Литература в системе культуры авангарда тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, доктор филологических наук Гирин, Юрий Николаевич

• Гирин, Юрий Николаевич
• доктор филологических наук
• 2013

Оглавление диссертации доктор филологических наук Гирин, Юрий Николаевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I СТРУКТУРА АВАНГАРДА

1.1. Содержание понятия «авангард»

1.1.1. Авангард и «-измы»

1.1.2. Транснациональность авангарда

1.1.3. Российско-германское зеркало

1.1.4. Реверсивный вариант

1.1.5. Типология полицентричности

1.2. Авангардная картина мира

ГЛАВА II. ПОЭТИКА

2.1. Авангард как система 71 2.1.1. Общность типа культуры

2.2. Концептосфера авангарда

2.3. Поэтика сдвига 95 2.3.1. Принцип энантиосемии

2.4. Составляет ли авангард стиль?

2.4.1. Стиль - самоопределение эпохи

2.4.2. Стиль в современном понимании

2.5. Эволюция авангардной парадигмы

2.5.1. От динамики- к статике

2.5.2. От неоклассицизма - к неомифологизму

ГЛАВА III. ОНТОЛОГИЯ

3.1. Мифологизм авангарда

3.2. «Духовность»

3.3. Утопизм

3.4. Рассечение бытия

3.5. Танатология авангардной поэтики

3.6. Сумерки утопии

3.7. Масса versus индивидуум

3.8. Быт и бытие

3.9. Иновидение

3.10. Всечеловек

3.11. Комплекс Икара 255 3.11.1. Человек машинизированный

3.12. Война как мистерия

3.13. Сверхтеатр авангарда

3.13.1. Театр - образ мира

3.13.2. «Юмор» в поэтике авангарда

3.13.3. Риторика и поэтика театра

3.14. Традиция как новаторство

3.15. Логос алогизма

3.16. Девербализация текста

3.17. Онтологизация знака

3.18. Фактура

3.19. Вещь

3.20. Авангард: креативность или деструкция?

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Литература в системе культуры авангарда»

Авангард возник практически вместе с XX веком, но проблематика этого феномена является одной из самых неразработанных в истории литературы, искусства, социальной практики прошедшего столетия. Подводить итоги прошедшего столетия, пожалуй, еще рановато, но уловить некоторые возникающие по этому поводу ощущения уже вполне возможно. Так, на уровне ощущений, возникает ситуация своеобразного безмолвного диалога: мы с таким же вопрошающим любопытством пытаемся вглядеться в лики тех, кто еще только входил в век XX, с какой они, истинные первопроходцы, ждали, надеялись, ставили вопросы, на которые мы все еще не можем дать ответа. И они, и мы помещены историей на грань веков, на рубеж эпох, но, в отличие от них, мы не смотрим вперед, не творим свое будущее. Наши взоры обращены назад, в век XX; он быстро промчался, многое унес, но и оставил после себя много такого, что еще только предстоит осмыслить и понять.

Данная работа отнюдь не претендует на всесторонний охват манифестаций авангарда, ее цель в другом - выявить их внутреннюю взаимосвязь. Поставленная цель предполагает решение следующих задач: а) описание поэтики авангарда; б) определение семантики основных концептов; в) остановление внутренних системных связей концептосферы авангарда; г) выявление значения авангарда для мировой культуры XX века. Приоритетной задачей представляется определение систематики авангарда как формы культуры, а не исследование отдельных поэтик, художественных явлений и направлений (которые принадлежат иному методологическому ракурсу). Речь идет о системности нового типа, соответствующего новаторскому типу нон-классического мышления; по сути это системность а-системности или логика алогизма. Поэтому основная задача данного труда - рассмотрение авангарда в совокупности его манифестаций как определенного культурного феномена и, соответственно, нахождение адекватных интерпретационных критериев, то есть преимущественно теоретический ракурс. С целью выявления внутренних закономерностей художественной системы авангарда автор предпочел абстрагироваться от фактологической канвы чисто литературных процессов: такой подход дал возможность выйти на уровень междисциплинарных исследований, столь востребованных современной наукой и соответствующих современным тенденциям ИМЛИ РАН.

Естественна сложность разграничения и квалификации художественных явлений по эстетическим параметрам. Еще большую сложность представляют проблемы методологического характера. Избранный автором ракурс исследования позволяет рассмотреть феномен авангарда как глобальный художественно-идеологический комплекс начала XX в., представляющий собой системную целостность особого типа, что и составляет объект исследования. Метафорически авангард может быть представлен как пучок смыслов с общими точками схода.

Актуальность диссертации обусловлена не только исполняющимся столетним юбилеем мирового авангарда, но в первую очередь тем, что для современной гуманитарной мысли чрезвычайно важно обращение к истокам культуры XX в., проясняющим более поздние, в том числе и современные процессы мировой культуры. Она продиктована необходимостью найти новые методологические подходы в условиях эпистемологического кризиса и постмодернистского синдрома. Автор полагает, что авангард, как объемная структура, включающая в себя разные сферы и аспекты общественного, художественного сознания и социальной практики, обладает некоторой общей системной взаимосвязанностью его разноуровневых проявлений, которые в совокупности составляют культурный текст эпохи. Элементы, составляющие этот текст, несмотря на свою соотнесенность или принадлежность самым разным стратам, сферам, пластам жизненного континуума, выдают явную структурную взаимосоотнесенность и даже изоморфность, что позволяет предположить наличие общей идеосферы (или концептосферы) и единой культурной матрицы. Именно поэтому поэтика авангарда представляет собой системную целостность, осознававшаяся в этом качестве и самими носителями авангардного сознания. Этот полиморфный феномен образует единую картину мира, имеющую некую общую эпистемологическую основность, требующую адекватной интерпретации, что и является конечной целью труда. Данный комплекс проблем и составляет предмет исследования.

Опыты авангардоведения. История и теория мирового авангарда давно и основательно исследуются за рубежом, этой проблематике посвящен обширный пласт литературы в самых разных странах мира, представить даже краткий обзор которой, то есть степень разработанности проблемы, практически едва ли возможно. Значительная часть работ рассматривается по ходу исследования. Особую отрасль авангардоведения составляют труды инокультурных поклонников и знатоков русского авангарда1, часть которых выходила и в русском переводе; однако в рамках заданной проблематики предпочтительнее сосредоточиться на рассмотрении работ, ориентированных на теоретическое рассмотрение предмета. На этом пути возникает ряд сложностей, главная из которых заключается в том, что в работах западных исследователей далеко не всегда явления авангардной культуры квалифицируются как таковые; к тому же, типологической классификации препятствует фатальное смешение понятий «модернизм» и «авангард», а также «модерн» (эта ситуация

1 См., напр.: Русский литературный авангард. Материалы и исследования. L'avanguardia letteraria russa. Documenti e ricerche. Trento, 1990; Marzaduri M. Scritti sul futurismo russo. Bern e. a. 1991; Заумный футуризм и дадаизм в русской культуре. Bern е. а. 1991, а также работы X. Барана, X. Понтера, Е. Фарыно, Р. Гейро, а также многих других авторов, часть из которых будет упомянута в нижеследующем исследовании. рассматривается ниже); не выработаны научные критерии для определения границ понятия «авангард», его содержательного наполнения и т. п.

В большинстве зарубежных исследований авангарда преобладает фактологически-описательная методология, равно проявляющая себя в двух типах подходов: регистрирующе-классификационном и политизирующе-социологизаторском. Чистый образец первого типа представляет собой имеющая скорее исторический интерес, но до сих пор считающаяся классической описательная монография «Европейские литературы авангарда» испанского автора Г. де Toppe2 (1925) вкупе с его же позднейшей «Историей литератур авангарда» (1965), скорее принадлежащие методологическому полю компаративистики. Ко второму типу относятся известные работы итало-американского исследователя Р. Поджоли «Теория авангарда» (1968)3 и немецкого ученого П. Бюргера (1974)4, носящая то же название.

Книга Р. Поджоли представляет собой типичный для западного искусствоведения образец некритичного подхода к изучаемому предмету: претендующая на системность, но бессистемно оперирующая гносеологически разноуровневым инструментарием, она методологически аморфна и, по сути, противоречит собственному названию, поскольку рассматривает в качестве «авангарда» всю россыпь пост- и внереалистических манифестаций искусства. В отличие от монографии Р. Поджоли, сосредоточенной, преимущественно, на художественном материале, небольшая книга П. Бюргера, сделавшая популярным понятие «исторический авангард» (существовавшее, впрочем, и раньше), трактует авангард как феномен культуры и поэтому в теоретическом смысле представляет собой шаг вперед. Однако, несмотря на заявленную в названии книги принципиальную позицию, эта работа собственно теорией авангарда также не является, поскольку посвящена не исследованию авангарда как системы, а скорее рассмотрению критических позиций относительно и вокруг авангарда как институциональной подсистемы в современном социуме. Соответственно, итоговый тезис П. Бюргера («стыдливого» марксиста, по едкому определению М. Грыгара) и состоит в том, что авангард есть «самокритика искусства в буржуазном обществе». Впоследствии в научном сообществе Германии возобладала еще более негативистская тенденция рассматривать авангард в аспекте «отчуждения», «чужести» и подобных категорий5.

2 Torre de G. Literaturas europeas de vanguardia. Madrid, 1925. Historia de las literaturas de Vanguardia. Madrid,

1965.

3 Poggioli R. The Theory of the Avant-Garde. Cambridge, Mass., 1968.

4 Bürger P. Theorie der Avantgarde. Frankfurt am Main, 1974.

5 См., напр.: Kofier L. Avantgardismus als Entfremdung. Frankfurt am Main, 1987; Fremdheit. Entfremdung. Verfremdung. Akten des Internationalen Interdisziplinären Symposiums. Bd 29. Bern; Berlin; Frankfurt/Main; New York; Paris; Wien, 1992.

На этом пути встречаются и более экзотические подходы. Так, в известной книге итальянского историка искусства Дж. К. Аргана «Современное искусство» (1970) специфицированного понятия «авангард» («авангардизм») нет совершенно, а понятие «модернизм» относится исключительно к манифестациям ар нуво и деятельности набидов, после чего отдельно категоризируются экспрессионизм и далее - «эпоха функционализма» (включающая, впрочем, дадаизм с сюрреализмом вкупе с «русским авангардом»). Единственная сколько-нибудь артикулированная идея по этому поводу звучит следующим образом: «.Авангардистские движения являются типичным явлением культурно отсталых стран; их усилия, несмотря на подчеркнуто революционный характер, сводятся обычно к полемическому экстремизму»6. Подобного рода казусы свидетельствуют не только о сложности нахождения взаимосоответствий между фактами и интерпретационной методологией вообще, но и о серьезном идентификационном кризисе, охватившем мировую культуру и науку в последнюю треть прошлого века.

В конце 80-х годов XX века европейская мысль совместными усилиями большой группы ученых предприняла беспрецедентный по масштабу и охвату опыт изучения мирового авангарда. Речь идет о международном проекте «Литературные авангарды XX века»7, осуществленном Брюссельским центром изучения литературного авангарда и опубликованном в Будапеште в 1986 г. Первый том труда посвящен истории литературного авангарда разных культур, где все расписано очень подробно, но дробно, мелко и коротко; второй -теоретическим вопросам авангарда, вернее - технико-социологическим аспектам, прописанным с той же дробностью и краткостью, но, в отличие от первого тома - с отсутствием внутренней логики и тематического соответствия рубрикам. В целом этот амбициозный проект, носящий исключительно констатирующий характер, представляет очень малый интерес даже с информативной точки зрения: он выполнен по принципу энциклопедического словаря, в котором голая сумма достоверных фактов не дает реального представления о предмете.

В 2000 г. Д. Шейнеманн предпринял «пересмотр теории авангарда» в изданном им сборнике статей под названием «Европейский авангард: новые перспективы»8, в котором он действительно пересматривает позицию, предложенную П. Бюргером, за счет расширения объема трактовки авангардного искусства, самого материала исследования. В том же, 2000 г., вышло обстоятельное исследование под претендующим на итоговость названием «Взгляд с

6 Арган Дж.К. Современное искусство. 1770 - 1970. М., 1999. С. 379.

7 Les Avants-gardes littéraires au XXe siècle, publié par le Centre d'étude des Avant-gardes littéraires de l'Université de Bruxelles, sous la direction de Jean Weisgerber, Budapest: Akadémiai kiadô, 1986,2 voll.

8 Scheunemann Dietrich (ed.). European avant-garde: new perspectives. Amsterdam, 2000. [Avant Garde Critical Studies, n° 15]. небоскреба Авангард: его критика и исследования»9. Авторы книги и в самом деле развертывают перед читателем целую историю и теорию авангарда, не впадая в общие места, ставя собственные вопросы, порой весьма актуальные, и не боясь собственных рискованных построений. Последним солидным изданием можно считать сборник докладов на международном коллоквиуме «Мифы авангарда» (2003)10, где впервые углубленно и объемно рассматриваются мифообразы и мифологемы авангардистской поэтики в логически связанных между собой проблемно-тематических блоках. Причем, понятие «мифы» в данном случае употреблено отнюдь не в негативном ключе - напротив, сами организаторы признаются, что к удивлению своему они вынуждены открывать мифологическую сущность авангардной культуры, по отношению к которой еще Т.С. Элиот считал возможным применять понятие «мифологического метода».

Отдельно следует упомянуть ставшие фактом современной культурной жизни издания на русском языке таких авангардоведов мирового уровня, как М. Грыгар11 и А. Флакер12, работы которых давно стали классикой западной и отечественной русистики. В этом же ряду более раннюю веху обозначил австрийский исследователь O.A. Ханзен-Лёве, практикующий довольно своеобразную методологию и соответствующий гипернаукообразный дискурс. Так, первая фраза его объемистого труда «Русский формализм» выглядит следующим образом: «Фундаментальная проблема методологического анализа заключается в том, что его предмет, т.е. "научный объект", сам является теорией или методом, которые, в свою очередь, располагают своим собственным "научным объектом" (объектом второго порядка, Объектом 2), который - будучи гипотетическим, абстрагированным конструктом - не может быть полностью тождественным с "реальным объектом" (Объект 3), предметом своего анализа -например, определенным стихотворением, стилем, эстетической системой и т.д.»13. В таком же духе выполнено и все действительно очень пристальное исследование.

Невозможно не согласиться с мнением М. Грыгара, писавшего в 1982 г.: «Несмотря на большое количество исторических и теоретических работ по вопросам европейского и американского авангарда, в структурно-типологических исследованиях этого сложного исторического явления сделаны только первые шаги. В сложной исторической эмпирии авангардных тече

9 Asholt W. / Fähnders W. (Hg.): Der Blick vorn Wolkenkratzer. Avantgarde - Avantgardekritik - Avantgardeforschung. Avant Garde. (Critical Studies, n° 14). Amsterdam-Atlanta: Editions Rodopi B.V. 2000. 730 S.

10 Les mythes des avant-gardes, actes du colloque, Clermont-Ferrand, 20-22 mars 2002, études réunies par Véronique Léonard-Roques et Jean-Christophe Valtat, Clermont-Ferrand: Presses universitaires Biaise Pascal, Maison de la recherche, 2003.

1 Грыгар M. Знакотворчество. Семиотика русского авангарда. СПб., 2007.

12 Флакер А. Живописная литература и литературная живопись. М., 2008.

13 Ханзен-Лёве Ore А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М., 2001. ний, групп и школ манифестировались более общие структуральные тенденции <. .> отдельные авангардные движения и явления можно описать как частные реализации общей структуральной тенденции и возможности»14.

Совершенно особое место занимает подробное описание практики русского авангарда, созданное его активным участником и современником В. Марковым15. Это свидетельство эпохи, принадлежащее перу рефлектирующего историографа. С этим документом можно сопоставить только «Полутораглазого стрельца» Б. Лившица («В одном лице - и теоретик, и практик, и историк»)16, впервые вышедшего в 1933 г. Существенную лакуну в историографии русского авангарда восполнил А. Крусанов, автор фундаментального исследования «Русский авангард» в 3 томах (1996 - 2003), переработавший в 2010 г. первый том своего колоссального труда в 2 объемистые книги. Многотомный труд А. Крусанова имеет неоценимое значение для исследования истории русского авангарда. До этого в СССР тон задавали опусы типа «Абстракционизм - разрушение эстетики» (1961)17, бессмысленность названия которого соответствовала бессмысленности и агрессивности содержания, или, в лучшем случае, информативный и академичный том «Модернизм. Анализ и критика основных направлений» (1969)18. Но общий пафос был един: формалистическое искусство (оно же - западное) - загнивающее и разлагающее, поэтому все нереалистическое искусство - формалистическое, загнивающее, прозападное и реакционное.

Исследование практики и теории авангарда в отечественной науке до сих пор велось, в основном, усилиями искусствоведов, на опыт которых не может не опираться с чувством благодарности никто из тех, кому доводится хоть сколько-нибудь соприкоснуться с вопросами авангарда. Даже в периодике сохраняется та же ситуация: если «Вопросы литературы» в 1991 - 1992 гг. опубликовали серию дискуссионных материалов по проблемам авангарда в его связи с феноменом тоталитаризма, то журнал «Искусствознание» («Вопросы искусствознания») вел постоянную рубрику на эту тему (см., напр., № 1 - 2, 1995, № 2, 1997, №1, 1999, №№ 2-4, 2007 и т.д.). Здесь, в первую очередь, следует помянуть добрым словом коллег-искусствоведов, создавших целую серию трудов под общей рубрикой «Искусство авангарда 1910-1920-х годов», которые выходили под эгидой Комиссии по изучению искусства авангарда 1910-1920-х годов при Государственном институте искусствознания (ответственный редактор Г.Ф.

14 Грыгар М. Знакотворчество. Семиотика русского авангарда. С. 367.

15 Марков В. История русского футуризма. СПб., 2000.

16 Урбан А. Вступ. ст. к: Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Л., 1989. С. 5.

17

Можнягун С.Е. Абстракционизм - разрушение эстетики. М., 1961.

Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М., 1969.

Коваленко)19. Приходится отметить, что на литературоведческом горизонте пока не наблюдается столь же убедительной картины.

Своего рода прорыв в инерционном понимании авангарда обозначила книга B.C. Турчина «По лабиринтам авангарда»20, едва ли не впервые в постсоветское время с достойной полнотой и объективностью предложившая массовому читателю панораму авангардного (в широком смысле) искусства XX века. Главным достоинством книги B.C. Турчина (не отменяющим все возможные претензии) представляется ее внутренняя проблематичность, позиция вопрошания, поиска истины о предмете, что сделало ее первой бесспорной альтернативой известному коллективному труду «Модернизм. Анализ и критика основных направлений», написанному с позиций «единственно верного» учения. Как ни странно, самая объемная книга В. Турчина, «Образ двадцатого.» (2003), оказалась и самой аморфной - в этом большом томе сказано много обо всем и слишком мало. Пожалуй, наиболее обширное описание феномена авангарда в его вписанности в контексты эпохи предложил В.М. Полевой в книге «Искусство XX века. 1901-1945» (1991), где рассмотрел почти все направления искусства XX века во всех видовых проявлениях на максимально широком национально-культурном пространстве. Но эта всеобъемлемость сводится к некоторой недоговоренности, когда автор резюмирует: «это искусство кризисное в изначальном, словарном смысле слова, выражающем наивысшую напряженность перелома»21. Здесь не место перечислять все достойные упоминания книги, заполнившие пустовавшую прежде нишу авангардоведения -от заведомо раритетных публикаций «Гилеи», выходивших благодаря инициативной деятельности C.B. Кудрявцева, до популярных изданий просветительского характера, среди которых можно выделить богато иллюстрированную энциклопедию Е.А. Останиной «Мастера авангарда» (2003)22. Достойным событием в этом ряду стала книга O.A. Юшковой «Станция без остановки. Русский авангард. 1910-1920-е годы» (2008), в которой автор любопытным образом сочетает общеизвестную фактологическую основу с тонкой рефлексией философского уровня.

Искусствоведы держали лидерство очень прочно и упорно: общеизвестны работы Е.А. Бобринской («Футуризм», 1999; «Русский авангард: истоки и метаморфозы», 2003; «Русский авангард. Границы искусства», 2006) и Т.В. Горячевой (Альманах «УНОВИС», 2003), сопрово

19 Это, главным образом, следующие издания: Русский кубофутуризм. СПб, 2002; Символизм в авангарде. М., 2003; Русский авангард 1910 - 1920-х годов и проблема экспрессионизма. М., 2003; Н. Гончарова и М. Ларионов. М., 2003; Русский авангард 1910 - 1920-х годов и проблема коллажа. М., 2005; Волдемар Матвей и «Союз молодежи». М., 2005; Авангард и театр 1910 - 1920 годов. М., 2008; Беспредметность и абстракция. М., 2011.

20 Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. М., 1993.

21 Полевой В.М. Искусство XX века. 1900-1945. М., 1991. С. 7.

22 Останина Е.А. Мастера авангарда. М., 2003. дившей факсимильную публикацию исключительным по фундированности и глубине научным комментарием. В 2003 г. появилась основательная монография М. Германа «Модернизм. Искусство первой половины XX века», трактующая предмет с адекватными глубиной и рефлексией. В этот же ряд встают и глубоко фундаментальные работы A.B. Иконникова («Архитектура XX века. Утопии и реальность». Т. I, 2001), С.О. Хан-Магомедова («Супрематизм и архитектура. Проблемы формообразования, 2007; и другие труды) и И.А. Азизян («Диалог искусств века», 2008). В собственно литературоведческой сфере основным полем деятельности было, по преимуществу, публикаторство. Как остроумно заметил К.В. Дудаков-Кашуро, «круг теоретиков авангардной поэзии едва ли не уже круга ее авторов»23. Впрочем, нет правил без исключений; одним из таковых является исследовательский путь С.Е. Бирюкова (см., в частности: «Теория и практика русского поэтического авангарда», 1998; «Поэзия русского авангарда», 2001; «Формообразующие стратегии авангардного искусства в русской культуре XX века», 2006).

Впрочем, эта ситуация соответствует логике развития самого авангарда, в котором первенствовали именно пластические искусства. В отечественном авангардоведении огромная заслуга актуализации проблематики русского авангарда и введения его в научный обиход принадлежит целой плеяде авторов; прежде всего необходимо упомянуть Д.В. Сарабьянова, Т.Л. Никольскую, H.A. Гурьянову, Т.В. Цивьян, Р.В. Дуганова, В.П. Григорьева, А.Е. Парниса, H.A. Богомолова и других, имена которых появлялись и будут появляться в ходе рассмотрения предмета. Серьезным событием стала публикация в 1999 г. обстоятельной книги И.М. Сахно «Русский авангард. Живописная теория и поэтическая практика»24, предложившей объемный теоретический подход к обширному материалу именно межвидовой - литературной и живописной - принадлежности, причем широкого международного диапазона. Впоследствии М. Сахно дополнила свои исследования монографией «Морфология русского авангарда» (2009), объединившей работы разных лет. В том же 1999 году по материалам российско-французского коллоквиума был издан сборник «Сюрреализм и авангард»25, представивший, по выражению Т.В. Балашовой, взгляд на общий предмет «с двух полюсов». Интерпретация авангарда, действительно, в соответствии с типом предмета исследования, подчас оказывается полярной. Так, много, публицистически страстно и весьма субъективно пишет об авангарде и

23

Дудаков-Кашуро К.В. Экспериментальная поэзия в западноевропейских авангардных течениях начала XX века. Футуризм и дадаизм. Одесса, 2003. С. 6 - 7.

24 Сахно И.М. Русский авангард. Живописная теория и поэтическая практика. М., 1999.

25 Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. М., 1999. его вписанности в современную картину мира искусствовед А.К. Якимович26. И, напротив, столь же тяготеющая к интерпретации авангардной картины мира С. Батракова исследует его в детальной конкретике, на чувственно ощутимом материале27.

Хорошей теоретической оснащенностью отличаются плотно написанные и концептуально проработанные книги И.Е. Васильева «Русский поэтический авангард XX века» (2000) и Н.В. Пестовой «Немецкий литературный экспрессионизм» (2004), последовавшая за ее монографией «Лирика немецкого экспрессионизма: профили чужести» (2002), а также ее последняя книга «"Случайный гость из готики": русский, австрийский и немецкий экспрессионизм» (2009). Обращает на себя внимание тот факт, что наиболее заметные исследования по авангарду в последние годы ведутся вне столичных научных центров: работы И.Е. Васильева и Н.В. Пестовой созданы в Екатеринбурге; в Петрозаводске вышла объективная и методологически глубокая книга Н.В. Крыловой «Медный век. Очерк теории и литературной практики русского авангарда» (2002); в Минске издан наиболее значительный из всех появившихся за последнее время труд - авторская «Энциклопедия русского авангарда» (2003) Т.В. Котович. Это подлинно научное исследование (хотя и не всегда ровное), включающее, наряду с фактологическими, и концептуальные статьи. Автор представляет авангард как целостное явление культуры, в анализе которого применяет убедительную и адекватную предмету методологию. В 2004 г. в Самаре вышла объемная монография Т.В. Казариной «Три эпохи русского литературного авангарда». Выполненная в академическом ключе и богатая фактическим материалом, эта работа много теряет от методологической и тематической размытости; ее автор (так же, как, впрочем, и И.Е. Васильев), включает в авангард литературу русского андерграунда 60-90-х годов XX века; феномен же самого исторического авангарда как культурного феномена растворяется именно в том, метафорически трактуемом, понятии авангардности, против которого сама автор выступает в предисловии.

В том же, 2004 г., выходит книга очерков И. Голомштока под архаично витиеватым названием «Искусство авангарда в портретах его представителей в Европе и Америке». Это именно популяризаторские очерки, далекие от эссеистической рефлексии, хотя и приправленные порой смутными концептуальными дефинициями. Здесь авангард и вовсе оказывается лишенным всяких берегов, а главное - фигур русских «представителей», о чем И. Голомшток предупредительно сообщает во Введении. В целом же эта книга автора давнего

26 См., напр.: Якимович А.К. Реализмы XX века. М., 2001; Двадцатый век. Искусство, культура, картина мира. М., 2003 и др.

27 См., напр.: Батракова С.П. Художник XX века и язык живописи: От Сезанна к Пикассо. М., 1996; Искусство и миф: из истории живописи XX века. М., 2002; Батракова С. Театр для Пикассо // Искусствознание, 3-4,2010. интересного труда28 значительно проигрывает на фоне предшествующего исследования. И, напротив, высоко академическим слогом отличается появившаяся все в том же 2004 г. переводная книга Филиппа Серса под лаконичным названием «Тоталитаризм и авангард». Однако появление ее (в солидном издательстве «Прогресс-Традиция») совершенно необъяснимо: несмотря на частные справедливые дефиниции, осведомленность и праведный пафос автора, его солидный объем (336 стр.), этот волюм крайне примитивен по своей основной идее: тоталитарная власть, напавшая на народы, как чума, ниоткуда, видит перед собой лишь одного двойного врага - это авангардисты и евреи, «которые часто объединяются в одном лице». Тем проблема и исчерпывается. Во всяком случае, для автора, абсолютно игнорирующего и диалектику бытия, и реальную многосложность, и динамику эпохи.

Заметным явлением в отечественном авангардоведении стал появившийся в 2006 г. том под редакцией академика Ю.С. Степанова с интригующим названием «Семиотика и Авангард» (слова Семиотика и Авангард пишутся составителями - они же авторы антологии -исключительно с большой буквы)29. Однако постичь принцип, заложенный в основание этого фолианта редкостной величины (1168 страниц большого формата), практически невозможно. Справедливо отмечает рецензент: «Заглавная статья Степанова "Семиотика, философия, авангард" не только не проясняет границ и объема понятия "авангард", но и смешивает его с понятиями куда более неопределенными и таинственными - семиотика и философия <.> Такое ощущение, что Степанов со своей командой мучительно пытались понять и разрешить что-то в современной литературе, но по ошибке приняли это за какой-то семиотически-философски-глубинный Авангард с любопытным и красочным мифологизированием действительности и ее ложным генезисом»30. И дело даже не в том, что авторы/составители простерли сферу ими понимаемого Авангарда от Августина Блаженного до «поэзии конца XX - начала XXI в.»; и даже не в том, что наряду с классическими и широко известными работами, идущими вперемежку с произвольно выбранными переводами, включили в состав антологии и свои собственные штудии; и даже не в том, что публикуемые тексты, не имеющие никаких видимых концептуальных скреп, остаются безо всякого научного комментария и соответствующей аргументации; и не в том даже, что в книге практически нет сколько-нибудь устанавливаемой связи между разнопорядковыми понятиями «семиотика» и «авангард», -сама заявленная «попытка вычленить во всем спектре Авангарда и Семиотики единый код современной культуры» изначально задуманного и научно значимого результата не дала. Это и

28 Голомшток И. Тоталитарное искусство. М., 1994.

29 Семиотика и Авангард. Антология / Ред.-сост. Ю.С. Степанов, H.A. Фатеева, В.В. Фещенко, Н.С. Сирот-кин. Под общ. ред. Ю.С. Степанова. М., 2006.

30 Амелин Г. «Всяка имеет свой ум голова.» // Русский журнал, 14 апреля 2006 г. неудивительно, поскольку, задавшись целью определиться с данным вопросом, сам академик Ю.С. Степанов в докладе «Хаос и Абсурд в поэтике Авангарда» представлял проблему следующим образом: «У Авангарда нет "истории", а есть точки прорывов из ментальной эволюции в материальную реальность»31. А Хаос, согласно тому же тексту, подлежит объяснению через понятие Фрактала, который ведет к гармонии и Новой Красоте. Вряд ли можно считать подобную «методологию» сколько-нибудь адекватной предмету рассмотрения.

Как представляется, методологически наиболее адекватным предмету исследованием явилась монография Г. Почепцова (1998), в которой предстают системно связанными, сопряженными в едином семиотическом пространстве такие понятия, как «православный компонент», «символический компонент», «театральный компонент», «творческий компонент», «государственный компонент», «музыкальный компонент» и т.п. 32. Созданная в самом конце XX века, эта работа продолжает и поддерживает методологическую традицию, обозначившуюся на исходе и в итоге авангардного движения, но прерванную долгими десятилетиями негативи-стского, или, в лучшем случае, академически описательного отношения к феноменологии авангарда.

Автор данного труда имел счастливую возможность опираться на предшествующие фундаментальные работы в области культуры начала XX века, в частности, труды Отдела литератур Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ РАН: такие, как «Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века» (2002), «Энциклопедический словарь сюрреализма» (2007), «Энциклопедический словарь экспрессионизма» (2008), книги, посвященные отдельным аспектам авангардизма и авангардных авторов. Среди последних выделяется новаторский труд В.Д. Седельника «Дадаизм и дадаисты» (2010) и фундаментальная монография Е.Д. Гальцовой «Сюрреализм и театр» (2012).

В то же время предпринятая работа составляет своего рода параллель ведущимся в ИМЛИ РАН исследованиям по русской литературе начала века: это коллективный труд «Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов)» в 2-х тт. (2001); монография С.Г. Семеновой «Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов» (2001); книга А.Г. Гачевой, O.A. Каз-ниной и С.Г. Семеновой «Философский контекст русской литературы 1920-1930-годов» (2003), и др. В этом же ряду находятся изданные под эгидой ИМЛИ антологии «Русский футуризм» (1999, сост. В.Н. Терехина и А.П. Зименков) и «Русский экспрессионизм» (2005, сост. В.Н. Те-рехина), а также комментированное Собрание сочинений В. Хлебникова. Сюда же можно отнести и двухтомный коллективный труд «Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты по

31 Международная научная конференция-фестиваль «Поэтический язык рубежа XX - XXI веков и современные литературные стратегии». Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 16-19 мая 2003 г.

См.: Почепцов Г. История русской семиотики до и после 1917 года. М., 1998. этов» (2008). Опыт теоретического осмысления историко-культурных процессов XX в. предложен в изданной ИМЛИ под редакцией Ю.Б. Борева четырехтомной «Теории литературы». Отдельно стоит отметить монографические труды В.А. Келдыша «О "серебряном веке" русской литературы. Общие закономерности. Проблемы прозы» (2010) и В.В. Полонского «Между традицией и модернизмом. Русская литература рубежа XIX - XX веков. История, поэтика, контекст» (2011).

Сама данная работа естественным образом выросла из опыта работы автора над коллективной монографией (в двух книгах) «Авангард в культуре XX века (1900-1930). Теория. История. Поэтика» (2010), разрабатывавшейся с 2004 по 2006 г., в которой ему довелось выступить в качестве автора теоретических глав и ответственного редактора всего труда. В этой масштабной монографии, созданной силами большого междисциплинарного коллектива, впервые были исследованы не только история понятия и художественно-идеологическая проблематика авангарда, его генезис, но и его поэтика, практика, национальные и видовые формы, типология, эволюция авангарда, соотношение авангарда с модернизмом и т. д. Этот коллективный труд представляет собой первый в отечественной науке опыт системного исследования исторического авангарда первой трети XX века, причем сам авангард рассматривается на материале не только мировой литературы, но и различных видов искусств в их взаимодействии. Принципиально новым теоретико-методологическим основанием труда было рассмотрение основных явлений авангардизма в сопряжении его западной и русской разновидностей и последовательное проведение межвидового принципа подхода к феномену авангардизма. Усилиями многих авторов были определены строгие хронологические рамки бытования исторического авангарда и выработаны научные критерии для его изучения. Наработанная авторами труда методология и позволяет рассмотреть феномен авангарда как целостность множественности, во многом определившую культурный ландшафт первой трети XX в.

И, тем не менее, перед современником остается вопрос: в чем же состоит внутренний смысл авангарда? Ведь даже С. Дали утверждал: «Тот факт, что я сам не понимаю смысла моих картин <.> еще не означает, что его там нет»33. Правда и Малевич мог написать «Содержание картин автору неизвестно», и, тем не менее, устремленный к абсолюту, он твердо знал, что его «Черный квадрат» представлял собой не что иное, как «зародыш всех возможностей» - аналог постулированной В. Кандинским «абсолютной» живописи.

К важнейшим теоретико-методологическим основам труда относятся такие задачи, как рассмотрение основных явлений авангарда в сопряжении и сопоставлении его западной и русской разновидностей; а также последовательно межвидовой подход к феномену авангарда,

33 Цит. по: ОевсИатез Я., №ге1 в. Яа1уас1ог ОаН. Кб1п. Р. 79.

- то есть принципиально совокупный метод феноменологического анализа. Данная работа устремлена к выработке новых методологических принципов. Она предполагает существование общих закономерностей авангардной картины мира как смыслообразующей системы, сочетающей в едином семантическом поле разнопорядковые культурные ряды. Настоятельная потребность в подобного рода герменевтическом подходе уже отмечалась в исследовательской литературе последнего времени: «Сейчас становится все более очевидным, что рассматривать историю Новейшего искусства как чередование или даже сосуществование устойчивых (не столько в реальности, сколько в историографии) объединений и тенденций <.> значит подменять диалектический анализ и построение хоть приблизительных качественных иерархиче

34 ских структур своего рода историческои инвентаризациеи» .

В данном труде авангард рассматривается в его онтологическом качестве как форма человеческой бытийности. В этом видится новизна и смысл диссертации. Поэтому работа намеренно построена по принципу методологической редукции, предполагающей рассмотрение общих закономерностей на основе наиболее продуктивных моделей за счет рассмотрения и исследования конкретных направлений, течений, фактов. Все приведенные ниже примеры, цитаты, свидетельства являются выборочными; примеры могут быть другими, более обширными и многочисленными, но в любом случае они призваны не иллюстрировать рассматриваемый процесс, а обеспечить доказательность предложенной интерпретации, вносящей дух полемичности в разговор об авангарде. Поскольку в данной работе феномен авангарда трактуется как объемная структура, включающая в себя разные сферы и аспекты общественного, художественного сознания и социальной практики, находящихся в отношениях взаимосвязанности, автор был вынужден прибегнуть к приему многоплановости, дробящему и сдвигающему дис-курсивность линейной логики. Этим и объясняются неизбежные взаимопересечения и переклички примеров, положений и концептов, принадлежащих разным уровням предмета исследования — все они образуют полицентрическую, но целостную конфигурацию мира авангарда.

И все же системность и целостность поэтики и практики авангарда не отменяет его многоаспектности и необычайной диверсификации форм, движений, манифестов, которые на первый взгляд не только не имеют между собой ничего общего, но и вступают в противоборствующие взаимоотношения. В начале века в ходу было много диковинных слов, предназначавшихся для выражения нового качества и технических прием искусства: симультанеизм, орфизм, лучизм, далее - до бесконечности. В сущности, они ничего не выражали, а если и выражали, то одну общую идею: быть новым, современным, иным — принципиально иным по отношению ко всему прежнему образу бытия и арт-критериев. B.C. Турчин совершенно

34 Герман М. Модернизм. СПб., 2003. С.15. точно отмечал: «Различные течения, споря друг с другом и резонируя, порождали невероятно эклектичные гибриды, порой довольно экзотичные, как, например, "кубореализм"»35. Это так. Поэтому автор данной работы использует в качестве базовых категорий такие инструменталии как общественное сознание, художественное сознание эпохи, исторический стиль и т. п. Культурная картина мира36 и составляет основной материал исследования.

Достоверность результатов работы подтверждается строгим применением методов системного анализа, полученные выводы согласуются с результатами других исследователей данной проблематики и общей парадигмы современной науки. Тезисы автора исследования удостоверяются его научной деятельностью и одобрением научного сообщества.

Теоретическая значимость диссертации состоит в разработке принципиально новой методологии, предлагающей рассматривать самые различные манифестации авангардной эпохи не как россыпь разрозненных фактов, но как систему внутренних взаимосвязей, образующих в совокупности стилевую целостность.

Практическая значимость исследования. Основные положения диссертации могут быть учтены: а) при подготовке лекционных курсов самых разных дисциплин; б) при изучении всего комплекса XX века; в) в подготовке конкретно направленных исследований; г) при разработке новых методик исследований комплексных явлений культуры; д) в возможности применения выявленного и проанализированного в работе материала для дальнейшего изучения; е) методологические принципы, выработанные в диссертации, могут быть использованы для анализа произведений литературы и художественного текста; равно как и широкого поля культуры авангарда.

Апробация работы. Основные положения диссертации были опубликованы в книгах и статьях автора, объемлющих как русский, так и инокультурный материал, - всего 76 позиций; из них 20 — входящих в перечень ВАК. Автор участвовал во многих конференциях по теме диссертации и выступал с докладами, в частности, в странах Латинской Америки, не считая выступлений в институтах и университетах Москвы (МГУ, РГГУ, ГИИ, Институте Латинской Америки и Институте философии РАН). Под руководством и непосредственном участии автора в ИМЛИ РАН был осуществлен масштабный проект по подготовке и изданию (1910) двухтомного коллективного труда «Авангард в культуре XX века (1900-1930)». В качестве сотрудника Государственного института искусствознания автор участвовал в конференциях по проблемам авангарда, вопросам искусства и теории культуры, издал несколько работ и подготовил Третий выпуск «Проблем ибероамериканского искусства»

35 Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. М., 1993. С. 166.

36 См. об этом: Кузнецова Т.Ф. Культурная картина мира // http://modfrancelit.ru/kulturnaya-kartina-mira-statya-t-f-kuznetsovoy/.

1913), в котором выступил в качестве автора двух проблемных статей. Непосредственно по теме диссертации опубликована монография «Картина мира эпохи авангарда» (М.: ИМЛИ РАН, 2013).

Структура работы обусловлена поставленными целью и задачами. Диссертация состоит из Введения и трех частей, разбитых на четыре десятка подглавок, завершаемых Заключением. Содержание подглавок составляет разнородный материал, оказывающийся связанным прочными интертекстуальными связями. Основной блок диссертации дополняет избранная Библиография, включающая 650 позиций. В качестве Приложения фигурирует также Синхронистическая таблица, объединяющая основные события из разных сфер культуры первых трех десятилетий XX века.