отметить, что соединение РС-17Ь содержит хиральный центр. Поэтому, рассматривая потенциальную возможность энантиоселективного распознавания при взаимодействии «БРЯ-лиганд», было важно изучить биологическую активность энантиомеров с пиридазин-3(2#)-оновым скаффолдом. Исследование биологической активности энантиомерных пар среди производных с пиридазин-3(2#)-оновым скаффолдом с использованием трансфицированных БРЯ1- и БРЯ2-ИЬ60 клеток показало, что для большинства соединений (СА-серия, таблица 27) Л-энантиомеры были более активными, чем ^-энантиомеры, и имели приблизительно сходную активность, что и их рацемические смеси. Эта закономерность также прослеживалась при анализе активности данных

соединений на нейтрофилах человека и при использовании методологии мониторинга рекрутирования Р-аррестина к активированным рецепторам в клетках РРЯ1/БРЯ2 СНО-К1.

Основываясь на результатах исследования, изложенных выше, свидетельствующих, что пиридазин-з(2Я)-он является подходящим скаффолдом для дизайна БРЯ агонистов, мы поставили задачу оптимизации этого скаффолда для увеличения активности и селективности агонистов. Среди девяноста новых пиридазинонов более половины (47 соединений) показали хорошие активности в трансфицированных клетках (ЕС50 < 17 мкМ на БРЯ1 или БРЯ2). Нами обнаружено, что введение метильной группы в положение С-5 связано с высокой агонистической активностью на БРЯ1/БРЯ2. Соединение МЬ-4а активировало все три субтипа БРЯ в наномолярной области (БРЯ1 ЕС50 = 19 нМ, БРЯ2 ЕС50 = 43 нМ, БРЯз ЕС50 = 40 нМ). Хотя соединение МЬ-4Ь оказалось агонистом БРЯ1 и БРЯ3 в области субмикромолярных концентраций (ЕС50 = 0.9 мкМ и 0.13 мкМ, соответственно), этот агонист проявлял относительную специфичность в отношении БРЯ2 (ЕС50 = 13 нМ).

Результаты биологического тестирования новых пиридазинонов дают основание предположить, что объемные заместители в положении 5 могут вызывать стерические затруднения при взаимодействии с рецептором, и что оптимальная длина этой группы составляет два углеродных атома.

Хотя все выбранные нами пиридазиноны (22 соединения) были активны на нейтрофилах человека, только 12 производных активировали мобилизацию Са2+ в нейтрофилах мыши. Из них 6 соединений также активировали мышиные Брг1, Брг2, либо оба этих рецептора. Из литературы известно, что имеется значительное различие в аффинности между рецептором человека БРЯ1 и рецептором мыши Брг1 для формилированного пептида /МЬБ и для некоторых других лигандов БРЯ [119]. Эти рецепторы имеют только 72% сходство по аминокислотной последовательности [69]. Различие в аффинитете между рецепторами человека и мыши необходимо учитывать при сравнительном исследовании функций Брг на мышиных моделях.

Молекулярный докинг пиридазин-з(2Я)-онов в гомологичную модель БРЯ1 показал, что агонисты БРЯ1 с пиридазин-з(2#)-оновым скаффолдом локализованы, главным образом, вдоль полости В и в каналах A и С, либо в полости Е сайта связывания этого белка.

Следует отметить, что объемные и гидрофобые пара-бромфенильные группы бром-содержащих соединений в наилучших докинговых позах расположены в области канала A и направлены наружу от сайта связывания. Кроме того, остаток Thr265 в FPR1 образует водородные связи с атомом азота пиридазиновой группы агонистов PG-14a и CZ-18 или с карбонильной группой пиридазинонового фрагмента соединения CZ-11m. В случае соединения CZ-18 эта карбонильная группа также связана водородными связями с Thr199 и Asn192. PG-14a тоже образует водородную связь с Arg205 в FPR1, при этом парциальная энергия взаимодействия лиганда с этим остатком (Docking Score) составляет 32.9 ккал/моль. Тем не мене, его серусодержащий аналог с тиоацетамидным фрагментом имеет только слабые взаимодействия с Arg205 (8.82 ккал/моль), а тио-аналог соединения PG-14x с пара-метилтио-группой вместо пара-метокси заместителя не образует водородных связей ни с одним из аминокислотных остатков в FPR1.

Для исследования специфичности ранее изученных лигандов GPCR и для возможной идендификации среди этих соединений новых лигандов FPR мы изучали активности 32 низкомолекулярных лигандов различных GPCR. В ходе этого исследования было обнаружено, что соединение A-71623, известное как агонист CCK-1 рецептора, и два антагониста бомбезин-родственных рецепторов BB1/BB2 - PD168368 и PD176252 -являются агонистами FPR. Так как PD168368 и PD176252 были наиболее мощными агонистами FPR, нами были проведены исследования их аналогов и других лигандов BB1/BB2. Ни один из других исследованных лигандов BB1/BB2 не активировал мобилизацию Ca2+ в нейтрофилах человека, а также не десенситизировал WKYMVm-индуцированный ответ в этих клетках. Таким образом, наши исследования подтвердили, что PD168368 и PD176252 действительно активируют нейтрофилы через FPR, а не через бомбезиновые рецепторы.

Поскольку PD168368 и PD176252 характеризуются присутствием фрагмента N-фенилмочевины, то для дальнейшего исследования были выбраны Trp- и Phe-подобные производные N-фенилмочевины и их близкие по структуре аналоги. Большинство соединений оказались смешанными агонистами FPR1/FPR2. Среди этих 22-х производных, 21 соединение имело наномолярные величины EC50 в клетках FPR2-HL60, и четыре соединения характеризовались наномолярными величинами EC50 в клетках FPR1-HL60.

Шестнадцать соединений были также активны в клетках FPR3-HL60. AG-10/8 и AG-10/22 показали наивысшую селективность для FPR2 против FPR1 или FPR3, а соединение AG-10/22 было самым активным на FPR2 среди всех ранее идентифицированных нами FPR агонистов (EC50 ~ 0.2 нМ). Соединение AG-10/22, которое было самым активным в нейтрофилах человека, имело наибольшую активность в нейтрофилах мыши (EC50 ~3 нМ).

В ходе анализа «структура-активность» протестированных соединений было обнаружено, что активные агонисты FPR с Trp/Phe-подобным скаффолдом содержат различные заместители R2, которые варьируют от относительно небольшого по размеру N-пирролидина (AG-10/4) до объемного 6,7-диметокси-1,2,3,4-тетрагидро-изохинолина (AG-10/13). Наиболее активные агонисты с величинами EC50 в наномолярной области содержали атом галогена в пара-положении фрагмента N-фенилмочевины. Хотя присутствие атома галогена не является абсолютной необходимостью для проявления активности на FPR, его отсутствие приводит к существенной потере этой активности.

Для выявления активности энантимеров производных PD168368 и PD176252 были получены новые их аналоги с использованием стереоспецифичных методов синтеза (Бари, Италия). Исследование активности этих 22-х энантиомеров показало, что 15 соединений были агонистами FPR1/FPR2. Среди них 9 являлись специфическими FPR2 агонистами с наиболее мощными среди них соединениями ST-6 и EMY-96. Специфичность соединения EMY-96 была подтверждена с использованием коммерческого FPR2 антагониста WRW4. Остальные 6 соединений были смешанными FPR1/FPR2 агонистами; среди них наиболее активными являются ST-12 и ST-16. Анализ «структура-активность» показал, что удаление метильной группы при хиральном центре в соединениях PD168368 и PD176252 приводит к потере агонистической активности на FPR1 или снижению активности на FPR1/FPR2. Среди исследованных различных заместителей в положении R3 в энантиомерных парах, только S-энантиомеры в этих парах были активными FPR агонистами.

Молекулярное моделирование взаимодействия энантиомеров с FPR2 показало, что заместители при хиральном центре расположены в субкарманах рецептора сходном образом, хотя активным был только S-энантиомер ML-18. Тем не менее, при наложении на построенную нами фармакофорную модель (шаблон) отрицательные полевые точки неактивной молекулы EMY-98 имеют низкое соответствие с таковыми точками шаблона.

Кроме того, эта молекула имеет неполное геометрическое перекрывание с построенным шаблоном. Можно полагать, что группа отрицательных полевых точек вокруг хирального

и 1 1 и с» тт и и

центра может быть важной фармакофорной характеристикой. Другой характеристикой фармакофорной модели может быть наличие гидрофобных центров И1, И2 и И3, которые позволяют различить энантиомеры в трехмерном пространстве. Молекулярное моделирование подтверждает роль электроотрицательных и электроположительных функциональных групп агонистов БРЯ2 в их связывании с рецептором.

Визуальный анализ сайта связывания БРЯ2 показал, что данный рецептор содержит три субкармана. В соответствии с модельными экспериментами, субкарман I лежит в малой полости FPR2 и образован аминокислотными остатками His102, Val105, Asp106, Leu109, Тгр254, РИе257, Ser288 и РИе292. Субкарманы II и III лежат внутри большой полости. При этом субкарман II образован аминокислотными остатками Ткг168, Пе169, Рго170, Asn179 и А1а181. Этот субкарман оккупируется, главным образом, неполярными углеводородными группами FPR2 агонистов. Молекулярные группировки FPR2 агонистов с электроотрицательными гетероатомами занимают субкарман III, образованный остатками Gly264, Туг277, Пе279 и А1а181. Анализ докинговых поз десяти РРЯ2-активных уреидопропанамидов показал, что 4-нитрофенильная группа соединений PD168368, ML-16 и ML-8 лежит вне субкармана I, тогда как у оставшихся семи соединений 4-нитрофенильная группа расположена в субкармане I, и в найденных докинговых позах эти соединения могут образовывать водородные связи с Лг§201 и 01и258. Другие заместители при хиральном центре в этих молекулах расположены в субкарманах II и III сайта связывания БРЯ2, а карбонильные и КИ-группы амидного мостика формируют водородные связи с ТЬг177, РИе178 и РИе257. В результате проведенного молекулярного докинга было показано, что высокая энантиоселективность связывания уреидопропанамидных агонистов БРЯ2 с рецептором находится в хорошем соответствии с найденными геометрическими характеристиками фармакофорной модели для агонистов данного рецептора.

Для исследования иммуномодулирующей активности БРЯ агонистов были изучены 97 агонистов БРЯ и их аналогов в отношении их способности стимулировать продукцию ТКБ мышиными макрофагами 1774.Л1. Все исследованные аналоги относятся к классу гидразидов арилкарбоновых кислот. Анализ этих производных выявил 22 соединения,

способные стимулировать продукцию TNF в клетках J774.A1. Наиболее активные гидразиды MQ-1 и MQ-2 индуцировали продукцию TNF до 50% уровня, вызванного обработкой клеток ЛПС в концентрации, соответствующей EC50 для ЛПС (2 нг/мл). Было показано, что транскрипция и de novo синтез белков требуются для секреции TNF, индуцированной исследуемыми гидразидами. Соединения MQ-1 и MQ-2 были способны индуцировать продукцию TNF как в мышиных, так и в человеческих макрофагах. Следует также отметить, что PTX значительно подавлял продукцию TNF, индуцированную соединениями MQ-1 и MQ-2 в макрофагах. В то же время, PTX имел незначительное влияние на ЛПС-индуцированную продукцию TNF, что согласуется с более ранними исследованиями, показавшими, что PTX не блокирует ЛПС-индуцированную продукцию TNF и некоторых других цитокинов в макрофагах.

Для изучения противовоспалительной активности FPR агонистов нами были исследованы новые производные агонистов (R)-LK-4 и (S)-LK-4 (40 соединений). Новые производные были синтезированы (Бари, Италия), и их биологическая активность исследована нами в отношении FPR1/FPR2. Наиболее активные соединения были затем изучены в отношении их способности оказывать защитный эффект на модели нейровоспаления (in vitro). Для этого мы оценили влияние исследуемых соединений на клетки N9 микроглии мыши, которые экспрессируют Fpr2 mRNA и часто используются в качестве репрезентативной модели первичных клеток микроглии.

Исследование влияния соединений (R)-LK-25, (R)-LK-26, (S)-LK-26, (R)- LK-27, (S)-LK-27, (2R)-LK-46 и (2S)-LK-47, а также Quin-C1 в N9 клетках после их 24-часовой стимуляции с ЛПС показало, что при концентрации соединения 100 нМ только Quin-C1, (R)-LK-25 и (2R)-LK-46 индуцировали статистически значимое снижение продукции АФК. При тестировании соединений в концентрации 1 мкМ статистически значимое снижение продукции АФК наблюдалось для всех протестированных соединений, за исключением (S)-LK-26. Более того, за исключением соединения (S)-LK-26, снижение в продукции АФК коррелировало с уровнями десенситизации рецепторов.

Новые соединения (S)-ML-10, (R)-ML-11 и (S)-ML-17 показали хороший баланс между активностью в отношении FPR и метаболической стабильностью, поэтому они были выбраны для последующего изучения фармакологических свойств на in vitro модели

нейровоспаления. В результате проведенных экспериментов было обнаружено, что сами соединения (S)-ML-10, (R)-ML-11 и (S)-ML-17 не вызывают увеличения продукции N0 в микроглиальных клетках крысы. Тот же эффект был найден при обработке клеток исключительно WRW4 или в комбинации с одним из выбранных агонистов. Стимуляция клеток микроглии с ЛПС увеличивала уровень продукции N0, который значительно снижался при добавлении в культуру (S)-ML-10 (5 мкМ и 10 мкМ). Нами также обнаружено, что производное (S)-ML-17 имеет хорошие скорости проникновения через монослой клеток ИСМЕС/Б в обоих направлениях и характеризуется величиной ЕЯ <3, что указывает на слабое взаимодействие соединения с траспортерами клетки.

Для идентификации новых антагонистов БРЯ1 мы исследовали сто аналогов с общим 4#-хромен-4-оновым скаффолдом в отношении их БРЯ1 антагонистической активности в клетках, трансфицированных БРЯ1-ИЬ60, по ингибированию ^МЬБ-индуцированной мобилизации Са2+. В ходе этого скрининга обнаружено 20 новых БРЯ1 антагонистов, и среди них соединение CR-10 имело наивысший аффинитет (К; =110 нМ и 90 нМ в БРЯ1-ИЬ60 и БРЯ1-ЯБЬ клетках, соответственно) среди всех изученных хромонов, включая ранее описанные хромоновые БРЯ1 антагонисты CR-1-4 [5, 328]. Величины связывающего аффинитета (К;) для активных производных в клетках БРЯ1-ИЬ60 имеют хорошую линейную корреляцию (г =0.92, п =11) с ингибирующей активностью (ГС50) лигандов в ^МЬБ-стимулированных клетках БРЯ1-ИЬ60. Следует также отметить, что ни один из найденных БРЯ1 антагонистов не подавлял БРЯ2-, БРЯ3-, Брг1-, или СХСЯ1-зависимую мобилизацию Са2+, что подтверждает их специфичность для БРЯ1. Более того, эти БРЯ1 антагонисты подавляли ^МЬР-индуцированную миграцию нейтрофилов с величинами ГС50 от 24 нМ до 1 мкМ. Наиболее сильные антагонисты CR-10 и CR-36 эффективно подавляли ^МЬБ-индуцированное фосфорилирование ЕЯКШ. Результаты молекулярного моделирования антагонистов БРЯ1 с 4#-хромен-4-оновым скаффолдом показало, что они хорошо накладываются на фармакофорную модель БРЯ1 антагонистов, построенную с использованием молекул с другими молекулярными скаффолдами, что подтверждает универсальность нашей фармакофорной модели БРЯ1 антагонистов.

Основываясь на структурах трех ранее опубликованных БРЯ1 антагонистов руг-1-3 с 4-бензоил-3-гидрокси-5-фенил- 1#-пиррол-2(5#)-оновым скаффолдом, мы

проскринировали 42 их аналога в отношении FPR1 антагонистической активности на клетках FPR1-HL60 с использованием мониторинга ^MLF-индуцированной мобилизации Ca2+ и идентифицировали 18 новых антагонистов с наиболее мощными среди них соединениями Pyr-4 и Pyr-17. Соединения Pyr-4, Pyr-15, Pyr-17, Pyr-18 и Pyr-27 имели самый высокий связывающий аффинитет (Ki < 2.0 мкМ) к FPR1 среди всех исследованных 1#-пиррол-2(5#)-онов. Найденные FPR1 антагонисты подавляли ^MLF-индуцированную миграцию нейтрофилов, имея величины IC50 от 2.2 до 36.3 мкМ, а также /MLF-индуцированную адгезию нейтрофилов с величинами IC50 от 1.1 до 25.8 мкМ. Наиболее сильные антагонисты Pyr-14, Pyr-15 и Pyr-17 эффективно подавляли _/MLF-индуцированное фосфорилирование ERK1/2. В соответствии с проведенным молекулярным докингом и фармакофорным моделированием, позы Pyr-14, Pyr-15 и Pyr-17 хорошо накладываются друг на друга в сайте связывания FPR1, а молекулярные фрагменты этих соединений совмещаются между собой тем же образом, что и на фармакофорном шаблоне.

Исследование аналогов аурантиамид ацетата показало, что абсолютная конфигурация 2R,2'S является наилучшей для проявления FPR1 антагонистической активности. Структурные модификации, выполненные на терминальных участках аналогов аурантиамид ацетата, показали, что размер заместителя имеет сильное влияние на взаимодействие с FPR1.

Таким образом, для реализации поставленных задач настоящего исследования мы последовательно провели серии скринингов, анализ «структура-активность», дизайн новых высокоактивных и специфических FPR лигандов и их последующую оптимизацию. Для некоторых из идентифицированных FPR лигандов впервые были описаны противовоспалительные и иммуномодулирующие свойства, наряду с относительно высокой стабильностью и биодоступностью. Проведение молекулярного моделирования с использованием новых открытых нами структур лигандов FPR позволило определить основные характеристики сайта связывания FPR1 и FPR2, а также наиболее вероятный способ взаимодействия агонистов и антагонистов с этими рецепторами. В рамках внедрения результатов данной диссертационной работы, перспективными являются доклинические испытания найденных нами высокоактивных FPR лигандов с высокой метаболической стабильностью на различных моделях in vivo, а также разрабатка радиофармпрепаратов для ПЭТ на основе открытых FPR1 и FPR2 агонистов и антагонистов.

207 ВЫВОДЫ

1. Скрининг библиотеки химических соединений с использованием трансфицированных клеток, несущих FPR1 и FPR2, показал свою эффективность для обнаружения новых агонистов и антагонистов FPR1 и FPR2. В результате скрининга обнаружены новые высокоактивные агонисты FPR1 и FPR2, включая производные бензимидазола, N-фенилмочевины, 2-(^-пиперазинил)ацетамида, пиридазин-3(2Я)-она и уреидопропанамида с наиболее активным среди них ML-4a, которое активирует все три субтипа FPR в наномолярной области (FPR1 EC50 =19 нМ, FPR2 EC50 = 43 нМ, FPR3 EC50 = 40 нМ). Обнаружены новые высокоактивные и селективные антагонисты FPR1 со скаффолдами 4Я-хромен-4-она, 1Я-пиррол-2(5Я)-она и аурантиамид ацетата, с наиболее активным среди них CR-10. CR-10 подавляет хемотаксис нейтрофилов человека (IC50 = 24 нМ) в ответ на бактериальный формилированный пептид _/MLF.

2. Среди агонистов FPR1/FPR2 на основе гидразидов арилкарбоновых кислот обнаружены новые индукторы макрофагальной продукции фактора некроза опухоли (TNF) с наиболее активными среди них соединениями MQ-1 и MQ-2. Впервые описаны новые FPR2 агонисты с противовоспалительной активностью на основе уреидопропанамидного скаффолда, - соединения (5)-ML-17 и (R)-ML-11.

3. Показано, что замещение триптофанового фрагмента в FPR агонистах с уреидопропаномидным скаффолдом на искусственные аминокислоты, в частности на 4-цианофенилаланин (соединение (<S)-ML-10), приводит к увеличению FPR агонистической активности и метаболической стабильности в микросомальной системе. Наличие высокой FPR агонистической активности и метаболической стабильности среди FPR агонистов с искусственными аминокислотами в их структуре позволяет рекомендовать эти соединения для доклинических испытаний.

4. В результате компьютерного моделирования показано, что аминокислотные остатки Thr199, Arg201, Gly202 и Ala261 могут рассматриваться как маркеры значимых областей рецепторного сайта в FPR1, определяющие связывание антагонистов с этими рецепторами. Наличие у хиральных агонистов FPR2 трех гидрофобных центров, а также электроотрицательных и электроположительных групп позволяет этому рецептору различать энантиомеры.

СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

АТФ - аденозинтрифосфорная кислота

АФК - активные формы ксилорода

ГЭБ - гематоэнцефалический барьер

ДМСО - диметил сульфоксид

ИЛ - интерлейкин

ЛДГ - лактатдегидрогеназа

ЛПС -липополисахарид

ПЭТ - позитронная эмиссионная томография

ERK - extracellular regulated kinase (экстраклеточно регулируемая киназа) CDCA - chenodeoxycholic acid (хенодезоксихолевая кислота)

CHIPS - chemotaxis inhibitory protein of Staphylococcus aureus (хемотаксис ингибиторный белок из Staphylococcus aureus) COX, циклооксигеназа

CR3 - complement 3 receptor (рецептора комплемента 3)

DCA - deoxycholic acid (дезоксихолевая кислота)

FITC - fluorescein isothiocyanate (флуоресцеин изотиоционат)

FPR - formyl peptide receptor (формил-пептидный рецептор)

GPCR - G-protein-coupled receptor (G-белок сопряженные рецепторы)

GTP - guanosine-5'-triphosphate (гуанозинтрифосфат)

HEPES - 4-(2-hydroxyethyl)-1-piperazineethanesulfonic acid (4-(2-гидроксиэтил)-1-пиперазинэтансульфоновая кислота)

HIV - human immunodeficiency virus (вирус иммунодефицита человека) LTB4 - leukotriene B4 (лейкотриен В4) LXA4 - lipoxin A4 (липоксин A4)

МАРК - mitogen activated protein kinase (митоген-активируемые протеин киназа)

MTT - 3-(4,5-dimethylthiazol-2-yl)-2,5-diphenyltetrazolmm bromide (3-[4,5-диметилтиазол-2-

ил]-2,5-дифенилтетразолия бромид)

NDGA - nordihydroguaiaretic acid (нордигидрогуаяретовая кислота) NO - nitric oxid (оксид азота)

PAF - platelet activating factor (фактор активации тромбоцитов) PI3K - phosphoinositide 3-kinase (фосфатидилинозитол-3-киназа) PKC - protein kinase C (протеинкиназа С) PLC - phospholipase C (фосфолипаза С)

PMA - phorbol-12 miristate-13 acetate (форбол-12 миристат-13 ацетат) PTX - pertussis toxin (пертуссис-токсин)

QSAR - quantitative structure activity relationship (количественный анализ соотношений «структура-активность»)

SAA - serum amyloid A (сывороточный амилоид A) TNF - tumor necrosis factor (фактор некроза опухоли)

TRAIL - tumor necrosis factor-related apoptosis-inducing ligand or Apo 2 ligand (фактор некроза опухоли родственный апоптоз индуцирующий лиганд)

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ai, J. Honokiol and magnolol selectively interact with GABAA receptor subtypes in vitro / J. Ai, X. Wang, M. Nielsen // Pharmacology. — 2001. — Vol. 63, № 1. — Р. 34-41.

2. Anighoro, A. Enrichment factor analyses on G-protein coupled receptors with known crystal structure / A. Anighoro, G. Rastelli // J Chem Inf Model. — 2013. — Vol. 53, № 4. — Р. 739-743.

3. Anton, P. A. Increased neutrophil receptors for and response to the proinflammatory bacterial peptide formyl-methionyl-leucyl-phenylalanine in Crohn's disease / P. A. Anton, S. R. Targan, F. Shanahan // Gastroenterology. — 1989. — Vol. 97, № 1. — Р. 20-28.

4. Arakawa, N. S. Further sesquiterpene lactones from Viguiera robusta and the potential antiinflammatory activity of a heliangolide: inhibition of human neutrophil elastase release / N. S. Arakawa [et al.] // Z Naturforsch C. — 2008. — Vol. 63, № 7-8. — Р. 533-538.

5. Arterburn, J. B. Discovery of selective probes and antagonists for G-protein-coupled receptors FPR/FPRL1 and GPR30 / J. B. Arterburn [et al.] // Curr Top Med Chem. — 2009. — Vol. 9, № 13. — Р. 1227-1236.

6. Ashton, M. The selection and design of GPCR ligands: from concept to the clinic / M. Ashton [et al.] // Comb Chem High Throughput Screen. — 2004. — Vol. 7, № 5. — Р. 441-452.

7. Ashwood, V. PD 176252--the first high affinity non-peptide gastrin-releasing peptide (BB2) receptor antagonist / V. Ashwood [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 1998. — Vol. 8, № 18. — Р. 2589-2594.

8. Aswanikumar, S. Demonstration of a receptor on rabbit neutrophils for chemotactic peptides / S. Aswanikumar [et al.] // Biochem Biophys Res Commun. — 1977. — Vol. 74. — Р. 810-817.

9. Babich, J. W. Localization of radiolabeled chemotactic peptide at focal sites of Escherichia coli infection in rabbits: evidence for a receptor-specific mechanism / J. W. Babich [et al.] // J Nucl Med. — 1997. — Vol. 38, № 8. — Р. 1316-1322.

10. Bae, Y. S. Identification of a compound that directly stimulates phospholipase C activity / Y. S. Bae [et al.] // Mol Pharmacol. — 2003. — Vol. 63, № 5. — Р. 1043-1050.

11. Bandgar, B. P. Synthesis of novel 3,5-diaryl pyrazole derivatives using combinatorial chemistry as inhibitors of tyrosinase as well as potent anticancer, anti-inflammatory agents / B. P. Bandgar [et al.] // Bioorg Med Chem. — 2010. — Vol. 18, № 16. — Р. 6149-6155.

12. Baus, E. Flow cytometric measurement of calcium influx in murine T cell hybrids using Fluo-3 and an organic-anion transport inhibitor / E. Baus [et al.] // J Immunol Methods. — 1994.

— Vol. 173, № 1. — P. 41-47.

13. Benitez, D. Identification of novel chemical scaffolds inhibiting trypanothione synthetase from pathogenic trypanosomatids / D. Benitez [et al.] // PLoS Negl Trop Dis. — 2016. — Vol. 10, № 4. — P. e0004617.

14. Berend, N. Formyl-methionyl-leucyl-phenylalanine causes bronchoconstriction in rabbits / N. Berend, C. L. Armour, J. L. Black // Agents Actions. — 1986. — Vol. 17, № 5-6. — P. 466471.

15. Beuers, U. Tauroursodeoxycholic acid inhibits the cytosolic Ca2+ increase in human neutrophils stimulated by formyl-methionyl-leucyl-phenylalanine / U. Beuers [et al.] // Biochem Biophys Res Commun. — 1990. — Vol. 171, № 3. — P. 1115-1121.

16. Broekemeier, K. M. Inhibition of the mitochondrial permeability transition by cyclosporin A during long time frame experiments: relationship between pore opening and the activity of mitochondrial phospholipases / K. M. Broekemeier, D. R. Pfeiffer // Biochemistry. — 1995. — Vol. 34, № 50. — P. 16440-16449.

17. Bufe, B. Formyl peptide receptors from immune and vomeronasal system exhibit distinct agonist properties / B. Bufe, T. Schumann, F. Zufall // J Biol Chem. — 2012. — Vol. 287, № 40.

— P. 33644-33655.

18. Bürli, R. W. Potent hFPRL1 (ALXR) agonists as potential anti-inflammatory agents / R. W. Bürli [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2006. — Vol. 16, № 14. — P. 3713-3718.

19. Cardini, S. Genetic ablation of the fpr1 gene confers protection from smoking-induced lung emphysema in mice / S. Cardini [et al.] // Am J Respir Cell Mol Biol. — 2012. — Vol. 47, № 3.

— P. 332-339.

20. Carhart, R. E. Atom pairs as molecular features in structure activity studies — Definition and applications / R. E. Carhart, D. H. Smith, R. Venkataraghavan // J Chem Inf Comput Sci. — 1985. — Vol. 25, № 2. — P. 64-73.

21. Carp, H. Mitochondrial N-formylmethionyl proteins as chemoattractants for neutrophils / H. Carp // J Exp Med. — 1982. — Vol. 155. — P. 264-275.

22. Cattaneo, F. Distinct signaling cascades elicited by different formyl peptide receptor 2 (FPR2) agonists / F. Cattaneo, M. Parisi, R. Ammendola // Int J Mol Sci. — 2013. — Vol. 14, № 4. — P. 7193-7230.

23. Cavicchioni, G. The role of peptide bond in chemotactic For-Met-Leu-Phe-OMe focused by depsipeptide analogs / G. Cavicchioni [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 1994. — Vol. 4, № 13. — P. 1551-1554.

24. Cavicchioni, G. The importance of the peptide bond at position 2 in HCO-Met-Leu-Phe-OMe analogues as shown by studies on human neutrophils / G. Cavicchioni [et al.] // J Pept Sci. — 1996. — Vol. 3. — P. 135-140.

25. Cazarolli, L. H. Flavonoids: prospective drug candidates / L. H. Cazarolli [et al.] // Mini Rev Med Chem. — 2008. — Vol. 8, № 13. — P. 1429-1440.

26. Cevik-Aras, H. A non-peptide receptor inhibitor with selectivity for one of the neutrophil formyl peptide receptors, FPR 1 / H. Cevik-Aras [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2012. — Vol. 83, № 12. — P. 1655-1662.

27. Chan, H. H. Bioactive constituents from the roots of Panax japonicus var. major and development of a LC-MS/MS method for distinguishing between natural and artifactual compounds / H. H. Chan [et al.] // J Nat Prod. — 2011. — Vol. 74, № 4. — P. 796-802.

28. Chang, F. R. Anti-inflammatory and cytotoxic diterpenes from formosan Polyalthia longifolia var. Pendula / F. R. Chang [et al.] // Planta Med. — 2006. — Vol. 72, № 14. — P. 13441347.

29. Chang, H. L. Inhibitory effects of 16-hydroxycleroda-3,13(14)E-dien-15-oic acid on superoxide anion and elastase release in human neutrophils through multiple mechanisms / H. L. Chang // Eur J Pharmacol. — 2008. — Vol. 86, № 1-3. — P. 332-339.

30. Chang, J. Y. New Briarane diterpenoids from the gorgonian coral Junceella juncea / J. Y. Chang [et al.] // Mar Drugs. — 2012. — Vol. 10, № 6. — P. 1321-1330.

31. Chang, J. Y. New verticillane diterpenoids from Cespitularia taeniata / J. Y. Chang [et al.] // Chem Biodivers. — 2012. — Vol. 9, № 3. — P. 654-661.

32. Chao, C. H. Trinorditerpenes from the roots of Flueggea virosa / C. H. Chao [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2014. — Vol. 24, № 2. — P. 447-449.

33. Cheeseright, T. Molecular field extrema as descriptors of biological activity: definition and validation / T. Cheeseright [et al.] // J Chem Inf Model. — 2006. — Vol. 46, № 2. — P. 665-676.

34. Cheeseright, T. Molecular field technology applied to virtual screening and finding the bioactive conformation / T. Cheeseright [et al.] // Expert Opin Drug Discov. — 2007. — Vol. 2.

— P. 131-144.

35. Cheeseright, T. J. High content pharmacophores from molecular fields: a biologically relevant method for comparing and understanding ligands / T. J. Cheeseright, M. D. Mackey, R. A. Scoffin // Curr Comput Aided Drug Des. — 2011. — Vol. 7, № 3. — P. 190-205.

36. Chen I. H. Anti-inflammatory triterpenoids from the stems of Microtropis fokienensis / I. H. Chen [et al.] // Molecules. — 2014. — Vol. 19, № 4. — P. 4608-4623.

37. Chen, B. W. New anti-inflammatory tocopherol-derived metabolites from the Taiwanese soft coral Cladiella hirsute / B. W. Chen [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2015. — Vol. 25, № 1. — P. 92-95.

38. Chen, C. Y. A novel immunomodulatory effect of ugonin U in human neutrophils via stimulation of phospholipase C / C. Y. Chen [et al.] // Free Radic Biol Med. — 2014. — Vol. 72.

— P. 222-231.

39. Chen, G. Effect of five triterpenoid compounds isolated from leaves of Diospyros kaki on stimulus-induced superoxide generation and tyrosyl phosphorylation in human polymorphonuclear leukocytes / G. Chen [et al.] // Clin Chim Acta. — 2002. — Vol. 320, № 1-2. — P. 11-16.

40. Chen, J. J. Amides and benzenoids from Zanthoxylum ailanthoides with inhibitory activity on superoxide generation and elastase release by neutrophils / J. J. Chen [et al.] // J Nat Prod. — 2009. — Vol. 72, № 1. — P. 107-111.

41. Chen, J. J. Benzophenone derivatives from the fruits of Garcinia multiflora and their antiinflammatory activity / J. J. Chen [et al.] // J Nat Prod. — 2009. — Vol. 72, № 2. — P. 253-258.

42. Chen, J. J. Neolignans, a coumarinolignan, lignan derivatives, and a chromene: antiinflammatory constituents from Zanthoxylum avicennae / J. J. Chen, T. Y. Wang, T. L. Hwang // J Nat Prod. — 2008. — Vol. , № 71(2). — P. 212-217.

43. Chen, J. J. New coumarin derivatives and other constituents from the stem bark of Zanthoxylum avicennae: Effects on neutrophil proinflammatory responses / J. J. Chen [et al.] // Int J Mol Sci. — 2015. — Vol. 16, № 5. — P. 9719-9731.

44. Chen, J. J. Thymol, benzofuranoid, and phenylpropanoid derivatives: anti-inflammatory constituents from Eupatorium cannabinum / J. J. Chen [et al.] // J Nat Prod. — 2011. — Vol. 74, № 5. — P. 1021-1027.

45. Chen, K. S. Anti-inflammatory furanogermacrane sesquiterpenes from Neolitsea parvigemma / K. S. Chen [et al.] // Nat Prod Res. — 2005. — Vol. 19, № 3. — P. 283-286.

46. Chen, X. Characterization of chenodeoxycholic acid as an endogenous antagonist of the G-coupled formyl peptide receptors / X. Chen [et al.] // Inflamm Res. — 2000. — Vol. 49, № 12. — P. 744-755.

47. Chen, X. Furanocoumarins are a novel class of modulators for the transient receptor potential vanilloid type 1 (TRPV1) channel / X. Chen [et al.] // J Biol Chem. — 2014. — Vol. 289, № 14. — P. 9600-9610.

48. Chen, X. Regulatory effects of deoxycholic acid, a component of the anti-inflammatory traditional Chinese medicine Niuhuang, on human leukocyte response to chemoattractants / X. Chen [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2002. — Vol. 63, № 3. — P. 533-541.

49. Chen, Y. F. LigSeeSVM: ligand-based virtual screening using support vector machines and data fusion / Y. F. Chen [et al.] // Int J Comput Biol Drug Des. — 2011. — Vol. 4, № 3. — P. 274289.

50. Chester, J. F. Acute colitis produced by chemotactic peptides in rats and mice / J. F. Chester [et al.] // Am J Pathol. — 1985. — Vol. 121, № 2. — P. 284-290.

51. Chien, Y. C. Secondary metabolites from the root of Ehretia longiflora and their biological activities / Y. C. Chien [et al.] // Phytochemistry. — 2012. — Vol. 80. — P. 50-57.

52. Cho, J. Y. A new ferulic acid ester, a new ellagic acid derivative, and other constituents from pachycentria formosana: effects on neutrophil pro-inflammatory responses / J. Y. Cho [et al.] // Chem Biodivers. — 2011. — Vol. 8, № 9. — P. 1709-1716.

53. Chou, T. H. Phthalides from Pittosporum illicioides var. illicioides with inhibitory activity on superoxide generation and elastase release by neutrophils / T. H. Chou [et al.] // J Nat Prod. — 2008. — Vol. 71, № 10. — P. 1692-1695.

54. Chou, T. H. Orthoquinone and naphthalenone derivatives from Berrya ammonilla and their anti-inflammatory activity / T. H. Chou [et al.] // Planta Med. — 2012. — Vol. 78, № 9. — P. 919925.

55. Chung, C. Y. New benzo[c]phenanthridine and benzenoid derivatives, and other constituents from Zanthoxylum ailanthoides: Effects on neutrophil pro-inflammatory responses / C. Y. Chung [et al.] // Int J Mol Sci. — 2013. — Vol. 14, № 11. — P. 22395-22408.

56. Chung, Y. M. A novel alkaloid, aristopyridinone A and anti-inflammatory phenanthrenes isolated from Aristolochia manshuriensis / Y. M. Chung [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2011. — Vol. 21, № 6. — P. 1792-1794.

57. Chung, Y. M. Anti-inflammatory and antioxidant components from Hygroryza aristata / Y. M. Chung [et al.] // Molecules. — 2011. — Vol. 16, № 3. — P. 1917-1927.

58. Colli, S. Effects of tenoxicam on superoxide anion formation, beta-glucuronidase release and fMLP binding in human neutrophils: comparison with other NSAIDs / S. Colli [et al.] // Pharmacol Res. — 1991. — Vol. 23, № 4. — P. 367-379.

59. Colucci, M. Guinea pig ileum motility stimulation elicited by N-formyl-Met-Leu-Phe (fMLF) involves neurotransmitters and prostanoids / M. Colucci [et al.] // Peptides. — 2011. — Vol. 32, № 2. — P. 266-271.

60. Costanzi, S. Modeling G protein-coupled receptors and their interactions with ligands / S. Costanzi // Curr Opin Struct Biol. — 2013. — Vol. 23, № 2. — P. 185-190.

61. Costanzi, S. P2Y1 antagonists: combining receptor-based modeling and QSAR for a quantitative prediction of the biological activity based on consensus scoring / S. Costanzi [et al.] // J Med Chem. — 2007. — Vol. 50, № 14. — P. 3229-3241.

62. Covic, L. Activation and inhibition of G protein-coupled receptors by cell-penetrating membrane-tethered peptides / L. Covic [et al.] // Proc Natl Acad Sci U S A. — 2002. — Vol. 99, № 2. — P. 643-648.

63. Cramer, R. D. Comparative molecular field analysis (CoMFA). 1. Effect of shape on binding of steroids to carrier proteins / R. D. Cramer, D. E. Patterson, J. D. Bunce // J Am Chem Soc. — 1988. — Vol. 110, № 18. — P. 5959-5967.

64. Cui, Y. H. Bacterial lipopolysaccharide selectively up-regulates the function of the chemotactic peptide receptor formyl peptide receptor 2 in murine microglial cells / Y. H. Cui [et al.] // J Immunol. — 2002. — Vol. 168, № 1. — P. 434-442.

65. Cui, Y. H. Potential role of the formyl peptide receptor-like 1 (FPRL1) in inflammatory aspects of Alzheimer's disease / Y. H. Cui [et al.] // J Leukoc Biol. — 2002. — Vol. 72, № 4. — Р. 628-635.

66. Czapiga, M. Human platelets exhibit chemotaxis using functional N-formyl peptide receptors / M. Czapiga [et al.] // Exp Hematol. — 2005. — Vol. 33, № 1. — Р. 73-84.

67. Da Silva, N. G. Inhibitory effect of Crotalus durissus terrificus venom on chronic edema induced by injection of bacillus Calmette-Guerin into the footpad of mice / N. G. Da Silva, S. C. Sampaio, L. R. Goncalves // Toxicon. — 2016. — Vol. 63. — Р. 98-103.

68. Dahinden, C. Receptor-directed inhibition of chemotactic factor-induced neutrophil hyperactivity by pyrazolon derivatives. Definition of a chemotactic peptide antagonist / C. Dahinden // J Clin Invest. — 1980. — Vol. 66, № 5. — Р. 884-891.

69. Dahlgren, C. Basic characteristics of the neutrophil receptors that recognize formylated peptides, a danger-associated molecular pattern generated by bacteria and mitochondria / C. Dahlgren [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2016. — Vol. 114. — Р. 22-39.

70. Dalpiaz, A. C- and N-terminal residue effect on peptide derivatives' antagonism toward the formyl-peptide receptor / A. Dalpiaz [et al.] // Eur J Pharmacol. — 2002. — Vol. 436, № 3. — Р. 187-196.

71. Dalpiaz, A. Studies on human neutrophil biological functions by means of formyl-peptide receptor agonists and antagonists / A. Dalpiaz [et al.] // Curr Drug Targets Immune Endocr Metabol Disord. — 2003. — Vol. 3. — Р. 33-42.

72. Das, A. Flavonoids activated caspases for apoptosis in human glioblastoma T98G and U87MG cells but not in human normal astrocytes / A. Das, N. L. Banik, S. K. Ray // Cancer. — 2010. — Vol. 116, № 1. — Р. 164-176.

73. De Araujo Lopes, A. Afrormosin, an Isoflavonoid from Amburana cearensis A. C. Smith, Modulates the Inflammatory Response of Stimulated Human Neutrophils / A. De Araujo Lopes [et al.] // Basic Clin Pharmacol Toxicol. — 2013. — Vol. 113, № 6. — Р. 363-369.

74. De Graaf, C. Customizing G Protein-coupled receptor models for structure-based virtual screening / C. De Graaf, D. Rognan // Curr Pharm Des. — 2009. — Vol. 15, № 35. — Р. 40264048.

75. Del Maschio, A. Inhibition of human platelet cyclo-oxygenase activity by sulfinpyrazone and three of its metabolites / A. Del Maschio // Eur J Pharmacol. — 1984. — Vol. 101, № 3-4. — P. 209-214.

76. Derian, C. K. Selective inhibition of N-formylpeptide-induced neutrophil activation by carbamate-modified peptide analogues / C. K. Derian [et al.] // Biochemistry. — 1996. — Vol. 35, № 4. — P. 1265-1269.

77. Di, L. Applications of high throughput microsomal stability assay in drug discovery / L. Di [et al.] // Comb Chem High Throughput Screen. — 2008. — Vol. 11, № 6. — P. 469-476.

78. Dinauer, M. C. Regulation of neutrophil function by Rac GTPases / M. C. Dinauer // Curr Opin Hematol. — 2003. — Vol. 10, № 1. — P. 8-15.

79. Dong, X. Receptor-based pharmacophore and pharmacophore key descriptors for virtual screening and QSAR modeling / X. Dong [et al.] // Curr Comput Aided Drug Des. — 2011. — Vol.

7, № 3. — P. 181-189.

80. Douglas, C. C. Soy and its isoflavones: the truth behind the science in breast cancer / C. C. Douglas, S. A. Johnson, B. H. Arjmandi // Anticancer Agents Med Chem. — 2013. — Vol. 13, №

8. — P. 1178-1187.

81. Dufton, N. Anti-inflammatory role of the murine formyl-peptide receptor 2: ligand-specific effects on leukocyte responses and experimental inflammation / N Dufton [et al.] // J Immunol. — 2010. — Vol. 184, № 5. — P. 2611-2619.

82. Dufton, N. Therapeutic anti-inflammatory potential of formyl-peptide receptor agonists / N. Dufton, M. Perretti // Pharmacol. Ther. — 2010. — Vol. 127, № 2. — P. 175-188.

83. Dzoljic, E. Why is nitric oxide important for our brain? / E. Dzoljic // Funct Neurol. — 2015. — Vol. 30, № 3. — P. 159-163.

84. Edwards, B. S. Biomolecular screening of formylpeptide receptor ligands with a sensitive, quantitative, high-throughput flow cytometry platform / B. S. Edwards [et al.] // Nat Protoc. — 2006. — Vol. 1, № 1. — P. 59-66.

85. Edwards, B. S. High-content screening: flow cytometry analysis / B. S. Edwards [et al.] // Methods Mol Biol. — 2009. — Vol. 486. — P. 151-165.

86. Edwards, B. S. Integration of virtual screening with high-throughput flow cytometry to identify novel small molecule formylpeptide receptor antagonists / B. S. Edwards [et al.] // Mol Pharmacol. — 2005. — Vol. 68, № 5. — P. 1301-1310.

87. Elakovich, S. D. Phytotoxic properties of nordihydroguaiaretic acid, a lignan fromLarrea tridentata (Creosote bush) / S. D. Elakovich, K. L. Stevens // J Chem Ecol. — 1985. — Vol. 11, № 1. — P. 27-33.

88. Fang, H. Y. Bioactive chemical constituents from the brown alga Homoeostrichus formosana / H. Y. Fang [et al.] // Int J Mol Sci. — 2015. — Vol. 16, № 1. — P. 736-746.

89. Fehr, J. Formylated chemotactic peptides can mimic the secondary, provoking endotoxin injection in the generalized Shwartzman reaction / J. Fehr [et al.] // J Infect Dis. — 1984. — Vol. 150, № 1. — P. 160-161.

90. Ferrari, C. Pharmacophore model for bile acids recognition by the FPR receptor / C. Ferrari [et al.] // J Comput Aided Mol Des. — 2006. — Vol. 20, № 5. — P. 295-303.

91. Ferrari, D. Mouse microglial cells express a plasma membrane pore gated by extracellular ATP / D. Ferrari [et al.] // J of Immunol. — 1996. — Vol. 156, № 4. — P. 1531-1539.

92. Forsman, H. Lipoxin A(4) metabolites/analogues from two commercial sources have no effects on TNF-alpha-mediated priming or activation through the neutrophil formyl peptide receptors / H. Forsman, C. Dahlgren // Scand J Immunol. — 2009. — Vol. 70, № 4. — P. 396-402.

93. Forsman, H. Stable formyl peptide receptor agonists that activate the neutrophil NADPH-oxidase identified through screening of a compound library / H. Forsman [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2011. — Vol. 81, № 3. — P. 402-411.

94. Forsman, H. The leukocyte chemotactic receptor FPR2, but not the closely related FPR1, is sensitive to cell-penetrating pepducins with amino acid sequences descending from the third intracellular receptor loop / H. Forsman [et al.] // Biochim Biophys Acta. — 2013. — Vol. 1833, № 8. — P. 1914-1923.

95. Forsman, H. What formyl peptide receptors, if any, are triggered by compound 43 and lipoxin A4? / H. Forsman [et al.] // Scand J Immunol. — 2011. — Vol. 74. — P. 227-234.

96. Frohn, M. New 'chemical probes' to examine the role of the hFPRL1 (or ALXR) receptor in inflammation / M. Frohn [et al.] // Bioorg Med Chem. — 2007. — Vol. 17. — P. 6633-6637.

97. Fruman, D. A. Calcineurin phosphatase activity in T lymphocytes is inhibited by FK 506 and cyclosporin A / D. A. Fruman [et al.] // Proc Natl Acad Sci U S A. — 1992. — Vol. 89, № 9.

— P. 3686-3690.

98. Fujita, H. Calpain inhibitors stimulate phagocyte functions via activation of human formyl peptide receptors / H. Fujita [et al.] // Arch Biochem Biophys. — 2011. — Vol. 513, № 1. — P. 51-60.

99. Fujita, H. Stimulation of human formyl peptide receptors by calpain inhibitors: homology modeling of receptors and ligand docking simulation / H. Fujita [et al.] // Arch Biochem Biophys.

— 2011. — Vol. 516, № 2. — P. 121-127.

100. Fylaktakidou, K. C. Natural and synthetic coumarin derivatives with anti-inflammatory/ antioxidant activities / K. C. Fylaktakidou [et al.] // Curr Pharm Des. — 2004. — Vol. 10, № 30.

— P. 3813-3833.

101. Gao, J. L. Species and subtype variants of the N-formyl peptide chemotactic receptor reveal multiple important functional domains / J. L. Gao, P. M. Murphy // J Biol Chem. — 1993. — Vol. 268, № 34. — P. 25395-25401.

102. Gao, J. L. Impaired antibacterial host defense in mice lacking the N-formylpeptide receptor / J. L. Gao, E. J. Lee, P. M. Murphy // J Exp Med. — 1999. — Vol. 189, № 4. — P. 657-662.

103. Gargiulo, L. Cross-talk between fMLP and vitronectin receptors triggered by urokinase receptor-derived SRSRY peptide / L. Gargiulo [et al.] // J Biol Chem. — 2005. — Vol. 280, № 26.

— P. 25225-25232.

104. Gastardelo, T. S. Functional and ultrastructural analysis of annexin A1 and its receptor in extravasating neutrophils during acute inflammation / T. S. Gastardelo [et al.] // Am J Pathol. — 2009. — Vol. 174, № 1. — P. 177-183.

105. Gavins, F. N. Are formyl peptide receptors novel targets for therapeutic intervention in ischaemia-reperfusion injury? / F. N. Gavins // Trends Pharmacol Sci. — 2010. — Vol. 31, № 6.

— P. 266-276.

106. Gavins, F. N. Leukocyte recruitment in the brain in sepsis: involvement of the annexin 1-FPR2/ALX anti-inflammatory system / F. N. Gavins [et al.] // FASEB J. — 2012. — Vol. 26, № 12. — P. 4977-4989.

107. Geyer, N. Bile acids activate ryanodine receptors in pancreatic acinar cells via a direct allosteric mechanism / N. Geyer [et al.] // Cell calcium. — 2015. — Vol. 58, № 2. — P. 160-170.

108. Giebeler, A. Deficiency of formyl peptide receptor 1 and 2 is associated with increased inflammation and enhanced liver injury after LPS-stimulation / A. Giebeler [et al.] // PLoS One. — 2014. — Vol. 9, № 6. —P. e100522.

109. Gilbert, E. R. Anti-diabetic functions of soy isoflavone genistein: mechanisms underlying its effects on pancreatic beta-cell function / E. R. Gilbert, D. Liu // Food Funct. — 2013. — Vol. 4, № 2. — P. 200-212.

110. Grinstein, S. Chemoattractant-induced tyrosine phosphorylation and activation of microtubule-associated protein kinase in human neutrophils / S. Grinstein, W. Furuya // J Biol Chem. — 1992. — Vol. 267. — P. 18122-18125.

111. Gschwendt, M. The weak immunosuppressant cyclosporine D as well as the immunologically inactive cyclosporine H are potent inhibitors in vivo of phorbol ester TPA-induced biological effects in mouse skin and of Ca2+/calmodulin dependent EF-2 phosphorylation in vitro / M. Gschwendt, W. Kittstein, F. Marks // Biochem Biophys Res Commun. — 1988. — Vol. 150, № 2. — P. 545-551.

112. Gute, B. D. Optimal neighbor selection in molecular similarity: comparison of arbitrary versus tailored prediction spaces / B. D. Gute, S. C. Basak // SAR QSAR Environ Res. — 2006. — Vol. 17, № 1. — P. 37-51.

113. Haas, P. J. N-terminal residues of the chemotaxis inhibitory protein of Staphylococcus aureus are essential for blocking formylated peptide receptor but not C5a receptor / P. J. Haas [et al.] // J Immunol. — 2004. — Vol. 173, № 9. — P. 5704-5711.

114. Haeseler, G. High-affinity blockade of voltage-operated skeletal muscle and neuronal sodium channels by halogenated propofol analogues / G. Haeseler [et al.] // Br J Pharmacol. — 2008. — Vol. 155, № 2. — P. 265-275.

115. Hanson, J. Heterologously expressed formyl peptide receptor 2 (FPR2/ALX) does not respond to lipoxin A / J. Hanson [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2013. — Vol. 85, № 12. — P. 1795-1802.

116. Hayashi, R. Development of potent antagonists for formyl peptide receptor 1 based on Boc-Phe-D-Leu-Phe-D-Leu-Phe-OH / R. Hayashi [et al.] // Bioorg Med Chem. — 2014. — Vol. 22, № 15. — P. 3824-3828.

117. He, H. Q. Functional characterization of three mouse formyl peptide receptors / H. Q. He [et al.] // Mol Pharmacol. — 2013. — Vol. 83, № 2. — P. 389-398.

118. He, M. Characterization of Quin-C1 for its anti-inflammatory property in a mouse model of bleomycin-induced lung injury / M. He [et al.] // Acta Pharmacol Sin. — 2011. — Vol. 32, № 5.

— P. 601-610.

119. He, R. The synthetic peptide Trp-Lys-Tyr-Met-Val-D-Met is a potent chemotactic agonist for mouse formyl peptide receptor / R. He // J Immunol. — 2000. — Vol. 165, № 8. — P. 45984605.

120. Hecht, I. A novel peptide agonist of formyl-peptide receptor-like 1 (ALX) displays antiinflammatory and cardioprotective effects / I. Hecht [et al.] // J Pharmacol Exp Ther. — 2009. — Vol. 328, № 2. — P. 426-434.

121. Hitchcock, S. A. Structural Modifications that Alter the P-Glycoprotein Efflux Properties of Compounds / S. A. Hitchcock // J of Med Chem. — 2012. — Vol. 55, № 11. — P. 4877-4895.

122. Hoenderdos, K. The neutrophil in chronic obstructive pulmonary disease / K. Hoenderdos, A. Condliffe // Am J Respir Cell Mol Biol. — 2013. — Vol. 48, № 5. — P. 531-539.

123. Horowitz, L. F. Phospholipase C in living cells: activation, inhibition, Ca2+ requirement, and regulation of M current / L. F. Horowitz [et al.] // J Gen Physiol. — 2005. — Vol. 126, № 3.

— P. 243-262.

124. Hsu, M. F. Blockade of cytosolic phospholipase A(2) and 5-lipoxygenase activation in neutrophils by a natural isoflavanquinone abruquinone A / M. F. Hsu [et al.] // Eur J Pharmacol. —

2008. — Vol. 598, № 1-3. — P. 123-131.

125. Hsu, M. F. The influence of acetylshikonin, a natural naphthoquinone, on the production of leukotriene B4 and thromboxane A2 in rat neutrophils / M. F. Hsu [et al.] // Eur J Pharmacol. —

2009. — Vol. 607, № 1-3. — P. 234-243.

126. Hua, K. F. Osthole mitigates progressive IgA nephropathy by inhibiting reactive oxygen species generation and NF-kappaB/NLRP3 pathway / K. F. Hua [et al.] // PLoS One. — 2013. — Vol. 8, № 10. — P. e77794.

127. Huang, H. C. Two anti-inflammatory steroidal saponins from Dracaena angustifolia Roxb / H. C. Huang [et al.] // Molecules. — 2013. — Vol. 18, № 8. — P. 8752-8763.

128. Huang, T. Z. Eunicellin-based diterpenoids, hirsutalins N-R, from the formosan soft coral Cladiella hirsute / T. Z. Huang [et al.] // Mar Drugs. — 2014. — Vol. 12, № 5. — P. 2446-2457.

129. Huang, P. Interaction between ANXA1 and GATA-3 in immunosuppression of CD4+ T cells / P. Huang [et al.] // Mediators Inflamm. —2016. — P. 1701059.

130. Huang, Y. C. Acetogenin and prenylated flavonoids from Helminthostachys zeylanica with inhibitory activity on superoxide generation and elastase release by neutrophils / Y. C. Huang [et al.] // Planta Med. — 2010. — Vol. 76, № 5. — P. 447-453.

131. Huang, Y. C. Anti-inflammatory flavonoids from the rhizomes of Helminthostachys zeylanica / Y. C. Huang [et al.] // J Nat Prod. — 2009. — Vol. 72, № 7. — P. 1273-1278.

132. Huang, Y.J. (2R,3R)-2-(3',4'-dihydroxybenzyl)-3-(3'',4"-dimethoxybenzyl) butyrolactone suppresses fMLP-induced superoxide production by inhibiting fMLP-receptor binding in human neutrophils / Y. J. Huang [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2008. — Vol. 75, № 3. — P. 688-697.

133. Hwang, T. L. Design and synthesis of tryptophan containing dipeptide derivatives as formyl peptide receptor 1 antagonist / T. L. Hwang [et al.] // Org biomol chem. — 2013. — Vol. 11, № 22. — P. 3742-3755.

134. Hwang, T. L. Potent inhibition of superoxide anion production in activated human neutrophils by isopedicin, a bioactive component of the Chinese medicinal herb Fissistigma oldhamii / T. L. Hwang [et al.] // Free Radic Biol Med. — 2009. — Vol. 46, № 4. — P. 520-528.

135. Hwang, T. L. The hederagenin saponin SMG-1 is a natural FMLP receptor inhibitor that suppresses human neutrophil activation / T. L. Hwang [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2010. — Vol. 80, № 8. — P. 1190-1200.

136. Hwang, T. L. Viscolin, a new chalcone from Viscum coloratum, inhibits human neutrophil superoxide anion and elastase release via a cAMP-dependent pathway / T. L. Hwang [et al.] // Free Radic Biol Med. — 2006. — Vol. 41, № 9. — P. 1433-1441.

137. Iaccio, A. Intracellular signaling triggered by formyl-peptide receptors in nonphagocytic cells / A. Iaccio, A. Angiolillo, R. Ammendola // Cur Signal Transduc Ther. — 2008. — Vol. 3, № 2. — P. 88-96.

138. Iribarren, P. Role of formyl peptide receptor-like 1 (FPRL1/FPR2) in mononuclear phagocyte responses in Alzheimer disease / P. Iribarren [et al.] // Immunol Res. — 2005. — Vol. 31, № 3. — P. 165-176.

139. Jia, S. Pharmacological effects of rutaecarpine as a cardiovascular protective agent / S. Jia,

C. Hu //Molecules. — 2010. — Vol. 15, № 3. — P. 1873-1881.

140. Jonsson, M. Hemodynamic and metabolic effects of intravenous formyl-methionyl-leucyl-phenylalanine (FMLP) in rabbits / M. Jonsson [et al.] // In Vivo. — 1997. — Vol. 11, № 2. — P. 133-139.

141. Kao, W. A formyl peptide receptor agonist suppresses inflammation and bone damage in arthritis / W. Kao [et al.] // B J of Pharmacol. — 2014. — Vol. 171, № 17. — P. 4087-4096.

142. Karlsson, J. Neutrophil NADPH-oxidase activation by an annexin AI peptide is transduced by the formyl peptide receptor (FPR), whereas an inhibitory signal is generated independently of the FPR family receptors / J. Karlsson [et al.] // J Leukoc Biol. — 2005. — Vol. 78, № 3. — P. 762-771.

143. Katsori, A. M. Coumarin derivatives: an updated patent review (2012-2014) / A. M. Katsori,

D. Hadjipavlou-Litina // Expert Opin Ther Pat. — 2014. — Vol. 24, № 12. — P. 1323-1347.

144. Kawamata, Y. A G protein-coupled receptor responsive to bile acids / Y. Kawamata [et al.] // J Biol Chem. — 2003. — Vol. 278, № 11. — P. 9435-9440.

145. Khlebnikov, A. I. Improved quantitative structure-activity relationship models to predict antioxidant activity of flavonoids in chemical, enzymatic, and cellular systems / A. I. Khlebnikov [et al.] // Bioorg Med Chem. — 2007. — Vol. 15. — P. 1749-1770.

146. Khlebnikov, A. I. Quantitative structure-activity relationships for small non-peptide antagonists of CXCR2: indirect 3D approach using the frontal polygon method / A. I. Khlebnikov, I. A. Schepetkin, M. T. Quinn // Bioorg Med Chem. — 2006. — Vol. 14, № 2. — P. 352-365.

147. Khlebnikov, A. I. Structure-activity relationship analysis of N-benzoylpyrazoles for elastase inhibitory activity: A simplified approach using atom pair descriptors / A. I. Khlebnikov, I. A. Schepetkin, M. T. Quinn // Bioorg Med Chem. — 2008. — Vol. 16. — P. 2791-2802.

148. Kim, H. Granulocyte function is stimulated by a novel hexapeptide, WKYMVm, in chemotherapy-treated cancer patients / H. Kim [et al.] // Exp Hematol. — 2006. — Vol. 34, № 4. — P. 407-413.

149. Kim, S. D. The agonists of formyl peptide receptors prevent development of severe sepsis after microbial infection / S. D. Kim [et al.] // J Immunol. — 2010. — Vol. 185, № 7. — P. 43024310.

150. Kishida, K. T. Sources and targets of reactive oxygen species in synaptic plasticity and memory / K. T. Kishida, E. Klann // Antioxid Redox Signal. — 2007. — Vol. 9, № 2. — P. 233244.

151. Klebe, G. Molecular similarity indices in a comparative analysis (CoMSIA) of drug molecules to correlate and predict their biological activity / G. Klebe, U. Abraham, T. Mietzner // J Med Chem. — 1994. — Vol. 37, № 24. — P. 4130-4146.

152. Klotz, L. O. 1,4-naphthoquinones: from oxidative damage to cellular and inter-cellular signaling / Klotz, L. O., X. Hou and C. Jacob // Molecules. — 2014. — Vol. 19, № 9. — P. 1490214918.

153. Ko, H. H. Anti-inflammatory flavonoids and pterocarpanoid from Crotalaria pallida and C. Assamica / H. H. Ko [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2004. — Vol. 14, № 4. — P. 1011-1014.

154. Kolaczkowski, M. Ligand-optimized homology models of D1 and D2 dopamine receptors: application for virtual screening / M. Kolaczkowski [et al.] // J Chem Inf Model. — 2013. — Vol. 53, № 3. — P. 638-648.

155. Kostenis, E. Molecular basis of receptor/G protein coupling selectivity studied by coexpression of wild type and mutant m2 muscarinic receptors with mutant G alpha(q) subunits / E. Kostenis, B. R. Conklin, J. Wess // Biochemistry. — 1997. — Vol. 36, № 6. — P. 1487-1495.

156. Kuo, W. L. Biphenyl-type neolignans from Magnolia officinalis and their anti-inflammatory activities / W. L. Kuo [et al.] // Phytochemistry. — 2013. — Vol. 85. — P. 153-160.

157. Lacivita, E. Structural modifications of the serotonin 5-HT7 receptor agonist N-(4-cyanophenylmethyl)-4-(2-biphenyl)-1-piperazinehexanamide (LP-211) to improve in vitro microsomal stability: A case study / E. Lacivita [et al.] // Europ J Med Chem. — 2016. — Vol. 120. — P. 363-379.

158. Le, Y. Formyl-peptide receptors revisited / Y. Le, P. M. Murphy, J. M. Wang // Trends Immunol. 2002. — Vol. 23, № 11. — P. 541-548.

159. Le, Y. Pleiotropic roles of formyl peptide receptors / Y. Le, J. J. Oppenheim, J. M. Wang // Cytokine Growth Factor Rev. — 2001. — Vol. 12, № 1. — P. 91-105.

160. Ledesma de Paolo, M. I. Stimulation of inflammatory mediators secretion by chemotactic peptides in rat colitis model / M. I. Ledesma de Paolo [et al.] // Acta Gastroenterol Latinoam. — 1996. — Vol. 26, № 1. — P. 23-30.

161. LeDuc, L. E. Chemotactic peptide-induced acute colitis in rabbits / L. E. LeDuc, C. C. Nast // Gastroenterology. — 1990. — Vol. 98, № 4. — P. 929-935.

162. Lee, H. Y. Activation of human monocytes by a formyl peptide receptor 2-derived pepducin / H. Y. Lee [et al.] // FEBS Lett. — 2010. — Vol. 584, № 18. — P. 4102-4108.

163. Lee, H. Y. Role of formyl peptide receptor 2 on the serum amyloid A-induced macrophage foam cell formation / H. Y. Lee [et al.] // Biochem Biophys Res Commun. — 2013. — Vol. 433, № 2. — P. 255-259.

164. Lee, M. S. Serum amyloid A binding to formyl peptide receptor-like 1 induces synovial hyperplasia and angiogenesis / M. S. Lee [et al.] // J Immunol. — 2006. — Vol. 177, № 8. — P. 5585-5594.

165. Lee, S. H. Progress in the studies on rutaecarpine / S. H. Lee [et al.] // Molecules. — 2008. — Vol. 13, № 2. — P. 272-300.

166. Lee, T. H. New coumarins and anti-inflammatory constituents from the fruits of Cnidium monnieri / T. H. Lee [et al.] // Int J Mol Sci. — 2014. — Vol. 15, № 6. — P. 9566-9578.

167. Lee, Y. M. Magnolol reduces myocardial ischemia/reperfusion injury via neutrophil inhibition in rats / Y. M. Lee [et al.] // Eur J Pharmacol. — 2001. — Vol. 422, № 1-3. — P. 159167.

168. Lee, Y. N. Krempfielins J-M, new eunicellin-based diterpenoids from the soft coral Cladiella krempfi / Y. N. Lee [et al.] // Mar Drugs. — 2013. — Vol. 11, № 8. — P. 2741-2750.

169. Lee, Y. N. Krempfielins N-P, New anti-inflammatory eunicellins from a Taiwanese soft coral Cladiella krempfi / Y. N. Lee [et al.] // Mar Drugs. — 2014. — Vol. 12, № 2. — P. 11481156.

170. Lengyel, J. On the radical scavenging activity of isoflavones: thermodynamics of O-H bond cleavage / J. Lengyel [et al.] // Phys Chem Chem Phys. — 2013. — Vol. 15, № 26. — P. 1089510903.

171. Leu, Y. L. The inhibition of superoxide anion generation by neutrophils from Viscum articulactum / Y. L. Leu [et al.] // Chem Pharm Bull (Tokyo). — 2004. — Vol. 52, № 7. — P. 858860.

172. Leuner, K. Mitochondrion-Derived Reactive Oxygen Species Lead to Enhanced Amyloid Beta Formation / K. Leuner // Antioxid Redox Signal. — 2012. — Vol. 16, № 12. — P. 1421-1433.

173. Levesque, L. The interaction of 3,5-pyrazolidinedione drugs with receptors for f-Met-Leu-Phe on human neutrophil leukocytes: a study of the structure-activity relationship / L. Levesque, R. C. Gaudreault, F. Marceau // Can J Physiol Pharmacol. — 1991. — Vol. 69, № 3. — P. 419425.

174. Levit, A. Homology model-assisted elucidation of binding sites in GPCRs / A. Levit // Methods Mol Biol. — 2012. — Vol. 914. — P. 179-205.

175. Li, B. Q. The synthetic peptide WKYMVm attenuates the function of the chemokine receptors CCR5 and CXCR4 through activation of formyl peptide receptor-like 1 / B. Q. Li // Blood. — 2011. — Vol. 97, № 10. — P. 2941-2947.

176. Li, B. X. Structure-activity relationship studies of naphthol AS-E and its derivatives as anticancer agents by inhibiting CREB-mediated gene transcription / B. X. Li, K. Yamanaka, X. Xiao // Bioorg Med Chem. — 2012. — Vol. 20, № 33. — P. 6811-6820.

177. Li, Y. Molecular biology for formyl peptide receptors in human diseases / Y. Li, D. Ye // J Mol Med. — 2013. — Vol. 91, № 7. — P. 781-789.

178. Li, Z. Osthole attenuates the development of carrageenan-induced lung inflammation in rats / Z. Li [et al.] // Int Immunopharmacol. — 2014. — Vol. 20, № 1. — P. 33-36.

179. Liang, T. S. The endogenous opioid spinorphin blocks fMet-Leu-Phe-induced neutrophil chemotaxis by acting as a specific antagonist at the N-formylpeptide receptor subtype FPR / T. S. Liang [et al.] // J Immunol. — 2001. — Vol. 167, № 11. — P. 6609-6614.

180. Liao, C. H. "5-hydroxy-2-(4-hydroxy-3-methoxyphenyl)-3,7-dimethoxy-4H-chromen-4-one (MSF-2) suppresses fMLP-mediated respiratory burst in human neutrophils by inhibiting phosphatidylinositol 3-kinase activity / C. H. Liao [et al.] // J Cell Physiol. — 2011. — Vol. 226, № 6. — P. 1519-1530.

181. Liao, H. R. The anti-inflammatory effect of 2-(4-hydroxy-3-prop-2-enyl-phenyl)-4-prop-2-enyl-phenol by targeting Lyn kinase in human neutrophils / H. R. Liao [et al.] // Chem Biol Interact.

— 2015. — Vol. 236. — P. 90-101.

182. Liaw, C. C. Four new briarane diterpenoids from Taiwanese gorgonian Junceella fragilis / C. C. Liaw [et al.] // Mar Drugs. — 2013. — Vol. 11, № 6. — P. 2042-2053.

183. Liaw, C. C. Frajunolides L-O, four new 8-Hydroxybriarane diterpenoids from the Gorgonian Junceella fragilis / C. C. Liaw [et al.] // Mar Drugs. — 2011. — Vol. 9, № 9. — P. 1477-1486.

184. Liaw, C. C. New briarane diterpenoids from Taiwanese soft coral Briareum violacea / C. C. Liaw [et al.] // Mar Drugs. — 2014. — Vol. 12, № 8. — P. 4677-4692.

185. Liberles, S. D. Formyl peptide receptors are candidate chemosensory receptors in the vomeronasal organ / S. D. Liberles [et al.] // Proc Natl Acad Sci USA. — 2009. — Vol. 106, № 24.

— P. 9842-9847.

186. Limasset, B. Effects of flavonoids on the release of reactive oxygen species by stimulated human neutrophils. Multivariate analysis of structure-activity relationships (SAR) / B. Limasset [et al.] // Biochem Pharmacol. — 1993. — Vol. 46. — P. 1257-1271.

187. Lin, C. Formyl peptide receptor-like 1 mediated endogenous TRAIL gene expression with tumoricidal activity / C. Lin [et al.] // Mol Cancer Ther. — 2007. — Vol. 6, № 10. — P. 26182625.

188. Lin, K. H. Tortuosenes A and B, new diterpenoid metabolites from the Formosan soft coral Sarcophyton tortuosum / K. H. Lin [et al.] // Org Lett. — 2014. — Vol. 16, № 5. — P. 1314-1317.

189. Lin, M. C. Eunicellin-based diterpenoids from the Formosan soft coral Klyxum molle with inhibitory activity on superoxide generation and elastase release by neutrophils / M. C. Lin [et al.] // J Nat Prod. — 2013. — Vol. 76, № 9. — P. 1661-1667.

190. Lin, Y.-L. Baicalin, a flavonoid from Scutellaria baicalensis Georgi, activates large-conductance Ca2+-activated K+ channels via cyclic nucleotide-dependent protein kinases in mesenteric artery / Y.-L. Lin [et al.] // Phytomedicine. — 2010. — Vol. 17, № 10. — P. 760-770.

191. Liou, B. J. Secondary metabolites from the leaves of Neolitsea hiiranensis and the antiinflammatory activity of some of them / B. J. Liou [et al.] // Phytochemistry. — 2011. — Vol. 72, № 4-5. — P. 415-422.

192. Liou, J. R. 1,5-Diphenylpent-3-en-1-ynes and methyl naphthalene carboxylates from Lawsonia inermis and their anti-inflammatory activity / J. R. Liou [et al.] // Phytochemistry. — 2013. — Vol. 88. — P. 67-73.

193. Liou, K. T. Honokiol protects rat brain from focal cerebral ischemia-reperfusion injury by inhibiting neutrophil infiltration and reactive oxygen species production / K. T. Liou [et al.] // Brain Res. — 2006. — Vol. 992, № 2. — P. 159-166.

194. Liou, K. T. The anti-inflammatory effect of honokiol on neutrophils: mechanisms in the inhibition of reactive oxygen species production / K. T. Liou [et al.] // Eur J Pharmacol. — 2003.

— Vol. 475, № 1-3. — P. 19-27.

195. Liu, J. H. Inhibitory effects of Angelica pubescens f. biserrata on 5-lipoxygenase and cyclooxygenase / J. H. Liu [et al.] // Planta Med. — 1998. — Vol. 64, № 6. — P. 525-529.

196. Liu, M. G protein-coupled receptor FPR1 as a pharmacologic target in inflammation and human glioblastoma / M. Liu [et al.] // Int Immunopharmacol. — 2012. — Vol. 14, № 3. — P. 283288.

197. Locke, L. W. A novel neutrophil-specific PET imaging agent: cFLFLFK-PEG-64Cu / L. W. Locke [et al.] // J Nucl Med. — 2009. — Vol. 50, № 5. — P. 790-797.

198. Low, C. M. Rationalizing the activities of diverse cholecystokinin 2 receptor antagonists using molecular field points / C. M. Low, J. G. Vinter // J. Med. Chem. — 2008. — Vol. 51, № 3.

— P. 565-573.

199. Lu, H. W. Effect of three flavonoids, 5,7,3',4'-tetrahydroxy-3-methoxy flavone, luteolin, and quercetin, on the stimulus-induced superoxide generation and tyrosyl phosphorylation of proteins in human neutrophil / H. W. Lu [et al.] // Arch Biochem Biophys. — 2001. — Vol. 393, № 1. — P. 73-77.

200. Lu, J. Effect of six compounds isolated from rhizome of Anemone raddeana on the superoxide generation in human neutrophil / J. Lu [et al.] // Biochem Biophys Res Commun. — 2001. — Vol. 280, № 3. — P. 918-922.

201. Luu, T. T. Pharmacophore modeling methods in focused library selection — applications in the context of a new classification scheme / T. T. Luu, N. Malcolm, K. Nadassy // Comb Chem High Throughput Screen. — 2011. — Vol. 14, № 6. — P. 488-499.

202. Maderna, P. FPR2/ALX receptor expression and internalization are critical for lipoxin A4 and annexin-derived peptide-stimulated phagocytosis / P. Maderna [et al.] // FASEB J. — 2010. — Vol. 24, № 11. — P. 4240-4249.

203. Maderna, P. Phagocytosis of apoptotic cells and the resolution of inflammation / P. Maderna, C. Godson // Biochim Biophys Acta. — 2003. — Vol. 1639, № 3. — P. 141-151.

204. Makishima M. Identification of a nuclear receptor for bile acids / M. Makishima [et al.] // Science. — 1999. — Vol. 284, № 5418. — P. 1362-1365.

205. Marin, I. Learning and memory ... and the immune system / I. Marin, J. Kipnis // Learn Mem. — 2013. — Vol. 20, № 10. — P. 601-606.

206. Marques, P. E. Chemokines and mitochondrial products activate neutrophils to amplify organ injury during mouse acute liver failure / P. E. Marques [et al.] // Hepatology. — 2012. — Vol. 56, № 5. — P. 1971-1982.

207. Martin, G. R. Annexin-1 modulates repair of gastric mucosal injury / G. R. Martin [et al.] // Am J Physiol Gastrointest Liver Physiol. — 2008. — Vol. 294, № 3. — P. G764-769.

208. McCoy, R. N-formylpeptide and complement C5a receptors are expressed in liver cells and mediate hepatic acute phase gene regulation / R. McCoy [et al.] // J Exp Med. — 1995. — Vol. 182, № 1. — P. 207-217.

209. McDonald, B. Intravascular danger signals guide neutrophils to sites of sterile inflammation / B. McDonald [et al.] // Science. — 2010. — Vol. 330, № 6002. — P. 362-366.

210. Mcguinness, D. Characterizing Cannabinoid CB2 Receptor Ligands Using DiscoveRx PathHunter (TM) beta-Arrestin Assay / D. Mcguinness [et al.] // J Biomol Screen. — 2009. — Vol. 14, № 1. — P. 49-58.

211. Menezes, G. B. Differential involvement of cyclooxygenase isoforms in neutrophil migration in vivo and in vitro / G. B. Menezes [et al.] // Eur J Pharmacol. — 2008. — Vol. 598, № 1-3. — P. 118-122.

212. Miettinen, H. M. The ligand binding site of the formyl peptide receptor maps in the transmembrane region / H. M. Miettinen [et al.] // J Immunol. — 1997. — Vol. 159, № 8. — P. 4045-4054.

213. Migeotte, I. Formyl peptide receptors: a promiscuous subfamily of G protein-coupled receptors controlling immune responses / I. Migeotte, D. Communi, M. Parmentier // Cytokine Growth Factor Rev. — 2006. — Vol. 17, № 6. — P. 501-519.

214. Mills, J. S. Characterization of the binding site on the formyl peptide receptor using three receptor mutants and analogs of Met-Leu-Phe and Met-Met-Trp-Leu-Leu / J. S. Mills [et al.] // J Biol Chem. — 2000. — Vol. 275, № 50. — P. 39012-39017.

215. Mollica, A. Chemotactic peptides: fMLF-OMe analogues incorporating proline-methionine chimeras as N-terminal residue / A. Mollica [et al.] // Bioorg Med Chem. — 2006. — Vol. 14, № 7. — P. 2253-2265.

216. Mollica, A. Role of formyl peptide receptors (FPR) in abnormal inflammation responses involved in neurodegenerative diseases / A. Mollica [et al.] // Antiinflamm Antiallergy Agents Med Chem. — 2012. — Vol. 11, № 1. — P. 20-36.

217. Mondol, M. A. Islam Diversity of secondary metabolites from marine Bacillus species: chemistry and biological activity / M. A. Mondol, H. J. Shin, M. T. Islam // Mar Drugs. — 2013. — Vol. 11, № 8. — P. 2846-2872.

218. Moon, T. C. A new class of COX-2 inhibitor, rutaecarpine from Evodia rutaecarpa / T. C. Moon [et al.] // Inflamm Res. — 1999. — Vol. 48, № 12. — P. 621-625.

219. Morikawa, M. Effect of mammalian lignans on fMLP-induced oxidative bursts in human polymorphonuclear leucocytes / M. Morikawa [et al.] // J Pharm Pharmacol. — 1992. — Vol. 44, № 10. — P. 859-861.

220. Morley, A. D. Discovery of pyrazoles as novel FPR1 antagonists / A. D. Morley [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2011. — Vol. 21, № 21. — P. 6456-6460.

221. Morley, A. D. Lead optimisation of pyrazoles as novel FPR1 antagonists / A. D. Morley [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2012. — Vol. 22, № 1. — P. 532-536.

222. Movitz, C. The annexin I sequence gln(9)-ala(10)-trp(11)-phe(12) is a core structure for interaction with the formyl peptide receptor 1 / C. Movitz [et al.] // J Biol Chem. — 2010. — Vol. 285, № 19. — P. 14338-14345.

223. Nanamori, M. A novel nonpeptide ligand for formyl peptide receptor-like 1 / M. Nanamori [et al.] // Molec Pharmacol. — 2004. — Vol. 66, № 5. — P. 1213-1222.

224. Nash, N. Use of the lipoxin receptor, FPRL1, as a tool for identifying compounds effective in the treatment of pain and inflammation / N. Nash [et al.] // Patent US. — 2004. — Vol. 60, № 592. — P. 926.

225. Nast, C. C. Chemotactic peptides. Mechanisms, functions, and possible role in inflammatory bowel disease / C. C. Nast, L. E. LeDuc // Dig Dis Sci. — 1988. — Vol. 33(3 Suppl). — P. 50S-57S.

226. Nitto, T. Pharmacological analysis for mechanisms of GPI-80 release from tumour necrosis factor-alpha-stimulated human neutrophils / T. Nitto [et al.] // Br J Pharmacol. — 2002. — Vol. 137, № 3. — P. 353-360.

227. Nwodo, N. J. Two trypanocidal dipeptides from the roots of Zapoteca portoricensis (Fabaceae) / N. J. Nwodo [et al.] // Molecules. — 2014. — Vol. 19, № 5. — P. 5470-5477.

228. O'Callaghan, K. Turning receptors on and off with intracellular pepducins: new insights into G-protein-coupled receptor drug development / K. O'Callaghan, A. Kuliopulos, L. Covic // J Biol Chem. — 2012. — Vol. 287, № 16. — P. 12787-12796.

229. Olson, K. R. Beta galactosidase complementation: A cell-based luminescent assay platform for drug discovery / K. R. Olson, R. M. Eglen // Assay Drug Dev Technol. — 2007. — Vol. 5, № 1. — P. 137-144.

230. Ou-Yang, S. S. Computational drug discovery / S. S. Ou-Yang [et al.] // Acta Pharmacol Sin. — 2012. — Vol. 33, № 9. — P. 1131-1140.

231. Ozaki, Y. A comparative study on the effects of inhibitors of the lipoxygenase pathway on neutrophil function. Inhibitory effects on neutrophil function may not be attributed to inhibition of the lipoxygenase pathway / Y. Ozaki, T. Ohashi, Y. Niwa // Biochem Pharmacol. — 1986. — Vol. 35, № 20. — P. 3481-3488.

232. Pagani Zecchini, G. Chemotactic peptide analogues. Centrally constrained chemotactic N-formyltripeptides: synthesis, conformation, and activity of two new analogues / G. Pagani Zecchini [et al.] // Arch. Pharm. — 1996. — Vol. 329, № 12. — P. 517-523.

233. Pagani Zecchini, G. Synthesis, conformation, and activity of HCO-Met-delta Z Leu-Phe-OMe, an active analogue of chemotactic N-formyltripeptides / G. Pagani Zecchini [et al.] // Biopolymers. — 1993. — Vol. 33, № 3. — P. 437-451.

234. Palmer, R. M. Comparison of the effects of some compounds on human neutrophil degranulation and leukotriene B4 and thromboxane B2 synthesis / R. M. Palmer, J. A. Salmon // Biochem Pharmacol. — 1985 . — Vol. 34, № 9. — P. 1485-1490.

235. Peluso, I. Flavonoids and immune function in human: a systematic review / I. Peluso [et al.] // Crit Rev Food Sci Nutr. — 2015. — Vol. 55, № 3. — P. 383-395.

236. Peng, X. M. Current developments of coumarin compounds in medicinal chemistry / X. M. Peng, G. L. Damu, C. Zhou // Curr Pharm Des. — 2013. — Vol. 19, № 21. — P. 3884-3930.

237. Peters, M. J. Haematological effects of inhalation of N-formyl-methionyl-leucyl-phenylalanine in man / M. J. Peters [et al.] // Thorax. — 1992. — Vol. 47, № 4. — P. 284-287.

238. Phatak, S. S. Ligand-steered modeling and docking: A benchmarking study in class A G-protein-coupled receptors / S. S. Phatak, E. A. Gatica, C. N. Cavasotto // J Chem Inf Model. — 2010. — Vol. 50, № 12. — P. 2119-2128.

239. Pieretti, S. Stimulus-dependent specificity for annexin 1 inhibition of the inflammatory nociceptive response: the involvement of the receptor for formylated peptides / S. Pieretti [et al.] // Pain. — 2004. — Vol. 109, № 1-2. — P. 52-63.

240. Postma, B. Chemotaxis inhibitory protein of Staphylococcus aureus binds specifically to the C5a and formylated peptide receptor / B. Postma [et al.] // J Immunol. — 2004. — Vol. 172, № 11. — P. 6994-7001.

241. Prossnitz, E. R. The N-formyl peptide receptor: a model for the study of chemoattractant receptor structure and function / E. R. Prossnitz, R. D. Ye // Pharmacol Ther. — 1997. — Vol. 74, № 1. — P. 73-102.

242. Ptasznik, A. G protein-coupled chemoattractant receptors regulate lyn tyrosine kinase Shc adapter protein signaling complexes / A. Ptasznik, A. Traynor-Kaplan, G. M. Bokoch // J Biol Chem. — 1995. — Vol. 270, № 34. — P. 19969-19973.

243. Qin, C. Reperfusion-induced myocardial dysfunction is prevented by endogenous annexin-A1 and its N-terminal-derived peptide Ac-ANX-A1(2-26) / C. Qin [et al.] // Br J Pharmacol. — 2013. — Vol. 168, № 1. — P. 238-252.

244. Quinn, M. T. The expanding role of NADPH oxidases in health and disease: no longer just agents of death and destruction / M. T. Quinn [et al.] // Clin Sci (Lond). — 2006. — Vol. 111, № 1. — P. 1-20.

245. Raiden, S. Losartan, a selective inhibitor of subtype ATI receptors for angiotensin II, inhibits the binding of N-formylmethionyl-leucyl-phenylalanine to neutrophil receptors / S. Raiden [et al.] // J Pharmacol Exp Ther. — 1997. — Vol. 281, № 2. — P. 624-628.

246. Raju, B. C. Synthesis, structure-activity relationship of novel substituted 4H-chromen-1,2,3,4-tetrahydropyrimidine-5-carboxylates as potential anti-mycobacterial and anticancer agents / B. C. Raju [et al.] // Bioorg Med Chem Lett. — 2011. — Vol. 21, № 10. — P. 2855-2859.

247. Reddy, T. R. K. Design, Synthesis, and Structure-Activity Relationship Exploration of 1-Substituted 4-Aroyl-3-hydroxy-5-phenyl-1H-pyrrol-2(5H)-one Analogues as Inhibitors of the Annexin A2-S100A10 Protein Interaction / T. R. K. Reddy [et al.] // J Med Chem. — 2011. — Vol. 54, № 7. — P. 2080-2094.

248. Reiter, E. Isoflavones are safe compounds for therapeutical applications — evaluation of in vitro data / E. Reiter [et al.] // Gynecol Endocrinol. — 2009. — Vol. 25, № 9. — P. 554-580.

249. Ries, M. The anti-inflammatory Annexin A1 induces the clearance and degradation of the amyloid-beta peptide / M. Ries [et al.] // J Neuroinfl. — 2016. — Vol. 13. — P. 234.

250. Rittner, H. L. Mycobacteria attenuate nociceptive responses by formyl peptide receptor triggered opioid peptide release from neutrophils / H. L. Rittner [et al.] // PLoS Pathog. — 2009. — Vol. 5, № 4. — P. e1000362.

251. Rivière, S. Formyl peptide receptor-like proteins are a novel family of vomeronasal chemosensors / S. Rivière [et al.] // Nature. — 2009. — Vol. 459, № 7246. — P. 574-577.

252. Rousseau, M. C. Lipopolysaccharide-induced toll-like receptor 4 signaling enhances the migratory ability of human esophageal cancer cells in a selectin-dependent manner / M. C. Rousseau [et al.] // Surgery. — 2013. — Vol. 154, № 1. — P. 69-77.

253. Rusin, A. Synthetic derivatives of genistein, their properties and possible applications / A. Rusin [et al.] // Acta Biochim Pol. — 2010. — Vol. 57, № 1. — P. 23-34.

254. Ryan, R. R. Comparative pharmacology of the nonpeptide neuromedin B receptor antagonist PD 168368 / R. R. Ryan [et al.] // J Pharmacol Exp Ther. — 1999. — Vol. 290, № 3. — P. 12021211.

255. Salari, H. Comparative effects of indomethacin, acetylenic acids, 15-HETE, nordihydroguaiaretic acid and BW755C on the metabolism of arachidonic acid in human

leukocytes and platelets / H. Salari, P. Braquet, P. Borgeat // Prostaglandins Leukot Med. — 1984.

— Vol. 13, № 1. — P. 53-60.

256. Samiulla, D. S. Rational selection of structurally diverse natural product scaffolds with favorable ADME properties for drug discovery / D. S. Samiulla [et al.] // Mol Divers. — 2005. — Vol. 9, № 1-3. — P. 131-139.

257. Sarkar, F. H. Lesson learned from nature for the development of novel anti-cancer agents: implication of isoflavone, curcumin, and their synthetic analogs / F. H. Sarkar [et al.] // Curr Pharm Des. — 2010. — Vol. 16, № 16. — P. 1801-1812.

258. Schaible, A. M. Potent inhibition of human 5-lipoxygenase and microsomal prostaglandin E(2) synthase-1 by the anti-carcinogenic and anti-inflammatory agent embelin / A. M. Schaible [et al.] // Biochem Pharmacol. — 2013. — Vol. 86, № 4. — P. 476-486.

259. Schiffmann, E. N-formylmethionyl peptides as chemoattractants for leucocytes / E. Schiffmann, B. A. Corcoran, S. M. Wahl // Proc Natl Acad Sci USA. — 1975. — Vol. 72, № 3. — P. 1059-1062.

260. Schmidt, T. J. Tetrahydrofuran lignans from Illicium floridanum and their activity in a luminol enhanced chemiluminescence assay / T. J. Schmidt, J. Heilmann // Planta Med. — 2000.

— Vol. 66, № 8. — P. 749-751.

261. Schneider, E. H. The leukocyte chemotactic receptor FPR1 is functionally expressed on human lens epithelial cells / E. H. Schneider [et al.] // J Biol Chem. — 2012. — Vol. 287, № 48.

— P. 40779-40792.

262. Schofield, Z. V. Neutrophils--a key component of ischemia-reperfusion injury / Z. V. Schofield [et al.] // Shock. — 2016. — Vol. 40, № 6. — P. 463-470.

263. Schreiner, J. Staphylococcus aureus Phenol-Soluble Modulin Peptides Modulate Dendritic Cell Functions and Increase In Vitro Priming of Regulatory T Cells / J. Schreiner [et al.] // J Immunol. — 2013. — Vol. 190, № 7. — P. 3417-3426.

264. Selvatici, R. Signal transduction pathways triggered by selective formylpeptide analogues in human neutrophils / R. Selvatici [et al.] // Eur J Pharmacol. — 2016. — Vol. 534, № 1-3. — P. 1-11.

265. Senderowitz, H. G Protein-Coupled Receptors: target-based in silico screening / H. Senderowitz, Y. Marantz [et al.] // Curr Pharm Des. — 2009. — Vol. 15, № 35. — P. 4049-4068.

266. Seo, E. K. Inhibitors of 5alpha -reductase type I in LNCaP cells from the roots of Angelica koreana / E. K. Seo [et al.] // Planta Med. — 2002. — Vol. 68, № 2. — P. 162-163.

267. Shen, D. Y. Bioactive constituents of Clausena lansium and a method for discrimination of aldose enantiomers / D. Y. Shen [et al.] // Phytochemistry. — 2012. — Vol. 82. — P. 110-117.

268. Slowik, A. Involvement of formyl peptide receptors in receptor for advanced glycation end products (RAGE)--and amyloid beta 1-42-induced signal transduction in glial cells / A. Slowik [et al.] // Mol Neurodegener. — 2012. — Vol. 7. — P. 55.

269. Slusarczyk, J. Anti-inflammatory properties of tianeptine on lipopolysaccharide-induced changes in microglial cells involve toll-like receptor-related pathways / J. Slusarczyk [et al.] // J Neurochem. — 2016. — Vol. 136, № 5. — P. 958-970.

270. Sogawa, Y. Formyl peptide receptor 1 and 2 dual agonist inhibits human neutrophil chemotaxis by the induction of chemoattractant receptor cross-desensitization / Y. Sogawa [et al.] // J Pharmacol Sci. — 2011. — Vol. 115, № 1. — P. 63-68.

271. Sogawa, Y. Inhibition of neutrophil migration in mice by mouse formyl peptide receptors 1 and 2 dual agonist: indication of cross-desensitization in vivo / Y. Sogawa [et al.] // Immunology. — 2011. — Vol. 132, № 3. — P. 441-450.

272. Sogawa, Y. The pyrazolone originally reported to be a formyl peptide receptor (FPR) 2/ALX-selective agonist is instead an FPR1 and FPR2/ALX dual agonist / Y. Sogawa [et al.] // J Pharmacol Sci. — 2009. — Vol. 111, № 3. — P. 317-321.

273. Sonestedt, E. Enterolactone and breast cancer: methodological issues may contribute to conflicting results in observational studies / E. Sonestedt, E. Wirfalt // Nutr Res. — 2010. — Vol. 30, № 10. — P. 667-677.

274. Stasiuk, G. J. Gd3+ cFLFLFK conjugate for MRI: a targeted contrast agent for FPR1 in inflammation / G. J. Stasiuk // Chem Commun (Camb). — 2013. — Vol. 49, № 6. — P. 564-566.