Фортификации Окольного города Великого Новгорода по археологическим данным тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.06, кандидат исторических наук Гайдуков, Матвей Петрович

• Гайдуков, Матвей Петрович
• кандидат исторических наук
• 2012

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Гайдуков, Матвей Петрович

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Историография

Глава 2. Анализ письменных источников

Глава 3. Валы и рвы

Глава 4. Каменные башни Окольного города

Глава 5. Каменные стены Окольного города

Заключение

Библиография

Список сокращений

Список иллюстраций

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение I. Сводный каталог шурфов, раскопов и участков наблюдений

на валу Окольного города

Приложение II. Таблица летописных сообщений об укреплениях

Окольного города

Иллюстрации (Рис. 1-75)

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Фортификации Окольного города Великого Новгорода по археологическим данным»

ВВЕДЕНИЕ

Временной отрезок, который охватывают рамки настоящего исследования, это период с XII по конец XV в. То есть хронологически этот отрезок почти совпадает со временем существования независимой новгородской республики. Вся история Новгорода связана со сложными внешнеполитическими угрозами, а значит и с укреплениями. На протяжении нескольких столетий истории независимого Новгорода ему приходилось выстраивать сложную политику взаимоотношений с соседями и одновременно вести постоянные войны, защищая свои границы. Неоднократно враги подходили и к самой столице Новгородской земли. В результате строительство укреплений, в том числе - городских, внешних укреплений средневекового Новгорода, какими и предстает Окольный город (Острог), оказывается тесно переплетено и увязано с историческими событиями и, прежде всего, - внешнеполитическими вызовами или угрозами.

Окольный город - понятие позднее, оно появляется в исторических и археологических трудах в первой половине XX в.; по всей видимости оно было заимствовано из градостроительных концепций того времени, в которых исследователи на материале ХП-ХШ вв. противопоставляли Детинец и Окольный город (последний термин встречается в летописях, но никогда не употребляется в летописных источниках относительно Новгорода). Укрепления внешнего пояса Новгорода всегда назывались Острог и только иногда Большой Земляной вал. Так что в работе исследуются именно укрепления Острога. Однако мы сохранили в названии работы термин Окольный город, прочно вошедший в научный оборот: во всех книгах и публикациях последних 60-70 лет эти укрепления называют именно так. Мы хотели бы подчеркнуть равнозначность терминов Окольный город и Острог; с этим связано и то обстоятельство, что в тексте мы употребляем оба эти названия.

Одна из целей настоящей работы - возобновление детального и методического исследования укреплений Окольного города Новгорода на историческом фоне, а также ввод в научный оборот неопубликованных материалов археологических исследований и попытка построения новых концепций развития городских укреплений, как хронологических и топографических, так и концепций инженерного развития, анализ конструкций и даже стилевой анализ - относительно каменных башен.

Основной целью диссертации является реконструкция истории строительства архитектурно-археологического комплекса Окольного города (Рис. 1), уточнение хронологических рамок существования комплекса в целом, а также датировка отдельных этапов и частей памятника. Эти отдельные элементы комплекса также нуждаются в детальном разборе и уточнении их собственной, внутренней хронологии. В работе предпринята попытка анализа этих составляющих памятника, расширение и углубление данных о них на основании сопоставления с возможными аналогиями (как на территории Руси, так и в Европе).

На основании разбора письменных источников и привлечения архивных материалов археологических исследований, проводится анализ стратегии новгородского фортификационного строительства в рамках комплекса Окольного города на протяжении ХТТ-ХУ вв. Рассматриваются конструктивные особенности различных сооружений, отдельных составляющих, элементов новгородского острога. В процессе исследования выявляется и подчеркивается уникальность комплекса новгородских оборонительных укреплений, проводится поиск аналогий и сравнение с типичными примерами фортификационного строительства на территории Древней Руси.

В разрабатываемой теме сразу можно выделить наиболее острые проблемы. В первую очередь, это характер и наличие ранних укреплений XII в., древнейшая топография Новгорода. По причине плохой изученности одна из основных проблем

исследования - это взаимосвязь сложных процессов изменения топографии и постепенного заселения окончательной территории города с организацией обороны и трассировкой первичных, временных укреплений Новгородских посадов.

Сведения о ранних укреплениях Новгорода обрывочны и фрагментарны. В первую очередь, это несколько летописных сообщений, содержание которых необходимо подвергнуть критике, а также материалы археологических исследований, не введенные в научный оборот или же интерпретированные неверно. Одной из главных проблем настоящего исследования является выявление наличия ранних укреплений городских кварталов Новгорода, а также их характер, если они существовали. Своеобразие градостроительной ситуации и планировка древнего Новгорода разительно отличается от других городов Киевской Руси. В этом контексте Новгород необходимо рассматривать в тесной связи с его европейскими соседями -городами, близкими по общему облику и планировке, но вместе с тем, учитывать реалии и традиции фортификационного строительства северо-западных регионов Руси. Западноевропейские примеры (как города в целом, так и отдельные примеры оборонного зодчества, а также конкретные архитектурные элементы) в настоящем исследовании занимают, пожалуй, равнозначное место с русскими, они рассматриваются наравне с городищами и крепостями Руси. Таким образом, подчеркивается некая двойственность комплекса фортификаций Окольного города Новгорода, сочетающая в себе характерные для двух традиций элементы и строительные приемы.

Архивные материалы, ранее публиковавшиеся лишь фрагментарно, представляют собой еще один, важнейший пласт информации по археологии Окольного города. До настоящего времени подробного исследования, ставящего своей целью подытожить и свести воедино все известные археологические материалы, не осуществлялось. Тем не менее, имеющийся массив данных (отчеты об археологических раскопках, материалы

наблюдений за строительными работами, свидетельства очевидцев), пусть даже фрагментарных, поможет помочь составить наиболее полную картину истории укреплений Окольного города, а также дополнить и переосмыслить некоторые ранее предложенные гипотезы и предположения.

В исторической и археологической науке интерес к памятнику незаслуженно угас. Период конца 1940-х - начала 1980-х гг. отмечен наиболее знаковыми и яркими археологическими исследованиями и интерпретациями материалов этих исследований. В более позднее время эта тема остается невостребованной, в 1990-х гг. выходят лишь единичные публикации. За последние 20 лет в исторической и археологической науке практически не публикуется специальных исследований, посвященных истории укреплений Окольного города Великого Новгорода. Данная работа призвана, в некоторой степени, заполнить этот пробел.

Глава 1 ИСТОРИОГРАФИЯ

Историю изучения линии оборонительных укреплений древнего Новгорода можно разделить на три этапа. Первый этап можно назвать краеведческим, это был этап накопления фактического материала о памятнике. Он отличается неглубокой, в основном фиксационной проработкой истории памятника, и, скорее, наблюдательным характером исследований. Все ученые, труды которых рассматриваются в данной работе и деятельность которых относится к этому этапу, скорее констатировали существующее положение вещей, нежели заглядывали в глубь времени. Тем не менее, у здесь уже присутствует опора на письменные свидетельства, в частности летописи. Археологические изыскания в тот момент не проводились, историки пользовались

V > '

лишь тем,'имели у себя перед глазами.

Таким образом, постепенно, из некоего привычного элемента городского ландшафта, начинает вырисовываться архитектурный, археологический, а в первую очередь исторический памятник. И, что немаловажно, к концу этого условного этапа, постепенно приходит осознание необходимости комплексного изучения данного памятника, необходимости работы со всей источниковой базой, как то: летописные свидетельства, эпиграфические данные и, что наиболее важно для нас, результаты археологических раскопок.

I этап

Первые попытки изучения комплекса фортификационных сооружений Окольного города Новгорода относятся к началу XIX в. Один из первых исследователей новгородских древностей был епископ Старорусский и викарий Новгородский Евгений Болховитинов (1767-1837). В книге «Исторические разговоры о древностях

Великого Новгорода» автор публикует некоторые соображения по поводу происхождения Новгорода, а также касается темы Окольного города. Прежде всего, интересен фрагмент «Разговор первый, говоренный учениками учрежденного при Новгородском Митрополичьем доме Русского духовного училища, во время их испытания в успехах». Вал здесь упоминается в контексте вопроса о названии Новгорода, то есть вопроса, относительно чего он «новый»1.

Один из первых комплексных трудов по оборонительному зодчеству русских земель - военного инженера генерал-майор Федора Федоровича Ласковского (1802-1870)2. В 1858 г. он издает обширную работу «Материалы для истории инженерного искусства в России», где на основании письменных источников разбирает фортификационные особенности основных древнерусских городов и крепостей. Новгород в работе упоминается довольно часто, а укрепления Окольного города описываются дважды. В первом случае это общее описание укреплений, а также попытка составления хронологии их сооружения на основании летописных источников: «Оборонительная ограда до 1044 г. состояла из земляного вала, окружавшего городские строения, и из деревянного рубленого города, составлявшего Детинец... Под годом 1116 мы находим: «Мстислав заложи Новгород болии первого». (Новг. 1 и 3 лет.). Это расширение города относится к наружной ограде и произошло, вероятно, от увеличения народонаселения и распространения городских строений. Наружная земляная ограда усиливалась на время опасности для Новгорода тыном, поставленным на вершине; о сем упоминается в летописях под годами 1169, 1224, 1270, 1316 (см. Новг. 1 лет.). Нет сомнения, что для обороны тына помещались на валу башни, хотя небольших размеров. Проезжие башни для сообщения города с полем, должны были существовать постоянно... В 1502 г. земляной вал был усилен, вместо острога, деревянной рубленой стеной с башнями. Из описи 1623 г. видно, что около

' Болховитинов Е. Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода. М., 1808. С. 10— 11.

2 Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Часть 1. Опыт исследования инженерного дела в России до XVIII столетия. СПб., 1858.

8

Кремля проходил двойной ров, а вся Торговая Сторона была обнесена земляным валом со стеною и башнями на вершине».

Во втором случае автор дает свои комментарии к Сметной росписи Новгородского Острога XVII в.: «Из этой же сметной росписи видно, что городская ограда на обоих берегах р. Волхова состояла из земляного вала с деревянной стеной и каменными башнями на вершине, исключая стороны, обращенные к Волхову, где деревянная стена заменялась тыном, а каменные башни деревянными. Тут же упоминается, что ограда Торговой стороны имела в окружности 2.405 саж.; это согласуется с приложенным здесь планом, если только допустить, что часть города (на Торговой стороне), лежащая непосредственно против Кремля, не имела на протяжении 200 саж. ограды, - что вероятно и было на самом деле, дабы, на случай занятия неприятелем Торговой стороны, доставить возможность оборонявшимся действовать из Кремля по противоположному берегу»4.

Сочинение интересно в первую очередь попытками составления хронологий, опорой на письменные источники разного времени, а также хорошим знанием предмета. Рассматриваемые работы XIX в. отличаются несколько поверхностными взглядами, неглубокой, в основном чисто фактографической проработкой материала и в этом ряду исследование Ф.Ф. Ласковского выделяется своей основательностью.

В конце XIX столетия известный новгородский краевед Василий Степанович Передольский (1833-1907) в книге «Новгородские древности. Записка для местных изысканий»5 дает детальную характеристику «внешнего вала» Новгорода, то есть укреплений Окольного города. Помимо различных сведений топографического характера, Передольский пишет: «Близ левой стороны города, Неревской, протекала река Гзень, выходящая, судя по старицам, хорошо видным на равнине между

3 Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Часть 1. Опыт исследования инженерного дела в России до XVIII столетия. СПб., 1858. С. 51-52.

4 Там же. С. 278-279.

5 Передольский B.C. Новгородские древности: Записка для местных изысканий. Новгород, 1898.

9

Чудинцевым, Запольем и рекою Варяжею, по направлению к деревянному Лешину, -из этой реки, и впадавшая, еще в прошедшем веке, в Волхов, между Зверинским монастырем и Колмовом; она питала полночно - восточную часть рва».6

Далее автор дает описательную характеристику современного состояния оборонительных сооружений: «И вал, и ров возобновлялись по мере оползания насыпи и засорения ею русла. Из летописи видно, что такие же возобновления происходили начиная с Ярослава Мудрого, до самых поздних времен, во время самобытия Московского державства и даже в царствование Екатерины II... В валу было несколько каменных проездных ворот, а над ними, в остроге, по костру, для защиты вторжения в город; одни костры были каменные, а другие деревянные».7 Как таковых археологических изысканий B.C. Передольский не проводил, он основывался лишь на собственных наблюдениях, подкрепленных летописными данными. К примеру, исследователь отмечает дату 1391 г., соотнося ее с современным ему обликом фортификационных сооружений. Под 1391 г. Новгородская III Летопись сообщает о взятых у «Святой Софии десяти тысящах сребра» на строительство каменных костров острога. Далее автор пишет: «На левой стороне города остались, к концу XVII в. во всем валу только два костра, один при впадении в ров протока озера Мячина,... а другой, при впадении в Волхов рва, питавшегося водою Гзени на полуночно -восточном углу. Первоначально называли их «белыми», так как были покрашены в

о

белый цвет». Первая из них, или Алексеевская, так как невдалеке от нее, «по ту сторону рва, в слободе была Алексеевская церковь».9 Вторая - Петровская, поблизости которой «и сейчас существует древняя Петропавловская церковь - с 1406 г. - Петра и

6 Передольский B.C. Новгородские древности: Записка для местных изысканий. Новгород, 1898. С. 46.

7 Там же. С. 46.

8 Там же. С. 47.

9 Там же. С. 47.

Павла. По имени этих церквей Белые башни пишутся в памятниках XVI и XVII веков -

Белыми Алексеевскою и Петровскою».10

К моменту написания труда (и в настоящее время) сохранилась только одна из

этих башен - Алексеевская, «и то полуразвалившеюся». Помимо этого, в сочинении

B.C. Передольского, мы находим упоминания о «незначительных остатках» других

костров: «близ монастыря Десятиннаго продольные стены костра, составляющие

проем, или ворота под ними... невдалеке от нынешних Прусской и... Лучинской улиц,

остатки этих костров обращены теперь в проходы сквозь насыпь вала, в виде

невысоких ворот, какие устраиваются в стенах крепостей».11

В целом, наблюдения B.C. Передольского довольно информативны. Несмотря на

краеведческий характер исследования, «Записки» дают ценную информацию о

состоянии памятника к концу XIX столетия.

Через несколько лет, в 1910 г. в «Сборнике новгородского общества любителей

древности» выходит посмертная статья B.C. Передольского «Краткий очерк состояния

12

Велико-Новгородской старины в 1889 г.». Помимо общей характеристики состояния новгородских памятников, дается описание Окольного города: «Внешний вал, это современное первоначальному основанию Новгорода сооружение, умирает медленно. В 50-хъ годах было в нем еще несколько каменных ворот древнейшей кладки и оснований костров, т. е. башен; время возведения некоторых из них относится к 14-му веку. Близ Десятиного монастыря (основан в 10-м веке) в средине, или внутри вала Неревской стороны открыта плитная кладка, указывающая, что город был обнесен в древнейшие времена каменною стеною не ниже двух сажен. Теперь нет ни ворот, ни оснований костров,- все разобрано обывателями на постройки новых домов. На полуденном углу внешнего вала той же Неревской стороны стоит, на половину

10 Передольский B.C. Новгородские древности: Записка для местных изысканий. Новгород, 1898. С. 48.

11 Там же. С. 48.

12 Передольский B.C. Краткий очерк состояния Велико-Новгородской старины в 1889 г. // Сборник новгородского общества любителей древности. Новгород, 1910. Вып. 3. С. 1-18.

11

осыпавшаяся, Алексеевская белая башня - круглая; в конце 17-го века была на

противоположном, полночномъ углу вала, той же стороны, каменная Петровская белая

башня - тоже круглая (Новгородский росписной список 1688 года в Главном Архиве

Мин. Иностр. Дел); обе эти башни нанесены на Флоровское изображение Новгорода и

выглядят очень высокими. От Петровской ничего не осталось, а Алексеевская - близка

к падению. Она приходится на древней Русской, а теперешней Юрьевской дороге, по

которой ездят в город поозеры. Стыдно сказать: Белая башня обращена в

общественное место уединенных естественных отправлений. Лет семь назад,

влюбленная пара, офицер и мужняя жена, отнимаемая законным супругом у

любовника, покончили тут разсчет с жизнью. Подлежащая власть, ведающая

Новгородскими древними сооружениями и получающая на поддержание их от

правительства ежегодно по тысяче рублей, навесила дверь, кое что подправила, но

открыть башню почему то не пришлось. С тех пор дверь уже обломана и Алексеевская

1 "2

башня служит опять прежним приютом».

В 1911 г. во время XV Археологического съезда в Новгороде российский и белорусский историк и археограф Дмитрий Иванович Довгялло составил краткое, но довольно информативное описание Окольного города. Выдержки из его дневников, опубликованные 30 июля 1911 г. в газете «Белорусская жизнь», переизданы в 2011 г.14 «После обеда я отправился, в тесном кружке новых своих знакомых по съезду, обойти ту сторону («торговую») Новгорода, в районе которой мы квартируем. Эта сторона расположена по правому берегу р. Волхова и является собственно восточной частью этого города. Она по окраине города ограничена древним валом и рвом. Мы прошли весь этот вал, образующий дугу, которая опирается как южным, так и северным своими концами в изгибы р. Волхова.

13 Передольский B.C. Краткий очерк состояния Велико-Новгородской старины в 1889 г. // Сборник новгородского общества любителей древности. Новгород, 1910. Вып. 3. С. 10-11.

14 Довгялло Д.И. В Новгороде Великом. На Археологическом съезде // XV Археологический съезд в Новгороде. 1911: Путеводитель / Сост. П.Г. Гайдуков, H.H. Жервэ. М., 2011. С. 164--166.

12

С каким-то особым подъемом настроения шла наша компания по этому широкому (2-3 саж.) и высокому (6-7 саж.) валу; с одной (западной) стороны к нему примыкают городские улицы а с другой (восточной) глубокий ров, не всюду еще затянутый песком, в многих же местах еще настолько глубокий, что в нем новгородцы купали лошадей и мыли белье. [...] Вал, опоясывая город, тянется около трех верст и представляет грандиозный остаток былой новгородской военной мощи. На всем протяжении вала замечается четверо ворот. Ныне на месте их - только лишь широкие прокопы в валу. Насколько можно видеть по обнажениям, этот вал строился из местного камня (песчаника) и земли (песка и глины) при чем, как будто, камни укладывались рядами и засыпались песком. В совокупности со рвом, этот вал представлял, без сомнения, очень серьезную для города оборону. Точно такой же вал и ров уцелели и по окраине противоположной стороны города, т. е. «Софийской стороны», которую он опоясывает с запада. Длина вала вокруг «Софийской стороны» и за ним наполненного водой оврага несколько больше, около 4 верст. В этой части продольных улиц 5-6 и поперечных 10-11, но улицы эти не так прямы, как на торговой стороне.

Обход города в этот день по валу с одной «торговой стороны» обнаруживает: 1) что ныне городские дома далеко не доходят до городского вала и между строениями и валами растянулись громадные пышные огороды [...] 2) что этот вал далеко не всюду хорошо сохранился и по местам уже немилосердно раскопан под огороды [...]».15

Эти сведения крайне важны, так как на их основе можно судить о состоянии укреплений Торговой и Софийской сторон в начале XX в. «Ворота», или «прокопы» в валу, а также это не что иное, как разрушенные каменные башни конца XIV в. Кладка «из камня и земли», отмечаемая автором это не что иное, как остатки кладки башен, а возможно и фрагментов каменных стен, но никак не конструктивная особенность вала.

15 ДовгяллоД.И. В Новгороде Великом. На Археологическом съезде // XV Археологический съезд в Новгороде. 1911: Путеводитель. М., 2011. С. 164-165.

13

Уже в начале XX в. (а скорее всего и раньше) насыпь в условиях антропогенного воздействия активно разрушался и это не могло не отразится на ее форме и профиле. 1/ Также нельзя оставлять без внимания указание на сохранившийся глубокий ров.

В 1912 г. в «Трудах Полтавской ученой архивной комиссии» выходит статья «Памятники Великого Новгорода»16 полтавского краеведа и историка Льва Васильевича Падалки (1859-1927). В работе рассматриваются основные этапы развития древнего Новгорода со ссылками на летописные источники, предпринимаются попытки систематизации имеющихся знаний, а также характеризуются основные памятники и их состояние на момент написания статьи. Укреплениям Окольного города и Детинца посвящены несколько абзацев: «Наружный вал древнего Новгорода - монументальное земляное сооружение, протяжением около 7 верст. Не повсеместно одинаковая толщина его у основания занимается в ширину 12, 15, 20 и в некоторых местах свыше 20 сажен; преобладающая высота вала 4-5 сажен, а в некоторых местах достигает 7 сажен. Наибольшая высота вала наблюдается над водороинами широкого наружного рва, и по сие время далеко еще не высохшими, а местами представляющими обширные озерявины. Судя по разрывам вала для проезда и по обнажениям его боков, часть вала состоит из чернозема, главным же образом из глины, вперемешку местами с огромными камнями, наичаще же вперемешку с камнями гладашами различной величины. В некоторых перерывах вала можно наблюдать следы правильной кладки камня - плитняка, где очевидно стояли каменные башни для защиты самого вала. Из башен монументального наружного вала уцелела лишь одна огромная круглая башня, известная под названием «Белой башни». По-видимому, не за цвет, т. е. окраску она так называлась, а за какое-то свое назначение, не записанное, однако, в многочисленных новгородских летописях-сказаниях. Сколько было на древнем Новгородском валу таких и иначе устроенных башен, не

16 ПадалкаЛ.В. Памятники Великого Новгорода // Труды Полтавской ученой архивной комиссии. Полтава, 1912. Вып. 9. С. 35-60.

установлено еще любителями старины, вообще говоря, недостаточно ценящими этот колоссальный по виду и чрезвычайно важный по своему значению памятник старины».17

II этап

Вслед за первыми попытками изучения памятника начинают появляться более осмысленные и комплексные работы, опирающиеся на материалы полноценных археологических изысканий. Исследования этого периода характеризуются активными археологическими раскопками и наблюдениями, детальным разбором летописных сведений, который до этого момента имел еще довольно поверхностный характер, а также привлечением этнографии и эпиграфических сведений. Изучается историческая топография города, рождаются первые фундаментальные гипотезы об этническом составе первоначального населения Новгорода и происхождении важнейших топонимов. Таким образом, новый этап - своего рода интерпретация и трактовка полученных в XIX - начале XX вв. знаний, а также получение новых путем работы с письменными (летописи, описи ремонтов) и археологическими (непосредственно раскопки самого памятника) источниками, а также рядом прочих источников и аналогий.

Во второй половине 30-х гг. новгородский историк, археолог и краевед Борис

Константинович Мантейфель (1896-1957) производил обследования новгородского

вала и обмеры обнаженных частей каменной кладки в насыпи вала, которые он считал

основаниями башен. В результаты обследований, в 1937 г. была опубликована

18

обширная статья в «Новгородском историческом сборнике». В своем исследовании Б.К. Мантейфель основывался на летописных источниках (сообщения о строительстве и городских пожарах), данных церковной живописи (Знаменская икона XVII в.), а

17 Падалка Л.В. Указ. Соч. С. 42.

18 Мантейфель Б.К. Обследование оснований башен новгородского вала // НИС. Л., 1937. Вып. II. С. 105— 115.

также на плане Новгорода XVII в. (план 1611 г. из Шведского Королевского военного архива). Как правило, зафиксированные остатки сооружений представляли собой отдельные скопления блоков ракушечника и колотых глыб известняка, обмерить их не представлялось возможным. В некоторых случаях удалось получить точные размеры, но только по линии оси вала, то есть ширину нескольких башен. Поперечное сечение -длину башен, чаще всего обмерить не удавалось по причине сильной задернованности кладки, оползания вала и разрушения сооружений.

Согласно Шведскому плану 1611 г., на Торговой и Софийской сторонах было по 19 башен, руководствуясь этими данными, Б. К. Мантейфель приступил к поискам каменных сооружений в валу. Работа была начата на Торговой стороне, в районе церкви Бориса и Глеба. На Торговой стороне было зафиксировано, частично обмерено и нанесено на план 11 из 19 предполагаемых руинированных башен, а также участок каменной стены длиной 70,5 м и шириной 5 м. Далее, отмечает автор, «отрезки вала представляют собой совершенно незначительные, без всяких остатков камня, холмики, сравнивающиеся на большом протяжении с поверхностью луга».19 На последнем участке Торговой стороны, отмеченном Б.К. Мантейфелем чуть южнее Нутной улицы, упомянут небольшой осевший участок вала и развал камней, по-видимому, также руины башни. На участке вала, прорезанном улицей Красная (Андреевская), зафиксированные по обеим сторонам проезда развалы кладки также интерпретируются автором как возможный участок каменной стены. Со ссылкой на B.C. Передольского предполагалось также существование Славенской башни, но на момент исследования обнаружить ее не удалось. Такая же ситуация с руинами, отмеченными по сторонам Федоровского ручья. Согласно Шведскому плану, башня стояла непосредственно на ручье, в связи с этим, автор также предполагал здесь участок каменной стены (до 100 м в длину).

19 Мантейфель Б.К. Указ. соч. С. 107.

Софийская сторона представлялась более перспективной для исследования, вал здесь, в отличие от Торговой, не был покрыт высокой травой. Из предполагаемых 19 башен удалось обнаружить 12. Как и ранее, фиксировались как крупные развалы ракушечника и плитняка, так и контуры фундаментов. В районе улицы Чернышевского (Большой Власьевской) Людина конца, отдельные плиты и камни на вершине вала были зафиксированы на протяжении 30 м, здесь также предполагалось наличие каменной стены и прилегающей к ней башни. Напротив улицы Чернышевского, совсем рядом со стеной, отмечены остатки каменной башни.

Таким образом, из 38 башен, отмеченных на плане 1611 г., было обнаружено, частично обмерено, привязано к местности и нанесено на план 23. Помимо башен, впервые был описан и зафиксирован 70 метровый участок стены на Торговой стороне (ее сейчас называют «стеной Монгайта»), а также три предполагаемых участка стен на Софийской и Торговой сторонах.

Работа археолога Владимира Андреевича Богусевича (1902-1978), изучавшего новгородские древности и в частности Окольный город до Великой Отечественной войны в Новгородском музее, «Оборонительные сооружения Новгорода, Старой

2 А

Ладоги, Пскова и Копорья» стала еще одним серьезным исследованием с

привлечением письменных источников и попытками составления первичной

хронологии существования памятника. Касательно укреплений Окольного города XII-

21

XVIII вв. автор отмечает даты 1169, 1316, а также 1383 гг. Также дается общее

описание облика древних укреплений: «Таким образом, с XII В. Новгород имел

наружный оборонительный пояс, состоящий из рва с водой и земляного вала с

22

деревянными стационарными башнями». Основываясь на данных Новгородской VI

20 Богусевич В.А. Военно-оборонительные сооружения Ивангорода, Старой Ладоги, Порхова и Копорья. Новгород Великий, 1940.

21 ПСРЛ. Т. III. СПб., 1841. 1169 г. - «Новгородьци же сташатвьрдо... и устроиша острогъ около города», 1316 г. - сойдеся вся волость Новгородская», 1383 г. - «...вал шириною более 3-х сажен у Софийской стороны».

22 Богусевич В.А. Указ. соч. С. 18.

Летописи о постройке в 1391 г. каменных башен, исследователь делает вывод, что стены и башни Новгорода до 1391 г. были деревянными, а в конце XIV в. их «модернизировали» и выстроили в камне, причем оставили стены без изменений. В.А. Богусевич отмечает остатки кладок башен 1391 г. и единственную сохранившуюся на тот момент Алексеевскую, или «Белую» башню. «Во многих местах толщина стен этих башен немного превышает один метр. Форма их была прямоугольной».23 Какого-либо сводного плана, или перечня сохранившихся на тот момент башен автор не предоставляет, ограничиваясь общими описательными характеристиками фортификаций.

Рассматриваемый этап в истории изучения оборонительных укреплений древнего Новгорода - это наиболее плодотворное и насыщенное открытиями и находками время. Связывать этот период в первую очередь необходимо с именами Артемия Владимировича Арциховского (1902-1978) и Александра Львовича Монгайта (19151974). Оба исследователя не только посвятили свои работы вопросам происхождения и истории Новгорода, но и заложили основы для дальнейшего развития новгородской археологии в целом. Именно с этими именами связано как начало периода фундаментального изучения как Новгорода и его культурного слоя в целом, так и рассматриваемого нами памятника в частности. Первые источниковые базы, включившие в себя материалы археологических исследований, первые масштабные анализы летописных данных и сопоставление их с результатами раскопок, первые примеры комплексного подхода к изучению Окольного Города Новгорода, разработка первых археологических методик для изучения такого рода памятников, все перечисленное - работа этих исследователей.

В 1932 г. Академия истории материальной культуры начинает раскопки в Новгороде на так называемом Славенском холме, где как полагали в то время,

23 Богусевич В.А. Указ. Соч. С. 25.

находилось древнейшее ядро будущего города, или средневековый Хольмгард. Руководил работами A.B. Арциховский. Раскоп располагался на Торговой стороне, на пустыре, между церковью Ильи Пророка и церковью Петра и Павла, близ пересечения улиц Ильинской и Посольской. Древнейшего города Арциховский не нашел, зато, в числе прочих открытий, обнаружил остатки каменной стены, которую он датировал, согласно летописному сообщению, 1335 годом. Работы продолжились в 1934, 1936 гг. и завершились в 1937 г. Их итогом стала серия публикаций24, наиболее подробная,

'у с

озаглавленная «Раскопки на Славне в Новгороде», была издана в 1949 г. .

A.B. Арциховский не случайно датировал свою находку 1335 годом. В статье «Археологическое изучение Новгорода» 1956 г. он писал: «абсолютную хронологию дала каменная крепостная стена, на которую раскопки натолкнулись уже в 1932 г. Высказанное мною тогда мнение, что перед нами крепостная стена 1335 г., упоминаемая в летописи, было подтверждено, когда последующие раскопки

Oft

проследили стену на большем протяжении». При раскопках на Славне стена была зафиксирована на протяжении более 60 метров, но, тем не менее, этот факт нельзя считать единственным основанием атрибуции. Подтверждение датировки стены A.B. Арциховский он находит даже в самом тексте летописи. Напомним, что под 1335 г. летописец оставляет такое сообщение: «Того же лета заложи владыка Василий, с своими детьми, с посадником Феодором Даниловичем и с тысяцким Остафием и со всеми Новгородци, острог камен по оной стороне, от Илии святого к Павлу святому, при великом князе Иване Даниловиче».27 Церковь Ильи Пророка стоит на пустыре.

24 Арциховский A.B., Каргер М.К. Раскопки 1932 г. в Новгороде Великом // Проблемы истории материальной культуры. Л., 1933. № 1—2. С. 60-64; Арциховский A.B. Раскопки в Новгороде Великом летом 1934 г. // Историк-марксист. М., 1935. № 1 (41). С. 116-118; Арциховский A.B., Рыбаков Б.А. Раскопки на Славне в Новгороде Великом // CA. Т. III. М.; Л., 1937. С. 179-193.

25 Арциховский A.B. Раскопки на Славне в Новгороде // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. I. М., 1949. С. 119-151.

26 Арциховский A.B. Археологическое изучение Новгорода // Труды Новгородской археологической экспедиции. Т. I. М., 1956. С. 10.

27 ПСРЛ. Т. III. Новгородские летописи. СПб., 1841. С. 77.

являвшимся местом раскопок, монастырь Павла Исповедника находится в северовосточной части Славенского конца, к северу от места раскопок.

A.B. Арциховский так описывает находку: «Стена сохранилась хорошо, местами до 2 м высоты от основания; тем не менее, она нигде уже не выходит на поверхность земли и, таким образом, до раскопок не была известна... Основание фундамента стены

состоит из валунов... стена облицована квадровыми известняковыми плитами.

28

Середина забутована необработанным известняком». Зафиксировав стену на исследуемом участке, археологи «ловят» ее на перекрестке Посольской улицы и Воскресенского переулка, тем самым, получив возможность реконструировать ее s-образный изгиб и направление. Таким образом, стена была прослежена на протяжении 62 м (Рис. 4).

Раскопки завершились в 1937 г. и, по сути, заложили первые методические основы археологических исследований в Новгороде. На основе датировки строительного горизонта 1335 г., стало возможно отнести к этому периоду ряд близлежащих сооружений, датировать вещи, а также впервые наметить хронологическую шкалу для новгородских слоев. Вместе с этим A.B. Арциховский выдвигает ряд гипотез, в частности, относительно найденной им стены XIV в., ее датировки, конструктивных особенностей и пр. Он ^ успешно критикует теории прошлого, связанные с фортификационным строительством вообще. А именно -позицию В.А. Богусевича, склонного связывать толщину стен периода конца XIV -начала XV вв. с только начинавшим распространяться огнестрельным боем. По мнению исследователя стены, выстроенные до XIV в., в большей степени рассчитывались на пассивное сопротивление, нежели на активную оборону, которая напрямую связана с появлением и распространением артиллерии. Согласно В.А. Богусевичу обычная толщина стен конца XIV в. не должна превышать 1 м.

28 Арциховский A.B. Раскопки на Славне в Новгороде // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. I. М.; Л., 1949. С. 133.

A.B. Арциховский же, четко аргументируя свою критику, утверждает, что «трехметровая толщина стены посадника Федора доказывает, что новгородцы умели проводить активную оборону, т.е. поражать противника с заборол стрелами, камнями и т.д. Впрочем, летопись не раз говорит о такой обороне древнерусских городов».29

Помимо A.B. Арциховского «стена посадника Федора» была зафиксирована в этом же районе Новгорода в 1960-х и 1990-х гг. Летом 1965 г. в непосредственной близости от раскопов 1932-1937гг., а на одном из участков и прямо на их месте, начались работы по сооружению водозаборных сооружений, в результате чего были вскрыты уже вскрытый ранее A.B. Арциховским отрезок стены, а также не копавшийся участок с остатками каменных конструкций на протяжении 40 м. Наблюдением за работами и фиксацией археологических материалов занималась в тот момент сотрудник Новгородских специальных научно-реставрационных проектных

•1Л

мастерских Л.М. Шуляк (материалы этих исследований любезно предоставлены археологом C.B. Трояновским).

Участок, на котором копался котлован для отстойника водозабора, ранее не подвергался археологическим исследованиям, на этом месте были обнаружены ранее неизвестные остатки каменной стены, но, к сожалению, не на всей протяженности. Площадь котлована составила около 1200 м кв. На этой площади были обнаружены три фрагмента стены, ее трасса на данном участке прослежена рекогносцировочно. По характеру кладки, а также по характеру фундамента, остатки стены можно с уверенностью отнести к 1335 г. Это тот же валунный фундамент, облицовка из известковых плит правильной геометрической формы, и, наконец, забутовка центральной (внутренней) части конструкции битым или необработанным известняком (Рис. 5). A.B. Арциховский указывает толщину стены - не менее 3 м. В

29 Арциховский A.B. Раскопки наСлавнев Новгороде... С. 134.

30 Шуляк Л.М. Отчет об исследованиях, произведенных во время земляных работ при строительстве водозаборных сооружений в мае-июне 1965 г. в г. Новгороде на Славенском холме. // Архив НФПИС. Ш. 0083. 1966. № Р-549.

отчете Л.М. Шуляк в одном случае это 2 м 70 см, в другом - 2 м 80 см. Помимо этого, фундамент стены, прослеженный на нескольких отрезках, представлял собой, как и предполагали более поздние исследователи (об этом пойдет речь далее), крупные валуны.

Последний раз «Стена посадника Федора» была зафиксирована в 1996 г.

•7 |

A.M. Степановым . Целью работ было уточнение трассы стены к северу от раскопов 30-х годов и наблюдений 1965 г. В районе пересечения ул. Посольской и Воскресенского пер., примерно в 70 м от раскопа A.B. Арциховского, было заложено три шурфа. Шурфы № 1 и № 2 составили линию, вытянутую с запада на восток, в шурфе №1 остатков сены не обнаружено, зато в шурфе № 2 она показалась на глубине \/ 30-40 см от современной дневной поверхности. «Верх кладки сильно разрушен поздними грунтовыми работами. По западному фасаду стена была вскрыта на высоту 0,6 м... ширина вскрытого фрагмента стены 2,6 м»32. На расстоянии 25 м к югу от первых двух был заложен шурф №3, также ориентированы по линии запад-восток. Здесь остатки стены были обнаружены еще выше, на глубине 20-30 см. Стена здесь сохранилась на высоту 0,8 м. Строительный материал сооружения это облицовочные известняковые плиты и ракушечные блоки, забутовка произведена также известняковыми плитами, необработанным известняком и небольшими валунами. В основании стены лежит валунный фундамент из одного ряда камней, сложенных насухо и пролитых сверху известняковым раствором. Валуны в свою очередь подстилают деревянные лежни диаметром до 35 см, уложенные по направлению стены в неглубокую канавку. Также необходимо отметить, что у A.B. Арциховского деревянных конструкций под стеной не обнаружено.

А.Л. Монгайт занимался археологическим изучением Окольного города в конце 1940-х гг. В первую очередь нас интересуют именно те исследования, где он коснулся

31 Степанов A.M. Исследования 1996 г. на Славне // ННЗ. Вып. 11. Новгород, 1997. С. 19-25.

32 Там же. С. 20.

непосредственно оборонительных сооружений Окольного города. Наиболее полно они отражены в его труде «Оборонительные сооружения Новгорода Великого», изданном в 1952 г.33 В этой работе автор описывает результаты исследований второй половины 1940-х гг. В первую очередь - это масштабные исследования комплекса новгородских валов, а также составление сводного плана с нанесением на него всех оставшихся кладок каменных башен (Рис. 6). Работы проводились без вскрытия культурного слоя и ограничились натурными наблюдениями и расчистками остатков башен. В результате был составлен подробный отчет с описанием всех рассмотренных объектов, относящихся к памятнику. Автор продолжил и углубил работу начатую Б.К. Мантейфелем, после того как памятник подвергся довольно значительным повреждениям: «За годы Великой Отечественной Войны вал на многих участках был разрушен, и в разных местах обнаружилась незамеченная раньше каменная кладка».34

На Софийской стороне помимо Алексеевской (Белой) зафиксировано три проезжих башни и пять глухих четырехугольных, а также три участка каменной стены. Помимо этого отмечено еще несколько выходов кладки, но говорить о наличии в этих местах башен можно только предположительно. Первый участок стены обнаружил Б.К. Мантейфель в 1936 г. на участке вала в районе Людина конца. Здесь также были зафиксированы камни и плиты на вершине вала, но на этот раз уже на протяжении уже 42, а не 30 м. Рядом, напротив улицы Большая Власьевская, также отмечена каменная кладка, теперь в виде прямого угла с размерами стороны 1,8 м (это башня, которую мы сейчас определяем как Козороговскую). Второй участок стены отмечен на участке вала, ограниченном улицами Прусская и Чудинцевская. Отдельные блоки ракушечника и плиты, составляющие сплошную кладку, прослежены на протяжении 40 м. И, наконец, третий участок каменной стены был обнаружен к юго-западу от

33 Монгайт А.Л. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. II. М., 1952. С. 7-132.

34 Там же. С. 14.

Тихвинской и в 430 м от Большой Санкт-Петербургской улиц. Зафиксированная длина стены здесь составляла 21м.

На Торговой стороне на план нанесено восемь руинированных башен разной степени сохранности, некоторые из которых удалось обмерить. Напротив улицы Красная A.J1. Монгайт предположил наличие каменной стены, так как фундамент или остатки кладки здесь не читались. Наиболее интересен участок каменной стены, уже отмеченный Б.К, Мантейфелем в 1936 г.; на этот раз он был частично раскопан.

Археологические исследования данного участка проводились в 1947 и 1948 гг. Общее протяжение кладки здесь составляло 42 м, стена была обнажена на 25,7 м. Толщина стены составила 4,4-4,6 м. Бутовая кладка основной части состояла из крупных валунов и небольших камней, залитых известковым раствором, с внешней и внутренней сторон они были облицованы прямоугольными тесаными камнями (ракушечник и плитняк) на известковом растворе. Размеры камней от 20 до 75 см в длину и от 20 до 60 см шириной. Все камни плотно подогнаны друг к другу, швы в толщину не превышают 1 см. По характеру кладки, материалам, а также по культурному слою, на котором стоит стена, A.JI. Монгайт датирует ее временем не позже XIV в. (Рис. 7). Соотнося результаты своих исследований с раскопками A.B. Арциховского на Славне 1932-1937 гг., автор делает один из важнейших выводов. Так как отличия двух найденных участков стен бесспорны (на Славне строительный материал тонкая плита, близ Первомайской ул. - прямоугольный, иногда квадратный тесаный камень-ракушечник и валунная забутовка), «нет оснований считать, что эти стены построены совершенно одновременно и одна является продолжением другой. Стена на Славне не связана каменной кладкой с

тс

другими участками стен». По всей видимости, рассуждает автор, каменные стены окольного города строились в разное время и никогда не составляли единой и

35 Монгайт А.Л. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. II. М., 1952. С. 23.

24

неделимой линии. А.Л. Монгайт имел основания полагать, что стены возводились лишь на особенно опасных участках вала. Как, например, стратегически важные дороги (Псковская, Московская и др.), а также близость к затопляемым половодьем участкам насыпей. Из-за разлива воды вал постепенно размывался и стены помимо своего прямого оборонительного назначения, выполняли также своего рода каркасные функции. Если проблема затопляемости наиболее остро стояла в первую очередь для Торговой стороны, то на Софийской более важными являлись именно оборонительные задачи. Там опасность размывки валов, что вполне очевидно, была значительно меньше.

Вторая, не менее важная находка А.Л. Монгайта, это остатки каменных проездных ворот, датированных также XIV в. Сооружение находилось на расстоянии 51,6 м к северу от раскопанного участка стены. «Ширина проезда ворот 4 м. Западная сторона северной половины ворот имеет длину в 2,65 м. Дальше каменная кладка

36

прекращается и идет продолжение земляного вала». Конструкция ворот состоит из фундамента (нескольких рядов крупных валунов, положенных на деревянные лаги; причем нижний ряд валунов положен насухо, раствором залита только верхняя часть) (Рис. 8). Деревянная основа фундамента состоит из двух рядов толстых бревен, выходящих под землей за пределы строения. Именно деревянную основу фундамента А.Л. Монгайт отмечает как ранее не встречавшуюся и поэтому настолько интересную. Ворота, как и стена, датируются XIV в., причем автор привлекает как археологические, так и летописные свидетельства. На основе упоминаний в летописи и анализе терминов, встречающихся там, автор говорит о том, что нельзя с полной уверенностью говорить о времени начала строительства каменного острога. Но, тем не менее, А.Л. Монгайт склоняется к датировке памятника началом XIV в.

36 Монгайт А.Л. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. II. М., 1952. С. 23.

Атрибуция башни не производилась, автор лишь указывает, что сооружение располагалось в 51,6 м к северу от участка стены, но не уточняет, откуда производился промер, план привязки также отсутствует. Скорее всего, расстояние откладывалось от северного края стены, в таком случае может быть два варианта. Можно предположить, что это была башня улицы Лубяница, эта улица, приближаясь к валу, повторяет трассу современной Ильинской улицы, но в таком случае башня расположена слишком близко к стене. Другие варианты атрибуции предположить трудно. Рогатицкая башня слишком далеко (почти 500 м), тем более она хорошо атрибутирована и археологически исследована в 1979 г. П.М. Алешковским. В целом для Новгорода не характерно такое большое протяжение вала без башен. При натурных исследованиях 2008-2009 гг. на указанном участке были зафиксированы руинированные остатки башни, примерно в 180 м от Рогатицкой и 300 м от Ильиной улицы. Атрибутировать это сооружение не удалось по причине отсутствия сведений об улице, подходившей к

37

валу в этом месте. С.Н. Орлов отмечает эту башню как «глухую» . Возможно, что это не исследованная и не атрибутированная улица, пересекающая Лубяницу и старую Рогатицу западнее церкви Спаса на Ильине улице и Знаменского собора. Если предположить изменение ее трассы, плавный изгиб от северо-востока к востоку, это единственно возможный вариант реконструкции (необходимо принимать во внимание свидетельства о том, что каждая новгородская улица, подходящая к валу имела свою башню и проезд).

Касаясь вопроса о датировке земляного вала Новгорода XII в. А.Л. Монгайт высказывает гипотезу о том, что к этому периоду городская территория внутри вала уже сформировалась. То есть, иными словами, вся территория, находившаяся тогда и находящаяся ныне внутри линии окольного города, была заселена и как пишет автор,

37 Орлов С.Н. К топографии Новгорода Х-ХУ1 вв. // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. Рис. 2, в-15 (вкл. между с. 276-277).

«достигала пределов, которые служили границей города в позднейшее время». Этот момент сразу необходимо отметить, так как при дальнейшем историографическом анализе он будет крайне важен. Вторым важнейшим выводом стало опровержение гипотезы В.А. Богусевича, а также ряда исследователей предшествующего периода,

39

согласно которой, утолщение стен связывалось с появлением артиллерии. С другой стороны, автор тесно связывает историю оборонительных укреплений с социальной и политической историей Новгорода. Являясь, по сути, центром борьбы с шведско-немецкой агрессией, город одновременно переживал наивысшую точку своего экономического и политического расцвета. И это напрямую связано со строительством, ремонтом и перестройками всего комплекса оборонительных сооружений средневекового Новгорода.

Подводя итоги анализу работ A.JI. Монгайта, необходимо подчеркнуть важность его вклада в историю изучения новгородских оборонительных сооружений. Именно он предпринял первые масштабные раскопки различных памятников новгородского острога, изучал комплекс с разных сторон, создал общую картину развития новгородских городских фортификаций.

В 1961 г. в сборнике «Памятники Культуры. Исследование и реставрация» выходит статья В.В. Косточкина, С.Н. Орлова и П.А. Раппопорта по материалам археологических исследований на валу Окольного города во второй половине 1950-х гг40. Исследование посвящено в первую очередь анализу стратиграфии рва и архитектурным особенностям каменной башни конца XIV в., поэтому подробнее будет рассмотрено в соответствующих главах диссертации. Здесь же необходимо сказать, что это один из немногих примеров подробно опубликованных материалов

38 Монгайт А.Л. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. II. М., 1952. С. 95.

39 В частности: Богусевич В.А. Военно-оборонительные сооружения Ивангорода, Старой Ладоги, Порхова и Копорья. Новгород, 1940.

40 Косточкин В.В., Орлов С.Н., Раппопорт П.А. Новые данные об укреплениях Новгородского острога // Памятники культуры. Исследования и реставрация. М., 1961. Вып. 3. С. 68-76.

27

археологических исследований, относящихся к ранним этапам развития новгородской археологии фортификационных сооружений.

Вслед за начальным этапом накопления материала, а также первичной его интерпретацией, как объективный процесс, начинается период более глубокой оценки полученных данных. После А.Л. Монгайта и A.B. Арциховского круг исследователей, занимающихся проблемой окольного города Средневекового Новгорода, расширяется, что неминуемо влечет за собой возникновение разных подходов и мнений по общему предмету исследования.

Фундаментальный труд Павла Александровича Раппопорта (1913-1988) «Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XV вв.», вышедший в 1961 г. в серии «Материалы и исследования по археологии СССР», включил в себя детальный анализ всех имевшихся на тот момент археологических и исторических данных по оборонному зодчеству городов, укрепленных поселений и крепостей на указанной территории. Несколько разделов работы посвящены укреплениям Новгорода и Новгородской земли.

Укреплениям Новгорода в труде П.А. Раппопорта дается следующая характеристика: «Сложную систему обороны, состоящую из центрального укрепления (детинца) и наружной линии (окольного города), в Новгородско-Псковской земле можно наблюдать лишь в двух крупнейших городах этой земли — в Новгороде и Пскове... В Новгороде окольный город, называвшийся здесь обычно острогом, сложился уже в XII в., но позже неоднократно усиливался и перестраивался. Особенно значительное усиление линии окольного города было проведено в XIV в., когда некоторая часть деревянных стен была заменена каменными. Кроме того, в конце XIV в. по линии обороны острога было сооружено значительное количество каменных башен. Башни эти были расставлены очень неравномерно, в соответствии с расположением городских улиц, что отмечено и в летописи — «изставиша костры

каменыи по обе стороне острога у всякой улици»41. Автор подчеркивает уникальность планировки города, не подчиненность укреплений рельефу местности или естественным преградам. «Система обороны Новгорода была круговой, поскольку город располагался по обе стороны р. Волхова и в силу этого река не могла здесь играть роли оборонительного рубежа».42

В контексте упомянутого процесса развития исторической мысли и углубления полученных на первом этапе знаний по истории Окольного города, необходимо упомянуть о важной историографической вехе. В 1970-х гг. в исторической науке разгорается яркая дискуссия о топографических особенностях Новгорода (в частности, планировке и заселении города, а также этапах заселения и расширения территории города). Вторым важнейшим пунктом научной полемики стал вопрос о датировках пояса внешних оборонительных укреплений (то есть о хронологии строительства и достроек (подсыпок) вала и рва, а также времени строительства каменных «костров», т.е. башен Окольного города). О соотнесении построек башен и валов. Научная полемика разгорается на базе исследований A.JI. Монгайта и A.B. Арциховского, дополненных результатами работ наиболее активных ее участников.

Причиной дискуссии стало расхождение во мнениях в отношении датировок строительства Окольного города, а точнее земляного вала Окольного города. Согласно выводам A.JI. Монгайта, опубликованным в 1952 г., насыпь, окольцовывающая Новгород, относится к XII в.43 С течением времени это мнение превратилось из простого предположения в общепризнанный факт. В дальнейшем, вал даже удревняли, относя его, скорее, к первой половине XII в.

В 1970 г. в журнале «Советская археология» выходит статья Марка Хаимовича Алешковского (1933-1974) и Леонида Егоровича Красноречьева (род. 1932) «О

41 Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XV вв. М.;Л., 1961. С. 80-81.

42 Там же. С. 81.

43 Монгайт A.JI. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. II. М., 1952. С. 95.

29

датировке вала и рва Новгородского острога (в связи с вопросом о формировании городской территории)».44 На основании нетипичных топографических особенностей Новгорода, а также опираясь на открытия A.B. Арциховского, П.А. Раппопорта и A.JI. Монгайта, авторы статьи отвергают устоявшуюся датировку вала XII в.

В первую очередь, исследователи ставят вопрос о происхождении Новгорода и формировании его облика, а в связи с этим уже появление фортификационных сооружений. Софийская сторона, как известно, включает в себя три «конца» Неревский, Людин и Загородский, сформировавшийся позже первых двух. «Загородье» впервые упоминается в летописях в 1372 г. а с 1218 г. появляются «загородцы». Это значит, что вал в XII в. между Людиным и Неревским концами строиться не мог, так как опоясывал бы обширный пустырь между двумя заселенными районами.

Так называемая «Стена посадника Федора» 1335 г., обнаруженная в рамках окольного вала, по словам авторов, может свидетельствовать лишь о том, что к середине XIV в. городская территория Новгорода еще не сформировалась и продолжала разрастаться. «Стена 1335 г. идет не по линии сохранившегося вала, а относимого до сих пор к более раннему времени, а внутри территории, ограниченной этим валом. Ясно, что стену не могли построить в 1335 г. внутри территории уже защищенной валом».45 Культурный слой за пределами стены 1335 г. тонкий, а в некоторых местах и вовсе отсутствует, чего нельзя сказать о территории с противоположной ее стороны.

Стены и башни, обнаруженные в ходе раскопок разных лет внутри вала, датируются концом XIV в. Интерпретируя археологические исследования А.Л. Монгайта, авторы статьи утверждают, что исследователь также не обнаружил никаких признаков или остатков вала XII в. в основании раскопанной насыпи, под

44 Алешковский М.Х., Красноречьев Л.Е. О датировке вала и рва Новгородского острога (в связи с вопросом о формировании городской территории) // CA. 1970. № 4. С. 54-73.

45 Там же. С. 56.

стенами XIV в. (раскопки в районе Первомайской улицы на Торговой стороне). Раскопки Славковой и Федоровской башен, осуществленные авторами работы, также не выявили остатков вала, существовавшего до строительства башен 1391 г. По многим параметрам, как, например, характер стен примыкающих к валу, наличие пальцев строит лесов и т.д., делается вывод, что башни 1391 г. сооружались раньше вала, а не врезались в уже существующую насыпь. Раскопки к северу от Прусской башни также дали множество данных. Прослежено ядро вала и две подсыпки к нему со стороны города. В ядре и первой подсыпке прослежены внутривальные конструкции -городни, рубленые «в режь», не встречающиеся в валах Х1-ХП вв. В разрезе вала к югу от Прусской башни ситуация схожая, здесь обнаружено ядро вала и одна присыпка к нему, причем сделанная не с одной из сторон, а как бы накрывающая вал сверху и увеличивающая не только его ширину, но и высоту. В добавление к этому, стратиграфические данные относят прослойки, лежащие под ядром вала к 1391 г. -времени постройки каменных башен, «костров», а именно, под насыпью вала была обнаружена прослойка, состоящая из известкового раствора и красного ракушечника, оставшихся, скорее всего, именно после строительства каменных башен.

Летописные данные также упоминаются авторами статьи, в частности, они отмечают, что нигде в новгородских летописях вал Х-ХШ вв. не упоминается. Только в XIV в. мы находим первые сообщения о его строительстве. Также в письменных источниках мы не находим упоминаний валов в сообщениях о пожарах, только после XIV в. для обозначения границ города указывают именно валы или рвы Новгорода.

Наконец, внешний облик новгородских валов не отвечает характерным особенностям фортификаций XII в., для которых характерны большая высота и сравнительно небольшая ширина основания насыпи. Новгородские валы более низкие, имеют широкую площадку на вершине, для установки городней, но не для узкого тына, как на валу XII в.

Через два года в том же журнале «Советская археология» была напечатана работа С.Н. Орлова «По поводу статьи М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева».46 В публикации автор последовательно опровергает тезисы М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева о датировке вала, а также топографии средневекового Новгорода. Относительно связи строительства вала и формирования городской территории, С.Н. Орлов пишет следующее: «нашими работами выявлены и составлены планы топографии улиц и исторических объектов Новгорода на разные периоды: Х-ХП вв., XII 1- ХV вв., ХУ1-ХУП вв. На этих планах показаны не только древние улицы, заселенная территория, но и пустыри, целые поля, которые были в пределах вала внешней оборонительной линии не только в XII в, но и позднее».47

Относительно того, что под стенами XIV в., а также под стеной 1335 г. не обнаружено остатков вала XII в., С.Н. Орлов утверждает, что «древнейшая линия Окольного города» проходила не по трассе стены 1335 г. и не по трассе современных валов, а «в прибрежной части р. Тарасовца... Нами зафиксированы в трех случаях поперечные разрезы основания линии Окольного города южнее раскопа А.Л. Монгайта и стены 1335 г. вдоль берега р. Тарасовца, в которых четко видны остатки древнейшего вала и его деревянных конструкций».48 То есть, согласно С.Н. Орлову, существовала еще и некая третья, «древнейшая» линия Окольного города, датированная им XII в.

Выводы М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева об отсутствии вала XII в. возле Федоровской башни также опровергаются. По мнению С.Н. Орлова, раскоп М.Х. Алешковского просто не захватил весь котлован, вырытый при строительстве башни, вследствие чего, профиль засыпки котлована был принят за профиль вала. Также слой ракушечника и известкового раствора распространяется в радиусе 4 м

46 Орлов С.Н. По поводу статьи М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева // СА. 1972. № 2. С.96-99.

47 Там же. С. 96.

48 Там же. С. 97.

вокруг внешней стены башни. По мнению автора именно такой площади и был котлован.

Неправильная интерпретация летописных сведений, по мнению С.Н, Орлова, -еще одна ошибка его оппонентов. Сообщения с упоминаниями пожаров, где в качестве границ бедствия упоминается «гребля», дают автору благодатную почву для полемики и опровержения заявленных М.Х. Алешковским тезисов в рамках топографических особенностей Средневекового Новгорода. Неверное понимание ряда летописных терминов, также ошибка авторов новой датировки Окольного города. Например, С.Н. Орлов критикует трактовку сообщения за 1113 г., где сказано, что погорел «город Кромный от Лукин пожар». «Местоположение древней Лукиной улицы нам сейчас известно, она была первой улицей от линии Окольного города. Следовательно, кромный город мог быть только на линии Окольного города. Авторы же категорически заявляют, что «кромом на Руси всегда называли Кремль»49.

Утверждение М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева о том, что сообщений о строительстве вала до XIV в. не встречается, также опровергается С.Н. Орловым. По его мнению, летописная запись 1169 г. «... и устроиша острог вокруг Новгорода» и тому подобные сообщения это прямое указание на сооружение рва, видимо, в рамках Окольного города. То есть, отсутствие прямого указания на ров или вал, но упоминание Окольного города как комплекса фортификационных сооружений, уже может давать нам основания утверждать, что вал в XII в. был.

Детальнее рассмотреть научную позицию оппонентов можно на основании других работ, например монографии С.Н. Орлова и A.B. Воробьева «Оборонительные укрепления древнего Новгорода»50. В книге высказан ряд гипотез, противоречащих позиции М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева. Как пишет С.Н. Орлов, постоянные внешние укрепления Новгород имеет с XII, а может и с XI в. Выводы

49 Орлов С.Н. По поводу статьи М.Х. Алешковского и Л.Е. Красноречьева // CA. 1972. № 2. С. 98.

50 Орлов С.Н. Воробьев A.B. Оборонительные укрепления древнего Новгорода. Новгород, 1959.

33

сделаны на основании летописных сообщений о «кромном», то есть крайнем городе, а также на топографических данных. Далее авторы рассуждают, почему такая ситуация с окольным городом сложилась уже к XII в. Разрастись настолько и занять такую территорию Новгород к тому времени не мог. Тогда почему же авторы настаивают на такой датировке? Согласно С.Н. Орлову и A.B. Воробьеву разветвленные водные рубежи в черте города, то есть множество речек, ручьев и балок с оврагами, послужили местом появления обособленных поселков, из которых впоследствии и вырос Новгород. Этапы строительства окольного города авторы также выделяют на основе летописей с добавлением стратиграфических данных. Примерная картина формирования Новгорода, согласно С.Н. Орлову и A.B. Воробьеву, следующая. В XXI вв. застройке подвержены в основном прибрежные районы Волхова. Только в XII в. осваиваются и заселяются районы, не прилегающие к реке. Тогда же и сооружается первый пояс укреплений вокруг еще только формирующегося города. Это была земляная насыпь, без каких либо сложных конструкций. Позже, с XII по XIV в., возводится деревянная стена с земляным заполнением нижней части. Это и есть самый первый Новгородский острог.

Заключительным этапом дискуссии стал ответ М.Х. Алешковского и JI.E. Красноречьева С.Н. Орлову: «К датировке вала и рва Новгородского острога»51. Относительно критики С.Н. Орловым выводов о первичности башен по отношению к валу на торговой стороне (раскопы М.Х. Алешковского и JI.E. Красноречьева Федоровской и Славковой башен), авторы отмечают, что их оппонент не учитывает всех летописных сведений, а в частности, записи за 1392 г. Через год после постройки каменных башен летописцы сообщают о сооружении вала на этом же участке. Критикуя авторов С.Н. Орлов забывает о характере материала насыпи. Вал состоит из «чистейшей глины без каких либо включений мусора, которые неизбежно появились

51 Алешковский М.Х. Красноречьев JI.E. К датировке вала и рва Новгородского острога. (Ответ С.Н. Орлову) // CA. 1972. № 3. С. 392-395.

бы в ней, если бы она принадлежала засыпке котлована, а не самому валу 1392 г.»52. Так как на различных участках Окольного города вал, ров и башни сооружались в разное время, авторы ответа признают правильность суждений С.Н. Орлова о первичности вала на отдельных отрезках, но датировки опять же, показывают нам, что этот вал старше башен не на двести с лишним лет, а на полтора-два десятка. Так в некоторых местах на Торговой стороне присутствует вал, датированный исследователями 1372-1387 гг. Башни же, врезавшиеся в него, как правило, относятся к тому же 1391 г. Ссылаясь на диссертацию самого С.Н. Орлова, М.Х. Алешковский и Л.Е. Красноречьев приводят цитату: «...удалось установить, что каменная башня построена позднее, чем древняя насыпь земляного вала с деревянными конструкциями.

53

Это четко видно на обрезах траншеи под фундаменты пилонов башни» . Тем самым, критика С.Н. Орлова в отношении четырехметрового котлована, не попавшего в пределы раскопа, становится как будто неуместной.

Относительно терминологических особенностей летописей и сообщения 1113 г., а именно, трактовки слова «кромный», авторы недоумевают. Почему именно Лукину улицу упоминает С.Н. Орлов, но не Лукин двор - в сообщении нет четкого указания что это. Термин «город», также принимаемый С.Н. Орловым как Окольный город, или вал, также вызывает вопросы у авторов ответа на критику. Трактовка слова «Кромный» в значении «внешний», что привело С.Н. Орлова к выводу об обозначении этим термином Окольного города, также подвергается жесткой, последовательной критике, результатом которой становится доказательство безосновательности такой позиции.

В заключение авторы приводят некоторые новые на тот момент археологические данные, которые также служат им опорой в опровержении критики. В частности, упоминаются земляные работы на внешней ополине вала на Софийской стороне, где

52 Алешковский М.Х. Красноречьев Л.Е. К датировке вала и рва Новгородского острога. (Ответ С.Н. Орлову) // СА. 1972. № 3. С. 392-395. С. 393.

53 Там же. С.394.

были обнаружены крайние части деревянных внутривальных конструкций. Даты дендрохронологического анализа по этим материалам дали подтверждающий теорию исследователей результат - первые годы XV в. Так как спилы брались из внешней части вала, где даже подсыпок, по словам С.Н. Орлова, не производилось, авторы с уверенностью утверждают, что это именно та первоначальная насыпь кон. XIV - нач. XV в.

Для нашей темы особенно важна статья М.Х. Алешковского «Новые материалы по датировке вала Новгородского острога кон. XIV - н. XV вв.»54, подготовленная к публикации еще при жизни автора, но изданная посмертно в ежегоднике «Новгород и Новгородская земля» лишь в 1994 г. Отстаивая свою точку зрения, автор после ряда археологических исследований, приходит к следующим выводам. В разных частях Новгорода стратиграфия вала различна. Всего выделяется 2-3 подсыпки, состоящие либо отдельно из глины или земли, либо и того и другого одновременно. Разнообразие деревянных конструкций внутри насыпи также отмечено автором. Срубные сооружения, это ряжи с просветами, а также промежуточные конструкции между ними.

Все эти наблюдения указывают на разновременность постройки не только всего комплекса, но и отдельных его частей, как-то: вал, внутривальные конструкции и стены. Помимо этого, статье звучит предположение, что отличия в конструкциях и времени сооружения свидетельствует также и о разных артелях, производящих работы.

В итоге довольно бурной полемики, поставленные вопросы остались открытыми, а сама дискуссия постепенно сошла на нет. Основные вопросы рассматриваемой темы - топография, хронология, поиски аналогий - поставлены, необходимо продолжать сбор сведений по основным и другим, менее общим направления. Памятник нельзя _ \

54 Алешковский М.Х. Новые материалы по датировке вала Новгородского острога концом XIV - началом XV в. // ННЗ. Вып. 8. Новгород, 1994. С. 116-127.

считать изученным, тем более в ситуации, когда научные споры затихли, несмотря на то, что никаких определенных выводов не сделано.

В 1979-1982 гг. археологическими исследованиями каменных башен Окольного города в связи с подготовительными работами перед их реставрацией и консервацией занимался Петр Маркович Алешковский. Всего им было обследовано 8 башен (Рогатицкая, Коржева, Никитская, Молотковская, Щитная, Конюхова, Старая Ямская и Плотнецкая), из которых две башни были раскопаны полностью (Молотковская и Конюхова), а шесть подверглись шурфовке. Материалы этих исследований опубликованы автором диссертации в 2008-2010 гг. в ежегоднике «Новгород и Новгородская земля». К сожалению, проект реставрации так и не был воплощен в жизнь. П.М. Алешковский составил сводный план всех сохранившихся на тот момент остатков каменных башен на валу Окольного города (Рис. 9).

Первые раскопки на новгородском валу были проведены П.М. Алешковским в августе-сентябре 1979 г.55 Всего шурфовкой обследовались пять башен: Рогатицкая, Славкова, Никитинская, Молотковская и башня «напротив церкви Андрея Первозванного» (Щитная). Помимо обмеров сооружений, описания характера кладки и архитектурных особенностей, была заново атрибутирована Коржева башня. Здесь необходимо пояснить, что атрибуция С.Н. Орлова была ошибочной и М.Х. Алешковский, исследуя в 1968 г. Славкову башню, на самом деле раскапывал так называемую Коржеву. Исправление неточности принадлежит П.М. Алешковскому, который правильно атрибутировал и изучил настоящую Славкову башню.

В 1980 г. исследование Молотковской башни было продолжено более основательно. Кроме этого производилась шурфовка Щитной башни. В основании вала было обнаружено бревно, давшее дендродату - 1385 г.

55 АлешкоекийП.М. Отчет об археологических раскопках башен на валу Торговой стороны Окольного города Новгорода в 1979 г. // Архив ИА РАН, Р-1. № 8009.

В 1981 г. исследования были продолжены на Торговой стороне, в районе пересечения улиц Панкратова (совр. Запольская) и Черемнова (совр. Конюхова).56 В результате работ были исследованы две башни - Конюхова и Старая Ямская. Основные работы велись на Конюховой башне, в то время как на Старой Ямской была проведена шурфовка, давшая возможность проследить планировку башни, а также осуществлена привязка сооружения к плану.

В 1982 г. исследования комплекса сооружений Окольного города продолжились на Софийской стороне.57 Помимо раскопок Плотнецкой башни и насыпи вала, исследовалась Алексеевская, или Белая башня. Кроме этого автором были произведены работы по разрезу вала на Торговой стороне, в Плотницком конце, между Молотковской и Конюховой башнями. В двух полученных профилях были зафиксированы материковый слой, первичное ядро вала, состоящее из глины с остатками сгоревших деревянных конструкций на вершине и перекрывающая их единственная подсыпка, также состоящая из глины.

Исследования П.М. Алешковского, во многом продолжавшие работы отца, были проведены на новом методическом уровне, позволившем точнее исследовать характер конструкций и архитектурные особенности новгородских башен, а также стратиграфическую ситуацию. Результатом раскопок 1979-1982 гг. стал обширный комплекс новых данных по истории и археологии Окольного города, были выявлены некоторые ранее неизвестные архитектурные особенности сооружений 1391 г. Сопоставление расположения башен с известными улицами позволило уточнить топографию как самих башен, так и Торговой стороны в целом.

56 Алешковский П.М. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях башен новгородского Острога (Конюховой и Старой Ямской) в 1981 г. // Архив ИА РАН, Р-1, № 8769.

57 Алешковский П.М. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях на валу Окольного города Новгорода и Белой (Алексеевской) башне за 1982 г. // Архив ИА РАН, Р-1, № 9026.

о

В 1982 г. в сборнике «50 лет раскопок Новгорода» издана статья Александр Степановича Хорошева «Новые материалы по археологии Неревского конца»58. В работе автор на основании археологических данных последних лет (в том числе на основании материалов Козмодемьянского раскопа), плана мощности культурного слоя в Новгороде, а также археологических наблюдений С.Н. Орлова 1971 г., реконструирует первичные укрепления Софийской стороны. В 1971 г. С.Н. Орлов проводит наблюдения за строительными работами на пересечении улиц Горького (совр. Газон) и Комсомольская (совр. Ново-Лучанская)59. В двух шурфах фиксируются остатки обгорелых деревянных конструкций, представляющих собой наклонный тын, укрепленный горизонтальным бревенчатым настилом. Зафиксировано два отдельных сооружения, один над другим, то есть разных по времени. В статье A.C. Хорошев выдвигает предположение о существовании в XII в. обособленных, примыкающих с севера и юга к Детинцу, дерево-земляных укреплений Неревского и Людина концов, которые в 1270 г. были превращены в непрерывную линию, захватив Загородье. Нам кажется невозможным такой вариант развития Новгородских фортификаций в первую очередь по причине нехарактерности такого облика укреплений для раннего оборонительного зодчества в целом. Вряд ли удастся отыскать аналогии подобных сооружений на территории Древней Руси.

III этап

В 1990-е годы вновь возникает интерес к Окольному городу. В 1997 г. вышла в свет монография H.H. Кузьминой и Л.А. Филлиповой «Крепостные сооружения Новгорода Великого»60, в которой авторы обобщили все сведения, накопленные несколькими поколениями археологов, историков и краеведов. Несмотря на отсутствие

58 Хорошев A.C. Новые материалы по археологии Неревского конца // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 239-268.

59 Орлов С.Н. Топография Новгорода Великого. Ч. 2. Материалы археологических наблюдений. Рукопись // Архив ИА РАН. С. 155-157.

60 Кузьмина H.H., ФшиповаЛ.А. Крепостные сооружения Новгорода Великого. СПб., 1997.

39

или же просто крайне малое количество интерпретаций и новых гипотез, работу нельзя обходить стороной, изучая оборонительные укрепления Новгорода. В основном H.H. Кузьмина и J1.A. Филлипова занимаются изложением и констатацией фактов, но несмотря на это, книга «Крепостные сооружения Новгорода Великого» содержат в себе множество реконструкций, их сопоставление с позднейшими картографическими данными. В частности, реконструируются проездные каменные башни XIV в. Но здесь мы также не находим ничего кардинально нового. Это все тот же первый ярус со сквозным проездом, перекрытый сводами и арками, опирающимися в свою очередь на боковые пилоны. Далее все неясно, так как утверждать о количестве этажей-ярусов у постройки нельзя. Соответственно, вопрос о высоте, количестве этажей, форме завершения остается открытым.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА

Заключение диссертации по теме «Археология», Гайдуков, Матвей Петрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Своего рода предшественниками будущего масштабного оборонительного строительства Новгорода стали каменные крепости новгородской земли - Орешек, Ладога, Копорье, Порхов. Стоит отметить, что подобное каменное фортификационное строительство в данный период наблюдается только со стороны пограничья с Западом, по соседству с Ливонским орденом и Шведским королевством. Северо-западные границы Новгородской земли с XIII в. стали укрепляться небольшими, мощными крепостями, сооружавшимися в соответствии с западноевропейской фортификационной традицией. В то же время псковские, литовские и тверские рубежи на западе, юге и юго-востоке усиливались типичными для всей Древней Руси дерево-земляными форпостами. Здесь важны геополитическая и даже тактическая составляющие в организации обороны независимой боярской республики. Держать оборону было дальновидней в соответствии со сложившимися осадными техниками и особенностями различных регионов. Немецкие, датские и шведские отряды никогда не осуществляли лобовую атаку крепостных стен, но при этом могли взять штурмом земляные укрепления с деревянными стенами. По-видимому, в связи с этим и был выбран именно такой вариант обороны для северо-западных границ новгородской земли. К типу каменных крепостей западного типа относятся следующие новгородские города и городки: Орехов, Копорье, Ям, Порхов, а также далекий Орлец на Северной Двине.

На южной и юго-восточной границе, обращенной в сторону Москвы и Твери, новгородцы ставили небольшие дерево-земляные городки, среди которых можно назвать: Кур, Велиль, Демон, Стерж, Березовец, Молвотицы, Мореву, Высокий,

Вышгород, Опоки, Кошкин городок и некоторые городища на Двине (Емецкое и Топецкое)252 (Рис. 66).

Обращение к топографии крепостей, и укрепленных поселений-городищ новгородской земли может дать некоторую информацию по этому вопросу. Сочетание каменных и земляных фортификаций в указанном регионе, за исключением самого Новгорода, не встречается в принципе. Как уже упоминалось выше, присутствует некое разделение региона, согласно традиции фортификационного строительства, а центр, и непосредственно сам Новгород выступает как совокупность обоих вариантов. Единственной аналогией Новгороду выступает Торжок (Новый Торг), в укреплениях которого есть и мощные валы, венчавшиеся деревянными стенами, и каменные воротные башни (по крайней мере -одна).

Необходимо подчеркнуть, что в послемонгольское время, в фортификационном строительстве древней Руси ничего подобного не предпринималось. Масштабные первоначальные земляные укрепления Киева, Владимира, огромные валы Галича, все эти памятники относятся к домонгольскому периоду. Подобный масштаб фортификационного строительства совершенно не характерен для XIV в., на протяжении которого формировались основные укрепления Новгорода. Этот невиданный размах характеризуется своеобразием истории независимой новгородской республики, олицетворяет могущество и богатство Новгорода в период наивысшего расцвета.

Если обратиться к псковской земле, можно наблюдать сходную с Новгородом ситуацию разграничения фортификаций в масштабах всего княжества, то есть своего рода разделение региона на два варианта организации обороны. Обращенные к Ливонскому ордену каменные крепости сосредоточены к западу от Пскова (Изборск,

252 Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси XXV вв. М.;Л., 1961. С. 34-43.

Остров, Велье, Гдов), тогда как к югу, против Литвы поставлены были городки с валами, рвами и деревянными конструкциями (Опочка, Красный, Врев, Выбор, Воронач).

Сам Псков и его каменные укрепления можно привести как аналогию башням новгородского Окольного города. Стена Среднего города 1374-1375 гг., расширившая укрепленную площадь города, имела несколько (около 10) башен, в том числе три проезжие. По-видимому, псковичи в середине XIV в. избрали именно каменный путь развития своих фортификаций, что наложило определенные условия на дальнейшее развитие и рост города. Площадь, ограниченная стеной 1374-1375 гг. меньше площади новгородского Окольного города на порядок. Таким образом, псковское Застенье во второй половине XIV в., это своего рода аналог территории Новгорода, ограниченной Окольным городом, хоть и значительно меньший по масштабам. Проезжие башни этой, согласно летописям, «четвертой стены» сооружались в 1386-1387 гг. и соответствовали трассам улиц Великая, Трупеховская и Петровская. До наших дней эти три костра с воротами, к сожалению, не дошли, но они известны по более поздним планам и реконструируются согласно локализованным трассам древних улиц. Усиление этой стены новыми каменными башнями продолжалось вплоть до последних годов XIV в., в результате чего было построено 9 сооружений. Согласно летописному сообщению, «Князь Григореи Остафиевич, и Захариа посадник, и всь Псков заложивше зделаша новую стену к старой стене на приступе, от Великой реце до Пьскове, тълще и выше, и постави 3

253 костры: 1 на Незнанове горке, 2 в Лужскых ворот, 3 оу Куминых» .

Для сравнения масштабов можно посчитать фактические размеры городов. Площадь исторической части Пскова - Застенья, не учитывая Кром и Довмонтов город, составляет приблизительно 360.000 м2, или 36 гектаров. В Новгороде

253 Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV-XV вв. М., 1985. С. 60.

158

Окольный город на двух сторонах Волхова охватывает площадь около 416 гектаров, что в 11,5 раз больше Пскова.

Изучая историю оборонительных укреплений Новгорода, мы имеем некий диалог местных фортификаций с западными образцами. Возводимые в соответствии с уникальными местными особенностями, эти сооружения вместе с тем впитали основные черты западных соседей. Внешний облик и большинство архитектурных элементов новгородских башен отсылают нас к сооружениям того же периода в прибалтийском регионе и Европе. Большинство этих элементов, так или иначе, были прослежены в руинированных остатках исследуемого нами памятника. Это в первую очередь планировка - два параллельных пилона, образующие прямоугольник, наличие опускной решетки, ворот с засовами, сводчатых арочных проездов. Пожалуй, единственное отличие, это отсутствие в новгородских образцах свидетельств подъемных мостов. Это обусловлено в первую очередь своеобразием современного состояния памятника и его историей. После многочисленных перепланировок, реконструкций вала и разрушения башен в 1502 г., остатки этих конструкций могли просто не сохраниться. Тем не менее, наличие глубокого рва вокруг города, непосредственно у вала, предполагало существование каких-то мостов или настилов для въезда и выезда из города в мирное время и их быстрой разборки во время осады.

Уникальная особенность комплекса оборонительных сооружений Новгорода - огромное количество проезжих башен в валу Окольного города. Подобная частота, как уже упоминалось, никак не могла служить усилению обороны, но наоборот ослабляла фортификационные качества комплекса. Такая черта характерна для портовых европейских городов и обусловлена необходимостью разгрузки входящих в город судов. Ганзейский город Росток - яркий пример такой градостроительной ситуации. Расположенный в устье реки Варнов, на северном побережье Балтийского моря, он имел 11 проезжих башен со стороны гавани. Все эти башни относились к ХШ-Х1У вв. (Рис. 67, 68, 69, 70). Средневековый Париж имел сходную с Новгородом круглую планировку и также огромное количество каменных башен, но большинство из них были непроезжие. Согласно плану 1575 г. количество же проезжих башен для каждой из сторон не превышало и десятка. (Рис. 71, 72). Древний Вильнюс можно привести как аналогию Новгороду, но с некоторыми оговорками. Организация обороны города и уникальные особенности местных фортификаций описаны в статье И. Каплунайте «Дома-башни в г. Вильнюсе в XIV-XV вв.»254. В первую очередь сходна ситуация организации обороны для быстро растущего города и проблемы, встающие перед древними градостроителями. «Во 2-й пол. XIV в. в Вильнюсе началась застройка обширной территории нынешнего Старого города. Это был довольно хаотичный процесс: близ дорог основывались не соединенные между собой пригороды. Общая их площадь составляла 100 га. Окружить такую территорию оборонительной стеной в упомянуты период было

255 нереально как с экономической, так и организационной точки зрения» . Как можно заметить, ситуация сильно напоминает Новгородский вариант, даже несмотря на значительную разницу в площади городов - 100 гектаров против новгородских четырехсот с лишним. Проблему укрепления городских кварталов в Вильнюсе решили с помощью так называемых домов-башен. На территории города археологически и натурно прослежено шесть таких сооружений. В плане это как правило прямоугольник или квадрат, толщина стен колеблется от 1,1 до 1,6 м, длина стен - от 5 до 14 м. В статье приведено несколько обмеров конкретных памятников: «один дом-башня был обнаружен по ул. Латако. Этот дом-башня, по средневековым меркам, был средних размеров и прямоугольной формы. Его

254 Каплунайте И. Дома-башни в г. Вильнюсе в XIУ- ХУ вв. // Археология и история Пскова и Псковской земли. Москва-Псков, 2011. С. 178-182.

255 Там же. С. 179.

Лг/ внешние размеры 8,8 х 5 м. Толщина стен 1,1-1,2 м» . Остальные сооружения, рассмотренные в работе, имеют следующие размеры: 7,5 х 11,5 м; 9 х 14,5 м; 10 х 10,45 м; 12,45 х 13,5 м. Все они датируются XV в., некоторые более точно - 2-й половиной или 2-й четвертью XV в. Несмотря на некоторые существенные отличия, общие размеры, толщина стен, а зачастую и планировка описанных строений схожи. Таким образом, можно сказать, что это еще один пример тяготения новгородских костров к европейским каменным башням. Здесь же можно привести такой пример, как Флоренция, расположенная на двух берегах реки Арно и имевшая множество каменных башен (Рис. 73, 74), а также соседнюю Пизу (Рис. 75), планировка которой несколько отличалась от Новгорода, но по общей схеме сходна.

В западных образцах для рассматриваемого периода, в большинстве случаев, мы наблюдаем небольшие, компактные сооружения, высота которых не превышает трех ярусов (согласно имеющимся реконструкциям, к примеру, башни Таллинна). Впоследствии к таким башням могли пристраиваться дополнительные ярусы или усиливающие пристройки, в результате чего планировка усложнялась, а площадь сооружения увеличивалась. Тем не менее, первичные сооружения XIV - первой половины XV в. уступают новгородским в размерах. Эта особенность показывает намеренную монументальность и грандиозность новгородских костров, а если учитывать также их огромное количество в валу, несложно представить себе неизгладимое впечатление, которое производил внешний облик города на современников.

С другой стороны, упоминаемые выше европейские фортификационные аналоги, все же более тяготеют к замкам, а не к кольцевой обороне непосредственно города. Это традиционные для европейского региона компактные крепости. Вместе с

256 Каплунайте И. Указ. соч. С. 180. тем, именно башни подобных крепостей максимально близки по общему облику и отдельным архитектурным особенностям к новгородским кострам.

Здесь необходимо остановится на некоторых градостроительных особенностях этих европейских городов. Большое количество башен, связанных с улицами, как мы наблюдаем это в Новгороде, для западных аналогий было характерно в районе гаваней или выхода к реке. Сознательного ослабления обороны внешних стен старались, по большому счету, не допускать (а большое количество ворот для крепости - минус). При сравнении с этими аналогиями в западноевропейских фортификациях мы видим, что устройство Новгорода с его кончанской и уличанской организацией привело к рождению необычного образа с многочисленными воротными башнями, которые, судя по всему, даже не перемежались глухими, непроезжими башнями.

В результате произведенного анализа мы приходим к выводу об отсутствии свидетельств о ранних валах на итоговой трассе укреплений Окольного города. Внутри этого кольца имеют место малоизученные и плохо датированные фрагменты дерево-земляных фортификаций, которые исследователи предыдущих лет относили к первичным укреплениям Новгорода. По нашему представлению эти примеры нельзя рассматривать в качестве долговременных посадских укреплений, но допустимо строительство подобных, кратковременных сооружений при надвигающейся угрозе, как это, по-видимому, и было во второй половине XII в. После снятия осадного положения эти укрепления разбирались, или намеренно уничтожались. В добавление к обоснованию малой вероятности подобных укреплений можно привести также проблему практически полного отсутствия археологических свидетельств, кроме описаний С.Н. Орловым двух узких траншей с подобными сооружениями.

В результате детального анализа были разобраны типология и хронология каменных башен 1391 г., их общие черты: строительная традиция, характер кладки, планировка, строительные материалы. Также проведен анализ уникальных конструктивных особенностей башен, куда вошли такие конструктивные элементы как пальцы от строительных лесов, щель для герсы, внутристенные лестницы, фасадные элементы декора - вкладные каменные кресты, выполняющие также сакральные, символические функции. Найдены и указаны аналоги новгородских каменных башен в западной Европе и на территории Прибалтики, определен уникальный масштаб памятников, его место и роль в сложном комплексе оборонительных сооружений Окольного города. Подчеркнута выдающаяся монументальность этих сооружений для градостроительной традиции в целом, а также для комплекса памятников Новгорода в частности. В результате проведенных на памятнике натурных исследований 20082010 гг. картографированы все каменные башни Окольного города, так или иначе фиксируемые на поверхности вала, создана реконструкционная картина каменной вставки в дерево-земляную крепость. Данные полученные при наблюдениях сопоставлены с имеющимися на данный момент исследованиями по древней топографии города.

В конечном итоге нельзя забывать о том, что если не большая, то значительная часть современного внешнего облика новгородских валов сформирована масштабными перепланировками начала XVI в., конца XVI в., а также первой половины XVII в. В это время вал, судя по археологическим данным, вверх не досыпали, наоборот, верхушка вала на многих участках была срезана. Мы предполагаем, что это произошло в 1502 г., во время разрушения верха каменных башен, но возможно, что вместе с сооружением двух массивных орудийных башен в конце XVI в., а также нескольких раскатов и быков, вал тоже усиливали и, одновременно, понижали, придавая ему профиль, близкий профилю куртин между бастионами. Роль этих бастионов выполняли редкие быки и раскаты, а также упомянутые башни - Алексеевская и Петровская, поставленные по краям внешней. напольной линии Острога на Софийской стороне. До всех этих реконструкций валы были выше и круче, чем нынешние.

В результате проделанной работы подвергся анализу массивный корпус письменных источников и материалов археологических исследований. На основании этого анализа составлена хронология строительства оборонительных укреплений памятника Окольный город Великого Новгорода. Уточнена источниковая база исследования, проведен текстологический анализ источников, на основании сопоставления летописных данных составлены возможные варианты логики строительства укреплений Окольного города. В контексте анализа письменных источников подробно разобрана терминология летописных сообщений и особенности употребления различных топонимов и терминов применительно к различным видам укреплений или городских пределов. Создана картина развития дерево-земляных укреплений на основе анализа их топографии и археологических разрезов. Представлена периодизация сооружения и достроек (досыпок) валов Окольного города.

Вторую половину XIV в. можно назвать наиболее ярким периодом в истории фортификационного строительства Великого Новгорода. В этот период происходят наиболее масштабные и грандиозные строительные мероприятия, завершается насыпка основной линии валов и копка рвов.

В истории строительства земляных укреплений Окольного города можно выделить несколько периодов.

Середина XII - третья четверть XIII в.

Наиболее ранний период в оборонном строительстве Окольного города, это время с XII по вторую половину XIII вв. (а точнее, 1270 г.) В строительных мероприятиях пока еще нет той централизованности, которую мы будем наблюдать позже. Только при возникновении неминуемой угрозы извне, новгородцы строят временные укрепления, которые при этом, захватывают территорию значительно меньшую, чем заселенная на тот момент территория. Укрепления этого периода это дерево-земляные конструкции, чаще всего тын, или «острог», частокольная стена. В некоторых случаях мы можем иметь дело со сложными тыновыми конструкциями и незначительными насыпями, состоящими из культурного слоя, а не глины, как это будет позже. В мирное же время ранние сооружения Окольного города представляют собой обрывочные участки частокольной стены с деревянными проезжими башнями, расположенными согласно трассировке новгородских улиц на этом этапе. На некоторых участках уже в этот период мог насыпаться небольшой вал. В целом укрепления можно охарактеризовать как разноплановые и отрывочные, пока еще не существует единой линии развития Окольного города, да и самого Окольного города, по сути, еще не существует.

1270-1335 гг.

Второй период - это последняя треть XIII - первая половина XIV в., или как основные даты: 1270-1316-1335 гг. В это время осуществляются первые попытки объединения города в кольцо непрерывных укреплений. По-видимому, это было связано с дополнением имеющихся отрывочных укреплений, а также централизованным строительством на всей территории будущего Окольного города. На Софийской стороне в это время укрепления проходят уже непосредственно по окончательной трассе Окольного города, скорее всего именно в это время трассировка складывается окончательно. На Торговой стороне, в силу ее топографических особенностей, в большей степени используются речные преграды в совокупности с упомянутыми выше деревянными стенами и башнями.

1335-1361 гг.

На этом этапе новгородцы переходят к более решительным мероприятиям, хотя в некоторых случаях их действия оказываются не совсем дальновидными. В 1335 г. начинается довольно масштабный проект по строительству каменных стен. Первый из отрезков начинает строиться на Торговой стороне, и известен как «стена посадника Федора». Одновременно с ним сооружаются еще три участка на Торговой и Софийской сторонах. В процессе строительства новгородцы отказываются от этого проекта, скорее всего по причине высокой стоимости подобных сооружений, а также длительного периода предполагаемого строительства. Нам представляется, что эти отрывочные участки каменных стен строятся параллельно. Их целью было оградить важнейшие районы города, в перспективе замкнув кольцо укреплений Окольного города. Это строительство продолжается примерно 25 лет, после чего, видимо поняв несопоставимость цели и ресурсов, новгородцы отказываются от такого амбициозного проекта.

1361 г. - начало XV в.

Следующий этап начинается с даты 1361 г. В этот момент новгородцы возвращаются к традиционным для Руси земляным валам и начинают сооружать (скорее всего, одновременно на обеих сторонах) вал из глины с рублеными деревянными каркасами - городнями внутри. По-видимому, такое изменение тактики в строительстве укреплений как-то повлияло на процесс заселения Новгорода и развитие Торговой стороны. Например, когда стали строить стену посадника Федора в 1335 г. к востоку от нее, вне стен, была пустая территория. Потом стало понятно, что продолжать строительство не будут, и территорию к востоку от стены была заселена одновременно с возведением вала, обеспечившего это расширение территории Торговой стороны вплоть до ручья Тарасовец. На Софийской стороне эти укрепления проходят по уже «привычной» трассе, причем каменные стены, построенные в два предыдущих десятилетия, просто присыпаются с двух сторон валом и сливаются с его профилем. На Торговой стороне ситуация несколько сложнее. В результате свертывания проекта по строительству каменных укреплений расширение территории

Славенского конца в 50-е гг. XIV в. ускоряется, а новые укрепления проходят уже согласно руслу ручья Тарасовец, который одновременно стал основой для рва Торговой стороны. В тот же период насыпаются валы Плотницкого конца. Прорывается ров, со стороны Волхова его основой стала река Витка, с юго-восточной стороны - искусственно прорытый рукав Тарасовца.

После 1361 г. осуществляется несколько досыпок основного вала - в 1372 и 1383 гг. поновляется Софийская сторона, в 1387 и 1392 гг. - Торговая. Подсыпки усиливают и повышают насыпь, причем в 1383 г. мы имеем даже указание на то, что это расширение: «копаша вал шире трех сажен».

После сооружения непрерывной линии земляных укреплений Окольного города наступает последний этап строительства комплекса. С 1391 по 1400/1401 гг. осуществляется строительство каменных проезжих башен в конце каждой новгородской улицы на выезде из города. Строительство носит централизованный характер, деньги распределяются по концам, а затем по улицам. Тем не менее, социальная дифференциация накладывает отпечаток на этот процесс. В результате мы имеем более 40 каменных башен, впущенных при строительстве в вал Окольного города и отличающихся по площади основания, а возможно и по высоте, но сходных по строительной традиции, характеру кладки и конструктивным особенностям. Если несколько упрощать наблюдаемый процесс, то можно сказать, что более богатые и значительные улицы строили себе более крупные башни, а улицы поменьше - и башни сооружали поменьше. Каменные башни стали своего рода символом новгородской независимости, могущества и богатства. Огромное количество этих сооружений скорее ослабляло оборону, но новгородцы, по-видимому, выбрали показную мощь, вместо реальных приготовлений к долгой осаде или неожиданному штурму. Можно говорить и о символическом характере этих часто поставленных каменных башен, создававших зубчатый силуэт города.

Начало XV - конец XV в.

Наиболее экстенсивный период, на протяжении которого новгородцы только эксплуатируют уже созданные укрепления, иногда дополняя их деревянными стенами, срубленными заново (известия 1430 и 1460 гг.). Эксплуатация эта не была очень успешной: иностранные наблюдатели отмечают плохое состояние стен и башен Острога в этот период.

После 1502 г.

В московское время, после 1502 г., происходит масштабная реконструкция, связанная в первую очередь с усилением роли огнестрельного оружия, и, возможно, с зависимостью Новгорода от Московского государства (московские власти могли видеть в этих башнях и слабые места обороны, и символы боярского своевольства).

Рассматривая историю и хронологию строительства новгородских оборонительных сооружений, следует говорить о практически единовременном строительстве комплекса Окольного города, и что немаловажно, в результате спланированной акции. Этот шаг, своеобразный проект строительства и дальнейшего развития укреплений Новгорода, осуществлялся сверху, посредством новгородских властей и при участии крупных древнерусских фортификаторов. Эти неизвестные градодельцы осуществили не только беспрецедентное строительство кольца укреплений, но и, по всей видимости, подготовили проект всего комплекса, то есть имели представление об облике будущего Окольного города. Такую работу вряд ли было возможно осуществить, не зная лучших примеров фортификационного строительства в Западной Европе.

Замкнутая линия укреплений, кольцо Окольного города выделяет Новгород на фоне всех других русских земель того времени. Традиционный тип мысовых городищ, характерный путь развития, который в большинстве случаев выливался в мощное городское образование, а затем в город, не характерен для Новгорода. Вместе с тем характерная для Руси традиция дерево-земляных укреплений, воплощенная в итоге в Новгороде и дополненная впоследствии участками стен, а затем башнями, резко контрастирует с полностью каменными стенами и башнями западноевропейских городов. Эти мощные валы, протянувшиеся на 11 км, совсем не похожи и на каменные стены и башни Пскова, в котором к концу XIV в. существовало, по крайней мере, две линии каменных стен. Валы с деревянными стенами наверху и каменные воротные башни Окольного города - это своеобразный ответ древнерусских, новгородских градодельцев и, одновременно, в значительной степени новгородской боярской верхушки на все вызовы и угрозы XIV в., каменные и земляные крепости соседних земель. Но в то же самое время, валы Острога Великого Новгорода - это и символ силы и стабильности Новгородской державы, новгородского государства. Характерно, что они в основном были сооружены в момент наивысшего расцвета Новгорода, который приходится на вторую половину или, уже последнюю треть XIV столетия.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Гайдуков, Матвей Петрович, 2012 год

БИБЛИОГРАФИЯ

ЛИТЕРАТУРА

Агафонов C.JI. Нижегородский кремль. Нижний Новгород, 2010.

Алешковский М.Х. Новгородский детинец 1044-1430 гг. (По материалам новых исследований) // Архитектурное наследство. Т. 14. М., 1962. С. 3-26.

Алешковский М.Х. Каменные стражи. JL, 1971.

Алешковский М.Х. Архитектура и градостроительство Новгорода и Пскова как источник для изучения их социальной истории // Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. 1. М., 1975. С. 22-30.

Алешковский М.Х. Новые материалы по датировке вала Новгородского острога концом XIV - началом XV в. // ННЗ. Вып. 8. Новгород, 1994. С. 116-127.

Алешковский М.Х., Красноречъев JI.E. О датировке вала и рва Новгородского острога (В связи с вопросом о формировании городской территории) // CA. 1970. № 4. С. 54-73.

Алешковский М.Х. Красноречъев JI.E. К датировке вала и рва Новгородского острога. (Ответ С.Н. Орлову) // CA. 1972. № 3. С. 392-395.

Антипов КВ. Новгородская архитектура времени архиепископов Евфимия II и Ионы Отенского. М., 2009.

Артемьев А.Р. Города Псковской земли в XIII-XV вв. Владивосток, 1998.

Арциховский A.B. Раскопки в Новгороде Великом летом 1934 г. // Историк-марксист. М., 1935. № 1 (41). С. 116-118.

Арциховский A.B. Городские концы в Древней Руси // Исторические записки. Т. 16. М„ 1945. С. 3-13.

Арциховский A.B. Раскопки на Славне в Новгороде // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. I. М., 1949. С. 119-151. (МИА. № 11).

Арциховский A.B. Археологическое изучение Новгорода // Труды Новгородской археологической экспедиции. Т. I. М., 1956. С. 7^43. (МИА. № 55).

Арциховский A.B., Каргер М.К. Раскопки 1932 г. в Новгороде Великом // Проблемы истории материальной культуры. Л., 1933. № 1-2. С. 60-64.

Арциховский A.B., Рыбаков Б.А. Раскопки на Славне в Новгороде Великом // CA. Т. III. М.; JL, 1937. С. 179-193.

Бобров А.Г. Новгородские летописи XV в. СПб., 2001.

Болховитинов Е. Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода. М.,

1808.

Богусевич В.А. Военно-оборонительные сооружения Новгорода, Старой Ладоги, Порхова и Копорья. Новгород, 1940.

Бурое В.А. Уличанская община древнего Новгорода по археологическим данным // CA. 1985. №4. С. 90-106.

Бурое В.А. Новгородская уличанская община и ее место в феодальной Руси // Бурое В.А. Очерки по истории и археологии средневекового Новгорода. М., 1994. С. 32-50.

Бурое В.А. Сакральные основы государственного устройства Новгорода X1I-XV вв. // Тверской археологический сборник. Вып. 6. Т. 2. Тверь, 2007. С. 380-391.

Воронин H.H. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв. Т. I: XII столетие. М., 1961; Т. II: XIII-XV столетия. М., 1962.

Гайдуков М.П. Археологическое изучение каменных башен Окольного города Великого Новгорода (по материалам археологических раскопок М.Х. и П.М. Алешковских) // ННЗ. Великий Новгород, 2008. Вып. 22. С. 152-163.

Гайдуков М.П. Археологическое изучение каменных башен Окольного города Великого Новгорода (по материалам археологических раскопок П.М. Алешковского) /7 ННЗ. 2009. Великий Новгород, Вып. 23. С. 289-298.

Гайдуков М.П. Археологические исследования Козороговской каменной башни Окольного города Великого Новгорода в 2009 г. // ННЗ. Великий Новгород, 2010. Вып. 24. С.267-272.

Гайдуков М.П. Каменные башни XIV в. Окольного города Великого Новгорода: Неопубликованные материалы и новые исследования // РА. 2011. № 4. С. 77-88.

Гайдуков М.П. Козороговская каменная башня Окольного города Великого Новгорода // КСИА. М., 2012. Вып. 226. С. 229-238.

Гайдуков М.П. Ожерелье Великого Новгорода. Феномен городских укреплений средневекового мегаполиса // Родина: Российский исторический иллюстрированный журнал. М., 2012. № 2. С. 35-38.

Довгялло Д. И. В Новгороде Великом. На Археологическом съезде // XV Археологический съезд в Новгороде. 1911: Путеводитель / Сост. П.Г.Гайдуков, H.H. Жервэ. М., 2011. С.164-166.

Казакова H.A. «Сказание о градех от Великого Новагорода и до Рима» // ПК......1975.

М„ 1976. С. 16-21.

Казакова H.A. Хождение во Флоренцию 1437-1440 гг. (Списки и редакции) // Историческое повествование Древней Руси. Л., 1976. С. 73-94. (Труды Отдела древнерусской литературы / Институт русской литературы АН СССР. Т. XXX).

Каплунайте И. Дома-башни в г. Вильнюсе в XIV-XV вв. // Археология и история Пскова и Псковской земли. Москва-Псков, 2011. С. 178-182.

Кирпичников А.Н. Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984.

Кирпичников А.Н. Архитектурно-археологическое изучение Новгородского кремля // НИС. Вып. 5 (15). СПб., 1995. С. 76-88.

Коваленко Г.М. Великий Новгород в иностранных сочинениях XV - нач. XX в. Новгород, 2002.

Колчин Б.А., Янин B.JI. Археологии Новгорода 50 лет // Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 3-137.

Косточкин В.В. Очерки по истории русского военного зодчества X-XIII вв. // CA. 1957. №3. С. 313-316.

Косточкин В.В. Русское оборонное зодчество конца XIII - начала XVI в. М., 1962.

Косточкин В.В., Орлов С.Н., Раппопорт П.А. Новые данные об укреплениях Новгородского острога // Памятники культуры. Исследования и реставрация. Вып. 3. М., 1961. С. 68-76.

Кузьмина H.H., Филиппова Л.А. К вопросу о датировке основы шведского плана осады Новгорода 1611г.// ПК-1987. М„ 1988. С. 468-472.

Кузьмина H.H., Филиппова Я.А. К вопросу о каменных четырехугольных башнях Окольного города Новгорода // ПК-1992. М., 1993. С. 466-471.

Кузьмина H.H. Филиппова Л.А. Крепостные сооружения Новгорода Великого. СПб., 1997.

Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV-XV вв. М., 1985.

Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV-XV вв. М., 2011.

Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Ч. I: Опыт исследования инженерного делав России до XVIII столетия. СПб., 1858.

Малыгин П.Д. Древний Торжок Историко-археологические очерки. Торжок, 1990.

Малыгин П.Д., Сарафанова H.A. Новоторжский кремль в XIV в. // Великий Новгород и Средневековая Русь. Сборник статей. К 80-летию академика B.JI. Янина. М., 2009. С. 86-94.

Малыгин П.Д., Сарафанова H.A. Дерево-каменные укрепления Торжка XIV в. и некоторые особенности древнерусского военного зодчества (по поводу статьи А.М. Салимова) // ДР. 2010. № 3 (41). С. 105-111.

Мантейфель Б.К. Обследование оснований башен новгородского вала // НИС. Вып. 2. Л., 1937. С. 105-115.

Медведев А.Ф. Основание и оборонительные сооружения Городца на Волге // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 158-167.

Моргунов Ю.Ю. Валы и крепостные стены X-XIII вв. в глазах их современников // Научные записки. Переяславль-Хмельнидкий, 2008. С. 53-60.

Моргунов Ю.Ю. Дерево-земляные укрепления Южной Руси X-XIII вв. М., 2009. Монгайт А.Л. Каменная стена «Окольного города» Новгорода Великого // КСИИМК. 1949. Вып. 27. С. 123-127.

Монгайт А.Л. Оборонительные сооружения Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. T.II. М., 1952. С. 7-132. (МИА. №31).

Наумов Е.П. К истории летописного «Списка русских городов дальних и ближних» //Летописи и хроники. 1973. М., 1974. С. 150-163

Носов КС. Строительные растворы русских крепостей XVI-XVII вв. // РА. 2009. № 1.С. 152-161.

Носов КС. Русские крепости концаXV-XVII в. СПб., 2009.

Носов КС. Терминология оборонительного зодчества на Руси в XI-XVII вв. М.,

2010.

Овсянников О.В. Орлецкое городище // КСИА. 1964. Вып. 96. С. 116-119. Овсянников О.В. Из истории средневековых укреплений на архангельском Севере // Культура и искусство Древней Руси. Л., 1966. С. 164-173.

Овсянников О.В. Каменный кремль XIV в. в низовьях Северной Двины // КСИА. 1974. Вып. 139. С. 114-117.

Орлов С.Н., Воробьев A.B. Оборонительные укрепления древнего Новгорода. Новгород, 1959.

Орлов С.Н. К топографии Новгорода X-XVI вв. // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. С. 264-285.

Орлов С.Н. К топографии и истории оборонительных сооружений древнего Новгорода//Ученые записки НГПИ. Т. I. Вып. 1. Новгород, 1965. С. 3-52.

Падалка Л. В. Памятники Великого Новгорода // Труды Полтавской ученой архивной комиссии. Вып. 9. Полтава, 1912. С. 35-60.

Панова Т.Д. Белокаменная крепость Москвы по данным археологии и письменных источников // Московский Кремль XIV столетия: Древние святыни и исторические памятники. М., 2009. С. 15-43.

Передольский B.C. Новгородские древности: Записка для местных изысканий. Новгород, 1898.

Передольский B.C. Краткий очерк состояния Велико-Новгородской старины в 1889 г. // Сборник новгородского общества любителей древностей. Вып. 3. Новгород, 1910. С. 1-18.

Петров Д.А. Проблемы исторической топографии Новгорода. М., 1999.

Петрова Л.К, Анкудинов И.Ю., Попов В.А., Силаева Т.В. Топография пригородных монастырей Новгорода Великого // НИС. Вып. 8 (18). СПб., 2000. С. 95-157.

Плужников В. И. Термины российского архитектурного наследия. Словарь-глоссарий. М., 1995.

Подосинов A.B. О принципах построения и месте создания «Списка русских городов дальних и ближних» // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 40-18.

Порфиридов Н.Г. Древний Новгород. Очерки из истории русской культуры XI-XV вв. Л., 1947.

Раппопорт П.А. Очерки по истории русского военного зодчества X-XIII вв. // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. V. М.; Л., 1956. (МИА. № 52).

Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XV вв. М.; Л., 1961. (МИА. №105).

Раппопорт П.А. Военное зодчество западнорусских земель X-XIV вв. Л., 1967. (МИА. №140).

Раппопорт П.А. Зодчество Древней Руси. Л., 1986.

Раппопорт П.А. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.). СПб., 1994. Салимое A.M. К вопросу о датировке каменных оборонительных сооружений Торжка // ДР. 2011. № 1 (39). С. 36-39.

Седов Вл.В. Новгородская архитектура на Шелони. М., 2001.

Седое Вл.В. Архитектура церкви Петра и Павла на Славне в Новгороде // Исследования по истории архитектуры и градостроительства. Вып. 2. М., 2011. С. 188211.

Степанов A.M. Исследования 1996 г. на Славне // ННЗ. Вып. И. Новгород, 1997. С. 19-25.

Тверской A.M. Русское градостроительство до конца XVII в. Л., 1953. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956.

Тихомиров М.Н. «Список русских городов дальних и ближних» // Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979. С. 83-136.

Тюленев В.А. Оборонительный комплекс Кариэпортти Выборгской крепости // КСИА. 1982. Вып. 172. С. 91-97.

Уръева А.Ф. Дополнение к статье М.Х. Алешковского // ННЗ. Вып. 8. Новгород, 1994. С.127-129.

Хорошев A.C. Новые материалы по археологии Неревского конца // Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 239-268. Цауне A.B. Рига под Ригой. Рига, 1989.

Чернов С.З. Комплексное исследование и охрана русского средневекового ландшафта. По материалам древнего Радонежского княжества. М. 1987.

Шквариков В.А. Планировка городов России XVIII и начала XIX в. М., 1939. Шуази О. История архитектуры. Т. 2. М. 1937. Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. М., 1977. Янин В.Л. Планы Новгорода Великого XVII-XVIII вв. М., 1999. Янин В.Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М. 2008. Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода (К постановке проблемы) // История СССР. М„ 1971. № 2. С. 32-61.

Янин В.Л. О продолжительности строительства Новгородского кремля конца XV в. //CA. 1978. № 1.С. 259-260.

Янин В.Л., Колчин Б.А. Итоги и перспективы новгородской археологии // Археологическое изучение Новгорода. М., 1978. С. 5-56.

Benevolo Leonardo. Storia della citta 2. La citta medieval. б.м., 2006. Bouwen in Nederland. 600-2000. Zwolle, 2007.

Gottlob Fritz. Formenlehre der Norddeutschen Backsteingotik. Leipzig, 1907.

Toy S. Castles. Their Construction and History. L., 1939.

Tuulse A. Die Burgen in Lettland und Estland. Dorpat, 1942.

Tuulse A. Burgendes Abendlandes. Wien, 1958.

Tuulse A. Castles if the Western World. Mineola, N.Y., 1958.

MesquiJ. Chateaux forts et fortifications en France. Paris, 1997.

Mrusek H.-J. Burgen in Europa. Leipzig, 1973.

Voyages et ambassades de messier Gillebert de Lannoy. Möns, 1840. Zobel R. Kiek in de Kok. Tallinn, 1984. Zobel R. Tallina Linnamüür. Tallinn, 1966. Zobel R. Linnamüür. Tallinn, 1986.

ЛЕТОПИСИ ПСРЛ. T. III. Новгородские летописи. СПб., 1841. ПСРЛ. T. IV. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. Вып. 2. Л., 1925. ПСРЛ. T. VI. Софийская первая летопись старшего извода. Вып. 1. М., 2000. ПСРЛ. T. VI. Софийская вторая летопись. Вып. 2. М., 2001. ПСРЛ. T. VII. Летопись по Воскресенскому списку. СПб., 1856. ПСРЛ. T. VIII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. ПСРЛ. T. XV. Рогожский летописец. Вып. 1. Пг., 1922.

ПСРЛ. T. XVI. Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки. М., 2000. ПСРЛ. T. XXV. Московский летописный свод конца XV в. М., 2004. ПСРЛ. T. XLIII. Новгородская летопись по списку П.П. Дубровского. М., 2004. Болыпаковская летопись / Конявская Е.Л. Новгородская летопись XVI в. из собрания Т.Ф. Большакова // НИС. Вып. 10 (20). СПб., 2005. С. 322-383.

СЛОВАРИ

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. СПб.; М., 1881. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 1.4. 1. М., 1989. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 1.4. 2. М., 1989. Словарь церковно-славянского и русского языка. Т. 3. СПб., 1868. Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова. Т. 2. M., 1938.

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Алешковский М.Х., А-1968. Новгород. Вал Окольного города. Отчет об археологических раскопках Славковской и Федоровской башен 1391 г. на валу Торговой стороны в 1968 г. Архив ИА. Р-1. № 3678.

Алешковкий П.М., А-1979. Отчет об археологических раскопках башен на валу Торговой стороны Окольного города Новгорода в 1979 г. Архив ИА. Р-1. № 8009.

Алешковкий П.М., А-1980. Отчет об археологических раскопках в г. Новгороде на валу Окольного города в 1980 г. (раскопки башни, что против Молотковского монастыря). Архив ИА. Р-1. № 8260.

Алешковский П.М., А—1981. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях башен (Конюховой и Старой Ямской) новгородского Острога в 1981 г. II Архив ИА. Р-1. №8769.

Алешковский П.М., А-1982. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях на валу Окольного города Новгорода и Белой (Алексеевской) башне за 1982 г. // Архив ИА. Р-1. № 9026.

Гайдуков М.П., А-2009. Отчет об археологических исследованиях на валу Окольного города Великого Новгорода и Холопьей башни в 2009 г. Архив ИА. Р-1. Б/№.

Красноречъев Л.Е. Отчет по исследованию остатков башни и участка вала в конце ул. Желябова (бывш. Прусская) в Новгороде в 1961 г. // Архив НСНРПМ. Ш. 0083. 1962. № Р-453.

Монгайт А.Л., А-1948. Отчет об археологических раскопках городского вала в Новгороде Великом в 1948 г. Архив ИА. Р-1. № 279.

Седов Вл.В., А-2010. Отчет о работах Новгородского архитектурно-археологического отряда в 2010 г. // Архив ИА РАН. Р-1. Б/№.

Шуляк Л.М. Дневник исследований и наблюдений, выполненных при производстве земляных работ по прокладке автотрассы Москва-Ленинград на участке г. Новгорода. Район земляного вала у Федоровского ручья (северная сторона) за время с 4 по 8 октября 1955 г. // Архив НСНРПМ. Ш. 0083. 1955. № Р-212.

Шуляк Л.М. Отчет об исследованиях, произведенных во время земляных работ при строительстве водозаборных сооружений в мае-июне 1965 г. в г. Новгороде на Славенском холме // Архив НСНРПМ. Ш. 0083.1966. № Р-549.

Шуляк Л.М. Отчет по исследованию участка Земляного вала Окольного города в районе Дмитриевской ул. на Софийской стороне в г.Новгороде в 1966 г. // Архив НСНРПМ. Ш. 0083. 1967. № Р-570.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ДР - Древняя Русь. Вопросы медиевистики. М.

ИА - Институт археологии АН СССР (РАН)

КСИА - Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института археологии АН СССР (РАН). М.

КСИИМК - Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР. М.

МИА - Материалы и исследования по археологии СССР

НГПИ - Новгородский государственный педагогический институт

НИС - Новгородский исторический сборник

ННЗ - Новгород и Новгородская земля: История и археология. Материалы научной конференции.

НСНРПМ - Новгородские специальные научно-реставрационные проектные мастерские

ПК - Памятники культуры. Новые открытия. [Ежегодник]. Л.; М.

ПСРЛ - Полное собрание русских летописей

РА - Российская археология. М.

СА - Советская археология. М.

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

1. Реконструкция плана Новгорода Х1У-ХУ вв.

2. Реконструкция плана Новгорода Х1У-ХУ вв. с нанесенной сеткой современных

улиц (черным отмечены зафиксированные в настоящее время остатки каменных башен 1391 г.)

3. Трасса стены 1335 г. (отчет Л.М. Шуляк, 1965 г.).

4. Фрагмент фундамента стены 1335 г. Наблюдения за строительными работами

(Л.М. Шуляк, 1965 г.).

5. Фрагмент фундамента стены 1335 г. Наблюдения за строительными работами

(Л.М. Шуляк, 1965 г.).

6. План руинированных остатков каменных башен в валу Окольного города.

Исслеования А.Л. Монгайта.

7. Фрагмент каменной стены на Торговой стороне. Раскопки А.Л. Монгайта 1947 г.

8. Каменная башня 1391 г. на Торговой стороне. Раскопки А.Л. Монгайта 1947 г.

9. План руинированных остатков каменных башен в валу Окольного города.

Исследования П.М. Алешковского.

10. Древний Торжок, план (по П.Д. Малыгину).

11. Профиль вала, примыкающего к каменной стене. Раскопки А.Л. Монгайта, 1947 г.

12. Строительные работы по прокладке трассы Москва-Ленинград. Наблюдения Л.М. Шуляк, 1955 г.

13. Строительные работы по прокладке трассы Москва-Ленинград. Наблюдения Л.М. Шуляк, 1955 г.

14. Разрез вала на Софийской стороне. Исследования П.А. Раппопорта, С.Н. Орлова. 1959 г.

15. Разрез вала в районе Прусской улицы, северный профиль. Наблюдения Л.Е. Красноречьева, 1961 г.

16. Разрез вала в районе Прусской улицы, южный профиль. Наблюдения Л.Е. Красноречьева, 1961 г.

17. Разрез вала в районе Прусской улицы. Наблюдения Л.Е. Красноречьева, 1961 г.

18. Разрез вала в районе Прусской улицы, чертеж профилей. Наблюдения Л.Е. Красноречьева, 1961 г.

19. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, фрагмент западного профиля. Наблюдения JIM. Шуляк, 1966 г.

20. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, фрагмент западный профиль. Наблюдения JIM. Шуляк, 1966 г.

21. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, восточный профиль, западный профиль I-I. Наблюдения JI.M. Шуляк, 1966 г.

22. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, западный профиль II-II. Наблюдения JIM. Шуляк, 1966 г.

23. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, план с указанием внутривальных конструкций. Наблюдения JI.M. Шуляк, 1966 г.

24. Разрез вала в районе Дмитриевской улицы, схема внутривальных конструкций. Наблюдения Л.М. Шуляк, 1966 г.

25. Разрез вала в районе ул. Федоровский ручей на Торговой стороне. Исследования М.Х. Алешковского, 1968 г.

26. Разрез вала в районе ул. Дмитриевская, западный профиль. Исследования М.Х. Алешковского, 1972 г.

27. Разрез вала в районе ул. Дмитриевская, восточный профиль. Исследования М.Х. Алешковского, 1972 г.

28. Археологические наблюдения в районе ул. Великая. Конструкция № 1, 2011 г.

29. Археологические наблюдения в районе ул. Великая. Конструкция № 2, 2011 г.

30. Археологические наблюдения в районе ул. Великая. Конструкция № 2, переруб, 2011 г.

31. Археологические наблюдения в районе ул. Великая. Конструкция №2, переруб, 2011 г.

32. Разрез вала между Конюховой и Молотковской башнями на Торговой стороне. Раскопки П.М. Алешковского, 1982 г.

33. Разрытие вала на Торговой стороне в районе ул. Пушкинская, 2009 г.

34. Реконструкция ранних дерево-земляных укреплений на Софийской стороне (по A.C. Хорошеву)

35. Древний Радонеж, топосъемка.

36. Росткинская башня, реконструкция (П.А. Раппопорт).

37. Славкова (Коржева) башня, раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

38. Славкова (Коржева) башня, северный пилон. Раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

39. Славкова (Коржева) башня, южный пилон. Раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

40. Славкова (Коржева) башня, Раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

41. Федоровская башня, северный пилон. Раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

42. Холопья башня, восточный фасад. Исследования 2008 г.

43. Исследования Козороговской башни. 2009 г.

44. Конюхова башня, план. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

45. Конюхова башня, чертеж фасада с отмеченными кирпичами на пятах сводов. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

46. Славкова (Коржева) башня, северный пилон, щель для герсы. Раскопки М.Х. Алешковского, 1968 г.

47. Конюхова башня, щель для герсы. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

48. Конюхова башня, план, щель для герсы. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

49. Фасад и план первоначальных таллинских башен XIV в. (Реконструкция Reign Zobel).

50. Фасад и план первоначальных таллинских башен XIV в. (Реконструкция Reign Zobel).

51. Внутристенная лестница, Молотковская башня. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

52. Внутристенная лестница, Молотковская башня. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

53. Вкладной крест на фасаде Конюховой башни. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

54. Вкладной крест с фасада Конюховой башни. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

55. Конюхова башня, южный пилон, фрагмент фундамента. Раскопки П.М. Алешковского, 1981 г.

56. Холопья башня, восточный фасад после расчистки. 2008 г.

57. Холопья башня, восточный фасад, 2008 г.

58. Козороговская башня, восточный пилон, фрагмент фундамента. 2010 г.

59. Козороговская башня, восточный пилон, фасад и фрагмент фундамента. 2010 г.

60. Козороговская башня, восточный пилон, фасад. 2009 г.

61. Козороговская башня, западный пилон, фасад. 2009 г.

62. Козороговская башня, расчистки на вершине вала. 2010 г.

63. Башня Выборгской крепости. Из публикации В.А. Тюленева.

64. Башня Выборгской крепости. Из публикации В.А. Тюленева.

65. Схема раскопов 1932, 1934, 1936, 1937 гг. (исследования стены 1335 г., из полевого дневника A.B. Арциховского).

66. Крепости и городки Новгородской земли (по П.А. Раппопорту).

67. Росток, вид со стороны залива. Гравюра 1597 г.

68. Росток, перспективный план. Гравюра середины XVI в.

69. Росток, перспективный план. Гравюра первой половины XVII в.

70. Росток, план Й.М. Тарноу 1780-1790

71. Париж, перспективный план. Гравюра 1575 г.

72. Париж, перспективный план. Гравюра 1615 г.

73. Флоренция, перспективный план. Гравюра 1550 г.

74. Флоренция, рисованный план XV в.

75. Пиза, план. Раскрашенная гравюра, середина XVI в.