Берлин как текст в метаромане В.В. Набокова и Э.М. Ремарка тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат филологических наук Морев, Дмитрий Александрович

• Морев, Дмитрий Александрович
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Морев, Дмитрий Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Город как текст в романах В. В. Набокова «берлинской поры»

1.1. Берлин и берлинский текст.

1.2. Структура берлинского текста.

1.3. Динамика метаромана.

Глава 2. Город глазами «потерянного поколения»

2.1. Город в метаромане Э. М. Ремарка.

2.2. Берлин между двумя войнами в романе «Три товарища».

Глава 3. Топос Берлина в двойном восприятии

3.1. Сходство и различие в трактовке Берлина в послевоенном творчестве

Э. М. Ремарка и В. В. Набокова.

3.2. Европейский город как оппозиция американскому урбанизму.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Берлин как текст в метаромане В.В. Набокова и Э.М. Ремарка»

Непрекращающиеся исследования города как эстетического феномена способствуют совершенствованию способов и методов в различных областях науки и искусства. Литературоведение находится сегодня в авангарде таких исследований. Интерес специалистов к проблематике художественного топоса в произведениях отечественных и зарубежных писателей привел к появлению ряда монографий и публикаций, посвященных разработке такого термина, как «городской текст».

Методологическую основу для них составили исследования текста (А. М. Пятигорский 1962, Ю. М. Лотман 1970, М. М. Бахтин 1979, Б. М. Гаспаров 1996), развитие теории интертекстуальности (Ю. Кристева 1967, Р. Барт 1989, Ж. Женетт 1998) и гипертекста (М. Визель 1999), и, в особенности, работы, касающиеся сверхтекста (А. К. Жолковский, Ю. К. Щеглов 1971, В. Н. Топоров 1983, Н. А. Купина, Г. В. Витенская 1994), которые заложили основу для рассмотрения конкретных локусов в качестве единых концептов сверхтекста1.

Значительным результатом расшифровки семиологического понятия городского текста является монография «Образ города» (1982) К. Линча, в которой представлена возможность художественного восприятия эмпирического образа города, данного в тексте. В «Заметках по реконструкции текстов. Текст города-девы и города-блудницы в мифологическом аспекте» В. Н. Топорова (1983) выявлены извечно противостоящие друг другу городские архетипы Вавилона и Иерусалима. В работе Ю. М. Лотмана «Символика Петербурга и проблемы семиотики города» (1992) выделены города концентрического и эксцентрического типа расположения в семиотическом пространстве.

Большое число текстов, возможность их природно-культурного синтеза и формирование единого пространственно-временного образа города позволило на современном этапе появиться работам, посвященным

1 Все упоминания или названия работ включены в библиографию к диссертации исследованиям московского, петербургского, пермского и венецианского текстов русской литературы. Целый ряд работ посвящен историческому и современному Петербургу: В. Н. Топоров «Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (1995), Р. Д. Тименчик, В. Н. Топоров, Т. В. Цивьян «Сны Блока и «петербургский текст» начала XX века» (1975), Hinrichs J.P. Search of Another St. Petersburg (1997), Lo Gatto E. II mito di Pietroburgo: storia, leggenda, poesia (I960)) и др. Московский текст изучен в работе Н. В. Корниенко «Москва во времени» (1997); венецианский текст рассматривается в книге Н. Е. Меднис «Венеция в русской литературе»

1999), пермский текст изучен В. В. Абашеевым в работе «Пермь как текст»

2000). Специальные работы о берлинском тексте в настоящее время отсутствуют.

Генезис городского текста начинается с историей мировой литературы. Попытки обращения к нему присутствуют уже у Гомера, не только вынесшего семантику города в заглавие своей поэмы («Иллиада»), но и уделившего особое внимание мифопоэтике, сформировавшейся вокруг городов и областей Древней Греции в период общенационального похода на Иллион, подчеркнув уже сложившуюся в те времена сакральную сущность города. Небывалый расцвет «городской» темы происходит в период становления буржуазного общества в XVIII-XIX вв. и повсеместной урбанизации в Европе. «Картина Парижа» (1781) JI. С. Мерсье с отображением общественных и частных нравов, господствующих идей и обычаев, представляет собой Париж уже в семиотической сфере с символическим значением его частей и выраженный особым языком описания - «парижским текстом». Этот язык использует французский романтик В. Гюго в историческом романе «Собор Парижской Богоматери» (1831) и романе-эпопее «Отверженные» (1862), где город приобретает особый историософский контекст. Среди французских писателей-реалистов следует особо выделить О. Бальзака, в романе которого «Отец Горио» (1834) создан яркий образ Парижа, его блеск и нищета одновременно.

Художественно выверенным и предельно функциональным выглядит Лондон Ч. Диккенса, который в качестве фона использует город во многих своих произведениях («Приключения Оливера Твиста» (1838), «Домби и сын» (1848) и др.).

В отечественной литературе чаще всего встречается обращение к двум весьма антагонистичным топосам - Петербургу и Москве. Общая тенденция обращения к Петербургу - рассмотрение его как «крайнего» города, нередко с эсхатологическим исходом, заключающего в себе массу внутренних противоречий, выходящих за пределы эмпирического бытия города. Москва видится космологическим центром на пересечении начал Востока и Запада, городом - центром русской бытийности, наполненным символическим содержанием мифологизированного «третьего Рима». Ю.М. Лотман в статье «Символика Петербурга и проблемы семиотики города» выделяет города концентрического и эксцентрического типа: «Концентрическое положение города в семиотическом пространстве, как правило, связано с образом города на горе (или на горах). Такой город выступает как посредник между землей и небом, вокруг него концентрируются мифы генетического плана (в основании его, как правило, участвуют боги), он имеет начало, но не имеет конца - это «вечный город». Эксцентрический город расположен «на краю» культурного пространства: на берегу моря, в устье реки. Здесь актуализируется не антитеза «земля/небо», а оппозиция «естественное/искусственное». Это город, созданный вопреки Природе и находящийся в борьбе с нею, что дает двойную возможность интерпретации города: как победы разума над стихиями, с одной стороны, и как извращенности естественного порядка, с другой. Вокруг имени такого города будут концентрироваться эсхатологические мифы, предсказания гибели, идея обреченности и торжества стихий будет неотделима от этого цикла городской мифологии. Как правило, это потоп, погружение на дно моря» (Лотман 1992, 10). Образы Москвы и Петербурга встречаются в творчестве А. Н. Радищева, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, М. А. Булгакова и др.

Литературная слава Берлина началась с цикла берлинских новелл крупнейшего представителя немецкого романтизма Э. Т. А. Гофмана, который в присущей ему манере привнес в город мистическое начало, расширив, тем самым, метафизическое пространство городского текста. Впоследствии автором, широко использующим образ Берлина, стал крупнейший представитель немецкого реализма Т. Фонтане («Эффи Брист»1895, «Штехлин» 1899). Позднее Берлин стал центральным образом в романе А. Деблина «Берлин, Александерплатц», где городской текст задан в координатах топологически выверенной конструкции с одним из самых масштабных воплощений городской среды в немецкой литературе первой половины XX века. Стоит отметить также социально-психологический роман X. Фаллады «Маленький человек - что дальше?» (1932), поднимавший тему маленького человека в большом городе, и роман Э. М. Ремарка «Три товарища» (1938). Значительный вклад в формирование образа Берлина внесли и русские писатели-эмигранты, представившие город с точки зрения иностранцев. К ним мы относим в первую очередь В. В. Набокова, создавшего впечатляющие образы Берлина в романах «берлинской поры».

В современной интерпретации городской текст приближается к любому художественному тексту с сохранением всех необходимых связей и сопряжения образов. Под городским текстом мы понимаем комплекс образов, мотивов, сюжетов, который воплощает авторскую модель городского бытия - как в общих, так и в частных его проявлениях, выраженный знаковыми средствами и данный в историософском и метафизическом осмыслении.

Историософское осмысление предполагает единство пространственно-временного образа в прошлом, настоящем и будущем с пониманием сложившейся мифопоэтики города, его истории, а также всей совокупности внетекстовых связей, присущих тому или иному городскому тексту. Это не означает обязательное знакомство со всем количеством конкретных текстов, в которых в том или ином образе проявляется город, но в то же время утверждает обязательное распознавание доминантных точек, их характера и соотношения, которые, как заметил в своем труде «Образ города» К. Линч, приводят к вообразимости - такому качеству материального объекта, которое может вызвать сильный образ в сознании произвольно избранного наблюдателя (Линч 1982, 21) .

В рассматриваемых романах есть большое количество материала для историософского осмысления. Как Э. М. Ремарк, так и В. В. Набоков пристальное внимание уделяют признакам времени, окружающей героев обстановке, деталям, превращающим город в единый фон развития действия.

Метафизическое осмысление предполагает наличие метафизической ауры. Степенью выраженности этой ауры во многом определяется способность или неспособность городов порождать связанные с ними тексты. Именно наличие метафизического обеспечивает возможность перевода материальной данности в сферу семиотическую, в сферу символического означивания, и, следовательно, формирование особого языка описания, без чего немыслимо рождение текста.

В последнее время все больше возрастает интерес к творчеству русско-американского писателя В. В. Набокова и немецкого писателя Э. М. Ремарка. Причиной является «набоковский бум», произошедший у нас в стране, после того, как стало доступно наследие В. В. Набокова, а также выросший интерес отечественных издательств к зарубежным авторам XX века, что способствовало массовой популяризации таких писателей, как Э. М. Ремарк. С выходом собраний сочинений, включающих практически все наследие обоих писателей, становится возможным провести анализ созданных писателями образов и отметить динамику их развития.

2 При цитировании указан автор, год издания, страница

На первый взгляд между писателями одной эпохи отсутствует общность. Сами писатели не только расходились в своих гражданских позициях, но и имели разные взгляды на современный литературный процесс. Например, В. В. Набоков, отмечая творчество Джойса, Кафки и Пруста, не удостаивал положительным откликом самого Э. М. Ремарка. Однако общее в том, что оба писателя были обречены на изгнание, и понимание их творчества связано с осмыслением их собственной трагической судьбы, когда они лишились родного дома, который являлся воплощением утопии. Практически в одно время писатели переехали в Америку из пылающей огнем Европы. И даже последние годы жизни они провели в одной стране - Швейцарии. Параллели между писателями можно провести не только на уровне осмысления фактов их жизни, но и на уровне экзистенциального мироощущения, глубоко проявившегося в творчестве В. В. Набокова и Э. М. Ремарка, герои которых во многом автобиографичны. Подобно своим авторам, они становятся вынужденными эмигрантами, испытывают острую ностальгию по оставленному отечеству, переносят все тяготы скитальческой жизни и пытаются сохранить в себе те ценности, которые в начале XX века обесценились в обществе: любовь к ближнему, гуманность человеческих отношений, сострадание.

Двух совершенно непохожих друг на друга писателей объединяет и то, что оба принадлежат к так называемому «потерянному поколению». В своем первоначальном значении это поколение писателей, попавших в жерло Первой мировой войны. Сюда входили Э. М. Ремарк, Р. Олдингтон, Ф. С. Фицджеральд, Э. Хемингуэй, О. Хаксли, чьи романы относятся к произведениями литературы «потерянного поколения». «Ее отличительные черты - выбор героев, прошедших огонь Первой мировой войны и не могущих вписаться в мирную жизнь; выражение сомнения в любых высоких словах, обесцененных войной; одиночество героев, их тяга к дружбе и любви, к веселящейся толпе; стоицизм героев.» (Луков 2005, 423). Но и В. В. Набокова также можно причислить к «потерянным», хотя не война, а, скорее, революция стала причиной этого. Героев В. В. Набокова и Э. М. Ремарка объединяет утрата родины, стимулирующая на протяжении всего творчества попытки возвратиться в прошлое хотя бы в воображении и памяти.

Судьба связала обоих писателей с Берлином. Будучи коренным немцем, Э. М. Ремарк отдает дань немецким городам, и в романах, посвященных жизни до изгнания, находится место и Берлину, где он жил и работал после войны. При этом урбанистическая образность сохраняется и в его позднем послевоенном творчестве. В романах В. В. Набокова герои-эмигранты - гости Берлина. История забрасывает их на этот обитаемый остров, где они смиряются или исчезают.

Представляя Берлин как текст, обозначенный у Э. М. Ремарка в чистом виде в романе «Три товарища», правильнее будет назвать родовые черты образа города в целом, повторяющегося от романа к роману. Город как текст расплывается в творчестве Э. М. Ремарка в пространстве практически всех его романов, созданных накануне и после войны. Иначе дело обстоит у В. В. Набокова (Сирина).

Несмотря на то, что В. В. Набоков был знаком со многими городами, они не столь сильно занимают внимание: Париж, Лондон, Нью-Йорк, Кембридж, лишь мелькают перед глазами автора. Только Берлин «на полтора десятка лет стал средой обитания молодого писателя Владимира Сирина, входя многочисленными картинами, то явно, то исподволь подвергнутыми художественной деформации, на страницы его книг» (Зверев 2004, 118).

Объединяющей формой в русскоязычном периоде творчества В. В. Набокова и зрелом творчестве Э. М. Ремарка является метароман. Степень апробации данного термина на сегодняшний день достаточно высока. Он стоит в ряду таких соположенных друг с другом определений, как «метарассказ», «метаповествование», «метадискурс», «метатекст», «метапроза», «металитература», в отношении которых допускается их взаимозаменяемость и синонимичное использование (СЗЛ 1996, 229). Наш выбор этого термина продиктован как спецификой исследования (заставляющей обращаться именно к романной поэтике), так и достаточной аккомодацией термина «метароман» (применительно к творчеству В. В. Набокова, в частности) в современной науке. (Ерофеев 1990, Липовецкий 1994).

Понятие «метапроза» появляется в исследованиях, посвященных послевоенному модернизму и постмодернизму. В истории разработки данного встречаются имена таких ученых, как Ж.-Ф. Лиотар («Постмодернистский удел», 1979), Ф. Джеймсон («Политическое бессознательное: Повествование как социально-символический акт», 1981), Д. Лодж, Р. Имхов («Современная метарпоза», 1986).

Метарассказом Ж.-Ф. Лиотар обозначает все те «объяснительные системы», которые, по его мнению, организуют буржуазное общество и служат для него средством самооправдания: религия, история, наука, психология, искусство (иначе говоря, любое «знание»). Видный французский постмодернист, Ж.-Ф. Лиотар таким образом критиковал традиции модернистской литературы, стремящейся к целостности и самодостаточности отображаемого художественного мира, декларируя прерывистость и эклектизм, свойственный постмодернистам.

Иначе понимал метарассказ американский литературовед Ф. Джеймсон, у которого повествование выступает в виде «эпистемилогической категории», понятой «как одна из абстрактных (или «пустых») координат, изнутри которых мы познаем мир, как «бессодержательная форма», налагаемая нашим восприятием на неоформленный, сырой поток реальности» (Ильин 1996, 217). Конечной целью так называемого «симптоматического анализа» литературного текста по Ф. Джеймсону является выделение метарассказа («доминантного кода»), специфичного для мироощущения каждого писателя.

Одно из наиболее подробных определений метапрозы дает немецкий ученый Р. Имхов. Под метапрозой он подразумевает род саморефлективного повествования, которое повествует о самом процессе повествования. Она сконцентрирована на феноменологических свойствах литературы и исследует сущностную природу словесного искусства в том ракурсе, в каком оно бросает свет на «творчество», воображающее себя творящим (Имхов 1986, 9).

В отечественном литературоведении известно определение метатекста, данное Ю. И. Левиным. Под метатекстом он понимал «такие куски текста, в которых упоминается или обсуждается тот или иной фрагмент текста или самого романа, - именно как текста, как литературной структуры (подача событий, композиция, стиль, самый факт написания и т.д.)» (Левин 1998, 296).

По отношению к произведениям В. В. Набокова термин «метароман» впервые использовал В. Ерофеев. Он утверждал что «целый ряд романов писателя группируется в метароман, обладающий известной прафабулой, матрицируемой, репродуцируемой в каждом отдельном романе при необходимом разнообразии сюжетных ходов и романных развязок, предполагающих известную инвариантность решений одной и той же фабульной проблемы» (Ерофеев 1990, 175). К творчеству Э. М. Ремарка понятие метароман так же вполне применимо, что и к творчеству В. В. Набокова.

Под метароманом в данной работе понимается последовательное целостное повествование, состоящее из нескольких самостоятельных произведений, характеризующихся сходством тем, мотивов и образов, объединенных героем, представляющим собой alter ego автора, который находится в оппозиции к происходящим историческим событиям.

Сходство В. В. Набокова и Э. М. Ремарка в приемах построения «серийных» романов позволяет применить к ним понятие метароман. Связанные множеством общих тем, писатели объединяются еще и аркой метаромана, которая позволяет рассматривать произведения взаимосвязанными и продолжающимися. Выявление тенденций в развитии отдельных мотивов и использование общих правил оценки для разных романов будет верным критерием при разработке метаромана. Возможность рассмотрения динамики в представлении различных образов - также одн] из достоинств метаромана.

Предметом исследования в диссертации является построенный по особенным правилам Берлин как текст в романах В. В. Набокова и Э. М. Ремарка.

Материалом исследования являются романы Э. М. Ремарка: роман Im Westen nichts Neues («На Западном фронте без перемен») (1929), роман Der Weg zurück («Возвращение») (1937), роман Drei Kameraden («Три товарища») (1938), роман Arc de Triomphe («Триумфальная арка») (1945), роман Der schwarze Obelisk («Черный обелиск») (1956), роман Schatten im Paradies («Тени в раю») (1971). Параллельно исследуются произведения В. В. Набокова русского и американского периода творчества: роман «Машенька» (1926), роман «Король, Дама, Валет» (1928), роман «Защита Лужина» (1929), , новелла «Путеводитель по Берлину» (1930), роман «Подвиг» (1931), роман «Дар» (1938), автобиография «Другие берега» (1951), роман «Lolita» («Лолита» 1955), роман «Pnin» («Пнин» 1957).

Объектом исследования являются механизмы построения и особенности функционирования образа города как текста в рамках единого метаромана В. В. Набокова и романов Э. М. Ремарка.

Вся история набоковского творчества «берлинской поры» окружена тайной создания метаромана, потому что, хотя обстоятельства жизни и судьбы героев тесно переплетаются с собственно авторскими, подлинных доказательств незапланированного копирования элементов своей автобиографии в романах нет, что и не позволяет поставить под сомнение высокую значимость вымысла. Несмотря на неоднократные замечания как критиков, так и почитателей таланта В. В. Набокова в планомерном увековечивании сюжетов своих личных переживаний (например, 3. Шаховская идет даже дальше Берлина: «Я не знаю другого писателя, который в течение всей своей жизни продолжал бы писать о себе самом, обязательно включая в свои книги частицы своей биографии» (Шаховская 1991, 64)), метароман можно считать лишь отчасти автобиографичным, и то с обращением на приготовленную для этого случая автобиографию «Другие берега».

Но что остается действительно личностно-авторским вкладом в роман и что включает в себя собственно набоковские переживания, не вымышленные, а настоящие, - так это ощущение чужого города и положительная динамика его восприятия от «Машеньки» к «Дару», от полного неприятия к смирению.

В метаромане будет сформирована пространственно-временная константа для обозначения Берлина как текста и неизменного отношения к нему автора. Благодаря этому создается единое и неизменное пространство Берлина.

Среди романов Э. М. Ремарка выделяются фронтовые, послевоенные и эмигрантские. Основой городского образа всех романов становится убеждение писателя в его непреложном значении. Нельзя не вернуться в город, нельзя в нем не жить, нельзя ни желать, ни жить - основная мысль такого подхода. Получая в наследство от войны полностью враждебную ауру, ее не удается преодолеть. Герои уезжают из него, но возвращаются. Они пытаются найти городу замену - тщетно. До тех пор, пока Э. М. Ремарк не перейдет к теме эмиграции, не будет ни слова о том, что можно покинуть город навсегда. По этой причине большинство романов имеют местом действия город.

Библиографию по творчеству В. В. Набокову составили воспоминания самого писателя, мемуары, работы критико-библиографического характера, монографии, статьи.

Важным источником информации о жизни и творчестве В. В. Набокова является его русская книга воспоминаний «Другие берега» (1954), которая явилась второй после английской «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство», 1951) и предшествовала более поздней «Speak, Memory» («Память, говори», 1966). Автобиография иногда выполняет не только информативную, но и причинную и целевую функцию. В случае с В. В. Набоковым заметно смешение функций автобиографии. Неизменное обращение во всех произведениях русского периода к теме детства позволяет предположить, что само появление «Других берегов» было неизбежным продолжением уже начатой автобиографии на страницах романов. В мемуарах В. В. Набоков объединяет информативную функцию с причинной, в последний момент заменяя ее объяснительной. Такая перемена названия дает этой функции самые широкие возможности. Сознание главных героев, наполнено наполовину мыслями о несовершенстве современного мира, а наполовину сожалением об утраченном прошлом. Эта объяснительная функция автобиографии В. В. Набокова смело дает нам повод не только сомневаться в истинной обусловленности всех характеров до их появления по причине чрезмерности акцентов на отдельные сюжеты.

Автобиография понимается В. В. Набоковым не просто как последовательное описание своей жизни. В ней рассматривается пережитое сразу в нескольких планах. В психологическом плане предпринимается попытка осмысления своего поведения и, что очень важно, своего положения в свободном мире искусств. В философском плане показано формирование самосознания писателя, причем не со стороны, а как будто изнутри, но с точки зрения зрелого человека.

Набоковский бум вызвал появление мемуаров 3. Шаховской, О. Волкова, Н. Берберовой. Появляется ряд научных биографий и монографий на русском и английском языках. Среди их авторов: Н. Анастасьев ("Феномен Набокова", 1992), Б. Носик ("Мир и дар Владимира Набокова", 1995), А. Зверев ( «Набоков» в серии "Жизнь замечательных людей", 2001),

Б. Бойд ("Владимир Набоков. Русские годы", "Владимир Набоков. Американские годы", 2001). Количество публикаций и критических статей неисчислимо. Однако многие из них лишены теоретико-литературного аспекта, что снижает их научную ценность. Исключением являются статьи таких авторов как В. Ерофеев, Д. Джонсон, А. Долинин, М. Липовецкий, В. Топоров, Д. Циммер.

Характерным примером мемуаров является книга 3 Шаховской. Не отвлекаясь на такие важные для биографов факты, как детство, потеря отца, жизнь в эмиграции, увлечения В. В. Набокова, 3. Шаховская в мемуарах «В поисках Набокова» (1991) производит свой анализ характера и творчества писателя, который, может быть, не столь глубок и обширен, но интересен тем, что представляет собой взгляд современника, хорошо знавшего писателя и человека. 3. Шаховская сама проводит границу между творчеством и жизнью В. В. Набокова, но анализирует все во взаимном проникновении. Перед нашими глазами предстает сам человек без мантии и легенды, которая станет со временем еще ярче. В этом писательница видит необъяснимую беду, которая приводит к разрыву отношений с автором «Лолиты». Что странно для взаимоотношений с признанным гением, такой разрыв происходит на пике славы Набокова. Но умирает человек, не умирает его творчество. Сама 3. Шаховская остается верной поклонницей В. В. Набокова, несмотря на разрыв. Смысл сказанного ею об авторе «Защиты Лужина» можно представить себе рокировкой в биографии писателя, когда меняются местами некоторые приоритеты, которые позволяют укрепить свои позиции в жизни, если, конечно, жизнь вне России осталась для В. В. Набокова жизнью, а не маской или нарядом арлекина. Если же все мистификация и одна сплошная выдумка, то В. В. Набоков, который так много раз обманывал своего читателя, падает жертвой своих уловок.

Наиболее яркой работой критико-биографического характера следует признать двухтомник Б. Бойда «Владимир Набоков. Русские годы» (второй том - «Владимир Набоков. Американские годы»). Биография, написанная

Брайаном Бойдом, из-за богатого фактического материала, полученного непосредственно из архивов Набокова в Монтрё и в Библиотеке Конгресса, к которым Б. Бойд получил доступ, а также из многочичленных бесед с Верой Набоковой, считается сегодня наиболее близкой к академической. Б. Бойд начал собирать материалы еще в советскую эпоху. С переменами в нашей стране пришла возможность дополнить немалый материал новыми фактами, дотоле неизвестными.

Ценность составленной в результате биографии - двойственна. С одной стороны, мы получаем в свое распоряжение множество фактов, которые ранее не были известны. Особенно это касается последнего периода жизни писателя, когда он отгородился ширмой славы, приоткрывая ее лишь в немногочисленных интервью. С другой стороны, создается впечатление тщательного отбора материала и его ревизии. К выпуску данной биографии имела непосредственное отношение Вера Набокова, поэтому, вероятно, цензором была именно она, хотя Б. Бойд это отрицает. Но факт остается фактом: все написанное биографом предварительно читала жена В. В. Набокова, о чем написано в самой биографии. Обращает на себя внимание исключительно оптимистический тон звучания всей биографии, тогда как современники отмечали шероховатости как у самого В. В. Набокова, так и у его произведений. Об этом сказано в мемуарах 3. Шаховской, но не в биографии Б. Бойда. Стоит, однако, отметить, что труд Б. Бойда, безусловно очень полезен при изучении наследия В. В. Набокова. Биограф анализирует жизнь и творчество писателя в свойственной ему позитивной манере, но результат все же настолько превосходен, что не позволяет назвать его работу «Владимир Набоков. Русские годы» абсолютно предвзятым и детальным продолжением «Других берегов». При борьбе различных мнений, оценок деятельности В. В. Набокова Б. Бойд однозначно голосует за талант, который выдвинула судьба, изгнав носителя с родины. Позиция Б. Бойда заключается в любовании этим талантом, а также его «внутренним устройством» и «мелкими механизмами», без которых ничего не работает. В этом плане данная биография представляет собой прекрасное пособие для дальнейшего углубленного изучения В. В. Набокова.

Последнее десятилетие ознаменовалось появлением ряда сборников статей, посвященных В. В. Набокову и его романной поэтике. Стоит отметить сборник «В. В. Набоков: Pro et contra» (1997), который включил в себя ряд ценных материалов, критических отзывов и комментариев. В него вошли также предисловия писателя к своим англоязычным романам и романам, переизданным на Западе. Особенную ценность представляют статьи критиков-современников Набокова-Сирина, заметивших в молодом писателе искру гениальности. Сборник отличается широтой взглядов на набоковское творчество и попыткой его всеобъемлющей оценки. Относительно каждого из романов приводится не только собственно авторская оценка в многочисленных предисловиях, но и отзывы критиков-современников Набокова-Сирина, а также статьи современных исследователей творчества писателя.

В сборнике статей, составленном Н. Мельниковым «Набоков о Набокове и прочем» (2002) представлена компиляция избранных интервью, рецензий и эссе, публикуемых на русском языке впервые. Освещается малоизученная в России проблематика творчества американского периода, приводятся высказывания Набокова о жизни в эмиграции, отношении его к русскоязычной прозе, методах собственного творчества.

Другой сборник под редакцией Ю. Левинга и Е. Сошкина «Империя N. Набоков и наследники» (2006) отражает современные представления о писателе. Сборник включает статьи отечественных и зарубежных исследователей, которые рассматривают феномен «Набоков» как литературную и коммерческую индустрию. Рассматривается влияние писателя на мировую литературу XX века.

В настоящее время наблюдается большой интерес западного литературоведения к творчеству Э. М. Ремарка. Несмотря на кризис русскоязычной литературы о Э. М. Ремарке, предприняты попытки научнокритического осмысления творчества писателя и в России. Из статей и исследований непосредственно романной поэтики заметны работы таких авторов, как А. Битов, А. Борисенко, Г. Гордон, Д. Затонский, С. Лурье, Т. Торнтон, И. Фрадкин, Т. Хилтон.

В биографии Рут Мартон «Mein Freund Boni: Erinnerungen an Erich Maria Remarque» (1993) Э. M. Ремарк представляется не только героем светской хроники, но, прежде всего, обычным человеком со своими эмоциями, странностями, переживаниями. Страница за страницей нам открываются совершенно новые подробности его жизни. Автор не скрывает от читателя и неприятные стороны личности уже широко известного тогда писателя: его непредсказуемость, порой — беспардонность, эгоизм, упрямство. Своим воспоминаниям Рут Мартон придает несколько субъективный характер, что отчасти снижает их документальную ценность. Однако, несмотря ни на что, книга Рут Мартон замечательный документ времени. Это и невольный рассказ о закулисной жизни Голливуда «золотой поры» сороковых — пятидесятых годов XX века, когда трагедии, обманы интриги и адюльтер царили по другую сторону киноэкрана, на котором целомудренные герои вели безмятежное существование, клялись друг другу в верности и любви. Это и типичная история жизни немецкой эмигрантки, бежавшей в Америку от ужасов нацистского режима. В отличие от большинства своих соотечественников, ей удалось найти свою дорогу в жизни, впрочем, не без помощи Э. М. Ремарка — главного персонажа ее книги.

Т. Хилтон в биографии «Erich Maria Remarque: The Last Romantic» (2004) рассматривает все этапы жизненного пути Э. М. Ремарка. Книга начинается с описания школы в Оснабрюке до ухода героя на фронт. Прослеживается этап жизни, предшествующий написанию романа «На Западном фронте без перемен», и эффект, который он произвел своим выходом, период нацистских гонений, сжигание книг. Особое место в книге занимают любовные связи Э. М. Ремарка и его отношения с М. Дитрих.

В книге Г. Гордона «Heroism and Friendship in the Novels of Erich Maria Remarque» (2003) представлено авторское исследование таких характерных для Э. М. Ремарка тем, как дружба и героизм. Автор предоставляет возможность проследить взаимосвязь этих понятий на протяжении всего творчества - от первого романа «На Западном фронте без перемен» до романа «Тени в раю», в котором отголоски героизма видятся в образе отдельных персонажей-эмигрантов. Кроме того, эти понятия предлагается использовать в синонимичном смысле по отношению к героям немецкого писателя.

В работе X. Вагнера «Understanding Erich Maria Remarque» (1991) дается подробный анализ ремарковских произведений. Книга разделена на главы, посвященные отдельным романам. При этом автор разделяет творчество Э. М. Ремарка на периоды. Рассмотрены и интерпретированы все значимые его произведения, в конце книги - попытки экранизации романов писателя и их анализ.

Актуальность определяется растущим интересом к недостаточно разработанному понятию город как текст в творчестве писателей XX века, а также к личностям и творчеству В.В. Набокова и Э.М. Ремарка, чьи произведения рассматриваются в данной работе.

В конце XX века исследования художественных образов в нашей стране, созданных воображением В.В. Набокова и Э. М. Ремарка, выдвинулись на авансцену литературоведческих изысканий. Этот процесс, обусловленный сочетанием различных факторов, ускорился с общей глобализацией культуры, и вместе с этим, с окончанием поверхностного и одностороннего отношения к писателям, их литературным методам. Заняв важное место в мировом литературном процессе, они, наконец, предстали в глубине и оригинальности своего незаурядного таланта.

Новизна диссертационного исследования заключается в рассмотрении незатронутой отечественным литературоведением темы Берлина как текста в произведениях В. В. Набокова, созданных в период его эмиграции в

Германии, а также Берлина как текста, вырастающего из более широкого городского текста Э. М. Ремарка. Новизной обладает сравнительная характеристика текстов города и приемов их создания двумя писателями «потерянного поколения».

Целью диссертационного исследования является выявление особенностей Берлина как текста в избранном материале двух писателей. Цель работы обусловила постановку следующих задач:

- изучить особенности представления образа Берлина, заданного текстом, в романах В. В. Набокова и Э. М. Ремарка;

- проанализировать механизмы формирования образа как текста в прозе обоих писателей;

- провести сравнительный анализ образов, в результате которого выявить сходства и различия в процессе их формирования.

Метод исследования определяется целями и особенностями материала исследования. Нами используется сравнительно-исторический и структурно-семиотический метод.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит определенный вклад в формирование общей картины творчества двух известнейших писателей, раскрывая важные для понимания произведений образы.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов исследования в курсе истории зарубежной литературы, а также литературы русского зарубежья. Отдельные результаты могут быть использованы при написании монографий и отдельных исследований творчества В. В. Набокова и Э. М. Ремарка.

Структура работы

Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Морев, Дмитрий Александрович

ВЫВОДЫ

1. Метароман В. В. Набокова и Э. М. Ремарка сближает общий взгляд и общие проблемы, встающие перед героями романов. В этой связи существует сходство в субъективном восприятии образа города и в его авторской подаче читателю. Наиболее заметные сходства наблюдаются при сопоставлении романа «Тени в раю» Э. М. Ремарка и всего комплекса метаромана В. В. Набокова. В то же самое время в эмигрантском цикле Э. М. Ремарк вспоминает покинутые места, как и герои В. В. Набокова детство и усадьбу. Это связывает писателей «потерянного поколения» однозначной идеализацией прошлого.

2. Существуют различия в приемах структурирования образа. Э. М. Ремарк представляет город с меньшей степенью детальности, но в то же время с той стороны, которая В. В. Набокову незнакома, со стороны местного обитателя. Различия заключается также в создании немецким писателем конкретной картины города, где надо работать, тогда как В. В. Набоков оценивает город, где есть возможность творить.

3. В произведениях обоих писателей заметно различие подходов к изображению американского и европейского города. Определяющим моментом становится ретроспективная идеализация прошлого и отрицание принадлежности героя к американскому обществу.