Городская песня в деревне: функция, структура, сюжет: на примере Хакасско-Минусинской котловины тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.09, кандидат наук Рычкова, Надежда Николаевна

• Рычкова, Надежда Николаевна
• кандидат наук
• 2016

Оглавление диссертации кандидат наук Рычкова, Надежда Николаевна

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 4-17

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ 18-182

Глава 1. Собирание и изучение городской песни 18-66

1.1. Терминологические замечания 18-26

1.2. От проблемы терминологии к истории собирания и изучения городских песен 26-65 Выводы по главе 1 65-66

Глава 2. Обрядовые функции городских песен в деревне 67-76

Выводы по главе 2 75-76

Глава 3. Мотивный состав городских песен в деревне на локальном и

сравнительном материале 77-108

3.1. Проблема составления песенных указателей 77-88

3.2. Описание каталога мотивов городских песен в деревне 88-91

3.3. Каталог мотивов городских песен Хакасско-Минусинской котловины и сравнительного материала 91-107 Выводы по главе 3 107-108

Глава 4. Структура городских песен в деревне 109-182

4.1. Повторы в структуре городских песен 109-128

4.2. От трагического финала к благополучному 129-140

4.3. Слабосвязанные и сильносвязанные структуры

городских песен 140-180

Выводы по главе 4 181-182

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

183-186

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 187-215

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 216-216

Приложение 1. Аннотированный комментарий к каталогу 217-290

Приложение 2. Количество вариантов каждого сюжета 291-293

Приложение 3. Тексты городских песен в деревне: Хакасско-Минусинская котловина и сравнительный материал 294-662

ВВЕДЕНИЕ

Городские песни, иначе именуемые городскими, жестокими или бытовыми романсами, новыми балладами и песнями литературного происхождения, незаслуженно отодвинутые на второй план в советское время, в современной науке (примерно с 1980-х гг.) привлекают пристальное внимание не только профессиональных исследователей, но и любителей этой жанровой разновидности песенного фольклора. Об этом можно судить по многочисленным публикациям разного уровня и масштаба — от диссертационных исследований до популярных книг, в которых широкому кругу читателей представлена история создания некоторых известных песен. Отметим, что под перечисленными выше терминами понимается разнородный песенный материал, который, однако, объединяет ряд общих черт: литературное, индивидуально-авторское происхождение; строфическая структура (часто с неточной рифмой); оппозиционность господствующей культуре.

Песни, о которых пойдет речь в данном исследовании, прежде чем стать частью репертуара деревенских исполнителей, прошли отбор, так называемую «цензуру коллектива» (по П.Г. Богатыреву, Р.О. Якобсону), т.е. из множества существовавших городских песен деревенская традиция усвоила лишь некоторые тексты, так или иначе соответствующие запросам людей. Надо оговорить, что в нашей работе мы не имеем в виду конкретный город или конкретную деревню, а понимаем под городом и деревней определенную социокультурную среду1.

1 В русской культуре между городом и деревней не всегда возможно провести четкую границу: с одной стороны, провинциальные города сохраняли и сохраняют некоторые элементы сельского быта и фольклора, а с другой — городская культура оказывала и оказывает сильнейшее влияние на жизнь деревни. Подробнее об особенностях фольклорной традиции города, о взаимоотношениях города и деревни см. в [Неклюдов 2005].

На рубеже Х1Х-ХХ вв. (в период наибольшей популярности городских песен) городские жители самых разных социальных слоев слышали эту песню повсюду, она заполняла разные пространства города: в зале Дворянского собрания, в Мариинском театре или на благотворительных концертах; в увеселительных садах, ресторанчиках и кабаках; на улицах: они входили в репертуар шарманщиков и уличных певцов; городские зрители видели песню — в песенниках, на лубочных картинках, почтовых открытках, афишах, которые зазывали смотреть фильмы на любимые сюжеты. Тесные контакты с городом у сельских жителей начались в пореформенное время, и их интенсивность увеличилась к началу ХХ в. Таким образом сельский житель, попавший в город, имел возможность познакомиться с городскими песнями, усвоить понравившиеся и принести в деревню — и это лишь один из путей попадания таких песен в деревенский репертуар. Второй из возможных путей — проникновение лубочных картинок и песенников на сельские ярмарки. Нельзя исключать возможность того, что крестьяне выучивали понравившиеся песни из книжечек и распевали их в соответствии со своей музыкальной традицией. Вообще, практически ни одна из работ второй половины XIX в. не обходилась без анализа «социокультурных истоков новой песни и путей ее вхождения в крестьянский обиход» [Лурье 2011Ь: 129], они достаточно подробно рассмотрены в статье М.Л. Лурье [Там же].

Несмотря на наличие некоторого количества исследований городских песен, записанных от деревенских жителей, далеко не все темы охвачены и хорошо изучены. В 1980-е гг. было защищено несколько диссертаций, в которых рассматривалась забытая часть песенного фольклора [Якунцева 1980Ь; Зубова 1984; Копанева 1985; Казакова 1986]. Главной проблематикой этих работ является жанровая дифференциация городских песен: вопрос разграничения жанров баллады и романса, попытка выделения иных жанровых разновидностей. Предметом изучения

становились также поэтические особенности городских песен. Большее внимание фольклористы уделили так называемым новым балладам — выявили их сюжеты и сопоставили с традиционным балладным корпусом. «Романсам» повезло меньше: они стали самостоятельным предметом рассмотрения только в работах Т.Н. Якунцевой.

Иной подход в области изучения городской песни сформировался в серии статей С.Ю. Неклюдова [Неклюдов 2005а; 2005Ь; 2006; 2008а; 2008Ь; 2008с], а также А.С. Архиповой [Архипова 2008; Архипова, Неклюдов 2008], М.Л. Лурье [Лурье 2009; 2011а; 2015]. В них приводится подробный анализ отдельных песен — с привлечением максимального количества вариантов и их соотнесением с текстом-прототипом (если таковой имеется). Важное значение придается изменениям на всех уровнях — композиционном, фабульном, лексическом, что позволяет выстроить варианты в хронологической последовательности; принимается во внимание и культурно-исторический контекст.

С учетом этих направлений работы нам представляется актуальным проанализировать структурные и функциональные особенности городских песен на примере одной локальной традиции (с привлечением сравнительного материала). В качестве материала был выбран корпус записанных в деревне городских песен из Хакасско-Минусинской котловины (далее — ХМК), фольклорная традиция которой до сих пор остается практически неисследованной.

Необходимо отметить, что эти песни мы будем рассматривать в рамках системы жанров классического фольклора, которая структурирована (и изучена) гораздо лучше, чем система жанров городского фольклора. В связи с этим важно обозначить возрастную и половую принадлежность исполнителей, так как именно в рамках классической системы жанров эти характеристики имеют значение. В русской полевой фольклористике, имеющей дело с сельской традицией,

так сложилось, что среднестатистический информант относится к старшему, реже среднему, поколению. Записи автора сделаны преимущественно от женщин, родившихся до 1950 г. То же касается и сравнительного материала, собранного во второй половине ХХ в. Записи, отражающие деревенскую традицию начала ХХ в., напротив, были сделаны от молодого поколения — потенциальных мам/старших сестер информантов второй половины ХХ в.

Объект исследования — городские песни, записанные от деревенских жителей, комментарии информантов, сопровождающие их исполнение. Предмет исследования — особенности функционирования городских песен в деревне, их структура, мотивный состав.

Цели и задачи исследования

Цель работы заключается в комплексном анализе городских песен с учетом их функциональных, структурных и региональных особенностей, при котором не остаются без внимания контекст исполнения и условия записи текстов.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Выявить основные этапы собирания и изучения городских песен, рассмотреть господствовавшие подходы к исследованию городских песен, характерные для каждого этапа.

2. Систематизировать корпус городских песен на территории ХМК.

3. Создать аннотированный комментарий к корпусу текстов городских песен на региональном материале с привлечением доступного сравнительного материала.

4. Определить функциональную специфику городских песен, ушедших в деревенскую традицию.

5. На основе комментария составить каталог мотивов и описать мотивный состав песен.

2. Проанализировать структуру городских песен, учитывая при этом особенности памяти исполнителя.

Историко-географическая справка

Термин «Хакасско-Минусинская котловина» (он употребляется как официальное географическое название) используется в работе для объединенного наименования современных Шушенского, Ермаковского, Курагинского, Каратузского, Минусинского, Идринского и Краснотуранского районов, расположенных на юге Красноярского края, которые до 1925 г. входили в Минусинский уезд Енисейской губернии. В Красноярском крае территория Хакасско-Минусинской котловины в культурном отношении является наименее исследованной, что и подвигло нас обратиться к фольклорной традиции этого региона.

Заселение южных районов Красноярского края началось в начале XVIII в. и носило совершенно иной характер, нежели заселение северных территорий. В связи с благоприятным географическим положением Минусинский округ вплоть до начала ХХ в. был в крае главной территорией заселения. Первыми колонизаторами этих мест были казаки, появившиеся здесь еще в 10-20-е гг. XVIII в. С 40-х гг. XVIII в. на территорию ХМК стали переселяться жители северных уездов Енисейской губернии. Затем на богатые плодородные земли потянулись жители разных губерний Европейской части России, а также Украины и Беларуси. Смешанность населения (по этническому составу и местам исхода) — это главный фактор, который определил своеобразие культурной традиции на территории Хакасско-Минусинской котловины, он же стал причиной ее «заброшенности». Исследователи предпочитали отправляться в экспедиции в северные, старожильческие, районы края, так как в советской фольклористике приоритетным направлением был поиск старинных образцов русского фольклора, сохранению которых как раз и

способствовала изолированность северных районов, отсутствие как внешней, так и внутренней миграции — стабильность населения, чего нельзя сказать о южных районах края. Так, песенный репертуар жителей этой территории довольно смешанный: редкие варианты традиционной лирики, большое количество городских песен, украинские тексты, массовая советская песня.

Источниковедческая база исследования

Корпус городских песен, на котором базируется исследование, представляет собой 110 сюжетов с разным количеством вариантов, записанных от деревенских жителей ХМК с начала XX в. и до настоящего времени. Исследование основано преимущественно на материалах, собранных диссертантом с 2001 по 2011 г. Часть из них хранится в архиве Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева (КГПУ), часть — в личном архиве автора.

Полевые материалы автора. В 2001 г. мы впервые начали собирать материал на территории ХМК в рамках фольклорной практики на первом курсе филологического факультета КГПУ. Мы обследовали с. Ермаковское, Мигна, Нижний Суэтук Ермаковского района. В 2006 г. при нашем непосредственном участии на базе КГПУ была организована экспедиция в Шушенский, Минусинский и Ермаковский районы. В 2009 г. состоялась еще одна экспедиция (вновь на базе КГПУ) в Курагинский и Каратузский районы под руководством автора работы. В 2009 г. автор собирала материал в с. Прихолмье Минусинского района и в д. Николаевка Ермаковского района; в 2010 г. записи были сделаны в с. Ермаковском; в 2011-м — в с. Новополтавка Ермаковский района. Кроме того, были привлечены письменные тексты: 1) два рукописных песенника Н.П. Семеновой и Л.П. Бондаревой из д. Николаевка Ермаковский района; 2)

письмо Н.И. Глуховой из с. Ермаковское Ермаковский района — самозапись песен по просьбе диссертанта.

Архивные материалы. В работе использованы следующие архивные материалы: 1) записи, сделанные П. Островских в с. Кужебар Каратузского района и в д. Означенная в 1897 г., хранящиеся в Архиве РГО; 2) материалы М.В. Красноженовой, собранные в 20-х гг. XX в. в д. Б. Тесь и г. Минусинске, архив КККМ; 3) тюремные песни, игровые песни «прохожих людей» и другие материалы, собранные в Енисейском и Минусинском округах студентом Московского университета Шанявского Ал. Ал. Соболевым. 1910 г., РО ИРЛИ; 4) песни из архива Государственного центра народного творчества Красноярского края, записанные в период с 1994 по 2001 г. в разных населенных пунктах исследуемого региона.

Публикации ХМК. Учтены также все опубликованные материалы. Несколько городских песен ХМК вошло в сборник «Песни Красноярского края», изданный в 1962 г. по материалам экспедиции Государственного педагогического института им. Гнесиных и Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского. Песни записаны в разных населенных пунктах бывшего Минусинского округа от женщин. В сборнике «Песни Верхнеенисейского Поречья и г. Минусинска» (1991) приведено четыре городские песни. В 1992 г. были опубликованы песни Ермаковского района, среди которых восемь городских, а пять песен исследуемого региона помещены в сборнике Н.А. Шульпекова «Песни сибирского воинства» (2001). В 2002 г. вышел сборник песен Каратузского района, в котором опубликовано 13 городских песен. Как видно из описания, городские песни записывались на исследуемой территории на протяжении всего XX в. Однако большая их часть зафиксирована в конце XIX — начале XX и конце XX — начале XXI в. и хранится в архивах.

Таким образом настоящая работа впервые в полном объеме вводит этот материал в научный оборот.

Сравнительный материал. В качестве сравнительного материала мы использовали как опубликованные тексты — паспортизованные подборки городских песен одной локальной деревенской традиции [Заленский 1912; Сказки и песни Белозерского края 1915; Фольклор русских крестьян 1936; Фольклор семейских 1963; Багизбаева 1977; Багизбаева 1979; Адоньева, Герасимова 1996; Джекобсон, Джекобсон 1998; Джекобсон, Джекобсон 2001; Тамаркина 2000; Пухова 2002; Жестокие романсы 2006; Славянский фольклор Акмолинской области 2007], — так и доступные нам архивные материалы (1990-е гг. Архив Лаборатории фольклористики РГГУ). К ранним записям городских песен относятся также и тексты из печатных песенников, которые были распространены на рубеже Х1Х-ХХ вв. и выполняли фиксирующую и популяризирующую функции; следовательно, подобные публикации, позволяющие проследить, как традиция меняла «печатную» песню, могут служить отправным пунктом для нашего анализа.

В тех случаях, когда в приведенных изданиях мы не находили вариантов к песне, записанной на территории ХМК, мы обращались к интернет-ресурсам, в первую очередь к сайту «А-реБт: gесенник анархиста-подпольщика» http://a-pesni.org/, где представлены многочисленные варианты песен из печатных сборников и расшифровки фонограмм, все песни паспортизованы, а к большинству даны комментарии.

Теоретические и методологические основы исследования

Для решения задач, поставленных в диссертации, мы использовали следующие методы и подходы.

Методы сбора материала — методы полевой фольклористики: включенное наблюдение, интервью.

Методы исследования

Выбор корпуса текстов одной локальной территории обусловлен принятым в фольклористике пониманием народной традиции как совокупности фольклорных диалектов (см. об этом работы Д.К. Зеленина, П.Г. Богатырева, В.М. Жирмунского, Б.Н. Путилова, К.В. Чистова, Н.И. Толстого и т.д.). Указанными учеными были сформулированы теоретические положения регионального подхода, но практически такой подход стал применяться гораздо раньше. Как одну из отправных дат можно назвать 1848 г. — год издания Русским географическим обществом этнографической программы, которая была разослана по всей России. Каждый корреспондент, сотрудничавший с РГО, описывал локальную/региональную традицию, жизнь которой он мог непосредственно наблюдать.

С помощью сравнительно-исторического метода проведен анализ материалов, на основе которых прослеживается история исследований городских песен и смена векторов их изучения в разные исторические периоды.

Использован в работе и функциональный метод, сформулированный П.Г. Богатыревым, в том числе применительно к народной песне. Он отмечал важность определения функций народных песен, изучения их трансформаций в связи с изменяющимися условиями бытования, необходимость соотнесения различных функций песни, а также исследования способов выражения этих функций. По мнению П.Г. Богатырева, применение функционального метода «позволяет осветить и некоторые неясные вопросы развития народной песни (например, вопрос о проникновении романса в народный репертуар и о претерпеваемых им при этом изменениях)» [Богатырев 1973: 207].

Для достижения поставленной цели необходимо применение структурного подхода, использованного в работах В.Я. Проппа, Е.А. Мелетинского, С.Ю. Неклюдова, Е.С. Новик. Как пишет Е.А. Мелетинский, именно структурный анализ «производит "расслоение" [произведений] <...> на функциональные блоки, связанные линейной синтагматической последовательностью, на семантические коды, передающие близкие друг другу сообщения посредством "языков описания", взятых из различных сфер человеческого опыта и окружающей жизни, на различные уровни чисто языковой, метрический, стилистический, сюжетный и т. п.» [Мелетинский 1977: эл. изд.].

Кроме того, мы основывались на приемах анализа устного текста, применяемых в работах А. Лорда, С.Ю. Неклюдова (в частности, в статьях, посвященных городским песням), Томаса А. Бёрнса.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

1. Впервые городские песни проанализированы в широком сравнительном плане. В процессе работы было систематизировано 986 городских песен, записанных от сельских жителей в разных регионах, и создан каталог мотивов.

2. Проведен анализ структурных особенностей городских песен.

3. Показана работа механизмов памяти исполнителя на примере городских песен, что подтверждает функционирование литературных по происхождению городских песен как фольклорных.

4. Впервые описана история изучения и собирания городских песен с максимальным привлечением существующей литературы; проведен комплексный анализ исследовательских подходов в отношении городской песни с учетом господствующей идеологии и глобальных культурных процессов.

5. Введены в научный оборот городские песни ХМК, собранные и расшифрованные диссертантом, а также архивные материалы, относящиеся к исследуемой территории.

Научно-практическая значимость работы

Выявление мотивного состава городских песен имеет хорошие исследовательские перспективы. Созданный каталог позволит, например, проанализировать преемственность и новации в развитии народной песенной традиции, а анализ структурных особенностей городских песен, в частности их общих фрагментов, может стать отправной точкой при дальнейшем исследовании формульности городских песен, выявлении их формульного фонда, его сопоставительном анализе с фондом формул традиционной лирики или общефольклорным фондом. Кроме того, можно сопоставить выделенные сюжетные модели, например, с устными рассказами подобной тематики, что позволит установить, насколько выделенные модели продуктивны для фольклора.

Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке курсов «Русский фольклор», «Современный городской фольклор», а также стать основой при составлении спецкурса по русской народной песне. Описание истории изучения и собирания городских песен может послужить материалом для курсов по истории русской фольклористики.

Апробация работы

Результаты диссертационного исследования изложены в ряде статей (в 10, из них 4 — в рецензируемых изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки РФ для опубликования результатов диссертационного исследования), отдельные положения и выводы были представлены в качестве докладов:

1) на международном научном симпозиуме «Език и етнос» (Самоков, Болгария, сентябрь 2010 г.);

2) на международной научной конференции «Славянская традиционная культура и современный мир» (Москва, май 2010 г.);

3) на конференции студентов и аспирантов «Фольклористика. Антропология. Социолингвистика» (Санкт-Петербург, март 2012 г.);

4) на постоянно действующем семинаре Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» (2012-2015 гг.);

5) на Международной Школе по фольклористике и культурной антропологии (РГГУ, Москва — Переславль Залесский, май 2013, 2016 г.);

6) на научной конференции «Наследие Петра Григорьевича Богатырева и современность» (к 120-летию со дня рождения ученого) (Москва, ноябрь 2013 г.);

7) на Третьем Всероссийском конгрессе фольклористов (Москва, февраль 2014 г.),

8) а также в виде лекций в рамках дисциплин «Современный городской фольклор» и «Анализ и интерпретация фольклорного текста» (магистратура ЦТСФ РГГУ, октябрь 2014, 2015 г.).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Городская песня в деревне: функция, структура, сюжет: на примере Хакасско-Минусинской котловины»

Структура работы

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и трех приложений.

Положения, выносимые на защиту

1. История собирания и изучения городских песен носит нелинейный характер. С момента попадания городских песен в поле зрения фольклористов и до настоящего времени можно выделить несколько

периодов, обусловленных глобальными культурными процессами и господствующей идеологией. Среди них два пиковых — 20-е гг. XX в. и современный период (с 1980-х гг.). Первый в большей степени является периодом накопления материала, второй — периодом методологических поисков.

2. Попадая в деревню, городские песни получают дополнительные функции. Они, как и традиционные необрядовые песни, прикрепляются к обрядам, чему способствуют в основном соответствующие мотивы и образы, а иногда — личные предпочтения исполнителей.

3. Составление каталога мотивов позволяет упорядочить большой корпус текстов, определить специфические мотивы для разных групп городских песен в деревне, общие мотивы и их сочетаемость для каждой группы. Каталог мотивов является незаменимым инструментом при анализе структуры городских песен.

4. Одна из структурных особенностей, о которой говорят сами исполнители, — повторы, именно поэтому они привлекают внимание исследователя. В городских песнях встречаются как регулярные, так и нерегулярные повторы. Регулярные являются структурообразующим элементом песенного текста, одни из них были усвоены городскими песнями от прежде популярных жанров традиционной лирики, другие же под влиянием публичного исполнения возникли в рамках городской песни. Вариативным элементом структуры песни являются нерегулярные повторы, которые зависят от условий записи текстов.

5. Самый вариативный сюжетный элемент городских песен — развязка. У ряда вариантов вместо трагических появляются счастливые финалы; их возникновение происходит по двум моделям — замены и наращения. Однако случай с песнями не является исключительным в фольклорной традиции — существуют сказки, «которые плохо кончаются» [Костюхин 1997]. На волшебные сказки с драматическим финалом

повлияли в том числе и баллады, а наличие благополучных развязок у городских песен, по всей видимости, не обошлось без влияния волшебных сказок, так как, безусловно, тексты разных фольклорных жанров сосуществуют в репертуаре одного исполнителя и их влияние друг на друга проявляется вот таким, опосредованным, образом.

6. Городские песни в деревне по типам вариативности можно разделить на две группы — тексты, имеющие слабосвязанные и сильносвязанные структуры. Тексты слабосвязанной структуры имеют общий фонд «бродячих» фрагментов — элементов, обычно равных четверостишию, которые переходят из песни в песню. Для ряда песен, имеющих сильносвязанную структуру, характерны сюжетные модели, т.е. одинаковые схемы — последовательности мотивов, которые лежат в основе двух и более сюжетов.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ Глава 1. Собирание и изучение городских песен 1.1. Терминологические замечания

В фольклористике проблема неоднородности русского песенного материала является одной из центальных. Условно, в соответствии с хронологией принято выделять «классическую» крестьянскую песню, новую городскую песню, советскую песню. Эти группы в свою очередь включают разнообразный песенный материал, классификации и типологии которого предпринимаются едва ли не каждым исследователем, обращающимся к ним. Нас будет интересовать так называемая городская песня. История развития таких песен обстоятельно представлена в исследованиях ряда авторов [Гудошников 1990; Гусев 1988; Якунцева 1980а; Неклюдов 2008а]. Термин «городская песня» широко распространился в конце XX в., ему предшествовала некоторая терминологическая история, в которой мы попробуем разобраться.

Во второй половине XIX в. фольклористы в песнях деревенских жителей обнаружили черты, не свойственные, по их представлениям, традиционной крестьянской песне и с тех пор стали противопоставлять песни старые и новые. В качестве синонимов первых в работах второй половины XIX — начала XX в. использовались следующие термины: песни «деревенские», «мужицкие», «досюльные», «досельные» (название песен, взятые из традиции). Наряду с «новыми» песнями, употреблялись сочетания «новейшие народные песни», «песни новейшего склада», «песни новейшей формации», «песни новейшего сочинительства», «песни нового периода», «новомодныя песни». Часто эти термины носят обобщающий характер, а в некоторых работах встречаются их жанровые разновидности: романсы, веселые куплеты, частушки («трясогузки», «вертушки»). А. С. Якуб, например, различала старинный романс (песни литературного

происхождения, зафиксированные в песенниках XVIII в.) и песни новейшей формации (появившиеся в песенниках с начала XX в.).

Частушка «быстро получила в научной традиции и общественном сознании жанровую автономию» [Лурье 2011Ь: 138], однако надо иметь в виду, что в заголовках статей, в которых речь идет о частушке, использовали и общие слова типа «поэзия» (см., например, [Недзельский 1924]) или песни, подразумевая не только частушки, но и песни длинные. Прилагательное «новый» по отношению к частушке вскоре стало означать лишь появление новой тематики в рамках известного и уже вполне оформившегося жанра: см., например, статью В. Степанова «Новые песни-частушки (По поводу войны)» [Степанов 1904].

Обобщим характеристики «новых» песен (длинных, не частушек), описанные в работах дореволюционных фольклористов: сентиментальность, изображение жестокой любви нередко с трагической развязкой. В них отражается падение девушек, изменение взглядов молодежи на брак, любовь, общение друг с другом. Кроме этого, в новых песнях часто присутствуют атрибуты городской среды: начиная с одежды героев и заканчивая городской работой. Форма стиха — литературная, с рифмой. Проникают такие песни через посредство лубочной литературы, заимствуются из песенников, среди них очень часто встречаются образцы книжной поэзии разного времени в «исковерканном» виде. Кроме песен любовной тематики, бытуют новые песни о положении арестанта, рабочего и солдатские песни.

В сборнике «Сказки и песни Белозерского края» такие песни названы «Народные переделки стихотворений и романсов» [Сказки и песни Белозерского края 1915]. Следует отметить, что несмотря на выявленные черты новых песен, авторы не всегда могли их отграничить от традиционных. Так, в том же сборнике братьев Соколовых в разделе

«Любовные лирические песни» встречаются и так называемые городские песни (см., например, № 575, 589, 593 и др.).

В учебнике Ю.М. Соколова «Русский фольклор» 1932 г. есть раздел «Мещанские и блатные песни». Мещанские имеют подзаголовок «Народные переделки литературных произведений» [Соколов 1932]. Прилагательное «мещанский» здесь обозначает класс, который в XIX в. был активным потребителем и преобразователем книжной поэзии и через который последняя проникала в деревенскую и рабочую среду. Кстати сказать, в этом издании это слово еще не имеет отрицательной коннотации.

В 1920-е гг. фольклористы открывают для себя еще один жанр городской лирики — «блатную песню». Приведем собирательную характеристику этого жанра: песни, сложенные в деклассированной среде (преимущественно городской), использующие особый, блатной язык. Источники блатной песни — книжное стихотворение, «цыганский» романс, «жестокий» романс, песенники. Поэтика бедна, но популярность этого жанра обусловлена острой тематикой (дело, успехи и неудачи, жертвы похождений, враги, любовь блатного) и необычным (экзотическим для других социальных слоев) языком. Еще одна тематика блатных песен — песни о матери. К этому же жанру Ю.М. Соколов, например, относит и песни-хроники — песни, составленные на основе газетных публикаций о произошедших убийствах, песни по реальным событиям. Отличаются они от блатных хотя бы потому, что не используют блатной язык. Их особенность — протокольность повествования.

Однако в последующие годы устами того же Ю.М. Соколова мещанские и блатные песни объявлялись чуждыми советской культуре, в связи с чем запись их была возможна только лишь по той причине, чтобы знать врага в лицо и вести с ним непримиримую борьбу. О появлении их в печати или избрании предметом исследования не могло быть и речи. Поэтому в советских работах было принято разграничивать песни

литературного происхождения (они именовались также «книжными», «городскими романсами») и «мещанские» («жестокие») романсы. Первые рассматривались в рамках темы взаимодействия устной и книжной литературы, которая считалась правильной с идеологической точки зрения, поэтому такие песни необходимо было не только записывать, но и исследовать. Мещанские романсы оставались за пределами исследовательского внимания.

В 1936 г. В.И. Чернышев в своем сборнике [Чернышев 1936] для обозначения все тех же песен использует термин «новейшие баллады», подразумевая под ним песни «с развитым повествованием и сюжетной значимостью», однако в комментариях дает дополнительное определение: «книжного» или «мещанского» происхождения.

Д.М. Балашов различает два жанра: новую балладу и романс. Согласно его определению, новая баллада в XIX в. сменила классическую, она является литературной (в известной части мещанской) по происхождению, имеет силлабо-тоническое сложение, перекрестную рифму и строки-четверостишия; сближается с романсом, по художественному воплощению сильно уступает старинной вследствие наличия в ней мещанских взглядов, сознания и вкусов [Балашов 1966].

В 1974 г. в статье «Баллада и жестокий романс» Э.В. Померанцева [Померанцева 1974] рассматривает эволюцию жанра баллады, выделяя классическую, новую, новейшую и блатную. Тематика баллад, отмечает автор, вечная: любовь, измена, ревность, клевета, трагическая смерть, но со временем меняется их стиль. Под «новой» исследовательница подразумевает балладу, литературную по происхождению; под «новейшей» — мещанскую, которая сближается с жестоким романсом, ее художественное качество — низкое.

Т.Н. Якунцева продолжает использовать деление новых песен по происхождению: песни литературного типа, городские песни, песни-

романсы (народные романсы) [Якунцева 1980Ь]. Никак не определяя другие жанры, исследовательница сосредотачивает свое внимание на песне-романсе — это «фольклорные песни лирического или лиро-эпического характера в основном любовного содержания, отличающиеся особым эмоциональным напряжением, нетрадиционной поэтикой, подчас близкой к литературному стиху» [Якунцева 1980Ь: 25]. Таким образом, она впервые обращается к анализу мещанского, или жестокого, романса, который, по ее мнению, существует в двух видах: романс-раздумье и романс-баллада (или романс повествовательного типа). Для первого характерна слабая сюжетность, монологическая форма; для второго — четко выраженный сюжет или завершенный сюжетный эпизод и наличие трагического конфликта.

Надо сказать, что в 1980-е гг. наблюдается всплеск интереса к городской песне со стороны фольклористов и появление многочисленных определений и классификаций жанров. Н.П. Копанева выделяет следующие жанровые признаки, позволяющие разграничить новую балладу и романс:

Новая баллада Романс

Завершенный сюжет Акцент на действии Ориентация на слушателя Повествование часто от третьего лица, но может быть и от первого Нет развитого сюжета Нет действия, акцент на чувствах, переживаниях Нет Повествование от первого лица

Н.П. Копанева дополнительно отграничивает от новых баллад песни повествовательного типа, не имеющие остродраматической ситуации [Копанева 1982].

Н.П. Зубова среди песен литературного типа выделяет два жанра: городской романс и балладу (новую и новейшую). Баллада, несмотря на

свою близость к романсу, все-таки отличается от него и композицией, и «содержанием, и поэтикой, и исполнительским восприятием». Новейшими она называет баллады, возникшие в советское время. То есть прилагательное «новый» и его формы передают отношение ко времени рождения текста — следуя такой логике, баллады, появившиеся в 90-е гг., мы должны называть «наиновейшими».

Кроме этого, Н.П. Зубова выделяет три жанровых разновидности романса: элегические, драматические и «жестокие» — «по степени напряженности высказываемого чувства, более или менее сдержанному тону высказываний, стилевым особенностям». Жестокие романсы, по мнению исследовательницы, ущербны по форме, чрезмерно чувствительны и менее всего популярны среди исполнителей. Определить грань между сдержанным, сильным и чрезмерно сильным выражением чувства бывает очень непросто и, следовательно, так же непросто провести грань между жанровыми разновидностями, поэтому, как нам представляется, нет смысла в таком дробном делении романса.

Я.И. Гудошников выбрал термин «городской романс», определив его так: «массовая куплетная песня, характеризующаяся литературными и фольклорными формами бытования, вариативностью, разнохарактерной системой образов, драматизмом и мелодраматизмом содержания и соответствующей ему экспрессивной формой» [Гудошников 1990: 9]. По характеру доминирующего чувства исследователь выделяет четыре группы романсов: «игривые», элегические, «жестокие» и сатирические [Гудошников 1990: 36]. Игривые романсы воспевают беспечность любовного чувства, кабацкий разгул (иногда в ироническом плане). Элегические — грустные раздумья, глубокие чувства, изображение тяжести положения маленького человека в большом городе, драматизация любви, среди этой разновидности встречаются песни реалистического типа. Новая тюремная песня — пример элегического городского романса.

Жестокие романсы развивают драматизм повествования элегических до драматических пределов. Их темы — коварные убийства и самоубийства. Сатирические романсы воспроизводят черты элегических и «игривых» в пародийных целях. Песни, которые другие исследователи называют «новыми балладами», Гудошников рассматривает в рамках элегического или «жестокого» романса. Автор не принимает точку зрения Балашова и Померанцевой, которые используют в своих работах термин «новые баллады». Он пишет, что те песни, которые исследователи называют «новыми балладами», лишены «"эпического спокойствия" и переполнены эмоционально-оценочными эпитетами» [Гудошников 1990: 73], что совершенно не свойственно жанру баллады. Как и В.Е. Гусев, Гудошников не оставляет без внимания и студенческие песни, которые существуют параллельно с «городским романсом» с начала XIX в.

Единым романсно-балладным жанром предстают такие песни в работе С.Б. Адоньевой, Н.М. Герасимовой, поскольку авторы видят структурное и тематическое единство новой баллады и романса. Тематика этого жанра расширена по сравнению с предыдущими исследованиями, в которых в основном говорилось о любовно-семейных отношениях. Здесь этот жанр включает песни о любви, семейных отношениях, песни тюремные и солдатские.

Разнородную массу городских песен на основе тематики расклассифицировал А.С. Башарин [Башарин 2003Ь]. Первый уровень его деления — песенные циклы, претендующие, по словам автора, на статус жанра: декорационные и мотивно-сюжетные (по элементам содержания, не являющимся действием и относящимся к структуре лирического сюжета). В декорационных выделяются локальные песни, песни субкультур (студенческие, туристские, лагерные, «пионерские»), песни квазимиров (сиротские, блатные, морские, национальные), экзотические песни (ковбойские, песни об инокультурном мире, пиратские), песни о

художественном мире (песни литературного цикла, цикл песен «о животных», детский цикл), песни о реальном мире — пародийные (любовно-семейный цикл, военно-политический цикл, шпионские песни, песни о советской действительности). Песенные циклы с общими мотивно-тематическими структурами делятся на романсы, жестокие романсы, современную анакреонтику, специфические формальные жанры — куплеты, песни-переделки, песни-попурри.

Следует отметить, что в работах этномузыкологов термин «городская песня» используется довольно часто. Например, в книге И.И. Земцовского «Русская народная песня» [Земцовский 1964] есть раздел, посвященный городской песне, которую он по тематике делит на следующие группы: песни содружества, застольные песни среди военной и студенческой молодежи; героические события прошлого; о воле и неволе; элегические раздумья; любовная лирика. Автор отмечает, что на основе последней с использованием надрывной мещанской тематики возник «жестокий» романс. А.В. Руднева, рассматривая строфическое строение народных песен, анализирует и виды строфики поздних песен — для которых тоже использует термин «городские песни» [Руднева 1994].

Как мы пытались показать, к настоящему моменту среди исследователей нет общепринятого термина для обозначения группы песен, выбранной нами для анализа.

Массив городских песен по происхождению, безусловно, неоднороден. Среди них можно выделить несколько групп: во-первых, это переработанные стихотворения известных и малоизвестных поэтов, во-вторых, песни, созданные по книжным образцам, авторство которых не установлено, в-третьих, так называемые песни-хроники, которые сочиняли уличные певцы первой половины XX в. по мотивам произошедших событий. Кроме того, из статьи А.С. Башарина [Башарин 2003Ь] видно, что группа городских песен постоянно пополняется — в нее включаются

песни, созданные в городской среде на протяжении всего XX в. Как мы уже указывали во введении, в нашей работе речь пойдет лишь о небольшой группе городских песен — ушедших в деревенскую среду и бытующих преимущественно среди женщин, родившихся до 1950 г.р. Для их общей характеристики мы в своей работе будем использовать словосочетания «городская песня» / «городские песни» в соответствии со сложившейся традицией в некоторых фольклористических работах конца XX — начала XXI в., которая восходит к трудам этномузыковедов советского периода.

1.2. От проблемы терминологии к истории собирания и изучения

городских песен

В этом разделе рассмотрены этапы собирания и изучения городских песен с учетом идеологии и/или глобальных культурных процессов, господствовавших в тот или иной исторический период, так как именно они диктуют методологию поиска (записи, отбора) и анализа материала, ракурсы его рассмотрения и т. п. Мы выделили пять основных периодов:

• народно-романтический (XIX в.);

• нейтрально-объективистский (конец XIX — начало XX в.);

• раннесоветский «социологический» (1917-1928 гг.);

• «вульгарно-марксистский» (в духе «классовой борьбы») (конец 1920-х — 1970-е гг.);

• современный период: с 1980-х гг. до настоящего времени.

Народно-романтический (XIX в.)

Первые работы, в которых появляется рефлексия по поводу интересующей нас группы песен, относятся к периоду романтизма, представители которого видели в фольклоре отражение «национального духа». В рамках романтического народоведения XIX в. положительно (в

том числе с эстетической точки зрения) оценивалось творчество крестьянское и древнее (т. е. подлинно национальное), анонимное («голос народа»), отрицательно — городское, новое и индивидуально-авторское (именно в фольклоре) как неспособное репрезентировать подлинно «национальное» и «древнее». Отсюда следует разграничение городских и традиционных деревенских песен в репертуаре крестьян и точка зрения на первые как на оказывающие пагубное влияние на народную традицию. Например, по мнению П.В. Киреевского, городская культура «уродовала» «чистонародные» песни, и он старался не включать в свой сборник песен романсы и «подделки под народный лад» [Киреевский 1911: 1у], отбирая для него только «истинно народные крестьянские» песни. Однако некоторые образцы городской лирики в его сборнике все же встречаются, причем даже среди песен обрядовых. Эти песни представляют собой своего рода переходный тип — форма стиха еще вполне традиционна, но в тексте упоминаются атрибуты городской жизни (см., например, № 336, 700) [Там же]. Положительно относился к появлению новых песен в репертуаре сельских жителей Н.И. Костомаров. В статье, посвященной сборнику песен П.В. Шейна (1868), он отмечает: «Никак не следует пренебрегать песнями новейшего склада или же носящими отпечаток новейших переделок; пусть для вашего эстетического вкуса они представляются уродливыми, пошлыми, даже циническими и лишенными всякой поэзии, но для историка и мыслящего наблюдателя человеческой жизни они все-таки драгоценные памятники народного творчества. При этой точке зрения видимая бессмыслица для нас иногда не бывает лишена смысла. Г-н Шейн не пренебрегал такими песнями, хотя собрал их сравнительно немного» [Костомаров 1872: 554].

По сути, с этого времени развернулась дискуссия о «новых веяниях в народной поэзии». Ученые разделились на два лагеря: одни считали, что новые песни — явление пагубное, которое влечет за собой исчезновение

прекрасной традиционной крестьянской песни, другие полагали, что проникновение в репертуар деревенских жителей новой поэзии — процесс неизбежный, обусловленный исторической ситуацией, поэтому нельзя не замечать современных явлений. Следует отметить, что в работах этого периода под «новыми» песнями подразумевались, во-первых, городские песни и, во-вторых, частушки. Именно исполнение частушек деревенскими жителями более всего возмущало ценителей старины.

Статьи тех, кто порицал городскую песню, строятся приблизительно одинаково: авторы восхищаются красотой русской народной песни, сетуют по поводу исчезновения «задушевно глубоких и безусловно музыкальных песен» и для сравнения приводят образцы новой поэзии, причем стараясь выбрать наиболее пошлые примеры, чтобы возвысить первую и принизить вторую. Кроме того, исследователи непременно указывали источник разложения народной культуры. Так, И.Я. Львов писал, что частушки, или, как их называют в разных местностях, «трясогузки», — песенки пошлого и ничтожного содержания — проникли в деревенскую традицию под влиянием «фабрики, мещанства или лакейства, трактира и мелкой уличной прессы» [Львов 1891: 6]. Э.Я. Заленский связывал распространение «припевок» (частушек) в крестьянской среде с духовной нищетой и пьяным разгулом, считая, что это «если не полный упадок народной лирической поэзии, то <...> оскудение ее» [Заленский 1912: 5].

Любопытно, что И.Я. Львов относился отрицательно не ко всем произведениям «новой поэзии». Песни на стихи, например, Кольцова, Некрасова, Никитина он предлагал интеллигенции разучивать с деревенскими жителями, чтобы вытеснить «скабрезные трясогузки». Похожую ситуацию наблюдаем и в статье Заленского, который, ругая частушку, сравнивал ее с прекрасными «далевыми» песнями, которые также приводит в статье; заметим, что из 47 «далевых» песен 32 — именно городские «новомодные» песни.

Защитники «новых» песен не писали восторженных отзывов о художественных особенностях этих текстов. Они, как и их оппоненты, отмечали бедность их содержания по сравнению со старинными песнями [Смирнов 1895]; главный пафос их работ заключается в привлечении внимания собирателей к новым явлениям в фольклоре, к необходимости их записи.

По словам Н.А. Смирнова, до сих пор собиратели старались записывать угасающие старые песни, оставляя без внимания популярные сейчас в народе, в то время как народ всегда поет о «различных событиях, случаях жизни, так или иначе заинтересовавших его, высказывая при этом свое собственное понимание их, <...> сближаясь с городом <...>, и воспринимая оттуда различные впечатления, он не преминул сейчас же выразить их в своей песне» [Смирнов 1895: 6].

Мы лишь коснулись общих представлений о развернувшейся дискуссии по поводу «новых» песен во второй половине XIX — начале XX в., так как эта тема уже была предметом исследования второй половины XX в. [Новикова 1960; Пузанева 1972; Якунцева 1980а; Лурье 2011Ь].

Песни тюрьмы. Помимо фиксации городских песен среди крестьянского населения, с середины XIX в. началось изучение и тюремного песенного творчества. Пионером в этой области был С.В. Максимов. Исследуя быт тюрьмы и ссылки, он уделил внимание песням, бытовавшим среди заключенных. Отметим, что его подход к анализу услышанного и записанного материала был в русле описанной дискуссии о «старых» и «новых» песнях. Так, среди этих песен он выделял «старинные» и «новейшие». Как и многие исследователи того времени, С.В. Максимов высказывает сожаление о вытеснении «настоящих и неподдельных произведений самобытного народного творчества» «искусственными песнями» [Максимов 1871: 372]. Примечательно, что,

несмотря на явное пренебрежение к «безвкусным текстам», автор все-таки приводит образцы новой тюремной песни. Одна из таких песен, «Славное море, привольный Байкал!», даже кажется ему обладающей «некоторым достоинством» [Максимов 1871: 409].

В репертуаре арестантов бытовали песни на стихи М.Ю. Лермонтова и А.С. Пушкина, приспособленные к их среде [Там же: 411]. С. В. Максимов отмечает, что песни, приводимые им в книге, были записаны не только от заключенных, но и от свободных жителей Сибири — старожилов. Песня заключенных вышла за пределы тюрем, острогов, рудников и широко распространилась по всей Сибири. Некоторые образцы ее (правда, уже только «новейшие», по терминологии Максимова) до сих пор бытуют среди деревенского населения Сибири.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Рычкова, Надежда Николаевна, 2016 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. 100 песен русских рабочих / сост., вступит. статья и коммент. П. Ширяевой; общ. ред. П. Выходцев. — Л.: Музыка, 1984. — 216 с.

2. 1812 год в песнях / собраны и зап. В.Н. Гартевельдом. — М.: Книгоизд. К.И. Тихомирова, 1912. — 63 с.

3. Burns, T. A Model for Textual Variation in Folksong / Т. Burns // Folk Group and Folklore Genres: A Reader / ed. by Oring Elliott. — USA: Utah State University Press, 1989. — P. 245—253.

4. Würzbach, N., Salz, S.M. Motif Index of the Child Corpus. The English and Scottish Popular Ballads / N. Wurzbach, S.M. Salz. — Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1995. — 249 p.

5. А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые / сост. Марина Баранова. М.: Эксмо, 2006 // Песенник анархиста-подпольщика. — URL: http://a-pesni.org. (дата обращения: 15.05.2015).

6. Абашева, Д.В. Из истории фольклористики России. В.К. Магницкий / Д.В. Абашева. — Чебоксары: ЧГПУ им. И.Я. Яковлева, 2004. — 146 с.

7. Адоньева, С., Герасимова, Н. «Никто меня не пожалеет.». Баллада и романс как феномен фольклорной культуры нового времени / С. Адоньева, Н. Герасимова // Современная баллада и жестокий романс / сост. С. Адоньева, Н. Герасимова. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. — С. 338—375.

8. Амроян, И.Ф. Повтор в структуре фольклорного текста: дисс. ... д-ра филол. наук / Амроян Ирина Франтишековна. — М., 2006. — 46 с.

9. Амроян, И.Ф. Типология цепевидных структур. — Тольятти, 2000. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/amroyan1.htm (дата обращения: 18.03.2015).

10. Антология военной песни / сост. и автор предисл. В. Калугин. — М.: Эксмо, 2006. — 798 с.

11. Артеменко, Е.Б. Синтаксический строй русской народной лирической песни в аспекте ее художественной организации / Е.Б. Артеменко. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1977. — 160 с.

12. Архипова, А.С. Как погибла Оля и родился фольклор / А.С. Архипова // «Кирпичики»: культурная антропология и фольклористика сегодня: сб. статей / сост. А. Архипова, М. Гистер, А. Козьмин. — М.: РГГУ, 2008. — С. 563—591.

13. Архипова, А.С., Неклюдов, С.Ю. Два героя / два уркана: привал на пути / А.С. Архипова, С.Ю. Неклюдов // Natales grate numeras?: Сб. ст. к 60-летию Георгия Ахилловича Левинтона. — СПб., 2008 (Studia Ethnologica, Вып. 6). — С. 27—75.

14. Архипова, А.С., Неклюдов, С.Ю. Фольклор и власть в закрытом обществе / А.С. Архипова, С.Ю. Неклюдов // Журнальный зал (опубликовано в журнале «Новое литературное обозрение». — 2010. — № 101). — URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2010/101/ar6.html (дата обращения: 19.09.2014).

15. Астахова, А.М., Ширяева, П.Г. Старая рабочая песня / А.М. Астахова, П.Г. Ширяева // Советская этнография. — 1934. — № 1-2. — С. 201—203.

16. Бшецька В. З студш над сучасними шснями / В. Бшецька // Етнографiчний вюник. — [Кшв], З друкарш Украшсько!' академп наук, 1926. — Кн. 2. — С. 38—44.

17. Багизбаева, М.М. Фольклор семиреченских казаков / М.М. Багизбаева. — Алма-Ата: Мектеп, 1977. — Ч. 1. — 280 с.

18. Багизбаева, М.М. Фольклор семиреченских казаков / М.М. Багизбаева. — Алма-Ата: Мектеп, 1979. — Ч. 2. — 384 с.

19. Балашов, Д.М. История развития жанра русской баллады / Д.М. Балашов. Петрозаводск: Карельск. книжн. изд-во, 1966. — 72 с.

20. Баллады / сост. Б. П. Кирдан. — М.: Русская книга, 2001. — 460 с.

21. Бахтин, В. Рассказы краснобая / В. Бахтин. — СПб.: Чарт Пилот, 2002. — 316, [3] с.

22. Бахтин, В.С. Песни Ленинградской области. Записи 1947—1977 г. Л.: Лениздат, 1978. — 231 с.

23. Бахтин, В.С. Русская частушка // Частушка. — М.; Л.: Сов. писатель, 1966. — С. 8—55.

24. Башарин, А. С. Городской песенный фольклор / А. С. Башарин // Современный городской фольклор. — М.: РГГУ, 2003. — С. 487—492.

25. Башарин, А.С. Городская песня / А.С. Башарин // Современный городской фольклор. — М.: РГГУ, 2003b. — С. 503—534.

26. Башарин, А.С. Проблемы составления мотивно-тематического указателя современного городского песенного фольклора (Еще раз о морфологии жестокого романса, новой баллады и городской песни. Проект доклада) / А.С. Башарин. — URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/basharin5.htm (дата обращения: 15.04.2016).

27. Белоусов, А.Ф. «Как на кладбище Митрофаньевском...»: правда и вымысел городского романса / А.Ф. Белоусов // Genius Loci: сб. статей в честь 75-летия С.Ю. Неклюдова / сост. М.А. Ахметова, Н.В. Петров, О.Б. Христофорова (отв. ред.). — М.: Форум, 2016. — С. 253-265.

28. Белоусов, А.Ф. Комментарий к песне «Чубаровцы» («Двадцать лет жила я в провинции.») / А.Ф. Белоусов // Литература и человек (писатели, читатели, филологи): сб., посвященный 55-летию проф. М. В. Строгонова. — Тверь: Марина, 2007. — С. 77—84.

29. Белоусов, А.Ф. От происшествия — к фольклору: ленинградские песни-хроники 1920-х годов / А.Ф. Белоусов // Проблемы истории, филологии, культуры. — 2012. — № 2 (36). — С. 284—299.

30. Бирюков, Ю.Е. Казачьи песни. — М.: Современная музыка, 2004 // Песенник анархиста-подпольщика. URL: http://a-pesni.org.

31. Блатная лира: сборник тюремных и лагерных песен / собрал и составил Яков Вайскопф. — Иерусалим, 1981. — 79 с.

32. Блатная песня: сборник. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002 // Песенник анархиста-подпольщика. — URL: http://a-pesni.org

33. Близко города Славянска. Новый песенник. — М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1908. — 32 с.

34. Богатырев, П.Г. Народная песня с точки зрения ее функций / П.Г. Богатырев // Вопросы литературы и фольклора / под ред. С.Г. Лазутина. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1973. — С. 200—212.

35. Богатырев, П.Г. К вопросу об этнологической географии // П.Г. Богатырев. Народная культура славян / сост. Е.С. Новик, Б.С. Долган; под ред. Е. С. Новик — М.: ОГИ, 2007. — С. 274—287.

36. Богатырев П.Г., Якобсон Р.О. Фольклор как особая форма творчества // Богатырев П.Г. Вопросы народного творчества. — М.: Искусство, 1971. — С. 369—383.

37. Бочаров, А. Массовая советская песня / А. Бочаров. — М.: Сов. писатель, 1956. — 218 с.

38. Боян. Поэтическая речь русских: Народные песни и современный фольклор. Собрали Андрей Бройдо, Яна Кутьина, Яков Бройдо. — URL: http://www. daabooks.net/indexkoi.html (дата обращения: 10.04.2016).

39. Брянцева, Л.И. Роль повторов в поэтической структуре русских народных песен // Фольклор народов РСФСР. Фольклор и этнография. Общее и особенное в фольклоре разных народов. — Уфа: БГУ, 1990. — 72—79 с.

40. В нашу гавань заходили корабли...: Песни гор. дворов и окраин / сост. К.П. Смирнова, Э.Н. Филина. — Пермь: Книга, 1995. — 430, [1] с.

41. В нашу гавань заходили корабли. Песни / сост. Э. Н. Успенский. Вып. 5. —М.: Стрекоза, 2001. — 189 с.

42. В нашу гавань заходили корабли.. Песни / сост. Э. Н. Успенский. Вып. 2. — М.: Стрекоза, 2000. — 221 с.

43. В нашу гавань заходили корабли.: Песни / сост. Э. Н. Успенский. Вып. 1. — М.: Стрекоза, 2000. — 189 с.

44. Валов, С.А. Творчество фронтовиков периода Великой Отечественной войны. 1979. URL: http://www.opentextnn.ru/museum/nn/aetnolog/vov/?id=3564 (дата обращения: 12.04.2016).

45. Вавулинская, Л.И. Музыкальное искусство и цензура во второй половине 1940-х — 1960-е гг. (на материалах Карелии) / Л.И. Вавулинская // Цензура в России: история и современность: сб. науч. трудов. — СПб.: Рос.нац. б-ка, 2006. — С. 159—168.

46. Ванька-ключник злой разлучник. Новыя песни. — М.: Склад издания А. С. Балашова, 1908. — 26 с.

47. Ванька-ключник злой разлучник. Новыя песни. — Москва: Тип. Ф.И. Филатова, 1913. — 18 с.

48. Ванька-ключник. Крестьянская песня в селе Николаевке Мензелинского уезда Уфимской губернии. Положил на голоса Н. М-в. — СПб.: Изд-е А.Е. Пальчикова, 1888.

49. Ванька-ключник. Новейший песенник. — М.: Тип. тов-ща И.Д. Сытина, 1914. — 18 с.

50. Ванька-ключник. Популярнейшая народная песня, исполняемая с громадным успехом Н.В. Плевицкой. Склад издания: Вильна. Отделенич, СПБ, Москва, Киев, Одесса, Рига, Харьков. На обложке портрет Плевицкой. Стоимость 10 к. — Тип. Иос. Завадского в Вильне. Нотоп. А. Шмидта, СПБ. № 228. (Переложение О. Федорова) си бемоль.

51. Ванька-ключник. Сборник новейших песен и романсов. — СПб.: Изд-е книжной торговли А. А. Холмушина, 1900.

52. Ванька-ключник. Сборник русских песен и стихотворений. — М.: Тип. тов-ща И.Д. Сытина, 1915. — 96 с.

53. Варавва, И.Ф. Песни казаков Кубани / И.Ф. Варавва. — Краснодар, 1966. — 326 с.

54. Василенко, В.А. Кто автор песни «Солнце всходит и заходит» /

B,А. Василенко // Алтай. — 1961. — № 17. — С. 150—153.

55. Васильева, Ю.В. Повтор как принцип организации фольклорного текста: дисс. ... канд. филол. наук / Васильева Юлия Витальевна. — Саратов, 2004. — 213 с.

56. Власова, С.Ю. Традиционное пение и его адаптивные возможности / С.Ю. Власова // Традиционная культура. — 2004. — № 3. —

C. 72-83.

57. Веревкин, Н. Раненый русский воин / Н. Веревкин // Русский инвалид или военные ведомости. — 1931. — № 227. — С. 908.

58. Возякова, Н.В. Испанский традиционный романс: от фольклорной традиции до блокнота собирателя / Н.В. Возякова. — М.: РГГУ, 2014. — 365 с.

59. Вохман (Рычкова), Н.Н. Формирование фольклорной традиции на территории Хакасско-Минусинской котловины в XVIII в. / Н.Н. Вохман (Рычкова) // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 7. Филология. — Улан-Удэ, 2007. — С. 297-302.

60. Вохман (Рычкова), Н.Н. Функционирование городских песен в деревенской традиции / Н.Н. Вохман (Рычкова) // Вестник РГГУ. — 2011. — № 9. — Сер. Филологические науки. Литературоведение и фольклористика. — С. 141-148.

61. Гаврилевская, В.В. К вопросу о современном состоянии песен и преданий на горнозаводском Урале / В.В. Гаврилевская // Фольклор Урала. Вып. 4: Рабочий фольклор. — Свердловск:Урал. гос. ун-т, 1978. — С. 53—62.

62. Гайдай М. Мелоди блатних шсень / М. Гайдай // Етнографiчний вюник. — [Ки'в], З друкарш Украшсько" академií наук, 1926. — Кн. 2. — С. 61—62.

63. Глазки голубые, не дайте умереть. // Песенник анархиста-подпольщика. — URL: http://a-pesni.org/popular20/glazgolubyje.htm (дата обращения 12.04.2015).

64. Голова ль ты моя удалая. Новый песенник. — М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1908. — 32 с.

65. Городские песни, баллады и романсы / сост., подгот. текста и коммент. А.В. Кулагиной, Ф.М. Селиванова. — М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1999. — 623 с.

66. Городской романс и авторская песня / сост. Т.Ф. Пухова. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2002. — 144 с.

67. Грановский, Б.Б. Предисловие: Русские песни от И.Е. Молчанова / Б.Б. Грановский // Фольклор: Песенное наследие. — М.: Наука, 1991. — С. 178—203.

68. Грибушин, И.И. «Завеянные следы» Федора Глинки в уральском песенном фольклоре / И.И. Грибушин // Фольклор Урала. Вып. 3: Народно-песенное творчество. — Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1977. — С. 53—61.

69. Грибушин, И.И. О генезисе песни «Уж я старого седого. » (народная обработка ст. А. А. Дельвига) / И.И. Грибушин // Фольклор Урала. Вып. 4: Рабочий фольклор. — Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1978. — С. 62—70.

70. Гудошников Я.И. Очерки истории русской литературной песни XVIII—XIX вв. / Я.И. Гудошников. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1972. — 170 с.

71. Гудошников, Я.И. Русский городской романс: учеб. пособие / Я.И. Гудошников. — Тамбов: Тамбовский ордена «Знак Почета» гос. пед. ин-т, 1990. — 90 с.

72. Гурьянов, И.Г. Полный новейший песенник: в тринадцати частях. Ч. 11. — М.: Тип. Н. Степанова, 1835.

73. Далекое прошлое Пушкиногорья. Вып. 6. Песенный фольклор археологических экспедиций / сост. С.В. Белецкий. — СПб.: Михайловское, 2000.

74. Джекобсон, М., Джекобсон, Л. Песенный фольклор ГУЛАГа как исторический источник (1917—1939) / М. Джекобсон, Л. Джекобсон.

— М.: Соврем. гуманитар. ун-т, 1998. — 422 с.

75. Джекобсон, М., Джекобсон, Л. Песенный фольклор ГУЛАГа как исторический источник (1940—1991) / М. Джекобсон, Л. Джекобсон.

— М.: Соврем. гуманитар. ун-т, 2001. — 562 с.

76. Джекобсон, М., Джекобсон, Л. Песенный фольклор советских тюрем и лагерей как исторический источник (1917-1991) / подготовка к печати Н.Н. Рычкова / М. Джекобсон, Л. Джекобсон. — М.: РГГУ, 2014. — 424 с.

77. Дианова, Т.Б. Контекстуальные единицы в составепесенно-лирических текстов (типология и функции) / Т.Б. Дианова // Фольклор: текст и контекст: сб. статей. — М.: Гос. респ. центр рус. фольклора, 2010.

— С. 50—67.

78. Друскин, М.С. Русская революционная песня. — М.: Музгиз, 1954. — 164 с.

79. Друскин, М.С. Русская революционная песня. — Л.: Гос. муз. изд-во, 1959. — 70 с.

80. Дурново, Н. «Узник» Пушкина в народной переделке / Н. Дурново // Пушкинский сборник / под ред. А.И. Кирпичникова. — М.: Университет. тип., 1900. — С. 237-254.

81. Дымшиц, А. Л. Дооктябрьский рабочий фольклор // Литературная учеба. — 1936. — № 1. — С. 119-145.

82. Еремина, В.И. Повтор как основа построения лирической песни / В.И. Еремина // Исследования по поэтике и стилистике. — Л.: Наука, 1972. — С. 37—65.

83. Жестокие романсы Тверской области / сост. Л.В. Брадис, Е.В. Петренко, М.В. Строганов, И.С. Тарасова. — Тверь: Золотая буква, 2006. — 187 с.

84. Жиганец, Ф. Блатная лирика: сборник / Ф. Жиганец. — Ростов н/Д.: Феникс, 2001.

85. Жирмунский, В.М. Методика социальной географии. (Диалектология и фольклор в свете географического исследования) // В.М. Жирмунский. Общее и германское языкознание. — Л.: Наука, 1976. — С. 422—452.

86. Заленский, Э.Я. Что поет современная деревня Псковского уезда. — Псков: Электрич. типо-лит. Губерн. земства, 1912. — 184 с.

87. Заманский, В.Я. Записки старого киевлянина / В.Я. Заманский. — К.: Мост Паблишинг, 2010. — URL: http://www.litmir.co/br/?b=162738&p=2 (дата обращения: 21.05.2015).

88. Запрещенные песни: к истории социологического изучения городского фольклора в 1920-е гг. (Песни в записи Л.В. Домановского из Фольклорного собрания РО ИРЛИ) / публ. и комм. Н.Г. Комелиной // Из истории русской фольклористики. Вып. 9. — СПб.: Наука, 2014. — С. 762—809.

89. Заржевская, М. Опыт изучения песен на демонстрации / М. Заржевская // Пролетарский музыкант. — 1930. — № 9—10. — С. 59—60.

90. Зеленин, Д.К. Сборник частушек Новгородской губернии / Д.К. Зеленин // ЭО. — 1905. — № 2—3. — С. 164—231.

91. Зеленин, Д.К. Новые веяния в народной поэзии / Д.К. Зеленин // Вестник воспитания. — 1901. — № 8. — С. 86—98.

92. Зеленин, Д.К. Великорусские говоры с неорганическим и переходным смягчением задненебных согласных в связи с течением позднейшей великорусской колонизации / Д.К. Зеленин. — СПб.: Тип. А.В. Орлова, 1913. — 554 с.

93. Зеленин, Д.К. Южно-великорусские «Страдания» / Д.К. Зеленин // Этнографическое обозрение. — 1906. — № 1—2. — С. 101— 104.

94. Земцовский, И.И. Лирическая песня / И.И. Земцовский // Этнография восточных славян: очерки традиционной культуры; отв. ред. К.В. Чистов. — М.: Наука, 1987. — С. 439—449.

95. Земцовский, И.И. Русская народная песня / И.И. Земцовский. — М., Л.: Музыка, 1964. — 66 с.

96. Златые горы: новый сборник песен и романсов. — М.: Изд-е книгопродавца Н.П. Баркова, 1906. — 35 с.

97. Зубова, Н.П. Песни литературного типа в устной народной традиции (на материале записей 1970 — начала 1980 -х годов): дис. ... канд. филол. наук / Зубова Нина Павловна. — М., 1984. — 235 с.

98. Зырянов, И.В. Сюжетно-тематический указатель свадебной лирики Прикамья / И.В. Зырянов. — Пермь: Перм. гос. пед. ин-т, 1975. — 183 с.

99. Иванова, Е.И., Строганов, М.В. Теория и практика изучения фольклора в исследованиях Ю.М. Соколова 1919—1934 годов (по материалам работы в Твери) / Е.И. Иванова, М.В. Строганов // Фольклор Тверской губернии: сб. Ю.М. Соколова и М.Н. Рожновой (1919—1926). — СПб.: Наука, 2003. — С. 511—572.

100. Иванова, Т.Г. История русской фольклористики XX века: 1900 — первая половина 1941 гг. / Т.Г. Иванова. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. — 800 с.

101. Из фабричных песен Владимирской губернии. По статье Алексея Смирнова // Этнографическое обозрение. — 1903. — № 4. — С. 115-123.

102. Казакова, Н.И. Народные песни на Сахалине (по материалам фольклорных экспедиций 1973—1984 гг.): дис. ... канд. филол. наук / Казакова. — М., 1986.

103. Как на этой на долинке. URL: http://rusfolklor.ru/archives/1370 (дата обращения: 15.03.2014).

104. Когда я на почте служил ямщиком. Новейший русский песенник. —М.: Тип. Филатова, 1911. — 26 с.

105. Колпакова, Н.П. О жанровой и сюжетно-тематической классификации русской народной бытовой песни / Н.П. Колпакова // Советская этнография. — 1983. — №. 6. — С. 23-33.

106. Колпакова, Н.П. Русская народная бытовая песня / Н.П. Колпакова. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. — 284 с.

107. Кольцов, А.В. Стихотворения / А.В. Кольцов. — СПб.: Тип. В. Безоразова и комп., 1892.

108. Комелина, Н., Лурье, М., Подрезова, С. Песни уличного певца Владимира Егорова в фонографической записи М.А. Астаховой / Н. Комелина, М. Лурье, С. Подрезова // Антропологический форум online. — 2013. — № 19. — URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/07/19online/komelina_lure_podrezova (дата обращения: 19.09.2014).

109. Копанева, Н.П. Новая баллада (жанровые границы. Сюжеты) / Н.П. Копанева // Фольклор народов РСФСР: межвуз. науч. сб. — Уфа, 1982. — Вып. 10 — С. 89—96.

110. Копанева, Н.П. Новые народные песни балладного типа в русской устной традиции конца XIX — начала XX веков: Дис. ... канд. филол. наук / Копанева Наталья Павловна. — Л., 1985.

111. Корев, Ю. Советская массовая песня / Ю. Корев. — М.: Музфонд СССР, 1956. — 36 с.

112. Коробушка. Новый песенник. — М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1916. — 96 с.

113. Костомаров, Н.И. Великорусская народная песенная поэзия. По вновь изданным материалам / Н.И. Костомаров // Вестник Европы. — 1872. — Кн. 6. — С. 535—587.

114. Костюхин, Е.А. Сказки, которые плохо кончаются / Е.А. Костюхин // Живая старина. — 1997. — № 4. — С.15—18.

115. Костюхин, Е.А. Жестокий романс / Е.А. Костюхин // Современный городской фольклор. — М.: РГГУ, 2003. — С. 492—503.

116. Кочегар. Новейший сборник русских песен. — М.: Тип. П.В. Бельцова, 1912. — 18 с.

117. Кравцов, Н. Баллада «Муж-солдат в гостях у жены» / Н. Кравцов // Фольклор как искусство слова: сб. статей. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966. — Вып. I. — С. 122—139.

118. Кравчинский, М. Песни и развлечения эпохи НЭПа / М. Кравчинский. — Н. Новгород: ДЕКОМ, 2015. — 720 с.

119. Кравчинский, М. Песни, запрещенные в СССР / М. Кравчинский. — Н. Новгород: ДЕКОМ, 2008. — 264 с.

120. Красноармейский фольклор / сост. В.М. Сидельников. — М.: Сов. писатель, 1938. — 208 с.

121. Кулагина, А.В. Новая система песенных жанров фольклора / А.В. Кулагина // Славянская традиционная культура и современный мир. — 1997. — Вып. II. — 39-53 с.

122. Кулагина, А.В. Современное состояние баллады / А.В. Кулагина // Фольклор Севера: региональная специфика и динамика развития. — Архангельск, 1998. — С. 39-61.

123. Кулагина, А.В. Тема любви в городских песнях / А.В. Кулагина // Народная культура Русского Севера. Живая традиция: Материалы республиканской школы-семинара (10-13 ноября 1998 г.). Вып. 2 / отв. ред. Н.В. Дранникова, Ю.А. Новиков. — Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета, 2000. — 136 с. URL: http://folk.pomorsu.ru/index.php?page=booksopen&book=3&book_sub=3_7 (дата обращения: 10.06.2016).

124. Лазутин, С.Г. Очерки по истории русской народной песни / С.Г. Лазутин. — Воронеж: изд-во Воронеж. ун-та, 1964. — 151 с.

125. Лапин, В.А. Русский музыкальный фольклор и история / В.А. Лапин. — М.: Моск. гос. фольклорный центр «Русская песня», 1995. — 200 с.

126. Лебединский, Л. Наш массовый музыкальный быт / Л. Лебединский // Пролетарский музыкант. — 1930. — № 9—10. — С. 7—30.

127. Ленские частушки / сост. Ю. Лыхин. — Иркутск, 2004. — 102 с.

128. Леонова, Т.Г. Наблюдения над современным состоянием фольклора / Т.Г. Леонова // Современный русский фольклор / Отв. ред. Э. В. Померанцева. — М.: Наука, 1966. — С. 24—43.

129. Липа вековая. Собрание новейших цыганских песен и романсов. М.: Тип. М.В. Вельцова, 1909. — 26 с.

130. Личные воспоминания // Мальцева Г.Е. — URL: http://maltus1.narod.ru/ (дата обращения: 23.12.2014)

131. Лозанова А. Фабрично-заводские песни крепостной России / А. Лозанова // Лит. учеба. — 1935. — № 7-8. — С. 156-175; — № 9. — С. 105-127.

132. Лозанова, А.Н. Народные песни о Степане Разине / А.Н. Лозанова. — Саратов: Нижне-волжск. обл. науч. общество краеведения, 1928. — 277 с.

133. Лорд А.Б. Сказитель / А.Б. Лорд. — М.: Восточная литература, 1994. — 368 с.

134. Лубок. Часть I. Русская песня / сост. С. А. Клепиков. — М.: Гос. лит. музей, 1939. — 274 с.

135. Лурье, М.Л. «Современный фольклор» и «Варианты "Кирпичков"»: из истории советской фольклористики / М.Л. Лурье // Genius Loci: сб. статей в честь 75-летия С.Ю. Неклюдова / сост. М.А. Ахметова, Н.В. Петров, О.Б. Христофорова (отв. ред.). — М.: Форум, 2016. — С. 265—328.

136. Лурье, М.Л. Народная баллада «В одном городе близ Саратова.» (постановка вопросов и публикация вариантов / М.Л. Лурье // Вестник РГГУ. — 2011a. — № 9. — Сер. Филологические науки. Литературоведение и фольклористика. — С. 216-259.

137. Лурье, М.Л. Городская песня в деревне (из старой дискуссии о новых песнях) / М.Л. Лурье // Вестник РГГУ. — 2011b. — № 9 (71). — Сер. Филологические науки. Литературоведение и фольклористика. — С. 124-141.

138. Лурье, М.Л. Творцы, певцы и продавцы городских песен (по материалам невышедшего сборника А. М. Астаховой) / М.Л. Лурье // Живая старина. — 2011с. — № 1. — С. 2—6.

139. Лурье, М.Л. Песня «Алиментики»: вопросы и ответы / М.Л. Лурье // Вестник РГГУ. — 2015. — № 4 / отв. за выпуск Н.Н. Рычкова. Сер. История. Филология. Культурология. Востоковедение. М.: РГГУ, 2015. С. 7-40.

140. Лурье, М.Л., Сенькина, А.С. Песни деревни Вершинино Томского округа // Фольклор: текст и контекст: сб. ст. — М.: Гос. респ. центр русского фольклора, 2010. — С. 264—285.

141. Лурье, М.Л., Сенькина, А.С. Песни саратовских детдомовцев в записи Петра Козина (1921): Текст и комментарий // АБ-60. Сборник статей к 60-летию А.К. Байбурина. — СПб.: Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2007. (Studia Ethnologica; Вып. 4). — С. 511—537.

142. Львов, И.Я. Новое время — новые песни / И.Я. Львов. — Устюг: Типография-скоропечатня П.Н. Лагирева, 1891. — 39 с.

143. Любимые песни московских цыган. — М.: Изд-е А. Гутхейль, 1906 (переложение Я. Ф. Пригожего). Ванька-ключник. Русская народная песня. Фа и до диезы

144. Макашина Т.С. Свадебный обряд русского населения Латгалии // Русский народный свадебный обряд: сб. ст. — Л.: Наука, 1978.

145. Максимов С.В. Сибирь и каторга: В 3 ч. Ч. 1: Несчастные. СПб.: Тип. А. Траншеля, 1871. — 411 с.

146. Мальцев, Г.И. Проблема систематизации народной лирики в зарубежной фольклористике (обзор методов) / Г.И. Мальцев // Русский фольклор: материалы и исследования. — 1977. — Т. 17. — С. 120—130.

147. Массовые песни к XVI годовщине октября. — Л.: Изд-е Ленинградской октябрьской комиссии, 1933. — 25 с.

148. Мелетинский, Е.М. «Эдда» и ранние формы эпоса / Е.М. Мелетинский. — М.: Наука, 1968. — 364 с.

149. Мелетинский, Е.М. К вопросу о применении структурно-семиотического метода в фольклористике / Е.М. Мелетинский. — URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/meletinsky5.htm (дата обращения: 02.03.2016).

150. Мой костер в тумане светит. Песенник. — М., 1898. — 32 с.

151. Мореева, А.К. От редактора // Сидельников В.М. О критическом отборе фольклорного наследия. — М.: Всесоюз. дом народ. творчества им. Н. К. Крупской, 1951. С. 1—6.

152. Музыкальная энциклопедия: в 6 т. Т. 4 / гл. ред. Ю.В. Келдыш. — М.: Сов. энциклопедия; Сов. композитор, 1978. — [Цит. по электрон. версии]. — URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_music/6586 (дата обращения: 25.03.2015).

153. На Муромской дороге. Новейший песенник. Новейший сборник народных и художественных песен и романсов. — М.: Тип. тов. И. Д. Сытина, 1913. — 96 с.

154. Народный театр / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. А. Ф. Некрыловой, Н. И. Савушкиной. — М.: Сов. Россия, 1991. — (Б-ка русского фольклора; Т. 10). — С. 95—110.

155. Недзельский, Е.Л. Народная поэзия в годы революции // Воля России. Прага. — 1924. — № 5. — С 1—28; — № 6—7. — С. 44—66.

156. Неклюдов, С.Ю. Фольклорные переработки русской поэзии XIX века: «Песнь грека» Д.В. Веневитинова / С.Ю. Неклюдов // Неоконченный разговор: сб. памяти Евгения Пермякова. — М.: Новое издательство, 2008b. — C. 380—391.

157. Неклюдов, С.Ю. Фольклорные переработки русской поэзии XIX века: баллада о Громобое / С.Ю. Неклюдов //И время и место. Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата. — М.: Новое издательство, 2008a. — С. 574—593.

158. Неклюдов, С.Ю. «Гоп-со-смыком» — это всем известно... / С.Ю. Неклюдов // Фольклор, постфольклор, быт, литература: Сб. ст. к 60-летию Александра Федоровича Белоусова. — СПб.: СПбГУКИ, 2006. — С. 65—85.

159. Неклюдов, С.Ю. «Цыпленок жареный, цыпленок пареный...» / С.Ю. Неклюдов // Язык. Личность. Текст: сб. ст. к 70-летию Т.М.

Николаевой. Отв. ред. В.Н. Топоров. Отв. секр. И.А. Седакова. — М.: Языки славянских культур, 2005. — С. 637—649. — URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov19.htm (дата обращения: 20.09.2014).

160. Неклюдов, С.Ю. Почему отравилась Маруся? — URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov39.htm (дата обращения: 20.09.2014).

161. Неклюдов, С. Столичные и провинциальные города в уличной песне XX века: топика и топонимика / С. Неклюдов // Europa Orientalis. — № 22. — 2003. — Vol. 1. — Р. 71—86.

162. Неклюдов, С.Ю. «Все кирпичики, да кирпичики.» / С.Ю. Неклюдов // Шиповник: Историко-филологический сб. к 60-летию Р. Д. Тименчика. — М.: Водолей Publishers, 2005. — С. 271—303.

163. Неклюдов, С.Ю. Фольклорные традиции современного города / С.Ю. Неклюдов // Етнология Urbana / Ред. кол.: Николай Ненов (гл. ред.), Росен Малчев, Константин Рангочев. — София: Импресар.-изд. къща «РОД», 2005. — С. 210—233.

164. Нешина, А.Ю. Старинная и новая русская баллада (преемственность и новая): дисс. ... канд. филол. наук / Нешина Анастасия Юрьевна. — М., 2007. — 173 с.

165. Новиков, А. Поход за песнями гражданской войны / А. Новиков // Советская музыка. — 1936. — № 2. — С. 17—22.

166. Новикова, А.М. О строфической композиции традиционных лирических песен / А.М. Новикова // Из истории русской народной поэзии. Русский фольклор. Т. 12. Л., 1971. — С. 47—55.

167. Новикова, А.М. Русская поэзия XVIII — первой половины XIX века и народная песня. — М.: Просвещение, 1982. — URL: http://a-pesni.org/popular20/novikova3.htm (дата обращения: 10.12.2015).

168. Новикова, А.М. Народная лирическая песня. Народные частушки / А.М. Новикова. — М.: МОПИ, 1960. — 96 с.

169. Новоселова, Н.А. Локальные черты устно-поэтической традиции Приангарья / Н.А. Новоселова // Фольклор: Песенное наследие. — М.: Наука, 1991. — С. 132—145.

170. Окрасился месяц багрянцем: сб. песен. — М.: Книгоизд. Максимова, 1909. — 18 с.

171. Очаровательные глазки. Новые романсы. — М.: Склад издания А. С. Балашова, 1908. — 26 с.

172. Пастушка: сб. новых русских песен и романсов. — М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1912. — 32 с.

173. Пенская, Д.С., Кабанов, А.С., Сербина, Н.В. «Течет речечка по песочку.»: история одной песни / Д.С. Пенская, А.С. Кабанов, Н.В. Сербина // Вестник РГГУ. — 2015. — № 6 / отв. за выпуск Н.Н. Рычкова. Сер. История. Филология. Культурология. Востоковедение. М.: РГГУ, 2015. — С. 40—107.

174. Перетц, В.Н. Современная русская народная песня. Сравнительные этюды. — СПб.: Типо-литография В.И. Штейна, 1893. — 47 с.

175. Песенник анархиста-подпольщика. — URL: http://a-pesni.org (дата обращения: 20.09.2014).

176. Песни Земли Каратузской / сост. К. Скопцов. — Красноярск: Буква, 2002. — 80 с.

177. Песни и романсы русских поэтов / сост. В.Е. Гусев. — М.; Л.: Сов. писатель, 1965. — 1119 с.

178. Песни и сказания о Разине и Пугачеве / Вступит. ст., ред. и примеч. А.Н. Лозановой. — М.; Л.: Academia, 1935a. — 418 c.

179. Песни каторги. Песни сибирских каторжан, беглых и бродяг / Собрал и записал в Сибири В.Н. Гартевельд. — М.: Книгоиздательство «Польза» В. Антик и Ко, 1912. — 64 с.

180. Песни каторжан. Зачем я мальчик уродился. Подкандальные песни. — М.: Книгоизд-во Максимова, 1910. — 18 с.

181. Песни каторжника. — Одесса: Изд А. Невского (Аронзона), 1910. — 8 с.

182. Песни неволи / сост. Ю.П. Дианов, А.Д. Мучник, Т.Н. Фабрикова. Воркута, 1992. — 224 с.

183. Песни отверженных. Сборник песен бродяг, арестантов, каторжан. — М.: Тип. товарища И. Д. Сытина, 1912. — 32 с.

184. Песни русских поэтов (XVIII — первая половина XIX века) / Ред., статьи и ком. И. Н. Розанова, — Л.: Сов. писатель, 1936. —

185. Песни русских поэтов: сб. в 2-х т. / Вступ. статья, биогр. справки, сост., подгот. текстов и примеч. В.Е. Гусева. — Л.: Сов. писатель, 1988. — Т. 1. — 664 с.

186. Песни русских поэтов: сб. в 2-х т. / Вступ. статья, биогр. справки, сост., подгот. текстов и примеч. В.Е. Гусева. — Л.: Сов. писатель, 1988. — Т. 2. — 624 с.

187. Песни Сибирского воинства / сост. Н.А. Шульпеков. — Красноярск, 2001.

188. Песни узников / сост. В. Пентюхов. — Красноярск: Офсет, 1995. — 204 с.

189. Песни Царской неволи / вступ. ст., подгот. текста и примеч. С. И. Красноштанова. —Хабаровск: Хабаров. книжн. изд-во, 1985. — 127 с.

190. Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия / Под ред. В. Ф. Миллера, М.Н. Сперанского. Вып. 1: Песни обрядовые. — М.: Общество любителей российской словесности, 1911. — 356 с.

191. Петренко, Е.В., Строганов, М.В. Жестокие романсы Тверской области: монография / Е.В. Петренко, М.В. Строганов. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2014. — 171 с.

192. Петров, В. З фольклору правопорушниюв // Етнограф1чний вюник. — [Кшв], З друкарш Украшсько! академи наук, 1926. — Кн. 2. — С. 44—60.

193. Племянников, В. Статья Гл. Успенского о частушках // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1929. — № 4—5. — С. 160—172.

194. Подрезова, С.В. М.С. Друскин — собиратель и исследователь русской революционной и рабочей песни // Друскин, М.С. Собр. соч.: в 7 т.; ред.-сост. Л. Г. Ковнацкая. Т. 5: Русская революционная песня / сост., вступ. ст., материалы, публикации писем и документов, коммент. С.В. Подрезовой. — СПб.: Композитор, 2012. — 795 с.

195. Померанцева, Э.В. Баллада и жестокий романс // Русский фольклор. — 1974. — Т. 14: Проблемы художественной формы. — С. 207—209.

196. Последний нынешний денечек гуляю с вами я друзья: сб. новейших песен, романсов и куплетов. — СПб.: Изд-е книжной торговли Н. И. Холмушина, 1912. — 93 с.

197. Потье, Э. Интернационал / Э. Потье. — М.: Гос. Изд-во «Художественная литература», 1939. — 58 с.

198. Поэзия в казармах: Русский солдатский фольклор / сост. М.Л. Лурье. — М.: ОГИ, 2008. — 562 с.

199. Прощай мой сын в страну чужую: сб. песен. — М.: тип. И.В. Бельцова, 1910. — 26 с.

200. Пузанева, Т.Н. Оценка новых жанров фольклора в журналистике 1980-х — начала 900-х годов // Ученые записки Оренбургского пед. ин-та. — 1972. — Вып. 38. — С. 29-36.

201. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура / Б.Н. Путилов. СПб.: Наука, 1994. — 235 с.

202. Путинцев, А.М. Народная песня нового времени. — Казань: типолитография И.С. Петрова, 1908. — 12 с.

203. Пясковский, А.В. Коллективная пролетарская поэзия (Песни Донбасса). — М.; Л.: ГИЗ, 1917.

204. Расшифровка зап. с. Первокаменка Алтайского края. — URL: http://petamusic.ru/?string=%D1.%CF%E5%F0%E2%EE%EA%E0%EC%E5% ED%EA%E0 (дата обращения: 12.04.2015).

205. Ревин, А. За новую песню / А. Ревин // Большевистская смена. — 1928. — № 10—11. С. 45—50.

206. Розанов, И. От книги — в фольклор / И. Розанов // Литературный критик. — 1935. — Кн. 4. — С. 192—207.

207. Розанов, И. Старые солдатские песни и наши песни Красной Армии / И. Розанов // Литературная учеба. — 1938. — № 2. — С. 12—27.

208. Розанов, И.Н. Литературный источник популярной песни // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1926. — С. 77—80.

209. Розенфельд, Б.Л. К вопросу о происхождении и формировании жанра современной частушки // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1929. — № 4—5. — С. 173—193.

210. Романсовая лирика Удмуртии / ред.-сост. Э. А. Тамаркина. — Ижевск: Удмуртский университет. 2000. — Вып. 1. — 856 с.

211. Руднева, А.В. Русское народное музыкальное творчество: Очерки по теории фольклора / А.В. Руднева. — М.: Композитор, 1994. — 222 с.

212. Русская баллада / предисл., ред. и прим. В. И. Чернышева / Вст. ст. Н. П. Андреева. — М., Л.: Сов. писатель, 1936. — 502 с.

213. Русские народные песни Красноярского края / под общ. ред. С.В. Аксюка. — М.: Сов. композитор, 1962. — Вып. 2. — 243 с.

214. Русские песни XIX в. / сост. И.Н. Розанов. — М.: Гос. изд. худ. лит-ры, 1944. — 435 с.

215. Русские песни, исполняемыя с большим успехом Надеждой Васильевной Плевицкой. 26 песен, среди них Ванька-ключник. Гравировка — печать Г. Шмидт, — СПБ.: Музыкальный магазин «Северная лира», 1904. (Переложение Н. Александрова).

216. Русские советские песни (1917-1977) / Сост. Н. Крюков и Я. Шведов. — М.: Худож. лит. 1977. — URL: http://a-pesni.org/grvojna/oficial/provody.php (дата обращения: 19.09.2014).

217. Русский жестокий романс / сост. В.Г. Смолицкий, Н.В. Михайлова. — М.: [ГРЦРФ], 1994. — 143 с.

218. Русский романс на рубеже веков / сост. В. Мордерер, М. Петровский. — Киев: Оранта-Пресс, 1997. — 371 с.

219. Русский советский фольклор: антология / Сост. и примеч. Л.В. Домановского, Н.В. Новикова, Г.Г. Шаповаловой / Под ред. Н.В. Новикова и Б.Н. Путилова. — Л., 1967, № 130. — 190 с.

220. Русский фольклор / под ред. Ю.М. Соколова. — М.: Учпедгиз, 1938. — 559 с.

221. Русское народное творчество в Башкирии / под общ. ред. Э.В. Померанцевой. — Уфа: Башкирское книж. изд-во, 1957. — 327 с.

222. Рычкова (Вохман), Н.Н. Исторические трансформации балладного сюжета о Ванюше-ключнике / Н.Н. Рычкова (Вохман) // Традиционная культура. — 2014. — № 3. — С. 11—19.

223. Рычкова (Вохман), Н.Н. Сильносвязанные и слабосвязанные структуры городской песни / Н.Н. Рычкова (Вохман) // Вестник РГГУ. — 2015. — № 6 / отв. за выпуск Н.Н. Рычкова. Сер. История. Филология. Культурология. Востоковедение. М.: РГГУ, 2015. — С. 113—131.

224. Русские советские песни (1917—1977) / сост. Н. Крюков и Я. Шведов. — М.: Худож. лит., 1977. — 751 с.

225. Савушкина, Н.И. Фольклорный быт одного колхоза / Н.И. Савушкина // Современный русский фольклор / отв. ред. Э.В. Померанцева. — М.: Наука, 1966. — С. 53—78.

226. Сборник великорусских частушек / под ред. Е.Н. Елеонской.

— М.: издание Комиссии по народной словесности при Этнографическом отделе ИОЛЕАиЭ, 1914. — 540 с.

227. Сборник песен, употребляемых простонародием..., собранных в нескольких губерниях, в продолжении десяти лет с 1886 по 1896 женой священника Пульхерией Никитской. — Казань: Типо-лит. Императ. ун-та, 1900. — 124 с.

228. Свиридов С. «Прекрасная подделка»: к вопросу о происхождении одной уличной песни / С. Свиридов // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. — 2011. — Вып. 8.

— С. 163—166.

229. Свиридов С. Блатная песня: герой и сюжет / С. Свиридов // Слово.ру: Балтийский акцент. — 2013. — № 3. — С. 75—82.

230. Священная война. Песни Победы / В.А. Костров, Г.Н. Красников. — М.: Олимп, 2005. — URL: http://a-pesni.org/ww2/folk/mezdumosk.htm (дата обращения: 19.09.2014).

231. Селиванов, Ф.М. Народные городские песни / Ф.М. Селиванов // Городские песни, баллады и романсы / Сост., подгот. текста и коммент. А. В. Кулагиной, Ф. М. Селиванова. — М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1999. — С. 5—30.

232. Сербша, Н.В. Украшська тзня традицшна лiрика: шляхи формування та етапи еволюци: автореферат дис. ... канд. мистецтвознавства / Наталiя Васшьевна Сербша. — Кшв, 2013.

233. Сидельников, В.М. Развитие русской лирической народной песни: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Сидельников Виктор Михайлович. — М., 1949. — 31 с.

234. Сидоров, А. На Молдаванке музыка играет: продолжение книги «Песнь о моей Мурке» — новые очерки о блатных и уличных песнях / А. Сидоров. — М.: ПРОЗАиК, 2012. — 400 с.

235. Сидоров, А. Песнь о моей Мурке: история великих блатных и уличных песен / А. Сидоров. — М.: ПРОЗАиК, 2010. — 368 с.

236. Сидоров, А. Я помню тот Ванинский порт: история великих лагерных песен / А. Сидоров. — М.: ПРОЗАиК, 2013. — 380 с.

237. Силантьев, И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике. Очерк историографии / отв. ред. Е.К. Ромодановская. — Новосибирск: Изд-во ИДМИ, 1999. — 103 с.

238. Симаков, В.И. Народные песни, их составители и их варианты. — М.: Изд. автора, 1929. — 126 с.

239. Сказки и песни Белозерского края. Зап. Борис и Юрий Соколовы. — М.: Изд-е ОРЯИС Императорской академии наук. Печатия А.И. Снегиревой, 1915. — 666 с.

240. Славное море, широкий Байкал. Новейший песенник. — М.: тип. П.В. Бельцова, 1912. — 18 с.

241. Славянский фольклор Акмолинской области / отв. ред. и сост. Г.И. Власова. — Астана: Евразийский нац. ун-т им. Л.Н. Гумилева, 2007. — 597 с.

242. Слободская, Н.И. Происхождение песни «Окрасился месяц багрянцем» / Н.И. Слободская // Проблемы изучения русского народного поэтического творчества (взаимовлияния фольклора и литературы): республиканский сб. / отв. ред. А.М. Новикова. — М., 1981. — С. 104— 109.

243. Смирнов, Н.А. Русские народные песни новейшего времени. Этнографический очерк / Н.А. Смирнов. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1895. — 26 с.

244. Смирнов, Ю.И. Восточнославянские баллады и близкие им формы (Опыт указателя сюжетов и версий) / Ю.И. Смирнов. — М.: Наука, 1988. — 117 с.

245. Соболев, П.М. К вопросу о ритмико-метрической структуре частушки / П.М. Соболев // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1927. — № 2—3. — С. 130—143.

246. Соболев, П.М. Мещанский фольклор / П.М. Соболев // Наступление. — 1932. — авг. — С. 49—64.

247. Соболевский, А.И. Великорусские народные песни. — СПб.: Гос. тип., 1895. — Т. 1. — 628 с.

248. Советские песни / ред. и сост.: Т. Белова. — Кострома: Костром. обл. изд-во, 1950. — 224 с.

249. Современная баллада и жестокий романс / сост. С. Адоньева, Н. Герасимова. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. — 416 с.

250. Соколов, Ю. Очередные задачи изучения русского фольклора / Ю. Соколов // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1926. — С. 5—30.

251. Соколов, Ю. Песни фабрики и деревни / Ю. Соколов // Вестник просвещения. — 1925. — № 4. — С. 109—124.

252. Соколов, Ю.М. Русский фольклор. Вып. 4. — М.: Учпедгиз,

1932.

253. Солнце всходит и заходит: Новейший сборник русских песен. — М.: Тип.-лит. торгового дома Е. Коновалова и К°, 1908. — С. 20—21.

254. Сохор, А. Русская советская песня / А. Сохор. — Л.: Сов. композитор, 1959. — 506 с.

255. Сталин, И.В. Об индустриализации и хлебной проблеме: Речь на пленуме ЦК ВКП(б) 9 июля 1928 г. // Сталин И. В. Сочинения. Т. 11. — М.: ОГИЗ; Гос. изд-во полит. лит-ры, 1949. — С. 157—187.

256. Степанов, В. Деревенские посиделки и современные народные песни-частушки / В. Степанов // Этнографическое обозрение. — 1903. — № 4. — С. 69—98.

257. Степанов, В. Новые песни-частушки (По поводу войны) / В. Степанов // Этнографическое обозрение. — 1904. — № 3. — С. 69—70.

258. Степанов, В. Современные народные собрания, игры, танцы и песни (частушки и другие) в деревне / В. Степанов // Этнографическое обозрение. — 1907. — № 1—2. — С. 181—200.

259. Стратен, В.В. Творчество городской улицы / В.В. Стратен // Художественный фольклор. — М.: Гос. акад. худ. наук, 1927. — № 2—3. — С. 144—163.

260. Толстой, Н.И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Толстой. — М.: Индрик, 1995. — 509 с.

261. Традиционная культура Муромского края. Экспедиционные, архивные, аналитические материалы: В 2-х т. Т. 1. — М.: ГРЦРФ, 2008. — 536 с.

262. Традиционная культура Муромского края. Экспедиционные, архивные, аналитические материалы: В 2-х т. Т. 2. — М.: ГРЦРФ, 2008. — 480 с.

263. Традиционный фольклор Владимирской деревни (в записях 1963-1969 гг.) / отв. ред. Э.В. Померанцева. — М.: Наука, 1972. — 215 с.

264. Традиционный фольклор Новгородской области. Песни. Причитания (По записям 1963-1976). — Л.: Наука, 1979. — 350 с.

265. Ты, заря ль моя, зоренька. Народные песни Ермаковский район, / сост. В. Логиновский. — Красноярск, 1992.

266. Уморилась: сб. новейших песен и романсов. — СПб.: Изд-е книгопродавца Холмушина, 1903. — 93, III с.

267. Уродилася я: новый рус. песенник. — М.: Типо-лит. Филатова, 1904. — 26 с.

268. Феноменов, М.Я. Современная деревня. Опыт краеведческого обследования одной деревни. Ч. 2: Старый и новый быт / М.Я. Феноменов.

— М.; Л.: Гос. изд-во, 1925.

269. Финагин, А.В. К вопросу о взаимоотношении художественной и бытовой песни (по материалам Заонежской экспедиции) / А.В. Финагин // De música: Временник отдела теории и истории музыки.

— Л.: Academia, 1927. — С. 62—69.

270. Финагин, А.В. Русская народная песня / А.В. Финагин. — Петроград: Academia, 1923. — 92 с.

271. Фолкпортал. http://folkportal.ru/tag/dobranoch (дата обращения: 04.02.2016).

272. Фольклор Восточной Сибири / сост. А. Гуревич. — Иркутск: ОГИЗ, 1938. — 180 с.

273. Фольклор русских крестьян Яунлатгальского уезда. Кн. 1. собраны И.Д. Фридрихом. — Рига: J. Fridricha izd, 1936. — 527 с.

274. Фольклор семейских / сост. Л. Е. Элиасов, И. З. Ярневский; под общ. ред. Л.Е. Элиасова. — Улан-Удэ: АН СССР, Сибирское отд-е, 1963. — 672 с.

275. Хандзинский, Н. Блатная поэзия / Н. Хандзинский // Сибирская живая старина (Иркутск). — 1926. — Вып. 1 (5) / под ред. М.К. Азадовского, Г.С. Виноградова. — С. 41—83.

276. Цензура в Советском Союзе 1917-1991. Документы / сост. А.В. Блюм; комм. В.Г. Воловников. — М.: РОСПЭН, 2004. — 575 с.

277. Цехновицер О.В. <Тюремные песни> / вступ. статья, подготовка текстов Т. С. Царьковой, коммент. М. Л. Лурье // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 2011 год / отв. ред. Т. С. Царькова. — СПБ.: Дмитрий Буланин, 2012. — С. 442—667.

278. Черный ворон (песни дворов и улиц). Кн. 2. — СПб.: Издат. дом «Пенаты», 1996. — 287 с.

279. Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция: сб. статей / К.В. Чистов. — М.: ОГИ, 2005. — 271 с.

280. Чудный месяц: новейший песенник. — М.: Изд-е Е.И. Коноваловой, 1895. — 36 с.

281. Чуж-Чуженин (Фалеев Николай Иванович). Песенник революционного солдата. 1-й сборник. — [Пг.:] Кооперативное издательское товарищество «Революционная мысль», [1917]. — С. 14—16.

282. Шаповалова, Г.Г. Фольклорные фонды рукописного отдела ИРЛИ АН СССР / Г.Г. Шаповалова // Советская этнография. — 1963. — № 2. — С. 139—145.

283. Шилов, А. Из истории первых советских песен (1917—1924) / А. Шилов. — М.: Сов. композитор, 1963. — 59 с.

284. Шор, Р. Краткий отчет о деятельности Фольклорной подсекции Литературной секции ГАХН в 27/28 ак. Году / Р. Шор // Художественный фольклор. — 1929. — Вып. IV—V. — С. 224—225.

285. Элиасов, Л.Е. Народная революционная поэзия Восточной Сибири эпохи гражданской войны / Л.Е. Элиасов. — Улан-Удэ: Бурят-Монгол. кн. изд-во, 1957. — 278 с.

286. Ягубов Б.А. «Жестокий» романс и городская баллада: генезис и функционирование / Б.А. Ягубов // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — 2013. — № 3 (21). — Ч. 1. — С. 215—219.

287. Ядринцев, Н.М. Русская община в тюрьме и ссылке / Н.М. Ядринцев. — СПб.: Тип. А. Моригеровского, 1872. — 719 с.

288. Якуб, А.С. Современные народные песенники / А.С. Якуб // Известия Отделения русского языка и словесности. — 1914. — Т. 19. — Кн. 1. — С. 47—92.

289. Якунцева, Т.Н. Спор о «старой» и «новой» песне (из истории фольклористики конца XIX века) / Т.Н. Якунцева // Фольклор Урала. Вып. 5. — Свердловск, 1980а. — С. 123—130.

290. Якунцева, Т.Н. Судьбы народной любовной и семейно-бытовой песни конца XIX — начала XX века (по уральским источникам): Дис. ... канд. филол. наук / Якунцева Татьяна Николаевна. — Свердловск, 1980Ь.

291. Ямщик. Новый русский песенник. — М.: Изд-е книгопродавца А. Д. Сазонова, 1901. — 30 с.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АРГО — архив Русского географического общества.

Архив КГПУ — архив Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева, филологический факультет.

Архив ГЦНТ — архив Государственного центра народного творчества Красноярского края.

Архив КККМ — архив Красноярского краевого краеведческого музея.

РО ИРЛИ — рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН.

АЛФ — архив лаборатории фольклористики Российского государственного гуманитарного университета. Архангельская область.

Приложение 1. Аннотированный комментарий к каталогу

№ 1. «Анюта, глазки голубые.». Варианты зачинов: «В одном селе жила Анюта.», «Раскрасавица Анета в сиротстве жизнь свою вела.».

Резюме: Парень любит девушку-сироту, его родители не разрешают им встречаться, девушка показывает могилу матери любимому. Источник: неизвестен

Мотивы: взаимная любовь — девушка-сирота — неполученное благословение — сирота на

могиле матери

Контаминации: нет

Варианты:

записанные в ХМК:

A. [Логиновский 1992: 6]; B. Архив КГПУ. 11б-6/2007. Зап. от Е.К. Марамзиной, 1930 г.р. Зап. Н. Филимонова, Ю. Гетт. д. В. Суэтук, Ермаковский район, Красноярский край; C. Архив КГПУ. Диск 1-105/2009. Зап. от В.М. Даниленко, 1953 г.р. Зап. Н. Рычкова, Н. Куценко. с. Моторское, Каратузский район, Красноярский край; сравнительный материал:

a. [Адоньева, Герасимова 1996: 200]; b. [Кулагина, Селиванов 1999: 388-389]. Комментарии: Во всех вариантах подчеркивается, что девушка-сирота была красавицей, в трех (b, c, e) красота дополняется богатством, однако родители парня во всех вариантах ругают его за связь с девушкой. Обычно мотив девического сиротства связан с посещением могилы матери (см. № 51, 56 (g) в этом каталоге, а также № 432 [Кулагина, Селиванов 1999: 399]), поэтому описание могилы сохраняется в данной песне во всех вариантах (за исключением неоконченного варианта B). Большая вариативность касается примет, по которым можно найти могилу матери героини. В трех вариантах на ней растут три дерева: береза, ракитовый кусток, осина (A, C), калина, ракитовый кусток, береза (a). Устойчивым во всех трех вариантах является второе дерево «ракитовый кусток», что обусловлено его семантикой в традиционном фольклоре. Первый вариант использует традиционные эпитеты: белая береза, горькая осина, в остальных же вариантах эпитетов нет. В варианте (c) тоже упоминаются деревья, однако их два и без указания вида. В этом же варианте присутствует два элемента, связывающих его с двумя другими вариантами: могила, поросшая травой, и птица на могиле, которые встречаются и в других песнях этого жанра (см., например, № 18, 23, С14, Т4, Т6). Описание могилы в варианте (e) стоит особняком, в нем подчеркивается богатое убранство памятника, что коррелирует с материальным благополучием сироты в начале варианта.

№ 2. «В низенькой светелке.» («Пряха»).

Резюме: У молодой пряхи любовная связь со старым вдовцом. Возможно, он обеспечит ей хорошую жизнь в городе. Мать наказывала девушке не поддаваться соблазнам парней, так как они могут обмануть девушку. Источник: неизвестен Контаминации: нет

Мотивы: ненормативное поведение (добрачная любовная связь) (B, a-e) — дары за любовь (B,

a-e) — совет

Контаминации: нет

Варианты:

записанные в ХМК:

A. Архив КГПУ. Диск 1-20/2009. Зап. от А.Р. Ашмариной, 1921 г.р. Зап. Н. Рычкова, Н. Куценко. с. Каратузское, Каратузский район, Красноярский край; B. Рукописный песенник Семеновой Н. П., 1937 г.р. д. Николаевка, Ермаковский район, Красноярский край;

сравнительный материал:

a. [Адоньева, Герасимова 1996: 101-102]; b. [Адоньева, Герасимова 1996: 102-103]; с. [Кулагина, Селиванов 1999: 98-99]; d. [Тамаркина 2000: 556-557. Вар. 1.2]; е. [Тамаркина 2000: 560. Вар. 1.6].

Комментарии: Эстрадные варианты этой песни, например, в исполнении Антонины Сметанковой, имеют лишь три первых куплета. В фольклорной традиции они тоже устойчивы, однако нет вариантов, полностью равных им, кроме,пожалуй, варианта (А), где изстные строки дополняет только совет матери. Строки, указывающие на то, что совет дает мать «Вспомни, что твердила /Тебе мать твоя...», присутствуют только в (А, а, g), в остальных вариантах девушку предостерегает повествователь.

№ 3. «В одном красивом/прекрасном месте...».

Резюме: У замужней женщины есть любовник. Ее муж (охотник) идет на охоту и встречает

цыганку. Карты предсказывают измену, иногда смерть. Охотник спешит домой, где застает

любимую в объятьях любовника. Убивает любовников, а затем и себя.

Источник: Песенная редакция стихотворения неизвестного автора [Гусев 1988. Т. 2: 500].

Мотивы: клятва в верности (герои женаты) — отлучка парня — встреча с цыганкой —

предсказание (карты предсказывают измену/смерть) — возвращение парня домой — уличение

в измене — убийство любовника — убийство любимой (А, В, С, Ь, с, ё, е, g, Ь, 1) —

самоубийство (ё, g-j, 1-о) — раскаяние убийцы (Э)

Переделки: нет

Контаминации: нет

Варианты:

записанные в ХМК:

А. Личные материалы. Зап. от В.Г. Евеленко, 1934 г.р. Зап. Н. Рычкова, с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край, 2001; В. Личные материалы. Зап. от З.И. Ивахно, 1937 г.р., Н.П. Семеновой, 1937 г.р., Л.П. Болдыревой, 1938 г.р., В.С. Крапивиной, 1944 г.р., О.К. Фридриковой, 1933 г.р. Зап. Н. Рычкова. д. Николаевка, Ермаковский район, Красноярский край, 2010; С. Личные материалы. Н.И. Глухова, 1931 г.р. с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край. Из письма. 2011; Б. Рукописный песенник Н.П. Семеновой, 1937 г.р. д. Николаевка, Ермаковский район, Красноярский край; сравнительный материал:

а. [Гусев 1988. Т. 2: 432]; Ь. [Смолицкий, Михайлова 1994]; с. [Тамаркина 2000: 307308. Вар. 5.1]; а. [Тамаркина 2000: 308-309. Вар. 5.2]; е. [Тамаркина 2000: 309-310. Вар. 5.3]; 1". [Тамаркина 2000: 311-312. Вар. 5.4]; g. [Тамаркина 2000: 312-313. Вар. 5.5]; Ь. [Тамаркина 2000: 313-314. Вар. 5.6]; 1. [Тамаркина 2000: 314-316. Вар. 5.7]. Комментарии: На территории ХМК записаны четыре варианта. Вторая часть варианта (В) представляет собой пересказ варианта (Э), наиболее полного из имеющихся, который представлен в рукописном песеннике. Следует отметить, что владелица песенника является одной из исполнительниц варианта (В). Неполное воспроизведение песни в устном репертуаре, ее пересказ свидетельствует о редком исполнении, переходе песни в пассивное бытование. Отметим, особенность вариантов ХМК, касающуюся предсказания цыганки. В них отсутствует процесс гадания, значение карт, как в 13 (из 14) других вариантах, в которых названия карт, предсказывающих беду, обязательны (при этом, конечно, вариативны). В вариантах ХМК цыганка сразу озвучивает предсказание, которое касается только измены, смерти, о которой в других вариантах свидетельствует выпавший туз виней (червей), здесь нет. Примечательно, что в песеннике есть вклейка с другими словами, которые следует петь именно с момента гадания цыганки. Текст вклейки содержит описание гадания с указанием карт, как и в вариантах из других регионов. Все имеющиеся варианты можно разделить на две группы по наличию/отсутствию мотива самоубийства охотника. Так, в вариантах (ё, £, g-j, 1-о) названный мотив присутствует, в них же развязка (сцена расправы с любовниками и самоубийство) укладывается в одно четверостишие с варьированием характеристики жены (приведены по частотности употребления): «злодейка», «неверна», «младая», «красотка». В остальных вариантах сцена убийства описана более подробно: занимает два или даже три четверостишия, а мотив самоубийства отсутствует. Отметим, что в текстах первой группы все трое застрелены, а в вариантах второй группы одного из любовников муж застрелил, а второго — зарезал (кинжалом, ножом или саблей). В двух вариантах (а, к) муж убивает только любовника, тем не менее смерть жены все же намечена в варианте (к) — песня заканчивается ее словами: «Помру

за рыбака». В 6 вариантах (<!, е, j, п, о) есть еще заключительная строфа, подводящая своего рода итог произошедшему с точки зрения поющего (рассказчика). Вариант (Э) завершается мотивом раскаяния, варианты этого четверостишия встречаются в песнях (№ 32 (е, £, g), а также [Тамаркина 2000: 455].

№ 4. «В полном разгаре страда деревенская.».

Резюме: Описание тяжелой доли русской женщины: работа в поле, забота о ребенке, невнимание к себе.

Источник: Н.А. Некрасов. В полном разгаре страда деревенская. (1863) [Гусев 1988. Т. 2: 66-67].

Мотивы: женская доля Переделки: нет Контаминации: нет Варианты:

записанные в ХМК:

А. [Аксюк 1962: 223]; В. Личные материалы. Зап. от Л.П. Клименковой, 1948 г.р., зап. Н. Рычкова, с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край, 2011 г.; сравнительный материал: нет

Комментарии: В песенных вариантах авторский текст сокращается, особенно существенно в варианте (В) — из 29 остается 23 и 11строк. В остальном же текст устойчив.

№ 5. «В семье богатого купца.».

Резюме: Дочь купца тайно встречается с бедняком. К ней сватается старый, но богатый купец. Отец девушки соглашается выдать дочь за вознаграждение. Девушка просит отца отказать старому вдовцу, но родитель непреклонен. Она рассказывает матери, что влюблена в другого, пишет ему прощальное письмо и травится. Родители страдают из-за смерти дочери. Источник: неизвестен Контаминации: нет

Мотивы: взаимная любовь (а, Ь) — сватовство богатого жениха — дары за любовь — благословение — самоубийство (девушка травится) — раскаяние родителей (а, Ь)

Варианты:

записанные в ХМК:

А. Архив КГПУ. 2а-3/2004. Зап. от Т.П. Клименковой, 1928 г.р., зап. Н. Рычкова с. Мигна, Ермаковский район, Красноярский край; сравнительный материал:

а. [В нашу гавань — 1 2000: http://a-pesni.org/popular20/maria.htm] Ь. [Баранова 2007: http://a-pesni.org/popular20/maria.htm] Комментарии: Основной набор сюжетообразующих мотивов устойчив для всех вариантов. Тексты различаются введением дополнительных мотивов. Так, в варианте (А) отсутствует мотив тайной любви с бедняком в начале песни. О существовании любимого становится известно из предсмертной записки девушки. Две строфы здесь посвящены торгам за любовь дочери, этих строк нет в двух других вариантах. Отличаются завершающие строфы: после отравления дочери в вариантах Ь) есть дополнительный мотив раскаяния родителей.

№ 6. «Ванька-ключник». Варианты зачинов: «На пригорке земляничка.», «В саду ягода малина под закрытием росла.».

Резюме: Живут князь с княгиней. У них служит Ванька-ключник. Княгиня изменяет мужу с ключником, о чем князю доносят люди или нянька, с которой Ванюша ссорится. Князь велит повесить ключника, а иногда и княгиню, но чаще княгиня, узнав о смерти любовника, кончает жизнь самоубийством.

Источник: В.В. Крестовский. Ванька-ключник (1861), источником стихотворения послужила старинная народная баллада «Князь Волконский и Ванюша-ключник» [Гусев 1988. Т. 1: 129— 131].

Контаминации: нет

Мотивы: клятва в верности (герои женаты) — отлучка парня (р) — сообщение об измене (нянька/люди сообщают об измене) — возвращение парня домой (р) — уличение в измене — убийство любовника (с, Ь, е, й, Ь, j, к, п, о, р, д, г--— х, у, йй, gg) — убийство любимой (Ь, j, к, о, д, г-—) — самоубийство (жена зарезалась) (с, е, й, Ь, р, х, у, йй, gg) Варианты:

записанные в ХМК:

A. [Логиновский 1992: 72]; B. Личные материалы. Н.И. Глухова, 1931 г.р. с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край. Из письма. 2011; сравнительный материал:

a. [Ванька-ключник 1888]; Ь. [Соболевский 1888]; с. [Ванька-ключник1900: 3-7]; d. [Ванька-ключник1900: 94-95]; e. [Русские песни 1904]; 1 [Любимые песни московских цыган 1906]; g. [Ванька-ключник 1908: 3-4]; Ь. [Последний нынешний денечек1912: 7375]; 1. [Ванька-ключник: 1913: 3-4]; ^ [Ванька-ключник 1914: 3-4]; к. [Ванька-ключник 1915: 3-4]; 1. [Клепиков 1939: 203-204]; т. [Багизбаева 1979: 177-178]; п. [Гусев 1988. Т. 2: 407-408]; о. [Адоньева, Герасимова 1996: 104-105]; р. [Адоньева, Герасимова 1996: 106-107]; я. [Кулагина, Селиванов 1999: 361-362]; г. [Тамаркина 2000: 415. Вар. 5.1]; 8. [Тамаркина 2000: 416-417. Вар. 5.2]; 1 [Тамаркина 2000: 417-418. Вар. 5.3]; и. [Тамаркина 2000: 417-418. Вар. 5.4]; V. [Тамаркина 2000: 420-421. Вар. 5.5]; w. [Тамаркина 2000: 421. Вар. 5.6]; х. [Тамаркина 2000: 421-423. Вар. 5.7]; у. [Тамаркина 2000: 423-424. Вар. 5.8]; г. [Тамаркина 2000: 424-425. Вар. 5.9]; аа. [Тамаркина 2000: 425-426. Вар. 5.10]; ЬЬ. [Тамаркина 2000: 426. Вар. 5.11]; сс. [Тамаркина 2000: 427. Вар. 5.12]; аа. [Тамаркина 2000: 427-428. Вар. 5.13]; ее. [Тамаркина 2000: 428-429. Вар. 5.14]; 1. [Власова 2007: 388]; gg. [АЛФ. Плесецкий район. Кена-Корякино, 2008. ТАФ]. Комментарии: В трех песенниках 1900, 1908 и 1913 г. приведен один и тот же текст, который также дословно совпадает с лубком. Он является очень сокращенной и более адаптированной к народному языку версией стихотворения В.В. Крестовского. От 21 строфы текста-источника в этой версии остается лишь 8. Песня завершается вопросом князя, адресованным ключнику, о его связи с княгиней. Сокращения достигаются за счет опущения не свойственных городской песне элементов: подробной характеристики князя и избыточной детализации. Четыре строки, описывающие мужа княгини, сворачиваются до одного слова, которое органично включается в первую строфу, а сравнение в авторском тексте в фольклоризованном варианте становится параллелизмом.

В.В. Крестовский, 1861 [Гусев 1988: 129-131] [Ванька-ключник 1908: 3]

Словно ягода лесная, И укрыта и спела, Свет княгиня молодая В крепком тереме жила. У княгини муж ревнивый; Он и сед, и нравом крут; Царской милостью спесивый, Ведал думу лишь да кнут. В саду ягода малина Под закрытием росла, Свет княгиня молодая С князем в тереме жила.

Вариации происходят на базе одного четверостишия, следующее четверостишие является избыточным и остается без внимания. Всё предельно ясно из первых четырех строк (князю донесли о грехе — он выяснил правду — наказал княгиню), и теперь требуется продолжение повествования.

Данный текст претерпел не только композиционные, но и лексические изменения. Так, вместо абстрактной лесной ягоды в первой строке появляется известная народу ягода малина, вместо батиста и кумача — злато и серебро, вместо детины — Ваня и т. д. Таким образом, песня избавляется от слов и выражений, не характерных для фольклорного языка. Отметим еще один момент. В стихотворении Крестовский делает акцент на неравном браке: автор дважды указывает на почтенный возраст мужа: Он и сед, и нравом крут; Ваня-ключник —

злой разлучник / Мужа старого с женой. Вообще, этот мотив не чужд городскому песенному фольклору, однако по каким-то причинам из данной песни он бесследно исчезает. Следующие варианты (е, й) представляяют песню из репертуаров Н. Плевицкой и московских цыган. Теперь в 8 строф вместились и ответ ключника, и описание смерти любовников. Кроме того, в этой песне предлагается новый зачин: На пригорке земляничка под закрытием росла, а также используется другая формулировка вопроса князя ключнику. В стихотворении Крестовского Ваню приводят на допрос дважды; и каждый раз князь обращается к ключнику по-разному. Кстати сказать, этот элемент — не авторское нововведение: лишь со второго раза ключник признается князю и в старинной балладе. Предыдущий вариант цитирует первое обращения князя, данный вариант использует вольное переложение второго его вопроса. В фольклорных вариантах князь узнает о связи ключника и жены тремя способами: или от няньки (6 текстов), или от людей (19 текстов), или догадывается сам (10 текстов). Главное отличие вариантов песни касается развязки сюжета. Так, 9 вариантов представляют собой рассказ об измене без наказания любовников. В этих случаях песня заканчивается ответом ключника на вопрос князя о том, сколько лет Ванюша жил с княгиней. В стихотворении Крестовского ключник подробно рассказывает о свиданиях с «подружкой». В устной традиции в большинстве текстов признание Вани сведено до 4, а порой и до 2 строк. В некоторых вариантах вместо насмешливого ответа ключник рассказывает князю о своей любви к княгине: Я скажу тебе, князь, правду, / Всю я правду расскажу: / А княгиню молодую / Больше жизни я люблю (и).

В остальных вариантах за признанием Вани следует наказание любовников. В (Ь, j, к, o, q, г^) князь вешает обоих: одного на шелковом поясе, другого на ременном кнуте (один раз встречается веревчатый кнут и дубовый сук). Варианты (с, е, й, ^ p, х, у, йй, gg) воспроизводят развязку стихотворения Крестовского: ключника вешают, а княгиня «жизнь кончает на ноже». В (п) смерть уготована только для Ванюши.

№ 7. «Васильки». Варианты зачинов: «Ой/Ах/Все, васильки, васильки.».

Резюме: Девушка и парень собирают цветы, девушка пускает василек по воде, он тонет. Они же катаются на лодке, парень обвиняет девушку в измене и убивает ее. Наутро рыбаки находят труп девушки.

Источник: А.Н. Апухтин. Сумасшедший (1890) [Гусев 1988. Т. 2: 145-146].

Переделки:

Контаминации: нет

Мотивы: предсказание (венок тонет, предсказывая измену/смерть) — взаимная любовь —

катание на лодке — измена любимой (С, a, е) — убийство любимой

Варианты:

записанные в ХМК:

A. Личные материалы. Зап. от В.Г. Евеленко, 1934 г.р. Зап. Н. Рычкова, с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край, 2001; B. Личные материалы. Зап. от Н.Р. Гончарюк, 1946 г.р., В.П. Гончарюка, 1940 г.р. Зап. Н. Рычкова, с. Прихолмье, Минусинский район, Красноярский край, 2010]; ^ Рукописный песенник Н.П. Семеновой, 1937 г.р. д. Николаевка, Ермаковский район, Красноярский край; сравнительный материал:

a. [Гусев 1988. Т. 2: 425]; Ь. [Адоньева, Герасимова 1996: 139-140]; ^ [Адоньева, Герасимова 1996: 140-141]; d. [АЛФ. Каргопольский р-н. Лекшма, 1998. АТВ]; e. [Кулагина, Селиванов 1999: 350-352]; £ [АЛФ. Каргопольский р-н. Полуборье, 2000. ШВН]; g. [Пухова 2002: 8]; ^ [Жестокие романсы 2006: 149-150] ь [Власова 2007: 367368].

Комментарии: Данный сюжет подробно рассмотрен в [Архипова 2008]. Тем не менее некоторые моменты в ней не учтены, так как во-первых, цель статьи иная, чем нашего комментария, во-вторых, не все варианты, собранные нами, были в распоряжении автора статьи.

Причина, которая заставила убить любимую, ясна только в трех вариантах (С, a, е): парень обвиняет девушку в измене. В 0 парень добивается признания в любви и, не получив его, убивает девушку. Вариант (е) имеет развернутый диалог между влюбленными: они выясняют

отношения и девушка признается, что не любила парня, после чего парень убивает ее. Здесь единственный раз встречается слово «ревность», которая и погубила девушку. Вообще слово, не свойственное языку городской песни. В вариантах (В, й, g) присутствуют строки — отголоски того диалога из (е) в виде обвинительной речи парня — намек на разногласия между возлюбленными. В остальных вариантах — довольно коротких, сжатых — убийство происходит без конкретной причины, из «надписи» на груди убитой девушки ясно лишь то, что виновата любовь.

№ 8. «Ветерочек, ой, парус гонит.». Варианты: «Разлилась Волга широко.».

Резюме: Парень и девушка любили друг друга, им пришлось расстаться либо по вине парня,

либо их разлучили «люди» — девушка страдает.

Источник: песня О.В. Ковалевой «Разлилась Волга широко.» [Песни Ольги Ковалевой 1982: 24-25].

Мотивы: разлука с любимым — страдание девушки

Контаминации: нет

Варианты:

записанные в ХМК:

А. Личные материалы. Зап. от В.Г. Евеленко, 1934 г.р. Зап. Н. Рычкова, с. Ермаковское, Ермаковский район, Красноярский край, 2001; сравнительный материал:

а. [Адоньева, Герасимова 1996: 172-173]; Ь. [Адоньева, Герасимова 1996: 173]; с. [Самые любимые песни. http://1ib.rus.ec/b/286879/read]. Комментарии: Композиционно песня напоминает набор двухстрочных частушек — страданий, такое строение позволяет исполнителям менять порядок куплетов без ущерба содержанию. Вариант (с) близок авторскому, изменения касаются лишь некоторых лексем или форм слов. В трех других вариантах введены дополнительные 4 строки «Обещалися мы оба...», которые несколько меняют содержание песни: если в авторском тексте очевидно, что инициатором расставания является парень, то в трех народных переработках виновники разлуки — «злые люди». В вариантах (А, Ь) в соответствии с новым содержанием опущено 4 строки, в которых девушка высказывает сожаление о былых отношениях «Зачем было сердце вынуть.». В варианте (а) две первые строки этого четверостишия сохраняются, а две вторые меняются, однако введение местоимения «вам» переводит личные переживания девушки в повествование от третьего лица о расставании возлюбленных. В этом же варианте платочек дарит парень девушке, тогда как в авторском тексте и в вариантах (Ь, с) наоборот. В варианте (Ь) в результате ослышки синие каймы у платочка превратились в синих коней.

№ 9. «Вниз по Волге-реке.». Варианты зачинов: «Как по Волге-реке.».