Нарративный подход к проблеме развития смысловых образований тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 19.00.01, кандидат наук Турушева Юлия Борисовна

• Турушева Юлия Борисовна
• кандидат наук
• 2017

Оглавление диссертации кандидат наук Турушева Юлия Борисовна

ВВЕДЕНИЕ

1. Нарратив как методологический конструкт психологии

1.1. Проблемы и возможности нарративного подхода как области кросс-дисциплинарных исследований

1.2. Особенности нарративного подхода в психологии

1.2.1. Нарративный подход как методология качественных исследований

1.2.2. Принципы социального конструкционизма в нарративном подходе

1.2.3. Методы нарративного анализа

1.2.4. Представления о нарративной идентичности

1.3. Выводы по анализу понятия нарратив как методологического конструкта психологии

2. Роль нарратива в динамике смысловых процессов

2.1. Нарратив и опыт

2.2. Донарративный опыт и смысл

2.3. Динамика развития смыслового образования

2.3.1. Травма идентичности как кризис дискурса

2.3.2. Переживание

2.3.3. Смыслоосознание

2.3.3.1. Событие как предмет нарративизации

2.3.3.2. Сюжет как форма нарративной рефлексии

2.3.3.3. Причинность и телеологичность нарратива

2.3.3.4. Ценностное измерение нарратива

2.3.3.5. Темпоральная структура нарратива

2.3.4. Трансляция смысла

2.3.4.1. Двоякая событийность нарратива

2.3.4.2. Нарратив как прием

2.4. Выводы о роли нарратива в динамике смысловых процессов

3. Нарратив как культурное средство трансляции личностных и носитель коллективных (культурных) смыслов

3.1. Взаимоотношения личностного и социального в нарративе

3.2. Роль нарратива в процессах социализации и ресоциализации

3.3. Трансляция личностного смысла. Смысл и значение

3.4. Выводы по анализу нарратива как культурного средства трансляции и носителя смыслов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Нарративный подход к проблеме развития смысловых образований»

Актуальность исследования

Нарративный подход сегодня является одним из самых бурно развивающихся направлений гуманитарных наук. Несмотря на длительную традицию исследования нарратива в лингвистике (Ж.М. Адам, Р.Барт, Ж. Женетт, М. Баль, В. Шмид, Ш. Римон-Кеннан, Дж. Принс и др.), в конце 1980-х годов это понятие вышло за ее пределы и потребовало более широкого осмысления. В результате, за последние несколько десятилетий произошел радикальный пересмотр феномена нарратива, его функций и значения. Отвечая на вызовы постпозитивистской науки, к нарративу обратились история (Х.Уайт, Ф.Анкерсмит), социология (Э.Гидденс, П.Бурдье, Ф.Щюц), антропология (К.Гирц), психология и ряд других дисциплин. Понятие «нарратив» стало претендовать на статус междисциплинарного конструкта, а нарративный подход начал рассматриваться как потенциальная основа новой научной парадигмы [Брокмайер, Харре, 2000]. Интенсивная разработка понятия привела к появлению множества теоретических моделей нарратива и, как следствие, к значительному разнообразию исследовательских стратегий. В зависимости от того, как решались ключевые проблемы на философско-методологическом уровне (статус субъекта рассказа, отношения реальности и повествования, роль языка, проблема истинности и.т.д.), сформировалось множество различных линий исследований. В условиях, когда междисциплинарные границы стали проницаемыми, это привело, с одной стороны, к форсированному развитию подхода: дисциплины активно вступают на «чужие» территории, побуждают друг друга пересматривать основания, заимствуют не только теоретические наработки, но и исследовательский инструментарий; с другой, - к «размыванию» понятия и недостаточности методологической рефлексии.

В психологии, унаследовавшей методологические наработки других

дисциплин, наличие конкурирующих концепций повествования не позволило

выработать единую линию развития. Поэтому говорить о нарративной

психологии можно лишь как об очень широком поле исследований,

4

объединенном интересом к общему феномену. Среди многочисленных подходов к изучению нарратива можно выделить понимание нарратива как формы, организующей опыт, контролирующей действия и эмоции (Т.Сарбин); как когнитивной схемы, позволяющей объяснить и преодолеть затруднения (Н.Стейн и М.Поликастро); как результата работы дискурса, установленного в социальных интеракциях (К.Герген); как отчета о прошлом, обеспечивающего самопонимание (Д.Спенс); как инструмента формирования идентичности (Д.Макадамс).

Изучение нарратива как процесса и продукта конструирования смысла является сегодня одним из приоритетных направлений нарративного подхода [Сарбин, 2004; Херманс, 2007; Gone et al., 1999 и др.]. Многие ученые считают, что основная задача нарративной психологии состоит в том, чтобы понять каким образом нарратор порождает смысл события, а основу научного потенциала нарратива видят именно в его способности улавливать интенции человеческих действий и придавать им смысл [Bamberg, 2012; Schiff, 2006; Брокмайер, Харре, 2000]. Кроме того, одной из важнейших особенностей нарратива является его чувствительность к временному модусу человеческого существования, способность ухватывать меняющуюся, подвижную идентичность и изменчивую, динамическую природу смысловой реальности.

Несмотря на то, что категория смысла за последние несколько десятилетий

стала востребованной в западной психологии (В.Франкл, Дж.Келли, Р.Харре,

Ю.Джендлин, Ж.Нюттен и др.), для нарративного подхода смысл остается

психолингвистической проблемой. В англоязычной психологической

литературе используется преимущественно понятие «meaning» («значение»), а

классическая для отечественной психологии оппозиция «смысл-значение»

(А.Н.Леонтьев), как правило, не рассматривается. Современные представления о

психологии смысла, развивающиеся в отечественной школе, связаны с именами

целой плеяды ученых. Истоки проблемы смысла можно проследить уже в

работах Л.С.Выготского, однако толчком к глубокой разработке категории

смысла в психологии стали работы А.Н.Леонтьева. Дальнейшее развитие она

5

нашла в исследованиях А.Г.Асмолова, Б.С.Братуся, Б.В.Зейгарник, В.А.Петровского, Е.В.Субботского, Л.С.Цветковой, А.А.Леонтьева, Д.А.Леонтьева, Ф.Е.Василюка, А.У.Хараша, Е.Е.Насиновской, В.К.Вилюнаса и многих других представителей деятельностного подхода. Введя понятие «личностного смысла» и обозначив проблему оппозиции «смысл-значение», А.Н.Леонтьев задал направление для широкого спектра исследований, в том числе связанных с проблемами символизации смысла. Рассмотрение нарратива с точки зрения основных представлений о смысле, развиваемых в отечественной школе, может стать перспективным и для развития существующих концепций нарративной идентичности, и для дальнейшего развития представлений о динамике смысловых процессов, связанных с наррацией.

Таким образом, актуальность исследования связана, во-первых, с необходимостью осмысления происходящего в гуманитарных науках парадигмального сдвига, вызванного нарративным поворотом. Во-вторых, на сегодняшний день проблема изучения нарратива в связи с анализом развития смысловой сферы личности не ставилась ни в психологии, ни в других областях знания. Обладая безусловным эвристическим потенциалом для исследования динамики смысловой сферы личности, нарративный подход нуждается в серьезной методологической рефлексии, позволяющей наметить конкретные научные перспективы в этой области.

Предмет и объект исследования

Объектом исследования является нарративный подход в психологии, его отличительные черты, методологические основания и различные направления.

Предмет исследования - нарратив как средство развития смысловых образований.

Цели и задачи исследования

Основная цель работы - раскрыть особенности нарратива как предмета исследования развития смысловых образований в области психологии.

Задачи исследования:

1. Проанализировать основные тенденции развития нарративного подхода, их историю и философско-методологические и психологические основания;

2. Обосновать связь нарратива и наррации с содержанием и динамикой становления идентичности и социализации личности;

3. Выявить особенности нарративного подхода как метода исследования смысловых образований;

4. Проиллюстрировать особенности механизмов нарративного смыслообразования на конкретных примерах нарративных интервью;

5. Показать потенциал нарратива, как метода изучения динамики смысловых образований личности.

Методологические и теоретические основания исследования

Работа опирается на широкий круг трудов по нарративу и нарративному подходу, принадлежащих к различным дисциплинарным областям. Философскими, общенаучными и конкретно-научными основаниями данного исследования стали:

1. Труды по философии повествования, философии истории, филологии и философии социального конструкционизма, в рамках которого развивается большинство нарративных исследований (Р.Барт, М.К.Мамардашвили, Ф.Р.Анкерсмит, В.А.Лекторский, М.М.Бахтин, П.Бергер и Т.Лукман, Х.-Г.Гадамер, П.Рикер, Й.Брокмайер, К.Фриман, Р.Харре, К.Герген, А.Ф.Лосев, Ю.М.Лотман, А.Макинтайр, Х.Уайт, Л.Минк, А.Данто, П.Бурдье, В.Шкловский, Б.В.Томашевский, Б.М.Эйхенбаум, М.Эпштейн, М.Баль, У.Лабов, В.Шмид, К.Аткинс).

2. Работы, изучающие нарративы в рамках психологии (Т.Сарбин, Дж.Брунер, Г.Херманс, М.Бэмберг, Г.Макадамс, М.Уайт, Д.Эпстон, Дж.Гон, П.Миллер и Дж.Раппопорт, Е.Е.Сапогова, М.Кроссли, Ж.Вонхе, У.Холлвей, Т.Джефферсон, К.Лангиллер, С.Рассмусен, К.Нельсон, К.Пламмер, К.Фельдман, Р.Бауман, Н.Стейн и М.Поликастро, Д.Полкингхорн).

3. Положения ряда фундаментальных работ отечественных и зарубежных психологов (культурно-историческая психология Л.С.Выготского; экзистенциальный анализ В.Франкла; представления о смысловых структурах и механизмах, развиваемых в отечественной школе в рамках деятельностного подхода (А.Н.Леонтьев, А.Г.Асмолов, Ф.Е. Василюк, В.В. Нуркова, Д.А.Леонтьев, В.К. Вилюнас и др.)

Основная теоретическая гипотеза

Предполагаем, что нарративный подход в силу своей чувствительности к временному модусу жизни человека, обладает уникальными возможностями для изучения смысловых образований, отличающихся подвижностью и неустойчивостью во времени.

Частные исследовательские гипотезы

1. Предполагаем, что нарративный подход обладает рядом особенностей, позволяющих изучать динамику и закономерности трансформаций смысловых образований.

2. Предполагаем, что автобиографический нарратив описывает момент критической перестройки смысловой системы личности и является культурным средством, обеспечивающим преодоление смыслового кризиса.

3. Предполагаем, что в процессе наррации осуществляется вербализация личностного смысла и его соотнесение с системой общекультурных значений.

Положения, выносимые на защиту

1. Анализ роли нарратива в процессах формирования смысла должен включать человека как носителя довербального опыта и довербального смысла. Таким образом, изучение феномена нарративного смыслообразования требует выхода за пределы нарратива как автономно существующего текста и рассмотрения его в контексте цикла смыслообразования.

2. Содержание нарратива отражает момент кризиса устоявшихся смыслов личности, то есть является репрезентацией смыслового кризиса, который

может быть описан в терминах «травмы идентичности», понимаемой в рамках современных представлений об идентичности как подвижном социокультурном продукте дискурса.

3. Для преодоления смыслового кризиса автобиографический нарратив использует культурно закрепленные языковые средства (различные типы сюжетов, риторические приемы), позволяющие человеку посмотреть на себя отстраненно, в качестве героя истории и, таким образом, осуществить рефлексию.

4. Специфика нарратива как средства смыслообразования заключается в том, что найденный в процессе наррации смысл принципиально интерсубъективен. Нарратив, таким образом, осуществляет перевод довербального личностного смысла в общекультурное значение.

5. Нарративный подход позволяет проанализировать взаимоотношения личностного и социального в человеке. Он является важным условием приобретения знания, в том числе знания нравственного порядка, помогая, таким образом, социализации человека.

Научная новизна работы

В диссертационном исследовании впервые проведено комплексное изучение нарративного подхода в психологии, его роли в формировании и трансформации ценностно-смысловых образований личности.

Материалы проведенного исследования доказали, что для осмысления феномена нарратива необходима широкая рамка, предполагающая, в отличие от большинства конструкционистских моделей, существование до-нарративного опыта и смысла. Было обосновано предложение рассматривать нарратив не только как инструмент смыслообразования, но и как средство перевода личностного смысла в общекультурное значение.

Материалы исследования позволили определить связь нарратива с содержанием идентичности и процессом социализации и ресоциалиазции,

показывая, что нарратив помогает усвоению культурно заданных норм и эталонов, взаимодействуя со сферой личностных смыслов.

Полученные в исследовании данные доказали, что содержание нарратива отражает момент кризиса устоявшихся смыслов, ценностей и культурных норм, который может быть описан в терминах травмы идентичности. В процессе создания автобиографического нарратива происходит существенная перестройка смыслового поля субъекта, поэтому его можно рассматривать как особую форму рефлексии.

Теоретическая значимость работы связана с осмыслением происходящего в гуманитарных науках парадигмального сдвига и тех последствий, которые он будет иметь на уровне конкретно-психологических исследований, в частности, для создания новых подходов к изучению ценностно-смысловых структур сознания.

Материалы диссертационного исследования восполняют существующий пробел в исследовании психологических концепций, объясняющих роль нарратива и наррации в процессах развития смысловых образований.

Полученные в работе данные позволяют конкретизировать представления о принципиальной диалогичности и интерсубъективности нарративного смысла, демонстрируя связь нарратива одновременно и с социальной, и личностной природой человека.

Полученные в исследовании данные позволяют рассматривать нарратив как одно из звеньев процесса образования смысла, благодаря которому довербальный личностный смысл становится закрепленным в знаке общекультурным значением. Таким образом, исследование способствуют созданию нарративной концепции динамики ценностно-смысловой сферы личности.

Практическая значимость диссертационного исследования

заключается в том, что полученные в работе материалы могут быть использованы для разработки учебных программ по психологии личности и

общей психологии, а также для спецкурсов, изучающих особенности нарративного подхода и качественных методов исследований.

Полученные в диссертационном исследовании результаты могут быть использованы в качестве исследовательского инструмента для изучения динамики смысловых структур, а также представляют интерес для развития практики психотерапевтической работы с клиентом.

Апробация результатов и публикации

Результаты исследования систематически обсуждались на методологических семинарах и научных сессиях Психологического института РАО, в том числе на Ежегодных Шпетовских чтениях Психологического института РАО (Москва, 2015), конференции «Смирновские чтения» (Москва, 2015), Ананьевские чтения (Санкт-Петербург, 2016). По теме диссертации опубликовано 7 работ, 4 из них в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.

1. НАРРАТИВ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТ ПСИХОЛОГИИ

1.1. Проблемы и возможности нарративного подхода как области кросс-дисциплинарных исследований

Не будет преувеличением сказать, что 20-й век в науке прошел под знаком «лингвистического поворота». Над природой и загадками языка наука размышляла давно, но именно в 20-м веке язык был осмыслен не просто как «орудие мысли» и средство коммуникации, но как самостоятельная реальность, которая активно формирует и самого человека, и его мир. Человек предстал перед учеными как текст. Безусловно, интерес к нарративу и нарративным практикам явился закономерным следствием возросшего внимания к языку в целом.

Первые попытки научного изучения нарративов связаны с теорией повествования (нарратологией) - научной дисциплиной, изучающей повествование. Нарратология возникла в 60-70 гг. 20-го века как один из структуралистских методов изучения письменных нарративных, преимущественно художественных текстов (Р. Барт, Ж. Женетт, Ц. Тодоров, К. Бремон и др.). Структуралистская нарратология мыслила нарратив как своего рода «соссюровский язык» - систему инвариантных форм и правил, эффективно использующихся в конкретных культурных контекстах. Ее основной задачей была формулировка того, что лежит за «поверхностью» повествования - поиск «глубинных структур», «универсальных грамматик». В рамках нарратологии было осуществлено огромное количество попыток дать определение понятию «нарратив» и отличить его от других видов дискурса, прежде всего, через структурные особенности: «ранние нарратологи рассматривали конкретные нарративы как несущие некое "нарративное сообщение", которое передается через опознаваемые элементы и комбинаторные принципы общей семиотической системы» [Пир, 2013]. Пионером изучения нарративных структур считается В.Пропп [1969], который проанализировав «морфологию»

русской народной сказки, пришел к выводу, что все известные сюжеты содержат некоторый набор определенных элементов.

Классической работой по определению компонентов повествования является исследование Лабова и Валецки [Labov, Waletzky, 1967]. В нем утверждается, что полностью сформированный нарратив содержит шесть элементов: тезис (краткое изложение, резюме нарратива), ориентацию (время, место, ситуация, действующие лица), последовательность событий, оценку (значимость и смысл действия, отношение рассказчика к этому действию), резолюцию (что случалось в конце концов) и коду (в которой рассказчик возвращается в настоящее время).

Американский теоретик литературы К. Берк предложил список из пяти элементов, необходимых для повествования: Действующее лицо (Agent), Действие (Action), Цель (Goal), Обстановка (Setting), Средства (Instrument). Из несоответствия между двумя или более элементами пентады, по Берку, возникает Трудность (Trouble), которая и движет драмой.

Одна из проблем структурного определения нарратива состоит в том, что многие повествования не вписываются в предложенные схемы: некоторых компонентов может не быть, они могут находится в другой последовательности, существует и опасность «подгонки» под схему, которая является к тому же этноцентричной. Несмотря на то, что компоненты Лабова можно встретить в большинстве повествований, Й. Брокмайер и Д. Карбо утверждают, что ему не удалось по структуралистским меркам дать универсальное определение нарратива [Benwell, Stokoe, 2006]. Другая проблема состоит в том, что структуралисты изучают вырванный из широкого контекста рассказ, а не реальные, «живые» повествования в интеракциях. Так, например, почти не учитывается влияние, которое на рассказчика оказывает интервьюер.

Дальнейшее развитие нарративных исследований шло по пути

постепенного отказа от структуралистских установок. Так Мике Баль [Bal, 1997]

утверждает, что рассматривает нарратологию как эвристический инструмент,

который может и должен использоваться в сочетании с другими концепциями и

13

теориями. Ее нарратология предстает как постструктуралистский проект. Она настаивает (вместе с М. Бахтиным) на многоголосной природе и (вместе с Ж. Деррида) на неприводимо неоднозначном смысле любого нарративного высказывания. В результате инвариантные формы уступают место разнообразным структурам нарративных текстов в их культурных контекстах. Нарративный анализ у М. Баль превращается в культурный анализ, в форму интерпретации культуры.

Отправной точкой интереса к нарративу за пределами теории литературы стало осознание факта универсальности повествовательной формы как культурного феномена: «рассказывание - в почти необозримом разнообразии своих форм - существует повсюду, во все времена, в любом обществе; рассказывать начали вместе с началом самой человеческой истории; нет, никогда и нигде не было народа, который не умел бы рассказывать; все классы, любые социальные группы создают свои собственные повествования, и нередко случается так, что люди различной, если не сказать противоположной, культуры совместно внимают одним и тем же рассказам» [Барт, 1987, с.196].

Отвечая на вызовы постпозитивистской науки, к нарративу обратились

история (А.Данто, Х.Уайт, Ф.Анкерсмит, Р.Ингарден, Ф.Кермоуд, Д.Карр),

социология (Э.Гидденс, П.Бурдье, Ф.Щюц), антропология (К.Гирц), психология

и ряд других дисциплин. Понятие «нарратив» стало претендовать на статус

междисциплинарного конструкта, а нарративный подход начал рассматриваться

как потенциальная основа новой научной парадигмы [Брокмайер, Харре, 2005;

Fisher, 1985]. Его интенсивная разработка привела к появлению множества

теоретических моделей нарратива и, как следствие, к значительному

разнообразию исследовательских стратегий. В условиях, когда

междисциплинарные границы стали проницаемыми, это привело к

форсированному развитию подхода: дисциплины активно вступают на «чужие»

территории, побуждают друг друга пересматривать основания, заимствуют не

только теоретические наработки, но и исследовательский инструментарий. На

сегодняшний день нарративные исследования носят принципиально кросс-

14

дисциплинарный характер [Kreiswirth, 1992] (считается, что именно Мартин Крейсворт впервые употребил термин «нарративный поворот»), а «проблема взаимоотношений между нарративом и жизнью, или выявление специфически нарративных способов осмысления мира, особого модуса бытия человека, в последнее время стала предметом повышенного междисциплинарного интереса» [Троцук, 2006]. Однако в зависимости от того как решались ключевые проблемы на философско-методологическом уровне (статус субъекта рассказа, отношения реальности и повествования, роль языка, проблема истинности и.т.д.) сформировалось множество различных (а иногда и несовместимых) линий исследований. К тому же даже в узких рамках изучения литературных нарративов основные категории (такие как автор, герой, фабула, сюжет и др.) всегда оставались предметом напряженных дискуссий. Множество моделей и определений, возникших из этих дебатов привели к тому, что вопросы «Что такое нарративная теория?» и «Как различные подходы соотносятся друг с другом?» остаются для дисциплины крайне острыми [Hartner, 2012].

Со временем понятие «нарратив» настолько расширилось, что исследователи начали рассматривать как нарративы и нетекстуальные объекты. Можно сказать, что в широком смысле «нарративный анализ» выполняет сегодня роль интерпретативного инструмента, предназначенного для изучения жизни людей, через истории, которые они рассказывают, учитывая, что все «так или иначе оформленное языком, можно подвергнуть нарративному анализу» [Борисенкова, 2010]. Таким образом, «нарративными могут быть не только роман (с его вымышленной, «фикциональной» квазисобытийностью) или сочинение историка, где референтный ряд событий фактографичен. Нарративными могут предстать и скульптура ..., и даже музыка (оперная или балетная) [Тюпа, 2002, с.8].

Начало нарративного поворота сопровождалось воодушевлением

ощущения открывающихся возможностей. Нарративный анализ предложил

гуманитарным и социальным наукам новую концептуальную схему, которая

обладала серьезным эпистемологическим потенциалом: «Раскрытие любого

15

неизвестного через нарратив по сей день продолжает быть популярным в разных отраслях гуманитарного знания. Опыт тогда сводится к набору нарративов, история представляется в качестве последовательности повествований, субъективность предстает в виде совокупности личных рассказов, социальное взаимодействие изучается как ситуация наррации» [Борисенкова, 2010].

Однако вслед за эйфорией первых лет появилась и критика нарративного подхода. Наука встала перед вопросами уязвимости нарративного анализа как исследовательского инструмента и границ использования нарратива как концептуальной схемы. Безусловно, критика является закономерным и продуктивным процессом развития направления.

Одним из первых проблематизировал абсолютизацию нарратива как объяснительной модели П.Бурдье [2002]. Французский социолог возражает против рассмотрения человеческой жизни в виде последовательности событий, описываемых нарративом и настаивает на необходимости учитывать массу других социальных факторов: «Попытаться понять жизнь как уникальную и самодостаточную серию последовательных событий, не имеющих других связей, кроме ассоциирования с неким "объектом", обладающим единой константой в виде имени собственного, почти также абсурдно, как придать смысл поездке в метро, не приняв во внимание его схему, иначе говоря, матрицу объективных отношений между различными станциями» [Бурдье, 2002, с. 80].

Многие ученые оспаривают утверждение, что способность к созданию автобиографического нарратива заложена в природе человека (как утверждал Д.Макадамс [1993], мы рождаемся с «повествующим разумом», а по определению А.Макинтайра [2000] «Человек - это животное, которое рассказывает истории»). Основываясь на собственном опыте, Г.Стросон [2004] приходит к выводу, что существует категория людей, не нуждающихся в создании нарратива для извлечения смысла из опыта. Таким образом, он протестует против рассмотрения нарратива как универсальной объяснительной схемы. Похожие аргументы приводит и М.Н.Эпштейн [2007], утверждая, что существуют и ненарративные способы организации и осмысления опыта.

Смежная проблема - уровень нарративной компетенции. С одной стороны, можно предположить, что существуют люди, которые не нуждаются в создании нарратива, с другой - не обладают достаточно развитыми навыками его построения. При том, что исследования формирования нарративных навыков показывают, что 3-5-летние дети уже владеют структурированием рассказа, чувствительны к последовательности действий, способны описать собственный опыт события в виде повествования [Nelson, 1986], то есть навык в норме формируется довольно рано, следует признать, что не у всех носителей языка он развивается в равной степени. А такую задачу как создание нарратива -координирующую разные временные слои, множество объектов, языковую форму, процесс наррации, включающий нескольких участников коммуникативного акта и множество других факторов, стоит признать когнитивно сложной. Впервые, термин «нарративная компетенция» использовал А.Ж.Греймас [1976], заостряя внимание на сложности нарративного акта.

Основной аргумент сторонников нарративного подхода состоит в том, что

нарратив чувствителен к темпоральности человеческого существования: никакая

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Турушева Юлия Борисовна, 2017 год

ЛИТЕРАТУРА

1. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды. М.: Педагогика, 1980. Т.1. 232 с.

2. Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. М., «Европа», 2007. 612 с.

3. Анкерсмит Ф.Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Канон+, РООИ Реабилитация, 2009. 400 с.

4. Алексиевич С. В поисках вечного человека // Вопросы литературы, 2000, №1, с.37-43.

5. Асмолов А.Г. Деятельность и установка. М.: Изд-во Москв. Ун-та, 1979. 150 с.

6. Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Зейгарник Б.В., Петровский В.А., Суббот-ский Е.В., Хараш А.У., Цветкова Л.С. О некоторых перспективах исследований смысловых образований личности // Вопр. Психол, 1979. № 3. С. 35-45.

7. Барский Ф.И. Личность как черты и как нарратив: возможности уровневых моделей индивидуальности // Методология и история психологии, 2008, 3(3), 93-105.

8. Барский Ф.И., Грицук А.Г. «Интервью о жизненной истории» Д.Макадамса как метод исследования нарративной идентичности. // Журнал практического психолога, 2010. № 5, С. 158-204.

9. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв.: трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ. 1987. С. 387-422.

10.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. 616 с.

11.Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Киев: Next, 1994. 510 с.

12. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.

13. Бахтин, М.М.: Собрание сочинений в семи томах. Т. 5. Москва, 1997.

14.Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: УРСС, 2002. 448 с.

15. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М.: Academia-Центр; Медиум, 1995. 323 с.

16.Борисенкова А. Нарративный поворот и его проблемы [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение, 2010. № 103. http://magazines.russ.ru/nlo/2010/103/bo31.html

17. Бразговская Е.Е. Человек во власти языка: Чеслав Милош о проблеме языкового детерминизма // Вестник Воронежского университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012. Вып. 2. С. 13-20.

18.Бродский А.И. Метафизика художественной формы. Доклад на семи цитатах // Мысль, вып.14, 2013. С. 67-75.

19. Бродский И.А. Сочинения Иосифа Бродского в 4 т. СПб.: Пушкинский фонд; Париж-Москва-Нью-Йорк: Третья волна., 1992. 479 с.

20.Брокмайер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии, 2000. №3, С.29-42.

21.Бурдье П. Биографическая иллюзия // ИНТЕР. 2002. № 1. С. 75-81.

22.Брунер Дж. Жизнь как нарратив. // Постнеклассическая психология, 2005. № 1 (2). С. 9-29.

23.Бургос М. История жизни. Рассказывание и поиск себя // Вопросы социологии, 1992, Т. 1, №2, с. 124-129.

24. Бусыгина Н.П. «Дискурсивный поворот» в психологических исследованиях сознания // Консультативная психология и психотерапия. 2010. № 1. С. 55-82.

25.Василюк Ф.Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 200 с.

26.Василюк Ф.Е. Психотехника переживания. М.: Центр психологии и психотерапии, 1991.

27.Веселова И. С. Событие жизни — событие текста. [Электронный ресурс] URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/veselova5.htm

28.Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М.: Изд-во Моск. унта, 1976. 142 с.

29. Воглер К. Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино. М.: Альпина нон-фикшн, 2015. 476 с.

30. Выготский Л.С. История развития высших психических функций. В кн.: Собр. соч. в 6 т. М.: Педагогика, 1983. Т. 3. 368 с.

31. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. 576 с.

32. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.

33. Гиренок Ф.И. Археография события / Событие и смысл (Синергетический опыт языка). М., 1999. 279 с.

34.Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности. Киев: Наукова думка, 1987. 207 с.

35. Голосовкер Я.Э. Избранное. Логика мифа. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2010. 496 с.

36. Голофаст В.Б. Три слоя биографического повествования // Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ. Вып. 5. СПб.: Центр независимых социологических исследований, 1997. С. 23-26.

37.Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Прогресс, 1988. 300с.

38.Гришина Н.В. Экзистенциальная психология в поисках своего вектора развития [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2015. Т. 8, № 42. С. 2. http://psystudy.ru/index.php/num/2015v8n42/1167-grishina42.html

39.Данто А. Аналитическая философия истории. М.: Идея-пресс, 2002. 289 с.

40.Даренский В.Ю. Нарративы самособирания «Я» в художественной автобиографии //Международный журнал исследований культуры, 2013, №1(10). С. 79-86.

41.Джерджен К. Дж. Движение социального конструкционизма в современной психологии / Социальная психология. Саморефлексия маргинальности. М.: ИНИОН РАН, 1995, с. 51-73.

42.Джендлин Ю. Фокусирование. Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями М.: Класс, 2000. 439 с.

43. Дубин Б.В. Как сделано литературное «я» // Иностранная литература, 2000, № 4, с. 108—110.

44. Зайцева Ю.Е. Я-нарратив как инструмент конструирования идентичности: экзистенциально-нарративный подход // Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2016. Вып. 1. С. 118-136.

45.Зенкин С. Критика нарративного разума: Заметки о теории [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение, 2003. № 59 http://magazines.russ.ru/nlo/2003/59/zen.html

46. Зинченко В.П. Психологическая педагогика. Материалы к курсу лекций. Часть I. Живое Знание. Самара: Изд-во Самарского гос. пед. ун-та, 1998. 216 с.

47. Знаков В.В. Непостижимое и тайна как атрибуты экзистенциального опыта [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2013. Т. 6, № 31. С.1. http://psystudy.ru/index.php/num/2013v6n31/879-

48.Квале С. Исследовательское интервью. М.: Смысл, 2009. 301 с.

49.Кроссли М. Нарративная психология. Самость, психологическая травма и конструирование смыслов. М.: «ДМК-Пресс», 2013. 284 с.

50.Кундера М. Нарушенные завещания: Эссе. СПб.: Азбука-классика, 2006. 288 с.

51.Кундера М. Занавес. СПб.: Азбука-классика, 2010. 240 с.

52.Кэмпбелл Д. Тысячеликий герой. М.: Ваклер, Рефл-бук, АСТ, 1997. 384 с.

53. Лекторский. В.А. Реализм, антиреализм, конструктивизм и конструктивный реализм в современной эпистемологии и науке. / Конструктивистский подход в эпистемологии и науках о человеке. Ред. Лекторский В.А. М.: «Канон+», 2009.

54.Леонтьев А.А. Психология общения. М.: Смысл, 1997. 365 с.

55. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977. 304с.

56. Леонтьев А.Н. Философия психологии: из научного наследия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. 287 с.

57. Леонтьев Д.А. Лабиринт идентичностей: не человек для идентичности, а идентичность для человека. Философские науки, 2009, 10, с.5-10.

58.Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. - М.: Смысл, 2003. 487 с.

59. Леонтьев Д.А. Проблема смысла в науках о человеке (к 100-летию Виктора Франкла) //Материалы международной конференции. М.: Смысл, 2005. С.36-49.

60. Леонтьев Д.А. Предисловие к русскому изданию / Квале С. Исследовательское интервью. М.: Смысл, 2009, с. 6-8.

61. Леонтьев Д.А. Социальное и транссоциальное в личности. В кн.: Константа в неопределенном и меняющемся мире. М., МГУ, 2009.

62.Лобок A.M. Антропология мифа. Екатеринбург: Отдел образования, администрации Октябрьского района, 1997.

63.Лехциер В.Л. Нарративный поворот и актуальность нарративного разума // Международный журнал исследований культуры, 2013, №1(10). С.5-8.

64. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 558 с.

65.Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. M.: «Языки русской культуры», 1996. 464 с.

66.Лотман Ю.М. Непредсказуемые механизмы культуры. Таллинн: TLU Press, 2010. 232 с.

67.Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении / Лотман Избранные статьи. Т.1: Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн, 1992. С. 224 - 242.

68.Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: «Искусство - СПБ», 1998. С. 14 - 285.

69.Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали. М.: «Деловая книга», 2000. 381 с.

70. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. СПб.: Издательство Русского христианского гуманитарного института: Журнал «Нева», 1997. 568 с.

71.Марцинковская Т.Д. Феноменология и механизмы развития: историко-генетический подход. [Электронный ресурс] // Психологические исследования, 2014, 7(36), 1. http://psystudy.ru

72.Насиновская Е.Е. Методы изучения мотивации личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. 80 с.

73.Нуркова В.В. Рассказывать о себе, рассказывать себя, рассказывать собой: автобиографический нарратив с позиций культурно-деятельностного подхода // Развитие личности. 2010. № 1. С. 74-92.

74.Нуркова В.В. Свершенное продолжается: Психология автобиографической памяти личности. М.: Изд-во УРАО, 2000.

75. Олейников А.А. Становясь теми, кем мы больше не являемся [Электронный ресурс] // Синий диван № 4. М.: «Три квадрата», 2004. С. 249-255. http ://sinij divan.narod.ru/sd4rez1 .htm

76.Паукова А.Б. К вопросу о взаимоотношении категорий "событие" и "смысл" // Московское научное обозрение, 2011. № 9. С. 63-69.

77.Пир Дж. Существует ли французская постклассическая нарратология? [Электронный ресурс] // Narratorium, 2013. № 1-2 (5-6). http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2631084

78. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М.: Наука, 1969. 168 с.

79. Рикер П. Время и рассказ. М., СПб.: «Университетская книга», 1998. 313 с.

80. Рикер П. Я-сам как другой. М.: Издательство гуманитарной литературы, 2008. 416 с.

81. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Педагогика, 1989. Т.2. 328 с.

82. Сакс О. «Человек, который принял жену за шляпу» и другие истории из врачебной практики. СПб.: Science Press, 2006. 301 с.

83. Сапогова Е.Е. Возможности анализа автобиографических нарративов в обучении психологическому консультированию // Профессиональное становление специалиста: Сб. науч. трудов. - Ростов-на-Дону, 2006. С.124-142.

84.Сапогова Е.Е. Преодоление лиминальности как способ личностного жизнетворчества // Культурно-историческая психология. 2009. № 1. С. 49-56.

85.Сарбин Т.Р. Нарратив как базовая метафора для психологии // Постнеклассическая психология, 2004, 1, 6-28.

86.Свасьян К.А. Человек в лабиринте идентичностей. М.: Evidentis, 2009. 192 с.

87.Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Основы психологической антропологии. Психология человека. Введение в психологию субъективности. М.: Школа-Пресс, 1995. 384 с.

88.Соловьева С.В. Человек - мера события? // Философский век, вып. 23, СПб., 2002. С. 241-246.

89.Тарнаруцкая Е.П. Концепт изоляции М. М. Бахтина как один из источников теории нарратива и практики саморефлексивного повествования (проза Джона Барта) // Материалы Международной научно-практической конференции «Русский след в нарратологии», Балашов, 2012, с. 50-59.

90.Терехова Т.А., Малахаева С.К. Нарративный анализ как понимающий метод // Гуманитарный вектор, Серия «Педагогика и психология», 2015, № 1 (41). С. 143-153.

91. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1996. 334 с.

92. Троцук И.В. Теория и практика нарративного анализа в социологии. М.: «Уникум-центр», 2006. 207 с.

93. Тюпа В.И. Введение в сравнительную нарратологию. М.: Мй^а, 2016. 145 с.

94. Тюпа В.И. Нарратив и другие регистры говорения [Электронный ресурс] // Narratorium. 2011. - № 1 -2. http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2027584

95.Тюпа В.И. Очерк современной нарратологии [Электронный ресурс] // Критика и семиотика, Вып. 5, 2002, с. 5-31. http://www.philology.nsc.ru/journals/kis/pdf/CS_05/cs05tupa.pdf

96. Уайт М. Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию. М.: Генезис, 2010. 326 с.

97.Уайт Х. Метаистория. Екатеринбург: Изд-во уральского университета, 2002. 528 с.

98.Улановский А.М. История и векторы развития качественных исследований в психологии // Методология и история психологии. 2008, №2. С.129-139.

99.Улановский А.М. Качественная методология и конструктивистская ориентация в психологии // Вопросы психологии. 2006. № 3. С. 27-37.

100. Улановский А.М. Феноменологическая психология качественные исследования и работа с переживанием. М.: Смысл, 2012. 264 с.

101. Урусиков Д.С., Никитина Е.А. Дискриптивная, генеративная и когнитивная нарратология // ФИЛОLOGOS, 2015, 25(2), с. 67-72.

102. Филлипс Н., Харди С. Что такое дискурс-анализ [Электронный ресурс] // Современный дискурс-анализ, Вып.1, Т.1., 2009. http :// discourseanalysis. org/ ada 1/st4. shtml

103. Флоренский П. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. М.: АСТ, 2004. 384с.

104. Франкл В. Основы логотерапии. Психотерапия и религия. СПб.: Речь, 2000. 286 с.

105. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 367 с.

106. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 800 с.

107. Херман Д. Приветственное письмо в адрес конференции «Русский след в нарратологии» // Материалы Международной научно-практической конференции. Балашов, 2012, с. 9-11.

108. Херманс Г. Личность как мотивированный рассказчик: теория валюации и метод самоконфронтации // Постнеклассическая психология. Социальный конструкционизм и нарративный подход, № 1 (3), 2006-2007, с. 7-53.

109. Хиллман Дж. Исцеляющий вымысел. СПб.: Б.С.К., 1997. 181 с.

110. Цветаева Н.Н. Автобиографические нарративы как ресурс для изучения социально-культурных изменений //Петербургская социология сегодня, № 6, 2015, с. 490-499.

111. Шёнерт, Й. Автор [Электронный ресурс] // Кап^огшт, 2015. № 1 (8). Режим доступа: http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2634335

112. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Издательство «Федерация», 1929.

113. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983. 384 с.

114. Шкуратов В. А. Рассказывать и нормировать (горизонты свободы в нарративе) // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия, №1, 2002.

115. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2008. 304 с.

116. Шмид В. Перспективы и границы когнитивной нарратологии [Электронный ресурс] // Кап^огшт. 2014. №1(7) http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2633109

117. Эпштейн М.Н. Жизнь как тезаурус //Московский психотерапевтический журнал, 2007, № 4, с. 47-56.

118. Эпштейн М.Н. Интересное. В кн.: Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. М.: НЛО, 2004. 864 с.

119. Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. М.: Советский писатель, 1987. 541 с.

120. Юрьева Н.М. Механизмы устного нарратива в детской речи: когнитивный подход // Вопросы психолингвистики, 2016, № 3(29), с. 285-298.

121. Ярская-Смирнова Е. Р. Нарративный анализ в социологии // Социологический журнал. 1997. № 3. С. 38-61.

122. Atkins, K.M. Narrative identity, practical identity and ethical subjectivity. Continental Philosophy Review, 2004, 37 (3) 341-366.

123. Bal M. Narratology: Introduction to the theory of narrative. Toronto: University of Toronto Press, 1997.

124. Bamberg M. Narrative Analysis. In: APA handbook of research methods in psychology. Washington, DC: APA Press, 2012, pp. 111-130.

125. Bauman R. Story, performance, and event: Contextual studies of oral narrative. Cambridge: Cambridge University Press, 1986. 144p.

126. Bell S. Narratives and lives: Women's health politics and the diagnosis of cancer for DES daughters // Narrative Inquiry, 9(2), 1999, pp. 1-43.

127. Benwell B., Stokoe E. Discourse and Identity. Edinburgh University Press, 2006. 314 p.

128. Brockmeier J. From the end to the beginning. Retrospective teleology in autobiography // Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001, pp. 247-282.

129. Brockmeier J., Carbaugh D. Narrative and identity. Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001, pp. 1-22.

130. Bruner J. Actual minds, possible worlds. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1996. 201 p.

131. Bruner J. Life as narrative. Social Research, 1987, 54(2), pp. 11-32.

132. Bruner J. Self-making and world-making. Journal of Aesthetic Education, 1991, 25(1), 67-78.

133. Carr, D. Time, narrative, and history. Bloomington, Indiana University Press, 1986.

134. Clark J. and Mishler E. Attending to patients stories: Reframing the clinical task // Sociology of Health and Illness, 1992, 14, pp. 344-370.

135. Czarniawska B. Narratives in Social Science Research. London: SAGE Publications, 2004. 157 p.

136. Davies B., Harre R. Positioning: the discursive production of selves // Journal for the Social Behavior. Vol. 20 (1), 1991, p3. 44—63.

137. Feldman C.F. Narratives of national identity as group narratives. Patterns of interpretive cognition. // Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001, pp.129-144.

138. Fernyhough C. Even "Internalist" Minds are Social // Style. 2011. Vol. 45, pp. 271—275.

139. Fisher W.R. The Narrative Paradigm: An elaboration // Communication Monographs. 1985. T. 52. № 4, pp. 347—367.

140. Freeman M., Brockmeier J. Narrative integrity. Autobiographical identity and the meaning of the "good life". Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001, 75-103.

141. Gendlin E.T. Experiencing and the Creation of Meaning: A Philosophical and Psychological Approach to the Subjective. Northwestern University Press, 1997. 302 p.

142. Giddens A. Modernity and self-identity: Self and society in the Late Modern Age. Stanford: University Press, 1991. 256 p.

143. Gone, J.P., Miller, P.J., & Rappaport, J. Conceptual self as normatively oriented: The suitability of past personal narrative for the study of cultural identity. // Culture & Psychology, 1999, 5, p. 371-398.

144. Gortazzi M. Narrative analysis in ethnography / Handbook of Ethnography, Thousand Oaks, CA., Sage, 2001, pp. 384-394.

145. Greimas A.J. Maupassant. La semiotique du texte, Paris, Seuil, 1976. 276 p.

146. Habermas T., Bluck S. Getting a life: The emergence of the life story in adolescence // Psychol. Bull, 2000. Vol. 126. P. 748-769.

147. Hamburger K. Die Logik der Dichtung. Stuttgart, 1968.

148. Hartner M. Basic Concepts of Narrative Theory: A Polyphonic View (Review of: David Herman/James Phelan/Peter J. Rabinowitz/Brian Richardson/Robyn Warhol, Narrative Theory. Core Concepts & Critical Debates. Columbus: Ohio State University Press 2012.) In: JLTonline (07.08.2013) Link: http://nbn-resolving.de/urn:nbn:de:0222-002490

149. Harre R. Metaphysics and narrative. Singularities and multiplicities of self // Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam, 2001.

150. Harre R., Gillett G. The Discursive Mind. London: Sage, 1994. 192 p.

151. Harre R., van Langenhove L. Positioning Theory. Oxford: Blackwell, 1999.

152. Herman D. (ed.) Narrative Theory and the Cognitive Sciences. Center for the Study of Language, 2003. 336 p.

153. Hermans H., Hermans-Konopka A. Dialogical Self Theory: Positioning and Counter-Positioning in a Global- izing Society. New York: Cambridge University Press, 2010. 404 p.

154. Hollway, W., Jefferson, T. Doing Qualitative Research Differently: Free Association, Narrative and the Interview Method, London: Sage, 2000. 166 p.

155. Hollway W., Jefferson T. Panic and perjury: a psychosocial exploration of agency. British Journal of Social Psychology, 44(2), 2005, pp.147-163.

156. Hyden L., Identity, Self, Narrative // Beyond Narrative Coherence. John Benjamins Publishing Company, 2010. № 1, pp. 33-48.

157. Kreiswirth M. Trusting the Tale: The Narrativist Turn in the Human Sciences // New Literary History, 1992, Vol. 23, № 3, pp. 629-657.

158. Kristeva J. Desire in Language: A Semiotic Approach to Literature and Art. Oxford: Blackwell, 1980. 305 p.

159. Labov W., Waletzky J. Narrative analysis: Oral versions of personal experience. Essays on the verbal and visual arts. Seattle,WA: University, 1967, pp. 12-44.

160. Langellier K. "You're marked": Breast cancer, tattoo, and the narrative performance of identity // Narrative and identity: Studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001. P. 145-184.

161. Langellier K. and Peterson E. Performing Narrative: The Communicative Practice of Storytelling, Philadelphia PA, Temple University Press, 2004. 288 p.

162. Laszlo, J. The science of stories: an introduction to narrative psychology. New York: Routledge, 2008. 240 p.

163. Lifton R.J. The Protean Self. Human Resilience in an Age of Fragmentation. N.Y., 1993. 272 p.

164. McAdams D. P. The stories we live by: Personal myths and the making of the self. New York: Guilford Press, 1993. 336 p.

165. McAdams D.P. The Life Story Interview. Foley center for the study of lives. Northwestern University, 2008. http ://www. sesp.northwestern.edu/ foley/instruments/interview/

166. Mink L.O. Historical Understanding. New York: Cornell University Press, 1987. 294 p.

167. Mishler E. Models of narrative analysis: A typology // Journal of Narrative and Life History, 1995, 5(2), pp. 87-123.

168. Nelson K. Event knowledge and cognitive development. In: Nelson K (ed). Event Knowledge: Structure and Function in Development. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1986, pp. 1-19.

169. Nunning A. Narratology or Narratologies? / What Is Narratology? Questions and Answers Regarding the Status of a Theory. Berlin, 2003, pp. 239-275.

170. Palmer A. Fictional Minds. Lincoln: University of Nebraska Press, 2004. 235 p.

171. Palmer A. Social minds in the Novel. Columbus: Ohio State UP, 2010. 220 p.

172. Palmer A. Social Minds in Fiction and Criticism // Style. 2011. Vol. 45. P. 196-240.

173. Polkinghorne D.P. Narrative knowing and the human sciences. Albany: State University of New York Press, 1988. 246 p.

174. Rasmussen S. Culture, personhood and narrative: The problem of norms and agency. Culture and Personality, 1999, 5, 399-412.

175. Riessman C. Narrative Analysis. / Narrative, Memory & Everyday Life. Huddersfield: University of Huddersfield, 2005, pp. 1-7.

176. Schiff B. The promise (and challenge) of an innovative narrative psychology. // Narrative Inquiry, 2006, 16 (1), p. 19-27.

177. Stein N. L., Policastro M. The concept of a story: A comprarison between children's and teachers perspectives. Learning and comprehension of text. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates, 1984, pp. 113-155.

178. Strawson G. Against narrativity // Ratio (new series). 2004. Vol. XVII, № 4. pp. 428-452.

179. Tavernier, R., Willoughby, T. Adolescent turning points: the association between meaning-making and psychological well-being //Developmental Psychology. 2012. № 48(4), pp. 1058-1068.

180. Taylor C. Sources of the Self: The Making of Modern Identity. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1989. 624 p.

181. Toolan M. Making Sense of Narrative Text: Situation, Repetition, and Picturing in the Reading of Short Stories. New York, London: Routledge, 2016. 271 p.

182. Wengraf T. Interviewing for life-histories, lived situations and personal experience. The biographic-narrative interpretive method (BNIM) on its own and as part of a multi-method full spectrum psychosocial methodology, 2006. http://www.uel.ac.uk/wwwmedia/microsites/cnr/documents/Wengraf06.rtf

183. Voneche J. Identity and narrative in Piaget's autobiographies. In: J.Brockmeier, D.Carbaugh (Eds.), Narrative and identity: studies in autobiography, self, and culture. Amsterdam: John Benjamins, 2001. pp. 219245.

184. White M., Epston D. Narrative Means to Therapeutic Ends. W. W. Norton & Company, 1990. 256 p.

185. Williams G. The genesis of chronic illness: Narrative reconstruction // Sociology of Health & Illness, 6(2), 1984, pp. 175-200.