Эмпириомонизм А. А. Богданова: Опыт философско-методологической реконструкции тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Шиленков, Евгений Викторович

• Шиленков, Евгений Викторович
• кандидат философских наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат философских наук Шиленков, Евгений Викторович

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ЭМПИРИОМОНИЗМ И

ФИЗИЧЕСКИЙ ОПЫТ

§1. Предварительные замечания

§ 2. Физический опыт и онтология

§3. Физический опыт и социология

I..' •

ГЛАВА II. ЭМПИРИОМОНИЗМ И

СОЦИАЛЬНО-ОРГАНИЗОВАННЫЙ ОПЫТ

§1. Предварительные замечания

§2. Эмпириомонизм и идеология

§3. Эмпириомонизм и проблема синтеза

марксизма и эмпириокритицизма

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Эмпириомонизм А. А. Богданова: Опыт философско-методологической реконструкции»

ВВЕДЕНИЕ.

Актуальность темы. Говоря об актуальности темы можно отметить, что интегративный мировой процесс на пороге третьего тысячелетия человеческой истории ставит свои проблемы перед народами Земли. Как он будет воспринят, как понят? Будет ли он пробивать себе путь сквозь непонимание и сопротивление или он будет осмыслен в каких-то соответствующих интеллектуальных формах - это то, о чем писал Богданов. А посему и обращение к философии А.А.Богданова (Малиновского) вполне правомерно.

Можно так же указать, что этот мировой интегративный процесс несет с собой не только блага, но и лишения, не только "плюсы", но и "минусы", не только радости, но и горести; и это то, о чем размышлял Богданов. И это тоже побуждает нас вчитаться в те проекты монизма, которые были предложены им.

Кроме того, можно так же учесть, что вопросы о приятии или неприятии этого процесса, о том, что будет предпринято человечеством в этих изменяющихся исторических условиях, о том, слепо ли мы подчинимся стихийности процесса или осмысленно направим негативные его эффекты в безобидные "отводящие русла", это то, что подразумевалось Богдановым. А стало быть, еще и поэтому можно заниматься философией Богданова.

Но помимо всех этих и некоторых других возможных оснований есть еще и более злободневные причины для того,

чтобы осмыслить, что именно делал А.А.Богданов, что именно он в свое время предлагал и каковы философские и мировоззренческие основания его начинаний.

То, что мы сейчас переживаем, представляет собой крушение тех надежд и идеалов, которые составляли жизнь целой эпохи. И у истоков этой эпохи стоял не только Ленин, но и Богданов. Более того, чем глубже вдумываешься в смысл тех политических и "микрополитических" процессов, которые происходили в большевизме и пролетариате вообще, тем больше и больше начинаешь подозревать, что Богданов, выражаясь в современных терминах, был подлинным неформальным лидером в большевизме (слишком все сходится). И тогда вполне возможно, что у истоков советской эпохи содержательно Богданов стоял даже в большей степени, чем Ленин. А если это так, то и обращение к философскому наследию Богданова представляет собой, по крайней мере, форму осмысления нашей собственной истории. В русле изучения богдановского наследия мы получаем возможность пообсуждать в нетрадиционном ключе вопросы о том, как возникала и формировалась советская система, а вместе с тем и соответствующие ей способы действовать в этом мире и мыслить о нем. - Ведь именно это теперь гибнет.

С другой стороны, вполне правомерен вопрос, не является ли философия Богданова той формой в которой упакованы некоторые более глубинные смыслы бытия, которые не только были иначе зафиксированы другими тогдашними философами, но и сегодня являют себя нам?

Из тогдашних философов, имевших дело с той же проблематикой, что и Богданов, достаточно указать хотя бы Вл. Соловьева и русских космистов, а из тех параметров, в которых

явлены нам те же смыслы бытия, видимо, достаточно указанных в начале введения. Стало быть, богдановская философия, с одной стороны, лишь один из вариантов некой общей тенденции в интеллектуальной жизни той эпохи рубежа веков, а с другой, - как и всякая самобытная экспликация значимого ряда философско-мировоззренческих проблем, она, кажется, обладает и непреходящим значением.

Эмпириомонизм А.А.Богданова - попытка дать ответ на фундаментальные проблемы исторического бытия людей. Да, эта философия создана около ста лет назад. Но сегодня, вчитываясь в строки этого автора поневоле ловишь себя на мысли, что те проблемы, о которых шла речь и те проблемы, которые сегодня определяют развитие научного познания, движение истории, судьбы народов и континентов - одни и те же проблемы. Глобальная цивилизация, которая складывается на планете, так или иначе вовлекает в свою орбиту все большие территории, все большие массы людей, все большее количество разнообразных культур и мировоззрений. Это требует их взаимного прилаживания, взаимного приспособления, подчинения их каким-то обобщенным формам, единым стандартам. Конечно, степень этого обобщения, глубина подчиненности в ущерб самобытной аутентичности представляет собой отдельную проблему, но при желании интеграция, тенденция к монизму может быть достаточно отчетливо прослежена. Сегодня на первый план, кажется, выступает не "борьба противоположностей" как прогрессивная форма мышления и действия, а те или иные способы их упразднения, движения "в обход", поиски компромиссов, выявление общих интересов, выработка единых подходов к противоречивым моментам. И в

этом смысле философия А.А.Богданова звучит весьма и весьма современно. Она представляет собой поиск каких-то объединяющих форм мышления и действия, поиск действительно монистического взгляда на мир, историю и человека. Это поиск не того, что отличает, один класс от другого, одну форму правления от другой, одну форму жизни от другой, а того, что их связывает, объединяет, включает в прогрессивную эволюционную лестницу.

Степень разработанности темы. Однако, не смотря на все достоинства, нельзя сказать, что богдановское наследие породило широкие теоретические дискуссии. Этого не случилось ни в России, ни за рубежом. Хотя время от времени и появлялись работы, посвященные тем или иным аспектам его творчества, в целом эта фигура является достаточно забытой или почти неизвестной1. Дело здесь не в том, что наследие этого мыслителя бедно собственно философским содержанием, темно и недоступно по форме изложения, или является просто пересказом Маркса в целях то ли популяризации его учения, то ли литературного соревнования с товарищами. Причины, конечно, в другом. В России они носят чисто политический характер: богдановизм как вторая сильнейшая идеология большевизма [Biggart, см. 107; Utechin, см. 127] целенаправленно дискредитировался Лениным и его сторонниками, а впоследствии просто замалчивался их преемниками. Так что причина неизвестности Богданова в России находится не в самом

1 Богдановское наследие всерьез заинтересовало нашу философскую мысль лишь в последние несколько лет. Признаками этого являются не только начавшие появляться публикации, посвященные его философии [напр., К.Н.Любутин, Г.Р.Змановский. Пролегомены к "богдановщине". Екатеринбург, изд. Уральского университета, 1996], но и обсуждения богдановского наследия на страницах периодической печати [напр., ВФ, 1995, №8], проявляющие, кажется, тенденцию к оживлению.

Богданове, а в политической запрограммированности философского интереса, его обусловленности теми или иными политическими и конъюнктурными соображениями.

Казалось бы, что западный исследователь, лишенный давления репрессивных коммунистических структур, должен проницательно обнаружить неадекватность лениноцентристской концепции революции действительному протеканию событий. Однако, ничего подобного не произошло, и в целом в западной советологической мысли обнаруживается некритическое признание тех акцентов и приоритетов, которые были сфабрикованы официальной идеологической машиной большевизма.

Конечно, здесь можно попытаться возразить, что если бы был свободный доступ к информации, то западный ученый со своими свободами и правами человека сумел бы выработать верный взгляд на тот период истории. И это отчасти верно, если речь идет о понимании русского коммунизма вообще, его внутренних течениях и формах. Действительно, недостаток информации может накладывать отпечаток на понимание ситуации в целом и приводить к тому, что Богданов, богдановизм и весь Пролеткульт как движение будут трактоваться как незначительный литературный эпизод в истории революции. Однако, даже когда налицо стремление выйти за пределы стандартных представлений, и здесь особого прорыва не наблюдается. Это проявляется в том, что даже в тех случаях, когда исследование априори имеет интенцию на переоценку ценностей, обсуждения богдановизма концентрируются вокруг ограниченной совокупности проблем, муссируют ряд одних и тех же аспектов. Причем, как мы намерены в дальнейшем показать,

это те стороны богдановского наследия, которые составляют его внешний слой, не являются определяющими моментами. В поле зрения этого богданововедения попали следующие проблемы.

1. Политическая деятельность Богданова, политическая интерпретация богдановизма, политические отношения Ленина и Богданова, богдановизма и ленинизма и т. п. [Водолагин, см. 13; Володин, см. 15; Карев, см. 34; М. Lewin, см. 119; Biggart, см. 107 и

ДР-]-

Несмотря на глубокую личностную преданность делу коммунизма, творческие усилия создателя эмпириомонизма и Пролеткульта не получили должного признания в советской и партийной прессе. В противоположность этому зарубежные дискуссии всегда свидетельствовали о довольно большом запасе доброжелательного отношения к Богданову как творцу и человеку. Одним из наиболее дебатируемых аспектов в зарубежной литературе о Богданове является его политическая деятельность и особенно вопрос о недолгом политическом альянсе (1904-1909 гг.) между ним и Лениным. Разрыв между двумя виднейшими лидерами большевизма и многолетняя борьба между ними за лидерство в партии и рабочем движении представляют особый интерес для западных исследователей. Есть несколько точек зрения по этому вопросу.

R. V. Daniels считает, что камнем преткновения оказался вопрос об отзовизме. Богданов с Алексинским были лидерами ультиматизма в Думе - позиции, родственной отзовизму и предполагающей жесткое, ультимативное выставление требований рабочих, отказ от каких-либо компромиссов. Daniels отмечает, что отзовистское движение "... становится серьезным вызовом ленинской позиции в партии" [111, р. 20]. Это вынудило

Ленина предпринять определенные усилия, чтобы политически обессилить Богданова.

D. Joravsky занимает противоположную позицию. Он считает, что в основе разрыва - теоретический конфликт. Он подчеркивает стремление Ленина избежать идентификации большевизма с философским ревизионизмом. Он указывает, что мотивом удаления Богданова из РСДРП было желание Ленина сформировать блок с Плехановым и его партией меньшевиков. Но на пути реализации этого замысла стоял Богданов, поскольку Плеханов еще в 1904 году, сразу же после выхода в свет "Эмпириомонизма", затрубил о ревизии марксизма [117, р. 2224].

Оригинальную позицию занимает Leonard Shapiro. По его мнению все дело было в тайной партийной кассе, составленной из "экспроприаций", или грабежей. Созданием этой кассы занимались Красин и Богданов. Когда история возникновения этой кассы получила огласку, Ленин счел нецелесообразным сохранять дальнейшую связь с ее организаторами. Shapiro в этой связи отмечает, что Ленин стремился скрыть "реальную историю диспута" за "дымовой завесой философии" [125, р. 100-134]. В свою очередь Bailes [см. 108], отчасти солидаризируясь с Joravsky, полагает основанием для раскола философский диспут и считает, что проблема "экспроприаций" играла второстепенную роль в расколе. Эта тема обсуждается так же в работах L. R. Graham.; М. М. Lewin; John Biggart; Водолагин; Володин; Карев -см. библиографию.

2. Совокупность богдановских представлений о культуре: культурная революция и ее отношение к политической, культура и политика, культура и социальная революция, культура и

классовый интерес, функции культуры в обществе и т. п. [БосЬог, см. 123, 124; Горбунов, см. 20, 21; Бухарин, см. 7, 8, 9, 10; Ленин, см. 44, 45, 46; Р^ра1;пс, см. 112; 113 и др.].

Кем бы ни были в действительности участники "единого общепролетарского дела" [Ленин, 50] - то ли "колесиками" и "винтиками" гигантского механизма революции, то ли самосознательными личностями, убежденными в правоте этого "дела", - их отношение к вдохновителю Пролеткульта не было безразличным. Интересно, что Пролеткульт как движение в 1920 г. насчитывал 1108 организаций, из них 35 губернского уровня, 247 - районного, и 826 - фабричного уровня. На этот период ПК в целом объединял от 400.000 до 500.000 человек. Активно работающих было ок. 80.000. Для сравнения: комсомол к октябрю 1920 г. насчитывал ок. 400.000 членов, а в РСДРП в марте того же года состояло 611.978 человек. Наркомпрос выделил Пролеткульту в первой половине 1918 года 9.285.700 рублей, в то время как университетам за тот же период было выделено 16.605.700 рублей. Любопытно, что Наркомпрос в этот период возглавлял не кто иной, как А.Луначарский - бывший соратник Богданова по газете ВПЕРЕД и один из соавторов тех самых знаменитых "Очерков..." Но даже независимо от этого последнего обстоятельства, видимо, есть основания говорить о том, что Пролеткульт как социальное движение являл собой не просто литературный эпизод в истории революции, но заключал в себе значительную политическую энергию. Более того, возникшие в 1921 году "Рабочая правда" и "Рабочая оппозиция" провозглашали себя богдановистами, хотя сам Богданов отрицал какую-либо причастность к ним. Таким образом, уже даже личность Богданова в то время превратилась в некую

одиозную фигуру, символ альтернативного большевизма, метафизический дубликат неленинского пути к светлому будущему.

Приятие или неприятие его взглядов проявлялось не только в политической практике того периода, но и в идеологических дискуссиях. Развивая свою концепцию социалистической революции, Богданов доказывал, что культурная революция должна предшествовать политической. В противоположность этому положению Ленин утверждал, что захват политической власти есть главная предпосылка культурно-строительного процесса [Ленин, 51]. Однако, как тонко подмечает Ъ. БосЬог, этот ленинский тезис, по крайней мере отчасти, был концептуализацией того, что уже фактически случилось [БосЬог, 123, р. 162]. С Лениным соглашались Троцкий и Бухарин. Троцкий в работе "Класс и искусство" утверждал, что буржуазия культурно подготовилась к революции и брала власть, чтобы навечно укрепить свое правление. Пролетариат же как класс без собственности и без свободы не может создать свою собственную культуру. После захвата власти пролетариат только и осознает свою собственную культурную отсталость. Аналогичные идеи высказывал Н. Бухарин в работе "Буржуазная революция - прелюдия пролетарской" [Бухарин, 9, стр. 75]. Пролетариат, по мнению Бухарина, подготовился только для разрушающей работы. Кроме того, добавлял он, буржуазия находилась в предреволюционную эпоху в более выгодных социальных условиях: у нее было свое социальное пространство -города, где она могла развить свою культуру, У пролетариата этого нет. Таким образом, все трое отрицали возможность проводимой Богдановым аналогии между пролетарской и

буржуазной революциями. Богданов дал четыре основных элемента пролетарской культуры: 1) отношение к труду, 2) коллективизм, 3) освобождение от фетишизма, 4) единство методов. Ленин в противоположность Богданову сформулировал свою концепцию пролетарской культуры и дал свой список ее существенных элементов: 1) классовая борьба, 2) лидирующая роль партии, 3) усвоение прошлой культуры, 4) марксистская идеология [Ленин, 45]. Для Левина весь вопрос состоял в том, кто будет формировать значимый ряд политических отношений и символов, укрепляющих диктатуру пролетариата и, таким образом, легитимизирующих существующий режим. Ленин поэтому и ненавидел Богданова и Пролеткульт, что они присвоили себе термин "пролетарская культура" и претендовали на исключительное право его использования. Троцкий, возражая и Ленину, и Богданову вместе, указывал, что пролетарская культура в переходный период вообще невозможна, поскольку пролетарская культура есть культура социалистическая, а подлинно социалистическая культура выше классов и классовой борьбы. Поэтому лишь с завершением переходного периода возникает сама возможность пролетарской культуры. Бухарин, отстаивая концепт пролетарской культуры, критиковал Троцкого по этому вопросу и уличал в том, что он оперировал представлением о слишком коротком переходном периоде. [Бухарин, 10, С.264].

Эта дискуссия о культурной революции длилась до самых последних времен [см. М. И. Иовчук, "Завершающий этап культурной революции в СССР // Коммунист, 1961, декабрь, N 18, стр 42-53; М. П. Ким, "Сущность и исторические этапы культурной революции в СССР//Вопросы истории КПСС, 1960,

N 6; В. Т. Ермакова "О содержании и хронологических рамках культурной революции в СССР //Вопросы истории, 1966, N 10, стр. 58-64 и др.].

В отличие от отечественной "погромной" критики, зарубежные исследователи относились более теоретически к проблемам богдановизма вообще и Пролеткульта в частности, обсуждая вопросы о возможных источниках пролетарской культуры, составе ее идей, особых функциях, как подлинных, так и мнимых.

Западные исследователи не менее отечественных способны на упрощенные толкования. В работах Sh. Fitzpatrick Пролеткульт понимается как чисто литературное движение [см. Fitzpatrick, 112, 113, 114]. Аналогичная точка зрения предполагается, по сути дела, в работах таких авторов, как М. Slonim [см. 126] и R. MaguirefcM. 121].

Особенный интерес представляет для западных исследователей вопрос о сталинской культурной революции, об ее истоках, социально-политических последствиях и о возможной ее зависимости от ленинского и богдановского плана культурной революции.

Ernest Mandel указывает, что одной из важнейших причин сталинской культурной революции было то, что "... наиболее серьезной непосредственной опасностью, угрожающей советскому обществу и советскому государству в это время, была деполитизация и пассивность пролетариата" [Mandel, 122, р. 111].

Edward J. Brown доказывает, что не из классиков, а из Богданова и Пролеткульта выросла идея, что "...литература должна служить инструментом мобилизации и образования масс" [Brown, 110, р. 10]. С ним более чем согласен D. Lecourt,

утверждающий, что пролеткультовские темы были "... конфискованы, чтобы служить официальной пропаганде..." [Lecourt, 120, р. 159]. Аналогичную позицию занимает J. Biggart, который полагает, что когда Диктатуре Пролетариата потребовалось заменить утопию идеологией и сформировать совокупность значимых политических символов и ритуалов,

s

легитимизирующих режим, целый ряд идей Богданова был принят на вооружение; эти идеи пришли в официальное мышление через Бухарина [см. Biggart, 106]. Любопытно, что один из западных авторов, пытаясь определить истоки пролетарской культуры, полагает их в синдикализме [см. Williams, 128, р. 389-402], хотя сам Богданов, как известно, отрицательно относился к анархо-синдикализму, считая его примером индивидуализма "слева" [см. Богданов, 13]; к тому же и в "Красной звезде" нет никакого рабочего контроля.

Кажется, не будет преувеличением сказать, что в общей массе литературы по Богданову кн. Z. Sochor "REVOLUTION AND CULTURE. The Bogdariov-Lenin Controversy" [см. Sochor, 123] выделяется теоретичностью и широтой охвата. Книга представляет собой попытку рассмотреть спор между Лениным и Богдановым по проблемам культуры не как частный случай из истории русской революции, но как выражение и персонификацию той онтологической упругости культуры, с которой неизбежно сталкивается всякий процесс революционных преобразований. Эта неподатливость, консервативность, синкретичность культуры обусловливает ее относительную непроницаемость для всякого рода политических махинаций и как следствие порождает "революционные послешоки" культурные революции. <

При таком подходе богдановизм и ленинизм выступают как две взаимодополняющие альтернативы "расшифровки марксистской утопии"; а сталинская культурная революция 192633 гг. - как попытка синтеза двух этих истолкований. Эта попытка была необходима с одной стороны в силу того, что утопия, не желая умирать, превратилась в некую субкультуру и, уйдя "под землю" продолжала там свое брожение, внося дестабилизирующий фактор в * социальную систему, а с другой -в силу того, что ленинское жесткое упразднение утопии породило небывалое распространение цинизма среди самих членов партии.

Именно это противоречие между утопией и идеологией было одной из причин сталинской культурной революции как попытки снять его. Поэтому вряд ли можно говорить о том, что Богданов или Ленин могли быть в отдельности вдохновителями этого предприятия. Сталин в своей программе объединил оба подхода, но при этом так изменил их идеи, что они стали неузнаваемыми: ленинский план кооперации превратился в коллективизацию; классовая борьба обратилась в прямое оружие, в непосредственное насилие; ленинский партийный контроль - в почти полное поглощение культурной области политическою; пропитанность культуры идеологией была превращена в связанность культурной революции с идеологической; с другой стороны, богдановская негация других слоев общества, в том числе буржуазной интеллигенции, превратилась в "спецеедство"; идея пролетарской культуры - в социалистический реализм; антиавторитаризм - в вертикальную ротацию кадров; тенденция признавать революционные идеалы - в ритуализацию радикализма; и, наконец, дисциплина и утопия были сплавлены в

создании мифического образа нового Героя Труда [см. указ. соч., р. 215]. Суть всего этого, кажется, может быть выражена так: как будто ленинизм + как будто ^"дановизм.

Отдавая должное оригинальности и даже некоторому блеску указанной работы, следует отметить, что специфика собственно философских взглядов эмпириомонизма здесь практически не рассматривается. Но это, видимо, не недостаток указанной работы, а ее достоинство, поскольку она посвящена совершенной другой теме. В нашу задачу входит лишь фиксация самих подходов, а не подробный разбор произведений.

3. Тектология - единственная тема, которая довольно оживленно дискутировалась как у нас, так и за рубежом со дня публикации работы. В настоящее время здесь спор идет в основном по вопросу о том, является или нет Богданов основателем системного подхода. Но мы в диссертации занимаемся "дотектологическим" периодом творчества этого философа и поэтому позволим себе уклониться от обзора литературы по данной теме.

4. Проблемы богдановского понимания диалектики вообще, развития, источников развития, противоречия и его значимости, применение или неприменение диалектики к анализу общественных и познавательных процессов.

"Трагедия коллективиста" 2-х авторов: Г.Д.Гловели (сын Богданова) и Н.К.Фигурновская. Они понимают богдановизм как пролетарскую утопию и выделяют три слагаемых его утопичности: идеализация пролетариата, который здесь выступает двойником народнических "критически мыслящих личностей"; социалистически окрашенный сциентизм как представление об организации общества через организацию

человеческого знания; третий элемент, который должен быть первым в том смысле, что он является основанием двух указанных - универсализация "научно-организованного труда" [Гловели Г.Д., Фигурновская Н.К. 18, С.16-17]

Они замечают относительно этого последнего принципа, что "при этом недооцененной оказалась как раз полнота проявлений человеческой природы..." [там же, стр.17] Они указывают, что с точки зрения Богданова труд есть сфера этой полноты проявлений. И задаются вопросом: "... осуществимо ли "абсолютное выявление творческих дарований человека" только в присвоении вещества природы в процессе труда, в материально-преобразовательной деятельности?" [там же] При этом они сетуют на то, что "...основоположники марксизма не оставили ясного ответа на этот вопрос" [там же]. Это проявляется по их мнению в том, что «с одной стороны, они писали о совпадении развития производительных сил общества с развитием богатства человеческой природы, о превращении именно производительного труда из тяжкого бремени в наслаждение [М, Э., Соч., т.26, ч.И, стр.123 - указ. Гловели и Фиг.] с другой стороны - что свобода лежит "по ту сторону сферы собственно материального производства"» [там же, т.25, ч.П, С.387 - цит. по Гл. и Фиг.] И, наконец, апофеоз проблемы: «"Свобода труда" или "свобода от труда" - что является разрешением четко зафиксированной в человеческом существовании дихотомии "производство-досуг"?» [там же, стр. 18].

Судя по всему, этот риторический вопрос адресован и Марксу и Богданову. "Развитая социалистическая традиция, ставящая задачу создания общества на научно планируемой основе и исходящая из того, что в таком обществе каждый будет

работать не только головой но и руками, выдвигает в противовес элитарному идеалу "досужной жизни" идеал преобразования природы трудом ассоциированного человечества, красной нитью проходящий от Сен-Симона через Маркса и Энгельса - к Богданову" [там же, С.18-19]. Богданов, по мнению авторов не учел того, что досуг как сфера самоосуществления индивида помимо социально-производственной деятельности должен быть зарезервирован теоретической моделью посткапиталистического общества. Не вникая в детальный разбор этой статьи мы опять же фиксируем лишь сам подход: А.А.Богданов здесь выступает как настоящий марксист, который повторяет своих учителей даже в их заблуждениях.

Одна из наиболее серьезных попыток теоретического осмысления богдановизма содержится в работе Э. В. Ильенкова "Ленинская диалектика и метафизика позитивизма". Корень всех проблем и неувязок эмпириомонизма Ильенков видит в богдановском понимании мышления.

«Что же такое мышление? На этот вопрос испокон века искала ответа именно философия... Если мышление лишь "речь минус звук", как считает Богданов (а это стержневая линия понимания всего позитивизма), "немая речь" или процесс развития языковых систем, то прав позитивизм. И тут - путь в идеализм.

Иная линия идет от Спинозы. Мышление он понимает как свойственную материальному телу, и не всякому, а только мыслящему, способность, с помощью которой оно может строить свои действия в пространственно определенном мире сообразно "форме и расположению" всех других внешних ему тел, как "мыслящих", так и "немыслящих". Поэтому мышление Спиноза

числит в категории атрибутов субстанции, как и протяженность. В этом виде оно, по Спинозе, присуще так же и животному. Для него и животное обладает "душой", и это отличает Спинозу от Декарта, считавшего, что животное лишь "автомат", очень сложная "машина".

Мышление рождается в процессе и внутри материального действия как его момент, как его сторона и лишь позднее выделяется в специальную (во времени и в пространстве обособленную) деятельность, лишь у человека обретая "знаковую" форму.

Совсем иная картина получается тогда, когда, исходя из индивидуального опыта, именно словесно оформленный мир берут за исходный пункт в теории познания. Поддаться такой иллюзии тем более легко, что в индивидуальном опыте и в самом деле слова (знаки вообще) так же даны чувственному созерцанию, как и солнце, реки и горы, статуи и картины и пр. и пр. Здесь корень идеализма в его "знаково-символическом" варианте. Так что если исходить из индивидуального опыта, делать его исходной точкой и основой теории познания, то идеализм неизбежен. Но он неизбежен и при опоре на "коллективный опыт", если последний трактуется как нечто независимое от бытия, самостоятельно существующее, первичное» [Ильенков, 28, стр. 36-37].

Итак, выделяя суть: корень, источник мышления, мышление в предельно минимальном объеме, исходная клеточка мышления - это "способность строить свои действия в пространственно определенном мире сообразно "форме и расположению" всех других... тел..." И на этой "основе" Ильенков подвергает критике Богданова и позитивизм.

Ильенков говорит, что легко поддаться иллюзии, что именно словесно оформленный мир следует брать за исходный пункт в теории познания. И эта легкость объясняется тем, что, дескать, в индивидуальном опыте и в самом деле слова (знаки вообще) так же даны чувственному созерцанию, как и солнце,

реки и горы, статуи и картины и пр. и пр. А Богданов в ответ на

»

это "говорит": легко поддаться иллюзии, что именно пространственно-временной мир необходимо брать за исходный пункт теории познания - ведь не только в индивидуальном, но и в социально-организованном опыте, этот мир в его пространственности и телесности очень даже дан чувственному созерцанию и даже в большей степени, чем знаки языка. Ильенков вслед за Спинозой утверждает, что "знаковая форма" деятельности (мышление) возникает из пространственно-определенной деятельности в мире. Богданов утверждает, что пространственно-временная определенность мира возникает в ходе истории и в значительной мере с помощью "знаковой формы" деятельности. ИльеНков утверждает, что Богданов и Луначарский берут общественное сознание за непосредственно-данное, в качестве не подлежащей далее анализу предпосылки и основания своей теории познания [там же, стр. 35]. Богданов утверждает, что поскольку "физический опыт" как бы соответствует тому, что именуется "сознанием", постольку марксисты-фетишисты берут общественное сознание за непосредственно-данное, в качестве не подлежащей далее анализу предпосылки и основания своей теории познания, и т. д...

Богданов все время подчеркивает, что пространственно-временная определенность мира исторически возникает. Каким же, спрашивается, образом Богданов мог мыслить "по-Спинозе",

если с его точки зрения признавать физический мир вместе с его телесностью и пространственно-временной определенностью за подлинный мир, за мир, существующий реально, на самом деле -безудержный фетишизм?!

Работы Богданова наполнены ссылками и указаниями на то, что попытка признавать пространственно-временную

определенность мира за его характеристику самого по себе в точности совпадает с попыткой приписать "объективное" существование "духам", привидениям, призракам и т.п. явлениям. И это отрицание "объективного" в научном смысле существования за этими явлениями представляет собой, безусловно, пункт тождества между Ильенковым и Богдановым. Но с точки зрения последнего "тела" с их пространственно-временной определенностью и причинностью суть примерно такие же образования, что и лешие, духи, призраки и т.п. "объекты". Иначе говоря, "тела"- куски "коллективно-организованного опыта", а его Ильенков пытается отождествить с общественным сознанием марксистов. Для Богданова попытка дедуцировать мышление из способности пространственной ориентации в телесном мире незаконна прежде всего по логическим основаниям: мы в посылках имеем то, что должны получить в заключении.

Хотя Ленин, а вслед за ним и Ильенков пытались зачислить Богданова в "лагерь" идеализма, однако, с точки зрения самого Богданова и Ленин и Плеханов, и, конечно, великий теоретик Маркс, сами как раз-таки и являются отъявленными идеалистами-фетишистами. И если Марксу это простительно, ибо "...Маркс выполнил коренное преобразование социальных наук как раз в то самое время, когда аналогичная

реформа проводилась в науках естественных" [Богданов, 37, кн. III, С. 32], то людям позднейшей эпохи, таким как Ленин и Плеханов, которые являются очевидцами этой перестройки всего критического мышления, и где-то даже участниками, это уже не простительно.

i

С его точки зрения сама пространственная определенность мира возникает исторически, возникает в общении людей, в процессе их взаимного "прилаживания", взимного "приспособления", взаимного согласования своих действий и восприятий. Это взаимное "прилаживание" людей идет с необходимостью в силу того, что способом их "родовой жизни", способом их коллективной борьбы за существование является трудовой коллективный процесс. Не в том, конечно виде, как он нам известен, а в каких-то первобытных, древних, примитивных формах. И в процессе этого примитивного труда люди, взаимно "прилаживаясь", "притираясь" друг к другу вырабатывают общие для них формы восприятия мира -пространство и время. Но дело в том, что это взаимное согласование опытов различных людей, или "восприятий", выражаясь традиционно, должно идти посредством каких-то "приспособлений" для общения. Богданов в качестве таковых указывает язык. Язык возник раньше пространственной определенности мира.

Объективность рассмотрения требует принять во внимание ключевой момент. Богдановская дихотомия опыта на социально-организованный и индивидуально-организованный не симметрична марксистскому делению сознания на общественное и индивидуальное. Поскольку Ильенков проходит мимо этого момента, постольку его критика проходит мимо Богданова; он

критикует его за те положения, который Богданов не отстаивал и даже не выдвигал.

Дело здесь не только в том, кто прав содержательно: Мах, Авенариус, Богданов или Спиноза, Ленин, Плеханов и Ильенков. Дело, скорее всего в том, что Богданову почему-то все время не везло с критиками. Из всех, кто его критиковал, кажется, только Луначарский пытался спорить по существу обсуждаемых проблем.

Работы И.С.Нарского. Теоретико-познавательная

проблематика богдановизма затрагивается в двух работах этого исследователя, посвященных в общем позитивизму [см. Нарский, 62; он же в соавторстве с Суворовым Л.Н., см. 63]. Конечно, отождествить Нарского с Ильенковым на первый взгляд кажется совершенно невозможным, но в отношении к философии А.А.Богданова это сделать прийдется. В то время, как Гловели и Фигурновская [18], Арапов М. [см. Арапов, 1], Пустильник С. [см. он же в соавторстве с Гловели, 17], а так же Садовский В.Н. [см. Садовский, 74, 75] пытаются выставить Богданова марксистом, Ильенков и Нарский считают его эмпириомонизм той или иной разновидностью позитивизма. Различие между двумя нашими исследователями состоит в различии исходных оценок позитивизма. Тождество же заключается в том, что и один и другой полагают предмет рассмотрения одним и тем же. Но такой подход, являясь, по сути дела, априорным, мешает адекватному восприятию и истолкованию того, что именно делает Богданов.

5. Проблема теоретического отношения Богданова к Марксу, которая хотя би< отчасти была инспирирована богдановскими формами самоотчета, претензиями его

эмпириомонизма, потом тектологии быть аутентичной формой самосознания пролетариата в противоположность

ограниченному, полуфетишистскому марксизму [Плеханов, см. 70; ЗосЬог, см. 123; Карев, см. 33 и др.].

Итак, из этого обзора уже видно, что совокупность самих данных проблем представляет собой именно тот слой богдановизма, который был репрезентабелен для Ленина и его сторонников. То есть это то, что было воспринято Лениным из Богданова. Таким образом, не только отечественные критики, но и западные исследователи в своих анализах данной философской концепции двигались по колее, пробитой Лениным. А последний воспринимал Богданова преимущественно под политическим углом зрения. Вот почему почти всё современное богданововедение представляет собой прямой или косвенный продукт политизированного сознания и как таковое почти неспособно на непредвзятое восприятие и анализ богдановского наследия. За пределами рассмотрения осталась основная теоретическая претензия эмпириомонизма: быть настоящим синтезом эмпириокритицизма и марксизма. Вот почему в данной работе автор стремился к тому, чтобы элиминируя политический интерес, обнаружить собственно философские

смыслообразующие моменты богдановского мышления.

Таким образом, специфика исследовательского подхода состоит, с одной стороны, в отказе от анализа всех и всяческих контекстов эмпириомонизма, а с другой - в отказе от теоретической оценки этого философского начинания. Распишем данную специфику по пунктам.

1. Анализ философской концепции эмпириомонизма идет с учетом того, что важнейшим смыслообразующим моментом этого

мышления, как мы попытаемся доказать, является намерение, точнее, даже, горячее желание, осуществить синтез таких двух направлений философии как марксизм и эмпириокритицизм Маха и Авенариуса. В "Эмпириокритицизме" и в "Падении великого фетишизма" Богданов прямо говорит об этом. Однако, как мы показали в обзоре литературы, эти прямые заявления Богданова никем никогда всерьез не принимались. В силу этого невнимания Богданова зачисляли то в один лагерь, то в другой, то в марксисты, то в позитивисты.

Но фактом истории философии является отличие эмпириомонизма как от П-го позитивизма, так и от марксизма. И таким же фактом является попытка синтеза этих двух направлений в трудах Богданова. Поэтому если обнаружение группы фактов является значимым научным результатом, то и обнаружение вышеуказанных 2-х фактов, как мы полагаем, может быть значимым результатом историко-философского исследования.

Конечно, можно и, видимо, нужно ставить вопросы об эпохе, культурном контексте или, как совсем недавно говорили, о социальных и гносеологических корнях. Они могут быть весьма интересны. Но невозможно адекватно установить связь учения Богданова или какого-либо другого мыслителя ни с его эпохой, ни с культурой его времени, ни с политикой, ни с чем-либо другим, если прежде не будет аутентично реконструировано само учение или какой угодно его фрагмент. В самом деле, как можно установить связи того, содержание чего мы не знаем? Выявление связей этой философии с социальным, культурным и научным контекстом эпохи является, следующим этапом работы и составляет перспективу дальнейших исследований.

Краеугольным камнем данной диссертации послужила именно попытка аутентичной реконструкции онтологических и гносеологических взглядов Богданова самих по себе. Мы убеждены, что наш личный научный интерес в отношении философии Богданова отвечает интересам историко-философского сообщества исследователей. На сегодняшний день Богданова знают как политического деятеля, как вдохновителя Пролеткульта, как писателя-фантаста, как культуролога, наконец, как автора "Тектологии", т.е. как одного из основоположников так называемого системного подхода. Оригинальность же его философских идей, высказанных в работах дотектологического периода, пока не оценена.

Выявление этой самобытности потребовало детального и кропотливого анализа и уже вызвало большой объем данного текста. Поэтому нельзя в пределах объема кандидатской диссертации и решить задачу реконструкции взглядов Богданова и проследить связи установленных смыслов со всем, о чем говорилось выше.

Иначе говоря, микроскоп Ливенгука - это прибор, который позволил впервые обнаружить факт клеточного устройства живых организмов. Даже если Ливенгук ничего больше не сделал в свой жизни, одно это изобретение является на наш взгляд существенным вкладом в науку. Данная диссертация является теоретическим микроскопом, который позволяет зафиксировать в качестве историко-философских фактов те обстоятельства, что философия Богданова не является ни эмпириокритицизмом, ни марксизмом, это во-первых, а представляет собой попытку синтеза двух этих направлений, - во-вторых. Конечно, здесь можно заметить, что, дескать, тот инструмент, который создал

Ливенгук применим ко многим предметам и даже во многих областях, а данный теоретический инструмент применим лишь в одной узкой области и позволяет обнаружить всего лишь два специфических факта. Но на это следует заметить, что мы и не претендуем на славу Ливенгука, - наши запросы намного скромнее.

2. Вторая черта исследовательской специфики состоит в том, что в данном исследовании мы практически не занимается теоретической оценкой богдановских начинаний. Это означает, что в данной работе практически не обсуждаются вопросы о том, осознавал Богданов или не осознавал подлинные проблемы эпохи, действительно ли и марксизм, и эмпириокритицизм одинаково ограниченные философские концепции, состоялся богдановский синтез или не состоялся, истинна ли философия эмпириомонизма или ложна и т.п. Здесь налицо лишь стремление обосновать то положение, * что Богданов субъективно был убежден, что его эмпириомонизм возникает в ходе синтеза марксизма и эмпириокритицизма, того синтеза, который, по его собственному убеждению, осуществляется им на страницах "Эмпириомонизма" и ряда последующих работ, по крайней мере, до 1911 года включительно.

Выражая эту мысль со всей возможной тщательностью скажем еще следующее: тезис (1) "эмпириомонизм А.А.Богданова есть синтез марксизма и эмпириокритицизма" отличается от тезиса (2) "А.Богданов субъективно был убежден, что его эмпириомонизм возникает как синтез марксизма и эмпириокритицизма". Та идея , которая выражена в первом тезисе в диссертации практически нигде не обсуждается (за исключением трех последних страниц заключения, являющихся так же и

последними страницами диссертационного исследования) и этот первый тезис на защиту не выносится. В диссертации обсуждается только идея, выражаемая во втором тезисе, и этот второй тезис на защиту выносится.

Это уточнение оказалось необходимым в силу того, что невозможно одновременно и строить связанное изложение и задавать теоретическую дистанцию исследователя. Действительно, если стремиться к абсолютной строгости изложения, то практически в каждом предложении прийдется повторять "с точки зрения Богданова...", "по мнению Богданова...", "согласно убеждениям автора эмпириомонизма..." и т.п. А если не поступать так (как мы и делаем), то тогда у читателя может возникать "нехорошее" подозрение, что автор диссертационного исследования пытается обосновать то положение, что синтез на самом деле состоялся. А это означает, что читатель может приходить к выводу, будто в диссертации доказывается идея, выраженная в тезисе (1). Но вывод этот ложен. Вот почему мы сочли необходимым специально оговориться в отношении того, что именно обсуждается в данном диссертационном исследовании. Мы полагаем, что смысл этого простого и ясного как солнце уточнения должен быть доступен даже не специалисту.

Цель и задачи диссертационного исследования. Таким образом, общая цель диссертационного исследования реконструкция проблемной структуры философской доктрины эмпириомонизма с учетом ее заявленной претензии и рассмотрение, как именно она реализована.

Эта общая цель распадается на следующие задачи:

- определить саму исходную постановку проблемы, которая для Богданова субъективно послужила толчком к исследованию;

попытаться дискурсивно-аналитически разложить богдановский синтез марксизма и эмпириокритицизма;

9

- определить основные отличия эмпириомонизма от марксизма и от эмпириокритицизма;

- наметить подходы к решению вопроса о том, состоялся ли в лице эмпириомонизма синтез марксизма и эмпириокритицизма.

Научная новизна и тезисы, выносимые на защиту. В диссертации осуществлена попытка рассмотреть философские взгляды А. А. Богданова "дотектологического" периода творчества. Сформулировано положение о том, что попытка дать подлинный синтез марксизма и эмпириокритицизма, предпринятая в работах 1904-1911 гг., является высшим достижением этого периода. В работе впервые осуществлен систематический анализ главного труда А.А.Богданова дотектологического периода "Эмпириомонизм". Осуществлен так же анализ двух других важнейших работ этого периода: "Философия живого опыта" и "Падение великого фетишизма". Предложено такое понимание этой философской концепции, которое позволяет исключить его как из состава собственно марксистского направления в философии, так и из состава позитивистских философских учений. Намечен подход к решению вопроса о теоретической оценке философии эмпириомонизма.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Работы А.А.Богданова "Эмпириомонизм" и ряд примыкающих представляют ¿сбой опыт синтеза марксизма и эмпириокритицизма. У автора эмпириомонизма речь идет вовсе не о том, чтобы просто "дополнить" одно другим, а о том, что

оба направления, обе школы суть уже пройденные ступени в духовной эволюции человечества. По субъективному убеждению А.А.Богданова синтез двух направлений представляет собой подлинное смысловое ядро эмпириомонизма.

2. Без учета этого обстоятельства ни гносеология, ни общественно-политические идеи этого оригинального мыслителя не получают надлежащего освещения; а онтология вообще просто не обнаруживается.

3. Основное отличие эмпириомонизма от эмпириокритицизма - наличие собственной оригинальной онтологии.

4. Основное отличие эмпириомонизма от марксизма, состоит прежде всего в специфическом понимании идеологии. С точки зрения Богданова идеология не "отражение" бытия, а совокупность организующих орудий. Эта специфика идеологической концепции в нашем анализе выступает как следствие онтологической систематизации богдановских представлений.

Общий вывод. В лице эмпириомонистической философии А.А.Богданова наблюдается выход за пределы эмпириокритицизма, выражающийся во введении оригинальной онтологии, и за пределы марксизма выражающийся в оригинальной концепции идеологии. Этот выход возникает в ходе той попытки синтеза марксизма и эмпириокритицизма которая предпринята Богдановым. Результатом является формирование оригинальной философской концепции, основными понятиями которЬй являются понятия "системный подбор", "подстановка", "живой опыт".

Научная и практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования проливают свет на один из интереснейших эпизодов отечественной философии - философию А.А.Богданова дотектологического периода. Открытый в данном исследовании угол зрения позволяет критически переосмыслить не только марксистское, но и богдановское наследие.

Обнаруживая богдановскую онтологию непосредственных комплексов и параметры ее связи с непосредственным опытом, данное исследование оснащает семантикой прочтение "Тектологии", - по общему признанию, важнейшего произведения Богданова.

Фиксируя условия метода и показывая системный подбор в действии, это диссертационное исследование может обогатить методологическую базу, по крайней мере, гуманитарных исследований.

Наконец, поскольку "отражение" и "подстановка" это два термина, но одно понятие, постольку "непосредственный опыт" Богданова представляет собой то, что М.К.Мамардашвили называл "феноменальным срезом сознания". В таком случае различие между философией Богданова и философией ленинизма представляет собой вариант различия между современной философией и классической. Поэтому данное исследование давая интересный ключ для осмысления философской противоположности ленинизма и богдановизма, позволяет более корректно, чем прежде, осмыслить события в нашей стране, происходившие в первой трети XX века. Как уже ясно, один из составных моментов нашей истории тот, что борьба с современной философией была возведена в ранг большой

государственной политики. Многие, не ведая о том, продолжают эту борьбу и по сей день.

Материалы диссертации могут быть использованы в учебных курсах и спецкурсах по истории философии.

Апробация работы. Работа над изучением философии А.А.Богданова начиналась в 1988 и выполнялась до 1992 г. под руководством проф. М.В.Желнова в аспирантуре при кафедре философии и методологии науки естественных факультетов Московского государственного университета по специальности 09.00.01 - диалектический и исторический материализм. Первоначальная формулировка темы была такова: "Философское наследие А.А.Богданова и современность". Диссертация на этой кафедре не обсуждалась.

С 1996 года работа над исследованием богдановского

«

наследия была возобновлена на кафедре философии философского факультета Ростовского государственного университета под руководством профессора, доктора философских наук А.Н.Ерыгина. Здесь произошла переориентация научных интересов, а вслед за тем и переосмысление темы. Вследствие этого была написана другая диссертация по другой теме и по другой специальности, 09.00.03 -история философии.

Диссертация дважды обсуждалась на кафедре философии философского факультета Ростовского госуниверситета.

Основное содержание работы раскрыто в двух публикациях общим объемом 1 п. л.. 5

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Шиленков, Евгений Викторович, 1999 год

ЛИТЕРАТУРА

i

1. Абалкин Л.И. Тектология А. Богданова: на пути к новой парадигме // ВФ.- 1995 - № 8. - С.3-7.

2. Арапов М. Язык утопии: о русском марксистском философе

А.А.Богданове и его учении // Знание - сила - 1990 - № 2 - С. 66-72.

3. Баллер Е. А. Проблема преемственности и развитие

социалистической культуры. // Коммунизм - культура. - Изд. МАСЛИН - М., 1966.

4. Багатурия Г. А. Первое великое открытие Маркса.

Формирование и развитие материалистического понимания истории // Маркс - историк. - М., 1968 - С.107-173.

5. Багатурия Г. А. Структура и содержание рукописи первой

главы "Немецкой идеологии" К. Маркса и Ф. Энгельса // ВФ - 1965-№10.

6. Безчеревных Э. В. Проблема практики в процессе

формирования философии марксизма. - М. - 1972.

7. Белых A.A. О кибернетических идеях А.А.Богданова //

Экономика и математические методы.- 1988., вып.5.- С.792-797.

8. Бухарин Н. И. К постановке проблем теоретического

марксизма // Вестник социалистической академии. - 1923. -№3.-С. 3-15.

9. Бухарин Н. И. Буржуазная революция - прелюдия

пролетарской. // Под знаменем марксизма. - 1922. - № 7-8.

10. Бухарин Н. И. Пролетариат и вопросы художественной

политики // Красная новь. - 1925. - № 4. - С. 263-272.

11. Бухарин Н. И. Культура и борьба с бюрократизмом //

Революция и культура. - 1927. - №2.

_ i

12. Бухарин Н. И. Пролетарская революция и культура. - С.-

Петербург, 1923. - С.42-44.

13. Водолагин A.B. Богдановское обоснование партийно-

группового волюнтаризма // Знания - народу. Журнал общ-ва "Знание" РСФСР. - 1990 - №№ 7,9.

14. Водолагин A.B. Политическая социология А.А.Богданова //

Социологические исследования. - 1990. - N6. - С. 132-140.

15. Володин А. И. Бой абсолютно неизбежен. - М., 1982.

16. Гальперин А. Э. Уйти от сегодняшней КПСС // Судьбы

партии: проблемы, перспективы, прогнозы. - М., 1990 -Изд.МГУ. - С. 90-101.

17. Гадамер X. Г. Что есть истина? // Логос, 1991, N 1.

18. Гловели Г. Д., Фигурновская Н. К. Трагедия коллективиста

// Вступительная статья в кн. А. А. Богданов. Вопросы социализма. - М., 1990.

19. Гловели Г., Пустильник С. Сотри случайные черты // Химия

и жизнь.- 1990.-N12-С.11-17.

20. Генкин Е. Б. Государственная деятельность Ленина 1921-1923.

- М., 1969.

21. Гоникман С. Теория общества и теория классов Богданова //

Под знаменем марксизма. - 1929. - №12.

22. Горбунов В. В. Ленин и Пролеткульт. - М., 1974.

23. Горбунов В. В. Критика Лениным теории пролетарской

культуры об отношении к культурному наследию // Вопросы истории КПСС - 1968. - № 5. - С. 83-83.

24. Ежов В. А. О содержании и хронологических рамках

культурной революции в СССР // Вопросы истории. -1966. -№10. - С. 58-64.

25. Ермаков В. Т. Некоторые черты завершающего этапа

культурной революции в СССР // Вестник

Ленинградского университета. Серия истории, языка, литературы. - 1964. - № 14. - С. 5-15.

26. Желнов М. В. Предмет философии в истории философии. -

М., МГУ, 1981.

27. Жак Любовь. "Товарищ Антон". // Волга.- 1967.-К4 - С. 105-

115.

28. Ильенков Э. В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. - М., Политиздат, 1980.

29. Ильенков Э. В. Маркс и западный мир. / в сб. Э. В. Ильенков.

Философия и культура. - М. -1991. - С. 156-170.

30. Ильенков Э. В. Логика "Капитала". - В ст. "Капитал" //

Философская энциклопедия в пяти томах. / Т. 2.

31. Калинин Ф.И. Пролетариат и творчество // Пролетарская

культура. - 1918. - № 7-8.

32. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения.// Собр.

соч. в 6-ти тт. / Т. 6. - М., 1966. - С. 349 - 354.

33. Карев Н. Тектология или диалектика // Под знаменем

марксизма. - 1926. - № 4-5. - С. 16-44.

34. Карев Н. О группе "Рабочая правда". // Большевик. - 1924. - №

7-8.

35. Кривцов Ст. Памяти Богданова // Под знаменем марксизма. -

1928.-N4.-С.179- 186.

36. Крупская Н. К. Пролетарская идеология и Пролеткульт //

Правда, 08.10.1922.

37. Ксенофонтов В. Т. Ленин и борьба с механицизмом в

СССР (1922-1925) // Ученые записки каф. общ. наук

вузов Л-да. Серия философия. -1971. - № 12. - С. 175-186.

38. Куманев В. А. Некоторые проблемы изучения культурной

революции в СССР // Вопросы истории. - 1967. - №12. - С.96-108.

39. Кульсеева Т. Г. Социально - политические идеи А.А.Богданова // Социально-политический журнал. - 1995. -№1. - С.175-186.

40. Кузьминых H.A. Архитектор "нового мира" // Вестник

Росс.АН.- 1992 - №12 - С.57-78.

41. Кузьмина Т. А. Концепция свободы в этике Канта // Этика

Канта и современность. - 1989, Рига, АВОТС. - С.69-90.

42. Лебедев-Полянский П.И. Объем и характер работы

Пролеткульта. Всероссийский съезд ПК // Пролетарская культура. - №17-19.

43. Ленин В. И. Государство и революция. // ПСС. - Т. 33

44. Ленин В. И. Задачи союзов молодежи. // ПСС. - Т. 41. - С.298-

318.

45. Ленин В. И. О пролетарской культуре. // ПСС. - Т. 41. - С.336-

337.

46. Ленин В. И. Материализма и эмпириокритицизм. // ПСС. -

Т.18.

47. Ленин В. И. Набросок резолюции о пролетарской культуре. //

ПСС.-T. 41.-С.462.

48. Ленин В. И. Речь на Всероссийской конференции политико-

образовательных работников губернско-уездных образовательных отделов. // ПСС. - Т. 44. - С.398-408.

49. Ленин В. И. Доклад по партийной программе VIII съезда

РКП(б). // ПСС. - Т.38. - 151-173.

50. Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература.

//ПСС. - - Т.12. - С.99-105.

51. Ленин В.И. О нашей революции (17 января 1923 г.). // ПСС. -

Т.45. - С.378-382.

52. Лапин В. И. Молодой Маркс. - М., Политиздат, 1986.

53. Луначарский А. В. О профессионализме. Всероссийский съезд

ПК // Пролетарская культура. - №17-18.

54. Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. Под ред.

Ю.П.Сенокосова. - М., Изд. АГРАФ, 1997.

55. Мамардашвили М. К., Соловьев Э. Ю., Швырев В. С.

Классическая и современная буржуазная философия. Опыт эпистемологического сопоставления // ВФ. - 1970. - №12. -С.23-38; 1971. - №4. - С.58-73.

56. Маныкин A.B. Об изучении философского наследия А.А.Богданова: По материалам международной конференции ["А.А.Богданов - революционер и мыслитель", М. Ин-т Истории АН, 1989] //Философские науки. - 1990. -№8.-С.117-120.

57. Маркс К. Экономическо-философские рукописи. Соч., Т. 42.

58. Маркс К. Капитал. Т.1. //Соч. - 2-е изд. - Т. 23.

59. Маркс К., Энгельс Ф. Противоположность материалистического и идеалистического мировоззрений (I гл. "Немецкой идеологии") // К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в 3-х тт. - 1979, М. -Т.1. -С.4-76.

60. Маркович М. Маркс об отчуждении. // ВФ. - 1989. - №9.

61. Моисеев H.H. Тектология Богданова - современные перспективы. // ВФ. - 1995. - № 8. - С.8-13.

62. Нарский И.С. Очерки по vcropmi позитивизма. - М., Изд-во

МГУ, 1960.

63. Нарский И. С., Суворов Л. Н. Позитивизм и механистическая

ревизия марксизма. - М,. Высш. школа, 1962.

64. Нарский И.С. А.А.Богданов - философ [1873-1928] //

Философские науки. -1991. - №4. - С.58-73.

65. На переломе. Философия и мировоззрение. Философские

дискуссии 20-х годов. - М., Политиздат, 1990.

66. Огурцов А.П. Тектология А.А.Богданова и идея коэволюции//ВФ. - 1995. - № 8. - С.31-37.

67. Петров Н. С "исправленным" марксизмом против коммунизма. // Большевик. - 1924. - №5-6. - С.89-101.

68. Плетнев В. На идеологическом фронте // Правда. - 27.09.1922.

- С.3-8.

69. Плетнев В. О профессионализме // Пролетарская культура. -

№7-8.-С.31-37.

70. Плеханов Г. В. Критика наших критиков. // Собр. соч. в пяти

томах. - М. - Т.П. - С.545 533.

71. Плзотто П. А. А. А. Богданов о "военном коммунизме" //

Социологические исследования. - 1990. -№11. - С. 147-151.

72. Пушкин В. Г. "Тектология" А. А. Богданова: философско-

методологические аспекты // Философские науки.- 1991.-№4.- С.74-84.

73. Пустильник С.Н. Принцип подбора как основа тектологии

А.Богданова // ВФ. - 1995 - №8. - С.24-30.

74. Садовский В.Н. Эмпириомонизм А.А.Богданова: забытая

глава философии науки. // ВФ. - 1995. - № 8. - С.50-62.

75. Садовский В.Н. Рецензия на книгу К.Н.Любутин, Г.Р.Змановский. Пролегомены к "богдановщине". Екатеринбург, изд-во Уральского университета, 1996. II ВФ. -1998.-№3.-С.174-179.

76. Сафронова Н. Звезда Богданова. // Коммунист Белоруссии.-

1991.- №5.- С.58-65.

77. Сетров М. И. Об общих элементах тектологии Богданова,

кибернетики и теории систем // Уч. зап. каф. общ. наук вузов Л-да. Серия философия. • 1967. -№8.

78. Селектор М. 3. Диалектический материализм и теория

равновесия. - 1934, М.-Л.

79. Ситковский Е.П. А.Богданов и праксиологические

"теории" //Научн. докл. высш. школы. Филос. науки.- 1983.-N1.-0.78-84

80. Смирнов И. С. Ленинская концепция культурной революции и

критика Пролеткульта // История науки и некоторые проблемы современности. - М., 1969.

81. Стоянович С. От марксизма к постмарксизму // ВФ. - 1990. -

№1.

82. Самарская Е. А. Категория практики К. Маркса и

современные дискуссии. - М., Наука, 1977.

83. Самойлов В. Александр Богданов // Инженерная газета. - 15

марта 1991.

84. Токарев Ю.Н., Мальцева И.Ю., Гловели Т.Д. А.А.Богданов -

к 115-летию со дня рождения ученого // Гематология и трансфузиология.- 1988.- Т.ЗЗ. - №12.- С.51-55.

85. Троцкий Л. Д. Литература и революция. М,. Политиздат, 1991

(печатается по госполитпросветовскому изданию 1923 года).

86. Уайт Д. От философии к всеобщей организационной науке:

источники и предшественники тектологии А. Богданова. // ВФ.- 1995.-№8.-С.38-49.

I

87. Удальцов А. К критике теории классов у А. А. Богданова //

Под знаменем марксизма. - 1922. - №7-8.

88. Урманцев Ю.А. Тектология и общая теория систем .// ВФ. -

1995.-№8.-С.14-23.

89. Францев Ю. Революция и культура // Известия. - 27 сентября

1966.

90. Хмельницкая Е. Чем вредна политическая экономия А. А.

Богданова // Молодая гвардия. - 1924. - №9.

91. Хавина Т. А. Борьба коммунистической партии за Пролеткульт и руководство его деятельностью. Реф. дисс. ИНИОН. - 1978. - Л-д.

92. Шиленков Е.В. Эмпириомонизм А.А.Богданова: замысел и

результат. // Философия в пространстве истории. Сборник научных трудов. - Ростов-на-Дону, 1998. 0.9 печ. листов.

93. Шиленков Е. В. Реферат: МАКЛОКЛАН Д. Философия

восприятия. MACLACHLAN D.L.C. Philosofy of perception.

- Englwood Cliffs (N.J.): Prentic Hall, 1989, - XIV, 125p. -(Prentic Hall Faund. ser.)//P>K ИНИИОН/ "Общественные науки за рубежом", Философия. -1991- №3 - с. 65-67.

94. Щеглов А. Борьба Ленина против богдановской ревизии

марксизма. -М.-Л, 1937.

95. Щеглов А. Что такое махизм и эмпириокритицизм // Правда.

- 24 декабря 1938.-С.5-12.

96. Яковлев Я. О пролетарской культуре и Пролеткульте //

Правда. - 24-25 октября 1922.

97. Яскевич Я. С. В поисках идеала строгого мышления. - Минск,

Университетское, 1989.

98. Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования / Сб. под ред. А. И. Володин и др. Академия общ. наук при ЦК KiiCC, Каф. философии. - 1989, М. -вып. 2.

t

99. Гоффман Б. Корни теории относительности. - М., Знание,

1987.

100. Пономарев Л.И. Под знаком кванта. - М., Советская Россия,

1984.

101. "О причинности". Полемика Э.Шредингера и М.Планка на заседании Прусской Академии наук 4 июля 1929 года. // М.Планк. Избранные труды. Отв.ред. Л.С.Полак. - М., Наука, 1975. -С.678-6821.

102. Планк М. Единство физической картины мира. // Там же. -С.613-633.

103. Планк М. Двадцать лет работы над физической картиной мира. // Там же. - С.568-589.

104. Планк М. Научная автобиография // Там же. - С.649-663.

105. М. Планк и философия. Пер. с нем./сб. научных трудов. - М.,

Изд. Ин. лит., 1963.

106. Biggart, John (University of East Anglia, Norwich) " А.А.Богданов и Н.И.Бухарин о социальной роли интеллигенции." Доклад на английском языке на Богдановских чтениях "А. А. Богданов (Малиновский). Революционер и мыслитель". Институт Истории АН СССР. 9-17 апреля 1989 года. 40 стр.

107. Biggart, John. Anti-Leninist Bolshevism: The FORVARD group

of the RSDRP // Canadian Slavonik Paper.- 23, June, 1981.

1 это заглавие взято из одного из номеров ПЗМ, где в свое время под ним были опубликованы, в отвратительном, правда, переводе эти две речи. Заседание было посвящено приему Э. Шредингера в действительные члены Прусской Академии наук. Ре"? Планка по замыслу должна была представлять собой устный адрес Шредингеру, но, как и полагается настоящим ученым, они предпочли пустой формалистике содержательный обмен мнениями.

108. Bailies, Kendal E. Lenin and Bogdanov: The end of Alliance //

Columbia Essays in International Affairs, ed. A.W.Cordier. -1967, New York. - pp.2-108.

109. Bailes, Kendal E. The American Connections: Ideologi and Transfer of American Technology to the Soviet Union // Comparativ Studies in Society and History 23 July 1981.- pp.421-428.

11 O.Brown Edward J. The Proletarian Episod in Rassian Literature, 1928- 1932.-New York.

111.Daniels, Robert Vincent. The Consience of Revolution: Communist Opposition in Soviet Russia. - 1969, New York.

112. Fitzpatrick, Sheila. Cultural Revolution as Class War// Caltural Revolution in Rassia 1928-31 / ed.Sheila Fitzparick. - 1978, Bloomington, Ind.

113.Fitzpatrick, Sh. The Civil War as Formativ Experience // Bolshevic Culture: Experiment and Order in Rassian Revolution, ed. Abbot Gleason, Peter Kenez and Richard Stites. - 1985, Bloomington, Ind.

114.Fitzpatrick, Sh. The Commissariat of Enlightment: Soviet Organization of Education and the Arts under Lunacharsky, October 1917-1921. - 1970, Cambridge, England.

115.Graham, Loren R. Bogdanov's Inner Message // Alexander Bogdanov, Red Star: The First Bolshevik Utopia' Ed. Loren Graham and Richard Stites and trans. Charles Rougle. -1984, Bloomington, Ind.

116.Hatch, Elvin. Theories of Man and Culture. - 1973, New York.

117.Joravsky, David. Soviet Marxism and Natural Science 19171932. - 1961, New York. »

118.Lewin, Moshe. Lenin's Last Struggle. - N.-Y., 1970.

119.Levin, Moshe. Lenin's last Struggl. - N.-Y., 1970.

120.Lecort Dominique. Proletarian Science? The case of Lycenco, transl. Ben Brewster. - Atlantic Highlands, N.J., 1977.

121.Maguire, Robert A. Red Virgin Soil: Soviet Literature in 1920's. - Prinston, N.J., 1968.

122.Mandel Ernest. Liebman and Leninism // Socialist Register. -1975.

123.Sochor Zenovia A. Revolution and Culture. The Bogdanov-Lenin Controversy. - Cornel University Press, Ithaka and London, 1988.

124.Sochor Zenovia A. A.A.Bogdanov.In Search of Caltural Liberation // Nietzche in Russian Literature and Thought. Ed.Bernice Glatzer Rosenthal. Prinston. - N.J.,1986.

125.Shapiro, Leonard. The Communist Party of the Soviet Union. -2d ed. - New York, 1971.

126.Slonim, M. Soviet Russia at Literature. - N.-Y., 1968.

127.Utechin, S.V. Bolshevism 'and Their Allies after 1917: The Ideologikal Pattern // Soviet Studies. - 1958. - №10, October.

128.Williams, Robert C. Collectiv Immortality: The Sindikalist Origins of Proletarian Culture, 1905-1910 // Slavic Review.-1980. - №39, September.

129.White, James D. The First PRAVDA and the Russian Marxist Tradition // Soviet Studies. - 26 April 1974.

130.Yachot, I. The Marxion Notion of Ideology // Studios in Soviet Thought. - 1979. - №20, July.