Фридрих Ницше и античность: герменевтика философских оснований тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат наук Колесников Илья Дмитриевич

• Колесников Илья Дмитриевич
• кандидат наук
• 2019

Оглавление диссертации кандидат наук Колесников Илья Дмитриевич

Введение

Глава 1. Переосмысление традиции понимания античности Фридрихом Ницше

§1. Немецкая традиция понимания античности ХУШ-Х1Х вв

§2. Переход от филологии к философии в раннем творчестве Ницше

Глава 2. Преодоление платонизма и поиск «собственно-эллинского»

§1. Платоновская проблема: философия, полис и пайдейя

§2. Герменевтическая реконструкция «собственно-эллинского»

(AchtheПemsche)

Глава 3. Поздний Ницше и открытие другой античности

§1. Смех, поверхность, Рим: античность у позднего Ницше

§2. Формы интерпретации античности Ницше в немецкой гуманитарной

мысли XX в

Заключение

Список литературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Фридрих Ницше и античность: герменевтика философских оснований»

Введение

Актуальность исследования. С момента смерти Ницше прошло менее ста двадцати лет, а объём исследований его наследия поражает воображение. В такой ситуации могло бы показаться, что очередное исследование философии Ницше излишне, если бы не то обстоятельство, что большинство работ воспроизводит одни и те же образы, одну и ту же логику. Представленное исследование стремится, насколько это возможно, избежать подобного воспроизведения типичной логики и выявить целостное единство философии Ницше с классической древностью. В историко-философской «системе очевидностей» оказалась достаточной отсылка к тому, что Ницше сначала занимался классической филологией, и его непрестанное обращение к античности лишь следствие классического образования и академической деятельности, а внимание большей частью уделяется влиянию на Ницше современного естествознания и реалистической философии XIX века, - и при этом отступает на второй план, что Ницше привлекал эти силы для борьбы с платонизмом.

Говоря о воле к власти, учении о сверхчеловеке и тому подобном придерживаются всецело формального принципа, а содержание этим мыслям придаёт сложившаяся система очевидностей. В данной работе предпринята попытка герменевтического выявления содержания этих мыслей. Речь идёт не об эстетических предпочтениях Ницше («что в античности предпочтительно?»), а о том, каким содержанием обладают формальные принципы ницшевской метафизики, эстетики, философии культуры. Тогда оказывается, что воля к власти - космогонический принцип, могущий воплотиться в агональной культуре и породить великие произведения искусства, а сверхчеловек - скорее афинянин Периклова века, чем имморалист века Х1Х-го, и учение о Вечном возвращении того же самого - способ мысли, возвращающий к тому эллинскому мироощущению, которое предшествовало дуализму Платона.

В теме «Ницше и античность» одновременно присутствует два направления. Во-первых, то, какое понимание античности сложилось в наследии Ницше; во-вторых, то, как античность повлияла на Ницше и сформировала его мысль. Современная философия, как и мышление предыдущих эпох, сформирована античностью. Это формирование имеет прямое и косвенное действие. Прямое заключается в том, что философия любой эпохи переосмысляет античное наследие. Косвенное действие связано с тем, что философия, начавшаяся в античности, сохраняет сформированность ею. Философия современности, если она и не говорит об античности напрямую, уже подвержена её влиянию, даже в случае игнорирования. Мышление Фридриха Ницше, во многом определившее формальную и содержательную стороны последующей философии, было сформировано античной культурой. В этой связи представляется актуальным исследовать то, каким образом философия Ницше была ответом на вызов античности и какое преломление античность обрела в его работах. Актуальные для современности проблемы телесности, эстетики и др. были подняты Ницше именно в связи с переосмыслением античности.

Актуальность темы исследования обусловлена также и тем, что в историко-философской традиции не столь часто встречается адекватная, и одновременно целостная её разработка. При помощи герменевтической деструкции можно зафиксировать тезисы, в которых теме «Ницше и античность» даётся неверное истолкование: «Ницше выделил аполлоническое и дионисийское начала, он отдаёт первенство дионисийскому, тем самым, выступая на стороне антиклассицизма»1 (Э. Мюллер справедливо замечает, что долгое время многочисленные фрагменты Ницше, где он говорит о греках, толковались только в этой связи2); «Ницше боролся с платонизмом, так как был реалистом и разделял позитивистскую философию»; «Ницше привлекает античность для борьбы с христианством»; наконец, некоторые моменты предпонимания вовсе лишены содержательности, например:

1 В недавнем выпуске Nietzscheforschung первый раздел (в две с половиной сотни страниц) посвящён «противостоянию» Ницше Винкельману (Nietzscheforschung. Bd.24. "An Winckelmann anzuknüpfen?" Winckelmanns Antike, Nietzsches Klassizismuskritik und ihre Blicke in die Zukunft. Hrsg. R. Reschke. Berlin, Boston: De Gruyter, 2017. 434 S.).

2 Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. Berlin: De Gruyter, 2005. S. 17.

«Вечное возвращение - отголосок античной мистической традиции». Одни из приведённых положений отражают лишь часть целой картины (и, не будучи обстоятельно развёрнуты, не вносят никакой ясности), другие и вовсе несостоятельны и не находят никаких подтверждений.

Даже высокая степень разработанности проблемы не отменяет ситуации неясности, поскольку многие исследования воспроизводят перечисленные положения, и даже преподносят их в качестве доказанных выводов.

Самые первые работы, посвящённые данной теме, относятся к прижизненной полемике вокруг публикации Рождения трагедии из духа музыки в 1872 году, среди участников которой следует отметить классических филологов У. фон Виламовица-Мёллендорфа и Э. Роде, а также композитора Р. Вагнера. Несмотря на тонкость аргументации обеих сторон спора, эти документы не могли осветить целостную картину, поскольку были написаны практически в самом начале философского пути Ницше. Другие работы устарели в силу недостаточности источников: связано это с тем, что некоторые части наследия Ницше были опубликованы в первой, а иногда и во второй половине XX века. Публикация издательством De Gruyter собрания Werke. Kritische Gesamtausgabe в сорока томах под редакцией Дж. Колли и М. Монтинари началась в 1967 году и длилась несколько десятилетий (к этому следует добавить издание переписки в двадцати четырёх томах:

-5

Briefwechsel. Kritische Gesamtausgabe ).

Среди ранних работ, рассматривающих общее влияние античности на философию Ницше, заслуживают упоминания статьи Ф. Бласса и В. Нестле. Из современных и более обстоятельных трудов следует выделить исследования В. Те-хера и Х. Канцика, коллективную монографию под редакцией П. Бишопа, а также

3 Несмотря на такой объём полного собрания, материалов самого Ницше в нём значительно меньше. Письма Ницше в Briefwechsel. Kritische Gesamtausgabe составляют восемь томов (параллельно с Sämtliche Briefe. Kritische Studienausgabe), остальное - письма к Ницше и комментарии; в Werke. Kritische Gesamtausgabe помимо комментариев и разночтений наследие Ницше составляет 29 томов в 30 книгах (из них пять - записи и сочинения школьного и студенческого периода, и ещё пять - филологическое наследие). Ссылки на Werke. Kritische Gesamtausgabe будут даваться в форме: KGW I/1, S. 1, где римская цифра означает отдел, а арабская номер тома в этом отделе, затем указывается страница. Аналогичным образом будут даны ссылки на переписку (KGB). Ссылки на Sämtliche Werke. Kritische Studienausgabe будут даваться в форме KSA 1, S. 1, где первая цифра означает номер тома, за ней следует номер страницы. Ссылки на издание Kritische Studienausgabe на русском языке (Ницше Ф. Полное собрание сочинений в 13 томах. М.: Культурная революция, 2005-2014) будут даваться в форме: ПСС, т.2, с.1, где сначала указывается номер тома, затем номер страницы.

монографии Э. Мюллера и Д. Вилькерсона. Отдельного упоминания в силу оригинальности разработки проблемы заслуживает книга Ю. Тансела. В 2014 году были опубликованы исследование М. Майера и коллективная монография под редакцией А.К. Йенсена и Г. Хайта4.

В рамках литературы, посвящённой влиянию на Ницше доплатоновских философов, Р. Олером (кстати, дальним родственником Ницше) в 1910-ые гг. была написана обстоятельная книга. В дальнейшей библиографии представлены статьи о связи Ницше с Эмпедоклом, Парменидом, Гераклитом - в целом, следующие единому направлению: фрагменты из древних авторов сопоставляются с тем или иным местом наследия Ницше, и на этом основании делаются выводы; однако безусловный интерес представляет книга Г. Вольфарта в связи с фрагментом В 52 Гераклита5.

Самые первые исследования взаимодействия античности и мысли Ницше были посвящены проблеме софистов: например, статьи А. Маннхаймера и М. Ви-зенталя. Дальнейшие исследования, как правило, разделяют воззрение, согласно которому Ницше ценил софистов очень высоко; тем большую ценность представляет полемическая статья шведского ницшеведа Т. Бробьера, где он это традиционное воззрение ставит под вопрос6. Наибольший объём работ приходится на проблему Сократа и Платона в философии Ницше. Исследования, как в своих предпосылках, так и в выводах многократно повторяют друг друга. Следует упомянуть труды Т. Циглера, Г. Хассе и К. Хильдебрандта. Далее тема разрабатыва-

4 Blaß F. Antike Grundlagen modernster Philosophie (F. Nietzsche) // Die Reformation. Jg. 2. Berlin, 1903. S. 210 -214, 233-238; Nestle W. Friedrich Nietzsche und die griechische Philosophie // Neue Jahrbücher für das klassische Altertum. Jg. 15. Leipzig, 1912. Bd. 29. S. 554-584; Tejera V. Nietzsche and Greek Thought. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publishers, 1987. 157 p.; Cancik H. Nietzsches Antike. Berlin-Heidelberg: Springer-Verlag, 2000. 216 S.; Nietzsche and Antiquity. His reaction and response to classical tradition. Rochester, NY: Camden House, 2004. 505 p.; Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. 292 S.; Wilkerson D. Nietzsche and the Greeks. London, NY: Continuum International Publishing Group, 2006. 162 p.; Tuncel Y. Agon in Nietzsche. Milwaukee, Wisconsin: Marquette University Press, 2013. 293 p.; Meyer M. Reading Nietzsche through the Ancients. Berlin, Boston: De Gruyter, 2014. 304 p.; Nietzsche as a Scholarship of Antiquity. London, NY: Bloomsbury, 2014. 292 p.

5 Oehler R. Friedrich Nietzsche und die Vorsokratiker. Leipzig: Verlag der Dürr'schen Buchhandlung, 1904. 167 S.; Woh l-fart G. "Also sprach Herakleitos": Heraklits Fragment B52 und Nietzsches Heraklit-Rezeption. Freiburg: Verlag Karl Alber, 1991. 384 S.

6 Mannheimer A. Nietzsche und die antike Sophistik // Das freie Wort. Jg. 1. Frankfurt, M., 1901. Bd. 1, Nr. 3. S. 57-64; Wiesenthal M. Friedrich Nietzsche und die griechische Sophistik // Das humanistische Gymnasium. Jg. 14. Heidelberg, 1903. H. 4/5. S. 153-172; Brobjer T. Nietzsche's Relation to the Greek Sophists // Nietzsche-Studien, Bd. 34. Berlin: De Gruyter, 2005. S. 256-277.

лась в работах Э. Шпрангера, К.А. Эмге, П. фон Клох-Корнитца и Э. Эберляйна. Следует также отметить исследования В. Патта, А. Лосси (которая предлагает мыслить не «Ницше против Платона», а «Ницше с Платоном») и Д. Эванса; заслуживает упоминания и диссертация И.М. Кардосо .

Нередко встречаются работы, рассматривающие отношение Ницше к той

о

или иной фигуре античности . В последние годы особенно популярны исследования ницшевского отношения к Эпикуру, стоицизму и Аристотелю. Ницше мог в один период относиться к тому или иному философу как к союзнику, а в другой как к врагу; исследователи этой темы, по замечанию Э. Мюллера, зачастую при-

9

ходят к противоположным выводам, ссылаясь на одни места и замалчивая другие .

Отечественная традиция отличается тем, что рецепция Ницше в ней началась раньше и даже интенсивнее, чем во многих других странах Европы. Такое интенсивное освоение в силу обстоятельств истории должно было прекратиться на рубеже 1910-1920-ых гг. В тематическом отношении отечественные авторы ориентировались преимущественно на вопрос аполлонизма-дионисизма (ему посвящены работы Ф.Ф. Зелинского, А. Волынского, Вяч. Иванова, А.Ф. Лосева и др.10), оставляя все прочие в стороне. Когда наследием Ницше вновь стало возможным заниматься, границы исследований философии Ницше были расшире-ны11, в том числе, применительно к античному вопросу12.

7 Ziegler T. Nietzsche gegen Sokrates // Süddeutsche Monatshefte. Jg. 10. München, 1913. H. 9. S. 277-289; Hasse H. Das Problem des Sokrates bei Friedrich Nietzsche. Leipzig: Meiner, 1918. 26 S.; Hildebrandt K. Nietzsches Wettkampf mit Sokrates und Plato. Dresden: Sibyllen-Verlag, 1922. 117 S.; Spranger E. Nietzsche über Sokrates / E. Spranger. Gesammelte Schriften. Bd. 2. Heidelberg: Quelle & Meyer, 1972. S. 389-403; Emge C.A. Der "umgedrehte Platonismus": Anregungen Nietzsche's zur Situationsphilosophie. Mainz: Verlag der Akademie der Wissenschaften und der Literatur, 1951. 52 S.; Kloch-Kornitz P. Der "Gorgias" Platons und die Philosophie Friedrich Nietzsches // Zeitschrift für philosophische Forschung. Bd. 17. Meisenheim/Glan, 1963. S. 586-603; Eberlein E. Nietzsche und Platon. Mit einem Exkurs: Kal-likles und der Übermensch // Gymnasium №72 (1965). S. 62-73; Patt W. Formen des Anti-Platonismus bei Kant, Nietzsche und Heidegger. Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann, 1997. 328 S.; Lossi A. Nietzsche und Platon. Begegnung auf dem Weg der Umdrehung des Platonismus. Würzburg: Königshausen & Neumann, 2006. 220 S.; Cardoso J.M. Der pl atonische Nietzsche. Dissertation. Humboldt Universität zu Berlin, 2010. 131 S.; Evans D.N.R. Nietzsche and Classical Greek Philosophy. Lanham: Lexington Books, 2016. 129 p.

8 Weber-Colonius E. Nietzsche und Plotin: Versuch eines Vergleichs. Kassel: Scheel, 1941. 79 S.; Barkuras G. Nietzsche und Epikur. Dissertation. Kiel, 1962. 154 S.; Kulawik B. Nietzsche und der Kynismus // Jahresschrift der Förder - und Forschungsgemeinschaft Friedrich Nietzsche. Bd. 3 (1992/93). Halle, 1994. S. 125-140; Schütza O. Nietzsche und Thukydides // Nietzscheforschung. Bd. 11. Berlin, 2004. S. 223-229; Ingenkamp H.G. Der Hohepunkt der deutschen Plutarchrezeption: Plutarch bei Nietzsche // Illinois Classical Studies, Vol. 13, No. 2, Plutarch (fall/1988). pp. 505-529.

9 Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. S. 21.

10 Ницше: pro et contra. СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. 1087 с.

11 Фридрих Ницше: наследие и проект // Сост. и отв. ред. Ю.В. Синеокая, Е.А. Полякова. М.: Издательский Дом ЯСК: Языки славянской культуры, 2017. 824 с.

На основании библиографии можно сделать несколько выводов. Во-первых, общих исследований темы «Ницше и античность» достаточно мало и, к тому же, они опираются только на греческую философию и почти не рассматривают влияние на Ницше античной культуры, оказавшей на него как раз большее воздействие. Во-вторых, наибольшая часть трудов относится к одной проблеме, а именно, к отношению Ницше к Сократу и Платону. В-третьих, некоторые значимые явления, относящиеся к связи Ницше с античностью, практически не получили освещения: возвращение к античному пониманию тела, смещение эстетики в сторону Аристофана и Петрония, воспитательная мысль Ницше в Греческом государстве и др. В-четвёртых, исследователи философии Ницше могут блестяще ориентироваться в его наследии, и при этом знать античность на уровне общих мест (например, сравнивая Ницше с Гераклитом, указывать на борьбу противоположностей). В-пятых, исследователи классической древности осознают необоснованность подобных общих мест применительно к античности, однако философию самого Ницше мыслят в понятиях воли к власти, учения о сверхчеловеке и т.п. По-настоящему плодотворным, поэтому, будет герменевтический подход, обращающий внимание как на философию Ницше, так и на античность; подход, отказывающийся от предположения, будто с ницшевской мыслью или античностью всё ясно.

Отдельно следует сказать о разработанности тем первого параграфа первой главы и второго параграфа третьей главы, посвящённых образу античности в немецкой философии до Ницше и после него. Об общем фоне филэллинизма в Германии XVIII века даёт представление классический труд В. Рема. Немецкий филэллинизм в определённом освещении представлен в книге С. Марчанд; разви-

12 Мочкин А.Н. Культ Диониса и его парадигматическая роль в философии Ницше // Античная философия в интерпретации буржуазных философов. М.: Наука, 1981. С. 103-117; Каплун В.Л. Философия как «большая политика»: античная педагогика и идея единой Европы в творчестве Ф. Ницше / В.Л. Каплун. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук (09.00.11). СПб., 2001. 175 с.; Радеев А.Е. «Эстетика жизни» в философии Ницше / А.Е. Радеев. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук (09.00.04). СПб., 2002. 199 с.; Колбасова Е.А. Эстетические аспекты философии Ф. Ницше: проблема массовизации искусства и культуры / Е.А. Колбасова. Диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук (09.00.04). М., 2005. 175 с.; Бакусев В. Вечное возвращение и античность // К. Лёвит Ницшевская философия вечного возвращения того же. М.: Культурная революция, 2016. С. 295-335; Фаритов В.Т. Трансгрессия в античной философии: Ницше и досократики // Философская мысль. 2016, №12. С. 105-114.

тие классической филологии освещено в работах Виламовица-Мёллендорфа и Э. Графтона. Образ античности в немецкой традиции, сложившийся после Ницше и при его влиянии, исследован в коллективной монографии под редакцией Б. Зай-денстикера и М. Вёлера, а также в книге Б. Штиве. Привлекались и труды отечественных учёных: статьи С.С. Аверинцева и А.В. Михайлова, А.В. Михайловско-

1 ^

го и Э.Д. Фролова, а также книга М.А. Маяцкого .

Целью настоящего исследования является герменевтическое исследование связи античности с философией Ницше, из чего следует необходимость решения следующих задач:

1. Восстановить контекст истолкования античности в немецкой традиции, с целью выявить пределы собственно ницшевского понимания античности;

2. Выявить место античности в философии раннего Ницше, в том числе её участие в формировании артистической метафизики Ницше;

3. С помощью герменевтики восстановить целостную «проблему Платона» в философии Ницше; показать единство политической, эстетической и метафизической сторон преодоления платонизма;

4. На основе ницшевского наследия и античных источников провести герменевтическую реконструкцию понимания Ницше сущности античности, «собственно-эллинского»;

5. Исследовать ницшевское переосмысление античности в поздний период творчества и выявить основные направления этого переосмысления;

13 Rehm W. Griechentum und Goethezeit. Geschichte eines Glaubens. Bern, München: Francke, 1968. 436 S.; Marchand S.L. Down from Olympus: Archaeology and Philhellenism in Germany, 1750-1970. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1996. 401 p.; Wilamowitz U. Geschichte der Philologie. Stuttgart, Leipzig: B.G. Teubner, 1998. 132 S.; Графтон Э. От полигистора к филологу (как преобразилась немецкая наука об античности в 1780-1850-е годы) // Новое литературное обозрение. 2006, №82. С. 59-92; Urgeschichten der Moderne. Die Antike im 20. Jahrhundert. Berlin, Heidelberg: Springer, 2001. 278 S.; Stiewe B. Der "Dritte Humanismus". Aspekte deutscher Griechenrezeption vom George-Kreis bis zum Nationalsozialismus. Berlin: De Gruyter, 2011. 346 S.; Аверинцев С.С. Образ античности в западноевропейской культуре XX в. // Новое в современной классической филологии. М.: Наука, 1979. С. 5-40; Михайлов А.В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 509-595); Михайловский А., Романов А. Проблемы перевода смыслов в статье М. Хайдеггера «Учение Платона об истине» // Русский мир и Латвия: Проблемы перевода в диалоге социокультурных парадигм. Под ред. С. Мазура. Альманах общества Seminarium Hortus Humanitatis. Вып. XXIII. Рига, 2010. С. 10-21; Фролов Э.Д. Немецкая буржуазная историография античности новейшего времени (1915-1975) // Античный мир и археология. Вып. 4. Саратов, 1979. С. 124-175; Маяцкий М.А. Спор о Платоне: Круг Штефана Георге и немецкий университет. М.: Изд. дом Высшей Школы Экономики, 2012. 344 с.

6. Проанализировать формы интерпретации ницшевской античности в немецкой традиции XX века.

Объект исследования - рецепция античности в философии Ницше. Предмет - герменевтика философских оснований воссоздаваемого Фридрихом Ницше образа античности.

Методология и методы исследования. Направление данного исследования обязывает использовать историко-философский анализ источников. Но для того чтобы увидеть античную проблематику философии Ницше в целом, исторической методологии недостаточно. В современном ницшеведении всё шире распространяется Quellenforschung; наследие философа изучается с позиций источниковедения: что он читал, и если да, то когда и в каком издании, как он об этом упоминает и тому подобное. Но даже самый совершенный свод указаний источников никогда не даст ответа на вопрос о том, как Ницше понимал античность14.

В качестве основного метода, поэтому, выбрана герменевтика. Исследование основывается на принципах, заложенных Ф. Шлейермахером и разработанных затем М. Хайдеггером и Х.-Г. Гадамером15. Истолкование того или иного места в наследии Ницше проводилось в связи с 1) целостным мышлением Ницше, 2) античной традицией и 3) контекстом понимания античности XVIII-XIX вв. Так как было бы недостаточно указания тех мест, где Ницше говорит об античности, необходимо герменевтическое погружение в его мышление: таким образом, даже там, где Ницше не говорит напрямую об античности, усматривается единство его философии с античной проблематикой.

Ещё одним методом, преимущественно во второй главе исследования, служила герменевтическая феноменология, а именно приём феноменологической

14 Впрочем, для современного ницшеведения этот вопрос является спорным. Философские методы вытесняются на второй план филологической работой с наследием, и исследование Ницше становится, как об этом заявляет Вернер Штегмайер, «бесконечной филологией» (Жаворонков А.Г. Историко-философский метод в немецком ницшеведе-нии // История философии в формате статьи. М.: Культурная революция, 2016. С. 208 сл.).

15 Шлейермахер Ф. Герменевтика. СПб.: Европейский дом, 2004. С. 64-67; Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Академический проект, 2011. С. 19-27, 148-153; Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. С. 305 сл.

конструкции16. Чтобы за совокупностью упоминаний об античности в наследии Ницше усмотреть его понимание этой эпохи, сначала должна быть проведена деструкция усреднённого понимания классической древности, а затем это явление (образ античности у Ницше) должно быть сконструировано - как на основе ниц-шевского наследия, так и исходя из античных источников.

Среди используемых в диссертации методов присутствует и историко-философская компартивистика. Однако в чистом виде метод сравнительного анализа может привести к тому, что связанность исследования будет утрачена, и оно превратится в перечень сходных черт. Чтобы избежать простого перечисления того, что общего у Ницше с античностью, необходимо было метод сравнительного анализа подчинить философской герменевтике.

Научная новизна диссертации заключается в том, что данная работа является первым на русском языке целостным и последовательным научным исследованием проблемы античных начал философии Ницше. В диссертации:

1. Раскрыт контекст немецкой традиции понимания античности, которую Ницше отчасти дополнил, отчасти преодолел;

2. Определено место античности в философии раннего Ницше, в том числе, формирование на основе античной эстетики и философии артистической метафизики Ницше;

3. Представлено целостное рассмотрение «проблемы Платона»; раскрыто единство политического, онтологического и эстетического преодоления платонизма;

4. На основе наследия и логики Ницше, а также античных источников, реконструирована герменевтическая модель ницшевского понимания сущности эллинской античности («собственно-эллинское»);

5. Прояснено ницшевское переосмысление античности в поздний период творчества, и раскрыты основные фигуры этого переосмысления: «смех», «поверхность» и «Рим»;

16 Такую методологию разработал Хайдеггер (Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. С. 23-29).

6. Проанализированы формы интерпретации открытых Ницше образов античности и выявлены связанные с этим основные предрассудки, распространённые в философии и культуре по настоящее время.

Положения, выносимые на защиту:

1. Сложившийся к середине XIX века контекст понимания античности не был всецело классическим (у Винкельмана, Гёте и др.); уже проявлялась тенденция к усмотрению в античности «мрачных сторон» (Бахофен, Гёльдерлин, Шеллинг, Крейцер). Открытие феномена дионисизма не может в полной мере считаться новшеством Ницше, оно встраивалось в распространяющиеся уже более половины века тенденции;

2. Переосмысляя задачи классической филологии, Ницше указал, что она должна соединиться с эстетикой, а её методы должны ориентироваться на классицизм. Воплощением такой обновлённой филологии стали сочинения Рождение трагедии и Философия в трагическую эпоху греков. В этих сочинениях формируется философия Ницше, а именно, артистическая метафизика, основной принцип которой гласит: «Существование и мир навеки могут быть оправданы только как

17

эстетический феномен» ;

3. Переосмысление платонизма включает в себя политику, эстетику, метафизику: эти грани неотделимы одна от другой. В Греческом государстве Ницше следовал формальным принципам политики Платона, изменив содержание этой политики: государство ради искусства. Когда началось радикальное преодоление платонизма, имелась в виду «большая политика» Платона, его воспитание нового человеческого типа. Учение об идеях было такой же частью этого воспитания, как схема надлежащего устройства полиса и критика искусства;

4. Платону Ницше противопоставил «собственно-эллинское». Ницше несколько раз набрасывал основные черты античной эпохи, которые составляют целостный образ классической древности и, тем самым, культурный идеал ницшев-ской философии. Философия и культура становятся противоположностями: по

17 ПСС, т.1/1, с. 14, 43, 140.

одну сторону замкнутость одинокого мышления, по другую - «Гомер, трагедия,

18

риторика, Перикл» ;

5. Преодоление платонизма в поздний период творчества позволило Ницше найти способ мысли, при котором деление мира на положительное и отрицательное было упразднено - этот способ мысли можно назвать смеховым. Отношения «истина-ложь» и «душа-тело» были заменены на «поверхность/лёгкость-тяжесть», «здоровье-болезнь»: в качестве культурного идеала и основания для критики современности античность стала символизировать здоровье, лёгкость, поверхность: главными фигурами этой античности стали Аристофан и Петроний, а смысловая пара «платонизм-эллинство» была заменена на «христианство-Рим»;

6. Существует три основных способа интерпретации ницшевского понимания античности: его можно принять, преодолеть или следовать ему. Первая форма ориентировалась не на ницшевскую мысль, а на достижения философа, благодаря чему утвердился предрассудок о ницшевском дионисизме. Хайдеггер стремился преодолеть ницшевское понимание античности не только на уровне образной системы, но в попытке отказаться от самой этой образности. Третья форма предполагает не принятие во внимание содержательной или образной системы античности Ницше, а опыт продолжения намеченных Ницше тенденций; таково понимание античности в Круге Штефана Георге, у Г. Бенна и в Третьем гуманизме В. Ие-гера.

Теоретическая и практическая значимость работы заключаются в том, что данное диссертационное исследование способно прояснить фундаментальные проблемы современной рецепции античности, что представляет безусловный интерес не только для философов, но также для исторического антиковедения и классической филологии. Оно также вводит в историко-философский дискурс (в первую очередь, в ницшеведение) новый контекст, связанный со сформированно-стью современных форм философии античными мыслью и культурой. Представленные в работе материалы и выводы могут быть использованы при разработке

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Колесников Илья Дмитриевич, 2019 год

II. Библиографические источники Свиды;

III. Шуаке< к аристотелевским сочинениям;

IV. Эвбейская война поэтов.

Первая работа продолжила линию сочинения двухлетней давности, однако центр тяжести перенесён на филологический разбор последней редакции сочинений Феогнида. Позже оказалось, что готовится новое критическое издание Фео-

105 ПСС, т.9, с. 433.

106 Ницше Ф. Юный Ницше. М.: Культурная революция, 2014. С. 166 (в дальнейшем ссылки на это издание будут приводиться в форме: Юный Ницше, с. 166).

107 На новые издания Теогонии Гесиода, Анакреонта, Элегий Феогнида, Писем Гераклита, Гармоники Аристоксена. Он также написал рецензию на работу своего друга - Эрвина Роде - о Лукиане, и весьма критическую рецензию на исследование Бюка об эллинизме и платонизме.

гнида, по этой причине Ричль посоветовал Ницше опубликовать свою работу в Рейнском музее филологии. Работая над вторым докладом, Ницше постепенно

пришёл к вопросу об источниках Диогена Лаэртского. Тема была выбрана не без

108

влияния со стороны Ричля, который однажды «с таинственным намёком» спросил, не возьмётся ли Ницше за неё; она стала призовой, установленной университетом. Все рождественские каникулы Ницше посвятил De fontibus Diogenis Laertii и обнаружил связь между источниками Свиды и Диогена Лаэртского (зимой 18671868 гг. Ницше получил за эту работу премию). Не следует думать, что проводником в философию стал античный доксограф: Ницше относился к нему с некоторым пренебрежением109, и первое сочинение о Феогниде содержит больше общего с последующей философией Ницше, чем работа над Диогеном Лаэртским. Третий доклад был посвящён указателям к сочинениям Аристотеля. Наиболее значимым в философском отношении оказался четвёртый доклад о состязании Гомера с Ге-сиодом. В нём была провозглашена ведущая роль агонального, состязательного начала в античной культуре.

Помимо перечисленных докладов, Ницше работал над порученным ему лексиконом к Эсхилу. Работа остановилась, но не прошла бесследно: Ницше использовал полученные результаты в лекциях по Хоэфорам Эсхила. В 1868 году Ницше сделал доклады о Демокрите110, а также о сатирах Варрона и кинике Ме-ниппе. По запросу редактора Центральной литературной газеты Ницше перечислил свои профессиональные интересы: «источниковедение и методология истории греческой литературы... кроме Гесиода можно упомянуть Платона, Феогнида вместе с элегиками, Демокрита, Эпикура, Диогена Лаэртского, Стобея, Свиду и Афинея»111. Из письма к Герсдорфу от 6 апреля 1867 г. следует, что Ницше такое положение дел не устраивало: «Не будем этого отрицать, большинству филологов

108 Юный Ницше, с. 176.

109 Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 190.

110 Собственно, доклад носил филологический характер. Мнение о том, что юный Ницше восхищался античным материалистом, несколько преувеличено. Ницше планировал исследовать фрагменты Демокрита на предмет их подлинности (KGW 1/4, 8. 283 йй; KGW 1/5, 8. 280 А}. Хороший пример такой работы он видел в недавно опубликованной книге Псевдоэпиграфы Аристотеля лейпцигского антиковеда Валентина Розе. Правда, Ницше критиковал в ней заурядность выводов, циничный стиль, отсутствие полных цитат и пунктуацию (KGW 1/4, 8. 445). Работа над указателями к сочинениям Аристотеля также была связана с упомянутой книгой.

111 Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 325.

недостаёт именно этого возвышающего цельного представления об античности. Они стоят вплотную к картине и исследуют масляное пятно вместо того, чтобы восхищаться и, что гораздо больше, наслаждаться крупными и смелыми мазками всего полотна»112.

Несмотря на надежды основателей, классическая филология в Германии, активно развивающаяся уже около века, не только не предложила целой картины античности, но и вообще утратила способность к видению таковой. Даже масштабным замыслам Вольфа и Бёка недоставало величины целой картины. Всё более явной у Ницше становилась тенденция к критике пределов филологии и переосмыслению масштаба её задач. Для того чтобы схватить целую картину, не обязательно расширять исследование, его можно углубить; достаточно единичного,

113

но при этом типического явления . Типичной была состязательность, как были типичными воззрения Эсхила и Феогнида. На почве таких проблем как раз появлялась возможность схватить античность в целом, и вместо бессвязной совокупности явлений увидеть сущность эпохи, её основание114.

Всё же критики значительно преувеличивают дистанцию философа по отношению к филологии: такой вывод несложно сделать из перспективы его дальнейшего пути, однако это несправедливо по отношению к целому периоду деятельности Ницше. Ведь помимо критики науки в его наследии можно встретить и немало похвалы филологии как образу жизни: «Филология - это искусство учиться и учить читать в эпоху, когда слишком много читают. Один только филолог читает медленно и размышляет над шестью строчками целых полчаса. Не полученный результат, а эта привычка и есть вся его заслуга»115. Ницше привлекала своего рода «бесполезность» этих занятий. Филолог может позволить себе совершенно бесполезную с практической точки зрения трату времени на внимательное

112 Ницше Ф. Письма. М.: Культурная Революция, 2005. С. 46 (в дальнейшем ссылки на это издание будут приводиться в форме: Письма, с. 46).

113 РЫ1о1о^са, Б±1, 8. 344.

114 «Я, быть может, первым из всех филологов становлюсь неким единством» (Письма, с. 72).

115 ПСС, т.8, с. 391.

чтение древнего автора, он располагает своим временем, обладает досугом116. В письме к Роде от 3 ноября 1867 г. Ницше вспоминал о времени в Лейпцигском университете следующим образом: «тогда жизнь текла в полнейшем самоопределении, в эпикурейском наслаждении наукой и искусствами, в кругу единомыш-

117

ленников, в близости любимого учителя» (Ричля) . В той мере, в какой биографы и исследователи Ницше отказывают филологическому периоду в значимости, в ней можно отказать и образу жизни позднеантичных философов, для которых

жизнь в досужей учёности (а%оХаатгк6< рю<) была философским образом жизни

118

по преимуществу .

Зимой 1868-1869 гг. в Базельском университете освободилось место профессора классической филологии. За рекомендацией обратились к знаменитому филологу Ричлю, он же посоветовал принять на эту должность подающего надежды Фридриха Ницше. Хотя тот ещё не защитил диссертацию, в Лейпциге ему присвоили степень на основе публикаций по Диогену Лаэртскому в Рейнском музее филологии. В рекомендательном письме Ричля говорилось, среди прочего, следующее: «Я ещё не видел молодого человека... который так рано и таким молодым достиг бы такой зрелости, как этот Ницше. Я пророчествую, что со временем он займёт одно из первых мест в немецкой филологии. Теперь ему 24 года: он силён, бодр, здоров, отважен телом и характером. Здесь, в Лейпциге, он кумир и (сам того не желая) вождь всех молодых филологов, которые не могут дождаться, чтобы услышать его в качестве доцента»119. В конце весны 1869 года

Ницше стал профессором филологии в Базеле. Среди университетских коллег бы-

120

ли такие фигуры, как Якоб Буркхардт , Франц Овербек и Иоганн Бахофен.

При вступлении в должность 28 мая 1869 года Ницше прочитал открытую лекцию О личности Гомера (позднее озаглавив её Гомер и классическая филоло-

116 В лекциях О будущности наших образовательных учреждений Ницше вспоминал: «Как бесполезны мы были! И как гордились мы такой бесполезностью» (ПСС, т.1/2, с. 356). Был, тем не менее, и другой род «бесполезности» филолога в версии Виламовица (Виламовиц У. Филология будущего! // Ницше Ф. Рождение трагедии. С. 246).

117 Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 223.

118 Stoicorum Vetera Fragmenta III 802 (Plut. Stoic. rep., 1033 cd).

119 Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 250-251.

120 При первом знакомстве Ницше с Буркхардтом обнаружилась общность их воззрений: оба разделяли унаследованную от Шопенгауэра любовь к эстетическому началу (Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. S. 57).

гия). Гомеровский вопрос был только поводом для очень смелой речи двадцати-четырёхлетнего профессора, поставившего задачу преобразования филологии. Ницше указал не необходимость союза филологии с эстетикой и, что ещё важнее, с художниками, чтобы «откопать погребённый идеальный мир и противопоставить современности зерцало классического и вечного образца»; чтобы подчеркнуть классичность греков, он использовал слова «несказанная простота и благородное достоинство» (unsägliche Einfachheit und edle Würde), по смыслу неотли-

121

чимые от «благородной простоты и спокойного величия» у Винкельмана . По мысли Ф. Вольфа и В. Гумбольдта, классическая филология, чтобы стать наукой, должна была дистанцироваться от современных проблем и заниматься античностью самой по себе. Ницше сделал ещё один шаг: совместно с классической эстетикой, филология должна стать учителем современности. Сколь бы не гордилось

европейское человечество техникой, наукой и образованием, оно не сможет очи-

122

ститься от «смехотворной скифской безвкусицы» : античность не только идеал, она и приговор современности. В дальнейшем эллинство станет главным союзником Ницше в преодолении современного: античность как выход в несвоевременность. Филологии, согласно Ницше, недостаточно передать античное наследие дальше в неискажённом виде - последнее ещё должно начать действовать. Такая форма позволяет в современности занять перспективу античного грека или римлянина и, тем самым, вынести окружающее на суд (таков был изначальный смысл критики культуры у Гамана): духовное возрождение возможно только путём переосмысления античного наследия. В конце доклада Ницше озвучил перевёрнутое

1 лл

высказывание Сенеки: «Philosophia facta est, quae philologia fuit» , «философией

124

стало то, что было филологией» .

Провозглашённые в докладе о Гомере задачи получили ещё более ясное очертание в курсе летнего семестра 1871 года Введение в классическую филологию. Главным достоинством классической древности является её эстетическое

121 ПСС, т. 1/1, с. 149.

122 Там же, С. 151.

123 Sen. Ep. CVIII, 23.

124 ПСС, т. 1/1, с. 165.

превосходство. Соответственно, затронут вопрос об условиях народа, который достиг в искусстве совершенства. Философскую предпосылку классической фи-

1ЛГ

лологии Ницше видел в классичности древних (die Classicitat des Alterthums) . В Ницше привыкли видеть отказ от классического идеала и открытие «мрачной античности»: данный курс, как и множество других свидетельств, это мнение опровергает. Филологу должны быть присущи три черты: педагогические наклонности, любовь к древности и чистая жажда знаний. Поясняя второй пункт, Ницше говорил о столь редкой в юности способности чувствовать варварство во всём неэллинском (Nichthellenischen)126. Здесь Ницше отчасти расходится с такими учителями филологии, как Вольф и Бёк. Хотя сохранению и исследованию подлежит всё без исключения, филолог не должен упускать из вида сущность античной культуры, её эстетическое превосходство. Исследование неэллинских областей оправдано в той степени, в какой оно способно указать на превосходство эллин-ства. И несколько позже, в 1875 году, Ницше продумывал культурные задачи филологии в том же ключе. Следует изучать только образцовую античность, при этом, преодолевая дистанцию и подражая образцам. Ницше прибавляет, что канон образцовости и сам должен прогрессировать, становясь всё дальше и всё сильнее притягивая подражающего («таким способом античность схватывал Гёте - всегда

127

соревнуясь душой) .

В дальнейшие годы Ницше вёл следующие занятия (см. Таблицу 1; сначала

указываются курсы в Базельском университете, затем в Педагогиуме, базельской

128

классической гимназии) :

Таблица 1

Летний семестр 1869 О личности Гомера (вступительная речь) Хоэфоры Эсхила Греческие лирики Семинар: «Упражнения» Платон: Федон Гомер: Илиада, XVIII Развитие греческой драмы Грамматика: инфинитив, причастия и отрицания

Зимний семестр 1869-70 О латинской грамматике Гесиод: Труды

125 Philologica, Bd.I, S. 329.

126 Ibid., S. 330.

127 ПСС, т.8, с. 162.

128 Stroux J. Nietzsches Professur in Basel. Jena: Frommann, 1925. S. 94 ff.

Семинар: Хоэфоры Эсхила Платон: Апология и Протагор Гомер: Илиада, Х11-Х111 Софокл: Электра Демосфен, Геродот, Платон

Летний семестр 1870 Введение в трагедию Софокла: Эдип-царь Семинар: Академика Цицерона Обзор греческой драмы: Эсхил (Агамемнон, Хоэфоры), Софокл (Электра), Еврипид (Вакханки, Медея)

Зимний семестр 1870-71129 Греческая метрика Гесиод: Труды Семинар: Академика Цицерона Платон: Федон

Летний семестр 1871 Энциклопедия классической филологии и введение в её изучение Семинар: Гесиодовы Труды Основные формы поэзии: Гесиод (Труды), Тиртей, Солон, Симонид, Пиндар, Феокрит, Эсхил (Прометей)

Зимний семестр 1871-72 Введение в изучение платоновских диалогов Введение в латинскую эпиграфику Семинар: «Упражнения» (Гесиод) Основные формы греческой прозы: Платон (Федон), Демосфен (Филиппики, 1-11). Эсхил, Аристофан, Демосфен, Еврипид, Геродот, Гомер, Лукиан, Платон, Плутарх, Фукидид

Летний семестр 1872 Эсхил: Хоэфоры Доплатоновские философы Семинар: Феогнид Эсхил: Эвмениды Платон: Протагор Грамматика: инфинитив и причастия

Зимний семестр 1872-73 Греческая и римская риторика Гомер: Илиада, Х Эсхил: Эвмениды Софокл: Эдип-царь Платон: Протагор Демосфен: Филиппики, 1-11 Эсхил, Анакреонт, Аристофан, Гесиод, Гомер, Исократ, Лукиан, Платон, Плутарх, Софокл

Летний семестр 1873 Древнегреческие философы до Платона Семинар: Греческие элегические поэты Гомер: Илиада, Х Платон: Федон Грамматика: инфинитив и причастия

Зимний семестр 1873-74 О жизни и писаниях Платона Семинар: Вюд ЕофокЛвопд Софокл: Эдип-царь Фукидид I и II: 34-46130

Летний семестр 1874 Описание античной риторики Эсхил: Хоэфоры Греческая проза: Платон (Горгий, частично), Аристотель (Риторика, ча-

129 В этот период в Базельском университете освободилась должность на кафедре философии: Ницше отправил неофициальный запрос, нет ли возможности перевести его на эту должность, и получил отказ (Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 382-383).

130 То есть, разбор надгробной речи Перикла, наиболее любимого у Ницше документа античности.

Семинар: Сапфо стично) Грамматика: инфинитив и причастия

Зимний семестр 1874-75 История греческой литературы I Пояснение Аристотелевской Риторики Семинар: «Упражнения» (Софокл: Эдип-царь) История греческой поэзии (основные жанры): Гесиод (Труды), Эсхил (Прометей), Фрагменты лириков, Пиндар

Летний семестр 1875 История греческой литературы II Пояснение Аристотелевской Риторики (продолжение) Семинар: «Упражнения» (История греческой литературы) Фукидид Еврипид: Алкеста

Зимний семестр 1875-76 История греческой литературы III Религиозные верования греков Семинар: Диоген Лаэртский Платон: Федон, Протагор, Пир, Федр, Государство

Летний семестр 1876 Доплатоновские философы О жизни и учении Платона Семинар: Гесиод Источники о личности Сократа: Ксено-фонт (Воспоминания), Платон (Апология, Федон, Пир), Еврипид (Алкеста)131

Зимний семестр 1877-78 Религиозные древности греков Семинар: Хоэфоры Эсхила В 1876 году Ницше из-за ухудшения здоровья сначала вовсе оставляет преподавание, затем он возвращается к преподаванию, но уже только в университете.

Летний семестр 1878 Гесиод: Труды Платон: Апология Семинар: Эсхил (Хоэфоры)

Зимний семестр 1878-79 Греческие лирики Введение в изучение Платона Семинар: Фукидид

Рождение трагедии из духа музыки. Прежде уже было сказано, сколь обширными были интересы Ницше, и если посмотреть на пройденный им путь, вовсе не очевиден ответ на вопрос: почему именно трагедия? Первое свидетельство о новом интересе относится ещё к лейпцигскому времени, к зиме 1868-1869 гг. (в письме к Ницше от 4 мая 1869 г. Г. Ромундт упомянул о разговоре, посвящённом

131 Помещение в этот список Еврипидовой драмы кажется достаточно странным; исследователи жизни и творчества Ницше предпочитали обходить это обстоятельство стороной или, по крайней мере, списывать на то, что Ницше разбирал эту трагедию годом раньше (Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Том 2. М.: Культурная революция, 2018. С. 81). Однако Алкеста Еврипида действительно имеет отношение к источникам о личности Сократа. Поскольку Платон не присутствовал при смерти Сократа, описание последней было описано аналогично трагедии. Порядок приготовлений Сократа к смерти (Plat. Phaedo, 116a-117b) полностью соответствует аналогичным действиям Алкесты в одноимённой драме Еврипида (Eur. Alc., 159-193). Алкеста в конце драмы спасена Гераклом, её смерть преодолена - так и сметь Сократа в описании Платона, в силу аналогии, не является окончательной (San-sone D. Plato and Euripides // Illinois Classical Studies. Vol. 21, 1996. pp. 49-51).

пессимизму, Шопенгауэру, возрождению драмы Софокла и опере Рихарда Вагне-

132 133

ра ). Правда, некоторым исследователям удаётся найти предпосылки Рождения трагедии не только в 1868 году, но даже в юношеском эссе Ницше о Софокле 1864 года Primum Oedipodis regis carmen choricum и, в меньшей степени, в сочинении 1862 года (sic!) Primi Ajacis stasimi interpretatio et versio cum brevi praefatione134. Конечно, никто не воспрещает видеть искомое там, где есть хоть малейший намёк на него - однако данное исследование не обладает подобной смелостью и придерживается традиционного воззрения, что работа над Рождением трагедии как таковая относится ко времени преподавания в Базеле, то есть, начиная с 1869 года.

В записях этого времени говорится, что одних лишь литературных источников Эсхила, Софокла и Еврипида для понимания трагедии недостаточно, это по-

135

добно либретто без музыки . Чтобы понять причины возникновения греческой трагедии, нужно было занять такую перспективу, с которой видны не только совершенные достижения искусства, но и основания культуры, которая этих высот достигла. Прежде чем было написано крупное произведение, Ницше подготовил ряд небольших сочинений. 18 января 1870 года в Базельском музее он прочитал доклад Греческая музыкальная драма, 1 февраля там же озвучен Сократ и трагедия, вызвавший у публики «ненависть и ярость»136; в первой половине лета написано Дионисийское мировоззрение. Подробно рассматривать эти доклады излишне, поскольку они почти полностью совпадают с Рождением трагедии.

Сущность греческой трагедии покоится на перекрестии аполлонического мира пластических форм и мрачной дионисийской стихийности. Собственно, обращение Ницше к фигурам двух богов по форме напоминает античную традицию

137

аллегорического истолкования мифа . Достаточно сложно сохранить это един-

132 KGB II/2, S. 8.

133 Brobjer T. Sources of and influences on Nietzsche's The Birth of Tragedy. p. 279.

134 KGW I/3, S. 65-75, 329-364.

135 ПСС, т.7, с. 9.

136 Письма, с. 72. Доклад был опубликован в качестве небольшой брошюры летом 1871 года. Дионисийское мировоззрение стало основой для Рождения трагического мышления.

137 Огонь скрывается под масками Аполлона, Гелиоса и Гефеста, воду символизируют Посейдон и Скамандр, Луну - Артемида, воздух - Гера (Schol. ad Il. XX, 29). Первые аллегорические истолкования у логографов Гекатея и

ство мифа, и мышление по некой необходимости уходит в одну из двух крайностей: или боги действительно восседают на Олимпе и подобны людям, или они не более чем аналогия, натурфилософское иносказание. Ницше хотел сохранить античное понимание божественных сил: «Вновь обрести античное представление о мире! Действительно мойры превыше всего, боги - представители реальных сил!

138

Стать античным!» . В мифе нельзя разделить органическое единство существования богов с олицетворением стихий. Если бы это было возможно, Ницше нашёл бы иное обозначение для лежащих в основании греческой культуры сил, например, «спокойствие» и «неистовство». Однако ни Аполлона, ни Диониса к таким ограниченным явлениям свести невозможно: образ каждой силы в мифической фигуре бога обретает надлежащее воплощение.

Антитезу Аполлона и Диониса Ницше впервые использовал в лекциях о

139

трагедии летнего семестра 1870 года , а затем в Дионисийском мировоззрении. Строго говоря, Ницше не перевернул понимание дионисийского начала; хотя классицизм и видел в нём бога вина и веселья, но уже романтическое антиковеде-ние в лице Ф. Крейцера признало в античном божестве страдающего Загрея140, являющего, при этом, полноту жизни141. С другой стороны, сопоставление аполло-нического начала с дорийским искусством обнаруживается также у Ф. Шлегеля и К.О. Мюллера. Последний в Дорийцах (1824 год) говорил о том, что главной целью культа Аполлона было сохранение равновесия ума и чувственности; дориче-

142

ское чувство всюду ищет чистой и ясной гармонии . Правда, если пойти чуть дальше и не останавливаться на немецком антиковедении, то обнаруживается, что

Эфора; метод аллегорического толкования Гомера приписывают также Теагену. Эвгемер истолковывал мифы как исторические факты, и эвгемеризм можно обнаружить, например, у Диодора Сицилийского, а также у Геродота и Продика. Однако полностью «античным» такое понимание назвать нельзя: оно объявлялось безбожием даже у поздних авторов, например, у Плутарха (Plut. Amat., 757bc). Ницше и сам критиковал тех, «которые не могут успокоиться на греческой, такой осмысленной и такой прекрасной мифологии, прежде чем не сведут её на физические пошлости - солнце, луну, погоду и туман - как на её первоначало» (ПСС, т.1/1, с. 308). Впрочем, в той же работе Ницше уже высказывается примирительно (Там же, С. 364).

138 ПСС, т.8, с. 554.

139 KGW II/3, S. 11-12.

140 Reibnitz B. Ein Kommentar zu Friedrich Nietzsche "Die Geburt der Tragödie aus dem Geist der Musik" (Kapitel 1-12). S. 62.

141 Creuzer F. Symbolik und Mythologie der alten Völker besonders der Griechen. Dritter Teil. Leipzig, Dar mstadt: Carl Wilhelm Leske, 1821. S. 85-86.

142 Müller K.O. Die Dorier, Bd. II. Breslau: Josef Mar und Komp., 1844. S. 395 ff.

антитеза Аполлона и Диониса была знакома и Плутарху: «в общем, отождествляют первого с гармонией, порядком и полной серьёзностью, а второго - с какой-то неустойчивостью, состоящей из шутки, заносчивости и безумия»143. В конечном счёте, это восхождение к истокам покажет, что столь значимая для Ницше антитеза была и в античности: о ней говорили древние авторы, затем филологи и историки, потом Ницше (с чем, собственно, никто и не спорит).

Лишние вопросы отпадают, если вспомнить, в какой связи он обращается к дихотомии античных богов: её признание стало бы большим достижением для эстетической науки. Следуя античной традиции, Ницше провёл параллель с двумя противостоящими тенденциями искусства, представленными Гомером и Архилохом, однако он отказался от принятого в Новое время противопоставления субъективной и объективной поэзии. Пафос, который говорит от имени Я в лирической поэзии, не ограничивается Я древнегреческого поэта Архилоха, он присущ каждому человеку. В отличие от эпических авторов, которые основываются на образности, лирик обращается к музыкальному началу, соединяя слово с музы-

~ 144

кой .

Слово и музыка сливаются в явлении хора, из которого возникла трагедия. От большинства принятых теорий хора Ницше отказался. Первое, политизированное объяснение он отверг сразу145. Второе истолкование, предложенное А.В. Шлегелем (хор как идеальный зритель)146, хотя и является более интересным, но опровергается тем обстоятельством, что в истоках трагического искусства кроме

147

хора никого и не было, а «зритель без зрелища есть лишённое смысла понятие» . В противовес двум этим точкам зрения Ницше занял позицию Шиллера, рассмат-

143 Plut. De E, 389b.

144 Ницше цитирует место из письма Шиллера (Гёте И.В., Шиллер Ф. Переписка в двух томах. Т.1. М.: Искусство, 1988. С. 181).

145 Будто в демократических Афинах хор был «constitutionellen Volksvertretung», конституционным народным представительством; вероятно, Ницше полемизирует с Кляйном (Klein J.L. Geschichte des Dramas. Bd. 1. Leipzig, 1865. S. 162): его книгу он брал в Базельской библиотеке в апреле 1871 года. Что это истолкование, согласно Ницше, «подсказано одной мыслью Аристотеля», связано с: Arist. Probl. XIX, 48, 922b18ff (Reibnitz B. Ein Kommentar zu Friedrich Nietzsche "Die Geburt der Tragödie aus dem Geist der Musik" (Kapitel 1-12). Stuttgart: Metzler, 1992. S. 190).

146 Schlegel A.W. Über dramatische Kunst und Literatur. Vorlesungen. Erster Theil. Heidelberg: Mohr und Si mmer, 1809. S. 115.

147 ПСС, т. 1/1, с. 49.

ривающего хор как живую стену, воздвигаемую трагедией вокруг себя, чтобы полностью замкнуться от мира действительности и тем сохранить свою идеаль-

148

ную почву .

Хор состоял из прислужников, почти сатиров, которых не стоит путать с «идиллическим пастушком»149. Романтическое истолкование творческой силы простого народа, как у И.Г. Гердера и К. Лахмана, «совершает подмену понятий», и «на место творческой народной души невольно подставляют творящую народную массу»150. Ницше пытался понять эллинский дионисизм вне романтической идеализации простого человека. К тому же, - а это наиболее часто упускаемое место из Рождения трагедии, - существует огромная разница между дионисовски-ми греками и дионисовскими варварами151. Одни говорили, что родина дионисий-ского культа - Беотия, другие полагали, что он пришёл из Фракии, третьи - из Азии; так или иначе, по отношению к эллинской жизни ощущалась некоторая чу-жеродность этого культа. Что касается Афин, то дионисийские мистерии были учреждены достаточно поздно, при тиране Писистрате, а особенную широту и популярность культ обрёл в эпоху эллинизма152.

Дистанция между зрителями и хором во время исполнения драмы стиралась. Согласно логике раннего Ницше, драма не была жаждой ужасного, она была избавлением от него. Чтобы сделать это наглядным, Ницше воспользовался метафорой света: если долго смотреть на ослепляющий свет солнца, становится темно, ведь глаз нуждается в темноте. У эллинов дело обстояло наоборот - они видели в мире так много тёмного, что были вынуждены отводить взгляд к чему-то светло-

153

му, к прекрасной видимости .

148 Там же, С. 50. Ницше цитирует сочинение О применении хора в трагедии (Шиллер Ф. Собрание сочинений в семи томах, Т.6. С. 659). Похожая установка у К.О. Мюллера в его издании Эвменид (1833 г.): хор вовлекает зрителей в бурю страстей, но затем возвращает их к облагороженному настроению (Müller K.O. Aischylos Eumeniden. Göttingen: Dieterich, 1833. S. 191).

149 ПСС, т. 1/1, с. 53.

150 Там же, С. 157.

151 Там же, С. 29.

152 Там же, С. 53.

153 Там же, С. 60. См. также: «...такая действительность заставила бы нас создать такой мир мифов, в котором Уран, Кронос и Зевс с его титаномахией показались бы нам облегчением; в этой душной атмосфере борьба является счастьем, спасением, а жестокость победы - вершиной ликования жизни. И как понятие греческого права разви-

Таково рождение греческой трагедии. Дальнейшая часть книги посвящена её закату в лице Еврипида. Отрицательное мнение о последнем трагике было широко распространено и прежде, в эпоху Гёте154, но у Ницше были иные основания для критики. Представляется очевидным, хотя и недостаточно принятым во внимание обстоятельством155, что возмутившая базельскую публику отрицательная оценка влияния Сократа на трагедию основывалась на свидетельствах Аристофана. В аристофановской критике трагедии Еврипида можно выделить, во-первых, то, что тот начал использовать в трагедии обыденное и низкое, а во-вторых, насыщенность его трагедий диалектическими прениями («куёт сентенции, чеканит антитезы»156). Прежняя дистанция нарушилась, и на место идеального зрителя были выведены Сократ и Еврипид, а гармония аполлонического и дионисийского начал была утрачена с появлением третьего, сократического. Диалоги стали напоминать повседневные разговоры, как и сами герои на сцене стали вполне

157

«современными» .

На пятнадцатой главе греческая тема книги прерывается, и с шестнадцатой начинается часть современная, которую потом Ницше поставит себе в вину. В предисловии позднего периода Опыт самокритики (1886 г.) Ницше будет говорить о двух недостатках Рождения трагедии. Первый - стилистический: Ницше будет сожалеть о том, что «с усилием старался выразить шопенгауэровскими и кантовскими формулами чуждые и новые ценностные подходы, которые по самой основе своей шли вразрез с духом Канта и Шопенгауэра, не менее чем с их вку-

лось в действительности из убийства и его искупления, так же и более благородная культура берёт первый победный венок с алтаря искупления убийства» (Там же, С. 293).

154 Эккерман И.П. Разговоры с Гёте. С. 490; Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. С. 415-416; А.В. Шлегель: «Еврипид не просто разрушил внешнюю закономерность трагедии, но исказил и весь её смысл» (цит. по: Шлегель Ф. Сочинения, Т.1: Философия жизни, Философия истории. СПб.: Quadrivium, 2015. С. 546). Ф. Шлегель говорил, что Еврипид принадлежал к веку засилья риторики и его нельзя причислять к высшим образцам греческого духа (Там же, С. 545-546).

155 В статье Т. Бробьера об источниках Рождения трагедии перечислены четыре рода источников: антиковедение (автор подробно рассматривает труды Фрейтага, Дронке и др., а также статьи в Рейнском музее филологии), философия, Вагнер, идеи романтиков. Однако автор статьи не затронул античных источников - об Аристофане в статье не сказано ни слова (Brobjer T. Sources of and influences on Nietzsche's The Birth of Tragedy. p. 278-299).

156 «Kai yvœ^OTuneï KàvTO^àÇei»: так говорит слуга Еврипида о своём хозяине (Aristoph. Thesm., 52-57); Еврипид как «умудрённый» поэт (Aristoph. Ach., 395-405; Aristoph. Lys., 368-369), у него «философские песни» (Aristoph. Nubes, 1370 ff) и диалектика (Aristoph. Ranae, 971-979). См.: Аристофан. Комедии, в 2 тт. Т.2. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1954. С. 300. В Лягушках Эсхил поучает Еврипида, что низкое надлежит скрывать низкое и показывать лишь порядочное, xpnoTÔç (Aristoph. Ranae, 1052-1056).

157 «У древних поэтов говорят, как политики, у новых - как риторы» (Arist. Poet., 1450b).

сом» . Второй, более важный недостаток, эстетический. Начиная с шестнадцатой главы, книга обращена к фигуре композитора Рихарда Вагнера, «возрождающего трагедию». В Опыте самокритики Ницше напишет: «...О чём я теперь жалею ещё больше: то, что я вообще испортил себе грандиозную греческую проблему, какой она тогда возникла передо мною, примесью самых современных тем!» -«Связав себя с самым негреческим из всех возможных направлений искусства, с вагнеровским», - прибавлено в черновике159.

К открытию «грандиозной греческой проблемы» примешалось влияние близости композитора в Трибшене. Это не могло пройти без следа, и между частями книги возникает напряжённое противоречие. К тому же, в первоначальных набросках и планах к Рождению трагедии Вагнер не фигурировал, использовался всецело античный материал160. В прежних главах Ницше воздавал должное пластике; теперь он совершенно в духе Вагнера обрушивается на проникновение пластического, аполлонического, в область дионисийской стихии музыки. Вагнер запрещал «требовать от музыки воздействия, подобного воздействию произведений пластического искусства, а именно возбуждения чувства наслаждения прекрасными формами»161. В трагедии дионисизм не имел прямого выражения, он должен был говорить на языке образов: так рождался трагический миф. Аполло-ническое искусство давало утешение в красоте, на вещи ложился чекан вечности; дионисийское искусство давало ощущение единства всего со всем.

Уже было сказано, что общим местом для гуманитарного образования была «греческая весёлость»162: ей Ницше противопоставил, вслед за Шиллером, понятие «наивности» более древних греков, которую «следует рассматривать как цвет

158 ПСС, т. 1/1, с. 16.

159 Там же, С. 17. Вариант черновика приведён в комментарии: Там же, С. 375.

160 ПСС, т.7, с. 126-127.

161 ПСС, т. 1/1, с. 95; Вагнер Р. Избранные работы. М.: Искусство, 1978. С. 98.

162 В Сумерках идолов Ницше осмеял понимание мистерий в Aglaophamus К. Лобека, который писал, что во время мистерий «жрецы могли сообщить участникам таких оргий кое-что не лишённое интереса, например, что вино возбуждает веселье, что человек порой живет, питаясь плодами, что растения весною цветут, а осенью увядают». Происхождение мистерий Лобек списывал на то, что греки, если им нечего было делать, садились на землю и начинали плакать или смеяться, а затем к ним присоединялись другие. Ницше назвал это «презренной болтовнёй», добавив, что «этого Лобека ни на мгновение нельзя принимать всерьёз» (ПСС, т.6, с. 102-104). И.А. Эбаноидзе в комментарии к этому месту пишет, что цитата приведена по комментарию Ф.А. фон Беснарда к изданию Арнобия (Ebanoidze I. Beiträge zur Quellenforschung // Nietzsche-Studien, Bd. 27. Berlin, NY: De Gruyter, 1997. S. 552).

аполлоновской культуры, выросший из мрачной бездны, как победу, одержанную эллинской волей через самоотражение в красоте»163. Высокое искусство более ранней античности обязано своим существованием не взаимодействию с мрачной дионисийской стихией, но победой над ней: «Дионисовская подпочва мира имеет право проявляться как раз лишь настолько, насколько она может быть затем преодолена аполлоновской просветляющей силой»164. И, наконец, патетичное завершение всей книги, возвращающее читателя от германского возрождения трагедии к эллинской красоте: «Бродя под высокими ионическими колоннадами, подымая взоры к горизонту, очерченному чистыми и благородными линиями, окружённый отображениями своего просветлённого образа в сияющем мраморе, среди торжественно шествующих или движущихся с тонким изяществом людей с их гармонически звучащей речью и ритмическим языком жестов - разве не возденет он рук к Аполлону и не воскликнет под напором этой волны прекрасного: "Блаженный народ эллинов! Как велик должен быть между вами Дионис, если делосский бог считает нужными такие чары, чтобы исцелить вас от дифирамбического безу-мия!"»165

В основании греческой жизни лежал ужас перед жестоким миром; древним был знаком дионисийский восторг от этого ужаса, однако они знали предохранительные меры от безумия. Такой защитой от безумия была культура классической эпохи: примечателен образный ряд, который дал Ницше: ионическая колоннада, мраморные скульптуры, тонкое изящество движений, гармонически звучащая речь и ритмический язык жестов. В александрийскую эпоху, когда восторжествовала вера в разум, искусство утратило величие. Культура, чтобы быть сильной и величественной, должна произрастать не из наивной весёлости, а из борьбы и триумфа.

163 ПСС, т. 1/1, с. 105.

164 Там же, С. 143.

165 Там же, С. 141.

Рождение трагедии появилось на прилавках книжных магазинов 2 января 1872 года. Последовало затишье166.

В письме к Роде от 28 января 1872 г. Ницше сообщил о первой реакции на выпущенную книгу: «Из Лейпцига мне никто не пишет ни слова. Даже Ричль»167. Через два дня Ницше в письме задал Ричлю вопрос, почему тот никак не отреагировал на книгу - ведь Рождение трагедии это манифест; книга, «многообещающая для науки об античности»168. Тогда раздавались первые звуки полемики, ещё личной. Ричль назвал себя «слишком старым для знакомства с совершенно новыми жизненными и духовными тропами»169. Пусть молодой профессор «хочет завладеть умами молодых филологов», но старый филолог Ричль придерживается исторического рассмотрения явлений. Индивидуализация жизни не симптом упадка, а смерть эпохи не её самоубийство - всё это ожидаемые исторические процессы. Далее Ричль, следуя логике книги, напомнил своему ученику, что тот не должен ждать от александрийского человека науки тяги к искусству, и вполне закономерно, что он, как старый филолог, остаётся при научной строгости: «Могут ли Ваши воззрения послужить новым фундаментом образования, не придёт ли на этом пути немалая часть нашей молодёжи к поверхностному пренебрежению наукой, не обретя взамен никакой особой восприимчивости к искусству, не приведёт ли это нас к опасности того, что вместо распространения поэзии повсемест-

170

но будут открыты все пути одностороннему дилетантизму» .

В целом, открытие Ницше настолько же соответствовало достижениям классической филологии, насколько им противоречило. Обращение к истокам культуры было и у Вольфа, когда от текстологического разбора Гомера он перешёл к тому, что стояло за двумя великими эпическими поэмами: в первичном виде их создал весь народ. На этой же продуктивной силе народа основывался Ни-бур, когда говорил, что римские легенды об основании Рима были переработан-

166 Ницше в это время занимался составлением индекса к Рейнскому музею филологии для Ричля, что, как он сам понимал, довольно причудливо в связи с публикацией такой книги (KGB II/1, S. 276).

167 Письма, с. 86.

168 Там же, С. 86-87.

169 Там же, С. 87.

170 Там же, С. 88.

ной «прапоэзией» земледельцев раннего Рима. За дошедшими источниками наука о древности, - так по замыслу Вольфа, Бёка, Нибура, - должна была выявить их основу, непосредственно в этих источниках не содержащуюся.

Главным противником Ницше в публичной полемике выступил выдающийся выпускник школы Пфорта, студент Отто Яна в Бонне - классический филолог Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф. Следует отметить, что нападение со стороны Виламовица было поступком несколько вызывающим: он ещё не был известен и, к тому же, был младше Ницше (в 1872 году ему было всего двадцать четыре года). Критический памфлет Филология будущего! был направлен против «г-на профессора Ф. Ницше», а не против частного лица или только лишь автора вышедшей книги. Критика Виламовица имела филолого-историческую направленность, которая была досконально знакома Ницше, и с которой он боролся в докладе О личности Гомера. Ограничиваясь пределами источников и свидетельств, филология притязала лишь на то, чтобы описать греческую трагедию исходя из

171

«либретто без музыки» . Ницше пошёл по пути герменевтики культуры и пытался понять трагедию исходя из «внешнего» по отношению к ней: жизненного фона эллинского человека. В сущности, это и не является внешним, просто эта основа не могла сохраниться подобно текстам трагедий. Напротив, Эрвин Роде назвал внешними те попытки истолкования, которые не принимают подобные вещи (то

172

есть, метафизические основания греческой трагедии) в расчёт .

В письме к Роде от 16 июля 1872 г. Ницше вновь вывел на свет безосновательность светлой античности, какой её представляло филологическое образование: «Вот только не хочется снова и снова слышать скучищу про гомеровский мир как юность, весну нации и т.д.! В том смысле, в каком об этом говорится, это неверно. Этому предшествует чудовищная, дикая борьба, исполненная мрачной, звериной жестокости, и Гомер предстаёт победителем на исходе этого безнадёж-

173

ного периода. Греки гораздо старше, чем принято думать» . Это важный момент. Когда критический тон у Виламовица временно прекращался, на поверхность вы-

171 ПСС, т.7, с. 9.

172 Роде Э. Реферат для "Центральной литературной газеты" // Ницше Ф. Рождение трагедии. С. 219.

173 Письма, с. 91. Последняя фраза отсылает к знаменитому положению Бёка.

ходил тот самый образ юности человечества, с которым боролся Ницше. В памфлете Виламовиц писал, что Ницше не знает Гомера и гомеровский мир, который на самом деле является «юным и свежим, полным ликования в безмерности наслаждения блаженством жизни», миром естественности и юной свежести, весной народа, «который действительно прекраснейшим образом переживает лучший сон жизни»; «греки, эти вечные дети, невинно и безмятежно радовавшиеся

174

светлой красоте мира, - неужели же страдали?» . Совершенство творений греческого искусства обязано собой не юности греков, а их вековой борьбе и последовавшей победе над мраком тёмных времён. Обращаясь вспять, к истокам эллинской культуры, Ницше показывал тем большую ценность творений классической эпохи, что прежде ничего подобного быть не могло.

В силу разных причин Ницше всё-таки не понимали, и общая реакция носи-

175

ла негативный оттенок. В Лейпциге говорили, что Ницше «умер для науки» , а студенты в Базеле прекратили посещать его занятия. В 1872 году последовал выпуск новых критических и апологетических статей, но, как уже было сказано, ни один из текстов не вышел за пределы филологии, которые Ницше очертил в своей вступительной лекции. Главным достижением книги было не утверждение роли Диониса - об этом антиковедение знало и до Ницше,176 - а предложение нового истолкования античности, а также переосмысление границ классической филологии как дисциплины.

Доплатоновские философы. В поисках сильной культуры Ницше обратился к периоду, предшествующему высокой классике - к пятому и шестому векам. Некоторые стороны этой античности были освещены в Рождении трагедии; работа о философах до Платона должна была дополнить образ древности, «теперь

177

пора вызывать из гроба дух шестого века» .

Планировать сочинение по истории греческой философии Ницше начал осенью 1869 года, однако обстоятельная работа пришлась на 1872-1873 гг., ито-

174 Виламовиц У. Филология будущего! // Ницше Ф. Рождение трагедии. С. 252.

175 Письма, С. 92.

176 Brobjer T. Sources of and influences on Nietzsche's The Birth of Tragedy. p. 281.

177 ПСС, т.7, с. 196; Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. S. 107.

гом которой стало сочинение Философия в трагическую эпоху греков (с ним пересекаются записи к лекционному курсу Доплатоновские философы). В материале для работы недостатка не было. Хотя указание источников в ней встречается редко, об их широте свидетельствуют записи к базельским лекциям. В отличие от лекционного курса, в тексте Философии в трагическую эпоху греков число упоминаемых источников сведено к минимуму.

У Ницше не было намерения создать новый историко-философский обзор античности; к тому же, о таких исследователях он высказывался неодобрительно: «Кто избавит историю греческой философии от усыпительного тумана, который нагнали на неё ученые, но не слишком-то научные и, увы, слишком уж скучные работы Риттера, Брандиса и Целлера? Я, по крайней мере, с большею охотой чи-

178

таю Диогена Лаэрция , чем Целлера, потому что в первом хотя бы жив дух

179

древних философов, а во втором нет ни этого духа, ни какого-нибудь другого» . Свою задачу по отношению к ранним греческим философам Ницше видел в попытке «вновь обрести и воссоздать путём сравнения эти личности, чтобы вновь

180

зазвучала полифония греческой натуры» . Для Ницше имела значение не столько история греческой философии, сколько полифония различных человеческих типов.

Образцом для подражания для Ницше выступил не Диоген Лаэртский, а

скорее Плутарх, который сыграл важную роль в приближении Ницше к антично-

181

сти . Плутарх был не очень занят научными частностями, для него было главным пронести, сохранить и показать былое величие эллинства. Во время работы над Философией в трагическую эпоху греков Ницше указал на непосредственную связь своей задачи с позднеантичным автором: «Философия должна пронести возвышенность духа через века: отсюда вечная плодотворность всего великого... Как недостаёт в наши дни книг, дышащих героизмом! Даже Плутарха больше не

178 При этих словах следует учитывать, что Лаэртий для Ницше не образец стиля, а всего лишь «обывательский сторож» у дверей греческой философии (Янц К.П. Жизнь Фридриха Ницше. Т.1. С. 190).

179 ПСС, т.1/2, с. 249.

180 ПСС, т. 1/1, с. 303.

181 Небесполезно знать, что в некотором афоризме Ницше, критикуя стоиков, использовал аргументы Плутарха (Pompey R. Nachweis aus Plutarch, Über die Gemeinen Begriffe. Wider die Stoiker // Nietzsche-Studien, Bd. 44. Berlin, NY: De Gruyter, 2017. S. 488-489) - но такие указания мало что сообщают о роли Плутарха в ницшевской мысли.

читают!» Сравнительные жизнеописания Плутарха не столько давали оценку политическим деятелям, сколько показывали их величие. Причём многие персонажи его биографий сильно отличались друг от друга по способу своего совершенства (арете), и это также создавало полифонию греческой натуры.

Подход Ницше проявляется и в том, какой период греческой философии взят за основу: «трагическая эпоха» шестого-пятого веков (этот период из всех остальных Ницше будет выделять и впоследствии). Верхние временные рамки ограничиваются шестым веком по той причине, что прежде философия была нераздельна с мифологией, а Ницше искал начало собственно-философской формы. По этой причине Орфей, Мусей и Ферекид не подходили для задач сочинения (однако Ницше писал о них в Доплатоновских философах). Нижние временные рамки избраны так в силу того, что в конце пятого века, на исходе Пелопонесской войны, античность будет иметь уже совсем другой облик.

Философы до Платона являли собой чистые типы: «Фалес, Анаксимандр, Гераклит, Парменид, Анаксагор, Эмпедокл, Демокрит и Сократ. Все эти люди высечены разом и из одного цельного камня»; эти мудрецы высказали всё подлинно -

1 Я^

эллинское (EigenthйmПch-Hellenische) . Греческая философия, таким образом, рассматривается не через призму дальнейшей историко-философской преемственности, а в перспективе вершины греческой культуры, поскольку в четвёртом веке эллинское начало во многом будет утрачено («с Платона начинается нечто

184

совсем новое» ). То эллинское, что выражали философы до Платона, определено не одними лишь хронологическими рамками: оно отличается от остальных веков античной истории по существу, оно «подлинно-эллинское».

В сочинении есть два основных направления. Первое, как уже было сказано, старается «пронести возвышенность духа», обращаясь к примерам чистых типов древних философов. Ранние греческие мыслители важны не потому, что принадлежат архаичным истокам философии, а потому, что впервые смогли облачить мысль в надлежащую форму: «Вопросы о возникновении философии совершенно

182 ПСС, т.7, с. 387. Впрочем, иногда всё же звучит обвинение в эпигонстве (Там же, С. 308).

183 К8Л 1, 8. 808.

184 ПСС, т. 1/1, с. 310.

безразличны, ибо повсюду вначале было нечто сырое, бесформенное, пустое и

185

неприглядное, и во всём достойны внимания лишь высшие ступени» . Ведущийся с античности спор о том, заимствовали ли греки философию из других культур, или же смогли создать её сами, Ницше полагал несущественным, поскольку «дорога к началу повсюду приводит к варварству»186. Интерес к истоку порождён предположением о том, что изначальное подлинно; ницшевская генеалогия, напротив, показывает безобразность истоков всего совершенного.

Таким образом, для Ницше философия до Платона была совершенством культуры, образцом стиля и лучшим примером образа жизни; философией следует заниматься «.Не под гнётом печали, как думают некоторые, выводящие философию из угнетённого состояния духа. Нет: в счастье, в сильном зрелом возрасте, переходя огненную жизнерадостность смелой и победной поры жизни. Тот факт, что в эту пору греки занимались философией, учит нас как тому, что есть

187

философия и чем она должна быть, так и тому, каковы были греки» . Второе направление Философии в трагическую эпоху греков посвящено мышлению названных философов. Своего рода единство философии древних отрицать невозможно, и Ницше последовательно прослеживал развитие одного и того же принципа в ионийской философии. У Фалеса звучит прообраз мысли «Всё - едино», который усилен Анаксимандром: помимо этой единичности существует и

множественность, однако она носит «самопожирающий и самоотрицающий ха-

188

рактер» . От проблемы становления у Анаксимандра рассуждение переходит к Гераклиту.

Гераклит на всю жизнь станет для Ницше главным античным образцом: так и в этом сочинении ему отведено четыре главы, в то время как другие ионийцы ограничены рамками одной. Космос Гераклита пронизан борьбой и уничтожением в ещё большей степени, чем у Анаксимандра, который осудил этот мир, назвав

185 Там же, С. 308.

186 Там же.

187 ПСС, т. 1/1, с. 307.

188 Свидетельства о том, что Фалес считал причиной всего воду, Ницше называет метафорой (Там же, 314). Такое объяснение достаточно близко к гегелевскому (Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии в 3 кн. Кн. 1. С. 207). По поводу Анаксимандра: имеется в виду БК 12, В1: «из каких начал вещи возникли, в те же они по необходимости погибнут».

его местом преступления и казни за несправедливость становления. Движение стихий, непрекращающееся уничтожение и восстановление космоса являются бо-

189

жественной игрой: «Век - ребёнок, бросающий кости» . Всё, происходящее в мире, - бросок игральных костей: «так смотрит на мир только эстетик»190. Космогония исходит не из хюбриса, как не исходит и из необходимости: всё порождается потребностью в игре191.

Ницше отрицал сложившийся уже в поздней античности образ плачущего философа. В параллельном месте Доплатоновских философов он говорил об

192

етреатпац Гераклита . По сообщению Климента, конечную цель Анаксагор приписывал созерцанию, а Гераклит довольствованию: это слово из лексики поздней античности означает «быть довольным, подтверждать достаточность». Гераклитовское учение о том, что всё пребывает в борьбе, Ницше оценивал как

193

почерпнутое из источника чистейшего эллинства , поскольку оно олицетворяет агональное начало. Гераклит мыслил космос существующим по тем же законам, что полис: возникновение и уничтожение состязаются друг с другом, как состязаются друг с другом полисы, - и всё это является игрой Зевса.

Что мир является игрой ребёнка, составляет половину перспективы194. Фрагмент Гераклита упраздняет целевую направленность: мир лишён цели, он исполняется в игре: «так смотрит на мир только эстетик». Но Ницше видел в мышлении Гераклита также исток агонального мироощущения: человек может не только наблюдать за божественной игрой, он может и принять участие в этом со-стязании195. Только в состязании с равными и более сильными соперниками может произойти возвышение, восхождение на всё более высокие ступени. Такое

189 DK 22, B52.

190 ПСС, т.1/1, с. 329. Также: «решает не чистый познавательный инстинкт, а эстетический. Малодоказательная философия Гераклита имеет большую художественную ценность, чем все положения Аристотеля» (ПСС, т.7, с. 403).

191 В.Т. Фаритов справедливо отмечает, что этот «ребёнок» Гераклита «получит у Ницше воплощение в учении о трех превращениях» (см.: Фаритов В .Т. Трансгрессия в античной философии: Ницше и досократики. С. 105 -114).

192 KGWII/4, S. 281.

193 ПСС, т.1/1, с. 324.

194 На игровом моменте в противовес телеологии сосредоточила своё внимание Рената Решке (Reschke R. "Die Welt ist ein Spiel des Zeus": Friedrich Nietzsches ästhetische Sicht auf Heraklit // Heraklit im Kontext. Berlin, Boston: De Gruy-ter, 2017. S. 490 ff.).

195 ПСС, т.7, с. 361.

восхождение не является долгом и не обещает награды, поскольку лестница иерархии не имеет конца. Возвышение является частью мировой игры; Ницше ставил вопрос не о том, существует ли эта иерархия в действительности или нет -а когда ставил, то обычно склонялся ко второму варианту, - а о том, насколько достойной будет игра, если принять возможность иерархии.

До сих пор Ницше с почтением говорил об ионийской философии; с девятой главы начинается рассмотрение элеатов. «Мгновение чистейшей абстракции», в которое Пармениду пришла его мысль о бытии, было «настолько неэллинское, как ни одно мгновение за два века трагической эпохи»; Ксенофан отделил абстрактную мысль от чувств, что, особенно со времён Платона, «как проклятие сопровождает философию»196.

В последних главах рассмотрение замыкается ионийцем Анаксагором. Нус лишён черт «холодной абстракции» как у Парменида или Ксенофана; напротив, он, как и гераклитовский логос, является причиной законосообразности и красоты мира: «Анаксагор как будто указывает на Фидия и, глядя на великое произведение художника, на мир, любуется им, как Парфеноном, и восклицает: "Становление -

197

не нравственный, но лишь художественный феномен"» . Главным учеником Анаксагора, согласно Ницше, стал Перикл, являющийся олицетворением анакса-горовского космоса. Как Гераклиту, так и Анаксагору свойственно эстетическое отношение к происходящему в мире, они смогли избежать абстракции мысли с одной стороны, и этического ужаса, как у Анаксимандра, с другой. В доплатонов-ских философах Ницше видел создателей артистической метафизики - учения, согласно которому мир является эстетическим феноменом, и отношение к нему

198

должно быть соответствующим . В основании мира лежит художественная игра. Этим сказано слишком многое, поскольку справедливо возникают вопросы как к «художественной» составляющей, так и к тому, каковы правила игры. Правомерен также и вопрос о том, насколько такое видение было присуще грекам - но в

196 ПСС, т. 1/1, с. 334, 340.

197 Там же, С. 363.

198 Редким примером осознания этого обстоятельства является Гюнтер Вольфарт (Wohlfahrt G. Artisten-Metaphysik // Nietzscheforschung. Bd. 8. Hrsg. R. Reschke. Berlin, Boston: De Gruyter, 2001. S. 35-37).

поэмах Гомера, воспитателя всего эллинства, происходящее является зрелищем для богов.

66

* * *

Существенной в немецкой рецепции античности была ориентация на эллин-ство. Немецкая культура должна была обособиться от культур других народов, и на почве римской древности дело ограничилось бы подражанием итальянскому классицизму (не последнюю роль сыграло языковое отчуждение от романских языков). Благодаря И.-И. Винкельману, образ античности закрепился в формуле «благородная простота и спокойное величие». Дальнейшими деятелями классицизма он был расширен, не изменившись по существу: Г. Лессинг дополнил его моментом борьбы и превосхождением страдания (Лаокоон), Ф. Шиллер ввёл понятие «наивности», И. фон Гёте противопоставил этот образ современной романтической культуре, Ф. Шлегель уточнил границы «собственно-античного» в искусстве. Введённый И.Г. Гердером принцип историзма позволил рассматривать античность не в преемственности эпох, но обособленно от них: к античности неприменима современная оптика оценки, древность сама содержит в себе внутренний закон и собственную оптику. Исторический подход получил развитие в классической филологии. Согласно автору проекта науки о древности, Ф. Вольфу, несколько разных дисциплин должны были обозреть всю античность в целом, все вопросы жизни древних, а не только достижения в области искусства (как у классицистов).

Философской формой освоения античности стало распространение пантеизма. В связи с этим Ф. Гёльдерлин, Ф. Шеллинг, Ф. Крейцер и Г. Гегель обратили внимание на архаику. Если прежде первенство отдавалось классической эпохе, теперь центр тяжести был перенесён на ранние формы античной жизни: Гесиод, орфизм, ранние греческие философы. С этим связано восхождение «другой античности» (die andere Antike). Особенно ясно это можно наблюдать в трудах И. Бахофена, который поставил своей целью исследование «мрачных сторон жизни древних». Из этого следует, что приписывание Ницше переворота образа античности неверно, поскольку тенденция начала распространяться ещё до того, как Ницше соприкоснулся с наукой о древности.

Филологическое творчество Ницше некоторым образом связано с его философией. Во многих отношениях важным оказалось знакомство с фигурой Феогни-да Мегарского (моменты аристократичной этики и понимание образа жизни через «срединный путь»). В инаугурационной лекции О личности Гомера, в свою очередь, провозглашается необходимость того, чтобы современность училась у античности. Такой императив культуры прослеживается во всём дальнейшем творчестве Ницше. Признание агональной стороны античности также характерно для последующей мысли (агональный принцип будет утверждаться Ницше в самых разных областях: в метафизике, эстетике, политике).

Можно согласиться с тем, что Ницше открывает всю широту дионисийской стороны античного мира, однако совершенно невозможно признать, что в Рождении трагедии он призывал к дионисизму. Чтобы вынести дионисийское, античный человек сбегал к прекрасной иллюзии, к аполлонической культуре. Диони-сийство было, таким образом, фоном и необходимым условием для совершенства культуры. Из этого следует, что оно ценно в той степени, в какой способствует порождению аполлонической культуры - приоритет остаётся за последней. Дио-нисийство было присуще не только эллинству, но и множеству других народов: вопрос в том, почему именно эллины создали свою культуру, в то время как остальные народы не смогли. Главным философским содержанием Рождения трагедии следует назвать основное положение артистической метафизики: «Существование и мир навеки могут быть оправданы только как эстетический фено-

199

мен» .

Поставленная «проблема Сократа» не является логикой ницшевской современности, поскольку аргументы против сократической диалектики и её влияния на трагедию Еврипида Ницше, вне всяких сомнений, почерпнул у Аристофана. Занимая позицию Аристофана, Ницше, тем самым, соглашается с оптикой предшествующей Сократу и Платону культуры: с оптикой софистов, Фукидида, ранних греческих философов. Философия в трагическую эпоху греков не имела своей целью исследование учений ранних философов (в отличие от курса Доплатонов-

199 ПСС, т. 1/1, с. 14, 43, 140.

ские философы): задачей было показать, как у Плутарха, величие ранних философов и полифонию этих чистых типов, поскольку с Платона начинается их смешение. Что касается содержания учений, Ницше сделал упор на эстетической стороне философии Гераклита и Анаксагора: агональный космос является «игрой ребёнка» и подлежит созерцанию как эстетический феномен. Таким образом, это сочинение вносит вклад в артистическую метафизику Ницше.

Глава 2. Преодоление платонизма и поиск «собственно-эллинского» §1. Платоновская проблема: философия, полис и пайдейя

Сопоставление Платона и Ницше, а чаще их противопоставление, приходит на ум в первую очередь, когда дело касается связи Ницше с античностью, но понимание ницшевской критики платонизма осложнено в силу нескольких обстоятельств:

I. Общая проблема истории философии: критику Платона не всегда легко отделить от критики Сократа. Иногда Ницше их противопоставлял, Сократа как диалектика и Платона как артистическую натуру: тогда Сократ действует на Платона разрушительно, уничтожая в нём художественное начало. Как при всей артистичности Платона возможно изгнание из наилучшего государства художников? -ответ может быть только один: это влияние Сократа. Иногда, напротив, Платона невозможно отделить от Сократа: обоим присуща тяга к диалектике, к аскезе, к критике искусства200;

II. В мысли Ницше присутствует несколько образов Платона: артистический

201

философ, разрушитель античности, предтеча христианства . Отношение к фигуре Платона, но не к его философии, переменилось после того, как Ницше увидел бронзовый бюст философа в музее Неаполя (Ницше посетил Неаполь вместе с Сорренто осенью 1876 года): «Не добро, а высший человек! Платон более ценен, чем его философия! Наши инстинкты лучше, чем их выражение в понятиях. Наше тело мудрее, чем наш дух! Если Платон был похож на тот бюст в Неаполе, то мы имеем лучшее опровержение всего христианства!»202

Запись, сделанная летом 1887 года: «Посмотрим-ка с точки зрения этой возможности классического жреца на Платона в museo Borbonico в Неаполе: ар-

200 ПСС, т.7, с. 12; ПСС, т.8, с. 176.

201 Первый образ: ПСС, т.7, с. 39. Примеры второго: Там же, С. 360; ПСС, т.13, с. 251-252. Третий: ПСС, т.11, с. 80, 154. 15 января 1887 г. Ницше писал Овербеку, что читает комментарий Симпликия к Эпиктету, и видит, как схема всего христианства уже начертана в нём - и в этом виноват Платон, являющийся главным несчастьем для Европы (KGB III/5, S. 9).

202 ПСС, т.8, с. 227.

хеологи так и не решили, не Дионис ли это с бородою. Определённо можно

203

предположить здесь тип жреца - а вовсе не тип аскета»203. Здесь Платон выступает уже не философом, который внёс несвойственный античности разлад между духовным и телесным, а сильным и цельным человеческим типом. И, наконец, ещё один образ - Платон, под подушкой которого на смертном ложе нашли Аристофана (своеобразный образ раскаяния во вражде с эллинством)204;

III. Ницше намеренно не проводил границы между Платоном и платонизмом (в значении тенденции мысли, а не философского течения).

С наследием Платона Ницше был связан достаточно тесно. В Базеле он вёл семинары по отдельным диалогам и неоднократно читал курсы лекций по жизни и творчеству античного философа в целом. В лекциях Введение в чтение платоновских диалогов были намечены некоторые направления критики, но в полной мере она развернулась позже. В 1870-ые гг. Ницше критиковал преимущественно политику и эстетику Платона, хотя некоторые фрагменты всё же составляют исключение, как знаменитая запись 1871 года, где он определил свою философию как

205

перевёрнутый платонизм . Ницше уже признавал Платона противником эллин-ства, по этой причине он и занялся доплатоновскими философами. Тем не менее, основательное преодоление платонизма как такового развернулось в 1880-ые гг.; в письме к Дойссену от 16 ноября 1887 года Ницше спрашивает себя, не является ли главным его врагом древний Платон, и добавляет: «но как горжусь я тем, что у меня такой противник!»206. Но и тогда отношение оставалось неоднозначным; в письме к Овербеку от 22 октября 1883 года Ницше писал о своём изумлении, испытанном при чтении Тейхмюллера, коллеги по Базельскому университету207: «Как мало я знаю Платона! И как сильно Заратустра лХатшу^ег!»208

203 ПСС, т.12, с. 304.

204 «Под изголовьем его смертного ложа не нашли ничего подобного "Библии", ничего египетского, пифагорейского, платоновского, - а нашли Аристофана. Как мог бы даже и Платон вынести жизнь - греческую жизнь, которую он отрицал, - без какого-нибудь Аристофана!» (ПСС, т.5, с. 43). Об этом: Олимпиодор. Жизнь Платона / Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. С. 413.

205 «Моя философия - это перевёрнутый платонизм: чем больше мы удаляемся от истинного бытия, тем чище, прекраснее и лучше. Жизнь в мире иллюзии как цель» (ПСС, т.7, с. 185).

206 KGB III/5, S. 200.

207 Müller E. Die Griechen im Denken Nietzsches. S. 235. Тейхмюллер отрицал, что Платон учил бессмертию души; согласно немецкому учёному, это была метафора. А. Фоули считает, что подобно тому как мифы о бессмертии

В мысли Ницше имеется несколько направлений критики платонизма, и по этой причине понимание платоновской проблемы Ницше затруднено; даже проницательные авторы приходили к мнению, что платонизм критиковался Ницше с позиций реалистической философии209. Если бы это было так, лишились бы смысла все фрагменты, в которых Ницше говорит о платонизме в связи с закатом античности, а о Платоне как «ниспровергателе всего эллинского». Как Платон, так и платонический XIX век Ницше критиковал в свете античности: «Греческая древность как классическое собрание примеров для объяснения всей нашей культуры и её развития. Это средство понять нас, вынести на суд наше время и тем

210

самым преодолеть его» . В одной фразе, сказанной Ницше по поводу греков, сосредоточено всё его отношение к этой проблеме: «Мы бы противоречили их вку-

211

су» . Само это противоречие не ново, его видели и прежде. Однако Ницше не просто говорит, что греки были другими, он занимает их перспективу.

Реконструкция мысли Платона. Платоновская проблема обретает напряжение только при условии, что мысль древнего философа берётся в целом. Установка на прочтение единой философии, а не той или иной проблематики в различных диалогах, была принята в начале XIX века, однако Ницше не был согласен с выводами касательно образа целостного учения. Долгое время, начиная с античности, это был образ созерцательной философии. Политическая составляющая либо опускалась (неоплатоники, например, часть диалогов попросту оставили

212

без внимания), либо толковалась в метафорическом ключе . Согласно такой вер-

213

сии, Платон призывает к созерцанию божественного и уподоблению ему . Позже, в эпоху Возрождения, на первый план вышла художественная сторона плато-

души в Федоне и Государстве (по Тейхмюллеру) были подготовительным этапом перед постижением мира сложных форм, так и сверхчеловек в первой книге Так говорил Заратустра был упрощённой версией ницшевской психологии побуждений и аффектов (Foley A. As Platonic as Zarathustra: Nietzsche and Gustav Teichmüller // Archiv für Begriffsgeschichte. Hrsg. C. Bermes, U. Dierse und M. Erler. Bd. 57 (2015). p. 224).

208 KGB III/1, S. 449.

209 Хайдеггер М. Ницше, в 2 тт. Том 1. С. 154-164.

210 ПСС, т.8, с. 169.

211 ПСС, т.10, с. 285.

212 Lossi A. Nietzsche und Platon. Begegnung auf dem Weg der Umdrehung des Platonismus. S. 100-101.

213 В XX веке это стало одним из опорных пунктов тюбингенской школы платоноведения (Слезак Т. Как читать Платона. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. С. 269). Впрочем, о поисках неписанного учения Платона см.: Богатов М.А. Достаточность философского высказывания у Платона // Платоновские исследования. IV (2016 / 1). С. 24-37.

новских диалогов, а также его этические положения. Затем внимание было обращено преимущественно на метафизику, а в XIX веке повысился интерес к неписаному учению Платона. Отнести Ницше к одной из названных тенденций невозможно. Например, в черновике письма к Вагнеру (предположительно от 2 января 1872 г.) говорится, что неписаное учение Платона не входит в круг его интере-

214

сов . Подлинно важным он видел политический инстинкт Платона, из единства которого исходят как учение об идеях, так и критика искусства.

В настоящее время политические основания мысли Платона считаются чем-

215

то самоочевидным, но такое прочтение началось с Ницше . Ницше говорил о политике в широком смысле: политика не исчерпывается государственной формой и содержанием законодательства. Политическая философия обращена ко всем, а не к частному лицу; она нацелена на преобразование человека, а не на описание уже существующих типов. Политическая философия Платона проявляется не в том, что везде говорится только об общественных делах, а в том, что всё, даже рассмотрение сущности искусства или вопрос о едином и многом, формирует определённый человеческий тип. Платона и Ницше сближает политика как участие в общем деле, когда философия понимается не как отдалённая от всего остального (так замкнулись в себе философские школы в эпоху эллинизма), а как здесь и сейчас, в мысли, принимающая общезначимое решение.

Сторонники воззрения, что Платон учил чистому созерцанию, могут указывать на Филеб или У-УП книги Государства, где говорится о восхождении к божественному (метафора солнца, миф о пещере) и уподоблении ему. Но Платон продолжает: усмотрев этот порядок, философ должен уподобить ему полис216.

214 KGB II/l, S. 271.

215 KGW II/4, S. 378 ff.; ПСС, т.7, с. 636. Собственно, «политичность» ницшевских греков неоднократно будут ставить ему в вину. Хайдеггер будет усматривать в Ницше черты римского императивного мышления: «Метафизика Ницше, которого обычно воспринимают как человека, вновь открывшего эллинство, видит греческий "мир" совершенно по-римски, то есть одновременно в духе Нового времени, и совсем не по -гречески. Равным образом, мы совершенно не по-гречески мыслим греческую nôXiç и "политическое". "Политическое" мы мыслим по-римски, то есть имперски. Мысля в горизонте "по-римски" понимаемого политического, мы никогда не сможем постичь сущность греческой nôkç» (Хайдеггер М. Парменид. СПб.: Владимир Даль, 2009. С. 99-100). Обвинять ницшевских греков в политичности будет также и Гадамер (Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. С. 207).

216 Plat. Rep. VI, 500bd.

Параллели политической формы с типом души или даже с устроением космоса Платон проводил не для наглядности: большая политика Платона предполагает полное их единство, или, вернее, симметрию: природа такова и душа такова, что и полис должен быть таковым. Большая политика Платона, согласно Ницше, заключается в том, что он принадлежит к типу людей, «изо всех сил пытающихся

проверить, как высоко мог бы подняться человек, как далеко простирается его си-

218

ла» . К тому же, ко времени Платона уже сложился жанр проектов государственного устройства - у софистов Фалея и Гипподама - поэтому его творение не было рождением неслыханно-нового жанра. В самой античности Платона читали не только как политического философа (Аристотель весьма подробно разбирал,

219

что у него удачно, а что - нет), но и как политического реформатора . Иногда ему даже ставили в упрёк недостаточность политического воздействия; Плутарх говорит, что Платон стяжал славу справедливой строгостью своего государства, а Ликург «не в писаниях и в речах, а на деле создал философствующий полис»220. Наконец, осуществимость своего государства признавал и сам Платон221.

Привлечение общего исторического фона не всегда вносит ясность в философскую проблематику, однако ситуация афинского полиса конца пятого века проливает некоторый свет на учение Платона. Этот век был расцветом как для Эллады в целом, так и для Афин в частности: начавшись с солоновских преобразований и побед над внешним врагом, этот полис дал миру трагедию, высокий стиль пластического искусства, философию и риторику. Однако на исходе пятого века всё более явным становился упадок эллинства.

Уже не было той доблести, благодаря которой предки одержали победу над персами, и нравы пали. Всё шире распространялось сомнение в неписаном праве,

217 Plat. Rep. IV, 445cd; VIII, 544e.

218 ПСС, т.11, с. 400. Похожее место в наброске к Tractatuspoliticus, где ставится вопрос о том, как привести к господству добродетель (ПСС, т.13, с. 23-25).

219 Плутарх говорил, что Государство Платона не было воплощено по причине его чрезмерной суровости (Plut. De Alex., 328e); как законодателя и реформатора Платона рассматривал и Афиней (Athen. Deipn. XI, 507d-508b). Достойно упоминания также свидетельство Авла Геллия: упрёк, выдвигаемый в Горгии Калликлом против Сократа (философствовать значит поводить время в безвестности и шептаться по углам с несколькими мальчишками), выдвигает против некоторых философов и сам Платон (Noct. att. X, 22; Авл Геллий. Аттические ночи. Книги I-X. СПб.: ИЦ Гуманитарная академия, 2007. С. 441-444).

220 Plut. Lyc., 31 (Плутарх. Избранные жизнеописания, в 2 тт. Т.1. М.: Правда, 1987. С. 124).

221 Plat. Rep. VI, 489bc, 499cd; Idem. Epist. II, 310e.

в «законах отцов». Наряду с исконным законодательством, в том числе солонов-ским, действовало множество постановлений по определённому поводу (псе-фисмы), что наводило на вопрос, а чем, собственно, закон отличается от этих постановлений, нередко принимаемых демосом под влиянием настроения (во время Пелопонесской войны раздражённые афиняне постановили казнить митиленцев, а их жён и детей обратить в рабов, а на следующий день передумали и отменили решение222). Вырождалась и агональная политика, поскольку демократия и олигархия стали лишь разновидностями тирании демоса или немногих соответственно. Верх в политической борьбе стали одерживать люди необразованные; опасаясь духовного превосходства противников, они прибегали к открытому насилию и

223

тем побеждали .

Сомнение распространялось не только на справедливость законодательства и политического устройства, но также на власть богов и устройство космоса. Дельфийский оракул утрачивал авторитет, знамения трактовались исходя из полезного в данный момент, и даже в судьбе стали видеть лишь случайное стечение обстоятельств. Посреди несчастий вместо блага целого все заботы устремились на удовлетворение личных потребностей. Фукидид описал перемену этоса следующим образом: «С появлением чумы в Афинах всё больше начало распространяться беззаконие. Поступки, которые раньше совершались лишь тайком, теперь творились с бесстыдной откровенностью. Поэтому все ринулись к чувственным наслаждениям, полагая, что и жизнь и богатство одинаково преходящи. Жертвовать собою ради прекрасной цели никто уже не желал, так как не знал, не умрёт

.. 224

ли, прежде чем успеет достичь её» .

Эта ситуация, по свидетельству самого Платона, и стала вызовом для его философии: «Писаные законы и нравы поразительно извратились и пали, так что у меня, вначале исполненного рвения к занятию общественными делами, когда я смотрел на это и видел, как всё пошло вразброд, в конце концов потемнело в гла-

222 Thuc. III, 36 sq.

223 Thuc. III, 83.

224 Thuc. II, 53 (Фукидид. История. М.: Наука, 1993. С. 87). Переменились сами наименования вещей (Thuc. III, 82). Указания на наступивший упадок описывались как в современных ему источниках (у Лисия, Исократа), так и в более поздней традиции (Плутарх, Павсаний).

зах <.> И, восхваляя подлинную философию, я был принужден сказать, что лишь от неё одной исходят как государственная законность, так и всё касающееся частных лиц. Таким образом, человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и правильно мыслящие философы не займут государственные должности или властители в государствах по какому-то божественному опреде-

225

лению не станут подлинными философами» . Философия Платона была реакцией на наступающий упадок. Не упадок полисного строя или законодательной системы заставил Платона заняться философией, но общая испорченность человеческого типа.

Сила эллинской античности проявлялась в художественном совершенстве жизни и в отсутствии осмысления причин этого совершенства: если нечто присуще эллинству, значит, это хорошо. Мера устанавливалась не сознательно, а следовала из образа действий: отсюда невероятный консерватизм древних, когда нечто новое принималось только после отсылки к глубокой древности. Поначалу полис ещё оказывал новым веяниям сопротивление. Пытаясь сохранить старые порядки, прибегали даже к крайним мерам: Протагора изгнали за безбожные положения226, а Сократа осудили на смерть за то, что он портил молодёжь и не признавал бо-

227 гов227.

Старый порядок, тем не менее, уходил в прошлое, а героический человек становился мифом; в четвёртом веке воспоминание о Саламине было примерно таким же, как о Троянской войне. В общей порче нравов и беззаконии обвиняли софистов и философов. В комедии демагог Клеон обращается к демосу, говоря,

что тот одержал победу на Марафоне для того, чтобы можно было «вести звонкие

228

и пустые речи»228. Однако жёсткость культуры не могла быть уничтожена риторикой, порождённой, к тому же, самой этой культурой; почва для этого уже

225 Plat. Epist. VII, 325d-326b (Платон. Собрание сочинений в трёх томах. Т.3 ч.2. М.: Мысль, 1972. С. 525); см. также в Законах (Idem. Legg. X, 885ce, 886d).

226 Philostr. Vit. soph. I, 10 (Флавий Филострат. Жизни софистов. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. С. 90).

227 В Облаках Аристофан соединил фигуру Сократа с Диагором Мелосским (Aristoph. Nubes, 830-831), известным безбожником (Schol. ad Aritoph. Nubes, 830ab: Scholia Aristophanica in 3 vols, Vol. 1. W.G. Rutherford. London, NY: Macmillan and Co., 1896. p. 222).

228 Aristoph. Equit., 781-782 (Аристофан. Комедии, в 2 тт. Т.1. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1954. С. 140).

должна была быть подготовлена. Культура уже должна была ослабнуть до такой степени, чтобы действие софистов возымело силу229.

Платон выступил против упадка: он хотел вернуть старинные установления, авторитет, идеальный полис; однако ответственность за этот упадок он возложил на всё «собственно-эллинское»: на культуру, Гомера, трагедию, риторику, Перик-ла. Платон не был одинок в своём стремлении: о возвращении к старым порядкам говорили риторы, об его утрате сожалеют ученик софистов Фукидид и комедиограф Аристофан. Но именно платоновский путь обновления культуры стал для Ницше проблемой мысли.

Типология человека в риторической драматургии Платона. Платон, чьи диалоги можно назвать риторической драматургией, сталкивает между собой несколько человеческих типов. Это важно: его персонажи не просто придерживаются некоторых взглядов, они являются именно типами, людьми с определёнными происхождением, образованием и устремлениями. Это философы (в том числе учёные), друзья и ученики Сократа, молодые люди. На последних направлена

230

пайдейя Платона, его воспитательное воздействие : как правило, они стремятся получить или уже получили софистическое образование, мечтают прославиться в политике, однако ещё не окрепли в софистической риторике и подвержены влиянию. Ницше несколько раз проговаривал, как важно было для Платона преодолеть современное ему воспитание; даже значимость праздников в Законах связана с тем, что человек возвращается к более естественному состоянию и к близости

231

богам; праздники дают возможность исправить недостатки воспитания .

Однако наибольший интерес представляют типы граждан и софистов. Платон неоднократно вводит фигуру всеми уважаемого взрослого или престарелого гражданина. Он настроен консервативно и отрицательно относится ко всему но-

229 Ср.: «Пессимизм, кстати сказать, как он ни заразителен, тем не менее в целом не усиливает болезненность эпохи, поколения, - он просто является её выражением. Им заболевают, как заболевают холерой: для этого уже надо быть достаточно хилым» (ПСС, т.6, с. 83).

230 Применительно к античности в целом (и к Платону в частности) это слово более уместно, чем «воспитание», поскольку пайдейя не ограничивалась рамками домашнего воспитания и даже полисного образования. О широте этого понятия древнегреческого мышления и его связи с понятием арете см.: Йегер, В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т.1. С. 31.

231 ПСС, т.7, с. 91. У Ницше подразумевается начало второй книги (Plat. Legg. II, 653d). О воспитании у Платона: Там же, С. 69, 78.

вому: как к софистике, так и к философии. В беседе с такими гражданами обнаруживается, что Сократ не предлагает ничего нового, напротив, он стремится вернуть старинные и исконные установления. Граждане убеждаются, что, в отличие от софистических воспитателей, Сократ не учит безбожию и беззаконию. Однако чтобы это понять, их ум должен перемениться, хоть бы и в малой степени. Они становились, таким образом, идеальными гражданами того идеального государства, которые не казнят философа, но, в благодарность за воспитание юношества,

232

воздают ему почести .

Наконец, представлен и риторический тип софистов. Софистическое воспитание является древним и исконным (все существующие искусства были скрыты-

233

ми проявлениями софистики, говорит Протагор) . Софисты претендуют на то, что именно они выступают от лица полиса: начала их рассуждений ясны сами по себе и не требуют прояснения, в то время как диалектика Сократа всё запутыва-

234

ет . И всё же софистов отличает от других представителей полиса самоуверенность и дерзость. Фрасимах в Государстве называет речи Сократа чепухой, поскольку тот играет с собеседниками в поддавки, постоянно задавая вопросы и всё

235

опровергая . Самые сильные проявления злобы софистов Платон приписывает Калликлу в Горгии, который заявляет Сократу, что тот за свои речи «заслуживает кнута»236. Софисты представляют полис, но в результате сократического уточнения оказывается, что сам этот полис испорчен и полон несправедливости; они стремились к участию в политике, от которого Сократ отказался как раз в силу несправедливости - он считал себя «слишком порядочным, чтобы уцелеть, участ-

237

вуя во всём этом» . Сам же Сократ является обновителем полиса: он повинуется закону и идёт на смерть, поскольку закон выше всего; если закон несправедлив,

238

его нужно переменить, но подчинение ему необходимо . И софисты, и Сократ являются политическими людьми, однако выступают с позиций разных полисов;

232 В Апологии Сократ говорит, что заслуживает не смерти, а питания в Пританее (Plat. Apol. Socr, 36d).

233 Plat. Prot., 316d-317b.

234 Plat. Hipp. Maj., 301b (Платон. Собрание сочинений в трёх томах. Т.1. М.: Мысль, 1968. С. 198; Там же, С.180).

235 Plat. Rep. I, 336cd (Платон. Собрание сочинений в трёх томах. Т.3 ч.1. М.: Мысль, 1971. С. 103-104).

236 Plat. Gorg., 485c.