Исторические и генеалогические связи адыгов с народами Причерноморья тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Максидов, Анатолий Ахмедович

• Максидов, Анатолий Ахмедович
• кандидат исторических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Максидов, Анатолий Ахмедович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКИЕ И ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ СВЯЗИ АДЫГОВ В МЕОТО-САРМАТСКИЙ ПЕРИОД.

§]. Адыги в этногенетическихпроцессах Северного Причерноморья и Кавказа.

§2. Спартокиды - древнейший дина стический дом Северо-Западного Кавказа.

ГЛАВА II. ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЧЕРКЕСИИ СО СТРАНАМИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ.

§1. Касожский князь Редедя: этносоциальное наполнение летописного сюжета.

§2. Фамилии адыгского происхождения на Украине.

§3. Крымские ханы и черкесские князья.

ГЛАВА III. ПРЕДСТАВИТЕЛИ ЗАПАДНОГО КАВКАЗА В ИСТОРИИ ТУРЦИИ.

§1. Адыго-анатолийскоеэтногенетическоевзаимодействие.

§2. Адыги в составе класса «профессиональных османов».

§3. Политические деятели адыгского происхождения в период становления Турецкой Республики.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Исторические и генеалогические связи адыгов с народами Причерноморья»

Актуальность избранной темы. Процессы политической и социокультурной модернизации России на протяжении посттоталитарного десятилетия высвободили огромный творческий потенциал различных слоев общества. В области гуманитарных дисциплин произошла подлинная интеллектуальная революция. Особенно заметны ее итоги в сфере исторического знания.

В российской исторической науке в XX в. торжествовал формационный, к тому же изначально вульгарно интерпретированный, подход в изучении социально-экономического и культурно-политического развития общества. В изучении народов Кавказа этот односторонний метод привел к выработке, полному истощению отдельных проблем, на самом деле, далеко не столь значимых. В тоже время были проигнорированы большие исторические пласты, целые группы источников. Выпали из общего историографического круга целые отрасли исторического знания. Например, не велось изучение адыгской системы родовых знаков и гербов. А ведь изучение геральдики выводит нас на целый ряд историографических направлений, актуализирует многие проблемы, позволяет лучше понять формы социальной и культурной жизни населения Северо-Западного Кавказа. Смежная с геральдикой отрасль, генеалогия, также , выпала из общего контекста адыговедения. Базовый фон для изучения адыгской генеалогии - это история этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья. Изучение этой непростой, многоотраслевой темы позволяет определить те важнейшие объекты исследования, которые в перспективе станут предметом пристального внимания со стороны генеалогов. Прояснение этнической природы того или иного династического дома (династия Спартока, династия Редеди, династия Инала, династия крымских Гиреев, египетские мамлюки, династия Османов, князья Черкасские в России и т.д.), степени черкесского участия в его генеалогии, позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы исторического развития региона Черноморья и Кавказа.

Изучение темы этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами, этносами и группами населения Причерноморья способствует восполнению тех значительных пробелов в сложившейся системе представлений, без которых едва ли возможно создание новой научной концепции адыгской истории. Причерноморье представляется нам единым, сообщающимся внутри себя миллионами нитей, цивилизационным пространством. И, к сожалению, цивилизационное взаимодействие различных историко-культурных типов оставалось у нас долгое время одной из наименее почитаемых тем.

Адыги - важнейшая, а в сообществе с абхазами, наиболее архаичная составляющая этого культурного пространства. Их контакты, этнокультурное и генеалогическое взаимодействие охватывали весь периметр Черноморья и выходили далеко за его пределы - в Восточную Европу, Переднюю Азию, Северную Африку. Живое, интенсивное взаимопроникновение культурных пластов оказывало подчас определяющее влияние на исторические судьбы целых народов, значительных групп населения.

В изучении истории адыгского народа тема этнических влияний и генеалогических контактов приобретает особую эффективность. Адыгское прошлое бесписьменно и восстанавливается по крупицам, во многом по сведениям иностранных авторов. Адыгское общество в обозримом прошлом всегда было чрезвычайно разрозненно и инициатива контакта с соседними культурами всегда принадлежала индивидууму, и осуществлялась через его действие - набег, путешествие, торговая операция, наем на службу, эмиграция, брак и т.д. Изучение разбросанных по источникам сотен и тысяч черкесских персоналий воссоздает картину общения адыгов с окружающим миром.

Степень изученности темы. Общение адыгов со странами Причерноморья - тема далеко не новая в кавказоведении. Но, вместе с тем, при ее детальном рассмотрении исследователь испытывает серьезный дефицит мнений. В той же степени, в какой мы располагаем богатым набором источников, мы сталкиваемся с проблемой едва ли не полного отсутствия специальных исследований.

Историография этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья может быть со значительной степенью условности поделена на три крупных блока - крымский, северо-причерноморский (украино-российский) и анатолийский.

В меото-сарматскую эпоху, хронологически почти в точности совпадающую с античным периодом в истории Причерноморья, этногенетическое взаимодействие связывало Западный Кавказ, который с некоторыми оговорками мы уже можем назвать страной адыгов, с обширным и полиэтничным регионом Северного Причерноморья. Наиболее тесные контакты здесь имелись с восточными районами Крыма. В этой связи научную, историческую значимость обретает проблема этнической атрибуции династии Спартокидов и, в более широком плане, взаимодействия царей Боспора с западнокавказскими племенами — синдами, меотами, керкетами и др.

М. И. Артамонов, крупнейший специалист по истории древнего Причерноморья и, особенно, по теме греко-варварского синтеза, уделил большое внимание проблеме происхождения Спартокидов1. Его обращение к этой проблеме было продиктовано стремлением к анализу этнокультурного взаимодействия на Боспоре, где сошлись греки, кавказцы и скифы - все основные этнические группы Северного Причерноморья XV - I вв до н. э. «Спартокиды были дина-стами местного происхождения» - это мнение М. И. Артамонов высказал на основе анализа большой группы источников2. Согласно Артамонову, цари Боспора были представителями синдо-меотской аристократии, проявлявшей большую заинтересованность в политическом и торговом проникновении в эллинский мир. М. И. Артамонов привнес в систему обоснования западнокавказского происхождения Спартокидов новый существенный элемент, обратив внимание на то обстоятельство, что среди варварских имен Северного Причерноморья, особенно Приазовья, известно не мало имен с таким же как в имени Спартокос (Спарток) окончанием «окос» «акос»3. Это продуктивное наблюдение М. И. Артамонов сделал на основе исследования И. А. Джавахшивили, показавшего, что корпус боспорской эпиграфики содержит множественные совпадения между сарматскими антропонимами и средневековыми адыгскими именами4. Здесь необходимо вспомнить, что версия западнокавказского (адыгского) происхождения Спартокидов была впервые сформулирована еще в 30-е гг. XIX в. швейцарским археологом и историком Ф. Дюбуа де Монперэ5.

Как видим, уже в эту далекую эпоху проникновение уроженцев Западного Кавказа в Крым и далее на обширные пространства Северного Причерноморья имело место. Древнейшая династия этого региона имела тесную генеалогическую связь со страной адыгов.

Древнейшие миграционные потоки с территории Западного Кавказа отмечаются для киммерийской эпохи такими авторитетными специалистами как Л. А. Ельницкий, Н. А. Членова, И. А. Джавахишвили6. В античный или меото-сарматский период значительные массы людей мигрируют в Паннонию и Дакию (В. И. Иллич-Свитыч, М. Н. Ростовцев), язиги, оставившие берега Кубани, дошли до Адрианова вала в Британии (Б. Бахрах), керкеты спускаются в Колхиду (Дж. Кисслинг, В. В. Латышев), а зиги (зихи) распространяются до Трапе-зунта (Г. А. Меликишвили).

Достаточно масштабная и частая эмиграция абхазо-адыгов в страны Причерноморья, а, в ряде случаев, на довольно большие расстояния позволяет нам расширить историографическое поле темы и констатировать адыгский компонент в генеалогиях многих династических линий.

В средние века генеалогические связи адыгов с Киевской Русью, Золотой Ордой, султанатом Мамлюков, Поднепровской Черкасией, Московским царством, Речью Посполитой, Астраханским ханством, Грузией, Крымским ханством получили подробное описание в нарративных источниках, летописях, хрониках, посольских книгах. Подробный анализ этнокультурных контактов и генеалогических связей адыгов с египетскими мамлюками дан в работах С.Х. Хотко7. На основе данных мамлюкских хроник он делает вывод о том, что власть в Каире и в Черкесии удерживалась одной группировкой аристократических черкесских семейств. В контексте нашей темы большой интерес представляет раздел его книги, посвященный корпоративности черкесских мамлюков, сохранению ими семейно-родственных связей и элементов этнической культуры.

Генеалогическое взаимодействие адыгов с Россией весьма детально отображено в работах Б. Мальбахова, К. Дзамихова, В. Вилинбахова, О. Опрышко и др. Генеалогии князей Черкасских западноадыгского происхождения разработаны в отдельной статье К. Дзамихова8. Материал, связанный с деятельностью князей Черкасских благодаря работам названных специалистов включен в общий аналитический фон данной диссертации, но в то же время мы не сочли необходимым выносить его в отдельный параграф. Средневековое генеалогическое взаимодействие адыгов со странами Северного Причерноморья в рамках нашего исследования представлено наименее исследованными регионами: Крымом, Украиной.

Отношения адыгов с Крымом стали предметом специального рассмотрения в обстоятельной статье X. А. Поркшеяна9. Он отмечает наиболее архаичные пласты адыгского присутствия на полуострове, топонимы с основой «черкес». По мнению исследователя множество адыгов поселилось в восточных районах Крыма в генуэзскую эпоху. К схожим выводам еще ранее пришел Ф. Брун, автор двухтомного трактата по средневековой истории Северного Причерноморья10.

Генуэзское присутствие в Черкесии детально рассмотрено в работе Е. С. Зевакина и Н. А. Пенчко11. Они отмечают высокий этносоциальный статус черкесов в городах генуэзцев в Крыму, а также в венецианской Тане. Черкесские князья в середине XIV в., согласно этим авторам, правили в Восперо (Керчи). В свою очередь, генуэзские аристократы могли наследовать владения зихских (черкесских) князей, как это отмечено в случае с Закарией де Гизоль-фи, женившегося на матрегской княжне. Этногенетическое взаимовлияние итальянцев и адыгов было столь сильно на всем протяжении XIV и XV вв., что результатом этого стало образование адыгоязычной общины франков (ференд-жей), т. е. генуэзцев. Эта синкретическая генуэзско-адыгская этносоциальная группа сохранялась до середины XVII в.

Наибольшие масштабы культурное и военно-политическое влияние адыгов на Крым установилось начиная с правления хана Давлет-Гирея. О том, что многие крымские ханы женились на представительницах знатных родов Черке-сии писали многие авторы Х1Х-ХХ вв. Тем не менее, серьезный анализ генеалогического взаимодействия адыгских княжеских династий с родом Гиреев и то, какие социально-политические последствия имел этот процесс дан всего в нескольких работах. В совместной монографии Б. Мальбахова и К. Дзамихова содержится ряд интересных выводов по этой теме12. Они также отмечают значение института аталычества в поддержании добрососедских отношений между Бахчисараем и отдельными черкесскими кланами.

Многие ханы ХУ1-ХУШ вв. воспитывались среди адыгов, очень часто у родственников по материнской линии. Авторы считают, что имела место в определенной степени адыгизации не только ханской династии, но также ведущих крымских родов. Нам представляется, что именно на примере Гиреев удобнее всего проследить значение адыгского генеалогического влияния на межэтнические и межгосударственные отношения. Правящие княжеские группировки Чер-кесии нередко лоббировали свои интересы в Крыму пользуясь родственными связями.

Историография проблемы этнокультурного взаимодействия адыгов и украинцев включает множество именитых специалистов, но почти все они ограничивались немногословными констатациями черкесского происхождения первой казачьей республики. Среди этих авторов есть основоположники русской исторической науки: И. Н. Болтин, В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин. Более предметно и доказательно о черкесской эмиграции на Украину писал крупнейший русист XX в. Г. В. Вернадский. По его мнению, основанному на тщательном анализе современных источников, казачьи поселения Х1У-ХУ вв. были по преимуществу черкесскими, в том числе и город Черкассы. К концу XVI в. подавляющее большинство казаков были украинцами13. В изложении Вернадского черкесские общины в Поднепровье были сформированы по инициативе киевских князей на рубеже X и XI вв, затем подверглись ассимиляции и повторно черкесов привлекли в этот регион золотоордынские ханы. Это же мнение высказывали многие другие авторы, но при всей его обоснованности оно далеко не отображает реальные этнические процессы.

Специально посвященные этой проблеме статьи В.Ф. Горленко и В. Гатцука говорят не столько о воинском, сколько о ^чисто крестьянском составе адыгов, проникших на берега Днепра14. О том, что проникновение адыгов на север от Дона носило характер эмиграции и было обусловлено социальными процессами внутри самой Черкесии писали в своих фундаментальных трудах Эдуард Гиббон, специалист по истории Византии, и Иоганн Тунманн, автор истории средневекового Крыма (60-70 гг. XVIII в.)15. В конце XVIII - начале XIX в. в российской исторической науке подобное мнение разделяли едва ли не все авторы. В развернутом виде аргументация черкесского присутствия на Украине дана в трудах Ал. Ригельмана, Аф. Шафонского, М. И. Антоновского16. Они привлекли значительный этнографический материал по районам Полтавы, Чернигова, Канева, Чигирина, Черкасс. Российско-украинский историк первой половины XIX в. Д.Н. Бантыш-Каменский также доказывал значительность ук-раино-черкесских связей: начало запорожскому войску, по его мнению, положили именно черкесы17.

Во всех крупнейших историко-этнографических описаниях Черкесии, созданных в период Кавказской войны (Эд. Спенсер, Дж. Камерон, Г. Ю. Клап-рот, И. Ф. Бларамберг, Дж. Дитсон и т. д.) также в более или менее развернутом виде высказывается мнение об эмиграции адыгов в XIII-XVI вв на Украину18.

Еще более обширный и много более детальный характер носит историография адыго-анатолийских связей. Одновременно с эмиграционным выплеском в Северное Причерноморье шел эмиграционный поток в Анатолию и далее на юг вплоть до Каира. Адыго-египетские связи уже нашли достаточно полное освещение исследователей. Этнокультурные, генеалогические, военно-политические и хозяйственные контакты Черкесии и Анатолии были определены географической близостью. Черное море не разъединяло, как можно было бы воспринять, но сближало этносы и культуры. Развитые традиции мореходства как у населения Анатолии, так и у горцев Западного Кавказа, делали культурные и семейные связи фактором выработки, сложения экономико-политических взаимоотношений. Так, в обстоятельном исследовании А. Ю. Чирга отмечается тесная связь между вовлеченностью населения черкесского побережья в торговые операции с купеческими домами Анатолии и тем, какие внешнеполитические приоритеты характеризовали курс западно-адыгских земель — На-тухая, Шапсугии, Убыхии и Абадзехии19.

В XVI и XVII вв в те самые годы, когда в Бахчисарае и в Москве серьезные позиции принадлежали адыгским князьям, в Османской Турции отмечается все возрастающее влияние представителей Западного Кавказа. Большое число черкесских персоналий этого периода освещено в работах таких признанных специалистов по истории Османской империи, как Й. Хаммер, K.M. Базили, В. Аллен, П.М. Хольт, H.A. Иванов, М. Кунт, X. Инальчик и пр.

Значительный корпус черкесских персоналий приведен в шеститомной истории Османов, принадлежащей перу австрийского востоковеда Йозефа Хаммера20. Большое внимание он уделяет жизни и деятельности знаменитого полководца Черкеса Оздемир-паши (ум. 1559). Исследователь детально прослеживает родственные связи Оздемира с предпоследним черкесским султаном Египта ал-Ашраф Кансавом ал-Гаури, его связи с Черкесией и соплеменниками в Каире, Стамбуле, Йемене. Столь же подробно Хаммер анализирует биографию сына полководца - Черкес Оздемир-оглу Осман-паши (1527-1585 гг.), возвысившегося до поста великого визиря.

В монографии Аллена, посвященной периоду наивысшего расцвета османского государства при Сулеймане1, приводится ценный генеалогический материал, освещающий черкесские родственные связи династий Османов и Ги-реев21. Аллен отмечает, что гирейская кровь была основательно разбавлена через браки с черкешенками, среди которых, как он выяснил, было особенно много представительниц клана Жане Нижней Кубани. Подробнейшим образом исследователь анализирует происхождение матери самого Сулеймана, Великолепного, Валиде-Султан Хафсы, знатной дамы османо-черкесской крови. Из тех черкесских персоналий, которые фигурируют у Аллена, наибольший интерес вызывает жанеевский аристократ дефтердар Касим-паша Черкес, долгое время занимавший пост османского наместника Крыма.

Биографические сведения о черкешенке Махидевран, матери престолонаследника Мустафы, содержатся в монографии Филиппа Манзэла22. Ее адыгское бесленеевское происхождение прояснено по русским источникам Е. Н. Ку-шевой и К. Ф. Дзамиховым.

Для периода с конца XVIII в. важное значение приобретают сведения российских архивов, дипломатической переписки, русских нарративных материалов. В источниках этого круга содержатся указания на субэтническую принадлежность черкешенок Валиде-Султан, что укрепляет нашу уверенность в адыгско-кабардинской генеалогии тех черкесских персоналий, которые знакомы нам по османским материалам. Адыское (черкесское) влияние на династию Османов подробно анализируется в монографии Фанни Дэвис23. Эта исследовательница отмечает особую корпоративную солидарность среди знатных черкешенок, их влияние на политику кабинета министров. Черкесское генеалогическое взаимодействие с домом Османов и, в целом, с высшим управленческим классом империи в той или иной степени проанализировано в работах Я. Толедано, Н. М. Пензера, Р. Мовафи, А. Шмуэли, Дж. Хаслип, Ф. Канитца, М. Ечеруха, Дж. Блант и др24.

Анализ историографии адыго-анатолийского взаимодействия был бы далеко не полон без учета исследований, посвященных формированию и истории современной адыгской диаспоры. Как известно, подавляющее большинство адыгов диаспоры проживает именно в Анатолии.

Первым масштабным исследованием в российском кавказоведении, в рамках которого был проанализирован большой пласт источников по черкесской и абхазской диаспоре, стала монография Г. А. Дзидзария25. Автор приводит сведения о жизни и деятельности большого числа адыгов и абхазов, занимавших высокие посты в армии и государственном аппарате Турции последней трети XIX -первой четверти XX вв. В этой связи адыги и родственные им кавказские группы представляли собой единственное национальное меньшинство Турции столь тесно, можно сказать неразрывно переплетенное с основным этносом - турками. Идеологический раскол турецкого общества серьезно видоизменил патриархальный мир черкесов и в результате многие из них примкнули к антисултанскому движению. Г. А. Дзидзария отмечает значительный вклад черкесов в национально-освободительное движение турецкого народа в 1918-1923 гг.

Адыгский фактор в событиях 1918-1923 гг. в наиболее развернутом виде проанализирован в исследовании Шауката Муфти26. Крупнейшие политики и военачальники черкесского происхождения Фуад-паша (Тхуго), Иззет-паша (Дженатуко), Анзавур-паша (Анчок), Эдхем-паша (Дипшоу), Рауф-бей Орбай (Ченч) - одновременно являлись и общетурецкими лидерами и лидерами главных направлений внутри диаспоры. На основе богатой источниковой базы Муфти удалось дать объективную картину адыго-турецких отношений. Впервые в рамках отдельной главы изучены события 1923 г., когда Великое Национальное Собрание Турции во главе с Кемалем Ататюрком попыталось провести массовые репрессии над анатолийскими черкесами: борьба развернулась вокруг проекта депортации черкесов из западных районов Анатолии в восточные, причем в наиболее безжизненные места.

Среди современных исследований истории диаспоры следует выделить работы А. Кушхабиева, А. Касумова, М. Хафицэ, Б. Березгова, И. Айдамира, Н. Бер-зеджа, Г. Кудаевой: в них введены большие пласты источников, использованы статистические методы исследования, обобщены сведения о численности, субэтнической принадлежности, географии расселения, политической истории адыгских общин Анатолии, Балкан, Сирии, Иордании27. Книга М. X. Хагандоко содержит важнейший биографический материал по адыгам в Иордании28. Корифей абхазоведения Ш. Д. Инал-ипа создал весьма ценное исследование, посвященное абхазскому компоненту черкесской (адыгской) диаспоры29. При работе над темой мы почерпнули многие важные сведения в трудах Султана Довлет-Гирея, Муста-фы Чаркаса, Расима Рушди, Нури Цагова, Салахдина Дагуфа.

Научная новизна исследования. Нам представляется, что в рамках данной диссертации впервые предпринята попытка комплексного исследования истории этнокультурных и генеалогических связей адыгов со странами бассейна Черного моря: Крымом, Украиной, Россией, Турцией. Адыгский фактор сложения важнейших этносов, культур, династических домов рассматривается в единых территориальных и хронологических границах. Впервые также сделан анализ ряда этнологических и генеалогических взаимосвязей с Северным и Южным Причерноморьем с точки зрения уже известной теории (Н. Я. Марр, Дюбуа де Монперэ, Я. А. Федоров, Эд. Спенсер, М. В. Федорова, Дж. П. Мэл-лори, Р. Бетрозов, С. X. Хотко, Г. Вернадский, Д. Айалон, А. Поляк, Э. Панеш, К. М. Базили, Е. Ч. Скржинская, Л. Гумилев, Б. Бахрах, И. де Галонифонтибус, А. Деэрэн, В.Г.Ардзинба, Я.Браун, Вяч. Н.Иванов, И.М.Дьяконов, И. А. Джавахишвили и многие другие авторы), согласно которой народы северо-кавказской языковой семьи в древности и раннем средневековье занимали обширные пространства к северу и югу от Кавказа.

Цели и задачи диссертационного исследования. Целью данной работы является воссоздание целостной картины этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья. Достижение этого предполагает разрешение таких задач как:

- рассмотрение картины древнейших этногенетических взаимосвязей в регионах, примыкающих к Черному морю: Кавказе, Северном Причерноморье, Анатолии и Балканах;

- установление этнических и генеалогических контактов адыгов с Крымом в меото-сарматский период (на примере династии Спартокидов) и в средние века (династия Гиреев);

- анализ процессов аристократической, военной и крестьянской эмиграции из страны адыгов на Украину;

- изучение этнокультурного и генеалогического проникновения адыгов в анатолийский мир в древности, т.е. хатто-хеттскую эпоху, в средние века и новое время (взаимодействие с османами).

Хронологические рамки исследования определены периодами существования важнейших династических линий региона Черноморья. Первая династия на Боспоре Киммерийском со столицей в Пантикапее - Спартокиды (V— I вв. до н. э.). Последняя династия у берегов Черного моря на Босфоре, это Османы. Адыгский мир имел самое непосредственное отношение к обеим вышеназванным царским домам. Спартокиды начинают, а Османы замыкают почти 2,5 тысячелетний период истории этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов (синдо-меотов, зихов, черкесов) со странами Причерноморья.

Территориальные рамки исследования. На наш взгляд страны бассейна Черного моря с географической и исторической точек зрения составляют естественный территориальный фон для рассмотрения истории этнокультурных, генеалогических и других контактов адыгов. Векторы этих контактов естественно уходили вглубь Восточной Европы, достигали Северной Африки. Но чрезмерное расширение территориальных границ исследования потребовало бы от нас усвоения новых огромных пластов источников, в том числе и совершенно далеких от устоявшегося оборота научного кавказоведения. Это выходит за рамки данной диссертации и не отвечает уже сформулированным задачам исследования.

Объектом исследования является взаимодействие адыгов со странами Причерноморья в этнической, культурной и генеалогической сферах. Предметом исследования стала эмиграция, военное и хозяйственное проникновение адыгов в Крым, Анатолию, Украину. Особое внимание было уделено адыгскому участию в сложении династических линий - Спартокидов, Гиреев, Османов, русских боярских и княжеских родов (проблема Редеди).

Методологической основой диссертации послужили идеи, генерированные в трудах ведущих специалистов в области теории исторического процесса. Данное исследование не следует в русле какой-то определенной теории, но основано на синтезе многих концепций.

В качестве исходных принципов при изучении источников, анализе существующих историографических наработок были восприняты идеи цикличности цивилизационного развития, равноценности этносов, культур, цивилизаций, вне зависимости от параметров технологического развития. Цивилизационный подход предполагает не только равноценность этнических культур, но и позволяет приблизиться к пониманию фундаментальной идеи единства мирового исторического процесса. Между тем, каждый этнос соотносится с общечеловеческим историческим процессом сложно, непрямо, особо. Тема этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья рассматривается в контексте и общероссийской, и этнической истории. Тема эта взаимосвязана с процессами этногенеза славян Восточной Европы, анатолийских турок. В свою очередь, адыги неизменно испытывали многочисленные воздействия со стороны цивилизаций, этносов и ландшафтов. Естественно, что автор не претендует на создание единственной и обязательной для всех версии общения адыгов с окружающим миром.

Анализ источников по теме проводился методами конкретно-исторического, сравнительно-исторического, логического и ретроспективного анализа.

Источниковую базу настоящего исследования составили:

1) исторические и географические трактаты греко-римских авторов;

2) эпиграфические памятники Боспора и Кавказа;

3) нарративные европейские источники XV - первой половины XIX в.;

4) османские источники нарративного и мемуарного плана.

Первоочередное базисное значение при анализе этнокультурных связей населения Западного Кавказа в меото-сарматскую эпоху естественно имеют работы греко-римских авторов. Известно около трехсот античных историков, географов, писателей, в чьих трудах в той или иной степени освещены вопросы, связанные с Западным Кавказом. И в то же время ни один из античных историков не создал труда, целиком построенного на западнокавказском материале. Дошедшие до нас письменные свидетельства той эпохи систематизированы и сопровождены обстоятельным комментарием В. В. Латышевым30. Значительная работа по систематизации античных сведений, а также современной российской и западной историографии была проведена усилиями М. В. Аталикова31.

Одним из основных источников по проблеме политических и экономических взаимоотношений Спартокидов с Афинами являются речи Демосфена (389-322 гг. до н. э.). Существенная информация по хлебному экспорту с Бос-пора содержится в «речи против Лептина о беспошлинности» (XX, 29-40)32.

Внутриполитическая история государства Спартокидов, их отношения с племенами Прикубанья реконструируются на основе «Библиотеки» Диод opa33. Книга XX «Библиотеки» содержит последовательное перечисление Спартокидов. Диодор детально описал события междуусобной войны сыновей Перисада - Эвмела I, Сатира и Притана - которая происходила около 310-309 гг. до н.э. (XX, 22-26). Диодор характеризует социальный, экономический и военно-политический облик одного из западнокавказских племен, фатеев, чье название могло произноситься и как «псат».

Второй век н.э. оставляет нам значительное число «отчетов» (Дионисий Периегет, Арриан и Лукиан Самосамский). «Землеописание» Периегета было важным источником и в средние века. Западнокавказская этническая карта по Периегету интересна тем, что киммерийцы показаны в числе синдо-меотских племен34. Локализация киммерийцев между синдами и керкетами может означать как компилятивность сочинения, так и сохранение остатков киммерийцев на Западном Кавказе.

Горские, прибрежные племена Западного Кавказа детально обозначены Флавием Аррианом в 134 г. Свой отчет под названием «Объезд Эвксинского Понта» он представил императору Адриану35. Помимо географических и этнографических сведений отчет Арриана иллюстрирует политическую ситуацию в восточной части Понта. Диоскуриаду Арриан назвал «конечным пунктом римского владычества на правой стороне от входа в Понт». Но вместе с тем, он посчитал необходимым дать детальное описание побережья между Диоскуриадой и Боспором, где назвал целый ряд населенных пунктов, рек, племен, наименования которых точно совпадают с позднейшими средневековыми.

При анализе сарматской проблемы чрезвычайно важен трактат Клавдия Птолемея36, содержащий богатейшую этногеографическую номенклатуру

Сарматии и Кавказа. Северное Причерноморье от устья Истра (Дуная) до устья Танаиса (Дона) он именует Европейской Сарматией, а территорию от Танаиса до Коракса (совр. Кодор) - Азиатской Сарматией. Весьма важно, что Азиатская Сарматия и Черкесия XV в. (по Интериано) совпадают почти в точности.

Перипл Псевдо-Арриана (конец IV в.) представляет собой единственный современный источник по готскому проникновению в Зихию37.

В рамках настоящего исследования по теме этнокультурных и генеалогических связей адыгов привлечен целый ряд источников византийского, русского, арабо-мусульманского, османского и европейского происхождения. Для зихской эпохи в этнокультурной истории Западного Кавказа наибольшим значение имеют материалы византийцев: Прокопия из Кесарии, Феофилакта Си-мокатта, Георгия Пахимер, Константина Порфирогенета38. По Зихии X в. кроме этого важны сведения так называемой «еврейско-хазарской переписки» и страноведческого трактата аль-Масуди39.

В период, начиная с XIII в., когда в источниках утверждается новое внешнее обозначение адыгов - этноним «черкес» - особую важность для анализа любых направлений этнокультурного и генеалогического взаимодействия приобретают «отчеты» европейских авторов. Помимо тех, что приведены в сборнике АБКИЕА (В. К. Гарданов, 1974) при работе над диссертацией были использованы малоизвестные источники: Дж. Мариньолли, Дж. Монтекорвино, Хр. Кастелли, В. Багратиони, Дж. Камерон и др.

Генеалогическое взаимодействие с династией Гиреев наилучшим образом реконструируется по Д. Кантемиру и Э. Челеби. Дмитрий Константинович Кантемир (1673-1723 гг.) являлся последним господарем Молдавии. Воспитание получил при дворе Османов и, в этой связи, прекрасно знал ситуацию в Крыму и Черкесии. Кантемир отмечает обычай Гиреев отдавать своих детей на воспитание адыгам. Он приводит сведения о браках Гиреев с представительницами знатных семейств Черкесии. В целом, отношение крымской верхушки к адыгам источник характеризовал как пиитетное. Выходцы из Черкесии отмечаются на высоких должностях в Бахчисарае и в столице империи - Стамбуле. Значительное внимание уделено Кантемиром связям адыгов с мамлюкским Египтом.

Еще более детальный характер носит описание османского путешественника середины XVII в. Эвлия Челеби40. Со степенью его информированности не может сравниться ни один из современных ему европейских авторов. Сведения Челеби характеризуют Черкесию и Абхазию как единое этнокультурное пространство. Этносоциальный статус черкесов и абхазов, выехававших в Стамбул и Анатолию, оценивается Челеби весьма высоко. Он отмечает родственные связи высших слоев османов с черкесами, абхазами, грузинами. Детальные, в 5-7 страниц, биографии османских генералов и министров западнокавказского происхождения составляют значительную часть от общего объема тома, посвященного Анатолии. Челеби сообщал о приверженности черкесов и абхазов родному языку и обычаям: вплоть до того, что они посылали своих детей на воспитание на родину. При описании черкесских областей - Жанетии, Бжеду-гии, Хатукая, Темиргоя, Бесленея, Кабарды, - Челеби особое внимание уделяет политическим и родственным связям местных князей с династией Гиреев. Кал-ги - султаны (наследные принцы) и все сыновья правящего хана жили среди адыгов либо до совершеннолетия, бывало, что оседали навсегда. Рассматриваемый источник позволяет рассмотреть генезис своеобразного этносоциального слоя Черкесии - хануко.

Последний значительный блок проблем этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья связан с историей государства и династии Османов. Династическое взаимодействие с Османами реконструируется на основе нарративных материалов Осман-бея, Мелек-Ханум, Джоан Блант, Феликса Канитца, Константина Базили.

К. М. Базили (1809-1884) является первым российским востоковедом, специалистом в истории турок и арабов (будучи сам балканского происхождения). Его перу принадлежат такие сочинения как «Босфор и новые очерки Константинополя», «Сирия и Палестина под турецким правительством». Многие годы Базили состоял на консульской работе, и в этой связи его сведения чрезвычайно точны. Как внимательный наблюдатель он детально отобразил черкесское и, в целом, кавказское влияние на высшие слои османского общества. Базили отмечал весьма высокое представительство черкесов в офицерском корпусе османской армии: Кавказ он именует «рассадником пашей». Его «отчеты» значимы для нас тем, что запечатлели не просто черкесские персонален, а развернутые биографические описания. В специальном труде, посвященном османской армии в Сирии, Базили отмечает значимость черкесского элемента, его отчужденность от общей массы турок в культурном и лингвистическом отношении41.

Черкесский женский фактор детально освещен в сочинении Осман-бея42. Он отмечает тот факт, что большая часть османской верхушки имела родственные связи с черкесами. В достаточно развернутом виде он излагает биографию черкешенки Бесме-Ханум, фаворитки Абдул-Меджида. Для изучения этой темы большую важность представляют мемуары Мелек-Ханум, супруги великого визиря Кипризли Мехмед-паши, а также мемуары Садык-паши43. В них также содержатся сведения по большому числу черкесских персонал ей: начиная от Вали-де-Султан, главнокомандующих и министров, заканчивая полковниками и адъютантами.

Османские, российские и европейские «отчеты», мемуары и записки с конца XIX - начала XX вв. дополняются собственно черкесскими источниками диаспоры44. Важное значение, в том числе и для прояснения этничности целого ряда персоналей имеют материалы Государственного архива Краснодарского края (ГАКК)45.

Период национально-освободительного движения в Турции 1918— 1923 гг., составляющего также чрезвычайно важную эпоху в жизни черкесской диаспоры, оставил нам ценные источники. В их числе трехтомные мемуары Мустафы Кемаля, собрание его речей46. Лидер турецкой революции придавал большое значение структурированию отношений с черкесской общиной и, в этой связи, его воспоминания позволяют нам восстановить общий ход событий. Весьма значимы в данном контексте мемуары первого советского посла в Турецкой Республики С. И. Аралова47.

- 20

В целом, корпус сформированных источников позволяет выявить и рассмотреть основные тенденции истории этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья.

Практическая значимость диссертации видится в возможности исполь-зованияее материалов и выводов при создании обобщающих трудов по истории и культуре адыгов. Результаты данного исследования позволяют точно обозначить объекты детального генеалогического изучения.

Апробация исследования проведена на кафедре отечественной истории КБГУ. Основные положения и выводы исследования отражены в сообщениях на международных конференциях: I Международный генеалогический коллоквиум «Россия и Зарубежье: семейные и генеалогические связи» (Москва, 29 ноября - 4 декабря 1999 г.); II Международном генеалогическом коллоквиуме «Россия и Кавказ: семейные и генеалогические связи и их влияние на межнациональные отношения» (Нальчик, 4-7 октября 2000 г.). Содержание работы отражено в публикациях.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Максидов, Анатолий Ахмедович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги настоящему исследованию представляется необходимым сказать следующее. Взаимодействие адыгского этноса со странами и культурами Причерноморья всегда осуществлялось на личностном персональном уровне. Это взаимодействие почти неизменно носило частно инициативный характер. При всей масштабности иммиграционного потока, перемещения групп населения по периметру Черного моря, мы вправе отмечать одностороннюю вовлеченность Западного Кавказа в эти процессы. Инфильтрация германцев (готов) и тюрок (гуннов) на рубеже античности и средневековья составила весьма заметную страницу в эволюции этносоциального облика страны адыгов. В последующие века также имело место оседание и ассимиляция в адыго-абхазской среде представителей таких этносов как славяне (Киевский период), татары (Крымский период). Особенно большая масса татарских и ногайских эмигрантов была принята Черкесией в конце XVIII в. после падения Бахчисарая. В этот период тюрки обнаружили явную готовность к консолидации с адыгским обществом и процесс культурной, и лингвистической ассимиляции был завершен к середине XIX в. Мы можем констатировать, что на протяжении веков адыгский мир поглотил огромную массу иммигрантов, беженцев, диссидентов и др. переселенцев. Ассимиляционный потенциал адыгской культуры был одним из самых высоких на Кавказе - моноэтничность сложилась на обширном пространстве от Тамани до Моздока к XIV в. и удерживалась вплоть до эпохи Кавказской войны.

Вместе с тем не следует преувеличивать фактор этнических вкраплений. Понтийский тип среднеземноморско-балканской расы (по классификации Бу-нака) либо аналогичный ему адыгский тип (по Абдушелишвили) сохраняет на Западном Кавказе едва ли не абсолютную преемственность на всем протяжении сначала меото-сарматского периода, затем средних веков и нового времени. Наиболее заметное влияние на адыгский антропологический тип было оказано гуннами в вв. Самые массовые вторжения связаны с готами-тетрокситами и монголо-татарами. Но и в этих случаях не произошло смены населения в сколько-нибудь значимых участках адыгской территории.

Неслучайно, что сложнейшие, многофакторные процессы этнокультурного взаимодействия адыгов со странами Причерноморья - Анатолией, Крымом, Украиной - предложено рассмотреть в частном генеалогическом ключе. Здесь мы попытались восстановить базовый исторический и этнологический фон генеалогического взаимодействия. Для проблемы адыго-северопричерноморских контактов это прежде всего история династии Спартокидов. Последние представляют собой один из наиболее древних из всех известных династических домов на пространстве бывшего Советского Союза. Адыгская в современном понимании генеалогия Спартокидов, на наш взгляд, вполне реальна и в этом ключе многие аспекты исторического развития синдо-меотского мира получают новое освещение. Прояснение этничности Спартока позволяет приблизиться к созданию более полной картины этносоциальной и политической истории Боспора. Спартокиды являют собой первый пример военно-политического доминирования западнокавказских горцев за пределами их материальной территории. Эта модель генеалогического взаимодействия Западного Кавказа со странами Черноморского бассейна доминировала и в древности, и в средние века. Представители Западного Кавказа, как адыги, так и абхазы, очень часто становились основателями сильных, влиятельных родов в Анатолии, Крыму, Киевской Руси, России. Анализ этносоциальной принадлежности касожского князя Редедя представляет важный материал для последующей реконструкции генеалогических связей адыгов и русских.

В период существования Крымского ханства сам процесс политического и этнокультурного взаимодействия адыгских и татарских родов, включая род Гиреев, почти целиком может быть рассмотрен через призму генеалогии. Частая женитьба Гиреев на черкесских княжнах из Жанетии, Бжедугии, Хатукая, Бесленея Темиргоя и Кабарды чрезвычайно сблизила на высшем уровне Крым и Черкесию, и привела к образованию самостоятельного сословия «хануко» в Черкессии. Через этот генеалогический канал осуществлялся во многом объем политических, хозяйственных и прочих контактов между татарами Крыма и страной адыгов, при всей сложности и зачастую драматичности в их отношениях.

Столь же поверхностный аристократический уровень был характерен для генеалогического взаимодействия адыгов с Россией, начиная с женитьбы Ивана IV на Марии (Гошаней) Темрюковне и вплоть до эпохи Петра Великого. Здесь действовала все та же древняя модель этнокультурного взаимодействия западнокавказских горцев с окружающими цивилизациями: представители знатных родов отъезжали на службу, оставались в новой стране, женились на представительницах местных аристократических родов и становиль таким путем основателями своего рода мини-династий. Князья Черкасские в истории России XVII в. обладали беспрецедентным влиянием и имели постоянную подпитку из своей родины. Геналогические связи Черкасских переплетены с древами всех важнейших княжеско-боярских родов России и самой царской династией. Таким образом, часть элиты Черкесии была инкорпорирована в состав высшего управленческого класса империи. Влияние Черкасских на сложение и модернизацию политических институтов российского государства, на выработку и проведение внешней политики Кремля - этот тот перспективный круг проблем, изучение которых может дать интересные результаты как для русистви-ки, так и для кавказоведения.

Помимо аристократического, а в условиях Черкесии обязательно военного, генеалогического взаимодействия естественно существовал наименее заметный и малоизученный пласт простонародного, крестьянского проникновения. Весьма характерно, что крестьянская генеалогия связывает страну адыгов не с Анатолией и Россией, а с Украиной.

Украино-адыгские этнокультурные и генеалогические контакты оставались неоправданно деликатной темой для российского кавказоведения на протяжении большей части советского периода. В рамках данной диссертации мы не могли отказаться от рассмотрения этой темы, являющейся для истории адыгов позднего средневековья и начала нового времени одним из наиболее значимых проявлений адыгского историко-культурного типа. Привлекательность украинского направления для преимущественно крестьянской эмиграции из Черкесии объяснима целым рядом обстоятельств: большие районы на Востоке Украины были еще свободны от крайних форм социального угнетения, это очень благоприятные для земледелия области, отсутствие конфессионального антагонизма, географическая близость (5—7 дневное путешествие с обозом вокруг Азовского моря, а зимой по льду еще быстей). Эмиграции способствовали достаточно высокий этносоциальный статус черкесов среди украинцев и человек, принадлежавший к унаутам или пшитлям у себя на родине, на Украине с легкостью становился воином или военачальником. Это объясняет множественное совпадение современных адыгейских, абхазских, кабардинских фамилий с украинским антропонимическим матемариалом. Больше всего параллелей мы находим в элементах крестьянской, народной культуры: в сельскохозяйственной номенклатуре, игрищах, обрядах, былинах.

Консолидированное, общеадыгское проникновение характеризует взаимодействие с Анатолией. Здесь отличились и крестьяне, и уорки, и князья. Адыго-анатолийское взаимодействие мы обнаруживаем на всех плоскостях этнокультурного процесса, включая коммерцию. Древнейший этногенетический пласт роднит Западный Кавказ и Анатолию. В хаттско-хеттскую эпоху этот «Благодатный Полумесяц» по южным к северо-восточным берегам Черного моря населяли племена праабхазо-адыгской языковой семьи. В византийскую эпоху сведения об адыгских эмигрантах единичны, что отчасти связано с низким уровнем изучения источников и собственно византийско-западнокавказских отношений. Начиная с XVI в., когда Турция проводила активную завоевательную политику, мы располагаем большим количеством персоналий западнокавказского происхождения (черкесского и абхазского). Османо-черкесские отношения этого периода выстраивались, складывались не по типу межгосударственных, но из тысяч частных контактов, через выходы на службу (сотка!) черкесов, торговые отношения, миссионерскую деятельность османского духовенства в горах Адыгеи, Ка-барды, все нараставшую моду в среде зажиточных анатолийцев (далеко не только турок) жениться на черкешенках. Благодаря этому династия Османов была тесно связана с черкесами.

- 140

Все грани османо-черкесских отношений XVI - первой половины XIX в. могут быть в перспективе отображены через призму генеалогического знания. Тесные родственные связи османов и черкесов во многом способствовали адаптации махаджиров-изгнанников 1859-1864 гг. По меньшей мере 500 ООО адыгов, абазин и абхазов вступило на анатолийское побережье в процессе и после Кавказской войны. В конце XIX - первой четверти XX вв. сотни политиков и военных Турции являлись выходцами из черкесской общины. В этой связи персонификация истории адыгского зарубежья, введение в оборот научного кавказоведения максимального числа персоналий представляется весьма актуальной задачей. В рамках заключительной главы данной работы была сделана попытка приблизится к этой цели.

Специфичность социальной организации адыгского общества, его крайняя децентрализация определяют значимость изучения отдельных биографий, генеалогического взаимодействия с окружающими народами. Данная диссертационная работа, как мы надеемся, поможет заложить необходимые основы в этом направлении.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Максидов, Анатолий Ахмедович, 2001 год

1. Архивные материалы

2. Государственный архив Краснодарского края, ф. 454, оп. 1, д. 215; ф. 348,он. 1, д. 9; ф. 249, оп. 1, д. 3028

3. Публикации архивов, сборники документов, мемуары, дневники, записки современников, изданные на русском языке

4. Античные источники о Северном Кавказе. Нальчик, 1990.

5. Аралов С. И. Воспоминания советского дипломата. 1922-1923. М., 1960.

6. Ариан. Объезд Эвксинского Понта // ВДИ. 1948. - №1.

7. Армянская География. СПб., 1877.

8. Базили К. М. Обзор Оттоманской армии в Сирии // Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX в. -М., 1991. С. 292-309.

9. Базили К. М. Сирия и Палестина под турецким правительством. М., 1962.

10. Бартоломей Английский. О свойствах вещей // Матузова В. И. Указ. соч. -С. 85.

11. Бахъшысэрей зек1уэм и уэрэд // Народные песни адыгов. Т.Ш. -Ч. 1. -М., 1986.-С. 51-54.

12. Блант Дж. Э. Народы Турции. Т. 1. - СПб., 1879.

13. Бларамберг И. Ф. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992. -240 с.

14. Брем А. Э. Путешествие по Северо-Восточной Африке или по странам, по-властным Египту. М., 1958.

15. Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе.-Ч. 1.-М., 1823.

16. Бутков П. Г. Материалы для новейшей истории Кавказа. СПб., 1869.

17. Вольней К. Ф. Путешествие в Сирию и Египет в 1783-1785 гг. Ч. 1. - М., 1791.

18. Галонифонтибус Иоганн де. Сведения о народах Кавказа (1404 г.). Баку, 1980.- 15816. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.

19. Гесихий Александрийский. Лексикон // ВДИ. 1948. - №4. - С. 269.

20. Губоглу М. (Бухарест) Турецкий источник 1740 г. о Валахии, Молдавии и Украине // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964.

21. Демосфен. Речи. Т. 1-3. М., 1994.

22. Джабарти. Египет в канун экспедиции Бонапарта. М., 1978.

23. Диодор Сицилийский. Библиотека // ВДИ. 1947. - №4. - С. 248-266.

24. Дионисий Периегет. Землеописание // ВДИ. 1948. - №1. - С. 362-367.

25. Дубровин Н. Черкесы (Адыге). Краснодар, 1927.

26. ДукмасовП. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и М. Д. Скобелеве. СПб., 1889.

27. Евстафий. Комментарии к «Землеописанию» Дионисия // ВДИ. 1948. -№1.

28. ЕчерухМ. Роль кавказских горцев в политической и общественной жизни Турции // Мусульманин. 1910. - №6. - С. 143-147.

29. Иероним Евсевий. Письма // ВДИ. 1949. - № 4. - С. 228.

30. Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами // АБКИЕА. С. 46-52.

31. История и восхваления венценосцев // Собрание средневековых грузинских письменных источников об Абхазии. Сухум, 1986.

32. Кабардино-русские отношения: Сб. док. М., 1957. - Т. 1.

33. Канитц Ф. Дунайская Болгария и Балканский полуостров. СПб., 1876.

34. Картлис Цховреба / Пер. и прим. С. Г. Каучхишвили. Тбилиси, 1955.

35. Кемаль М. Избранные речи и выступления. М., 1966.

36. Кемаль М. Путь новой Турции. М, 1932.

37. Клавдий Птолемей. Географическое руководство // ВДИ. 1948. - №2.

38. Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932.3 7. Культура адыгов. Нальчик, 1993.

39. Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. 1-2. - СПб., 1900-1906; ВДИ. 1947-1949.- 15939. Люлье Л. Я. Черкесия: историко-этнографические статьи. Краснодар, 1927.

40. Масуди. Луга золотые и родники драгоценных камней // Караулов А. Н. Сведения арабских географов IX и X вв. о Кавказе, Армении и Азербайджане. СМОМПК. Т. 38. Тифлис, 1908. - С. 55-56.

41. Матиане Картлиса //Сообщения средневековых грузинских письменных источников об Абхазии. Сухуми, 1986.

42. Матузова В. И. Английские средневековые источники 1Х-ХШ вв. М., 1979.

43. Мелек-Ханум. Тридцать лет в турецких гаремах. СПб., 1874.

44. Монперэ Ф. Д. Путешествие вокруг Кавказа / Пер. с франц. Н. А. Данкевич-Пущиной // Труды института абхазской культуры. Су-хум., 1937. - вып. VI.

45. Мотрэ А. де ла. Путешествия господина Абри де ла Мотрэ в Европу, Азию и Африку // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. Нальчик, 1974.-С. 123-125.

46. Муравьев Н. Н. Турция и Египет в 1832 и 1833 годах. Т. 1. - М., 1869.

47. Народные песни адыгов / Сост. В. X. Барагунов, 3. П. Кардангушев. Т. 3. -Ч. 1.-М., 1986.

48. Немирович-Данченко В. И. Год войны. Т. 1. - СПб., 1878.

49. Осман-бей. Невольничество и гарем // Отечественные записки. Т. ССХ11-ССХШ. - СПб., 1874.

50. Оссон М. де. Полная картина Оттоманской империи / Пер. с франц. М. Веревкина. СПб., 1795.

51. ПахимерГ. История о Михаиле и Андронине Палеологах. Т. 1. - СПб., 1862.

52. Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхаском берегу Черного моря, в 1750-1762 годах. Краснодар, 1927.

53. Поляк А. Н. Новые арабские материалы позднего средневековья о Восточной и Центральной Европе // Восточные источники по истории народов

54. Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. 1. -М., 1964. - С. 29-66.

55. Помпоний Мела. Землеописание // ВДИ. 1949. - №1.

56. Прокопий из Кесарии. Война с готами / Пер. с греч. С. П. Кондратьева. М., 1950.

57. Птолемей Клавдий. Географическое руководство // ВДИ. 1948. - №2. -С. 458^4-84.

58. Ригельман Ал. Летописное повествование о Малой России и ее народе и ко-заках вообще, отколь из какого народа оные происхождение свое имеют. -Ч. 1-2.-М., 1847.

59. Садык-паша. Из тридцатилетних воспоминаний. М., 1883.

60. Сборник архивных документов, относящихся к истории Кубанского казачьего войска и Кубанской области. Т. 1.-Екатеринодар, 1904.

61. Сборник Русского исторического общества. Т. 41. СПб., 1884.

62. Скилак Кариандский. Описание моря, прилегающего к населенной Европе, Азии и Ливии // ВДИ. 1947. - №3. - С. 241-242.

63. Спенсер Эд. Путешествия в Черкесию / Пер. и коммент. Н. А. Нефляшевой. Майкоп, 1994.

64. Стефан Византийский. Описание племен // ВДИ. 1948. - №3.

65. Страбон. География // ВДИ. 1947. - №4.

66. ФелицынЕ. Д. Сборник тамг, или фамильных знаков, западнокавказских горцев и племени Кабертай адыгского народа // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. XV. - 1889.

67. Хан-Гирей. Бесльний Абат // Адыгейские писатели-просветители XIX века. Краснодар, 1986.

68. Хан-Гирей. Черкесские предания. Нальчик, 1989.

69. Челеби Э. Книга путешествия. Вып. 2-3. - М., 1979-1983.

70. Шафонский Аф. Черниговского наместничества топографическое описание. -Киев, 1851.

71. Швецов В. Очерк о кавказских горных племенах. М., 18563. Зарубежные источники

72. Ammianus Marcellinus. Vol. 3. В. XXXI. - L., 1964.

73. Arrian. Contra Alanos // Bachrach B. A History of the Alans in the West. -Minneapolis, 1973, pp. 128-129.

74. Cameron J. P. Personal Adventures and Travels in Georgia, Circassia and Russia. Vol. I. - London, 1845.

75. Cantimir Dm. Histoire de 1 'Empire Othoman. T. I. - Paris, 1743.

76. Ditson G. Circassia. A Tour to the Caucasus. N.-Y. - L, 1850.

77. Harvey. The Turkish Harems and the Circassian Homes. L, 1878.

78. Latyschev B. Inscriptiones antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini graecae et latinae. Vol. II. - Spb, 1916.

79. Marigny T.de. Three Voyages in the Black Sea to the Coast of Circassia. L., 1837.

80. Neumann K. Russland und die Tscherkessen. Leipzig, 1840.

81. Nouvelles annales des Voyages, de la geographie et de 18 histoire. T. XVI. -Paris, 1822, pp. 243-256.

82. Spencer E. Travels in the Western Caucasus. Vol. 1. - L, 1838.

83. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. Т. 1. - M.-JL, 1949.

84. Абаев В. И. Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки. М., 1979. - С. 276-311.

85. Аланы и Кавказ: Сб. ст. Владикавказ, 1992.

86. Аланы, Западная Европа и Византия: Сб. ст. Владикавказ, 1992.

87. Алексеева Е.П. Материалы к древнейшей и средневековой истории адыгов (черкесов). // Труды Черкесского КИИ. Вып. 2. - Черкесск, 1954.

88. Андреев А. Р. История Крыма. М., 1997.

89. Анфимов Н. В. Древнее золото Кубани. Краснодар, 1987.

90. Артамонов М. И. К вопросу о происхождении Боспорских Спартокидов // Вестник древней истории. 1949. - №1. - С. 29-39.

91. Артамонов М. И. К вопросу о происхождении скифов // ВДИ. 1950. -№2.-С. 35-36.

92. Артамонов М. И. Киммерийцы и скифы. JL, 1974.

93. Аталиков В. М. Путешествие итальянца по Черкесии в 1629 году // Культура и быт адыгов. Вып. VIII. - Майкоп, 1991. - С. 147-151.

94. Аутлев П. У. Адыгея в хронике событий. Майкоп, 1990.

95. Базилевич К. В. Внешняя политика русского централизованного государства (вторая половина XV в.). М., 1952.

96. Бантыш-Каменский Д. Н. История Малой России. Ч. 1-2. - М., 1830.

97. Барановский Б. Кавказ и Польша в XVII в. // Россия, Польша и Причерноморье в XV-XVIII вв. М., 1979. - С. 249-252.

98. Бартольд В. В. Халиф и султан // Сочинения. М., 1966. - Т. VI. - С. 1778.

99. Бгажноков Б. Адыгский этикет. Нальчик, 1978.

100. Бгажноков Б. X. Образ жизни адыгской феодальной знати // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980.

101. Бгажноков Б. X. Черкесское игрище. Нальчик, 1991.

102. Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. Вып. I. М., 1889.

103. Берзедж Н. Изгнания черкесов (причины и последствия). Майкоп, 1996.- 16322. Бетрозов Р. Происхождение и этнокультурные связи адыгов.- Нальчик.-1991.

104. Блаватская Т. В. Очерки политической истории Боспора в V-IV вв. до н. э. -М, 1959.-С. 45—46.

105. Блаватский В. Д. О скифской и сарматской этнонимике // Краткие сообщения института археологии. 1975. - Вып. 143. - С. 46.

106. Блаватский В. Д. Пантикапей. Очерки истории столицы Боспора. — М., 1964.

107. Блаватский Т. Д. Об именах Спартокидов // Художественная культура и археология античного мира. -М., 1976. С. 556-58.

108. Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказская война. М., 1994.

109. Брун Ф. Черноморье. Ч. 1-2. - Одесса, 1879-1880.

110. Бунак В. В. Человеческие расы и пути их образования // СЭ. 1956. - №1.

111. Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь, Москва, 1997.

112. Вернадский Г. В. Россия в средние века. М., Тверь, 1997.

113. Веселовский Н. И. Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. СПб., 1890. - Т. 1.

114. Вилинбахов В. Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. -Нальчик, 1982.

115. Волкова Н. Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

116. Гаглойти Ю. С. Аланы и вопросы этногенеза осетин. Тбилиси, 1966.

117. Гаглойти Ю. С. Аланы и вопросы этногенеза осетин. — Тбилиси, 1966.

118. Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М. -Л., 1949.

119. Гатцук В. (Киев) Черкесы // Юная Россия. № 10. - 1906. - С. 1310-1322.

120. Гиббон Эд. История упадка и разрушения Великой Римской империи. Т. 7. -М., 1997.

121. Горленко В. Ф. Об этнониме черкасы в отечественной науке конца XVIII первой половины XIX в. // Советская этнография. - 1982. -№3. - С. 96-106.

122. Грозный Б. Протоиндийские письмена и их расшифровка // ВДИ. 1940.2.-С. 18-34.

123. Гутнов Ф. X. Средневековая Осетия. Владикавказ, 1993.

124. Джавахишвили И. А. Основные историко-этнологические проблемы истории Грузии, Кавказа и Ближнего Востока древнейшей эпохи // ВДИ. 1939. - №4.- С. 29-49.

125. Джанашиа С. Н. Черкесский (адыгейский) элемент в топонимике Грузии // Сообщение грузинского филиала АН СССР. Т. 1. - Вып. 8. - Тбилиси, 1940.

126. Дзамихов К. Ф. Адыги: вехи истории. Нальчик, 1994.

127. Дзамихов К. Ф. К генеалогии западноадыгских (черкесских) княжеских родов в ХУТХУП веках // Культура и быт адыгов. Вып. 8. - Майкоп, 1991. -С. 152-166.

128. Дзидзария Г. А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. -Сухуми, 1975.

129. Драчук В. С. Системы знаков Северного Причерноморья. Киев, 1975.

130. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М., 1990.

131. Ельницкий Л. А. Киммерийцы и киммерийская культура // ВДИ. 1949. -№3. - С. 14-26.

132. Жебелев С. А. Афины, Нимфей и измена Гилона // Известия Государственной академии истории материальной культуры. Вып. 104. - 1934. -С. 24-27.

133. Жебелев С. А. Образование Боспорского царства // Известия Государственной Академии истории материальной культуры. №4.

134. Зевакин Е. С. и Пенчко Н. А. Очерки по истории генуэзских колоний на Западном Кавказе в XIII и XV веках // Исторические записки. М., 1938. - Т. 3.- С. 72-129.

135. Златковская Т. Д. Возникновение государства у фракийцев. М., 1971.

136. Иванов Н. А. Османское завоевание арабских стран. М., 1984.

137. Иллич-Свитыч В. И. СаисаБюа // Этимология. М., 1965.

138. Инал-ипа Ш. Д. Зарубежные абхазы: историко-этнографические этюды. Сухуми, 1990.- 16558. Инал-ипа Ш. Д. Об абхазо-адыгских этнографических параллелях // УЗ АНИИ.-T.IV.- 1965.

139. Исаенко А. В. Сармато-аланы в Британии // Научная мысль Кавказа. — 1995.-№ 1.-С. 72-75.

140. История Абхазии. Сухуми, 1991.

141. История Грузии. Тбилиси, 1970.

142. История народов Северного Кавказа. Т. 1. - М., 1988.

143. Каллистов Д. П. Очерки по истории Северного Причерноморья.

144. Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн.2. - Ростов-на-Дону, 1994.

145. Карсанов А. Н. Аланы на Пиренейском полуострове и в Северной Африке // Аланы, Западная Европа и Византия. Владикавказ, 1992.

146. Ковалевская В. Б. Аланы в Западной Европе // Аланы, Западная Европа и Византия. Владикавказ, 1992.

147. Ковалевская В. Б. Кавказ и аланы. М., 1984.

148. Колли JI. П. Падение Каффы // Известия Таврической ученой архивной комиссии.-№54. 1918.

149. Короленко Й. П. Записки о черкесах // Кубанский сборник. Т. XIV. -Екатеринодар, 1909. - С. 297-376.

150. КудаеваС. Г. Огнем и железом: вынужденное переселение адыгов в Османскую империю 20-70 гг. XIX в. Майкоп, 1998.

151. Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа // Материалы и исследования по археологии СССР. -№ 106. -М., 1962.

152. Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI 30-е годы XVII века). - М, 1963.

153. Кушхабиев А. В. Черкесская диаспора в арабских странах (XIX-XX вв.). -Нальчик, 1997.

154. Кушхабиев А. В. Черкесы в Сирии. Нальчик, 1993.

155. Лавров Л. И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978.

156. Лавров Л. И. К истории бжедугов и жанеевцев // УЗ АНИИ. Т. IV. -Краснодар, 1965. -С. 249-250.- 16677. Лавров Л. И. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа // Сборник статей по истории Кабарды. Вып. 3. - Нальчик, 1954.

157. Лавров Л.И. Происхождение кабардинцев и заселение ими нынешней территории // СЭ. 1956. - №1-23.

158. Лещенко А. К вопросу о происхождении украинского казачества // Сборник статей по экономике и культуре. Ч. 1. - Краснодар, 1927. - С. 78-92.

159. Лопатинский Л. Заметки о народе адыге и кабардинцах в частности // Сборник материалов для описания местности и племен Кавказа. -Вып. XII.-Тифлис, 1891.

160. Мальбахов Б. К., ДзамиховК. Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством. Нальчик, 1996.

161. Мальбахов Б. К., Эльмесов А. М. Средневековая Кабарда. — Нальчик, 1994.

162. Масленников А. А. Население Боспорского государства в У1-П вв. до н. э. -М., 1981.

163. Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966.

164. Миллер В. С. Эпиграфические следы иранства на юге России // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1886.

165. Муфти Ш. Герои и императоры в черкесской истории. Нальчик, 1994.

166. Некрасов А. М. Международные отношения и народы Западного Кавказа (последняя четверть XV первая половина XVI в.). - М, 1990.

167. Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1994.

168. Опрышко О. Л. По тропам истории. Нальчик, 1990.

169. Очерки истории Адыгеи Майкоп, 1957.

170. Поркшеян X. А. К вопросу о пребывании адыгов в Крыму и об их взаимоотношениях с народами Крыма в эпоху средневековья // УЗ КБНИИ. Т. 13. -Нальчик, 1957. - С. 335-367.

171. Потто В. А. Утверждение русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1904.-Т. З.-Ч. 1.

172. Потто В. А. Кавказская война. Т. 2. - Ставрополь, 1994.

173. Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Л., 1925.- 16795. Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918.

174. Садиков П. А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. // Исторические записки. Т.22. - 1947.

175. Скрынников Р. Г. История Российская. IX-XVII вв. М., 1997.

176. Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб., 1887.

177. Смирнов К. Ф. Савроматы: ранняя история и культура сарматов. М., 1964.

178. Смирнов К. Ф. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии. М., 1984.

179. Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках. М., 1958.

180. Соломоник Э.И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев, 1959.

181. Струве В. В. Древнейший историк СССР // Сб. ст. «Памяти академика И. Ю. Крачковского». Л., 1958.-С. 139-161.

182. Струве В. В. Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. Л., 1968.

183. Тереножкин А. И. Киммерийцы. Киев, 1976.

184. Туганов Р. У. Мухаджиры // Мир культуры. Нальчик, 1990.

185. ТунманнИ. Э. Крымское ханство. Лейпциг. 1784 г. / Пер. и прим. Н. Л. Эрнста. Симферополь, 1991.

186. Фадеев А. Убыхи в освободительном движении на Западном Кавказе // Исторический сборник. 1935. - № 4.

187. Филипсон А. Черкесы, казаки и адехе//Русский вестник. Т. 48. - СПб., 1863.-С. 847-865.

188. Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. -М., 1971.

189. Хасанов А. А. Формирование черкесской группировки мамлюков в Египте // Арабские страны, Турция, Иран, Афганистан: Сб. ст. М., 1973. -С. 158-165.

190. Хотко С. X. Черкесские (адыгские) правители Египта и Сирии в XIII— XVIII вв.-Майкоп, 1995.-Майкоп, 1995.

191. Хотко С. X. Черкесские мамлюки. Майкоп, 1993.

192. Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь Пантикапея, его история, этнический и социальный состав // Материалы и исследования по археологии СССР. -1951.-№19.

193. Цулая Г. В. Из истории грузинской зоонимии // Этнографическое обозрение. 1996. - №4.

194. Чамокова С. Т. К вопросу о распространении христианства среди адыгов // Сборник статей молодых ученых и аспирантов. Майкоп, 1993.

195. Чикобава А. Картвельские языки, их исторический состав и древний лингвистический облик, // ИКЯ. Т. 2. - Тбилиси, 1948.

196. Чирг А. Ю. Культура жизнеобеспечения адыгов // Культура и быт адыгов. -Вып. 8. С. 257-263.

197. ЧленоваН. JI. Оленные камни как исторический источник. Новосибирск, 1984.

198. Шакрыл Е. С. К вопросу об этногенезе абхазо-адыгских народов // УЗ АНИИ. Т. IV.

199. Шелов Д. Б., Шелов-Коведяев Ф. С. Сосуд жреца Фана с надписью // ВДИ. 1979.-№2.

200. Шилов В. П. О расселении меотских племен // CA. 1950.

201. Шортанов А. Т. Адыгские культы. Нальчик, 1992.

202. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьяго войска. Т. 1-5. - Ставрополь, 1994.

203. Юргевич В. Н. Камень с загадочными знаками, хранящийся в музее Одесского общества истории и древностей // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. XV. - 1889.

204. Яйленко В. П. Правящий род ашина: истоки и продолжение // Элита и этнос средневековья. М., 1995.

205. Яхтанигов X. X. Экспонаты повествуют. Нальчик, 1984.2