Методология этнологического исследования художественных текстов: на примере творчества А.Н. Островского, Н.С. Лескова и А.П. Чехова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, доктор исторических наук Клишина, Ольга Семёновна

• Клишина, Ольга Семёновна
• доктор исторических наук
• 2013

Оглавление диссертации доктор исторических наук Клишина, Ольга Семёновна

Оглавление

Введение

Историографический очерк

Источниковедческий очерк

Методология исследования художественной литературы как источника по этнологии

Раздел I: Методика исследования художественной литературы как источника по этнологии

Глава 1. Маршрутная экспедиция: «Остров Сахалин» А. П. Чехова как этносоциальный очерк

Глава 2. Типология «литературного населения»: социально-демографические характеристики этноса в художественном сознании писателя (на примере творчества Н. С. Лескова)

2. 1. Дворянство

2. 2. Духовенство

* 2. 3. Купечество

2. 4. Мещанство

2. 5. Однодворцы

2. 6. Крестьянство

Глава 3: Этнические и этноконфессиональные характеристики общества в художественном сознании писателя (на примере творчества Н. С. Лескова)

3. 1. Русские

3. 2. Украинцы

3. 3. Поляки

3. 4. Немцы

3. 5. Англичане

3. б.-Французы.-..г

3.7. Евреи

3. 8. Цыгане

3. 9. Другие этносы

3. 10. Этноконфессиональные группы: раскольники

Глава 4. Нарративный анализ художественного текста (на примере прозы А. П. Чехова)

Глава 5. Биографический метод в исследовании художественного текста (на примере творчества А. П. Чехова)

Глава 6. Социометрия драматического произведения (на примере драматургии А. Н. Островского)

Глава 7. Изучение драматического произведения методом «фокус-групп» (на примере драматургии А. Н. Островского)

Глава 8. Личность в контексте культуры: кросс-культурный подход к исследованию персонажа художественной литературы (на примере творчества Н. С.Лескова)

8.1. Язык персонажей творчества Н. С. Лескова

8. 2. Внешность персонажей творчества Н. С. Лескова: индивидуальное и этноспецифическое

8. 3. Выдуманные и исторические персонажи

8. 3.1. Эпизодические и неназванные персонажи

8. 3. 2. Вымышленные неэпизодические персонажи

8. 3. 3. Персонажи, имеющие прототип

8.3.5. Реальные исторические лица

Раздел II. Многонациональная Россия глазами русских писателей XIX века

Глава 1. Человек в кругу семьи

Глава 2. Бытовая и коммуникативная культура в художественном мире писателя

Глава 3. Духовная культура российского общества в художественном мире писателя

Глава 4. Материальная культура этноса в художественном мире писателя

Глава 5. Пространство и время в восприятии российского общества XIX в

Глава 6. Этнические аспекты юмора

Заключение

Библиография

Приложение 1. Вопросник А. П. Чехова для получения информации от жителей острова Сахалин

Приложение 2.Анкета для переписи населения художественного произведения

Приложение 3._Перепись литературного населения

Приложение 5. Социометрическое исследование пьесы «Гроза»

_ Приложение 6. Анкета фокусированного группового интервью для драматического произведения

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Методология этнологического исследования художественных текстов: на примере творчества А.Н. Островского, Н.С. Лескова и А.П. Чехова»

Введение

Данное исследование - попытка осуществить этнологический подход к контексту художественных произведений - творчеству выдающихся писателей XIX века - Александра Николаевича Островского (1823-1886), Николая Семеновича Лескова (1831-1895) и Антона Павловича Чехова (1860-1904). Автор работы намеревается дать свое решение проблемы отражения этнического сознания и самосознания на стыке Х1Х-ХХ веков.

Это время особенно значимо для формирования как русского этноса, так и «общенационального» сознания проживающих в России народов. Собственно, на данном источнике можно рассмотреть именно русское самосознание, так как авторы художественных текстов - виднейшие представители русской культуры. Особенностью данного переходного периода является резкое разделение т.н. «простого народа» и элиты. Осознание такого разделения приходит в русское общественное сознание еще в эпоху Петра I, но в середине XIX века интеллигенция воспринимает его острее и болезненнее. Это основная причина дискурса о нравственных ценностях и народном «характере», «русском духе», о" наличии (либо отсутствии) сплачивающего начала. На этот вопрос каждый писатель отвечает по-своему, но в общей для всех русских классиков того времени реалистической манере. Следует попробовать выявить в художественных текстах, как изменчиво отражается этнос, и его «части» на протяжении времени.

XIX век также - время активной рефлексии интеллигенции над судьбой и исторической миссией развивающегося русского этноса. Этническая саморефлексия в форме научных знаний выражается в зарождающейся науке этнологии. Однако есть другая, может быть более яркая и мощная по воздействию форма рефлексии - это

рефлексия художественная. Именно она станет объектом изучения в данной работе. Художественно-эстетическая форма постижения исторического пути этнрса кажется автору данной работы даже более значимой в отношении воздействия на умы и чувства как современников, так и последующих поколений читателей. Это, прежде всего, связано с несравненно большим влиянием литературы на эмоциональную сторону личности. Научные работы прочтет небольшая группа профессионалов, а художественное произведение доступно любому грамотному и думающему человеку! Интересно изучить, как историческая реальность соотносится с литературным вымыслом, понять, что стоит за данной субъективизацией в конкретных случаях, найти критерий этнологического факта в литературном произведении.

Наконец, сам подход к исследованию художественной литературы как источник по этнологии заслуживает особого внимания: можно исходить из описательной составляющей художественного текста. В этой стилистике написано уже немало работ. Однако можно попробовать использовать традиционный социологический инструментарий с поправками на контекст изучаемого. Произведения писателей-реалистов, в которых отразилась вся предреформенная и -послереформенная эпоха с ее напряженным общественным бытием, социальными противоречиями, экономическими переменами, вполне могут считаться источником сведений об изучаемой эпохе.

Процессы этнической динамики лучше всего видны на стадии перехода от одного социального строя к другому. Вот почему полуфеодальная - полукапиталистическая Россия середины - конца XIX века, описанная в их произведениях, - достойный объект внимания исследователя развития этноса. Вместе с тем XIX век в России отмечен расцветом литературы, описывающей современные эпохе социально - этнические процессы.

Русская классическая литература XIX века вошла в золотой фонд мировой литературы, но до сих пор недостаточно освоена историками и этнологами. В литературоведении прошлых лет был широко распространен стереотип «этнографизма», когда речь шла о скрупулезном исследовании различных мелких бытовых деталей (хотя, по мнению литературоведов, деталь могла быть вовсе не реальной, а созданной воображением писателя). В кругах историков скептически смотрели на «изыскания» чудаков, пытавшихся ввести художественный текст в число полноценных этнологических источников.

Наконец, творчество самих избранных авторов - Островского, Лескова и Чехова тоже изучено вовсе не одинаково. Драматургия Островского всегда была предметом интереса сравнительно небольшого, но очень подготовленного «профессионального цеха» ценителей русской драматургии. В исследовании его художественного творчества не было каких-то более или менее явных периодов интереса или умолчания. Укрепилась и определенная и хорошо освоенная тематика исследований, круг проблем. Литературоведы подробно и тщательно изучили язык, систему персонажей, особенности построения образов и т. д., но сделав вывод о создании-практически «космоса» русской жизни на сцене в театре Островского, они не захотели уподобить модель (театр Островского) подлиннику (русскому социуму XIX века).

Исследование творчества Лескова намного более драматично. При жизни Николай Семенович считался третьестепенным писателем, публиковался в малоизвестных журналах, приобрел скандальную репутацию у «властителей дум» того времени - радикально-демократической критики. Поэтому «пропуск» в официальное советское, а потом и постсоветское литературоведение дался Лескову не без труда. Тем не менее, за последние десять-пятнадцать лет

лесковедение шагнуло далеко вперед, осветив все традиционные литературоведческие темы в исследовании творчества писателя и создав новаторские направления. Лесковеды, пожалуй, ближе всего подошли к исследованию творчества писателя с этнологических позиций. Сам «материал» подсказывал данную тематику: мало кто из русских писателей XIX века настолько «этнографичен», как Лесков. Но и здесь случилась некоторая остановка: многие литературоведы «попали в сети», расставленные самим писателем - они восприняли «этнографизм» некритически, считая, что источнику следует «верить» в любом случае, не проверяя данных, сообщенных писателем. Такое доверие сыграло с ними злую шутку - некоторые лесковские данные не выдержали сопоставления с этнологическими реалиями эпохи, и здесь сам писатель имел бы полное право вспомнить, что он создавал художественный, а не документальный текст.

Чеховедение - широко известная и глубоко освоенная область литературоведения не только в России, но и за рубежом. Пожалуй, кроме Достоевского и Толстого никого из русских писателей так не любят изучать, как Чехова. Он рационалистичен и симоволичен, парадоксален, насмешлив и более всего доступен душе западнрго читателя эпохи постмодерна. Да и русскому. -читателют как— представляется, и язык и тематика чеховских произведений наиболее близки. Но, пожалуй, во всей русской литературе трудно найти такого автора, произведения которого настолько бы упорно «сопротивлялись» этнологическому исследованию. Исследователи Чехова, конечно, подметили это давно, и в чеховедении является общим местом, что сам писатель презирал «обобщения», посмеивался над «учительством», был скептиком, любил во всем сомневаться. Чеховеды обожают приводить одну из показательных фраз чеховского эпистолярного наследия о том, что «все относительно и приблизительно». Сам писатель не был сильно

укоренен в русской традиции и к этнической тематике относился прохладно, испытывал больший интерес к познанию культурно-универсального, нежели культурно специфического, поэтому и работы, посвященные этнологическим аспектам творчества писателя появлялись нечасто и не вызывали широкого интереса профессиональной аудитории.

«Не хотели», «не знали», «не могли», «недопоняли»... ряд таких оценок был долгое время одним из отличительных признаков официозного идеологического литературоведения не очень высокого пошиба. Автор данного исследования склонна назвать совсем другую причину не реализовавшегося большого интереса к освоению художественного текста в качестве полноценного исторического и этнологического источника. Скорее всего, это произошло потому, что в руки литературоведов не попал соответствующий инструментарий для такого исследования. Если такой инструментарий еще не создан, то его следует создать. Однако ни один здравомыслящий ученый не станет заниматься «изобретением велосипеда» - созданием уже созданного. В руках автора этого исследования в течение последних десяти лет оказалась существенная часть «русскоязычного» социологического инструментария, который постоянно.'использовалсяг

Объектом диссертационного исследования является этническое сознание - как авторов произведений, носителей культуры, так и персонажей созданного ими мира как зеркала этнического сознания российского общества XIX- начала XX вв.

Предмет исследования - тексты художественных произведений, в которых нашли отражение основные реалии исследуемого времени.

Цель диссертационного исследования - изучить художественные тексты как источник по этническому сознанию с помощью основных известных методов социологии, как количественных, так и качественных.

Поставленная цель определяет и основные задачи:

1) определить возможности использования художественной

литературы как источника по этнологии;

2) выделить социологические методы, с помощью которых

возможно такое исследование;

3) определить круг этнологических реалий, доступных такому

изучению; возможности и ограничения подобных

методов.

Данное исследование, однако, представляет собой лишь первую попытку исследования художественного творчества в этнологическом аспекте и, являясь в этом отношении экспериментальным, должно накопить опыт использования некоторых методов, которые, по мнению автора диссертации, могут служить теоретической и методологической основой для исследования художественной литературы в подобном ракурсе. Работа состоит из двух разделов:

в Разделе I «Методика этнологического изучения художественного текста» демонстрируются основные теоретические подходы к решению проблемы, и показывается, как работают в исследовании художественного метода такие широко известные количественные и. качественные социологические методы как -маршрутная экспедиция (глава 1), историко - или социотипологический метод (глава 2 и 3), нарративный анализ текста (глава 4), биографический метод (глава 5), социометрия (глава 6), метод фокус-групп (глава 7) и кросс-культурный анализ (глава 8).

В Разделе II «Многонациональная Россия глазами русских писателей XIX века» приводятся результаты качественного анализа художественного текста с точки зрения планомерного выявления в нем этнологической информации по следующим пунктам полоролевые стереотипы (представления о женском и мужском в

культуре), выявление состава и структуры российской семьи изучаемого периода, мотивы вступления в брак и его расторжения, изменение семейной морали, супружеских и родственных отношений в кругу семьи, проблеме социализации и инкультурации детей (глава 1), бытовая и коммуникационная культура российского общества, система ценностей данного общества; рассмотрены представления русских о самих себе и других народах - авто- и гетеростереотипы; особенности соционормативного поведения (глава 2), рассмотрены 4 аспекта духовной культуры: бытовая религия, система народной мифологии и народные медицинские знания, обрядовая практика, песенное мастерство и фольклор, рекреационная и досуговая культура (глава 3); выявляются особенности, традиции и новации, описанной данными писателями материальной культуры патриархального и индустриального общества (на примере жилища, пищи, одежды и некоторых других аспектов)(глава 4); раскрываются представления о времени и пространстве в разных сословных, национальных, столичных, региональных группах населения; представления о народном и государственном календаре; об окружающем экомире (глава 5); проанализирован ряд выразительных средств, анекдотов, историй, помогающих писателям-реалистам раскрыть не только смешную сторону в существующей реальности, но и выделить аспекты смешного в социальной сфере; юмор предстает здесь, как и аспект межэтнического взаимодействия (глава 6).

И, наконец, «Приложения» дают как необходимый адаптированный инструментарий для этнологического изучения художественного текста, так и некоторые результаты, полученные с его помощью.

Историографический очерк

Нетрудно заметить, что в литературоведческих работах чаще всего рассматривается одна из основных и важных для филологов проблем - как личность писателя отразилась в его произведениях, и как его творчество повлияло на общелитературный процесс. Этот, до известной степени, «писателецентричный» взгляд допустим, правомерен и оправдан в филологическом исследовании. Однако он недостаточен в задуманном нами этнологическом исследовании. Этнолог, занимающийся изучением конкретных народов и этнических проблем, использующий художественную литературу как этнологический источник, вправе поставить вопрос по иному, а именно - как народ и реалии народной жизни отразились в творчестве писателя.

Некоторые идеи, ведущие к такому подходу, есть как в современном литературоведении, так и в современной культурологии. В частности, филолог М. С. Макеев в своей книге «Спор о человеке в русской литературе 60 - 70 гг. Х1Х века. Литературный персонаж как познавательная модель человека" формулирует свой подход к данному феномену совсем в духе этнологии1. Близок к вышеупомянутому подход Р. М. Алейник. В своей монографии2 исследовательница предлагает __биографический подход для' рассмотрения творчества писателя. Для нее биография героя -«изображение психофизического жизненного единства» личности. Следовательно, персонаж также может представлять собою цельность, как и реально существующая личность.

В теоретическом литературоведении формируется два взгляда на природу художественного образа, выраженные в книгах Б. И. Бурсова3 и С. Г. Бочарова4. Для первого из них характерен взгляд на персонаж

1 Макеев М. С. Спор о человеке в русской литературе 60-70 гг. XIX века. Литературный персонаж как познавательная модель человека. М., 1999.

2 Алейник Р. М. Современная западная философия и литература. М., 2000.

3 Бурсов Б. И. Национальное своеобразие русской литературы. Л.1967.

4 Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы М., 1999.

литературы как на совокупность национальных, социальных и сословных черт; для второго - представление о том, что человек -частица модели мира, присутствующая в метатексте. И, наконец, в книге Д. С. Лихачева «Текстология», на примере памятников древнерусской литературы предпринят анализ текста в его историческом окружении5. Проводимое исследователем различие между читательским и научным взглядом на художественное произведение правомерно и в нашем случае. Критическое восприятие художественного текста помогает использовать любой факт, попадающий в орбиту внимания исследователя, как факт реальности, так и плод авторского творчества.

Теоретическое литературоведение, по сути дела, вплотную подходит к постановке вопроса об «антропологии» литературного персонажа. Литературоведов интересуют не только конкретные личности, явившиеся прототипами известных литературных героев, не только сами герои, как выразители определенного собрания идей автора, а персонажи - как социальные типы. В этом плане интересна работа Е. Л. Конявской6, которая приходит к выводу, что авторское самосознание, творческая биография, социальная биография и история повседневной жизни и быта чрезвычайно тесно взаимосвязаны. Более того, в ее книге сформулированы существенные теоретические положения для оценки т. н. «авторскогр комплекса»: совокупности, состоящей из образа-автора^--личности ~~ автора, авторского начала и авторской позиции. Все это вместе и дает возможность считать художественное произведение источником по социальной истории.

Наконец, сами историки, ставят вопрос о соотношении литературного образа и социальной реальности. Одной из первых к этой проблеме обратилась М. В. Нечкина7. Однако в своей книге она рассматривает проблему «литературный персонаж - реальность» с точки зрения социального воздействия на читателя, а не отображения реального бытия в художественном произведении.

5 Лихачев Д. С. Текстология. СПб., 2001.

6 Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерусского книжника. М., 2000.

7 Нечкина М. В. Функция художественного образа в историческом процессе. М., 1982.

В самом деле, как верно отмечено литературоведом и социологом литературы В. Я. Канторовичем8, литература отражает реальную жизнь, но не зеркально, а иначе, хотя сам автор не указывает, как именно9.

Если проанализировать содержание любого реалистического художественного произведения, то можно увидеть, что достаточно часто основная его идея - деятельность различных людей в различных обстоятельствах и результаты этой деятельности. Восприятие жизни людей в обществе - некоей совокупности индивидов, связанных общей культурой, или ряда человеческих групп или культур, взаимодействующих между собой - как деятельности, отражает один из известных подходов в современной культурологии -С. А. Арутюнова, М. А. Маркаряна, выраженной в книге «Культура жизнеобеспечения и этнос»10. Если иметь в виду трудовую деятельность, то данный подход применим и в настоящем исследовании. Необходимо определить, однако, в отношении художественного произведения, какую именно деятельность мы будем рассматривать, кем эта деятельность совершается, что считать результатом этой деятельности.

Прежде всего, необходимо сделать оговорку, что деятельность персонажей литературы не является реакцией реальных людей описываемого времени в реальной обстановке, а представляет собой предполагаемые модели поведения (подмеченные автором- или --выражающйё его точку зрения) на соответствующее поведение других лиц. Таким образом, деятельность персонажей литературы - это модель деятельности реальных людей11.

Во-вторых, сам персонаж литературного произведения - это, конечно, не реальный человек, а тип, образ, претендующий на репрезентативность по отношению к реальной личности и

8 Канторович В. Я. Литература и социология. М., 1984.

9 Канторович В. Я. Указ. соч., с.122.

10 Культура жизнеобеспечения и этнос. Ереван, 1988.

11 Оценку моделируемых ситуаций в этносоциологии см. в статье: И. И. Лукин, Г. В. Старовойтова Исследование родительских полоролевых установок в разных этнокультурных средах // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991, с.6-16.

являющийся не чем иным, как полезной гипотезой для конкретного исторического исследования12.

В-третьих, отображение деятельности этих персонажей не есть достоверное и прямое описание реальности, а описание возможных ситуаций и единичных действительных случаев.

Следовательно, жизнь литературных персонажей отражена как символическая, предполагаемая деятельность, состоящая из физических действий (поступков) и коммуникативных актов (проксемических и речевых). Перед нами - художественно отраженная модель общества в данную эпоху.

Источники, подобные художественному тексту, имеют свои достоинства и недостатки. К их отрицательным сторонам относится заранее предполагаемая субъективность; зато есть и достоинство -единство композиции и замысла. Этнология имеет свои подходы к изучению реальных обществ и их самосознания по самым разным аспектам. Автор данного исследования попытается применить эти подходы по отношению к обществу «вымышленному», отраженному.

Основной исследовательский метод данной работы - историко-сравнительный. Автор, прежде. всего, пытается найти аналогии этнологических реалий, упомянутых в произведениях данных писателей, в научной литературе и изданных и прокомментированных источниках описывающих быт России XIX века. С этим связано

широкое использование трудов, опирающихся-, на - конкретные----

этнологические "материалы, исторических сведений, краеведческих описаний.

С такой целью в данной работе использованы справочники и энциклопедии, содержащие информацию об описанных в художественных произведениях городах, местностях13, а также данные исторических, этностатистических исследований14, мемуарные

12 Канторович В. Я. Указ. соч., с. 119.

13 Города России: Энциклопедия. М., 1994; Пясецкий Г. М. Забытая история г. Орла, Орел, 1993; Летопись города Орла (1566-1977). Тула, 1980; Макашов А., Соловьев Г. Мценск. Орел, 1959; Ашурков В. Н. Страницы тульской старины. Тула, 1988; Киев: энциклопедический справочник. Киев, 1982; Страницы истории г. Курска. Воронеж, 1981; Москва: энциклопедия. М, 1998; Советский энциклопедический словарь. М., 1985; Народы России. М., 1994.

14 Юхнева Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Л., 1984.

источники, описывающие быт и нравы упоминаемых сословий15, или воспоминания о конкретных исторических лицах, послуживших прототипами для героев рассказов, очерков и повестей16. В качестве сопоставительных источников сведений послужили книги Н. Костомарова и Д. К. Зеленина17 и этнографические материалы, собранные современным ученым М. Науменко18, а также теоретические разработки современных психологов,19 культурологов20 и мифологов21. В статье А. М. Конечного22 на основе письменных источников восстанавливается картина народных гуляний, которая может быть сопоставлена с описанием проведения праздников и досуга в художественных произведениях. Также в работе использованы сборники этнографических материалов с описанием фольклорных сюжетов, обрядов, обычаев и поверий23, а теоретическое осмысление функционирования архаических традиций в урбанизированных и урбанизирующихся обществах может быть почерпнуто из статьи К. В. Чистова о традиционных и вторичных формах культуры24. Теоретические проблемы этнологического изучения семьи достаточно полно рассмотрены в работах Я. В. Чеснова25, О. А. Ганцкой26, И. И. Лукина, Г. В. Старовойтовой, Т. Б. Щепанской, Л. А. Абрамяна27 и коллектива авторов книги «Человек в

15 Кош Е. Ф. Быт купечества и мещанства. М., 1926; Нилова О. Е. Московское купечество конца XVIII - первой

четверти XIX века. М., 2002. ________________— ------ -

16_Уманец С.-Мозаика (из старых записных"кни~жёк)7/ Исторический вестник, декабрь 1912; Дейч Л. Г. Почему я стал революционером. Пг., 1921; Макаров М. П. Мои семидесятилетние воспоминания. Ч. 1, СПб., 1881; Записки барона М. А. Корфа // Русская старина, 1884, Т. хи.

17 Костомаров Н. Русские нравы: домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1995; Зеленин Д. К., Восточнославянская этнография. М., 1991.

18 Науменко М. Этнография детства. М., 1998.

19 Лебедева Н. М. Введение в этническую и кросскультурную психологию. М., 1999.

20 Провинциальная ментальность в России в прошлом и настоящем. Самара, 1994.

21 Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994.

22 Конечный А. М. Петербургские народные гуляния на масляной и пасхальной неделях // Петербург и губерния. Историко-этнологические исследования. Л., 1989, с.21-52 .

23 См. Русское колдовство, ведовство, знахарство. СПб., 1997; Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия, собр. М. Забылиным. М., 1992; Кривошлык М. Г. Исторические анекдоты из жизни русских замечательных людей. М., 1991; Сокровища русского фольклора: исторические песни, баллады. М., 1991.

24 Чистов К. В. Традиционные и «вторичные» формы культуры // Расы и народы, вып.5, М., 1975, с. 32-42.

25 Вв. глава в книге: Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1983.

26 Вв. глава в книге: Этносоциальные аспекты изучения семьи у народов Западной Европы. М., 1987.

27 См. статьи этих авторов в книге: Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991.

кругу семьи ,..»28. Касаясь семейной проблематики, хотелось бы отметить также статью А. Ф. Некрыловой и В. В Головина29, посвященную мало разработанной в этнологии, но существенной теме реализации отцовских функций в семье. Скудость и фрагментарность полевых материалов предопределила слабую изученность этой темы в научной этнологической литературе, тогда как на данном материале эта тема может быть рассмотрена более полно. Следовательно, автору данного исследования предстоит сделать попытку приложить их теоретические разработки к своеобразному виду этнологического источника - художественному произведению.

Язык персонажей художественных произведений - совершенно особая тема. Именно с помощью языковых средств, описаний событий, способа их выражения и создается литературный образ, поэтому и имеет смысл рассмотреть вопрос о языке подробнее и попытаться определить, как язык характеризует конкретную личность в историко-этнологическом контексте. Ценным теоретическим подспорьем в этом отношении послужила книга Н. Б. Мечковской «Социальная лингвистика»30, затрагивающая один из важных для рассмотрения данной проблемы вопросов вопрос о наличии неязыковых и метаязыковых средств общения и коммуникации в разных культурах, так как облик героя, в том числе и этнический часто выражается языковыми средствами.

Не менее важными с этой точки зрения, были работы ученых— разных " "специальностей, изучающие разные аспекты языка и психической структуры общения - «Язык и мышление»31, «Язык и идеология»32, «Язык и личность»33.

Анализируя характер мышления и сопоставляя его со словесным выражением продуктов этого мышления, авторы первого исследования пришли к мысли о возможности формального членения

28 Человек в кругу семьи: очерк по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996.

Некрылова А. Ф. Головин В. В. Роль отца в традиционной народной педагогике // Мир детства и традиционная культура. М., 1995, вып.1, с. 7-26.

30 Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика. М., 1996.

31 Язык и мышление. М., 1967.

32 Язык и идеология. М., 1981.

33 Язык и личность. М., 1989.

высказываний и упорядочении их при последующем анализе методом, схожим с контент-анализом.

Исследование «Язык и идеология» посвящено, прежде всего, политической деятельности, агитации и её выражению через языковые средства. Тем не менее, опираясь на то, что идеологическое, а часто и этническое может быть выражено с помощью специфически окрашенной информации, автор данной работы пытается проанализировать: а) употребление этнически окрашенной лексики; б) употребление одних и тех же слов представителями различных этносов; в) особенности синтаксического строения высказываний литературных персонажей разной национальной принадлежности.

Книга «Язык и личность» затрагивает еще одну важную тему -изучение языковой культуры отдельного индивидуума, которая может служить единицей статистического анализа. В статье С. Е. Никитиной34 прослеживаются связи языкового сознания и самосознания личности, выраженных в вербальном поведении, а также связь тезаурусов - бытового и фольклорного, что помогло в оценке такой яркой характерной черты в прозе Лескова, как народная этимология. В статье Р. Ф. Пауфониной35 содержатся ценные наблюдения о народной антропонимики (проблема «прозвищ») и связи социолингвистического поведения с набором социальных ролей индивида. Историческому аспекту коммуникации-посвященастатьяН. .Б.-Можаевой36. Это - прямой подход к изучаемой автором проблеме определения речевых типов. Статья помогла логически выделить рубрики простонародной лексики. В статье Е. Ю. Кукушкиной37 анализируется ещё один микрокруг словоупотребления - «домашний» язык в семье. В теоретической статье Л. И. Баранниковой38 сформулировано определение и очерчены функции просторечия,

34 Никитина С. Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность М., 1989, с 34-40.

35 Пауфонина Р. Ф. Житель современной деревни как языковая личность // Там же, с. 41-48.

Можаева Н. Б. Сваха у Островского как просторечно-профессиональный тип старой Москвы//Там же, с. 5358.

37Кукушкина Е. Ю. «Домашний язык» в семье //Там же, с. 96-100.

38

Баранникова Л. И. Просторечие как особый компонент языка // Язык и общество, М., 1974, вып.З, с. 3-22.

описано его развитие в разных социальных слоях и на разных временных отрезках.

При определении смысла некоторых устаревших слов и выражений незаменимым оказался Толковый словарь В. Даля39

Проблема выраженности этнического облика через внешность давно интересовала людей не только на обыденном, но и на научном уровне. Одно из интересных исследований на эту тему - книга С. И. Ярёменко «Внешность человека в культуре»40, в которой рассмотрены такие важные аспекты внешности как символичность тела человека и его частей, половой диморфизм и его восприятие в различных культурах, одежда вообще как «сосуд социальных содержаний» и народный костюм - в частности. Вывод исследования опирается на материалы культурологии и истории, но в нем не рассмотрена проблема этнического образа тела в художественной литературе. Зато в статье Ю. Л. Троицкого41 мы имеем первоначальную теоретическую разработку для анализа описания внешности героя художественного произведения в этнологическом контексте -особенности и своеобразие изображения как конкретного -исторического, так и типического лица в литературе. Изучая материально-вещный мир в художественном произведении, автор неоднократно обращается к новейшим и наиболее полным монографическим исследованиям по русской материальной

культуре42. ____ . _ _ ______-

Йаконец, обобщающие выводы о быте и образе жизни российского общества не могли бы быть сделаны без знакомства со статьёй Г. Е. Маркова43 и уже упомянутой книгой В. Я. Канторовича, в которой высказана мысль о том, что совокупность литературных образов может рассматриваться как гипотетический объект для

39 Даль В. Словарь живого великорусского языка в 4-х тт., М., 1989.

40

Яременко С. И. Внешность человека в культуре. Ростов - на - Дону, 1997.

41 Троицкий Ю. Л. Описательный портрет как способ этнографической характеристики русских крестьян Сибири XIX в. // Развитие культуры сибирской деревни. Новосибирск, 1986, с.63-70.

42 Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. Ч. 1 М., 1995(крестьянский и городской костюм, утварь, интерьер и т. д); Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. Ч. 2 М., 1996(форма, гражданский и военный мундир, знаки различия); Беловинский Л. В. К истории русской православной церкви. М., 1992(облачение священнослужителей и предметы культа); соответствующие главы из книги Русские. М., 1997; иллюстрированное издание Русский костюм. М., 1961-1970 в 5 тт.

43 Марков Г. Е. Этнос, этнические процессы и проблема образа жизни //Расы и народы в. 7. М., 1977, с.9-28.

социологических (а в нашем случае этносоциологического) исследований образа жизни данного общества в данную эпоху44.

Таким образом, завершая историографический обзор, можно констатировать, что, с одной стороны ученые - литературоведы, изучающие творчество данных писателей близко подошли к постановке вопроса об оценке произведений Островского, Лескова и Чехова как важного историко-культурного источника; с другой стороны - ученые-этнологи создали необходимую методологическую и сравнительно-историческую основу для задуманного нами исследования.

Канторович В. Я. Указ. соч., с. 119.

Источниковедческий очерк

Художественная литература - один из немногих источников, для которого характерно полноценное совмещение описания и анализа. Субъективность описания в данном случае не является помехой для исследователя - эта субъективность отражает личностный взгляд писателя на проблемы общества, но данный взгляд принадлежит думающему и неравнодушному описателю.

Этнологический факт в литературном произведении может быть трактован не только как факт реальности, но и как факт сознания и самосознания описываемого персонажа, а также как факт сознания и самосознания автора литературного произведения. В произведениях художественной литературы исследователь может обнаружить следующие типы этнологических фактов: факт-предмет (например, указание на бытование тех или иных предметов материальной культуры в среде этноса); факт-событие (например, происшествие с конкретным лицом); факт-процесс (например, политические или экономические процессы в российском обществе XIX века); факт поведенческого акта (поступок); факт сознания (общественные настроения и дебаты).

Следовательно, художественное произведение дает этнологу трактовку бытования элемента духовндй_или-материальной культуры __ - .в среде этносаг Если писатель позиционирует себя как реалист, если его описания имеют признаки достоверности, они могут стать источником по этнологии. Обратимся к тем критериям, по которым отобраны для анализа творчество Островского, Лескова и Чехова.

Творчество Островского вызывает особенный интерес. Если прозаическое произведение по самой своей форме может привлечь историка, то драматургия - это очень древний жанр искусства, и, пожалуй, только историки древности в полном объеме используют драматургию как исторический и этнологический источник.

Драматургия Островского интересна нам по двум причинам - как несомненный источник сведений по быту и нравам замоскворецкого и

провинциального купечества и как сравнительно малоизученная для этнолога форма источника.

С самого начала своего творческого пути Островский позиционирует себя как реалист в художественной литературе и создает драматические произведения с целью их широкой доступности для народных масс, а не только для читающей интеллигенции. Так что стремление к объективному отображению реального мира у автора налицо.

С самого начала его творческой деятельности в 1847 году критики отмечали необычайную для того времени черту: Островский явился изобразителем таких сторон русской жизни, которые до него почти вовсе не затрагивались литературой и совершенно не воспроизводились на сцене. Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая жизненность и правда изображения, своеобразный, живой и красочный язык, отчетливо отражающий в себе ту, настоящую, русскую речь «московских просвирен» - весь этот художественный реализм со всей простотой и искренностью, был встречен одними критиками с бурным восторгом, другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. Таким образом, «московские» пьесы Островского явились отражением впечатлений его молодости, которую он провел как юрист, работая в совестном суде и изображая нравы московского купечества, с которым он был знаком с детства и постоянно сталкивался, по. работе.--Так были созданы пьесы"«Свои люди - сочтемся», «Семейная картина», «Утро молодого человека» и многие другие.

В 1856 году, благодаря деятельности великого князя Константина Николаевича, состоялась командировка выдающихся-литераторов для изучения и описания различных местностей России в промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на себя изучение Волги от верховьев до Нижнего. Здесь драматург работал уже вполне как этнолог, фиксируя все основные аспекты жизни российского провинциального быта Поволжья. Итогом этой поездки стал целый цикл пьес, изображавших жизнь и быт пореформенного Поволжья. Островским были написаны «Доходное место»,

«Праздничный сон - до обеда» (первая часть трилогии о Бальзаминове), «Не сошлись характерами!», «Воспитанница» и другие. С этого времени в художественный мир писателя входят поволжские провинциальные города - Бряхимов, Калинов и др.

Стоит также обратить пристальное внимание на исторические пьесы Островского - «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Дмитрий Самозванец», «Тушино», посвященные событиям Смутного времени, которое Островский считал ключевым для формирования русской государственности и исследовал со скрупулезностью историка. Особенности русского быта нашли свое отражение и в пьесах «Василиса Мелентьева», «Комик XVII века» и «Воевода», которые драматург рассматривал как популяризацию истории для русского зрителя - купца, мещанина. Нужно упомянуть и об изучении Островским фольклора, которое нашло отражение в авторских сказках - «Снегурочка» и «Иван Царевич»

Островским было написано 49 оригинальных пьес. Все эти пьесы дают замечательную по своей жизненности и правдивости галерею самых разнообразных русских типов, со всеми особенностями их поведения, языка и характера. Причем сам драматург отмечал, что в отношении собственно драматической техники и композиции его пьесы нередко слабы: он сам сознавал свое бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и развязки; он говорил даже, что «...драматург и не должен при^умь1вать,^н_то_случилось;-его-дело^- -■ написать, как это случилось или могло случиться; тут вся его работа; при обращении внимания в эту сторону у него явятся живые люди и сами заговорят...». Рассуждая о своих пьесах с этой точки зрения, Островский сознавался, что у него самое трудное дело - «выдумка», потому что всякая ложь ему противна и новизна его произведений заключается не столько в «народности», сколько в правдивости, в непосредственном отношении писателя к окружающей его жизни с целью вполне реального ее воспроизведения на сцене. Именно поэтому его произведения могут рассматриваться как этнологический источник.

Произведения Лескова как писателя - реалиста также во многом достоверны и отражают сущность быта того времени, который в них описывается. Этот реализм получил название социально-психологического. Тем самым он становится ближе к антропологическому очерку о «быте и нравах». В отношении к вымыслу у Лескова четко выражена установка на художественный документализм.

Художественные произведения (романы, хроники, повести, очерки и рассказы) представляют собой зачастую художественный пересказ происходивших в реальности событий, публицистика посвящена таким актуальным вопросам тогдашней русской жизни как семья, брак и проблема разводов; образование, воспитание и интеграция в русское общество детей старообрядцев; хозяйственные, бытовые вопросы жизни горожан (в основном - жителей Санкт-Петербурга и Орла) и сельских жителей в пореформенные годы; проблемы существования крестьянской общины. Переписка дает представление о личных контактах писателя, его субъективном взгляде на те или иные проблемы, сведения о прототипах его произведений.

Однако есть также и специфические произведения, являющиеся, по сути дела, полноценными историческими источниками, основанные на обработке документального материала и касаются они, прежде всего, проблем старообрядчества и русского православного духовенства. Создавая свои произведения,—Лесков -пользовался реальными документальными материалами дневников и записок, архивными материалами, житийной литературой.

Многие художественные произведения писателя написаны с явной и специально оговоренной опорой на известные источники - в них упомянуты современные Лескову лица и события, участником которых был не только он сам. Более того, публицистические очерки Лескова - яркие образцы натуралистического «физиологического очерка» 60-х годов и потому нацелены скорее на описание, чем на анализ явления.

Переписка Лескова - также ценный исторический источник, имеющий объективное фактическое наполнение благодаря обратной

связи с адресатом писателя. Вот почему творчество Лескова можно с достаточным основанием назвать достоверным, хотя и своеобразным историческим и этнологическим источником.

В произведениях Чехова отразилась большая полоса русской жизни - как пореформенной, так и предреволюционной. Уже в первые годы литературной деятельности он создал юморески, поражавшие его внимательных критиков остротой наблюдений над жизнью. Большая группа ранних рассказов Чехова интересует этнолога именно обилием персонажей и ситуаций, в которые они попадают. Интересным оказывается и то, что практически все персонажи в целом самим своим количеством создают калейдоскопическую картину русской пореформенной жизни.

Творческий перелом, пережитый Чеховым в середине 1880-х годов, состоял в том, что появлялись новые действующие лица, противопоставленные среде, страдающие именно в силу своей человечности («Переполох», «Анюта», «Тоска»), Эти герои и описание данных житейских ситуаций дают этнологу обильный материал для построения концепции базовой и модальной личности в культуре.

В творчестве зрелого Чехова конца 1880 - начала 1900-х годов можно наблюдать другую идею: Чехов становится своеобразным исследователем души современного человека. Отсюда его главная тема - человеческое равнодушие, «сонная одурь», своего рода испытание героя, который или пробуждается_от духовной спячки-или7 — махнув на^сё рукой, подчиняется ей. Здесь этнолог может почерпнуть важный материал о бытовой и ценностной стороне русского общества рубежа веков.

Наконец, в позднем творчестве Чехова внимание художника концентрируется на двух основных сферах: люди интеллигентного сословия и люди из народа. Разобщённость интеллигенции и народа -одна из главных тем творчества Чехова этого периода. За героем рассказа «Студент» следуют персонажи повестей «Три года» (1895), «Дом с мезонином», «Моя жизнь» (обе - 1896), маленькой трилогии («Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви»), рассказов «Ионыч» (1898), «Дама с собачкой» (1899), «Невеста»; за Василисой и

Лукерьей - «мужики» из одноименной повести и рассказа «Новая дача» (1899), сотский («цоцкай») из рассказа «По делам службы» (1899), герои повести «В овраге» (1900).

Решая проблему взаимодействия интеллигенции и народа, социального разобщения, Чехов в эти годы создаёт своеобразные циклы, «художественные исследования» жизни. Наряду с «интеллигентским» и «мужицким» циклами он пишет ряд произведений, изображающих жизнь купечества, нечеловечески тяжёлый фабричный быт: «Три года», «Бабье царство» (1894), «Случай из практики» (1898).

В произведениях последних лет (рассказ «У знакомых», 1898; пьеса «Вишнёвый сад») он обращается к исследованию быта погибающих «дворянских гнезд», причем, не только в нравственно-психологическом плане, но и в разных социальных аспектах.

Также как и Островский и Лесков, Чехов в своем эпистолярном наследии решительно выступает за принципы реализма в литературе, в записной книжке он пишет: «Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть». У Чехова есть ещё одна важная сторона в данной записи: литература должна показывать человеку его самого, не уговаривая, не прибегая к возвышающему обману, к общим рассуждениям, авторским попыткам растрогать его. Следовательно, творчество Чехова, несмотря на его видимо сдержанное отношение к этнографическому описанию, на сам^м деле_глубоко-органична ему и " отвечает главным'требованиям, предъявляемым исследователем к художественному тексту.

Творчество исследуемых авторов не раз издавалось в собраниях сочинений разной полноты, но до сегодняшнего дня практически ни одно из этих изданий не было действительно полным. Отдавая должное громадным усилиям и мастерству комментаторов художественного текста, автор работы прибегла к цитированию электронных изданий, отвечающих всем поставленным в данном исследовании задачам

45 В работе сноски на источник представлены в сокращенном виде, в скобках, где первая цифра означает номер произведения в библиографическом списке, а вторая - номер произвдения в электронном собрании сочинений ((1)Островский А. Н. Полное собрание сочинений. М., Директ Медиа Паблишинг, 2005; (2)Лесков

Методология исследования художественной литературы как

источника по этнологии

В предыдущих разделах источниковедческого очерка излагалась характеристика содержания источника, т.е. что предполагается изучать. В данном разделе следует рассмотреть то, как это следует изучать. Хотя произведения вышеупомянутых авторов и не изучались этнологами комплексно, но в историографии существуют некоторые подходы к изучению этнографических реалий в литературном произведении вообще. Уже существуют подходы к изучению художественной литературы как этнологического источника, которые следует принять во внимание46.

В частности, следует обратить особое внимание на статью Е. И Филипповой, так она посвящена в первую очередь теоретическим вопросам этнологического источниковедения художественной литературы. В этой работе предложен критерий пригодности литературного произведения для этнического анализа: «художественное произведение может рассматриваться как источник только в том случае, если оно создано на основе личных наблюдений автора и не является результатом изучения других источников, как обычно бывает при написании исторических романов, повестей и прочее»47. _______________________________

Критерий достаточно жесткий, так как выдвигает на первый план исключительно личный опыт писателя, в то время как большая часть собственно этнологических источников создается не только при прямом, в том числе «включенном» наблюдении. Если, однако, принять во внимание то, что любая, даже заведомо ложная информация источника, будучи подвергнута критическому анализу может быть использована, что большая часть произведений данных

Н. С. Энциклопедическое собрание сочинений М., ИДДК, 2002; (3) Чехов А. П. Полное энциклопедическое собрание сочинений и писем, М., ИДДК, 2005).

46 Филиппова Е. И. Художественная литература как источник для этнографического изучения города. // СЭ 1986, № 4, с.26-37.

47 Филиппова Е. И. Указ. соч., с. 26.

авторов написана с опорой на собственный опыт, этот критерий может быть принят с нижеследующими дополнениями.

Констатируя, что художественная литература - в первую очередь источник о культуре, быте и нравах, стереотипах поведения, ценностным ориентациях, брачно-семейных отношениях и других аспектах соционормативной культуры, Е. И. Филиппова предлагает несколько процедур для анализа текста литературного произведения.

Внимательный анализ художественного текста с применением к нему соответствующих критериев делает его доступным для анализа и другими традиционными социологическими методами, которые, разумеется, требуют «адаптации» к данному источнику.

Автор данного исследования применила наиболее известные социологические методы сбора и первичной обработки этнологической информации взятого из художественного произведения, что представляет собой основу рабочего инструментария для этнологического анализа:

1. Маршрутная экспедиция48.

2. Составление «переписи» «литературного нэселения»49.

3. Нарративный анализ текста.

4. Оценка художественного текста биографическим методом50.

5. Социометрическое исследование драматического текста51.

6. Исследование драматического текста методом фокус-групп52.

7. Кросс-культурный анализ художественного произведения.

48 См. Приложение 1.

49 См. Приложение 2-3

50 См. Приложение 4.

51 См. Приложение Б.

52 См. Приложение 6.

Раздел I: Методика исследования художественной литературы как источника по этнологии

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Клишина, Ольга Семёновна

Заключение

Проделанное исследование подтверждает мысль, что литературное произведение служит информативным этнологическим источником. Более того, художественная литература - один из немногих источников, для которого характерно полноценное совмещение описания и анализа. Существует как объективные критерии, так и необходимый инструментарий для получения из художественного текста этнологической информации.

С помощью данного источника возможно, решить задачи с анализом изменений этноса на протяжении времени. Вычленить собственно этнические перемены, впрочем, достаточно сложно, так как в целом описание обычно дается с учетом как социально-экономических, так и культурных факторов. Субъективность описания в данном случае не является помехой для исследователя - эта субъективность отражает личностный взгляд писателя на проблемы общества, но данный взгляд принадлежит думающему и неравнодушному описателю. Таким образом, можно констатировать, что описание российского общества по литературному произведению вполне возможно. Более того, это описание имеет свойства полноты и законченности, конечно, при условии наличия надлежащего инструментария и компетентной критики источника.

В качестве этих методов могут быть использованы хорошо известные в этносоциологии методы: экспедиционное наблюдение, этносоциальная «типологизация», нарративный анализ текста, биографический метод, социометрия, «фокус-группы» и кросс-культурный анализ.

Как результат этнологического наблюдения может быть оценен текст, который основан на неформализованных интервью, доступных исследователю, но не репрезентативных данных, не статистической или, точнее квазистатистической информации, позволившей, придти заключениям и выводам, соответствующим как формальной логике исследования, так и причинно-следственным моделям.

Исследовательская роль писателя заключается в том, чтобы подвергнуть анализу и упорядочить те факты, посредством которых люди описывали свою жизнь. Как настоящий этнолог писатель передает свой исследовательский опыт не в виде не структурированных впечатлений, а в виде фактов и четких теоретических конструкций, доступных количественному подсчету и научной проверке.

Этносоциологическая типологизация в художественной литературе может быть применено с определенными ограничениями и результаты его обладают значительно большей долей условности.

Можно провести своеобразную «перепись литературного населения». У такой «переписи» есть теоретические ограничения: ученый исследует модель общества, а не само общество, он может всеобъемлюще исследовать альтернативные гипотезы, что повышает качество понимания феномена этничности.

Этнолог-исследователь художественной литературы не может, конечно, по художественному произведению более точно описать существенные социально-демографические характеристики этноса. Это и не нужно: относительно к данному времени мы имеем более представительные данные земской статистики. Несомненно то, что сделав такую «перепись», исследователь получает совсем иные, не менее важные, но более трудно доказуемые с научной точки зрения данные - данные об «удельном весе» каждой социально-демографической группы в самосознании всего этноса. Это и есть новое знание, получаемое при данном подходе.

Можно создать интуитивно верную модель семейного пути человека и выявить как основные мотивы его социального поведения. Основные тренды личного жизненного пути неразрывно связаны с карьерой и общей успешностью героя, так как кризис личных отношений идет рука об руку с падением общественного мнения о герое. Нарративный анализ дает возможность вычленить универсальные механизмы «жизненного пути» героя в определенном социуме, этносе.

Биографический метод, позволяет осуществлять исследование индивидуальных этнических процессов, процессов сознания и самосознания; является изучением индивидуального пути и жизненного опыта на разных этапах жизненного цикла личности; изучает жизненный путь и субъективные переживания индивида, служит ключом к разрешению вопроса о менталитете этноса, изучая сугубо личные пласты сознания индивидов, входящих в этнос, систему авто - и гетеростереотипов, картину мира и воспринимаемые как наиболее характерные, устремления личности в той или иной культуре.

С помощью социометрического анализа создается объективная как качественная, так и «количественная» картина общения героев драматического произведения. Социометрия является довольно мощным аналитическим инструментом, который позволяет в короткие сроки оценить социально-психологический климат смоделированного социума, малой группы какого - либо этноса.

Новое знание, которое можно получить с помощью исследования драматического творчества методом фокус - групп - это деконструкция социальной реальности, познание ее многомерности. Драматургия, изученная с применением социологического инструментария, дает удивительный результат. Маргинальные и исключительные явления в социальной жизни общества это вовсе не нарушения нормы, а вполне закономерный «сбой социальной матрицы» в эпоху перемен. Причины, течение и последствия этого сбоя можно не только изучить и описать научно, но и сделать инструментом прогноза социальной реальности. Представляя собой избранную автором пьесы фокус - группу, герои драматического произведения являются проекцией современного писателю общества. Именно драматургия, доступная для широкого зрителя (заменявшая в XIX веке современные ТВ и интернет) и стала, одновременно, как выразителем, так и распространителем групповых норм в обществе.

Персонаж художественного произведения есть зачастую личность, вымышленная писателем, однако и вымысел, чтобы быть правдоподобным, опирается на систему социокультурных координат описываемого времени.

Можно выделить три типа, три модели, по которым обычно создаётся персонаж реалистической художественной литературы:

Обобщенный тип, показательный для данной эпохи и историко-культурной общности как наиболее массовый, часто встречающийся -некое подобие т. н. «модальной личности» (эпизодические и второстепенные персонажи);

Наиболее характерный тип, объясняемый особенностями социализации и инкультурации, а также этнопсихологическими характеристиками данной общности - типическая, т. н. «базовая личность» (персонажи, созданные по прототипу);

Реальные исторические лица, включенные в художественное повествование на основании действительных или вымышленных исторических фактов.

Персонаж художественной литературы реализуется как личность с помощью речи и внешнего облика.

Художественный текст имеет отчетливую структуру: авторская речь, диалоги и монологи. Речь персонажа, его «речевая партия» выступает как языковая составляющая образа литературного героя (историко-этнологический тип). С помощью демонстрации живой разговорной речи (её групповых, территориальных, статусных и чисто индивидуальных особенностей) формируется социально-бытовая характеристика героя.

Чётко прослеживается связь социолингвистического поведения с набором социальных ролей литературного персонажа, - т.е. один и тот же человек в разных ситуациях говорит по-разному. Кроме того, в речи выражаются разные стороны жизни и социальной психологии человека. Этническая принадлежность героя нередко показана через характерное коверкание основного языка литературного произведения - «этимологически продуктивное» искажение словарного запаса чужого языка, употребление этнически специфических, характерных для данной культуры слов, стилистическая окраска. Однако речь также - часть индивидуального стиля героя, определяемая не только групповой (социальной или этнической) принадлежностью, но и коммуникативной ситуацией, психическим типом, мировоззрением и биографией конкретного героя.

Сущность человека раскрывается не только в том как, но и в том, что он говорит. Высказывания литературного персонажа часто в большей степени, чем поступки, характеризуют этическую, ценностную систему героя. Его моральный облик в разной мере отражает ценности общественного сознания данной эпохи и ценностную систему писателя-автора. В реалистическом произведении высказывания и поступки героев часто противоречивы и неоднозначны, а их интерпретация может быть различна. Отсюда следует, что сущностью «национального характера» героя литературного произведения могут быть не реальные достоинства и недостатки, а представления писателя о том, каким должен быть характерный герой из данной социальной или этнической группы.

Литературный персонаж определяется не только внутренними качествами - духовными и психологическими. Его определяет также внешность - тело, походка, жесты. Телесно-символическая компонента героя раскрывается через портрет. Внешность персонажа литературного произведения описана, в первую очередь, как внешность мужчины или женщины и содержит в себе тендерные идеалы, стереотипы и предпочтения описываемой эпохи. Общество не только подтверждает, но и закрепляет природную дихотомию социально-культурными символами. При описании антропологических особенностей иноэтничных персонажей отмечаются их уникальные, отличительные черты. Оценка и интерпретация этих черт в связи с духовным обликом часто выражает не свойства взаимодействующих групп, а отношения между ними.

В художественном образе отражаются социальные типы людей, характерные для данного общества. Но, во-первых, эти типы разнообразны, и увидеть в них какой либо единый характер вряд ли возможно: хотя они и являются представителями одного этноса, тем не менее репрезентуют собой разные социальные типы. Их собственные характеры различны и включают в себя противоположные нравственные и психологические черты.

Во-вторых, художественные образы, особенно в реалистическом произведении, хотя и обладают этническими особенностями, но только в сочетании с общечеловеческими чертами.

В-третьих, «этнический» колорит, отличающий героев художественных произведений, связан с конкретной исторической эпохой, условиями жизни и быта этноса, государства, социальным окружением, в котором находится персонаж. На персонаж художественной литературы воздействуют одновременно и этническая культура и субкультура социальной среды, кроме того, во многих из них присутствуют и индивидуальные черты.

В-четвертых, характер персонажа литературного произведения определяется и набором отрицательных, «теневых» ценностей и установок, руководствуясь которыми, человек продолжает оставаться в рамках своей культуры: противопоставление заключается в своеобразном «двойном стандарте», по которому декларируемые обществом ценности не всегда совпадают с теми, по которым оно реально живет.

Обратившись к качественному анализу можно убедиться, что анализируя художественное произведение как этнологический источник, можно получить, в общем, целостную модель описываемого общества. Эта модель до известной степени поддается формализации, хотя статистические данные, полученные при ее изучении надо использовать очень осторожно, определив и точно оговорив критерии выборки и оценки. Изложенная выше и опробованная на материале творчества Островского, Лескова и Чехова методология и техника исследования художественной литературы как этнологического источника может себя оправдать в кросскультурном исследовании, в котором возможна также дальнейшая проверка действенности использованного инструментария.

Рассматривая в целом общество и этнос как систему, этнолог может воспользоваться художественной литературой, чтобы понять сущность и мотивы, по которым эта система действует.

На примере творчества данных авторов становиться ясно, что объектом прямых этнологических описаний для писателя-реалиста становятся не только действия, которые ощущаются пишущим как архаика (если он - представитель этой же культуры) или как экзотика (если среда иноэтнична) но и описание традиционного привычного быта что придает особую ценность этому этнологическому источнику.

Российское общество Х1Х века предстает как общество неоднородное и в социальном, и в культурном, и в этническом отношении. Поэтому проявления внешних поведенческих сторон человеческой личности и сами ее поступки так разнообразны и противоречивы.

Богатство и многообразие социокультурных типов на территории России не отрицает ее цельности как единого региона объединенного поступательными историческими процессами и «общей судьбой».

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Клишина, Ольга Семёновна, 2013 год

Библиография

1. Cavaion D. N. S. Leskov. Firenze. 1974.

2. Colloque international Leskov 1981 15-17 juin Institut National d etudes slaves Paris// Rev Etud slaves Paris 1986 LVIII/3.

3. Edgerton W. B. Leskov and Russias Slavic bretheren. M. 1958.

4. Lanz K. Nikolai Leskov. Boston. 1979.

5. McLean H. Nikolai Leskov. The man and his art. L. 1977.

6. N. S. Leskov(1831-1895) Convegno internazionale di studi Padova-Bologna 11-13 giugno 1981.

7. «Иду на подвиг...». Письма Андрея Лескова к Максиму Горькому и Александру Фадееву // Дон, 2004, № 3-4.

8. А. П. Чехов в воспоминаниях современников / Вступ. статья А. Туркова, сост. подгот. текста и ком мент. Н. Гитович. М., Худож. лит, 1986.

9. Агапов Д. А. Социальная психология маргинальности в изображении литературы: на материале раннего творчества А. П. Чехова. Дисс. канд. псих, наук: 19.00.05, Самара, 2004.

10. Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

11. Азбукин В. Н. К вопросу о ствновлении антицерковной темы в творчестве Н. С. Лескова в 70-х начале 80-х годов // Томский Государственный университет, Труды, т. 153, с.26-39.

12. Азбукин В. Н. Церковь и духовенство в изображении Н. С. Лескова // Ежегодник музея истории религии и атеизма, М.-Л., 1962, с. 305-312.

13. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.: Республика, 1994.

14. Апейник Р. М. Современная западная философия и литература. М., 2000.

15. Ангелова Н. На пути в тупик (Судьба молодого поколения в романе Н. С. Лескова «Некуда»), Липецк, 1999.

16. Анненкова Е. И. Аксаковы. СПб.: Наука, 1998.

17. Арсеньев К. К. Беллетристы последнего времени

18. Артановский С. Н. Этноцентризм и «возврат к этничности»: концепции и действительность // Этнографическое обозрение, 1992, № 3, С. 22-35.

19. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989.

20. Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы, вып. 2, М., 1972, С. 8-32.

21. Ахиезер А. С. Россия как большое общество // Вопросы философии, 1993, № 1, С. 3-20.

22. Ашурков В. П. Страницы тульской старины. Тула, 1988.

23. Баранникова Л. И. Просторечие как особый компонент языка. // Язык и общество. М., 1989, с. 96-100.

24. Барлас Л. Г. Язык повествовательной прозы Чехова. Проблемы анализа. Ростов-на-Дону, Изд. Рост. Ун-та, 1991.

25. Бахтин М. М. Творчество Ф. Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

26. Бгажноков Б. X. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

27. Белова А. В. Лингвопрагматические характеристики обратимой эпистолярной коммуникации: на материале переписки Ал. П. Чехова и А. П. Чехова. Дисс. канд. филол. наук. М.: РГБ, 2006.

28. Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. М. 1995.

29. Беловинский Л. В. История русской материальной культуры, ч. 2, М., 1996.

30. Беловинский Л. В. К истории русской православной церкви. М., 1992.

31. Бердников Г. П. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. М.: Худож. лит., 1984.

32. Бердников Г. П. А. П. Чехов: идейные и творческие искания. М.: Худ. лит., 1984.

33. Березин Ф. Б. Психологическая и психофизиологическая адаптация человека. Л., 1988.

34. Берлянд И. Е. Игра как феномен сознания. Кемерово, 1992.

35. Бороноев А. О. Смирнов П. И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. СПб, 1992.

36. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999.

37. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. СПб, 1890-1907, т. 19 (Москва), т. 22 (Орловская губерния), т. 27 (Россия), т. 28 (Санкт-Петербург).

38. Бромлей Ю. В. О соотношении истории, этнографии и социологии // Советская этнография, 1969, № 3.

39. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М., 1973.

40. Брук С. Н., Чебоксаров Н. Н. Метаэтнические общности // Расы и народы, вып. 6, М., 1976.

41. Бурсов Б. И. Национальное своеобразие русской литературы. Л., 1967.

42. Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в XVIII -XIX веках. Проблемы культурного диалога. СПб, Изд-во СПб. ун-та, 1996.

43. Бялый Г. Русский реализм. От Тургенева к Чехову. Л.: Советский писатель, 1990.

44. Видуэцкая И. П. Творчество Н. С. Лескова в контексте русской литературы XIX века. М., 1994.

45. Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1965.

46. Гаевская М. Ю. Тема искусства и личность художника в постановках «Чайки» А. П. Чехова на отечественной сцене. Дисс. канд. искусствоведения 17.00.01. М., 1997.

47. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М., 1995.

48. Гебель В. Н. С. Лесков. В творческой лаборатории. М., 1945.

49. Гитович Н. В. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. М.: Худ. лит, 1955.

50. Горелов А. А. Н. С. Лесков и народная культура. Л., 1988.

51. Город как социокультурное явление исторического процесса. М.: Наука, 1995.

52. Города России: энциклопедия. М., 1994.

53. Горький М. Н. С. Лесков // Горький М., Собр. соч. в 30 томах, М., 1954 т.24 , с. 228-238.

54. Гроссман Л. П. Николай Семенович Лесков. М., 1956.

55. Гумилев Л. Н. Сущность этнической целостности (Ландшафты и этнос)//Вестник ЛГУ, 1971, №24, С. 97-106.

56. Гумилев Л. Н. Этносфера: история людей и история природы. М., 1993.

57. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

58. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 томах. М., 1989.

59. Данилов Ю. А. Роль и место синергетики в современной науке // Онтология и эпистемология синергетики. М.: ИФРАН, 1997, С. 5-11.

60. Дейч Л. Г. Почему я стал революционером. Пг., 1921.

61. Денисова М. А. Творчество А. П. Чехова в восприятии либерально-народнической критики конца XIX - начала XX века: Н. К. Михайловский, А. М. Скабический, М. А. Протопопов. Дисс. канд. филол. наук. Воронеж, 2003.

62. Дмитриенко С. Ф. Идейно-эстетические функции вымысла в творчестве Н. С. Лескова. М., 1986.

63. Дмитриенко С. Ф. Факт и вымысел в художественном сознании Н. С. Лескова. // Время и творческая индивидуальность писателя. Ярославль, 1990, с. 49-58.

64. Другов Б. М. Н. С. Лесков. Очерк творчества. М., 1961.

65. Дыханова В. С. "Запечатленый ангел" и "Очарованный странник" Н. С. Лескова. М., 1980.

66. Евдокимова О. В. «Юношеские воспоминания» Н. С. Лескова о Киеве («Печерские антики») // Русская литература, 2000, № 1.

67. Евдокимова О. В. Н. С. Лесков и Ф. И. Буслаев // Русская литература, Л, 1990, №1, с. 194-199.

68. Евдокимова О. В. Повесть Н. С. Лескова «Дама и фефела» как литературные воспоминания (семантика памяти) // Карамзинский сборник. Национальные традиции и европеизм в русской культуре. -Ульяновск, 1999.

69. Евнин Н. С. Н. С. Лесков. М., 1945.

70. Егорова А. Творчество А. Н. Островского: опыт этнологического анализа, М., 1998.

71. Записки барона П. А. Корфа. // Русская старина, 1884, т. ХЫ.

72. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

73. Землянухина Л. В. Эстетика, этнография, быт. М., 1994.

74. Иванов К. П. Проблемы этнической географии. СПб, Изд. СПб унта, 1998.

75. Иванова Ю. В. Иванова 3. Я. Этнические процессы в контексте диалога культур. Л., 1999.

76. Измайлов А. А. А. Чехов: биография. М.: Захаров, 2003.

77. История русской драматургии (вторая половина XIX - начало XX века). Л.: Наука, 1987.

78. История русской литературы XIX века, 1800—1830-е гг.: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. № 210 «Рус. яз. и лит.» / В. Н. Аношкина, С. А. Джанумов Н. В. Емельянова и др.; Под ред. В. Н. Аношкиной, С. М. Петрова.— М.: Просвещение., 1989.

79. История русской литературы XIX века. 40—60-е годы: Учебное пособие / Под ред. В. Н. Аношкиной, Л. Д. Громовой.—Изд-во МГУ, 1998.

80. История русской литературы XIX века. 70—90-е годы:Учебник/ Под ред. В. Н. Аношкиной, Л.Д. Громовой, В.Б. Катаева. —М.: Изд-во МГУ, 2001.

81. История русской литературы XIX века (вторая половина). Учебник для студентов пед. ин-тов по спец. «рус. яз. и лит.» Под ред. С. М. Петрова. Изд. 4-е, испр. М., «Просвещение», 1978.

82. Кантор В. К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: РОССПЭН, 2001.

83. Канторович В. Я. Литература и социология. М., 1984.

84. Капитанова Л. А. Н. С. Лесков в жизни и творчестве. М.: «ООО «Русское слово», 2002.

85. Кармин А. С. Культурология. СПб, 2001.

86. Катаев В. Б. Литературные связи Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1989.

87. Киев. Киев, 1982.

88. Козлова Н. Н. Социально-историческая антропология. М., Изд. дом «Ключ-С», 1998.

89. Кознова И. Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000.

90. Кольцова Ю. Н. Концепт пути в произведениях Н. С. Лескова. М., 2001.

91. Конечный А. М. Петербургские народные гуляния на масляной и пасхальной неделях // Петербург и губерния. Историко-этнологические исследования. Л., 1989, с. 21-51.

92. Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерусского книжника. М., 2000

93. Костомаров Н.. Русские нравы. М., 1995.

94. Кош Е. Ф. Быт купечества и мещанства. М., 1926.

95. Кретова А. А. Проблема нравственного формирования в творчестве Н. С. Лескова. / /Образование и общество, 2001, 2(8).

96. Кривошлык М. Г. Исторические анекдоты из жизни русских замечательных людей, М., 1991.

97. Крюков М. В. Эволюция этнического самосознания и проблема этногенеза // Расы и народы, вып. 6, М., 1976, С. 42-63.

98. Крюкова О. С. Ономастикон романа А. С. Пушкина "Евгений Онегин". М., 1999.

99. Кукушкина Е. Ю. "Домашний язык" в семье // Язык и личность. М., 1989, с. 96-100.

100. Кулешов В. И. История русской литературы XIX века: Учебное пособие для вузов. — М.: Академический Проект, Трикста, 2004.

101. Культура жизнеобеспечения и этнос. Ереван, 1988.

102. Лебедев В. К. Анатолий Фаресов. // Русская литература, 1991, № 4, с. 221-227.

103. Лебедев Ю. В. Николай Семенович Лесков 1831-1895 // Литература в школе, 2000, № 6.

104. Лебедева Н. И. Маслова Г. С. Русская крестьянская одежда XIX-начала XX века // Русские: историко-этнографический атлас. М., 1967.

105. Лебедева Н. М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М., 1999.

106. Левин С. Н. С. Лесков и евреи. // Корни, № 15, 2001.

107. Левченко М. Л. Концептуальная картина мира Н. С. Лескова и ее отражение в идиостиле писателя (экспериментальное исследование), Барнаул, 2000.

108. Леонтьев А. А. Личность как историко-этнологическая категория. // Советская этнография, 1981, № 3, с. 35-45.

109. Лесков и русская литература. М., 1988.

110. Лесков Н. С. Собрание сочинений в 6 томах (примечания). М., 1978.

111. Летопись города Орла (1566-1977). Тула, 1980.

112. Линков В. Я. Скептицизм и вера Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1995.

113. Листова Т. А. Русские обряды, обычаи и поверья, связанные с повивальной бабкой // Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

114. Литературное наследство, т. 101, Неизданный Лесков кн. 1. М., 1997.

115. Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы, 1968, № 8.

116. Лихачев Д. С. Нельзя уйти от самих себя // Вопросы философии, 1993, № 1, С. 113-121.

117. Лихачев Д. С. Текстология. СПб, 2001.

118. Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология / под общ. ред. А. А. Белика. М.: Смысл, 2001.

119. Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994.

120. Лукьянова Л. В. Проблема женских характеров в рассказах А. П. Чехова: в свете дискуссий по «женскому» вопросу. Дисс. канд. филол. наук, Б.м., Б.г.

121. Лю Хуан-Син Женские образы в прозе Чехова: в аспекте тендерной проблематики. Дисс. канд. филол. наук. М., 2002.

122. Макаров Н. П., Мои семидесятилетние воспоминания ч. 1, СПБ, 1881.

123. Макашов А., Соловьев Г. Мценск. Орел, 1959.

124. Макеев М. С. Спор о человеке в русской литературе 60-70 гг. Х1Х века. Литературный персонаж как познавательная модель человека. М., 1999.

125. Марков Г. Е. Этнос, этнические процессы и проблема образа жизни. // Расы и народы в. 7. М., 1977, с. 9-28

126. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских обычаях и обрядах XIX - начала XX века. М., 1984.

127. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994.

128. Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика. М., 1996.

129. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.

130. Мифы народов мира. М., 1997, т. 1-2.

131. Можаева Н. Б. Сваха у Островского как просторечно-профессиональный тип старой Москвы. // Язык и личность. М., 1989, с. 53-58.

132. Момджан К. X. Социум. Общество. История. М., 1997.

133. Москва. М., 1998.

134. Мосс М. Общество. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. М., Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996.

135. Мыльников А. С. К вопросу о локальных особенностях культуры в этнических процессах// Расы и народы, вып. 5, М., 1975, С. 42-54.

136. Народы России. М., 1994.

137. Нарочницкая Н. А. Россия и русские в мировой истории. М.: Межд. отн., 2003.

138. Науменко Г. М. Этнография детства. М., 1998.

139. Некрылова А. Ф., Головин В. В. Роль отца в традиционной народной педагогике. // Мир детства и традиционная культура. М., 1995, вып. 1, с. 7-26.

140. Нечкина М. В. Функция художественного образа в историческом процессе. М., 1982.

141. Никитина С. Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре. // Язык и личность. М., 1989.

142. Нилова О. Е. Московское купечество конца XVIII - первой четверти XIX века. Социальные аспекты мировосприятия и самоощущения. М.: ИРИРАН, 2002.

143. Очерки русской культуры XIX века. Т.6, М.: Изд-во МГУ, 2002.

144. Пак Чжан Хван. Женские образы в прозе А. П. Чехова. Дисс. канд. филол. наук. СПб, 2005.

145. Пауфонина Р. Ф. Житель современной деревни как языковая личность. // Язык и личность. М., 1989, с. 41-48.

146. Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. М., 1988.

147. Петров Н. И. Герменевтические игровые феномены. Саратов, 1995.

148. Полоцкая Э. А. «Вишневый сад»: жизнь во времени. М.: Наука, 2003.

149. Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М., 2000

150. Потебня А. А. Слово и мир. М.,1989.

151. Проблемы литературных жанров. Томск, 1999.

152. Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем. Самара, 1994.

153. Пропп В. Я. Фольклор. Литература. История. М., 2002.

154. Протопопов М. А. Больной талант // Критические статьи. М., 1902.

155. Пушкарев Л. Н. Человек о мире и о самом себе (Источники об умонастроениях русского общества рубежа XVII - XVIII века). М.: Биоинформсервис, 2000.

156. Пясецкий Г. М. Забытая история города Орла. Орел, 1993.

157. Рейсер A. H. Н. С. Лесков и народная книга. // Русская литература, 1990, № 1, с. 181-199.

158. Репина Л. П. Смена познавательных ориентаций и метаморфозы социальной истории М., 1998.

159. Руднева А. В. Курские танки и карагоды: таночные и карагодные песни и инструментальные танцевальные пьесы. М., 1975.

160. Русская литература 1870-1890 гг. вып. 16, Проблемы характера, Свердловск, 1983, с. 37-49.

161. Русские. М., 1997.

162. Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

163. Русский костюм. В 5 томах, М., 1960-1972.

164. Русский народ: его обычаи, обряды, суеверия и поэзия. П., 1992.

165. Русское колдовство, ведовство, знахарство. СПб., 1997.

166. Рыбаков С. Е. К вопросу о понятии «этнос»: философско-антропологический аспект // Этнографическое обозрение, 1998, № 6.

167. Сборник Орловского церковного историко-архивного общества. № 1 (4), 1999.

168. Семанова М. J1. Чехов-художник. М., Просвещение, 1976.

169. Семейный быт народов СССР. М., 1990.

170. Семенов В. С. Николай Лесков - Время и книги. М., 1981.

171. Сендерович С. Чехов с глазу на глаз. История одной одержимости А. П. Чехова. Опыт феноменологии творчества. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994.

172. Советский энциклопедический словарь. М., 1986.

173. Сокровища русского фольклора: исторические песни, баллады. М., 1991.

174. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.

175. Степанов А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова. Дисс. д-ра филол. наук: 10.01.01. М., 2005.

176. Столярова И. В. В поисках идеала (Творчество Н. С. Лескова). Л., 1978.

177. Столярова И. В. Н. С. Лесков и русское литературно-общественное движение 1880-1890-х годов. СПб., 1992.

178. Страницы истории города Курска. Воронеж, 1981.

179. Сухачев Н. Л., Туниманов В. А. Развитие легенды у Лескова. // Миф-фолькпор-литература. Л., 1978, с. 114-137.

180. Тамарли Г. И. Поэтика драматургии А. П. Чехова. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1993.

181. Телегин С. М. Жизнь мифа в художественном мире Достоевского и Лескова. М., 1995.

182. Толстая Е. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880 - начале 1890-х гг. М.: РГГУ,2002.

183. Троицкий В. Ю. Лесков-художник. М., 1974.

184. Троицкий Ю. Л., Описательный портрет как способ этнографической характеристики русских крестьян Сибири Х1Х века. // Развитие культуры Сибирской деревни, Новосибирск, 1986, с. 63-70.

185. Туниманов В. А. Письма Н. С. Лескова. // Русская литература, №2, 1994, с. 49-66.

186. Турков А. М. Чехов и его время. М.: Гелос, 2003.

187. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа. М.: Высшая школа, 1989.

188. Уманец С. Мозаика (из старых записных книжек). // Исторический вестник, декабрь, 1912.

189. Успенский Д. И. Родины и крестины, уход за роженицей и новорожденным // Этнографическое обозрение, 1895, № 4.

190. Успенский М. И. Старообрядческое сочинение 18 столетия об одежде. СПб, 1905.

191. Фаресов А. И. Против течений: Н. С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нем. СПб, 1901.

192. Филиппова Е. И. Художественная литература как источник для этнографического изучения города. // Советская этнография, 1986, №4, с.26-37.

193. Флексер-Волынский А. А. Н. С. Лесков. СПБ., 1898.

194. Хализев В. Е. Художественный мир писателя и бытовая культура (на материале произведений Н. С. Лескова). // Континент, 1981, лит.-теор. Исследования М., 1982, с. 110-145.

195. Хейзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.

196. Человек в кругу семьи: очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996.

197. Чешко С. В. Человек и этничность // Этнографическое обозрение, 1994, № 6.

198. Чистов К. В. Народные традиции и фольклор: очерки теории. Л., 1986.

199. Чистов К. В. Традиционные и вторичные формы культуры. // Расы и народы, в. 5, М.,1975, с. 32-42.

200. Чистов К. В. Фольклор и этнография // Советская этнография, 1968, № 5, С. 3-13.

201. Чуднова Л. Г. Отредактированный Лесков (история публикации одного письма). // Русская литература, 1989, №1, с. 179-183

202. Эльзон М. Д. Существовала ли рукопись повести Н. С. Лескова «Амур в лапоточках»? // Русская литература, 1988, №2, с. 163-165.

203. Энциклопедия моды. СПб., 1997.

204. Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб, 1991.

205. Этнография детства. М., 1983.

206. Этнография питания народов стран Зарубежной Азии. М., 1981.

207. Этносоциальные аспекты изучения семьи у народов Зарубежной Европы. М., 1987.

208. Юхнева Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Л., 1984.

209. Язык и идеология. М., 1981.

210. Языки мышление. М.,1967.

211. Язык и стиль прозы В. М. Шукшина. Барнаул, 1991.

212. Яременко С. И. Внешность человека в культуре. Ростов - на -Дону, 1997.

Приложение 1. Вопросник А. П. Чехова для получения информации от жителей острова Сахалин

№ Вопрос Ответ

1 Название поста или селения

2 Номер дома

3 Звание записываемого (возможны варианты каторжный, поселенец, крестьянин из ссыльных, свободного состояния)

4 Имя, отчество и фамилия (отношения записываемого к хозяину жена, сын, сожительница, работник, жилец, сын жильца и т д )

5 Возраст

6 Вероисповедание

7 Где родился?

8 С какого года на Сахалине?

9 Главное занятие и ремесло

10 Грамотность

11 Семейное состояние (возможные варианты женат, вдов, холост'' Если женат, то где на родине, на Сахалине'')

12 Получает ли пособие от казны?

« Для переписи я пользовался карточками, которые были напечатаны для меня в типографии при полицейском управлении Самый процесс переписи заключался в следующем Прежде всего, на каждой карточке в первой строке я отмечал название поста или селения. Во второй строке: номер дома по казенной подворной описи. Затем, в третьей строке, звание записываемого каторжный, поселенец, крестьянин из ссыльных, свободного состояния Свободных я записывал только в тех случаях, если они принимали непосредственное участие в хозяйстве ссыльного, например, состояли с ним в браке, законном или незаконном, и вообще принадлежали к семье его или проживали в его избе в качестве работника или жильца и т п Званию в сахалинском обиходе придается большое значение Каторжного, несомненно, стесняет его звание, на вопрос, какого он звания, он отвечает "рабочий" Если же до каторги он был солдатом, то непременно добавляет еще к этому "из солдат, ваше высокоблагородие" Отбыв или, как сам он выражается, отслужив свой срок, он становится поселенцем Это новое звание не считается низким уже потому, что слово "поселенец" мало чем отличается от поселянина, не говоря уже о правах, какие сопряжены с этим званием На вопрос, кто он, поселенец обыкновенно отвечает так "вольный" Через десять, а при благоприятных условиях, оговоренных в уставе о ссыльных, через шесть лет поселенец получает звание крестьянина из ссыльных На вопрос, какого он звания, крестьянин отвечает не без достоинства, как будто уж не может идти в счет с прочими и отличается от них чем-то особенным "Я крестьянин" Но без прибавки "из ссыльных" Я не спрашивал ссыльных о прежнем их звании, так как по этому пункту в канцеляриях имеется достаточно сведений Сами они, кроме солдат, ни мещане, ни купцы, ни духовные, не распространяются насчет своего утерянного звания, как будто оно уже забыто, а называют свое прежнее состояние коротко - волей Если кто заводит разговор о своем прошлом, то обыкновенно начинает так "Когда я жил на воле " и т д Четвертая строка: имя, отчество и фамилия Насчет имен могу только вспомнить, что я, кажется,

не записал правильно ни одного женского татарского имени В татарской семье, где много девочек, а отец и мать едва понимают по-русски, трудно добиться толку и приходится записывать наугад И в казенных бумагах татарские имена пишутся тоже неправильно Случается, что православный русский мужичок на вопрос, как его зовут, отвечает не шутя "Карл" Это бродяга, который по дороге сменился именем с каким-то немцем Таких, помнится, записано мною двое Карл Лангер и Карл Карлов Есть каторжный, которого зовут Наполеоном Есть женщина-бродяга Прасковья, она же Марья Что касается фамилий, то по какой-то странной случайности на Сахалине много Богдановых и Беспаловых Много курьезных фамилий Шкандыба, Желудок, Безбожный, Зевака Татарские фамилии, как мне говорили, сохраняют и на Сахалине, несмотря на лишение всех прав состояния, приставки и частицы, означающие высокие звания и титулы Насколько это верно, не знаю, но ханов, султанов и оглы записал я немало У бродяг самое употребительное имя Иван, а фамилия Непомнящий Вот несколько бродяжеских прозвищ Мустафа Непомнящий, Василий Безотечества, Франц Непомнящий, Иван Непомнящий 20 лет, Яков Беспрозвания, бродяга Иван 35 лет {1}, Человек Неизвестного Звания В этой же строке я отмечал отношения записываемого к хозяину: жена, сын, сожительница, работник, жилец, сын жильца и т.д. Записывая детей, я отличал законно- и незаконнорожденных, родных и приемных Кстати сказать, приемыши часто встречаются на Сахалине, и мне приходилось записывать не только приемных детей, но и приемных отцов Многие из живущих в избах относятся к хозяевам как совладельцы или половинщики В обоих северных округах на одном участке сидят по два и даже по три владельца, и так -больше, чем в половине хозяйств, поселенец садится на участок, строит дом и обзаводится хозяйством, а через два-три года ему сажают совладельца или же один участок дают сразу двум поселенцам Это происходит от нежеланья и неуменья администрации приискивать новые места для поселений Бывает и так, что отбывший каторгу просит, чтобы ему позволили поселиться в таком посту или селении, где усадебных

мест уже нет, и его поневоле приходится сажать уже на готовое хозяйство Количество совладельцев особенно увеличивается после объявления высочайших манифестов, когда администрация бывает вынуждена приискивать места сразу для нескольких сотен душ Пятая строка: возраст Женщины, которым уже за сорок, плохо помнят свои лета и отвечают на вопрос, подумав Армяне из Эриванской губ <ернии> совсем не знают своего возраста Один из них ответил мне так "Может, тридцать, а может, уже и пятьдесят" В таких случаях приходилось определять возраст приблизительно, на глаз и потом проверять по статейному списку Молодежь 15 лет и постарше обыкновенно убавляет свои лета Иная уже невеста или давно уже занимается проституцией, а все еще 1314 лет Дело в том, что дети и подростки в беднейших семьях получают от казны кормовые, которые выдаются только до 15 лет, и тут молодых людей и их родителей простой расчет побуждает говорить неправду Шестая строка относилась к

вероисповеданию Седьмая: где родился? На этот вопрос мне отвечали без малейшего затруднения, и только бродяги отвечали каким-нибудь острожным каламбуром или "не помню" Девица Наталья Непомнящая, когда я спросил ее, какой она губернии, сказала мне "Всех понемножку" Земляки заметно держатся друг друга, вместе ведут компанию, и коли бегут, то тоже вместе, туляк предпочитает идти в совладельцы к туляку, бакинец к бакинцу По-видимому,существуют землячества Когда случалось спрашивать про отсутствующего, то земляки давали о нем самые подробные сведения Восьмая строка: с какого года на Сахалине? Редкий сахалинец отвечал на этот вопрос сразу, без напряжения Год прибытия на Сахалин - год страшного несчастья, а между тем его не знают или не помнят Спрашиваешь каторжную бабу, в каком году ее привезли на Сахалин, а она отвечает вяло, не думая "Кто ж его знает' Должно, в 83-м" Вмешивается муж или сожитель "Ну, что зря языком болтать' Ты пришла в 85-м" - "Может, и в 85-м", -соглашается она со вздохом Начинаем считать, и мужик выходит прав Мужчины не так туги, как бабы, но и они дают ответ не сразу, а подумав и поговорив - Тебя в каком году пригнали на Сахалин' - спрашиваю я поселенца - Я одного сплава с Гладким, - говорит он неуверенно, поглядывая на товарищей Гладкий первого сплава, а первый сплав, то есть первый "Доброволец",пришел на Сахалин в 1879 г {2} Так и записываю Или бывает такой ответ "В каторге я пробыл шесть лет, да вот в поселенцах уж третий год Вот и считайте" - "Значит, ты на Сахалине уже девятый год'" - "Никак нет До Сахалина я еще в централе отсидел два года" И т д Или такой ответ "Я пришел в тот год, когда Дербина убили" Или 'Тогда Мицуль {3} помер" Для меня было особенно важно получать верные ответы от тех, которые пришли сюда в шестидесятых и семидесятых годах, мне хотелось не пропустить ни одного из них, что, по всей вероятности, не удалось мне Сколько уцелело из тех, которые пришли сюда 20-25 лет назад' - вопрос, можно сказать, роковой для сахалинской колонизации В девятой строке я записывал главное занятие и ремесло В десятой - грамотность. Обыкновенно вопрос предлагают в такой форме "Знаешь ли грамоте'" - я же

спрашивал так "Умеешь ли читать'" - и это во многих случаях спасало меня от неверных ответов, потому что крестьяне, не пишущие и умеющие разбирать только по-печатному, называют себя неграмотными Есть и такие, которые из скромности прикидываются невеждами "Где уж нам' Какая наша грамота'" - и лишь при повторении вопроса говорят "Разбирал когда-то по-печатному, да теперь, знать, забыл Народ мы темный, одно слово - мужики" Неграмотными называют себя также плохо видящие глазами и слепые Одиннадцатая относилась к семейному состоянию: женат, вдов, холост? Если женат, то где на родине, на Сахалине' Слова "женат, вдов, холост" на Сахалине еще не определяют семейного положения, здесь очень часто женатые бывают обречены на одинокую безбрачную жизнь, так как супруги их живут на родине и не дают им развода, а холостые и вдовые живут семейно и имеют по полдюжине детей, поэтому ведущих холостую жизнь не формально, а на самом деле, хотя бы они значились женатыми, я считал не лишним отмечать словом "одинок" Нигде в другом месте России незаконный брак не имеет такого широкого и гласного распространения и нигде он не облечен в такую оригинальную форму, как на Сахалине Незаконное, или, как называют здесь, свободное, сожительство не встречает себе противников ни в начальстве, ни в духовенстве, а, наоборот, поощряется и санкционируется Есть поселения, где не встретишь ни одного законного сожительства Свободные пары составляют хозяйства на тех же основаниях, как и законные, они рождают для колонии детей, а потому нет причин при регистрации создавать для них особые правила Наконец, двенадцатая

строка: получает ли пособие от казны? Из ответов на этот вопрос я хотел выяснить, какая часть населения не в состоянии обойтись без матерьяльной поддержки от казны, или, другими словами, кто кормит колонию она сама себя или казна' Пособие от казны, кормовое или вещевое, или денежное, обязательно получают все каторжные, поселенцы в первые годы по отбытии каторги, богадельщики и дети беднейших семей Кроме этих официально признанных пенсионеров, я отметил живущими на счет казны также и тех ссыльных, которые получают от нее жалованье за разные услуги, например учителя, писаря, надзиратели и т п Но ответ получился неполный Кроме обычных пайков, кормовых и жалований, в широких размерах практикуется еще выдача таких пособий, которые невозможно отметить на карточках, например пособие при вступлении в брак, покупка у поселенцев зерна по умышленно дорогой цене, а главное, выдача семян, скота и пр в долг Иной поселенец должен в казну несколько сот рублей и никогда их не отдаст, но я поневоле должен был записать его не получающим пособия Каждую женскую карточку я перечеркивал вдоль красным карандашом и нахожу, что это удобнее, чем иметь особую рубрику для отметки пола. Я записывал только наличных членов семьи, если мне говорили, что старший сын уехал во Владивосток на заработки, а второй служит в селении Рыковском в работниках, то я первого не записывал вовсе, а второго заносил на карточку в месте его жительства »

Приложение 2.Анкета для переписи населения художественного

произведения

Произвел ФИО Пол Сословная Возраст Семейное Этническ Конфессио Роль в

ение героя (м,ж) принадлежност (детство положение ая нальная художественн

ь (дворянин (д), (А), (холост(х), принадле принадлеж ом

духовное молодость женат (ж), жность ность произведении

сословие (с), (м), вдов (в)). (главная (г),

купец(кп), зрелость Наличие второстепенн

мещанин (м), (з), детей *цифра ая (в),

крестьянин (кр)) старость (с)) эпизодическа я (э))