Художественный мир романа Виктора Лихоносова "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Коротеева, Людмила Викторовна

• Коротеева, Людмила Викторовна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Коротеева, Людмила Викторовна

ВВЕДЕНИЕ. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Глава!. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В РОМАНЕ В.ЛИХОНОСОВА "НАШ МАЛЕНЬКИЙ ПАРИЖ.

ВОСПОМИНАНИЯ ".

Глава 2. ФОРМЫ ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО

СОЗНАНИЯ В РОМАНЕ.

Глава 3. СТРУКТУРНО-ОРГАНИЗУЮЩАЯ РОЛЬ

МОТИВОВ, ФУНКЦИИ "ХРОНОТОПА" В

ПРОИЗВЕДЕНИИ В.ЛИХОНОСОВА.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественный мир романа Виктора Лихоносова "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания"»

Творчество Виктора Ивановича Лихоносова весьма многогранно. Его рассказы, повести, романы и публицистика широко известны не только в нашей стране, но и за ее пределами. За свои заслуги писатель удостоен Государственной премии РСФСР имени Горького (1988г.), премии имени М.А.Шолохова ( 1995г.).

В.Лихоносов начал свою писательскую судьбу с рассказа "Брянские". Опубликованные позднее на страницах журналов "Новый мир", "Смена", альманаха "Кубань" рассказы "Домохозяйки", "И хорошо и грустно", "Когда-нибудь", "Что-то будет", "Родные", повести "Чалдонки", "Тоска-кручина", "На долгую память" ("На улице Широкой") со всей очевидностью свидетельствовали о появлении в литературе самобытного прозаика с ярко выраженным лирическим дарованием.

Названные выше произведения и особенно "Люблю тебя светло", "Осень в Тамани", "Элегия" многие критики (О.Михайлов (84, с.244), Ю.Селезнев (112, с.85) и другие) назвали поэмами в прозе, имея в виду их высокую эмоциональность и лирико-философское начало.

О произведениях молодого писателя заговорили, но наиболее важным было то, что именуется широким читательским признанием. В.Лихоносов пользуется постоянной и верной доброжелательностью читателей, устойчивым авторитетом, несмотря на настойчивые попытки отдельных критиков обвинить писателя и в "поэтизации быта", и в стремлении к "авторскому диктату", к "поучениям". В.Канашкин в статье "Куда бежит Троха?" (1973) приводит мнения диаметрально-противоположные, вызвавшие "шумно-притягательный спор" (43, с. 40) вокруг имени художника, которого упрекали в том, что он "сам. верит в доподлинность 4 воссозданного им паноптикума", "любит надевать патриотическую маску", а душу имеет "гнилую" (Цит. по: 43, с.40-41). Наверное, нет нужды опровергать эти голословные обвинения в адрес одного из самых искренних (а потому и не претендующих на "учительство") современных русских художников слова, каким является Виктор Лихоносов. К тому же обвинения эти были убедительно опровергнуты в статьях О.Михайлова (82, с.51), Ю.Селезнева (112, с.87), Д.Жукова (36, с.21), В.Васильева (14, сЛ 61) и других известных критиков.

Сибиряк по рождению (из села Топки, Кемеровской области), В.Лихоносов в двадцатилетнем возрасте покинул Новосибирск; странствуя по России, приехал на Кубань и нашел здесь поистине вторую родину, где "окреп и созрел в тишине и ласковости юга", как скажет он сам в беседе с корреспондентом (69, с.319).

Признаваясь в своей любви к земле, ставшей родной, В.Лихоносов замечает: "Мне всегда кажется, что милее нет места на земле и нигде в такой тишине и уютности никто не живет. Господи, какую скорбь красоты и истории ты мне даровал" (72, с. 4). Желание рассказать о земле, о людях, с которыми свела судьба, о былом и настоящем движет писателем. В полном соответствии с жанром лирической прозы большинство его произведений написаны от первого лица и напоминают страницы дневника лирического героя. На первом плане - поток мыслей и чувств лирического героя, чувствующего и рефлектирующего, страстно влюбленного в жизнь и одновременно мучимого ее загадками. Эту особенность творческой манеры писателя подчеркивают многие критики и читатели. Так О.Михайлов в статье "Разговор с другом" утверждает, что уже в первых произведениях молодого писателя мы знакомимся ". через свободные лирические эссе "Люблю тебя светло", "Элегия", "Осень в Тамани" и до обширного романа 5

Когда же мы встретимся?" - со спорами, исканиями и сомнениями целого поколения" (84, с.243). А В.Потанин отмечал в своей статье "Что в душе, то и свято." "боль за человека, огромную искренность, поэтичность., выразительность и силу ритма письма", проявившиеся уже в ранних рассказах: "В этих рассказах было много музыки русской природы, созвучной сердцу, и она вызывала к жизни такое же светлое и сильное чувство, от которого человек делается лучше, добрее" (98, с.71). В появившихся позднее лирико-философских повестях автор стремится проникнуть в прошлое России и связать его с настоящим, с жизнью своих современников: "Он воссоздает в повестях волнующие судьбы и характеры, обращаясь к глубинным и святым пластам русской культуры" (98, с.72).

Будучи талантливым художником, В.Лихоносов стремится многое понять: и историю своего народа, и его душу. Отсюда его интерес к национальным корням, к истокам. Писатель не раз отмечал, что во многих произведениях современников "нет намека на национальное чувство. Между тем оно- самое крепкое и покоряющее чувство. К своему циклу "Прощание с древностью" я взял эпиграфом слова историка В.Ключевского: "А и теперь каждого встречают тоже три дороги, какие останавливали сказочных богатырей по выезде из родного дома батюшки. Первая, средняя, есть дорога предания." Песни, стихи, сказки, разговоры наших дедушек и бабушек в доме внушили нам, что родственные нити тянутся к нам издалека, из глубины российского времени, начало которого теряется во тьме. Я каждый день живу с этим чувством, честное слово. Давно-давно совершилась у нас революция, но я никогда не забываю, что Россия- это и Шолохов, и Бунин, и Козловский, и Шаляпин, и мой отец, и какой-нибудь казак-кубанец, приехавший несколько лет назад умирать в 6 родную станицу. Моя душа одинаково может волноваться от событий XII века и вчерашнего дня" (73, с. 46).

В одном из интервью В.Лихоносов рассказывает о том, как он решительно рассоветовал своему читателю из Загорска, начинающему литератору, покидать родной город: "Национальные корни, первородность, жизнь отцов, матерей, предания - основа творчества. Завидую Василию Белову, он живет на милой своей родине. Носов, Распутин, Потанин -тоже. Я хотя и сказал, что юг сберег мою душу, но понимаю и другое: я немало и потерял, вырвав себя из родного гнезда" (69, с.319).

Итак, В.Лихоносов начал пробовать силы в литературе, "вырвав себя из родного гнезда". И эта "вырванность", как мы полагаем, в немалой степени наложила отпечаток на структуру его первых произведений: все они представляются исповедями. странника. Странника, хотя и очарованного многообразием жизни, но всегда ищущего какого-то основательного, надежного пристанища, откуда можно было бы видеть и ощущать не только "счастливые мгновения" (так назывался один из ранних лихоносовских рассказов - Л.К.), но и неторопливое течение длительного счастья, прошедшего через горнило бед, тревог и радостей ("Брянские").

Многие, писавшие о лихоносовском герое-страннике (Ю.Казаков (42, с.605), О.Михайлов (83, с.244), о "страннике-пассажире" (Ю.Селезнев (113, с.42), как-то не обратили внимания именно на необычность странствий. Герой бродит по дорогам России не только по тому, что тоскует по красоте, не только по тому, что испытывает сыновнюю потребность быть причастным ко всему происходящему на родной земле, но еще, пожалуй, и потому, что, "вырванный из родного гнезда", он вынужден был "наказать" себя таким умением тонко и удивительно точно воспринимать былое и 7 настоящее - недаром путешествия его навеяны либо смутными, в сущности, бесцельными грезами, которые мы видим в рассказах "После одинокого лета", "Тоска-кручина", либо стремлениями приобщить себя к чему-то возвышенному, но пока еще не ставшему сокровенным, жизненно насущным, необходимым, что прослеживается в рассказе "Когда-нибудь". Лихоносовского странника тянет к людям: общаясь с ними, он словно бы очищается от суетно-наносного, приучается в буднично-повседневном чувствовать и видеть красоту жизни, подмечать в людях сокрытые душевные богатства, что во многом присуще и герою повести "Чалдонки" студенту Мише.

А другой студент-мечтатель Митя из "Родных", покинувший отчий край, приходит к такому грустному наблюдению-заключению: "А ведь уходит целое поколение. поколение русских крестьян" (71, с.91). Это размышления взрослеющего человека, остро почувствовавшего, 'что не все происходящее достойно забвения. И нет ли здесь ощущения собственной вины перед происходящим, некоторого упрека самому себе за кочевой образ жизни, за несколько легкомысленное отношение к истокам,?

Думой о Родине, об историческом прошлом и настоящем Отечества делится писатель и в лирико-философской повести "Осень в Тамани".

Да о каком же настоящем? - возмутятся "правильные в своей сытости современники" (выражение В.Лихоносова) и увидят в произведении не взволнованные поэтические размышления о родной земле, о наших предках (".отцы наши и деды не померли ли, но кто как жил, такову память о себе оставил"), не тревогу по поводу нередкого безразличия нашего к тому, "откуда есть пошла земля наша", а любование патриархальностью, уход от проблем современности и т.д. (увидел же критик Ю.Суровцев нечто 8 подобное и заявил, что "талант начинает портить себя юродствованием") (116, с.63).

Осень в Тамани" - повесть о познании Родины в органичном единстве ее прошлого и настоящего. И рассказчик, и его друг Степка - собиратель фольклора - люди, для которых история Родины - это и вещий Олег, и летописец Нестор, и Мономах, и ослепленный князь Василько, и гениальный поэт Лермонтов, на три дня останавливающийся в Тамани и увековечивший станицу в своем бессмертном творении, и современный доморощенный "летописец" из казаков, мечтающий открыть в станице музей, Юхим Коростынь - колоритнейший характер, в жизнелюбии которого немало общего с Никитой Ивановичем из повести "На долгую память".

А сколько на свете людей! Сколько таинственных судеб! Сколько судеб исторических! Сколько, сколько!. Читаешь книги и видишь, как упорно ищут то, что исчезло, пропало, закрылось. Но рядом, в свои дни, окутывается тайной чья-то судьба, на глазах превращается в тайну лишь потому, что никому до нее сейчас нет дела, а потом родится какой-то Петька и будет искать и кусать локти. Где-то по всей нашей огромной земле живут люди, и о многих не знают, как они богаты опытом, судьбой, некоторые ждут, кому бы выговорить свою отстоявшуюся правду, познание своего единственного времени, своего часа на земле, но умирают - и ни строчки, ни слова от них не достается" (71, с.327), - таким, на первый взгляд, странным раздумьям предается Степка, про дружбу с которым герой-рассказчик говорит: "Были мы на всем пути одинаковы - как два брата в отношении к матери" (71, с.300). 9

В "Элегии" с особой выпуклостью проявилось и своеобразие лихоиосовского слова-раздумья, всегда обращенного к единомышленнику. Именно про такое его слово очень верно сказал критик Ю.Селезнев: "Это слово не окончательное, не завершенное, как бы рождающееся в беседе, в диалоге с читателем. Слово у В.Лихоносова - воплощение прежде всего не законченной мысли, а мысли - чувства, мысли - страсти, слово, идущее из сердца. Законченность, определенность, четкая сформулированность - не присущи такому слову. Оно всегда остается несказанным" (112, с.89). Конечно, своеобразие писательского слова вырастает из диалогической сущности национального сознания, о которой так точно сказал В.Кожинов в своей известной статье "И назовет меня всяк сущий в ней язык." (51, с.73).

Виктор Лихоносов - художник, работающий в традициях русской классической прозы, много почерпнувший у таких признанных'мастеров, как Иван Бунин, Андрей Платонов, не прошедший мимо опыта Константина Паустовского, современных прозаиков старшего поколения (Владимира Солоухина, Юрия Казакова, например), в творчестве которых преобладает лиризм - что неоднократно отмечалось в критике. Так, В.Канашкин в статье "Куда бежит Троха?", подчеркивая "сходство письма В.Лихоносова с прозой И.Бунина", говорит о "меланхолическом настроении, темпе фразы, строке из летописи "вопросительности" описания" и даже о том, "что молодой автор взирает на мир "не своими глазами" (43, с.30-31).

И в то же время В.Лихоносов - писатель самобытный, ни на кого не похожий. Критик О.Михайлов в статье "Разговор с другом" (84, с.4), процитировав отрывки из ряда произведений, восторженно пишет: "Этот

10 рассеянный свет, музыка, этот слог, пленительный и изящный, сотканный из какого-то, кажется, неземного вещества, которое, верно, и зовется веществом искусства, и создают облет словом, тайное очарование ни на кого не похожей лихоносовской прозы".

Но непохожесть писателя В.Лихоносова видна не только в стилистике, в ритмической организации речи, в плавной музыкальной интонации, прерываемой иногда взрывчатыми аккордами-размышлениями публицистической окраски, в синтезе поэтического лиризма и философичности. В.Лихоносов выделяется особым мирочувствованием, особой позицией художественного осмысления жизни и истории, суть которой точно подметил критик В.Васильев: "Без умения крупно и предельно честно размышлять о своей жизни как части народной судьбы . с глубоким и точным анализом собственного психологического состояния в каждой конкретной ситуации, выведенной на общественно -значимый уровень, нет серьезной лирической прозы, и именно это обстоятельство выгодно выделяет В.Лихоносова среди его собратьев по манере письма" (14, с.161).

Обзор критической литературы о творчестве В.Лихоносова свидетельствует о том, что на данном этапе требуется их современное прочтение на основе системно-целостного анализа текста. Необходимо отметить, что именно возведение на "общественно значимый уровень" частных ситуаций, в которых писатель всегда находит неподдельное очарование жизнью, делает В.Лихоносова своеобразным, ни на кого не похожим художником, точно передающим ощущение утраты былого. Мы имеем возможность проследить, как объективно спокойное изображение действительности вытесняется в произведениях В.Лихоносова напряженным философским раздумьем о жизни, о назначении человека, о и его месте в истории. Поэтому и меняется структура повествования: в ней все больше места занимают лирико-философские медитации, реализованные то в виде прямой авторской речи, то в форме монологов героев. Творчество В.Лихоносова представляет собой своеобразную жанровую эволюцию: за небольшими рассказами, повестями и романом, появляется новое произведение, и не просто роман, а роман-воспоминание, представляющий собой тонкий сплав истории и поэтического быта, лирического, эпического и трагического. Писатель пытается поставить и разрешить одну из центральных проблем в современной русской литературе - проблему человека и истории. Решает эту проблему автор на материале истории Кубани, обращаясь к традициям кубанского казачества, к истории его столицы Екатеринодара.

В романе "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания" автор предпринял попытку соединить прошлое и настоящее. Неслучайно В.Лихоносов в книге "Волшебные дни", определяя сущность своего творчества, указывал: "Деятельность писателя- отражение времени. Когда пишешь, думай, что ты оставляешь в творчестве следы своей жизни и жизни народа. Недопустимо, чтобы на страницах зияла пустота, по которой невозможно будет определить, как жили добрые люди когда-то. Страстное желание запечатлеть самое дорогое и сущее - основа творчества" (68, с.76).

Таким образом, автор выходит на проблему Человек и Время, которая, как указывала А.Минакова, "напрямую связана с переходной эпохой, а герои. таким образом отражают определенную трансформацию сознания народных масс" (80, с.4). При этом мы учитываем, что данная трансформация - результат взаимоотношений автора и героев в эстетической деятельности. М.Бахтин отмечал, что "литературным произведением управляют две закономерности, закономерность героя и

12 закономерность автора, содержательной и формальной закономерности"(7, с.22).

В работе мы предполагаем рассмотреть трансформацию "смыслового целого героя", как содержательной закономерности "смысловой формы", которая выражается в смене "ценностно-смысловой позиции", занятой героем и автором, спецификацией "души" героя как характера, типа, положения и т.п. Трансформация эта обычно бывает осложнена "ценностно-смысловой позицией самого автора: так, эмоционально-волевая предметная установка героя может быть авторитетной для автора или установка может разоблачаться как неправо претендующая на значимость" (7, с.21). Камертоном изменения отношения автора к герою служит изменение основной тональности его освещения: героизация (идеализация) и сатиризация (иронизация) и т.п. (терминология Бахтина).

Интересен и такой аспект трансформации, как диалогические отношения автора и героя, автора и читателя, которые разворачиваются в произведениях В.Лихоносова всегда перед лицом Времени, Памяти, Совести, что также станет предметом нашего исследования.

В.Лихоносов - один из наиболее интересных современных писателей, чье творчество еще не получило должной оценки. Не рассматриваемый ранее в диссертационных исследованиях художественный мир писателя интересен, самобытен и во многом нов, что, безусловно, повлияло на выбор темы исследования.

Материалом исследования являются художественные произведения^ литературные статьи, интервью, высказывания В.Лихоносова по вопросам литературы, рецензии и статьи критиков о его творчестве. Роман писателя

13 рассматривается в контексте прозы 70-90-х годов, типологически сопоставимой с произведениями В.Лихоносова.

Объект анализа связан с вопросом о путях развития исторического романа 70-х- начала 90-х годов, с методологической проблемой "литературно-художественного процесса" и "историей литературы", для изучения которых принципиально важным является установление места каждого произведения в некой традиции, выявление литературных параллелей, связей между отдельными авторами, обнаружение "эстетических доминант" произведений.

Методика исследования определяется конкретно-историческими, сравнительно-типологическими и эстетическими принципами, взаимосвязью частных компонентов и целого. В работе имеет место системный подход, характеризующий историко-революционный роман в контексте философских, исторических и социальных проблем, эпохи. В диссертации сочетаются историко-литературный и теоретический аспекты.

Выбор направлений исследования определен целями и задачами, выдвинутыми в работе:

-с учетом критериев оценки и критериев художественности литературного произведения раскрыть направленность идейных поисков В.Лихоносова;

-исследовать художественную философию истории и принципы воссоздания характера, обусловленные спецификой жанра, уровнем соотношения художественного и документально-исторического;

-проанализировать формы выражения авторского сознания, позицию автора-повествователя и "автора-героя";

-выявить способы организации художественного времени и пространства, структурно-организующую роль мотивов, концентрацию символических образов и картин.

Выполнение этих задач предполагает конкретный анализ произведения, подтверждающий обоснованность теоретических положений диссертации. На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Роман "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания" - целостная структура, в которой органически соотносятся социально-актуальный и народно-мифологический слои.

2. Идейные поиски и критерии художественности литературного произведения связаны с умением автора "Ненаписанных воспоминаний" давать художественный анализ исторических проблем, опираясь на собственную систему, взглядов, воссоздавать характеры эпохи.

3. Субъектные и внесубъектные формы выражения сознания автора-повествователя и автора-героя выступают в романе как способ постижения художественного целого, способ реализации историко-философской концепции писателя.

4.Функции "хронотопа", структурно организующая роль мотивов, символические образы и картины, основные мифологемы проявляются в романе как путь осознания сущности и специфики художественного мифологизма.

Методологической и теоретической основой диссертационного исследования послужили труды по литературоведению, теории и истории литературы: М.Бахтина, Д.Лихачева, а также по философии и истории

15 культуры: В.Ключевского, А.Лосева, А.Гулыги, Д.Каргалова, В.Кудявцева и других.

В диссертации использованы как исторически сложившиеся методы исследования, так и современные: филологический, культурно-исторический, социально-психологический.

Научная новизна исследования. В диссертации предпринята попытка рассмотреть роман В.Лихоносова "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания" не только в контексте творчества художника, но и в русле историко-революционной прозы 70-90-х годов XX века, выявить формы "открытого" авторского присутствия в произведении, проанализировать функции персонифицированного автора-повествователя, рассказчика и "автора-героя".

Проведенное исследование обусловило обращение к проблемам поэтики В.Лихоносова. Рассматриваются: структурно-организующая роль вставных глав, смещение планов повествования, роль мотивов, выявляются сюжетообразующие и "изобразительно-выразительные хронотопы", исследуется природа и функции мифологизированной, абстрактной, предметной символики.

Достоверность и обоснованность полученных данных обеспечены четкостью исходных методологических позиций, глубоким и широким анализом проблемы.

В работе довольно большое внимание уделено разработке понятийного аппарата.

Для читательского восприятия термин "художественный мир" вряд ли требует какого-либо объяснения, привычно оно и для русской критики и литературоведения. Понятие "художественный мир произведения" было

16 обосновано Д.Лихачевым (65, с.73) Многие исследователи и писатели позднее пытались раскрыть содержание этого понятия.

Так Л.Чернец отмечает, что слово "мир" используется в литературоведении в ином, более широком значении - "как синоним творчества писателя, своеобразия того или иного жанра" (136, с.32). А В.Хализев предлагает следующую трактовку понятия: "Мир литературного произведения - это воссозданная в нем посредством речи и при участии вымысла предметность. Он включает в себя не только материальные данности, но и психику, сознание человека, главное же - его самого как душевно-телесное единство. Мир произведения составляет реальность как "вещную", так и "личностную"(128, с. 157). И все же наиболее полную его характеристику, на наш взгляд, дает А.Минакова, утверждающая, что "ход всемирной истории, научно-технические революции двадцатого века, потрясшие мир социальные катаклизмы. создали в сознании человечества новую картину мира. В ней выявлены универсальные структуры самой человеческой жизни (В.И.Вернадский, П.Тейяр де Шарден, И.Пригожин и др.), универсальные структуры человеческого мышления, прослежено от древности до наших дней сохранение культурой, литературой и искусством одних и тех же фундаментальных образов, удерживающих в своих исторических и национальных трансформациях основную структурную предзаданность и придающих в значительной мере цельность и последовательность развитию человеческой культуры и цивилизации". Анализируя эпику Шолохова, исследователь отмечает: "Картина мира -общенаучная и философская - выстроена. через художественную целостность "поэтического космоса".Картина мира и поэтический космос воплощают философские, космологические, социальные, эпические и эстетические воззрения. В диалектической связи с ними находится

17 художественно воплощаемая реальная действительность - современность и история " (80, с.2-3).

Целый ряд исследователей отмечали и ту роль, которую играет в художественном мире писателей миф (М. Резун (107, с. 31), В.Шмид (140, с.12), И.Шайтанов (137, с.З) и другие). Обобщая, сделанные названными авторами выводы, О.Карасева отмечает, что в мире, воссозданном художником, "нет безмятежной гармонии, здесь внутренние переживания, ощущение общечеловеческого, вечного, боль, страдания, радость выражаются мифом, в мифе раскрываются хранимые, тайные чувства и мысли.У мифа в художественном мире писателя особая жизнь. Прошлое, настоящее и будущее связывает именно миф своими невидимыми узами" (45, с.64). Перекликается позиция исследователей и со словами Л.Фейхтвангера, утверждавшего, что в ходе работы он искал в исторической теме "лишь символа и по возможности точного изображения своей собственной эпохи, своих собственных современных и субъективных взглядов", стремясь "выразить самого себя и свое представление о мире" (125, с.107-108).

Термины мифопоэтики ("миф", "мифологизм", "мифореставрация", "мифологическим сознание", "художественный мифологизм" и другие) обрели ныне статус общенаучных, но их употребление намного опережает теоретическую разработку системы понятий и категорий. Н.Полтавцева, определяя мифопоэтику как явление типологическое, отмечает "установку автора на сознательное исследование философской проблематики в рамках художественного изображения действительности" (96, с.6). И.Шталь, выделив проблему мифологического сознания, подчеркивает, что "мифологизм .- явление весьма сложное, получающее на разных этапах развития . литературы разное содержательное наполнение.

18

1) Мифологическое осознание действительности, когда образ равен значению, а мифологическое сознание находит свое полное выражение в мире-мифе и мифологическом предании. Мифологическое сознание и миф как форма его выражения на данном этапе неразрывны. Под мифологическим сознанием понимается особый тип художественного мышления, когда мир предстает сакральной реальностью, а образ и понятие не выделены, не обособлены. Миф тогда оказывается вымыслом, основанным на факте бытия или факте общественного сознания.

2) Индивидуальное авторское переосмысление мифологического предания, отделившегося теперь от мифологического сознания вплоть до противопоставления ему. Миф на службе авторского вымысла, образ и понятие обозначены, возможны и разные формы их соотнесенности.

Реконструкция мифологического сознания, волевое целенаправленное объединение сознания и предания, воссоздание тождества .образа и понятия, образа и значения, иначе то, что в применении к русской литературе 19 столетия, современной латиноамериканской и африканской литературе обозначается вновь найденным термином "мифореставрация" (141, с. 78-80).

В научных работах на настоящем этапе миф чаще всего рассматривается как одна из форм художественной условности или композиционно-организующее начало произведения, то есть проблема мифа решается в плане поэтики. Миф присущ разным методам, с его помощью можно воссоздать разные концепции мира и личности. "Проблема обращения к мифу литературы XX века методологически интересна тем, что ее нельзя рассматривать как однородное явление" - пишет И.Самойленко (111, с.8). "Специфика мифов такова.что они были эквивалентны способу мышления и не затемняли, а помогали выразить то, что неразложимо

19 рассудком. Семантическая структура мифов содержит в себе элементы морали, права, рационального объяснения действительности" (111, с.5). Миф в современном понимании рассматривается как одна из важных мотивировок человеческого характера, каждый несет в себе что-то от мифологического прообраза. "Жизнь есть смещение элементов праформ и индивидуального" (Т.Манн) (124, с. 172-208).

У нас в стране понятие мифологизма долгое время входило в инструментарий изучения прозы, поэзии и драмы нереалистических направлений- "неомифологизма", текста-мифа в символизме, мифологизма футуристов (В.Хлебников), русского экзистенциализма (М.Булгаков) и других направлений в литературе и искусстве XX века, прежде всего философской прозы, особенно философского (интеллектуального) романа. Так появляется художественный мифологизм в эпике Лихоносова и возникает необходимость его научного изучения.

Категория "художественного мифологизма" введена в исследование с целью выработать и обосновать методологический подход к проблеме. Данная категория позволяет выделить и выявить сущность и закономерности функционирования мифоструктур в эпическом произведении, что определяет еще один аспект научной новизны и актуальности исследования. Методологический подход и теоретическая концепция разработаны на материале эпики В.Лихоносова, "поэтического космоса" писателя, специфики художественного воплощения мифа, функции основных мифологем в его произведении.

Для эпики наиболее характерно воспроизведение таких фольклорных и этнически самобытных пластов национального бытия и сознания, где живы миф, мифомышление, мифопоэтическая образность, патриархальное бытие и сознание народных масс; обращение литературы XX века, прежде всего

20 эпики, к первобытному мифу определено его сущностью и бытованием в произведении литературы и искусства на всех исторических стадиях развития цивилизации.

Онтологически в искусстве как эстетической категории (через произведение) схвачено совершенное как гармония. В нем органически, во внешне непротиворечивом единстве, соединены два слоя художественной культуры: народно-мифологическое сознание и социально-актуальные проблемы. Такое понимание онтологии категорий искусства дает нам методологический принцип, позволяющий более полно понять его эстетическую сущность, его гносеологическое, феноменологическое и социальное значение.

Социально-актуальный слой- это слой, в котором реализуются исторически конкретные социальные и художественные проблемы. В нем зарождаются определенные художественные методы и стили,. наиболее адекватные исторически-художественному вкусу. Так возникают античная драма и пластика, искусство готики и Ренессанса, классицизма, романтизма и модернизма.

Наряду с этим социально-активным существует глубинный, менее подвижный народно-мифологический слой, в котором сохраняются, переходя из эпохи в эпоху, универсальные и всеобщие художественные ценности, выраженные часто в национальной форме. Эта художественная культура почти не претерпевает стилевых изменений, в ее методе однажды схваченные способы образного видения мира устойчивы и самоценны.

В этом слое сохраняется фольклорное народное художественное сознание, опирающееся на более древние основы мифологического сознания; в нем функционирует "карнавальное" искусство народных масс

21

Нового времени, в свою очередь опирающееся на фольклор. Это художественное мышление более условно и символично, его образность ассимилирует в себе эстетические достоинства народного художественного сознания, а также подчас и его рутинные , косные стороны (146, с. 116 -117). Мифологическое в этом слое связано с первоначальным осознанием человеком связи между ним и природой, а затем, через эту связь, осмыслением социальных и духовных отношений.

Миф есть первое выражение осознания человеком причинной связи между явлениями" (94, с.252), которое проявляется в идее естественного превращения человека в животное или растение, т.е. природного в человеческое и человеческого в природное.

Эстетически - художественные аспекты этого сознания заключаются в том, что оно носит образный характер (дриады, нимфы, сфинксы, паны, русалки, лешие, домовые), и в том, что миф амбивалентен, его образы реально-нереальны, в нем отражены и действительность, и вымысел. Именно это приближает миф к развитому художественному мышлению, которое, как известно, не выдает свои образы за действительность. Это изначальное художественно-образное обнаружение мифом связи человека и природы в духовном аспекте. Постепенно мифологические характеристики усложнились, что обусловило формирование структуры: природа - человек, которая обнаруживается и в современном искусстве.

Данные связи носят и более широкий и опосредованный характер, когда современное художественное мышление опирается на мифологическую традицию вообще. Художественно-народным в этом слое являются былинные, эпические, сказочные формы художественного мышления, которые исторически переплетаются с более древними мифологическими

22 структурами (97, с.31), существуя как продукт художественной фантазии народа.

Таким образом, единство народно-мифологического и социально-актуального слоя порождает целостность бытия искусства, выражающего его сущность. Такое понимание сущности искусства характерно не только для философско-эстетической теории, но и для современного искусствознания.

Так, Л.Переверзев пишет: "В культурах традиционного типа главным поставщиком разнообразия служит фольклорный слой. Бесфольклорной культуре, желающей избежать застоя и гибели, придется заботиться о специальном источнике. Где его найти?

Перспективный выход состоит в том, чтобы осознать, изучить и активно осваивать мощный пласт фольклорного культуротворчества" (93, с.35).

Дело заключается, конечно, не только в том, чтобы осознать, изучить и активно освоить этот пласт, но и в том, чтобы актуализировать его, ввести в структуру современного художественного мышления. Родство современного русского искусства с прошлым заключается прежде всего в народной точке зрения на мир.

Искусство развивается на конкретной национальной почве; исторические судьбы, уровень развития данной нации определяют национальную специфику взаимодействия народно-мифологического и социально-актуального слоя"(146, с. 116-117).

Предметом искусства является человек, существующий как единство его социальной и духовной жизни, конкретно выражающейся в его интеллектуальном, эмоциональном и физическом бытии.

23

Следовательно, в предмете искусства человек выступает также как целостность, элементы которой органически взаимосвязаны. Гипертрофирование одного из элементов этой целостности приводит к разрушению искусства, к уходу от его действительного предмета. Конкретные формы исторического бытия предмета искусства (целостного человека) изменяются, но целостно-общее остается неизменным.

Подлинное искусство всегда обнаруживает диалектику конкретно-исторического и общечеловеческого, и, когда подобное происходит, возникает искусство, которое мы называем классикой. Это искусство наиболее адекватно своему предмету, наиболее глубоко отражает гармонию человека, его существующие исторически - совершенство и универсальность.

Таким образом, онтология искусства, существующая в социальном аспекте как целостность, как единство народно-мифологич'еского и социально-актуального слоя и в структурном (предмет искусства) как духовно-эмоционально-телесная ценность человека порождает многообразие его феноменологического существования.

Феноменологическое богатство и многообразие произведения искусства реализуются через его видовое, родовое и жанровое существование, также через исторически конкретную систему художественной культуры той или иной эпохи.

Борясь против субъективно-идеалистического и бульварно-материалистического понимания произведения искусства, З.Гершкович предлагает рассмотреть его онтологически, считая, что художественное произведение существует, как идеальный модус в сознании художника и воспринимающего уже созданное произведение читателя (23, с.45).

24

Эти положения во многом обусловливают и наше исследование, в ходе которого рассматривается творчество В.Лихоносова и, в первую очередь, роман "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания" как целостная структура, в которой органически соотносятся "социально-актуальный слой" (социальные, философские и другие проблемы современности, истории; тип сознания эпохи, современной писателю), и еще не исследованный "народно-мифологический слой" (миф, мифологемы, мифомышление). На этом уровне мы предприняли попытку проанализировать центральное произведение В.Лихоносоватрадиционалиста и "регионального" (с учетом перекодировки пространства) писателя, чье творчество органично связано с земледельческой цивилизацией и культурой, выросшей в ее недрах.

Первобытный миф и его мифологемы, мифологические образы и сюжеты, мифоструктуры проясняют глубинный смысл исторического бытия этноса, воплощая исходные и основные черты человеческой культуры. Миф в произведении, в том числе и В.Лихоносова, выступает как составляющая поэтического космоса. Он предстает как художественное проявление авторского мира. В онтологическом слое лихоносовского произведения универсум воссоздается изображением народного человеческого бытия, коллективного бессознательного и патриархального сознания народа и родового человека, общечеловеческого и вечного в национальной форме и с точки зрения самого народа. Тип мифологизма в прозе В.Лихоносова прочитывается через мифологемы и символику природных стихий, прежде всего природный космос как художественное целое, через реализацию в структуре и тексте оппозиции Земля-Город, Земля - человеческое поселение на ней, феномены казачьего быта и бытия. Такой методологический подход к изучению творчества В.Лихоносова,

25 выявляет его органические связи с действительностью, их порождающей, с земледельческой культурой и цивилизацией, составляющей фундамент художественного мира русской эпики XX века, с его мифологическими первоистоками.

Реалистическая эпика двух последних столетий - и, безусловно, роман В.Лихоносова - при таком методологическом подходе познается как продолжение многовековой культурной традиции, содержит глубинные, восходящие к первобытному мифу и архаическому ритуалу пласты культуры, а потому является звеном, соединяющим миф и мифомышление родового человека, первобытную культуру с общественным, в том числе художественным, сознанием и культурой нашего времени.

В сложившейся ситуации интересным оказалось сравнительно-типологическое и сравнительно-историческое изучение эпики, непосредственно воссоздающей духовно-нравственную атмосферу жизни народа и страны последнего столетия.

Отсюда стремление уловить, понять качественное отличие современного романа от других видов эпического рода, заставляющее искать его специфику не в количественных признаках, не в широте, емкости, масштабности изображения, способности воссоздать целостную картину жизни (А.Чичерин (134, с.211-220), Л.Тимофеев (118, с.58-68), В.Днепров (34, с.71-90), (35, с.134-136) и другие), а в "содержательных признаках", в понимании и осмыслении характера, стремлении акцентировать не субстанциональные, как говорил Гегель, устремления героев (свойство древнего эпоса), а индивидуальные поступки, настроения, переживания, индивидуальное самосознание (Г.Грачев (29, с.35-38), В.Кожинов (52, с. 138) и другие), что, несомненно, оказывает влияние на

26 приоритетность общечеловеческих ценностей, на формирование общественного сознания.

Апробация основных положений исследования осуществлялась в различных формах. Основные положения работы докладывались на студенческо-преподавательских научных конференциях, проводившихся в АГПИ в 1993- 1999гг., обсуждались на заседаниях кафедры литературы филологического факультета АГПИ, нашли применение в практике преподавания истории русской литературы XX века.

Отдельные аспекты диссертационного исследования отражены в следующих работах автора:

1. Из наблюдений над поэтикой романа В.И.Лихоносова "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания";

2. Человек и время в произведениях В.И.Лихоносова;

3. Позиция автора-повествователя в романе В.И.Лихоносдва "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания";

4. Художественная философия истории и принципы воссоздания характера в романе В.И.Лихоносова "Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания".

Диссертация может быть практически полезна тем, кто ведет гуманитарную работу, будучи преподавателем словесности во всех формах обучения. Наибольшую практическую пользу могут извлечь из работы преподаватели педвузов при чтении лекционного курса по истории русской литературы XX века, а также спецкурсов, посвященных поэтике эпического произведения, функционированию в нем художественного мифологизма, а также всей сфере проблем литературы и мифа на современной стадии развития культуры и цивилизации, проблемам преемственности, прочтения

27 и истолкования текстов эпики XIX - XX веков, прежде всего текстов В.Лихоносова.

Проводимые исследования можно разбить на следующие этапы:

1. 1994-1996 гг. - практическое знакомство с проблемой, изучение степени ее новизны, начало опытно-поисковой и экспериментальной работы; обобщение данных по исследованию, публикация тезисов.

2. 1996-1997 гг. - теоретическое обобщение данных литературоведения и философии, изучение структуры, формы, механизма и динамики исследования, построение общей гипотезы, модели исследования; написание первой главы диссертации, публикация тезисов и статьи.

3. 1997-1999 гг. — написание второй и третьей глав диссертации, публикация тезисов и статьи.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения и общей характеристики работы, трех глав, заключения и библиографического списка. Основной текст изложен на 170 страницах, список использованной литературы включает 146 наименования.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Коротеева, Людмила Викторовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты проведенного исследования позволили нам предложить свои суждения по некоторым сложным вопросам изучения творчества В.Лихоносова, предпринявшего попытку создать художественный рисунок жизни Кубани, начиная с середины XIX века по последнюю четверть XX. Актуальность авторского поиска можно подтвердить словами Л.Егоровой: 'Ныне становится ясным, что судьба казачества не может быть понята без уяснения истоков его исторически сложившегося самосознания. Казачество гризнано субэтносом, особой этнографической группой" (40, с. 156).

Публикации новых материалов по истории казачества на страницах курналов "Дон" и "Кубань", появление исследований по культуре Л.Рыжков (109, с.4-18) позволили нам более глубоко осветить [роблематику и социально-нравственную концепцию, проявившуюся в Ненаписанных воспоминаниях" В.Лихоносова, актуализировать пласты юмана, которые раньше либо замалчивались, либо не привлекали особого нимания.

Обратившись к идейным поискам автора и критериям удожественности литературного произведения, мы пришли к выводу, что ни связаны со степенью талантливости и мастерства писателя, с его мением дать художественный анализ историческим проблемам, опираясь а собственную систему взглядов, изложить не только события, пределившие ход времени, но и воссоздать характеры эпохи.

Отсюда утверждение того, что художественная философия истории редставляет собой такую "творческую" категорию, которая формируется ндивидуальным сознанием художника. Так, в основу творчества .Лихоносовым положена связь человека и космоса, соединение

157 временного и вечного, слияние духовного мира героя и великого мира истории.

Обращение писателя к проблеме воссоздания исторической личности, связано, прежде всего, с желанием художника рассмотреть взаимодействие личности с данной или приобретенной ею властью, влияние власти на личностные качества. В.Лихоносов исследует психологию власти, постепенно ослабевающей и во многом обусловливающей неслыханные исторические потрясения: войны и революции. Отсюда и выводы о вине исторических лиц, утративших реальную связь с народом, с Россией, идущей к пропасти гражданской войны.

Идея безусловного воздействия общества на личность отнюдь не перерастает в романе в идею безусловного господства общества над личностью. В.Лихоносов исследует драму этих взаимоотношений, интересуется духовно-нравственными ресурсами личности, степенью ее сопротивляемости, способностью или неспособностью противостоять обществу. "Динамическое соотношение давления внешних обстоятельств и внутренней свободы, - по словам Ю.Лотмана, - делает литературу проблемой" именно тогда, когда очевидной становится "сила исторических и социальных условий, влияющих на поведение человека" (77, с.331).

В работе мы отмечаем сам анализ, которому подвергает писатель механизм этого драматического противостояния и взаимодействия. Он, по словам А.Карельского, "помещает личность в самую гущу среды, а противоборствующие силы - давление и сопротивление - разлагает на их составляющие ." (47, с.232). Ему важно понять, "как личность изменяется, подчиняясь стандарту, и как ухитряется себя сохранить вопреки ему" (47, с.237).

158

От суммарного изображения жизни героев автор "Ненаписанных юспоминаний" переходит к воссозданию все более дробных импульсов 1еловеческой психики, к воспроизведению душевных состояний, процесса тодспудного вызревания эмоций. Социальность при этом предстает не как прямая принадлежность к определенному социальному типу (социальное амплуа), но как органическая черта психического склада, вошедшая в плоть и кровь персонажа, "социальная психология проникает в поры психологии индивидуальной"(46, с. 219).

Постигая глубины человеческой психики, писатель доказывает, что противоречивость и сложность внутреннего мира, душевное богатство, нравственное благородство и чувство собственного достоинства свойственны не одним лишь "героям" - натурам исключительным, "избранным", но и людям скромным, обыкновенным, ничем как будто не примечательным: Скибе, Попсуйшапке, Манечке Толстопят и другим. Обращаясь к этим образам, мы отмечаем, что В.Лихоносов исповедует принцип тайного, скрытого психологизма, сознательно не договаривает, не раскрывает до конца внутренний мир героев, ограничивается сдержанным комментарием, который позволяет увидеть в душевном состоянии героев то, чего они сами за собой не замечают или в чем не хотят признаться.

На наш взгляд, автор всегда внимателен к внутренней логике характера, к самопознанию, духовному миру героев, непостижимым импульсам их поведения, к звучанию их голосов. В романе мы отмечаем субъектные и внесубъектные формы выражения авторского сознания, своеобразный синтез внутреннего речевого мышления повествователя, рассказчика, героя. Исследование человека ведут одновременно и автор, и его герои, которые знают о себе все, вернее, почти все, что знает о них автор. Но как раз этот небольшой "зазор" в их знании и служит главным основанием для

159 возникновения между ними глубинного "большого диалога", отражающего поиск истины. Авторская позиция свое полное выражение получает лишь в контексте художественного целого, во взаимодействии всей образной системы с разветвленной системой рассказчиков, автором-повествователем и автором-героем.

В этом диалоге, как отмечается в диссертационном исследовании, значительная роль отводится такому "посреднику", как повествователь, которого нельзя отождествлять с автором. Реальный автор и повествователь живут в разных мирах - реальном и художественном. Но дело не только в различии "природы" автора и повествователя. Они, во многом сближаясь биографически, духовно, не во всем тождественны. Это несовпадение позиций используется в романе, в частности, и для усиления полифонического эффекта.

Непосредственный же авторский голос звучит в предисловии.к роману. Оно воспринимается как нечто "внеположное" роману, еще не собственно его текст, а всего лишь авторский комментарий к нему. И тем не менее, отношение автора к изображаемому, его позиция обозначены. Только дальнейшее свое выражение они получат не в прямой форме, как, к примеру, у автора-повествователя, держащего нить повествователя в своих руках, а в хоре голосов повествователя и персонифицированных рассказчиков, во взаимодействии их разветвленной системы со всей образно-смысловой, композиционно-сюжетной и стилевой структурой романа.

Обращаясь к проблемам авторского сознания и художественного мастерства, мы отмечаем, что автор в историческом романе-воспоминании является носителем определенной философской и исторической концепции, выразителем точки зрения на историческое лицо и события. Стремясь в

160 юлной мере передать свое отношение к изображаемому, В.Лихоносов жлючает в произведение и беллетризированное повествование, и шрические отступления, и ретроспекции, и авторские ремарки, и, вместе с гем, воспоминания, дневники, письма, прошения, байки, сны. "Наш маленький Париж" наполнен описаниями, свидетельствующими, по словам В.Канашкина, об авторской "кровной привязанности к былому быту, к кубанским вкусам и обычаям" (44, с.6). Каждое описание кратко до предела, но мы непрерывно знаем, что видит герой.

У многих писателей словесный пейзаж и натюрморт появляются лишь в особых точках художественного повествования, и мы чувствуем, что картины эти исходят именно от автора. А у В.Лихоносова всепроникающий пейзажно-описательный континуум создает впечатление, будто картины возникают сами собой, - мы просто смотрим вместе с героем и видим то, что видит он.

Ряд описаний выдержан в типичной для В.Лихоносова манере -эмоционально приподнятой и одновременно насыщенной "чужим словом", из украинских или кубанских песен и сказаний. По своей идейно-эмоциональной наполненности они предваряют авторские обобщения, которые, разрастаясь по мере введения в текст символических образов, достигают той полноты выражения главной идеи, ради которой, по существу, написан весь роман.

Значительное внимание в диссертационном исследовании уделено и функциям "хронотопа" (сюжетообразующей, композиционной, изобразительно-выразительной). Мы отмечаем, что время в романе имеет самые различные формы. Оно может быть максимально удалено и приближено к моменту повествования, может быть включено в фон изображаемой эпохи или отключено от него, развиваться одновременно с

161 движением сюжета или "функционировать" независимо. Иногда время может вообще исключиться из произведения, уступая место пейзажу, рассуждению или лирическому отступлению. Однако в каком бы соотношении оно ни находилось с изображаемым, оно всегда незримо присутствует. Еще большую динамичность приобретает временная организация повествования. Для романа характерна постоянная смена временных пластов, смена одних форм времени, в которых описывается прошлое, другими, изображающими настоящее. Иногда различные временные пласты как бы сплавляются друг с другом, сближаясь посредством причинно-следственных связей прошлого и настоящего.

В сочетании с разнообразными типами пространственной организации повествования образ времени помогает писателю полнее слить историю с современностью, с большой художественной силой выразить свои раздумья о прошлом, настоящем и будущем кубанского казачества.

Проведенное исследование позволяет утверждать, что у В.Лихоносова есть свой пафос. То и дело наплывают на повествование рефрены: "род приходит, и род уходит", "так проходит слава земная", "о горе, горе человеческое, самое большое горе: умирание времени", "и придут времена, и исполнятся сроки", - и вся книга являет собой мучительную попытку удержать родовую память от распада, остановить несущийся в пучину забвения поток жизни, вернуть утраченное время.

Исследуя функции "хронотопа", способы организации художественного времени и пространства, структурно организующую роль мотивов, символические образы и картины, мы постигаем сущность и специфику художественного мифологизма в романе, находим

162 типологические соотношения поэтического мира Лихоносова с крупнейшими явлениями русской и всемирной литературы.

Анализ основных мифологем и их функций в "Ненаписанных воспоминаниях" как произведении исторической прозы показывает, что причины обращения писателя XX века к мифу и мифомышлению заключаются в самых сущностных характеристиках искусства, которые и должны составить объект конкретного эстетического анализа для выхода к новому постижению исторической прозы Лихоносова и ее роли в развитии современной отечественной литературы.

163

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Коротеева, Людмила Викторовна, 1999 год

1. Акимов В.М. Сто лет русской литературы от "серебряного века" до наших дней: Учебное и справочное пособие нового типа (в пяти частях). Новый конспект-путеводитель. - Санкт-Петербург: Лики России, 1995.

2. Античный миф и пути его изучения // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997. - Т. 56. - № 4.

3. Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957.

4. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

5. Афанасьев А.Н. Религиозно-языческое значение избы славянина // Афанасьев А.Н. Народ-художник. Миф. Фольклор. Литература. М., 1986.

6. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982.

7. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

8. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

9. Бахтин М.М. Время и пространство в романе // Вопросы литературы. -1974.-№8.

10. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М., 1954. - Т. 5.

11. Берггольц О. Дневные звезды. М., 1975.

12. Бердяев H.A. Смысл истории. М.: Мысль, 1990.

13. Буслаев Ф.И. О литературе: Исследования, статьи. М., 1990.

14. Васильев В. Сопричастность жизни. Лирическое постижение Родины. М.: Современник, 1981.

15. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

16. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.164

17. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.

18. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. -М., 1963.

19. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989.

20. Волкова Е.В. Произведение искусства предмет эстетического анализа.-М., 1976.

21. Гайденко П.П. Трагедия эстетизма. М.: Искусство, 1970.

22. Гегель. Сочинения. М., 1938. - Т. 12.

23. Гершкович З.П. Онтологические аспекты произведения искусства // Творческий процесс и художественное восприятие. Л., 1977.

24. Гизатов К.Г. Национальное и интернациональное в советском искусстве. Казань, 1974. - Гл. 4-5.

25. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979.4

26. Гончарова Е.А. Пути лингвостилистического выражения категорий автор-персонаж в художественном тексте. Томск, 1984.

27. Гончарова А.В. Традиции свадебной поэзии в серии исторических романов Д.М.Балашова "Государи московские" // Филологические науки. -1998.-№1.

28. Горский И.К. Исторический роман Сенкевича. М.: Наука, 1966.

29. Грачев Г.Д. Человек. Время. Литература. Л.: Художественная литература, 1981. - 224 с.

30. Гримак Л.П. Общение с собой: Начала психологии активности. М.: Политиздат, 1991. - 320 с.

31. Гулак А.Т. Стилистико-речевая организация рассказов Л.Н.Толстого. Харьков, 1979.165

32. Гулыга А. Искусство истории. М.: Современник, 1980.

33. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. -М.: Русский язык, 1989.

34. Днепров В.Д. Проблемы реализма. JL: Советский писатель, 1960.

35. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени. JL: Советский писатель, 1980.

36. Жуков Д. Самое колыбельное // Заветное. М.: Современник, 1981.

37. Зайцев Б. Голубая звезда. М.: Московский рабочий, 1989.

38. Земля // Мифы. М., 1982. - Т. 1.

39. Знаменская Н.Е. Исторический роман США // Современный роман. Опыт исследования. М.: Наука. -1990. - 288 с.

40. Егорова Л.П., Чекалов П.К. История русской литературы XX века: Учебник. Вып.2. Советская классика: новый взгляд. - 4.2. - МГОПУ -СГУ. - Москва; Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998.

41. Исторический роман в литературах социалистических стран Европы. М.: Наука, 1989.

42. Казаков Ю. Несколько слов о В.Лихоносове // Послесловие к сб. Лихоносов В.И. Голоса в тишине: Повести, рассказы, эссе. М.: Молодая гвардия, 1990.

43. Канашкин В.А, Куда бежит Троха? // Жребий и участь. Краснодар - Екатеринодар, 1996.

44. Канашкин В.А. Со скрижалей предвечного. Виктор Лихоносов и его мифология // Жребий и участь. Краснодар - Екатеринодар, 1996.

45. Кардин В. Точка пересечения: Литературно-критические очерки. М.: Современник, 1984.-336с.

46. Карельский A.B. От героя к человеку. Два века западноевропейской литературы. М., 1990.

47. Кедров К.А. Поэтический космос. -М., 1989.

48. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М., 1977.

49. Клименко А.И. Российское казачество: между прошлым и будущим // Библиография. 1992. - № 5-6.

50. Кожинов В.В. Голос автора и голоса персонажей // Проблемы художественной формы социалистического реализма: В 2 т. М., 1971. - Т. 2.

51. Кожинов В.В. Роман-эпос нового времени. В кн.: Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1964.

52. Кожинов В.В Статьи о современной литературе. М.: Современник, 1982.-303 с.

53. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе XIX XX веков // Вестник Московского университета. - Серия филология. - 1987. - № 2.

54. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы образа автора // Страницы истории русской литературы. М., 1971.167

55. Кормилов С.И. Теоретические аспекты художественного историзма // Проблема историзма в русской советской литературе. 60-80-е годы. М.: Наука, 1988.

56. Кормилов С.И. Художественный историзм как теоретическая проблема // Филологические науки. 1977. - № 4.

57. Кормилов С.И. О критериях художественности // Принцип анализа литературного произведения. М.: Изд-во МГУ, 1984.

58. Костомаров Н.И. Русская история: в жизнеописаниях ея главнейших деятелей. Кн. 1-2. - Спб., 1912. - Кн. 1 - 594 е., Кн. 2. - 441 с.

59. Крест // Мифы. М., 1982. - Т. 2.

60. Котельников В. А. Покой в религиозно-философских и художественных контекстах // Русская литература. 1994. - К» 1.

61. Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского: Событийное, социальное, философское. М., 1979.

62. Кузин Н.В. В мире самого трудного. М., 1985.

63. Кузин Н.В. Очарованный жизнью: о творчестве В.И.Лихоносова. -М., 1985.

64. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. - № 8.

65. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы.2-е изд. Л.: Художественная литература, 1971.

66. Лихачев Д.С. Русская литература в современном мире // Новый мир. -1991. № 1.

67. Лихоносов В.И. Волшебные дни.// Литература в школе. 1996. - №168

68. Лихоносов В.И. Необходимо душе!. // Собеседник: Литературно-критический ежегодник. М.: Современник, 1987. - Вып. 8. - 319 с.

69. Лихоносов В.И. Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания: Краснодар: Кн. изд-во, 1990. 762 с. В дальнейшем цитируется по этому изданию с указанием в скобках номера страницы.

70. Лихоносов В.И. Голоса в тишине: Повести, рассказы, эссе / Предисл. О.Михайлова; Послесл. Ю.Казакова. М.: Молодая гвардия, 1990. - 607 с.

71. Лихоносов В.И. Одинокие вечера в Пересыпи // Вольная Кубань. -1996. 27 апреля.

72. Лихоносов В. Просилась душа высоко. Из произведений разных лет //Литература в школе.-1996. №2.

73. Леонтьев К. Как надо понимать сближение с народом? М.: Изд-во МПИ "Мир книги", 1991.

74. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Книга 1. М., 1992.

75. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991.

76. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин Лермонтов -Гоголь: Книга для учителя. - М., 1988.

77. Лотман Ю.М. Память в культурологическом освещении // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1985. - Bd. 16.

78. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов.

79. Минакова А.М. Художественный мифологизм эпики М.А.Шолохова : сущность и функционирование: Автореферат на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1992.169

80. Минакова A.M. Поэтический космос как универсалия в русской литературе XX века: А.Блок, М.Горький // Время Дягилева. Универсалии серебряного века. Пермь, 1993.

81. Михайлов О. Тихий свет // Верность. М.: Современник, 1974.

82. Михайлов О. Страницы советской прозы. М., 1984.-243 с.

83. Михайлов О. Разговор с другом // Литературная Россия. 1982. - №32.

84. Мотылева Т. Иностранная литература и современность. М.: Советский писатель, 1961.

85. Мраморнов О. Блажен, кто помнит. .'// Новый мир. 1988. - № 7.

86. Нива Ж. Солженицын // Дружба народов. -1990. № 5.

87. Образцы изучения текста. Ижевск, 1974.

88. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог. М., 1973.

89. Осипова Н.О. Мифопоэтика лирики М.Цветаевой. Киров: Вятский госпедуниверситет, 1995.

90. Оскоцкий В. Роман и история. М.: Советский писатель, 1980.

91. Пауткин А.И. Обновляющая тенденция в советском историческом романе наших дней (авторское присутствие) // Современная проза социалистического реализма (литературные жанры) М.: Изд-во МГУ, 1986.

92. Переверзев Л. Дизайн и фольклор // Декоративное искусство. 1973. - № 4.

93. Плеханов В.П. О религии и церкви. М., 1957.

94. Покровский Н.Е. Генри Topo. М., 1983.170

95. Полтавцева Н.Г. Философская проза Андрея Платонова. Ростов-на-Дону, 1981.

96. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.

97. Потанин В.Ф. Что в душе, то и свято. // Литература в школе. 1989. - №4.

98. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М., 1990.

99. Потебня A.A. Из лекции по теории словесности // Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М., 1976.

100. Путилов Б.Н. Веселовский и проблема фольклорного мотива // Наследие Александра Веселовского : Исследования и материалы. СПб., 1992.

101. Рай // Мифы. М., 1982. - Т. 2.

102. Распутин В. "Что ни возьми, одни воспоминания". Краснодар, 1990.

103. Распутин В. Где моя деревня // Москва. 1995. - № 2.

104. Распутин В. Русь В.Лихоносова // Литература в школе. 1996. - №2.

105. Растения // Мифы. М., 1982. - Т. 2.

106. Резун М. Малая проза Е.И.Замятина (Проблемы поэтики): Дисс. . канд. филол. наук. Томск, 1993.

107. Ржевская Н.Ф. Изучение проблемы времени в зарубежном литературоведении // Вестник МГУ. Филология. 1989. - № 5.

108. Рыжков Л.В. Смеховая культура казачества как категория поэтики: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 1999. - 23 с.

109. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та ,1990.171

110. Самойленко И.И. Проблема мифа в современной драматургии США (после 1945г.): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1983.

111. Селезнев Ю.И. В одно сердце с людьми // Вечное движение. М.: Современник, 1976.

112. Селезнев Ю.И. В преддверии героя // Память созидающая. -Краснодар. 1987.

113. Собеседник: Литературно-критический ежегодник. М., Современник, 1987. - Вып. 8. - 320 с. Статьи о проблемах духовной культуры (С.Аверинцева, С.Залыгина, Д.Лихачева, В.Лихоносова).

114. Суровцев Ю. Виктор Лихоносов //Литературное обозрение. 1973. - № 2.

115. Страхов А.Б. О пространственном аспекте славянской концепции небытия. Этнолингвистика текста. Символика малых форм фольклора. М., 1988.

116. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы: Учебное пособие для пединститутов 4-е изд., испр. и доп. - М., 1971.

117. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983.

118. Топоров В.Н. Об "эктропическом" пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) // От мифа к литературе. М., 1993.

119. Topo Г. Жизнь в лесу // Литературные памятники. М.: Наука, 1979 -455 с.172

120. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

121. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М., 1970.

122. Федоров A.A. Томас Манн: Время шедевров. М.: 1981.

123. Фейхтвангер Л. О смысле и бессмыслице исторического романа // Литературный критик. 1935. - № 3.

124. Фрезер Д. Золотая ветвь. М., 1984.

125. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999.

126. Цветаева М.И. Избранное : Соч. в 2 т. М., 1985.

127. Цивьян Т.В. К мифологеме сада // Текст: семантика и структура. -М., 1983.

128. Цурганова Е.А. Современный роман и особенности литературы второй половины XX века. Введение // Современный роман: Опыт исследования. М.: Наука, 1990. - 288 с.

129. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв. М., 1967.

130. Чичерин А.Б. Ритм образа. Стилистические проблемы. М., 1973.

131. Чичерин А.Б. Очерки по истории русского литературного стиля: Повествовательная проза и лирика. М.: Художественная литература, 1977. -445 с.

132. Чичерин А.Б. Сила поэтического слова: Статьи и воспоминания. -М.: Советский писатель, 1985. 318 с.

133. Чередниченко В.И. Эволюционный метод в литературоведении // Филология Philogika. - 1995.- № 8.

134. Чернец Л.В. Мир литературного произведения // Художественная литература в социокультурном контексте. Поспеловские чтения. М., 1997.

135. Шайтанов И. Мастер // Вопросы литературы. 1988.- №12.173

136. Шацкий Ежи. Утопия и традиция. М., 1990.

137. Шишков В. Избранные сочинения: В 4 т, М.: Молодая гвардия, 1958.-Т. 2.

138. Шмид Вольф. Орнаментальный текст и мифическое мышление в рассказе Е.Замятина "Наводнение" // Русская литература. 1992. - № 2 .

139. Шталь И.В. Заседание в ИМЛИ: Античный миф и пути его изучения // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997. - Т. 56. - №4.

140. Щедрина Н.М. Исторический роман в русской литературе последней трети XX века: Автореф. дис. . доктора филолог, наук. МГПИ им. Ленина. М., 1996. - 33 с.

141. Щедровицкий Д.В. Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. Дождь ранний и поздний. М., 1988.

142. Эпштейн М. "Природа, мир, тайник Вселенной." М., 1990.

143. Этика // Спиноза. Избранные произведения: В 2'т. М.: Госполитиздат, 1957. - Т. 1.

144. Яковлев Е.Г. Проблема систематизации категорий в марксистко-ленинской эстетике. М.: Искусство, 1983.