Лексические средства выражения пространственного и темпорального дейксиса даргинского и немецкого языков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат филологических наук Магомедова, Айшат Казбековна

• Магомедова, Айшат Казбековна
• кандидат филологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Магомедова, Айшат Казбековна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОГО ДЕЙКСИСА ДАРГИНСКОГО И

НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКОВ.

1.1. Местоимения.

1.1.1. Личные местоимения.

1.1.2. Указательные местоимения.

1.2. Наречия с дейктической семантикой.

1.2.1. Местоименные наречия.

1.2.2. Пространственные наречия.

ВЫВОДЫ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ:.

ГЛАВА 2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ТЕМПОРАЛЬНОГО ДЕЙКСИСА ДАРГИНСКОГО И НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКОВ.

2.1. Наречия времени.

2.1.1. Наречия времени, определяющие абсолютное время действия.

2.1.2. Наречия времени, определяющие относительное время действия.

2.1.3. Деривацрюнная характеристика наречий времени.

2.2. Существительные с темпоральной семантикой.

2. 2. 1. Имена существительные, называющие неопределенные отрезки времени в даргинском и немецком языках.

2. 2. 2. Имена существительные, называющие определенные (ограниченные) отрезки времени в даргинском и немецком языках.

ВЫВОДЫ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ:.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лексические средства выражения пространственного и темпорального дейксиса даргинского и немецкого языков»

Объектом исследования в настоящей диссертации явились лексические средства, выражающие семантику указания на пространственную или временную локализацию в даргинском и немецком языках. Данные языковые средства объединены на основе общности выполняемой ими дейктической функции. Дейксис - это такая категория, без которой невозможна коммуникация в любом языке, в этом плане его можно признать языковой универсалией.

Актуальность работы определяется необходимостью изучения языковой системы с позиций функциональной и сопоставительной, что позволяет выявить богатые функционально-семантические возможности категорий пространственного и темпорального дейксиса в сопоставляемых языках. Актуальность исследования обусловлена также необходимостью систематизировать все лексические средства, выражающие семантику указания на пространственную или временную локализацию, описать их сходства и различия в сопоставляемых языках. Категории пространственного и темпорального дейксиса носят универсальный характер. Это делает возможным сопоставительное и универсально-типологическое исследование форм их выражения в языках самого различного строя, в том числе таких генетически и типологически далёких, как даргинский и немецкий языки. Сопоставительный анализ данных категорий актуален тем, что сопоставление языков позволяет более тонко и всесторонне исследовать тот или иной структурный элемент языка, или то или иное явление в языке.

Научная новизна предлагаемой работы заключается и в том, что здесь впервые в сопоставительном плане подвергается системному анализу комплекс лексических средств даргинского и немецкого языков, выражающих семантику указания на пространственную и временную локализацию. На сегодняшний день нет исследований, специально посвященных сравнительно-сопоставительному исследованию данных языков, в плане выражения ими дейктической семантики. Дейктическая лексика данных языков в лингвокультурологическом плане впервые вводятся в научный оборот. Полученные данные являются новыми и имеют определенное научно-теоретическое значение.

Основная цель исследовании - представить сравнительно-сопоставительный анализ комплекса лексических средств даргинского языка и соответствующих им структурных единиц немецкого языка, выражающих семантику указания на пространственную и временную локализацию.

Задачи на пути к названной цели сводились к следующему: Систематизировать основные лексические средства выражения пространственного дейксиса, установить их иерархию. о Систематизировать основные лексические средства выражения темпорального дейксиса, установить их иерархию. Дать семантическую и функциональную характеристику лексики с указательной семантикой.

• Провести сопоставительный анализ лексических средств выражения пространственного и темпорального дейксиса в исследуемых языках. Выявить общее и специфическое в лексических средствах выражения указательной семантики в даргинском и немецком языках;

• Выявить и описать идиоэтнические особенности в выражении пространственного и темпорального дейксиса (указания).

Цель и задачи, сформулированные выше, определили методику исследования. В работе определены единицы сопоставления и методика их сравнения. Для решения поставленных задач в диссертации использован комплекс методов и приемов сопоставительного анализа фактического материала разноструктурных языков. В исследовании применялись структурно-семантический и сопоставительный методы. Применялся также метод лингвистического описания дейктических слов.

Степень разработанности темы. Вопросы выражения пространственного и темпорального дейксиса в языках различных типологий, ставшие особенно актуальными в последнее время, не исследованы в плане сопоставления дейктической лексики даргинского и немецкого языков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Дейксис является языковой категорией, имеющей актуализационную природу и зависящей от намерений говорящего, от идиоэтнических особенностей носителей языка и от структурных особенностей языка.

2. Доминантой пространственного дейксиса в исследуемых языках являются указательные местоимения. Указательные местоимения в даргинском языке выражают пространственную ориентацию более расчлененно, нежели в немецком языке. Даргинский язык располагает пятью указательными местоимениями, которые дифференцируются по степени удаленности от говорящего pi адресата по разным направлениям: по горизонтали (иш «этот, находящийся в сфере 1 лица»; ил «этот/тот, находящийся в сфере 2 лица»; ит «тот, вдали как от говорящего, так и от слушающего, на одинаковой с ними плоскости») и по вертикали (ик1 «тот, находящийся вдали и выше уровня говорящего»; ит «тот, вдали от говорящего, на одинаковой с ним плоскости»; их «тот, находящийся вдали и ниже уровня говорящего»). Указательное местоимение ит «тот, вдали» входит в оба коррелятивных ряда, т.к. образует оппозиции и по горизонтали и по вертикали.

3. В выражении пространственной семантики участвуют не только указательные, но и личные местоимения, поскольку личным местоимениям, как и указательным, свойственна дейктичность с ориентацией на говорящего.

4. В отличие от даргинского языка, в немецком представлена разветвленная система синтаксически несамостоятельных местоименных наречий, выражающий семантику направления (ориентации). Данная система состоит из соотносительных пар, различающихся основами (hin или her), которые выражают общее направление: hin - от говорящего или центра ситуации \ контекста, her — к говорящему или центру ситуации \ контекста, а вторая основа уточняет и конкретизирует направление движения, например: hinauf «вверх (от говорящего или центра ситуации)»; himinter «вниз (от говорящего или центра ситуации)»; hinein «внутрь (от говорящего или центра ситуации)»; hinaus «наружу (от говорящего или центра ситуации)»; hinab «наверх (от говорящего или центра ситуации)»; hiniiber «по (от говорящего или центра ситуации)»; herauf «вверх (к говорящему или центру ситуации)»; herunter «вниз (к говорящему или центру ситуации)»; herein «внутрь (к говорящему или центру ситуации)»; heraus «наружу (к говорящему или центру ситуации); herab «наверх (к говорящему или центру ситуации)»; heruber «по (к говорящему или центру ситуации)» и т.д.

5. В даргинском языке функционирует целый ряд специфических пространственных наречий, характеризующихся именной основой, перешедших из разряда имени существительного в разряд пространственных наречий, типа: анхъла «в сад» (форма генитива от имени существительного анхъ «сад»), къанила «в сундук» (форма генитива от имени существительного къани «сундук»), гиинни «по воду», «за водой» (от существительного шин «вода»), дузани «в лес» (от существительного дуз «лес»), диркъани «на плоскость» (от существительного диркъа «плоскость», «равнина»), бурханы «в потолок» (от существительного бурх «потолок»), гЫйни «во двор» (от существительного гЬша «двор»), къадани «в ущелье» (от существительного къада «ущелье»), apxbuiu «в путешествие» (от существительного архЫ «путешествие») и т.д. Данные наречия также располагают формами семантики адитивности, локативности, аблативности и дестинативности, в чем находит отражение специфика даргинского языка.

6. Посредством семантической конверсии локальные наречия превращаются в темпоральные, напр., дарг.: гъалаб «впереди» (в пространственном значении) и «прежде» (во временном значении); г1елаб «позади» (в пространственном значении) и «после» (во временном значении); нем. voran «впереди» (в пространственном значении); «прежде всего» (во временном значении).

7. Один и тот же временной отрезок носители одного языка представляют расположенным «за» временным ориентиром. А носители другой культуры тот же отрезок времени представляют расположенным «перед» или «над» временным ориентиром. Например, наречие, выражающее семантику «послезавтра» в разных языках образуются по разным моделям. В немецком языке буквальный перевод ubermorgen будет - «сверх (наверху) завтра». В даргинском царах1ел «позади завтра». И в том и в другом языке для выражения темпоральной семантики использованы пространственные наречия или предлоги пространственной семантики, производные от наречий места и наречие времени «завтра».

8. Большинству наречий, определяющих абсолютное время действия даргинского языка в немецком соответствуют предложные сочетания, напр., дарг.: игидус «в этом году», г1урдус «в следующем году», ириъ «в прошлом году»; нем.: in diesem Jahr «в этом году», im nachsten Jahr «в следующем году», im vorigen Jahr «в прошлом году».

9. Мельчайшие единицы измерения времени в немецком языке относятся к исконной лексике и принадлежат к древнейшему слою общей индоевропейской лексики. В даргинском языке - это заимствованная лексика из арабского и русского (или через русский) языков.

Материалом исследования послужили произведения художественной литературы даргинских и немецких авторов, а также лексика пространственной и темпоральной семантики, извлеченная методом сплошной выборки из различных лексикографических источников. Кроме того, используются примеры, которые анализируются при обсуждении аналогичных вопросов в цитируемой литературе по исследуемым языкам.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что результаты проведенного исследования явятся определенным вкладом в изучение типологии даргинского и немецкого языков, в выявление коммуникативно-прагматического содержания пространственной и темпоральной лексики разноструктурных языков, в исследование категорий пространственного и темпорального дейксиса. В теоретическом плане многие положения диссертации могут способствовать последующим научным изысканиям области общего, кавказского и сопоставительного языкознания, а также представляют интерес для исследования языковой картины мира.

Предлагаемая диссертационная работа выявляет национальную языковую специфику лексических средств, выражающих семантику пространственного и темпорального дейксиса, помогает решению задач, связанных с изучением соотношения языковых единиц с объектами реальной действительности.

Результаты работы могут найти и практическое применение: возможно использование полученных результатов в практике преподавания немецкого языка в дагестанской (даргиноязычной) аудитории, а также при написании студентами курсовых и дипломных работ.

Практическое значение вытекает также из самой сути сопоставительных исследований, стимулировавшихся, в первую очередь, практическими потребностями изучения неродного языка. Результаты работы могут быть использованы при разработке спецкурсов, программ, учебников и учебно-методических пособий по даргинскому языку, а также в переводческой практике. Материал диссертации будет полезен также при составлении сравнительных грамматик по дагестанским языкам и сопоставительных грамматик по германским и дагестанским языкам.

Общетеоретическую основу диссертации составили работы отечественных и зарубежных лингвистов по теории референции и по проблемам семантики М.М. Бахтина, Ю.Д. Апресяна, Е.В. Падучевой, В.А. Плунгяна, Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, Т.В. Булыгиной, А.Е. Кибрика, И.А. Мельчука, Т.М. Николаевой, М. Хэллидея, Ч. Филмора, У.Чейфа, Дж. Лайонза, Э. Бенвениста, Дж. Лакоффа, Д. Болинджера, К. Бюлера и др. Теоретическую и методологическую базу для сопоставительно-типологических исследований составляют труды Р. А. Будагова, С. Д. Кацнельсона, В. Н. Ярцевой, В. Г. Гака.

В условиях многообразия концепций и методов, представленных в современной лингвистике, необходимо определить те теоретические предпосылки, на которых базируется сопоставление материала конкретных языков. Из работ по теоретической грамматике немецкого языка отправным пунктом для нашего исследования служили труды О. И.

Москальской [1956; 1983], Е. В. Гулыги, Е. И. Шендельс [1969], М. М. Гухман [1974], В. Юнга [1966], В. Шмидта [1973], И. Эрбена [1965] и др. Из работ даргиноведов мы опираемся на труды С. Н. Абдуллаева [1954], 3. Г. Абдуллаева [1983; 1990; 1993; 1993а], С. М. Темирбулатовой [1983; 2004], Р. О. Муталова [1990; 2001], У. У. Гасановой [1997] и др. Концептуальные положения этих исследователей принимаются и учитываются в данной работе.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на VI Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп 2008), на Международном симпозиуме, посвященном 110 летию А. С. Чикобава (Тбилиси 2008), на межвузовской научно-практической конференции «Языковая личность в современном мире» (Магас, 2009); на II Международной научно-практической конференции языковедов «Контенсивная типология естественных языков» (Махачкала 2009), на Международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия» (Махачкала 2009), опубликованы в тематических сборниках в виде статей и тезисов. Результаты исследования докладывались на заседаниях отдела лексикологии и лексикографии ИЯЛИ ДНЦ РАН, на кафедре общего языкознания ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» и отражены в семи научных публикациях, в том числе и в реферируемом журнале Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена № 110, Санкт-Петербург, 2009.

Структура и содержание работы. Диссертация состоит, из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Во введении определяются цель и основные задачи исследования, обосновываются его актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость. Здесь описываются используемые в диссертации методы и приемы исследования и формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Лексические средства выражения пространственного дейксиса даргинского и немецкого языков» содержится комплексный анализ лексических средств, выражающих семантику пространственного дейксиса в даргинском языке в сопоставлении с немецким языком. Здесь выявляется специфика в выражении основного из трех видов дейктической функции: пространственного дейксиса, выявляются также прагматические аспекты семантики дейксиса.

Во второй главе «Лексические средства выражения темпорального дейксиса даргинского и немецкого языков» содержится комплексный анализ лексических средств, выражающих семантику темпорального дейксиса в даргинском языке в сопоставлении с немецким языком. Выявляются идиоэтнические особенности восприятия одного и того же временного отрезка носителями разных культур.

Заключение содержит основные выводы, полученные в результате проведенного исследования.

0.1. История изучения вопроса

Категория дейксиса и средства его выражения привлекают в последнее время пристальное внимание исследователей. Термин «дейксис» в переводе с греческого означает «указание». Понятие и термин «дейксис» используются в языкознании для характеристики «указания как значения или функции языковой единицы, выражаемой лексическими и грамматическими средствами» [ЛЭС: 128].

В лингвистической литературе представлено значительное количество трудов, исследующих те или иные вопросы выражения категорий пространственного, темпорального или персонального дейксиса. Актуальность данной проблемы обусловлена целым рядом факторов. и

Прежде всего, пространство и время - это категории реальности объективного мира, которые проецируются на все уровни языка, в том числе и на лексический уровень. Многочисленные и разнообразные дейктические слова, дифференцированно выражающие семантику указания, давно привлекали внимание языковедов. Как правило, эти исследования носили характер частных проявлений специфики того или иного отдельного языка.

В последнее время появляются работы, исследующие общие проблемы дейксиса как категории типологической лингвистики. В данном аспекте исследуются, в частности, проблемы дейксиса в докторской диссертации С.С. Рахимова [1990].

Вопросы типологии функционирования дейктических средств в процессе речевой коммуникации в различных языках рассматриваются в работе Г.А. Шамовой [1992]. Сборник "Here and There" [1992], посвящен исследованию типологии функционирования дейктических средств различных языков. В данном сборнике представлен целый ряд статей по изучению пространственного дейксиса на материале типологически несходных языков.

Проблемы дейктических функций слова исследуются в докторской диссертации И. А. Стернина [1973]. И. А.Стернин описывает особенности выражения семантики дейксиса словами, относящимися к разным частям речи, и выявляет, что дейктичность у разных частей речи проявляется по-разному.

Особенности выражения дейксиса в глаголе немецкого языка исследуются в квалификационной работе И. Г. Ризен «Семантико-прагматические особенности дейктических отношений, выражаемых немецкими глаголами с наречиями-приставками hinaas-, herans-» [Ризен 1992]. В данной работе проблема изучения особенностей глаголов с дейктическими наречиями-приставками впервые рассматривается в системе дейксиса. Системность подхода в работе И. Г. Ризен характеризуется с точки зрения лингвистики речи, включающей чисто языковой анализ и анализ прагматики речевого употребления языковых знаков. Исходя из типов дейктической референции, И. Г. Ризен классифицирует в данном исследовании дейксис следующим образом:

1) прямой дейксис как референция к объектам внешнего мира в конкретных и воссозданных речевых ситуациях - внешний и внутренний дейксис;

2) речевой дейксис как опосредованная референция к объектам внешнего мира - анафорический речевой дейксис; как референция к объектам текста - текстовой речевой дейксис;

3) оценочный дейксис как референция к объектам внутреннего мира коммуникантов.

Согласно данной классификации «анафорическое указание является дейктическим. Анафорический речевой дейксис, как показывает анализ языкового материала, осуществляет референцию к объектам, явлениям, действиям опосредованно» [Ризен 1992: 7].

В сопоставительном плане исследуются лексические средства выражения пространственного дейксиса в германских и кавказских языках в статье Г.Майзера и З.Маллаевой «Systeme der Raumdeixis in germanischen und kaukasischen Sprachen» [2003]. Авторы данной статьи ограничиваются исследованием типологии пространственного дейксиса всего лишь в прономинальной системе германских и кавказских языков.

В монографии П. А. Амировой «Дейктические системы и средства их выражения в дагестанских и германских языках» [2007] определено семантическое содержание и описаны особенности функционирования различных языковых средств, выражающих дейктическую семантику в аваро-андийских языках в сопоставлении, в основном, с английским языком. Привлекается также материал других дагестанских языков и немецкого языка.

На материале германских языков имеются работы, исследующие как частные вопросы выражения дейксиса, так и работы обобщающего характера. В дагестановедении нет обобщающих работ сравнительно-типологического характера, выявляющих типологические закономерности многочисленных дейктических слов ни в отдельных группах дагестанских языков, ни во всех дагестанских языках в целом.

До настоящего времени дейксис не получил системного рассмотрения во всем комплексе входящих сюда проблем. На сегодняшний день отсутствует единообразие мнений по вопросу о семантическом содержании термина дейксис, хотя теоретическое осмысление дейксиса относится еще к началу прошлого века. Все указательные средства в языке традиционно делятся на две большие группы: дейксис и анафору. Вопрос о соотношении дейксиса и анафоры не получил однозначного освещения и является спорным в современном языкознании.

Нет единого мнения среди лингвистов и по вопросу об иерархии различных средств выражения дейксиса и по поводу того, что считать ориентиром в речевой ситуации: самого говорящего, место говорения или же акт коммуникации в целом. В. А. Виноградов понимает под дейксисом функцию языковой единицы, выражаемую лексическими и грамматическими средствами, служащую для актуализации компонентов ситуации речи и компонентов денотативного содержания высказывания, что соответствует определению, принятому в современной лингвистике [ЛЭС 1990: 128].

Распространение в лингвистике термина "дейксис" связывают с именами К. Бругманна [1904] и К. Бюлера [1934]. Вслед за К. Бругманном и К. Бюлером термин "дейксис" применяется в языкознании для обозначения как функции местоимений, так и определенного типа языковых знаков.

К. Бругманн выделял четыре типа дейксиса (указания): 1) Der-Deixis — "нейтральный тип"; 2) Ich-Deixis — "указание на сферу говорящего"; 3) Du

Deixis - "указание на сферу собеседника"; 4) Jener-Deixis — "указание на удаленность от говорящего" [Brugmann, 1904].

Основоположником теории дейксиса в языкознании по праву считается известный австрийский психолог и лингвист К. Бюлер. Он исследовал проблему дейксиса в немецкой лингвистике [Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Jena 1934]. К. Бюлер проводит строгое разграничение дейктических и номинативных языковых знаков. Дейктические языковые знаки по К. Бюлеру не называют класса предметов, явлений, действий, в отличие от номинативных знаков. Дейктические языковые знаки классифицируются им по признаку языкового обозначения позиций центра координат: ich — «я», hier — «здесь», jetzt — «сейчас». Эти дейктические языковые знаки К.Бюлер характеризует как основные в сфере дейксиса. Они служат точкой отсчета семантики дейктических единиц в системе дейксиса и указывают, соответственно на говорящего - ich (персональный дейксис), на местонахождение говорящего - hier (пространственный дейксис) и на время высказывания — jetzt (темпоральный дейксис).

Заслуга К. Бюлера заключается также в том, что он впервые выделил в языке указательное поле (Zeigefeld), в котором он различает три типа дейксиса: 1) видимый дейксис (demonstrative ad oculus); 2) контекстуальный 1 или анафорический) дейксис; 3) и дейксис представления (deixis am phantasma [Бюлер 1934: 78]. Карл Бюлер, как видим, вкладывал в понятие дейксиса широкий объем значений, согласно его трактовке в сферу дейксиса входят также локуторы, образуя так называемый «ролевой дейксис». Т.е. согласно К. Бюлеру термины «дейктический» и «шифтерный» совпадают.

Дальнейшее развитие теории дейксиса связано с именами О. Есперсена [1958], Р. Якобсона [1972] и Ч. Филлмора [1982]. Р. Якобсон рассматривал дейктические знаки как "шифтеры" в связи с особенностями их референтной соотнесенности.

Как указывает В. А. Плунгян: «Если придерживаться терминологической практики Есперсена - Якобсона, то специфику дейксиса следует видеть в его связи с понятиями локализации и ориентира, т.е. в его относительном характере» [Плунгян 2003: 261].

Ч. Филлмор различает пять видов дейксиса: три традиционных вида — личный, пространственный, временной, и два вида дейксиса, выделяемые им впервые - социальный и дискурсионный [Fillmore 1982: 70]. В отличие от других лингвистов, Ч. Филлмор не связывает дискурсионный дейксис исключительно с текстом. По его мнению, в языке имеются средства, выражающие дискурсионный дейксис, среди которых различаются средства для устного и письменного вариантов языка.

Одна из актуальных проблем в теории дейксиса — это вопрос о том, что включает в себя понятие дейксиса. Традиционно к дейксису относили только определенные разряды местоимений. В. А. Виноградов в качестве носителей дейктических функций выделяет как лексические единицы, так и : грамматические категории. «Так у предлогов и указательных местоимений дешстическое значение — это их лексическое (словарное) значение, такие '' слова, выражающие дейксис, иногда называют дейктиками. Из грамматических категорий дейктический характер присущ, например, глагольным категориям времени, таксиса и лица (ролевой дейксис, личные формы глагола); к дейктическим категориям относится и так называемая категория вежливости (указание на социальный статус участников речевого акта, например, в японском языке). Во всех этих случаях дейксис ориентирован на внеязыковую действительность, отражаемую в содержании высказывания» [ЛЭС 1990: 128].

В зависимости от места нахождения центра ориентации (внутри высказывания или же вне высказывания) Р. Д. Брехт [1974] выделяет эндофорический и экзофорический виды дейксиса. Он считает их различие решающим при рассмотрении дейксиса в связных высказываниях, так как в них, в отличие от самостоятельных высказываний, центр ориентации может быть не только вне, т.е. в экстралингвистической ситуации,, но и внутри самого высказывания или дискурса [Brecht 1974: 492].

В современной лингвистике дейксис исследуется в рамках различных направлений, среди которых сравнительно-типологическое, коммуникативно-прагматическое занимают значительное место. Представители коммуникативно-прагматического направления [Арутюнова 1976; Крылов, Падучева 1983] рассматривают дейксис в ряду других проблем прагматики языка и в связи с теорией коммуникации.

Наибольший интерес для нашей работы представляет сравнительно-типологическое направление, которое исследует функционально-семантическую категорию дейксиса в разных языках G. Rauh [1988] (английский и немецкий), С. А. Крылов [1983] (русский и английский), В. Krik [1987] (польский и английский), С. С. Рахимов [1990] (английский и узбекский), А. М. Абашилова [2002] (английский и аварский, пространственный дейксис), П. А. Амирова [2007] (германские и аваро-андийские, пространственный дейксис), С. О. Магомедова [2008] (английский и аварский, темпоральный дейксис). В диссертации А. М. Абашиловой «Лексико-грамматические средства выражения семантики пространства в аварском языке в сопоставлении с английским» хотя и не упоминается слово «дейксис», содержится, в том числе, и анализ указательных (дейктических) слов с точки зрения структуры и семантики.

Пространственный дейксис «связан с локализацией объекта относительно дейктического центра, т.е. является указанием на расположение объекта относительно говорящего. В языках мира обычно существует специальный класс слов, осуществляющих такую локализацию; они называются указательными (или дейктическжш) местоимениями. Эти местоимения могут быть с морфологической точки зрения существительными (ср. лат. ille и iste «он»), прилагательными (ср. русск. тот, этот), наречиями (ср. русск. вон, там, здесь, сюда) и т.п. Н ас в данном случае интересует не их категориальная принадлежность, а специфика выражаемых ими дейктических оппозиций» [Плунгян 2003: 261].

Много сведений по данной проблеме содержатся в научных трудах по дагестанским языкам. Вопросы выражения пространственных и временных отношений в структуре дагестанских языков нашли отражение в ряде диссертаций, в сборниках научных статей, в монографиях и отдельных статьях.

Большим подспорьем для нашей работы служила «Лексика даргинского языка» М.-С. М. Мусаева [1978], учебное пособие для студентов, в котором анализируется лексика семи диалектов даргинского языка: акушинского, урахинского, муиринского, цудахарского, сиргинского, кайтагского и кубачинского с точки зрения ее происхождения.

В тематическом сборнике «Выражение пространственных отношений в языках Дагестана» [Махачкала 1990] представлены статьи, в которых анализируются системы пространственных отношений в аварском, даргинском, лакском, лезгинском, табасаранском, рутульском и других дагестанских языках. Широко привлекается также диалектный материал. Особый интерес для нашего исследования в данном сборнике представляет статья Р. О. Муталова «Дифференциация выражения направления в ицаринском диалекте даргинского языка», где автор выявляет и описывает уникальные наречия места, не отмеченные ни в одном из дагестанских языков. Представляет интерес также статья 3. Г. Абдуллаева «Этимоны пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка», в которой содержится анализ этимона пространства. В статье показано, что «пространство в лингвистически детерминированном сознании даргинцев не представляет собой единое и однонаправленное понятие. По горизонтальной и вертикальной плоскостям оно распадается на множество ориентаций с измерениями соотношений рассматриваемых субстанций или процессов по отношению к говорящему лицу, точнее, с позиции говорящего лица» [Абдуллаев 1990: 11].

В тематическом сборнике «Выражение временных отношений в языках Дагестана» [Махачкала 1991] представлены статьи, анализирующие различные аспекты выражения временных отношений в многочисленных языках и диалектах Дагестана на морфологическом, синтаксическом и лексическом уровнях. В статье М.-Ш. А. Исаева «Структура и национально-культурная специфика временных деепричастных словосочетаний и фразеологизмов даргинского языка» исследуются особенности выражения временных отношений и национально-культурной специфики деепричастных структур даргинского языка. Автор статьи указывает на одну примечательную структурную особенность даргинских деепричастных структур с временным значением, которая «заключается в том, что выразителями временных отношений выступают не только словосочетания с деепричастиями времени, но и словосочетания с деепричастиями образа действия с суффиксами -ли или -и в сочетании с послелогом г1ергъи «после того как» [Исаев 1991: 23].

В статье 3. М. Маллаевой «Темпоральная лексика аварского языка» исследуется лексический уровень, который включает в себя совокупность способов выражения временных отношений с помощью специальной временной лексики. Отмечая обширные возможности слов категории времени, автор указывает, что выразительные возможности слов категории времени «превосходят возможности передачи временных отношений морфологическими средствами языка. Часто временная лексика употребляется для уточнения грамматического времени» [Маллаева 1991: 77].

Представляет интерес для нашего исследования также статья Т. Г. Таймасхановой, представленная в данном сборнике «Термины, с временным значением в кумыкском языке». Здесь анализируются названия месяцев, дней недели, времен года кумыкского языка, широко привлекается диалектный и фольклорный материал, и т.д.

Сборник «Местоимение в языках Дагестана» [1983] также содержит ряд статей, представляющих для нас определенный интерес. К ним относится, прежде всего, статья С. М. Темирбулатовой «Выражение пространственных отношений указательными местоимениями хайдакского диалекта даргинского языка». Автор статьи акцентирует внимание на некоторых особенностях употребления диалектных форм указательных местоимений, таких как: а) удлинение корневого гласного указательного местоимения для выражения семантики большей степени удаленности от говорящего; б) редупликация (удвоение) форм указательных местоимений для выражения различных модальных оттеков (презрения, удивления, восхищения); в) употребление указательных местоимений с частицами эмоционально-оценочной окраски, которые ослабляют пространственное значение и придают уменьшительно-уничижительную окраску; г) употребление указательных местоимений с однокорневыми местоименными наречиями, которые приводят к усилению семантики указательности [Темирбулатова 1983: 103-107].

Особый интерес для нашего исследования представляет статья И. X. Абдуллаева «Диалектные вариации местоименной основы еа «этот» в лакском языке».' На основе анализа богатого диалектного материала и данных других дагестанских языков, в том числе и даргинского, автор статьи приходит к закономерному выводу об общности исходного корневого согласного местоимения «этот» в лакском и даргинском языках. Различные варианты корневого согласного местоимения «этот» в лакском языке (в-, ш-, 0-, гъ-) И. X. Абдуллаев считает целесообразным объяснить на почве лакского языка и местоименное происхождение наречия шикку «сюда» соответственно объяснить на основе лакского же указательного местоимения [Абдуллаев 1992: 110-117]. ' ч г i

В тематическом сборнике «Вопросы словообразования дагестанских языков» [Махачкала 1986] представлена статья С. М. Темирбулатовой, в которой исследуются вопросы образования наречий места и времени в одном из диалектов даргинского языка — кайтагском. В отличие от литературного даргинского языка, в котором наречия места приобретают и временные значения (гъалаб «впереди» и «раньше», г1елаб «позади» и «после»), «в хайдакском диалекте аналогичные наречия не обладают полисемией, но временные наречия образуются от пространственных», пишет автор, путем присоединения словообразовательного суффикса елла: сагъли «впереди» — сагълелли «раньше», мугъла «позади» — мугъелпи «позже» [Темирбулатова 1986: 75].

В квалификационной работе С. М. Темирбулатовой [1984] исследуются пространственные и временные отношения, выражаемые на трех языковых уровнях (морфологическом, синтаксическом и лексическом) на материале хайдакского диалекта даргинского языка.

Большое внимание вопросам выражения пространственных и временных отношений уделяет С. М. Темирбулатова также в монографии «Хайдакский диалект даргинского языка» [2004] и в одноименной квалификационной работе [2006]. В наречии хайдакского диалекта С. М. Темирбулатова выявляет «много отличительного, своеобразного в плане словообразовательных средств, хотя функционально-семантические разряды одни и те же, что и в даргинском литературном языке» [2006: 36].

Основное место в группе пространственных наречий в хайдакском диалекте занимают местоименные наречия, образованные от указательных местоимений: гъежен «здесь», «сюда», гъелеи «там, рядом с собеседником, слушающим», гъетен «там, в стороне, по горизонтали», гьек1ен «там, выше говорящего, наверху», гьехен «там, внизу». «В контексте, в зависимости от глагола-сказуемого эти формы могут выражать значение направления и местонахождения: динамичный глагол - направление, статичный -местонахождение» [Там же: 36].

Наречие даргинского языка как часть речи исследуется в диссертации У. У. Гасановой [1997]. Данные кайтагского, кубачинского, амузгинского, ицаринского, чирахского диалектов последовательно сопоставляются с данными даргинского литературного языка. В том числе исследуются наречия места и времени.

Как видим, в научной литературе по дагестановедению вопрос получил достаточно широкое освещение. В монографическом плане вопрос выражения пространственного и темпорального дейксиса лексикой даргинского языка не исследовался. В сопоставлении с немецким языком этот вопрос исследуется впервые.

Заключение диссертации по теме «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание», Магомедова, Айшат Казбековна

ВЫВОДЫ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ:

В зависимости от языковых средств выражение временной ориентации представлено двумя категориями: субстанциональным и процессуальным временем.

Процессуальное время выражается в даргинском языке видовременными формами, а в немецком - временными формами глагола, представленными и в том и в другом языках двумя формами: финитными и инфинитными.

Субстанциональное время выражается именными единицами -дейктическими словами, лексическая семантика которых содержит указание на определенный период времени. Самый многочисленный пласт дейктической лексики с временной семантикой в исследуемых языках представлен наречиями времени. Наречия времени обозначают различные временные отношения к моменту речи. Учитывая специфику субъектной ориентации во времени, в данной работе дается следующая лексико-семантическая классификация наречий времени:

1 .Наречия, определяющие абсолютное время действия;

2. Наречия, определяющие относительное время действия.

Наречия, определяющие абсолютное время действия, в свою очередь подразделяются на два подтипа: а). Наречия, определяющие абсолютное время, не зависящее от момента речи, опирающиеся на факты объективного мира («объективные» наречия). б). Наречия, определяющие абсолютное время действия, зависящее от момента речи (т.н. «субъективные» наречия).

Наречия, определяющие абсолютное время действия, могут характеризовать действие или признак с указанием исходного момента, конечного временного момента, временного момента в различные периоды года, суток, временного момента в различные дни, временного момента общего периода, количества времени, длительность регулярного (нерегулярного) временного момента.

Наречия, определяющие относительное время действия, также подразделяются на два подтипа: а). Наречия, указывающие на последовательность временных отношений. б). Наречия, указывающие на одновременность действия.

Наречие, выражающее семантику «послезавтра» в разных языках образуются по разным моделям. В немецком языке буквальный перевод iibermorgen будет - «сверх (наверху) завтра». В даргинском г/арах/ел «позади завтра». И в том и в другом языке для выражения темпоральной семантики использованы пространственные наречия или предлоги пространственной семантики, производные от наречий места и наречие времени «завтра».

В способах образования данных наречий, в их семантическом содержании особенно наглядно проявляется идиоэтнические особенности восприятия времени носителями разных языков.

Один и тот же временной отрезок носители одного языка представляют расположенным за временным ориентиром. А носители другой культуры тот же отрезок времени представляют расположенным перед временным ориентиром. Например, наречие времени, выражающее семантику «позавчера», как видим, в русском языке исходной для этого наречия является семантика расположения позади временного ориентира, а именно слова - «вчера». В немецком языке наречия с аналогичной семантикой образуется посредством предлога пространственной семантики, передающего расположение «перед» ориентиром — буквально: «перед вчера» - vorgestern. Аналогичным образом обстоит дело, например, в английском языке — the day before yesterday буквально: «день прежде (перед) вчера». Наречие before в английском языке располагает темпоральной семантикой «прежде», производной от пространственной семантики «перед».

В исследуемых языках первичные наречия составляют самую малочисленную группу. Основная масса наречий времени как в даргинском, так и в немецком языках, является производной. В словообразовательном отношении наречия времени соотносительны, главным образом, с именами существительными (со значением времени), например: morgens «утром» — der Morgen «утро»; abends «вечером» - der Abend «вечер»; taglich «ежедневно» - der Tag «день»; wdchentlich «еженедельно» - die Woche «неделя»; alljahrlich «каждый год» — das Jahr «год» и т. д.

Посредством семантической конверсии локальные наречия превращаются в темпоральные, например: гъалаб «впереди» (в пространственном значении) и «прежде» (во временном значении); г1елаб «позади» (в пространственном значении) и «после» (во временном значении).

Не только в исследуемых языках, но и в других языках выражение семантики пространства первично, и уже затем, на основе пространственных значений, в результате их переосмысления, возникли темпоральные значения. Очевидно, это обусловлено тем, что пространство как конкретная категория, легче поддается восприятию и отражению. А время - это достаточно абстрактная категория для восприятия времени й для ее отражения в языке требуются определенные способности к абстрагированию.

В зависимости от того, на какой период времени ориентировано лексическое значение, все имена существительные темпоральной семантики можно разделить на два больших разряда: 1) имена существительные, выражающие неограниченное время; и 2) имена существительные, выражающие ограниченные отрезки времени.

К этой же группе, пожалуй, можно отнести слова, представленные во всех языках, в том числе и в исследуемых нами - в даргинском и в немецком языках, не имеющие лексического значения времени, но приобретающие это значение в контексте, т.е. при употреблении с существительными, обозначающими время. Это такие слова, как, например: дарг. ахир; нем. das Ende «конец»; дарг. бай, ургала; нем. die Mitte «середина»; дарг. бехШихъуд; нем. der Anfang «начало».

К этой же группе относятся и существительные, которые приобрели семантику времени в связи с тем, что они обозначают действие, происходящее в один и тот же временной промежуток, например: дарг. савликун; нем. das Fruhstiick «завтрак»; дарг. х1ерикун; нем. das Mittagessen «обед», дарг. дугикун; нем. das Abendessen «ужин».

В немецком языке все названия дней недели, за исключением «среды», имеют общее (общегерманское) происхождение.

Отрезки времени, на которые делятся части суток, такие как: «утро», «день», «полдень», «вечер», «ночь», «полночь» у даргинцев и немцев в целом совпадают. Различия в восприятии и концептуализации мира языковыми средствами в разных языках могут оказаться существенными, как это имеет место в данном случае.

Как в немецком, так и в даргинском языках, нет лексического эквивалента русского слова «сутки». Данное понятие в сопоставляемых языках передается описательно: нем. Tag und Nacht и дарг. барх1и-дуги «сутки». Примечательно, что слово, обозначающее «сутки», во многих языках представлено сочетанием слов, обозначающих промежуток времени «день» и «ночь». Причем, в одних языках это слово начинается со слова «день», как например, в немецком (Tag und Nacht) или в даргинском (бархЫ-дуги «день-ночь»), в других — со слова «ночь», как, например, в английском (night and day) или в аварском (сордо-къо «ночь-день») .

Год делится на четыре периода времени: дарг. х1еб\ нем. der

Fruhling; das Fruhjahr «весна»; дарг. дуц1рум\ нем. der Sommer «лето»; дарг. г1ебшни\ нем. der Herbst «осень»; дарг. яни; нем. der Winter «зима». В немецком языке, в отличие от даргинского, представлены еще имена существительные, обозначающие начало или конец того или иного времени года, например: der Spatsommer «конец лета»; «бабье лето»; der Nachsommer «бабье лето»; der Herbstanfang «начало осени»; der Spatherbst «поздняя осень»; der Vorwinter «начало зимы»; der Wintersanfang «начало (астрономической) зимы»; «зимнее солнцестояние (21—22 декабря)» и т.д.

В немецком языке имеются имена существительные, называющие предыдущий год - das Vorjahr «прошлый ( истекший) год»; предыдущий месяц - der Vormonat «прошлый ( истекший) месяц» и предыдущую неделю - die Vonvoche «прошлая (истекшая) неделя». В даргинском языке аналогичная семантика передается описательно, путем сочетания прилагательного «прошлый» и имени существительного, называющего соответствующий временной отрезок.

В качестве типологически совпадающих обозначений выступают наименования середины дня и ночи - der Mittag, die Mitternacht. В немецком языке слова der Mittag, die Mitternacht представляют собой словосочетание Mitte + Tag, die Mitte (г) + Nacht, в даргинском языке xlepu, xlepeiic «полдень», байдугн, байхъу дуги «полночь» (букв, время равенства ночи), то есть средняя точка между восходом и заходом солнца, фиксируемая приблизительно по положению солнца, а позже по показанию часов.

Представители разных этносов делят сутки на разное количество частей. Носители немецкого языка делят сутки на девять частей: 1) der Morgen «утро» (время от рассвета до 9-10 часов); 2) der Tag «день» (время с 10 часов утра до сумерек); 3) der Vormittag «первая половина дня» (время от 9-10 часов до обеда, 12-14 часов); 4) der Mittag «полдень» (время обеда — 12-14 часов); 5) der Nachmittag «послеобеденное время», «вторая половина дня» (время с 14 до 17-18 часов); 6) der Feierabend «конец рабочего дня» время с 17 до 19 часов); 7) der Abend «вечер» (время с 19 до 21-22 часов); 8) die Nacht «ночь» (время с 22 часов до рассвета); 9) die Mitternacht «полночь» (время в 24 часа).

В даргинском языке представлено шесть имен существительных, выражающих ту или иную часть суток, например: 1) савли «утро» (время с рассвета до 9-10 часов); 2) барх1и «день» (время с 10 часов утра до сумерек); 3) xlepu, xlepeiic «полдень» (время обеда - 12-14 часов); 4) барх1ехъ «вечер» (время с 18 до 22-23 часов); 5) дуги «ночь» (время с 22 часов до рассвета); 6) байдуги, байхъу дуги; «полночь» (время в 24 часа).

У носителей немецкого языка суточное время более расчленено, нежели у носителей даргинского языка. Немцы дополнительно различают еще первую (der Vormittag) и вторую половину дня (der Nachmittag), и время, в которое завершается рабочий день (der Feierabend).

В системе сопоставляемых языков присутствуют приблизительно одинаковые возрастные обозначения. В даргинском языке для обозначения некоторых возрастных периодов жизни используются и слова, заимствованные из арабского языка.

В целом даргинский язык более проницаем: в его дейктической системе представлено больше заимствований, которые быстро включаются в общую лексическую систему. В дейктической лексике немецкого языка представлены заимствования, в основном, из латинского языка. Они сохраняют более обособленное положение, формируя лексику специального назначения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В современной лингвистике дейксис исследуется в рамках различных направлений, среди которых сравнительно-типологическое и коммуникативно-прагматическое занимают значительное место.

Сопоставление отдельных элементов структуры языка, как известно, возможно лишь в рамках системы. Такой системной отправной точкой является в нашем исследовании понятийная категория пространственного и темпорального дейксиса.

Сопоставительное исследование языкового материала допускает два различных подхода: семасиологический и ономасиологический. Ономасиологический подход, примененный в данной работе, предполагает исследование материала в направлении от содержания к форме, допускает изучение единиц разных уровней в двух (и более) сопоставляемых языках.

Пространство и время, в которых существует окружающий нас реальный мир, находит отражение во всех языках мира, поскольку язык — это форма отражения в сознании человека окружающего его мира. Отражение в t сознании человека окружающего его мира не носит единообразного характера, а завргсит от личностных установок человека и от идиоэтнической особенности восприятия окружающего мира. Поэтому форма отражения в различных языках различается. Различаются соответственно и языковые элементы выражения семантики пространства и времени. Эту мысль четко сформулировал 3. Г. Абдуллаев, описывая этимоны пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка: «Едва ли в мире существует язык, в котором определенными лексико-грамматическими единицами не были бы выражены пространство и время. При всей философской общности этого факта удивительное и примечательное заключается в том, что едва ли найдутся два языка, в которых пространство и время были бы выражены во всем идентичными единицами» [Абдуллаев

1990: 5-6].

Н. Я. Марр писал о материалистическом сознании первобытного человека: «Подлинный первобытный человек не представлял себе ни одной твари, ни одной вещи в абсолютном бытии вне пространства и времени . » [Марр 1926: 52]. Поэтому нет ни одного языка, в котором бы не отражались пространственные и временные отношения.

Пространственные и временные отношения между объектами и процессами окружающего нас мира находят отражение в языке посредством лексических, и грамматических (морфологических и синтаксических) средств. Соотношение этих средств в различных языках неодинаково. В одних языках более представительна пространственная лексика, в других — морфологические средства, в третьих превалируют синтаксические средства выражения пространственных отношений. Различаются языки также степенью расчлененности пространственной локализации. Даргинский язык в этом плане (с точки зрения выражения пространственной локализации) представляет несомненный интерес, поскольку здесь одинаково хорошо (богато, полно) представлены все языковые средства выражения пространственных и временных отношений.

В выражении пространственной семантики участвуют не только указательные местоимения, как это было принято считать, но и личные местоимения, поскольку личным местоимениям, как и указательным, свойственна дейктичность с ориентацией на говорящего. "Разница в дейктической функции личных и указательных местоимений заключается в том, что указательные местоимения используются чаще всего, атрибутивно, лишь изредка субстантивно, а личные местоимения используются лишь субстантивно. В отличие от указательных местоимений, личные местоимения 1-го и 2-го лица не могут замещать существительные.

Местоимения первого и второго лица в немецком языке не связаны с грамматической категорией рода и по этому признаку четко отграничиваются от местоимений третьего лица, которые строго дифференцированы по родам. Личные местоимения третьего лица располагают как родовой (мужской, женский, средний), так и числовой (единственное, множественное) дифференциацией, которая реализуется не грамматическим путем (т.е. путем словоизменения), а лексическим, т.е. проявляется в самом корне соответствующих местоимений.

В даргинском языке представлена развитая система указательных местоимений, которые дифференцируются по степени удаленности от говорящего и адресата по разным направлениям: по горизонтали (гаи «этот, находящийся в сфере 1 лица»; ил «этот/тот, находящийся в сфере 2 лица»; ит «тот, вдали как от говорящего, так и от слушающего) и по вертикали (iiid «тот, находящийся вдали и выше уровня говорящего»; их «тот, находящийся вдали и ниже уровня говорящего»).

Фонетическая структура указательных местоимений даргинского языка предельно проста. Они состоят из двух компонентов: гласного и согласного. •• Первый компонент во всех местоимениях представлен гласным - и-, который -выполняет собственно указательную функцию. Второй компонент , представлен согласными, которые различаются и зависят от локализации объекта в пространстве: -ш — рядом с говорящим; -л - рядом с адресатом; -т - вдали от говорящего; -к1 - выше говорящего; -х - ниже говорящего. Согласный компонент в структуре указательных местоимений и выполняет соответственно функцию разграничения пространственной локализации объекта.

Немецкий язык не располагает таким большим количеством указательных местоимений, как даргинский. Особенность выражения пространственной локализации указательными местоимениями и в немецком языке заключается в том, что здесь не разделена сфера говорящего и сфера слушающего. Для указания на объект, находящийся вблизи (в сфере) участников акта речи употребляются указательные местоимения dieser этот», diese «эта», dieses «это». Для указания на объект, находящийся вне сферы участников акта речи — jener «тот», jene «та»,jenes «то». Т.е., система указательных местоимений немецкого языка, в отличие от даргинского и других дагестанских языков, менее эгоцентрична.

Немецкий язык в системе указательных местоимений не различает локализацию по вертикальной или горизонтальной поверхности. Здесь релевантна только семантика приближенности (dieser «этот», diese «эта», dieses «это») и удаленности {jener «тот», jene «та», jenes «то») от участников акта речи.

Как в даргинском, так и в немецком языке представлен разряд так называемых местоименных наречий, восходящих по происхождению восходят к тем же корням, что и местоимения: игиа «сюда к говорящему; ша «туда к адресату»; ипга «туда, сторону»; ик1а «туда, наверх»; гаа «туда, вниз». Данные наречия образованы от соответствующих указательных местоимений путем прибавления к ним суффикса -а который придает им направление движения по отношению к референту. Это адитивные наречия, от них образуются локативные, аблативные и. дестинативные наречия.

В немецком языке обстоятельственные наречия места характеризуются общностью корней и сходством как семантики, так и функций с местоимениями. Местоименные наречия выражают локализацию в определенной частипространства относительного говорящего, например: da «здесь», «тут», «там» (рядом с говорящим), dort «там» (вдалиот говорящего), hier «здесь» (рядом с говорящим), irgendwo «где-либо» (по отношению к говрящему), nirgends «нигде», (по отношению к говрящему) и т. д.

В немецком языке имеется также многочисленный разряд местоименных наречий, образованных сочетанием указательного слова da и соответствующего предлога, типа daran, davon, dafiir, dartiber, damit и т.д. и сочетанием вопросительного слова wo? и соответствующего предлога, типа woran, wovon, wofiir, wortiber, womit и т.д. Местоименные наречия данного типа проявляют во многом сходство с местоимениями. Поэтому, хоть они и являются по происхождению наречиями места, на современном этапе развития немецкого языка их рассматривают вместе с местоимениями. Пространственные наречия даргинского языка образуют бинарные лексико-семантические оппозиции: г1ела «назад» - гъала «вперед»; чеди «вверх» — уди «вниз»; бух1на «вовнутрь» — дура «вовне»; гъамли «близко» — гъарахъли «далеко»; кицли «рядом» — тяйдили «отдаленно»; дайла «в середине» - дубла «с краю» и т.д.

Характерным морфологическим признаком наречий, как известно, является их неизменяемость, а, следовательно, и отсутствие у них грамматических категорий, присущих другим знаменательным частям речи — именам существительным, местоимениям и глаголам. Однако наречие в даргинском языке располагает отдельными формами местных падежей. Но, в отличие от имени существительного, наречие не изменяется по всем местным падежам, а располагает только формами адитива, локатива, аблатива, дестинатива. Собственно формы наречий сериальных значений даже за парадигму нельзя принимать, это скорее самостоятельные наречия, имеющие определенную общность с падежными формами соответствующих пространственных значений.

Единственные изменения, которые имеют место в структуре наречий немецкого языка - это изменение по степеням сравнения. Отдельные наречия, как правило, это наречия времени, в соответствии со своим значением могут изменяться по степеням сравнения.

В зависимости от выражаемой ими пространственной семантики наречия места в данной работе делятся на следующие группы: 1) наречия, выражающие семантику локализации: oben «наверху», unten «внизу» и т.д.;

2) наречия, выражающие семантику ориентации: jenseits «по ту сторону», diesseits «по эту сторону», hierher «сюда», dorthin «туда» и т.д.; 3) наречия, выражающие' как семантику локализации, так и семантику ориентации, в зависимости от их дистрибуции, например: links «слева», «на левой стороне», rechts «справа», «на правой стороне», abseits «в стороне», «в отдалении», «в сторону» и т.д.

Грамматическое время включает в себя формы словоизменения глагола и является объектом морфологического уровня языка. Лексический уровень включает в себя совокупность временной лексики. Темпоральная лексика отражает разнообразные временные связи между различными процессами и явлениями окружающей действительности.

Выразительные возможности слов категории времени весьма обширны. Они превосходят возможности передачи временных отношений морфологическими средствами языка. Часто временная лексика употребляется для конкретизации грамматического времени.

К лексическим средствам, выражающим семантику времени, относятся наречия, существительные, прилагательные. Наречия уточняют временную ориентацию иногда в несколько общем виде благодаря своей местоименной природе, иногда более конкретно. Наречия расширяют сферу временных значений, выражая измерение времени.

Наибольшая точность временной ориентации достигается с помощью группы существительного. Только они могут передать точное измерение времени и датировку.

В науке известно предположение, что на протяжении долгого периода в одном нерасчлененном понятии отражалась мысль и о движении, и о времени, и о пространстве. В других исследованиях предполагается, что раньше возникло понятие пространства. Известно, например, что почти все первобытные языки настолько же бедны средствами для выражения временных отношений, насколько они богаты в выражении пространственных отношений [Леви-Брюль 1980: 300]. Даргинский язык, как и немецкий, одинаково богат как в выражении пространственной семантики, так и в выражении темпоральной семантики.

Учитывая специфику субъектной ориентации во времени, наречия времени в данной работе делятся на две большие группы: 1) наречия, определяющие абсолютное время действия; 2) наречия, определяющие относительное время действия.

Темпоральная семантика, передаваемая наречиями времени или предложными сочетаниями, может получить дополнительную конкретизацию посредством сочетания с уточняющими наречиями времени, например, с наречиями:

1) vorher «раньше», «прежде»: am Tag vorher «днем раньше», am Abend vorher «накануне вечером»;

2) nachher «после этого», «потом», «впоследствии», «позже», например: am Tag nachher «на другой день», lange nachher «много времени спустя», «много позже» и т.д.

В даргинском языке представлено семь наречий времени, выражающих те или иные части суток: 1) г1янруг1 «ранним утром»; 2) савли «утром»; 3) х1ерели «днем»; 4) марк1ач1и «в сумерки»; 5) барх1ехъ «вечером»; 6) дугели «ночью» (;ишдуги «в эту ночь»); 7) дайдуги «в полночь».

Суточное время в немецком языке несколько иначе расчленено, чем в даргинском, оно состоит из восьми частей: 1) morgen «утром»; 2) vormittag «в первой половине дня»; 3) mittag «в полдень»; 4) nachmittag «во второй половине дня», «после обеда»; 5) abend «вечером»; 6) spatabends «поздно вечером», «поздним вечером»; 7) spatnachmittags «под вечер», «в предвечерний час»; 8) nachts «ночью», «по ночам».

В даргинском языке имеются также наречия времени, обозначающие переходные периоды между основными частями суток: савличи «к утру», xlepeiic «к полудню», барх1ехъличи «к вечеру», дугиличи «к ночи».

Образованы подобные наречия с помощью суффикса -чи {савличи «к утру», барх1ехъличи «к вечеру», дугаличи «к ночи»). Исключение составляет наречие xlepeiic «к полудню».

В немецком языке не представлены наречия подобной темпоральной семантики. Переходные периоды между основными частями суток передаются здесь сочетаниями имен существительных, обозначающих соответствующие части суток с предлогом gegen «к», «по направлению к», «против», например: gegen Abend «под вечер», «к вечеру», gegen Morgen «к утру» и т.д. В немецком языке также, как видим, имеет место тесное слияние пространственной и темпоральной семантики: имена существительные с темпоральным значением {Abend «вечер», Morgen «утро») и предлог пространственной семантики gegen «к», «по направлению к», «против», который также приобретает временное значение.

Наречия, выражающие семантику времени, ограниченного единицей измерения календарного времени, образуется в даргинском языке от соответствующих имен существительных посредством суффикса -ли, например: сагТат «час» + -ли — саг1атли «за час», барх1и «день» + -ли — oapxhuiu «за день», Э1султг1 + ли — жумягТли «за неделю», дус + ли — дусли «за год» и т.д.

Аналогичная темпоральная семантика в немецком языке выражается предложными сочетаниями с предлогами in, wahrend, например: wahrend einer Woche «за неделю», wahrend eines Tages «за день», wahrend eines Jahres «за год», in einer Stunde «за час», «через час» и т. д.

Наречия, определяющие абсолютное время действия, в зависимости от отношения к моменту речи, также можно разделить на два типа: 1) наречия, определяющие абсолютное время, не зависящее от момента речи, (т.н. «объективные» наречия): дарг. жя вх1ейчибадал, нем. seit a Iters her, von alters her, seit jeher, von jeher «издавна», дарг. къан дугиличи бикайчи, нем. bis spat «допоздна» и т.д. 2) наречия, определяющие абсолютное время действия, зависящее от момента речи (т.н. «субъективные» наречия): дарг. даг, нем. gestem «вчера»; дарг. арх1ели, нем. vorgestem «позавчера» и т.д.

Наречия, определяющие абсолютное время действия, в зависимости от отношения к временной границе действия или состояния также могут быть разделены на два типа: 1) наречия времени, указывающие своим лексическим значение на начальную временную границу: дарг. галаначиб «поначалу», гъачам, гъат!и «сначала»; нем. seither «с тех пор» и т.д. 2) наречия времени, указывающие на конечную временную границу: дарг. ахирличиб, ахирлычи «в конце», гъамли «под конец»; нем. bisher «до сих пор», «доныне», bislang «до сих пор», «доныне», zuletzt «напоследок».

Наречия, определяющие относительное время действия также можно разделить на: а) наречия, выражающие предшествование или следование во времени: дарг. жявли, нем. frtih «рано», дарг. umxleiic, нем. derzeit «к тому времени», дарг. къанни, нем. spat «поздно» и т.д.; б) наречия, выражающие совпадение во времени: дарг. гъанна, нем. jetzt «сейчас», «теперь»; дарг. итх!елил, нем. gleichzeitig «одновременно», «в тот же момент»; в) наречия, характеризующие давность действия или явления: дарг. итх1ели, нем. damals «тогда», «в то время»; дарг. бяхъх1и, нем. lange «долго»; г) наречия, называющие последовательность протекания действия во времени: дарг. imxleiic, нем. inzwischen «к этому времени»; дарг. umxleiic, нем. derzeit «к тому времени»; д) наречия, показывающие, что действие происходит всегда, постоянно: дарг. даъим, нем. immerzu, fortdauernd «постоянно», «все время»; дарг. бахъили, нем. permanent «все время», «постоянно» и т.д.; ж) наречия, характеризующие прерывистость действия во времени, его нерегулярность: дарг. цацах1ели. рах-рахли, рах-магли, нем. mitunter «иногда», «порой», «иной раз», «временами»; з) наречия, выражающие продолжительность действия, не указывая ни на его начало, ни на его конец: дарг. г1еркъаси «долго», бухъянси «долго», нем. lange «долго», langst «с давних пор».

Наречия, определяющие относительное время действия, также подразделяются на два типа: 1) наречия, указывающие на последовательность временных отношений: дарг. гъалаб, нем. friiher «раныне»;дарг. гъалаб, гъаланачи, нем. friiher «прежде»; 2) Наречия, указывающие на одновременность действия: дарг. илх1елш, нем. gleichzeitig «одновременно»; дарг. итх1елнл, нем. gleich «сразу».

С точки зрения выражения темпоральной семантики, ограниченной временными рамками и неограниченной, наречия времени можно разделить на две группы: а) наречия, выражающие определенное время: дарг. гъанна, нем. jetzt «сейчас», «теперь»; дарг. даг, нем. gestern «вчера»; б) наречия, выражающие неопределенное время: дарг. нтмадан, нем. dann «-тогда»; дарг. гъалаб, нем. bevor «раньше», «прежде» и т.д.

Наречия не могут, однако, информировать о точном измерении времени и о точной временной локализации. Они носят более или менее ярко выраженный местоименный характер. Цели еще большего уточнения временных координат служат имена существительные или числительные, или сочетание последних.

Имена существительные, выражающие временные отношения можно разделить на две большие группы: 1) имена существительные, называющие неопределенные промежутки времени; 2) имена существительные, называющие конкретные отрезки времени, ограниченные определенными рамками, т.е. астрономические единицы времени.

К именам существительным, называющим неопределенное время можно отнести и слово дарг. г1ямру, нем. das Leben «жизнь», в значении дарг. г1ямрула замана, нем. die Lebenszeit «время жизни». Временные рамки этих слов могут как расширяться, так и сужаться, в зависимости от каждого конкретного случая. В ряде случаев предлоги, сочетаясь со словами, не располагающими вовсе темпоральной семантикой, могут конкретизировать время совершения действия, например: vor der Versammlung «до собрания», nach dem Treffen «после встречи» и т.д.

Имена существительные, называющие неопределенное время, в зависимости от их темпоральной семантики, в свою очередь, можно разделить на три подгруппы: 1) имена существительные, называющие длительные периоды времени (дарг. дуемы дуйг1ни; нем. die Ага «эра», «эпоха»); 2) имена существительные, называющие короткие периоды времени (дарг. xly л и лип1ла замана; нем. der Aiigenbliek «мгновение», «миг»); 3) имена существительные, называющие неопределенное время, конкретное значение которых выявляется в контексте.

В немецком языке имеются имена существительные, называющие предыдущий год - das Vorjahr «прошлый ( истекший) год»; предыдущий месяц - der Vormonat «прошлый ( истекший) месяц» и предыдущую неделю - die Vonvoche «прошлая (истекшая) неделя». В даргинском языке аналогичная семантика передается описательно, путем сочетания прилагательного «прошлый» и имени существительного, называющего соответствующий временной отрезок.

Носители немецкого языка делят сутки на девять частей: 1) der Morgen «утро» (время от рассвета до 9-10 часов); 2) der Tag «день» (время с 10 часов утра до сумерек); 3) der Vormittag «первая половина дня» (время от 9-10 часов до обеда, 12-14 часов); 4) der Mittag «полдень» (время обеда — 12-14 часов); 5) der Nachmittag «послеобеденное время», «вторая половина дня» (время с 14 до 17-18 часов); 6) der Feierabend «конец рабочего дня» (время с 17 до 19 часов); 7) der Abend «вечер» (время с 19 до 21-22 часов); 8) die Nacht «ночь» (время с 22 часов до рассвета); 9) die Mitternacht «полночь» (время в 24 часа).

В даргинском языке представлено шесть имен существительных, выражающих ту или иную часть суток, например: 1) савлн «утро» (время с рассвета до 9-10 часов); 2) бархЫ «день» (время с 10 часов утра до сумерек); 3) xlepu, xlepeuc «полдень» (время обеда - 12-14 часов); 4) барх1ехъ «вечер» (время с 18 до 22-23 часов); 5) дуги «ночь» (время с 22 часов до рассвета); 6) байдуги, байхъу дуги; «полночь» (время в 24 часа).

Как видим, у носителей немецкого языка суточное время более расчленено, нежели у носителей даргинского языка. Немцы дополнительно различают еще первую (der Vormittag) и вторую половину дня (der Nachmittag), и время, в которое завершается рабочий день (der Feierabend).

Градация на части суток, как «утро», «день», «полдень», «вечер», «ночь», «полночь» у даргинцев и немцев в целом совпадают. В данном случае становится наглядным известный тезис, что различия в восприятии и концептуализации мира языковыми средствами в разных языках могут оказаться существенными. Здесь как-раз имеет место существенная разница в восприятии ограниченного отрезка времени.

Как в немецком, так и в даргинском языках, нет лексического эквивалента русского слова «сутки». Данное понятие в сопоставляемых языках передается описательно: нем. Tag und Nacht и дарг. бархЬл-дуги «сутки». Примечательно, что слово, обозначающее «сутки» во многих языках представлено сочетанием слов, составляющих данных промежуток времени «день» и «ночь». Причем, в одних языках это слово начинается со слова «день», как например, в немецком (Tag und Nacht) или в даргинском (барх1и-дуги «день-ночь»), в других — со слова «ночь», как, например, в английском (night and day) или в аварском (сордо-къо «ночь-день») .

Слово дарг. барх1и, нем. der Tag «день» может обозначать не только светлую часть дня, но и целые сутки, т.е. время от одного восхода солнца до другого восхода солнца, в отличие от дарг. дуги, нем. die Nacht «ночь», обозначающую только темную часть суток.

Существительное в исследуемых языках обладает большей синтаксической свободой и сочетательными возможностями, чем наречие.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Магомедова, Айшат Казбековна, 2009 год

1. Абдуллаев 1985 - 3. Г. Абдуллаев. К генезису терминов родства даргинского языка // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: термины родства и свойства. Махачкала, 1985.

2. Абдуллаев 1986 — 3. Г. Абдуллаев. Проблемы эргативности даргинского языка. Аспекты типологического исследования. — М., 1986.

3. Абдуллаев 1990 3. Г. Абдуллаев. Этимоны пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка. Часть I. Этимон пространства // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1990. - С. 5-21.

4. Абдуллаев 1991 3. Г. Абдуллаев. Этимоны пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка. Часть II. Этимон времени // Выражение временных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1991. — С. 5-10.

5. Абдуллаев 1993 — 3. Г. Абдуллаев. Даргинский язык. 2. Морфология. — М.: Наука, 1993.

6. Абдуллаев 1993а 3. Г. Абдуллаев. Даргинский язык. III. Словообразование. — М.: Наука, 1993.

7. Абдуллаев 1983 — И. X. Абдуллаев. К истории местоименных основ в лакском языке // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С.30-53.

8. Абдуллаев 1990 — И. X. Абдуллаев. Суффиксы имен места в лакском языке // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. — Махачкала, 1990. — С. 22 33.

9. Абдуллаев 1992 — И. X. Абдуллаев. Диалектные вариации местоименной основы ва «этот» в лакском языке //

10. Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992.-С. 110-117.

11. Абдуллаев 1954 С. Н. Абдуллаев. Грамматика даргинского языка (фонетика и морфология). — Махачкала, 1954.

12. Абрамов 1999 — Б.А. Абрамов. Теоретическая грамматика немецкого языка. М., 1999.

13. А дм он и 1964 — В. Г. Адмони. Основы теории грамматики. — М.-Л., 1964.

14. Адмони 1961 — В. Г. Адмони. О многоаспектном доминантном подходе к грамматическому строю // В Я. №2, 1961,

15. Азизхапова 2007 А. Э. Азизханова. Выражение пространственной ориентации в восточно-лезгинских языках: Автореферат дис. . канд. филол. наук. — Махачкала, 2007.

16. Акулова 1956 К.П. Акулова. Пространственные и временные обстоятельства в современном немецком языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Л., 1956.

17. Амирова 2007 — П. А. Амироса. Дейктические системы и средства их выражения в дагестанских и германских языках. -Махачкала, 2007.

18. Апресян 1962 — Ю. Д. Апресян. Дистрибутивный анализ и структурные семантические поля //Лексикографический сборник. -М., 1962. — Вып.5.

19. Апресян 1973 — Ю. Д. Апресян. К построению языка для описания синтаксических свойств слова // Проблемы структурной лингвистики. М., 1973.- С.273-326.

20. Аракин 1979 В. Д. Аракин. Сравнительная типология английского и русского языков. — Л.: Просвещение, 1979.

21. Атаев 1990 Б. М. Атаев. Роль указательных местоимений в выражении пространственной ориентации (на материале авароандо-цезских языков) // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990. - С. 61-66.

22. Бархударов 1980 Л. С. Бархударов. К вопросу о типах межъязыковых лексических соответствий (на материале английского и русского языков) // ИЯШ, 1980. - №5. - С. 11-17.

23. Белоусова 1966 — Л. И. Белоусова. Предложно-падежные конструкции с временным значением в современном немецком языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. JL, 1966.

24. Бикерман 1975 — Э. Бикерман. Хронология древнего мира. М., 1975.

25. Бондарепко 1957 — В. С. Боидаренко. Временные отношения, выражаемые в современном русском языке с помощью предлогов // Уч.зап. МГПИ им. В.П. Потемкина. -Т. 42. Вып. 4, 1957. С. 99115.

26. Бондарко 1978 — А. В. Бондарко. Грамматическое значение и смысл. -Л., 1978.

27. Будагов 1958 — Р. А. Будагов. Многозначность слова //Филологические науки. 1958. — № 1. - С. 5-18.

28. Будагов 1974 Р. А. Будагов. Категория значения в разных направлениях современного языкознания // В Я., 1974. - № 4.

29. Бурлакова 1971 В. В. Бурлакова. К вопросу о лексическом значении предлога // Исследования по английской филологии! - Л, 1971.

30. Быховская 1940 — С.Л. Быховская. Имена существительные в даргинском литературном языке // Язык и мышление. — М.;Л, 1940. -Т.10.

31. Виноградов 1948 — В. В. Виноградов. Русский язык. М., 1948.

32. Всеволодова 1979 — М. В. Всеволодова. О семантическом согласовании глаголов и именных темпоральныхраспространителей // Вопросы языкознания. 1979. - № 1. — С. 103-113.

33. Всееолодова 1981 М. В. Всеволодова. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. - М., 1981.

34. Гайдаров 1991 — Р. И. Гайдаров. Наречие в лезгинском языке. -Махачкала, 1999.

35. Гак 1972 — В. Г. Гак. К проблеме соотношения языка и действительности // Вопросы языкознания. 1972. - № 5. - С. 1223.

36. Гак 1977 В. Г. Гак. Сравнительная типология французского и русского языков. JL, 1977.

37. Ганиева 1990 — Ф. А. Ганиева. Лексический способ выражения пространственных отношений в джабинском диалекте лезгинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990. — С. 95-99.

38. Гасанова 1997 У. У. Гасанова. Наречие в даргинском языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Махачкала, 1997.

39. Гумбольдт 1984 — В. Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

40. Гунаев 1977 — 3. С. Гунаев. О выражении пространственных отношений в некоторых дагестанских языках // В Я, 1977. № 6.

41. Гулыга, Натанзон 1957 — Е. В Гулыга, М. Д. Натапзон. Грамматика немецкого языка. М., 1957.

42. Гулыга, Шендельс 1969 — Е. В. Гулыга, Е. И. Шенделъс. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. -М., 1969.

43. Гухман 1974 — М. М. Гухман. Лин гвистические универсалии и типологические исследования // Мещаниновские чтения. М., 1974. - С.29-53.

44. Есперсен 1958 — О. Есперсен. Философия грамматики. М., 1958.

45. Жигадло, Иванова, Иофик 1956 — В. И. Жигадло, И. П. Иванова, JI. Л. Иофик . Современный английский язык (теоретический курс). -М, 1956.

46. Жирков 1924 — Л. И. Жирков. Грамматика аварского языка. М., 1924.

47. Зеленецкий, Монахов 1983 — А. А. Зеленецкий, П. Ф. Монахов. Типология немецкого и русского языков. — M.-JL, 1983.

48. Иванова 1979 — Е. И. Иванова. Синтаксические свойства основных разрядов наречий в современном русском литературном языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Л., 1979.

49. Иванова, Бурлакова, По чепцов 1981 — И.П. Иванова, В. В. Бурлакова, Г.Г. Почепцов. Теоретическая грамматика современного английского языка. — М.: Высшая школа, 1981. — С.89-90.

50. Исаев 1990 — М.-Ш. А. Исаев. Пространственная семантика в глагольных словосочетаниях и фразеологизмах даргинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. — Махачкала, 1990. С. 49-60.

51. Исаев 1991 — М.-Ш. А. Исаев. Структура и национально-культурная специфика временных деепричастных словосочетаний и фразеологизмов даргинского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991. - С. 16-26.

52. Исрапова 2000 А.И. Исрапова. Обстоятельство места в английском и даргинском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 8. - М., 2000. - С. 24-27.

53. Илъиш 1958 — Б. А. Ильиш. Значение предлогов в современном английском языке // Учен. зап. Ленинградского гос. пед. ин-та им. А.И. Герцена, 1958. Т. 157. - С. 3-13.

54. Колишпский 1980 Г. В. Колшанский. Контекстная семантика -М., 1980.

55. Кравченко 1992 — А. В. Кравченко. Вопросы теории указательности: Эгоцентричность. Дейктичность. Индексальность. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 1992.

56. Криворучко 1963 — П. М. Криворучко. Грамматические значения временных форм русского глагола. — Киев, 1963.

57. Курбаиов 1990 К. К. Курбанов. Способы выражения пространственных отношений в табасаранском языке // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1990.-С. 113-122.

58. Левковская 1979 К. А. Левковская, В. М. Пророкова, Л.В. Сергиенко. Местоимение и местоименные слова. Пособие по грамматике немецкого языка. — М. 1979.

59. Лгви-Брюль 1980 -Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление. М., 1980.

60. Ломтадзе 1956 Э. А. Ломтадзе. Структура и склонение указательных местоимений в языках дидойской группы // ИКЯ. Тбилиси: Изд-во АН СССР, 1956. - Т. VIII. - С. 306-313.

61. Магомедова 1983 — П. Т. Магомедова. Некоторые вопросы местоименного словообразования в чамалинском языке (по данным речи с. Нижн. Гаквари) // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 84-90.

62. Магомедова 1990 П. Т. Магомедова. К характеристике дейктических систем чамалинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1990.-С. 100-108.

63. Магомедова 1991 П. Т. Магомедова. Образование наречий времени в чамалинском языке // Выражение временных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1991. - .С. 93-98.

64. Магомедова 2008 С. О. Магомедова. Средства выражения темпорального дейксиса в аварском и английском языках : Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Махачкала, 2008.

65. Магомедов 1992 М. И. Магомедов, К. И. Гарунова. Названия дней недели и месяцев в некоторых южноаварских диалектах // Диалектологическое изучение дагестанских языков. - Махачкала, 1992.-С. 82-84.

66. Магомедбекова 1967 3. М. Магомедбекова. Ахвахский язык. — Тбилиси, 1967.

67. Магомедбекова 1971 3. М. Магомедбекова. Каратинский язык. — Тбилиси, 1971.

68. Маллаева 1989 — 3. М. Маллаева. Система временных и пространственных отношений в аварском языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. — Тбилиси, 1989.

69. Маллаева 1991 — 3. М. Маллаева. Темпоральная лексика аварского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991. - С. 77-86.

70. Маллаева 1992 3. М. Маллаева. Взаимосвязь терминовпространственной и временной ориентации по материалам 1 * t . аварских диалектов // Диалектологическое изучение дагестанскихязыков. Махачкала, 1992. - С. 41-45.

71. Маллаева, Амирова 2006 3. М. Маллаева, П. А. Амирова. Типология указательных местоимений андийских языков // Вестник ДНЦ РАН. - № 23. - Махачкала, 2006. - С. 112-116.

72. Мамедова 1972 Р. Г. Мамедова. Наречие как лексико-грамматичеекий класс слов в современном немецком языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Ярославль, 1972.

73. Малышева 1990 Н. Ц. Маммаева. Словообразовательная структура и функционирование пространственных наречий в лакском языке // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1990.-С. 109-112.

74. Маммаева 1991 — Н. Ц. Маммаева. О несистемных случаях образования лакских наречий времени // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991. - С. 132-134.

75. Машпинская 1969 К. Е. Машпинская. Местоимения в языках разных систем. - М.: Наука, 1969.

76. Марр 1926 Н. Я. Марр. Избранные работы. - Т. I. - M.-JL, 1926.

77. Минаалсв 1972 — Ш.И. Мшашлоз. К характеристике и истории образования указательных местоимений и наречий" места в аварском языке // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 15-30.

78. Москальская 1956 О.И. Москальская. Грамматика немецкого языка. Теоретический курс. - М., 1956.

79. Мусаев 1978 М.-С. М. Мусаев. Лексика даргинского языка. (Сравнительно-исторический анализ). - Махачкала, 1978.

80. Муталов 2002 — Р. О. My тало в. Глагол даргинского языка. -Махачкала, 2002.

81. Муталов 1990 Р. О. Муталов. Дифференциация выражения направления в ицаринском диалекте даргинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. — Махачкала, 1990.-С. 146-150.

82. Нерознак 1987 В. П. Нерознак. О трех подходах к изучению языка в рамках синхронного сравнения // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. — М., 1987. - С.

83. Пауль I960 Г. Пауль. Принципы истории языка. - М., 1960.

84. Пете 1965 — И.К. Пете. К сопоставительному изучению обстоятельств времени // Филологические науки. 1965. — № 4. — С. 174180.

85. Потаепко 1979 — Н.А. Потаенно. Темпоральная лексика как объект лингвистического изучения // Изд. АН СССР серия лит. и яз. 1979. - № 3. - С. 242-248.

86. Сандова 1983 П.А. Саидова. Местоимения закатальского диалекта аварского языка // Местоимения в языках Дагестана. — Махачкала, 1983. - С. 22-29.

87. Смиршщкый 1959 А.И. Смирницкий. Морфология английского языка. -М., 1959.

88. Сулеймаиса 1983 — Н.Д. Сулейманое. Диалектные особенности местоимений в агульском языке // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 91-102.

89. Сутаева 2007 Р. И. Сутаева. Лингвокультурологический анализ концепта «время» (на материале аварского и русского языков): Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Махачкала, 2007.

90. Таймасханова 1991 Т. Г. Таймасханова. Термины с временным значением в кумыкском языке // Выражение временных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1991. - С. 99-105.

91. Талибов 1983 Б.Б. Талибов. О личных и указательных местоимениях в цахурском языке // Местоимения в языках Дагестана. - Махачкала, 1983. - С. 12-21.

92. Темирбулатова 1983 С. М. Темирбулатова. Выражение пространственных отношений указательными местоимениямихайдакского диалекта даргинского языка // Местоимения в языках Дагестана. — Махачкала, 1983. С. 103-107.

93. Темирбулатова 1984 — С. М. Темирбулатова. Выражение пространственных и временных отношений в даргинском языке: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1984.

94. Темирбулатова 1986 С. М. Темирбулатова. Образование наречий места и времени в кайтагском диалекте даргинского языка // Вопросы словообразования дагестанских языков. — Махачкала, 1986.-С. 70-76.

95. Темирбулатова 1998 — С. М. Темирбулатова. К истории личных местоимений в даргинских диалектах // Тез. докл. Девятого международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998. - С. 185-1 87.

96. Темирбулатова 2004 — С. М. Темирбулатова. Хаи дакский диалект даргинского языка. Махачкала, 2004.

97. Темирбулатова 2006 — С. М. Темирбулатова. Хайдакский диалект даргинского языка: Автореферат дис. . док. филол. наук. Махачкала, 2006.

98. Ульман 1970 С. Ульман. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. - М, 1970. - Вып. 5.

99. Услар 1892 — П. К. Услар. Этнография Кавказа. Т. 6. Языкознание. Хюркилинский язык. - Тифлис., 1892.

100. Филичева 1959 И. И. Филичева. История немецкого языка. — М., 1959.

101. Халилов 1984 — М. III. Халилов. Указательные местоимения в бежтинском языке // Местоимения в языках Дагестана. — Махачкала, 1983. С.60-68.

102. Цуканова 1981 — N. И. Цуканова. Наречия места и времени в русской разговорной речи: Автореферат дис. . канд. филол. наук. Термез. 1981.

103. Чикобава 1958 — А.С. Чикобава. Сопоставительное изучениеязыков как метод исследования и метод обучения // Русский язык в национальной школе. №; 6, 1958.

104. Шейхов 1983 — Э. М. Шейхов. Вопросы образования и истории указательных местоимений в лезгинском языке // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 108 - 116.

105. Шемякин 1986 М. А. Шелякин. Способы действия в поле лимитативности // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Отв. ред. А.В. Бондарко. - Л.,: Наука, 1987. - С. 63-65.

106. Шендельс 1954 Е. И. Шендельс. Грамматика немецкого языка. ~М., 1954.

107. Шендельс 1982 Е. И. Шендельс. Совместимость/несовместимость грамматических и лексических значений // Вопросы языкознания, 1982. - №4. -С.78 - 82.

108. Щепкина 1961 А. А. Щепкина. Конкретизация временных значений, выражаемых предложными группами в немецком языке1 г

109. П Иностранные языки в школе,' 1961. — № 1.

110. Ярцева 1978 В. Н. Ярцева. Современная типология и ее связи с контрастивной лингвистикой // Филологические науки. 1978. — №5. -С. 6-15.

111. Ярцева 1980 В. Н. Ярцева. Контрастивная, грамматика. - М., 1980.

112. Халилов 1983 — М. Ш. Халилов. Указательные местоимения в бежтинском языке // Местоимения в языках Дагестана. -Махачкала, 1983. С. 69-78.

113. Хайдаков 1973 — С. М. Хайдаков. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. — М., 1973.

114. Admoni 1966 W. Admoni. Der deutsche Sprachbau. - M. L., 1966.

115. Dieting, Kempter 1983 K. Dieting, F. Kempter. Die Tempora. — Leipzig, 1983.

116. Dieter 2001 W. Dieter. Arbeitsbuch, Semantik. - Frankfurt. 2001.

117. Erben 1964 — J. Erben. Abriss der deutschen Grammatik. — Berlin, 1964.

118. Wilmanns 1906 — W. Wilmanns. Deutsche Grammatik. Abt. 3. — Strassburg, 1906.

119. Fillmore 1970 -CIl Fillmore. Types of lexical information I I Studies in syntax and semantics / Ed. by F. Kiefer, 1970. — P. 109-138.

120. Greenberg 1978 J.H. Greenberg. Typology and Cross-Linguistic Generalization // Universals of Human Language. -- Stanford-California, 1978, vol.1. -P.33-58.

121. Kassirer 1923 — E. Kassirer. Philosophic der symboHschen Formen. -Т. 1: Die Sprache. Berlin, 1923.

122. Lersch 1899 B.M. Lersch. Einleitung in die Chronologie. - Freiburg inBreisgau, 1899.

123. Jung 1966 — W. Jung. Deutsche Grammatik. — Leipzig, 1966.

124. Moskaiskaja 1983 O. Moskalskaja. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache.-M., 1983.

125. Palmer 1976 F.R. Palmer. Semantics: A New Outline. -Cambridge, 1976.

126. Schmidt 1973 W. Schmidt. Grundfragen der deutschen Grammatik. -Berlin., 1973.

127. Wierzbicka 1992 A. Wierzbicka. Semantics, culture and cognition. Universal human concepts in culture - specific configurations. - N.Y., Oxford, 1992.-P. 17-32.

128. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

129. Юсупов Х.А. Русско-даргинский словарь. Махачкала, 2005.

130. Немецко-русский синонимический словарь. М., 1973.

131. Agricola Erhard Worter und Wendungen (Worterbuch zum deutschen Sprachgebrauch). — Leipzig, 1972. 818 S.

132. Helbig G., Schenkel W. Worterbuch zur Yalenz und Distribution deutscher Verben. VEB. Leipzig, 1967. - 270 S.

133. СПИСОК ЦИТИРОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

134. Remarque E.M. Zeit zu leben und Zeit zu sterben. M., 1960.

135. Нуров P. Зулму.-Махачкала, 1966.

136. Журнал «Гьалмагъдеш». № 1. 2008.s