Функции музыки в европейской культуре: философско-антропологический аспект тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, доктор философских наук Олейник, Марина Алексеевна

• Олейник, Марина Алексеевна
• доктор философских наук
• 2007

Оглавление диссертации доктор философских наук Олейник, Марина Алексеевна

Введение.С.З

Глава I. Музыка и ее функции в контексте космо- и теоцентризма.С.

1.1. Содержание функций «теоретической» (космической) и «практической» (человеческой) музыки в античной культуре.С.

1.2. Бог, человек, музыка: изменение функций «практической» музыки в период средневековья.С.

1.3. Зарождение музыки как «искусства внутреннего смысла» (Ренессанс).С.

Глава И. Новое время: поворот к антропологическим концепциям музыки и его философское осмысление.С.

2.1. Философский рационализм об аффективной сущности музыки.С.

2.2. Немецкая классическая философия о сущности и роли музыкального искусства.С.

Глава III. «Рефлексия музыки над собой» - романтические концепции музыкального искусства.С.

3.1. Формирование романтических философско-эстетических концепций «практической» музыки.С.

3.2. Функции музыки в философской и композиторской интерпретации

Р. Вагнера. Ницше contra Вагнер.С.

3.3. Антропологические концепции музыки XX века.С.

Глава IV. Функции музыки в европейской культуре XX века.С.

4.1. Современные модификации античной и средневековой антиномии «теоретической» и «практической» музыки.С.

4.2. Спецификация функций музыки в современной культуре (социально-коммуникативная, компенсаторная, культурно-стратовая, культурно-идентификационная) .С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Функции музыки в европейской культуре: философско-антропологический аспект»

Актуальность темы исследования

Современный этап развития художественной культуры характеризуется, прежде всего, очевидной антиномичностью, заключающейся в острой полемике традиций и новаторства при создании новой художественной реальности. Не случайно М. Друскин назвал это время торжеством «ферментов брожения», которые закладывают основу этой новой реальности. Она же, в свою очередь, связана с существующими в культуре ценностными доминантами, функциями, которые выполняет искусство в культуре и в жизни человека.

Культура живет ценностями, а искусство концентрирует духовные ценности, одновременно само являясь ценностью, средством трансляции и коммуникативного обмена. Искусство, являясь, по словам, М.С. Кагана, являясь единственной деятельностью, воссоздающей человеческое бытие в его целостности, способно актуализировать культурный диалог поколений, а также предвидеть облик культуры будущего, обнаруживая необыкновенную полифункциональность отношений между человеком и действительностью.

Музыка, выражая художественные образы абстрактным и многозначным языком, более, чем другие виды искусства, побуждает человека к постоянным попыткам переосмысления ее природы и сущности. Дело не только в самом феномене музыки, но и в том музыкальном пространстве, которое музыка создает вокруг себя, вовлекая в него все компоненты жизни общества и человека, вплоть до внешнего облика и манеры поведения. Исторические, этнографические, функциональные и прочие границы применения понятия «музыка» подвижны, они постоянно расширяются, что актуализирует вопросы культурной принадлежности, культурной обусловленности феномена музыки, его аксиологической, антропологической, социологической сущности.

С усилением рефлексии по отношению к музыке потребовалось рассмотрение «музыкально-культурного феномена в общечеловеческом масштабе» (В.Н. Холопова): что есть для человека музыка с точки зрения его биологического, космического, социального, культурного и другого существования, каковы ее функциональные стороны, экспрессивные возможности, какова роль и функции музыки в европейской культуре, в жизни современного общества и т.д. Иными словами, потребовалось осмысление концепций музыки в определенном культурном контексте, начиная с понятия «музыка-звук-звучание». Еще Б.В. Асафьев писал о необходимости рассмотрения истории европейского музыкального искусства в единстве с исторической эволюцией всей европейской культуры и народной жизни, дабы глубже осознать и объективнее охватить «жизнь музыки над ней, за ней и вокруг нее». Подобный взгляд неизбежно выдвигает на первый план не столько музыку как особый акустический или художественный феномен, сколько осмысление ее функций на уровне взаимодействия «культура - музыка - человек» в контексте развития европейской культуры. Таким образом, следует говорить о природе музыки, включающей объяснение ее значения, отношения к миру человеческого мышления, к процессам, происходящим в культуре.

На наш взгляд, реальная связь музыки и культуры раскрывает себя в диалоге между философскими идеями и искусствоведческой мыслью. Здесь правомерно вспомнить о «жизненном круге существования искусства в культуре», о котором пишет Т. Чередниченко, определяя его как «круг между дорефлективной оценкой искусства и теоретическими обобщениями». В современной культурной ситуации, отмеченной ощущением потери целостности, гармоничности, представляется особенно актуальным проанализировать феномен музыки как явления культуры, как предмета научно-философской рефлексии в его исторических отношениях с культурно-социальной средой, выражающихся в различных функциях и формах бытия музыки.

Обращение к философским обоснованиям музыки продиктовано тем, что и философия, и музыка представляют собой специфические формы проявления человеческого «я», особые интеллектуально-духовные системы, и философия, как концентрат культурного самосознания вбирает в себя и музыку как форму проявления этого самосознания. Европейская музыка последних трех столетий связывает эстетическую теорию с поисками определенного художественного содержания в философских учениях; при этом философский масштаб обобщения, воплощенный в концепциях музыкальных произведений, ориентирует нас на те моменты философских теорий, в которых зафиксированы проблемы оснований человеческого бытия, мышления, культуры. В поворотные моменты истории искусства новые взгляды на художественный процесс предстают в виде философской концептуальной целостности, выстраивая новое мировоззрение, порой еще не конкретизированное в художественной практике.

Каков бы ни был подход к музыке - с философской точки зрения, как к имманентному миру, доступному лишь интуиции, или как к миру, вызванному психическими функциями, как к выражению, языку, особому виду коммуникации (Р.Дж. Коллингвуд) или явлению, раскрывающему свой смысл в антропологически-мировоззренческих типах личности (В. Данкерт), - музыка возникает как психическое переживание в человеческой душе. Через мир музыкальных отношений человек проникает в существо жизни и, одновременно, формируя мир музыкальных отношений, выражает свое мироощущение, преобразовывает действительность. Это побуждает нас конкретизировать подход к осмыслению роли и значения музыки в европейской культуре в философско-антропологическом аспекте и актуализирует выбор темы исследования: «Функции музыки в европейской культуре: философско-антропологический аспект».

Степень разработанности проблемы.

Существующую литературу по проблеме исследования можно разделить на несколько групп. Понимание сущности феномена «музыка» и особенности спецификации ее функций в различные исторические периоды европейской культуры невозможно без анализа философско-эстетического наследия: от Пифагора до современности. Исследование фундаментальных оснований данных музыкально-эстетических теорий было проведено А.Ф. Лосевым, В.П. Шестаковым, Д.Золтаи, В. Татаркевичем, В.Г. Цыпиным, Т.Н. Чередниченко и др.

Во все времена музыка представляла собой особый род духовно-практического освоения мира, особый тип художественного мышления, обусловленный историческим и социальным контекстом, функциями музыки в жизни человека и общества, что побуждает к преодолению узкого музыковедческого подхода к изучению феномена музыки и находит отражение в современной исследовательской литературе (В.Н. Холопова, М. Тараканов, Т.Н. Чередниченко, Е.В. Васильченко, М.С. Каган). Следует отметить исследования музыки как культурного феномена и его философских обоснований (В.Н. Тюрина, Б.Б. Дондоков); роли музыки в философском осмыслении мира (Т.П. Жаворонкова); нравственных, информационных, социальных аспектов современной музыкальной культуры (H.A. Адаева, A.B. Богданова, И.А. Евард, Е.А. Минаев, Г. Харламова), представленные в кандидатских и докторских диссертационных работах.

Собственно философская рефлексия о музыке (можно сказать, «рефлексия музыки о музыке»), которая обосновывает особенности процессов, происходящих в современной музыкальной культуре, возникла достаточно поздно (Р. Вагнер). Начиная с периода модернизма, особым родом философской рефлексии о музыке становятся композиторские литературные тексты и автокомментарии к сочинениям, представляющие значительный интерес как в контексте творчества самого композитора, так и для динамики осмысления феномена музыки в целом (А. Скрябин, И.

Стравинский, А. Шенберг, А. Оннегер, П. Хиндемит, О. Мессиан, К. Штокхаузен, К. Дальхауз, А. Шнитке и многие др.).

В современной эстетике музыка привлекает особое внимание как социологический феномен, и исследование функций музыки в обществе становится предметом изучения в работах Т. Адорно, X. Ортеги-и-Гассета, А. Сохора, Е. Герцман, Н. Корыхаловой, Г. Орлова и др.

В европейской традиции осмысления музыки и ее функций сложился подход, опирающийся на своеобразную антиномию, которая первоначально, в эпоху античности, была основана на разделении музыки на «теоретическую», подражающую гармонии космоса, и «практическую», являющуюся слабым подражанием этому подражанию; затем, в европейском средневековье антиномичность обнаруживает себя в противопоставлении музыки (сугубо практической, «человеческой») и богослужебного пения; наконец, начиная с периода Ренессанса и барокко, «практическая» музыка эмансипируется как область самовыражения человека в художественном творчестве, а теория музыки «обслуживает» композиторскую и исполнительскую музыкальную практику. В XX в. антиномичность осмысления проявилась внутри музыки «практической», разделенной исследователями на «искусство» и «не-искусство» (Р. Дж. Коллингвуд). Подобное разделение опирается на анализ, с одной стороны, языкового материала музыки, ее элементов, с другой - ее функций, ее воздействия на человека, в том числе и в социологическом аспекте. Объединить эти подходы в единый культурно-исторический процесс возможно только при осмыслении специфики отражения в музыке природной гармонии и духовного мира человека, роли и значения музыки в жизни человека и общества.

В целом следует отметить, что существует достаточно широкий круг философско-эстетической, культурологической, музыковедческой, художественной литературы, опираясь на которую можно выявить динамику осмысления феномена «музыка» и спецификации ее функций в европейской культуре, однако работы, которые преодолевают специальный музыковедческий подход в решении данной проблемы и обращаются к исследованию роли и значения музыки в европейской культуре в философско-антропологическом аспекте, в преемственности различных исторических периодов, весьма немногочисленны.

Объект исследования - музыка как феномен культуры, в качестве предмета исследования выступают функции музыки в контексте философско-эстетических теорий.

Основная цель нашего исследования - проанализировать концепции теоретической рефлексии, культурно-исторической спецификации роли и значения музыки в жизни человека и общества в европейской культуре (от античности до современности).

Основные задачи исследования:

1) проанализировать феномен музыки, посредством выяснения ее сущности, специфики взаимоотношения «теоретической» музыки и музыкальной практики; области знания, осуществляющей рефлексию феномена музыки; роли музыки в обществе и ценностного отношения к ней в поворотные моменты истории европейской культуры;

2) выявить сущность «теоретической» и «практической» музыки в античной культуре и их функции в жизни общества;

3) показать динамику изменений функций музыки в эпоху Средневековья и Ренессанса в связи с мировоззренческой парадигмой, базирующейся на триаде «Бог - человек - музыка», тенденцией к десакрализации, автономизацией музыкального искусства, антропологическим толкованием светской музыки;

4) проанализировать содержательное наполнение ведущих функций музыки через теорию аффектов, а также данное в классической немецкой философии понимание музыки, как выражения человеческих чувств, т.е. как искусства в современном понимании этого слова;

5) проанализировать философскую и композиторскую интерпретацию функций музыки Р. Вагнера с точки зрения романтической эстетики, влияние его концепции музыкального искусства и философской полемики с ней на пути развития европейской музыки;

6) определить антиномию музыки рубежа Х1Х-ХХ вв., признаки и содержание «музыки-искусства» и «музыки-не-искусства», изменения традиционных функций музыки в современной европейской культуре -терапевтической, воспитательно-педагогической, коммуникативной;

7) рассмотреть новые функции музыки в современной европейской культуре - культурно-стратовую, компенсаторную, культурно-идентификационную.

Методологической основой исследования послужили принципы историзма, детерминизма и системности, направленные на выявление и анализ сущности и роли музыкального искусства на различных культурно-исторических этапах, отраженные в памятниках мировой музыкальной культуры, научно-теоретических и философских исследованиях западноевропейских и отечественных ученых в области философии, музыкознания, музыкальной культуры, эстетики и культурологии. Специфичность проявления функций музыки в различных типах культур выявлялась с помощью компаративного подхода, рассматривающего явления в совокупности их связей и отношений, и сравнительно-исторического метода. При разработке темы исследования мы также руководствовались философско-антропологическим подходом к культуре.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования состоит в показе исторической динамики осмысления антиномичности европейской музыки; изучении историко-философских интерпретаций «теоретической» и «практической» музыки; выявлении видоизменений функций музыки в различные периоды европейской культуры в их преемственности; выявлении социально-обусловленных механизмов стратификации, осуществляемых посредством музыки; обосновании компенсаторной, культурно-стратовой, культурно-идентификационной функций музыки, как базовых, определяющих в современной европейской культуре.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что материалы, результаты и выводы работы раскрывают перспективы для дальнейшего изучения формирования и трансформации функций музыки в современном европейском обществе в целях предвидения хода развития музыкального искусства с учетом стимулирования терапевтического, воспитательного воздействия на человека, в самом высоком смысле этого слова. Представленная в исследовании идея об использовании фольклорной музыки в качестве критерия утерянной современным человеком культурной идентификации может стать основанием для корректного, толерантного регулирования музыкально-культурных процессов в современном обществе.

Материалы и результаты исследования могут быть использованы в вузовских курсах по философским, культурологическим, искусствоведческим, общественным дисциплинам.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Осмысление феномена музыки вообще и ее роли в жизни человека и в обществе, в частности, возможно только в контексте выяснения ее сущности (что есть то, что обозначается термином «музыка»). Музыка есть артефакт, а потому понимание сущности музыки, своеобразие и жизнеобеспечение определенной музыкальной традиции изменялись вместе с культурно-историческим изменением мировоззренческих доминант, включающих представление о человеке и его месте в мире. История философского, эстетического, музыковедческого осмысления феномена музыки берет свое начало со времен античности и имеет несколько поворотных моментов, когда понимание сущности и ценности музыки существенно менялось. Дифференциация и спецификация понимания феномена музыки в античной, средневековой и новоевропейской культурах определяет специфику взаимоотношения теоретической музыки и музыкальной практики; области знания, осуществляющего рефлексию феномена музыки; роли музыки в обществе и ценностного отношения к ней.

2. Античный мировоззренческий космоцентризм задает соответствующий методологический вектор, согласно которому музыка, включенная в контекст триады «космос - человек - музыка», делится на две совершенно различные области - «теоретическую» музыку, являющуюся «чистой» умозрительной наукой, занятой исследованием начал и причин музыки как таковой, где она воспринимается умом, а не слухом, и «практическую», чувственную музыку, которая не входила в научную теорию музыки. Если «теоретическая» музыка была подражанием гармонии высших сфер, то «практическая» музыка являлась лишь слабым подражанием этому подражанию.

3. Идея сопричастности микрокосма и макрокосма позволила античным философам утверждать, что способность постигать высшую гармонию с помощью чувственной музыкальной гармонии дается человеку от рождения, а потому чувственная музыка воздействует на душу человека. Такая позиция обусловила выделение воспитательно-педагогической, терапевтической и социальной функций музыки, которые стали программными в истории европейской культуры. Терапевтическое и воспитательное значение музыки, которая вначале употреблялась только для богослужения и воспитания юношества, обосновывалось ее вечно-божественным происхождением, а также убеждением в родстве с душой человека. С этим же был связан отбор тех музыкальных средств (ладов, ритмов и проч.), которые выполняли положительные социальные функции.

4. Средневековое понимание музыки обусловливалось мировоззренческой парадигмой, базирующейся на триаде «Бог - человек - музыка», которая, с одной стороны, способствовала сохранению античной традиции в разделении музыки на «теоретическую» и «практически-чувственную», а с другой -придавала этим видам музыки иное содержание. «Теоретической» музыке в какой-то мере соответствовало богослужебное пение, которое было вызвано к жизни теологическим средневековым знанием, признававшим главенствующую роль вокального начала в музыкальной культуре христианской Европы, что вполне отвечало евангелическому «вначале было Слово.». Выполняя сакрально-символическую и пропедевтическую функции, богослужебное пение не являлось собственно «музыкой». Тенденция к десакрализации музыки, становление антропологического толкования светской музыки, окрепшие в эпоху Возрождения, видоизменяют содержание ее воспитательно-педагогической, терапевтической и социальной функций. Антропологическая сущность концепций музыки, проявившаяся в философии Ренессанса, была развита Гегелем и в полной мере отражена в философии и теории музыки XX в. (теория искусства Р.Дж. Коллингвуда, интонационная теория Б.В. Асафьева).

5. Используя античные категории («гармония», «подражание (мимесис)», «аффект»), классическая философия Нового времени связывает сущность музыки, ее функций с душой человека, которая становится объектом и источником подражания. Рационалистическая теория аффектов, примененная Декартом для характеристики музыки, провозгласила ее способность доставлять наслаждение и возбуждать у человека разнообразные эмоциональные состояния. С утверждением в классической немецкой философии нового понимания музыки как выражения человеческих чувств она становится искусством в современном понимании этого слова.

6. Начиная с новоевропейского романтизма, «практическая» (светская) музыка обрела смысловую множественность и стала осознаваться как мощное средство самовыражения личности. Впервые музыкальная практика начинает ориентироваться на теоретико-рефлексивное осмысление феномена музыки в философско-эстетических концепциях, которые стали выполнять роль ценностно-эстетических ориентиров для создателей музыкальных произведений. Место «теоретической» музыки заняла теория музыки, обслуживающая музыкальную практику. Своеобразная «рефлексия музыки над собой», выраженная в авторском, композиторском литературном наследии, была нацелена на преодоление разрыва между теорией и музыкальной практикой, что выразилось в идее живого единства мыслей и чувств композитора и их воплощения в звуках. Предельная индивидуализация музыкальных произведений романтиков в сочетании со стремлением вывести музыку за пределы отдельных, единичных явлений, событий и чувств человеческой жизни привела к переосмыслению ее роли и значения в жизни человека и общества.

7. Новым этапом в переосмыслении функций музыки в европейской культуре стало творчество Р. Вагнера, представленное двумя неравнозначными слагаемыми - его взглядами на сущность и природу музыки, запечатленными в теоретических трудах, и музыкальным творчеством. Основным предметом его философских трудов стало обоснование социального значения музыки - переустройства общественной жизни посредством музыкальной драмы; терапевтическая и воспитательная функции реализованы в музыкальных произведениях (от «Летучего голландца» до «Парсифаля») через идеи самоотречения, искупления, спасения, являющиеся сущностью христианства. Переход к модернизму, вызревавший, в том числе, в позднем творчестве Вагнера, во многом определялся противостоянием «Ницше contra Вагнер», раскрывавшим переосмысление ценности музыки и ее функций на рубеже веков.

8. На рубеже XIX-XX вв. произошло разделение единого музыкального искусства на «искусство» и «не-искусство», или ремесло, что конкретизировалось в выделении соответственно «серьезной» и «легкой», «профессиональной» и «массовой» музыки. Признаками искусства становятся автономность творчества, атипичность смысла, эстетическая ценность, тогда как музыка в ее форме «не-искусства» использует обобщенные музыкально-языковые формулы для прикладных (развлекательных) целей, а точнее, для возбуждения эмоций. Не смотря на невостребованность в массовом масштабе «музыки-искусства», она выполняет все те же функции, которые были выделены в античности, и, прежде всего, освобождает душу от того зла, которое привносится в нее аффектами, не окультуренными мыслью. Музыка в форме «не-искусства» также выполняет множество функций, в частности раскрепощает сферу бессознательного, освобождает человека от давления морально-нравственных императивов, формирует особое понимание свободы, поддерживает в душах людей агрессивный разрушительный пафос, что дает своеобразный терапевтический эффект.

9. Музыка-«не-искусство» освобождает оргиастические начала, вовлекает личность в стихию коллективно-бессознательного, что позволяет сравнивать музыкальные действа, собирающие огромное количество слушателей-фанатов, с превращенными формами инициаций. Со второй половины XX в. музыка-«не-искусство» начинает порождать феномен социальной стратификации, особенно в молодежной среде. Воспитательная роль музыки теперь локализуется внутри того или иного страта, и ее воздействие приобретает огромный диапазон от «мягкого», опосредованного воздействия на эмоции и аффекты до «жесткого», агрессивного. По сути, речь идет о компенсаторной функции музыки, когда она, становясь формой своеобразной виртуальной реальности, замещает собой действительность, создает особый мир, формируя вокруг себя новое социокультурное пространство (со своим жизненным укладом, манерой поведения, внешним обликом, ценностями, вкусами, пристрастиями и т.д.), компенсируя человеку отсутствие комфортности духовной жизни в реальном обществе. Так формируются социологический и коммуникативный аспекты современных концепций музыки на всех уровнях музыкальной антиномии (теоретической и практической).

10. К концу XX в. в силу отсутствия идеологических, эстетических, этических фильтров, роль массовой музыки в высвобождении человеческих аффектов неизмеримо возрастает, что оттесняет музыку-«искусство» с ее высоким терапевтическим и воспитательным потенциалом на культурную периферию. Это явление порождает парадоксальную ситуацию: оттесненная на периферию культуры «высокая музыка» начинает возвращаться к поиску сакральных смыслов, что еще больше усиливает расслоение современной музыкальной культуры на «высокую» и «низкую». В силу недоступности воспитательного влияния «высокой музыки» на широкие слои общества, она не может выполнять функции критерия культурной идентификации в современном обществе. На роль такого критерия, на наш взгляд, претендует аутентичный музыкальный фольклор, который заявляет о своих возможностях быть интонационным и духовным источником культурного единения.

Апробация работы.

Теоретические выводы и результаты диссертационного исследования обсуждались и были одобрены на межрегиональных («Становление музыкально-эстетической культуры специалиста в условиях педагогического образования». Липецк, 2005 г.; «Серебряковские чтения». Волгоград, 2004, 2005 гг.), всероссийских («Преемственность традиций классического музыкального образования молодежи - в XXI век». Кострома, 2002 г.; «Психолого-педагогическая поддержка участников образовательного процесса». Чебоксары, 2004 г.; «Традиции и опыт духовно-нравственного воспитания молодежи средствами классического музыкального искусства». Кострома, 2004 г.; «Художественное образование: инновации и традиции». Пермь, 2004 г.), международных («Наука, искусство, образование в культуре III тысячелетия». Волгоград, 2002, 2004 гг.; «Культурное пространство России: проблемы и перспективы развития». Тамбов, 2004 г.; «Музыкальная семиотика: перспективы и пути развития». Астрахань, 2006 г.) научно-практических конференциях и научных семинарах. Научные результаты используются в ряде спецкурсов и программных лекций в Волгоградском государственном педагогическом университете, Волгоградском институте повышения квалификации работников образования.

Результаты исследования и его основные материалы опубликованы более чем в 30 работах (монография, учебное пособие, статьи, тезисы докладов).

16

Структура работы подчинена решению задачи исследования и включает в себя введение, четыре главы, заключение и список литературы из 372 источников. Общий объем диссертации 305 страниц машинописного текста.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Олейник, Марина Алексеевна

Выводы

В XX веке смысловое наполнение музыкального искусства оказалось столь значительным, что оно стало служить основанием для философско-эстетических выводов. Так, «Адорно в философии и социологии идет от искусства, - подчеркивает A.B. Михайлов. - Не искусство философией, он поверяет философию искусством» [211, С. 188].

Только академическую, высокоинтеллектуальную музыку композиторы считают искусством. Она по-прежнему выполняет важнейшие функции в жизни человека и общества, берущие свое начало со времен античности, но требует для восприятия эстетически и этически образованной души, хотя бы начальных теоретико-музыкальных и философских знаний, а потому становится невостребованной в массовом масштабе. О доступности и всеобщем понимании музыки академической традиции во все исторические периоды культуры можно говорить весьма условно, однако, предельное усложнение и индивидуализация музыкального языка современной музыки, когда параметры сочинения оказываются порой имманентны только данному сочинению, а также определенная инертность слушательского восприятия приводят к явному отчуждению ее от широкой публики. Фактически музыкальный язык превращается в рефлексию о самом музыкальном языке, постепенно утрачивая свои коммуникативные функции, дистанцируясь от слушателя. Музыкальное произведение становится самодостаточным, замыкается в себе и перестает нуждаться в субъекте, будь то слушатель, исполнитель, а иногда и автор.

Музыка в форме «искусства», являясь выражением «умных чувств» (Гегель), будучи возвышенной, высокоморальной, торжественной (говоря в античных терминах), требует для восприятия эстетически и этически образованной души, а потому становится невостребованной в массовом масштабе, ее исполнение переносится в залы консерваторий и филармоний для некоего избранного в эстетическом отношении общества. Музыка в форме «не-искусства», как правило, не требует специальной «теоретической» (эстетической и этической) подготовки, так как непосредственно ориентирована на возбуждение стихийных эмоций, которые «просыпаются» под воздействием специальных ритмов, агрессивных средств подачи музыкального материала. Такая музыка также выполняет множество функций, в частности, раскрепощает сферу бессознательного, освобождает человека от давления морально-нравственных императивов, формирует особое понимание свободы, поддерживает душах людей агрессивный разрушительный пафос, что дает своеобразный терапевтический эффект, связанный, как считают некоторые психоаналитики, с необходимостью выхода негативных эмоций.

Виртуальность, вариативность, неустойчивость мира, выраженная в постоянном приумножении интерпретаций всякого явления, порождает появление новых функций музыки в современной культуре и жизни человека. Информационные технологии внесли изменения в наши представления о строении мира, границы культур и исторических эпох становятся все более зыбкими, появляются невиданные виртуальные пространства, порой заменяющие человеку реальную жизнь. В данном контексте музыка начинает выполнять своеобразную компенсаторную функцию, становясь некоей формой виртуальной реальности, замещающей для человека действительность, отсутствие комфортности духовной жизни в реальном обществе, создавая свой мир.

На протяжении нескольких веков ценность европейской музыки определялась тем, насколько она эффективна как сила культурного и нравственного самоутверждения человека, как форма конституирования сознания, что отражало по преимуществу образное, символическое значение искусства в системе культуры. Функционирование современной музыки как социально-культурного феномена привело к переосмыслению, прежде всего, ее коммуникативных функций. Стремление укрепить коммуникативную функцию «музыки-искусства» за счет обогащения историческим и языковым материалом параллельных культурных слоев порождает новый «миф о языке», вернее, мифологизирует «новый язык». Путь к нему начинается с возвращения к первоистокам музыкального звучания, к материалу музыки, т.е. к звуку.

Выделение музыки в автономное творчество и дальнейшее разделение внутри него на профессиональное и непрофессиональное искусство, искусство для массы и для элиты, искусство для публики и для самих творцов, иначе говоря, на «искусство и не-искусство» (по Коллингвуду), приводило к постоянному ощущению опасности потерять как свою общезначимость, универсальность, глубину, так и общедоступность, общепонятность, непосредственность. Современная автономная авангардная музыка и массовые жанры являются зеркальными отражениями друг друга: первый нацелен на поиск и новацию, многозначность смыслов и, следовательно, на узкий круг знатоков, второй - на закрепление и эксплуатацию стереотипов и максимально широкий круг слушателей. «Массовое искусство», совершая подмену поиска смысла жизни в себе, поиском его в рыночно-потребляемой художественной реальности, проигрывает в качестве автономной музыке, однако, безусловно, выигрывает в количестве слушателей и поклонников.

Музыка в форме «не-искусства» демонстрирует подчинение художественного творчества какой-либо утилитарной цели (например, развлечения, пропаганды, рекламы и т.д.). Нарастанию ее влияния в обществе способствует развитие аудио- и видеотехники, компьютерных технологий, с помощью которых создается постоянное звучащее пространство, в которое человек помещается с младенчества. Несмотря на негативные социальные и воспитательные последствия такой музыки, которые бесспорно были бы осуждены в античности, современная культура мирится с ними в силу коммерческих прибылей, приносимых подобной музыкой. Активное функционирование различных видов музыкального «неискусства», использующих самые агрессивные средства подачи музыкального материала, вытесняет подлинное искусство на периферию культурного пространства, где оно почти перестает распознаваться слушателями.

Важнейшая функция музыки в современной культуре связана с действием искусства как общественной силы, создающей антагонистические группы, различные касты людей, «тех, кто понимает и тех, кто не понимает» (X. Ортега-и-Гассет). Речь здесь идет о процессе субкультурной стратификации. Данная теория (К.Б. Соколов) рассматривает общество как агрегат разнообразных субкультур со своими картинами мира, собственным искусством. «Свое» искусство внутренне сплачивает субкультуру, поскольку идеи и чувства, выраженные в художественной форме, обладают огромной силой внушения и «заражения», максимально сближает индивидуальные картины мира членов субкультуры. Но, как следствие, это приводит к утрате единых художественных критериев культурной идентификации в обществе.

На наш взгляд, во второй половине XX века наблюдается специфический обратный процесс: различные субкультуры нуждаются в определенном музыкальном искусстве, организующем и совершенствующем их, но и сама музыка способна формировать социокультурные страты. Музыка-«не искусство» активно реализует социально-стратовую функцию, особенно в молодежной среде, путем вовлечения личности в стихию коллективно-бессознательного в контексте музыкальных действ, сравнимых с превращенными формами инициаций (замкнутое пространство, культовая одежда, ритуальность отношения к исполнителям, определенная семантика поведения и т.д.). Если учесть, что социальная стратификация размещает людей и группы людей по определенным социальным позициям, имеющим неравный общественный престиж, т.е., находящимся «ниже» или «выше» по нормативной шкале стратификации, то субкультурная стратификация по критерию отношения к тем или иным видам и направлениям искусства, выполняет определенные позитивные функции. Общественная практика свидетельствует, что практически для любого индивида, занимаемый им в обществе статус является важнейшим средством самоутверждения его как личности. Принадлежность человека к подобной субкультурной страте нивелирует негативно переживаемые людьми имущественное, профессиональное, экономическое, национальное и прочие виды социального неравенства.

Следует отметить, что музыкальные субкультурные страты являются гораздо более целостными и непротиворечивыми, чем профессиональные, возрастные, религиозные и др., хотя и состоят из неповторимо индивидуальных, часто художественно одаренных людей. Во-первых, они связаны, преимущественно, с досуговыми субкультурами, в которых человек ощущает себя свободным, не скованным правилами и нормами определенного поведения, бескорыстен в своих интересах; во-вторых, общение с музыкой, ее исполнителями, другими членами страты связано с переживанием удовольствия, положительных эмоций.

Воспитательная функция музыки, имеющая огромный диапазон - от «мягкого», опосредованного воздействия на эмоции и аффекты до «жесткого», агрессивного, отныне локализуется внутри того или иного страта. Высокий терапевтический и воспитательный потенциал «музыки-искусства» остается недоступным для всего общества, а потому данная музыка не может выступать как критерий культурной идентификации.

Роль такого критерия, на наш взгляд, может сыграть музыкальный фольклор, реализуя тем самым, культурно-идентификационную функцию музыки. Во-первых, возникнув как предыскусство, на протяжении многовековой истории человечества фольклор был одновременно искусством и не-искусством, многофункциональным по своему существу, т.е. выполняющим одновременно эстетическую, художественную и утилитарную (прикладную) функции. Во-вторых, он представляет собой образец гармоничной формы социального общения, в чем проявляется изначальная функция музыки - социально-коммуникативная. Именно в своих ранних, фольклорных формах, данная функция обеспечивала совместное слушание, синхронное движение, совместное музицирование, сотворчество всей социальной группы, не знающей пассивных наблюдателей, объединенных общим национально-интонационным, музыкальным мышлением. Таким образом, музыка способствовала не только сплочению коллектива, его совместному развитию, задавая ему волевой, эмоциональный, консолидирующий импульс, но и своеобразному становлению общественного порядка самим фактом всеобщей причастности к

269 музыкальному творчеству. Современные исследователи европейского авангарда (Житомирский, Леонтьева, Мяло) связывают выживание музыки как искусства также с объективным познанием мировой музыки, широтой взгляда, открытостью слуха, вниманием к мировым этнографическим ценностям.

Заключение

Вечные» вопросы музыкальной культуры о существе музыки, принадлежности ее к мировой космической гармонии, существовании как выражения внутреннего мира человека, понимании ее как абсолютной ценности, в их исторической динамике отражают осмысление музыки как интереснейшей части жизни человека и общества. Произошедшее в XX веке усложнение музыкального языка при существующей инерции слушательского восприятия привело к отчуждению большого пласта современной музыки от слушателя, и заполнения «освободившегося» пространства «звуковыми явлениями» иного порядка, что побуждает к переосмыслению феномена музыки как культурного явления в философско-антропологическом аспекте.

Решая основные задачи нашего исследования, мы пришли к следующим выводам. Сущность феномена музыки, как артефакта связана со своеобразием и жизнеобеспечением определенной музыкальной традиции, которая изменяется во взаимосвязи с культурно-историческим изменением мировоззренческих доминант, включающих представление о человеке и его месте в мире. Раскрывается эта сущность посредством выявления специфики взаимоотношения «теоретической» музыки и музыкальной практики; области знания, осуществляющей рефлексию феномена музыки; роли музыки в обществе и ценностного отношения к ней в поворотные моменты истории европейской культуры.

В контексте античного космоцентризма было определено деление музыки на две совершенно различные области: «теоретическую», являющуюся «чистой» умозрительной наукой, занятой исследованием начал и причин музыки как таковой, где музыка воспринимается умом, а не слухом, и «практическую», чувственную, которая не является предметом научного изучения. Соотношение «теоретической» и «практической» музыки было совершенно определенным: первая является подражанием гармонии высших сфер, вторая - слабым подражанием этому подражанию. Установление возможностей музыки воздействовать на душу человека, выведенных из способности человека постигать высшую космическую гармонию с помощью гармонии музыкальной, обусловило выделение воспитательно-педагогической, терапевтической и социальной функций музыки, которые стали программными в истории европейской культуры. Терапевтическое и воспитательное значение музыки, которая вначале употреблялась только для богослужения и воспитания юношества, обосновывалось ее вечно-божественным происхождением, а также убеждением в родстве с душой человека; отбор же музыкальных средств был нацелен на выполнение музыкой положительных социальных функций.

Мировоззренческая парадигма средневековья породила понимание музыки в контексте триады «Бог - человек - музыка». Антиномия «теоретической» и «практически-чувственной» музыки очевидна, однако, их содержательное наполнение меняется: «теоретической» музыке в какой-то мере соответствовало вызванное к жизни теологическим средневековым знанием богослужебное пение, не являющееся собственно «музыкой» и выполняющее сакрально-символическую и пропедевтическую функцию; сфера «практической» музыки преимущественно заполнялась различными формами народного музицирования.

В период Возрождения идея универсальности музыки как аналога «музыке небесных сфер» отступает на второй план, и универсальность мира связывается с человеком, в котором соединяются и космическое и божественное начала. Как следствие, сферой познания для музыки становится внутренняя жизнь человека, а центральной проблемой музыкальной эстетики выступает проблема взаимодействия музыки и человека. Нравственное предназначение музыки, ее отражение в музыкально-эстетических категориях и понятиях, соответствующие музыкально-языковые средства, которые в эпоху античности выступали как отдельные концептуальные образования, объединяются в попытке создания целостной концепции музыки, что приводит к эмансипации музыки как вида искусства. «Чувственно-практическая» музыка, утеряв связи с мировым универсумом, обрела тенденцию к десакрализации. Отныне музыка является не символом мирового порядка, сотворенного Богом, а «искусством внутреннего смысла», порожденным музыкальным сочинителем, не связанным никакими космически-онтологическими и божественными канонами и обращенным лишь к сердцу и душе человека.

Под влиянием развития рационалистической философии и психологии античное учение о музыкальном этосе постепенно трансформировалось в учение об аффектах, которое и стало основой понимания музыки XVII века. Рационалистическая теория аффектов была применена и для характеристики музыки, целью которой Р. Декарт провозгласил способность доставлять наслаждение и возбуждать разнообразные аффекты.

Классическая философия Нового времени по прежнему использует античные категории («гармония», «подражание (мимесис)», «аффект»), однако 'последовательно связывает сущность музыки, ее функций с душой человека, которая и становится объектом и источником подражания. Понимание музыки как выражения человеческих чувств презентирует ее как искусство в современном понимании этого слова, и логично приводит к концентрации внимания на ее эстетическом содержании. В классической немецкой философии решаются вопросы философского анализа специфики искусства, свободы художественного творчества, противоречивости взаимосвязи искусства и морали (Кант); превращения искусства из средства нравственного воспитания в самостоятельную ценность, божественной художественности мира и зависимости содержания произведений искусства от божественных прозрений творца-художника (Шеллинг); понимания музыки как особого звукового мира, имеющего собственную ценность и собственные закономерности, занимающей крайне высокое положение формы осознания истины (Гегель). Следовательно, искусство, и в первую очередь, музыка приобретает индивидуально-личностный характер, главным в нем становится не образцовость, а оригинальность.

Новые концепции музыки XIX века были связаны с «самосознанием музыки как содержательного и смыслового искусства» в философии немецкого романтизма. Светская («практическая») музыка обрела смысловую множественность и стала осознаваться как мощное средство самовыражения личности. Место «теоретической» музыки заняла теория музыки, обслуживающая музыкальную практику. Своеобразная «рефлексия музыки над собой», выраженная в авторском, композиторском литературном наследии была нацелена на преодоление разрыва между теорией и музыкальной практикой, что выразилось в идее единства мыслей и чувств композитора, воплощенного в звуках. Предельная индивидуализация музыкальных произведений романтиков в сочетании со стремлением вывести музыку за пределы отдельных, единичных явлений, событий и чувств человеческой жизни привели к переосмыслению ее роли и значения в жизни человека и общества, она становится, прежде всего, средством выражения чувств. Новым этапом в переосмыслении функций музыки в европейской культуре стало творчество Р. Вагнера, представленное двумя неравнозначными слагаемыми - взглядами на сущность и природу музыки, запечатленными в его теоретических трудах, и его музыкальным творчеством.

Социальное значение музыки находит свое отражение в идее переустройства общественной жизни посредством музыкальной драмы; терапевтическая и воспитательная функции реализуются через идеи самоотречения, искупления, спасения в поздних операх Вагнера. Объективизация романтического художественного метода, расширение историко-стилистического диапазона, классицистские тенденции будущего, обозначили перелом в европейской музыке, с одной стороны, в сторону большей простоты и рационалистической ясности; с другой - через сгущение и абсолютизацию субъективно-психологической сферы к экспрессионизму.

В демонстративном движении «антивагнерианства» обнаруживают себя тенденции развития музыки двадцатого столетия. Прежде всего, это отразилось в противостоянии «Ницше contra Вагнер». Идеи Вагнера о синтезе искусств в музыкальной драме, объединяющей в себе совершенство музыки и идеологию, способствующей выходу человечества из состояния потери любви, энергетической воли к жизни, разъединения, мешающего сострадать, не могли не вызвать отрицания Ницше, ибо он был одинаково против и синтеза искусств, и какого бы то ни было проявления идеологии в музыке. Открывая новые пути в осмыслении феномена музыки и его предназначения в современной европейской культуре, Ницше, пытается освободить музыку от противоречивого, противоестественного вагнеровского синтеза с языком, драмой, идеологией. Рассуждения Ницше о существе и значении музыки также противопоставлены вагнеровским идеям и применимы, скорее к музыке двадцатого столетия. Прежде всего, это касается особенных отношений музыки с миром, где музыка существует как бы «параллельно миру», является универсальной метафорой, зеркалом мира, вынесенным за пределы реальности. Т.е., музыка является не гармонией мира, но гармонией полностью обособившейся от него. Идея столь же далекая от вагнеровской идеи переустройства мира силой музыкальной драмы, сколь близкая современному феномену «виртуальной музыкальной реальности». Восприятие творчества у Ницше, с его требованиями стихийности, неосознанности, экстатичности противоположно западноевропейскому композиторскому творчеству, также скорее соответствует современному принципу бриколажа, реализуемому в современных импровизационных формах музицирования.

Очевидно, что в конце XIX века происходит переосмысление сущности и значения музыки, смысл которого заключается в превращении ее в особую форму самосознания и в «функцию от философской критики культуры» (В. Шестаков). Таким образом, музыка, понимаемая, как высшее из искусств, абстрагируется от прикладных, развлекательных, магических видов музицирования и начинает воплощать в звуках философский масштаб видения мира, ибо для романтиков именно в музыке заключена сущность мира, а в сущности мира - музыка.

Выделение музыки в автономное творчество и дальнейшее разделение внутри него на профессиональное и непрофессиональное искусство, искусство для массы и для элиты, искусство для публики и для самих творцов, иначе говоря, на «искусство и не-искусство» (по Коллингвуду), привело к постоянному ощущению опасности потерять как свою общезначимость, универсальность, глубину, так и общедоступность, общепонятность, непосредственность. Музыка в форме «не-искусства» демонстрирует подчинение художественного творчества какой-либо утилитарной цели (например, развлечения, пропаганды, рекламы и т.д.) и использует агрессивные средства подачи музыкального материала, вытесняя подлинное искусство на периферию культурного пространства. Академическая, высокоинтеллектуальная музыка выступает в качестве подлинного искусства и по-прежнему выполняет важнейшие функции в жизни человека и общества, берущие свое начало со времен античности. Однако, в силу необходимости для своего восприятия эстетически и этически образованной души, некоторых теоретико-музыкальных и философских знаний, она становится невостребованной у массового слушателя. Музыка же в форме «не-искусства», не требует специальной «теоретической» (эстетической и этической) подготовки, так как непосредственно ориентирована на возбуждение стихийных эмоций, которые «просыпаются» под воздействием специальных ритмов, агрессивных средств подачи музыкального материала. С ней связана своеобразная реализация терапевтической функции музыки - создание условий для выхода негативных эмоций через раскрепощение сферы бессознательного, поддержание агрессивного пафоса и т.п.

Виртуальность, вариативность, неустойчивость современной картины мира, выраженная в постоянном приумножении интерпретаций всякого явления, порождает появление новых функций музыки в современной культуре. Появляются невиданные виртуальные пространства, порожденные информационными технологиями, в контексте которых музыка начинает выполнять своеобразную компенсаторную функцию, создавая свой мир, становясь некоей формой виртуальной реальности, замещающей для человека действительность, отсутствие комфортности духовной жизни в реальном обществе.

Важнейшая функция музыки в современной культуре связана с действием искусства как общественной силы, включенной в процесс субкультурной стратификации. Всякая субкультура имеет свою картину мира и, следовательно, собственное искусство, которое внутренне сплачивает субкультуру, максимально сближает индивидуальные картины мира членов субкультуры. В свою очередь, как различные субкультуры нуждаются в определенном музыкальном искусстве, организующем и совершенствующем их, так и сама музыка способна формировать социокультурные страты. Музыка-«не искусство» активно реализует культурно-стратовую функцию, особенно в молодежной среде, путем вовлечения личности в стихию коллективно-бессознательного в контексте музыкальных действ, сравнимых с превращенными формами инициаций (замкнутое пространство, культовая одежда, ритуальность отношения к исполнителям, определенная семантика поведения и т.д.). Субкультурная стратификация по критерию отношения к тем или иным видам и направлениям искусства, выполняет определенные позитивные функции, так как музыкальные субкультурные страты являются гораздо более целостными и непротиворечивыми, чем профессиональные, возрастные, религиозные и др. (в силу их связи преимущественно, с досуговыми субкультурами, в которых человек ощущает себя свободным, не скованным правилами и нормами определенного поведения, бескорыстен в своих интересах). Воспитательная функция музыки отныне локализуется внутри того или иного страта. Высокий терапевтический и воспитательный потенциал «музыки-искусства» остается недоступным для всего общества, а потому данная музыка не может выступать как критерий культурной идентификации.

Роль такого критерия, на наш взгляд, может сыграть музыкальный фольклор, реализуя тем самым, культурно-идентификационную функцию музыки. Нарушения форм самоопределения личности и их оснований, составляющие суть кризиса идентичности, могут быть восполнены самостоятельным рефлексивным поиском культурных оснований для идентичности. Культурная идентичность имеет в основе национальный фундамент, выражающийся в формировании национальной картины мира, являющейся основополагающей компонентой культуры и составляющей содержание искусства. В свою очередь, важнейшим механизмом культурной идентификации является мифотворчество, создающее определенную картину мира. Народное музыкальное искусство мифологично по своей природе: оно тесно связано с массовым сознанием; носит иррациональный характер; существует в нерасчлененности индивидуального и национального; является коллективным верованием; выступает в качестве механизма эмоциональной, психологической и духовной консолидации общности людей, что также позиционирует его как критерий культурной идентификации, опирающийся на национальное музыкальное интонирование.

Аутентичный музыкальный фольклор нивелирует европейскую музыкальную антиномию, синтезируя в своем содержании как онтологические, так и гносеологические аспекты; кроме того, как духовно-творческая деятельность, он созидателен как в сфере этнических ценностей, формирующих национальную культуру человека, так и в сфере общечеловеческих ценностей. Во-первых, фольклор принципиально многофункционален, т.е. является одновременно искусством и неискусством, выполняет одновременно эстетические, художественные и утилитарные (прикладные) функции. Во-вторых, он представляет собой образец гармоничной формы социального общения - совместное слушание, согласованное движение, сотворчество социальной группы, объединенной общим национально-интонационным мышлением, в чем проявляется изначальная функция музыки - социально-коммуникативная.

Итак, социальные потребности человека определяют и регулируют использование музыки как культурного феномена, то есть, в определенных функциях, среди которых наиболее ярко и последовательно на современном этапе проявляют себя социально-коммуникативная, компенсаторная, культурно-стратовая, культурно-идентификационная функции.

Таким образом, не смотря на изменения в музыке как предмете научно-теоретического осмысления в различных мировоззренческих системах, в доминировании функций, выполняемых ею в культуре и жизни человека и общества, идущее со времен античности понимание музыки в единстве естественного (природного) и сверхъестественного обнаруживает прочную традицию в европейской культуре, вплоть до современности. Осознание музыки изначально было связано с пониманием ее как универсального явления, космического или божественного происхождения. Процесс развития музыкальной практики достаточно быстро отдалился от теоретического познания; в XX веке, наконец, был осуществлен синтез музыкальной теории и практики. Эмоционально-подсознательные процессы в душе человека, возникающие под воздействием музыки, сочетаются со словесно-логически выраженным осознанием этих процессов. Их воссоединение было ознаменовано возвращением к мировоззренческим истокам, выразившимся в поисках нового музыкального (звукового) Универсума, отождествлением музыки с религией, появлении музыкальной терапии, как особой отрасли науки, создании новой музыкальной мифологии XX века, проявившейся в массовой музыкальной культуре и контркультуре.

В любом случае, входя в жизнь человека в качестве особой сферы проявления божественного, природного начала, человеческого духа или создавая свой имманентный мир, в который человек стремится войти, музыка в форме философской рефлексии и музыкальной практики обращена к преобразованию культуры. Когда-то Р. Шуман писал: «Наука опирается на

279 математику и логику, поэзия - на слово, пластические искусства - на природу, но музыка - круглая сирота, у которой никто не может назвать ни отца, ни матери. И может в тайне ее рождения. и заключена прелесть ее Красоты». Извечная тайна рождения музыки, конечно, существует, однако основания ее заключены и в математике, и в логике, и в слове, и в природе. Эта всеохватность, универсальность источников ставит музыку, по словам К. Леви-Стросса, в центр человеческой культуры. Она же обнаруживает глубинное родство музыки и философии. Философия обращается к музыке как к единству онтологического и аксиологического проявлений, звукового макро- и микрокосмоса. Обращение музыкантов к философии обусловлено поиском первоисточников, основ музыки, которые могут быть базисом для осмысления единства культурного бытия.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Олейник, Марина Алексеевна, 2007 год

1. Абрамов А.И. Декаданс в социокультурном измерении: К характеристике философско-эстетических исканий / А. Абрамов // ОНС. 1997. № 1. С.146-152.

2. Августин Аврелий. Исповедь / Пер. с лат. М.Е. Сергеенко. Общ. ред. и вступит. Статья A.A. Столярова. М., 1997.

3. Августин Блаженный Аврелий. О бессмертии души / Августин Аврелий. М., 2004.

4. Аверинцев С.С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики / С.С. Аверинцев // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М., 1975.

5. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. М., 1997.

6. Адаева H.A. Музыка и нравственное развитие человека: (К истории и теории проблемы): автореф. дисс. канд. филос. наук / H.A. Адаева. М., 1999.

7. Адорно Т.В. Философия новой музыки / Т.В. Адорно. М., 2001.

8. Альшванг A.A. О философской системе Скрябина / A.A. Алыпванг // А.Н. Скрябин: Сб. к 25-летию со дня смерти. М.-Л., 1940.

9. Балакина Е.И. Проблема диалогических контактов в историихудожественной культуры: автореф. дисс.канд. культурологи /

10. Е.И. Балакина. СПб., 1998.

11. Барбер Б. Структура социальной стратификации и тенденции социальной мобильности / Б. Барбер // Американская социология. М.: Прогресс, 1972.

12. Барсова И. Мифологическая семантика вертикального пространства в оркестре Рихарда Вагнера / И. Барсова // Проблемы музыкального романтизма. Л., 1987.

13. Баруллин B.C. Социально-философская антропология / B.C. Баруллин. М., 1994.

14. Баткин Л. Пристрастия: Избр. эссе и статьи о культуре / Л. Баткин. М., 1994.

15. Баткин Л. Европейский человек наедине с собой: очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания / Л. Баткин. М., 2000.

16. Баткин Л. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления / Л. Баткин. М., 1978.

17. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху технической воспроизводимости / В. Беньямин. М., 1996.

18. Бердяев Н. Философия свободы. Смысл творчества / Н. Бердяев. М., 1999.

19. Берио Л. Фрагменты интервью и статьи / Л. Берио // Зарубежная музыка XX в. Т.1. М., 1995.

20. Берк Э. Философские исследования и происхождении наших идей возвышенного и прекрасного / Э. Берк. М., 1979.

21. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии / Н.Я. Берковский. Л., 1973.

22. Берлиоз Г. Избранные статьи / Г. Берлиоз. Л., 1972.

23. Берхин A.B. Общие проблемы психологии искусства / A.B. Берхин. М., 1981.

24. Бершадская Т.С. Лекции по гармонии / Т.С. Бершадская. Л., 1978.

25. Беседы с Альфредом Шнитке. М., 1994.

26. Бессонов О.В. Художественный авангард как феномен культуры:философско-эстетический анализ): автореф. дисс.канд. филос.наук / О.В. Бессонов. М., 1997.

27. Библер B.C. На гранях логики культуры / B.C. Библер. М., 1997.

28. Бицилли П.М. Место Ренессанса в истории культуры / П.М. Бицилли. М., 1995.

29. Богданова A.B. Музыкальная культура в современной политической системе 1950-1980-х гг.: историко-культурологический аспект исследования: автореф. дисс.докт. филос. наук / A.B. Богданова. М., 2001.

30. Бодрилин А.П. Ценностная природа культуры / А.П. Бодрилин // Философские науки. 1994. №№ 4, 5, 6.

31. Боннар Э. Греческая цивилизация / Э. Боннар. М., 1992.

32. Боэций. Наставление к музыке. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. Т. 1 / Боэций. М., 1962.

33. Булез П. Музыкальное время / П. Булез // Homo musicus. Альманах музыкальной психологии 95. М., 1995.

34. Бутенко И.А. Постмодернизм как реальность, данная нам в ощущениях / И.А. Бутенко // Социологические исследования. 2000. № 4. С. 3-11.

35. Бурякова Л.А. Философия персонализма и музыкальная педагогика «пробуждения» в жизни и культуре современной Франции / Л.А. Бурякова // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2000. № 2.

36. Вагнер Р. Избранные работы / Р. Вагнер. М., 1978.

37. Ванслов В.В. Эстетика романтизма / В.В. Ванслов. М., 1966.

38. Ванслов В.В. Эстетика. Искусство. Искусствознание / В.В. Ванслов. М., 1983.

39. Вебер А. Кризис европейской культуры / А. Вебер. СПб., 1999.

40. Вебер М. Избранное. Образ общества / М. Вебер. М., 1994.

41. Веберн А. Лекции о музыке. Письма / А. Веберн. М., 1975.

42. Вейдле В.В. Умирание искусства В.В. Вейдле. СПб., 1996.

43. Виеру Н. «Парсифаль» итог творческого пути Вагнера / Н. Виеру // Рихард Вагнер: сб. ст. / под ред. Л.В. Поляковой. М., 1987.

44. Виндельбанд В. От Канта до Ницше. История современной философии / В. Виндельбанд. М., 1998.

45. Волков Г.Н. Три лика культуры / Г.Н. Волков. М., 1986.

46. Волков Г.Н. Сова Минервы / Г.Н. Волков. М., 1990.

47. Волков С. Азбука Шнитке: (Памяти композитора) / С. Волков // Звезда. 1998. № 10.

48. Вольф В. К проблеме идейной эволюции Рихарда Вагнера / В. Вольф // Рихард Вагнер: сб. статей под ред. Л.В. Поляковой. М., 1987.

49. Воронкова Л.П. Культурная антропология в комплексе философских и научных дисциплин / Л.П. Воронкова // Культурология. 1997. №№ 2, 3. С. 25-41.

50. Воронова М. Симфонические принципы Листа и Вагнера в свете романтического синтеза искусств / М. Воронова // Рихард Вагнер: сб. статей. М., 1989.

51. Воронцов Г. Природа художественной образности / Г. Воронцов // Философские исследования. 2000. № 4.

52. Воронцов Г. Художественное произведение как проблема понимания / Г. Воронцов // Философские исследования. 1999. № 2.

53. Выготский Л.С. Психология искусства / Л.С. Выготский. М., 1987.

54. Выжлецов Г.П. Аксиология: становление и основные этапы развития / Г.П. Выжлецов // Социально-политический журнал 1996. № 1. С. 86-99.

55. Габай Ю. Романтический миф о художнике и проблемы психологии музыкального романтизма / Ю. Габай // Проблемы музыкального романтизма. Л., 1987.

56. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма / P.M. Габитова. М., 1978.

57. Гайденко П.П. История новоевропейской философии / П.П. Гайденко. М., 2000.

58. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: новая онтология XX века / П.П. Гайденко. М., 1997.

59. Гайденко П., Давыдов Ю. История и рациональность. Социология М. Вебера и веберовский ренессанс / П. Гайденко, Ю. Давыдов. М., 1991.

60. Галь Г. Брамс. Вагнер. Верди: Три мастера три мира / Г. Галь. Ростов-на-Дону, 1998.

61. Гальцева Р. Второе крушение гуманизма / Р. Гальцева // Континент. 2000. №1. С.322.

62. Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения: избр. работы / Э. Гарэн. М., 1986.

63. Гачев Г. Д. Миф. Национальный. Индивидуальный: Опыт экзистенциальной культурологии / Г.Д. Гачев. М., 2000.

64. Гафурова Ю.Ю. Методологические аспекты саморегуляции художественной культуры в постмодернистской традиции / Ю.Ю. Гафурова // Вестник Карельского технического университета. 1999. № 2.

65. Гегель Г.В.Ф. Мир как воля и представление / Г.В.Ф. Гегель // История эстетики. Памятники мировой музыкально мысли. Т.З. М., 1967.

66. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: в 4-х т / Г.В.Ф. Гегель. М., 1968.

67. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. XVII. Кн. 1 / Г.В.Ф. Гегель. М., 1938.

68. Герасимова И.А. Музыка и духовное творчество / И.А. Герасимова // Вопросы философии. 1995. № 6.

69. Герцман Е.В. Античное музыкальное мышление / Е.В. Герцман. Д., 1986.

70. Гессе Г. Избранное. Игра в бисер / Г. Гессе. М., 1991.

71. Гете И.В. Об искусстве / И.В. Гете. М., 1975.

72. Гете И.В. Об искусстве и литературе. Собр. соч. в 10-ти т. Т 10. М., 1980.

73. Гречко П.К. Интеллектуальный импорт или О периферийном постмодернизме / П.К. Гречко // ОНС. 2000. № 2. С. 166-177.

74. Григорьева Г. Стилевые проблемы в русской советской музыке 50-80-х гг. XX века / Г. Григорьева. М., 1998.

75. Грубер Р.И. Всеобщая история музыки / Р.И. Груббер. М., 1965.

76. Грубер Р.И. История музыкальной культуры. Т. 2. Ч. 1 / Р.И. Груббер. М., 1953.

77. Гулыга A.B. Эстетика в свете аксиологии / A.B. Гулыга. СПб., 2000.

78. Гулыга A.B. Немецкая классическая философия / A.B. Гулыга. М., 1986.

79. Гулыга A.B. Уроки классики и современность / A.B. Гулыга. М., 1990.

80. Гуревич А .Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства/ А.Я. Гуревич. М., 1990.

81. Гуревич П.С. Фундаментализм и модернизм как культурные ориентации / П.С. Гуревич // ОНС. 1995. № 4. С.154-162.

82. Гуревич П.С. Философская антропология / П.С. Гуревич. М., 2000.

83. Гуревич П.С. Философия культуры / П.С. Гуревич. М., 1994.

84. Давыдов Ю. Н. Искусство как социологический феномен / Ю.Н. Давыдов. М., 1968.

85. Давыдов Ю. Н. Искусство и элита/Ю.Н. Давыдов. М., 1966.

86. Давыдов Ю. Н. Социология контркультуры. (Инфантилизм как тип мировоззрения и социальная болезнь) / Ю.Н. Давыдов. М., 1980.

87. Давыдов Ю.Н. Современность со знаком «пост» / Ю.Н. Давыдов // Континент. С.302-304.

88. Дальхауз К. О ценностях и истории в исследованиях искусства / К. Дальхауз // Вопросы философии. 1999. № 9.

89. Дамберг C.B., Семенков В.Е. Музыка как феномен повседневности / C.B. Дамберг, В.Е. Семенков // Звучащая философия: сб. мат-лов конференции. СПб. 2003. С.73-78.

90. Декарт Р. Правила для руководства ума / Р. Декарт. M., JT., 1936.

91. Декарт Р. Избранные произведения / Р. Декарт. М., 1950.

92. Декарт Р. Трактат о музыке / Р. Декарт // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. Т. 2. М., 1964.

93. Делез Ж. Ницше / Ж. Делез. СПб., 1997.

94. Делез Ж. Складка: Лейбниц и барокко / Ж. Делез. М. 1997.

95. Демин Н.В. Лосев и Асафьев: Становление музыкальной формы / Н.В. Демин // Проблемы современной музыкальной культуры. Ростов-на-Дону, 1992.

96. Джеймисон Ф. Постмодернизм и общество потребления / Ф. Джеймисон // Логос. 2000. № 4. С.63-77.

97. Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения: в 2-х кн / А.К. Дживилегов. М., 1998.

98. Дмитриев A.C. Теория западноевропейского романтизма / A.C. Дмитриев // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

99. Добрицына И. Постмодернизм в архитектуре / И. Добрицына // Искусствознание. 1999. № 1.

100. Долгов K.M. Парадоксы и антиномии современной эстетики и искусства. Эстетические исследования: Методы и критерии / K.M. Долгов. М., 1996.

101. Долгов K.M. От Киркегора до Камю: Философия, эстетика, культура / K.M. Долгов. М., 1990.

102. Додонов Б.И. Эмоция как ценность / Б.И. Додонов. М., 1978.

103. Дондоков Б.Б. Философские обоснования музыки: автореф. дисс.канд. филос. наук / Б.Б. Дондоков. М., 1998.

104. Дэвис К., Мур У. Некоторые принципы стратификации (раздел из книги «Класс, статус, власть») / К. Дэвис, У. Мур // Социальная стратификация. М., 1992. Вып.1.

105. Евард И.А. Современная российская музыкальная культура:

106. Социально-философский анализ: автореф.дисс.канд филос. наук /1. И.А. Евард. М. 2001.

107. Евдокимова Ю.К. Симакова H.A. Музыка эпохи Возрождения / Ю.К. Евдокимова. H.A. Симакова. М., 1982.

108. Егоров В. Философия культуры современной России / В. Егоров // Свободная мысль. 2000. № 12. С.9-15.

109. Екимовский В. Оливье Мессиан: жизнь и творчество / В. Екимовский. М., 1987.

110. Жаворонкова Т.П. Музыка и философское осмысление мира:автореф. дисс.канд. культурологи / Т.П. Жаворонкова. СПб.,2001.

111. Жданов В.Н. Французская критика 70-х гг / В.Н. Жданов // Современные зарубежные исследования по романтизму. М., 1976.

112. Жидков В., Соколов К. Искусство и социокультурная стратификация общества / В. Жидков, К. Соколов. http://www.narcom.ru

113. Житомирский Д., Леонтьева О., Мяло К. Западный музыкальный авангард после 2-ой Мировой войны / Д. Житомирский, О. Леонтьева, К. Мяло. М., 1989.

114. Завадская Е. В. Восток на Западе / Е.В. Завадская. М., 1970.

115. Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире / Е.В. Завадская. М., 1977.

116. Зарубина Л.П. Философия и музыка / Л.П. Зарубина. Челябинск, 1998.

117. Захарова О. Риторика и западноевропейская музыка XVII XVIII вв / О. Захарова. М., 1983.

118. Зедльмайр X. Искусство и истина / X. Зедльмайр // Искусствознание. 1999. № 1.

119. Зедльмайр X. Искусство и истина: теория и метод истории искусства / X. Зедльмайр. СПб., 2000.

120. Зенкин К.А. А.Ф. Лосев и традиция философского осмысления музыкальных категорий / К.А. Зенкин // Искусствознание. 1999. № 2.

121. Зенкин К.А. Музыка в контексте «высшего синтеза» А.Ф. Лосева / К.А. Зенкин // Вопросы философии. 1999. № 9.

122. Зись А.Я., Стафецкая М.П. Методологические искания в западном искусствознании (критический анализ современных герменевтических концепций) / А.Я. Зись, М.П. Стафецкая. М., 1984.

123. Зись А.Я. Конфронтации в эстетике / А.Я. Зись. М. 1990.

124. Золтаи Д. Этос и аффект. История философской музыкальной эстетики от зарождения до Гегеля / Д. Золтаи. М., 1977.

125. Зыбайлов Л.К. Постмодернизм / Л.К. Зыбайлов. М., 1995.

126. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И.П. Ильин. М., 1996.

127. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И.П. Ильин. М., 1998.

128. Ильин И.П. Некоторые концепции искусства постмодернизма в современных зарубежных исследованиях / И.П. Ильин. М., 1988.

129. Ионин Л.Г. Социология культуры / Л.Г. Ионин. М., 1996.

130. Иранек Я. Некоторые основные аспекты марксистского музыковедения в свете теории интонации Асафьева / Я. Йранек // Интонация и музыкальный образ. М., 1965.

131. Искусство XX века: уходящая эпоха?: в 2-х тт. Н.Новгород, 1997.

132. История эстетической мысли: в 6-ти тт. Т.4. М.,1987.

133. Каган М.С., Холостова Т.В. Культура философия - искусство (Диалог) / М.С. Каган, Т.В. Холостова. М., 1988.

134. Каган М.С. Социальные функции искусства / М.С. Каган. Л., 1978.

135. Каган М.С. Морфология искусства. Историко-теоретические исследования внутреннего строения мира искусств. Ч. 1, 2, 3 / М.С. Каган. Л., 1972.

136. Каган М.С. Об изучении музыки в контексте художественной культуры. Вопросы методологии и социологии искусства / М.С. Каган. Л., 1988.

137. Каган М.С. Философия культуры / М.С. Каган. СПб., 1996.

138. Каган М.С. Музыка в мире искусств / М.С. Каган. СПб. 1996.

139. Каган М.С. Культура философия - искусство / М.С. Каган // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2000. № 1.

140. Каменский З.А. Русская философия начала XIX века и Шеллинг / З.А. Каменский. М. 1980.

141. Камю А. Творчество и свобода. Статьи, эссе, записные книжки. / А. Камю. М., 1990.

142. Кант И. Соч. в 6-ти т. Т.5. Критика способности суждения / И. Кант. М, 1966.

143. Карсавин Л.П. Культура средних веков / Л.П. Карсавин. Киев, 1995.

144. Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения / Л.П. Карсавин. М., 1992.

145. Кириллина Л. XX век. Зарубежная музыка: в 2-х т / Л. Кириллина. М., 1995.

146. Кирнарская Д.К. Музыкальное восприятие: проблема адекватности: автореф. дисс.доктора искусствоведения / Д.К. Кирнарская. М., 1999.

147. Киященко Н.И. Массовая культура и искусство / Н.И. Киященко // Философские науки. 2000. № 2. С.42-46.

148. Клюев А. Онтология музыки: автореф. дисс.доктора филос.наук / А. Клюев. СПб., 1999.

149. Кнабе Г. Проблема постмодерна и фильм Питера Гринауэля «Брюхо архитектора» / Г. Кнабе // Вопросы философии. 1997. № 5.

150. Кнеплер Г. О принципах формообразования музыки Вагнера / Г. Кнеплер // Рихард Вагнер: сб. статей под ред. JI.B. Поляковой. М., 1987.

151. Когоутек Ц. Техника композиции в музыке XX века / Ц. Когоутек. М., 1976.

152. Кожурин А .Я. Музыка и оформление звучащего пространства / А.Я. Кожурин // Звучащая философия: сб. мат-лов конференции. СПб., 2003.

153. Козловский П. Современность постмодерна: Пер. с нем. / П. Козловский //Вопросы философии. 1995. № 10. С.85-94.

154. Коллингвуд Р.Д. Принципы искусства / Р.Дж. Коллингвуд. М., 1999.

155. Кон Ю. Избранные статьи о музыкальном языке / Ю. Кон. СПб., 1994.

156. Кондаков И.В., Корт Ю.В. «Дух музыки» в философии русского символизма/И.В. Кондаков, Ю.В. Корт// ОНС. 1996. № 4. С. 152-162.

157. Конен В.Д. К вопросу о стиле Ренессанса в музыке / В.Д. Конен // От эпохи Возрождения к двадцатому веку. M., 1963.

158. Конен В.Д. История зарубежной музыки / В.Д. Конен. М., 1965.

159. Корыхалова Н.П. Кризисные тенденции в буржуазном массовом музыкальном воспитании / Н.П. Корыхалова. М., 1989.

160. Котляревский И. Музыкально-теоретические системы европейского искусствознания: методы изучения и классификация / И. Котляревский. М., 1983.

161. Крауклис Г. Вагнер и программный симфонизм XIX века / Г. Крауклис // Рихард Вагнер. Сб. статей под ред. J1.B. Поляковой. М., 1987.

162. Краус В. На пороге нового тысячелетия: Культура будущей Европы / В. Краус // Вопросы философии. 1997. № 5. С. 184-191.

163. Кремлев Ю. Интонация и образ в музыке / Ю. Кремлев // Интонация и музыкальный образ. М., 1965.

164. Кувакин В.А. Религиозная философия в России: Начало XX в / В.А. Кувакин. М., 1980.

165. Кузанский Н. Избранные философские сочинения / Н. Кузанский. М., 1937.

166. Кузанский Н. Сочинения: в2-хт/Н. Кузанский. М., 1980. Т.1.

167. Кузнецова Т.В. Проблема культуры в европейской философской традиции (немарксистские течения) / Т.В. Кузнецова // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1996. № 6.С.63-72.

168. Курт Э. Романтическая гармония и ее кризис в «Тристане» Вагнера / Э.Курт. М., 1975.

169. Лазарев В.В., Pay И.А. Гегель и философские дискуссии его времени / В.В. Лазарев, И.А. Pay. М., 1991.

170. Лазарев В.И. О. Шпенглер и его взгляды на искусство / В.И. Лазарев // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. М., 1964.

171. Лаку-Лабарт Ф. Música ficta: Фигура Вагнера / Ф. Лаку-Лабарт. СПб., 1999.

172. Левая Т.Н. Современное западное искусство XX в.: Проблемы комплексного изучения / Т.Н. Левая. М., 1988.

173. Левая Т.Н. От романтизма к символизму (некоторые тенденции русской музыкальной культуры нач. XX века) / Т.Н. Левая // Проблемы музыкального романтизма. Л., 1987.

174. Леви-Стросс К. Структурная антропология (1958-1973) / К. Левм-Стросс. М., 2001.

175. Ливанова Т. История западноевропейской музыки до 1768 года / Т. Ливанова. М., 1983.

176. Лигети Д. Личность и общество: сб. статей / Д. Лигети. М., 1993.

177. Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна / Ж.Ф. Лиотар. СПб., 1998.

178. Листвина Е.В. Современная социокультурная ситуация и проблемы постмодерна / Е.В. Листвина // Философия, культура и современность. Саратов, 1998.

179. Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980.

180. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М, 1980.

181. Лиштанберже А. Вагнер / А. Лиштанберже. М., 1997.

182. Лосев А.Ф. Античная музыкальная эстетика / А.Ф. Лосев. М., 1960.

183. Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий / А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков. М., 1965.

184. Лосев А.Ф. Проблема Рихарда Вагнера в прошлом и настоящем / А.Ф. Лосев. М., 1968.

185. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А.Ф. Лосев. М., 1979.

186. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф. Лосев. М., 1991.

187. Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Содержание / А.Ф. Лосев. М., 1995.

188. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения / А.Ф. Лосев. М., 1998.

189. Лосев А.Ф. О понятии ритма в немецкой эстетике пер.пол. XIX в / А.Ф. Лосев // Искусствознание. 1998. № 2.

190. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев. М., 2001.

191. Лосев А.Ф. и культура XX века. Лосевские чтения. М., 1991.

192. Лощилин А.Н. Методологический анализ проблем философскогообоснования теории творчества: автореф. дисс.доктора филос. наук /1. A.M. Лощилин. М., 1998.

193. Лукьянов В.Г. Критика основных направлений современной буржуазной философии музыки / В.Г. Лукьянов. Л., 1978.

194. Лурье C.B. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия / C.B. Лурье // ОНС. 1997. № 2. С. 146-159.

195. Манн Т. Собр. Соч. в 10-ти т. Т.9. Доктор Фаустус / Т. Манн. М., 1961.

196. Маркус С. История музыкальной эстетики в 2-х т. Т.1 / С. Маркус. М., 1959.

197. Маркус С. История музыкальной эстетики в 2-х т. Т. 2 / С. Маркус. М., 1968.

198. Марру А. История воспитания в античности / А. Мару. М., 1998.

199. Матвеев В. Элитарная и массовая культура внутренне близки / В. Матвеев // ОНС. 1991. № 1.

200. Медушевский В.В. О закономерностях и средствах художественного воздействия музыки / В.В. Медушевский. М., 1976.

201. Медушевский В.В. Интонационная теория в исторической перспективе / В.В. Медушевский // Советская музыка. 1995. № 7.

202. Медушевский В.В. Таинственные энергии музыки / В.В. Медушевский // Музыкальная академия. 1992. № 3. С.54-57.

203. Мерриам А. Антропология музыки / А. Мерриам // Homo musicus. Альманах музыкальной психологии 95. М., 1995.

204. Минаев Е.А. Музыкально-информационное поле в эволюционных процессах искусства: автореф. дисс. доктора искусствоведения. М., 2000.

205. Митина И.В. Художественная культура: понятие и сущность: Материалы к лекции / И.В. Митина // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2000. № 1.

206. Михайлов A.B. Концепция произведения искусства Теодора В. Адорно / A.B. Михайлов // О современной буржуазной эстетике. М., 1972.

207. Михайлов A.B. Музыкальная социология: Адорно и после Адорно / A.B. Михайлов // Критика современной буржуазной социологии искусства. М., 1978.

208. Михайлов A.B. Некоторые мотивы музыкального авангардизма: Карлгейнц Штокхаузен / A.B. Михайлов // Искусство и общество. М., 1978.

209. Михайлов A.B. Философия М. Хайдеггера и искусство / A.B. Михайлов // Современное западное искусство XX века: Проблемы и тенденции. М., 1982.

210. Михайлов A.B. Музыка в истории культуры: избр. ст. / A.B. Михайлов. М., 1998.

211. Михайлов Дж. О возможности и необходимости универсальной терминологии в музыке / Дж. Михайлов // Вопросы философии. 1999. №9.

212. Михайлова М.А. Народное искусство как часть культуры / М.А. Михайлова. М., 1983.

213. Михеева Ю.В. Феноменальные особенности трагического в музыке Шостаковича и Шнитке / Ю.В. Михеева // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1999. № 6.

214. Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М., 1979, 1980, 1987.

215. Моррис У. Искусство и жизнь / У. Моррис. М., 1973.

216. Мотрошилова Н.В. Познание и общество / Н.В. Мотрошилова. М., 1969.

217. Мотрошилова Н.В.Рождение и развитие философских идей / Н.В. Мотрошилова. М., 1991.

218. Музыкальная культура Средневековья. Теория. Практика. Традиция. Минск, 1988.

219. Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения / Сост. В.П. Шестаков. М., 1966.

220. Музыкальная эстетика Западной Европы XVII -XVIII вв. / Сост. В.П. Шестаков. М., 1971.

221. Музыкальная эстетика России XI XIII вв. / Сост. А.И. Рогов. М.,1973.

222. Музыкальная эстетика Франции XIX в. / Сост. Е.Ф. Бронфин. М.,1974.

223. Музыкальная эстетика Германии XIX в.: в 2-х т. М., 1981.

224. Мукаржевский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. / Я. Мукаржевский. М., 1994.

225. Мурзин А.Э. Актуально ли изучать свободное время / А.Э. Мурзин // Социологические исследования. 1993. №11.

226. Нарский И.С. Артур Шопенгауэр теоретик вселенского пессимизма / И.С. Нарский // А. Шопенгауэр. Избранные произведения. Ростов-на-Дону, 1997.

227. Неретина С., Огурцов А., Время культуры / С. Неретина, А. Огурцов. СПб., 2000.

228. Нестьев И. Скрябин и его русские «антиподы» / И. Нестьев // Музыка и современность. Вып. 10. М., 1976.

229. Неустроев A.A. Музыка и чувство. Материалы для психологического обоснования эстетики музыки / A.A. Неустроев. СПб., 1890.

230. Николаева Н. Об оперном симфонизме Вагнера / Н. Николаева // Рихард Вагнер: сб. статей под ред. JI.B. Поляковой. М., 1987.

231. Николаева Н. Об идейной концепции тетралогии Рихарда Вагнера (актуальность мифа)/ Н. Николаева // Рихард Вагнер: сб. статей. М., 1988.

232. Ницше Ф. Соч.: в 2-х т. Т.2. Казус Вагнер. Проблема музыканта / Ф. Ницше. М., 1997.

233. Ницше Ф. Рихард Вагнер в Байрейте / Ф. Ницше // Странник и его тень. -М., 1987.

234. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки / Ф. Ницше // Избр. сочинения: в 2-х т. Т. 1. М., 1997.

235. Ницше Ф. Собр. сочинений в 8 т. Т.5 / Ф. Ницше. М., 1990.

236. Ф. Ницше неизвестный и неожиданный: сб. статей. М., 1999.

237. Ницше Ф. и философия в России: сб. статей. СПб., 1999.

238. Одуев В.Ф. Тропами Заратустры / В.Ф. Одуев. М., 1971.

239. Оннегер А. О музыкальном искусстве / А. Оннегер. М., 1975.

240. Орджоникидзе Г. Диалектика Формы в музыкальной драме / Г. Орджоникидзе // Рихард Вагнер: сб. статей. М., 1987.

241. Орлов Г. Время и пространство в музыке / Г. Орлов // Проблемы музыкальной науки. Вып. 1. М., 1972.

242. Орлов Г. Древо музыки / Г. Орлов. СПб. Вашингтон, 1992.

243. Орлова Е.М. Интонационная теория Асафьева как учение о специфике музыкального мышления / Е.М. Орлова. М., 1984.

244. Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы / X. Ортега-и-Гассет. М., 1991.

245. Ортега-и-Гассет X. Этетика. Философия. Культура / X. Ортега-и-Гассет. М., 1991.

246. Пилипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система / A.A. Пилипенко, И.Г. Яковенко // Человек. 1997. № 6. С.98-107.

247. Перфильева И.Н. Онтология музыки в современной картине мира / И.Н. Перфильева // Полигнозис. 1998. № 3.

248. Петров-Стромский В.Ф. Три эстетики европейского искусства / В.Ф. Петров-Стромский // Вопросы философии. 2000. № 10.

249. Платон. Собр. соч.: в 4-х т. Т. 4 / Платон. М., 1990.

250. Платон. Законы. Кн. 1 / Платон. М., 1923.

251. Платон. Диалоги / Платон. Ростов-на-Дону, 1998.

252. Платон. Аристотель. Политика. Наука об управлении государством / Платон. Аристотель. М., СПб., 2003.

253. Покровская А.Н. Художественные ценности в изменяющемся мире / А.Н. Покровская. Минск, 1990.

254. Порфирьева A.J1. Романтическая антропология и Вагнеровская концепция «чистой человечности» / А.Л. Порфирьева // Музыка. Культура. Человек. Вып. 2. Свердловск, 1991.

255. Порфирьева А.Л. Русская символистская трагедия и мифологический театр Вагнера (драматургия Вячеслава Иванова) / А.Л. Порфирьева // Проблемы музыкального романтизма. Л., 1997.

256. Постмодернизм в современном мире: Ст. // Континент. 1996. № 89. С.300-332.

257. Притыкина О.И. Музыкальное время: понятие и явление / О.И. Притыкина // Пространство и время в искусстве: межвуз. сб. науч. тр. Л., 1988.

258. Проблемы музыки XX века. Горький, 1977.

259. Проблемы романтизма 2. М., 1971.

260. Проблемы музыкального романтизма: сб. статей. Л., 1987.

261. Произведение искусства как социальная ценность. Свердловск, 1989.

262. Пространство и время в искусстве: межвуз. сб. науч. тр. Л., 1988.

263. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация / В.В. Радаев, О.И. Шкаратан. М., 1995.

264. Рашковская Е.Б. Европейская культура нового времени: библейский контекст / Е.Б. Рашковская // Вопросы философии. 1996. № 2. С.80-92.

265. Рубцова В.В. А.Н. Скрябин / В.В. Рубцова. М., 1989.

266. Руднев В. Словарь культуры XX века / В. Руднев. M., 1997.

267. Рупакова JI.H. Русская музыкальная культура: философско-антропологический анализ: автореф. дисс.канд филос. наук / Л.Н. Рупакова. СПб., 2000.

268. Русское церковное пение XII XIII вв. / Música antigua. Europae orientalis: Budgoszez, 1969.

269. Руссо Ж.Ж. Исповедь. Прогулки одинокого мечтателя. Рассуждения о науках и искусствах / Ж.Ж. Руссо. Сб.пер. с франц. М., 2004.

270. Рылеева С.И. Идея универсальности культуры / С.И. Рылеева // Философские науки. 1994. № 1, 2, 3. С. 154-164.

271. Сарабьянов Д. XX век и пути европейской культуры: Международный симпозиум 6-10.10.1997 / Д. Сарабьянов // Искусствознание. 1998. № 1.

272. Б.В. Седухин. Космологизм народной музыкальной культуры / Б.В. Седухин // Культура. Искусство. Образование: проблемы, перспективы развития. Мат-лы междунар. Научно-практической конференции. Смоленск, 2006.

273. Секст Эмпирик. Соч.: в 2-х томах / Вст. статья и пер. с древнегреч. А.Ф. Лосева. Т.1. М., 1975.

274. Семенов В.Е. Социальная психология искусства: предмет, концепция, проблемы: автореф. дисс.доктора психол. наук / В.Е. Семенов. Л., 1988.

275. Современная западно-европейская и американская эстетика: сб. переводов. М., 2002.

276. Соколов А. Музыкальная композиция XX века: диалектика творчества / А. Соколов. М., 1992.

277. Соколов К.Б. Субкультурная стратификация и городской фольклор / К.Б. Соколов // Традиционная культура. 2000. №1. С. 10-17.

278. Соколов Ю.М. Природа фольклора и проблемы фольклористики / Ю.М. Соколов // Литературный критик. №12. М., 1934.

279. Соллертинский И.И. Романтизм, его общая и музыкальная эстетика / И.И. Соллертинский. М., 1962.

280. Солодовникова О.В. Современная культурная ситуация как переход от культуры модерна к культуре постмодерна / О.В. Солодовникова // Вестник Томского университета. 2000. № 2.

281. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / П.А. Сорокин. М.,1985.

282. Сохор А.Н. Социология и музыкальная культура / А.Н. Сохор. М., 1975.

283. Сохор А.Н. Вопросы социологии и эстетики музыки. Вып. 1 / А.Н. Сохор. Л., 1980.

284. Сохор А.Н. Вопросы социологии и эстетики музыки. Вып. 2 / А.Н. Сохор. Л., 1981.

285. Спиноза Б. Сочинения: в 2-х т. Т. 1 / Б. Спиноза. СПб., 1999.

286. Стиль и традиции в развитии культуры / отв. ред. Я. Зазерский. Л., 1989.

287. Стравинский И.Ф. Хроника моей жизни / И.Ф. Стравинский. Л., 1963.

288. И. Стравинский: публицист и собеседник. М., 1988.

289. Стрекаловская Х.А. Постромантические диалоги с романтизмом: Ф. Бузони, Г. Пфицнер, А. Шенберг в диалогах с Р. Вагнером: автореф. дисс.канд. искусствоведения / Х.А. Стрекаловская.

290. Тавризян Г.М. О. Шпенглер, Й. Хейзинга: Две концепции кризиса культуры / Г.М. Тавризян. М., 1989.

291. Тальберг Н. История христианской церкви / Н. Тальберг.М., 1991.

292. Тараканов М. Музыкальная драматургия Вагнера в зеркале XX века / М. Тараканов // Рихард Вагнер: сб. ст. М., 1987.

293. Тараканов М. Музыкальная культура в нестабильном обществе / М. Тараканов // Музыкальная академия. 1997. № 2. С. 14-18.

294. Татаркевич В. Античная музыкальная эстетика / В. Татаркевич. М., 1977.

295. Традиция в истории культуры: сб. статей. М., 1978.

296. Традиции и новаторство немецкого и английского романтизма кон. XVIII нач. XIX вв. Владимир, 1986.

297. Тропина Е.А. Некоторые аспекты философии искусства О. Шпенглера / Е.А. Тропина // Вестник Волжского университета им. Татищева. 2000. Вып. 1.

298. Тростников М.В. Пространственно-временные параметры в искусстве раннего авангарда / М.В. Тростников // Вопросы философии. 1997. № 3. С.66-81.

299. Трофимова Е.И. Стилевые реминисценции в русском постмодернизме 1990-х гг. / Е.И. Трофимова // ОНС. 1999. № 4.

300. Тураев C.B. От Просвещения к романтизму / C.B. Тураев. М., 1983.

301. Тюрина В.Н. Музыка как феномен культуры: (Методологические аспекты): автореф. дисс.канд. филос. наук / В.Н. Тюрина. М. 1998.

302. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова / М.С. Уваров. СПб, 1998.

303. Уваров М.С. Отзвуки музыки / М.С. Уваров // Звучащая философия: сб. мат-лов конференции. СПб, 2003.

304. Урбанизация и развлекательная культура. М, 1991.

305. Фарбштейн A.A. Теория романтизма и проблемы музыкальной эстетики / A.A. Фарбштейн. JI, 1973.

306. Фарбштейн A.A. Некоторые тенденции современной философии музыки / A.A. Фарбштейн // Советская музыка. 1979. № 1.

307. Филиппов A.A. О художественной концепции оперы Вагнера «Парсифаль» / A.A. Филиппов // Рихард Вагнер. Сб. ст. М, 1988.

308. Филипьев Ю.А. Искусство в системе человеческих ценностей / Ю.А. Филипьев. М, 1996.

309. Философия любви: сб. статей в 2-х ч. М., 1990.

310. Философия эпохи постмодерна. Минск, 1996.

311. Фишер К. История новой философии. Декарт / К. Фишер. СПб., 1994.

312. Фишер К. Шеллинг, его жизнь, сочинения, учение / К. Фишер. 1905.

313. Флиер А.Я. Культура как смысл истории / А.Я. Флиер // ОНС.1999. №6. С. 150-159.

314. Франк С. Диалектика искусства / С. Франк. М., 1993.

315. Хайдеггер М. Время и бытие / М. Хайдеггер. М., 1993.

316. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики / М. Хайдеггер. М., 1997.

317. Ханпира Е.А. Античная трагедия и трагедия античности (Фр. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки») / Е.А. Ханпира // Вопросы философии. 2000. № 9.

318. Харламова Г.С. Музыка и власть в контексте культуры: автореф. дисс.канд. филос. наук / Г.С. Харламова. Ростов-на-Дону, 1997.

319. Хейзинга И. Осень Средневековья / И. Хейзинга. М., 1998.

320. Хейзинга Й. Homo Ludens: Статьи по истории культуры / Й. Хейзинга. М., 1997.

321. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичность / В. Хёсле // Вопросы философии. 1998. № 10.

322. Хмелевский Д. Концептуализм глазами реалиста: Опыт контрискусствоведения / Д. Хмелевский // Знамя. 1999. № 6.

323. Холопова В.Н. Музыка как вид искусства / В.Н. Холопова. СПб.,2000.

324. Холопова В.Н. Понятие «музыка» / В.Н. Холопова // Музыкальная академия. 2003. № 4. С. 1-18.

325. Хоружий С.С. К антропологической модели 3-го тысячелетия / С.С. Хоружий // Вестник Российского гуманитарного национального фонда. 2000. №3. С. 18-36.

326. Художественная культура и гармоническое развитие личности: сб. статей. Киев, 1982.

327. Цыпин В.Г. Аристоксен. Начало науки о музыке: автореф. дисс.доктора искусствоведения / В.Г. Цыпин.

328. Чередниченко Т.В. Современная марксистско-ленинская эстетика музыкального искусства. Проблема и перспективы развития / Т.В. Чередниченко. М., 1988.

329. Чередниченко Т.В. Тенденции современной западной музыкальной эстетики / Т.В. Чередниченко. М., 1989.

330. Чередниченко Т.В. Новая музыка № 6: О музыкальной культуре XX в. / Т.В. Чередниченко // Новый мир. 1993. № 1. С.218-232.

331. Чередниченко Т.В. Музыка в истории культуры. Вып. 2 / Т.В. Чередниченко. Долгопрудный, 1994.

332. Чередниченко Т.В. Русская музыка и политика / Т.В. Чередниченко // Новый мир. 1995. № 6. С.189-199.

333. Чередничеко Т. Обнадеживающий анахронизм / Т. Чередниченко // Музыкальная Академия. 1997. № 1.

334. Чередниченко Т., Аркадьев М. Диалоги и «постсовременности»: Об образах музыки будущего. / Т. Чередниченко, М. Аркадьев // Музыкальная академия. 1998. № 1. С.1-12.

335. Чередниченко Т.В. К. Дальхауз: философско-методологическая рефлексия истории музыки / Т.В. Чередниченко // Вопросы философии. 1999. №9.

336. Чередниченко Т.В. Музыка в истории культуры: в 2-х т / Т.В. Чередниченко. Долгопрудный, 1999.

337. Черная J1.A. Философско-антропологичеекий аспект изучения русской культуры переходного периода / Л.А. Черная // Вестник РГНФ. 1996. №4. С.156-165.

338. Чешков М.А. «Новая музыка», постмодернизм и цельность современного мира / М.А. Чешков // Вопросы философии. 1995. № 4. С.24-34.

339. Шантырь Н.Г. Симфонические заметки об авангардной и поставангардной музыке / Н.Г. Шантырь // ОНС. 1991. № 1, 2. С. 142153.

340. Шахназарова Н.Г. Проблемы музыкальной эстетики в теоретических трудах Стравинского, Шенберга, Хиндемита / Н.Г. Шахназарова. М., 1975.

341. Шахназарова Н.Г. Музыка Востока музыка Запада. Типы музыкального профессионализма / Н.Г. Шахназарова. М., 1983.

342. Шахназарова Н. Современность как традиция / Н. Шахназарова // Музыкальная Академия. 1997. № 2.

343. Шеллинг Ф.В.Й. Система трансцендентального идеализма / Ф.В.Й. Шеллинг. Л., 1936.

344. Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства / Ф.В.Й. Шеллинг // Соч.: в 2-х т. Т. 2. М., 1989.

345. Ф. Шеллинг. Pro et contra. СПб., 2001.

346. Шестаков В.П. От этоса к аффекту. История музыкальной эстетики от античности до XVIII в / В.П. Шестаков. М., 1975.

347. Шестаков В.П. Очерки по истории эстетики от Сократа до Гегеля / В.П. Шестаков. М., 1979.

348. Шестаков В.П. Мифология XX века: Критика теории и практики буржуазной «массовой культуры» / В.П. Шестаков. М., 1988.

349. Шлегель Ф. Философия искусства / Ф. Шлегель // Эстетика философии. Критика: в 2-х т. Т.1. М., 1983.

350. Шмид М. Идеи прогресса и времени в музыке / М. Шмид // Советская музыка. 1991. № 1.

351. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1 / О. Шпенглер. М., 1993.

352. А. Шопенгауэр как философ и моралист. М., 1991.

353. Шопенгауэр А. Полное собр. соч.: в 6-ти т. Т.1 / А. Шопенгауэр. М., 1999.

354. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление / А. Шопенгауэр. Минск, 1998.

355. Шопенгауэр А. Избранные произведения / А. Шопенгауэр. Ростов-на-Дону, 1997.

356. Шостакович Д.Д. Музыка и ее время / Д.Д. Шостакович // Музыка и современность. Вып. 10. М., 1976.

357. Шульга Р.П. Искусство и ценностные ориентации личности / Р.П. Шульга. Киев, 1989.

358. Щедрина Г.К. Историческая типология художественнойкультуры: эстетические обоснования: автореф. дисс.докторакультурологи / Г.К. Щедрина. СПб., 1999.

359. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Э. Эриксон. М., 1996.

360. Эстетика немецких романтиков. М., 1987.

361. Эстетические проблемы музыкознания. М. 1988.

362. Эпштейн М.Н. Истоки и смысл русского постмодернизма / М.Н. Эпштейн // Звезда. 1996. № 8. С. 166-188.

363. Юнг К.Г. О современных мифах / К.Г. Юнг. М., 1994.

364. Якимович А.К. Рождение авангарда: искусство и мысль: автореф. дисс.доктора искусствоведения / А.К. Якимович. М., 1998.

365. Яковлев В.П. Социальное время / В.П. Яковлев. Ростов-на-Дону, 1980.305

366. Яковлев Е.Г. «Периферия» Аристотеля и современное искусство / Е.Г. Яковлев // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1999. № 3.

367. Ярошенко H.H. Социально-культурная деятельность: Парадигмы, методология, теория / H.H. Ярошенко. М., 2000. С. 153.