Художественный мир Д.И. Хармса: структурообразующие элементы логики и основные мотивы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Кувшинов, Феликс Владимирович

• Кувшинов, Феликс Владимирович
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кувшинов, Феликс Владимирович

Введение.

Глава первая

Хармс как представитель русского авангарда 20-30-х гг.

Глава вторая

Структурообразующие элементы логики художественного мира Д.И. Хармса.

Глава третья

Основные мотивы художественного мира Д.И. Хармса.

§1. Сотворение и существование мира.

§2. Существование в мире.

§3. Смерть.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественный мир Д.И. Хармса: структурообразующие элементы логики и основные мотивы»

Возвращенный в «большую» литературу и, как следствие, в историю литературы, Даниил Иванович Хармс (1905-1941) сегодня привлекает к себе все больше и больше внимания. О росте научного интереса к творчеству этого писателя свидетельствует значительное число публикаций, среди которых особенно следует выделить работы А.А. Александрова, Ж.-Ф. Жаккара, В.Н. Сажина, А.Т. Никетгаева, В. И. Глоцера, А.Г. Герасимовой, А.А. Кобринско-го, Л.Ф. Кациса, М.Б. Ямпольского, И.В. Кукулина и многих других. Однако перед литературоведами давно встала методологическая задача: каким способом интерпретировать художественный мир Д.И. Хармса (и вообще обэ-риутов-чинарей), заключенный в рамки алогизма, семантического сдвига, игры с литературной традицией, глубокого и подчас неожиданного творческого переосмысления культурных концептов. Эту проблему в исследовании обэ-риутских (и, соответственно, хармсовских) текстов в 1987 году обозначил JL Флейшман: «Бурное освоение литературного наследия группы «ОБЭРИУ» <.> застигло исследователей врасплох. С одной стороны, перед нами предстал огромный корпус новооткрытых текстов яркого своеобразия, органическое родство которых с поэтическими тенденциями русского авангарда бросалось в глаза. С другой — сразу обозначилась неприложимость выработанных в последние годы (даже на базе авангардистской поэтики) научных средств и приёмов для описания определённой части обэриутского творчества» (159, с. 247—248; 97). И.В. Кукулин определил эту задачу через закономерный вопрос: «что делать с этими текстами и в какой контекст их поместить» (84, с. 8). В приведенных замечаниях следует, помимо методологической проблемы, отметить вопрос о статусе художественных произведений обэриутов и Д.И. Хармса. Дело в том, что более справедливо, очевидно, относиться к ним как к текстам, т.е. как к некоторым специфическим художественным образованиям, в силу своей неординарности не соответствующим привычным конституционным нормам организации художественного произведения (отсутствие образной системы, чрезвычайно малый объем и т.д.). Филологической науке XX века, как пишет Т.В. Цвигун, свойствен некий «универсалистский» подход, который стремится к обнаружению ряда общих закономерностей, опираясь на которые можно описать любой текст (170, с. 18). Но поэтика Хармса имеет некоторые свойства, которые не укладываются в рамки «нормативной» поэтической модели (170, с. 19), поэтому его тексты не могут быть описаны с помощью этого универсального подхода. Если классическая литература в силу большей формальной ясности изучается традиционно на идейно-художественном уровне, то изучению авангардной литературы на этом же уровне должна предшествовать большая «разъяснительная» работа в силу подавляющего преобладания в ней «темных» (по преимуществу, формальных) мест.

История вопроса. Справедливо замечание И.В. Кукулина о том, что «первыми исследователями творчества обэриутско-чинарского круга были сами его участники» (84, с. 6). Действительно, как видно из «Разговоров» Л.С. Липавского, беседы чинарей часто строились вокруг обсуждения собственных произведений. В 1941 году были арестованы Хармс и Введенский. Началась блокада Ленинграда. «В сентябре 1941 года дом Хармса на улице Маяковского подвергся бомбежке, но, к счастью, не был разрушен. Жена Хармса Марина Владимировна Малич сообщила об этом Друскину, и он, несмотря на дистрофию, пешком отправился с Гатчинской (улицы Петроградской стороны) на квартиру своего друга Яков Семенович вместе с Малич собрал все бумаги, которые им удалось найти, сложил в небольшой чемоданчик и отнес домой. Трудно понять, откуда у больного человека могли взяться силы, чтобы проделать дальний путь да еще с грузом» (50, с. 102). История сделала огромный подарок: непонятно, почему при обыске на квартире Хармса не были изъяты его рукописи, а также рукописи А.И. Введенского. Непонятно, как после бомбежки уцелел дом Хармса. Непонятно, откуда нашлись силы у истощенного Я.С. Друскина, чтобы спасти архив друзей. До конца 50-х гг. Я.С. Друскин хранил спасенный архив, пока окончательно не узнал о смерти друзей. Я. С. Друскин является одним из первых комментаторов и интерпретаторов творчества обэриутов (упомянем еще и Т. Липавскуто). «Со второй половины 1960-х гг. Я Друскин стал знакомить с содержанием архива молодых филологов» (41, с. 44) — М.Б. Мейлаха и А.А. Александрова. М.Б. Мейлах вместе с поэтом В. Эрлем стал редактором первого Собрания произведений Хармса. А.А. Александров опубликовал множество заметок, статей, относящихся к творчеству Хармса.

Первоначально в хармсоведении доминировал «пропедевтический» тон: исследователям в первую очередь было важно познакомить ученый и читательский мир с творчеством писателя. В сложных идеологических условиях откровенно авангардную литературу изучать было трудно и даже опасно. Кроме того, недоступность материалов суживала круг исследователей. К счастью, сегодня эта ситуация радикальным образом меняется. Поэты группы ОБЭРИУ прочно вошли в антологии (110), учебные пособия, школьные учебники. Именно этот поворот в «судьбе» поэтов-обэриутов и заставляет более пристально взглянуть на их творчество, обнаружить, в чем состоит их очарование, рассмотреть их художественное пространство с четких научных позиций. С середины 1980-х годов число исследований творчества обэриут-ско-чинарского круга резко увеличивается, а подлинный взрыв хармсоведе-ния приходится на 90-е гг., что объясняется сменой политической ситуации в России и публикацией творческого наследия Д.И. Хармса

В первую очередь необходимо упомянуть исследования Ж.-Ф. Жакка-ра, В.Н. Сажина, А.А. Кобринского, А. Герасимовой, В.И. Глоцера, М.Б. Ям-польского, И.В. Кукулина, Л. Кациса, Д.С. Московской, Н.А. Масленковой и др. Работы этих и других исследователей выявляют несколько тенденций, явно обозначившихся в отечественном хармсоведении.

Безусловно, преобладающей тенденцией является обозначение культурного контекста, окружавшего Д.И. Хармса. Наиболее значительными работами здесь следует назвать монографии Ж.-Ф. Жаккара, А.А. Кобринского и М.Б. Ямпольского, а также ряд статей В.Н. Сажина.

Швейцарский славист Ж.-Ф. Жаккар в своей монографии прослеживает влияние отечественного футуризма (В. Хлебников, А. Крученых, А. Туфа-нов) и авангардной живописи (М. Матюшин, К. Малевич) на формирование поэтики Д. И. Хармса. Пожалуй, самым замечательным в работе является показ той интеллектуальной и духовной атмосферы (философское творчество JI. Липавского и Я. Друскина, эстетика футуризма и авангарда живописи и т.д.), в которой творил Хармс.

Однако швейцарский ученый рассматривает эстетику Д. Хармса с позиции упадка русского авангарда, что, на наш взгляд, неверно, особенно если учесть факт значительного влияния поэтики Д.И. Хармса на последующие периоды отечественного авангарда (84, с. 7). Подобная позиция Ж.-Ф. Жак-кара не могла не сказаться на результатах исследования, что проявилось, в частности, в неверном решении проблемы форсированного прерывания повествования (см. П главу). Творчество Д. Хармса понимается нами не как конечный этап развития русского авангарда начала-середины XX века (точка зрения Ж.-Ф. Жаккара), а как значительный эволюционный скачок, предвосхитивший и предопределивший многие художественные явления в литературе (примитивизм, минимализм и т.д.) и театре (театр абсурда, театр жестокости), в том числе и на Западе.

Ж.-Ф. Жаккар выявляет параллели между творчеством Д. Хармса и представителями авангарда в живописи (К. Малевич, М. Матюшин). К сожалению, исследователь проходит мимо конструктивного аспекта авангарда в живописи, а здесь необходимо возникают имена Павла Филонова (аналитическая школа) и Владимира Татлина (см. I главу).

С другой стороны, значение работы швейцарского ученого трудно переоценить. Ж.-Ф. Жаккар выявил логику эволюции творческого метода Хармса, вскрыл и показал связь между творчеством Д. Хармса и отечественным футуризмом, обозначил ряд проблем, характерных для поэтики Д. Хармса и ОБЭРИУ вообще.

Интересная работа М.Б. Ямпольского базируется на точке зрения, которая «находится, мягко выражаясь, на периферии филологии» (182, с. 15). Именно этим обусловлен широчайший философский диапазон, который обнаруживает М. Ямпольский и который, признаем, навряд ли правомерен (60) (подобный подход правомерен с точки зрения культурологии, но не конкретного филологического исследования; впрочем, М. Ямпольский и сам оговаривает эту особенность своей работы). При этом нельзя не отдать должное интеллектуальности исследователя, которая помогла ему вскрыть многочисленные культурные подтексты произведений Хармса. Основная заслуга М.Б. Ямпольского заключается в том, что творчество Д.Хармса предстает перед читателем в его монографии как «интеллектуальное», «интеллигентное» и «интеллигибельное» явление.

Исследование А. Кобринского («Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда») показало культурные (и литературные) связи поэтики Д. Хармса и символистов, А. Белого, В. Хлебникова, акмеистов, имажинистов и графоманской поэзии XIX века. Другими словами, А. Коб-ринский описывает поэтику ОБЭРИУ и Хармса в контексте русского литературного авангарда XX века. Основной идеей работы А. Кобринского является распространение принципов поэтики ОБЭРИУ не только на обэриутский период творчества Хармса, но и на постобэриутский.

Многочисленные статьи В.Н. Сажина прослеживают параллели между творчеством Д. Хармса и русской классической литературой, еврейской культурой, петербургской культурой, египетской мистикой и мифологией. К тому же этот ученый является автором единственной на сегодняшний день биографии Д. И. Хармса (133, с. 5—18). Значение работ В.Н. Сажина неоспоримо: Д.Хармс предстает необходимым компонентом своей эпохи, глубоко интегрированным в нее. Кроме того, В.Н. Сажин в своих статьях наметил множество путей прочтения Хармса, которые при дальнейшей разработке могут вылиться в серьезные научные исследования.

Ряд научных работ (Н. Гладких (33), И. Кукулин (82, 83), И. Лощилов (92)) опирается на семиотико-структуралистский подход. Дело в том, что «пограничное» творчество Хармса привлекает лингвистов «орфографическим «сдвигом»» (72), семиотиков — знаковостью художественного мира Д. Хармса. При идейной (в классическом понимании) бедности текстов Д. Хармса значительно вырастает их формальное значение: порой только лишь через форму возможна расшифровка произведений этого писателя.

Вышедшая недавно монография Д.В. Токарева, кажется, открывает новую тенденцию в хармсоведении. Неудачно выбранная (на наш взгляд) методика — сравнение творчества Д.И. Хармса и С. Беккета, — базируется на фрейдистской интерпретации художественных произведений. Поводом для этого, конечно, является выставленная наружу сексуальность персонажей художественного мира Д. Хармса, что, по нашему мнению, является недостаточным аргументом для избрания подобной методики. Следует отметить, что подход Д.В. Токарева уже вызвал обоснованную критику со стороны хармсо-ведов (32). С другой стороны, научные статьи Д.В. Токарева поднимают важные вопросы относительно философии (148) и эстетики (150) Д.И Хармса

Исследователями отмечаются (небезосновательно) религиозные (Ю. Хейнонен (166—169), Л. Кацис (66—68) и др.) и мистико-эзотерические аспекты творчества Д. Хармса (М Ямпольский (184), А. Герасимова, А. Ники-таев (28) и др.). Это не случайно: отечественный авангард начала-середины XX века, несмотря на свою приверженность теориям бергсоновского механицизма (13, 14), технического прогресса (что перекликается с идеей жизне-творчества), отдавал значительную дань философско-религиозным и мисти-ко-эзотерическим настроениям (традиция, идущая от романтизма).

Нельзя не сказать еще об одной, обидной, тенденции, ведущей к искажению фактов. Так, И. Есаулов в стремлении представить эстетику авангарда в черных красках, в агрессии художественного мира представителей авангарда 30-х видит агрессию самих художников (53, с. 179), а Н.М. Олейникова, который никогда не входил в состав ОБЭРИУ, причисляет к «ведущим обэриутам» (53, с. 184). Очевидно, эта точка зрения базируется на противопоставлении эстетики авангарда классической литературе и на неоправданном отказе в диалоге между этими стилями культуры, а также на поверхностном взгляде на культуру авангарда — следует различать литературную группу ОБЭРИУ и философскую группу «чинарей» (в которой как раз Н.М. Олейников занимал важное место). Не следует забывать, что «модернизм в России формировался в процессе взаимодействия с реализмом. Взаимодействие реализма <.> и модернизма — не борьба только, но взаимовлияние, отталкивание и притяжение, проникновение друг в друга и обоюдное обогащение <.»> (79, с. 5).

Весьма распространенным мифом о Хармсе является представление его детским писателем. Так, В. Платоненко рассматривает Хармса только с этих позиций (117, с. 131). Это отдельная тема, которой мы коснемся ниже.

Следует отметить, что ситуация с публикацией произведений Д. Хармса и остальных чинарей существенно улучшилась за последнее десятилетие: в 1991 году журнал «Театр» посвятил творчеству обэриутов целый номер; опубликован двухтомник собрания сочинений А.И. Введенского (1993); вышли дневники Я.С. Друскина, ближайшего друга Хармса (1999); в 1999 году журнал «Логос» отвел значительное место на своих страницах для публикации части философского наследия Л.С. Липавского и Я.С. Друскина; в 2000 году вышел двухтомник «.Сборище друзей, оставленных судьбою», посвященный философской части творчества чинарей; опубликовано полное собрание сочинений Н.М. Олейникова (2000); в 1997 году началось издание полного собрания сочинений Хармса, которое завершилось в 2002 году изданием его записных книжек; в 2000 году издано трехтомное собрание сочинений Хармса, по своему содержанию близкое объемному тому «Цирк Шар-дам» (1999). Все это позволяет говорить о том, что теперь исследователю творчества Хармса и чинарей доступен практически весь художественный и исторический материал. В прямой зависимости от публикации художественных произведений находится и рост научных публикаций.

Актуальность диссертационного исследования заключается в том, что художественный мир Д.И. Хармса понимается как специфическое художественное образование, неподдающееся традиционной методике его анализа. Художественный мир Д.И. Хармса отличается особым своеобразием, неординарностью. Специфичность образной системы; знаковость, условность персонажей; ломка жанровой структуры; привнесение в художественный текст «наивной» мифологизированной философии; нарочитый алогизм, имеющий своей основой глубокие мистико-философские корни; сознательная установка на шифровку, усложнение текста (футуристическая традиция), — все это позволяет говорить об уникальности художественного мира Д. И. Хармса. Таким образом, в диссертационном исследовании предпринята попытка подойти к изучению данного эстетического феномена с учетом особенностей его собственной поэтики, а не с позиции традиционналистского подхода.

Научная новизна исследования обусловлена: 1) новизной исследуемого материала (впервые «детское», «взрослое», «философское» и эпистолярное наследие Хармса рассматривается в едином контексте исследования); 2) новизной предмета исследования (впервые анализируется «художественный мир» Хармса и его аспекты: структурообразующие элементы логики и основные мотивы); 3) новизной исследовательских — интерпретационно-аналитических подходов — адекватных самому хармсовскому материалу.

Цели диссертации состоят в следующем: осмыслить творчество Д.И. Хармса как закономерное литературное (культурное) явление, снять «эффект неожиданности», который обусловлен не столько спецификой поэтики Хармса, сколько ее поздним обнаружением филологической наукой; исследовать структуру художественного мира Д.И. Хармса

Отсюда становятся понятными задачи диссертационного исследования:

1) рассмотреть литературную деятельность Д. И. Хармса в контексте русского модернизма: философско-эстетическая база, общемодернистские тенденции, связи, эволюция;

2) выявить основные составляющие эклектического философско-эстетического сознания Д.И. Хармса1;

3) описать структурообразующие элементы логики и основные (конструктивные) мотивы художественного мира писателя.

В диссертационном исследовании нами используется оригинальный метод анализа художественного мира ДИ. Хармса. Традиционно художественный мир как эстетический факт рассматривается в литературоведении с двух позиций (часто совмещенных): пространственно-временной структуры и системы образов. Безусловно, такая методика открывает множество перспектив, однако у нее есть существенный недостаток — отсутствует объяснение функционирования художественного мира. Констатируются базисные начала, фиксируются ключевые образы, подробно описывается пространственно-временная структура Однако при таком подходе практически невозможно объяснить, как такая структура и образная система функционируют. Другими словами, традиционный анализ не дает описания механизма художественного мира

В нашей работе предлагается иной, более адекватный хармсовскому материалу метод изучения художественного мира В исследовании он рассматривается в двух взаимодействующих ракурсах: в аспекте логики структуры художественного мира Д. Хармса и в аспекте семантической реализации его основных мотивов.

Художественный мир как филологический термин чрезвычайно близок или даже синонимичен понятию модель мира. Художественный мир Д.Хармса (модель художественного мира) мыслится нами как сложное и подвижное, «становящееся» и эволюционирующее оригинальное художественное явление, в том числе — ив читательской рецепции.

1 Этой темы вскользь касается только В.Н. Сажин (135, с. 238)

Исследование логики художественного мира Хармса позволит объяснить его (мира) уникальность, механизм функционирования. Вскрытая логика демонстрирует, что «художественный мир» это не отвлеченный термин, а действительный факт искусства, причем искусства живого, подвижного, многогранного, спорного, трагичного и проблематичного. Вместе с тем, выявление элементов логики художественного мира позволяет объяснить и традиционные его составляющие, а именно — пространственно-временную структуру и систему образов. Логика не только объясняет их, но и необходимо описывает. Подобным образом обстоит дело и с основными мотивами художественного мира, т.к. мотивы здесь понимаются как функциональные образования, семантически наполненные. Понятно, что описание всех мотивов художественного мира — предмет отдельной большой работы, мы рассматриваем только те, которые действительно являются основными, т.е. конструктивными.

Методологической основой диссертационного исследования являются работы ведущих обэриуто- и хармсоведов: В.Н. Сажина, Ж.-Ф. Жаккара, И.В. Кукулина, А.А. Кобринского, А.А. Александрова, МБ. Мейлаха, А. Герасимовой, В.И. Глоцера, Л.Ф. Кациса, Ю. Хейнонена, А. Никитаева, И.Е. Лощилова, Н.В. Гладких, Д.В. Токарева.

Структура работы обусловлена задачами, которые мы ставим перед собой. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. В первую очередь, необходимо обозначить место Хармса в культурном и литературном контексте эпохи. Именно это позволит ответить на вопросы: насколько феноменально творчество этого писателя, закономерно ли его появление, каково его место в русском модернизме. Мы рассматриваем поочередно общефилософские воззрения Хармса, затем сугубо авангардистские эстетические. Общефилософские взгляды Хармса характерны для всего модернизма. Авангардистские идеи Хармсом в определённой степени переосмысливались. Выявление литературных ориентиров в творчестве Хармса позволяет нам увидеть, в какой степени крепки связи

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Кувшинов, Феликс Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творческий путь Д.И. Хармса начался тогда, когда позиции авангарда в СССР существенно пошатнулись. Несмотря на то, что официального признания Д. Хармс не получил (равно как и другие поэты группы ОБЭРИУ, за исключением Н.А. Заболоцкого, которого, впрочем, все же репрессировали), в неофициальных кругах он был очень популярен. Именно «неофициальность» его существования в истории русской литературы XX века в конченом итоге сослужила писателю плохую службу: «обнаружение» творчества Хармса отечественными филологами 60-х гг. имело резонанс бомбы. Конечно, быстрее всех среагировали западные русисты. И их можно понять! После того, как было объявлено, что в СССР авангарда нет и не было, вдруг возникает целая плеяда поэтов и писателей (Хармс, Введенский, Ватинов, Бехтерев), явившихся истинными представителями авангардного течения в литературе. Когда же чинарями стало возможным заниматься и в России — эффект бомбы повторился. Личность Д.И. Хармса «идентифицировалась» на фоне крушения советских стереотипов, в результате чего один из талантливейших писателей и поэтов в большей степени стал «политической» фигурой. К счастью, в середине 90-х гг. ажиотаж вокруг личности поэта стал спадать и уступил место вдумчивому исследованию его творчества. Именно на этот период приходятся наиболее серьезные научные работы, посвященные Хармсу.

И все же творчество Д.И. Хармса в подавляющем большинстве случаев рассматривалось сквозь призму «чего-нибудь» (в первую очередь — культуры), но никак не через «самодостаточное» осмысление его творчества Об этом пишет и Н. Гладких: «восстановлен литературно-исторический контекст творчества Хармса, выявлены многочисленные аспекты его философии, эзотерики, эстетики и поэтики. Однако наследие Хармса как целостное художественное явление по-прежнему остается не вполне понятым» (33, с.

3).

В нашей работе была предпринята попытка рассмотреть творчество Д. И. Хармса как бы «извне», исследовать некоторые аспекты (элементы логики и основные мотивы) его художественного мира посредством самого художественного мира.

Конечно, «автономный» подход, т.е. целиком замкнутый, был бы даже теоретически невозможным. В силу этого необходимо было выявить эстетическую базу писателя. Подобный подход позволил выявить тот факт, что творчество Д.И. Хармса не является неожиданным: в его основе лежат художественные открытия не только предшественников-модернистов (К. Малевича, М. Матюшина, В. Хлебникова, А. Крученых, П. Филонова, А. Белого, Дж. Джойса и т.д.), но и классиков (А. Пушкина, Н. Гоголя, А. Жемчужнико-ва, А. Толстого и т.д.). При этом следует учесть, что на формирование оригинальной системы художественного мира Хармса оказала существенное влияние мировая культура: философия, эзотерические знания, литература, живопись, музыка, архитектура и т.д. Эта «гремучая» смесь послужила основой для эстетической системы писателя, явно проявляющейся в его художественном мире.

По своей сути эта система — эклектична. Не имея сколько-нибудь серьезного образования, Д. Хармс в большей степени не «классифицирует» свои знания, а, наоборот, объединяет их, создавая причудливый конклав, где Каббала соседствует с христологическими спорами II—IV вв., фольклор с математикой, история с музыкой. Писателя занимали идеи «чистоты искусства», «небольшой погрешности», «ровновесия», «этого и того» и т.д. Разработка этих понятий нашла свое выражение именно в художественном мире. Другими словами, можно сказать, что Д.И.Хармс ощутимо, т.е. физически («мои творения — сыновья и дочери мои») «переживал» свои эстетические и философские открытия. Отсюда некоторая «телесность» хармсовских произведений: тщательная продуманность структуры, лексики, «оригинальность» грамматики, жанровая неустойчивость, минимальный объем текстового пространства. Другими словами, произведение Д. Хармса как бы «работает» на его эстетику.

Вместе с тем сознательная организация художественных произведений Д.И. Хармсом наводит на мысль, что художественный мир писателя проявляется в определенных аспектах структурно-семантического характера. Мы остановили наше исследовательское внимание на двух таких аспектах: логике художественного мира и его основных мотивах.

Логика художественного мира Д.И. Хармса, состоящая из множества элементов, является тем стержнем, на котором художественный мир писателя, собственно, и строится. Она находится в прямой зависимости от эстетической мысли Хармса, и это утверждение будет, пожалуй, самым значительным в плане определения природы этой логики.

Выявление основных, т.е. опять же конструктивных, мотивов позволило описать тематику художественного мира Д.И.Хармса. Система выделенных нами мотивов вкупе с выявленными элементами логики дает представление о механизме «работы» художественного мира Д.И.Хармса.

Выявление некоторых (в нашем случае — конструктивных) элементов логики и мотивов Д.И. Хармса позволило объяснить многочисленные «белые» пятна в семантике его художественного мира. Трудно, например, объяснить с позиций русской религиозной мысли «садистские» рассказы писателя. Подобное объяснение сведется к прямому обвинению художника в самом садизме, и это обвинение будет построено на поверхностном взгляде на его творчество. Напротив, взгляд со стороны мотива определит эту проблему как относящуюся к социуму художественного мира Д.И. Хармса, в котором определенная группа персонажей (в силу своей психологической ущербности) всегда подвергается насилию со стороны другой социальной группы, а логика непременно доводит это насилие до конца.

Художественный мир Д.И.Хармса — явление не совсем уникальное (достаточно вспомнить А. Платонова, С. Кржижановского, А. Введенского), но вполне самостоятельное. Но его самостоятельность может быть описана во многом только с точки зрения структуры и семиотического прочтения. При этом недопустимо утверждение, что художественная конструкция Д.И. Хармса нежизнеспособна. Кажется, продуктивность художественного мира Д.И. Хармса всегда актуальна в силу соответствия жизненным явлениям. Абсурд — лишь одна из возможных форм художественного отражения действительности.

Логика художественного мышления писателя и сама его поэтика получили развитие в отечественной современной литературе (В. Сорокин, Ю. Мамлеев, Д. Пригов, в какой-то степени лианозовцы и др.), соотносятся с исканиями представителей театра абсурда (С. Беккет, Э. Ионеско), нашли отражение и в современной отечественной музыке (творчество Е. Летова, П. Мамонова и др.).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кувшинов, Феликс Владимирович, 2004 год

1. Тексты Д.И.Хармса цитируются по следующим изданиям:

2. Хармс Д.И. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1: Авиация превращений. —

3. СПб.: Азбука, 2000. — 576 с.1.. Хармс Д.И. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2: Новая анатомия. — СПб.: Азбука, 2000. —416 с.

4. V. Хармс Даниил. Записные книжки. Дневник: В 2 кн. Кн. 1/Подг. текста Ж.-Ф. Жаккара и В.Н. Сажина. —СПб. Академический проект, 2002. — 480 с.

5. VI. Хармс Даниил. Записные книжки. Дневник: В 2 кн. Кн. 2 / Подг. текста Ж.-Ф. Жаккара и В.Н. Сажина; вступ. статья, примеч. В.Н. Сажина — СПб.: Академический проект, 2002. — 416 с.

6. VII. Хармс Д. Цирк Шардам: собрание художественных произведений. — СПб.: Кристалл, 1999. — 1120 с.

7. VIII. Хармс Д. Полет в небеса: Стихи. Проза. Драма. Письма. — Л.: Советский писатель, 1988. — 560 с.♦ *

8. Айги Г. — Бирюков С. Реализм авангарда // Вопр. лит. —1991.— № 6. — С. 3—15.

9. Александров А., Мейлах М. Творчество Даниила Хармса // Тартуский гос. ун-т. Материалы XXII научной студенческой конференции. Поэтика, история литературы, лингвистика. — Тарту: Тартуский ун-т, 1967. — С. 101— 104.

10. Александров А.А. Игра в творчество // Нева. — 1968. — №9. — С. 197—198.

11. Александров А.А. Об гаданиях Даниила Хармса // Вопр. лит. — 1992. — Вып. 1— С. 349—355

12. Александров А.А. Чудодей: Личность и творчество Даниила Хармса // Хармс Д. Полет в небеса. Л.: Советский писатель, 1988. — С.7—48; 505— 555.

13. Александров А.А. Эврика обэриутов // Ванна Архимеда. — Л.: Худож. лит., 1991. — С.З—34.

14. Артемидор Сонник / Перевод с древнегреч. М.Л. Гаспарова, И.А. Ле-винской, B.C. Зилитинкевич, Э.Г. Юнца. Общая редакция перевода Я.М. Боровского. Комментарий И.А. Левинской. — СПб.: ООО «Издательство "Кристалл"», 1999 — 448 с.

15. Арутюнова Н.Д. Типы языковых аномалий. Оценка. Событие. Факт. — М.: Наука, 1988.— 338 с.

16. Бахтерев И. Горькие строки // Хармс Д.И. Собрание сочинений: В 3 т. Т.З: Тигр на улице. — СПб.: Азбука, 2000. — С. 330—359.

17. Бергсон А. Смех // Французская философия и эстетика XX века. — М., «Искусство», 1995. — С. 9—104.

18. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. — Мн.: Харвест, 1999. —1408 с.

19. Беседа с В. Подорогой. К вопросу о мерцании мира // Логос. — 1993.— №4.—С. 139—150.

20. Бобринская Е.А. Русский авангард: истоки и метаморфозы. — М.: Пятая страна, 2003. — 304 с.

21. Бобринская Е.А. Футуризм. — М.: Галарт, 2000. — 192 с.

22. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм: исследования и материалы. — М.: Нов. лит. обозр., 2000 — 506 с.

23. Борисов С.Б. Эстетика «черного юмора» в российской традиции // Из истории русской эстетической мысли. Межвуз. сб. науч. трудов. — СПб., 1993. —С. 139—152.

24. Борхес X.-JT. Коллекция: Рассказы. Эссе. Стихотворения: Пер. с исп./ Сост., вступ. Ст. Вс. Багно; Коммент., аннот. Указ. Имен Б. Дубина. — СПб.: Северо-Запад, 1992. —639 с.

25. Брик О. Ритм и синтаксис // Новый ЛЕФ.— 1927. —№ 5.— С. 32—37.

26. Бычков В.В. Авангард // Новая философская энциклопедия. — М.: «Мысль», 2000. — С. 27—34.

27. Васильев И.Е. Русский поэтический авангард XX века. — Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.—320 с.

28. Введенский А. Полное собрание сочинений в 2-х томах // В ст. статья и прим. М. Мейлаха. Сост. и подг. текстов В. Эрля. — М.: Гилея, 1993.

29. Веселовский А.Н. Историческая поэтика — М: Высш. шк., 1989. — 404 с.

30. Волков С. История культуры Санкт-Петербурга — М.: Эксмо, 2003. — 704 с.

31. Воспоминания о Заболоцком // Сост. Е.В. Заболоцкая и А.В. Македо-нов. — М.: Советский писатель, 1977. — 352 с.

32. Гажева И.Д Опыт концептуального анализа имени игра // Филол. науки. — 2000. — № 4. — С. 73—81.

33. Герасимова А. Даниил Хармс как сочинитель (Проблема чуда) // Нов. лиг. обозр. —1995. — № 16. — С. 129—139.

34. Герасимова А. Проблема смешного: ОБЭРИУ // Вопр. лит. — 1988. — №4.— С. 48—79.

35. Герасимова А., Никитаев А. Хармс и «Голем» // Театр. — 1991. — №11. — С. 36—50.

36. Гладких Н.В. «Курс на худшее»: Писатель и исследователь (Токарев Д.В, Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Д. Хармса и С. Беккета.

37. М.: Новое литературное обозрение, 2002. — 336 с.) // «Странная» поэзия и «странная» проза. Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. — М: Пятая страна, 2003. — С. 350—361.

38. Гладких Н.В. Эстетика и поэтика прозы Д.И. Хармса: Автореф. на со-иск. уч. ст. кандидата филол. наук. —Томск: Томский гос. ун-т, 2000. — 16 с.

39. Глоцер В.И. Марина Дурново. Мой муж Данил Хармс // Новый мир. — 1999.—№ 10. —С. 98—159.

40. Глоцер В. Не то, не так, не там.: К выходу в свет двух томов Полного собрания сочинений Даниила Хармса // Литературная газета. — 1997. — 17 сентября. — № 38. — С. 12.

41. Глоцер В.Н. Об одной букве у Даниила Хармса (К исследованию творческих принципов писателя) // Русс. лит. —1993. — №1. — С. 240—241.

42. Глоцер В.Н. Предисловие к публикации: Даниил Хармс «Ну так не бы тут и все» // Столица. —1991. —№ 14. — С. 60.

43. Глоцер Хармс собирает книгу // Русс. лит. — 1989. — №1. — С. 206— 212.

44. Гурин С.П. Проблемы маргинальной антропологии. — Саратов: Издательский центр Саратовского государственного социально-экономического университета, 1999. —182 с.

45. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т.4: Н

46. V. — М.: Тера, 1995. — 688 с.

47. Добрицын А.А. «Сонет» в прозе: случай Хармса // Philologica. —1997.8/10 (vol. 4). — С. 161—168.

48. Добрицын А. А. Две заметки о Хармсе // (http://wwvv.xarms.lipetsk.ru/texts/dobr2.html)

49. Древняя высшая магия (Репринт). — М: Книголюб, 1990. — 112 с.

50. Друскин Я. Дневники / Состав, подготовка текста, примеч. Л.С. Дру-скиной. — СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1999. — 605 с.

51. Друскин Я.С. Сны // «.Сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: «чинари» в текстах, документах и исследованиях / Сост. В.Н. Сажин. В 2-х томах. Том 1. — М.: Ладомир, 2000. — С. 629—637.

52. Друскин Я.С. Чинари // Аврора. — 1989. — №6. — С. 103—115.

53. Друскин Я.С. Хармс // Хармс Д. О явления и существованиях. — СПб.: Азбука. —С. 363—369.

54. Друскина Л.С. Было такое содружество. // Аврора. — 1989. — №6. — С. 100—102.

55. ДрускинаЛС. Воспоминания//Театр. —1991. — №11. — С.81.

56. Ерофеев В.В. В лабиринте проклятых вопросов: Эссе. — М.: Союз фотохудожников России, 1996. — 624 с.

57. Есаулов И. Генеалогия авангарда // Вопр. лит. — 1992. — Вып.3. — С. 178—181.

58. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда / Пер с франц. Ф.А. Перовской. Научн. ред. В.Н.Сажин. — СПб.: Академический проект, 1995.—471с.

59. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс: театр абсурда — абсурдный театр // Театр. —1991.—№11.—С.18—26.

60. Жаккар Ж.-Ф. Полет без полета // Рус. мысль. — 1989. — №8 (№3781). — С.11.

61. Заболоцкий Н.Н. Жизнь Н.Л. Заболоцкого. — М.: Согласие, 1998. — 592 с.

62. Зелигманн К. История магии и оккультизма / Пер. с англ. А. Блейз. — М.: КРОН-ПЕРСС, 2001. — 576 с.

63. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2 т. Т. II, ч. 1. — Л.: ЭГО, 1991. —255 с.

64. Злобина А. Случай Хармса, Или Оптический обман // Новый Мир. — 1999. —№2. —С. 183—191.

65. Иванов Вяч.Вс. Заумь и театр абсурда у Хлебникова и обэриутов в свете современной лингвистической теории // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911—1998). — М., 2000. С. 263—278.

66. Из манифеста обэриутов // Заболоцкий Н. Меркнут знаки Зодиака: Стихотворения. Поэмы. Проза. — М.: ЗАО Изд-во Эксмо-Пресс, 1998. — 480 е.

67. Каган М.С. Эстетика как философская наука. — СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. — 544 с.

68. Как всегда — об авангарде: Антология французского театрального авангарда / Сост., пер. с франц., коммент. С. Исаева. — М.: ТПФ «Союзте-агр», 1992. — 288 с.

69. Калашникова Р.Б. Даниил Хармс и народная считало // Проблемы детской литературы. — Петрозаводск: изд-во Петрозаводского ун-та, 1989. — С. 24—33.

70. Кацис Л.Ф. Пролегомены к теологии ОБЭРИУ: Даниил Хармс и Александр Введенский в контексте Завета Святого Духа // Лит. обозр. — 1992. — №3-4. —С. 94—101.

71. Кацис Л. Теология обэриутов: Даниил Хармс и Александр Введенский в контексте Завета Св. Духа // Лит. обозр. —1994. — № 3—4. — С. 94—101.

72. Кацис Л. Эротика 1910-х и эсхатология обэриутов // Лит. обозр. —1994. —.№9—10. — С. 57—63.

73. Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель»: (Влияние символизма на поэтику раннего русского футуризма) // Вопр. лит. — 1996. — № 5.1. С. 56—92.

74. Юпоге Р.-Д. О русском авангарде, философии Ницше и социалистическом реализме Беседу вела Евгения Иванова.// Вопр. литер. — 1990. — №9.1. С. 64—77.

75. Клюев Е.В. Теория абсурда. — М.: Изд-во УРАО, 2000. —104 с.

76. Кобринский А. «Без грамматической ошибки.»? Орфографический «сдвиг» в текстах Даниила Хармса // Нов. лит. обозр. — 1998. — №5 (33). — С. 186—204.

77. Кобринский А.А. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда. В 2 т. Том I. — М.: МКЛ № 1310,2000. —192 с.

78. Кобринский АА. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда. В 2 т. Том И. — М.: МКЛ № 1310,2000. —144 с.

79. Кобринский А. Проза АЛлатонова и Д. Хармса: К проблеме порождения алогического художественного мира // Филол. записки. — 1994. — № 3.1. С.

80. Кобринский А. Проза Даниила Хармса: Автореф. На соискание уч. ст. кандидата филол. наук. — СПб.: Гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена, 1992. — 16 с.

81. Кобринский А., Мейлах М. Неудачный спектакль // Лит. обозр. — 1990.9. —С. 81—85.

82. Кобринский А., Мейлах М, Эрль В. Даниил Хармс: К проблеме обэри-утского текста // Вопр. лит. — 1990. — №6. — С. 251—258.

83. Колобаева Л.А. Русский символизм. — М: Изд-во Моск. ун-та, 2000. — 296 с.

84. Красильникова Е.Г. Русская авангардистская драма: человек отчужденный // Русс. лиг. —1998. — № 3. — С. 57—67.

85. Крусанов А.В. Русский авангард: 1907—1932 (Исторический обзор. В трех томах). Том 1. Боевое десятилетие. — СПб.: Нов. лит. обозр., 1996. — 320 с.

86. Кукулин И. «Двенадцать» А.А.Блока, жертвенный козел и сюжетосло-жение у Даниила Хармса // Нов. лит. обозр. — 1995. — №16. — С. 147—153.

87. Кукулин И. Рождение постмодернистского героя по дороге из Санкт-Петербурга через Ленинград и дальше: (Проблемы сюжета и жанра в повести Д.И.Хармса «Старуха») // Вопр. лиг. —1997. — №4. — С. 62—90.

88. Кукулин И.В. Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Д.И. Хармса. —Дисс. на соиск. уч. ст. канд. филолог, наук. —М., 1997.

89. Липавская Т. Встречи с Николаем Алексеевичем и его друзьями // Воспоминания о Н. Заболоцком.—М., 1984. — С. 47—56.

90. Лосев А.Ф. Дерзание духа. — М: Политиздат, 1988. — 366 с.

91. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. — М.: Правда, 1990. — 668 с.

92. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении.1. М.:ЧеРо, 1998.—192 с.

93. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М.: Мысль, 1993. —959 с.

94. Лосский Н. О. Обоснование интуитивизма // Лосский Н.О. Избранное.

95. М.: Правда, 1991. —С. 13—334.

96. Лощилов И. Принцип «словесной машины» в поэтике Даниила Хармса // Эстетический дискурс: Семиоэстетические исследования в области литературы. — Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1991 — С. 152—159.

97. Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого. — Helsinki: Institute for Russian and East European Studies, 1997. — 311 c.

98. Майринк Г. Голлем. — СПб.: Кристалл, 1999. — 560 с.

99. Малевич К. Черный квадрат. — СПб.: Азбука, 2001. — 576 с.

100. Македонов А.В. Николай Заболоцкий. Жизнь. Творчество. Метаморфозы. Л.: Сов. писатель, 1987. — 365 с.

101. Масленкова Н.А. Поэтика Даниила Хармса (Лирика и эпос). — Дисс. на соиск. уч. ст. канд. филолог, наук. — Самара, 2000. — 197 с.

102. Мейлах МБ. Шкап и колпак: фрагмент обэриутской поэтики // Тыняновский сборник: Четвертые тыняновские чтения. — Рига: Зинатне, 1990. — С. 184—193.

103. Мерло-Понти М. Пространство // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. — Томск: Издательство «Водолей», 1998.

104. Мильдон В. Тринадцатая категория рассудка (Из наблюдений над образами смерти в русской литературе 20—30-х годов XX века) // Вопр. лит. — 1997. —№ 6. — С. 128—140.

105. Минц К. Обэриуты // Вопр. лиг. — 2000. — № 1. — С.

106. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т./ Гл. ред. С.А. Токарев. — М.: Рос. энциклопедия, 1994. —Т.1 — А—К. — 671 е.; Т.2 К—Я — 719 с.

107. Московская Д.С. «Частные мыслители» 30-х годов: поставангард в русской прозе // Вопр. филос. — 1993. — №8. — С. 97—104.

108. Никитаев А. Обэриуты и футуристическая традиция // Театр. — 1991. — №11. —С 4—7.

109. Никитаев А. Пушкин и Гоголь: Об источнике сюжета // Лит. обозр. — 1994. -№9-10. — С. 49—51.

110. Никитаев А. Тайнопись Даниила Хармса // Даугава. — 1989. — №8. — С. 90—94.

111. Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. — СПб.: Изд-во Ивана Лим-баха, 2002. — 320 с.

112. Нойхаузер Р. Авангард и авангардизм (по материалам русской литературы) // Вопр. лит. —1992. — Вып.3. — С. 125—140.

113. Остроухова Е.Н. Псевдонимы Д.И. Хармса // «Странная» поэзия истранная» проза. Филологический сборник, посвященный 100-летшо со дня рождения Н.А. Заболоцкого. — М.: Пятая страна, 2003. — С. 230—245.

114. От символистов до обэриутов. Поэзия русского модернизма. Анталогия: В 2 кн. — М.: ЭллисЛак, 2000—2001.

115. Пайман А. История русского символизма / Авторизированный пер. Пер. с англ. В.В. Исакович. — М.: Республика, 2000. — 415 с.

116. Панасюк В. Назар Пидкова — украинский отец русских обэриутов // Культура. — 2001.— №18 (72), 29 сентября. — С. 3

117. Петров А. Даниил Хармс. Старуха // Нева. — 1992. — №1. — С. 249— 250.

118. Петрова Г.М. Поэтический мир Даниила Хармса // Нач. школа. —1984.2. — С.70—73.

119. Платон Собрание сочинений в 4 т.: Т. I / Общ. ред. А.Ф. Лосева и др.; Авт. вступ. статьи А.Ф. Лосев; Примеч. А.А. Тахо-Годи; Пер. с древнегреч.1. М.: Мысль, 1994. — 860 с.

120. Платон Собрание сочинений в 4 т.: Т. II / Общ. ред. А.Ф. Лосева и др.; Авт. вступ. статьи А.Ф. Лосев; Примеч. А.А. Тахо-Годи; Пер. с древнегреч.1. М.: Мысль, 1994. — 654 с.

121. Платоненко В. Даниил Хармс и другие // Народ, образов. —1990. — №7. —С. 131.

122. Порет А. Воспоминания о Данииле Хармсе// Панорама искусств. — 1980. — Вып.З. — С. 345—359.

123. Почепцов Г.Г. История русской семиотики до и после 1917 года. — М.: Лабиринт, 1998. — 336 с.

124. Пощёчина общественному вкусу: В защиту свободного искусства: Стихи, проза, статьи. — М., 1913.

125. Поэзия обэриутов // Заболоцкий Н. Меркнут знаки Зодиака: Стихотворения. Поэмы. Проза. —М.: ЗАО Изд-во Эксмо-Пресс, 1998. — 480 е.

126. Прокофьева Св. От кукарямбы до подпольников: В непрекрасном и яростном мире // Лит. обозр. —1991. — № 9. — С. 63—66.

127. Рабинович В. Авангард как нескончаемое начало (К со-че(чи)танию русской футуристической книги) // Вопр. лит. — 1996. — №1. — С. 289— 308.

128. Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 2-е изд., испр. / Под-гот. текста В.В. Целищева. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1999. — 815 с.

129. Риникер Н.С. «И я был облит серной кислотой»: К вопросу о творческом поведении Николая Олейникова // Гуманитарные науки. —1999. — № 1 (3). — С. 73—80.

130. Рог Е. Ю. Даниил Хармс и традиция юродства // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы VI международной научно-методической конференции / Отв. редактор А. М. Антипова. — Уссурийск: Издательство УГЛИ, 2004. — С. 151—153.

131. Рог Е. Ю. Отражение европейской средневековой карнавальной культуры в творчестве Д. Хармса // Культурно-языковые контакты. Сб. науч. трудов. Вып. 5.— Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2003. — С. 407—413.

132. Рог Е. Ю. Романтический гротеск в прозе Д. Хармса (на примере рассказа «Судьба жены профессора») // Материалы науч. конференции студентов и аспирантов ДВГУ. — Владивосток, 2002. — С. 168—169

133. Сажин В.Н. «Все все все евреи паф.» // Шолом. — 1998. —Январь. — С. 3—4.

134. Сажин В.Н. «.Сборище друзей, оставленных судьбою» // Четвертые тыняновские чтения. — Рига: Зинатне, 1990. — С. 194—201.

135. Сажин В.Н. «Чинари» литературное объединение 1920-1930-х годов: Источники для изучения // Тыняновский сборник: Четвертые Тыняновские чтения (Тезисы докладов и материалы для обсуждения).— Рига: Зинатне, 1988.— С. 23—24.

136. Сажин В.Н. Блок у Хармса // Нов. лит. обозр. — 1995. — № 16. — С. 140—146.

137. Сажин В.Н. Зажечь беду вокруг себя: Конспект биографии Хармса //

138. Хармс Д. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1: Авиация превращений. — СПб.: Азбука, 2000. — С. 5—18.

139. Сажин В.Н. Наказание Хармса // Нов. мир. — 1992. — №7. — С. 233— 235.

140. Сажин В.Н. Приближение к Хармсу // Хармс Д. Цирк Шардам: собрание художественных произведений. — СПб.: ООО «Издателсьво "Кристалл"», 1999. —С. 5—10.

141. Сажин В.Н. С классической основой // Хармс Д. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2: Новая анатомия. — СПб.: Азбука, 2000.— С. 5—12.

142. Сажин В.Н. Цирк Хармса: Об иронической прозе и поэзии // Знание-сила. —1993. — №2. — С. 89—94.

143. Сажин В.Н. Читая Даниила Хармса // Даугава. — 1986. — №10. — С.110—115.

144. Сарычев В.А. Кубофутуризм и кубофутуристы: Эстетика. Творчество. Эволюция. — Липецк: Липецк, изд-во, 2000. — 254 с.

145. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворче-ства». — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. — 316 с.

146. Светлов А. Замечательный чудак // Дошк. воспитание. —1993. — №11.1. С. 51—57.

147. Семенов Б. Далекое — рядом // Нева —1979. — №9. — С. 180—185.

148. Семенов Б. Чудак истинный и радостный //Аврора. — 1977. — № 4. — С. 69—75.

149. Сергей Владимирович Михалков вспоминает // Театр. — 1991. — № 11.1. С.101.

150. Силлард Л. Карты между игрой и гаданьем: "Зангези" Хлебникова и Большие Арканы Таро II Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911—1998)— М, 2000. —с.294—302.

151. Синельников И. Молодой Заболоцкий // Заболоцкий Н.А. Меркнут знаки Зодиака: Стихотворения. Поэмы. Проза. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998. — С. 27—28.

152. Токарев Д.В. Данил Хармс: философия и творчество // Рус. лит. — 1995.4— С.6&—93.

153. Токарев Д.В. Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и Сэмюэля Беккета. — М.: Нов. лит. обозр., 2002. — 336 с.

154. Токарев Д.В. Рисунок как слово в творчестве Даниила Хармса // Рус. лит. — 2003. — №3. — С. 57—69.

155. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учеб.пособие / Вст. статья НД.Тамарченко. Комм. С.Н. Бройтмана при участии Н.Д.Тамарченко.

156. М.: Аспект-Пресс, 1996. — 334 с.

157. Тренин В. О «смешной» поэзии // Дет. лит. — 1939. — №9. — С. 20— 25.

158. Тынянов Ю.Н. О литературном факте // Леф. — 1924. — №2. — С. 101—116.

159. Успенский П. Д. Tertium organum: Ключ к загадкам мира.—М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000. — 432 с.

160. Федоров А.В. Чудо как напоминание об ответственности (Нравственные уроки русской фантастки) // Рус. словесность. —2000. — №5. — СЗ 7—41.

161. Филиппов Г. Русская советская философская поэзия. Человек и природа. —Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. — 207 с.

162. Филонов П. Основа преподавания изобразительного искусства по принципу чистого анализа как высшая школа творчества. Система «Мировой расцвет» // П. Филонов. — М.: Изобразительное искусство, 1995. — С. 5—9.

163. Филонов П. Краткое пояснение к выставленным работам // П. Филонов.

164. М.: Изобразительное искусство, 1995. — С. 9—12.

165. Флейшман J1. Об одном загадочном стихотворении Даниила Хармса // Slavic Studies. —1987. — Vol. 1. — С. 247—258.

166. Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Флоренский П.А. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. — М: Правда, 1990. — 447 с.

167. Фострер Л.А. К вопросу о сюрреализме в русской литературе.— American contributions to the Seventh International congress of slavists. Warshawa, 1973, v. 11. Literature and Folklore, Ed. V. Terras. — P.212—220.

168. Харджиев H. Будущее уже настало // Харджиев Н. Статьи об авангарде: В 2 т. Т. 1. — М., 1997. — С. 362—381.

169. Хейнонен Ю. Библейские мотивы в "Старухе" Даниила Хармса // Тексты и контексты русской литературы. Материалы третьей международной конференции молодых ученых-филологов. Санкт-Петербург-Мюнхен 2001. — С.232—249.

170. Хейнонен Ю. СССР или Случай Со Старухой Россией. //Переломные периоды в русской литературе и культуре (— Slavica Helsingiensia 20). Helsinki 2000. —С. 279—288.

171. Хейнонен Ю. Фиктивность и реальность в "Старухе" Даниила Хармса // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре (= Slavica Helsingiensia 16). Helsinki 1996. — P. 239—248.

172. Хейнонен Ю. Это и wo в повести Старуха Даниила Хармса. — Helsinki, 2003. — 231 с.

173. Хлебников В. Творения. — М.: Сов. писатель, 1986. — 736 е.

174. Хольтхузен И. Модели мира в литературе русского авангарда // Вопр. лит. —1992.— Вып.3.~ С. 150—157.

175. Хоружий С. Поэтика Джойса: русские связи и соответствия // Рос. литературоведческий журнал. № 1. — М., 1993. — С. 164—183.

176. А 171. Чердынцев М Вступаем мы в иное царство (О наивной поэзии) // Декоративное искусство. — 1993. — № 1—2. — С. 53—56

177. Шапир М. Между грамматикой и поэтикой: (О новом подходе к изданию Даниила Хармса) // Вопр. лит. —1994. — № 3. — С. 328—332.

178. Шапир М.И. Эстетический опыт XX века: авангард и постмодернизм // Philologica. — 1995. — vol. 2.—№3/4. —С. 135—152.

179. Шенкман Я. Логика абсурда (Хармс: отечественный текст и мировой контекст) // Вопр. лиге. —1998. — №4.— С.54—80.

180. Шенье-Жандрон Ж. Сюрреализм / Пер. с франц. С. Дубина. — М.: Нов.лит. обозр., 2002. —416 с.

181. Шифрин Б.Ф. Маска и естество: морфологическая тема Даниила Хармса // «Школа органического искусства в русском модернизме». — Studia sllavica Finlandensia, tomus XVI /2, Helsinki, 1999. — P. 175—196.

182. Штейн ер E. Аванград и построение нового человека. Искусство советской детской книги 1920-х годов. — М.: Нов. лит. обозр., 2002. — 256 с.

183. Эппггейн М. Искусство авангарда и религиозное сознание // Новый мир.—1989. — № 2. — С. 64—80.

184. Эппггейн М.Н. Парадоксы новизны: о литературном развитии XIX—XX веков. — М.: Сов. писатель, 1998. — 414 с.

185. Эппггейн М.Н. Поступок и происшествие. К теории судьбы // Вопр. фи-лос. — 2000. — № 9. — С. 65—77.

186. Юдина Е. Об игровом начале в русском авангарде // Вопр. искусствознания.—1994.—№ 1. —С.154—165.

187. V 182. Ямпольский М.Б. Беспамятство как исток: (Читая Хармса). — М.: Нов.лит. обозр., 1998. — 384 с.

188. Dobrytsyn A. A. Ordo inversus chez Daniil Harms. A la recherche de 1'ordre perdu // Colloquium Helveticum. Peter Lang. Bern., 1999. —29. — P. 199—213.

189. Flaker A. Symbolysm or Modrnism in Slavic Literatures? // Russian Literature. —1979. — Vol. VII, №4. —P. 333

190. Huctiston: Карманная энциклопедия. — M.: Внешсигма, 1995. — 665 с.