Легитимация политической власти в России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат политических наук Федорова, Анастасия Михайловна

• Федорова, Анастасия Михайловна
• кандидат политических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат политических наук Федорова, Анастасия Михайловна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение__________~>

1. Методологические основы анализа легитимационных процессов_

1.1. Легитимация как источник властного авторитета_

1.2. Уровни легитимации: качественные особенности и общие закономерности___35

2. Ценностно-онтологическая база российских легитимационных процессов_______60

2.1. Онтологические предпосылки легитимации российских режимов_60

2.2. Идеологическая легитимация российских систем господства_71

2.3. Манипуляция как источник легитимного авторитета_94

3. Системная легитимация политической власти в России _,

3.1. Структурная легитимность российских режимов_

3.2. Личностная легитимация российских систем господства_129

3.3. Некоторые аспекты внешнеполитической легитимации российских режимов__150

Заключение

Список литературы

166

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Легитимация политической власти в России»

Введение

Властвование - важнейший атрибут поля политики. Оно не только лежит в основе структурирования политических систем, но и определяет сущность всех протекающих в обществе политических процессов. Поэтому, сталкиваясь с необходимостью осмысления действительности, мы неизбежно обращаемся к властной проблематике. Но, несмотря на многовековые традиции, изучение феномена власти и по сей день не утратило свою актуальность. На каждом этапе научного анализа он раскрывает все новые и новые грани, позволяющие глубже понять суть и динамику политической действительности. Причина этого заключается в многогранности социального бытия, в том числе внутреннем богатстве человеческой личности. Как справедливо отмечал О.Конт, «весь социальный механизм опирается ... на мнения людей».1 Последние же во многом обусловлены факторами онтологического порядка. Следовательно, для того чтобы целенаправленно воздействовать на ход политических процессов, необходимо изучить самого человека, его ценностные представления, психику и их взаимосвязь с эволюцией объективной действительности.

Все это указывает на неисчерпаемость и непреходящую актуальность исследования всех аспектов рассматриваемой проблематики. К их числу относится и феномен легитимности. Данное понятие было введено в обиход в начале XIX в. во Франции, где символизировало сторонников династического господства. Свое же современное звучание оно получило лишь в начале XX столетия в трудах известного немецкого социолога М.Вебера. Определяя легитимность как подчинение людей власти из

•л

«чувства долга», не сводимого к привычке (интересу) , он и заложил начало интенсивной научной разработке указанной проблематики. Нарастание внимания к ней в нынешнем столетии было, на наш взгляд, не

1 Цит. по: Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. М., 1992. С. 527.

2 См.: Вебер М. Избр. пр. М., 1990. С. 636.

случайным. В XIX-XX вв. человечество переживало мощную качественную трансформацию. В научной литературе данный процесс определяется как модернизация, один из атрибутов которого состоит в ускорении темпов социального развития, а стало быть, и повышения издержек от принятия ошибочных решений в сфере политики. Проявляясь в многочисленных революциях и кризисах, последнее, по-видимому, и стимулировало изучение феномена легитимности. Но, преломляя в себе сущность властных отношений, легитимационные процессы унаследовали одновременно всю их внутреннюю сложность. В результате, по сравнению с многовековой историей изучения власти, рассматриваемая проблематика в современной науке оказалась практически не разработанной. На это указывают многочисленные расхождения в трактовке природы и внутренней структуры легитимного авторитета. Однако, интерес к данным аспектам диктуется не только их недостаточной разработанностью и динамичностью социального бытия.

Большинство современных политологов считают легитимность оптимальным источником властного авторитета, гарантирующим добровольное подчинение людей правящим режимам и резко повышающим стабильность протекающих в обществе процессов. Констатация этого факта особенно важна для переходных социумов, к числу которых относится и современная Россия.

Не обладая устойчивой ценностно-нормативной структурой и стабильными социально-политическими институтами, системы господства в переходные эпохи предрасположены к кризисам. Более того, неупорядоченность протекающих в них политических процессов постоянно угрожает целостности существующих общественных организмов. Поэтому изучение феномена легитимности, позволяющего корректировать возникающие проблемы с минимальными издержками, представляется крайне важным. Особенно в условиях дестабилизации политических отношений в современной России, требующей всестороннего, комплексного осмысления. Актуальность подобной

постановки вопроса подтверждается хронической кризисностью политической власти в нашей стране, сменившей на протяжении XX в. четыре системы господства (самодержавие, Временное правительство, коммунистический, современный режимы)* а так же практической не изученностью данных явлений в политическом ракурсе (преобладание исторических, философских, юридических ... исследований).

Раскрытие закономерностей в динамике российских легитимационных процессов позволяет углубить знание и ментальных особенностей общества. Формируя у людей ценностно-нормативные представления о долге и благе, именно они во многом предопределяют характер морального авторитета политической власти. В результате предлагаемое исследование может быть широко задействовано в гуманитарных дисциплинах (истории, социологии, философии ...), уделяющих большое внимание игнорированным в советский период проблемам ментальности. Поскольку же ценностные ориентации людей в переходных обществах обладают определенном сходством, полученные в ходе исследования выводы способны отчасти восполнить неразработанность в современной политологии теоретической базы для изучения легитимации модернизирующихся систем господства. Данный аспект - не маловажен.

Наибольшего развития политическая наука в настоящий момент достигла на Западе, особенно в США, где работают две трети современных политологов. В результате, основная масса исследований, обладая огромной значимостью для анализа и прогнозирования политических процессов в стабильных (индустриальных, постиндустриальных) социумах, оказывается во многом неприемлемой для переходных, далеких от равновесия обществ. Легитимационная проблематика - не исключение. Подходя к ее изучению, многие зарубежные ученые (М.Доган, Ж.-Л.Шабо, Р.Пилон...) принимают в расчет только ценности западной цивилизации.1

*См.: Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия//Социс. 1994. №.6., Пилон Р. Права личности, демократия и конституционный порядок: об основах легитимности//Вестн. моек. ун. Сер. 12. Соц.-пол. иссл. 1992. №.2., Легитимность //Полис. 1993. №. 5.

А это не только затрудняет применение выработанных теорий в странах и с иным уровнем развития, но и искажает суть рассматриваемого феномена. Конечно в исследованиях С.Липсета, наряду с известным преувеличением прагматического аспекта легитимационных процессов (эффективность), содержится трактовка переходных кризисов значимости, а в концепции Д.Истона присутствуют элементы анализа традиционных (переходных) систем господства.1 Однако, этого недостаточно для комплексного раскрытия причин делегитимации российской власти. Тем более если учесть отсутствие отечественных разработок в указанной области.

В дореволюционный период легитимационная проблематика в нашей стране не успела стать объектом пристального анализа, а в советский уже считалась не актуальной (неизбежность отмирания властных отношений, универсальность марксистской доктрины для определения уровня значимости систем политического господства). Как следствие -современные разработки феномена легитимности отечественными учеными достаточно несовершенны. На это указывает недостаток самостоятельных теоретических исследований, склонность к заимствованию западных концепций и неадекватное использование легитимационной терминологии.2

Рассмотренные аспекты позволяют заключить, что предлагаемая тематика диссертационной работы относится к малоизученной области исследования как в теоретическом, так и в практическом плане. Вместе с тем, уровень ее разработанности за рубежом, обилие эмпирических данных и публикаций, косвенно затрагивающих сущность интересующих нас процессов, делает возможным успешное раскрытие природы их социально-политической динамики. В этой связи хотелось бы обратить внимание на

1 См.: Lipset S. М. Political man. The social bases of Politics. N. Y., 1960. P. 78-80., Easton D. A systems analysis of political life. N.Y., 1967. P. 109-111.

2 См.: Ачкасов В. А., Елисеев C.M., Ланцов С. А. Легитимность власти в постсоциалистическом российском обществе. М., 1996., Шпакова Р.П. Легитимность и демократия (Уроки Вебера)//Полис. 1994. №.2.,Клямкин Н.М., Лапкин В.В., Пантин В.И. Политический курс Ельцина: предварительные итоги//Полис. 1994. №.3. С. 165. и др.

следующие группы использованных при написании диссертации исследований:

Работы, посвященные теории легитимации. К их числу в первую очередь следует отнести классические труды М.Вебера..1 Сформулировав в начале XX века сущность «значимого порядка» и предложив его типологизацию (традиционное, харизматическое, легальное господство), он создал теорию легитимности, ставшую основой анализа данного феномена последующими поколениями исследователей. Причем, влияние М.Вебера оказалось столь велико, что практически ни одна современная работа не обходится без ссылок на его теоретические выводы. Более того, легитимационная проблематика постепенно превратилась в объект междисциплинарного анализа. Сталкиваясь с необходимостью осмысления причин социально-политических кризисов, к ней, в той или иной мере, обращаются представители различных гуманитарных дисциплин (историки, философы, политологи, социологи...). Это способствует интенсивному изучению феномена легитимности и обретению им подлинно научной значимости. Подтверждением служит нарастание критики веберовской концепции и выработка новых подходов к изучению легитимационных процессов. В качестве примера можно привести публикацию М.Догана, подвергшего сомнению жизнеспособность

-л

созданной М.Вебером типологии легитимности. Но особого внимания заслуживают теоретические разработки Д.Истона, С.Липсета, Ж.-Л.Шабо.3

Систематизировав накопленные политической наукой знания о природе рассматриваемого явления, они смогли преодолеть многие недостатки веберовской концепции (отказ от чисто поведенческой трактовки легитимационных процессов, усложнение типологизации...). Однако, сосредоточив все внимание на чисто на внешних проявлениях легитимности, они, так же как и М.Вебер, не раскрыли полностью ее сути.

1 См.:Вебер М. Основные социологические понятия, Политика как призвание и профессия//Избр.пр. М.,1990.

2 См.: Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия.

3 CM.:Lipset S.M. Political man. The social bases of Politics. P.77., Easton D. A systems analisis of political life. P.278., Легитимность//Полис. 1993. №.5.

Так, говоря о ценностном характере данного феномена, Д.Истон и С.Липсет оставляют без внимания источники формирования этических убеждений подданных, относительно которых легитимируется власть. При изучении конкретных систем господства это приводит к упрощению онтологической базы легитимационных процессов и искажению их подлинной сущности.

Поэтому особого внимания требуют исследования, посвященные ценностному измерению легитимности. Наиболее отчетливо данная линия прослеживается в творчестве известного французского социолога П.Бурдье.1 Рассматривая легитимность как порождение господствующих на уровне коллективного бессознательного ценностных стереотипов, он указывает на прямую зависимость морального авторитета власти от соответствия ее ментальным особенностям общества («докса»). Конечно, в данной теории есть свои недостатки (абсолютизация иррациональных аспектов). Но она достаточно верно отражает природу легитимности и должна активно использоваться при анализе российских систем господства

Органическим дополнением к указанной концепции следует рассматривать работы, посвященные ситуативным трансформациям этических предпочтений индивидов. К их числу следует отнести работы К.Поппера и Р.Инглхарта, содержащие сравнительный анализ ценностных ориентаций людей в модернизованных, переходных и традиционных социумах.2 Раскрывая зависимость легитимационных процессов от динамики общественного сознания, они необходимы для комплексного использования современных теорий легитимности и целостного анализа российской действительности.

В зарубежной науке этот аспект учитывается недостаточно. Отсюда и упрощенно-прозападная трактовка многими исследователями (Р.Пайпс, Г.Л.Фриз...) российских легитимационных процессов.3 Поэтому огромную

1 См.: Бурдье П. Социология политики. М.,1993., Бурдье П. Начала. М., 1993.

<2

См.: Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества//Полис. 1997. №.4., Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2т. М.,1992.

См.: Фриз Г.Л. Церковь, религия и политическая культура на закате старой России //История СССР. 1991. №. 2., Пайпс Р. Русская революция. В 2т. М., 1994.

важность для нас представляют отечественные разработки в рассматриваемой области. Конечно, в политологическом плане они достаточно несовершенны. Игнорирование легитимационной проблематики в советский период, ограничение доступа к достижениям современной научной мысли привели к схематичной трактовке российскими учеными легитимационных процессов. Как правило, это проявляется в тезисном изложении концепций западных авторов и чрезмерном внимании к устаревшему учению М.Вебера (См.: С.6.). В качестве примера можно привести монографию «Легитимность власти в постсоциалистическом российском обществе». Ее авторы достаточно верно отражают основные направления в легитимационной динамике советской и современной систем господства (личностная, структурная, идеологическая поддержка, роль национальной идентификации). Но из-за неупорядоченного использования западных концепций, работа превратилась в громоздкую, лишенную четкой внутренней логики публикацию. Как противоположность можно привести статью В.М.Зубока, отличающуюся идейной самостоятельностью при анализе легитимации коммунистического режима.1 Но, отечественные исследования в данной области слишком немногочисленны, чтобы содержащиеся в них конструктивные выводы и обобщения могли восполнить потребность в научном осмыслении указанной тематики.

Вместе с тем, накопленный отечественной наукой фактологический материал представляет поистине неисчерпаемую базу для анализа легитимационных процессов XX века. В первую очередь это относится к трудам русских философов (Н.Бердяев. Н.О.Лосский, С.Л.Франк..Л. посвященным ментальным особенностям российского общества и их современным интерпретациям2 Данные источники позволяют раскрыть

1 См.: Зубок В.М. Источники делегитимации советского режима/ЯТолис. 1994. №. 2.

2 См.: Бердяев Н. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности. М., 1990., Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992., Лосский Н.О. Характер русского народа//Условия абсолютного добра. М., 1991.,Рачков П. А. Правда -справедливость//Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Фил. 1996. №. 1., Козловский В.В.,Уткин А.И.,Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995.

внутреннюю логику российских легитимационных процессов и избежать ошибок, связанных с применением прозападных концепций. Особого внимания при этом заслуживают работы А.С.Ахиезера, не только обобщившего идейное наследие своих предшественников, но и выработавшего собственное видение природы российских политических кризисов («социокультурный закон»).1

Огромная роль в исследовании указанной тематики принадлежит так же работам, посвященным ценностной эволюции массового сознания россиян в XX столетии. К их числу следует отнести «Социологию революции» П.Сорокина, указывающую на зависимость авторитета власти от факторов ситуативного порядка. Но особый интерес представляют разработки современных российских ученых, посвященные стереотипам массового сознания и их динамике в полиэтничном, кризисном российском социуме3. Все эти работы отличает сочетание элементов философского, психологического и политического анализа, что способствует комплексному осмыслению феномена легитимности.

Интересующая нас тематика затрагивается и в трудах по истории российской политики XX века4Значимость данных публикаций основывается преимущественно на обилии фактического материала, необходимого для выбора приоритетных объектов анализа и выявления общих закономерностей в динамике легитимационных процессов. Но особо хотелось бы отметить монографию «Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия».5 Раскрывая сущность, структуру, динамику противостояния российской общественности и политических режимов, указанная работа позволяет значительно углубить анализ легитимационных кризисов в нашей стране.

1 См.: Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. В 3 т. М., 1991. ,Ахиезер А. С. Россия как большое общество//Вопросы философии. 1993. № 1.

2 См.: Сорокин П. Человек, Цивилизация, Общество. М., 1992.

См.: «Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

4 См.: Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб., 1996., Коржихина Т.П., Сенин A.C. История российской государственности. М., 1995.

5 Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М., 1995.

Схожую функцию выполняют политические исследования, посвященные функционированию российских систем господства XX века. Эта группа источников, пожалуй, наиболее многочисленная. Но, не затрагивая непосредственно вопросы легитимации, она содержит преимущественно «первичный» материал для анализа - факты и принципы их систематизации. Так, публикации Шевцовой JI., Бадовского Д.В. были использованы при анализе личностного измерения поля политики; исследования Медушерского А.Н., Салмина A.M. - для раскрытия сущности институциональных аспектов российских систем господства; работы Пантина Н.К., Красина А.Ю., Алексеева I.A., Осипова Г.В. - при изучении факторов ценностно-идеологического порядка и т.п.1

Сущность интересующей нас тематики отражена так же в мемуарах российских политических деятелей, их деловой переписке и воспоминаниях рядовых граждан, участвовавших в бурных событиях начала века. К ним, в первую очередь, следует отнести письма личного информатора Николая II А.А.Клопова, мемуары П.Н.Милюкова, В.Набокова и трехтомный труд Н.Суханова, позволяющие расширить представление об истоках делегитимации царского режима, Временного правительства и понять причины прихода к власти большевиков.2 Конечно, неся в себе отпечаток личных убеждений авторов, данная группа источников, достаточно субъективна. Но этот недостаток устраним посредством методологической обработки. Кроме того, наглядно демонстрируя специфику массового сознания россиян, мемуары позволяют во многом компенсировать отсутствие статистики, необходимой для

1 См.: Шевцова Л. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., Науч. док. Вып.13. 1997., Ильин В.В., Панарин A.C., Бадовский Д.В. Политическая антропология. М., 1995., Медушевский А.Н. Конституционная монархия в России//Вопросы истории. 1994. №. 8., Салмин A.M. Выборы 1995 -1996гг. и трансформация политического режима в Российской Федерации//Полис. 1997. № 1., Осипов Г.В. Россия: национальная идея и социальная стратегия/УВопросы философии. 1997. №.10., Каковы идеологические условия общественного согласия в России//Полис. 1997. №.3.

2 Письма чиновника A.A. Клопова царской семье//Вопросы истории. 1991. №.2-3., Милюков П.Н. Воспоминания М., 1991., Набоков В. Временное правительство//Архив русской революции. В 22 т. Т.1. М., 1991., Суханов H.H. Записки о революции. В Зт. М., 1991-1992.

анализа легитимационных процессов начала века.

При изучении легитимации российских систем господства задействованы и данные социологических исследований. Раскрывая динамику политических представлений россиян и характер восприятия ими правящих режимов, они представляют для нас большую важность. Так, опубликованные издательством Academia комплексные доклады, посвященные анализу социально-политической ситуации в СССР и современной России, прослеживают эволюцию умонастроений граждан с 1989 по 94 годы.1 Заслуживают внимания труды А. Ослона, М.Горшкова, Т.И.Кутковца, И.М.Клямкина, В.В.Лапкина и В.И.Пантина, регулярно публикующих отчеты о состоянии российского общественного мнения2.

Бесспорно, доверие к результатам социологических опросов в нашей стране связано с известным риском (отсутствие прочных традиций, опыта, неформальные связи исследовательских центров с официальными структурами). Но сочетание данных источников с другими видами научных исследований позволяет снизить вероятность ошибок и грубых просчетов.

И, наконец, необходимо упомянуть о законодательных и нормативных актах российских режимов XX века (конституции, манифесты, законы...). Использование их в диссертационной работе помогает раскрыть основные черты в ценностной эволюции российских систем господства. А именно: выявить уровень расхождения реальной политики с пропагандируемыми властью принципами правления и моральными убеждениями граждан, детерминирующими динамику легитимационных процессов.

Анализ литературы по теме нашего исследования позволяет

1 См.: Реформирование России: мифы и реальность. М., 1994.

2 См.: Ослон А. Последний год России. Хроника общественного мнения: июль 1996-март 1997 года//НГ-сценарии. 1997. №.4., Горшков М. Россияне об итогах 1997 года и надеждах на 1998-й.//Независимая газета. 16.01.98., Лапкин В.В., Пантин В.И. Русский порядок//Полис. 1997.№.3., Кутковец Т.И., Клямкин И.М. Русские идеи//Полис.1997. №.2.

3 См.: Государственная дума в России в документах и материалах. М., 1957., Декреты Советской власти. М., 1957., Конституция РФ. М., 1993. и др.

заключить, что, несмотря на обилие фактического материала, феномен легитимности в современной политической науке изучен недостаточно для эффективного решения проблем прикладного характера. В том числе -выявления причин политических кризисов в нашей стране, требующих осмысления с учетом ценностно-психологической специфики переходных обществ. Исходя из актуальности их всестороннего анализа, цель предлагаемого исследования состоит в изучении динамики российских легитимационных процессов XX века и раскрытии их роли в трансформации систем господства. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- анализ и систематизация научных знаний в сфере теории легитимности, выявление недостатков существующих концепций и важнейших черт феномена легитимности;

- раскрытие зависимости легитимационных процессов от факторов онтологического порядка (характер развития обществ, ситуативная специфика);

- анализ онтологических предпосылок легитимации российских систем господства;

- выявление зависимости морального авторитета российской власти от характера протекающих в обществе модернизационных процессов;

- раскрытие роли информационной манипуляции в динамике легитимной поддержки и места данного фактора в структурировании авторитета российских режимов XX века;

Реализация поставленных целей и задач, в свою очередь, предполагает использование в работе адекватных избранной тематике методов научного анализа. В первую очередь обратим внимание на то, что при изучении значимости российских систем господства не стоит злоупотреблять количественными методами исследования, эффективными только в устойчивых социумах. Это относится и к институциональному подходу. Рассматривая формирование легитимной поддержки как результат воздействия статичных, традиционных структур, а не текущих властных

отношений, он не подходит для анализа социальной переходности. Поэтому, при разработке диссертационной работы мы будем полагаться преимущественно на использование:

- диалектической концепции развития, позволяющей объективно оценить эволюцию легитимного авторитета российских систем господства и характер значимости современной власти;

- исторического метода, необходимого для продуктивного изложения собранного материала и эффективного анализа сменявших друг друга на протяжении столетия политических режимов;

- ретроспективного метода, обусловленного неизбежностью постоянного экскурса в прошлое и изучения существовавших у российской власти альтернатив социально-политического развития;

- сравнительного метода, придающего законченность историко-диалектическому анализу российских систем господства.

Помогая выявить общие черты и специфику легитимации политической власти в нашей стране, последний позволяет так же углубить теоретические знания о сути рассматриваемого феномена. А именно: раскрыть универсальные закономерности в динамике массового сознания, необходимые для систематизации сформулированных учеными источников морального авторитета и обнаружения новых факторов значимости. Например, объяснения причин жизнеспособности тоталитарных режимов (эпоха сталинизма) способных, в отличие от авторитарных систем господства, легко компенсировать пренебрежение моральными представлениями подданных.

Кроме того, с учетом переходности общества, сравнение российских режимов, на наш взгляд, целесообразнее проводить на функциональной основе, позволяющей анализировать авторитет власти, отталкиваясь от ее способности выработать адекватную социуму модель развития (сформировать легитимирующую идеологию, обеспечить стабильность политических институтов...).

Эффективная реализация указанных методов, в свою очередь, предполагает использование в работе качественного отбора данных (по степени актуальности, объективности) и обработку собранной информации посредством всестороннего логико-теоретического анализа. Необходимость последнего диктуется многочисленными логическими ошибками в научной трактовке легитимационных процессов.

Однако, учитывая специфику избранной тематики, всестороннее раскрытие целей и задач исследования невозможно без целостного представления о структуре, месте, роли феномена легитимности в системе властных отношений. Поэтому, реализация диссертационного проекта предусматривает широкое применение структурно-функционального и системного подходов. Являясь основой логико-теоретического анализа, они служат инструментом для обработки всей поступающей информации. Оригинальность же их использования заключается в рассмотрении власти и легитимности не только как составных частей поля политики, функционирование которого во многом задается характером правящего режима, но и как явлений, обладающих социальной природой и значимостью. Это позволит, во-первых, расширить анализ онтологических источников легитимности; во-вторых, подчеркнуть прямую зависимость легитимной поддержки от развития в политической системе каналов обратной связи с социумом. Последний аспект особенно важен для переходных режимов, не обладающих прочными легитимационными традициями.

Кроме того, использование в работе социологического и нормативно-ценностного подходов, обусловленных стереотипизированной сущностью легитимной поддержки и ее чувствительностью к факторам онтологического порядка, позволяет, насколько это возможно, избежать поверхностной трактовки российских политических процессов XX столетия.

Задействовав всю совокупность указанных методов, мы, углубив знания о сути, структуре и функциях феномена легитимности, попытаемся

предсказать дальнейшую эволюцию политических событий в нашей стране и определить пути укрепления российских систем господства (прогностический анализ).

Решение поставленных целей, задач и характер методологической базы исследования указывают на научную новизну предлагаемой диссертационной работы, заключающуюся как в самой постановке вопроса (зависимость легитимационных процессов от факторов онтологического порядка), так и в полученных научных результатах. Наиболее существенные из них состоят в:

- систематизации и расширении знаний о природе феномена легитимности (моральная сущность, преобладание иррациональных аспектов, относительность легитимного авторитета);

- критическом анализе ключевых подходов к классификации легитимной поддержки и выработке на их основе единой, комплексной концепции;

- раскрытии внутренней потребности людей в продуцировании легитимационных представлений;

- обосновании неприемлемости прозападных концепций для анализа переходных обществ;

- анализе онтологических основ значимости российской власти;

- раскрытии истоков идеологической легитимации (делегитимации) российских режимов XX века;

- выявлении причин и путей преодоления структурной дисфункциональности отечественных систем господства;

- проведении зависимости легитимационной динамики в нашей стране от уровня маргинальное™ правящего класса;

- рассмотрении места и роли внешнеполитической легитимации в российских политических процессах XX столетия;

- раскрытии основных приемов и последствий манипуляционного воздействия власти на динамику массового сознания в. нашей стране;

Кроме того, способствуя ликвидации пробелов в отечественной научной литературе, материалы и выводы диссертации могут быть использованы в качестве основы для дальнейшей исследовательской работы и задействованы представителями властных структур (исполнители, законодатели) в целях стабилизации политических процессов в нашей стране.

-181. Методологические основы анализа легитимационных процессов

1.1. Легитимация как источник властного авторитета

Понятие власть - одно из фундаментальнейших в гуманитарных дисциплинах. Она неотделима от повседневной жизнедеятельности людей, а стало быть, присуща любому общественному организму. Стимулируя неослабевающий интерес ученых к властной проблематике, это нашло отражение в огромном количестве подходов к определению ее сущности. Причем, несмотря на многообразие концепций, большинство исследователей сходится в том, что властвование предполагает «возможность для одного деятеля в данных социальных условиях проводить собственную волю даже вопреки сопротивлению»1. Успешность подобных действий базируется на наличии у властвующего определенных ресурсов - «капитала», имеющего в глазах окружающих значительную ценность (сила, богатство, социальный статус, владение информацией, знания, опыт...). В той или иной мере ими обладает любой индивид. Поэтому каждый человек может быть субъектом властного воздействия, а власть, охватывая весь социум, представляет практически неисчерпаемую область исследования.

Однако, анализируя природу данных отношений, каждая отдельная дисциплина (история, психология, философия...) рассматривает их только в том ракурсе, который соответствует ее собственной сущности, то есть, устанавливает рамки научного поиска, не претендуя на всесторонность создаваемого образа. Политология - не исключение. Одной из ее основных целей является раскрытие механизмов структурирования и функционирования политических систем, отвечающих за производство (реализацию) коллективных решений и упорядочение индивидуальных «воль к власти». Поскольку отправление указанных полномочий невозможно без четкой внутренней организаций поля политики, изучение

1 Weber М. Economy and Society. N. Y., 1968. Vol. 1. P.53.

властных отношений требует тщательного анализа природы политических режимов.

Представляя собой «совокупность элементов идеологического, институционального и социологического порядка» (Ж.Л.Кермон), они являются центральным, направляющим механизмом политики.1 В то же время, наличие подобных структур решает далеко не все проблемы. Концентрируя в своих руках огромное количество ресурсов, режимы не в состоянии «перекрыть» совокупный властный потенциал подданных, способных легко разрушить существующие системы господства. Что же заставляет людей подчиняться идущим сверху приказам и распоряжениям?

В науке данный феномен определяется понятием авторитета. Согласно Д.Истону его сущность можно определить как силу отношений, основанную «на ожидании того, что если А пошлет поручение В ..., то В примет это как предпосылку для своего поведения» даже в том случае, если будет сомневаться в разумности отданных приказаний2. Но, признавая заинтересованность политической власти в продуцировании у граждан подобных представлений, ученые так и не пришли к единству относительно причин их возникновения. Сторонники «общественного договора», например, рассматривали авторитет в категориях здравого смысла, указывающего, что любая политическая организация лучше, чем хаос. Учитывая огромную роль власти в формировании социумов, необходимых для физического выживания человека (аккумуляция, перераспределение ресурсов, обуздание конфликтов) и его психологической защищенности (групповая идентификация, предсказуемость общественного развития), подобная точка зрения кажется достаточно логичной. Хотя сомнительно, что человек, особенно в древности, был способен на столь рациональную интерпретацию действительности. Если же учесть неотделимость систем политического господства от насилия и склонность людей к эгоистическому

1 Цит. по: Цыганков А.П. Политический режим//Социально-политический журнал. 1996. №.1. С.83.

2 Easton D. A systems analisis of political life. N.Y., 1967. P. 207.

удовлетворению личных потребностей, подобная концепция покажется явно не убедительной. Поэтому, вероятно, большинство современных ученых придерживаются иного видения источников властного авторитета.

Один из них - страх перед насилием. Стремясь добиться подчинения подданных, к нему, в той или иной мере, прибегают все политические режимы. Но страх не способен обеспечить власти прочной народной поддержки. Используя угрозы, она оказываются вынужденной постоянно ужесточать контроль над населением. Это, в свою очередь, требует огромных ресурсов, которые невозможно эффективно пополнять за счет угнетаемого общества. Словом, по определению Талейрана, «штыки хороши всем кроме одного - на них нельзя сидеть». Как следствие власть вынуждена использовать страх в основном в критических случаях, чтобы выиграть время для формирования других источников авторитета, в том числе повышения адекватности политики ожиданиям подданных.

Данный вид авторитета предполагает подчинение людей приказам из расчета на то, что они будут отвечать их интересам или сулить определенное вознаграждение. На первый взгляд это наиболее простой и действенный способ упрочения властных позиций. Но в нем кроется существенный недостаток. В силу ограниченности ресурсов, неоднородности человеческих потребностей и высокой степени не предсказуемости политических процессов, ни один режим не в состоянии удовлетворить ожидания всех своих членов. Бесспорно, у подданных может выработаться привычка к послушанию. Формируя восприятие систем господства в категориях судьбы и неизбежности, она, по мнению М.Догана, снимает сам вопрос о принятии или не принятии приказов власть предержащих.1 Однако подобные представления присутствуют в основном в традиционных обществах, отличающихся статичностью, низким уровнем социальных знаний и полной зависимостью индивидов от окружающей среды. Легко разрушаются они и в ходе политических трансформаций. Все это, по-видимому, и привело современных

1 См.: Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия. С. 149-150.

исследователей к выводу, что наиболее эффективным источником властного авторитета является создание у подданных психологического удовлетворения от выполнения идущих сверху приказов и распоряжений. Не завися непосредственно от реализации интересов, насилия или привычки, данные представления и составляют основу чувства легитимности. Важность последнего для систем политического господства даже сформировала у ряда учёных убеждение в идентичности властного авторитета феномену легитимности. Так, указывая, что только легитимный порядок обладает наибольшим уровнем поддержки, базирующейся, в отличие от привычки и интереса, на «чувстве долга», М.Вебера выдвигает в качестве его внешнего основания мотивы страха и надежды на вознаграждение.1

Четкое видение сути легитимности отсутствует и у многих современных исследователей. В интерпретации М.Дюверже, например, данный феномен неотличим от других источников авторитета («легитимен всякий режим, с которым согласен народ»)2 Подобным недостатком страдают определения Ж.Линца и С.Липсета, трактующих легитимность как веру людей в то, что существующие политические институты являются наилучшими, «наиболее приемлемыми для общества». Конечно, раскрывая сущность своей концепции, С.Липсет признает зависимость легитимной веры от способа решения в политической системе ключевых проблем и соответствия режима ценностям подданных. Однако, по глубине анализа указанных аспектов, наиболее полным нам представляется подход Д.Истона, считающего легитимной только ту власть, которая соответствует «собственным моральным принципам (человека), его ощущению того, что правильно и должно в политической сфере»4 Подобной точки зрения придерживались и русские философы,

1 Вебер М. Избр. пр. М, 1990. С. 636-640, 647.

2 См. по: Легитимность//Полис. 1993. №. 5. С. 135.

3См.: Lipset S. М. Political man. The social bases of Politics. P.77., Доган M. Легитимность режимов и кризис доверия. С. 147.

4 Easton D. A systems analisis of political life. P. 278.

выводившие авторитет политической власти из адекватности ее духовным основам общества.1

Все это позволяет предположить, что легитимация политической власти проистекает от веры подданных в моральную целесообразность существующей системы господства. Иными словами, данный тип авторитета базируется на ценностном консенсусе между властью и подданными (моральная поддержка). Учитывая дифференциацию моральных представлений индивидов, уровень легитимной поддержки правящих режимов следует таким образом рассматривать как величину прямо-пропорциональную выработанности в социуме единой политической культуры. Последнее во многом будет зависеть от характера существующей системы господства, но в любом случае возможность единодушного признания власти представляется нам крайне сомнительной. Причины этого лежат в независящих от человека факторах.

Нетрудно заметить, что этические убеждения людей связаны во многом с окружающим их бытием. Следовательно, значимость политических режимов производна от способности властного руководства уловить сущность и закономерности общественного развития. Но человек, как известно, не в состояния постичь всю совокупность окружающей его действительности. Отдельные ее аспекты неизбежно ускользают или, под воздействием определенных факторов (ситуация, социальный статус, стереотипы...), приобретают искаженное субъективное содержание. Подрывает ценностный консенсус между властью и подданными и характер взаимодействия морали и политики.

Являясь органической частью социального бытия, последняя неразрывно связана с этическими убеждениями подданных. Действительно, ставя себя вне нравственности, а стало быть, вне духовного мира граждан, власть не может управлять обществом и расчитывать на легитимную поддержку. Вместе с тем, нельзя не признать,

1 См.: Франк С.Л. Духовные основы общества., Ильин И.А. Собр. соч.. В 10 т. Т.2. Kh.II. М., 1993. С.413-414., Т. 4. М., 1994. С.291-292, 308.

что в настоящий момент восприятие политики носит в массовом сознании преимущественно негативный оттенок, ассоциируясь с аморальностью -«грязным делом». Почему?

Как отмечал еще Лорд Актон, «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Однако помимо ее разлагающего влияния на нравственность руководства необходимо обратить внимание на несовместимость «морали убеждения» с политикой. Влияя на судьбы многих, правящий класс не в праве действовать, думая только о своей собственной нравственности. Поэтому, в порядке целесообразности (ради блага большинства) власть, как подчеркивают многие исследователи, в праве преступать принципы справедливости.1 Конечно, это не оправдывает аморальность, но нельзя не признать, что нарушение ценностных предпочтений той или иной группы населения не позволяет режимам добиться единодушной легитимной поддержки.

Делегитимационный потенциал данных аспектов не стоит преувеличивать. Очень многое будет зависеть от «престижа образца» (М.Вебер) или «спирали молчания» (Э.Ноэль-Нойман), заставляющих человека принимать позицию доминирующего большинства. Схожую функцию выполняет и природа феномена легитимности.

Выступая одним из инструментов познания окружающей действительности, легитимационные представления, как и любое знание о мире, «формируются... в двух взаимосвязанных сферах - одной, где решающее слово имеет логика, и другой - где господствуют чувства».2 Но их соотношение далеко не пропорционально. Находясь вне сферы непосредственного человеческого опыта, политика, как отмечает Г.Г.Дилигенский, воспринимается людьми во многом опосредованно - на

л

основе трудноверифицируемой информации. В совокупности с непредсказуемостью политических процессов, неспособностью людей

1 См.: Вебер М. Избр. пр. С.694-697, Ильин И.А. Собр. соч. В 10т. Т. 4. С.305-308.

2 Раушенбах Б.В. На пути к целостному рационально-образному мировосприятию//0 человеческом и человеке. М., 1991. С. 26.

См.: Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994. С.24-25.

рационально осмыслить все поступающие к ним сведения и склонностью ограничивать сферу своих интересов повседневной жизнедеятельностью, данные аспекты указывают на преобладание иррационализма в политических ориентациях индивидов. Это предположение подтверждается господством в массовом сознании стереотипизированных представлений о должном характере социальных отношений. К их числу известный французский социолог П. Бурдье относит и стереотип «дух государства».

Сформировавшись по мере концентрации в политических системах властных ресурсов, он с точки зрения ученого, постепенно превратился в символический капитал, убеждающий подданных в целесообразности (легитимности) существующего господства. «Когда мы подчиняемся символической власти государства, - полагает П.Бурдье, - речь идет не о механической покорности грубой силе, не о сознательном повиновении требованиям социального порядка», а об особой предрасположенности к восприятию приказов власти, обусловленной ее предшествующими заслугами1. В то же время, ученый далек от идеализации легитимационных процессов. Как только власть утрачивает связь с ценностными представлениями подданных, стереотип «дух государства» извлекается из области бессознательного и подвергается критическому пересмотру. Если режим оказывается в состоянии подтвердить свою значимость на практике, вера в него вновь обретает преобладающе иррациональное содержание.2 В противном случае он утрачивает моральную поддержку. Конечно, это не приводит к отмиранию у людей чувства легитимности. «Дух государства» будет продолжать жить, стремясь воплотиться в новом политическом режиме. Но, прежде чем завоевать доверие подданных, ему придется пройти стадию «рационального» осмысления.

Иными словами, несмотря на относительность ценностного консенсуса между властью и подданными, политические режимы

1 Цит. по: Природа легитимности (реферат)//Свободная мысль. 1994. №.1. С. 50.

2 См.: Бурдье П. Социология политики. С. 77.

обладают достаточно широкими возможностями для стабилизации легитимного авторитета. Это во многом обусловлено гармоничным сочетанием в моральной поддержке элементов рациональной и иррациональной Веры. Первая представляет собой убеждение в целесообразности существующей власти, корень которого лежит в личных переживаниях, мыслях и чувствах индивидов, вторая - восприятие ее как значимой на основе мнения внешних, независящих от человека авторитетов. Помимо соответствия власти ценностным предпочтениям подданных,соотношение данных факторов в каждом конкретном случае во многом будет зависеть от специфики анализируемого общества. Например, по мере модернизации, неотделимой от рационализации социально-политических представлений индивидов, восприятие людьми правящих режимов будет обретать более трезвый, объективный характер. Подчеркивая имеющиеся расхождения должного и действительного, это способно ослабить легитимную поддержку власти и повысить ее потребность в манипулятивной пропаганде и насилии.

В сфере теоретического анализа указанные закономерности нашли отражение в склонности ученых к чрезмерному преувеличению рациональных атрибутов легитимной поддержки. Начало этому положил еще М.Вебер, активно использовавший для систематизации легитимационных настроений понятие рационального поведения, не учитывающего особенности восприятия людьми политики.1 В современной политологии логическим продолжением данного подхода можно считать концепцию легитимности Р. Пилона, практически полностью построенную на углубленном анализе веберовского рационального господства.2

Но недостатки современных теорий легитимности этим не исчерпываются. Подходя к анализу моральной поддержки, большинство

1 Под рациональным поведением ученый подразумевал осмысленные действия направленные на достижение четко намеченных целей в совокупности с использованием адекватных им средств.

См.: Пилон Р. Права личности, демократия и конституционный порядок: об основах легитимности.

исследователей концентрирует основное внимание на материальной заинтересованности политических режимов в добровольном подчинении подданных, не учитывая предрасположенность людей к продуцированию легитимистских представлений. Мы имеем в виду неотделимость морали от внутренней, духовной сущности человека, стимулирующую проецирование нравственных законов в область политики. Не меньшую роль играет и врожденная склонность людей к вере, как средству

- самосохранения, позволяющему использовать опыт предшествующих поколений;

- психологической адаптации перед лицом огромного, неподконтрольного им бытия;

- снятия стрессов, порождаемых необходимостью принятия самостоятельных решений;

С учетом склонности политических режимов к воспитанию у подданных потребности в легитимной вере (манипуляционная пропаганда), мы таким образом, можем предположить, что данный вид авторитета оптимален не только для властвующих, но и для подчиненных. Означает ли это, что легитимность основной источник повиновения людей политической власти?

Единой точки зрения по данному поводу пока не существует. Нам же наиболее реалистичной представляется позиция Д.Истона. Полагая, что легитимность играет ключевую роль в большинстве известных систем господства, ученый отвергает ее универсальность. В качестве доказательства он приводит примитивные общества, существующие в виде племен, групп кланов («segmentary linege systems») и интернациональные системы (Лига Наций, Международный суд, ООН), чувство легитимности в которых не является определяющим, вытесняясь другими видами авторитета.1 Это ни в коей мере не умаляет актуальность изучения рассматриваемой проблематики. Более того, наличие определённых

1 Easton D. A systems analisis of political life. P. 282-285.

ограничений в ее практическом применении требует углубленного анализа и тщательной типологизации источников моральной поддержки.

Первым упорядочить структуру легитимационных процессов попытался М.Вебер. Положив в основу своей теории классификацию мотивов человеческого поведения, он выявил три чистых типа господства - традиционный, харизматический и легальный. Раскрывая зависимость ценностных ожиданий людей от уровня развития обществ и факторов ситуативного порядка, данная концепция сыграла огромную роль в изучении легитимности. Но она обладает целым рядом существенных недостатков. Во-первых, используя поведение людей в качестве основного критерия значимости власти, М.Вебер не учел, что внешнее послушание режиму (уплата налогов, исполнение законов...) далеко не всегда предполагает признание его моральной целесообразности. Во-вторых, веберовской типологией трудно пользоваться на практике. Как неоднократно отмечал сам ученый, чисто традиционного, харизматического или легального типов господства в действительности не существует. Поэтому при анализе систем политического господства приходится постоянно разрушать созданные теоретические конструкции и комплектовать смешанные типы, что значительно повышает издержки научных исследований (потеря времени, возможность искажения природы легитимационных процессов). В-третьих, исходя из многогранности феномена легитимности, возможность сведения его к трем факторам представляется достаточно сомнительной.

Указанные недостатки во многом объясняются отсутствием в довеберовский период попыток комплексного изучения моральной поддержки. Но это не умаляет проблемы. Доказательством служит обилие критики веберовской концепции в современной науке и разработка новых подходов к типологизации легитимационных процессов. Так, по характеру основополагающего принципа, можно выделить классификации исходящие из:

- структуры властных отношений и особенностей восприятия людьми объективной действительности (демократическая, технократическая, онтологическая, идеологическая легитимность) - Ж.-Л.Шабо;1

- эффективности систем господства и динамики социально-политического статуса граждан - С.Липсет ;

- уровня субъектов политики (народная, внешняя легитимность, легитимность для себя политического руководства) - В.М.Зубок ;

- объектов легитимации и структуры политического режима (идеологическая, структурная, личностная легитимность) - Д.Истон;4

- уровня институализации властных отношений (персональная, системная легитимность, легитимность государства) - У.Коннер5;

Конечно, указанные подходы не исчерпывают всего многообразия современных концепций. Но на их основе можно прийти к ряду существенных выводов.

Во-первых, все они имеют определенные достоинства - сильные стороны, углубляющие знание легитимационных процессов. Типология Ж.-Л.Шабо, например, включает в себя, отсутствующий в рамках других подходов, онтологический тип значимости, а выявленный С.Липсетом, переход эффективности в легитимность позволяет раскрыть зависимость моральной поддержки от факторов прагматического порядка. Интересна и концепция У.Коннера, указывающая на стабилизацию легитимной веры по мере усложнения объекта ее приложения. Что же касается теоретических разработок В.М.Зубока, то они помогают расширить анализ легитимационных процессов до уровня международных сообществ и проследить их зависимость от веры политического руководства в свое право на власть. Данные аспекты не учитываются практически ни в одной из приведенных концепций, в том числе - в классификации Д.Истона. Но

1См. по: Легитимность. С. 137-143.

2См.: Lipset S. М. Political man. The social bases of Politics. P. 78-82.

3 См.: Зубок B.M. Источники делегитимации советского режима. С. 88

4 См.: Easton D. A systems analisis of political life. P. 286-287.

5 См. по: Козлихин И.Ю. Идея правового государства. История и современность. СПб. 1993. С. 122-123.

беря за основу восприятие подданными структуры правящего режима, последняя, на наш взгляд, очень удобна для анализа внутрисистемной значимости политической власти.

Во-вторых, указанные типологии имеют ряд недостатков. Главный состоит в том, что они лишены достоинств друг друга. Кроме того, уделяя основное внимание делегитимационным последствиям социальной модернизации и эффективности режимов правления, концепция С.Липсета, носит слишком прозападный характер, чтобы интенсивно использоваться для анализа всего спектра систем политического господства. Недостаточно универсальна и классификация Ж.-Л.Шабо, рассматривающего легитимационные процессы с позиций современных индустриальных обществ. В трактовке У.Коннера и В.М.Зубока данный недостаток проявляется в чрезмерном усложнении внутренней структуры типов (уровней) легитимности.1 Полную противоположность в этой связи представляет концепция Д.Истона. Выделяя три типа «рассеянной поддержки» (чувство легитимности, общий интерес, идентификация с политическим сообществом), имеющие единую ценностно-

психологическую основу, ученый, на наш взгляд, излишне упрощает

2

сущность легитимного авторитета.

Вместе с тем, если учесть положительные стороны рассмотренных подходов и попытаться свести их к единому основанию, данные недостатки вполне устранимы. Исходя из историко-цивилизационной специфики социумов, возможность построения подобной конструкции признается далеко не всеми исследователями.3 Но это вряд ли может служить достаточным доводом, если учесть:

- необходимость систематизации непрерывно поступающей информации об особенностях и закономерностях протекания легитимационных процессов;

1 Народная легитимность В.М. Зубока, например, включает в себя традиционное, идеологическое и структурное основания.

2 См.: Easton D. A systems analisis of political life. P.276-277.

3 См.: ДоганМ. Легитимность режимов и кризис доверия. С. 155.

- потребность политических режимов в практических рекомендациях, недостижимых на основе эклектичного набора теоретических концепций;

- существование целого ряда закономерностей в развитии человеческих сообществ и динамике массового сознания, позволяющих систематизировать визуальное многообразие эмпирических данных.

В первую очередь обратим внимание на особенности восприятия людьми политики. Как уже отмечалось, представления о принципах ее функционирования достаточно иррациональны и поверхностны. На это указывает склонность подданных к персонификации политических отношений - сведению их к воле правящего класса, концентрирующего в своих руках огромное количество властных ресурсов. Наиболее отчетливо данная тенденция проявляется в отождествлении режимов с политическим лидером, превращающимся в главный объект легитимной поддержки. Но подобные представления, как правило, характерны для традиционных систем господства, отличающихся низким уровнем социальных знаний и единоличным отправлением властных полномочий. По мере же развития обществ (усложнение социальных отношений, разделение властей, рационализация массового сознания) они существенно трансформируются. Это проявляется в переключении части моральной поддержки на политическую элиту и осознании зависимости морального облика режима от характера властных структур.

К подобным выводам приходит и Д.Истон, правда, объединяя элиту и лидеров, он выделяет только два объекта легитимации - структуру режима и authorities (политическое руководство).1 Сводя восприятие подданными политики к личностному и институциональному аспектам, подобный подход, бесспорно, очень удобен. Хотя, чтобы избежать упрощения моральной поддержки, в ходе дальнейшего анализа, мы будем учитывать качественную неоднородность легитимации правящего класса.

На данный аспект следует обратить особое внимание, поскольку необходимость такой постановки проблемы признают не все политологи.

1 См.: Easton D. A systems analisis of political life. P. 286.

М.Доган, например, отрицает значимость authorities как объекта легитимации.1 Подобные представления основаны на том, что люди утрачивают доверие к лидерам (элите) значительно легче и безболезненнее, чем к институционализированной структуре политической системы в целом. Но это вполне закономерно. Режим - сложный, многосторонний феномен и его невозможно полностью дискредитировать дисфункциональностью одного из составных элементов. Поэтому при анализе легитимационных процессов мы будем исходить из оценки людьми властных институтов и политического руководства.

Следует обратить внимание и на то, что моральная поддержка подданными указанных объектов далеко неоднородна. Анализируя данное явление, Д.Истон выделяет в нем три группы факторов - восприятие людьми идеологических принципов режима, его структуры и личных качеств политического руководства.2 Это позволило ученому выделить идеологический, структурный и личностный уровни легитимности. Пронизывая весь режим, они объединяют в себе только близкие по сути аспекты, что значительно облегчает изучение легитимационных процессов. Дополнив концепцию Д.Истона элементами онтологического и внешнеполитического порядка, мы получим достаточно целостную формулу легитимности. Ее можно будет легко модернизировать, включая в состав уровней новые источники значимости, и трансформировать, уделяя, в зависимости от специфики анализируемых обществ, приоритетное внимание тем или иным легитимационным факторам. Более того, данная классификация позволяет выявить внутреннюю взаимосвязь легитимационного процесса и проследить пути перехода моральной поддержки с одних уровней (объектов) на другие. Представим указанные закономерности в виде таблицы.

1 См.: Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия. С. 151.

2 См.: Easton D. A systems analisis of political life. P. 287.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Федорова, Анастасия Михайловна

-161-Заключение.

Как показал проведенный анализ, феномен легитимности по праву может считаться одним из важнейших источников стабилизации политических процессов и гармонизации социальных отношений. Это связано с «экономностью» морального авторитета, позволяющего переключать большинство властных ресурсов на качественное развитие обществ, и его онтологической обоснованностью, повышающей адекватность систем господства запросам реальной действительности, в том числе потребности людей в иррациональной вере.

Но наиболее отчетливо позитивный потенциал легитимной поддержки прослеживается в переходные эпохи и во время структурирования новых режимов. Позволяя власти сохранять значимость в условиях экономической неэффективности, легитимация систем господства в указанных случаях упрощает управление далеким от равновесия социумом и облегчает качественную трансформацию общественных отношений. В России данные преимущества реализовать не удавалось. Всем приходящим к власти режимам удавалось добиться легитимности, но запас их моральной поддержки был крайне неустойчив. Отчасти это объяснялось этно-конфессиональной гетерогенностью России и «переходной неопределенностью» политических представлений людей, подрывающих ценностный консенсус между властью и подданными. Однако, рассмотренные факторы выступали лишь фоном, оттеняющим грубые просчеты в модернизационной политике правящих режимов. Именно так можно расценить целенаправленное подавление субъектности подданных, подрывающее гармоничное развитие социума и духовные основы легитимационных процессов. Бесспорно, деструктивные последствия подобной политики отчасти нейтрализовывались стереотипизацией в массовом сознании этических представлений. Но это не могло сгладить маргинализацию систем политического господства.

На всех уровнях недееспособность проводимой ими политики проявлялось по разному. В области идеологического производства режимы, как правило, оказывались не в состоянии выработать собственную легитимирующую доктрину (либерализм, марксизм, современная безыдейность) и трансформировать ее согласно динамике массового сознания (православие, прагматизация коммунизма.). Утрачивая ценностную идентификацию с подданными, российские системы господства не могли обрести и прочную структурную поддержку (отторжение традиционных /авторитарных/ правил игры, гипертрофация ценностей политического участия). Хотя наиболее отчетливо делегитимационные тенденции проявлялись в неприятии россиянами правящего класса.

Обуславливаясь склонностью людей к персонификации политики, дискредитация власти на данном уровне достаточно точно отражала природу дисфункциональности правящих режимов. Как уже отмечалось, политические нормы и ценности ничто без направляющей воли authorities. Именно они, особенно в кризисные, переходные эпохи, определяют динамику социально-политического развития страны, а стало быть, несут ответственность за характер происходящих в ней изменений. Российские политики XX века не справились с возложенными на них функциями. Доказательство тому - хроническая недееспособность власти в сфере ценностно-нормативного производства и практической реализации пропагандируемых принципов.

Разрушение веры подданных в моральную целесообразность существующих систем господства, в свою очередь, подрывало позиции российских режимов на внешнеполитической арене. Рост их зависимости от международной поддержки (вступление царизма и Временного правительства в Первую мировую войну, быстрая сдача Горбачевым Восточной Европы, проамериканская политика Козырева, уступки современного режима западным кредиторам.) отражает указанную тенденцию достаточно точно. В качестве исключения можно привести лишь советскую власть, добившуюся в эпоху тоталитаризма значимости на всех уровнях. Но причина этого заключалась скорее в факторах прикладного (тип режима), чем сущностного порядка. Базируясь преимущественно на манипуляционной пропаганде, эволюция коммунистического режима позволила нам так же продемонстрировать огромную роль информационных ресурсов в динамике легитимационных процессов и опасность злоупотребления данным источником значимости.

Интерпретируя в своих интересах поступающие в общество сведения, власть заставляет людей верить в то, что противоречит их духовной природе. Это разрушает ценностное основание личности, а, следовательно, онтологическую базу феномена легитимности. Отсюда и склонность россиян к нигилистическим умонастроениям и инверсионной логике. Активно обыгрываясь оппозиционной пропагандой, указанные тенденции неизбежно порождали в массовом сознании иллюзорное мировосприятие (поддержка в полутрадиционном обществе радикальных либерально-демократических преобразований, вера в светлое коммунистическое будущее). Легко разрушаясь при столкновении с реальной действительностью, такого рода ориентации еще больше дестабилизировали российские легитимационные процессы. Именно так можно объяснить стремительную дискредитацию Временного правительства, современного режима и двукратный распад в XX веке российской государственности.

Отражая по У.Коннеру высшую степень моральной дискредитации политического сообщества, подобные процессы отчетливо указывают на неспособность российской власти к ценностной консолидации социума. Причины этого, на наш взгляд, во многом лежат в отсутствии в стране развитого гражданского общества, усыпляющем внимание режимов к неинституализированным, неупорядоченным требованиям граждан.

Наиболее отчетливо данная тенденция прослеживается в современной России. Согласно социологическим исследованиям, хронические экономические кризисы и низкий уровень жизни постепенно примирили россиян с действительностью. Они стали спокойнее воспринимать текущие события. Так, если в конце 96 года ситуацию в России как кризисную оценивали 58% граждан, то к концу 97с подобных взглядов придерживалось только 33% опрошенных.1 Кроме того, отсутствие в обществе реальных альтернатив развития и, в первую очередь, влиятельной контрэлиты,2 способной удовлетворить потребность людей в жизненных ориентирах, значительно снизило интерес к политике и вероятность насильственного свержения существующей системы господства. Данные аспекты, по-видимому, и сдерживают эскалацию напряженности на очередном витке российского кризиса (осень 98г.).

Расслабленность власти (отсутствие продуманного политического курса, пассивность в сфере идеологического производства.) связана так же с отсутствием в отечественной науке комплексных оценок современной легитимационной динамики. Отталкиваясь от веберовской концепции значимого порядка, некоторые российские политологи, например, полагали, что в середине 90гг. ельцинский режим обладал моральным авторитетом, основанным на преимуществе известного перед неизвестным (легитимность привычки) . Результаты президентских выборов 1996 года в определенной мере подтверждают данное предположение. Нам же оно представляется не совсем точным .Во-первых, следуя западной методике исчисления, легитимной считается власть, в поддержку которой высказалось 50% граждан + один голос. А как свидетельствует приведенная в работе статистика, современный режим давно не внушает подобного доверия. Во-вторых, привыкание граждан к дисфункциональной системе господства не следует путать с традиционной поддержкой, ибо привычка, как отмечалось ранее, самостоятельный источник властного авторитета. Более того, модернизационные трансформации и склонность россиян к резкой смене ценностных ориентаций делают его крайне неустойчивым, слабым и неэффективным

1 См.: Горшков М. Россияне об итогах 1997 года и надеждах на 1998-й. С.8.

2 Согласно данным М. Горшкова, поддержка даже самых влиятельных оппозиционных политиков, на настоящий момент, не превышает 25%. Там же. З

См.: Клямкин И.М., Лапкин В.В., Пантин В.И. Политический курс Ельцина: предварительные итоги. С. 165. средством для преодоления сложившейся в стране ситуации. Иными словами, в случае углубления социального кризиса или появления влиятельного политического деятеля существующее «равновесие» может быть легко разрушено.

Поэтому, чтобы избежать радикальных политических трансформаций, постсоветской системе господства необходимо выйти из состояния пассивной расслабленности, учесть печальную участь своих предшественников и, хотя бы отчасти, удовлетворить ценностные ожидания россиян, прежде чем они обретут характер неуправляемых инстинктов и (или) в очередной раз активизируют инверсионную логику. Это должно найти отражение:

- в выработке официальной идеологии, соответствующей специфике переходного сознания;

- в обуздании эгоистических устремлений правящего класса, разрушающих легитимационный потенциал демократических процедур и моральный облик власти (коррупция);

- в усилении в политической системе социальной мобильности и укреплении каналов обратной связи с обществом, необходимых для качественного обновления authorities для повышения реагирующей способности режимов.

Реализация данных положений позволит так же нормализовать информационную манипуляцию и повысить авторитет России на международной арене, чутко реагирующей на динамику значимости власти в глазах подданных.

Проведенный анализ указывает на прямую зависимость легитимационных процессов от способности власти придерживаться «закона ментальной идентичности», не допускающего вольного обращения режимов с ценностными предпочтениями граждан. Недооценка этого фактора и была одной из главных причин российских политических кризисов XX столетия. Сработает ли инстинкт самосохранения у современной системы господства - покажет будущее.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Федорова, Анастасия Михайловна, 1998 год

Список литературы

1. Eastern D. A systems analysis of political life. N.Y., 1967.

2. Financial Times. 1996. may.29.

3. Lipset S. M. Political man. The social bases of Politics. N. Y., 1960.

4. Seton-Watson R.W. Disraeli, Gladston and the Eastern Question. London., 1935.

5. Shively W.P. Power and Choice. An introduction to Political science. 2ed. ed. Caledonia. USA. 1991.

6. Weber M. Economy and Society. N. Y., 1968.

7. Авксентьев H. Большевистский переворот/Ютечественная история. 1992. №.5.

8. Американская помощь России (1992 - 1996 гг.). Первая оценка результатов//Вопросы экономики. 1996. №.4.

9. Ананьич Б.В, Ганелин Р.Ш. Кризис власти в России. Реформы и реформационный процесс 1905-1917 годы//История СССР. 1991. №.2.

Ю.Андреенкова А.В. Материалистические /постматериалистические

ценности в России//Социс. 1994. №.11. П.Антонов Ю. Легитимность российской государственности//Москва.

I

1994. №.1.

12. Арон Р Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

13.Арон Р. Мнимый марксизм. М., 1993.

14.Арон Р.Демократия и тоталитаризм.М., 1993.

15.Афанасьев М.Н. Государев двор или гражданская служба? (Российское чиновничество на распутье)//Полис. 1995. №.6.

16.Афанасьев М.Н. Поведение избирателей и электоральная политика в России//Полис. 1995. №.3. |

17.Ахиезер А.С. Жизнеспособность российского общества//ОНС. 1996. №.6.

19.Ахиезер A.C. Россия как большое общество/УВопросы философии. 1993. №.1.

20.Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. В Зт. М., 1991.

21.Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимность власти в постсоциалистическом российском обществе. М., 1996.

22.Ашин Г. Смена элит// ОНС. 1995. №.1.

23.Бадовский Д.В. Трансформация политической элиты России - от «организации профессиональных революционеров» к «партии власти»//Полис. 1994. №.6.

24.Баллестрем К. Власть и мораль (основная проблема политической этики)//Философские науки. 1991. №.8.

25.Басманов М.И., Герасименко Г.А., Гусев К.В. Александр Федорович Керенский. Саратов., 1996.

26.Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990.

27.Бердяев Н. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности. М., 1990.

28.Блок А. Последние дни старого режима//Архив русской революции. В 22 т. Т.4. М., 1991.

29.Бляхер Л.Е. Виртуальное состояние социума или шансы и реалии открытого общества в России. М., 1997.

30.Бойков В.Э. Социально-политические факторы развития российского общества//Социс. 1995 .№.11.

31.Борзунова Е.А. Социологические концепции легитимности власти Т.Парсонса и М.Вебера: сравнительный анализ//Социс. 1997. №.9.

32.Бри М. Михаил Горбачев- герой демократического демонтажа (Попытка социально-исторического портрета)//Полис.1995. №.2.

33.Бронзова М. Россию признали развивающейся страной//Независимая газета. 12.02.98.

34.Бурдье П. Начала. М., 1993.

35.Бурдье П. Социология политики. М.,1993.

36.Бутенко А.П. Правда и ложь о революциях 1917г.//Социс. 1997. №.2.

37.Ванштейн Г. Рост авторитарных установок и политическое развитие современной России//МЭМО. 1995. №.11.

38.Вебер М. Избранное. М., 1994.

39.Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

40.Вебер М. Харизматическое господство//Социс. 1988. №. 5.

41.Веденеев Ю.А., Лысенко В.И. Политика и федеральные выборы (К вопросу о взаимоотношениях между властью и правом)//Государство и право. 1995. №.2.

42.Видоевич 3. Возвращение социализма//Социс. 1996. №.4, 5.

43.Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М„ 1995.

44.Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб., 1996.

45.Возможен ли пакт общественно-политических сил в России (круглый стол)//Полис. 1996. №.5.

46.Волобуев П.В., Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению//Вопросы истории. 1996. №.5-6.

47.Воронцова Л.М., Филатов С.Б., Фурман Д.Е. Религия в современном массовом сознании//Социс. 1995. №.11.

48.Вьюницкий В Черты невидимки//Диалог. 1993. №.3.

49.Галкин А., Красин Ю. Сильная демократия - альтернатива авторитаризму. М., 1996.

50.Гасанова Н.М. К проблеме этнопсихологической адаптации//Социс. 1995. №.11.

51.Гельман В.Я. Создавая правила игры: российское избирательное законодательство переходного периода//Полис. 1997. №.4.

52.Гобозов И.А. Политика и мораль//Социально-политический журнал. 1996. №.2.

53.Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на -Дону., 1996.

54.Голиков А.Г. Феномен Керенского/Ютечественная история. 1992. №.5.

55.Горшков М. Россияне об итогах 1997 года и надеждах на 1998 -й.//Независимая газета. 16. 01. 98.

56.Государственная дума в России в документах и материалах. М., 1957.

57.Гумбаридзе Г.Г., Монтинджелли A.A. Проблемы социально-политического мониторинга и прогнозирования//Представительная власть. 1996. №.4-5.

5 8. Гусейнов A.A. Моральная демагогия как форма апологии насилия//Вопросы философии. 1995. №.5.

59.Дахин В.Политическая культура и власть//Свободная мысль. 1996. №.1.

60.Дегтярев A.A. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения//Полис. 1996. №.3.

61. Декреты Советской власти. М., 1957.

62.Дементьев А. Моя служба при Временном правительстве//Архив русской революции. В 22 т. Т.4. М., 1991.

63. Демидов А.И. Власть в единстве и многообразии ее измерений//Государство и право. 1995. №.11.

64. Демидов А.И. Порядок как политическая ценность//Полис. 1992. №.3.

65.Демидов А.И. Ценностные измерения власти// Полис. 1996. №.3.

66. Демократия в России:самокритика и перспективы//ОНС. 1995. №.2.

67. Дилигенский Г.Г. Реформы и общественная психология//Власть. №.5.i99S,

68.Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994.

69.Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия//Социс. 1994. №. 6.

70.Дробижева Л.М. Суверенитет республик: стремление лидеров и воля масс//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

71.Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (начало XX в.)//Вопросы истории. 1996. №.11-12.

72.Евгеньева Т.В. Мифологизация культурно-политической периферии//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

73.Европейская война как предвестник славянской федерации. М., 1914.

74. Егоров СЛ. Бедна ли Россия демократическими традициями?//Государство и право. 1997. №.6.

75.Ерасов Б. Одномерная логика российских модернизаторов//ОНС. 1995. №.2.

76.3агашвили В. Национализм в геоэкономической политике//МЭМО.

1995. №.3.

77.Запасник С. Ложь в политике//Философские науки. 1991. №.8.

78.Записки Ф.А.Головнина//Красный архив. 1926. Кн. 6(19).

79.Зарубина H.H. Модернизация и хозяйственная культура(концепция

М.Вебера и современные теории развития)//Социс. 1997. №.4. 80.3дравомыслов А.Г. Этнополитические процессы и динамика

национального самосознания россиян//Социс. 1996. №.12. 81. Зотов А.Ф. Федерализм в контексте споров о «русской национальной

идее»//Социс. 1996. №. 1. 82.Зубок В.М. Источники делегитимации советского режима//Полис. 1994. №.2.

83.Ильин В.В., Панарин A.C., Бадовский Д.В. Политическая антропология. М., 1995.

84.Ильин И. Собр. соч. В Ют. Т.1 - 4. М., 1993-1994.

85.Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества//Полис. 1997. №. 4.

86.Ионов И.Н. Изолирующие и интегрирующие мифы отечественного политического сознания//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М.,

1996.

87.Исаев И.А. Революционная психология и революционная законность (Российский опыт 1917 г.)//Государство и право. 1995. №.11.

8 8. Каковы идеологические условия общенационального согласия в России?//Полис. 1997. №.3.

89.Кантор B.K. Демократия как политическая проблема России//Вопросы философии. 1996. №.5.

90.Кара-Мурза A.A., Панарин A.C., Пантин И.К. Духовно-идеологическая ситуация в современной России: перспективы развития//Полис. 1995. №.4.

91.Качановский И. Будущее либеральной демократии в России//ОНС.

1995. №.2.

92.Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте//Вопросы истории. 1991. №.1-6.

93.Киреев A.A. Россия в начале XX столетия. СПб., 1903.

94.Клямкин И.М., Лапкин В.В., Пантин В.И. Политический курс Ельцина: предварительные итоги//Полис. 1994. №.3.

95.Кобзева В.В. Демифологизация труда и кризис трудовой мотивации в реформируемой России//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М.,

1996.

96.Козин Н.Г. Бегство от России. Саратов., 1996.

97.Козлихин И.Ю. Идея правового государства. История и современность СПб.,1993.

98.Козловский В.В. ,Уткин А.И. ,Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995.

99.Коновалов И.Н. Легитимность политической власти//Теория политики (общие вопросы). Саратов., 1994.

100. Конституция РФ. М., 1993.

101. Конституция СССР. М.,1936.

102. Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М., 1997.

103. Коржихина Т.П., Сенин A.C. История российской государственности. М., 1995.

104. Кортунов В. Философия денег: к проблеме ценностей постсоветской элиты в России//На путях политической трансформации (политические

партии и политические элиты постсоветского периода).Вып.8. 4.2. М., 1997.

105. Кортунов C.B. Судьба русского коммунизма//Социс. 1997. №.2.

106. Косолапов Н. Конфликты постсоветского пространства: политические реалии//МЭМО. 1995. №.11.

107. Крыштановская О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту//ОНС. 1995. №.1.

108. Крэстева А. Власть и элита в обществе без гражданского обществаУ/Социс. 1996. №.4.

109. Кузьмин М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изменение человека//Вопросы философии. 1997. №.2.

110. Куколев И. Раскол элиты в переходный период//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Вып. 8. 4.2. М., 1997.

111. Кутковец Т.Н., Клямкин И.М. Русские идеи//Полис. 1997. №.2.

112. Кутырев В. Миф для России//Диалог. 1993. №.3.

113. Куценко О. Самоопределение правящей элиты как фактор социального риска в игровом поле украинской политики//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Вып.8. 4.2. М., 1997.

114. Лапин Н.И. Проблема социокультурной реформации в России: тенденции и препятствия/ТВопросы философии. 1996. №. 5.

115. Лапкин В.В., Пантин В.И. Русский порядок //Полис. 1997. №. 3.

116. Левашов В.К. Динамика социально-политической ситуации в России: опыт социологического маниторинга//Социс. 1997. №.11.

117. Левяш И.Я. Русский коммунизм: альтернативы, драма духа, трагедия воли//Социс. 1997. №.11. С.36.

118. Легитимность //Полис. 1993. №. 5.

119. Ленин В.И. Задачи союзов молодежи//Полн. Собр. Соч. Т. 41. М., 1963.

120. Лопаткин P.A. Легитимация религиозного сознания в России//Государственно-церковные отношения в России. М., 1993.

121. Лосский Н.О. Характер русского народа//Условия абсолютного добра. М., 1991.

122. Лучин В.О. Указное право в России. М., 1996.

123. Лысенко В.Н. Парламентаризм и формирование политического истеблишмента в России//Полис. 1994. №.6.

124. Лэйн Д. Перемены в России: роль политической элиты//Социс. 1996.

№.4.

125. Магомедов А. Локальные элиты и идеология регионализма: сравнительный анализ в России//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Вып.8. 4.2. М., 1997.

126. Магун B.C. Трудовые ценности российского общества//ОНС. 1996. №.6.

127. Маркин В.В., Парсиев А.П. Удовлетворенность реформами: региональный аспект//Социс. 1994. №.11.

128. Матц У. Идеологии как детерминанта политики в эпоху модерна//Полис. 1992. №.1-2.

129. Медведев В. Бремя одиночек//Дружба народов. 1993.№.8.

130. Медушевский А.Н. Конституционная монархия в России//Вопросы истории. 1994. №. 8.

131. Межуев В.Б. Понятие «национальный интерес» в российской общественно-политической мысли//Полис. 1997. №. 1.

132. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии// Полис. 1997. №.1.

133. Механик А. Ежегодная пьеса под названием «утверждение бюджета»//Независимая газета. 16.01.98.

134. Миллер А. Национализм как фактор развития//ОНС. 1992. №. 1.

135. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991.

136. Миронов О.О. Истоки российского парламентаризма //Представительная власть. 1996. №.4-5.

137. Мирский Г.И. Авториторизм и демократия: две модели?//Полис. 1996. №.6.

138. Митрополит СПб. и Ладожский Иоанн Битва за Россию. Саратов., 1993.

139. Митрохин Л.Н. Религиозная ситуация в современной России//Социс.

1995. №.11.

140. Михельс Р. Саморазложение буржуазии в классовой борьбе Гл. из кн. Социология политической партии в условиях демократии//Диалог. 1990. №.15.

141. Мостовая И.В., Скорик А.П. Архетипы и ориентиры российской ментальности//Полис. 1995. №.4.

142. Мусхелишвили Н.Л., Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А. Ценностная рефлексия и конфликты в разделенном обществе//Вопросы философии.

1996. №.11.

143. Набоков В. Временное правительство//Архив русской революции. В 22 т. Т.1.М., 1991.

144. Невский В.И. Герой октября//Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. В 10 т. Т.4. М., 1990.,

145. Нечаев Д.В. Региональный миф в современной политической деятельности//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

146. Никитченко А.Н. Транснационализация демократии (Третья волна демократизации в свете международных отношений)//Полис. 1996. №.5.

147. Николаев А.Н. Российская этнократия в борьбе элит//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Вып.8. 4.2. М., 1997.

148. Нугаев В.К. Пятая Государственная дума в системе разделения властей//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

149. Осипов Г.В. Россия: национальная идея и социальная стратегия//Вопросы философии. 1997. №.10.

150. Ослон А. Последний год России. Хроника общественного мнения: июль 1996-март 1997 годаУ/НГ-сценарии. 1997. №. 4.

151. Пайпс Р. Русская революция. В 2т. М., 1994.

152. Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991.

153. Панина JI.H., Кочетков В.В. Типы господства и развитие демократии//Вестн. Моск. ун. Сер. 7. Фил. 1993. №.1.

154. Панков A.A., Подшивалкина В.И. Проблема воспроизводства религиозного сознания в посттоталитарном обществе//Социс. 1995. №.11.

155. Пантин И., Плимак Е. Россия ХУШ - XX вв. Тип «запоздавшего» исторического развития/УКоммунист. 1991. №. 11.

156. Пастухов В. Б. Конец посткоммунизма/ЛТолис. 1997. №.4.

157. Перегрудов С.П. Фактор Горбачева и «системная трансформация»//Полис. 1996. №.6.

158. Пилон Р. Права личности, демократия и конституционный порядок: об основах легитимности//Вестн. моек. ун. Сер. 12. Соц.-пол. иссл. 1992. №.2.

159. Письма чиновника A.A. Клопова царской семье//Вопросы истории.

1991. №.2-3.

160. Подвойский Н.И. В.И.Ленин в 1917. Из воспоминаний// Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. В 10 т. Т.4. М., 1990.

161. Померанц Г.С. Иррациональное в политике// Вопросы философии.

1992. №.4.

162. Попов В.Д. Закон ментальной идентичности//НГ - сценарии. 1997. №.9.

163. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2т. М.,1992.

164. Постановление Верховного Совета СССР «Об итогах референдума СССР 17 марта 1991 года»//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 22 марта.

- 176165. Постсоветское пространство: экономические проблемы ("круглый стол")//Социс. 1997. №.2.

166. Празаускас A.A. Этнонационализм, многонациональное государство и процессы глобализации//Полис. 1997. №. 2.

167. Природа легитимности (реферат)//Свободная мысль. 1994. №. 1.

168. Проблемы гуманизма и насилия в русской революционной традиции (мат. «кругл. стола»)//Философские науки. 1991. №.2.

169. Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917г. в Петрограде. М., 1989.

170. Раков А.И. Временное правительство: некоторые проблемы легитимации^делегата мации его власти от февраля до октября 1917//Социально-экономические аспекты революционного процесса в России (февраль-октябрь 1917). Саратов., 1996.

171. Раушенбах Б.В. На пути к целостному рационально-образному мировосприятию//0 человеческом и человеке. М., 1991.

172. Рачков П.А. Правда - справедливость//Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Фил. 1996. №. 1.

173. Реформирование России: мифы и реальность. М., 1994.

174. Ривера Ш.В. Тенденции формирования состава посткоммунистической элиты России: репутационный анализ//Полис. 1995.№.6.

175. Розов Н.С. Национальная идея как императив разума //Вопросы философии. 1997. №.10.

176. Россия на пороге XXI века (современные проблемы национально-государственного строительства РФ). М., 1996.

177. Россия на скрещении мировых и локальных закономерностей: проблемы переходности//МЭМО. 1995. №.12.

178. Россия перед выбором. М., 1995.

179. Россия: опыт национально-государственной идеологии. М., 1994.

180. Рубцов A.B. Наказание свободой (Смысл и перспективы либеральных тенденций в современной России)//Полис. 1995. №.6.

- 177181. Руссле К. Вокруг отношений России и Европы// Полис. 1996. №.6.

182. Рывкина Р.В. Между социализмом и рынком: судьба экономической культуры в России. М.,1994.

183. Рывкина Р.В. Социальные корни криминализации российского общества//Социс. 1997. №.4.

184. Рябов A.B. Легальность и легитимность власти (Круглый стол в МГУ) //Полис. 1994. №.2.

185. С.Ю.Витте на страницах дневника И.И.Толстого (1906-1915гг.) //Отечественная история. 1992. №.3.

186. Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России//Полис. 1997. № 1.

187. Салмин A.M. Выборы 1995 - 1996гг. и трансформация политического режима в Российской Федерации //Полис. 1997.№ 1.

188. Салмин A.M. О некоторых проблемах самоопределения и взаимодействия исполнительной и законодательной властей в Российской Федерации//Полис. 1996. №.1.

189. Салмин A.M. Союз после Союза//Полис. 1992. № 1-2.

190. Санистебан Л. Политические системы и легитимность//Диалог. 1993. №.4.

191. Свод законов Российской Империи. Т.1. 4.1. Свод основных государственных законов. СПб, 1906.

192. Семенникова Л.И. Цивилизационные парадигмы в истории России//ОНС. 1996. №.6.

193. Силин А. Философия и психология власти//Свободная мысль. 1995. №.12.

194. Симон Г. Мертвый хватает живого. Основы политической культуры России//ОНС. 1996. №.6.

195. Синюков В.И. Российская правовая система. Саратов., 1994.

196. Согрин В. Политическая история современной России. М., 1994.

197. Согрин В.В. Либерализм в России: перипетии и перспективы. М., 1997.

198. Соколовский С. Поставторитарные парламентские выборы в России, странах Восточной Европы и Балтии//МЭМО. 1995. №.3.

199. Солник Ст. «Торг» между Москвой и субъектами Федерации о структуре нового российского государства: 1990 - 1995//Полис. 1995. №.6.

200. Соловьев А. Этика бюрократии: постсоветский синдром//ОНС. 1995. №.4.

201. Соловьев А.И. Противоречия согласительных процессов в России//Полис. 1996. №.5.

202. Сорокин П. Человек, Цивилизация, Общество. М., 1992.

203. Социалистический вестник. 1922. № 13-14(35-36).

204. Стонер-Уайс К. Переход к демократии и консолидация - роль элиты//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода).Вып.8. 4.2. М., 1997.

205. Стоянович С. Посткоммунизм: противоречия между демократией и капитализмом//Полис. 1996. №. 1.

206. Страус Л.А. Униполярность. (Концентрическая структура нового мирового порядка и позиция России)//Полис. 1997. №.2.

207. Суханов H.H. Записки о революции. В Зт. М., 1991-1992.

208. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.

209. Трофимов Ю.П. О легитимности власти//Вопросы политологии и политической истории (Сб. науч. ст.). Барнаул., 1994.

210. Трубецкой E.H. Два зверя (старое и новое) М., 1918.

211. Уортман Р. Николай II и образ самодержавия//История СССР. 1991. №.2.

212. Утро России. 1917. 14 сентября.

213. Утро России. 1917. 27 мая.

214. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. В 2т. СПб., 1992.

215. Фетисов A.C. Политическая власть: проблемы легитимности//Социально-политический журнал. 1995. №.3.

-179216. Фирсов H.H. Архетипы коллективного бессознательного как фактор формирования политической мифологии//«Новая» Россия: политические реалии и политические мифы. Мат. межвузовской науч. конф. 29-30 ноября. М., 1996.

217. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1990.

218. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии/УФилософские науки. 1990. №.5.

219. Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992.

220. Фриз Г.Л. Церковь, религия и политическая культура на закате старой России //История СССР. 1991. №. 2.

221. Хайек Ф.А. Дорога к рабству//Вопросы философии. 1990. №.11.

222. Харитонова О.Г. Генезис демократии (Попытки реконструкции логики транзитологических моделей)//Полис. 1996. №.5.

223. Цыганков А.П. Политический режим //Социально-политический журнал. 1996. №. 1.

224. Цымбурский В.Л. «Европа - Россия»: «третья осень» системы цивилизаций//Полис. 1997. №.2.

225. Черняев А. Феномен Горбачева в контексте лидерства// Международная жизнь, июль. 1993.

226. Черняховский С. Вопрос права или сила власти //НГ - сценарии. 1997. №.4.

227. Черняховский С.Ф. Иллюзия легитимности //Полис. 1997. №. 1.

228. Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государственной власти//Государство и право. 1995. №. 8.

229. Шабанова М.А. Институционально-правовая свобода в меняющемся обществе//Полис. 1996. №.6.

230. Шабров О.Ф. Политическая система: демократия и управление обществом//Государство и право. 1994. №.5.

231. Шевцова Л. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., Науч. док. Вып. 13. 1997.

- 180232. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистического общества//Полис. 1996. №.5.

233. Шейнис В.Л. Пройден ли исторический рубеж?// Полис. 1997. №. 1.

234. Шестопал Е.Б. Выборы прошли: пейзаж после битвы//Полис. 1997. №.1.

235. Шестопал Е.Б. Образ власти в России: желания и реальность (Политико-психологический анализ)//Полис. 1995. №.4.

236. Шкуратов В. Историческая психология. Ростов-на -Дону., 1994.

237. Шляпентох В. От любви к ненависти: «старые», «новые» и «пост»-либеральные отношения к Западу//Власть. 1998. №. 7.

238. Шпакова Р.П. Легитимность и демократия (Уроки Вебера)//Полис.

1994. №.2.

239. Шпакова Р.П. Легитимность политической власти: Вебер и современность//Советское государство и право. 1990. №.3.

240. Шпакова Р.П. Российское реформаторство глазами М.Вебера//Полис.

1995. №.2.

241. Шпакова Р.П. Типы лидерства в социологиии М.Вебера//Социс. 1988. №.5.

242. Шубин A.B. Исторические предпосылки распада союзного государстваУ/Полис. 1997. №.1.

243. Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равноправие и ассиметрия конституционного статуса субъектов//Государство и право. 1995. №.3.

244. Энкер Б. Начало становления культа Ленина/Ютечественная история. 1992. №.5.

245. Яковенко И. Православие и исторические судьбы России//ОНС. 1994.№.2.

246. Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: имперский идеал и национальный интерес//Полис. 1997. №.4.