Конструирование незамеченности: "Младшее поколение первой волны" русской литературной эмиграции в Париже тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Каспэ, Ирина Михайловна

• Каспэ, Ирина Михайловна
• кандидат культурологии
• 2004

Оглавление диссертации кандидат культурологии Каспэ, Ирина Михайловна

Введение.

Глава 1. «Грядущий историк»: мифологии «эмигрантской литературы» и ее «незамеченного поколения».

1.1. Образы «эмигрантской литературы» в историографии.

1.2. Образы «молодого» («незамеченного») поколения в историографии.

Глава 2. Трагедия незамеченности: сюжеты и роли.

2.1. Драматургия смены поколений в эмигрантской публицистике

1920-1930-х гг: распределение ролей, исторические образцы и ориентиры.

2.2. «Молодое поколение» во второй половине 1920-х: формирование канона.

2.3. Журнал «Числа» как олицетворение «эмигрантской молодежи».

Человек 30-х годов».

2.4. «Молодое поколение» как объект воспоминаний.

Незамеченное поколение» Владимира Варшавского.

Глава 3. Институт незамеченности: нормы и акторы.

3.1. «Незамеченное поколение» и определения времени.

3.2. «Незамеченное поколение» и определения общности.

3.3. Литература как институт незамеченности.

Глава 4. Литературные тексты «незамеченного поколения».

4.1. От нуля и ниже: модусы письма.

4.2. Они интереснее романа: герой, персонаж, читатель.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Конструирование незамеченности: "Младшее поколение первой волны" русской литературной эмиграции в Париже»

Актуальность исследования

Мифы о людях, «затерянных в истории», «выпавших из общества», незамеченных, неизвестных способны внушать смутные опасения. Чтобы вызвать интригующее чувство опасности, «слепые пятна», конечно, должны обладать семантикой коллективной судьбы: «целое поколение» незамеченных - уже не просто призрак, но фантомная реальность, территория непрочитанных смыслов. С другой стороны, эта территория - значимый ресурс самоотождествления и самооправдания, она неизменно напоминает «сегодняшнюю ситуацию», «наши дни» и придает любой неудаче статус культурной ценности.

В России растет потерянное поколение?» - так назывался один из недавних выпусков программы Михаила Швыдкого «Культурная революция»1. Речь, как несложно догадаться, шла отнюдь не о появлении эпигонов Хемингуэя или Ремарка. Участникам передачи и ее зрителям предлагалось разделить ощущение разорванного прошлого (растет поколение, никогда не жившее в Советском Союзе), тревожного настоящего (растет детская преступность), непредсказуемого будущего (пространству чужого и непонятного предстоит, в конце концов, вырасти до размеров «актуальной реальности»). Все эти знаки социальной дезориентации свободно умещаются в расхожую метафору «потерянного поколения».

У этой метафоры есть аналог отечественного происхождения - близкий, хотя и не синонимичный, обычно он служит для описания событий, имеющих непосредственное отношение к литературе, скажем: «Поэтическое поколение 90-х оказалось незамеченным»2. Напомним: «Незамеченное поколение» - название книги Владимира Варшавского, впервые опубликованной в Нью-Йорке в 1956 году. Ее жанр, как и вынесенный в заголовок образ поколения, определяется апофатически - не вполне мемуары, не вполне историческая хроника, совсем не исследование, скорее ретроспективный манифест. Варшавский возвращается к поколенческой риторике, популярной среди эмигрантских, особенно парижских интеллектуалов в межвоенные годы, и, прежде всего, к едва ли не основному предмету окололитературных публичных дискуссий: возможны ли в эмиграции «новые», «молодые» литераторы, «смена» тех, кто

1 10 мая 2004 г., канал «Культура» успел реализоваться еще в России? Об этой «новой», некогда «молодой», генерации, к которой причислялся и причислял себя Варшавский, он и пишет книгу, прочно закрепляя за своим поколением репутацию «незамеченного».

Но в дальнейшем конструкция «незамеченного поколения» не только утверждается в качестве термина - она способна приобретать очертания уникального и, одновременно, универсального образца, с которым удобно идентифицироваться: «.Есть пример, когда несостоятельность и слабость преодолели время, вернее безвременье; когда поколение, задуманное историей как незамеченное, смогло состояться как бы в ином измерении. В истории литературы попытка единственная, возможно, что повторить ее никогда не удастся - опыт «молодых» литераторов русского зарубежья первой волны слишком похож на чудо. Но вселяет надежду то, что если отсчитать шесть десятилетий назад и пересечь пространство, оказавшись по ту сторону России, мы во многом получим зеркальное

- з отражение наших дней» , - полагает исследователь эмигрантской литературы М.А.Васильева. Образ таинственного мира «по ту сторону России», эмигрантского зазеркалья нередко позволяет говорить о социальных катаклизмах последних лет - так в эссе Леонида Костюкова Москва 90-х плавно перетекает в «русский Париж» 30-х4. Рамкой этой аналогии будет изолированность, одиночество в «новой», «чужой» стране, отсутствие понимающей аудитории, нищета - все те знаки верности себе, из которых складывается описанный Варшавским сюжет незамеченности. При помощи метафоры «незамеченного поколения» может маркироваться разрыв межу «состоявшимися шестидесятниками» и «тусовочным постандеграундом»5, между «пожинающим ныне лавры постсоветским авангардом» и «незамеченным поколением 95-го года»6 - в любом случае апелляция к «незамеченному поколению» должна вернуть ускользающее ощущение современности, чувство причастности к актуальному. «Пример», образец поколения незамеченного, но, в то же время, известного, непризнанного, однако не забытого позволяет придать статус существования всему, что кажется недовоплощенным или невыразимым.

Итак, за мифологией «незамеченного поколения» скрываются проблемы идентичности, вполне актуальные для той переломной ситуации, которая в исследованиях последних лет определяется как «постсоветская».

2 Ольшанский Д. Не пишите элегии - я элегия сам: Дмитрий Воденников как явление исповедальной лирики // Сегодня. 2000. 14 авг.

3 Васильева МА. Неудачи «Чисел» // Литературное обозрение. 1996. № 2. - С.64.

4 Костюков Л. Русский Париж // Независимая газета. 1996. 25 дек. - С.8.

5 Васильева М.А. Неудачи «Чисел» // Литературное обозрение. 1996. № 2. - С.63.

Объект предпринимаемого исследования - послереволюционная эмиграция и образ «литературного поколения», возникающий в этой среде. Этот коллективный образ может определяться по-разному, но всегда расплывчато, дефиниции соотносительны: «молодое», «младшее» поколение (по отношению к «старшему»), «второе поколение» (по отношению к «первому»). Наконец, эпитет, предложенный Варшавским, тоже указывает -на этот раз с отчетливым укором - на стороннюю инстанцию: для появления «незамеченного поколения» необходимы те, кто его не заметил. Под этими общими определениями, как правило, подразумевается ограниченный набор имен, конкретное место действия и четкие хронологические рамки. Время «незамеченного поколения» отсчитывают с середины 1920-х до начала 1940-х годов, обычно при этом имеют в виду исключительно «русский Париж». Нередко образ поколения сужается до довольно замкнутого круга литераторов — завсегдатаев монпарнасских кафе и авторов журнала п

Числа» ; в этом случае роль «идеолога» и «наставника молодых» отводится Георгию Адамовичу, а «выразителем умонастроений», «легендой поколения» признается Борис Поплавский. Однако поколенческая риторика остается гибкой — так, Газданов или Набоков, предпочитавшие дистанцироваться от «монпарнасского» круга, могут в зависимости от ситуации либо причисляться к «молодой эмигрантской литературе», либо противополагаться ей. Иными словами, мы сталкиваемся с противоречивым набором смыслов: границы «поколения» то достаточно жестко отсекают «чужих» от «своих», то оказываются размытыми; значимость коллективной идентичности манифестируется и отстаивается, однако ключевые способы самоописания связаны либо с предельно универсальными категориями («молодость», «новизна»), либо с негативными («вторичность», «незамеченность») - причем нередко дополнительно акцентируется отказ, нежелание, неспособность говорить о себе; более того, констатация неуспеха сочетается с поиском «ярких фигур» - к поколению, «которое самой историей было о обречено на несостоятельность и исчезновение» , по всем формальным признакам следует отнести сверхуспешного, сверхпопулярного Набокова. Наконец, сам термин «незамеченное поколение» парадоксален - его активное употребление уже указывает на то, что речь идет о литераторах в той или иной степени замеченных.

6 Полищук Д. «Она, должно быть, из Китая» // Новый мир. 2000. №1. - С.178.

7 Числа: Сб. / Ред. И.В. де Манциарли, Н.А.Оцуп. - Париж, 1930-1934. № 1-10. На титульном листе «Чисел» значится слово «сборники», однако современниками это периодическое издание однозначно распознавалось как журнал. В качестве журнала «Числа» вошли и в «Краткий биографический словарь русского Зарубежья» (Вильданова Р.И., Кудрявцев В.Б., Даппо-Данилевский К.Ю. Краткий биографический словарь русского Зарубежья // Струве Г.П. Русская литература в изгнании. - изд.3-е, испр. и доп. - Париж: YMCA-Press; Москва: Русский путь, 1996. - С.408). На это определение мы и будем опираться дальше.

8 Васильева М.А. Неудачи "Чисел" // Литературное обозрение. 1996. № 2. - С.69.

Чтобы разобраться с этими противоречиями, нам потребуется выяснить, каким образом достаточно узкой группе литераторов-эмигрантов удалось заявить о себе как о «поколении» и каким образом, в конце концов, утверждается ключевая форма самоописания - «незамеченность». Мы практически не будем упоминать о возрасте героев исследования. Историки эмигрантской литературы нередко замечают, что Борис Поплавский родился в один год с Гайто Газдановым (1903), а Владимир Варшавский - в один год с Василием Яновским, автором известных воспоминаний о некогда «молодом» поколении литераторов-эмигрантов9 (1906). Гораздо меньшее внимание привлекают другие возрастные совпадения. Юрий Фельзен, один из центральных персонажей «молодого», «незамеченного» поколения, - ровесник тех, кто пытался (с разной степенью успешности) играть роль «старших наставников», «учителей»: Георгия Адамовича, Георгия Иванова, Николая Оцупа, Марка Слонима (1894). Марина Цветаева, которая для «молодых литераторов» олицетворяла не только другое, «старшее» поколение, но и другой, «неэмигрантский» мир - ровесница Юрия Терапиано, активно отождествлявшего себя с «молодой эмигрантской литературой» (1892). Оба моложе других «молодых литераторов» - Екатерины Бакуниной (1889), Сергея Шаршуна (1888). При этом Шаршун родился всего на два года позже «старших», «авторитетных» критиков - Владислава Ходасевича и Альфреда Бема (1886) etc. Очень осторожно мы будем оперировать и категориями «общей судьбы», «общего прошлого», «общих биографических вех» - как будет показано дальше, характеристики недавнего прошлого в данном случае размываются до универсального понятия катастрофы; из поколенческих манифестов выпадают какие бы то ни было упоминания о революции, или гражданской войне, хотя в ней и приняли участие наиболее старшие из «молодых». Напротив, образ поколения декларируется через отторжение популярной в первые годы эмиграции мемуарной риторики, привязывается к символам настоящего, к координатам 30-х годов. Иными словами, для нас будут прежде всего важны те модели общности, те режимы коллективной идентификации, которые включаются в декларируемый образ поколения -мы будем исходить из допущения, что поколение возникает в тот момент, когда его существование декларируется. Как мы увидим, было предложено несколько образов «молодой эмигрантской литературы», но лишь одному из них удалось завоевать доминирующее положение а позднее стать «незамеченным» - он и окажется в центре исследования. Речь преимущественно пойдет о парижском литературном сообществе. С начала 1920-х годов здесь возникают объединения начинающих литераторов-эмигрантов («Палата поэтов», «Гатарапак», «Через»), спустя несколько лет - «Кочевье» и

9 Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. - Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. - 311 с.

Перекресток»; учреждается «Союз молодых поэтов и писателей»; выходят журналы, которые однозначно распознаются как «молодые» (помимо уже упоминавшихся «Чисел» - «Новый дом», «Новый корабль», «Встречи»). В какой мере участники всех этих проектов имели возможность «состояться», «реализоваться», что понималось в данном случае под литературным успехом и как определить ту инстанцию, которая в конце концов не заметила «незамеченное поколение»? Размышляя о поколениях советского А времени и о способах поколенческой идентификации вообще, М.О.Чудакова воспроизводит, пожалуй, наиболее признанную версию возникновения «незамеченного поколения»: «Структурный, формирующий поколение признак проявляется либо в критические моменты жизни общества, когда происходит резкое отмежевание, выделение некоей общности людей - с «роковой», героической, трагической и т.п. судьбой, либо по истечении времени - в ретроспективе: «незамеченное поколение» (В.С.Варшавский) могло получить свое именование лишь после достаточно длительного «незамечания»»10. Сторонники противоположной точки зрения заявляют о себе уже тогда, когда «Незамеченное поколение» Варшавского готовится к печати, а нью-йоркский «Новый журнал» публикует отрывки из будущей книги11: «Теперь г.Варшавский говорит, что их не заметили. Какая досадная неправда. Их очень даже заметили»12. Однако и сейчас вопрос о незамеченности или замеченности «незамеченного поколения» воспринимается как дискуссионный. Для нас важно не столько зафиксировать моменты успешной, или, во всяком случае, состоявшейся литературной реализации - хотя эта цель представляется вполне достижимой, сколько описать и охарактеризовать те культурные и социальные практики, которые предшествовали и способствовали появлению термина «незамеченное поколение». Предмет исследования - процесс конструирования специфической коллективной литературной репутации: его отправной точкой является поколенческая идентичность (ряд литераторов преподносит себя в качестве «молодого» или «нового» поколения), а завершением - негативное самоопределение (Владимир Варшавский называет свое поколение «незамеченным», и эта дефиниция быстро становится популярной). Отмеченная выше парадоксальность этой репутации позволяет предположить, что процесс ее конструирования далеко не однозначен и требует изучения. Под «конструированием» мы, конечно, понимаем не целенаправленное и согласованное действие, а проявление установок и ценностных предпочтений, наиболее популярных

10 Чудакова М.О. Заметки о поколениях в советской России // Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С. 73-74.

11 Варшавский В. Незамеченное поколение // Новый журнал. 1955. № 41. - С.103-121.

12 Кускова Е. О незамеченном поколении // Новое русское слово. 1955. 11 сент. - С.2; см. также: Слоним М. «Незамеченное поколение» // Новое русское слово. 1955. 31 июля. - С.8. поведенческих стратегий, наиболее востребованных способов самопрезентации — общий результат индивидуальных, не обязательно осознанных выборов.

Цель исследования - описать эти установки и стратегии и предложить ответ на вопрос, почему именно они оказываются востребованными в условиях послереволюционной эмиграции. При этом нами учитывается и общеевропейская специфика межвоенных десятилетий — как времени социальных, политических, эстетических переломов (от кризиса либеральной системы и формирования тоталитарных режимов до появления «новейшего», «модернистского» романа). Мы попытаемся проследить, как пограничная, «лиминальная» в терминологии Виктора Тернера ситуация слома норм, разрывов в репродуктивной системе общества влияет на представления о литературе на самых различных уровнях - от «литературы как института» до «литературы как языка». Литература на русском языке для героев исследования - одновременно область невозможного и область должного. «Среди эмигрантов писателей больше, чем можно было бы ожидать»13, - кажется, не без иронии замечает Джон Глэд, автор нескольких книг о русской эмигрантской литературе. Вопрос о том, что такое литература в эмиграции, что означает здесь желание стать «русским писателем», откуда берутся литераторы, которым, как будто бы, не для чего и не для кого писать,- звучит наивно, однако он может быть задан как вопрос о культурном статусе литературы вообще и национальной литературы в частности.

В этом случае окажется недостаточным констатировать, что «незамеченное поколение» было «обречено историей», даже если под персонифицированной «историей» подразумеваются вполне конкретные - в самом деле трагические - события и обстоятельства (революция, эмиграция, ожидание Второй мировой войны etc). Потребуется выяснить, почему именно признание тотального («поколенческого») литературного неуспеха становится популярным способом индивидуального самоопределения и, в конечном счете, - основой социального поведения.

Для достижения целей исследования будут решены следующие задачи:

1. Реконструировать мифы и символы «незамеченного» («молодого», «второго») поколения», анализируя историографию эмигрантской литературы: выявить «общие места», дискурсивные штампы, неотрефлексированные клише, ходовые способы разрешения проблем.

2. Проследить за публичным развитием сюжета «смены поколений» в эмигрантском сообществе 1920-1930-х годов, охарактеризовать распределение

13 Глэд Дж. Беседы в изгнании. Русское литературное зарубежье. -1991.-С. 281.

М.: Книжная палата, 8 ролей, популярную риторику «поколенческих полемик», систему мотиваций, способы адресации, обнаружить альтернативные образы «молодого поколения» и те стратегии самоконструирования и самопредставления, которые в конечном счете оказались доминирующими.

3. Определить, какие модели реальности поддерживают конструкт «незамеченного поколения»; выяснить, как формируются и поддерживаются представления об общности, молодости, новизне, современности, истории литературы, статусе писателя, литературном успехе.

4. Выяснить, как эти представления соотносятся с актуальными для наших героев определениями литературности, с наиболее востребованными модусами литературного письма, с характеристиками основных повествовательных инстанций («автор», «персонаж», «читатель»).

5. Обозначить культурные контексты и образцы, на которые опирается конструкт «незамеченного поколения» (от романтических «сынов века» до «проклятых поэтов» и «потерянного поколения»), определить, каким образом, с какой целью экспроприируются и осваиваются «новейшие» литературные языки (авангард, сюрреализм, «модернистский роман»).

6. Описать образ и статус национальной, русской литературы, скрывающийся за конструктом «незамеченного поколения» — и наметить аналогии с другими «пограничными» литературными режимами, как с существовавшими в Советской России 1920-1930-х гг., так и с возникающими в «постсоветской» ситуации.

Методы решения этих задач связаны с темами самопрезентации, самопредставления, самоописания. Для нас важно кто говорит от имени «молодого поколения», кому адресовано высказывание, какие цели при этом преследуются, какая риторика используется, какие символы выбираются в качестве поколенческих, как задаются основания общности. Не менее значимы и способы определять себя по отношению к образу «молодого поколения», не отождествляясь с ним: в первую очередь, позиция «старшего литератора». Соответственно, метод исследования формируется на пересечении социологических и социопсихологических теорий идентичности, семиотики культуры, теорий коммуникации, дискурсивного анализа; применительно к собственно литературным текстам окажутся значимы разработки нарратологии и рецептивной эстетики. Говоря о том, что модель «молодого» («незамеченного») поколения сконструирована, собственный исследовательский инструментарий мы определяем далеко не в терминах деконструкции. В этом смысле методологическая основа диссертации - способы описания социальной реальности, разработанные в рамках социологии знания» («Социальное конструирование реальности» П.Бергера и Т.Лукмана14).

Мы будем иметь дело с очень узким объектом исследования, с «частным случаем». Но сужение объекта открывает довольно широкие методологические перспективы, что, конечно, не подразумевает произвольного смешения различных исследовательских традиций и подвернувшихся под руку книг. Вопросы, которые мы задаем источникам, формируют несколько проблемных блоков - эти блоки и позволяют отобрать необходимый для наших целей инструментарий.

Степень изученности проблемы:

1. Во-первых, мы исследуем определенный образ, определенную модель «поколения». Проблема «поколения» (особой формы групповой идентичности, особого способа социализации, особого способа структурировать историю, особой мифологии) -отправная точка нашего исследования, и о ней мы поговорим подробнее, чем об остальных.

Истоки исследовательского взгляда на поколение как на рамку культурной, исторической, социальной, а не онтологической или биологической общности обычно связывают с Дильтеем и его интерпретацией немецкого романтизма, но основы «теории поколений» - довольно разработанной на сегодняшний день области социологических, историко-культурных, антропологических изысканий - закладываются после первой мировой войны, как раз в актуальные для нас годы. «Поколения» вызывают интерес во Франции — в 1920-м вышел пространный труд последователя дюркгеймовских традиций Франсуа Мантре15; в Испании - немногим позднее Мантре свой вариант «метода поколений в истории» предложил Ортега-и-Гассет16; наконец, в Германии публикуется

1 п очерк Карла Мангейма , наметивший отправные точки современных социологических подходов к «проблеме поколений». В те же годы понятие поколения обсуждается и в России, в кругу теоретиков ОПОЯЗа: инструментальные возможности поколенческой

14 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / Пер. Е.Д. Руткевич. - М.: Медиум, 1995. - 336 с.

15 Mentré F. Les générations sociales. - Paris: Bossard,1920. - 482 p.

16 Ортега-и-Гассет X. Тема нашего времени // Что такое философия? / Пер. с исп. под ред. М.А.Кисселя. - М.: Наука, 1991. - С.3-50; Ортега-и-Гассет X. Вокруг Галилея // Избранные труды / Пер.с исп. А.М.Руткевича. - М.: Весь мир, 1997. - С.233-403.

17 Мангейм К. Проблема поколений / Пер.В.Плунгяна и А.Урманчиевой // Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С.7-47. терминологии живо интересуют Эйхенбаума, Шкловского и вызывают иронию Тынянова18.

Эта волна внимания к понятию поколения, прежде всего, лишает его прозрачности. «Поколение» перестает казаться удобным измерительным прибором, привязанным к определенной системе дат, обладающим отчетливыми границами и однородной структурой. В этом смысле Февр призывает вообще «отбросить» риторику «поколений»19, наиболее радикально выражая общие сомнения исследователей школы «Анналов» в инструментальной надежности поколенческих конструкций. Предпочитая проблематизировать эту тему, Ортега уточняет, что принадлежность к поколению определяется не только совпадением «возраста», «места в историческом времени», но и «места в пространстве», причем «возраст» должен вычисляться не «математически», а

90 именно «исторически» . Используя язык социологии, Мангейм тоже описывает поколенческую общность как определенное «место», «положение», «нишу» в культуре или, точнее, в социальной системе21, при этом он не ограничивается указанием на единство «культурного», «исторического» опыта и вводит еще одну категорию - «общей судьбы», «общего ответа на вызовы». С признанием, что поколения возникают (или - что важно - не возникают) в результате социальных действий, поколенческая риторика утрачивает ту онтологическую основательность, с которой Франсуа Мантре рассуждает о поколениях животных и насекомых, но приобретает большую четкость и верифицируемость.

В дальнейшем испанские, немецкие и в особенности французские традиции поколенческих исследований продолжают интенсивно развиваться; в 1950-1970-х годах формируется довольно влиятельная англоязычная школа; но при этом возникает и поддерживается общее коммуникативное поле, с общими ресурсами цитирования, что, собственно, и позволяет со значительной долей условности говорить о «теории

99 поколений» в единственном числе . В последние годы появляются трактовки «проблемы

18 Об этом: Чудакова М.О. Социальная практика, филологическая рефлексия и литература в научной биографии Эйхенбаума и Тынянова. // Тыняновский сборник. Вторые Тыняновские чтения. - Рига: Зинанте, 1986.- С.109-131.

19 Цит. по: Нора П. Поколение как место памяти / Пер. Г.Дашевского. Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С.55.

20Ортега-и-Гассет X. Вокруг Галилея // Избранные труды / Пер.с исп. А.М.Руткевича. М., 1997.-С.261-263.

21 Мангейм К. Проблема поколений / Пер.В.Плунгяна и А.Урманчиевой // Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С. 18.

22 Подробные исторические и историографические обзоры «проблемы поколений», анализ наиболее востребованных исследовательских языков см.: Spitzer А. В. The Historical Problem of Generations // American Historical Review. 1973. № 78. - P. 1353-1385; Jaeger H. Generations in History, Reflections on a Controversial Concept // History and Theory. 1978. № 2. - P. 273 - 292; Attiasпоколений» на русском языке - с позиций истории культуры23, истории литературы24, истории идей25, социологии26.

Во всех этих исследованиях так или иначе определяются рамки, позволяющие сузить, конкретизировать размытую «проблему поколений». Одна из таких рамок связана с особенно занимавшей Мантре темой «выразителей поколения», элиты, способной предстательствовать за всех остальных. Иными словами, речь идет о поколенческой дифференциации внутри отдельных институтов, о коллективных «движениях», «течениях», «школах», которые по тем или иным причинам приобретают статус поколенческих и обычно обладают полномочиями формировать образы, мифологию «поколения в целом». Особенно активно пишется история «политических поколений», но у «литературных поколений» тоже есть некоторая историография27.

Другая исследовательская рамка (как правило, она дополняет первую, но может использоваться и независимо от нее) задается при помощи тех или иных хронологических координат, указывающих на определенные «исторические события», «повороты», «вехи», «декады». Здесь важно, какой этап поколенческого сюжета отмечает такая «ключевая дата», что именно выбирается за основание общности: это может быть общий год рождения («сыны века», «baby-boomers», «дети перестройки»), или некий особый, общий культурный опыт («поколение 1914 года»), наконец, это может быть момент реализации поколения, время, когда поколение «проявляет себя» («люди 1930-х годов», «шестидесятники»). Понятно, что во всех трех случаях конструируются принципиально различные модели поколенческой идентичности. К нашей теме имеет непосредственное

Donfut С. Sociologie des générations. - Paris: Press Universitaires de France, 1988. - 249 p.; Савельева И.М., Полетаев A.B. Смена поколений // Они же. История и время. - М.: Языки русской культуры,

1997. - С.360-371; Дубин Б.В. Поколение: социологические границы понятия // Мониторинг общественного мнения. 2002. № 2. - С.11-15.

23 Савельева И.М., Полетаев А.В. Смена поколений // Они же. История и время. - М.: Языки русской культуры, 1997.-С.360-371

24 Чудакова М.О. Заметки о поколениях в советской России. Новое литературное обозрение.

1998. №30.-с.73-91.

25 Зенкин С.Н. «Поколение»: опыт деконструкции понятия. // Материалы международной конференции «Смена поколений в социокультурной динамике XX века». 28-30 июня 2004, Москва. - в печати.

26Левада Ю.А. Поколения XX века: Возможности исследования // Мониторинг общественного мнения. 2001. № 5. - С.7-14; Он же. Заметки о «проблеме поколения» // Мониторинг общественного мнения. 2002. № 2. - С.9-11; Дубин Б.В. Социальный статус, культурный капитал, ценностный выбор: Межпоколенческая репродукция и разрыв поколений // Мониторинг общественного мнения. 1995. № 1. - С. 12-16; Он же. Поколение: социологические границы понятия // Мониторинг общественного мнения. 2002. №2.-С.11-15.

27 Petersen J. Die literarischen Generationen. - Berlin: Junker und Diinnha, 1930 - 266 p.; Peyre H. Les générations littéraires. - Paris: Bowin, 1948 - 214 p. ; Wyka K. Pokolenia literackie. - Krakyw: Wydawn Literackie, 1977. - 315 p. отношение подробная монография Роберта Уола, посвященная мифологиям «поколения 1914 года» в разных европейских странах и прежде всего во Франции28.

Наконец, наиболее важная для нас рамка в каком-то смысле совпадает с самыми традиционными границами «поколения» и, в то же время, имеет непосредственное отношение к понятию «современности» — принадлежность к «поколению» здесь, прежде всего, подразумевает определенный возрастной статус. В этом контексте «поколения» исследуются как феномен «нового времени», «современного», «модернизированного» общества, трансформировавший представления о неизменном и непрерывном чередовании «жизненных стадий», «возрастных периодов». «Современный» образ поколения (как он складывается к концу XIX века) включает в себя представления о разных «стадиях жизни», но доминирующее значение приобретает «молодость».

Одно из ключевых описаний этой проблемы было предпринято на языке социальной психологии - Эрик Эриксон практически избегает термина «поколение», однако его

29 концепция «стадии взросления» и анализ культурного статуса молодости оказали безусловное влияние на поколенческие исследования. В макросоциальном масштабе место «возраста» и «молодости» в культуре описывает Шмуэль Айзенштадт в капитальной монографии «От поколения к поколению». Демонстрируя, что возрастные определения всегда расплывчаты (представляют собой «не детальное описание роли», а «общую» канву для ролевого конструирования ) и всегда взаимодополнительны («Возраст описывается только через отношение к другим возрастам, возраста - только в

7 1 терминах друг друга» ), Айзенштадт задается вопросом о том, почему именно эти ускользающие категории включены в базовый антропологический образ, и выясняет, в каких типах общества возрастные различия наделяются повышенной значимостью. Собственно проблема поколений, поколенческой общности решается как проблема возрастных, прежде всего молодежных организаций, движений, групп, которые в XX веке приобретают массовый характер. С точки зрения функционалистского подхода, которому следует Айзенштадт, в «современных», «универсалистских» обществах возрастные категории осуществляют связь с «традиционными», «семейными», «партикулярными» ценностями, а роль возрастных групп заключается в том, что они соединяют аскриптивные характеристики и достижительные ориентации, «эмоциональную

28 Wohl R. The Generation of 1914. - Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1979. - ix, 307 p

29 Эриксон Э. Детство и общество / Пер. и науч. ред. А.А.Алексеев. - 2-е изд., пер. и доп. -Спб.: Речь, 2000. - 592 с; Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Пер. с англ. под общ. ред. А.В.Толстых. - М.: Прогресс, 1996. - 344 с.

30 Eisenstadt. S.N. From Generation to Generation: Age Groups and Social Structure - Glencoe, Illinois: Free Press, 1956 - P.24.

31 Там же. о "У безопасность» и взаимодействие с «другими», «чужими» . Семантика переходности, закрепленная за возрастными категориями, позволяет Айзенштадту рассмотреть в этом ракурсе и проблему эмиграции - «молодежная группа» расценивается как механизм адаптации к «новым социальным условиям» . Некоторые итоги этого этапа исследований подводит сборник «Молодость: Изменение и вызов», выпущенный под редакцией Эриксона; в числе авторов - Эриксон и Айзенштадт, Толкотт Парсонс и довольно известный исследователь «проблемы молодости» Кеннет Кенистон34.

На вторую половину 1960-х и начало 1970-х годов по вполне очевидным причинам приходится пик внимания к проблемам «молодости» и «поколения», или, точнее, к проблемам «молодости» и «поколения» одновременно. Основной модус постановки этих проблем, опирающийся на риторику «изменения и вызова», довольно точно выражен в названии демографического исследования 1968 года: «Молодость как сила в современном

35 мире» . Нас здесь будет интересовать не столько непосредственно тема «разрыва поколений», «поколенческого бунта», «молодежной революции» , сколько предпринятые на волне обсуждения этой темы опыты исторического и социологического анализа представлений о молодости37. Молодость начинает рассматриваться не только как переходный период, и, более того, не только как стадия жизни38, но как специфический, изменчивый набор культурных смыслов (включая «современность», «новизну», «невинность», «опасность» etc), наконец, как особый институт, который формируется в эпоху первых европейских революций, а ко второй половине XX века автономизируется, приобретает статус «субкультуры» или даже «культуры»39.

32 Там же, С.45.

33 Там же, С. 174.

34 Youth: Change and Challenge / Ed. by E.H.Erikson. -N.Y.: Basic Books, 1963. - 284 p.

35 Moller H. Youth as a Force in the Modern World // Comparative Studies in Society and History. 1968. №10. -P.237-260.

36 Наиболее капитальные исследования на эту тему: Feuer L.S. The Conflict of Generations New York: Basic Books, 1969 - ix, 543 p.; Mead M. Culture and Commitment: A Study of the Generation Gap. - Garden City, N.Y.: Published for the American Museum of Natural History, Natural History Press, 1970. — xxvii, 113 p.; показательный проект - антология под общим названием The Youth Revolution: The Conflict of Generations in Modern History / Ed. and with an introd. by A.Esler. -Lexington, Mass.: Heath, 1974. -xxiii, 173 p.

37 Musgrove F. Youth and the Social Order. - Bloomington: Indiana Univ. Press, 1965. - xix, 168 p.; Riley M. V., Johnson, M., Foner A. A Sociology of Age Stratification. — N.Y.: Russell Sage Foundation, 1972 - 348 p.; Gillis J.R. Youth and History: Tradition and Change in European Age Relations, 1770 - present. -N.Y., L.: Academic Press, 1974. - xiv, 232 p.

•jo

Психоаналитические и социопсихологические трактовки «молодости» как «стадии жизни» см., например: Lowenthal M.F., Thurnher М., Chiriboga D. Four stages of life. - San Francisco: Jossey-Bass Publishers, 1975. - xxiv, 292 p.; The Course of Life: Psychoanalytic Contributions Toward Understanding Personality Development. / Ed. by Greenspan S.I. and Pollock G.H. - Washington, DC: US Government Printing Office, 1980. - Volume II: Latency, Adolescence, and Youth.

39 Нора П. Поколение как место памяти / Пер. Г.Дашевского. Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С.48-72. В числе относительно недавних исследований также: Attias-Donfut С.

Подведем итоги и обозначим рамки, в которых будем пользоваться поколенческой терминологией. Несложно заметить, что слово «поколение» может указывать на метод исследования («поколенческий подход») или на его предмет (собственно «проблема поколений»), причем далеко не всегда удается с уверенностью отличить одно от другого. Впрочем, ближе к 1980-1990-м годам понятие поколения постепенно утрачивает контовскую инструментальность, более востребованным становится вопрос «как сделаны поколения?»40 - он и станет для нас определяющим. Методологически значимой здесь окажется формулировка, предложенная французским историком культуры Пьером Нора: используя уже встречавшуюся нам метафору «места», Нора описывает поколение как «место памяти»41. Концепция «коллективной памяти» подразумевает, что исследователь имеет дело с определенными «историческими моделями» (в нашем случае -поколенческими) - они не только особым образом конструируются, поддерживаются, транслируются, но и наслаиваются друг на друга, формируя актуальные для той или иной культуры способы оперировать понятием поколения, способы воспринимать историю в поколенческих категориях.

Итак, говоря о «поколении», мы будем иметь в виду следующее. С одной стороны, речь пойдет о поколенческой риторике - в этом смысле правомерен вопрос, почему именно такой способ выстраивать отношения с историей популярен, почему именно при помощи поколенческих терминов задаются те или иные ценностные координаты. С другой стороны, нас будет интересовать конкретная «модель», конкретный «образ» поколения - а значит, механизмы идентификации с этим образом, во-первых, и механизмы его распознавания, во-вторых.

При этом мы намереваемся учитьюать, что чувство поколенческой общности существует на пересечении нескольких смысловых узлов. Здесь следует сослаться на исследование Б.В.Дубина, который определяет место поколения как «поле напряжений -напряжений между представлениями о традиционно-иерархическом (его образ - семья), модерном («общество» и элита, активные группы как его воплощение) и постмодерном (масса как продукт деятельности анонимных всеобщих институтов) обществе»42. К близким заключениям, хотя и с иных исследовательских позиций, приходит С.Н.Зенкин,

Sociologie des générations. - Paris: Press Univ. de France, 1988. - 249 p.; Pilcher J. Age and generation in modem Britain. - Oxford, N.Y: Oxford Univ. Press, Clarendon Press 1995. - 166 p.; Youth culture in late modernity / Ed. by Fomäs, J. and Bolin G.- London: Sage Publications, 1995. 198 p.

40 См., напр.: Wohl R. The Generation of 1914. - Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1979.

P. 5.

41 Нора П. Поколение как место памяти / Пер. Г.Дашевского. Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С.48-72.

42 Дубин Б.В. Поколение: социологические границы понятия // Мониторинг общественного мнения. 2002. № 2. - С. 13. подчеркивая «логически нечистый характер» понятия поколения, коль скоро оно «используется для описания социокультурных фактов, но этимологически отсылает к природным процессам (смене живых особей)»43. В этом смысле конструкт «молодого поколения эмигрантской литературы» включает в себя и аскриптивные возрастные характеристики, связанные с «семейным», «псевдоприродным» временем, и романтический образ литературной элиты, призванной выразить «дух эпохи», предложить собственный проект «нового человека», а отчасти и формирующиеся вместе с массовыми институтами коллективные образы молодости - «студенчество», «новобранцы» etc.

Наконец, для нас будет важно, что модель поколения конструируется не только теми, кто готов себя с нею отождествить, но и теми, кто пытается описывать ее с позиции «старших». Тема сосуществования, взаимодействия, комплементарности поколений, актуальная для Ортеги и в особенности для Мангейма, в дальнейшем продолжала исследоваться и переопределяться - с этой точки зрения поколенческая терминология позволяет обозначить различные позиции в социальной иерархии44, поколенческие сюжеты представляют собой сюжеты социализации45, а драматургия «поколенческого конфликта» - состязание за «пространство актуального», за «право делать историю»46. Все это имеет непосредственное отношение к еще одному проблемному блоку, который будет нас интересовать - к проблемам «успеха», «реализации» и «непризнанности», «незамеченности».

2.Анри Пейр, автор вышедшей в 1948 году книги о литературных поколениях, посвящает заключительную главу «поколениям, достигшим успеха». Бегло констатируя в финале существование других, неуспешных, «неталантливых», «бесплодных» поколений, исследователь считает вопрос закрытым: «разные поколения получают неравные дары» и «никакого материалистического или экономического объяснения этому феномену дано быть не может»47. Спустя тридцать лет Роберт Уол, реконструируя мифологию

43 Зенкин С.Н. «Поколение»: опыт деконструкции понятия. // Материалы международной конференции «Смена поколений в социокультурной динамике XX века». 28-30 июня 2004, Москва. - в печати.

44 См.: Riley M.W., Johnson M., Foner A. A Sociology of Age Stratification. - N.Y.: Russell Sage Foundation, 1972 ; A также: Bettelneim B. The Problem of Generation // Youth: Change and Challenge / Ed. by E.H.Erikson. - N.Y.: Basic Books, 1963. - P. 89; Attias-Donfut C. Sociologie des générations. -Paris: Press Univ. de France, 1988. - P. 99; Pilcher J. Age and Generation in Modern Britain. - Oxford, N.Y: Oxford Univ. Press, Clarendon Press, 1995.

45 Об этом: Eisenstadt. S.N. From Generation to Generation: Age Groups and Social Structure -Glencoe, Illinois: Free Press, 1956.

46 Об этом: Нора П. Поколение как место памяти / Пер. Г.Дашевского. Новое литературное обозрение. 1998. № 30. - С.48-72.

47 Peyre H. Les Générations Littéraires. - Paris: Bowin, 1948 - P.202. потерянного поколения», приводит известную цитату из воспоминаний Хемингуэя: «Все поколения были потерянными». Для Уола это утверждение указывает на специфику поколенческого языка как такового (речь, конечно, идет о «современном» языке, отсылающем к событиям Великой французской революции, а в 1930-е обретающем устойчивость литературного жанра): все поколения «принесены в жертву», «фатально» обречены, обделены «историей», и, в то же время, «обременены особой миссией»48.

В самом деле, поколенческая риторика не только не обходится без категорий успеха и поражения, но и прочно их соединяет. Успех обычно кажется оборотной стороной поражения: в пантеон успешных (то есть «в Историю») включаются поколения, которые, собственно, из истории «выпадают», «выламываются», «преодолевают жестокое время» и именно поэтому распознаются. Напротив, поражение («забвение потомками», «списание со счетов», «утрата актуальности») расценивается как закономерное следствие поколенческой реализации. Здесь важно, что при помощи категорий успеха/поражения связываются разные ракурсы поколенческого образа: под «реализованным (нереализованным) поколением», конечно, понимают прежде всего «элиту», узкие группы или даже отдельные, наиболее громкие имена, но эта достижительная шкала проецируется на предельно размытые аскриптивные, возрастные, фазовые характеристики. Доминирование в поколенческой риторике аскриптивных кодов может быть соотнесено с доминированием сюжетов поражения, или, точнее, с непопулярностью сюжетов успеха: с этих позиций Б.В.Дубин интерпретирует особенности отечественных способов говорить о поколениях. Исходя из концепции запаздывающей модернизации, он констатирует «несамостоятельность», «неавтономность» отечественных элит и специфически «партикулярный», «аскриптивный» ракурс поколенческого языка как преимущественно «навязанного извне», с позиции «старших». Таким образом, популярность этого языка указывает на дефицит механизмов инновации и репродукции («поддержания и передачи достижений»), иными словами, на дисфункцию социальных механизмов успеха; за поколенческими терминами скрывается история точечных, импульсивных «обвалов», «быстрого исчерпания любого ресурса перемен без подхвата и дальнейшей передачи импульса»; при этом между «критическими точками общих переломов находятся пропущенные, потерянные, нереализовавшиеся поколения (всегда нагруженная в России метафорика безвременья, паузы и проч.)»49.

48 Wohl R. The Generation of 1914. - Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1979. -P.41, 203.

49 Дубин Б.В. Поколение: социологические границы понятия // Мониторинг общественного мнения. 2002. № 2. - С.13; Он же. Сюжет поражения // Слово - письмо - литература. - М.: НЛО, 2001. -С.271-272.

Эта концепция, безусловно, значима для нашей темы, однако мы для разговора о «неуспешном поколении» выберем иной масштаб и, соответственно, иной угол зрения. Нас в первую очередь будет интересовать микросоциология и микроистория поколения -мы посмотрим, каким образом поколенческая риторика балансирует между символами успеха и поражения и какое место на этой шкале занимает категория незамеченности.

Итак, кратко укажем на исследовательские языки, которые не могут не учитываться в связи с темой поражения и успеха. Здесь, конечно, не имеет смысла говорить о сколько-нибудь едином поле исследований - как в случае с категорией поколения, — но выделить несколько опорных точек нам все же удастся.

Инструментарий, позволяющий перевести эту проблему на язык социологии, задается опять же Мангеймом. Особенно подробно - в работе «О природе экономических амбиций»50. Вопрос «Что есть «успех»?», вынесенный в название одной из главок, подразумевает вопросы о режимах удостоверения успеха (механизмах признания), критериях его измерения и оценки (объекгивациях социальных норм), наконец, о доминирующих социальных позициях, с которых такая оценка будет возможной. Встраивая «успех» в нормативную структуру общества, Мангейм различает две полярные стратегии: на одном полюсе окажется «стремление к успеху», представляющее собой «рациональное» освоение социальной реальности, на другом - «отсутствие амбиций», «сумеречное» погружение в «бездонные глубины души». Для «бродяг, цыган и нищенствующих монахов», не думающих о завтрашнем дне и не устремленных к успеху, «мир проявляется. лишь через посредство смутных «атмосферных» впечатлений»51. Иными словами, за границами успеха распадается язык и начинается территория невыразимого.

В рамках исследовательской традиции, основывающейся на интересе к этой территории невыразимых смыслов, «слепых пятен», неудача расценивается как революционное действие, слом стереотипов и метанарративов, а применительно к литературе — как прорыв к более подлинной реальности, преимущественно политической: скажем, именно с этих позиций Делез и Гваттари комментируют дневниковую запись Кафки о «малых», «второстепенных» литературах52.

Но акценты могут быть расставлены и иначе. В рамках другой логики идея неуспешной, маргинальной, непризнанной современниками, «проклятой» литературы

50 Мангейм К. О природе экономических амбиций и значении этого феномена в социальном воспитании человека / Пер.Е. Додина // Очерки социологии знания. - М.: ИНИОН, 2000. - 109-162 с.

51 Там же, с. 136. связана с обособлением литературного пространства, с его автономией от других институтов или социальных областей. Только в этом случае формируются ценностные механизмы поддержки и компенсации непризнанности - скажем, инстанция идеального, будущего читателя. Это направление размышлений намечено Сартром в книге «Что такое литература?»53, а позднее воспроизведено в «полевой теории» Бурдье54. Существенно расширив представления об атрибутах и символах признания, Бурдье и его последователи55 рассматривают неуспех как своеобразную форму стратегии успеха, как свободно избранную «позицию в литературном поле», позволяющую так или иначе получать «символическую прибыль».

Как показывает этот краткий обзор, с проблемой «успеха и поражения» связано несколько смежных проблем. Одна из них - проблема «социального» и «асоциального», «внешнего» и «внутреннего», «мейнстрима» и «маргинальности». Основная призма сквозь которую мы намереваемся рассматривать подобные оппозиции - теория публичных и приватных пространств. На макросоцио логическом уровне эта теория активно разрабатывалась Эдвардом Шилзом и его школой56; в числе наиболее известных исторических исследований - монография Ричарда Сеннета «Падение публичного

57 человека» . Другая значимая для нас проблема - собственно риторика умолчания, недоговоренности, невыразимости, проблема негативной идентичности и апофатических определений. Сошлемся на сборник статей, непосредственно посвященный этой теме -«Языки несказуемого: Игра негативности в литературе и литературной теории» под редакцией Вольфганга Изера и Сэнфорда Бадика58.

3. И, наконец, еще один проблемный блок - социальные, антропологические, культурные определения эмиграции; анализ возможных в эмиграции структур

52 Deleuze G., Guattary F. Kafka: pour une littérature mineure. - Paris : Editions de Minuit, 1975,

159 p.

53 Сартр Ж.-П. Что такое литература? / Пер. Н.Полторацкой. - Спб.: Алетейя, 2000. - 466 с.

54 Bourdieu P. Les régies de l'art. - Paris: Editions du Seuil, 1992. - 480 p; Бурдье П. Поле литературы/ Пер. с фр. М.Гронаса // Новое литературное обозрение. 2000. № 45. - С.22-87.

55 Charle Ch. Situation du champ littéraire // Littérature. 1981. №44; Viala A. Naissance de l'écrivain: Socologie de la littérature à l'âge classique.- Paris : Editions de Minuit,1985. -317 p.; Ha русском: Виала A. Рождение писателя: социология литературы классического века. // Новое литературное обозрение. 1997. №25. - С.7-23.

56 Shils Е. Privacy and Power // Shils E. Center and Periphery: Essays of Macrosociology. -Chicago: University of Chicago Press, 1975. - P. 317-344; Bulmer M. The Boundaries of the Private Realm: Limits to the Imperium of the Center // Center. Ideas and Institutions. - Chicago, London: The University of Chicago Press, 1988. - P.160-172.

57Сеннет P. Падение публичного человека / Пер. О.Исаева, Е.Рудницкая, Вл.Софронов, К.Чухрукидзе. - М.: Логос, 2002. - 424 с.

58 Languages of the Unsayable. The Play of Negativity in Literature and Literary Theory. / Ed. by S.Budick and W. Iser. - N-Y.: Columbia Univ. Press, 1989. - xxi, 394 p. индивидуальной и групповой идентичности. Это исследовательское поле начинает особенно активно разрабатываться в последние десятилетия - на волне интереса к образу постколониального, глобального мира59. Эмиграция, во-первых, утверждается в качестве одной из рубрик minority-studies60, во-вторых, все чаще представляет собой своеобразную метафору актуальной культурной идентичности вообще. Эмиграция становится идеализированным воплощением «культурной открытости», «коммуникации поверх границ», «критической дистанции» по отношению к любым формам «власти», а в самых радикальных трактовках - по отношению к любым культурным установкам как таковым61. Эти представления, как правило, персонифицирует фигура номада, странника, посредника между культурами; фигура эмигранта интерпретируется здесь прежде всего как проблема индивидуальной идентичности. В тех случаях, когда в центре исследования оказывается сообщество («диаспора»), могут акцентироваться иные культурные смыслы, закрепленные за эмиграцией: «виктимность», «несчастье», «незащищенность», «изоляция» (хотя признается и возможность «накопления новой творческой энергии в вызывающем, плюралистическом контексте вне родного отечества» - ресурс для формирования диаспоры нового типа, диаспоры «периода глобализации»)62. В каком-то смысле образы эмиграции (диаспоры, изгнания, кочевничества) приобретают ту же неоднозначность, что и понятие поколения: с одной стороны, соотносятся с символами открытости, мобильности, независимости (или, в негативной модальности, - одиночества, оставленности), с другой - символизируют замкнутость, ограниченность, консервативность, верность традиционным ценностям, групповую солидарность. Намереваясь избежать размытых метафор «номадического сознания», мы посмотрим, как могут соединяться эти противоречивые смыслы.

Уже из этого общего описания проблемы видно, что разговор об эмиграции требует терминологических уточнений и обычно начинается именно с них - в самом деле, слово «эмиграция» способно приобретать различные смысловые оттенки в зависимости от тех

59 Один из наиболее заметных проектов - сборник Displacements: Cultural Identities in Question / Ed. Angelika Bammer. - Bloomington: Indiana Univ. Press, 1994. - xxxi, 286 p.

60 См, напр.: Hall S. Cultural Identity and Diaspora // Colonial Discourse and Post-Colonial Theory /Eds. P.Williams and L.Chrisman - N.Y.: Columbia Univ. Press, 1994. - P. 392-403.

61 Said E. Reflections on Exile// Out There: Marginalization and Contemporary Cultures/ Ed. Russell Ferguson et al. - Cambridge: MIT Press 1990. - P. 357-366; Maffesoli M. Du nomadisme. Vagabondages initiatiques. - Paris: Le Livre de poche, 1997 - 282 p.; Chambers I. Migrancy, Culture, Identity. - N.Y., London: Routledge, 1994. - x, 154 p.; Joseph M. Nomadic Identities.- Minneapolis: University of Minnesota Press, 1999. - 264 p.

62 Cohen R. Diaspora and the Nation State: from Victims to Challenge// International Affairs, 1996. Vol.72, № 3. - P.509. См. также: Cohen R. Global Diasporas: an Introduction. - Seattle: University of Washington Press, 1997. - 288 p. или иных языковых традиций, и отсылает ко множеству других терминов: «беженство» ", «изгнание»64, «диаспора»65. С выбором терминов связана необходимость решить как минимум две задачи. С одной стороны, - определить статус персонажей исследования. Здесь мы остановимся на «эмигрантах»: для наших целей потребуются не юридические, а наиболее ходовые и нейтральные определения. Другая, более сложная задача - обозначить основания, на которых выстраивается образ эмигрантского сообщества, тем самым признав, что это сообщество существует.

Имея в виду массовый отъезд из послереволюционной России, исследователи66 могут оперировать различными моделями эмиграции: от статичной, выстроенной по классическим лекалам (так, А.В.Азов принимает за образец для сверки «иудейскую ноту»67) до динамичной, отражающей особую культурную ситуацию (так, И.В.Сабенникова концептуализирует и подробно описывает «феномен массовых

63 Simpson J.H. The Refugee Problem. - London; New York: Oxford Univ. Press, 1939. - xv, 637р.; из относительно недавних исследований: Goodvin-Gill G.S. The Refugee in International Law. - Oxford: Clarendon Press ; New York : Oxford University Press, 1996. - xi, 584 p.

64 Tabori P. The Anatomy of Exile: A Semantic and Historical Study. - London: Harrap, 1972.

432 p.

65 См. материалы журнала "Diaspora", в особенности: Safran W. Diaspora in Modern Societies: Myths of Homeland and Return // Diaspora, Spring 1991. Vol.1, pp. 83-99; Toloyan K. The Nation-State and its Other // Diaspora, Spring 1991. Vol.1, pp.3-7; а также: Cohen R. Diaspora and the Nation State: from Victims to Challenge// International Affairs. 1996. Vol.72, № 3. - C.507-520; Cohen R. Global Diasporas. - Seattle: University of Washington Press, 1997; Clifford J. Routes: Travel and Translation in the Late Twentieth Century. - Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1997. - 408 p.; Тишков B.A. Исторический феномен диаспоры // Исторические записки. 2000. №3 (121).- С.216-236.

66 Социальным и культурным аспектам темы посвящены сборники: Культура российского зарубежья / Под ред. А.В. Квакина и Э.А Шулеповой. - М.: Российский институт культурологии, 1995; Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940: В 2 кн. / Под общ. ред. Е.П.Челышева и Д.М.Шаховского. - М.: Наследие, 1995. - Кн. 1, 2; Российское зарубежье: история и современность / Под ред. А.В.Серегина и др. - М.: Рос. ин-т. культурологии, 1998. - 297 е.; монографии: Азов А.В. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция "первой волны". - Ярославль: ЯГПУ, 1996. - 224 е.; Менегальдо Е. Русские в Париже 1919-1939 / Пер. с фр. Н.Поповой, И.Попова. - М.: Наталья Попова, «Кстати», 2001. - 248 е.; Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919-1939 / Пер. с англ. А.Ратобыльской; предисл. О.Казниной. - М.: Прогресс-Академия, 1994. - 292 [1] е.; Сабенникова И.В. Российская эмиграция (1917-1939). - Тверь: Золотая буква, 2002. - 431 е.; диссертационные исследования: Аронов А.А. Воспроизводство русской культуры в условиях эмиграции (1917 - 1939 гг.): культурологический аспект: Автореф. дис. . д-ра культурологии. -М.: МГУКИ, 1999; Еременко Л.И. Русская эмиграция как социокультурный феномен: Автореф. дис. . канд. филос. наук. - М.: Российская академия управления, 1993. Подробная историография в статьях: Бочарова З.С. Современная историография российского зарубежья 1920-1930 гг. // Отечественная история. 1991. № 1; Пивовар Е.И. Российское зарубежье XIX - первой половины XX в.: некоторые итоги изучения проблемы // Исторические записки. 2000. №3 (121). - С. 237-253; Хитрова Е.В. Русская эмиграция во Франции 20-40-х гг в исторической литературе // Россия и Франция XVIII - XX вв. / Под ред. П.П.Черкасова. М.: Наука, 2000. - Вып.З. - С.241-252.

67 Азов А.В. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция "первой волны". - Ярославль: ЯГПУ, 1996. - 224 с. антитоталитаристских эмиграций»68). В качестве синонимов «эмиграции» нередко фигурируют «русская диаспора», «русское зарубежье», «зарубежная Россия». «Русское зарубежье» может складываться отчасти из основных «географических центров», отчасти - из многочисленных внутриэмигрантских сообществ - и формальных, и неформальных. Однако в конечном счете этот образ представляет собой нечто большее, чем конгломерат сообществ, и даже нечто большее, чем единое сообщество.

Одна и та же Россия по составу своему как на родине, так и за рубежом /./ Представители всех классов, сословий, положений и состояний, даже всех трех (или четырех) поколений в русской эмиграции налицо»69, - утверждала Зинаида Гиппиус в 1930 году, когда контакты с Советской Россией начали прерываться, а созданные эмигрантами институции - прежде всего пресса - развивали все большую активность. Образ миниатюрной копии исчезнувшего государства охотно и, как правило, без ссылок на Гиппиус воспроизводится исследователями («в сущности в эмиграции были представлены все классы и сословия распавшейся Российской империи»70), значительно реже - уточняется («за границей были представлены практически все слои русского дореволюционного общества, хотя и в несколько измененных пропорциях»71); этому образу вполне отвечает недавний исследовательский термин «Россия № 2» - не столь уж неожиданный, если вспомнить, что в публицистической риторике 1910-1930 годов Россия

79 обладала способностью раздваиваться , а согласно несколько более поздним метафорам -подлежала транспортировке (образ России, «унесенной на подошвах»73). Логика, допускающая существование таких проективных образов России, предполагает поиск подлинного среди мнимостей - вопрос о том, какая же из Россий является настоящей, Марк Раев, один из наиболее авторитетных исследователей русской эмиграции, решает при помощи инверсии: «Из двух Россий, возникших вследствие политический событий, именно Россия за рубежом, которая проявила твердую решимость и недюжинную доблесть, продолжая быть Россией, оказалась более «подлинной» и более продуктивной в культурном отношении. Хотя это общество представляется несколько искаженным и неполным, особенно /./ по своему демографическому составу, эмигранты воспринимали

68 Сабенникова И.В. Российская эмиграция (1917-1939). - Тверь: Золотая буква, 2002. - С. 328-332.

69 Гиппиус 3. Наше прямое дело. - Париж, 1930. - С. 12.

70 Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье. (Пути и судьбы русской эмиграции). -М.: Межд. отношения, 1990. - С. 43

71 Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919-1939 / Пер. с англ. А.Ратобыльской. - М.: Прогресс-Академия, 1994. - С. 15.

72 Мережковский Д.С. Две России // Было и будет. Дневник 1910-1914. - Пг.: Тов-во «Труд», 1915; Вейдле В.В. Три России // Современные записки. 1937. № 65. себя как представителей единого общества, а Русское Зарубежье — как свою страну»74. На мнимость, условность образа эмигрантского государства здесь указывает лишь модальность восприятия («эмигранты воспринимали себя как.»); апелляция к восприятию, разумеется, важна, поскольку влечет за собой попытку описать институциональные и коммуникативные ресурсы, которые такое восприятие поддерживают: «.Русское Зарубежье должно было заботиться об объединении своих разбросанных по свету граждан, сохранении и развитии их самосознания /./ Рассеянные по всему земному шару группы эмигрантов были слишком немногочисленны и слишом бедны, чтобы основать радиостанцию /./. Личные контакты были затруднительны /./ Поэтому основная роль в поддержании и укреплении единства Русского Зарубежья

ПС принадлежала издательскому делу» . В монографии, посвященной эмигрантским сообществам в Чехословакии, Елена Чинаева предпочитает использовать для решения той же задачи терминологию Бенедикта Андерсона и обнаруживает каналы, формирующие

76 воображаемое сообщество» . Впрочем, уже само существование таких самостоятельных эмигрантских институтов, как пресса, литература, церковь, система среднего и высшего образования, иногда признается свидетельством социальной общности. Елена Менегальдо, автор книги «Русские в Париже», завершает одну из глав, названную «Зарубежная Россия - миф или реальность?», следующим выводом: «.Противоречия, изначала присущие этому необъявленному государству, гораздо в большей степени, чем политический антагонизм, объясняют провал Зарубежного съезда (4-11 апреля 1926 года), созванного в Париже ради создания настоящих «генеральных штатов эмиграции». Начиная с этого времени политика отходит на задний план, уступая место культуре. Официально учредить Русское государство в изгнании эмигрантам не удается, зато они преуспевают в другом: они создают различные структуры, необходимые для жизни сообщества»77.

Предполагается, что связь между различными институциональными «структурами», географическими «центрами», социальными «слоями» эмиграции, между многочисленными неформальными группами, всевозможными ассоциациями, организациями и кружками осуществляет «культура» в узком значении этого слова,

73 См. например: Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции: в 3 тт. - М.: Б.С.Г.-ПРЕСС,

2001.

74 Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919-1939 / Пер. с англ. А.Ратобыльской. - M.: Прогресс-Академия, 1994. - С. 15-16.

75 Там же, С.96.

76 Chinaeva Е. Russians Outside Russia: the Émigré Community in Czechoslovakia, 1918-1938. -Munchen: R. Oldenbourg Verlag, 2001. - P.33.

77 Менегальдо E. Русские в Париже 1919-1939 / Пер. с фр. Н.Поповой, И.Попова. - М.: Наталья Попова, «Кстати», 2001. - С.44. культура», противопоставленная «политике». При этом, согласно распространенному мнению, поддерживается не только чувство этнической или групповой идентичности, но и «восприятие Русского Зарубежья как своей страны». Механизмы, позволившие «культуре» занять в воображаемой эмигрантской России место отсутствующих институтов власти, чаще описываются как «национальная память», «ориентация на сохранение национального богатства», «верность традициям». В трактовке Марка Раева эмигранты «остались за границей и создали Зарубежную Россию именно для того, чтобы передать своим детям взгляды на сущность истинной русской культуры. /./ Какие бы разногласия о сути русской культуры и ее традициях не возникали среди эмигрантов, они преодолевались ради молодого поколения, которому, как они считали, предстоит в будущем создать новую свободную Россию»78.

Хотя признать «русское зарубежье» законсервированным сообществом соглашаются далеко не все исследователи, образ сообщества изолированного практически не вызывает разногласий. Интересующие нас сюжеты разворачивались преимущественно в Париже - в городе, открытом для эмигрантов, однако собственное положение однозначно распознавалось нашими героями как уникальное. Уже самые первые описания «русских эмигрантов» строятся вокруг их закрытости и нежелания ассимилироваться в новой

70 среде . Это мнение по сей день явно преобладает. В одном из недавних исследований «русская эмиграция» определяется как «община закрытого типа»80. Редкие попытки доказать обратное, как правило, ограничиваются перечислением тех или иных событий «межкультурного взаимодействия» и даже одной лишь констатацией «культурных связей»81.

В своей работе мы будем исходить из посылки, что в некоторых измерениях социальной реальности «эмиграция» как общность безусловно существовала - этот целостный образ не только лежал в основе нереализованной идеи «зарубежного государства», но и во многом определял идеологию возникающих в эмиграции институтов, активно поддерживался прессой, а значит, с большой вероятностью становился частью повседневной мифологии. Именно в этом смысле мы будем говорить

78 Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919-1939 / Пер. с англ. А.Ратрбыльской - М.: Прогресс-Академия, 1994. - С. 65.

79 См., например: Doré M., Gessain R. Facteurs comparés d'assimilation chez des Russes et des arméniens // Population. 1946. №1. - P.99-116.

80 Шулепова Э.А. Проблемы адаптации российской эмиграции (первая волна) // Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940: В 2 кн. / Под общ. ред. Е.П.Челышева и Д.М.Шаховского. -М.: Наследие, 1995.-Кн.1. С.168-176.

81 Мулярчик A.C. Литература русской эмиграции во взаимодействии с культурой стран Запада // Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940: В 2 кн. / Под общ. ред. Е.П.Челышева и Д.М.Шаховского. - М.: Наследие, 1995. - Кн. 2. С.244-251. об «эмигрантском сообществе», избегая, впрочем, всевозможных метафор «второй России». Очевидно, что образ эмигрантского сообщества выстраивался в первую очередь по отношению к образу родины и претерпевал постоянные трансформации, коль скоро «Советская Россия» оставалась для эмигрантов непредсказуемым «черным ящиком». Имея это в виду, мы позволим себе использовать термины «диаспора» и «метрополия». С другой стороны, представляется важным, что этот условный или воображаемый образ эмигрантского сообщества, хотя и транслировался влиятельными инстанциями, не мог быть закреплен окончательно, что он возникал на пересечении разных сообществ, в отсутствие структурообразующего центра.

Итак, нам предстоит определить, какое место занимала в этой ситуации литература -как реконструированный в эмиграции институт, как узкий круг знающих друг друга людей, как комплекс отношений между конфликтующими группами, как набор определений, приписываемых тексту. Иными словами - сложная система, скрывающаяся за авторитетной риторикой «сохранения России для будущих поколений».

Отдельные попытки описать, что происходит с литературой в эмигрантских условиях, время от времени предпринимались - объектами анализа становились и

Я9 01 литературные институции , и способы письма, принципы повествования . Но чаще под эмигрантской литературой понимается литература эмигрантов - литература известных имен и индивидуальных поэтик. «Литература русского зарубежья первой волны», в общем, не является исключением. Здесь герои нашего исследования оказываются, конечно, в неравном положении: к прочно укоренившемуся термину «набоковедение» не о л так давно добавилось «газдановедение» , меньшего внимания литературоведов ос удостаивается Поплавский , и гораздо меньшего - другие «молодые» писатели и поэты, о

82 Skârdal D. The Divided Heart: Skandinave Immigrant Experience through Literary Sources. / With a pref. by O. Handlin. - Lincoln: Univ. of Nebraska Press, 1974 - 393 p.

8 Seidel M. Exile and the Narrative Imagination. - New Haven and London: Yale University Press, 1986.-xiv, 234 p.

84 Dienes L. Russian Literature in Exile: The Life ad Work of Gajto Gazdanov. Munchen: O.Sagner, 1982. На русском: Диенеш Л. Гайто Газданов. Жизнь и творчество / Пер. с англ. Т.К.Сабиева. Владикавказ: Изд-во Сев. Осет. ин-та гуманитарных исслед., 1995. См. также: Кабалоти С. Поэтика прозы Гайто Газданова 20-30-х годов. - Спб.: Петербургский писатель, 1998; Газданов и мировая культура: Сборник статей / Ред. и сост. Л.В.Сыроватко. - Калининград: ГП «КГТ», 2000; Возвращение Гайто Газданова: Научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения / Сост. М.А.Васильевой. М.: Русский путь, 2000; Матвеева Ю.В. «Превращение в любимое»: Художественное мышление Гайто Газданова / Науч. ред. Л.П. Быков. Екатеринбург:УрГУ, 2001; Орлова О.М. Гайто Газданов. М.: Молодая гвардия, 2003. - (Серия «ЖЗЛ»); Семенова Т.О. Система повествования Г.И.Газданова: Автореф. дис. канд. фил. наук. Спб.: Пед. ун-т им. Герцена, 2003; см. также сайт «Общества друзей Газданова»: http://www.hronos.km.ru/proekty/gazdanov/index.html.

85 Здесь наиболее капитальными исследованиями являются диссертации: Menegaldo H. L'univers imaginaire de Boris Poplavski. Doctorat d'état. Paris: Université de soutenance, 1981; Yetter S. которых, наряду с Набоковым, Газдановым и Поплавским, пойдет речь ниже. Персоналистский подход - вполне оправданный в рамках дисциплины, которую можно назвать традиционным литературоведением или традиционной филологией - часто определяет и способы выстраивать образ русской эмигрантской литературы в целом86. Впрочем, история литературы послереволюционной эмиграции пишется не только как история персоналий, но и как история повседневности87, история «течений»,

АО объединений» , и, разумеется, «поколений». Динамика «литературной жизни» обозначается при помощи громоздкого термина «младшее поколение русской эмиграции первой волны» или более лаконичного - «незамеченное поколение»; И.В.Кондаков и Л.Б.Брусиловская модифицируют подобную терминологию до емкой конструкции ал поколение полтора» , но эта модификация, призванная подчеркнуть «промежуточность» и оттого неопределенность положения, в котором оказались литераторы-эмигранты, насколько нам известно, пока не получила распространения.

Пожалуй, наиболее близкий нам подход предлагает Леонид Ливак - не слишком гибкое понятие «литературного течения» и слишком расплывчатое понятие «поколения» он дополняет исследованием литературных масок; с этой точки зрения «незамеченность» - литературная маска, позаимствованная у французских современников и адаптированная к языкам, актуальным в эмигрантском литературном сообществе90. Ливак убедительно реконструирует эти языки и их контексты. Перед нами - как мы старались продемонстрировать выше - стоят иные задачи. Нас будут интересовать не столько дискурсивные, сколько нормативные, ценностные, институциональные контексты конструирования репутации неуспешного литератора и неуспешного литературного поколения.

The Orphic Theme in the Poetry of Boris Julianovic Poplavskij. Madison: University of Wisconsin, 1992; Андреева H.B. Черты культуры XX века в романе Бориса Поплавского «Аполлон Безобразов»: Автореф. дис. канд. филос. наук. -М.: Моск. гос. ун-т, 2000.

86 Струве Г.П. Русская литература в изгнании. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956; в числе недавних исследований: Литература русского зарубежья, 1920-1940 / Отв. ред. О.Н.Михайлов. М.: ИМЛИ - Наследие; Наука, 1993-1999. - Вып.1,2.

87 Менегалъдо Е. Русские в Париже 1919-1939 / Пер. с фр. Н.Поповой, И.Попова. - М.: Наталья Попова, «Кстати», 2001. - 248 е.; Зверев A.M. Повседневная жизнь русского литературного Парижа. 1920-1940. . - М.: Мол. гвардия, 2003. - 371 с.

88 Кодзис Б. Литературные центры русского зарубежья. 1918-1939: Писатели. Творческие объединения. Периодика. Книгопечатание. - Munchen: Sagner, 2002. - 320 с.

89 Кондаков И.В., Брусиловская Л.Б. Оттепель в культуре русского зарубежья (опыт позднего Газданова) // Газданов и мировая культура: Сб. статей / Ред. и сост. Л.В.Сыроватко. -Калининград: ГП «КГТ», 2000. - С.4-11.

90 Livak L. How It Was Done in Paris: Russian Émigré Writers and French Modernism. Madison, Wis.: Univ. of Wisconsin Press, 2003. - xi, 316 p.; Livak L. A Mirror for the Critic: Two Aspects of Taste and One Type of Aphasie Disturbance in Vladimir Nabokov's "Despair". // Canadian-American

Но прежде, чем перейти к решению этих задач, мы более детально опишем общие особенности говорения о «русской зарубежной литературе» вообще и «молодой литературе» в частности - отчасти в продолжение историографической темы, однако наша ближайшая цель - не «историография вопроса». В первой главе работы («Грядущий историк»: мифологии «эмигрантской литературы» и ее «незамеченного поколения») речь пойдет о проблемах, привлекающих наибольшее внимание исследователей, и ходовых способах разрешения этих проблем. Следует подчеркнуть — не о «слабых местах» того или иного метода, а об «общих местах», объединяющих различные исследовательские традиции. Таким образом мы предполагаем обнаружить следы тех стратегий, тех способов заявить о себе, которые более полувека назад использовались идеологами «молодого», «второго», «незамеченного» поколения и которые станут отправной точкой нашего анализа. История этих стратегий будет подробно прослежена во второй главе («Трагедия незамеченности: сюжеты и роли»). Задача третьей главы («Институт незамеченное™: нормы и акторы») - выяснить, какие установки, мотивации, модели реальности поддерживают конструкт «незамеченного поколения». Наконец, в четвертой главе («Литературные тексты «незамеченного поколения»), мы попытаемся реконструировать смыслы, оставшиеся за пределами декларативного образа «поколения».

Такой структуре работы соответствует подбор источников. В первой главе анализируется исследовательский термин «незамеченное (молодое, второе) поколение эмигрантской литературы первой волны», соответственно, источниками становятся монографии, сборники статей, журнальные публикации, учебные пособия, в которых этот термин в том или ином варианте используется91. Во второй и третьей главе мы исследуем образ «молодого», а позднее «второго» и «незамеченного» поколения - как он декларировался, уточнялся, определялся, оспаривался самими литераторами-эмигрантами;

Slavic Studies. Vol. 34. №4. 2000. - P. 447-464; Ливак Л. К истории «парижской школы». Письма Анатолия Штейгера. // Canadian-American Slavic Studies. Vol. 37. №1-2. 2003. - P. 86-87.

91 Агеносов B.B. Литература русского зарубежья (1918-1996): Учеб. пособие. - М.: Терра; Спорт, 1998. - 543 с; Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье. (Пути и судьбы русской эмиграции). - М.: Межд. отношения, 1990. - 464 е.; Литература русского зарубежья, 1920-1940 / Отв. ред. О.Н.Михайлов. М.: ИМЛИ - Наследие; Наука, 1993-1999. - Вып.1,2; Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. - М.: Просвещение, 1995.- 432 е.; Одна или две русские литературы? Междунар. симпозиум, созванный факультетом словесности Женевского ун-та и Швейцарской академии славистики; Женева, 13-15 апр. 1978. - Lausanne: L'âge d'homme, 1981. -256 е.; Русская литература в эмиграции / Под ред. Н.П.Полторацкого. - Питгсбург: Отдел славянских языков и литератур Питтсбургского университета, 1972. - 409 е.; Русское литературное зарубежье: Сб. обзоров и материалов / Редкол. А.Н. Николюкин и др. - М.: ИНИОН РАН 1991 - 1993. - Вып. 1, 2; Струве Г.П. Русская литература в изгнании: Опыт исторического обзора зарубежной литературы / Общ. ред. В.Б.Кудрявцева, КЮ.Лаппо-Данилевского; Сост., вступит, статья К.Ю.Лаппо-Данилевского - 3-е изд., испр. и доп. - Париж: YMCA-Press; Москва: Русский путь, 1996,- 448 е.; Glad J. Russia Abroad: Writers, History, Politics. - Washington, Tenafly: Hermitage&Birchbark, 1999. - 492 p. и др. это исследование предпринимается в первую очередь на материале дискуссий в эмигрантской периодике 1920-1930-х годов (статьи, эссе, манифесты). Поскольку в центре нашего исследования литературное сообщество Парижа, мы рассматриваем в качестве источников публикации парижского журнала «Современные записки»92, пожалуй, самого авторитетного в эмигрантских кругах, а также газет «Последние новости», «Возрождение» . Особое внимание уделено парижским изданиям, которые преподносились редакцией и воспринимались читателями как проект «молодых»: «Новый дом», «Новый корабль», «Числа»94. Здесь мы анализируем не только отдельные статьи и эссе, но и редакционную политику в целом. Также мы относим к источникам публикации альманаха «Круг»95, который во многом задумывался как проект объединения «молодых» и «старших». Помимо парижских изданий, нашими источниками являются журналы «Воля России» (Прага) и «Меч» (Варшава) 96 - на их страницах активно обсуждаются вопросы существования и характерных особенностей «молодой литературы», причем прежде всего парижской. Наконец, кроме публицистики межвоенных лет, нами используется еще одна группа источников: мы рассматриваем мемуары, сборники статей, написанные после Второй мировой войны участниками литературной жизни 1920-1930-х, с целью выяснить, как создается ретроспективный образ «молодого поколения»97. В четвертой главе мы анализируем не декларативный образ «молодого поколения», а

98 литературные тексты, которые с этим образом отождествлялись и критические отзывы

92 Современные записки: Ежемес. обществ.-полит. и лит. журн. / Ред колл.: Н.Д.Авксентьев, И.И.Бунаков, М.В.Вишняк, В.В.Руднев. - Париж, 1924-1940. № 18-70.

93 Последние новости: Ежеднев. газ. / Ред. П.Н.Милюков. - Париж, 1921-1940; Возрождение: Ежеднев. газ. / Ред. Ю.Ф.Семенов. - Париж, 1927-1940.

94 Новый дом: Лит. журн. / Ред. кол.: Н.Н.Берберова, Д.Кнут, Ю.К.Терапиано, В.Б.Фохт. -Париж, 1926-1927. №1-3; Новый корабль: Лит. журн. / Ред.В.А.Злобин, Ю.К.Терапиано, Л.Е.Энгельгардт. - Париж, 1927-1928. № 1-4; Числа: Сб. /Ред. И.В. де Манциарли, Н.А.Оцуп. -Париж, 1930-1934. № 1-10.

95 Круг: Альманах. - Берлин, Париж, 1936-1938. Кн. 1-3.

96 Воля России: Еженедельник. / Ред. В.И.Лебедев, МЛ.Слоним, Е.А.Сталинский. - Прага, 1922-1932. Меч: Еженедельник / Ред. Д.В.Философов и Д.С. Мережковский. - Варшава, 19341939. №1/2-20.

97 Адамович Г. Одиночество и свобода. - Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1955. - 263 е.; Берберова Н. Курсив мой: Автобиография: В 2 т. - 2-е изд., испр. и доп. - Нью-Йорк: Russica, 1983. - Т.1-2.; Варшавский В. Незамеченное поколение. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. -387 е.; Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции: в 3 т. - М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001. - Т.2: Россия во Франции. - 512 с; Оцуп Н. Современники: Статьи. - Нью-Йорк: Орфей, 1986. - 346 с; Терапиано Ю. Встречи 1926-1971. / Сост., вступит, статья, комментарии, указатели Т.Г.Юрченко. - М.: Intrada, 2002. - 384 е.; Шаховская 3. Отражения. - Париж: YMCA-Press, 1975. - 279 е.; Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. - Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. - 311 с.

98 Бакунина Е. Тело: Роман. - Берлин: Парабола, 1933. - 115 е.; Газданов Г. Собрание сочинений: В 3 т. / Сост., подготовка текста Л.Диенеша, С.С.Никоненко, Ф.Х.Хадоновой. — М.: Согласие, 1996. - Т.1-3; Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. / Сост. Н.И.Артеменко-Толстой. - Спб.: Симпозиум. 1999-2000. - Т.1-5.; Поплавский Б. Собрание сочинений: В 3 т. / Подг. текста, коммент. А.Н.Богословского, Е.Менегальдо. — Т.1-3.; Фельзен Ю. на них (рецензии Адамовича, Ходасевича, Вейдле, Оцупа, Пильского и др.); тем самым мы стараемся выяснить, как индивидуальные мотивации литературного письма соотносятся с нормативными определениями «молодой эмигрантской литературы».

Говоря об источниках, необходимо сделать методологическую оговорку. «Незамеченное поколение» Варшавского появляется в том же 1956 году, что и «опыт исторического обзора зарубежной литературы», предпринятый Г.П.Струве («Русская литература в изнании»), а мемуары Яновского («Поля Елисейские») - много позднее, в 1983-м. Понятно, что в данном случае грань между основными источниками и посвященными им исследованиями особенно проблематична. Для нас здесь определяющую роль будет играть не «полнота изложения», не «доказательность», иными словами, не критерии «научного» или «критического» языка (которые сами по себе проблематичны), а модальность высказывания - значимость авторского «я», выясняющего отношения с воссоздаваемым коллективным образом «эмигрантской литературы». Подчеркнем, что под «выяснением отношений» может подразумеваться не только отождествление с конструируемым сообществом, но и противопоставление себя этому образу - так, статьи и воспоминания, в которых Зинаида Шаховская активно отрицает собственную принадлежность «незамеченному поколению», будут рассматриваться вместе с основными источниками (во второй и третьей главе) в то время как книга Струве, практически лишенная личных местоимений, подчеркнуто дистанцированная от описываемых литературных событий - вместе с «исследованиями».

Научная новизна диссертации:

1. В работе исследуется «литература», «литературный режим», который реконструировался, а, точнее, конструировался заново в ситуации кризиса норм, распадения институциональных связей и репродуктивной системы общества. На сегодняшний день такие формы существования литературы, при такой постановке проблемы, остаются малоизученными. В диссертации впервые поставлен вопрос о том, что происходит в подобной ситуации с конструктом русской национальной литературы.

Обман: Роман. - Париж: Поволоцкий и К, 1930. — 220 е.; Фельзен Ю. Счастье: Роман. - Берлин: Парабола, 1932. - 196 е.; Фельзен Ю. Письма о Лермонтове: Роман. - Париж: Поволоцкий и К., 1935. - 234 е.; Червинская Л. Приближения: Стихи. - Париж: Числа, 1934. - 42 е.; Червинская Л. Рассветы: Стихи. - Париж: Б.и., 1937. - 44 е.; Шаршун С. Долголиков: Поэма. Из эпопеи «Герой интереснее романа». - Париж: Числа, 1934. - 164 е.; Штейгер А. Дважды два четыре : Стихи 19261939 / Биографич. заметка А.Головиной, предисл. Ю.Иваска - 2-е изд. - Нью-Йорк: Яизвгса, 1982.

96 е.; Яновский В. Колесо: Повесть. - Париж; Берлин: Новые писатели, 1930. - 189 е.; Яновский В. Мир: Роман. - Берлин: Парабола, 1931. - 285 е.; Яновский В. Любовь вторая: Повесть. Париж, 1935.- 178 с. и др.

2. В процессе исследования выработаны новые подходы к историческому описанию «эмигрантской литературы» 1920-1930-х гг.: конструкция «незамеченного поколения» рассматривается нами не как априорная данность, а как требующая исследования проблема (проблема идентичности, самопрезентаци, репутации).

3. Популярность поколенческой риторики, во-первых, и риторики поражения, во-вторых, исследуется с междисциплинарных позиций, что позволит не только обнаружить связь между этими риториками, но и выявить их оборотные стороны: показать, что демонстративная ориентация на успех или декларативное отвержение каких бы то ни было форм коллективной идентичности (крайний пример - Набоков) не столько уникальное исключение, сколько следствие той же культурной, социальной, литературной ситуации. Предложенные в работе аналогии между стратегиями Набокова и идеологов «незамеченного поколения» ранее не проводились.

4. Объектом исследования является достаточно замкнутое сообщество, что позволит проследить за возникновением «поколения» как специфической формы отделения «своих» от «чужих», моделирования вполне определенного образа «мы». Вопрос о «поколении» как об особом типе общности в исследованиях последних лет практически не акцентировался.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Модель «незамеченного поколения» появляется в результате реализации достаточно узкой группой литераторов (Борис Поплавский, Владимир Варшавский, Юрий Терапиано и др.) определенных стратегий. Востребованность этих стратегий обуславливается спецификой социальной и культурной ситуации: ситуации слома норм, кризиса национальных институтов при сохранении высокого статуса национальной литературы. Эти стратегии:

- сочетают ориентацию на «высокие», «великие» достижения, в соответствии с классическими образцами русской литературы, с осознанием невозможности продлить ее существование в эмиграции и декларативной алитературностью;

- присваивают функцию интерпретации и справедливой оценки таких достижений идеальной фигуре «грядущего историка», при этом апелляция к «грядущему историку» предполагает приемы умолчания, максимальной универсализации или стирания смысла, т.е. подчеркнутую непроясненность собственной позиции; тем самым утверждается принципиальная невозможность достичь признания.

2. Реализация этих стратегий опирается на декларацию групповой солидарности, причем солидарности поколенческой. Начинающие литераторы описывают и представляют себя именно как поколение, поскольку:

- неизбежное в эмигрантском сообществе ослабление или отсутствие связей между различными социальными институтами затрудняет поиск иных оснований общности - при том, что сама групповая солидарность закономерно воспринимается как остро необходимая;

- образ «нового поколения» позволяет решить важную задачу утверждения собственных претензий на роль продолжателей сверхценной традиции «великой русской литературы», удостоверения самого ее существования;

- поколнческая риторика способствует установлению и систематизации связи со «старшими» литераторами (Георгий Адамович, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Владислав Ходасевич и др.), для которых «молодое поколение» становится полем состязания, а потенциал влияния в нем -значимым подтверждением статусных притязаний.

3. Собственно определения литературы задаются идеологами поколения через противопоставление «литературности» и «реальности», мертвого таланта (негативным примером здесь чаще всего выступает Владимир Набоков) и живого, хотя и несовершенного, творчества; тем самым легитимируется «неуспех» и непроясненность собственной литературной программы («письмо о главном»). В то же время способы построения литературного текста, практикуемые «незамеченными» литераторами (Поплавским, Юрием Фельзеном, Екатериной Бакуниной и др.), с одной стороны, и Набоковым, с другой, объединяет фигура идеального («понимающего», «проницательного») адресата, при том, что процедуры прочтения и интерпретации в обоих случаях обозначаются как сложные и, в конечном счете, подавляются.

Научно-практическое значение работы определяется тем, что мы рассматриваем частный случай (образ «незамеченного поколения») и одну из возможных реализаций более общей модели «поколения, выпавшего из истории». Методологический аппарат, разработанный для описания «незамеченного поколения», может быть применен при анализе других, аналогичных ситуаций - подразумевается, конечно, не только поиск совпадений, но и, что гораздо более важно, обнаружение различий. Результаты исследования могут послужить материалом для дальнейших теоретических разработок, так или иначе связанных с проблемами идентичности, понятием «поколения», категориями «успеха» и «поражения». Кроме того, результаты исследования могут использоваться в педагогической практике — не только при подготовке спецкурсов по истории эмигрантской литературы, но и для решения более широких задач: для демонстрации на конкретном, достаточно узком примере возможностей междисциплинарных подходов.

Апробация результатов исследования проводилась в РГГУ в докладах на аспирантских семинарах ИВГИ (январь-май 2002 г.); на научном семинаре ИЕК (ноябрь 2003 г.); а также в процессе участия в научных конференциях:

- Форум немецких и российских культурологов «Культура и власть» (Бохум, октябрь 2001 г., Институт русской и советской культуры им. Ю.М.Лотмана Рурского университета, АИРО-ХХ) - доклад «Иллюзия бегства от власти: литературный журнал в эмиграции и в интернете)»;

- Международная конференция «Французский язык и французская культура в Северной Америке и в России (Москва, март 2002 г., РГГУ, ИВГИ, Центр «Москва-Квебек») - доклад «Освоение Парижа и его языка: «младшее поколение» русской литературной эмиграции первой волны»;

- «Банные чтения» (Москва, апрель 2003 г., журнал «Новое литературное обозрение») - доклад «Концепт современности и «незамеченное поколение» русской литературной эмиграции первой волны)»;

- Международная конференция «Смена поколений в социокультурной динамике XX века» (Москва, июнь 2004 г., Министерство культуры РФ, Государственный Институт искусствознания, научный совет РАН «История мировой культуры», Комиссия междисциплинарного изучения художественной деятельности) - Доклад «Конструирование незамеченное™ («младшее», «второе», «незамеченное» поколение послереволюционной эмиграции)».

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Каспэ, Ирина Михайловна

Итак, мы имели дело с весьма специфическим объектом исследования: более или менее оформившись в полемических статьях с предельно общими названиями («О литературе в эмиграции», «Вокруг «Чисел»», «Около важного», «Человек 30-х годов») и, несколько десятилетий спустя, получив благодаря Владимиру Варшавскому имя, он настоятельно требует внимания грядущих историков, но ни одна монография не лишит его главного - способности всякий раз оставаться невидимым и незаметным. Роль грядущего историка, призванного восстановить справедливость, никогда не сможет быть сыграна удовлетворительно - любого, даже самого отчаянного, усилия недостаточно для того, чтобы вернуть «незамеченному поколению» отнятую «самой историей» славу.Зазор между славой и неизвестностью, в который вписано «незамеченное поколение», появляется задолго до книги Варшавского: этот зазор создают постоянные ревизии достижений, ревностный подсчет ярких фигур, непрерывное выяснение размеров внесенного вклада, тревожные вопросы о том, состоялась ли «эмигрантская литература».Для нас здесь важна безоговорочная убежденность в том, что вклад должен быть внесен, и немалый, а яркие фигуры - предъявлены. «Самим своим появлением /.../ молодые писатели отрицали все материалистические основы эстетики, не могущей, как уверяют, развиваться из ничего», - с гордостью вспоминает Василий Яновский^'^. Варьируя знаки, указывающие на невозможность литературы в эмиграции - отсутствие издателя, читателя, гонорара, естественной языковой среды или «родной почвы», способной сделать «творчество писателя радиоактивным» , - наши герои пытаются в короткие сроки сконструировать маленькую модель большой (великой, высокой) литературы. Время, отпущенное этой маленькой Литературе, в самом деле измеряется годами: в идеале - до возвращения в Россию, фактически - до первых признаков ассимиляции.В ситуации распада институциональных связей образ маленькой Литературы позволяют удержать и, собственно, «сохранить для потомков» лишь жесткие узы групповой идентичности - эта литература существует (или декларативно «вьшадает из истории») только как коллективный проект. Идеальной метафорой исторической памяти при этом будет нечто среднее между пантеоном и братской могилой: ориентация на '^^ Яновский В. Мимо незамеченного поколения // Новое русское слово. 1955. 2 окт. - 2.высокие достижения сочетается с героизацией самого факта письма в тяжелых условиях, в нищете, в чужой стране, после катастрофы - такому письму позволительно быть «слабым», «бедным», «вторичным». Задачи, которые должен решить мемуарист, а затем и грядущий историк, противоречивы: поиск ярких фигур накладывается на необходимость «упомянуть всех», реконструировать эмигрантскую литературу в мельчайших подробностях, любое упущение здесь будет расценено как очередное свидетельство незамеченности. Характерный выход из положения - метафора «пушкинской плеяды без Пушкина»^^ :^ таким образом помечается место, на котором должна быть великая литература, но устраняются собственно атрибуты величия.В этой диссертационной работе - и в особенности в последней ее главе, — мы старались показать, что «незамеченное поколение», с его декларативной алитературностью, обязано своим появлением высокому и устойчивому статусу национальной литературы. Принимая разные обличия, воплощая историю, судьбу, родину, реальность, великая национальная литература задает основные рамки и основные способы самоопределения.Принадлежность к этой литературе обозначается прежде всего при помощи категории поколения. Нашим героям не приходится рефлексировать над употреблением поколенческих терминов: эти термины усваиваются эмигрантской публицистикой вместе с языком русских «шестидесятников»; поколенческие градации востребованы практически во всех интеллектуальных кругах послереволюционной диаспоры - не только в собственно литературных, но и в политических, философских, впрочем, граница между этими сообществами часто условна; наконец, с поколенческими категориями непосредственно связаны общеевропейские символы переломного межвоенного времени.Соединяя представления о «норме» и «изменчивости», о «преемственности» и «новизне», о «продолжении» и «разрыве», о «природном» и «историческом», о «реализации» и «поражении», поколенческая риторика в самом деле позволяет структурировать непроясненные свидетельства принципиально нового культурного опыта. Очевидно, однако, что Гертруда Стайн, говоря о воевавших и потому «потерянных для общества» молодых европейцах, имеет дело с иным понятием поколения, нежели, скажем, сменовеховцы. Для русских эмигрантов «поколение» воплощает в первую очередь возможность символического продления национальной истории; при помощи поколенческих терминов обозначается сбой репродуктивных механизмов и, '^^ Цетлин М.О. Эмигрантское // Современные записки. 1927. №32. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . - М.: Олимп, ACT. 2002. - Ч.1. - 213 '''* См.: Райе Э. О Борисе Поплавском // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции.Мемуары / Сост., предисл. и коммент. В.П.Крейда. - М.: Республика, 1994. - 298.одновременно, надежда на их восстановление. Конструкция «молодой эмигрантской литературы» здесь не является исключением: сквозь смутные, размытые очертания «человека 30-х годов» проступает образ долгожданной «литературной смены», «нового» и, как оказалось, последнего звена в репродуктивной цепи. Собственно, желания писать по-русски уже достаточно для того, чтобы наши герои стали «поколением» -

олицетворением «молодости», «новизны», «смены». Поколенческая идентичность здесь практически полностью вытесняет любые другие формы коллективного самоопределения (за исключением разве что географических - «парижская нота», «парижская школа»).Тотальность поколенческого языка превращает замкнутое, изолированное сообщество в идеальное поколение, отражение всех предьщущих и всех последующих, самое жертвенное и обреченное: «судьба незамеченного поколения» напоминает Владимиру Варшавскому «судьбу всех «лишних людей» русского прошлого и всех «потерянных» поколений Европы и Америки»^'^. Но при этом к символам истории и\или судьбы, которая управляет поколениями (избирает их для особой миссии, обделяет возможностями, удачей и счастьем, связывает рамками общего времени и пространства) наши герои добавляют символы собственно литературной ненризнанности, отверженности, несвоевременности: благодаря маске «непризнанного гения», «проклятого поэта» в поколенческий сюжет о несчастной судьбе включается инстанция адресата, читателя, а функции описания, объективной оценки, рационального освоения роковой истории персонифицируются в образе грядущего историка.Иными словами, традиционные репродуктивные мотивации (существование для потомков, ради передачи опыта, подготовки почвы для грядущих поколений) осмысляются в категориях индивидуальной достижительной стратегии (необходимость быть понятым, признанным, прочитанным, если не современниками, то «будущим читателем») - в ситуации репродуктивного сбоя фигура будущего читателя замещает проблематичную фигуру потомка. Размытые границы поколенческой идентичности (с характерными задачами вьфазить «дух поколения», предстательствовать «за всех»), сужаются за счет заимствованных атрибутов элитарной, автономной, независимой литературы, литературы для тесного круга ценителей, зрелой и потому свободной от знаков «сиюминутного успеха».Это соединение возможно постольку, поскольку «эмигрантская литература» практически не интегрирована в систему других социальных институтов; отсутствуют ориентиры, по отношению к которым могли бы выстраиваться литературные жесты (будь то декларативная «автономия» или, напротив, «зависимость»); разлажены не только ^'' Варшавский В. Незамеченное поколение. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - СД5.каналы литературной реализации, но и - что особенно важно для нас - поражения, неудачи, маргинальности. Описать проект «молодого», а позднее «незамеченного», поколения действительно можно только как «парадокс», «конфликт», «противоречие»: между символами маргинальности и статусом мэйнстрима; между пестованием невнятной, неразборчивой речи и поиском предельно стертого, простого, универсального языка; между доверчивой искренностью и искушенной иронией; между умолчанием и беспрерывным проговариванием «самого важного». Между этими полюсами и возникает «незамеченность»: особая стратегия, особый способ заявить о своем существовании при помощи разнообразных фигур отсутствия, наконец, особый тип идентичности, в основе которого - стремление увидеть себя «чужими глазами» и в то же время скрыться, спрятаться от «чужого», «внешнего» взгляда. В схематичном описании этот тип идентичности будет выглядеть как закольцованный нарциссический сюжет, сюжет бесконечного и безысходного подсматривания за собой. Такой способ выстраивать образ «я» (или «мы») может определять и драматургию публичной жизни литературного сообщества, и принципы литературного повествования. Грядущий историк, будущий читатель должен «воздать по заслугам», «расставить точки над i», но предъявленная структура идентичности предполагает сбой критериев оценки и механизмов интерпретации. Собственно, образы «незамеченного поколения», «незамеченного писателя» противоречивы постольку, поскольку располагаются у полюсов идеи «невыразимости»: на одном полюсе окажется невыразимость универсальных смыслов, «самого важного», «главного», «всеобщего», на другом - невыразимость «субъективного», «личного», «уникального», «интимного». Проговаривая «самое важное» и «самое сокровенное», наши герои тем самым претендуют на небывалый успех и одновременно оправдывают неминуемую неудачу.«Литературное поколение», как правило, определяется через фигуру сильного предшественника: тем самым устанавливается предел возможностей «новой» генерации («серебряный век» следует за «золотым», «бронзовый» - за «серебряным»), но за счет этого ограничения отвоевывается устойчивое место в высокой, большой литературе.«Поколение», о котором шла речь в нашем исследовании, не замечено постольку, поскольку не может быть приписано к чему бы то ни было, соотнесено с чем бы то ни было, - за исключением иллюзорного образа национальной литературы. Традиционно сопровождающие поколенческую риторику категории неудачи, вторичности, поражения, «злой судьбы» и «особой миссии» в нашем случае соотносятся отнюдь не с образами более удачливых предшественников и потомков - это поколение вторично по отношению ко всей русской литературе, в пику всей русской литературе несчастно, и по сравнению со всей русской литературой не признано.Сюжет, описанный в поколенческих терминах, преподносится как уникальный и вечный. С бесконечным повторением жизненных (а, значит, в рамках этой логики, и

культурных) циклов - «молодые приходят на смену старикам», «дети восстают против отцов», «традиция разрушается новацией» etc - связана превосходная степень, в которую обычно возводится уникальность того или иного поколения. Коль скоро поколенческие сюжеты унифицируются, то наиболее ходовой способ отличить собственное поколение ото всех прочих - признать его «самым» (самым страдающим, потерянным,

незамеченным). Обращаясь к грядущему историку, к будущему читателю, наши герои подчеркивают уникальность «незамеченного поколения», но рассчитывают на дальнейшее воспроизведение поколенческих сюжетов: «Братья и сестры последующих боен и мятежей, услышите ли вы наш живой голос?»^'^. В этом смысле мы поступим, наконец, как и подобает грядущему историку: оговорим, чем сюжеты, которые фигурировали в нашем исследовании, могут напоминать сценарии литературной жизни последних лет.Первое, что бросается в глаза - риторика поколений явно востребована при попытках структурировать образ актуальной поэзии. Проект, а точнее, комплекс проектов под общим названием «Вавилон» («Союз молодых литераторов»), который с 1989 года, пожалуй, наиболее активно претендовал на решение этой задачи, был основан именно на поколенческих градациях. К концу 90-х приверженность поколенческой идентичности оформляется как манифест: «В недавнее время произошло важнейшее событие: осознало себя новое поколение в литературе, или, точнее, несколько близких поколений, в которых оказались люди, родившиеся с конца 50-х по конец 70-х» . В относительно недавнем интервью, сообщая о закрытии проекта, организатор «Вавилона» Дмитрий Кузьмин довольно подробно рассказывает о том, как конструировалось это событие - о причинах, формах, границах такого самоопределения^'^. Граница, отделяющая многосоставное «поколение 90-х» от его предшественников, прочерчена вполне определенно -

'^* Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. - Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. - ''^ /Декларация/: http://www.vaviIon.ni/textonly/decl.htm; См. также: Кукулин И. Прорыв к невозможной связи: Поколение 90-х в русской поэзии: возникновение новых канонов. Новое литературное обозрение. 2001. № 50. - 439.''* Кузьмин Д. "Вавилон" будет торжественно закрыт в феврале 2004 года. / Беседа с Л.Горалик: http://www.russ.ru/krug/20031118_dk.html предшественники «успели войти в литературу до того, как все поменялось»^'^. Но образ «старшего поколения», «старших наставников», «учителей» далеко не отчетлив. Символы преемственности соотносятся здесь с «самиздатовской», «неподцензурной» литературой, литературой «внутренней эмиграции», незамеченной, почти невидимой, но, безусловно, высокой: «Современная русская литература переживает бурный расцвет, сопоставимый по своей мощи с «золотым веком». Расцвет этот мало кто замечает, хотя продолжается он уже давно. Произошел этот расцвет, конечно, не в советской печати, а в первую очередь в поколения, «Союз молодых литераторов» оказывается в ситуации практически зеркальной той, в которой была провозглашена «молодая эмигрантская литература». По другую сторону радикальных перемен (крушения, обвала, слома старых институций) на сей раз остается существование в модусе незаметности; возникновение «молодого поколения» связано с незаметностью «старшего», но в поколенческих терминах выражается уже знакомая нам задача создать литературу «из ничего», балансируя между двумя в равной мере проблематичными, некогда отчетливо обозначенными, а теперь размытыми зонами -

между «маргинальностью» и «мэйнстримом»^^^ При помощи поколенческого языка узкое сообщество утверждает собственные полномочия на поиск «новых имен» и «организацию литературного процесса», не проясняя основания общности. Единственным критерием, позволяющим отличить «своих» от «чужих», признается «инновация», «прорыв к новым смыслам» - критерий тем более неустойчивый и произвольный, чем менее однозначны представления о «традиции». Фактически наиболее действенным способом обозначить рамки сообщества будет перечисление персоналий - не случайно, утратив интерес к сайту «Вавилон», его основатели открывают сетевую галерею «Лица русской литературы».Предложенный образ «русской литературы» декларативно открыт, но с оговоркой: «Кураторы проекта не работают с материалом массовой литературы и оставляют за собой право не включать в галерею изображения лиц, чьи достижения на собственно литературном поприще представляются им незначительными - хотя бы даже мера известности (или, лучше сказать, «раскрученности») этих лиц была достаточно велика» .Лица «известных» (авторитетных, успешных и даже «раскрученных») литераторов, конечно, соседствуют в галерее с портретами людей, узнаваемых лишь тесным кругом ^" Там же.^^^ /Декларация/: http://www.vavilon.ru/textonly/decl.htm ^^ ' Подробнее об этом: Каспэ И. Бегство от власти: литературный журнал в эмиграции и в интернете. "Числа" (Париж) и "TextOnly"» // Культура и власть. Форум немецких и российских культурологов / Под ред. К.Аймермахера, Г.Бордюгова, И.Грабовского. - М.: АИРО-ХХ, 2002. - 335-347.^^^ /О проекте/: http://gallery.vavilon.ru/about/ «своих» и, возможно, столь же тесным кругом недоброжелателей. Иными словами, эта литература опознается прежде всего по знакомым лицам, а настойчивые попьггки каталогизировать и охарактеризовать «новую поэзию» если не связаны с метафорами возраста («молодость», «инфантильность»), то подчеркнуто соотносительны («новгш искренность», «постконцептуализм»). Наконец, менее нейтральные определения -

«литература менеджеров», «литература копирайтеров», «литература яппи» - указывают на ту же непроясненность принципов общности. В последней главе этого исследования мы говорили о «внелитературных» масках - медика, теолога, шахматиста - при помощи которых описывалась «молодая эмигрантская литература». Этот «запрещенный» или «упрощенный» прием - в определенном смысле тоже следствие поколенческой риторики, коль скоро она облегчает вторжение в те области, которые автор, возможно, предпочел бы пометить как внелитературные или даже приватные. Торжественное закрытие «Вавилона» и публичное признание исчерпанности поколенческого языка ознаменовалось «Передачей эстафеты» (так называлась акция, устроенная в клубе «Б-2») новому «молодому поколению» - вне зависимости от того, будут ли эти поэты определять себя в поколенческих терминах, поэзия остается пространством вечной молодости.Однако важнее для нашей темы параллели менее очевидные, но и менее окказиональные. Они имеют лишь косвенное отношение к поколенческой риторике, но самое прямое - к сверхценному статусу литературы и, одновременно, к характерному нивелированию ее атрибутов. Образ «литературы существования», литературы вне литературы, подлинной, живой, реальной, не связанной институциональными рамками, в последние годы активно манифестируется и столь же активно продается. Рекламируя новую книжную серию «Трэш-коллекция», издатель Александр Иванов в интервью журналу «Критическая масса» замечает: «...Дуновение смерти рядом, потому что все очень поверили - в силу жизни, образованности, чтения - в то, что у литературы есть своя история. Что это отдельный элемент культурного пространства, у которого есть своя история. А вот если в это поверить - то литература заканчивается. Феномен Пушкина, например, сложился из ощущения, что у литературы нет своей истории. Что история есть у чего угодно: у любви, у политики, у науки даже есть своя история, но у литературы... То есть литература в каком-то смысле - это всё. Всё - в банальном смысле» . Такое вольное переложение Маркса вроде бы ничего не прибавляет к общим местам: у литературы не может быть устойчивых определений и безусловных норм. Но эмоциональный накал этому высказыванию придает высокий образ, не слишком тщательно скрытый за '^ ^ Иванов А. «Мы попробовали посмотреть на литературу как не на литературу»: Беседа с В.Шухминым // Критическая масса. 2004. №1. - 19.релятивистской риторикой. Чтобы легитимировать трэш, здесь потребовался Пушкин -

имеется в виду, конечно. Литература, особая область бытия, несоизмеримая ни с какими социальными практиками, только с самой Реальностью. Поскольку этот тип говорения о литературе обладает полемическим пафосом, он формирует довольно отчетливый образ противника - кажется, альтернативной позицией здесь должна быть позиция «ремесленника», «холодного профессионала», «кабинетного писателя», оторванного от настоящей жизни и приверженного тем самым скучным, конвенциональным атрибутам письма, для обозначения которых русские эмигранты 1920-1930-х пользовались словом «прием».Говоря о «незамеченном поколении», мы старались показать, насколько связаны между собой эти образы литературы: «ремесло» (в позитивной модальности -

героическое, хотя и незаметное служение, в негативной - мертвое штукарство,

фокусничество) и живой «человеческий документ». Создавая драматическое напряжение, превращая литературное пространство в зону «полемик», «интриг», и «конфликтов», эти полюса, конечно, дополняют друг друга. Пожалуй, можно сказать, что в обоих случаях приобретают болезненные формы представления о социальном действии. Символы социального действия либо гипертрофируются, становятся самоценными (в случае «ремесла»), либо вытесняются, определяются как нечто неподлинное и искусственное.Разумеется, идеальный грядущий историк «незамеченного поколения» не позволил бы себе даже с оговорками утверждать, что это поколение сконструировано: «сконструированное», «сделанное» для идеологов человеческого документа, безусловно, являлось синонимом «ненастоящего».В этом исследовании нас интересовала литература, у которой есть история. Более того, для нас было важно, что история приобретает особую значимость именно тогда, когда, кажется, не остается ничего иного, кроме как из истории «выпасть». Мы говорили о литературе как о способе формировать образ истории, оперировать определениями реальности - в этом смысле она не «лучше» и не «выше» других социальных действий.Речь прежде всего шла о проблемах адресации, взаимодействия с читателем, выбора стратегий. Это не значит, что литература видится нам цепью последовательных манипуляций. Но если читатель, зная, что им манипулируют (или, другими словами, что автор преследует свои собственные, и возвышенные, и не слишком возвышенные цели), при этом продолжает испытывать благодарность, сопереживание, сочувствие - видимо, здесь и имеет место то уникальное событие, которое не могло и не должно было являться предметом данного диссертационного исследования.Источники Адамович Г. Невозможность поэзии. // Опыты. 1958. № 9. - 33-51.Адамович Г. Одиночество и свобода. - Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1955. - Адамович Г. Собрание сочинений / Редколлегия : О.А.Коростелев и др. - Спб.: Алтейа, 1999-Т.1-12.Бакунина Е. Любовь к шестерым: Роман. - Париж: Поволоцкий и К, 1935. - 207 с.Бакунина Е. Стихи. - Париж: Родник, 1931. - 237 с.Бакунина Е. Тело: Роман. - Берлин: Парабола, 1933. - 115 с.Бем А. Мысли о современной русской литературе // Своими путями. 1925. № 6. - 19-22.Берберова Н. Курсив мой: Автобиография: В 2 т. - 2-е изд., испр. и доп. - Нью-Йорк: Russica, 1983.-Т. 1-2.Берберова Н. Повелительница: Роман. - Берлин: Петрополис, 1932. - 113 с.Берберова Н. Последние и первые: Роман. - Париж: Поволоцкий и К, 1930 - 173 с.«В Россию ветром строчки занесет...»: Поэты парижской ноты / Сост., предисл., примеч. В.П. Крейда. - М.: Молодая гвардия, 2003. - 375 с.Варшавский В. Незамеченное поколение // Новый журнал. 1955. № 41. - 103-121.Варшавский В. Незамеченное поколение. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - Газданов Г. Собрание сочинений: В 3 т. / Сост., подготовка текста Л.Диенеша, С.Никоненко, Ф.Х.Хадоновой. - М.: Согласие, 1996. - Т. 1-3.Глэд Дж. Беседы в изгнании. Русское литературное зарубежье. - М.: Книжная палата, 1991.-320 с.Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции: в 3 т. - М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001. - Т.2: Россия во Франции. - 512 с.Дальние берега: Портреты писателей эмиграции. Мемуары / Сост., предисл. и коммент. В.П.Крейда. - М.: Республика, 1994. - 396 с.Иванов Г. Собрание сочинений: В 3 т. / Под ред. В.П.Кочетова; Сост., подготовка текста Е.В.Витковского, В.П.Крейда, коммент. К.И.Мосешвили, В.П.Крейда. - М.: Согласие, 1994. - 574 с.Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии / Под общ. ред. Н.Г.Мельникова; Сост., подг. текста Н.Г.Мельникова, О.А.Коростелева; предисл., преамб., коммент. Н.Г.Мельникова. - М.: НЛО, 2000. - 688 с.Критика русского зарубежья: В 2 ч. / Сост., предисл., преамбулы и примеч.О.А.Коростелева, Н.Г.Мельникова. - М.: Олимп, ACT. 2002. - Ч.1-2.Кускова Е. О незамеченном поколении // Новое русское слово. 1955. 11 сент. - 2.Литература русского зарубежья. Антология: В 6 томах / Сост. В.В.Лаврова. - М.: Книга и бизнес, 1991. - Т. 1 -6.Литературный смотр: Свободный сборник. / Ред. З.Н.Гиппиус и Д.С.Мережковский.Париж: Б.И., 1939.-166 с.Мережковский Д. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы. - Спб.: Типо-литография Б.М.Вольфа, 1893. - 192 с.На Западе: Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю.П. Иваска. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. - 398 с.Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. / Сост. Н.И.Артеменко Толстой. - Спб.: Симпозиум. 1999-2000. - Т. 1-5.Одоевцева И. На берегах Сены. - Париж: La Press Libre, 1983. - 528 с.Оцуп Н. Современники: Статьи. - Нью-Йорк: Орфей, 1986. - 346 с.Оцуп Н. Современники: Статьи. - Париж: Cooperative etoile, 1961. - 230 с.Поплавский Б. Домой с небес: Романы / Сост., вступ. ст., примеч. Л.Аллена. - Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - 352 с.Поплавский Б. Из дневников 1928-1935. - Париж: Тов-во объединенных издателей, 1938.-67 с.Поплавский Б. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент.А.Богословского и Е.Менегальдо. — М.: Христианское издательство, 1996. - 512 с.Поплавский Б. Собрание сочинений: В 3 т. / Подг. текста, коммент.А.Н.Богословского, Е.Менегальдо. - Т. 1-3.Поплавский Б. Сочинения / Общ. ред. и комментарии А.Ивановой. - Спб.: Летний сад, Журнал «Нева», 1999. - 448 с.Русская Атлантида. Поэзия русской эмиграции. Младшее поколение первой волны / Сост., библиогр. и комментарии А.Ивановой. - М.: Интрада, 1998. - 174 с.Слоним М. «Незамеченное поколение» // Новое русское слово. 1955. 31 июля. - 8.Терапиано Ю. Встречи 1926-1971. / Сост., вступит, статья, комментарии, указатели Т.Г.Юрченко. - М.: Intrada, 2002. - 384 с.Фельзен Ю. Обман: Роман. - Париж: Поволоцкий и К, 1930. - 220 с.Фельзен Ю. Письма о Лермонтове: Роман. - Париж: Поволоцкий и К., 1935. - 234 с.Фельзен Ю. Счастье: Роман. - Берлин: Парабола, 1932. - 196 с.Ходасевич В. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во им.Чехова, 1954.-412 с.Ходасевич В. Собрание сочинений: В 4 томах / Редколл.: В.П.Кочетов и др. - М.: Согласие, 1996-1997. - ТЛ-4.Червинская Л. Приближения: Стихи. - Париж: Числа, 1934. - 42 с.Червинская Л. Рассветы: Стихи. - Париж: Б.и., 1937. - 44 с.Шаршун Долголиков: Поэма. Из эпопеи «Герой интереснее романа». - Париж: Числа, 1934.-164 с.Шаховская 3. Отражения. - Париж: YMCA-Press, 1975. - 279 с.Штейгер А. Дважды два четыре : Стихи 1926-1939 / Биографич. заметка А.Головиной, предисл. Ю.Иваска - 2-е изд. - Нью-Йорк: Russica, 1982.- 96 с.Штейгер А. Неблагодарность: Стихи. - Париж: Числа, 1935. - 38 с.Штейгер А. Эта жизнь: Стихи. Книга вторая. - Париж: Б. и., 1931. - 40 с.Штейгер А. Этот день: Стихи 1927-1928. - Париж: Е.Сияльская, 1928. - 36 с.Яновский В. Колесо: Повесть. - Париж; Берлин: Новые писатели, 1930. - 189 с.Яновский В. Любовь вторая: Повесть. Париж, 1935. - 178 с.Яновский В. Мимо незамеченного поколения // Новое русское слово. 1955. 2 окт. - Яновский В. Мир: Роман. - Берлин: Парабола, 1931. - 285 с.Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. - Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. - Яновский В. Сочинения: В 2 т. / Примеч. О.А.Коростелева, Н.Г.Мельникова. - М.: Гудьял-Пресс, 2000. - Т. 1-2.Периодические издания Возрождение: Ежеднев. газ. / Ред. Ю.Ф.Семенов. -Париж, 1927-1940.Воля России: Еженедельник. / Ред. В.И.Лебедев, М.Л.Слоним, Е.А.Сталинский. -

Прага, 1922-1932.Встречи: Ежемес. журн. / Ред. Г.В.Адамович и М.Л.Кантор. - Париж, 1934. №1-6.Круг: Альманах. - Берлин, Париж, 1936-1938. Кн.1-3.Меч; Еженедельник / Ред. Д.В.Философов и Д.С. Мережковский. - Варшава, 1934-

1939.Х91/2-20.Новый дом: Лит. журн. / Ред. кол.: Н.Н.Берберова, Д.Кнут, Ю.К.Терапиано, В.Б.Фохт. - Париж, 1926-1927. №1-3.Новый корабль: Лит. журн. / Ред.В.А.Злобин, Ю.К.Терапиано, Л.Е.Энгельгардт. -

Париж, 1927-1928. № 1-4.Последние новости: Ежеднев. газ. / Ред. П.Н.Милюков. — Париж, 1921-1940.Современные записки: Ежемес. обществ.-полит. и лит. журн. / Ред колл.: Н.Д.Авксентьев, И.И.Бунаков, М.В.Вишняк, В.В.Руднев. - Париж, 1924-1940. № 18-70.Числа: Сб. /Ред. И.В. де Манциарли, Н.А.Оцуп. - Париж, 1930-1934. № 1-10.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Каспэ, Ирина Михайловна, 2004 год

1. Адамович Г. Жизнь и «жизнь» // Последние новости. 1935. 4 апр. С.2.

2. Федоров В. Бесшумный расстрел // Меч. 1934. №9/10. С.8-9.237 Там же.

3. Оцуп Н. Вместо ответа //Числа. 1930-31. Кн.4. -С. 158-160.

4. Оцуп Н. Из дневника // Числа. 1930.Кн 2/3. С.155.

5. Фельзен Ю. О судьбе эмигрантской литературы // Меч. 1934. №13/14. С.18.242 Там же.

6. Бем А. Письма о литературе. Соблазн простоты // Меч. 1934. №11/12. С. 14-16.

7. Философов Д. Письма к неизвестным: В защиту «г.Федорова из Чехословакии»// Меч. 1934. № 13/14.-С.5-8.

8. Бем А. «Столица» и «провинция» // Меч. 1937. 10 окт. № 39. С.6.246 Там же.

9. Ходасевич В. О задачах молодой литературы // Возрождение. 1935. 19 дек. С.З.

10. Адамович Г. Жизнь и «жизнь» // Последние новости, 1935. 4 апр. С.2.

11. Ходасевич В. Жалость и «жалость» // Возрождение. 1935.11 апр. С.З.

12. Ходасевич В. О смерти Поплавского // Возрождение. 1935. 17 окт. С.З.

13. Терапиано Ю. Человек 30-х годов. Числа. 1933. Кн.7/8. С. 210-212.

14. Поплавский Б. Домой с небес. // Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С.338.258 Там же.259 Там же.

15. Адамович Г. Литературные впечатления. // Современные записки. 1936. №61. С.207.2ббОсоргин М. О «молодых писателях» //Последние новости. 1936. 19 марта. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.1. - С. 140-142.

16. Адамович Г. Литературные впечатления. // Современные записки. 1936. №61. С. 207208

17. Адамович Г. О «самом важном» // Литературный смотр: Свободный сб. / Ред. З.Н.Гиппиус и Д.С.Мережковский. П.: Б.и., 1939. - С. 16.

18. Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С.35.

19. Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С. 41.

20. Яновский В. Мимо незамеченного поколения // Новое русское слово. 1955. 2 окт. С.2

21. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С. 165.

22. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С. 165.

23. Алферов А. Доклад, прочитанный в «Зеленой лампе». // Числа. 1933. Кн.9. С.204

24. Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С. 12

25. Attias-Donfut С. Sociologie des générations. Paris: Press Univ. de France, 1988. - P. 99.

26. Нора П. Поколение как место памяти / Пер. Г.Дашевского. Новое литературное обозрение. 1998. № 30. С. 57-58287 Там же.

27. О парадоксальности этих представлений: Naegele K.D. Youth and Society: Some Observation //Youth: Change and Challenge. -N.Y.: Basic Books, 1963. P. 46, 61.

28. Крайний Антон. Современность. // Числа. 1933. Кн.9. С.142.

29. Алферов А. Доклад, прочитанный в «Зеленой лампе». // Числа. 1933. Кн.9. С.202.

30. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Пер. с англ. под общ. ред. А.В.Толстых. -М.: Прогресс, 1996. С.273.

31. Поплавский Б. Вокруг «Чисел». // Числа. 1933. Кн.9. Цит. по публ.: Поплавский Б. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. -М.: Христианское издательство, 1996. С. 301.

32. Иванов Г. /Б. Поплавский. Флаги./ // Числа. 1931. Кн.5. С.231-233.

33. См.: Бодлер Ш. Художник современной жизни // Об искусстве / Пер. с фр. Н.И.Столяровой, Л.Д.Липман под ред. Ю.Н.Стефанова. М.: Искусство, 1986.

34. Оцуп Н. Персонализм как явление литературы // Оцуп Н. Современники. Нью-Йорк: Орфей, 1986.-С.231 -253.Варшавский В. О «герое» эмигрантской молодой литературы. // Числа. 1932. Кн.6. С .167.

35. Фельзен Ю. О судьбе эмигрантской литературы. // Меч. 1934. №13/14. С. 18

36. Закович Б. Вечер Союза молодых поэтов: «О «духе» «Чисел». // Числа. 1930-1931. № 4. -С.258.

37. Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С.19-20.

38. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С.211.

39. Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. - С.158.

40. Терапиано Ю. Встречи // Встречи 1926-1971. M.: Intrada, 2002. - С.119.

41. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С.183.312 Там же.

42. Мережковский Д. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы. Спб.: Типо-литография Б.М.Вольфа, 1893. - С.36.3,5 Поплавский Б. Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993.-С. 338.

43. Федоров В. Бесшумный расстрел // Меч. 1934. №9/10. С.8-9.

44. Терапиано Ю. Журнал и читатель // Новый корабль. 1927. №1. Цит. по публ.: Терапиано Ю. Встречи 1926-1971. М.: Intrada, 2002. - С.178-179.

45. Адамович Г. О французской «ипцш&ш1е» и русской тревоге // Последние новости. 1928. 13 дек. С.2.

46. См.: Eisenstadt S.N. From Generation to Generation.Glencoe, 1956. P. 174-175.322 /От редакции/. Числа. 1930. Кн.1. С.6.

47. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С.174

48. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Пер. с англ. под общ. ред. А.В.Толстых. -М.: Прогресс, 1996.

49. Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С.37.327 Там же, С.30.

50. Ходасевич В. Новые стихи // Возрождение. 1935. 28 марта, С.3-4.

51. См.: Аронсон О. Богема: Опыт сообщества (Наброски к философии асоциальное™). М.: Фонд «Прагматика культуры», 2002. - 96 с.

52. Терапиано Ю. Встречи // Встречи 1926-1971. М.: Intrada, 2002. - С.80-81.

53. Осоргин М. О душевной опустошенности // Последние новости. 1936. 10 авг. С.З.

54. Шаховская 3. Отражения. Париж: YMCA-Press, 1975. Цит. по изд.: Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения. -М.: Книга, 1991. С.144.

55. Цит. по изд.: Адамович Г. Собр. соч. Спб.: Алетейя, 2002. - Т.7: Одиночество и свобода. - С.278.

56. Шаховская 3. Отражения. // В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга, 1991- - С. 144.

57. Об этом: Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М.: НЛО, 1999; Нефедьев Г.В. Русский символизм и розенкрейцерство. // Новое литературное обозрение. 2001-2002. №№51,56.

58. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С. 186.342 Там же, С. 188, 227.

59. Азов A.B. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция "первой волны". Ярославль: ЯГПУ, 1996. - С. 194.

60. Зеленая лампа: Беседа II. Доклад З.Н. Гиппиус «Русская литература в изгнании» // Терапиано Ю. Встречи 1926-1971. М.: Intrada, 2002. - С.314.

61. Оцуп Н. Персонализм как явление литературы // Оцуп Н. Современники. Нью-Йорк: Орфей, 1986.-С.242- 251.

62. Поплавский Б. Человек и его знакомые. // Числа. 1933. Кн.9. Цит. по публ.: Поплавский Б. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. М.: Христианское издательство, 1996. - С. 293.

63. Поплавский Б. Вокруг «Чисел». // Числа. 1933. Кн.9. Цит. по публ.: Поплавский Б. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. -М.: Христианское издательство, 1996. С. 299.

64. Поплавский Б. Среди сомнений и очевидностей // Утверждения. 1932. № 3. Цит. по публ.: Поплавский Б. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. М.: Христианское издательство, 1996. - С. 283.

65. Червинская Л. Мы. // Числа. 1934. Кн. 10. С. 220-221.

66. Федотов Г. Круг // Круг. 1938. Кн.З. С.163-164.

67. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. - С.204

68. Об этом: Менегальдо Е. Борис Поплавский от футуризма к сюрреализму // Поплавский Б. Автоматические стихи. -М.: Согласие, 1999. - С. 20.

69. Гальцова Е. На грани сюрреализма. Франко-русские литературные встречи: Жорж Батай, Ирина Одоевцева и Георгий Иванов. // Сюрреализм и авангард: Материалы российско-французского коллоквиума, ИМЛИ. -М.:ГИТИС, 1999. С.105-132.

70. Цит. по изд.: Бланшо М. Неописуемое сообщество / Пер. с фр. Ю.Стефанова. М.: МФФ, 1998.-С. 18.

71. Цит. по изд.: Nancy J-L. The Inoperative Community / Ed. by P.Connor; translated by P.Connor, L.Garbus, M.Holland and S.Sawhney. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1991.P.ll.

72. Адамович Г. Парижские впечатления // Последние новости. 1934. 12 апр. С.2.365 Там же

73. Об «успехе» как об одном из таких механизмов: Дубин Б.В. Классическое, элитарное, массовое: начала дифференциации и механизмы внутренней динамики в системе литературы. Новое литературное обозрение. 2002. № 57. С. 14.

74. Терапиано Ю. Встречи // Встречи 1926-1971. Mj Intrada, 2002. - С. 81

75. Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции: в 3 т. М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001. - Т.2: Россия во Франции. - С. 173.

76. Федотов Г. О парижской поэзии. Ковчег. Нью-Йорк, 1942. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.1. - С.359.

77. Осоргин М. О душевной опустошенности // Последние новости. 1936. 10 авг. С.З.

78. Слоним М. Заметки об эмигрантской литературе. // Воля России. 1931. №7/9. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.2. - С.123.

79. Терапиано Ю. «На Балканах» // Числа. 1933. Кн. 9. Цит. по публ.: Терапиано Ю. Встречи 1926-1971. М.: Intrada, 2002. - С. 185.

80. Об этом: Менегальдо Е. Русские в Париже 1919-1939. / Пер. с фр. Н.Поповой, И.Попова. М„ 2001. С.40-45.

81. См.: Адамович Г. О литературе в эмиграции // Последние новости. 1931. 11 июня. С.2. Цит. по изд.: Адамович Г. Собр. соч. - Спб.: Алетейя, 2002. - Т.З: Литературные заметки. - Кн.1. -С.519.

82. Бем А. «Столица» и «провинция». Меч. 1937. 10 окт. №39. С.6. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . - М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.1. - С.308.

83. Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. — С. 212213

84. Крайний Антон. Современность. //Числа. 1933. Кн.9. С.143

85. Подробнее об этом: Урнов Д.М., Урнов М.В. Литература и движение времени. М.: Худож. лит., 1978.-С.144

86. Сартр Ж.-П. Что такое литература? / Пер. Н.Полторацкой. Спб: Алетейя, 2000. - С.144.

87. Яновский В. Поля Елисейские: Книга памяти. Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. -С. 109.392 /От редакции/. Числа. 1930. Кн.1. С.6.

88. Turner V. The Ritual Process: Structure and Anti-Structure. Chicago: Aldin Pub.Co, 1969. -viii, 213 p.

89. Сирин В. Дар // Современные записки. 1937-1938. №№ 63-67. Здесь и далее цит. по изд.:Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. / Сост. Н.И.Артеменко-Толстой. Спб.:Симпозиум. 1999-2000. Т.4. - С.216, 242.

90. Поплавский Б. Аполлон Безобразов: Роман // Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 78 - 81.

91. Фельзен Ю. Письма о Лермонтове. Письмо 6. //Числа. 1930-1931. № 4. -С. 75.

92. Цетлин М. О современной эмигрантской поэзии. // Современные записки. 1935. №58. С.452-260. Цит по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.1. - С. 220.

93. Набоков В. Дар // Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. / Сост. Н.И.Артеменко-Толстой. Спб.: Симпозиум. 1999-2000. - Т.4. - С.516.

94. От нуля и ниже: модусы письма.Ключевые слова, которые нередко в качестве синонимов — принято использовать для разговора о «молодом» («втором», «парижском» «незамеченном») поколении:

95. Адамович Г. О простоте и «вывертах» // Последние новости. 1928. 13 сент. С.З.

96. Бем А. Мысли о современной русской литературе. // Своими путями. 1925. № 6. С.1922.

97. Иваск Ю. /Из переписки с Дж. Глэдом // Глэд Дж. Беседы в изгнании. М.: Книжная палата, 1991. - С.35; См. также: Чиннов И. /Интервью/ // Там же, С.25.

98. Адамович Г. О простоте и «вывертах». // Последние новости. 1928. 13 сент. С.З; Бем А. Мысли о современной русской литературе. // Своими путями. 1925. № 6. С. 19-22.

99. Адамович Г. О простоте и «вывертах». // Последние новости. 1928. 13 сент. С.З.

100. Адамович Г. Невозможность поэзии. // Опыты. 1958. № 9. С. 33-51.

101. Чиннов И. /Интервью/ // Глэд Дж. Беседы в изгнании. М.: Книжная палата, 1991. -С.25.

102. Адамович Г. /Рец./ Современные записки, Кн.52. // Последние новости. 1933. 1 июня. -С.З. Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии. М.: Новое литературное обозрение, 2000. - С.105.

103. Вейдле В. /Рец./ Современные записки. Кн. 44 // Возрождение. 1930. 30 окт. С.2; Ходасевич В. /Рец./ Современные записки. Кн.56. // Возрождение. 1934. 8 ноября. - С.З; Вейдле В. /Рец./ В. Сирин, «Отчаяние» // Круг. 1936. Кн. 1. - С.185.

104. Адамович Г. О простоте и «вывертах». // Последние новости. 1928. 13 сент. С.З.

105. Адамович Г. Комментарии. // Числа. 1930. Кн.1. Цит. по изд.: Адамович Г. Собр. соч. -СПб: Алетейя, 2000. Т.8: Комментариии. - С.267.417 Там же, С.265-266.

106. Адамович Г. Комментарии. // Числа. 1930. Кн.1. Цит. по изд.: Адамович Г. Собр. соч. -СПб.: Алетейя, 2000. Т.8: Комментариии. - С.266-267.

107. Поплавский Б. Среди сомнений и очевидностей. // Утверждения. 1932. №3. Цит. по публ.: Он же. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. М.: Христианское издательство, 1996. - С.283.

108. Адамович Г. Комментарии. // Числа. 1930. Кн.1. Цит. по изд.: Адамович Г. Собр. соч-СПб.: Алетейя, 2000. Т.8: Комментарию!. - С.264.

109. Бурдье П. Поле литературы // Новое литературное обозрение. 2000. № 45.- С.22-87.

110. Набоков В. Дар // Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. Спб.: Симпозиум. 19992000. - Т.4. - С.477-479.

111. Фельзен Ю. Счастье: Роман. Берлин: Парабола, 1932. - С. 107.

112. Фельзен Ю. Обман: Роман. Париж: Поволоцкий и К, 1930. - С.48-49.

113. Червинская Л. От зависти, от гордости, от боли. // Приближения. Париж: Числа, 1934. Цит. по изд.: «В Россию ветром строчки занесет.»: Поэты парижской ноты / Сост., предисл., примеч. В.П. Крейда. М.: Молодая гвардия, 2003. - С. 181

114. Червинская Л. Над узкой улицей серея.// Рассветы. Париж: Б.и., 1937. Цит. по изд.: «В Россию ветром строчки занесет.»: Поэты парижской ноты / Сост., предисл., примеч. В.П. Крейда. М.: Молодая гвардия, 2003. - С. 208.

115. Иваск Ю. /Предисловие/ // Штейгер А. Дважды два четыре : Стихи 1926-1939 2-е изд. -Нью-Йорк: Кивэюа, 1982.- С. 8.

116. Ходасевич В. «Тело» // Возрождение. 1933. 11 мая. С.З.

117. Бакунина Е. Тело: Роман. Берлин: Парабола, 1933. - С.92.

118. Цит. по изд.: Поплавский Б. Сочинения / Общ. ред. и комментарии С.А.Ивановой. Спб.: Летний сад, Журнал «Нева», 1999. - С.288.

119. Ермилова Е.В. Поплавский // Литература русского зарубежья. 1920-1940. М.: ИМЛИ -Наследие, 1999. - Вып. 2,- С.235.

120. Чудакова М.О. Судьба самоотчета-исповеди в литературе советского времени 1920-1930 гг. // Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сб. к 70-летию Вяч. Вс. Иванова. М.: ОГИ, 1999. - С.340-373.

121. Об этом, напр.: Шубинский В. «Прекрасная махровая глупость» (Лидия Гинзбург, обэриуты и Бенедиктов). // Новое литературное обозрение. 2001. № 49. С.408.

122. Об этом: Зенкин С.Н. Открытие «быта» русскими формалистами // Лотмановский сборник III. М.: ОГИ, 2004.

123. Бакунина Е. Тело: Роман. Берлин: Парабола, 1933. - С.39.

124. Цит. по публ.: Поплавский Б. Из дневников. 1928-1935. // Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. М.: Христианское издательство, 1996. - С.94.

125. Сравнение двух автобиографических стратегий набоковской и, условно говоря, розановской - см.: Маликова М.Э. Набоков: Авто-био-графия. - Спб.: Академический проект, 2002.-С. 176- 198.

126. См., напр.: Бахтин Н. Разложение личности и внутренняя жизнь. Числа. 1930-31. Кн.4,-С.176-184; Бицилли П. Венок на гроб романа. Числа. 1933. Кн.7/8. С. 166-173.

127. Варшавский В. О «герое» эмигрантской молодой литературы // Числа. 1932. Кн.6. -С.164-172; Терапиано Ю. Человек 30-х годов // Числа. 1933. Кн.7/8. С. 210-212.

128. Терапиано Ю. Человек 30-х годов // Числа. 1933. Кн.7/8. С. 210-212.

129. Терапиано Ю. /Рец./ В.Сирин. «Камера Обскура» // Числа. 1934. Кн. 10. С.287-288.

130. Оцуп H.A. /Рец./ Г. Газданов, «Вечер у Клэр» // Числа. 1930. Кн. 1. С.232.

131. Адамович Г. /Рец./ «Современные записки». Кн.56. // Последние новости. 1934. 8 ноября.-С.З.

132. Ходасевич В. Автор, герой, поэт // Круг. 1936. Кн. 1. С.167-171. Цит. по изд.: Ходасевич В. Собрание сочинений в 4 т. - М.: Согласие, 1996. - Т.2: Записная книжка. Статьи о русской поэзии. Литературная критика 1922-1923. - С.379.

133. Zeraffa M. Personne et personnage: L'évolution esthétique du réalisme romanesque en Occident de 1920 â 1950. P.: Klincksieck, 1969. - P.12, 61, 74-75.

134. Яновский В. Мир: Роман. Берлин: Парабола, 1931. - С.213

135. Поплавский Б. Домой с небес // Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 248.

136. Сирин В. Соглядатай // Современные записки. 1930. № 44. Цит. по изд.: Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. Спб.: Симпозиум. 1999-2000. - Т.З. - С.93.

137. Об этом, напр.: Диенеш JI. Гайто Газданов. Жизнь и творчество / Пер. с англ. Т.К.Сабиева. Владикавказ: Изд-во Сев. Осет. ин-та гуманитарных исслед., 1995. - 304 с.

138. См., например: Маликова М.Э. Набоков: Авто-био-графия. Спб.: Академический проект, 2002. - С. 4-5; Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова // Набоков: Pro et Contra.- СПб.: РХГИ, 1997.-С.512-513.

139. См., напр.: Connolly J.W. Nabokov's Early Fiction: Patterns of Self and Other. N.Y.: Cambridge University Press, 1992. - xiii, 279 p.

140. Александров B.E. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика / Пер. с англ. Н.А.Анастасьева под ред. Б.В.Аверина и Т.Ю.Смирновой. СПб.: Алетейя, 1999. - 320 с.

141. Цит. по публ.: Поплавский Б. Из дневника. 1934. Париж. // Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. / Сост. и коммент. А.Богословского и Е.Менегальдо. М.: Христианское издательство, 1996. -С.201.

142. Фельзен Ю. Обман: Роман. Париж: Поволоцкий и К, 1930. - С.175.

143. Поплавский Б. Домой с небес // Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С.336.

144. П-й П. /Рец./ Юрий Фельзен, «Обман». // Числа. 1930-1931. Кн.4. С.267.

145. Бакунина Е. Тело: Роман. Берлин: Парабола, 1933. - С.З.

146. Фельзен Ю. Счастье: Роман. Берлин: Парабола, 1932. - С.194.

147. Червинская Л. Мы. // Числа. 1934. Кн.Ю. С.217-221.

148. Иванов Г. Розы. Париж: Родник, 1931. Цит. по изд.: Иванов Г. Собрание сочинений: В 3 т / Под ред. В.П.Кочетова - М.: Согласие, 1994. - Т. 1: Стихотворения. - С.256.

149. Поплавский Б. Аполлон Безобразов // Домой с небес: Романы. Спб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 20-21.

150. См., например: Гальцева Р.А. Загадка Бориса Поплавского // Культурология: Дайджест / Редколл.: Галинская И.Л. и др. М.: ИНИОН РАН, 1999.- № 1 - С. 160.

151. Ермилова Е.В. Поплавский // Литература русского зарубежья. 1920-1940. М.: ИМЛИ -Наследие, 1999. - Вып. 2. - С.243.

152. Андреева Н.В. Черты культуры XX века в романе Бориса Поплавского «Аполлон Безобразов»: Автореф. дис. канд. филос. наук. М.: Моск. гос. ун-т, 2000.

153. Об этом: Березин B.C. Газданов и массовая литература // Газданов и мировая культура: Сб. ст. / Ред. и сост. Л.В.Сыроватко. Калининград: ГП «КГТ», 2000 . - С. 12-17.

154. См., например, сообщение о конференции «Литература русской диаспоры» (Варшава): http://www.hronos.km.ru/proekty/gazdanov/index.html

155. Фрай М. Гайто Газданов и теория виртуальной личности. http://www.hronos.km.ru/statii/2001/gazdan25.html

156. См.: Никоненко Ст.С. Гайто Газданов: проблема понимания // Там же. С. 198.

157. Нечипоренко Ю.Д. Таинство Газданова // Там же. С. 186.

158. Seidel М. Exile and the Narrative Imagination. New Haven and London: Yale University Press, 1986.-xiv, 234 p.

159. Цетлин М.О. Эмигрантское // Современные записки. 1927. №32. Цит. по публ.: Критика русского зарубежья: В 2 ч . М.: Олимп, ACT. 2002. - 4.1. - С.213