Нефинитные сказуемые в независимом предложении тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат филологических наук Калинина, Елена Юрьевна

• Калинина, Елена Юрьевна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Калинина, Елена Юрьевна

Оглавление.

Введение

ГЛАВА

Различные подходы к финн ¡ пост и в типологаи

1.1. Разграничение финитных и нефинигных форм глагола

в индоевропейской традищш

1.2. Альтернативный подход к проблеме финитности

1.3. Финитные и нефинкгные формы глагола в типологии

1.4. Замечания по поводу нефинигных форм глагола

1.4.1. Причастия

1.4.2. Деепричастия (конвербы)

1.4.3. Отглагольные существительные

1.4.4. Инфинитивы

1.4.5. Языки без причастий и деепричастий

ГЛАВА

Причастия и деепричастия в позиции предиката

независимого предложения

2.1. Анализ функций глагола и его репрезентаций

в терминах маркированности

2.2. Причастия в позиции предиката

независимого предложения

2.2.1. Случаи равной немаркщюванноста всех трех

функций причастия (референции, модификации и предикации) 41 2.2.1.1. Присоединение причастиями показателей лица

в позиции сказуемого

Экскурс-

2.2.2. Случаи равномаркированности всех трех

функций нричастш

2.2.3. Употребление причастий в фокусных конструкциях

2.3. Деепричастия в позиции предиката

независимого предложения

2.3.1. Языки, в которых обе функции

для конвербов являются немаркированными 71 2.3.1.1. Присоединение личных показателей к конвербам

в предикативной функции

2.3.2. Случаи равномаркированности «финшной»

и «нефинитной» функций для конвербов

2.4. Акатегсфшльность

2.5. Заключение

ГЛАВА

Грамматические параметры, импликативно связанные с существованием в языке разграничения финитных и нефинигных форм

3.1. Разграничение финтных/нефинигаых форм глагола

и структура именного предиката

3.1.1, Случаи отсутствия связки 88 Экскурс i

3.1.2. Предложения без связки в контексте прошедшего времени 92 3.1.3 Вопросительные предложения с именным сказуемым

3.1.4. Выражение предикативных категорий

при именном сказуемом без помощи глагола связки

3.1.5. Выражение некоторой категории при именном сказуемом способом, отличным от глагольной морфологии

3.1.6. Зависимость между немаркированным

употреблением именных репрезентаций глагола

и структурой именного сказуемого: универсалия 1

3.1.7. Содержательная интерпретация выдвинутой универсалии

3.1.8. Контрпримеры

3.2. Деепричастия в качестве предиката независимого

предложения и наличие временной парадигмы

3.2.1. Отсутствие в языках категории времени

3.2.2. Универсалия 2

3.2.2.1. Разрешенные возможности

3.2.2.2. Сложные случаи 132 Экскурс 2

3.2.2.3. Контрпримеры

3.3. Универсалия 3

3.4. Заключение

ГЛАВА

«Свяжи»: взгляд с точки зрения типологии

4.1. Роль связки в рассматриваемых языках

4.2. Связка как показатель относительного времени

4.2.1. Аналитические формы глагола, состоящие

из двух причастных форм

4.2.2. Аналитические формы, состоящие из

двух финитных форм

4.3. Полипредикативные конструкции с глаголом «быть»

4.3.1. Функционирование глагола «быть»

в полгшредикативных конструкциях

4.3.2. Историческое развитие полтфедикагавных

конструкций с глаголом «быть»

4.3.2.1. Грамматикализация глагола «быть» в качестве связки

4.3.2.2, Образование суффижса-вербализатора из глагола «быть»

4.4. Связка как маркер коммуникативных категорий

4.4.1. Показатели, маркирующие фокусный элемент

4.4.1.1. Показатели данного типа при сказуемом-глаголе

4.4.1.2. Показатели фокуса в предложениях с именным сказуемым

4.4.2. Показатели, эксплицирующие актуальное членение

4.4.2.1. Показатели данного типа в предложениях

с глагольным сказуемым

4.4.2.2. Показатель актуального членения в предложениях

с именным сказуемым

4.4.3. Связки как маркеры индикатива

4.4.4. Показатели топика в предложениях с глагольным

и именным сказуемым

4.4.5. Решающая роль показателей коммуникативной

структуры в предложениях с именным сказуемым

4.5. Заключение

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Указатель языков. 17S

Список сокращений

Список жггературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Нефинитные сказуемые в независимом предложении»

Введение

Настоящая работа посвящена типологическому исследованию функщонирования глагольных форм, традиционно относимых к иефинитным (причастит! и деепричастий), в позиции сказуемого независимого предложения.

Актуальность исследования. Актуальность данного исследования определяется следующими моментами. Во-первых, в развитии типологии наступил такой этап, когда традиционный описательный аппарат, сложившийся на материале языков индоевропейского стандарта, будучи применен к более широким языковым выборкам, оказывается далеко не универсальным: некоторые описательные категории (сочинение и подчинение, рефлекс-ив, подлежащее) либо вообще не могут быть применены к языкам других систем, либо моту/т быть применены с оговорками. Если до этого языки ИЕ стандарта были некоторым описательным эталоном, то теперь становится ясно, что языки ИЕ стандарта представляют собой одну из многих равноправных и равновозможных реализаций некоторых более общих принципов языкового устройства. Поэтому актуальным представляется разработка, нового описательного аппарата. В частности, признание неуниверсальности разграничения финитных и нефинэтных форм в типологии повлекло за собой появление новых подходов к финитности, которые, тем не менее, также не всегда оказываются эмпирически адекватными. В данной работе делается попытка обнаружить существенные моменты для типологически релевантного поняли финитности. Во-вторых, в данной работе привлекается материал большого количества языков бывшего Союза, существующие грамматики которых, к сожалению, «подгоняют» языковые данные под образец русской грамматики, следствием чего является неадекватность описания. В настоящей работе предлагается интерпретация материала этих языков с типологической точки зрения, без попытки навязать чуждую описательную модель.

Цель работы состоит в изучении взаимосвязей грамматических характеристик в языках, допускающих функщюнщювание причастий и деепричастий в позиции сказуемого независимого предложения. Понимание того, какие грамматические механизмы стоят за их появлением в предикативной

позиции, дает возможность внести коррективы в существующие представления о финитности, понимаемой как свойство независимого предложения функционировать в качестве такового. Указанная цель обусловила постановку и решение следующих задач исследования:

□ продемонстрировать на материале достаточно обширной выборки, что употребление причастий и деепричастий в позиции сказуемого независимого предложения широко представлено в генетически различных языках и не является случайным совпадением;

□ показать, что употребление причастий и деепричастий в позиции сказуемого является частным случаем отсутствия у формы маркированных и немаркированных функций (именно наличие и маркированных и немаркированных функций дает основания отнести форму к финитным и нефинитным);

□ показать, что отсутствие разграничения финитных и нефинитных форм не является изолированным и выявить грамматические параметры, импликативно связанные с возможностью употребления этих форм в позиции сказуемого и, шире, с отсутствием у форм маркированной функции;

□ изучить роль связок в рассматриваемых языках и показать, что их

роль отличается от роли связок как выразителей предикативных категорий («маркеров финганостя») в индоевропейских языках;

□ выделить моменты, релевантные для типологически адекватного понятия финитноста.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые исследуется сама возможность употребления причастий и деепричастий в позиции сказуемого независимого предложений. Кроме того, .впервые такого рода исследование проводится не в отдельно взятом языке, а на большом типологическом материале.

Теоретическая значимость работы заключается в попытке внести коррективы в существующие подходы к теории финигаости как свойства независимого предложения. Кроме того, в работе выдвигаются три теоретические пию логические универсалии, описывающие имиликативную зависимость грамматических параметров в исследуемых языках. Результаты исследований представляют интерес для синтаксической типологии, типологии частей речи и грамматических категорий.

Практическая значимость исследования:. Результаты исследования могут быть использованы в практике описания языков различных типов, а также при подготовке лингвистических учебных курсов (например, типологии полипредикативных конструкций и типологии частей речи).

Материалом исследования послужила выборка из 40 языков, принадлежащих различным языковым семьям: индоевропейской, тюркской, алтайской, тунгусо-маньчжурской, самодийской, абхазо-адыгской, семито-хамитской, дравидийской, банту, суданской, памирской, юма. Кроме того, был рассмотрен ряд дагестанских, палеоазиатских и австралийских языков, а также языков Папуа Новой Гвинеи. Создание выборки языков - это то, с чего начинает исследование любой лингвист-тшюлог, это первая из методологических задач любого типологического проекта. Размер выборки определяется в зависимости от характера исследования - так, например, в работе [Hengeveld 1992] базой типологического исследования стала выборка из 37 языков, в работе [Wetzer 1996] автор остановился на 115 языках, выборка в работе [Stassen 1997] включает 400 языков. Однако сам размер выборки еще ничего не говорит о ее репрезентативности, то есть, способности представлять генетически и, соответственно, структурно различные языки. Поскольку целью типологического исследования является обнаружение «масштабов варьирования языковой структуры и ограничения, налагаемые на это варьирование» [Comrie 1981: 5], выборка не должна, быть ориентирована на структурно однотипные языки, так как не все возможности межъязыкового варьирования будут учтены. Но генетически родственные языки, как правило, имеют сходные структуры (что объясняется общностью их происхождения), поэтому главным требовшием, предъявляемым к типологическим выборкам, является достаточное разнообразие языков, представляющих различные языковые семьи. Кроме того, выборка должна представлять и различные географические ареалы, так как языки одного ареала часто приобретают сходные черты за счет языковых контактов (примером этого может служить, например, Балканский языковой союз). В то же время, выборка должна быть такой, чтобы ее реально было обработать. В работе [Rijkhoff 1987] была сделана попытка рассчитать оптимальную выборку с точки зрения способности представлять входящими в нее языками максимально различные языковые семьи и группы. Эта выборка, насчитывающая 40 языков, и используется в работе [Hengeveld 1992].

Наша выборка также насчитывает 40 языков, но здесь необходимо сделать одно уточнение. Конечно, мы также пытались сделать выборку достаточно представительной и включили в нее языки, относящиеся к различным семьям и группам. Но в то же время в нашу задачу входило также показать, что исследуемое явление характерно для всей языковой семьи или группы, представленной в выборке. Поэтому каждую генетическую ветвь в нашей выборке представляет не один язык (что было бы в принципе достаточно), а два или три. В результате выборка выглядит следующим образом:

Алтайская семья Тюркские языки

Якутский

Башкирский

Хакасский

Монгольские языки

Бурятский Монгольский

Тунгусотманьчжурские языки

Самодииские языки

Палеоазиатские языки Алеуто-эскимосская группа

Вне гоуппъг

Нанайский Эвенкийский

Нганасанский

с?скимосскии

Юкагирский

Абхазо-адыгская семья Абхазские языки

Адыгские языки

Нахско-дагестанская семы Аваро-андо-цезская группа

Лезгинская группа

Вне группы

Абхазский Кабардинский

Аварский Багвалинский

Лезгинский Цахурский

Даргинскии

Семитские языки

Индоевропейская семья Балтийская группа

Индоарийская группа

Иранская группа (восточно-иранские языки) Драви-дииские языки

Языки Африки Нигеро-конголезская семья

Языки банту Группа ква

Группа адамауа восточные языки

Языки Австралии

Семья Иваццжи Подгруппа араргби

Языки Паш/а Новой Гвинеи

Языки индейцев Америки Семья хока группа юма

Литовский

Ьешальский

Сингальский

Ваханский Язгулямский

Каннада Малая лам

Тамильский Телугу

Суахили Руанда Нкоре-Кига Бабунго

Иоруба

Мбум

Дийари

Маунг

Хуа Кобок

Дигеньо

Сбор данных. Специфика типологического исследования состоит в том, что исследователь работает, во-первых, с данными языков, которыми он, как правило, не владеет, и, во-вторых, полученными не из первых рук: основным источником материала для типолога были и остаются грамматики. В связи с этим

может встать вопрос о надежности получаемых данных, ведь не всякий исследователь имеет возможность проверить примеры из грамматик с носителем языка. Тем не менее, это не влияет серьезно на надежность данных, собираемых таким образом: в работе [31аз8еп 1997: 5-7] приводятся следующие аргументы в пользу этого. Во-первых, каждый исследователь в состоянии определить насколько та или иная грамматика в состоянии снабдить его надежным материалом для исследования; во-вторых, уровень опубликованных грамматик достаточно высок и продолжает повышаться; в-третьих, сомнения в надежности данных, полученных из грамматик, то есть, не от носителей, ведут к отказу от использования грамматик мертвых языков; в-четвертых, данные полученные от носителей, также не являются 100-проценгао надежными. Поэтому, заключает автор, не следует драматизировать вопрос, связанный с использованием исключительно грамматических описаний для типологических исследований. Соглашаясь с ним, мы, тем не менее, заметим следующее: всякий исследователь, занимавшийся полевой работой, знает, насколько трудно порой бывает принять решение по поводу трактовки тех или иных языковых явлений, в результате чего принятое решение часто бывает условным и относительным. Поэтому, при всем доверии к представленному в грамматике языковому материалу', даваемая в грамматике трактовка может вызывать сомнения. Например, 'чистой условностью изображения трехмерного пространства в двумерном является перспектива в живописи, и зритель, глядя на двумерное изображение, достраивает для себя трехмерное. Поэтому исследователь-типолог должен уметь видеть за плоскостью, двухмерностью описательных категорий трехмерность, объемность описываемых реальных данных, и интуиция опытного полевого исследователя порой может увидеть за данными картину, отличную от предлагаемой в грамматике.

Сбор материала для настоящего исследования осуществлялся, в основном с помощью существующих грамматик и работ по отдельным аспектам грамматики языков, вошедших в выборку. Для ряда языков (цахурский, багвалинский) были использованы материалы полевых исследований, собиравшиеся в процессе работы автора в составе Дагестанской Летней лингвистической экспедиции иод руководством профессора. А.Е. Кибрика, (цахурский язык - с. Мишлеш Рутульского р-на республики Дагестан, 1995-96гг.; багвалинский язык - с. Кванада Цумадинского р-на республики Дагестан, 1994, 1997-98 гг.). Кроме того, для ряда языков (аварский, лезгинский, бурятский, башкирский) было использовано некоторое количество примеров из художественной литературы. Всего в диссертацию вошло около 600 примеров.

Методы исследования. Двумя основными методами типологического исследования являются дедуктивный и индуктивный. Дедуктивный метод состоит из следующих этапов:

□ составление выборки языков;

□ «отбор параметров (оснований классификации), по которым осуществляется сравнение (таким классическими типологическим

параметром является, например, морфологическая структура слова);

□ установление типов возможных реализаций каждого конкретного параметра в разных языках, то есть установления классов, на которые могут быть разбиты языки по данному основанию (например,

традиционное различение изолирующего, агглютинативного и флективного способов построения слова)» [Кибрик 1997: 27-28].

Результатом применения дедуктивной методики является обычно исчисление, предсказывающее возможные значения данного параметра в конкретных языках и задающее таким образом «пространство типологических возможностей» [Кибрик 1997: 27-28]. Примером дедуктивного типологического исследования является, например работа Кристиана Леманна "Относительное предложение" ((Lehmann 1982]). Автор исследует возможные способы оформления относительного предложения, понимаемого им как «все подчиненные предложения и конструкции, подобные предложениям, которые определяют имя, которое в них самих имеет семантическую роль (т.е., в относительном предложении имеется актант, кореференгаый вершине - Е.К.)», Результатом исследования является классификация языков по способу оформления относительного предложения, разбивающая выборку на дизъюнктивные классы.

Индуктивная методика используется обычно в теории языковых универсалий. Существует два подхода к универсалиям: подход Н. Хомского и подход Дж. Гринберга (об этих подходах - [Connie 1981]). В рамках первого подхода универсалии изучаются на материале одного языка (обычно это родной язык исследователя), так как предполагается, раз универсалии одинаково представлены во всех языках, материала одного языка достаточно для их выявления; сами универсалии формулируются в терминах абстрактной сущности -глубинной структуры ([Chomsky 1965]), а в качестве объяснения предлагается врожденность принципов языкового устройства. Второй подход использует материал большого количества языков, формулирует универсалии в более конкретных терминах, а в качестве их объяснения предлагает прагматические и когнитивные принципы. Говоря об универсалиях, мы будем иметь в виду второй подход Универсалия представляет собой импликацию вида 'если р, то q' (или р -> q) (см. [Гринберг и др. 1970, Comrie 1981]), где р и о - утверждения о существовании в языке X явления Y ('в языке X есть явление Y'), Поскольку универсалии представляют собой импликации, их истинность/ложность определяется, как истинность импликации в математической логике, с помощью таблицы истинности:

Таблица 1

q: И л

р: И И "л

Л И и

Наиболее известные из сформулированных Гринбергом универсалий касаются порядка слов (например, «если в языке немаркированным порядком слов является порядок 80~¥ (субъект - объект - глагол), то в этом языке в именной группе демонстратив следует за существительным; если в языке немаркированным порядком слов является ЗЛЮ (субъект - глагол - объект), то в этом языке демонстратив следует за существительным»). Таблица истинности универсалии также позволяет описать пространство типологических возможностей, предсказывающее пределы межъязыкового варьирования но тому или иному параметру. Так, универсалия, описывающая зависимость между порядком слов в именной группе ('демонстратив - существительное' или 'существительное -демонстратив') и базовым порядком слов в предложении в этом языке ('объект -глагол' v». 'глагол - объект'), дает следующую таблицу:

Таблица 2

Dem N NDera

vo + -

ov + +

Импликация имеет значение «ложь» только в одной клетке - клетке со знаком «-». Эта возможность в языках не представлена.

Исследователь универсалий проходит в своем исследовании следующие

этапы:

□ создание языковой выборки;

□ формулирование гипотезы, описывающей зависимость между языковыми параметрами, в виде импликации А-?В;

□ проверка и уточнение гипотезы на материале выборки.

(Хотя формулирование гипотезы происходит не на пустом месте и, скорее всего, этому также предшествует обработка некоторого количества языковых данных, этот этап относится к области эвристики, а не самого исследования).

Универсалии не являются абсолютными, то есть, они верны не во всех языках, а в большинстве исследуемых языков (что и побудило Дж. Гринберга ввести термин 'фреквенталии'): одним из взглядов на универсалию, возможно оптимальным, является взгляд на них как на ''статистически значительное отклонение от случайного образца. Абсолютная универсалия, в этом смысле, всего-навсего крайний случай такого отклонения от случайного распределения: некоторые логические возможности не встречаются вообще, а не просто редки" [Сопите 1981:19]\ Как отмечается в этой же работе, к большинству универсалий обнаруживаются контрпримеры. Это обстоятельство свидетельствует скорее в пользу универсалий так как говорит об их "фальсифтщруемости" (К. Поппер), а значит, об их теоретической ценности: нефальсифицируемая теория, согласно К.Попперу, теоретического значения не имеет ([Поппер 1994]).

Однако и дедуктивные, и индуктивные типологические исследования принадлежат области таксономической КАК-типологаи. Но в последнее время «на смену безраздельного господства таксономической типологии приходит объяснительная ПОЧЕМУ-типология, призванная ответить не только на вопросы о существовании, но и о причинах существования/несуществования тех или иных явлений» [Кибрик 1992: 29]. Примером объяснительной типологии является, например работа [Кибрик 1997], в которой типологические сходства в поведении личных показателей объясняются через наличие маркированных/немаркированных вариантов в комбинациях дейктического и ролевого (а иногда и реферегащального) статуса ИГ.

В настоящем исследовании используется в первую очередь ивдуктивный типологический метод, когда выдвигаемые в виде универсалий гипотезы проверяются и уточняются на материале типологической выборки. На определенных этапах исследования использовался также описательный метод -описание 'делалось в рамках базовой лингвистической теории, а также теории грамматикализации.

Объект исследования зависит от выбранной методики исследования -дедуктивной или индуктивной. В дедуктивном исследовании объектом исследования становится некоторый языковой параметр, и целью исследования -

1 "... a statistically significant deviation from random patterning. An absolute universal in this

sense, is just the extreme case of deviation from random distribution: certain logical possibilities fail to occur at all rather than just being rare"...

выявление его значений (например, уже упоминавшаяся выше морфологическая классификация языков). В последнее время, однако, имеется тенденция выбирать объект дедуктивного исследования на семантических основаниях - «та нужен принципиальный способ идентификации в каждом языке формального материала, который относится к теме исследования... Решение данной проблемы предполагает определение области исследования, независимое от конкретного языка, - то есть, очерчивание релевантного корпуса фактов, которое может использоваться для любого языка, независимо от его структурных характеристик. Можно утверждать, что такое определение области исследования, независимое от конкретного языка, не может быть сформулировано в чисто формальных терминах. Делая так ... можно пройти мимо эмпирического вопроса об определении вариаций формального кодирования в языках. Ввиду" этого широко признанная стратегия исследования - определить область типологического исследования через семантические (функциональные, когнитивные) понятая {ЗДаззеп 1997: 9]. Примером такого определения области исследования является работа [\¥е1гег 1996], в которой область исследования задается как «слова, выражающие признаковые значения - независимо от их частеречной принадлежности» [\Vetzer 1996: 70]. Конечно, удобно определять область межъязыкового исследования в терминах, независимых от конкретного языка, но это не значит, что исследуемый параметр не может быть формальным: примером удачного выбора формального параметра в качестве области исследования может быть, например, типология зргативносга ([Кибрик 1979/1981]), типология падежных систем, именных классов и др. Что же касается индуктивного исследования, то здесь трудно представить объект исследования, задаваемый в каких либо терминах, кроме формальных: ведь данный род исследования изучает взаимосвязи именно между формальными, структурными явлениями в языках.

В соответствии с выбранным типом исследования (индуктивным) мы определяем область исследования в формальных терминах. В диссертации исследуются такие отглагольные репрезентации (причастия и деепричастия), у которых отсутствует маркированные и немаркированные функция (понятие маркированности и немаркированности определяются в главе 2). Тогда как в языках Европы разграничение финитных и нефинитных форм базируется, в частности, на наличии у обоих типов форм маркированных и немаркированных функций (например, для причастий (отглагольных прилагательных) немаркированной функцией является атрибутивная; предикативное употребление для данных форм является маркированным, что и выражается в наличии связки), в большом количестве языков причастие может употребляться предикативно без связки, как, например, в аварском, что говорит об отсутствии у аварского причастия маркированной и немаркированной функций:

АВАРСКИЙ,

(1) валлагьи ах1ил-е=л дица жугьа-би

клянусь петь-РАИТ. Р иТ=РЬ 180.ЕР.0 песня-РЬ

Клянусь, спою я песни! [Бокарев 1949: 74]

Другими исследуемым параметрами стали возможность/невозможность в исследуемых языках именного сказуемого без глагола-связки и наличие/отсутствие категории времени, понимаемой как непривативное противопоставление настоящего и прошедшего времени в системе синтетических форм глагола.

Апробация. Основные положения диссертационного исследования излагались на Зимней типологической школе (1-6 февраля 1997 года) и в докладе на заседании Московского типологического общества 25 марта 1998 года. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав: 1) Различные подходы к фииитности в типологии: 2) Причастия и деепричастия в позиции предиката независимого предложения; 3) Грамматические параметры, импликативно связанные с возможностью предикативного употребления причастий и деепричастий; 4) «Связки»: взгляд с точки зрения типологии; заключения, списка литературы, списка сокращений и указателя языков.

1.1 Разграничение финитных и нсфииитнмх форм глагола в индоевроп ейск» й т радиции

Разграничение финитных и нефинитных форм глагола базируется на традиции описания языков среднеевропейского стандарта. Дистрибутивный критерий, понимаемый как способность/неспособность некоторой отдельно взятой формы быть сказуемым независимого предложения, дает возможность выделить в языках среднеевропейского стандарта два непересекающихся класса форм: к нефинитным относят те формы глагола, которые не могут выступать в функции сказуемого независимого предложения, тогда как к финитным относятся те формы глагола, которые используются только в данной позиции. Случайно ли то, что эти два класса не пересекаются? Иными словами, какие свойства определяют дистрибуцию форм глагола, и, соответственно, отнесение той или иной формы к одному' из двух классов? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим каждый класс форм в отдельности,

Финитный глагол, выражающий различные значения грамматических категорий времени, модальности и лица, в индоевропейских языках, бесспорно, является конституирующим структурным признаком независимого предложения (см., например, [Ries 1931]). Широко известен тезис Потебни о том, что без Verbœft Finitum нет предложения: «Глагол создает предложение» [Потебня 1888:52]. Пешковский также сводил сказуемость к глагольности: «Можно сказать, что глагольность... лежит в основе сказуемости» ([Пешковский 1956: 167]). Существительные и прилагательные, которые не обладают способностью выражать значения предикативных категорий, не могут самостоятельно выступать в позиции сказуемого независимого предложения, требуя присутствия финитного глагола-связки. Например, в предложениях древнегреческого языка еусо ещг àktpa Kai щшуа, ёут ещ{ жрсотод xai iagaraç (Я есмь альфа и омега, Я есмь первый и последний) глагол-связка ещг выражает категории времени, модальности и лица (настоящее время, изъявительное наклонение, первое лицо). Важность роли финшного глагола в предложении находит свое отражение в синтаксических теориях: глагол-связка получает статус вершины по отношению в: присвязочной части (существительному, прилагательному, нефинитной форме глагола и пр.). Так, в модели "Смысл^Текст" глагол-связка является вершиной присвязочного синтаксического отношения, идущего от глагола-связки к присвязочной части ([Мельчук 1972]). Аналогачно обстоит дело в порождающей грамматике: глагол-связка поднимается трансформацией «передвижение глагола» (V-movement) из узла AUX в узел I, вершину предикативной составляющей (см. [Radford 1988]). Узел I так и называется - финитная категория.

СХЕМА

1

IP

AUX

NP

is

a queer

На чем основано представление о финитном глаголе как о констшущующем элементе предложения? Прежде чем ответить на этот вопрос, приведем следующее определение предложения: "предложение — это грамматично составленная (grammatisch geformte) минимальная единица речи,

которая выражает свое содержание в свете своего отношения к действительности" [Ries 1931:99]. Соотнесенность высказывания с действительностью и является содержанием свойства предакативносщ которое есть "свойство предложения представлять свое означаемое как событие, ситуацию" [Черемисина 1979:7-8]. Привязка предложения к действительности (и, соответственно, способность предложения обозначать событие, ситуацию) получает свое выражение через предикативные категории времени и модальности. Рассмотрим, например, следующие русские предложения: Я жил в Париже Я оюиеу в Париже Я буду жить в Париже Я бы жил в Париже

Одно и то же содержание в них по-разному соотносится с действительностью: в первых трех предложениях событие имеет разную временную локализацию (относясь к плану прошедшего, настоящего и будущего соответственно), а в четвертом предложении сообщается, что событие возможно при определенных условиях, но не имеет места в действительности и поэтому не локализовано во времени. Разница в «привязке» одного и того же содержания к действительности возникает благодаря выражаемым формами глагола категориям времени (прошедшего, настоящего и будущего в первых грех примерах соответственно) и модальности (формы изъявительного наклонения в первых трех примерах и сослагательного - в четвертом): эти категории "позволяют разместить событие в логическом пространстве всего, доступного мысли" [Черемисина

Наличие категории предикативности, т.е. выражаемых специальными грамматическими средствами категорий времени и модальности, признается "важнейшим признаком простого предложения как самостоятельной грамматической категории" [Тр. совр. русск. лиг. яз. 1970:542]. Через эти категории содержание предложения ставится в определенное отношение к действительности. Необычайно важна также и категория лица - через нее

1979:8]

сказуемое связывается с подлежащим, которое производит "окончательную привязку предложения к данной единичной ситуации" [Черемисина 1979:9].

С другой стороны, не все части речи могут морфологически выражать данные категории. Достаточно четкое разграничение частей речи в индоевропейских языках в значительной степени основано на действии морфологического критерия, т.е. способности некоторой единицы выражать определенный набор морфологических категорий: так, существительное обладает в первую очередь категориями числа и падежа (а также рода), прилагательное -категориями рода, числа, падежа, часто - категорией степеней сравнения. И только глагол обладает способностью морфологически выражать категории времени, модальности и лица.

Поскольку выражение предикативных категорий (в первую очередь категорий времени и модальности) обязательно в любом предложении, финитный глагол (т.е. личная форма глагола, которая выражает эти категории) представляется основным структурным признаком предложения (см., например, [Ries 1931]). "Конструктивная вершина предложения - сказуемое. Этой функции в системе частей речи соответствует глагол, вся морфология которого ориентирована на эту роль. Своими грамматическими формами глагол непосредственно выражает предикативные категории наклонения, времени и лица" [Черемисина 1979:8]. "Понимание глагола как организатора предложения объясняется не только преобладанием, особой употребительностью глагольных типов предложения, но и тем, что в личных формах глагола непосредственно, наглядно, морфологически выражены грамматические категории лица, времени и модальности, с которыми связано понятие синтаксической предикативности как существенного признака предложения" [Виноградов 1975:266]. То есть, через категории лица, времени и модальности выражается предикативность как соотнесенность предложения с действительностью, и представление о глаголе как единственно возможной вершине предложения основывается на представлении о необходимости выражения данных категорий в любом предложении Поскольку ни существительное, ни прилагательное не обладают способностью выражать предикативные категории самостоятельно, их появление в позиции сказуемого должно сопровождаться глаголом-связкой, выражающим необходимый набор категорий. Представление о необходимости финитного глагола в таких предложениях настолько прочно держалось в лингвистике, что безглагольные предложения в древнегреческом (и других индоевропейских языках) предлагалось считать глагольными с опущенным глаголом на основании того, что в них всегда можно восстановить глагол. Именно так поступает, например, Ч.Кан, анализируя следующие примеры из «Илиады»:

И. 4.13

(1) алЯгушг у1ктг pev арт]1ф{л--ог? MeveXoc-cw

но-вот.так победа конечно во±шственный-ОЕКт.М Менеяай-GEN

Но, очевидно победа над ним Менелая героя/ [Kahn 1973: 451]

Кан считает, что здесь имеет место эллипсис связки, так как глагол в форме 3 лица единственного числа настоящего времени здесь легко можно восстановить. Такая трактовка бессвязочных предложений очень стара, случаем эллипсиса связки такие предложения считал еще Дельбрюк. <<В том, что такие выражения во

' Переводы стихов из «Илиады» даются по изданию [Гомер. Илиада {перевод Н.Гнедича). М., 1977].

времена возникновения связки были очень частотны, едва ли можно сомневаться; но являются ли соответствующие предложения в отдельных языках, например, omnia preclara - rara, действительно представителями этого преисторического типа или в них, вероятно, имеет место эллипсис связки, нельзя установить с определенностью. Поэтому я решил рассматривать их в главе об эллипсисе» [Delbrück 1900:11]3. Дельбрюк относит предложения такого типа к случаям эллипсиса копулы на основании того, что «связка могла отсутствовать только в определенных условиях»4 [Там же: 121], Такими условиями Дельбрюк считает, например, сентенции ( heute mth, morgen todt). Представление о том, что именные предложения, (то есть, предложения с отсутствующим глаголом) являются эллиптическими на основании того, что связка могла отсутствовать только в 3 лице единственного числа настоящего времени и легко восстанавливалась, начиная с работы [Meillet 1906], прочно закрепилось в лингвистике ([Stassea 19941).

Итак, представления о необходимости глагола-связки при существительных, прилагательных и наречиях в позиции сказуемого связаны с тем, что ни одна из этих частей речи не может выражать предикативные категории самостоятельно. В русском языке и других европейских языках существуют также отглагольные образования, которые, сочетая в себе свойства глагола и других частей речи, теряют способность выражать предикативные категории времени, модальности и лица - отглагольные существительные (называемые также герундии), причастия, деепричастия, инфинитивы. Они обладают рядом глагольных свойств — так, они обозначают действие (или состояние), могут быть предикатом (вершиной) зависимого предложения, могут иметь категории времени и вида, при них часто сохраняется глагольное управление. Рассмотрим, например, русское предложение Подобрав упавшую на пол купюру, он засунул ее к себе в бумажник. Деепричастие подобрав (сов.в.) обозначает действие и является сказуемым зависимого обстоятельственного оборота, кроме того, при нем есть прямое дополнение в вин. п. (купюру), то есть в той же форме, в какой оно было бы в независимом предложении (ср. Он подобрал купюру). Причастие упавшую (сов.в., пр.вр. ) тоже обозначает действие и является сказуемым причастного оборота, (ср. форму несовершенного вида падавшую, форму наст.вр. падающую). Формы, сочетающие свойства глагола и имени (например, герундий в английском языке), употребляются в актаганой позиции и могут иметь зависимое существительное в генитиве (в английском языке это притяжательная форма), прилагательное или притяжательное местоимение. В следующем предложении форма герундия being (round) употреблена в позиции прямого дополнения и имеет зависимое -притяжательное местоимение: I do appreciate your being round (Я действительно вам благодарен, что вы рядом).

Причастия, т.е. формы, употребляющиеся в позиции определения при имени (например, английское Ыш eyes, laughing in the sun 'голубые глаза, смеющиеся на солнце'), сочетают свойства глагола и прилагательного. Так, они могут иметь показатели согласования с именной вершиной. Например, в русском языке причастие, как и прилагательное, согласуется с определяемым именем. В предложении Увидев плачущую девушку, я понял все причастие плачущую

" "Dass derartige Ausdrucksweisen in der Zeit von Entsntehimg der Kopula geläufig waren, ist kaum zu bezweifeln; ob aber die entsprechenden Sätze in den Einzelsprachen z.B. omnia preclara - rara wirklich Foisetzer jenes prähistorischen Typs sind, oder ob in ihnen vielleicht Ellipse der Kopula anzunehmen ist, lässt sich wohl nicht mit Bestirnmheit auszumachen. Ich habe es deshalb vorgezogen, sie in dem Kapitel von den Ellipsen zu behandeln".

4 "... die Kopula nur in bescheidenem Umfange fehlen konnte"...

согласуется с существительным девушку в роде (ж, р,), числе (ед. ч.) и падеже (вин. п.).

Наконец, деепричастия - формы, сочетаюпще свойства глагола и наречия -функционируют в предложении как обстоятельства различных типов. Например, в следующем немецком примере деепричастие starrend является вершиной обстоятельственного оборота образа действия: Mit einem stieren und fast irren Blick ins Leere vor sich starrend, murmelte er unverständliche Worte (Уставившись неподвижным и почти безумным взглядом в пустоту перед собой, он бормотал непонятные слова).

Однако ни причастия, ни герундии (отглагольные существительные), ни деепричастия в языках среднеевропейского стандарта не могут самостоятельно появляться в позиции сказуемого, так как они не обладают способностью выражать предикативные категории времени, модальности и лица. Поэтому данные формы в позиции сказуемого, подобно существительным и прилагательным, требуют глагола-связки. Рассмотрим английское причастие II от глагола to wash: I woke up this morning, don't believe what I saw; hundreds billion bottles washed upon the shore, (Я проснулся утром и не поверил своим глазам: сотни миллиардов бутылок, выброшенных (морем) на берег). Данная форма не может самостоятельно появляться в позиции сказуемого независимого предложения, а, как и прилагательное, требует присутствия глагола-связки. Ср.: The bottle was empty (Бутылка была пуста), The bottle was washed upon the shore, Отглагольные имена, причастия и деепричастия относятся к нефинитным формам глагола, потому что они, подобно существительным, прилагательным и наречиям, не могут самостоятельно выступать в функции сказуемого независимого предложения. В языках среднеевропейского стандарта нефинитные формы в сочетании с глаголами-связками употребляются в составе аналитических форм глагола - ср. английское Daniel is driving tonight on the plane (Дэниел уезжает в аэропорт [=на самолет] сегодня вечером), немецкое Sie hat mich gerettet (Она меня спасла), французское Je mis tombé (Я упал) и др.

Противопоставление финитных и нефинитных форм представляется базовым в системе индоевропейского глагола. «...Как и греческое существительное, греческий глагол, его формы и значения, восходит в. своих основных чертах к индоевропейскому состоянию. Прежде всего, им унаследовано различие между формами с обозначением лица (с помощью так называемых личных окончаний) и без таковых... Вышеназванное различие, в общем, сводится к различию между VегЬтап fmitum (собственно глагольные формы времен и наклонений) и Verbum infinitum (именные формы глагола: причастие и инфинитив)...»'"' (Schyzer 1939:639). «Глагольные формы, в которых обязательно присутствие формантов времени/шклонения/лица/числа, относятся к финитным (спрягаемым) формам глагола... Глагольные формы, в которых нет формантов названных категорий, называются нефинигаыми формами глагола...»0 (GDG 1981:498). Финитные и нефинтные (именные) формы глагола различаются не

5 "Wie das griechische Nomen, geht das griechische Verb nach Faunen und Bedeutungen in seinen Hauptzügen auf den Indogermanischen Stand zurück. Ererbt sind vor allem die Unterschiede zwischen Formen mit Personenbezeichmmg (durch die sogenannte Personalendungen) und ohne solche... Der erstgenannte Unterschied ist im allgemeinen der zwischen Verbum Finitixrn (eigentliche Verbalformen, Tempora und Modi...) und Verbum Infiniten (nominale Formen des Verbs: Partizip und Infinitiv).

6 "Verbformen, die mit Temp-/, Mod., Pers.-/Nuni.-Fomiativen obligatorisch vebunden sind, werden... als finite Verbformen bezeichnet Verbformen, die mit Formativen ger genannten Kategorien nicht verbunden sind... heissen infinite Verbformen..."

только формой (наличие о тс у I ел ш ю формантов определенных категорий), но и синтаксической функцией. «...Финитная глагольная группа может функционировать как сказуемое простого предложения, как сказуемое главного предложения в составе сложного или как сказуемое зависимого предложения. Нефшштный глагол, как правило, не может фушсцися п гровать в качестве сказуемого простого предложения, ни как сказуемое главного предложения в составе сложного. Он может, однако, функционировать в качестве сказуемого нефинитного зависимого предложения»7. (ОгеепЬаит 1996:252-253).

Итак, разделение форм глагола на два непересекающихся класса финитных и нефинитных форм на основании чисто дистрибутивных критериев (возможность/невозможность быть сказуемым простого предложения) сложилось на материале языков среднеевропейского стандарта благодаря действию следующих факторов: в этих языках достаточно четко выделяются части речи, и основным критерием их выделения оказывается морфологический (обладание определенным набором категорий). Морфологические характеристики решающим образом определяют и синтаксические функции частей речи: только глагол в личной форме может выражать значения предикативных категорий и поэтому употребляется только в функции сказуемого независимого предложения, оказываясь его конституирующим элементом. Существительное и прилагательное, которые не могут морфологически выражать значения предикативных категорий, не могут быть сказуемым независимого предложения самостоятельно, а требуют при себе глагола-связки. Соответственно, отглагольные образования, сочетающие свойства глагола и других частей речи (отглагольные существительные, причастия, деепричастия) также не могут сами по себе выступать в роли сказуемого независимого предложения, так как их морфология не позволяет выражать предикативные категории. Эти формы относят к нефинитным формам. Основная сфера их функционирования - сказуемые придаточных предложений и аналитические формы глагола, где они выступают в сопровождении глагола-связки. В обоих типах конструкций с глаголом-связкой (именное сказуемое и аналитические формы глагола) глагол-связка считается вершиной предикативной составляющей, что отражает отношение к ней как к основному структурному признаку предложения.

1.2. Альтернативный подход к проблеме финитности

Уже во времена Потебни его современники оспаривали тезис о том, что без глагола не может быть предложения. Так, например, в работе В.В.Виноградова Синтаксические взгляды профессора А.В.Добиаша" (Винотрадов 1975в) излагаются взгляды одного из современников Потебни: "Прежде всего, А.В.Добиаш теперь возражает против приоритета глагола, против признания всех современных предложений глагольными. "Нам представляется странным, - пишет он, - что Потебня так настаивает на личном глаголе в предложении, что он его считает штшшш'ом предложения, и там, где его нет, например, невелика беда, считает опущенным и подразумевающимся... Как можно опустить и подразумевать такое слово, как личный глагол, раз без него не может обойтись ни одно предложение?" (цитируется по [Виноградов 1975:343]). Кроме того, такой видный исследователь русского синтаксиса как А.А.Шахматов также возражал

' "A finite verb phrase can function as the verb of a simple sentence, the verb of a main clause within a compound sentence or the verb of a subordinate clause... A non-finite verb phrase normally cannot function as the verb of a simple sentence or as the verb of a main clause within a compound sentence . It can, however, function as the verb of a non-finite subordinate clause'"...

против признания финитного глагола главным структурно-формальным признаком предложен!«. "Для признания слова или сочетания слов грамматическим целым требуется языковое выражение законченности... А.А.Шахматов решительное возражает против поисков этой законченности в каких-нибудь морфологических категориях вроде глагола, которому' придавалась особая синтаксическая функция выразителя сказуемости - "души предложения". "Ни о какой особой морфологической категории сказуемого, говорит А.А.Шахматов, - не может быть речи"(цитируется по [Виноградов 19756: 372]). По мнению А.А.Шахматова, способом выразить законченность предложения является интонация. "Темп и интонация являются главными грамматическими средствами для образования законченных единиц речи, предложений, - пишет А.А.Шахматов в черновых набросках "Синтаксиса" и должны изучаться в грамматике" (цитируется по [Виноградов 1975:372-373]). Сам В.В.Виноградов замечает, что поиски структурных, формально-грамматических признаков предложения были во многом обусловлены преимущественным изучением письменной речи, где интонация отсутствует. «Сначала в качестве такого структурно-формального признака предложения выдвигалась личная форма глагола (УегЬит £шйип), т.е. в основу определения предложения была положена морфологическая категория глагола и тем самым как бы ставился знак равенства между глаголом и сказуемым» (Виноградов 1975: 266).

Заметим, что и в русской грамматической традиции принято считать, что предикативные категории «могут быть свойственны предложению в целом, независимо от наличия в его составе глагола» [Виноградов 1975:266]. Так, например модальность, понимаемая как отношение говорящего к содержанию сообщения, и императив в русском языке могут выражаться интонацией: Война! или Ваш выход! "Что же касается категории времени, то она так или иначе дает себя знать в каждом предложении... В связной речи отношение предложения ко времени может также определяться и выражаться контекстом и ситуацией" [Там же:269-270]: Как! Ты подкупать меня?! В [Гр-ка совр. русск, лит. яз 1970] предикативность также определяется как неразрывное единство категорий синтаксического времени и синтаксического наклонения, выражаемых на уровне предложения, а не глагольной морфологии: "Морфологическое время есть одно из значений формы слова (глагола), формально выражающееся морфемами. Синтаксическое . время - категория уровня предложения, имеющая свои собственные средства выражения: структурную схему предложения как исходный член оппозиции, выражающий синтаксическое настоящее время, и глагольное слово (знаменательное и служебное) с его средствами словоизменения, поставленное на службу синтаксису" {Гр-ка совр. русск. лит. яз 1970: 543]. Примерами выражения синтаксического времени являются, например, предложения Завтра я еду. Завтра я инженер, где значение будущего времени выражается с помощью соответствующих наречий. Категория синтаксического наклонения также не совпадает с морфологической: "Система синтаксических наклонений предложения гораздо сложнее, чем система морфологических наклонений глагола: синтаксическое наклонение использует морфологаческие формы глагола для выражения различных объективно-модальных значений предложения. Так, например, морфологическая форма повелительного наклонения используется для построения сказуемого с разными объективно-модальными значениями ирреальности: побудительности (Работай лучше), условности (Работай он лучше, бригада выполняла бы тан), долженствовательности (Он и работай, он и учись)" [Гр-ка совр. русск. лит. яз 1970: 544].

В традиции описания алтайских языков также принято различать финигаость как свойство морфологической формы и предикативность, Так, в работах новосибирских ученых-алтаистов (М.И. Черемисиной, Е.К. Скрибник и др.) термин «предщкативность» понимается как способность формы иметь свое подлежащее и согласовываться с ним, и необходимость во введении этого понятия возникла в целях адекватного описания алтайских обстоятельственных предложений, которые, как и русские деепричастные обороты, имеют в своем составе деепричастие, но в отличие от русских могут иметь свое подлежащее, отличное от подлежащего главного предложения, и деепричастие имеет показатели личного согласования со своим подлежащим, как, например, в эвенкийском языке:

(2) си суру-чоло-с мунду еело-дувун баймз

280 уезжать-С0Т\тл/-28О наш село-ЬОС скучно

о-ча-н

становиться-РАКТ.РР-ЗВО После того, как ты уехал, в нашем селе стало скучно. [Черемисина 1979: 50]

Вообще, с развитием типологических исследований на материале языков, генетически и структурно далеких от индоевропейских, изменилось отношение к глаголу как единственному выразителю предикативных категорий, лица, времени и модальности. Еще в 50-ые годы в работах академика И.И.Мещанинова ([Мещанинов 1978, Мещанинов 1932]) было показано, что финитный глагол - не единственный способ выражения этих категорий: "В тюркских языках, так же, как и в ряде других, ... по лицам при известных условиях может изменяться всякое сказуемое (т.е., и именное тоже - Е.К,), а не одно только вербальное" [Мещанинов 1982:60], "Что касается временных показателей, то в некоторых из упомянутых языков они также оказываются выразителями общих предикативных категорий сказуемого, выступая как в имени, так и в глаголе (ср. эскимосские и самодийские языки)" [Там же: 69]. "И наклонения как морфологически выраженные показатели модальности, могут оказаться категориею вовсе не одного лишь глагола.,. Наклонения в адыгейском языке вовсе не являются узко вербальною формою. Наклонения в этом языке гораздо шире. В нем одинаковыми морфологическими приемами с одинаковым значением могут изменяться не только глагольное сказуемое, но также и именное" [Там же: 90]. Например, повелительное наклонение образуется одинаково от глаголов и имен, ср.: шъу-тхы 'пишите', шъу-шак1у 'будьте охотниками.' При этом типологически вид и залог оказываются в большей степени свойственными именно глаголу как части речи, и это понятно: ведь время и некоторые виды модальности, в отличие, например, от категории вода, характеризуют скорее не действие как таковое, а все высказывание в целом (что касается категории лица, то она есть далеко не во всех языках, что и отмечается в работе Мещанинова).

Кроме того, сами категории времени и модальности уже не считаются исключительно морфологическими категориями глагола, так как существуют средства их выражения «в обход» глагольной морфологии, лишая последнюю свойственной ей монополии. Подтверждение этому - существование языков, где, например, время выражается не собственно в глаголе (в глагольной словоформе), а на уровне всего предложения. Это в первую очередь так называемые языки с бедной морфологией — например, во вьетнамском языке время выражается исключительно с помощью наречий ("вчера", "давно", "скоро", "сегодня" и других) и обстоятельств времени. Сравним следующие примеры:

ВЬЕТНАМСКИЙ.

(3) nam nay Sab ay dä toi iighiêp 6ai hçc год этот CLASS он RES [окончить институт]

В этом году он окончил инстапут, (Быстрое и др. 1975; 63]

(4) наш. sau änh ây da tot iighiçp cía i hoc

год будущий CLASS он RES [окончить институт]

В следующем году- он окончит институт. [Быстрое и др. 1975: 63]

Эти два предложения относятся к разным временным планам (первое - к плану прошедшего, второе - к плану будущего), при этом они отличаются только обстоятельствами времени. Таким образом, средства выражения предикативных категорий не сводятся к глагольной морфологии - например, это могут быть, например, лексические средства, как в приведенных примерах. Существует, однако, и другой способ - ситаксический: так, в работе [Broscliari 1997], посвященной языку тонга, делается утверждение о необходимости различения морфологического и синтаксического уровня анализа. Индоевропейские языки противопоставляют глаголы существительным на морфологическом уровне: существительные имеют падежную словоизменительную парадигму, глаголы -временную и личную. В языке тонга, относящемся к изолирующим языкам, существительные и глаголы не различаются в том смысле, в каком их различают индоевропейские .языки, т.е. в морфологическом: выражение грамматических категорий осуществляется с помощью синтаксических средств - артиклей и падежных показателей ("именных" категорий), с одной стороны и показателей вида, времени и модальности ("глагольных" категорий) с другой. Так, в примере

(5) существительное появляется в контексте артикля, а в примере (6) глагольная лексема употреблена в сочетании с показателем прошедшего времени:

ТОНГА.

(5) ko е ta'ahine

PCL ART девочка

Это была девочка. [Broschart 1997:133]

(6) na'e kei lele PST еще бегать

Он (все) еще бежал. [Broschart 1997:126]

Слова, "именной" и "глагольный" взяты нами в кавычки из-за их условности применительно к языку тонга: в этом языке именные лексемы (такие, как сестра,

дом, свинья) свободно появляются в контексте видовременных и модальных маркеров," а глагольные лексемы (чувствовать, бегать, давать) - в контексте артиклей и падежных показателей.

(7) na'e kei îamasi'i

PST еще маленький .мальчик

Он был еще маленьким мальчиком. [Broschart 1997: 135]

8 Соответственно, в языке тонга не различаются финитные и нефинитные формы - см. [Broshart 1997].

(8) ко е 'al u 'a sione ki kolo

PCL ART идти ABS Сионе ALL город

Сионе идет в город (на глазах у говорящего). [Broschart 1997: 140]

Ср.:

(9) na'e 'alu £а sione ki kolo

PST идти ABS Сионе ALL город

Сионе шел в город, {Broschart 1997: 152]

Можно было бы утверждать, что в языке тонга "именной" синтаксис противопоставлен "глагольному", но, как считает Брошарт [Broschart ' 1997], термины "именной" и "глагольный" теряют смысл применительно к языку, где нет ни морфологических имен, ни морфологических глаголов. Соглашаясь с ним, мы бы предложили, тем не менее, различать "актантный" и "предикативный" синтаксис, так как противопоставление предикатов и их актантов должно быть типологически более универсальным.

Новый подход к предикативным категориям, позволяющий избежать необходимости считать их глагольными, представлен в референциально-ролевой грамматике [Foley, Van Valia 1984]. Данные авторы выделяют в предложении несколько уровней: ядро (nucleus) - предикат (обычно это глагол), центр (core) -предикат с его актантами и периферию (periphery), куда входят уже и обстоятельства - места, времени и др. При этом вид относится к ядерным операторам (то есть операторам, имеющим своей сферой действия глагол), а время и модальность (реалис - ирреалис), наряду с эвидетщальностью и иллокутивной силой определяются как операторы периферии, которые имеют своей сферой действия все предложение в целом. Таким образом, предикативность, т.е. связь предложения с действительностью, может выражаться в предложении независимо от финитного глагола. Такой точке зрения вполне соответствует определение предложения, данное в [Foley, Olson 1985:57]: простое предложение (clause) - это грамматическая структура, имеющая только одну периферию. Данные авторы определяют простое предложение в зависимости от выраженности в нем операторов периферии (иллокутивной силы, звиденциальности, времени и модальности), но не утверждается, что они должны быть обязательно выражены через Verbum Finitum. Определение в [Foley, Olson 1935] не противоречит традиционным определениям предложения, но при этом не ставит знак равенства между выражением предикативных категорий и финитной формой глагола.

Результаты типологических исследований говорят о том, что противопоставление финитных/нефинитных форм глагола оказывается «слишком специфическим, чтобы быть полезным для межъязыкового сравнения» [Bisang, в печати: 1]. Именно поэтому сейчас в лингвистике уже принято говорить о финитности независимо от финитного глагола, и считать фишпность свойством предложения ([Givón 19901, [Koptjevskaja-Tamm 1994]). «В современной лингвистике существует общее соглашение как среди функщюналистов, так и среди формалистов, что противопоставление <<фшштнып'нефитштный>> - свойство клаузы» ([Bisang, в печати: 1]). Так, в порождающей грамматике финитными считаются клаузы, содержащие показатели согласования (Agr) и времени (Tense). Сторонники функционального подхода придерживаются точки зрения, что противопоставление финитных и нефинитных клауз не является абсолютным, а образует .шкал)'. Самый детальный анализ финитности как скалярного феномена дан в работе [Givón 1990]. Данный автор понимает финитность как

19

"последовательное грамматическое средство выражения степени интеграции предикации в ее непосредственное окружение. Синтаксическая зависимость предикации, - т.е. ее финитность, - таким образом, используется для кодирования тематическую зависимость события/состояния от контекста дискурса" [Шу6п 1990:853]9, т.е. синтаксическая зависимость оказывается одним из средств выражения связности дискурса.

Финитность предикации выражается как степень ее сходства с прототшгаческим переходным главным предложением. Основными синтаксическими признаками финитное пг являются:

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Калинина, Елена Юрьевна, 1998 год

Список литературы

1. Ьайн Мэдззсзл. 1996 - Евангелие от Марка на бурятском языке. Институт перевода Библии, Стокгольм-Москва. 1996

2. Абдуллаев С.Н. 1954 - Грамматика даргинского языка. Махачкала, 1954

3. Абдуллаев З.Г. 1971 - Очерки по синтаксису даргинского языка. М., 1971

4. АвроринВ.А. 1959 - Грамматика нанайского языка. M.-JL, 1959

5. Амологонов Д.Д. 1958 - Современный бурятский язык. Улан-Удэ, 1958

6. Андронов М.С. 1960 - Тамильский язык. М., 1960

7. Андронов М.С. 1987 - Грамматика тамильского языка, ML, 1987

8. Андронов М.С. 1993 - Язык малая лам. М., 1993

9. Андронов М.С. 1962 - Язык каннада. М., 1962

10. Аристава Ш.К. 1982 - Проблема простого предложения в абхазском языке.

Тбилиси, 1982

11. Бенвеннст Э. 1974 ~ Именное предложение // Общая лингвистика. М,, 1974

12. Бертагаев Т. А. 1964 - Синтаксис современного монгольского языка в сравнительном освещении. Простое предложение. М.. 1964

13. Бертагаев Т.А., Цыдецдамбаев ЦБ. 1965 - Грамматика бурятского языка. Синтаксис. М., 1965

14. Богуславский И.М. 1996 - Сфера действия лексических единиц. М., 1996

15. Бокарев A.A. 1949 — Синтаксис аварского языка. М., 1949

16. Быкова Е.М. 1960 — Подлежащее и сказуемое в бенгальском языке. М., i960

17. Бы с грев И.С. и др. 1975 — Быстров И.С., Станкевич Н.В., Нгуен Тай Хай. Грамматика вьетнамского языка. Д., 1975

18. Виноградов В.В. 1975а — Основные вопросы синтаксиса предложения /7 Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике. М., 1975

19. В.В.Виноградов 19756 - «Синтаксис русского языка, академика А.А.Шахматова» // Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике.

М., 1975

20. В.В.Виноградов 1975в - Синтаксические взгляды профессора А.В.Добиаша

// Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике. М., 1975

21. Гезениус В. 1874 — Еврейская грамматика. Спб, 1874

22. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. 1997 - Историческая грамматика русского языка. М,, 1997

23. Гринберг и др. 1970 - Гринберг. Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Дж. Меморандум о языковых универсалиях // Новое в зарубежной лингвистике, вып. 5. М., 1970.

24. Гр-ка абхазск. яз. 1968 - Грамматика абхазского языка. Сухуми, 1968

25. Гр-ка бурятск. яз. 1962 — Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология:. М,5 1962

26. Гр-ка кабардин. яз. 1957 - Грамматика кабардино-черкесского литературного языка. Издательство АН СССР, М., 1957

27. Гр-ка литовок, яз. 1985 — Грамматика литовского языка. Вильнюс, 1985

28. Гр-ка ногайск. яз. 1973 - Грамматика ногайского языка. Черкесск 1973

29. Гр-ка совр, русек. лит. яз. 1970 - Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970

30. Гр-ка хакасск. яз. 1975 - Грамматика хакасского языка. М, 1975

31. Гр-ка якутск. яз. 1995 - Грамматика современного якутского языка. Синтаксис. Новосибирск, «Наука», 1995.

32. Громова Н.В., Охотина Н.В. 1995 - Теоретическая грамматика языка суахили. М, «Наследие», 1995

33. Грюнберг А. Л., Стеблин-Каменский И..М. 1976 - Языки Восточного Гшщукуша. Ваханский язык. М., 1976

34. Гьасанова Ж. 1995 - Аламатдин инсанар (Удивительные люди). Самур. Алай аямдин лезш прозаикрин эсерар (Работы современных прозаиков).

Махачкала, 1995

35. Дмитриев Н.К. 1948 - Грамматика башкирского языка. М.-Л, 1948

36. Дубнова Е.З. 1979 - Язык руанда. М., 1979.

37. Казенин К.И. - Сочинение и подчинение в багвалинском языке // А.Е. Кибрик (ред.). Грамматика багвалинского языка. Рукопись.

38. Казенин К.И. 1997 - Синтаксические ограничения и пути их объяснения (на материале дагестанских языков). Дисс. на соиск. уч. степ. к.ф.н. М., 1997

39. Казенин К.И. 1998 - Коммуникативное выделение /7 А.Е.Кибрик (ред.). Элементы цахурс-кого языка в типологическом освещении. М,, 1998

40. Калинина Е.Ю. 1998 - Предложения с именным сказуемым /7 А.Е.Кибрик (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1998

41. Калинина Е.Ю. 1998 - Разграничение финитных и нефинитных форма глагола в типологическом аспекте // Вопросы языкознания, 1998, №4

42. Калинина Е.Ю. 1998 - Связка: взгляд с точки зрения типологии // A.C. Нариньяни (ред.) Труды международного семинара Диалог '98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Казань, 1998

43. Кибрик А.Е. и др. 1972 - Кибрик А.Е., Кодзасов C.B., Оловянникова И.П. Фрагменты грамматики хиналугского языка. М., 1972

44. Кибрик А.Е. 1977 - Опыт структурного описания арчинского языка. Т. П.

Таксономическая грамматика. М., 1977

45. Кибрик А.Е. 1979/1981 - Материалы к типологии эргативности //

Предварительные публикации ИРЯ АН СССР, M., 1979-1981. Вып. 127-130, 140-141.

46. Кибрик А.Е. 1992 - Типология: таксономическая или объяснительная, статическая или динамическая? /7 Очерки по общим и прикладным вопросам

языкознания, М., 1992

47. Кибрик А.Е. 1997 - Иерархии, роли, нули, маркированность и «аномальная» упаковка грамматической информации // Вопросы языкознания, 1997, №4.

48. Кибрик А.Е. 1998 - Согласование /7 А.Е. Кибрик (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1998

49. Коваль А.И., Нялибули Б.А. 1997 - Глагол фула в типологическом освещении. М., 1997

50. Колесникова В.Д. 1966 - Синтаксис эвенкийского языка. М,~Л., 1966

51. Коркнна Е.И. 1970 - Наклонения глагола в якутском языке. М., 1970

52. Коркина Е.И. 1985 - Деепричастия в якутском языке. Новосибирск, 1985

53. Константинова О. А. 1964 - Эвенкийский язык. М.-Л., 1964

54. Крейиович Е.А. 1958 - Юкагирский язык. М.-Л., 1958

55. Ломтев Т. П. 1954 - Очерки по историческому синтаксису русского языка.

Л/Г 1 О«/!

IVА. ,

56. Лука тасуирлаган Инжед. 1996 - Евангелие от Луки на башкирском языке. Институт перевода Библии, Стокгольм-Москва, 1996

57. Лкпикова Е.А. Рукопись. - Относительное предложение в багвалинском

языке // А..Е.Кибрик (ред.). Грамматика, багвалинского языка. Рукопись.

58. Майсак Т.А, Татевосов С.Г. 1998. - Глагольные формы в дискурсе // А.Е..Кибрик (ред). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1998

59. Мельчук И. А. 1972 - Опыт теории синтаксических моделей «Смысл-Текся». М., 1972

60. Меновщиков Г. И. 1960 - Эскимосский язык. Пособие для педучилищ. Л.,

1960.

61. Мещанинов И.И. 1978 - Члены предложения и части речи. Л., 1978

62. Мещанинов И.И. 1982 - Глагол. Л, 1982

63. Муркелинский Г.Б. 1971 - Грамматика лакского языка. Дагучпедгиз, Махачкала, 1971

64. Мурквлинский Г.Б. 1967 - Лакский язык II Языки народов СССР, т.4: Иберийско-кавказские языки. М., 1967

65. Орловская М.Н. 1961 - Имена существительные и прилагательные в современном монгольском языке. М, 1961

66. Пахалнна Т.Н. 1975 - Ваханский язык. М., 1975

67. Петруничева З.Н. 1960 - Язык телугу. М., 1960

68. Пешковский A.M. 1956 - Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956

69. Плунгян В.А. 1992 - Глагол в агглютинативном языке (на материале догон).

М., 1992

70. Подлесская В.И. 1993 - Сложное предложение в японском языке. Материалы к типологии иоштредикативности. М., 1993

71. Потебня А.А. 1888 - Из записок по русской грамматике, т.1-111. Харьков, 1888.

72. Рохалнл Хабар. 1996 - Евангелие от Марка на аварском языке. Институт перевода Библии, Стокгольм-Москва, 1996

73. Рудницкая Е.Л. 1997 - Сочинительные конструкции в корейском языке /У Вопросы языкознания, 1997, №6

74. Рябова Н.С. 1972 - О некоторых особенностях глагольного аналитизма в языке суахили // Типология глагола в африканских языках. М., 1972

75. Саидов М.С. 1967 - Аварско-русский словарь. М., 1967

76. Саидов М.С. 1954 — Развернутые члены предложения в аварском языке /7 Языки Дагестана, вып. 2. Махачкала, 1954

77. Санжеев Г.Д. I960 - Современный монгольский язык. М., I960

78. Скрибник Е.К. 1988 - О статусе конструкщй с ннфинишыми глагольными формами в системе полипредакативного синтаксиса (на материале бурятского языка) // Проблемы монгольского языкознания, Новосибирск

1988.

79. СИС ВЯ 1982 - Сравнителошо-исторический синтаксис восточнославянских

языков. Члены предложения. М., 1982

80. Сумбатова Н.Р. 1984 — Грамматикализация глагольного синтаксиса. Дисс. на соиск. уч. ст. к.ф.н. М., 1984

81. Суник О.В. Очерки по синтаксису тунгусо-маньчжурских языков. М.-Л., 1951

82. Сурхаев М. 1984 — Нух бит1аш (Счастливого пути). На аварском языке. Махачкала, 1984

83. Талибов Б.Б. 1966 — Грамматический очерк лезгинского языка /У Талибов Б.Б., Гаджиев М.М. Лезгинско-русский словарь. М., 1966

84. Тестелец Я.Г. 1997 - Бессоюзное сочинение в цахурском языке // Вопросы кавказского языкознания, Махачкала, 1997

85. Терещенко ИМ. 1973 - Синтаксис самодийских языков. Л., 1973

86. Терещенко Н.М. 1979 - Нганасанский язык. Л., 1979

87. Терещенко Н.М. 1966 - Краткий грамматический очерк ненецкого языка // Ненецко-русский словарь, М,, 1966

88. Тодаева Б.Х. 1951 - Грамматика современного монгольского языка, М.. 1951

89. Толдова С.Ю., Калинина Е.Ю. 1998 - Атрибутивгоация // А.Е. Кибрик (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1998

90. Убрятова Е.И. 1950 - Исследования по синтаксису якутского языка. Простое предложение, М.-Л., 1950

91. Убрятова Е.И. 1950 - Исследования по синтаксису якутского языка. Сложное предложение. М., 1976

92. Черемисина М.И. 1979 — Некоторые вопросы теории сложного предложения. Новосибирск, 1979.

93. Шакрыл Т.П. 1981 - Категория наклонения в абхазском языке. Тбилиси, 1981

94. Шахматов А. А. 1925 - Синтаксис русского языка, часть 1. М., 1925

95. Шихвердаев М. 1995 - Экв яргъай аквада (Свет будет виден издалека). Повестдай ч!ук (отрывок из повести). Самур. Алай аямдин лезш прозаикрин эсерар (Работы современных прозаиков). Махачкала, 1995

96. Эдельман Д.И. 1966 - Язгулямский язык. М., 1966

97. Яковлев Н.Ф. 1948 - Грамматика кабардино-черкесского языка. М.-Л., 1948

98. Asher R.E 1968 - Existential, Possessive, Locative and Copulative sentences in Malayalam // The verb "be" and its synonyms, eel. by j.Verliaar, p.2. Dordrecht: Reidel, 1968

99. Asher R. E. 1985 - Tamil. CroomHelm, London/Sydney/Dover, 1985

100. Austin P. 1981—A grammar of Diyari, South Australia. Cambridge, 1981

101. van der Auwera J. 1998 - Defining converbs // L, Kuükov & H. Vater (eds). Topology of Verbal Categories. Max Niymeyer, 1998

102. Azar M. 1976 - The emphatic sentence in Modem Hebrew // Studies in Modem Hebrew syntax and semantics. North Holland publishing company, Amsterdam-New York-Oxford.

103. Bamgbose A. 1966 - A grammar of Yoruba. Cambridge University Press,

1УбО.

104. Ваша R., Grosu A. 1976 - Aspects of copula in Modem Hebrew /7 Studies in Modem Hebrew syntax and semantics. North Holland publishing company, Amsterdam-New York-Oxford.

105. Bhasrararao P. 1972 - On the syntax of Tehigu predication // The verb "be" and its synonyms, ed. by J.Verhaar, p.5. Dordrecht: Reidel, 1972

106. Bisahg W. - Finite vs. Non-finite Languages, if Language Typology and Linguistic Universalis. Handbücher Sprach- und Kommmiikationwissenschaft. A печати.

107. Bowers J. 1993 — The syntax of predication // Linguistic Inquiry 1993 Jfe 3

108. Broschart J. 1991 - Noun, verb and participation // Partizipation: das sprachliche Erfassen von Sachverhalten, ed. by И. Seiler & W.Premper. Tübingen, 1991

109. Broschart J. 1997 - Why Tongan does it differently? /7 Linguistic Typology 1997, № 1

110. Bull W.E. 1968 - Time, tense and verb. University of California Press,

Berkeley & Los Angeles, 1968

111. Bykova E.M. 1981 - The Bengali language. M., 1981

112. Capell A, Hindi H.E. - Maung Grammar. Mouton 1970. The Hague-Paris.

113. Chomsky N. 1965 - Aspects of the theory of Syntax. The MET press, 1965

114. Connie B. 1981 - Linguistic typology and Language universal®. Oxford University Press, 1981

115. Connie B. 1985 - Tense. Cambridge University Press, 1985

116. Connie B. 1976 - Aspect. Cambridge University Press, 1976

117. Cristofaro S. 1998 - Typology of subordination. Ph. D. dissertation, Université di Pavia.

118. Croft W. 1991 - Syntactic Categories and Grammatical Relations. Cambridge University Press, 1991

119. Dobson J. Learn Biblical Hebrew. Рукопись.

120. Davies J. 1981 -Kobon. Lingua Descriptive Studies. Amsterdam 1981

121. Delbrück В. 1900 - Vergleichender Syntax der Indogermanischen Sprachen, dritter Teil. Starssbourg, 1900

122. Ferguson Ch. 1971 - Absence of copula and the notion of simplicity 7/ Pidginization and creolization of languages. Cambridge University Press, 1971

123. Ferguson Ch. 1972 - Verbs of being in Bengali with a note on Amharic // The

verb "be" and its synonyms, ed. by J.Verhaar, p. 5. Dordrecht: Reidel, 1972

124. Fleishman S. 1982 - The future in language and thought Cambridge University Press, 1982

125. Heischman S 1995 - Imperfective and Irrealis 7/ Modality in grammar and discourse, ed. by J.Bybee and S.Fleischiriah. Amsterdam: John Benjamins, 1995.

126. Foley W, Van Valin R. 1984 — Functional syntax and universal grammar. Cambridge, 1984

127. Foley W, Olson M. 1985 — Clausehood and Verb Serialization 7/ Nichols J.,

Woodbury A.C. (eds). Grammar inside and outside the clause: Some approaches to theory from the field. Cambridge, 1985

128. Foley W. 1998 - Symmetrical Voice Systems and Precategoriality in Philippine Languages. Пленарный доклад на Летней Школе Немецкого

Лингвистического общества по лингвистической типологии, Майнц» 02.09Л 998

129. Gar J.W. 1970 - Colloquial Sinhalese sentence structure. The Hague: Mouton, 1970

130. GDG 1981 - Grundzuege einer deutsclien Grammatik, Akademie Verlag, Berlin, 1981

131. Gesenius W. 1829 - Thesaurus phiiologicus criticus lingvae Hehraeae et chaldaeac Veteris Testamenti. V.l, Lipsiae (Leipzig), 1829

132. Givon T. 1990 - Syntax: a functional typological introduction, v.2. Amsterdam, 1990

133. Givon T. 1983. Topic continuity in discourse: The functional domain of switch reference II John Hatman and Pamela Murtro feds.). Switch reference. Amsterdam/Philadelphia: J. Benjamins

134. Gonda J. 1956 - The character of Indo-European moods. Otto-Harrassowitz,

Wiesbaden, 1956

135. Greeribaum S. 1996 - The Oxford English Grammar, Oxford University Press,

1996

136. Haiman J. 1985 - Hua: a Papuan language of New Guinea. Amsterdam/J.Benjamins B.V. 1985

137. Hale K. 1976 - The adjoined relative clauses in Australia //' R.Dixon (ed.). Grammatical categories in Australian languages. Canberra: AIAS, 1976

138.Haspelmath M. 1992 — A grammar of Lezgian. Berlin-New York, 1992

139. Haspeimafh M. 1995 - The convert) as a cross-linguistically valid category II

M.Haspelmath & E.Konig (eds.). Converbs in cross-linguistic perspective. Mouton de Gnsyter, Berlin-New York, 1995

140. Haspelmath M. 1996 - Word-class changing inflection and morphological theory II Booji G. & Marie J. (eds.). Yearbook of Morphology. Dordrecht: Kluwer, 1995.

141. HengeveldK. 1992 — Non-verbal predication. Berlin-New York, 1992

142. Hewitt B.G. 1989 - Abkhaz. London: NY: Routledge, 1989

143. Hiremath 1961 - The Structure of Kannada. Kamatak University, Dharwar 1961

144. Hopper P.. Thompson S. 1984 - The discourse basis for lexical categories in universal grammar // Language 60, 1984

145. Hagège Cl. 1970 — La langue mbum de Ngamha (Cameroun). Paris, 1970

146. Kahn Ch. 1973 - The verb "be" in Ancient Greek. Dordrecht: Reidel, 1972

147. Kimenyi A. 1980 - A Relational Grammar of Kinyarwanda. University of California press, 1980

148. Kohlenberger III J.R 1987 - The Interlinear NW Hebrew-English Old

Testament. Zondervan Publishing House, Grand Rapids, Michigan. 1987

149. Koptjevskaja-Tamm M. 1988 - A Apology of action nominal constructions.

Doctoral dissertation, Department of linguistics, University of Stockholm, 1988

150. Koptjevskaja-Tamm M. 1994 - Finiteness // R.Asher (ed.). The encyclopedia of language and linguistics, v.3 1994

151. Kuroda S. 1972 - The Categorical and Thetic Judgment. Evidence from Japanese Syntax. // Foundations of Language 9, 1972.

152. Langdon M. 1970 - A grammar of Digtieno. University of California Press, Berkeley, LA, London

153. Lefebvre C., Muysken P. 1988 - Mixed Categories. Nominalizations in Quechua. Kluwer Academic Publishers, Dordrecht/Boston/London, 1988

154. Lehmann Chr. 1984-Der Relativsatz. Tübingen, Narr, 1984.

155. Li Cli, Thompson S.A 1977 - A mechanism for the development of copula morphemes // Li Ch. (ed.) Mechanisms of syntactic change. Austin: University of Texas press, 1977.

156. Loogman A. 1965 - Swahili Grammar and Syntax. Duquesne University Press, Pittsburgh, 1965

157. Maize! K. 1987 - Einfuhrung in die Sinhalesische Sprache. Otto Harassowitz,

Wiesbaden, 1987

158. Meillet A. 1906 - La phrase nominale en indo-européen. H Mémoirs de la Société de Linguistic de Paris, 14.

159. Модго F. 1977 - From existential to copula: the Yuman "be" /7 Mechanisms of syntactic change, ed. by Ch.Li. Austin: University of Texas Press, 1977

160. Nedjaikov V. 1995 - Some typological parameters of converbs // M.Haspelmath & E.König (eds.). Converbs in cross-linguistic perspective. Mouton de Gruytcr, Berlin-New York, 1995

161. Noonan M. 1985 - Complementation. /7 T.Shopen (ed.). Language typology and syntactic description. Cambridge University Press, 1985

162. Radford A. 1988 - Transformational Grammar. A first course. Cambridge, 1988

163. Reichenbach H. 1947 - Elements of symbolic logic. N.Y.: The MacMfflan

Co, 1947.

164. Ries J. 1931 — Was ist ein Satz? Prag, 1931

165. Rosengren I 1995 - The Thetic/Categorical Distinction Revised Once More // Proceeding of the Göttingen Focus Workshop, ed. by Kohlhof I. Winkler S.,

DmbigH., 1995

166. SablesM J. 1965 - Equational clauses in Bengali // Language 19, 1965

167. Sawyer J. 1980 — A modem introduction to Biblical Hebrew. London, 1980

168. Schaiib W. 1985 -Babungo. CroomHelm, London/Sydney/Dover, 1985

169. Shibatani M. 1990 - The languages of Japan. Cambridge University Press, 1990

170. Schiffman LIF. 1983 — A reference grammar of spoken Kannada. Washington, 1983

171. Schyzer E. 1939 - Griechische grammatik, V.l, Muenchen 1939

172. Stassen L. 1994 - Typology versus Mythology: The case of the Zero-Copula /7 Nordic Journal of Linguistics, v. 17, Xs2, 1994

173. Stassen L. 1997 - Intransitive predication. Clarendon Press, Oxford, 1997

174. Stassen L. 1998 - Black and White Languages. Пленарный доклад на Летней Школе Немецкого Лингвистического общества по лингвистической типологии. Майнц, 02.09.1998

175. Taylor Cli. 1985 - Nkore-Kiga. Groom Hehn, 1985

176. Van V altes. R. 1985 - Case marking and the structure of the Lakhota /7 Nichols I. & Woodbury A.C. (eds.). Grammar inside and outside the clause: Some approaches to theory from the field. Cambridge, 1985

177. Ulrich M. 1985 - Iberisch und Kategorisch. Tübingen, 1985.

178. Wetzer H. 1996 - The Typology of adjectival predication. Berlin - New-York, 1996

179. Wallace S. 1982 - Figure and Ground 7/ Hopper P.J. (ed.). Tense-aspect: Between Semantics and Pragmatics. Amsterdam, 1982

180. Ward IC., C.B.E., Lit D. 1952 - An introduction to the Yoruba language. Cambridge 1952