Ирбитская слобода в XVII веке: социальная структура и повседневные отношения в локальном сообществе тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Борисов, Виктор Евгеньевич

• Борисов, Виктор Евгеньевич
• кандидат исторических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Борисов, Виктор Евгеньевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. КОНТЕКСТ СОЦИАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ИРБИТСКОЙ СЛОБОДЫ: УПРАВЛЕНИЕ, ГЕОГРАФИЯ, ЭКОНОМИКА.

1.1. Ирбитская слобода и административное деление Зауралья.

1.2. Географические характеристики Ирбитской слободы.

1.3 Принципы организации крестьянского тягла.

1.4. Хозяйственная жизнь на Ирбите.

1.4.1 Земледелие.

1.4.2 Торговля и промыслы.

1.4.3 Зарождение ярмарки и ее роль в экономической жизни крестьян.

ГЛАВА II. СОЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ КРЕСТЬЯНСТВА ИРБИТСКОЙ СЛОБОДЫ

2.1 Происхождение крестьянского населения.

2.2 Поземельные отношения: «земельные сообщества» и практика подряда.

2.3 Социальная мобильность в среде крестьянства.

2.4 Миграции из Ирбитской слободы.

2.5 Структура мирского самоуправления и повседневные отношения в общине.

ГЛАВА III. СОЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ НЕТЯГЛЫХ КАТЕГОРИЙ НАСЕЛЕНИЯ ИРБИТСКОЙ СЛОБОДЫ.

3.1 Дети боярские: образ жизни и взаимоотношения с крестьянами.

3.2 Служители церкви: порядок замещения должностей, материальная обеспеченность и социальный статус.

3.3 Беломестные казаки: состав, круг обязанностей, экономическое положение.

3.4 Гулящие, промышленные и «жилецкие» люди: состав, занятия, статус.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ирбитская слобода в XVII веке: социальная структура и повседневные отношения в локальном сообществе»

Актуальность исследования. В истории первоначального освоения Сибири ключевая роль принадлежит крестьянской колонизации Верхотурско-Тобольского региона: именно здесь сформировался первый и наиболее населенный сельскохозяйственный район Сибири1.

История этого региона давно и заслуженно привлекает внимание исследователей, проанализировавших основные этапы развития здесь земледелия (В.И. Шунков, И.В. Власова), происхождение колонистов и направления основных миграционных потоков (A.A. Преображенский), функционирование воеводской администрации и мирского самоуправления (В.А. Александров, H.H. Покровский), оборот и ассортимент рынков Тобольска и Верхотурья (О.Н. Вилков) и др. В изучении первого века колонизации Западной Сибири имеется и серьезный опыт л исследования городских сообществ , биографий отдельных примечательных людей (С.У. Ремезова, М.А. Бибикова и др.). Между тем, изучение социальных отношений в западносибирских крестьянских волостях (слободах) XVII в. пока получило сравнительно скромное развитие.

В настоящее время приходится признать, что выводы, полученные в исследованиях с широким территориальным охватом, позволяют составить лишь общее представление о социальной жизни первых поколений переселенцев. И на современном этапе актуальным становится изучение приобретенного в ходе колонизации опыта отдельных людей, семей, крестьянских общин. Востребованность социальных исследований по локальной истории связана во многом с «антропологическим поворотом» в историографии, в результате которого познание «Другого» (выявление разнообразных способов поведения и мировосприятия, имевших место в прошлом) стало одной из приоритетных целей исторической науки. При этом изучение повседневной жизни и социального опыта индивидов оказывается непременным условием построения полноценной социальной модели.

1 Шунков В.И, Очерки истории земледелия Сибири. М., 1956. С. 36-38; Александров В.Л. Освоение евразийского континента и расширение многонационального Российского государства (середина XVI - XVIII век) // Русские. М., 1997. С. 29.

2 О сибирском городоведении см.: Резун Д.Я. О периодизации развития исторической урбанистики Сибири XVII - XX вв. // Городская культура Сибири : История и современность. Омск, 1997. С. 16-32.

Существенным препятствием для такого рода штудий становится раздробленность источниковой базы. В данной работе основное внимание сосредоточено на изучении социальных процессов на территории Ирбитской слободы Верхотурского уезда. Выбор этой локальной общности связан с тем, что ее исследование может опираться на сравнительно компактное и хорошо описанное собрание документов из вложения Ирбитской судной избы в фонде Верхотурской приказной избы Российского государственного архива древних актов (РГАДА).

Объектом исследования, таким образом, является социальная жизнь населения Ирбитской слободы.

Предметом исследования - процессы формирования социальной структуры Ирбитской слободы и характерные для нее социальные отношения: происхождение и уровень материального обеспечения различных социальных групп, социальная и географическая мобильность населения, имущественная дифференциация и общинная организация крестьянства, проявления межгрупповой розни или же, наоборот, солидарности в повседневной жизни.

Хронологические рамки исследования ограничены временем от основания Ирбитской слободы в 1632 г. до последней в XVII в. переписи населения (1699 г.). В отдельных случаях автором привлекались документы начала 1700-х гг. и данные переписи 1710 г., однако специально период 1700 - 1710 гг. не изучался. Совпадение верхней хронологической границы исследования с рубежом веков связано с отсутствием поземельных переписей за 1700-е гг. и тем, что именно в этот период начинается становление металлургической базы на Урале, которое привело к изменению структуры крестьянских повинностей.

Цель исследования - устновить, как трансформировались социальная структура и социальные отношения в ходе колонизации территории Ирбитской слободы в XVII в. Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

1) Изучить развитие хозяйства поселенцев по следующим критериям: используемые севообороты, урожайность культур, площадь пашни и угодий на двор, населенность двора, ассортимент продаваемых крестьянами товаров, величина торгового оборота отдельных дворов и слободы в целом.

2) Исследовать обстоятельства возникновения слободской ярмарки и ее влияние на развитие социальных отношений в слободе.

3) Проанализировать социальные отношения внутри крестьянской общины.

4) Изучить происхождение, численность, источники существования и уровень материальной обеспеченности различных по правовому статусу групп населения Ирбитской слободы, определить степень стабильности состава изучаемых групп.

5) Исследовать практику управления Ирбитской слободой: порядок назначения приказчиков, их персональный состав, частоту и причины их конфликтов с податным населением.

6) Выявить изменения, происходившие в социальной жизни колонистов за рассматриваемый период.

Методологической основой исследования послужили принципы, разработанные в рамках т. н. «новой локальной истории»: нацеленность на многостороннее изучение того или иного локального сообщества; рассмотрение локальных сообществ как взаимосвязанных частей более широкого целого3. В диссертации в качестве такого целого выступает Верхотурско-Тобольский регион Сибири, а в некоторых случаях также Русский Север, родина большинства колонистов. Понятие «локальное сообщество» используется, в первую очередь, как эвристическое: выделение локально ограниченного объекта рассматривается, прежде всего, как исследовательский прием, позволяющий ограничить материал, организовать и исследовать его4. Изучение любой сравнительно небольшой по численности и занимаемой территории общности5 рассматривается как представляющее самостоятельный интерес, поскольку позволяет проследить, как общие тенденции преломлялись в жизни отдельных людей, живших в условиях определенного места (возможно, специфического) и принимавших собственные решения. Наблюдения, сделанные на материале различных общин могут быть обобщены

3 Репина Л.П. Новая историческая наука и социальная история. М., 1998. С. 63-65; Phythian-Adams СИ. Editorial foreword // Societies, Cultures and Kinship, 1580 - 1850 : Cultural Provinces and English Local History / ed. By Ch. Phythian-Adams. L.; N. Y., 1993. P. Xl-Xll.

4 Macfarlane A. Reconstructing Historical Communities. Cambridge, 1977. P. 4-5.

5 По вопросу о том, сообщество какой численности можно изучать, сохраняя при этом возможность непосредственно отслеживать происходящие в нем процессы, т. е., в случае исторического исследования использовать фиксации событий, а не статистические данные, есть разные точки зрения, Алан Макфарлейн считает, что вряд ли оно может превышать 2000 человек. Ibid. Р. 5-8.

Так, британский историк Кит Райтсон использовал данные нескольких десятков локально-исторических исследований в обобщающей работе об изменении структуры британского общества в 1580 - 1680 гг. Это позволило проследить, как демографические, экономические, культурные и административные изменения национального масштаба реализовывались в повседневной жизни людей в зависимости от местных условий6.

Ирбитская слобода, впрочем, являлась общностью более типичной, чем уникальной. Для других слобод региона были характерны в целом схожие условия хозяйства, аналогичный порядок управления, близкий набор повинностей, о чем свидетельствуют данные как историографии, так и настоящего исследования.

Собственно, именно наличие успешного опыта не только построения локального исследования с учетом проблем «большой истории», но и плодотворного использования результатов такого рода исследований при разрешении этих проблем в работах обобщающего характера заставляет обращаться к британской историографии при обосновании методологии данной работы. В изучении отечественной истории также имеется немалый опыт исследований локальных сообществ с «наличием у исследователя внутреннего императива к постижению исторического процесса в его целостности и пониманию места изучаемого объекта в этом процессе»7. Однако такие работы создавались усилиями историков, работающих более или менее независимо друг от друга и не составляющих единого направления. Каждый из них самостоятельно обосновывал ценность полученных результатов для «большой истории», общих же методологических принципов выработано не было. В условиях, когда количество исследований локальных сообществ еще не достигло той «критической массы», при которой их значение для решения общих проблем очевидно, это ведет к сохранению у части российского научного сообщества определенного скепсиса относительно ценности «истории малого».

6 Репина Л.П. Указ. соч. С. 66-68.

7 См., например: Мамсик Т.С. Хозяйственное освоение Южной Сибири (XVIII - XIX вв.). Новосибирск, 1989; Хок С. Л. Крепостное право и социальный контроль в России: Петровское село Тамбовской губернии. М., 1993 (англ. изд. 1989); Соколова Н.В. Крестьянское самоуправление в Центральной России в 20-е годы XVIII в. // Исторические записки. Вып. 7 (125). М., 2003. С. 117-174; Кошелева O.E. Люди Санкт-Петербургского острова Петровского времени. М., 2004; Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей: исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII в. М., 2006. Формулировка об исследовательском императиве как предпосылке «синтезирующего потенциала» локального исследования принадлежит Л.П. Репиной (Указ. соч. С. 65-66).

Отчасти этому скепсису, по-видимому, способствовали дискуссии относительно статуса и возможностей микроистории8, на существенные отличия которой от «новой локальной истории» часто не обращают внимания. Отличие это состоит в том, что микроисторическое исследование (в той форме, которая наиболее известна в России) отталкивается от индивидуального случая (казуса), который позволяет лучше сформулировать общую проблему, наметить пути ее решения, но сам по себе (в силу своей единичности) не может дать сколь-нибудь общезначимого ответа9. Локальное же исследование вовсе не ограничивается индивидуальными случаями и точно так же обобщает «серии» однородных данных, как и другие разновидности исторических работ10, просто эти обобщения относятся к явлениям в небольших по размеру общностях и потому в меньшей степени абстрактны по отношению к опыту конкретных людей. В этой ситуации нет никаких препятствий для обобщения результатов локальных исследований в рамках более широких по охвату работ.

Для выполнения поставленных задач использовался комплекс методов источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин (генеалогии, дипломатики, метрологии). Заметное место в работе занимают также методы просопографии (составлены краткие биографии 40 ирбитских старост) и статистического анализа: при анализе экономической жизни слободы применялись группировка данных и корреляционный анализ.

Одним из инструментов анализа (в том числе просопографического) послужила созданная посредством программы Microsoft Access база данных. В нее были внесены данные ряда учетных источников (именная книга 1641, переписные книги 1659, 1666, 1680 и 1699 гг.). На каждый источник заводилась одна или две таблицы, графы которых по возможности повторяли структурные элементы источника, содержащие информацию о человеке. В первую таблицу вносилась индивидуальная информация

8 См., например: Историк в поиске. Микро- и макроподходы в изучении прошлого. М., 1999; Казус: индивидуальное и уникальное в истории. 2000. М. 2000. С. 11-184.

9 Ср.: «Допустим, ограничение поля исследования не только способствует выявлению многих новых, ценных и глубоких сведений, но еще и придает этим сведениям неведомые дотоле очертания и выявляет, следовательно, новую картину общества. Но в какой мере репрезентативен выбранный таким образом объект? Что он может дать такого, что будет общезначимо? Вопрос этот был поставлен сразу же и почти не получил положительных ответов.» (Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального // Одиссей. Человек в истории. 1996. М., 1996. С. 121),

10 Что, разумеется, имеет обратной стороной большее удаление от эффекта непосредственного прикосновения к живому человеческому опыту человека прошлого, который дают исследования по микроистории. имя, социальный статус, возраст и т. п.). В отдельную таблицу выносились данные о тяглой единице, относящиеся часто к нескольким людям (например, к братьям, живущим в одном дворе). Эти таблицы связаны через ссылки на номера тяглых единиц. Третьим звеном, ответственным за связь между всеми таблицами, является таблица «Общий список», в которой находятся нормализованные имена (в частных таблицах имена записываются так, как даны в источнике, но с добавлением отчества и прозвища там, где они не указаны, но восстанавливаются из контекста) и уникальный общий номер человека, по которому его присутствие можно обнаружить в любой таблице.

Заполнение базы данных производилось следующим образом: сначала были введены данные по самому полному из учетных документов - переписи Льва Поскочина 1680 г. Люди, указанные в ней, вносились в общий список путем сплошного переписывания имен. При заполнении каждой новой таблицы имя человека искалось в уже существующем общем списке. Если оно там обнаруживалось (а сверка с таблицей, из которой это имя было занесено туда впервые, подтверждала, что это один и тот же человек), то в графу «ссылка на общий список» вводился номер найденной записи. Если общий список не содержал данных об этом человеке, его имя вносилось в общий список с новым номером. Таким образом, была достигнута возможность, однажды проведя идентификацию между собой людей из разных учетных источников, в дальнейшем путем специальных запросов делать автоматическую выборку информации о том или ином круге лиц по разным источникам.

Источниковой базой исследования стали документы, возникшие в результате деятельности, главным образом, трех государственных учреждений: Ирбитской судной избы, Верхотурской приказной избы и Сибирского приказа.

Часть этих документов опубликована в изданиях Археографической комиссии («Акты исторические», «Дополнения к Актам Историческим», «Акты, относящиеся до Юридического быта» и др.) в качестве приложений к «Истории Сибири» Г.Ф.Миллера11, «Пермской старине» А.А.Дмитриева12, к современным работам по

11 Миллер Г.Ф. История Сибири : В 3 т. М. 1999-2005.

12 Дмитриев А А Пермская старина. Вып. VII. Пермь, 1897. локальной историиь. Кроме того, изданы описи к копийным книгам из «портфелей Миллера»14.

Масштабная работа по копированию и переводу в электронный вид документов по учету населения проведена Уральским историко-родословным обществом. Лишь часть из собранных им материалов была опубликована15, однако заместитель председателя УИРО Ю.В. Коновалов любезно согласился предоставить копии большинства собранных Обществом источников. К числу наиболее важных из них относятся: именные книги Верхотурского уезда 1651/52 г., 1673/74 гг., дозорная книга 1659 г., переписная книга 1666 г., разборная книга детей боярских 1679 г. Эти и другие использованные в работе электронные копии в списке использованных источников отмечены звездочкой. В качестве вторичных источников информации также активно привлекались выписки из картотеки фонда Верхотурской воеводской избы (Ф. 28) Архива Санкт-Петербургского института истории РАН16, любезно предоставленные еще одним членом УИРО, Ю.В. Шариповым. Ссылки на сведения, почерпнутые из картотеки, в примечаниях отмечены звездочкой.

Уже опубликованные и переведенные на электронные носители материалы были дополнены архивными изысканиями в фондах Сибирского приказа (Ф. 214) и Верхотурской приказной избы (Ф. 1111) Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Верхотурской воеводской избы (Ф. 28) Архива Санкг-Петербургского института истории РАН. Также были привлечены отдельные документы из копийных книг в фондах Г.Ф. Миллера (Ф. 23) в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН и Ирбитского уездного землемера (Ф. 733) в Государственном архиве Свердловской области. Среди наиболее существенных дополнений: переписные книги Ирбитской слободы 1642 г., 1680 г. и 1699 г. (фрагмент), 7 сметных и пометных денежных книг Верхотурского уезда, 3 приходно-расходные книги

13 Коновалов Ю.В. Верхотурская именная книга 1632 года // Уральская родословная книга : крестьянские фамилии. Екатеринбург, 2000. С. 221-230; Он же. Из крестьянской именной книги Верхотурского уезда 1640/41 года // Ирбит и Ирбитский край: Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С. 37-47 Он же. Перепись Верхотурского уезда 1659 года // Там же. С. 42-49; [Он же] Из крестьянской именной книги Верхотурского уезда 1649 года // Соль земли. Летопись килаческого крестьянства Ирбитского района Свердловской области. Екатеринбург, 2008. С. 185-186; [Он же] Из переписи Верхотурского уезда 1659 года // Там же. С. 186-187.

14 Актовые источники по истории России и Сибири XVI - XVIII веков в фондах Г.Ф. Миллера: Описи копийных книг: В 2 т. Новосибирск, 1994-1995.

15См., например: Могильников В.А., Коновалов Ю.В. и др. Перепись 1710 года: Сибирская губерния: Переписная книга Верхотурья с уездом [Интернет-ресурс] // URL: http://censusl710.narod.ru/perepis/214 1 1539 l.htm (дата просмотра 07.06.2010).

16 Картотека представляет собой подробную полистную опись большей части документов фонда, составленную по принципу одна карточка - один документ. (

Ирбитской слободы. Значительное число сохранившихся и использованных в работе учетных источников, а также их взаимопроверяемость (результаты сравнительного источниковедческого анализа приведены непосредственно при рассмотрении тех или иных проблем) дают основания считать выводы, сделанные на их основе, вполне надежными.

По видовому признаку источники, хранящиеся в указанных фондах, можно разделить на две основные группы: учетную документацию (именные крестьянские книги, приходно-расходные книги, таможенные книги, переписные книги и др.) и делопроизводство (грамоты Сибирского приказа, памяти, отписки, доезды, судебные дела и др.). в небольшом количестве представлены частноправовые акты (отводные, порядные, отводные). К первой группе относятся гшенные книги - ежегодно составлявшиеся списки крестьян с указанием хлебного оброка, который они должны выплатить. До 1661 г. в них вносились только ответственные плательщики. В последующее время в них указывалось все мужское население каждого хозяйства, но, к сожалению, данные о составе дворов, будучи однажды записаны (фактически это произошло дважды: в 1661 и 1680 гг.). впоследствии переписывались без изменений, если только по тем или иным причинам не возникало проблем с выплатой оброка. Таким образом, именные книги могут использоваться для установления времени появления тех или иных крестьян на Ирбите и как дополнительный источник сведений об имущественном положении ирбитских крестьян и составе их семей. Более полно крестьянское хозяйство характеризуют дозорные (1642, 1659) и некоторые переписные (1680, 1699 гг.) книги, с разной степенью детализации содержащие данные о пашне и покосах каждого двора. Переписные книги (1666. 1680, 1699 гг.) содержат данные о мужском населении дворов и возрасте неженатой его части, а также дополнительные сведения, для каждого из источников свои. Приходно-расходные книги содержат записи о фактическом внесении хлебного оброка и в некоторых случаях позволяют точнее установить время разделения семей и «земельных сообществ», а также лучше понять экономическую ситуацию в год, когда была составлена та или иная книга. Таможенные книги фиксировали оброки с промышленных и гулящих людей, сделки купли-продажи, их денежную стоимость и 1 величину собранных пошлин, факты обмена скота; иногда - сборы с провоза товара и варки пива. Они позволяют оценить ассортимент товаров, величину торгового оборота и степень вовлеченности населения слободы в торговлю; а также выявить гулящих людей, проживавших в слободе в год составления книг. Денежные книги (смета и помета) Верхотурского уезда содержат данные о таможенных сборах по слободам, что позволяет частично компенсировать слабую сохранность слободских таможенных книг. Книги выдельного хлеба фиксировали величину посева на «лишней» земле (превышающей площадь, которая соответствовала выплачиваемому оброку), величину урожая (с разделением на «добрый», «средний» и «плохой» хлеб) и количество зерна, умолоченного с выделенного «пятого снопа».

Материалы текущего делопроизводства содержат многочисленные сведения о таких социальных явлениях, как побеги (росписи беглых, переписка по поводу их возвращения и др.), повседневная работа крестьянской общины («выборы», челобитные с жалобами на те или иные действия «выборных людей»), отношения жителей Ирбита с приказчиками и между собой (челобитные, судебные дела, сыски). Кроме того, знакомство с первичной документацией позволяет лучше понять природу данных, содержащихся в учетных источниках, и дополнить их. Так, челобитные крестьян о недороде позволяют адекватно оценивать данные об урожайности в книге выдельного хлеба 1652/53 г. (см. § 1.1). Порядные записи позволяют определить характер отношений подряда и порою существенно дополнить данные об их распространенности, содержащиеся в именных книгах (см. § 2.2).

Значительное число использованных в работе источников, а также их взаимопроверяемость дают основания считать обоснованными выводы, сделанные на их основе.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые комплексно проанализированы социальные процессы, имевшие место в одном из локальных сообществ Зауралья в период первоначального освоения данного региона. Это позволило связать социально-экономические изменения, происходившие в Ирбитской слободе, с изменениями в характере миграций в слободу и из нее.

Впервые в рамках одной территории на значительном хронологическом отрезке было исследовано развитие отношений местной администрации (приказчиков) с общиной, которое показало, что на протяжении изучаемого периода слободские управители назначались на все более короткие сроки, а их отношения с подвластным населением ухудшались.

За длительный промежуток времени исследована практика избрания на мирские должности и конфликты внутри общины, что позволило сделать вывод о том, что осуществление общиной своих функций, в целом, протекало в соответствии с принятыми в Московском государстве нормами.

Новыми для историографии являются данные о степени устойчивости состава гулящих людей, проживавших на изучаемой территории: от 20 до 30% гулящих, зафиксированных в тот или иной год упоминаются и через 3-6 лет, но редко оставались на более длительный срок.

Введены в научный оборот новые источники: переписная книга 1642 г., сыски о злоупотреблениях приказчиков ПЛ. Шульгина (1656 г.) и И.П. Томилова (1695 г.), таможенная книга Ирбитской ярмарки 1696/97 г. и др.

Практическое значение исследования связано с тем, что его результаты могут быть использованы при создании учебных, лекционных и семинарских курсов по истории колонизации Сибири в XVII в., а также при подготовке занятий по краеведению г. Ирбит Свердловской области. Кроме того, собранные в ходе исследования материалы представляют интерес для генеалогических разысканий.

Историография. Началом научного изучения истории колонизации земель к востоку от Урала по праву считается «История Сибири» Г.Ф. Миллера (опубликованная при жизни автора лишь частично). Собранный им в местных архивах массив источииков позволил описать наиболее заметные события, сопутствовавшие колонизации, определить время и обстоятельства создания большинства населенных пунктов, в том числе Ирбитской слободы (правда, не вполне точно) и ее соседей. Полное же издание этого труда (начатое в 1937 - 1941 гг. и окончательно реализованное лишь в 1999 - 2005 гг.), сопровожденное комментариями ведущих сибиреведов и публикацией сотен документов из «портфелей Миллера», сделало его настольным для большинства историков Сибири17. В частности, для настоящей работы оказались весьма ценными материалы

17 Миллер Г.Ф. История Сибири : В 3 т. М., 1999-2005. Об Ирбитской слободе и ее соседях см.: Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т. 1!. С. 92-95; Т. 111. С. 99. о деятельности одного из первых приказчиков Ирбитской слободы Василия Муравьева.

В течение большей части XIX в. историки (Г.И. Спасский, П.А. Словцов, В.К. Андриевич, И.В.Щеглов18 и др.) ограничивались материалами Г.Ф. Миллера и публикациями Археографической комиссии и лишь незначительно расширили данные «Истории Сибири». Краеведческие работы того времени по истории Пермского края в XVII в. (Н.Е. Эйгера, Н.К. Чупина, С.И. Сигова, А.К. Хитрова19) также опирались преимущественно на опубликованные источники, но в них была предложена новая датировка основания Ирбитской слободы (1631 г.), указаны вероятные причины возникновения Ирбитской ярмарки. Н.К. Чупин в статье «О прикащиках Ирбитской слободы.» едва ли не первым специально обратился к практике управления слободами. На основании «Актов исторических» и «Дополнений» к ним исследователем был опубликован список ирбитских приказчиков, довольно точно определен диапазон сроков, на которые они назначались (год - два, редко три), дана близкая к действительности оценка их общего количества с 1645 по "1682 гг. (20); на материале петровского времени охарактеризована практика кормлений20.

В последней четверти XIX в. увидели свет и качественно новые работы, опиравшиеся на малоизвестные до этого материалы Сибирского приказа. Так, П.Н. Буцинский проанализировал развитие 7 западносибирских уездов до 1645 г. Его труд носил во многом фактографический характер, однако, помимо широкого круга новых сведений, он примечателен явным интересом исследователя к социальным вопросам: характеру взаимоотношений воевод с переселенцами и местными жителями, составу населения, величине податей, условиям земледелия, отношениям русского и ясачного населения. В частности, в работе П.Н. Буцинского приведены данные о деревнях, численности крестьян и величине крестьянских податей в ряде

18 Спасский Г.И. Собрание исторических, топографических и других сведений о Сибири и странах с нею сопридельных. Ч. 1. СПб., 1818; Словцов П.А. История Сибири. М., 2006 (перв. изд. 1838); Андриевич В.К. История Сибири. Ч. 2. СПб, 1889; Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных по истории Сибири: 1032 - 1882. Сургут, 1993 (перв. изд. 1883).

19 Эйгер Н.Е. Некоторые сведения об учреждении Ирбитской ярмарки и о развитии в ней торговли // Пермский сборник. Т. 2. М., 1860. С. 1-17; Чупин Н.К. Начало Ирбити // Ирбитский ярмарочный листок. 1867. № 3 С. 911; С[игов С.И.?]. Несколько замечаний об Ирбитской ярмарке // Там же. 1867. № 4. С. 13-16; Чупин И. К. О начале ярмарки в Ирбите // Там же. 1867. №. 9. С. 34-36. Он же. Дополнения к статье «О начале ярмарки в Ирбите» (№ 9 Яр. Лис.) // Там же. 1867. № 13. С. 51 и др.; Хитрое А. К истории Ирбита и Ирбитской ярмарки. Ирбит, 1872.

20 Чупин Н.К. О прикащиках Ирбитской слободы и начальниках их - Верхотурских воеводах // Ирбитский ярмарочный листок 1872. № 25. Отдельный оттиск. слобод Верхотурского уезда (в том числе Ирбитской), представляющие значительный интерес для изучения социальной жизни Ирбита21.

Данные П.Н. Буцинского о населении Верхотурских слобод (включая Ирбитскую) были дополнены пермским любителем старины A.A. Дмитриевым, изучившим две ценнейшие для исследования социально-экономической истории Зауралья переписи Верхотурского уезда: Л. Бернацкого (1666 г.) и J1. Поскочина (1680 г.) - и частично их опубликовавшим22.

Важной вехой стал выход в 1895 - 1902 гг. «Обозрения столбцов и книг Сибирского приказа» H.H. Оглоблина, которое является ценным подспорьем для всех исследователей истории Сибири вплоть до настоящего времени23.

На протяжении двух десятилетий после гражданской войны начальный этап колонизации Сибири изучался преимущественно C.B. Бахрушиным. Одновременно в сообществе историков шел процесс «усвоения марксистского учения», который, безусловно, затрагивал и C.B. Бахрушина. Однако наиболее активная «работа над собственным миросозерцанием» пришлась лишь на середину 1930-х гг.24. Большинство же работ по истории Сибири (в том числе «Очерки по истории колонизации Сибири») вышли раньше и по теоретическим и методологическим установкам сохраняли преемственность по отношению к дореволюционным работам автора. В них приоритет отдается введению в научный оборот архивных источников и систематическому описанию исторических фактов. Непосредственно история земледельческой колонизации в трудах C.B. Бахрушина практически не рассматривалась. Исключение составляет лишь очерк о путях миграции за Урал в XVI - XVII вв.25, который дает ценные данные для понимания обстоятельств возникновения Ирбитской ярмарки. Однако можно говорить о значительном методологическом влиянии C.B. Бахрушина на ученых младшего поколения, обратившихся к изучению крестьянской колонизации.

В послевоенной историографии особое значение имела монография В.И. Шункова, ученика C.B. Бахрушина, о земледельческой колонизации Западной

21 Буцинский Н. П. Собрание сочинений : В. 2 т. T. I. Тюмень, 1999 С. 34, 40 -41, 50 - 51, 5В - 59.

22 Дмитриев А. А. Пермская старина. Вып. VII. Пермь, 1897.

23 Оглобтш H. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа.Ч. I - 4. M., 1895 - 1903.

24 Дубровский A.M. Предисловие // Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России периода феодализма. М., 1987. С. 4.

25 Бахрушин C.B. Пути за Урал в XVI - XVII вв. // Он же. Научные труды: В 4 т. М., 1952-1959. Т. III. Ч. I. С. 72-111.

Сибири. В ней была решена задача, без выполнениякоторой занятия историей стали к тому времени почти невозможными: дана марксистская интерпретация хода первоначального освоения Сибири. В.И. Шунков характеризовал складывавшиеся за Уралом социальные отношения как разновидность государственного феодализма, развитие которого довольно быстро привело к фактическому закрепощению переселившихся в Западную Сибирь крестьян, что вызвало новый виток побегов: «так же, как протест против феодально-крепостнического гнета привел из Центральной России крестьян в Западную Сибирь, так теперь он уводил часть этих крестьян из Сибири Западной дальше на восток»26. Однако этим роль данной работы не ограничивалась. С точки зрения «ремесла историка», исследование было выполнено на высоком уровне и вполне удовлетворяло требованию «опираться на всестороннее

97 и детальное изучение отдельных явлений и фактов»" . В частности, наряду с традиционным к тому времени обращением к документам Сибирского приказа Шунков впервые со времен Миллера использовал материалы фондов местных учреждений. Им были кратко, но емко охарактеризованы многие стороны жизни крестьян Западной Сибири, благодаря чему «Очерки истории колонизации» по сей день остаются одной из наиболее цитируемых работ по истории Сибири. Гак, В.И. Шунков описал механизм создания слобод28, дал подробную характеристику отношений подряда29. Наконец, он проанализировал взаимоотношения приказчиков с крестьянами. Опираясь на данные сысков о злоупотреблениях приказчиков и делопроизводство, связанное с выполнением выборными людьми фискальных обязанностей, ученый пришел к выводу о полностью подчиненном положении «мирских властей» и всевластии приказчиков в слободах30, хотя и указал на факты, I когда недовольство крестьян выливалось в формы открытого протеста .

Выводы В.И. Шункова получили широкое признание, а исследование земледельческой колонизации надолго стало одним из магистральных направлений историографии истории Сибири. Произошла активизация региональных

26 Шунков В.И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII - начале XVIII в. // Он же. Вопросы аграрной истории. М., 1972. С 188. (Перв. изд. М., 1946).

27 Формулировка C.B. Бахрушина, выступавшего против широких социологических обобщений, проводимых из общих соображений или на основании нескольких ярких фактов, удобных исследователю (Бахрушин C.B. [Разговор об исторической науке] // Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России периода феодализма. М., 1987. С. 84).

28 Шунков В.И. Очерки по истории колонизации. С. 41.

29 Там же. С. 148-153, 183-185.

30 Там же С. 177-181.

31 Там же С. 188-191 " " сибиреведческих исследований, ставящих «на местном материале большие вопросы общей истории СССР»32. С точки зрения изучения крестьянского хозяйства среднего Зауралья на локальном уровне, особенный интерес представляет работа В.И. Старцева, давшего подробную характеристику величины запашки и количества скота в крестьянских хозяйствах Краснопольской и некоторых других слобод Верхотурского уезда33.

В 1970-е гг. концепция В.И. Шункова была скорректирована: после статей В.А. Александрова тезис о закрепощении крестьян Сибири (не являвшийся общепризнанным и ранее) в основном потерял поддержку историков. Было признано, что, несмотря на отдельные распоряжения, воспрещающие переходы, крестьянам в основном удалось сохранить за собой право законного ухода при условии сдачи

34 тягла .

В тот же период в богатой фактическим материалом монографии А.А. Преображенского получила разработку концепция развития в Сибири ранпекагшталистических отношений, опиравшаяся на внушительную исследовательскую традицию (см. подробнее § 1.4)35. Новая (хотя и спорная) постановка проблемы позволила историку выявить новые аспекты отношений найма, борьбы крестьян с администрацией, подчеркнуть роль формы ренты как фактора, привлекавшего переселенцев, впервые обратить внимание на положение гулящих людей.

В 1970 - 1980-х гг. в сфере исследовательских интересов помимо вопросов социально-экономического развития и 'классовой борьбы оказываются и проблемы этнокультурной истории региона: изучаются системы землепользования и семейная

32 Определение, используемое В. И. Шунковым вслед за В. К. Яцунским (Шунков В.И. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. T. I. Иркутск, 1949. [рец.] // Шунков В.И. Вопросы аграрной истории. - М., 1972. С. 328; Перв. публ.: Вопросы Истории. 1953. № 3. С. 132. См. также: Бояршииова 3. Я. Население Томского уезда в первой половине XVII в. // Труды Томского госуд. ун-та. Т. 112. 1950; Бахрушин C.B. Очерки по истории Красноярского уезда в XVII в. // Бахрушин C.B. Научные труды. T. IV. М., 1959; Александров В.А. Русское население Сибири XVII - начала XVIII в. (Енисейский край) М. 1964; Копылов А.Н. Русские на Енисее. Новосибирск, 1965; Кондрашенкоа A.A. Крестьяне Зауралья. Ч. 1-2. Челябинск, 1966-1969 и др.

33 Старцев В.И. Крестьянское хозяйство Зауралья в XVII в. (Краснопольская и др. слободы Верхотурского уезда)// Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1965 г. М., 1970. С 164-176.

34 Александров В.А. Русское население Сибири XVII - начала XVIII в. С. 215, 174, 175, 202, 203, 207; Преображенский A.A. Урал и Западная Сибирь в конце XVI - начале XVIII в. М., 1972. С. 83, 319; Александров В.А. Особенности феодального порядка в Сибири (XVII век) // Вопросы истории. 1973. № 8. С. 3958; Александров В А. Проблематика системы государственного феодализма в Сибири XVII в. // История СССР. 1977. № 1.С. 91-103.

35 Преображенский A.A. Указ. соч. С. 212 - 320. организация. В частности, разработку на западносибирском материале получают вопросы о связи демографических и хозяйственных показателей, практике подряда36.

Со второй половины 1980-х гг. в историографии обозначился особый интерес к изучению отношений власти и сибирских общин37, нашедший отражение и в настоящей работе (см. § 3.1). В итоговом исследовании В.А.Александрова и H.H. Покровского подчеркивается дееспособность «миров» и некоторая заинтересованность государства в ее сохранении как гаранта защиты от злоупотреблений администраторов38. Исследователями были приведены многочисленные (но разрозненные) свидетельства того, как на локальном и на общеуездном уровне общины достаточно уверенно отстаивали свои интересы, используя право челобитья царю или воеводе. Подача такой челобитной в глазах участников выступлений давала право немедленно отказать представителю власти в

39 подчинении . В следующее десятилетие это направление исследований было

40 продолжено как со стороны изучения администрации , так и через изучение общинных структур41 и служилого населения Западной Сибири42.

В постсоветский период сохранился интерес и к изучению крестьянского хозяйства Западной Сибири. Работы В.В. Менщикова о Южном Зауралье содержат интересный сравнительный материал о системах землепользования и размерах

36 Миненко Н.Л Городская семья Западной Сибири на рубеже XVII - XVIII вв. // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1977. С. 176-195; Бояршинова З.Я. Земельные сообщества в Сибири в XVII - начале XVIII в. // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX века. Новосибирск, 1977. С. 14-32. Власова И.В. Традиции крестьянского землепользования в Поморье и Западной Сибири XVII - XVIII вв. М., 1984.

37 Александров В А., Покровский H.H. Мирские организации и административная власть в Сибири в XVII веке // История СССР. 1986. № 1. С. 47-68; Александров В.А. Возникновение сельской общины в Сибири (XVII век) // История СССР. 1987. № 1. С. 54 - 68; Покровский H.H. Томск 1648 - 1649 гг. Воеводская власть и земские миры. Новосибирск, 1989.

38 Александров В. А., Покровский Н Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991.

39 Там же. С. 46-55; 171-290.

40 Вершинин Е.В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). Екатеринбург, 1998; Семенов О.В Становление и эволюция системы местного управления на Урале во второй половине XV - первой половине XVII в. Екатеринбург, 2006.

41 Вершинин Е.В. Государственные крестьяне Среднего Зауралья в первой половине XVII в. // Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма: Сб. науч. трудов. Екатеринбург, 1992. С. 3-18; Языков С А. «Выборы» посадских общин XVII - начале XVIII в. как исторический источник // Источники по истории общественного сознания и литературы периода феодализма. Новосибирск, 1991. С. 160-177; Просеков И.Ю. Выборная документация и челбитные крестьянских общин Западной Сибири в XVII в. как исторический источник // История русской духовной культуры в рукописном наследии. Новосибирск. 1998. С. 79 -95.

42 Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII в. Новосибирск, 1988; Шашков А.Т. Воеводское управление на Урале в XVII веке (Верхотурский «розыск» о служилых людях 1678 - 1679 гг. и судьба Я.Б. Лепихина) //Уральский исторический вестник. 1997. № С. 51-60, пашни, эти данные позволяют увидеть локальные различия и поставить вопрос об их причинах43.

Традиция изучения взаимосвязей между Поморьем и Западной Сибирью, заложенная В.А. Александровым и И.В. Власовой44, получила развитие в диссертации В.А. Добрыднева45. Собранные в ней данные позволяют лучше понять динамику и причины переселения в Сибирь и представляют интерес для объяснения миграционных процессов на территории Ирбита.

Опыт генеалогического изучения истории ряда крестьянских семей Тоболького и Тарского уезда, предпринятый М.В. Тарасовым-Борисенко, по своим методологическим установкам во> многом близок локально-историческому исследованию, однако ограниченность источников XVII в. не позволила автору сделать новые наблюдения о роли родственных отношений в социальной жизни того времени46.

Наконец, в русле активизировавшегося со второй половины 1980-х гг. изучения п сибирских служилых людей находится работа В.Д. Пузанова, рассматривающего, в частности, ряд вопросов, связанных с той их категорией, которая жила в слободах, -беломестными казаками48.

О первоначальной истории Ирбита немало писали краеведы49. Однако их задачи были скорее просветительскими, чем научными, поэтому в основном они ограничивались лишь сообщением уже известных фактов. В тех случаях, когда архивные материалы ими все же привлекались, сказывался недостаток квалификации. Так, H.A. Ямову не удалось. правильно прочитать относящуюся к Ирбиту часть именной книги 1632 г., хотя само по себе обращение к ней было значительным шагом

43 Освоение Южного Зауралья в XVII - XIX вв. / Менщиков В.В., Павлуцких Г.Г, Никитин В.А. Курган, 1993.

С. 3-28; Менщиков В.В. Русская колонизация Зауралья. Курган, 2004. , 44 Александров В А. Особенности феодального порядка в Сибири (XVII век) С. 54-55; Власова И.В. Традиции крестьянского землепользования в Поморье и Западной Сибири XVII - XVIII вв. М., 1984.

45 Добрыднев В.А. Поморье и колонизация Западной Сибири (Конец XVI - начало XVIII вв.) : Дис. . канд. ист. наук. Архангельск, 2003. (РГБ. ОД. 61:04-7/439)

46 Тарасов-Борисснко М.В Ареал генеалогии русских крестьян: проблемы и опыт микроисследований по материалам Тобольского и Тарского уездов конца XVI - начала XX в. СПб., 2001, С. 131-157.

47 См., например: Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII в. Новосибирск, 1988; Резун Д.Я. Родословная сибирских фамилий. Новосибирск, 1993.

48 Пузанов В.Д. Военные факторы русской колонизации Западной Сибири. Конец XVI - XVII вв. СПб., 2010. С. 310-333.

49 Герштейн Я.Н., Смирных А.И. Ирбит. Свердловск, 1981; Антропов Н.Я. Были Ирбита. Ирбит, 1992; Смирных А.И. Ирбит. Свердловск, 1981; Антропов И.Я. Были Ирбита. Ирбит, 1992. вперед в деле уточнения времени основания Ирбитской слободы, о котором в литературе имелись противоречивые сведения50.

Новые документы о жителях Ирбитской слободы в числе прочих использовались авторами общих работ о крестьянской колонизации Сибири. Привлекая их в общем ряду для характеристики тех или иных сторон жизни Западной Сибири в целом, исследователи, бесспорно, осветили многие аспекты ирбитской истории (в том числе социальной): столкновения крестьян с администрацией (1643, 1645-1646, 1681, 1699 гг.), способы обложения, миграции крестьян, изменения численности контингента беломестных казаков и др.

Особый интерес вызывал вопрос о возникновении здесь ярмарки51. Однако к ранним таможенным книгам Ирбитской ярмарки (1699 - 1706 гг.) обращался лишь В.А. Александров52. Историк выяснил, что в данный период оборот торга уже был сопоставим со стоимостью товаров на рынке Верхотурья; изучил географию привоза; установил, что ярмарка имела лишь региональное значение в пределах Верхотурско-Тобольского региона.

Впоследствии Е.В. Вершинину53 удалось в основном решить вопрос о времени образования слободы и сделать важное заключение о легализации ярмарки лишь в 1686 г., а не в 1643 г. Кроме того, он исследовал деятельность ряда видных жителей слободы.

Особая роль в изучении локальной истории Зауралья принадлежит Уральскому историко-родоведческому обществу (УИРО), основанному в 1995 г. Это объединение не ограничилось организацией общения между любителями генеалогии. Была принята широкая научно-просветительская программа «Уральская генеалогия», сверхзадачей которой является создание совокупности генеалогий всех жителей Урала54. В рамках данной программы началась активная работа по публикации

50 Текст именной книги в чтении Ямова опубликован: Антропов И Я. Были Ирбита. Ирбит, 1992. С. б; На что обратил внимание Е.В. Вершинин (Ирбитская слобода в XVII в. // Ирбитская ярмарка : Ирбитская слобода и Ирбитская ярмарка в XVII - XVIII веках : [Сб.]. Екатеринбург, 2003. С. 10-11).

51 Суждения об истории Ирбита и Ирбитской ярмарки в советской научной литературе обобщены О.Н. Вилковым и Д.Я. Резуном (К истории изучения Ирбита // Сибирские города XVII - начала XX века. Новосибирск, 1982. С. 11 -34); Феномен Ирбитской ярмарки привлек внимание даже одного из американских исследователей {Drew R. F. The Sibirian Fair: 1600 - 1750 // The Slavonic and East European Review. Vol. 39. № 93 (June 1961). P. 427-437).

52 Александров В.А. Начало Ирбитской ярмарки // История СССР. 1974. С. № 6. С. 35 - 56.

53 Вершинин Е.В. Ирбитская слобода в XVII в. // Ирбитская ярмарка : Ирбитская слобода и Ирбитская ярмарка в XVII - XVIII веках : [Сб.]. Екатеринбург, 2003. С. 4-36.

54 Звезды генеалогии: Коновалов Юрий Витальевич [Интернет-ресурс] // URL: http://www.vgd ru/STARS/starI0.htm (дата просмотра 10.06.2010). документов учета населения Верхотурского уезда, созданию росписей отдельных родов и обзору деятельности их представителей55. Характеристика некоторых верхотурских родов представляет непосредственный интерес для изучения истории Ирбита56. Кроме того, члены УИРО участвуют в написании работ по локальной истории. В отличие от краеведческих статей их очерки отличаются опорой на архивный материал, высокой источниковедческой культурой, знакомством с наиболее важными историческими трудами регионального уровня, приоритетным вниманием к эволюции состава населения той или иной местности, а не отдельным ярким событиям, в ней происходившим. К числу поселений, попавших в сферу интересов УИРО, относится и Ирбитская слобода, очерк развития которой с приложением ряда с«! учетных источников подготовил Ю.В. Коновалов .

К программе «Уральская генеалогия» близка программа «Уральский исторический ономастикон» заместителя председателя УИРО, историка А.Г. Мосина. В рамках этой программы вышел ряд словарей уральских фамилий, содержащих со информацию о носителях этих фамилий начиная с XVII в. . Эти издания позволяют получить дополнительную информацию о ряде жителей Ирбитской слободы: в первую очередь, об их однофамильцах (и вероятных родственниках), иногда о судьбе до или после появления на Ирбите.

Таким образом, в существующих работах наряду с традиционным интересом к колонизационной политике государства и складывавшемуся на новых землях социально-экономическому укладу можно проследить отчетливую тенденцию к

55 Уральский родовед. Вып. 1-8. Екатеринбург, 1996-2009. URL: http://www.okorneva.ru/?main=rodoved (дата просмотра 11.06.2010); http://uiro.narod.ru/publication.htm (дата просмотра 11.06.2010). Уральская родословная книга. Крестьянские фамилии. Екатеринбург, 2000. См. также сноски № 13 и 15. Здесь и далее для статей в малотиражных изданиях, имеющих авторизованные версии в интернете, указываются ссылки и на электронный вариант.

56 См., например: Коновалов Ю.В., Перевалов В.А. Верхотурские дети боярские Будаковы // Уральский родовед. Вып. 3. Екатеринбург, 1998. С. 27-39.

URL: http://w\vw.okorneva.ru/index.php?main=booksofKonovalov&id= 100047 (дата просмотра 22.05.2010); Коновалов Ю.В. Основатель и строитель Невьянского завода Михаил Афанасьевич Бибиков. С.21-28. URL: http://www.okorneva.ru/?main=booksofKonovalov&id= 100027 (дата просмотра 23.05.2010); Елькин М.Ю. Уральские Ярцовы - представители разных сословий // Уральский родовед. Вып. 5. Екатеринбург, 2001. С. 1422. URL: http://www.okorneva.ru/index.php/www.okorneva.ru/print.php?main=rodoved&id= 100018&top= 100004 (дата просмотра 11.06.2010); Коновалов Ю.В. Речкаловы. Веси. Ирбит. №4, 2005. С.21-23. URL: http://www.okorneva.ru/?main=booksofKonovalov&id= 100030 (дата просмотра - 11.06.2010).

57 Коновалов Ю.В. Население Ирбитской слободы в первые годы её существования (1632-1682) // Ирбит и Ирбитский край : Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С. 11-35. См. также приложения на. С. 3741; 42-49 и сл.

58 Мосин А.Г. Уральские фамилии: Материалы для словаря Т. I: Фамилии жителей Камышловского уезда Пермской губернии (по данным исповедных рукописей 1822 г.). Екатеринбург, 2000; Мосин А.Г. Уральский исторический ономастикон. Екатеринбург, 2001; Мосин А.Г. Словарь ирбитских фамилий // Ирбит и Ирбитский край. С. 235-243 усилению внимания к судьбе личности, семьи, микросоциума. В имеющейся историографии были созданы значительные предпосылки и для проведения комплексных локальных исторических исследований, однако эта возможность пока остается нереализованной.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были представлены на международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (2008, 2009, 2010), международной научной конференции «Вспомогательные исторические дисциплины в пространстве гуманитарного знания» (Москва, 2009), всероссийской научной конференции «Западная Сибирь и сопредельные территории: демографические и социально-исторические процессы (XVIII - XX вв.)» (Омск, 2009), VIII Уральской родоведческой научно-практической конференции (Екатеринбург, 2009). По теме диссертации подготовлено 7 публикаций. Составленная в ходе исследования база данных передана на кафедру исторической информатики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, где используется в учебном процессе. Работа обсуждалась на кафедре истории России средневековья и раннего нового времени Историко-Архивного Института РГГУ и была рекомендована к защите.

Структура исследования определяется его задачами. Диссертация состоит из трех глав, введения, заключения и приложений. Во введении обозначены цель и задачи исследования, обоснована их актуальность, охарактеризованы использованные методы и историография по теме. В первой главе приведены данные о времени и условиях основания слободы, а также проанализировано развитие сельского хозяйства, промыслов и торговли в Ирбитской слободе. Во второй главе рассмотрены вопросы происхождения, численности, имущественного расслоения и миграций наиболее многочисленной социальной группы - крестьян. В третьей главе исследованы состав, материальное положение и проявления социальной самоидентификации нетяглых слоев населения: детей боярских, служителей церкви, беломестных казаков и гулящих людей. В заключении изложены основные выводы исследования.

Работа имеет приложения, содержащие поименные данные о жителях слободы в связи с вопросами, затрагиваемыми в исследовании, а также картографические материалы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Борисов, Виктор Евгеньевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ хозяйственной жизни Ирбитской слободы (в том числе, становления ярмарки), состава различных по правовому статусу групп, отношений представителей этих групп между собой (особенно приказчиков и их подчиненных), привел к следующим общим выводам:

1. Определяющими факторами экономического развития Ирбитской слободы на протяжении всего XVII в. оставались природные условия, демографическая ситуация и фискальная политика властей. Роль рыночных отношений оставалась второстепенной. В конце века размеры крестьянских наделов не уменьшились по сравнению с уровнем 1659 года. Это говорит о том, что отток населения из слободы превысил приток до того, как малоземелье приняло угрожающие размеры.

2. Соотношение разных по имущественному положению групп крестьян в рассматриваемый период менялось медленно, причем доля средних хозяйств увеличивалась. Устойчивость крестьянского хозяйства в значительной степени определялась количеством взрослых работников. По мере увеличения плотности крестьянского населения (и падения спроса на работу по найму) численность непашенных категорий населения (гулящих, казаков) сокращалась, тогда как количество служителей церкви увеличивалось.

3. Осуществление на Ирбите крестьянской общиной своих функций, в целом, протекало в соответствии с принятыми в Московском государстве нормами. На мирские должности избирали преимущественно «прожиточных» крестьян, а острых конфликтов между состоятельными и бедными крестьянами, подобных тем, которые известны для Поморья, здесь не засвидетельствовано.

4. Организованное сопротивление община оказывала в ответ на угрозы, возникавшие со стороны администрации для всего сообщества или большей его части, тогда как систематические притеснения отдельных членов общины обычно не вызывали серьезной ответной реакции всего сообщества.

5. При видимой стабильности структуры управления слободой оказалось, что на протяжении исследуемого периода время пребывания приказчиков на должности неизменно сокращалось, но при этом сложился круг лиц, регулярно возвращавшихся к управлению слободой.

6. С ухудшением хозяйственных условий росло несоответствие между аппетитами приказчиков и возможностями крестьян, что повлекло за собой увеличение социальной напряженности. К концу века злоупотребления приказчиков стали одной из основных причин побегов тяглого населения, и приходится признать, что крестьянская община оказалась против них бессильна.

По тем характеристикам, по которым удалось сопоставить Ирбитскую слободу с другими волостями Среднего Зауралья (размеры земельных наделов, динамика таможенных сборов, состоятельность мирских «выборных» и др.) различия оказались невелики. Спецификой Ирбита являлось лишь развитие здесь ярмарки, но она приобрела значительный размах лишь в 1690-е гг. Поэтому представляется возможным распространить сделанные выводы и на другие слободы Среднего Зауралья, по крайне мере, в качестве гипотез, требующих проверки в дальнейших исследованиях.

Анализ взаимодействия рассмотренных факторов (выпахивание земель, адмистративное давление, развитие ярмарки) в ходе социального развития Ирбитской слободе позволяет выделить в нем пять этапов:

Первый этап (1632 - начало 1650-х гг.) характеризовался наиболее благоприятными для колонистов социальными и природными условиями. Почва давала хорошие урожаи. Обилие свободных земель позволяло крестьянам распахивать значительные площади. К тому же, первопоселенцам удалось добиться полного перевода Ирбитской слободы на оброчную форму тягла.

На протяжении первых лет слобода управлялась слободчиком из крестьян и обладала определенной автономией. А после появления в слободе приказчиков из числа детей боярских их возможности некоторое время были ограничены отсутствием постоянного контингента служилых людей. Вероятно, этим объясняется то обстоятельство, что за описываемый период в ходе исследования не было выявлено выступлений крестьян против приказчиков, тогда как против повышения обложения и ограничения возможностей торговли со стороны государства они неоднократно акивно выступали.

В результате уже к 1641 г. в слободе на 85 тяглых жеребьев поверсталось 111 человек. Кроме того, на Ирбит охотно шли гулящие люди (по приблизительным оценкам, которые удалось сделать на основе данных о таможенных поступлениях, их было в слободе от 80 до 140 человек). В условиях нехватки рабочих рук, обилия свободных земель они имели возможность получить неплохую плату за работу, а затем, возможно, перейти в крестьяне или в служилые люди. Анализ судебных дел показал, что на уровне личных отношений гулящие люди были в значительной степени инкорпорированы в крестьянство: жили под одной крышей, вместе проводили застолья, порой состояли в родстве. В то же время, отношения найма нередко приводили к конфликтам, что с течением времени должно было способствовать некоторому отчуждению.

Показателем достатка Ирбитской слободы является и то, что основным источником доходов церковнослужителей была руга: это говорит о ее значительном размере, иначе священник получил бы и значительный земельный надел.

На втором этапе (начало 1650-х- 1661 гг.) свободные земли на Ирбите еще не были исчерпаны, но их нехватка уже стала ощущаться. Крестьяне перешли на трехпольный севооборот. Уменьшилась урожайность зерновых, особенно ржи. Однако регулярная пашня не могла давать столь же высокой урожайности, как свежераспаханная. К тому же, как показало изчение именных книг, в 1652 г. власти провели обложение «лишней пашни». Сокращение площадей, которые распахивало каждое отдельное хозяйство, способствовало падению спроса на наемную рабочую силу и падению привлекательности жизни в слободе. Согласно росписи гулящих людей 1655 г. и таможенной книге 1661/62 г., число гулящих сократилось примерно в 2 раза. Сопоставление их списков с людьми, зафиксированными в переписных книгах 1659 и 1666 гг., показывает, что переходы гулящих в другие социальные группы стали единичными. В этот же период, как следует из анализа текущей документации, уменьшились и сроки нахождения приказчиков на должности (с 2 - 4 до 1 - 2 лет), что свидетельствует о повышении привлекательности слободы для детей боярских и, вероятно, активизации их деятельности по получению доходов от должности. К тому же, после учреждения жалования беломестным казакам у приказчиков появилась надежная опора. Вследствие ухудшения условий жизни крестьянское население слободы практически не выросло. Тем не менее, побеги все еще оставались редкостью, а уход крестьян из слободы в основном осуществлялся после официальной сдачи тягла.

Новый этап (1661 - начало 1670-х гг.) в жизни слободы был связан с наложением «новоокладной пашни» по результатам дозора 1659 г., после чего количество беглых крестьян с Ирбита резко увеличилось. Ситуацию усугубило башкирское восстание. Тем не менее, как показало сопоставление росписей беглых и переписныных книг 1666 и 1680 гг., с Ирбита бежали, в первую очередь, малосемейные крестьяне. Средние и крупные семьи в большинстве своем справлялись с неудачами. Одновременно продолжался приток новых поселенцев. Возможно, в связи с ростом трудовых ресурсов крестьянских семей продолжилось сокращение численности гулящих людей. Согласно таможенным и переписным книгам, в это же время несколько сокращалась численность гулящих людей (до 27 -45 человек). Стало меньше и беломестных казаков; при этом выбывших в значительной степени заменяли не их родственники, а гулящие люди и дети служителей местной церкви. Очевидно, условия службы оставались малопривлекательными для части детей «беломесцев» и не позволяли многим казакам завести полноценную семью.

Четвертый этап пришелся на 1670-е гг. Именно в начале 1670-х гг. значительная часть жителей слободы стали страдать от нехватки земель, необходимых для замены выпахавшихся участков. Как удалось выяснить, слободу стали покидать не только «маломочные» крестьяне, но и зажиточные крестьянские кланы, игравшие важную роль в мирском самоуправлении. По-видимому, в связи с ухудшением аграрных условий сокращался и объем торговли, что устанавливается на основе таможенных книг. В 1670-е гг. «на приказе» с периодичностью год - полтора чередовались практически одни и те же дети боярские, конкурировавшие друг с другом за возможность получить с жителей слободы большую прибыль. Однако за счет естественного прироста и продолжавшейся миграции в 1670-е гг. население Ирбита выросло. В слободе даже появился второй священник. Оформилось ядро местного населения: 39% дворохозяев родились уже на Ирбите.

Имеет свои особенности и развитие Ирбита в последние два десятилетия XVII в^ Сокращение свободных земель стало столь значительным, что отток населения стал больше, чем приток, а количество гулящих людей вновь сократилось. Как следует из именной книги 1698/1699 г., потери от смертности и бегства догнали и, возможно, перегнали естественный прирост и миграцию в слободу. Однако (возможно, именно благодаря уходу «лишнего» населения) размер окладной пашни и покосов к концу века сократился незначительно. Это позволяет говорить о том, что малоземелье было еще относительным, а не абсолютным.

Тем не менее, в связи с сократившимися хозяйственными возможностями, притеснения крестьян приказчиками (которыми по очереди становились одни и те же дети боярские) к концу XVII в. стали столь чувствительны, что их «изгони» были едва ли не главным фактором крестьянских побегов. Это провоцировало рост недовольства. Коллективный протест вызывали, однако, не столько факты нападок на отдельных крестьян, сколько использование общинной организации для систематической эксплуатации подвластного населения.

Возникшая в этот период (кон. 1670-нач. 1680-х гг.) Ирбитская ярмарка лишь в 1690-х гг. стала достаточно крупной, чтобы оказывать существенное влияние на жизнь крестьянского большинства слободы. Однако уже с 1680 г. документы позволяют выделить небольшую (несколько более десятка), но устойчивую по составу группу промышленных людей, занимавшихся торговлей и промыслами. По-видимому, ярмарка способствовала их появлению в слободе.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Борисов, Виктор Евгеньевич, 2010 год

1. ИСТОЧНИКИ Опубликованные.

2. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею : В 5 т. СПб., 1841 1842.

3. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Т. 1. СПб, 1857. VI, 775 с.

4. Борисов В.Е. Судное дело между крестьянами Ирбитской слободы Верхотурского уезда. 1642-1643 гг. //Исторический архив. 2009. С. 178-187.

5. Вкладные книги Далматовского Успенского монастыря (последняя четверть XVII начало XVIII в.) : Сб. документов / сост. И.Л. Манькова. Свердловск, 1992. 245 с.

6. Дополнения к Актам Историческим : В 12 т. СПб., 1846-1872.

7. Иванова В.И. Западно-Сибирские поземельные частные акты XVII в. в Архиве ЛОИИ // Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986. С. 5-43.

8. Из крестьянской именной книги Верхотурского уезда 1640/41 года // Ирбит и Ирбитский край: Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С.37-41.

9. История Сибири. Первоисточники: Первое столетие Сибирских городов. XVII век. Вып. VII. Новосибирск, 1996. 190 с.

10. Коновалов Ю.В. Верхотурская именная книга 1632 г. // Уральская родословная книга. Уральские фамилии. Екатеринбург, 2000. С. 319-330.

11. Ю.Коновалов Ю.В. Перепись Верхотурского уезда 1659 г. // Ирбит и Ирбитский край: Очерки истории и культуры. Екатеринбург, 2006. С. 42-49.

12. Перепись 1710 года: Сибирская губерния: Переписная книга Верхотурья с уездом / Могильников В.А., Коновалов Ю.В. и др. Интернет-ресурс. // URL: http://censusl710.narod.ru/perepis/214l1539l.htm

13. Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. / Изд. подг. Е.К. Ромодановская и О.Д. Журавель Новосибирск, 2001. 439 с. (История Сибири. Первоисточники. Вып. X).

14. Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Часть I. Торговля с Московским государством и международное положение Средней Азии в

15. XVI-XVIII вв. // Труды историко-археографического института и института Востоковедения. Материалы по истории СССР. Вып. 3. АН СССР. JT. 1932. 505 с.