Лингвокультурологические характеристики смеха и плача в русском и английском языках тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат наук Товкайло Юлия Анатольевна

• Товкайло Юлия Анатольевна
• кандидат наук
• 2020

Оглавление диссертации кандидат наук Товкайло Юлия Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ

1.1 Проблематика исследований взаимоотношений языка, культуры и эмоций

1.2 Антиномия «смех - плач» как ведущая эмоциональная составляющая культурной и языковой картины мира

1.3 Когнитивный сценарий как способ концептуализации в лингвокультуре знаний об эмоциональной деятельности

Глава 2 Когнитивный сценарий смеха в русской и английской лингвокультурах

2.1 Инвариантный когнитивный сценарий смеха в русской и английской лингвокультурах

2.2 Вариативные когнитивные сценарии смеха в русской и английской лингвокультурах

2.3 Глагольные единицы как ведущие средства репрезентации когнитивного сценария смеха в русском и английском языках

3.1 Инвариантный когнитивный сценарий плача в русской и английской лингвокультурах

3.2 Вариативные когнитивные сценарии плача в русской и английской лингвокультурах

3.3 Глагольные единицы как ведущие средства реализации когнитивного сценария плача в русском и английском языках

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Приложение

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лингвокультурологические характеристики смеха и плача в русском и английском языках»

ВВЕДЕНИЕ

Данная работа посвящена лингвокультурологической характеристике смеха и плача, а именно, вопросам моделирования когнитивных сценариев двух антиномичных эмоциональных феноменов - смех / плач - в языковых картинах мира неблизкородственных языков (русского и английского). Сравнительно-сопоставительный анализ в рамках двух языков направлен на выявление универсальных черт и индивидуальных особенностей репрезентации когнитивных сценариев смеха / плача в русской и английской лингвокультурах.

Исследование выполнено в русле активно развивающегося направления в современной лингвистической науке - когнитивной лингвистики, в которой можно выделить две большие области исследований: лингвокогнитивистику и лингвокультурологию.

Во второй половине XX века в языкознании многие явления стали осмысливаться с позиции антропоцентрической парадигмы. В современной лингвистике антропоцентризм является ведущим подходом в различных научно-исследовательских направлениях. Такое новое направление, как когнитивная лингвистика, сформировалось именно в результате развития антропоцентрического подхода. Источник и особенности развития этого нового научного поля можно найти в европейских лингвистических работах, а именно у Вильгельма фон Гумбольдта [Гумбольдт 1985] и в научных идеях американских ученых, выраженных Ф. Боасом [Боас 2002], Э. Сепиром [Сепир 1993] и Б.Л. Уорфом [Уорф 1999]. К концу XX века были опубликованы работы по когнитивистике Г. Лакоффа, М. Джонсона [Лакофф 2008] и Т. ван Дейка [Van Dijk 2008]. Ученые, работающие в рамках когнитивистики, уделяли особое внимание языку как средству категоризации «языкового образа мира».

Таким образом, в начале XXI века в лингвистике актуальность приобретают проблемы, связанные с когнитивными основами языка и речи, и,

соответственно, одними из ключевых понятий исследований становятся концепт и формы его реализации в различных формах, - в виде фрейма, модели, концепта-сценария и когнитивного сценария.

Актуальность исследования обусловлена его разноаспектностью, во-первых, в центре нашего внимания - два неблизкородственных языка, во-вторых, мы анализируем два антиномичных друг другу эмоциональных феномена - смех и плач, и в-третьих, наше исследование входит в парадигму когнитивной лингвистики и находится на стыке двух направлений исследований - лингвокогнитивного и лингвокультурологического. Отметим, что в центре внимания указанных направлений является познание сущности языкового сознания, а также понимание глубинных основ дифференциации культур, тем не менее, они различны по своим исследовательским «векторам», которые схематично можно представить следующим образом:

1) индивидуальное сознание ^ культура - лингокогнитивный подход; концепты рассматриваются как индивидуальные ментальные образования, которые структурируют и реструктурируют действительность (С.А. Аскольдов, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.Н. Телия и др.);

2) культура ^ индивидуальное сознание -лингвокультурологический подход; концепты рассматриваются как коллективные содержательные ментальные образования, которые фиксируют своеобразие той или иной культуры (С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Н.А. Красавский, В.В. Красных Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, М.В. Пименова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов и др.).

Нельзя не отметить, что при кажущейся многоаспектности и обширности исследований концептов с позиции лингвокогнитивного и лингвокультурологического подходов еще многие из них исследованы недостаточно глубоко и всеобъемлюще. Для нашего исследования сложившаяся разноакцентность подходов не является принципиально значимой, т.к. важен сам факт того, что концепт представляет собой

важнейшую культурно значимую составляющую когнитивной системы. По мнению В.И. Карасика, эти подходы не являются взаимоисключающими: концепт как ментальное образование в сознании индивида «есть выход на концептосферу социума, т.е., в конечном счете, на культуру, а концепт как единица культуры есть фиксация коллективного опыта, который становится достоянием индивида» [Карасик 2002, с. 139]. Таким образом, сам принцип разделения на движение вовне (лингвокогнитивный подход) и движение вовнутрь (лингвокультурологический подход) в рамках научного описания оказываются не более чем исследовательским приемом, а само движение является, в свою очередь, целостным и многомерным процессом. Вместе с тем, по мнению Н.А. Красавского, именно лингвокультурологический подход помогает определить культурные доминанты и выявить особенности мышления представителей определенной ментальности [Красавский 2001, с. 42].

Степень разработанности проблемы. Существующие исследования в рамках лингвокогнитологии и лингвокультурологии, несмотря на различие подходов, представляют интерес прежде всего с точки зрения используемых методов. Многие ментальные области уже были изучены когнитивной лингвистикой, однако прежде всего в виде так называемых разноплановых «ментальных упаковок».

В процессе формирования современного состояния когнитивных исследований области ментальности изучались наряду со способами их языковой репрезентации. Выбор объектов научного внимания осуществлялся с позиций антропоцентрической парадигмы, поэтому наиболее востребованными стали исследования, связанные с человеком, его мироощущением и мировидением, с рассмотрением базовых и универсальных категорий, понятий, таких, как время / пространство, внешность, характер, эмоции и эмоциональные состояния. Это значимые ментальные структуры, однако из-за их количества и внутренней сложности на данном этапе развития

науки они в недостаточной степени соотнесены друг с другом, но тем не менее можно выделить две тенденции:

1) «укрупнение и усложнение» исследований [Ефремов 2009];

2) выбор в качестве объекта описания более сложных элементов самих ментальных структур [Хахалина 2009], в числе которых объект нашего внимания - когнитивный сценарий [Плотникова 2008; Мальцева 2009; Маринова, Евдокимова 2008; Куличенко 2011; Мамина 2011; Полатовская 2014, Попова 2018; Смирнов 2018 и др.].

Следует отметить, что интересующие нас универсальные феномены смеха и плача уже находились в центре внимания исследователей, однако из данных двух антиномичных феноменов в большей степени изучен смех. В результате обращения к научным изысканиям ученых можно говорить о том, что смех является более релевантным объектом исследования, чем плач.

В филологических исследованиях смех изучается с позиции трихотомии ирония-юмор-сатира, особенно в литературоведении. В языкознании смех рассматривается прежде всего в аспекте особенностей его выражения в том или ином языке [Булгарова 2011; Тарабульси 2017], а также как концепт и его разновидности [Габриелян 2016, Попова 2018]. Отдельно хотелось бы сказать о работах В.З. Санникова в области изучения смеха и насмешки в их тесной связи [Санников 1999], т.к. в нашем исследовании мы выделяем насмешку как отдельную, самостоятельную разновидность смеха со своей характерной сценарной структурой.

Что касается феномена плача, то он становился объектом лингвистических исследований прежде всего как неотъемлемый атрибут похоронных и поминальных причитаний [Югай 2011; Букринская, Кармакова 2013], как часть образа ребенка в языковом сознании [Цзинь 2019]. Особый интерес представляют исследования плача в донских казачьих говорах [Григорьева 2009].

Смех и плач в лингвистике как антиномичные феномены исследовались также в рамках полевого подхода [Ротова 1984], как эмоциональные концепты

- с позиции носителя народно-речевой культуры [Земичева 2019].

Сопоставительный анализ репрезентации феноменов смеха и плача с позиций лингвокогнитивного моделирования в русской и английской лингвокультурах не проводился.

Объектом исследования являются феномены смеха и плача, предметом

- когнитивные сценарии смеха и плача в русской и английской лингвокультурах.

Выдвигаемая в работе гипотеза заключается в следующем: феномены смеха и плача моделируются в определенной лингвокультуре в виде инвариантного когнитивного сценария, содержание которого задается типичным развертыванием ситуаций смеха и плача и динамикой соответствующей эмоциональной деятельности, что находит отражение в вариациях данных сценариев и семантике репрезентирующих их языковых единиц.

Цель исследования: определить и описать особенности репрезентации когнитивных сценариев смеха и плача в русском языке в сопоставлении с английским. Достижение поставленной цели связано с решением следующих задач:

1) установить структуру инвариантных когнитивных сценариев смеха и плача русской и английской лингвокультурах;

2) выявить релевантные языковые средства репрезентации смоделированных когнитивных сценариев смеха и плача в русском и английском языках;

3) установить семантическую структуру глагольных единиц как базовых репрезентантов данных сценариев;

4) охарактеризовать закономерности объективации основных разновидностей смеха и плача в рамках смоделированных вариаций когнитивных сценариев в сопоставляемых лингвокультурах;

5) определить национально-культурную специфику представлений о смехе и плаче, закрепленных в семантике языковых единиц русского и английского языков.

Для решения поставленных задач применялись описательный, сопоставительный методы исследования, а также методы интерпретативного, контекстуального, лингвокультурологического анализа, элементы метода компонентного анализа.

Материалом для исследования послужило около 3000 текстовых фрагментов, описывающих соответствующую эмоциональную деятельность (смех, плач), извлеченных методом сплошной выборки из текстов русской и английской художественной литературы, а также из базы данных Национального корпуса русского языка и British National Corpus. Помимо этого использовались данные толковых словарей русского и английского языков.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые феномены смеха и плача рассматриваются в виде когнитивных сценариев в компаративном аспекте; выделяются инвариантный и вариативные сценарии, уточняется их структура, что позволяет выделить сходства и различия в объективации данных феноменов в рамках неблизкородственных языков. Разработана типология языковых средств выражения когнитивных сценариев смеха и плача в русском и английском языках. Установлена специфика отражения в сопоставляемых лингвокультурах различных разновидностей смеха и плача с привлечением гендерного аспекта.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что данное исследование вносит определенный вклад в развитие лингвокультурологии, лингвокогнитологии, в дальнейшее описание русской и английской языковых картин мира, т.к. содержит подробный анализ репрезентации смоделированных когнитивных сценариев смеха и плача в сопоставляемых лингвокультурах. На основе комплексного анализа объективации установленных вариантов когнитивных сценариев смеха и плача выявлена

релевантность тех или иных характеристик смеха и плача для сопоставляемых языков и культур.

Предложенная методика описания социокультурно значимых феноменов через когнитивное моделирование может найти применение в других исследованиях по сопоставительной лингвокультурологии, лексикологии, социолингвистике.

Полученные результаты исследования способствуют дальнейшей разработке лингвокогнитивного, лингвокультурологического подходов к описанию особенностей, закономерностей вербализации универсальных социокультурно значимых феноменов в различных языках.

Практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования могут использоваться в вузовских курсах общего языкознания, лексикологии, стилистики, спецкурсах по теории межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, социолингвистике и этнолингвистике, в практике преподавания языков как иностранных.

Методологическую и теоретическую основу данного исследования составили труды отечественных и зарубежных ученых в области когнитивной лингвистики (С.А. Аскольдов, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.Н. Телия и др.), сопоставительного изучения языков и лингвокультур (С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, В.В. Красных Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, М.В. Милованова, М.В. Пименова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, Н.Л, Шамне и др.), изучения эмоциональной сферы человека (К. Изард, Н.А. Красавский, В.И Шаховский, P. Ekman и др.) и категорий смеха и плача (Б.А. Булгарова, И.А. Букринская, А.А. Габриелян, Н.А. Григорьева, С.С. Земичева, О.Е. Кармакова, М.С. Ротова, В.З. Санников, Д.М. Тарабульси и др.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Когнитивные сценарии смеха (КСС) и плача (КСП) в русской и английской лингвокультурах представляют собой инвариантную ментальную структуру, состоящую из облигаторных информационных модулей: субъект,

предикат, объект, каузатор, эмоция (смех); субъект, предикат, каузатор, эмоция (плач). Центральным модулем когнитивного сценария является предикат, содержащий информацию о характере осуществления эмоциональной деятельности субъекта смеющегося / субъекта плачущего. Данный инвариантный сценарий может быть представлен вариациями, обусловленными трансэмоциональным характером смеха и плача.

Смоделированные когнитивные сценарии характеризуются асимметричностью в рамках лингвокультурной антиномии "смех - плач": более разветвленная структура отмечена у когнитивного сценария смеха.

2. Ведущими репрезентантами центрального информационного модуля предиката в рамках КСС являются глаголы смеха (базовые единицы смеяться и laugh), в семантике которых актуализируются значимые характеристики осуществления эмоциональной деятельности: гендерная специфика - в русском языке преимущественно по отношению к женщинам (хихикать, хохотать), либо по отношению к мужчинам в рамках социальной детерминированности (хихикать), в английском языке - преимущественно по отношению к мужчинам (мальчикам - titter); квалитативные особенности -русский язык: преимущественно высокая интенсивность (хохотать, грохотать, гоготать, ржать, гаганить), коммуникативная обусловленность (привлечение внимания - хихикать), неконтролируемость (фыркать), английский язык: преимущественно нейтральная / низкая интенсивность (chuckle, snigger), коммуникативная обусловленность (превосходство -chuckle), внешняя оценка - грубо, глупо, нервно, нежелательно, агрессивно

(giggle guffaw, snort).

В качестве национально-культурно окрашенных единиц в рамках данного модуля выступают адъективы-экспансивы в русском языке (раскатистый, звонкий) и адъективы-рестриктивы в английском языке (gracious, pleasant).

3. Инвариантный когнитивный сценарий смеха представлен вариациями: безобъектный смех, объектный смех, смех над комическим,

детский смех, паталогический смех, заискивающий смех, насмешка, смех над собой. Данные вариации отличаются различной степенью национально-культурной специфичности: КС безобъектного смеха - значимость в русском языке имеет внешнее выражение эмоций, разделение смеха и речевой деятельности, в английском языке релевантна неразрывная связь смеха и речи; КС заискивающего смеха - отрицательные характеристики смеха (русский язык), нерелевантность оценки (английский язык); КС насмешки: эмоциональное состояние субъекта и объекта (русский язык), эмоциональное состояние субъекта (английский язык); КС смех над собой: широкий диапазон ситуаций (русский язык), смех как высшая степень интеллектуального юмора (английский язык).

4. Ведущими репрезентантами центрального информационного модуля предиката в рамках КСП являются глаголы плача (базовые единицы плакать и cry), в семантике которых актуализируются значимые характеристики осуществления эмоциональной деятельности: коммуникативно-социальная специфика по отношению к мужчинам - закрытость в русском языке (плакать), открытость в английском языке (weep); акустические характеристики - преимущественно номинации тихого плача (хныкать, всхлипывать, ныть), без голоса (прослезиться) (русский язык), номинации громкого плача (cry, bawl, blubber, sob) (английский язык); более детальная конкретизация процесса осуществления плачевой деятельности (прерывистость - рыдать, хныкать, всхлипывать) (русский язык), проявления эмоций (сильные - sob, weep; нарастание - blubber) (английский язык). В целом глаголы плача английского языка в большей степени, по сравнению с русским языком, передают отрицательные эмоции.

5. Инвариантный когнитивный сценарий плача (ИКСП) в процессе объективации в сопоставляемых языках обнаруживает национально-культурную и гендерную специфику: в русском языке - субъект плачущий-мужчина оценивается преимущественно отрицательно, при этом оценка наблюдателя включает в себя разрешение / запрет; степень контролируемости

эмоций относительно низкая; в английском языке - субъект плачущий-мужчина оценивается преимущественно нейтрально, оценка наблюдателя включает в себя уместность / неуместность; степень контролируемости эмоций относительно высокая; закрепление гендерно маркированных выражений manly tears, male tears (при характеристике слез мужчин). ИКСП представлен вариациями: безобъектный плач, объектный плач, детский плач, оплакивание, манипулятивный плач, которые также отличаются различной степенью национально-культурной специфичности: КС объектного плача -релевантным в русской лингвокультуре является преимущественно одушевленный объект, в английской - неодушевленный; КС оплакивания -негативная оценка плакальщика (русский язык), положительная оценка, престижность в профессии (английский язык).

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены автором в тезисах и научных докладах в рамках международных и межрегиональных научных и научно-практических конференций: «Современное состояние и перспективы общественно-политического развития России и зарубежных стран» (Волгоград, 2016), «Россия в эпоху перемен: формирование новых социально-экономических отношений (Волгоград, 2016), «Общественные науки в современном мире» (Санкт-Петербург, 2017), на ежегодных научных сессиях ВолГУ (Волгоград 2018-2020), заседаниях кафедры русской филологии и журналистики Волгоградского государственного университета.

По теме диссертации опубликовано 11 работ общим объемом 4,6 п.л., в том числе 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки России.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, источников и словарей.

Глава 1 Лингвокогнитивный и лингвокультурологический аспекты изучения феноменов смеха и плача

1.1 Проблематика исследований взаимоотношений языка, культуры и эмоций

Со времен Дарвина широко распространилось мнение, что существует базовый набор биологически предопределенных универсальных человеческих эмоций. Об этом говорят и многие современные ученые. Так, в работах К. Изарда [Izard 1977, 1992] и П. Экмана [Экман 1993, 2010а, 2010б] приводится ряд основных универсальных эмоций. Дж. Е. ЛеДу и А. Дамасио считают, что «эмоции являются частью биорегуляторных устройств, которыми мы вооружены, чтобы выживать» [Damasio 1999, с. 53]. Соглашаясь с тем, что точный состав и динамика эмоциональных реакций конкретного человека могут иметь форму развития и культуры, А. Дамасио предполагает, что большинство, если не все, эмоциональных реакций являются результатом долгой истории эволюционной тонкой настройки. Дж.Е. ЛеДу выдвигает еще более сильную гипотезу, утверждая, что эмоции развивались не как сознательные чувства, лингвистически или иным образом дифференцированные, а как состояния мозга и телесные реакции, причем связи эмоциональных состояний по отношению к когнитивным системам сильнее, чем обратные [LeDoux 1996, с.302].

Опираясь на эти представления, К. Изард и П. Экман предполагают, что существует ограниченный набор универсальных базовых человеческих эмоций, которые можно определить по таким английским словам, как sadness («грусть»), fear («страх»), anger («гнев»), disgust («отвращение»), shame («стыд») and enjoyment («удовольствие») и выражение лица при этих эмоциях одинаково идентифицировано в разных культурах. В такой парадигме язык и эмоции рассматриваются как две параллельные системы, в результате чего одна система (эмоции) может влиять на работу другой (языка) [Bamberg 1997, p. 309]. Здесь важно отметить, что, хотя этот взгляд на язык и эмоции не

является явным следствием предположения об универсальных эмоциях, он связан с этим предположением как логически, так и онтологически.

А. Вежбицкая в своих исследованиях предположила, что эмоциональный дискурс в разных речевых сообществах различается в зависимости от того, сколько внимания в нем уделяется телу [Wierzbicka 1991, 1995]. Основываясь на семантическом анализе, ученый утверждает, что связь между телом и эмоциями кодируется и подчеркивается в русском языке в большей степени, чем в английском. Эмоции при этом рассматриваются как дискурсивно сконструированные явления.

Важнейшим доказательством культурной изменчивости понятий, обозначающих эмоции, сценариев и этнопсихологических теорий являются исследования в области лингвистической антропологии (Дж. Бриггс, Р. Харре, П. Хилас, Дж. Леви, К. Лутц, Л. Абу-Лугход, М. Розальдо, Р. Шведер, Р. Левин, Дж Уайт). Новаторская в этой области книга К. Лутц «Unnatural Emotions» представила миру новый взгляд на разум, тело, мысль и эмоции, в ней утверждается, что эти концепции культурно построены по западной модели, и показывается, что они могут быть неприменимы в ифалукской культуре из Микронезии, где эмоции / мысли рассматриваются как общественные, социальные и реляционные, а также как более диадические и взаимосвязанные, чем в западном представлении. В ифалукской картине мира гнев (song) одного человека влечет за собой страх другого (metagu); горе и разочарование одного человека (tang) приводят к чувству сострадания / любви / грусти (fago) у других [Lutz 1988]. «Если эмоции являются социальными явлениями, дискурс имеет решающее значение для понимания того, как они так устроены», - утверждают Л. Абу-Лугход и К. Лутц [Lutz и Abu-Lughod 1990, p. 11].

Таким образом, в последние годы отдельные ученые обратились к эмоциональному дискурсу, изучая, как категории эмоций используются для рассказа историй, предоставления отчетов и для определения мотивов, причин и обвинений [Bamberg 1997; Edwards 1997; Shweder 1991]. Как когнитивные

лингвисты, так и социальные конструктивисты считают, что представления об эмоциях связаны с концептуальными метафорами, когнитивными сценариями, а также сценариями, которые позволяют людям представлять определенные виды деятельности как нормативно понятные эмоциональные виды поведения или, альтернативно, как девиантные и неразумные действия [Edwards 1997; Lakoff 1987; Shweder 1991; Wierzbicka 1994]. Анализ Дж. Уайта трех словесных выражений, используемых в сообществе Соломоновых Островов на Санта-Изабель, свидетельствует о наличие альтернативных описаний, которые могут быть применены к тем же обстоятельствам или событиям. Ученый предлагает рассматривать дискурсивное взаимодействие как процесс выбора и согласования или «распутывания», при котором эпизод конфликта можно закрыть, выбрав способ общения о событиях в терминах «грусти», положительно оцениваемой эмоции, которая включает в себя восстановление, а не «гнева» - отрицательной эмоции, которая влечет за собой возмездие и угрожает солидарности сообщества [White 1990].

Эта дискурсивно-когнитивная позиция, предполагающая существование сценариев эмоций и их проявлений, специфичных для культуры, предоставляющих альтернативные (иногда конкурирующие) интерпретации событий, и будет принята в настоящем исследовании, посвященном изучению феноменов смех и плач. В рамках данного подхода важное место отводится не только самому процессу проявления эмоций посредством смеха и плача, но и характеристике этих действий, представлениям о них, их репрезентативной стереотипизации в сознании носителя языка и культуры.

Акцент на языке и культуре в этой парадигме, однако, не умаляет роли биологических или физиологических процессов в концептуализации эмоций, поскольку они явно важны, особенно при исследовании смеха и плача. В то же время биологические процессы сами по себе не рассматриваются здесь как эмоции; вместо этого предполагается, что «на развитие и организацию эмоциональных процессов и опыта со всеми их биологическими подоплеками в значительной степени влияют, а также поддерживают их или изменяют,

системы смыслов, в которых формируется внутреннее «я» и отражение других событий или объектов» [Kitayama and Markus 1994, p. 2]. Следуя социокультурным теориям Г. Мида [Mead 1934] и Л. Выготского [Выготский 1978], Ш. Китаяма и Х. Маркус предполагают, что человеческие эмоции, будучи подготовленными и обеспечиваемыми многими биологическими процессами и способами выражения, являются в первую очередь социальными и культурными, а разная социокультурная среда порождает различные эмоциональные переживания [Kitayama and Markus 1994]. Этот опыт воплощен в ряде социальных и культурных общих сценариев, состоящих из физиологических, психологических и поведенческих процессов, а также их индивидуальных и социальных оценок, к которым следует относить и сценарии ситуаций смеха и плача. В процессе языковой социализации дети социализируются в категоризации, переживании и изложении эмоций, соответствующих их культуре [Bamberg 1997].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Товкайло Юлия Анатольевна, 2020 год

ИСТОЧНИКИ

1. Аксёнов, В. П. Звёздный билет / В.П. Аксёнов [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.literature.ru. - Заглавие с экрана.

2. Аксёнов, В. П. Пора, мой друг, пора / В.П. Аксёнов [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.literature.ru. - Заглавие с экрана.

3. Булгаков М.А. Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. Белая гвардия: Михаил Булгаков / М.А. Булгаков. - М.: Центрполиграф, 2004 г.- 768 с.

4. Васильев Б. Не стреляйте в белых лебедей / Б. Васильев. - М.: Neoclassic, 2017. - 480 с.

5. Герцен, А. И. Собрание сочинений. В 30 т. Т. 8. Былое и думы / А. И. Герцен. Москва: Изд-во АН СССР, 1956. - 518 с.

6. Гоголь, Н.В. Сорочинская ярмарка / Н.В. Гоголь. - М: Фактор, 2010. -116 с.

7. Гончаров, И.А. Обрыв / И.А. Гончаров. - М: ВЗОИ, 2005. - 152 с.

8. Достоевский, Ф.М. Идиот. Роман в двух книгах на английском языке, кн.1 / Ф.М. Достоевский. М.: Издательство «Радуга», 1989. - 456 с.

9. Достоевский, Ф.М. Идиот. Роман в четырех частях, 4.1 / Ф.М. Достоевский. - М.: Издательство «Правда», 1982. - 368 с.

10. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. - М.: Издательство «Правда», 1982. - 544 с.

11. Бунин И. А. Собрание сочинений в шести томах / И.А. Бунин. - М.: Художественная литература, 1988. - Т. 6. - 719 с.

12. Козлова А.Ю. Выстрел из прошлого / А.Ю. Козлова // Женская проза «нулевых»: Антология. - М.: Астрель, 2012. - 413 с.

13. Короленко В. Г. Собрание сочинений в десяти томах. Том десятый. Письма 1879-1921 / В.Г. Короленко. - М.: ГИХЛ, 1956. - 514 с.

14. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени / М.Ю. Лермонтов // Сочинения

в двух томах. Том второй. - М.: Правда, 1990. - С.455-590.

15. Личутин В.В. Любостай / В.В. Личутин. - М.: Современник, 1990. - 512 с.

16. Пастернак Б.Л. Собр. соч.: В 5-ти т./ Б.Л. Пастернак. - М.: Худ. литература, 1989-1992. Т. 1-5.

17. Платонов, А.П. Возвращение / А.П. Платонов. М.: Молодая гвардия, 1989. - 204 с.

18. Платонов, А.П. Деревянное растение. Из записных книжек / А.П. Платонов. - М.: Правда, 1990. - 47 с.

19. Платонов, А.П. Котлован. Ювенильное море / А.П. Платонов. М.: Худ. лит., 1987. - 192 с.

20. Платонов, А.П. Размышления читателя / А.П. Платонов. - М.: Современник, 1980. - 288 с.

21. Платонов, А.П. Чевенгур / А.П. Платонов. - Иркутск: Издательство Иркутского университета, 1990. - 416 с.

22. Полное собрание сочинений: в 30 т. Художественные произведения. Т.1-17 / Ф.М. Достоевский ; редкол.: В.Г. Базанов (гл. ред.) и др. Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом). - Ленинград: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972-1990.

23. Пушкин, А. С. Капитанская дочка // Полное собрание сочинений: в 10 т. / А. С. Пушкин; АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин, дом). Москва; Ленинград, 1950. - Т. 6. Художественная проза. - 785 с.

24. Пушкин, А.С. Дубровский / А.С. Пушкин // Золотая библиотека русской классики. М.: Изд-во «ПанЪинтер», 1999. - 1064 с.

25. Российская педагогическая энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. В.В. Давыдов. -Т.1. - М. : Большая рос. энцикл., 1993-1999. - 607 с.

26. Рубина Д.И. Уроки музыки / Д. И. Рубина. - М.: Гудьял-Пресс, 1998. -383 с.

27. Собрание сочинений : В 15 т. / А. П. Чехов; [Сост. О. Дорофеев]. Рассказы, повести, юморески. 1880 - 1882- М. : Терра, 1999. Т. 1:. - М.: Терра,

1993. - 381 с.

28. Собрание сочинений : В 15 т. / А. П. Чехов; [Сост. О. Дорофеев]. - М. : Терра, 1999. Т. 7: Рассказы, повести, 1887-1888. - 1999. - 382 с.

29. Стругацкий, А.Н. Гадкие лебеди; Путь на Амалтею; Стажеры : фантастические романы / А. Н. Стругацкий, Б. Н. Стругацкий. - М. ; СПб. : АСТ; Terra-Fantastica, 2002. - 697 с. - (Классика отечественной фантастики).

30. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинение. В 90 т. Т. 32. Воскресение / Л. Н. Толстой; под общ. ред. В. Г. Черткова. Москва: Художеств, лит. - 1936. - 541 с.

31. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинение. В 90 т. Т. 34. Произведения 1900-1903 гг. / Л. Н. Толстой; под общ. ред. В. Г. Черткова. Москва: Художеств, лит., 1936.- 627 с.

32. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинение. В 90 т. Т. 26. Произведения 1885-1889 гг. / JI. Н. Толстой; под общ. ред. В. Г. Черткова. Москва: Художеств, лит., 1936. - 952 с.

33. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 25. Произведения 1880-х годов / Л. Н. Толстой; под общ. ред. В. Г. Черткова. Москва: Художеств, лит., 1937.-914 с.

34. Тургенев, И. А. Дворянское гнездо/ И.А. Тургенев. - М: Мир книги, 2007. - 150 с.

35. Тургенев, И.А. Два помещика / И.А. Тургенев. - М: Весть-ТДА, 2002. -54 с.

36. Тургенев, И.А. Рудин / И.А. Тургенев. - М: Азбука-классика, 2009. - 114 с.

37. Тургенев, И.С. Отцы и дети / И.С. Тургенев. - М.: Художественная литература, 1971. - 192 с.

38. Хокинс, Дж. М. Оксфордский толковый словарь английского языка / Дж. М. Хокинс. - М.: ООО «Издательство ACT», 2004. - 828 с.

39. Шолохов, М.А. Тихий Дон, Т.1 / М.А. Шолохов. - М.: Художественная

литература, 1985. - 351 с.

40. Austen, J. Lady Susan / J. Austen. - Ware: Wordsworth Classics, 2010. - 191 P-

41. Austen, J. Pride and Prejudice / J. Austen. - Ware: Wordsworth Classics, 2007. -329 p.

42. Bronte C. Jane Eyre / C. Bronte. - New York: HarperCollins, 2010. - 490 p.

43. Dickens C. (1812-1870). David Copperfield / C. Dickens. - London: Penguin Books, 1994. - 716 p. - (Penguin Popular Classics).

44. Dickens C. (1812-1870). Little Dorrit / C. Dickens. - England: Penguin Books, 1994. - 826 p. - (Penguin Popular Classics).

45. Dickens, C. (1812 - 1870). Nicholas Nickleby / C. Dickens. - Berkshire: Penguin Books, 1994. - 811 p. - (Penguin Popular Classics).

46. Dickens, C. (1812-1870). A Tale of two cities = Повесть о двух городах / C. Dickens. - M.: Progress Publishers, 1974. - 415 p.

47. Dickens, C. (1812-1870). Oliver Twist / C. Dickens ; коммент., словарь Е. В. Угаровой. - М.: Айрис-пресс, 2003. - 280 с. : ил. - (Классика в пересказе).

48. Dostoyevsky, F.M. Crime and Punishment / F.M. Dostoyevsky. - Moscow: Progress publishers. - 1972. - 447 p.

49. Doyle, A. C. (1859-1930). The Adventures of Sherlock Holmes / A. C. Doyle.

- М. : Менеджер, 2000. - 255 p.

50. Doyle, A. C. The Return of Sherlock Holmes / A. C. Doyle. - B. m. : Wordsworth Editions Ltd, 1993. - 313 p.

51. Fitzgerald, F. S. The Great Gatsby / F. S. Fitzgerald. - Berkshire: Planet eBook, 2009. - 193 p.

52. Pushkin, A. Dubrovsky / A. Pushkin // The Queen of Spades and other stories.

- Oxford: Penguin Books, 1962. - 476 p.

53. Pushkin, A. The Captain's Daughter / A. Pushkin // The Queen of Spades and otfier stones Oxford: Penguin Books, 1962. - 476 p.

54. Scott, W. Kenilworth / W. Scott. - London: Penguin Books, 1991. - 223 p.

55. Sholohov, M. And quiet flows the Don. A novel in Four books. Book one /

M. Sholohov. - Moscow: Progress publishers, 1973. - 399 p.

56. Turgenev, I. Fathers and songs /I. Turgenev // Fathers and songs. A nest of the Gentry. Novels. - Moscow: Progress publishers, 1974. - 416 p.

57. Wilde, O. Fairy Tales / O. Wilde. - М.: ОАО Издательство «Радуга», 2008. - 320 с.

58. Wilde, O. The Picture of Dorian Gray / O. Wilde. - London: Penguin Books, 1994. - 256 p.

Приложение 1

Семантическая структура глаголов смеха русского языка с КЛС "выражение эмоций с помощью смеха"

Интегральная сема Дифф. сема смеяться хохотать хихикать усмехаться/ усмехнуться Фыркать/ фыркнуть грохотать Гоготать гаганить ржать реготать

Характер эмоций Неконтр., но сдерж. Неконтр. и несдерж. Сильные Нейтральные Слабые + + + + + + + +

Характер интенсивности звучания Очень сильная Сильная Нейтральная Слабая Приглушенная + + + + + + + +

Характер средства мимич. отраж. Носом, губами Широко открыт. ртом Слегка приоткр. ртом + + + + + + + +

Характер самого смеха Нейтральный Животный Граничащий с криком Злорадный Похожий на гром + + + + + + + +

Характер объекта Возможное наличие Отсутствие + + + + + + + +

Одушевленный Неодушевленный Независ. от кат. одуш. + + + - - - + +

Конкретный Абстрактный + + + - - - + +

Характер от-нош. к объекту Положительное Отрицательное Нейтральное + + + - - - + +

Приложение 2

Семантическая структура глаголов смеха английского языка с КЛС "выражение эмоций с помощью смеха"

Интегральная сема Дифф. сема сИохИе сИиск1е ё1ёё1е guffaw snigger Шег snort

Характер эмоций Неконтролируемые Сильные Нейтральные Слабые + + + + + + + +

Характер интенсивности звучания Сильная Нейтральная Слабая Приглушенная + + + + + + + +

Характер средства мимического отражения Носом, губами Шир. открыт.ртом Приоткр. ртом Почти задыхаясь + + + + + + + +

Характер самого смеха Тяжел., судорожный Нейтральный Животный Неуважительный Злорадный Глупый и нервный Неуместный,грубый Неуместн., нервн. Смех от удов-вия Тихий Приглушенный + + + + + + + +

Характер объекта Возможное наличие Отсутствие + + + + + + + +

Одушевленный Неодушевленный Независимый от кат. одуш. + + + + + + + +

Конкретный Абстрактный + + + + + + + +

Характер отношения к объекту Отрицательное Нейтральное + + + + + + + +

Приложение 3

Семантическая структура глаголов плача русского языка с КЛС "выражение эмоций с помощью плача"

Интегральная Дифф. сема плакать рыдать реветь прослезиться хныкать всхлипывать ныть

сема

Степень обязательно + + + +

необходимости необязательно + + +

слез

Квалитативный со звуч. голоса + + + + +

характер звучания Без звуч. голоса прерывистое дыхание протяжность прерывистый звук жалобный звук + + + + + +

Характер слабая + + +

интенсивности средняя + +

слез сильная + +

Характер слабая + +

интенсивности средняя + + +

звучания сильная + +

Интенсивность слабые + + +

эмоций средние сильные + + + +

Характер эмоций отрицательные и полож., и отриц. + + + + + + +

Отношение к положительное +

субъекту нейтральное отрицательное + + + + + +

Приложение 4

Семантическая структура глаголов плача английского языка с КЛС "выражение эмоций с помощью плача"

Интегральная Дифф. сема сгу weep sob baw1 Ь1иЬЬег whine

сема

Степень обязательно + + + +

необходимости необязательно + +

слез

Квалитативный со звуч. голоса + + + + +

характер без звуч. голоса +

звучания прерывистость звучания продолжительность эмоциональное напряжение + + + +

Характер слабая

интенсивности средняя + +

слез сильная + + + +

Характер слабая +

интенсивности средняя + + +

звучания сильная + +

Интенсивность слабые +

эмоций средние +

сильные + + + +

Характер эмоций отрицательные и полож., и отриц. + + + + + +

Отношение к нейтральное + + + +

субъекту отрицательное + +