Инклюзивная культура как принцип формирования молодежной политики в аспекте культурной гибридизации тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.06, кандидат социологических наук Медведев, Кирилл Евгеньевич

• Медведев, Кирилл Евгеньевич
• кандидат социологических наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат социологических наук Медведев, Кирилл Евгеньевич

Введение.

Глава 1. Современная молодежная политика в аспекте культурной гибридизации.

§ 1. Индивидуализация жизненного пути поколения молодёжи.

§2. Культурная гибридизация и инклюзия в молодёжных общественных объединениях.

Глава 2. Инклюзивная культура: от федеральных программ к локальным общественным объединениям.

§ 1. Институциальный фреймворк молодежной политики в аспекте инклюзии.

§2. Государственная молодежная политика и современная российская молодежь.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Инклюзивная культура как принцип формирования молодежной политики в аспекте культурной гибридизации»

Актуальность исследования. Ускоряющееся развитие глобализации, распространение постмодернистских ценностей в современном обществе обусловливают задачу разработки новых методов стратегического регулирования внутренней политики государства, направленных на конструирование инклюзивной культуры и гражданской идентичности молодежной когорты. Социально значимы и актуальны в настоящий момент процессы роста молодежной протестной активности, падение доверия к государственным институтам, роль молодого поколения в жизни социума. Реализация принципа инклюзии как стремления включить уязвимые группы населения, молодежь в значимые для всего общества и гармоничного развития индивида социальные процессы опосредуется проблематикой развития культурных и социальных функций современных элементов гражданского общества, в том числе молодёжных общественных объединений.

Привычные решения этой проблематики формируются на базе традиционных патерналистских представлений, основным методом регулирования молодежной идентичности становится контроль всех сфер деятельности до момента достижения человеком определенного культурного, социального и возрастного эталона, после которого индивид считается нормальным членом общества. В контексте культурной гибридизации подобная модель оказывается неэффективной, её культурные практики и ценности обладают слабой степенью инклюзии и социокультурной интеграции. Развитие технологий связи и транспорта, культурная эмансипация, процессы деактуализации традиции в качестве метода воспроизводства культуры постепенно ослабляют эффективность классических субъектно-объектных схем управления. Патерналистская методология конструирования молодежной политики построена на воспроизводстве, реконструировании культурного неравенства через поддержку целевых групп молодежи нормативного образа «правильного» молодого человека. Практики культурного контроля со стороны старших поколений ограничивают возможности инновационного потенциала молодого поколения, а ответная реакция на их применение приводит к воспроизводству различных стратегий уклонения и нейтрализации: от политического нигилизма до активного протеста.

Современное поколение молодежи не является монолитной культурой -это поликультурное поле с размытыми границами слабо дифференцированных субкультур, смешанными стилями потребления и иными культурными практиками, каждая из которых обладает своей логикой и ценностью. Государственная политика, основанная на принципе доминантного контроля этого пространства, не только нарушает принцип «государства для индивида» -она купирует возможности индивидуальной инициативы. Технологическая база прошлого ограничивает возможности коммуникации рамками локального сообщества, поэтому, в целом, стратегия доминирования и социальный протест достаточно просто локализуются через контроль каналов СМИ.

Сегодня развитие средств коммуникации наделяет индивида технологиями прямой и дешевой коммуникации любого масштаба, страничка социальной сети доступна круглосуточно из любой точки мира любому пользователю интернета. Коммуникативные возможности индивида становятся в один ряд или даже сильнее государственных: снижение доверия к официальной информации в случаях оценки противоречивых событий, выборного процесса, крупной катастрофы, действий властей, интерпретации макроэкономических показателей. Ярким примером выступает появление политиков, выстраивающих первоначальный политический капитал через блоги популярных интернет-платформ.

Современные технологии коммуникации, когда они внедрены в массовом масштабе, нивелируют возможности патерналистской методологии регулирования молодежной культуры. Различные политические силы стремятся контролировать молодежный сектор, хотя современный молодой человек имеет возможность конструирования элементов идентичности по рациональным критериям привлекательности на культурном рынке: стилевых вариаций поведения, материальных артефактов, мировоззренческих идеалов, гражданских ценностей. Молодежная политика современной России переживает период трансформации, важным направлением является сфера взаимодействия государства и молодёжи, а также развитие института молодёжных общественных объединений как субъекта молодёжной политики. Молодежная политика как один из акторов этого пространства служит не только политическим интересам отдельных групп, но важна и в социетальной перспективе.

Вместе с тем отечественная социология культуры имеет пробелы в исследовании инклюзивной составляющей молодежной политики, содержит пережитки антисоветской реакции перестроечного периода, которые проявляются в критическом отношении к любой тематике социально-идеологического регулирования молодежной политики. Пока недостаточно исследуется участие молодёжи в гражданской и общественной жизни в условиях культурной глобализации, неполно представлены формальные и неформальные механизмы этого участия в официальных процессах принятия решений на местном, региональном и федеральном уровне. Разработанный в русле социологической методологии взгляд на молодежную политику как социетальную систему формирования коллективной молодежной идентичности в контексте культурной гибридизации позволит предложить актуальные принципы стратегии государственной молодежной политики, направленной на конструирование социальной инклюзии с учетом культурных свойств современного поколения и прогнозируемых изменений.

Степень разработанности проблемы. Проблематика работы лежит на пересечении нескольких крупных научных направлений: общественные объединения, молодежная политика, молодежное поколение, инклюзивная культура, культурная гибридизация. Постановка проблемы молодёжи в качестве социальной проблемы в западной науке возникает в 1930-х годах в работах авторов Чикагской школы Р. Парка, А. Коэна, анализировавших молодежную среду современных им криминальных банд. В этих исследованиях появилось понятие субкультуры как специфики внутренней культуры молодёжных групп. В середине XX века структурно-функционалистский взгляд на молодежную культуру предложил Т. Парсонс, основываясь на этом подходе, теорию молодежной культуры как временной среды социализации разработал Ш. Айзенштадт. Классическое понимание субкультур как общности людей, выбирающих альтернативные общепринятым стандартам стратегии поведения, было развито в работах Д. Рисмана, Д. Хебдиджа. Сегодня работы авторов Бирмингемского центра современных культурных исследований С. Холла, Т. Джефферсона, Р. Уильямса депроблематизировали «молодежный вопрос», представляя молодежную субкультуру как механизм проявления классового протеста. Основным принципом этого подхода являлся муль-тикультурализм, то есть признание классовой, расовой, этнической и культурной множественности. Современная теория «неотрайбализма» (М. Мафессоли, А. Беннет) развивает теорию молодежных субкультур в условиях перехода к постсубкультурным практикам, характеризующихся размытием границ и смешением стилей.

Постсоветская трансформация актуализировала интерес к российской молодежи зарубежных авторов. Ч. Уокер провел исследование молодежных биографий рабочей молодежи в контексте изменения локального рынка труда и системы образования. Как показывает К. Роберте, культурные практики молодежи России зачастую схожи с аналогичными практиками молодежи центральноазиатских стран, нежели западноевропейской.

С другой стороны, этнографическое исследование современных российских субкультур (а скорее - постсубкультур) X. Пилкингтон показывает разбиение молодежной культуры на «продвинутую» (схожую с западноевропейской) и «мейнстримную» (схожую, как обосновывает К. Роберте, с централь-ноазиатской). Коллективную молодежную идентичность как основу формирования гражданской (коллективной) идентичности в контексте культуры постсоветских стран рассматривает Д. Блум.

В отечественной науке точечные исследования молодежи появляются уже в начале XX века. В довоенном СССР эта тематика в основном посвящена трудовым (И. Арямов, В. Зайцев, Б. Коган, М. Лебединский) и педагогикообразовательным (П. Блонский, Л. Выготский) процессам, в целом отражая популярную в то время позитивистскую идею научной организации труда. В сталинский период и вплоть до 1960-х годов молодежная тематика в научных исследованиях угасала, вновь появившись в отечественной социологии в работах В. Лисовского, И. Кона, С. Иконниковой. Эти авторы ранней советской социологии молодежи основывались на структурно-функционалистской парадигме, в которой молодежь воспринимается как социально-возрастная группа, выделяемая на основе возраста, статуса, социально-психологических характеристик. В частности, В. Лисовский предложил рассматривать молодежь как социальную группу на особенной стадии социализации. Современное развитие этого направления представляет молодежь как социальную группу, способную адаптировать себя и общество к динамичным изменениям современного мира, но при этом находящейся под давлением американизации (И. Ильинский). Особенное внимание уделяется институту образования и развитию механизмов «успешной» социализации (А. Ковалева, М. Реут), которые позиционируются в качестве упреждающего ответа на угрозы глобализации. В аспекте культуры социализацию молодежи в условиях транзитивного общества рассматривает А. Тесленко. Эти теоретические ветви отечественной социологии объединены модернистской логикой и проблематиза-цией молодежи. В качестве специфичных для молодежи выделяются инновационная, трансляционная роли (В. Чупров). Современные исследования российской молодежи в рамках этой парадигмы показывают увеличение уровней риска и неопределенности социальной среды, что приводит к развитию новых форм молодежного экстремизма (Ю. Андреева, Ю. Зубок, В. Чупров). Молодежная среда с позиции функциональных и дисфункциональных характеристик рассмотрена в работах М. Горшкова, А. Ковалёвой, В. Немировского, Н. Петровой, Ф. Шереги. Особенности социального положения молодежи в современной России проанализированы в проектах В. Гаврилюк, Ю. Левады.

Следующее направление российской социологии представляет постмодернистский и отчасти конструктивистский взгляд на молодежь. Здесь молодежь рассматривается, прежде всего, как среда с определенными форматами коммуникации, своим специфичным знанием, языком, дискурсом. Тезаурус-ная концепция В. Лукова представляет исследовать молодежь в трех измерениях: статуса и самоидентификации, общего дискурсивного пространства (определяемого как совокупность тезаурусов), и общего предметно-символического мира. Развитие субкультурного подхода Бирмингемского центра современных культурных исследований в контексте российского общества, разработка постсубкультурной теории молодежных солидарностей проводится руководимым Е. Омельченко коллективом НИЦ Регион (сейчас и филиал НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге): Ю. Андреева, Н. Гончарова, И. Костерина, Е. Лукьянова, О. Пипенко. Этнографическому описанию молодежных сообществ посвящены работы В. Костюшева. Критику консерва-тивно-нормализаторского отношения в дискурсе молодежных субкультур содержат работы Е. Омельченко, X. Пилкингтон. С позиции категорий молодежной политики критическое осмысление молодежной проблематики развивается исследователями саратовской школы социологов: П. Великий, А. Иванова, Н. Ловцова, Д. Петров, А. Страдзе, Л. Яковлев, В. Ярская, Е. Ярская-Смирнова.

Теоретические основания другой базисной категории нашей работы -поколения как коллективной идентичности культурно-исторической эпохи, сформированной на основе проживания одинакового травматического опыта массой людей, заложены в работах К. Мангейма. Идеи М. Хальвбакса, помимо опыта, предлагают рассматривать в качестве практик реконструирования поколенческой идентичности коллективную память и ритуалы. Механизмы межпоколенческого взаимодействия представлены в классических работах М. Мид, которая обосновывает типы передачи знаний (постфигуративного, кофигуративного и префигуративного) между поколениями. Межпоколенче-ский конфликт может служить основой социальных и культурных изменений

П. Бурдье). Для современного общества характерен переход форм межпоко-ленческого взаимодействия от иерархических к сетевым как внутри, так и между поколениями (М. Кастельс). Внутри каждого поколения существуют отдельные, сравнительно небольшие группы культурной элиты, формирующие коллективную идентичность всего поколения (Д. Эдмунде, Б. Тернер). Идея поколенческого анализа по отношению к современной молодежи встречает критику со стороны сторонников постмодернистских социальных теорий, справедливо отмечающих сложность эмпирического выявления общей коллективной идентичности (а значит - и существования культурной специфики поколений вообще) в условиях индивидуализации, мягких субкультурных границ и смешанных стилевых практик (X. Пилкингтон).

X. Ортега-и-Гассет и X. Мариас считали поколение главным субъектом конструирования истории, который проходит в своей жизни два этапа: первоначального распространения ценностей и дальнейшего культурного доминирования. Ортега-и-Гассет одним из первых предложил идею поиска закономерностей развития поколений, а Мангейм считал каждое поколение уникальным. Современные исследователи У. Штраусе и Н. Хоу предложили свою оригинальную теорию поколенческой динамики, в западной литературе часто именуемой «Теорией поколений». В ней обосновывается существование четырех поколенческих поворотов, объединенных в цикл, по которому происходит закономерное изменение культурных трендов в обществе. Адаптацию этой теории к современному российскому обществу в научно-популярном стиле предложили А. Антипов и Е. Шамис. Академические работы, посвященные поколенческому анализу российского общества, во многом связаны с проблематикой трансформации из советского в постсоветское. Распад СССР как масштабное историческое событие обусловил возникновение поколений советских и постсоветских людей (Ю. Левада). В. Семенова показала, что для поколений современной России характерны два устойчивых культурных паттерна: традиционалистский (коррелирующий с советским поколением) и новаторский (коррелирующий с постсоветским).

Глобализация как фактор и как идея приобретает наибольшее развитие к концу XX века. Глобализация как процесс распространения определенного типа рациональности рассматривается в работах Дж. Ритцера, вводящего термин макдональдизации. У. Бек рассматривает глобализацию, прежде всего, как новый для современной социологии взгляд на общество, демонтирующий контейнерную логику социальных исследований общества-государства (государство как контейнер для общества). Дж. Урри предлагает теорию глобализации, в которой основную роль играют так называемые «русла», представляющие собой технологические каналы (транспортные, информационные и другие), по которым происходит перемещение материальных и нематериальных объектов вне рамок государственных границ, создавая глобально дезорганизованный капитализм. Э. Гидденс подходит к пониманию глобализации со стороны её трансформационной сущности как глобального процесса, в котором локальные изменения получают последствия далеко за рамками своих контекстов. Благодаря взаимопроникновению локального в глобальное происходит создание новых видов власти (3. Бауман).

Поскольку современные локальные культуры включены в глобальную, глобализация привела к смене интереса культурных исследований от обширных социетальных пространств к локальным местам (М. де Серто), фактически став интерпретацией идей постмодерна в модернистской логике (S. During). При этом глобализация в экономической сфере, разрушив традиционные рамки локальных систем, обусловила необходимость новых механизмов государственного контроля и протекционизма (Дж. Стиглиц, Дж. Гэлбрейт). В отечественной науке тематике глобализации в ракурсе взаимодействия с локальной культурой посвящены труды В. Покровского, предлагающего идею клеточной глобализации, описывающей процессы гло-кализации в контексте малых (по количеству носителей локальной культуры) сообществ. В конце 1990-х годов Д. Блумом на основе его исследований молодежи и молодежной политики постсоветских стран предложена концепция культурной гибридизации - модель, описывающая структуру проникновения элементов глобальной культуры в локальную через три взаимозависимых процесса: отрицание, принятие и адаптацию, смесь с традиционными практиками.

Несмотря на огромное проблемное поле, заполненное публикациями зарубежных и отечественных исследователей самых разных направлений, остаются недостаточно прояснёнными вопросы формулирования основных принципов формирования государственной молодежной политики в условиях культурной гибридизации и трендов поколенческой динамики; роли молодёжных общественных объединений как агентов конструирования коллективной идентичности в аспекте идей инклюзивной культуры. Этим и продиктована цель диссертационной работы.

Целью диссертационного исследования является социологическое обоснование инклюзии как методологии конструирования гибкой в поколенческой перспективе стратегии государственной молодежной политики в условиях культурной гибридизации. Данная цель достигается через реализацию следующих исследовательских задач:

- сформулировать теоретические аспекты роли молодежной политики в контексте культурной гибридизации;

- провести теоретическую интерпретацию современных концепций поколенческой динамики в контексте молодежной политики;

- рассмотреть роль инклюзии как аспекта стратегического развития молодежной политики в условиях глобализации и поколенческой перспективе;

- разработать методологию и осуществить эмпирическое исследование инклюзивной культуры молодежной политики на двух уровнях: социеталь-ном уровне государственного дискурса официальных программных документов и локальном уровне культуры молодежных общественных объединений;

- разработать методологию и провести эмпирическое исследование современного поколения молодежи и отношения к нему других социальных групп с использованием вторичного анализа данных близких по тематике работ;

- на основе интерпретации результатов эмпирической части через предложенные теоретические модели культурной глобализации и поколенческой динамики сформулировать принципы стратегии инклюзивной государственной молодежной политики и роль молодежных объединений как её элемента;

- сформулировать практические рекомендации по развитию инклюзивной культуры молодежной политики.

Объектом исследования является институциальная молодежная политика как принцип формирования молодежных общественных объединений в поле инклюзии и культурной гибридизации. Предметом исследования выступает инклюзивная молодежная политика как субъект конструирования молодежной идентичности в поле культурной гибридизации.

Теоретические и методологические основы исследования. Общие методологические основания работы находятся в заложенном основателем социологии О. Контом позитивистском стремлении рационализировать социальные процессы через изучение закономерностей общественной жизни; идеях М. Вебера об интегрировании микро- и макроподхода в комплексное исследование, прекрасно иллюстрированном в известной метафоре П. Монсона «лодки на аллеях парка»; взглядах Ю. Хабермаса о эмансипатив-ной роли знания (в том числе - социологического); принципов «сильной программы» культурсоциологии Дж. Александера, говорящих о независимой (от институтов) субъектности культуры как агента социальной динамики; акцио-нистского взгляда В. Ядова на социологию как на публичную науку, изучающую и изменяющую жизнь социальных общностей, организаций и процессов. Теоретический фундамент диссертационного исследования лежит на пересечении ряда тематических научных направлений: функционалистского понимания молодежной политики (Т. Парсонс, Р. Мертон); конструктивистского представления (Дж. Г. Мид, П. Бергер, Т. Лукман) о культурном контексте деятельности молодежных общественных объединений. Ключевой для диссертационной работы являются также теория культурной гибридизации (Д. Блум); концепция дискурсивной власти (М. Фуко); идея субъект-субъектной модели молодежной политики (Н. Ловцова, Е. Омельченко, В. Ярская); методология поколенческого анализа поколений постсоветской России (В. Семенова); теория цикла поколенческих поворотов (У. Штраусе, Н. Хоу), понятие инклюзивной культуры как принципа современной социальной политики (Е. Ярская-Смирнова, В. Ярская). Логическая взаимосвязь этих концепций составляет методологическую структуру диссертации. Молодежная политика представляется как функциональный элемент внутренней политики государства, призванный регулировать процесс формирования молодежной идентичности. Молодежные общественные объединения в её рамках играют роль медиаторов взаимоотношений между государством и молодежью. Институциальную культуру молодежной политики в целом и общественных объединений, в частности, при трансформации в общество постмодерна необходимо конструировать исходя из субъект-субъектной логики, через качественные и количественные исследования специфики современного поколения молодежи, учитывая современные условия глобализации. Инклюзия является основой методологии формирования гибкой в поколенческой перспективе культуры молодежной политики, эффективно реализующей задачу стратегического ответа на культурную гибридизацию общества.

Методология эмпирического исследования диссертационной работы базируется на комплексе различных методологических идей и направлений: парадигме интерпретативного анализа М. Вебера; работах М. Фуко, заложивших основы анализа дискурсов и их проявлении в социуме; идее анализа повседневности через исследование речевой коммуникации, предложенной в драматургическом подходе Г. Гарфинкеля; методологии grounded theory (Дж. Корбин, А. Страусс), предлагающей основы конструирования теории явления «снизу», от эмпирических данных; основах разработки общей программы социологического исследования, представленных в трудах Г. Батыгина; принципах проведения качественного эмпирического исследования, комплексно представленных в работах П. Романова, В. Семеновой, Е. Ярской-Смнрновой; методологических основах проведения интервью (С. Квале, Э. Мейо, Р. Мертон); математических методах обработки количественных данных, описанных в трудах Г. Моосмюллера, А. Наследова, Н. Ребик.

Научная новизна диссертации выражается в следующих позициях:

- по-новому рассматривается роль молодежной политики и молодежных общественных объединений в условиях культурной гибридизации;

- представляется новая для российской науки интерпретация института молодежной политики в ракурсе современной теории поколенческой динамики («Теория поколений»);

- аргументируется интерпретация инклюзии как основного принципа конструирования современной стратегии молодежной политики;

- получены новые эмпирические результаты исследования инклюзивной культуры молодежных общественных объединений;

- предлагается новая научная перспектива исследований молодежной политики с позиции культурной гибридизации;

- обосновываются принципы конструирования коллективной молодежной идентичности в условиях культурных изменений современного поколения молодежи.

Результаты диссертационного исследования сформулированы автором в следующие Положения, выносимые на защиту:

1. На уровне локального культурного контекста молодежь включена в процесс гибридизации локальной и глобальной культур, который протекает в виде трех трендов: отторжение элементов внешней культуры; включение элементов внешней культуры в повседневные практики; реинтерпретация элементов внешней культуры через их смешение с традиционными. Эти тренды сосуществуют в современных обществах вне зависимости от их рефлексии акторами культурного пространства. Развивающийся процесс культурной гибридизации ставит перед государством задачу регулирования этих компонентов, или, в терминологии западной социологии, конструирования механизма стратегического ответа государства на гибридизацию (Д. Блум). В его рамках молодежная политика, играя роль субъекта контроля культуры молодого поколения, влияет на процесс конструирования коллективной молодежной и в долговременной перспективе гражданской идентичности. Результаты эмпирического исследования показали, что базовые ин-ституциальные структуры государственной молодежной политики, а именно молодежные объединения, имеют низкую популярность среди молодежи, что не позволяет реализовать указанную функцию культурного контроля. Это связано с потерей релевантности используемой субъект-объектной модели взаимодействия в условиях актуальных в молодежной культуре постсубкуль-турных идеалов конструирования индивидуальной идентичности: размытых стилевых границ, сетевых каналов коммуникации и потребления, тренда на индивидуализацию жизненных стратегий от модели классово-обусловленной биографии норм к биографии выбора.

2. Культурная функция конструирования молодежной идентичности обусловливает- проблему прогнозирования культурных трендов в молодежной среде на долгосрочный период. Теоретической основой решения этой задачи является социологическая категория поколения и концепция поколенческой динамики. Наиболее эмпирически аргументированная в западной науке теория поколенческой динамики обосновывает идею циклической закономерности изменения культурных свойств поколений через четыре поколенческих поворота: Возвышения (англ. - High), Пробуждения (англ. - Awakening), Раскрытия (англ. - Unraveling) и Кризиса (англ. - Crisis). Интерпретация через данную теоретическую модель эмпирических данных по современному поколению молодежи показала, что существующая специфика характерна для перехода от этапа Пробуждения к стадии Раскрытия. А именно в ближайшее десятилетие развитие тенденций индивидуализма, мультистилевого конструирования идентичности, культурных ценностей приведет к повышению латентной эксклюзии в культурном пространстве. Сохранение и развитие социальной сплоченности в этих условиях опосредованы проблематикой включения идеалов инклюзии в культурный контекст социальной жизни в целом и коллективной молодежной идентичности, в частности. Инклюзия как целевой идеал конструирования коллективной молодежной идентичности в поколенческой перспективе способствует развитию социальной инклюзии как элемента коллективной морали общества в целом, смягчая социальные последствия следующего поколенческого поворота - Кризиса, характеризуемого дисфункцией институциальных механизмов продуцирования социальной сплоченности.

3. Существование у следующего поколения молодежи совместимой с демократическими ценностями гражданского общества коллективной идентичности зависит от развития релевантных механизмов молодежной политики, работающих в рамках субъект-субъектной модели взаимоотношений. Эмпирическое исследование молодежных объединений показало существование в этой культурной среде устойчивых стереотипов, связывающих оценку их деятельности и форму интеракции с государственным аппаратом молодежной политики. Активное непротестное взаимодействие, получение финансовой поддержки даже в условиях конкурентной борьбы стигматизируются образом неформальной поддержки определенных корпоративных интересов, а значит - - традиционной модели иерархических отношений. Несмотря на определенную привлекательность молодежных объединений как социального лифта, существует стереотипический барьер между молодежью и общественными объединениями как формой гражданского общества. Инновационный потенциал культуры современной молодежи проявляется в максимально дистанцированных от государственной молодежной политики формах, порой выливаясь в протестные акции.

4. Контекст культурной гибридизации и динамика изменения культуры современного поколения молодежи обусловливают инклюзию как идею активного включения уязвимых культурных групп в общественно-значимые процессы, в качестве основного принципа конструирования коллективной молодежной идентичности. Реализация этого принципа связана с проблематикой как культурного контроля молодежной среды в условиях гибридизации, так и обеспечения гибкости молодежной политики в поколенческой перспективе. Чувствительность институциального фреймворка молодежной политики к поликультурной структуре молодежной культуры выступает показателем инклюзивной культуры этого института. Эмпирическое исследование демонстрирует низкий уровень этого параметра в современной инсти-туциальной культуре молодежной политики.

5. Дискурс-анализ документов федерального законодательства показал отсутствие в дискурсе программного уровня молодежной политики понятий, связанных с качественными характеристиками молодежной культуры. Другие категории, обусловливающие социально-экономическую дифференциацию молодежной группы, в целом присутствуют, однако они исчезают в дискурсах носителей локальной культуры молодежной политики: активистов молодежных объединений, сотрудников органов молодежной политики и экспертов. Происходит редуцирование смыслового содержания дискурса молодежной политики при переходе от программно-целевого к локально-прикладному уровню. На локальном уровне институциальной культуры молодежной политики реконструируется нонфункционалъный тип инклюзии, характеризуемый отсутствием как дискурса эксклюзии, так и практик активной инклюзии. В условиях культурной гибридизации и развития ценностей постмодерна такой идеал инклюзии не способен компенсировать латентную социальную эксклюзию, продуцируемую сложной социальной и культурной структурой общества.

6. Конструирование гражданской идентичности в условиях нового поколения молодежи возможно на уровне демократических ценностей. Возможности модели использования молодежной группы в качестве бессубъектного исполнителя политических и экономических задач старших групп населения в целом исчерпаны. Эмпирические исследования показали сохранение в государственной молодежной политике риторики разделения молодежи на нормальную» и «нетипичную»; ожидания молодежных инициатив в экономической и социальной сферах, но при этом доминирование традиционной идеи конструирования «правильной» коллективной молодежной идентичности через субъект-объектные механизмы. Институциальный фреймворк молодежной политики оказывается нерелевантным культурному контексту современного молодежного поколения, в котором он существует. Это приводит к дисфункции молодежной политики как элемента культурного контроля, является фактором развития аномии (в определении Мертона) среди молодежи в аспекте гражданских инициатив.

7. Решение этой проблематики опосредовано введением принципа активной инклюзии в методологию конструирования культурного аспекта молодежной политики как на программном, так и на локально-прикладном уровне. В практическом аспекте этот принцип предполагает развитие идеала использования активных инклюзивных практик локальных акторов молодежной политики. Это активисты общественных организаций, сотрудники государственных структур по молодежной политике. Инклюзивная культура обеспечивает равные возможности государственной поддержки всем законопослушным общественным объединениям вне зависимости от их численности, географического нахождения, политического и культурного мировоззрения, а также трансформации имиджа государства как субъекта контроля в образе государства-помощника, равноправного объекта гражданского взаимодействия.

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловлена необходимостью новых подходов к формированию российской государственной молодежной политики. Предложенная автором интерпретация молодежных общественных объединений в ракурсе теории культурной гибридизации обосновывает новые направления развития государственной молодежной политики как элемента стратегического ответа (по Д. Блуму) государства на глобализацию. Перспективы поколенческого изменения современной молодежи, обозначенные в исследовании, могут стать основой новых принципов конструирования стратегии государственной молодежной политики. Интерпретация молодежных объединений как агентов инклюзии позволяет сформулировать новые механизмы взаимодействия государства и молодежи. Теоретическая значимость исследования релевантна для таких областей отечественной социологической науки, как социология культуры, социология молодёжи, социология социальной политики. В практическом аспекте результаты исследования могут быть применены в деятельности государственных субъектов молодежной политики разных уровней. Результаты исследования могут быть использованы в разработке учебных программ на социологических факультетах российских вузов, создании учебных курсов по социологии культуры, социологии молодёжи, социальной политике, теории и практике социальной работы.

Заключение диссертации по теме «Социология культуры, духовной жизни», Медведев, Кирилл Евгеньевич

Какие выводы по молодежной политике можно сделать на основе этих утверждений? Прежде всего, подтверждается указанный выше тезис, что патерналистские схемы ведомственного контроля развития молодежи в рамках некоего стандарта не будут иметь должного эффекта. Современное поколение молодежи получило положительную оценку наиболее активной и обеспеченной части населения страны. Субъект-объектные модели, основанные на механизме подавления несистемных проявлений, не будут популярны, ни у молодежи, ни у общества в целом. Во-вторых, используемая в молодежной политике идентификация молодого человека постепенно изживает себя. В настоящий момент молодежь идентифицируется в законодательной базе лишь через возраст - от 14 до 30 лет200. Уже сейчас эти рамки не отображают реальных границ молодости. Выход из этой ситуации, возможно, лежит в использовании дифференцированного подхода к определению молодого человека, на основе дополнительных социально-культурных параметров.

Во время исследования также использовался блок вопросов, связанных с деятельностью молодежных объединений и их известностью в обществе. Участникам задавался вопрос «Известны ли Вам молодежные общественные организации?». Из 331 респондента до 30 лет лишь 136 (41%) человек дали

200 Распоряжение Правительства РФ от 18.12.2006 № 1760-р «О Стратегии государственной молодежной политики в Российской Федерации» [Электронный ресурс] // «Консультант Плюс». - Режим доступа: ЬПр://1у.цагап1.гиМос111Т)ст?1с1=90356 &ЬуРага=1 положительный ответ (Приложение В, табл. 6). Это свидетельствует о крайне малой информированности молодежи о самом существовании молодежных организаций. Кросс-табличный анализ данных позволил выявить некоторые зависимости информированности молодежи о существовании общественных организаций в разрезе рода деятельности респондентов (Приложение В, табл. 7).

Наибольшую информированность (60,3% среди группы) проявили неработающие студенты, что практически в полтора раза превышает показатели остальных групп, в том числе работающих студентов (43,4%). С другой стороны, молодые сотрудники частных компаний, так же, как и временно безработные молодые люди и домохозяйки, показали уровень информированности на 10% ниже среднего (32,1% и по 31,2% соответственно). И если показатели второй и третьей группы имеют небольшую статистическую достоверность вследствие малого количества респондентов, то группа сотрудников коммерческих фирм (вместе с неработающими студентами) делит первое место по численности среди всех ответивших на данный вопрос. Информированность респондентов о молодежных объединениях среди остальных групп находится в районе 40-45%.

Приведенные выше данные наглядно показывают непопулярность молодежных объединений среди российской молодежи. Молодежная политика все еще остается уделом неработающего студенчества, из нее практически исключены наиболее предприимчивые группы молодежи. Причем, исследуемый индикатор отражал лишь базовое знание о существовании молодежных объединений, и не затрагивал вопросов активного участия в них. Это означает, что реальное «покрытие» молодежной группы общественными объединениями гораздо ниже, а значит, вопросы вовлечения молодежи, хотя бы на уровне «знаю», должны стать приоритетной задачей современной государственной политики. Далее мы рассмотрим роль молодежных общественных объединений с позиции самой молодежи.

В случае положительного ответа на рассмотренный выше вопрос респонденту предлагалось указать роль общественных объединений в обеспечении безопасности общества. Фиксация данного параметра осуществлялась по номинальной шкале из восьми пунктов: 1) «занимаются воспитанием молодёжи»; 2) «только портят молодёжь»; 3) «работают в интересах государства и общества»; 4) «работают в интересах других государств»; 5) «провоцируют молодёжные беспорядки»; 6) «работают на конкретные политические партии»; 7) «ничего не делают, бесполезны»; 8) «оказывают влияние на защиту прав человека в России». Для дальнейшего описания результатов мы сгруппируем эти восемь пунктов в три класса: прогосударственные - варианты № 1, 2 и 7; «контргосударственные» - варианты № 5, 6 и 8; и нейтральные - варианты 3 и 4.

Применительно к данной работе нас интересует, прежде всего, отношение самих молодых людей к общественным объединениям, поскольку этот фактор напрямую влияет на вовлечение молодежи в молодежную политику. Поэтому все изложенные ниже результаты основаны на статистическом анализе только респондентов из младшей возрастной группы (до 30 лет). Среди полученных ответов наиболее популярными стали варианты «занимаются воспитанием молодежи» и «работают в интересах государства и общества» (Приложение В, табл. 8) - эти пункты выбрал каждый третий молодой респондент. На втором месте - «работают на конкретные политические партии» (16,7%). Доли остальных вариантов ответов не превосходят отметку в 9%. Если суммировать доли ответов по предложенной выше классификации, то прогосударственные варианты получат 64,6%; нейтральные - 25,6%; а контргосударственные - 9,9% от числа всех ответивших.

Интересно, что молодые респонденты, ответившие на вопрос «Как Вы относитесь к современному поколению молодежи?» в положительном ключе (ответы «полностью устраивает» или «удовлетворительно отношусь») отмечали, в основном, только два из трех прогосударственных варианта: «занимаются воспитанием молодежи» и «работают в интересах государства и общества» (Приложение В, табл. 9). Они практически не выбирали пункт «оказывают влияние на защиту прав человека», хотя имели такую возможность (вопрос давал возможность выбрать несколько вариантов ответа). Этот факт говорит о том, что молодежь не считает общественные объединения сколько-нибудь значимой площадкой для защиты своих прав. Возможно, данный феномен также является следствием известного стереотипа о низкой правовой культуре, выражаемого народной поговоркой про «компенсацию суровости российских законов».

Статистически значимых различий в разрезе образования, тендера и рода деятельности анализ не выявил. Это объясняется, прежде всего, малым объемом подходящих для анализа случаев (всего 132) в совокупности с достаточно большой номинальной шкалой. В этих условиях исследуемые группы становятся слишком малочисленными и теряют свою релевантность объекту исследования.

Подведем итоги параграфа. Период позднего СССР и перестройки ознаменовали трансформацию в социальном времени, характеризующуюся распадом советской идеологической модели. Время перемен, сопровождающееся возросшим приоритетом индивидуальных целей над коллективными, фактически прошло при отсутствии государственной концепции контроля социокультурного пространства молодёжи. Первые шаги в её формировании были сделаны в начале 2000-х годов.

В этой модели, сохранившейся практически без изменений, предполагается распространение государственного дискурса о «молодёжном вопросе» через СМИ и создание «дочерних» молодёжных движений. Эта попытка установления контроля над культурным пространством молодёжи в контексте развития средств коммуникации, распространения Интернета и культурного влияния глобализации привела к потере доверия к государственной власти. Недоверие молодёжи, в свою очередь, создало хорошую базу для оппозиционных политиков, которые стали активно использовать этот ресурс для продвижения своих интересов. Такая система привела к тому, что социально активная молодёжь вместо решения задач своего социокультурного и психофизиологического развития стала эксплуатироваться для достижения конкретных интересов определённых политических сил в борьбе между властью и оппозицией.

Эмпирические данные показывают изменение социального времени. Советское, идентифицируемое как время сильной веры через перестроечное время приспособленцев и циников трансформируется во время бесперспективности и социальной аномии, в котором сейчас находится старший сегмент молодёжного поколения. Исследования российской молодежи начала XXI века показывают переход от коллективизма к индивидуализму, что проявляется в возникновении различных молодежных границ (прежде всего, на «продвинутых» - то есть молодежи нового поколения, и «нормальной» - в смысле обычной, стандартной)201. Существующая специфика характерна для перехода от этапа «Пробуждения» в стадию «Раскрытия» в модели поколен-ческой динамики Штраусса-Хоу. В ближайшее десятилетие развитие тенденций индивидуализма, поллистилевого конструирования идентичности, культурных ценностей приведут к повышению латентной эксклюзии в культурном пространстве. Существование коллективной идентичности нового поколения возможно при её целенаправленном созидании в системе молодежной политики осуществимом лишь в рамках субъект-субъектных механизмов. Искусственно созданные государством элементы гражданского общества -молодежные общественные организации - не будут функциональны, поскольку основаны на патерналистском принципе насаждения единого стилевого шаблона.

Конструирование гражданской идентичности в условиях нового поколения молодежи возможно на уровне демократических ценностей, возможности модели использования молодежной группы в качестве бессубъектного

201 Омельченко Е. Ритуальные битвы на российских молодежных сценах начала века, или как гопники вытесняют неформалов [Электронный ресурс] // Центр «Регион». - Режим доступа: http://www.rcgionccntrc.ru/articlc/id852/ исполнителя политических и экономических задач взрослого населения будут исчерпаны. Принцип культурной инклюзии, интерпретируемый как идея активного включения различных культурных групп молодежи в макросоци-альные процессы, предполагает исключение риторики «нетипичной» молодежи и пассивного ожидания молодёжных «инициатив» социального и экономического прорыва.

Общественные объединения являются особенным элементом государственной молодежной политики. Именно эти организации обеспечивают молодежной политике её гибкость и привлекательность, реализуют функцию «последней мили»202 в структуре этой системы. Результаты анализа, представленные в этой работе, показывают дисфункцию этих элементов. Она обусловливается несколькими причинами.

Общественные объединения практически неизвестны российской молодежи. Если студенческая среда еще обладает какой-то информацией, то среди работающей молодежи (в том числе работающее студенчество) эта характеристика значительно ниже. Молодежные организации не просто неинтересны - о них не знает большинство молодежи, в том числе - её наиболее активная, предприимчивая часть. Повышение чувствительности, разработка дифференцированного подхода к этим социальным группам является первостепенной задачей развития государственной молодежной политики.

Анализ показал и некоторые другие предпосылки по вовлечению молодежи в деятельность общественных объединений. Молодые респонденты, имеющие представление об этих организациях, в целом, имеют положительный образ их деятельности. Тот факт, что мнение девушек несколько более консолидировано, нежели молодых ребят намекает на актуальность использования различных тендерных кодов при конструировании маркетинговых кампаний молодежных организаций. В целом же, общественные объединения, как и молодежная политика, в целом страдают не от распространения

202 Технический термин, обозначающий каналы связи, обеспечивающие соединение от провайдера до конкретного абонента. каких-то негативных дискурсов, а вследствие неэффективных механизмов пропаганды и дальнейшего вовлечения молодежи в свою деятельность. Молодежная политика - это не плохо, а просто непонятно.

Как мы указывали выше, молодежная политика неотделима от её идеологической составляющей. Молодежь всегда была объектом различных политик культурного контроля, выстраиваемых зачастую на основе субъективных идеологических установок доминирующих политических сил. Современные научные исследования этой тематики говорят о необходимости рационального применения культурного контроля в этой сфере203. Поколение молодежи, как бы ни муссировались её недостатки в общественном дискурсе, получило положительную оценку со стороны наиболее активной и обеспеченной части населения страны. Субъект-объектные модели, основанные на целевой финансовой поддержке и механизме подавления несистемных проявлений, не будут популярны ни у молодежи, ни у общества в целом. Однако, существуют и другие возможности решения вопроса идеологического аспекта молодежной политики.

Для релевантного культурным трендам развития современной молодежной политики необходимо внедрять культурно инклюзивную составляющую - то есть иметь не только механизмы выравнивания материальных возможностей через государственную поддержку уязвимых слоев молодежи. Эффективные решения в этой сфере требуют создания механизмов вовлечения различных культурных групп молодежи, основанных на принципах субъект-субъектного сотрудничества с государством. Молодежные общественные организации в этой системе играют роль «инжекторов» основных принципов молодежной политики - прежде всего, комплексной инклюзии204 - в стилевые шаблоны смыслового пространства молодежной культуры.

203 Blum D.W. National identity and globalization: youth, state and society in post-Soviet Eurasia. - New York: Cambridge University Press, 2007. - P.3

204 Ярская B.H. Инклюзия - новый код социального равенства / B.H. Ярская // Образование для всех: политика и практика инклюзии. - Саратов: Научная книга, 2008. - С. 11-16

Нужна ли молодежь молодежной политике? Конечно - да, причем активная, целеустремленная, образованная и, по возможности, обеспеченная. И хотя эта статья, ретушированная расходами на спортивные объекты, детские лагеря и гранты на некоммерческие организации, практически не оплачивается государством205, на нее делаются большие ставки. От молодежи требуют инновационности, предприимчивости, конкурентоспособности на мировом уровне, и, конечно, лояльности взрослому поколению.

Но есть и другой вопрос, ответ на который не так очевиден. Нужна ли молодежи существующая молодежная политика? В условиях современной мобильности, стилевого разнообразия, Интернета и мультимедийного пресыщения? Достижение положительных ответов на эти вопросы является основной целью любой современной стратегии государственной молодежной политики.

Подведем итоги главы. Эмпирическое исследование институциальной культуры молодежной политики в аспекте инклюзии показало практически полное отсутствие чувствительности к культурной дифференциации молодежной группы, как на уровне федеральных документов, так и конкретных молодежных объединений. Происходит редуцирование смыслового содержания молодежной политики при переходе от дискурса федеральных программных документов к дискурсам локальных акторов, работающих непосредственно в социальном контексте. Несмотря на определенный уровень толерантности в дискурсе активистов и сотрудников органов по молодежной политике, отсутствие закрепленного институциального знания инклюзивных принципов обусловливает воспроизведение нонфункционалъного типа инклюзии, в котором отсутствуют, как практики эксклюзии, так и элементы активной инклюзии. В условиях культурной гибридизации и развития ценно

205 К примеру, в бюджете на 2013 год словосочетание «молодежная политика» есть только в пункте «Молодежная политика и оздоровление детей». См. Приложение 13 в: Федеральный закон «О федеральном бюджете на 2013 год и на плановый период 2013-2015 годов» [Электронный ресурс] // Официальный сайт Министерства финансов РФ. - Режим доступа: http://wvvw.ininfin.ai/common/img/uploaded/iibrarv /2012/12/1^2 ІбТг о! 031212.pdf стей постмодерна такой идеал инклюзии не способен компенсировать латентную социальную эксклюзию, продуцируемую сложной социальной и культурной структурой общества.

Общественные объединения являются особенным элементом государственной молодежной политики. Именно эти организации обеспечивают молодежной политике её гибкость и привлекательность, реализуют функцию «последней мили» в структуре этой системы. Эти организации играют роль «инжекторов» целевых идеалов гражданской идентичности - прежде всего, комплексной инклюзии206 - в стилевые шаблоны пространства молодежной культуры. Результаты анализа, представленные в этой работе, показывают дисфункцию института молодежных объединений. Она обусловливается несколькими причинами.

Существующая система взаимодействия государства и молодежных объединений воспроизводит устойчивые культурные барьеры по включению широких масс молодежи в молодежную политику. С одной стороны, стимулирование молодежных объединений «сверху» приводит к дистанцированию инициативной молодежи, поскольку такой формат взаимодействия противоречит распространенным среди этой группы постмодернистских ценностей. С другой стороны, система молодежной политики уже на уровне стратегических документов не ориентирована на работу с более пассивными группами. Этот диссонанс между, с одной стороны, ставкой на инициативную молодежь, но, с другой - привлечение её через патерналистские формы организации молодежных объединений, приводит к дисфункции всего механизма вовлечения молодежи в молодежную политику. Общественные объединения не могут активно привлекать активистов для своего развития, находясь в условиях намеренно конструируемого государственной молодежной политикой неравенства.

206 Ярская В.Н. Инклюзия - новый код социального равенства / В.Н. Ярская // Образование для всех: политика и практика инклюзии. - Саратов: Научная книга, 2008. - С. 11-16.

Эмпирическое исследование молодежных объединений показало существование в этой культурной среде устойчивых стереотипов, связывающих оценку их деятельности и форму интеракции с государственным аппаратом молодежной политики. Получение государственной поддержки формально негосударственными молодежными объединениями идентифицируется как оплата исполнения определенных корпоративных интересов, а значит - участие в традиционной модели иерархических отношений. Частые попытки камуфлирования политических механизмов в форме официально неполитических организаций оставило след в молодежной культуре, который негативи-рует непротестное взаимодействие с государством, дискриминируя в глазах молодежи всю молодежную политику как сферу номенклатуры. Поэтому, несмотря на определенную привлекательность молодежных объединений как социального лифта, существует стереотипический барьер между молодежью и общественными объединениями как формой гражданского общества. Инновационный потенциал культуры современной молодежи проявляется в максимально дистанцированных от государственной молодежной политики формах, выливаясь в протестные акции.

Результаты эмпирического исследования показали, что молодежные объединения имеют низкую популярность среди молодежи. Одним из факторов такого состояния является рассмотренная нами в предыдущей главе потеря релевантности используемой субъект-объектной модели взаимодействия в условиях размытых стилевых границ, сетевых каналов коммуникации и потребления, тренда на индивидуализацию жизненных стратегий от модели классово-обусловленной биографии норм к биографии выбора. С другой стороны, попытка установления традиционной субъект-объектной политики культурного контроля молодого поколения в контексте развития средств коммуникации, распространения Интернета и культурного влияния глобализации привела к потере доверия к государственной власти. В итоге, несмотря на развитие административных механизмов (государственных ведомств и подведомственных молодежных организаций) и попытки значительного усиления финансирования молодежной политики (проведение года молодежи, например), молодежная политика в культурном аспекте не произвела достаточно привлекательных стилей в рамках современного глобализированного стилевого супермаркета. Иными словами, молодежная политика не состоялась как действенная субъект-субъектная политика культурного контроля, приведя к дисфункции своей роли механизма формирования ответа государства на культурную гибридизацию.

Эмпирические данные показывают изменение социального времени. Советское, идентифицируемое как время сильной веры через перестроечное время приспособленцев и циников трансформируется во время бесперспективности и социальной аномии, в котором сейчас находится старший сегмент молодёжного поколения. Исследования российской показывают переход от коллективизма к индивидуализму, что приводит к возникновению определенной молодежной дифференциации (прежде всего, на «продвинутых» - то есть молодежи нового поколения, и «нормальной» - в смысле обычной, стандартной). Существующая специфика характерна для перехода от этапа «Пробуждения» в стадию «Раскрытия» в модели поколенческой динамики Штраусса-Хоу. Это означает, что в ближайшее десятилетие развитие тенденций индивидуализма и постсубкультурных практик конструирования идентичности приведут к повышению латентной эксклюзии в культурном пространстве. Таким образом, именно активная инклюзия как идеал конструирования гражданской молодежной идентичности способна компенсировать факторы социальной эксклюзии и смягчить последствия следующего поко-ленческого поворота - «Кризиса», этапа дисфункции институциальных механизмов продуцирования социальной сплоченности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эффективная молодежная политика как часть государственной внутренней политики находится в пересечении, с одной стороны, культурных трендов существующего социального контекста, с другой - государственных задач регулирования культуры и конструирования гражданской идентичности молодого поколения. Одним из наиболее влиятельных факторов первого аспекта - социального контекста - является глобализация.

В контексте локальных культур глобализация происходит в форме культурной гибридизации, состоящей из трех взаимодополняющих процессов: отторжения, принятия и реинтерпретации через традиционные культурные коды. Эти культурные тренды опосредуют формирование идентичности молодых людей, которая с течением времени становится идентичностью взрослых. Современная молодежная политика внедряет целевые идеалы в идентичность молодых людей, конструируя таким образом гражданскую идентичность молодого поколения, и, в целом, реализуя стратегический ответ государства на гибридизацию (в определении Д. Блума).

Современная молодежь живет в культурном пространстве смешения множества различных стилей, ценностей. Сообщества молодежи возникают уже не столько на основе реферирования себя к субкультурной группе, сколько на базе более абстрактных и индивидуализированных идеалов духовно-мировоззренческих ценностей, образа жизни. Индивидуализация происходит не только в культуре «продвинутой» молодежи из среднего класса, но и среди рабочей, где традиционные для рабочего класса жизненные стратегии биографии норм постепенно индивидуализируются кодами биографии выбора. Это обусловливает деактуализацию механизмов влияния на культуру молодежи, построенных на базе кодов моральной нормы, унифицирующих поведение практик, «правильной» социализации.

Эмпирические данные показывают, что существующая система молодежной политики, в частности - молодежные общественные объединения, имеют низкую популярность среди молодежи. Одна из причин этого - потеря релевантности используемой субъект-объектной модели взаимодействия в условиях современных постсубкультурных культурных трендов: размытых стилевых границ, сетевых каналов коммуникации и потребления, индивидуализации жизненных стратегий. Продолжительная попытка внедрения патерналистской политики культурного контроля молодого поколения в контексте развития средств коммуникации, распространения Интернета и культурного влияния глобализации привела к потере доверия к государственной власти. Несмотря на развитие административных механизмов, молодежная политика в культурном аспекте не состоялась как действенная субъект-субъектная политика культурного контроля, приведя к дисфункции своей роли механизма формирования ответа государства на культурную гибридизацию.

Любое стратегическое планирование, в том числе - конструирование гражданской идентичности, в рамках государства требует обеспечения долгосрочного и продолжительного воздействия. Используемые при конструировании молодежной политики решения, должны учитывать не только специфику существующей молодежи, но и прогнозировать тренды изменения молодежного поколения на долгосрочный период. Гибкость к данным трансформациям является необходимым качеством молодежной политики как механизма стратегического ответа государства на гибридизацию.

Концептуальную основу решения данной задачи предоставляет социологическая категория поколения и теория поколений Штраусса-Хоу, обосновывающая цикл из четырех поколенческих поворотов: Возвышения, Пробуждения, Раскрытия и Кризиса, существующих благодаря возрастным особенностям социализации молодого поколения. Анализ показывает переход от коллективизма к индивидуализму, снижению доверия к социальным институтам, атомизацией коллективных форм социального взаимодействия. Кроме того, эмпирические данные показывают изменение социального времени от времени сильной веры через время приспособленцев и циников трансформируется во время бесперспективности и социальной аномии, в котором сейчас находится старший сегмент молодёжного поколения. Эта специфика характерна для перехода от этапа «Пробуждения» в стадию «Раскрытия». В ближайшее десятилетие развитие тенденций индивидуализма, постсубкультур-ных практик, альтернативных традиционным формам конструирования идентичности приведут к повышению уровня латентной эксклюзии в обществе.

Конструирование гражданской идентичности в условиях нового поколения молодежи возможно на уровне демократических ценностей. Возможности модели использования молодежной группы в качестве бессубъектного исполнителя политических и экономических задач старших групп населения в целом исчерпаны. Эмпирические исследования показали сохранение в государственной молодежной политике риторики разделения молодежи на «нормальную» и «нетипичную»; ожидания молодежных инициатив в экономической и социальной сферах, но при этом доминирование традиционной идеи конструирования «правильной» коллективной молодежной идентичности через субъект-объектные механизмы. Институциальный фреймворк молодежной политики оказывается нерелевантным культурному контексту современного молодежного поколения, в котором он существует, что является фактором развития аномии (по Мертону) среди молодежи в аспекте гражданских инициатив. Учитывая указанные обстоятельства, активная инклюзия как идеал конструирования гражданской молодежной идентичности способна компенсировать факторы социальной эксклюзии и смягчить последствия следующего поколенческого поворота - «Кризиса», этапа дисфункции ин-ституциальных механизмов продуцирования социальной сплоченности.

Молодежные общественные объединения находятся на пересечении гражданского общества и государственной внутренней политики, в культурологическом понимании представляя из себя место взаимодействия инсти-туциальной культуры и молодежной среды. В качестве элемента молодежной политики институт общественных объединений транслирует конструируемые государством идеалы гражданской идентичности и служат механизмом стратегического ответа на гибридизацию. Они играют роль «инжекторов» целевых идеалов гражданской идентичности в стилевые шаблоны пространства молодежной культуры, создавая новые стили «стилевого супермаркета», в котором современная молодежь конструирует свою идентичность. Через механизм общественных объединений молодежная политика получает возможность стимулирования целевых социальных идентификаций, формируя таким образом гражданскую идентичность молодежи.

Эмпирическое исследование молодежных объединений выявило проблематику устойчивых стереотипов, связывающих оценку их деятельности и форму взаимодействия с государством. Государственная поддержка идентифицируется как оплата исполнения определенных корпоративных интересов, а значит - участие в традиционной модели иерархических отношений. Попытки камуфлирования политических механизмов в форме официально неполитических организаций оставило след в молодежной культуре, дискриминирующий в глазах молодежи всю молодежную политику как сферу номенклатурного взаимодействия.

Как элементы гражданского общества молодежные объединения отражают существующие в молодежной среде интересы, позволяют измерить через свою популярность уровень привлекательности тех или иных идеалов, обеспечить обратную связь. Однако, существующий тренд целевой поддержке политически лояльных организаций конструирует мощный культурный барьер по включению молодежи в молодежную политику. В культурном пространстве социальная идентификация участия в молодежной политике атрибутируется консервативными смыслами номенклатурного подчинения, отталкивающих инициативную молодежь.

Это обусловливает неэффективность принципа вовлечения талантливой молодежи, позиционированного в качестве основы принятой стратегии молодежной политики. Формируется устойчивый культурный барьер по включению широких масс молодежи в молодежную политику, основанный на диссонансе между ставкой на инициативную молодежь и патерналистскими формами организации молодежных объединений. Общественные объединения не могут активно привлекать активистов для своего развития, находясь в условиях намеренно конструируемого государственной молодежной политикой неравенства.

Чувствительность институциального фреймворка молодежной политики к социальной и культурной структуре молодежного поколения выступает о одним из ключевых показателей инклюзивной культуры. Принцип активной инклюзии говорит не только об определенном толерантном отношении, но и наличии активных практик по включению целевых групп населения в общественно значимые процессы, а также достаточного уровня знания о социальной и культурной структуре общества. Эмпирическое исследование инклюзивной чувствительности институциальной культуры молодежной политики показало отсутствие культурной дифференциации молодежной группы, как на уровне федеральных документов, так и конкретных молодежных объединений.

Происходит редуцирование смыслового содержания молодежной политики при переходе от дискурса федеральных программных документов к дискурсам локальных акторов, работающих непосредственно в социальном контексте. Несмотря на определенный уровень толерантности в дискурсе активистов и сотрудников органов по молодежной политике, отсутствие закрепленного институциального знания инклюзивных принципов обусловливает воспроизведение нонфункционалъного типа инклюзии, в котором отсутствуют, как практики эксклюзии, так и элементы активной инклюзии. В условиях культурной гибридизации и общества постмодерна такой идеал инклюзии не способен компенсировать латентную социальную эксклюзию, продуцируемую сложной социальной и культурной структурой общества.

В итоге, проблематика молодежной политики находится в пересечении трех задач. С одной стороны, в современной молодежной среде конструирование гражданской идентичности с помощью классических механизмов: традиций, общей морали и социализационной нормы, -стало неэффективно в связи с развитием ценностей индивидуализма, биографии выбора, атомиза-ции принятых форм коллективного взаимодействия в молодежной культуре.

С другой стороны, государству необходимы механизмы регулирования культурной среды в контексте культурной гибридизации, формирования элементов гражданской идентичности. С третьей - эти механизмы, как и всю стратегию молодежной политики, необходимо разрабатывать с учетом долгосрочного прогнозирования поколенческого изменения культурных трендов среди молодежи.

Концептуальное решение этих комплексных задач состоит в использовании нового взгляда на молодежную политику как: основывающейся на субъект-субъектной модели отношений государства и молодежи; являющейся механизмом стратегического ответа государства на гибридизацию; направленной на конструирование гражданской идентичности молодежи; разрабатываемой с учетом прогнозирования изменений культурных трендов среди молодежного поколения на долгосрочный период. Инклюзивная ин-ституциальная культура - основа их реализации, а значит и принцип методологии конструирования стратегии государственной молодежной политики. С другой стороны, инициативная культурная инклюзия - это целевой элемент гражданской идентичности молодежи, конструируемый молодежной политикой.

В совокупности, эти результаты позволяют достичь поставленной цели диссертационной работы, обосновывая инклюзию как методологию конструирования гибкой в поколенческой перспективе молодежной политики в условиях культурной гибридизации. В заключении отметим, что назрела необходимость концептуального пересмотра государственной молодежной политики. Глобализация культуры нивелирует эффекты традиционных методов в форме лозунгов и демонстративных акций. Вложения в административные механизмы существующей молодежной политики практически не конвертируются в позитивные культурные эффекты. Принцип активной инклюзии, повседневность в практической работе, изучение богатого советского и зарубежного опыта работы с молодежью уже могут войти в содержание обновлённой стратегии государственной молодежной политики России.

Список литературы диссертационного исследования кандидат социологических наук Медведев, Кирилл Евгеньевич, 2013 год

1. Bennett A. Popular Music and Youth Culture: Music, Identity and Place. -London: Macmillan, 2000. 223 p. - ISBN: 978-0-3122-2753-1.

2. Beyer P. Globalization and Glocalization // The SAGE Handbook of the Sociology of Religion. London: Sage Publications Ltd., 2007. - 746 p. - ISBN: 978-1-4129-1195-5.

3. Blum D. Current trends in Russian youth policy. PONARS Policy Memo No. 384 Электронный ресурс. // PONARS Policy Memo № 384. 2005. - Режим доступа: http://www.ponarseurasia.org/sites/default/files/policy-memos-pdf/pm 0384.pdf

4. Blum D. Official patriotism in Russia. Its Essence and Implications Электронный ресурс. // PONARS Policy Memo № 420. 2006. - Режим доступа: http://csis.org/files/media/csis/pubs/pm042Q.pdf

5. Blum D. W. National identity and globalization: youth, state and society in post-Soviet Eurasia. New York: Cambridge University Press, 2007. - 240 p. -ISBN: 978-0-511-35450-2.

6. Bonanno A., Constance D. Stories of Globalization: transnational corporations, resistance and the state. University Park, PA: The Pennsylvania State University Press, 2008. - 330 p. - ISBN: 978-0-271-03388-4.

7. Cohen A. Delinquent Boys: The Culture of the Gang. Glencoe, IL: Free Press, 1955,- 198 p.

8. Delmas M., Toffel M. Stakeholders and environmental management practices: an institutional framework // Business strategy and the Environment. 2004. -vol. 13.-№4.-P. 209-222.

9. Denstad F.Y. Youth policy manual. How to develop a national youth strategy / F.Y. Denstad. Strasbourg: Council of Europe Publishing. - 2009. - 94 p. -ISBN: 978-92-871-6576-3.

10. Edmunds J., Turner B. Generations, culture and society. Buckingham: Open University Press, 2002. - 142 p. - ISBN: 0-335-20851-7.

11. Eisenstadt S. N. From Generation to Generation: Age groups and Social Structure. Glencoe, IL: The Free Press, 1956. - 357 p.

12. Erikson E. Identity and the Life Cycle Selected Papers Электронный ресурс. // Psychological issues. Vol. 1. - № 1. - 1959. - Режим доступа: http://www.haverford.edu/pSYch/ddavis/psych214/erikson%20ego%20identity.pdf

13. European research on Youth. Office for Official Publications of the European Communities: Luxembourg, 2009. - 76 p. - ISBN: 978-92-79-11450-2.

14. Hall Т., Coffey A. Learning Selves and Citizenship: Gender and Youth Transitions // Journal of Social Policy. 2007. - vol. 36. - № 2. - P. 279-296.

15. Hebdige D. The function of subculture // The Cultural Studies Reader / ed. S. During. 2nd ed. - New York: Routledge, 1999. - ISBN: 0-203-13217-3. - P. 441-450.

16. Heilbronner O. From a culture for youth to a culture of youth: recent trends in the historiography of western youth cultures // Contemporary European History. -2008.-vol. 17.-№4.-P. 575-591.

17. How the social movements matter. Vol. 10. / edited by: M. Giugni, D. McAdam, Ch. Tilly. ed. 2. - Minneapolis: University of Minnesota Press. -1999. - 324 p. - ISBN: 978-08-16-62914-5.

18. Kant I. The Critique of Pure Reason / translated by J. M. D. Meiklejohn Электронный ресурс. 2nd ed. - Adelaide: The University of Adelaide, 1787/1998. - Режим доступа: http://ebooks.adelaide.edu.au/k/kant/immanuel /k!6p

19. Keynes J. M. National Self-Sufficiency Электронный ресурс. // The Yale Review. 1933. - vol. 22. - №4. - P. 755-769. - Режим доступа: https://www.mtholyoke.edu/acad/intrel/interwar/kevnes.htm

20. Lash S., Urry J. The end of the organized capitalism. Wisconsin: The University of Winconsin Press, 1987. - 383 p. - ISBN: 0-299-11674-3.

21. Riesman D. Listening to Popular Music // American Quarterly. 1950. -Vol. 2.-No. 4.-P. 359-371.

22. Roberts K. Post-Communist youth: is there Central Asian pattern? // Central Asian Survey. 2010. - vol. 29. - № 4. - P. 537-549.

23. Roberts K. The career pathways of young adults in the former USSR // Journal of Education and Work. 2006. - vol. 19. - № 5. - P. 415-432.

24. Strauss W., Howe N. The fourth turning: an American Prophecy. New York: Broadway Books, 1997. - 387 p. - ISBN: 978-0-7679-0046-1.

25. Walker C. From "inheritance" to individualization: disembedding working-class youth transitions in post-Soviet Russia // Journal of Youth Studies. 2009. -vol. 12,-№5.-P. 531-545.

26. Walker C. Managing vocational education and the youth labour market in post-Soviet Russia // The International Journal of Human Resource Management.2006. vol. 17. - № 8. - P. 1426-1440.

27. Walker C. Navigating a 'zombie' system: youth transitions from vocational education in post-Soviet Russia // International Journal of Lifelong Education.2007. vol. 26. - № 5. - P. 513-531.

28. Walker C. Space, Kinship Networks and Youth Transition in Provincial Russia: Negotiating Urban-Rural and Inter-Regional Migration // Europe-Asia Studies. 2010. - vol. 62. - № 4. - P. 647-669.

29. Walker C., Stephenson S. Youth and social change in Eastern Europe and the former Soviet Union // Journal of Youth Studies. 2010. - vol. 13. - № 5. -P. 521-532.

30. Williams J. P. Youth-Subcultural Studies: Sociological Traditions and Core Concepts // Sociology Compass. 2007. - vol. 1. - № 2. - P. 572-593.

31. Yarskaya-Smirnova Valentina . Temporalizm of Biography // Conférence Abstract Book. RS27 Russian Sociology in Time, Social Space and Transition / ESAlOth Conférence Social Relations in Turbulent Times, Geneva, September 2011. P. 688

32. Адорно T.B., Хоркхаймер M. Диалектика просвещения: философские фрагменты / пер. с нем. М. Кузнецова. М. СПб.: Медиум, Ювента, 1997.-311 с. - ISBN: 5-85691-051-6.

33. Алерян К. Аллея молодогвардейцев Электронный ресурс. // Тюмень Медиа. 2010. - Режим доступа: http://tyumedia.ru/18937.html

34. Антонова Виктория. Концепты социалшьной инклюзии в глобальном обществе: дрейф по социальным институтам, акторам и практ икам // Журнал исследований социальной политики. 2013. Т. 11, № 2. С. 151-170

35. Астоянц М.С., Россихина И.Г. Социальная инклюзия: попытка концептуализации и операционализации понятия // Известия Южного федерального университета. 2009. - № 12. - С. 51-58.

36. Астоянц М.С. Социальная инклюзия детей-сирот: проблемы и перспективы российской социальной политики // Известия Южного федерального университета. 2009. - № 11. - С. 23-31.

37. Аттали Ж. Карл Маркс. Мировой дух / пер. с фр. Е.В. Колодочкиной. -М.: Молодая гвардия, 2008. 406 с. - ISBN: 978-5-235-03092-3.

38. Бабинцев В.П., Реутов Е.В. Самоорганизация и «атомизация» молодежи как актуальные формы социокультурной рефлексии // Социологические исследования. 2010. -№ 1. - С. 109-115.

39. Байдаров Е.У. Глобализация в культурно-цивилизационных процессах современности // Материалы международной научно-практической конференции «Глобализация как этап развития мирового сообщества». Пенза: «Социосфера». - 2011. - С. 28-39.

40. Бек У. Что такое глобализация? / Пер с нем. А.Григорьева и В. Седельника; Общая редакция и послесл. А. Филиппова. М.: Прогресс, Традиция, 2001. - 304 с. - ISBN: 5-89826-109-5.

41. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / пер. Е. Руткевич. — М.: Медиум", 1995. 323 с. -ISBN: 5-85691-036-2.

42. Буренкова Э.Э. Трансформация общества и внутренние характеристики элитных групп. Об изучении элитных групп // Мир России. 1995. - т. 4., № 3-4.-С. 3-24.

43. Веблен Т. Теория праздного класса / пер. с англ. и вст. С.Г. Сорокиной, общ. ред. В.В. Мотылева. М.: Прогресс, 1984. - 367 с.

44. Воронкова O.A. Дискурс-анализ: риторические и метариторические приёмы коммуникации. Социология: 4M. - 2007. - № 5. - С. 48-69.

45. Гаврилюк В. Гопники как феномен в среде молодежи // Социологические исследования. 2010. - № 1. — С. 126-131.

46. Гидденс Э. Социология / При участии К. Бердсолл: Пер. с англ. Изд. 2-е, полностью перераб. и доп. 2 изд. - М.: Едиториал УРСС. - 2005. - 632 с. -ISBN: 5-384-01093-4.

47. Глотов М.Б. Поколение как категория социологии // Социологические исследования. 2004. - № 10. - С. 42-29.

48. Глотов М.Б. Социальный институт: определение, структура, классификация. Социологические исследования. - 2003. - № 10. - С. 13-19.

49. Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Молодежь России: социологический портрет. 2-е изд. - М.: ЦСПиМ, 2010. - 592 с. - ISBN: 978-5-98201-021-6.

50. Давыдов Д. Социальная идентичность: теория рационального выбора как альтернативный подход к концептуализации // Социологическое обозрение. 2012. - т. 11. -№ 2. - С. 132.

51. Дженкинс Р. Глобализация и идентичность: теоретический обзор // Человек, сообщество, управление. 2007. № 4. - С. 81-94.

52. Диоген Синопекий Электронный ресурс. // Универсальная научно-популярная онлайн-энциклопедия «Кругосвет». режим доступа: http://www.krugosvet.m/enc/gumanitarnyenauki/fílosofíYa/DTOGENSINOPSKI .html

53. Дюркгейм Э. Социология. Её предмет, метод, предназначение / пер. с фр., составление, послесловие и примечания А.Б. Гофмана. М.: Канон, 1995. - 352 с. - ISBN: 5-88373-037-Х.

54. Зайцев Д.В., Наберушкина Э.К., Печенкин В.В. Дополнительное образование в контексте социальной мобильности людей с инвалидностью // Журнал исследований социальной политики. 2008. - т. 6. - № 1. - С. 53-70.

55. Зубок Ю.А., Чупров В.И. Молодёжный экстремизм. Сущность и особенности проявления // Социологические исследования. 2008. - № 5. - С. 37-47.

56. Квале С. Исследовательское интервью / пер. с англ. М.Р. Мироновой. -М.: Смысл, 2003. 301 с. - ISBN: 5-89357-145-2.

57. Кон И.С. Глобальная цивилизация в поликультурном мире Электронный ресурс. // Тезисы доклада на VIII международных Лихачевских чтениях. Режим доступа: http://sexology.narod.ru/info200.html

58. Константиновский Д.Л., Вознесенская Е.Д., Чередниченко Г.А. Рабочая молодежь России: количественное и качественное измерения. Электронный ресурс. М.: ЦСИ, 2013. - 277 с. - 1 CD ROM. - ISBN: 978-5-906001-08-5.

59. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизация: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. М.: Институт экономических стратегий, 2006. - т. 1. - 768 с. -ISBN 5-93618-101-4.

60. Ловцова Н.И., Ярская В.Н. Молодежная политика: разные и пока неравные // Журнал исследований социальной политики. 2010. - т. 8. - № 2. -С. 151-164.

61. Луков В.А. Концептуализация молодежи в XXI веке: новые идеи и подходы // Социологические исследования. 2012. - № 1. - С. 5-16.

62. Луков В.А. Проблема обобщающих оценок положения молодёжи // Социологические исследования. 1998. - № 8. - С. 27-36.

63. Луков Вал. А. Исследование молодёжной проблематики в России Электронный ресурс. // Портал «Знание. Понимание. Умение». Режим доступа: http://www.zpu-ioiimal.rU/gum/new/articles/2007/LukovVal/3/index.php

64. Луков Вал. А. Молодежные субкультуры в современной России Электронный ресурс. // Знание. Понимание. Умение. 2007. - Режим доступа: http://www.zpu-journal.rU/gurn/new/articles/2007/LukovVal/4/

65. Луков Вал. А. Теории молодежи: апология их неисчерпаемости // Знание. Понимание. Умение. 2009. - № 2. - С. 58-65.

66. Мангейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994. - 700 с. -ISBN: 5-7357-0046-4.

67. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения / пер. с англ. и коммент. Ю. Асеева, сост. и предисл. И. Кона. М.: Наука. - 1988. - 429 с.

68. Момджян К. Об одном многократно упоминаемом процессе // Сумерки глобализации: настольная книга антиглобалиста. М.: ACT, Ермак, 2004. -ISBN: 5-17-022175-4. - С. 38-45.

69. Монсон П. Лодка на аллеях парка: Введение в социологию / ред. пер. со швед. В.В. Тюхин. М.: Весь мир, 1995. - 96 с. - ISBN: 5-85864-069-9.

70. Моосмюллер Г., Ребик Н. Маркетинговые исследования с SPSS. М.: ИНФРА-М, 2009. - 160 с. - ISBN: 978-5-16-002811-8.

71. Наследов А.Д. SPSS: Компьютерный анализ данных в психологии и социальных науках. СПб.: Питер, 2005. - 416 с. -ISBN: 5-318-00703-1.

72. Немировский В.Г. Динамика смысложизненных ориентаций студенческой молодёжи в 1988-2004 гг. // Молодёжная Галактика. 2007. - № 1. - С. 110-115.

73. Новые молодежные движения и солидарности России / Под ред. Омельченко E.JL, Сабировой Г.А. Ульяновск: Издательство Ульяновского государственного университета, 2011. - 216 с. - ISBN 978-5-88866-430-8.

74. Омельченко Е. Начало молодёжной эры или смерть молодёжной культуры? «Молодость в публичном пространстве современности // Журнал исследований социальной политики. том 4. - № 2. - 2006. - С. 151-183.

75. Омельченко Е. Ритуальные битвы на российских молодежных сценах начала века, или как гопники вытесняют неформалов Электронный ресурс. // Центр «Регион». Режим доступа: http:// www .re gioncentre ,ru/article/id852/

76. Омельченко E. Субкультуры и культурные стратегии на молодежной сцене конца XX века: кто кого? Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. 2004. № 4(36). - Режим доступа: http://magazines.riiss.rU/nz/2004/4 /om8-pr.html

77. Омельченко E.JI. Краткий обзор отечественных и зарубежных теорий молодежи Электронный ресурс. // Социология: методологическая помощь студентам и аспирантам. Режим доступа: http://www.smolsoc.ru/index.php /2010-09-02-19-29-29

78. Омельченко E.JI. Культурные практики и стили жизни российской молодёжи в конце XX века // Рубеж. 2003. - № 18. - С. 142-161.

79. Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. JI.A. Седова и А.Д. Ковалева., под ред. М.С. Ковалевой. М.: Аспект Пресс, 1998. - 270 с. -ISBN: 5-7567-0225-3.

80. Пилкингтон X. «Чем больше это обсуждается, тем больше к этому влечет»: размышления о дискурсивном порождении поколенческого опыта // Антропологический форум. 2006. - № 5. - С. 379-407.

81. Покровский Н. В зеркале глобализации // Сумерки глобализации: настольная книга антиглобалиста. М.: ACT, Ермак, 2004. - ISBN: 5-17-022175-4.-С. 54-74.

82. Постановление от 22.02.2006 № 51-2022 «О Молодежном парламенте при Саратовской областной Думе» Электронный ресурс. // Саратовская областная Дума. Режим доступа: http://www.srd.rn/dmdocuments/51 -2022-22022006.pdf

83. Постановление Правительства РФ от 18.06.1997 № 746 «О федеральной целевой программе «Молодежь России (1998-2000 годы)» Электронный ресурс. // Правовая система «Референт». Режим доступа: http://www.referent.ru/lZ23201

84. Постановление Правительства РФ от 27.12.2000 № 1015 «О федеральной целевой программе «Молодежь России (2001 -2005 годы)» Электронный ресурс. // Правовая система «Референт». Режим доступа: http ://www.referent .ru/1/66099

85. Примерное Положение о Молодежном Правительстве субъекта РФ Электронный ресурс. // Ассоциация Молодежных Правительств. Режимдоступа: http://www.molprav.ru:8080/index.php?option^com remository&Itemid =3 5 6&func=startdo wn&id=3 6

86. Проблемы рынка образовательных услуг и спрос на выпускников учреждений профессионального образования / Под ред. М.Э. Елютиной и В.Н. Ярской. Колл. моногр. Саратов: СГТУ, 2004. 135 с. 8,5 п.л.

87. Распоряжение Правительства РФ от 18.12.2006 № 1760-р «О Стратегии государственной молодежной политики в Российской Федерации» Электронный ресурс. // «Консультант Плюс». Режим доступа: http://iv.garant.ru/document?id=90356 &byPara=l

88. Рейтинг влиятельности СМИ Электронный ресурс. // Медиалогия. -2008. Режим доступа: http://www.mlg.ru/ratings and reports/analysis/1498/

89. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб: Питер, 2002. - 688 с. - ISBN: 5-318-00687-6.

90. Романовский Н.В. О современном этапе развития социологии // Социологические исследования. 2007. - № 1. - С. 22-31.

91. Ручкин Б.А. Молодёжь и общество: двадцать лет спустя (демографическая ситуация) // Знание. Понимание. Умение. 2012. - № 2. - С. 83-91.

92. Саблина С.Г. Барьеры коммуникации в межкультурной среде // Сборник научных трудов «Актуальные проблемы теории коммуникации». СПб.: СПбГУ, 2004. - С. 52-74.

93. Салменниеми С. Теория гражданского общества и постсоциализм // Журнал исследований социальной политики. 2009. - т. 7. - № 4. - С. 439464.

94. Семенова В.В. Современные концепции и эмпирические подходы к понятию поколение в социологии // Россия реформирующаяся: Ежегодник -2003 / отв. ред. JI.M. Дробижева. М.: Институт социологии РАН, 2003. - С. 213-237.

95. Семенова В. Социальная динамика поколений: проблема и реальность / В.В. Семенова. М: РОССПЭН, 2009. -271 с. ISBN 978-5-8243-1300-0

96. Семенова B.B. Современные концепции и эмпирические подходы к понятию поколение в социологии // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М.: Новое литературное обозрение, 2005.-С. 80-108.

97. Семенова В.В. Социология молодежи // Социология в России / под ред. В.А. Ядова. 2-е изд., перераб. и дополн. - М.: ИС РАН. - 1998. - 696 с.

98. Смелзер Н. Дж. О компаративном анализе, междисциплинарности и интернационализации в социологии // Социологические исследования. -2004. № 11. - С. 3-12.

99. Солдатова М.А. Социальная инклюзия старшего поколения и параметры ее оценки в современном российском обществе // Социально-гуманитарные знания. 2011. - № 2. - С. 260-269.

100. Социальная политика современной России: социологический анализ тенденций инклюзии: кол. монография / под ред. Д.В. Зайцева и В.Н. Ярской. Саратов: СГТУ, 2010. - 134 с. - ISBN: 978-5-7433-2234-3.

101. Страусс А., КорбинД. Основы качественного исследования / пер. с англ. и послесловие Т.С. Васильевой. М: Эдиториал УРСС, 2001. - 256 с. -ISBN: 5-8360-0299-1.

102. Тайлор Э.Б. Первобытная культура / пер. с англ. Д.А. Коропчевского. -М.: Издательства политической культуры, 1989. 573 с.

103. Тарасов А. Молодежь как объект классового эксперимента. Статья 1. Классовый подход к образованию: знания только богатым Электронный ресурс. // Скепсис. 1999. - Режим доступа: http://scepsis.ru/library/id 110.html

104. Тесленко А.Н. Культурная социализация молодежи: казахстанская модель / А.Н. Тесленко. Саратов: Саратовский государственный технический университет, Изд-во ЦНТИ, 2007. - 370 с.

105. Тичер С., Мейер М., Водак Р., Веттер Е. Методы анализа текста и дискурса / пер. с англ. Харьков: Гуманитарный центр, 2009. - 354 с. - ISBN: 978-966-8324-61-1.

106. ТысячнюкМ.С. Мобильная социология Джона Урри // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. - т. 4. - № 4. - С. 200-208.

107. Федеральный закон № 98-ФЗ «О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений» от 26 мая 1995 г. Электронный ресурс. / Информационно-правовой портал «Гарант». Режим доступа: http ://iv. garant.ru/document?id=3 544&byPara= 1

108. Федеральный закон от 19.05.1995 N 82-ФЗ «Об общественных объединениях» Электронный ресурс. / Информационно-правовой портал «Гарант». Режим доступа: http : //base. garant .пі/10164186/

109. Фирсакова И.В. Состояние и проблемы развития общественных молодёжных объединений Электронный ресурс. // Власть и управление на востоке России. 2011. - № 1(54). - Режим доступа: www.dvags.ru/download/rio /І201 l-1727.doc

110. Фрёлих К. Балансируя на грани: российские ИГО по работе с инвалидами между иностранными спонсорами и внутренней политикой // Журнал исследований социальной политики. 2010. - т. 8. - № 2. - С. 165-184.

111. Хальвбакс М. Коллективная и историческая память Электронный ресурс. // Неприкосновенный запас. 2005. - № 2. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/ha2.html

112. Холл Ст., Джефферсон Т. Сопротивление через ритуалы. Молодежные субкультуры в послевоенной Англии // Омельченко Е. Молодежные культуры и субкультуры. М.: ИС РАН, 2000. - С. 150-151.

113. Цветаева H.H. Биографические нарративы советской эпохи Электронный ресурс. // Социологический журнал. 2000. - № 1. - Режим доступа: http.y/www.socioumal.ru/article/399

114. Чумаков В. О теории поколений популярно Электронный ресурс. // Теория поколений в России (RuGenerations). - Режим доступа: http://rugenerations.su/category/aBTopbi/aj[CKxeH-aH4HnoB-aBTopbT/

115. Чупров В.И. Молодежь в общественном воспроизводстве // Социологические исследования. -1998. № 3. - С. 93-106.

116. Чупров В.И., Зубок Ю.А., Уильяме К. Молодёжь в обществе риска. 2-е изд. - М.: Наука, 2003. - 232 с. - ISBN: 5-02-006294-4.

117. Шеманов А.Ю., Попова Н.Т. Инклюзия в культурологической перспективе // Психологическая наука и образование. 2011. - № 1. - С. 7482.

118. Ярская В.Н. Инклюзия новый код социального равенства / В.Н. Ярская // Образование для всех: политика и практика инклюзии. - Саратов: Научная книга, 2008. - С. 11-16.

119. В.Н. Методология диссертационного исследования: как защитить диссертацию. Полезно молодому ученому, соискателю ученой степени. М.: ООО Вариант, ЦСПГИ, 2011. - 172 с. ISBN 978-5-903360-58-1

120. Ярская В.Н. и др. Социология молодежи. Энциклопедический словарь / Депривация // РАН, ИСПИ РАН, РГСУ, МосГУ, М.: ACADEMIA, 2008. С.99-100

121. Ярская В. Молодежь как объект социальной работы. Понятие молодежной субкультуры // Социальная работа: методология, теория, технологии. Часть 2. Саратов: ПМУЦ, 1998. С. 69-80 в соав

122. Ярская В.Н., Яковлев JI.C., Слепухин А.Ю. и др. Социология молодёжи в контексте социальной работы / под ред. В.Н. Ярской. Саратов: СГТУ, 2004. - 300 с.

123. Ярская-Смирнова В.Н. Социальная инклюзия в молодежной политике / В.Н. Ярская-Смирнова // Поволжский торгово-экономический журнал.-2010.-№ 1.-С. 63-74.