Агиографические сочинения и конструирование суфийской традиции в Иране (X – XIII вв.) тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат наук Алонцев Максим Альбертович

• Алонцев Максим Альбертович
• кандидат наук
• 2021

Оглавление диссертации кандидат наук Алонцев Максим Альбертович

0. Введение

0.1. Тема исследования

0.2 Актуальность

0.3. Научная новизна

0.4. Методологическая основа

0.5. Цели и задачи

0.6. Положения, выносимые на защиту

0.7. Научно-практическая значимость

0.8. Апробация

0.9. История вопроса

Глава 1. Обзор арабских и персидских жизнеописательных источников

1.1. Хадисы

1.2. Истории о пророках

1.3. «Разряды»

1.4. «Послания»

1.5. Выводы

Глава 2. Фарид ад-дин 'Аттар и персидская суфийская традиция

2.1. Становление суфизма как перосоязычной традиции

2.2. Фарид ад-дин 'Аттар (ум. 1221): биография и связь с суфизмом

2.3. «Поминания друзей Божиих» в контексте суфийской традиции жизнеописания

2.4. Выводы

Глава 3. Суфийская полемика и конструирование традиции в «Поминании друзей

Божиих»

3.1. Полемика суфиев и религиозных ученых

3.2. Полемика суфиев с представителями региональных мистических течений

3.3. Выводы

Глава 4. Суфийская агиография и конструирование суфизма как религиозной

общины

4.1. Суфизм как религиозная община и мусульманская концепция milla

4.2. Суфийская сунна

4.3. Суфийский ми'радж

4.4. Суфийские сновидения

4.5. Суфийские толки и ответвления

4.6. Выводы

5. Заключение

6. Список использованных источников и литературы

6.1. Словари, энциклопедии и электронные базы данных

6.2. Источники

6.3. Переводы и исследования

Приложение 1. Структура житий в «Поминании друзей Божиих» и «Тайнах

единобожия»

Приложение 2. Перевод отдельных глав «Поминания друзей Божиих»

Приложение 3. Перевод части первой главы трактата Рузбихана Бакли «Жасмин влюбленных»

0. Введение

В фокусе данного исследования находится сочинение Фарид ад-дина 'Аттара (ум. 1221) «Поминание друзей Божиих» (Tazkirat al-awliya') - один из ключевых средневековых персоязычных памятников в жанре суфийской агиографии - а также связанных с ним произведений суфийской традиции XXIII вв. «Поминание» стоит особняком в ряду суфийских житийных текстов, как с точки зрения объема, так и с точки зрения содержания. Это далеко не первое сочинение, посвященное жизнеописаниям суфийских наставников: первые биографические компендиумы на арабском языке были созданы еще во второй половине Х в., а, начиная с XI в., появляются сборники суфийских биографий на персидском языке и индивидуальные агиографии выдающихся подвижников. Среди прочих сочинений «Поминание друзей Божиих» выделяется не благодаря широкому хронологическому и географическому охвату, но из-за скрупулезной работы 'Аттара с текстом своего произведения и литературных талантов автора. «Поминание» в этом смысле представляет интерес не только как произведение суфийской мысли, но и как важный памятник средневековой персидской словесности.

Большая часть анализируемых сочинений была создана в восточных землях распадающегося Аббасидского Халифата - в провинциях Фарс, Хорасан и Мавераннахр. Хорасан и в особенности его столица Нишапур в эпоху до монгольского завоевания были одним из главных экономических и культурных центров мусульманского мира. Благодаря деятельности интеллектуальной элиты провинции, начиная с IX в., создавались важнейшие сочинения, оказавшие определяющее влияние на формирование всего комплекса мусульманских наук: изучения Корана и хадисов, богословия и юриспруденции. Во многом именно деятельность религиозных ученых из этого региона способствовала артикуляции установок и принципов «людей Сунны и согласия» (ahl as-sunna va-l-jama').

В этом интеллектуальном окружении формировалось суфийское учение, представители которого в течение нескольких столетий создали большое число сочинений - обширных и узкоспециальных теоретических трактатов и практических руководств, биографических и агиографических работ. Этот процесс, который мы называем процессом текстуализации суфийского учения, оказал огромное влияние на настоящее и будущее суфийского движения. В ходе этого процесса оформлялись основные постулаты и концепты явления, которое получило название «суфийская наука» ('¡¡т аЫашууи/), авторы этого периода создавали собственную историю движения, а также обосновывали и укрепляли авторитет ведущих суфийских наставников - «друзей Божиих» (aw¡íya'). Другими словами, авторы Х-ХШ вв. конструировали суфийскую традицию.

Жития «друзей Божиих» входят в более широкий контекст нарратива религиозного лидера, который имеет свою историю в мусульманской мысли и берет свое начало в жизнеописаниях пророка Мухаммада. Благочестивая и набожная жизнь пророка была и остается образцом для каждого мусульманина, а сам он является непререкаемым авторитетом для верующих. Статус Мухаммада как неподражаемого идеала и «печати пророков» (хат а1-апЫуа'), последнего посланника Бога, принесшего людям финальную, неискаженную версию откровения, стал причиной повышенного внимания к его жизни, выразившегося в том числе в развитии разнообразных форм его почитания и становлении жизнеописательной традиции. В условиях завершенного пророческого цикла и отсутствия единого центра религиозного авторитета представители различных течений мусульманской мысли соперничали в создании учений, обосновывающих их право на руководство мусульманской общиной, формируя свой образ религиозного лидера.

0.1. Тема исследования

Данная работа представляет собой анализ процесса конструирования суфийской традиции в суфийских арабо- и персоязычных био- и агиографических текстах Х-ХШ вв., а также в сопутствующих сочинениях, созданных представителями суфизма. В современной науке не существует устоявшегося мнения относительно жанровой принадлежности привлеченных к исследованию текстов, определения «биографический» и «агиографический» нередко используются как синонимы. В рамках данной работы к биографическим условно отнесены сочинения Сулами, Исбахани и Ансари, написанные в жанре «разрядов» (tabaqat), а также трактаты, в которых присутствуют разделы, посвященные жизням известных суфиев прошлого (Кушайри и Худвжири). Они сообщают читателю информацию о том или ином подвижнике как набор фактов (дата и место рождения, имена наставников, наиболее известные высказывания). К агиографическим текстам здесь отнесены произведения «Жизнеописание Ибн Хафифа» ад-Дайлами, «Тайны единобожия» Мухаммада ибн Мунаввара, «Стоянки Жандапила» Садид ад-дина Газнави и «Поминание друзей Божиих» -важнейшее среди составленных в исследуемый период произведений, посвященных житиям суфийских наставников. Для них характерно не скупое систематизированное изложение сведений, но развернутое повествование о духовном пути подвижника: его самодисциплине и самосовершенствовании, чудесах и доблестях и т.д. Другими словами, целью этих сочинений является не описание жизни наставника, а описание его пути к Богу.

Авторы перечисленных сочинений, одновременно будучи акторами в интеллектуальном и социальном измерениях мусульманской учености (некоторые из них играли сразу несколько ролей - например, Кушайри обладал достаточной квалификацией в области религиозных наук для вынесения собственных правовых решений), оперировали в поле конфликтов

и противоречий. С одной стороны, создавая свои сочинения, они должны были находиться в правовом поле ислама, то есть опираться в своих рассуждениях на установки Корана и выработанные на основе хадисов представления о правоверии - «Сунну пророка Мухаммада» - и демонстрировать соответствие фиксируемых ими идей и практик этим установкам и принципам. С другой стороны, эти авторы стремились обосновать легитимность притязаний суфиев в борьбе за религиозный авторитет в мусульманской общине и укрепить позиции суфийского учения как одного из способов обретения привилегированного статуса. Конкуренция требовала одновременно обоснования собственной правоверности и противопоставления представителей движения их соперникам - например, «религиозным ученым» ('ulama'), устанавливавшим эту самую правоверность.

Авторы X-XIII вв., руководствуясь необходимостью следования общим теоретическим установкам и реагируя на практические нужды, создают образ «суфийской науки», который призван показать правоверность суфийского движения как одной из благочестивых исламских наук, а также выделить его на фоне других претендентов на руководство мусульманской общиной. В рамках исследуемого периода происходит реинтерпретация богатого и разнородного мистико-аскетического наследия мусульманского мира и «очищение» новой благочестивой науки от наиболее спорных представителей, идей и практик раннего суфизма, и их переосмысление. Новый статус предполагает наличие благочестивой истории движения, со своими легендарными основателями, непререкаемыми авторитетами, ключевыми идеями и представлениями о дозволенном и недозволенном. Суфийские авторы конструируют эту историю путем ее текстуализации, создавая внутренне непротиворечивый нарратив, - в текстах X-XIII вв. история суфийского благочестия постепенно выстраивается как

непрерывный континуум, берущий свое начало в эпоху пророка Мухаммада и его сподвижников и продолжающийся поколениями «друзей Божиих». В процессе текстуализации авторы включают в число «друзей Божиих» представителей раннемусульманского движения мироотреченцев и различных региональных мистико-аскетических учений, создавая образ «суфийства» как мусульманского мистицизма par excellence.

Формируя единый нарратив, эти авторы выбирают стратегии репрезентации движения, направленные на упрочение статуса «друзей Божиих» - суфийских наставников - как религиозных лидеров мусульманской общины. Данная работа посвящена изучению персоязычных памятников суфийской агиографии как большого и поэтапно формирующегося нарратива суфийского благочестия, становление которого происходит в поле интеллектуальных и религиозных конфликтов, а также выявлению риторических стратегий и полемических приемов, используемых авторами этих сочинений.

Важными для данной работы являются понятия «текстуализация» и «конструирование традиции», использование которых в современных научных работах будет освещено ниже. Термин «текстуализация» присутствует в научном и методологическом аппарате сразу нескольких отраслей гуманитарного знания. Можно выделить два поля употребления данного термина: собственно методологическое (как исследовательский прием в ряде гуманитарных наук - фольклористике, этнографии и антропологии) и дескриптивное (как описание суммы культурных практик, фиксирующих взаимоотношения человека и мира при помощи текста).

Фольклористы используют этот термин, говоря о текстуализации устного наследия - например, сборник под редакцией Л. Хонко (Textualization of Oral Epics, 2000) посвящен проблематике письменной

кодификации устного эпоса. В предисловии Л. Хонко полемически называет текстуализацию устного эпоса «невыполнимой задачей»: «Письменная кодификация устного высказывания создает эпическое произведение, отличное от того, которое воспринималось оригинальной аудиторией. Путь от "неполного и незавершенного" устного эпоса, выражаемого в ходе его исполнения, к полной письменной кодификации этой истории, выраженной в книге, так или иначе, представляет собой не процесс разрушения, но интерсемиотического перевода» (Ibid, p. VII). В антропологической методологии понимание процесса текстуализации человеческого опыта предлагает Дж. Клиффорд, развивая концепцию «зафиксированных проявлений жизни» В. Дильтея: «Это процесс, в ходе которого поведенческие и речевые акты, верования, элементы устной традиции, ритуалы, будучи отделенными от непосредственной дискурсивной или перформативной ситуации, маркируются в качестве корпуса, некоего потенциально осмысленного целого. В момент текстуализации этот осмысленный корпус приобретает более или менее стабильное отношение к контексту; мы знаем, что конечным результатом этого процесса является то, что можно считать этнографическим «насыщенным описанием» (Clifford, 1988, p. 38).

В постколониальной теории текстуализация мира понимается как способ создания картины мира европейскими учеными. Так, Г.Ч. Спивак пишет о ментальном конструировании мирового пространства и его дискурсивных частей как сопоставимых с «европейским» видением мира1: «Насколько я понимаю, понятие "текстуальности" должно быть связано с понятием [конструирования] мира (worlding of a world) на предположительно неописанной (uninscribed) территории. Говоря об этом, я, по сути,

1 В данном случае я обращаю внимание только на терминологическую сторону вопроса, оставляя в стороне идеологическую доминанту работ Г.Ч. Спивак о европейской гегемонии и навязывании собственной картины мира.

подразумеваю империалистический проект, который должен был предполагать, что земля, которую он территориализирует, до этого фактически не была описана. Таким образом, мир - на примитивном уровне картографии - описывает то, что считалось неописанным. Это [конструирование] мира на самом деле является также превращением в текст (texting), текстуализацией, превращением в искусство, в объект, который должен быть понят». (Spivak, 1990, p. 1).

Понимание текстуализации, условно называемое мною «дескриптивным», используется в исследовательских работах для описания культурных практик и приемов создания письменного наследия или

Л

фиксации традиции . Я остановлюсь на нескольких работах, релевантных для данного исследования. В монографии У. Шнидевинда «Как Библия стала книгой: текстуализация древнего Израиля» сам термин «текстуализация» вынесен в подзаголовок. Автор указывает, что выбор подобного подзаголовка обусловлен тем, что в этом регионе письменные тексты были «впервые в мире наделены религиозным и культурным авторитетом», а сам процесс передачи авторитета от устного источника к письменному он и называет «текстуализацией древнего Израиля» (Schniedewind, 2004, p. 3). У. Шнидевинд приводит пример, удивительным образом перекликающийся с объектом данного исследования. Он рассматривает изменение значения термина для обозначения официального лица mazkir (тот же семитский корень лежит в основе арабского слова tazkira, «поминание») - оно прошло путь от «глашатай» до «записывающий», тем самым демонстрируя изменение роли письменности и письменного слова (Ibid, p. 61).

2 См., например, диссертацию Р. Крейгсмана, посвященную развитию «культуры рукописей» в Китае в Период Сражающихся царств (Krijgsman, 2016), в которой он понимает под текстуализацией «целый набор аспектов, вступающих в игру, когда текст передается от одного посредника к другому, собирается вместе на одном носителе или переосмысляется в новом контексте» (Ibid, p. 5).

Еще один важный блок исследования У. Шнидевинда посвящен возникновению авторитетов в традиции в ходе ее текстуализации. В частности, применительно к Торе он говорит о Моисее как о таком авторитете: «Существует литературная история текстуализации Торы, которая следует за ролью Моисея в откровении. Моисей является первым освободителем Израиля. Затем он обретает и произносит откровение на горе Синай. Моисей получает скрижали. [...] Наконец, Моисей становится автором и авторитетом для иудейской религии. Тексты и предания, приписываемые Моисею, продолжают распространяться и через долгое время после его смерти» (Schniedewind, 2004, p. 188). Особенно стоит отметить последние строки цитируемого отрывка, в которых говорится о «создании авторитета» в рамках письменной традиции, в том числе и при помощи посмертного приписывания ему авторства сочинений.

В ряде своих работ, посвященных Новому Завету и раннему христианству, Э. Деконик применяет метод «традицио-риторического критицизма» (traditio-rhetorical criticism), который она определяет как подход к изучению литературы, реконструирующий взаимные обмен и модификацию религиозных традиций в процессе их обсуждения, оценки и текстуализации. Элемент «традицио» в понимании автора отсылает нас к «традициям, выражающим самопонимание (self-understanding) сообщества людей: их ощущение прошлого, системы религиозных воззрений, образ действия. [...] В определенные моменты истории сообщества происходит текстуализация его устной традиции, кристаллизирующая идеологию сообщества на определенном этапе». Элемент «риторический» Э. Деконик определяет как описание «способов использования языка текста в качестве средства коммуникации среди людей (курсив автора - М.А.)». Она называет одной из главных задач этого метода «реконструкцию внутритекстовой проблематики с целью понимания мысли, речи, историй и аргументов

текста». Также Э. Деконик указывает на функцию языка, который люди используют «для установления связей, определения оппонентов, обсуждения общих интересов, преследования собственных интересов и представления новой перспективы» (DeConick, 2001, p. 15). То есть предлагаемый Э. Деконик метод представляет собой герменевтический аппарат для понимания дискурса, определяющего текстуализацию и создание идеологии, а его главная цель - реконструкция переработанной идеологии в связи с религиозными традициями людей, вовлеченных в этот процесс (Ibid, p. 16).

Вторым важным для данного исследования понятием является "конструирование традиции". Данный термин получил широкую известность благодаря знаменитому сборнику под редакцией Э. Хобсбаума и Т.

Л

Рэйнджера «Изобретение традиции» (The Invention of Tradition, 1992) . Э. Хобсбаум в предисловии определяет «изобретенную традицию» как «набор практик ритуального или символического характера, регулируемых явно или неявно признаваемыми правилами и наделенных ритуальной или символической составляющей». Поскольку, по словам исследователя, эти практики, как предполагается, должны внедрять определенные ценности и нормы поведения при помощи повторения, то обязательным условием для них является связь с прошлым (Hobsbawm, 1992, p. 1-3). Ряд статей из этого сборника получил статус хрестоматийных примеров «изобретенной традиции» - о «традиционном» шотландском килте, созданном английским квакером из Ланкашира в 1730-е гг. (Trevor-Roper, 1992), или о конструировании колониальных ритуалов власти в Британской Индии (Cohn, 1992).

Влиятельность данного сборника, в частности, стала причиной распространения этого методологического подхода за пределами

3 Первое издание этого сборника датируется 1983 г. и с тех пор он неоднократно переиздавался.

«секулярной» истории4. Ряд исследований, посвященных явлениям и представителям разных эпох и регионов, базируется на методологии, основы которой были заложены в «Изобретении традиции», а некоторые из них указывают на эту преемственность, в том числе, на уровне наименований. Так, вышедший в 2007 г. сборник под редакцией Д. Льюиса и О. Хаммера «Изобретение священной традиции», отдавая дань уважения предшественникам, переносит фокус исследования с «XVIII в., называемого Хобсбаумом и Рейнджером временем массового изобретения традиций» на религиозную историю, в которой данная практика носит «постоянный и повсеместный характер» (Lewis, Hammer, 2007, p. 2). В предисловии к сборнику Д. Льюис и О. Хаммер отмечают особенности развития различных религиозных систем: «В самопрезентации определенной религии передача традиции может быть грубо разделена на две стадии. С одной стороны, многие религии претендуют на то, что их установки и практики были обретены из трансцендентного источника. Веды называются текстами, раскрытыми мудрецам, риши, в начале каждого из циклов бытия. Коран, явленный пророку Мухаммаду, - это копия небесного текста. [...] С другой стороны, многие религии также создают нарративы, объясняющие, как доктрины и практики, явленные первым людям, передавались от них вплоть до настоящего момента. Ведь не так много религиозных традиций демонстрируют незначительный интерес к трансцедентному источнику знания, при этом прилагая значительные усилия в распространении определенного мнения о том, как религиозные истины сохранялись для потомков» (Ibid, p. 3). Редакторы сборника называют, к примеру, псевдоэпиграфику типичным случаем «изобретения» религиозной традиции:

4 Подобное определение области науки, давшей начало идее «изобретения традиции», приводится в (Сшаск, 2017, р. VI): методология «секулярной истории» применяется в исследованиях религии.

приписывание авторства важных текстов авторитетам5 или людям, которые никогда не существовали (например, Гермесу Трисмегисту).

Тематически близким к данному исследованию является сборник под редакцией А. Килхера, посвященный конструированию традиции в западных эзотерических традициях (Constructing Tradition, 2010). В нем рассматривается техники и практики передачи знаний в целом наборе учений, которые объединены под общим названием «западный эзотеризм» и понимаются как не только вовлеченные в процесс конструирования собственных традиций, но и как особые формы традиции сами по себе. А. Килхер в предисловии к сборнику отмечает важность передачи знания, создания особой генеалогии как определяющего фактора для эзотерических учений: «Вопросы наследия и традиции, происхождения и генеалогии являются ключевыми для подкрепления любого эзотерического знания. Оно определяет и, более того, легитимирует себя посредством своего происхождения, родословной и методов передачи знания. Таким образом, эзотеризм стремится изобрести собственную традицию, определить свой большой нарратив (master narrative), создать мифы о собственном происхождении и о передаче знания» (Kilcher, 2010, p. ix-x).

Хотя соотношение «исламского эзотеризма» и суфизма является предметом дискуссий6, предложенная для исследования эзотерических учений методология может быть успешно применена для анализа суфийской традиции. Это не означает, что данная работа призвана рассматривать суфизм как эзотеризм, однако свидетельствует о том, что круг проблем,

5 Ср. приводимый ранее пример о «создании авторитета» Моисея как ключевой фигуры в процессе текстуализации Торы.

6 См., например, программную статью Л. Сайф «Что такое исламский эзотеризм», в которой она уделяет особое внимание двум периодам развития эзотеризма в мусульманском мире, одним из которых называет эпоху X-XIII вв., включающую в себя развитие и институализацию суфизма (Saif, 2019). Критику подхода, проводящего знак равенства между понятиями «суфизм» и «исламский эзотеризм» см., например, (Sorgenfrei, 2018). О восприятии суфиев как мифических носителей эзотерического знания в европейской мысли см. (Sedgwick, 2010).

очерченный участниками сборника (Constructing Tradition, 2010), перекликается с проблемным полем данного исследования (конструирование традиции, создание «большого нарратива» и т.д.). Что касается рассмотренного выше термина «текстуализация», то важно отметить особенности ситуации в мусульманском мире в период X-XIII вв. Текстуализация суфийской традиции в меньшей степени была процессом письменной фиксации устного наследия (хотя, безусловно, тот же 'Аттар как яркий представитель этого процесса опирался в том числе на рассказы «сказителей» (qussäs), имевших широкую популярность в мусульманском мире), чем это представлено, например, в работе У. Шнидевинда в случае с Библией. Кристаллизация суфийской идеологии происходила не «на пустом месте» - нам известно достаточно большое число сочинений, созданных до исследуемого в работе периода представителями различных аскетико-мистических учений. Но значительное увеличение числа сочинений в X-XIII вв., авторы которых называют себя представителями «суфийской науки», вырабатывают основные принципы и установки движения, выделяют авторитетов, полемизируют с оппонентами и создают собственную версию истории мусульманского благочестия, говорит в пользу того, что именно это время можно называть периодом текстуализации суфийского учения.

Сам термин «текстуализация», на мой взгляд, является наиболее подходящим для описания происходивших в суфийском движении процессов. А.Д. Кныш в своей работе «Мусульманский мистицизм» использует термин «систематизация» , отмечая, что с конца Х в. появляются «десятки трактатов, ... которые охватывали все основные аспекты "суфийской науки"» (Кныш, 2004, с. 130). Это слово адекватно описывает процесс формирования суфийской традиции, однако мне представляется

7 Ср. также (Насыров, 2009), где И.Р. Насыров называет авторов этого периода «кодификаторами» суфийского учения.

важным выделить именно ту текстовую деятельность, в которой находила выражение систематизация. Другими словами, данная работа призвана сделать акцент на тех методах, средствах и инструментах, при помощи которых суфийские авторы (и, как было указано выше, акторы) формировали суфийскую традицию.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Агиографические сочинения и конструирование суфийской традиции в Иране (X – XIII вв.)»

0.2 Актуальность

Исследуемый период можно охарактеризовать как время бурного роста письменных традиций различных направлений мусульманской мысли. Суфизм как религиозно-идеологическое движение возникает и формируется в ту эпоху, когда сторонники разных взглядов создают конкурирующие теории, обосновывающие религиозный авторитет и претензии на духовное лидерство в мусульманской общине. Исследование принципов и риторики описания суфийской традиции и создания облика суфийских наставников как предводителей мусульманской общины позволяет расширить имеющиеся в науке представления об интеллектуальной истории мусульманского мира в X-XШ вв. и суфийском вкладе в формирование нарратива религиозного лидера в исламе.

0.3. Научная новизна

На настоящий момент в науке сложился консенсус относительно того,

что представленная в арабо- и персоязычных текстах X-XШ вв. суфийская

история благочестия является конструктом авторов этого периода и не

должна восприниматься как точное отображение действительности.

Исследования последних десятилетий подкрепляют этот консенсус, однако

они главным образом касаются истории суфизма (фактов и их искаженного

описания в традиции). Данная работа призвана переместить

исследовательский акцент с изучения фактов на сам процесс текстуализации,

обусловленный не только религиозным, но и литературно-культурным

контекстом. Подобная оптика позволяет по-новому взглянуть как на

16

изданные в последние десятилетия, так и на давно введенные в научный оборот и, казалось бы, досконально изученные источники.

0.4. Методологическая основа

Методологическую основу диссертации составляют филологические методы исследования: сравнительно-исторический анализ (сопоставление источников с точки зрения заимствований, интерпретаций, функционирования и развития идей и концептов), литературоведческий анализ (композиция, жанр, мотивы автора, нарративные приемы и техники). Помимо филологических методов в исследовании применяются исторические (определение культурного и политического контекста) и философские методы (анализ приемов организации мысли, выстраивания аргументации, использования терминологии и комплексов идей).

Данное исследование оперирует концепциями «текстуализации» и «изобретения традиции», обзор использования которых в научной литературе был приведен выше. С точки зрения методологии особую важность для диссертации имеют метод традицио-риторического критицизма Э. Деконик, а также методологические рамки, установленные Э. Хобсбаумом и Т. Рэйнджером для исторических исследований, но также успешно применяемые при анализе письменного наследия религиозных традиций.

0.5. Цели и задачи

Цель диссертации - выявление ключевых составляющих процесса формирования нарратива суфийского благочестия в персоязычных агиографических сочинениях. Данная работа призвана рассмотреть, как авторы X-XШ вв. конструировали суфийскую историю благочестия, выстраивали стратегии репрезентации суфийского движения, создавали облик «друзей Божиих» - суфийских наставников - и обосновывали их претензию на духовное руководство мусульманской общиной. Исследование

основывается на сравнительно-историческом анализе в первую очередь персоязычных суфийских источников (главный фокус направлен на агиографический компендиум «Поминание друзей Божиих») с привлечением материала доксографических и полемических сочинений. Этот шаг направлен на создание контрастных характеристик обсуждаемых авторами рассматриваемых работ терминов, концептов и практик, а также на выявление контекста бытования суфийских идей в интеллектуальном пространстве мусульманского мира.

Для достижения указанных целей необходимо выполнить следующие исследовательские задачи:

- Рассмотреть процесс формирования суфизма как традиции на персидском языке в ее связи с корпусом арабоязычной суфийской литературы и определить место «Поминания друзей Божиих» в этой традиции

- Исследовать процесс и механизмы ретроспективного конструирования суфийской традиции, формирования единого непротиворечивого нарратива в текстах Х-Х111 вв.

- Изучить динамику суфийской полемики с религиозными учеными и представителями региональных аскетико-мистических учений в рамках изучаемого периода и выделить ее влияние на формирование суфийского учения и образа «друзей Божиих»

- Проанализировать суфийские стратегии саморепрезентации в условиях изменения социального статуса суфийского движения

0.6. Положения, выносимые на защиту

- В процессе текстуализации суфийского учения не только формируется персидский язык суфийской традиции, но и происходит

«иранизация» этой традиции. Это происходит благодаря развитию персоязычной агиографической литературы, а «Поминание друзей Божиих» фиксирует эту тенденцию.

- Суфийские авторы Х^Ш вв. конструируют «суфийство» (tasavvuf) как «метаидентичность» - суфизм вытесняет или поглощает локальные мистико-аскетические движения, занимая их место, и утверждается в статусе «мистического аспекта ислама» по умолчанию.

- В текстах Х^Ш вв. наблюдается сдвиг в стратегиях саморепрезентации суфийского движения и изменения облика «друзей Божиих» как наследников пророков и лидеров мусульманской общины. Образ суфийского наставника как обладающего совершенным знанием уступает место суфию-чудотоворцу. Этот сдвиг наблюдается в первую очередь в агиографических сочинениях и в наиболее полной форме виден на примере «Поминания друзей Божиих».

- Под влиянием доксографических сочинений в суфийских текстах имплементируется модель описания движения как «ислама в миниатюре». Эта модель наполняется всеми признаками отдельной религиозной общины: «друзья Божии» восхваляются подобно исламским пророкам, их слова и деяния становятся образцом для подражания и формируют своего рода «коллективную Сунну».

- «Поминание друзей Божиих» Фарид ад-дина 'Аттара играет ключевую роль в формировании нарратива благочестивой жизни с конвенциональным набором композиционных и стилистических характеристик. Это литературный памятник является не просто агиографическим компендиумом, но еще и особым типом учебника, представляющим «доктрину в лицах».

0.7. Научно-практическая значимость

Данное исследование вносит значительный вклад в понимание принципов и механизмов конструирования суфийской традиции и углубляет знания в области изучения интеллектуальной истории мусульманского мира в период формирования комплекса «исламских наук». Настоящая работа также расширяет сложившиеся в науке представления о бытовании суфийских сочинений в контексте мусульманской учености, возникновении, функционировании и развитии идей и концептов в поле суфийской литературы, а также осмыслении мистико-аскетических практик суфизма в литературном пространстве. Практическая ценность данной диссертации заключается в значительном дополнении русскоязычных университетских дисциплин, посвященных как истории мусульманского вероучения в целом, так и истории суфийского движения в частности, а также курсов по сравнительному религиоведению и истории литератур региона.

0.8. Апробация

По теме исследования автором были представлены следующие доклады на семинарах и конференциях:

• Первый Международный Конгресс Евразийской Ассоциации

иранистов (Санкт-Петербург). Доклад: «"Сорок две тысячи гебров порвали зуннары": о суфиях и иноверцах в ранней персидской агиографии» (21.02.2019)

• IX Ежегодная конференция «Письменные памятники Востока:

Проблемы перевода и интерпретации» (Москва). Доклад: «"В эту эпоху пророк был бы из их числа": движение маламатиййа в "Поминании друзей Божиих" Фарид ад-дина 'Аттара» (30.10.2019)

• История и культура ислама. Россия и исламский мир (Москва). Доклад: "Его путь - это путь трезвости": понятия "опьянение" и "трезвость" в "Поминании друзей Божиих" Фарид ад-дина 'Аттара» (08.11.2019)

• Культура и политика в истории Ирана (Москва). Доклад: «Концепт уИауа1 как метод легитимации мистического движения (на примере средневековых арабских и персидских текстов)» (14.03.2018)

• XXIX Международный конгресс по источниковедению и историографии стран Азии и Африки «Азия и Африка: наследие и современность» (Санкт-Петербург). Доклад: «Источники антологии "Поминание друзей Божиих" Фарид ад-дина 'Аттара и методы авторской работы с ними» (23.06.2017)

• Восточные чтения. Религии. Культуры. Литературы (Памяти Н.И.Никулина) (Москва). Доклад: «"Прямая" и "косвенная" апологетика в суфийской агиографии (на примере произведения Фарид ад-дина 'Аттара "Поминания друзей Божиих")» (05.02.2016)

• XXVIII Международная научная конференция по источниковедению и историографии стран Азии и Африки «Азия и Африка в меняющемся мире» (Санкт-Петербург). Доклад: Апологетические аспекты жития Джа'фара Садика в сочинении Фарид ад-дина 'Аттара «Поминания друзей Божьих» (23.04.2015)

0.9. История вопроса

Богатейшая история академических исследований, посвященных различным аспектам суфизма, не позволяет уместить даже самый краткий ее

о

обзор в рамки этого раздела. Поэтому здесь мы рассмотрим работы

8 Достаточно широкий обзор отечественных и западных исследований суфизма с описанием проблематики и тенденций в методологии можно найти в (Knysh, 2006). Очерк (не лишенный тенденциозности) истории российских работ, посвященных раннему суфизму см. в (Башарин, 2020).

отечественных и зарубежных ученых, методологические подходы которых оказали влияние на данную диссертацию, а также труды, посвященные ранней суфийской агиографии в целом и «Поминанию друзей Божиих» в частности.

Работы конца XIX - первой половины ХХ вв. выделяют исследования суфизма в качестве отдельной субдисциплины в исламоведческом направлении. Филологическая ориентированность, свойственная уже самым ранним исследователям суфизма, прослеживается в качестве методологической основы в произведениях ученых второй половины ХХ в., заложивших основы современных исследований этого вопроса (Х. Риттер9, Ф. Майер10, А. Дж. Арберри11, П. Нвийа12). Подход этих авторов, опиравшихся в первую очередь на филологические и литературоведческие методы при работе с суфийским письменным наследием, нашел продолжение в работах их учеников13 (Б. Радтке14, Р. Грамлих15) и других ученых следующего поколения (У. Читтик16, Г. Бёверинг17, К. Эрнст18, М.

9 Большая часть его серии статей Philologika посвящена различным представителям средневекового суфизма, а 3 из них (X, XIV-XVI) - непосредственно 'Аттару. А главной его работой является монография «Океан души», изданная в 1955 г. и в 2003 г. переведенная на английский язык (Ritter, 2003). Подробную библиографию Х. Риттера см. в (EIr, Ritter, Hellmut (J. Van Ess)).

10 Важнейшие его монографии посвящены ключевым представителям средневекового суфизма и их текстам - Абу Исхаку Казаруни (Mahmüd ibn 'Utman 1948), Наджм ад-дину Кубра (Meier, 1957), Абу Са'иду Майхани (Meier, 1976), Баха Валаду (Meier, 1989). Часть его огромного немецкоязычного наследия переведена на английский, см. (Meier, 1999).

11 Истории суфизма посвящено несколько его работ: (Arberry, 1943), (Arberry, 1950). Кроме того, его перу принадлежат великое множество переводов классических произведений суфийской литературы, полный список см. в (EIr, Arberry, Arthur John (E.P. Elwell-Sutton)).

12 Его важнейшая работа посвящена анализу суфийских тафсиров (Nwyia, 1970).

13 Об «интеллектуальных династиях» в исследованиях суфизма см. (Knysh, 2006, p. 230).

14 Его ранняя монография на немецком языке (Radtke, 1980), перевод и исследования изданных им трактатов ат-Тирмизи (Tirmizi, 1992) см. в (Radtke, O'Kane 1996).

15 Важнейшие работы Р. Грамлиха - (Gramlich, 1987), (Gramlich, 1995-1996), (Gramlich, 1998).

16 Среди множества его исследований стоит выделить монографии о Джалал ад-дине Руми (Chittick, 1983) и Ибн 'Араби (Chittick, 1989), (Chittick, 1994), (Chittick, 1998), (Chittick, 2005).

17 Г. Бёверингу принадлежит не теряющее своей актуальности исследование, посвященное герменевтике Сахла Тустари (Bowering, 1979). Также он является издателем ряд суфийских текстов - работ Сулами (Sülaml, 2009) и трактата «Успокоение познающих» Абу Халафа ат-Табари (Tabarl, 2013) (обе -совместно с Б. Орфали).

Шодкевич19 и др.), успешно сочетавших филологическую основу исследования с применением методов из других областей гуманитарного знания.

Важным этапом расширения проблематики исследований суфизма и помещения суфийского движения в контекст мусульманской интеллектуальной истории стал сборник «The Heritage of Sufism» (The Heritage of Sufism, 1999), выпущенный под редакцией Л. Льюисона. Статьи в первом и втором томах этого сборника посвящены ранне- и позднесредневековому суфизму и, в частности, раскрывают неоднородность религиозно-мистической жизни в мусульманском мире в эти периоды. Важная роль этого сборника состоит не только в демонстрации широчайшего хронологического и географического охвата исследований суфизма, но и в фиксировании научного консенсуса относительно суфийской версии истории мусульманского благочестия. Суфийская традиция (в особенности, в ее ранний период), представленная в текстах, окончательно перестает рассматриваться как некий континуум, как единое целое, но предстает в исследовательских работах как конструкция, созданная авторами X-XIII вв.

Подобная методологическая установка лежит в основе целого ряда работ, созданных, начиная с 70-х гг. Это важные статьи Ж. Шабби (Chabbi, 1977), Л. Кинберг (Kinberg, 1985), М. Маламуд (Malamud, 1994), К. Мелчерта (Melchert, 2001a; 2001b; 2010). и др., рассматривающие статус движения мироотреченцев (zuhhad), взаимодействия суфиев с представителями локальных мистико-аскетических учений, последователями различных богословско-правовых толков и т.д. В схожем ключе выполнены и обзорные монографии по истории суфизма, среди которых можно выделить

18 В первую очередь стоит отметить его работы, посвященные Рузбихану Бакли - (Ernst, 1996), (Baqli, 1997) - а также монографию об экстатических высказываниях суфиев (Ernst, 1985).

19 Его работы посвящены исследованию Ибн 'Араби, среди переведенных на английский -(Chodkiewicz, 1993a) и (Chodkiewicz, 1993b).

переведенную на русский язык книгу А.Д. Кныша (Кныш, 2004) и посвященную этапу формирования суфизма работу А. Карамустафы (Karamustafa, 2007). Новому осмыслению подвергаются жизни и наследие отдельных представителей суфизма и региональных мистико-аскетических учений. Монографии Л. Сильверс об Абу Бакре ал-Васити (Silvers, 2010), К. Эйвери об Абу Бакре аш-Шибли (Avery, 2014), С. Свири (Sviri, 2020) и А. Палмера (Palmer, 2020) о Мухаммаде ат-Тирмизи ставят своей целью рассмотрение взаимосвязей их героев с суфийской традицией, анализа их жизней и идей не через призму их образа, сложившегося в житийной традиции, а путем скрупулезного сопоставления информации из разнообразных (в том числе несуфийских) источников.

Важную роль в процессе конструирования суфийской традиции играли био- и агиографические сочинения. Авторитетные монографии, посвященные арабской биографической литературе и суфийским сочинениям этого жанра, принадлежат М. Куперсону (Cooperson, 2000) и Дж. Моджаддеди (Mojaddedi, 2001). Проблематике суфийской агиографии посвящены несколько сборников под редакцией Д. Эйгль: первый из них посвящен изучению агиографических сочинений (преимущественно - мусульманских, однако несколько статей рассматривают христианские жития) и их проблемам их типологизации (Saints orientaux, 1995), а второй - компаративному изучению феномена чудес в агиографической литературе (в первую очередь -

91

мусульманской и христианской ) (Miracle et karâma, 2000). Чудеса в общемусульманском и суфийском контексте, а также примыкающая к ним

20 Важно отметить его более позднюю анлгоязычную работу (Knysh, 2017).

21 Компаративные исследования агиографических сочинений разных религиозных традиций являются чрезвычайно перспективной темой исследования в особенности с учетом того, что агиография разных христианских церквей и течений изучена во много раз лучше, чем мусульманская или, например, буддийская. Однако компаративный аспект исследований агиографических сочинений выходит за рамки данной работы. Помещение «Поминания» не только в общемусульманский, но и в межконфессиональный контекст, безусловно, является перспективной темой для качественного кроссдициплинарного исследования.

тема «друзей Божиих» стали объектом исследования нескольких авторов. Относительно ранней и нечасто принимаемой во внимание работой является монография Р. Грамлиха (Gramlich, 1987), рассматривающего феноменологию чуда в разных направлениях мусульманской мысли и приводящего развернутую классификацию суфийских чудес. Концепт «дружбы с Богом» применительно к наследию ат-Тирмизи освещен в исследовании Б. Радтке (Radtke, 1980). «Друзьям Божиим» как героям житийной литературы посвящена монография Д. Ренарда (Renard, 2008), рассматривающая и классифицирующая истории о суфийских наставниках. Эта монография представляет собой весьма детальное описание различных составляющих суфийского жития, а автор цитирует большой объем литературы в диахроническом разрезе. Это обстоятельство является одновременно и достоинством, и недостатком данного исследования: большой объем цитат и пересказов из агиографических текстов делает работу Дж. Ренарда, по сути, дескриптивной. Важный сборник под редакцией С. Корнермана и Д. Райниганса рассматривает житийную литературу разных религиозных систем (в том числе и ислама) с позиций нарратологии (Narrative Pattern, 2014).

Истории из «Поминания друзей Божиих» используются в качестве иллюстративного материала в целом ряде монографий - например, в вышеупомянутых работах Х. Риттера, Р. Грамлиха и Дж. Ренарда. При этом важно отметить, что применение компендиума 'Аттара в качестве источника «историй о суфиях» приводит к весьма однобокому восприятию самого «Поминания». Это сочинение, несмотря на признаваемый исследователями его высокий статус, не рассматривается как памятник идеологии, отражающий взгляды автора на историю мусульманского благочестия, но видится (возможно, из-за оценок самого автора, данных в предисловии, а, возможно, из-за его литературных достоинств) собранием красивых историй

о перипетиях духовного пути подвижников, в котором голос и индивидуальность 'Аттара часто отходят на второй план. Что касается самого текста компендиума, то отдельные его части переводились на английский язык силами Б. Бахари (Bahari, 1965), А. Дж. Арберри ('Attar, 2000) и П. Лозенски ('Attär, 2009). Кроме того, существует французский перевод, выполненный с созданной в XV в. уйгурской адаптации «Поминания» (Tezkere, 1889-1890). Агиографический компендиум 'Аттара, являясь одним из важных источников иллюстративного материала для исследований, по сути, никогда не был центральным объектом научной работы. В ряде статей (в т.ч. во вступлении к переводу) П. Лозенски рассматривает произведение 'Аттара в основном как литературный памятник (Losensky, 2006). В сборнике «Attar and the Persian Sufi Tradition» несколько

работ (помимо вышеупомянутой статьи П. Лозенски) посвящены

22

«Поминанию» - их фокус направлен на нарратив «святости» в «Поминании» (Pazouki, 2006; Este'lami, 2006). Ситуация в науке складывается таким образом, что исследователей, занимающихся наследием 'Аттара, в первую очередь интересует его поэтическое творчество -множество исследований (иранских и западных, считающихся классикой и

23

современных) фокусируются, в первую очередь, на его поэмах . «Поминание», которое долгое время считалось источником знаний о суфийской истории и активно цитировалось в работах, посвященных суфизму, с расширением багажа научных знаний о суфийской традиции

22 Слова «святость» и «святой» используются частью ученых в качестве перевода для терминов valí и awlíya'. Я придерживаюсь другой позиции, согласно которой более точными переводами являются «дружба с Богом» и «друг Божий».

23 Об этом можно судить хотя бы по содержанию вышеупомянутого сборника, большая часть которого посвящена именно поэтическим произведениям 'Аттара.

утратило эту функцию и перешло в разряд не столько исторических, сколько

24

литературных источников .

Первые фундаментальные отечественные исследования, посвященные классическому суфизму, принадлежат А.Е. Крымскому (Крымский, 19091917) и В.А. Жуковскому (Жуковский, 1895). К теме изучения суфизма (как литературного явления, в первую очередь) обращался Е.Э. Бертельс, работы которого объединены в посмертном издании тома «Суфизм и суфийская литература» (Бертельс, 1965). В этот том входят материалы разных лет, посвященные истории суфизма, суфийской терминологии, исследования малых суфийских поэтических и прозаических текстов, статьи и заметки об отдельных суфийских наставниках, текстологические штудии автора. Очерк истории суфизма занимает важное место в курсе лекций И.П. Петрушевского «Ислам в Иране в У11-Х1У веках», в котором автор рассматривает возникновение мистических умонастроений как следствие прекращения завоеваний и обострения классовой борьбы ввиду утраты источника военной добычи (Петрушевский, 1966).

Целый ряд исследователей обращался к философской проблематике при изучении суфийской мысли. К таким работам можно отнести труды М.Т. Степанянц (Степанянц, 1987), А.В. Смирнова (Смирнов, 1993), И.Р. Насырова (Насыров, 2009). Посвященное Ибн 'Араби исследование А.В. Смирнова основывается на методе парадигмального анализа, изучении «морфологии» культуры. Монография И.Р. Насырова «Основания исламского мистицизма (генезис и эволюция)» является ярким примером исследования соотношения раннемусульманского движения мироотречения и раннего суфизма посредством анализа гносеологических и онтологических установок. Центральным (и наиболее дискуссионным) вопросом книги

24 См., например, характерную оценку А.Д. Кныша о «художественных вольностях и дополнениях», из-за которых произведение 'Аттара вряд ли можно считать «надежным источником исторической информации» (Кныш, 2004, с. 178).

является эволюция мистических настроений и переход от мироотречения к суфизму. Автор указывает, что в его работе «онтологические и гносеологические основания суфизма... исследуются для выявления внутренней логики поцесса эволюции суфизма от ранних форм его бытования в виде духовно-практической деятельности по "отрешению от мирского" (зухд) первых веков ислама в сторону философского суфизма». (Там же, с. 29). В этом характерном пассаже И.Р. Насыров, проводя разграничение между мироотреченческим и суфийским движениями, невольно воспроизводит модель суфийской истории, изложенной в самих суфийских текстах X-XШ вв., заодно «перекидывая мостик» к философскому суфизму Ибн 'Араби и его последователей. Наличие родственной связи между мусульманским мироотреченческим движением и ранним суфизмом является научным консенсусом, однако говорить об эволюции, пусть даже на уровне иделогических установок, по моему мнению, нельзя хотя бы с точки зрения социальной истории этих движений. «Эволюционный» взгляд на происходившие процессы сильно упрощает ситуацию: постулируя переход суфизма от одной формы бытования к другой, И.Р. Насыров упускает из виду целый спектр конфликтов и противоречий, существовавших между представителями чрезывачайно разнородного движения мироотреченцев и ранними суфиями (например, преследования суфиев в Багдаде в IX в. были инспирированы популярным проповедником и мироотреченцем Гуламом Халилом).

Важными работами по исследованию теорий любви в средневековом суфизме являются исследования и переводы В.А. Дроздова, обращавшегося в своей научной деятельности не только к суфийскому наследию (Дроздов, 1992; 1999), но и, например, к знаменитому антисуфийскому трактату Абу-л-Фараджа ибн ал-Джаузи «Обман Иблиса» (TalЫs ЛШ) (Ибн ал-Джаузи, 1994). Кроме того, В.А. Дроздов в одной из своих статей рассматривает

иранский суфизм с точки зрения медико-психологической методологии, использованной в сочинении начала ХХ в. К.К. Казанского (Дроздов, 2015).

Упоминания о Фарид ад-дине 'Аттаре и первые характеристики «Поминания друзей Божиих» приводятся уже в ранних исследованиях -например, у А.Е. Крымского, а позже - у Е.Э. Бертельса. В целом, для отечественных исследований творчества 'Аттара характерна та же черта, что и для западных и иранских: основной фокус сосредоточен на поэтическом наследии, а «Поминание» отходит на второй план. Так, например, целый ряд работ Е.Э. Бертельса, опубликованных в томе «Суфизм и суфийская литература» посвящены крупным и малым поэтическим произведениям 'Аттара. Внимание современных исследователей привлекают поэмы 'Аттара; Л.Г. Лахути посвятила ряд статей «Божественной книге» (Лаухти, 2014, 2015, 2018) и подготовила ее комментированный перевод ('Аттар, 2020). С упором на философскую методологию исследует его поэтические произведения, в частности, знаменитую «Беседу птиц», Ю.Е. Федорова (Федорова, 2015, 2018). Усилиями отечественных ученых выполнен перевод целого ряда житий «Поминания». Первые филологические исследования и переводы были изданы Н.Ю. Чалисовой (Чалисова, 1983, 1989), (Рейснер, Чалисова, 1998). Под ее руководством уже несколько лет существует семинар по переводу всего текста агиографического компендиума (участники - Л.Г. Лахути, Е.Л. Никитенко, Т.А. Заглубоцкая (Счетчикова) и автор этой работы) (Чалисова, 2016). За годы работы над текстом памятника был выпущен перевод целого ряда житий, а также исследовательские статьи, рассматривающие «Поминание» и как литературный памятник, и как источник, отражающий бытование и эволюцию суфийских идей и концептов25.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Алонцев Максим Альбертович, 2021 год

6.2. Источники

'Abd ar-Rahman JamT. Nafahat al-uns min hazarat al-quds. Muqaddima, tashTh va ta'lTqat Mahmud 'AbidT. Tihran: Suxan, 1386/2007.

'Abd al-Karim Qusayri. Ar-Risala al-qusayriyya fT 'ilm at-tasavvuf. TashTh va muqaddama-yi BadT' az-zaman Furuzanfar. Tihran: Zavar, 1387.

'Abd al-Karim QusayrT. Ar-Risala al-qushayriyya fT 'ilm al-tasawwuf. TahqTq M. SarTf. Qahira, 1409/1989.

'Abd al-Karim QusayrT. Kitab al-mi'raj. Ed. Q. Samarra'T. Bayrut, 2016.

Abu 'Abd al-Rahman SulamT. Kitab al-futuwwa. TahqTq I. Samari, M. Qadahat. 'Amman, 1422/2002.

Abu 'Abd al-Rahman SulamT. Muqaddama fT-t-tasawwuf. TahqTq Yusuf Zaydan. Bayrut, 1999.

Abu 'Abd al-Rahman Sulami. Risala al-malamatiyya // A. 'Afifi. Al-malamatiiya wa as-sUfiyya wa ahl al-futuwwa. BayrUt-Bagdad, 2015.

AbU 'Abd ar-Rahman Sulami. Sufi Treatises of AbU 'Abd al-Rahman al-Sulami (d. 412/1021). Arabic text edition, introduction and notes by Gerhard Bowering and Bilal Orfali. Beirut: Dar el-Machreq 2009.

AbU 'Abd ar-Rahman Sulami. Tabaqat as-sufiyya wa zikr an-niswat al-muta'biddat as-sUfiyyat. Tahqlq Mustafa 'Abd al-Qadir 'Ata. BayrUt: Dar al-kutUb al-'ilmiyya, 1424 (2003).

AbU 'Abdallah Muhammad al-Buxari. Al-Jami' as-sahlh. https://sunnah.com/ (дата обращения 14.07.20).

AbU DawUd as-Sijistanl. Sunan Abl DawUd. https://sunnah.com/ (дата обращения 14.07.20).

AbU Ibrahim Isma'Il Mustamlli Buxarl. Sarh at- Ta'arruf li-mazhab ahl at-tasavvuf, Nur al-murldin va fazihat al-mudda'In. Mohammad Ravsan. Tihran: Asatir, 1363-1366.

AbU Nasr as-Sarraj. Kitab al-luma' fi-t-tasavvuf / Arabic Text with English Introduction by R. A. Nicholson. Leiden: Brill, 1914.

AbU Nasr Mutahhar ibn Tahir al-Maqdisi. Kitab al-bad' wa-t-ta'rix. BayrUt.

AbU Nu'aym al-Isbahani. Hilyat al-awliya' va tabaqat al-asfiyya'. BayrUt, 1967.

AbU Sa'd al-XargUsi. Tahzib al-Asrar. Tahqiq Bassam Muhammad BarUd. AbU Zabi, 1999.

AbU Xalaf at-Tabari. The Comfort of the Mystics: A Manual and Anthology of Early Sufism. Arabic text edition, introduction and notes by Gerhard Bowering and Bilal Orfali. Leiden-Boston: Brill, 2013.

Abu-l-Faraj 'Abd al-Rahman Ibn al-Jawzi. Sifat al-safVa. Al-Qahira: Dar al-hadit, 1430/2009.

AbU-l-Faraj 'Abd ar-Rahman Ibn al-Jawzi. Talbis Iblis. BayrUt, 1421/2001.

AbU-l-FutUh Muhammad 'Abd al-Karim Sahrastani. Kitab al-milal wa-n-nihal. Tahqiq 'Abd al-'Aziz Muhammad al-Wakil. Qahira, 1968.

Abu-l-Hasan 'Ali ibn Muhammad Daylami. Atf al-alif al-ma'lUf 'ala'l-lam al-ma'tüf. Tahqiq Bell J., As-Safi'i M. BayrUt/Qahira, 1428(2007).

AbU-l-Hasan Daylami. Sirat-i sayx-i kabir AbU 'Abdallah Ibn Xafif. Tashih-i A. Simmel, M. Tarimi. Tihran: Babak, 1363/1984.

'Ali ibn 'Utman Hujviri. Kasf al-mahjUb. Muqaddama, tashih va ta'liqat-i MahmUd 'Äbidi. Tihran: SurUs, 1393.

'Attar NisabUri. Tazkiratu-l-awliya'. Muqaddama, tashih va ta'liqat-i Muhammad Riza Safi'i-Kadkani. Tihran: Suxan, 1398/2019.

Die Vita des Scheich AbU Ishaq al-KazarUni in der Persischen Bearbeitung von MahmUd b. 'Utman. Meier. F. (Ed.). Leipzig, 1948.

Muhmmad 'Awfi. Lubab al-albab. Ed. by E.G. Browne, with an Introduction by M. Qazwini and additional notes and corrections by S. Nafisi. Tehran: Hermes Publishers, 2010.

RUzbihan Baqli Sirazi. 'Abhar al-'asiqin. Ed. H. Corbin, M.Mo'in. Tihran, 1958.

RUzbihan Baqli Sirazi. Sarh-i sathiyyat. Ed. H. Corbin. Tihran, 1394 (2015).

Sadid ad-din Muhammad Gaznavi. Maqamat-e Zandapil. Ba ihtimam-i Hismat Mu'ayyad, Tihran, 1388/2009.

Sufism, Black and White. A Critical Edition of Kitab al-Bayad wa-l-Sawad by AbG l-Hasan al-STrjanT (d. ca.470/1077). Orfali, B., Saab, N. (Eds.). Leiden: Brill, 2012.

Sayx FarTd al-DTn Muhammad 'Attar NisabGrT. Tazkiratu-l-awliya'. BarrasT, tashTh-i matn, tawzThat va faharis: duktur Muhammad Isti'lamT. Tihran, 1386/2007 (cap-i 16).

TirmizT, Muhammad. Talatat musannafat li-l-hakTm TirmizT. Bi-Ihtimam-i B. Radtke. BayrGt, 1992.

Xvaja 'Abdallah AnsarT. Tabaqat as-sufiyya. Muqaddama va tashTh-i Husayn ÄhT. Tihran: Intisarat-i FurugT, 1362.

6.3. Переводы и исследования

Abu-'l-Qasim al-Qushayri. Al-Risala al-qushayriyya fi 'ilm al-tasawwuf. Translated by Alexander D. Knysh, reviewed by Muhammad Eissa. Reading, 2007.

'Abd al-KarTm ibn Hawazin QushayrT. Principles of Sufism. Trans. by B.R. von Schlegel, Intr. by H. Algar. Berkeley: Mizan Press, 1990. URL: https://www.academia.edu/29433873/Introduction to Al-Qushayris Principles of Sufism (дата обращения 31.03.2020)

Ahmad Sam'anT. The Repose of the Spirits: A Sufi Commentary on the Divine Names / Translated and with Introduction by William C. Chittick. SUNY Press, 2019.

Arberry A. J. The Doctrine of the SGfTs. Cambridge, 1935. Arberry A. J. Introduction to the History of Sufism, Calcutta, 1943. Arberry A. J. Sufism, An Account of the Mystics of Islam, London, 1950.

Arberry, A.J. "Khargushï's Manual of Sufism." Bulletin of the School of Oriental Studies, University of London, vol. 9, no. 2, 1938, pp. 345-349. URL : www.jstor.org/stable/608342.

Avery, K. Shiblï: His Life and Thought in the Sufi Tradition. Albany: State University of New York Press, 2014.

Azam U. Dreams in Islam. Pittsburgh, 1992.

Bahari B. Selections from Fariduddin 'Attar's Tadhkaratul-auliya or Memoirs of Saints. Parts 1 & 2 / Abridged and translated from original Persian. Lahore, 1965.

Baqli Ruzbihan. The Unveiling of Secrets: Diary of a Sufi Master. Trans. Carl W. Ernst. Chapel Hill, NC: Parvardigar, 1997.

Bashir S. Narrating Sight: Dreaming as Visual Training in Persianate Sufi Hagiography // Dreams and visions in Islamic societies. Ed. by O. Felek, A. D. Knysh. New York: State Univ. of New York Press, 2012. P. 233-248.

Bowering G. From the Word of God to the Vision of God: Muhammad's Heavenly Journey in Classical Sufi" Qur'àn Commentary // Le voyage initiatique en terre d'Islam: ascensions célestes et itinéraires spirituels. Ed. Amir-Moezzi M.A. Louvain and Paris, 1996. P. 205-22.

Bowering G. The Mystical Vision of Existence in Classical Islam: The Qur'anic Hermeneutics of the Sufi Sahl At-Tustari. Walter de Gruyter, 1979.

Brown J. C. Scholars and Charlatans on the Baghdad-Khurasan Circuit from the Ninth to the Eleventh Centuries // The Lineaments of Islam. Studies in Honor of Fred McGraw Donner. Leiden: Brill. Pp. 85-95.

Browne E.G. Literary History of Persia. Volume 1. Cambridge, 1956.

Bulliet R. The Patricians of Nishapur: A Study in Medieval Islamic Social History. Harvard University Press, 1972.

Chabbi J. Remarques sur le développement historique des mouvements ascétiques et mystiques au Khurasan: IIIe/IXe siècle - IVe/Xe siècle // Studia Islamica, No. 46 (1977). Brill, Leyden, 1977. P. 5-72.

Chittick W. Ibn 'Arabi: Heir to the Prophets. Oxford: Oneworld, 2005.

Chittick W. Imaginai Worlds: Ibn al-'Arabi and the Problem of Religious Diversity. Albany: State University of New York Press, 1994.

Chittick W. The Self-Disclosure of God: Principles of Ibn al-'Arabi's Cosmology. Albany: State University of New York Press, 1998.

Chittick W. The Sufi Path of Knowledge: Ibn al-'Arabi's Metaphysics of Imagination. Albany: State University of New York Press, 1989.

Chittick W. The Sufi Path of Love: The Spiritual Teachings of Rumi. Albany: State University of New York Press, 1983

Chodkiewicz M. An ocean without shore: Ibn Arabi, the Book and the Law. Translated from the French by David Streight. Albany: State University of New York Press, 1993.

Chodkiewicz M. The Seal of the Saints: Prophethood and Sainthood in the Doctrine of Ibn Arabi. Translated from the French by Liadain Sherrad. Cambridge, 1993.

Clifford J. The Predicament of Culture. Twentieth-Century Ethnography, Literature, and Art. Harvard: Harvard University Press, 1988.

Cohen B. Representing authority in Victorian India // The Invention of Tradition. Eds. Eric Hobsbawm, Terence Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. P. 165-210.

Constructing Tradition: Means and Myths of Transmission in Western Esotericism. Ed. Kilcher A. Leiden: Brill, 2010.

Cooperson M. Classical Arabic Biography: The Heirs of the Prophets in the Age of al-Ma'mun (Cambridge Studies in Islamic Civilization). Cambridge: Cambridge University Press, 2000.

Cusack C. Foreword // Invention of Tradition and Syncretism in Contemporary Religions: Sacred Creativity. Eds. Palmisano S., ■ Pannofno N. Springer, 2017. P. i-viii.

DeConick A. Voices of the Mystics: Early Christian Discourse in the Gospels of John, Thomas and Other Ancient Christian Literature. Sheffield Academic Press, 2001.

Dreams and visions in Islamic societies. Ed. by O. Felek, A. D. Knysh. New York: State Univ. of New York Press, 2012.

El Shamsy A. Rethinking "TaqlTd" in the Early ShafTl School. Journal of the American Oriental Society, vol. 128, no. 1, 2008. pp. 1-23.

El Shamsy A. The Canonization of Islamic Law: A Social and Intellectual History. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.

Ernst C. Ruzbihan Baqli: Mysticism and the Rhetoric of Sainthood in Persian Sufism. Surrey: Curzon, 1996.

Ernst C. Words of Ecstasy in Sufism. New York: SUNY Press, 1985.

Ernst C. Radical Hallajian motifs in works attributed to 'Attar // 'Attar and the Persian Sufi Tradition: the art of spiritual flight. Ed. Lewisohn L. & Schakle C. London, 2006. P. 330-343.

Fahd T. The Dream in Medieval Islamic Society // The Dream and Human Societies. Ed. by Caillois R. and von Grunebaum, G. Berkeley: University of California Press, 1966. P. 351-364. https://doi.org/10.1525/9780520339279-024

Farid ad-Din 'Attar's Memorial of God's Friends: Lives and Sayings of Sufis / Translated with an introduction and annotations by P. Losensky. Paulist Press, 2009.

Farid al-din Attar. Muslim Saints and Mystics. Selected translation by A. J. Arberry. Omphaloskepsis, 2000.

Farid-al-Din'Attar, Tadhkiratu'l-Awliya, ed. Reynold A. Nicholson, intr. by Mohammad Qazwini, 2 vols., 1905-1907.

FurUzanfar B. Sarh-i ahval va naqd-u tahlil-i atar-i Sayx Farid ad-din Muhammad 'Attar NisabUri. Tehran, 1353/1975.

Geaves R. Sufism in the West // Cambridge Companion to Sufism. Ed. Ridgeon L. Cambridge, 2015. P. 233-256.

Gramlich R. Alte Vorbilder des Sufitums. Teil 1-2. Wiesbaden, 1995-1996.

Gramlich R. Der eine Gott. Grundzüge der Mystik des islamischen Monotheismus. 1998.

Gramlich R. Die Wunder der Freunde Gottes. Theologien und Erscheinungsformen des islamischen Heiligenwunders. Wiesbaden, 1987.

Grunebaum G. E. von. Introduction. The Cultural Function of the Dream as Illustrated by Classical Islam // The Dream in Human Societies. G.E. von Grunebaum and R. Caillois, eds. Berkeley: University of California Press, 1966. P. 3-22.

Honerkamp K. A Sufi Itinerary of Tenth Century Nishapur Based on a Treatise by Abu 'Abd al-Rahman al-Sulami // Journal of Islamic Studies. 17 (1). Oxford, 2006. Pp. 43-67.

Karamustafa A.T. God's Unruly Friends: Dervish Groups in the Islamic Later Middle Period, 1200-1550. Oneworld, 2006.

Karamustafa A.T. Sufism: The Formative Period. Edinburgh University Press, 2007.

Katz J. Dreams and Their Interpretation in Sufi Thought and Practice // Dreams and visions in Islamic societies. Ed. by O. Felek, A.D. Knysh. New York: State Univ. of New York Press, 2012. P. 181-198.

Keeler A. Sufi Hermeneutics: The Qur'an Commentary of Rashid al-Din Maybudi, Oxford University Press with Institute of Ismaili Studies, 2006.

Kilcher A. Foreword // Constructing Tradition: Means and Myths of Transmission in Western Esotericism. Ed. Kilcher A. Leiden: Brill, 2010.

Kinberg L. The Legitimization of the Madhahib through Dreams // Arabica, T. 32, Fasc. 1 (Mar., 1985). P. 47-79.

Kinberg L. What is meant by zuhd // Studia Islamica, № 61. Paris: Maisonneuve & Larose, 1985. Pp. 24-44.

Kister M. J. The Sïrah Literature // The Cambridge History of Arabic Literature. Arabic literature to the end of the Umayyad period. Cambridge: Cambridge University Press (1983): P. 352-67

Klar M.O. Interpreting al-Tha'labï's Tales of the Prophets. Temptation, responsibility and loss. New York: Routledge, 2009

Knysh A. Sufism: A New History of Islamic Mysticism. Princeton University Press, 2017.

Krijgsman R. The Rise of a Manuscript Culture and the Textualization of Discourse in Early China. PhD thesis. University of Oxford, 2016.

Le voyage initiatique en terre d'Islam: ascensions célestes et itinéraires spirituels. Ed. Amir-Moezzi M.A. Louvain and Paris, 1996.

Lefevere A. Translation, Rewriting, and the Manipulation of Literary Fame. London/New York: Routledge, 1992.

Les songes et leur interprétation Ed. Esnoul A.-M. et al. Sources orientales II, Paris, 1959.

Lewis J., Hammer O. Introduction // The Invention of Sacred Tradition. Eds. Lewis J., Hammer O. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 1-17.

Losensky P. The Creative Compiler: The Art of Rewriting in 'Attar's Tazkirat al-awliyâ' // The Necklace of the Pleiades: 24 Essays on Persian Literature, Culture and Religion. Studies in Persian Literature Presented to Heshmat Moayyad on His 80th Birthday. Leiden, 2010. Pp. 107-120.

Losensky P. Words and Deeds: Message and Structure in 'Attar's Tadhkirat al-awliya'// 'Attar and the Persian Sufi Tradition: the art of spiritual flight. Ed. Lewisohn L. & Schakle C. London, 2006. Pp. 75-92.

Malamud M. Sufi Organizations and Structures of Authority in Medieval Nishapur // International Journal of Middle East Studies, № 26(3). Cambridge: Cambridge University Press, 1994. Pp. 427-442.

Massignon L. The Passion of Al-Hallaj, Mystic and Martyr of Islam. Volume 2: The Survival of al-Hallaj / Ed. and tr. H. Mason. Princeton: Princeton University Press, 1982. doi:10.2307/j.ctvhhhdfz

Mayer T. Keys to the Arcana: Shahrastanï's Esoteric Commentary on the Qur'an. London: Oxford University Press in association with the Institute of Ismaili Studies, 2009.

Meier F. Abü Sa'ïd Abü'l-Hayr. Acta Iranica 11. Leiden, 1976.

Meier F. Baha'-i Walad. Grundzüge seines Lebens und seiner Mystik. Leiden, 1989.

Meier F. Die Fawa'ih al-Gamal wa-Fawatih al-Galal des Nagm ad-Din al-Kubra. Wiesbaden, 1957.

Meier F. Essays on Islamic Piety and Mysticism. J. O'Kane trans. Leiden: E.J. Brill, 1999.

Meier F. Khurasan and the End of Classical Sufism // Essays on Islamic Piety and Mysticism. J. O'Kane trans. Leiden: E. J. Brill, 1999. Pp. 189-219.

Meisami J.S. Structure and Meaning in Medieval Arabic and Persian Poetry: Orient Pearl. Routledge-Curzon, 2003.

Melchert C. Sufis and Competing Movements in Nishapur // Iran, Vol. 39 (2001). P. 237-247.

Melchert C. The Hanabila and the Early Sufis // Arabica, № 48(3). Leiden: Brill, 2001. Pp. 352-367.

Melchert C. Khargushï, Tahdhïb Al-Asrar // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London, vol. 73, no. 1, 2010. Pp. 29-44.

Melville C. Earthquakes in the History of Nishapur // Iran, vol. 18. Taylor & Francis, 1980. Pp. 103-120. JSTOR, www.istor.org/stable/4299694. Accessed 3 Apr. 2020

Miracle et karama. Hagiographies médiévales comparées 2. Aigle D.(dir.) Turnhout: Brepols (Bibliothèque de l'École des Hautes Etudes, Sciences religieuses), 2000.

Mojaddedi J. Getting drunk with Abu Yazïd or staying sober with Junayd: the creation of a popular typology of Sufism // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. Vol. 66(1). Cambridge, 2003. P. 1-13.

Mojaddedi J. The Biographical Tradition in Sufism: The Tabaqat Genre from al-Sulami to Jami. Curzon Press, 2001.

Narrative Pattern and Genre in Hagiographic Life Writing: Comparative Perspectives from Asia to Europe (eds. Conermann S. & Rheingans J.). EB-Verlag, 2014.

Nicholson R.A. A Historical Enquiry concerning the Origin and Development of Sufiism, with a List of Definitions of the Terms 'Sufi' and 'Tasawwuf,' Arranged Chronologically // Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland. Cambridge, 1906. Pp. 303-48. Accessed April 7, 2020. www.jstor.org/stable/25210250.

Nwyia P. Exégèse coranique et langage mystique; nouvel essai sur le lexique technique des mystiques musulmans. Beyrouth, 1970.

Ohlander E. Behind the Veil of the Unseen: Dreams and Dreaming in the Classical and Medieval Sufi Tradition // Dreams and visions in Islamic societies. Ed. by O. Felek, A. D. Knysh. New York: State Univ. of New York Press, 2012. P. 199-214.

Palmer A. Sainthood and Authority in Early Islam: Al-Hakïm al-Tirmidhï's Theory of wilaya and the Reenvisioning of the Sunnï Caliphate. Brill, 2019.

Paul J. Constructing the Friends of God: Sadïd al-Dïn Ghaznawï's Maqamat-i Zhinda-pïl (with Some Remarks on Ibn Munawwar's Asrar al-Tawhïd) // Narrative Pattern and Genre in Hagiographic Life Writing: Comparative Perspectives from Asia to Europe (eds. Conermann S. & Rheingans J.). EB-Verlag, 2014. P. 205226.

Pazouki S. Sufi Saints and Sainthood in 'Attar's Tadhkirat al-awliya' // 'Attar and the Persian Sufi Tradition: the art of spiritual flight. Ed. Lewisohn L. & Schakle C. London, 2006. P. 63-74.

Persian Historiography, Vol. X of A History of Persian Literature / Charles Melville (ed.), Ehsan Yarshater (general ed.). London: I.B. Tauris, 2012.

Purjavadi N. Mabna'-yi kuhan dar bab-i malamatiyan-i Nisabur // Ma'arif № 4344. Tihran, 1377

PUrjavadT N. Kirisma-yi 'isq: maqalatT dar 'irfan-i navhallajT-yi Iran. Tihran: Nasr-i Nav, 1393.

Radtke B. Al-HakTm at-Tirmidi. Ein islamischer Theosoph des 3./9. Jahrhunderts. Schwarz Verlag, Freiburg 1980.

Radtke B., O'Kane J. Pure Gold from the Words of SayyidT 'Abd al-'AzTz al-Dabbagh. Leiden: Brill, 2007.

Radtke B., O'Kane J. The Concept of Sainthood in Early Islamic Mysticism. London: Routledge, 1996.

Radtke B., O'Kane J. The Concept of Sainthood in Early Islamic Mysticism: Two Works by al-Hakim al-Tirmidhi (Richmond, Surrey: Curzon Press, 1996.

Razi Najm al-Din. The Path of God's Bondsmen from Origin to Return (Mersad al-'ebad men al-mabda' ela'l-ma'ad). Translated from the Persian, with introduction and annotation by Hamid Algar. Delmar, New York: Caravan Books, 1982.

Renard J. Friends of God. Islamic Images of Piety, Commitment, and Servanthood. Berkeley - Los Angeles - London: University of California Press, 2008.

Ritter H. Philologika XIV. FarTduddTn 'Attar. II // Oriens, vol. 11, no. 1/2, 1958. Pp. 1-76. JSTOR, www.jstor.org/stable/1578927. Accessed 28 Mar. 2020.

Ritter H. The Ocean of the Soul: Man, the World and God in the Stories of FarTd al-DTn 'Attar. Translated by John O'Kane. Leiden, 2003.

Saif L. What is Islamic Esotericism? Correspondences, Vol. 7, issue 1 (2019). P. 1-59.

Saints orientaux. Hagiographies médiévales comparées 1. Aigle D.(dir.). Paris: De Boccard, 1995.

Salamah-Qudsi A. Sufism and Early Islamic Piety: Personal and Communal Dynamics. Cambridge: Cambridge University Press, 2019.

Salamah-Qudsi A. Abü Ja'Far Ibn Yazdanyar's Rawdat al-Murïdïn: An Unknown Sufi Manual of the Fifth/Eleventh Century // Journal of the Royal Asiatic Society, №30 (3). Cambridge: Cambridge University Press, 2020. P. 541-560.

Sarrio D. Spiritual anti-elitism: Ibn Taymiyya's doctrine of sainthood (walaya) // Islam and Christian-Muslim Relations, Volume 22, Issue 3. Taylor & Francis, 2011. P: 275291.

Schimmel A. Die Traume des Kalifen: Traume und ihre Deutung in der islamischen Kultur. Munich, 1998.

Schimmel A. Islam in the Indian Subcontinent. Leiden, 1980.

Schniedewind W. How the Bible Became a Book: The Textualization of Ancient Israel .New York: Cambridge University Press, 2004.

Sedgwick M. Sufis as mythic bearers of esoteric tradition // Constructing Tradition: Means and Myths of Transmission in Western Esotericism. Ed. Kilcher A. Leiden: Brill, 2010. P. 413-425.

Sedgwick M. Western Sufism: from the Abbasids to the New Age. Oxford University Press, 2017.

Sells M.A. Early Islamic Mysticism: Sufi, Qur'an, Miraj, Poetic and Theological Writings. Paulist Press, 1996.

Shahsavari M. Abu Nasr al-Qushayri and His Kitab al-Shawahid wa-l-Amthal // Ишрак: Ежегодник исламской философии. № 3 / Гл. ред. Я. Эшотс. Москва: Издательская фирма «Восточная литература РАН», 2012. С. 279-300.

Shryock A. Nationalism and the genealogical imagination: Oral history and textual authority in tribal Jordan. Berkeley: University of California Press, 1997.

Silvers L. A Soaring Minaret. Abu Bakr al-Wasiti and the Rise of Baghdadi Sufism. State University of New York Press, 2010.

Silvers L. Early Pious, Mystic Sufi Women // Cambridge Companion to Sufism. Ed. Ridgeon L. Cambridge, 2015. Pp. 24-52.

Smith M. Rabi'a Basri: the mystic and her fellow-saints in Islam. Cambridge, 1928.

Sorgenfrei S. Hidden or Forbidden, Elected or Rejected: Sufism as 'Islamic Esotericism'? // Islam and Christian-Muslim Relations. Vol. 29 issue 2 (2018). P. 145-165. DOI: 10.1080/09596410.2018.1437945

Sviri S. Hakim Tirmidhi and the Malamati Movement in Early Sufism // The Heritage of Sufism. Classical Persian Sufism from its Origins to Rumi. Ed. L. Lewisohn. Oneworld, 1999. Pp. 583-613.

Sviri S. Perspectives on Early Islamic Mysticism. London: Routledge, 2020.

Textualization of Oral Epics. Ed. Lauri Honko. Trends in Linguistics: Studies and Monographs 128. Berlin: Mouton DeGruyter, 2000.

Tezkereh-i-evliâ. Le mémorial des saints. Tr. Abel Jean Baptiste Marie Michel Pavet de Courteille. Paris, 1889-1890.

The Cambridge History of Iran. Ed. Boyle, J. Cambridge: Cambridge University Press, 1968.

The Heritage of Sufism. Vol. 1-3. Ed. L. Lewisohn. Oneworld, 1999.

The Invention of Sacred Tradition. Eds. Lewis J., Hammer O. Cambridge: Cambridge University Press, 2007.

The Invention of Tradition. Eds. Eric Hobsbawm, Terence Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

Thomas D., Mallett A. Christian-Muslim Relations. A Bibliographical History. Volume 2 (900-1050). Leiden: Brill, 2010.

Tor D.G. Violent Order: Religious Warfare, Chivalry, and the 'Ayyär Phenomenon in the Medieval Islamic World. Würzburg, 2016.

Trevor-Roper H. The invention of tradition: the Highland tradition of Scotland // The Invention of Tradition. Eds. Eric Hobsbawm, Terence Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. P. 15-42.

Yazaki S. Islamic Mysticism and Abü Talib Al-Makkï: The Role of the Heart. Routledge, 2013.

Zarrïnkûb A. Arzis-i mïrat-i sûfïyya. Tihran: Amïr Kabïr, 1387.

Алонцев М. А. «Его речи о пути многочисленны»: функции жития Джа'фара Садика в «Поминаниях друзей божьих» Фарид ад-Дина 'Аттара // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2016. № 3(12). С. 9-25.

Алонцев М.А. «Меч Сунны и украшение пути»: агиографический портрет Джа'фара Садика в суфийской традиции // Шаги/Steps. 2018. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mech-sunny-i-ukrashenie-puti-agiograficheskiy-portret-dzha-fara-sadika-v-sufiyskoy-traditsii (дата обращения: 15.09.2020).

Алонцев М.А. «Ты не назвал Коран сотворенным»: Ахмад ибн Ханбал // Шаги/Steps. 2016. №2-3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n7ty-ne-nazval-koran-sotvorennym-ahmad-ibn-hanbal (дата обращения: 15.09.2020).

Алонцев М.А. Зарождение и виды человеческой и Божественной любви в трактате Рузбихана Бакли «Жасмин влюбленных». Вестник РГГУ. Серия

«Востоковедение. Африканистика» М. Издательский центр РГГУ, 2012. С. 922.

ал-Фахри, 'Али ибн Мухаммад ибн 'Абдаллах. Китаб талхис ал-байан фи зикр фирак ахл ал-адйан (Краткое разъяснение к перечню последователей разных вер). Факсимиле рукописи. Издание текста, предисловие, краткое изложение содержания и указатели С.М. Прозорова. М., 1988.

Ардашникова А.Н, Рейснер М.Л. Эволюция жанра тазкере в Иране XIII-XIX вв.: от антологии к справочнику // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 2016. №1. URL:

https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-zhanra-tazkere-v-irane-xiii-xix-vv-ot-antologii-k-spravochniku (дата обращения: 21.03.2020).

Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Собрание сочинений в IX т. Т.1. М.: Издательство восточной литературы, 1963.

Бертельс. Е.Э. Избранные труды. Том 3. Суфизм и суфийская литература М.: «Наука» - Главная редакция восточной литературы, 1965.

Газали А. Саваних. Наития влюбленных / пер с англ. В.А. Дроздова. М.: Риэлетивеб, 2013.

Дроздов В.А. К проблеме изучения суфийской терминологии // Неизменность и новизна художественного мира. Памяти Е. Э. Бертельса: Сборник статей. М., 1999.

Дроздов В.А. Медико-психологический метод в исследовании иранского суфизма (о забытом труде доктора медицины К.К. Казанского) // «На пастбище Мысли Благой»: сборник статей к юбилею И.М. Стеблин-Каменского / Отв. ред. М.С. Пелевин. СПб.: Контраст, 2015. Сс. 283-298.

Дроздов В.А. Суфийское учение о любви в персидской классической литературе // Востоковедение. Труды Тбилисского государственного университета. 309. Тбилиси, 1992.

Жуковский В.А. Человек и познание персидских мистиков. СПб, 1895. Журавский А.В. Ислам. М.: Весь мир, 2004

Заглубоцкая Т.А. Жизнеописание Али Сахла Исфахани из «Тазкират-ал-аулийа» 'Аттара и суфийская агиографическая традиция // Ученые записки Худжандского государственного университета им. академика Б. Гафурова. Гуманитарные науки. 2015. №1 (42). URL:

https://cyberleninka.ru/article/n/zhizneopisanie-ali-sahla-isfahani-iz-tazkirat-al-auliya-attara-i-sufiyskaya-agiograficheskaya-traditsiya (дата обращения: 30.03.2020).

Ибн ал-Джаузи. Талбис Иблис. Повествование о том, как Дьявол вводит в заблуждение многих суфиев при их общении с юношами из десятой главы «О том, как Дьявол вводит в заблуждение суфиев из числа праведных». Вступление, перевод с арабского и комментарий В.А. Дроздова // Восток (Oriens). № 6. 1994. М., 1994. С. 114-145.

Кныш А.Д. Мусульманский мистицизм. М.-СПб. Диля, 2004

Коран. Электронный ресурс. http://tanzil.net/

Крымский А.Е. История Персии, её литературы и дервишской теософии. В 3 т. М., 1909-1917.

Куделин А.Б. Ас-Сира ан-набавиййа Ибн Исхака - Ибн Хишама: история текста, проблема авторства // В пространстве языка и культуры: Звук, знак, смысл. Сб. статей в честь 70-летия В.А. Виноградова. М.: Языки славянских культур, 2010. С. 521-534

Лахути Л.Г. «Ты, напоенное влагой, жаждешь»: семантика моря в поэмах 'Аттара // Шаги/Steps. 2018. №1. URL: https://cyberlemnka.ru/article/n/ty-napoennoe-vlagoy-zhazhdesh-semantika-morya-v-poemah-attara (дата

обращения: 15.09.2020).

Лахути Л.Г. Душа и нафс в поэзии 'Аттара (к составлению авторского словаря) // Ориенталистика. 2019. Т. 2 № 2 С. 435-446.

Лахути Л.Г. Культурные коды иранской традиции («Шахнаме» Абулькасима Фирдоуси и суфийские маснави Фарид ад-Дина 'Аттара) // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2014. №6 (128). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kulturnye-kody-iranskoy-traditsii-shahname-abulkasima-firdousi-i-sufiyskie-masnavi-farid-ad-dina-attara-1 (дата обращения: 15.09.2020).

Лахути Л.Г. Осмотрительность и упование: законовед Суфйан Саури и суфий-воин Шакик Балхи // Шаги/Steps. 2016. №2-3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osmotritelnost-i-upovanie-zakonoved-sufyan-sauri-i-sufiy-voin-shakik-balhi (дата обращения: 15.09.2020).

Лахути Л.Г. Шакик Балхи и учение о таваккул (уповании на Бога): репрезентация в доктрине и житиях от ас-Сулами до 'Аттара // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология №3 (2015). М., Издательский центр РГГУ: 2015. С. 95-106.

Мухаммад б. 'Абд ал-Карим аш-Шахрастани. Книга о религиях и религиозно-философских учениях / Перевод и комментарии С.М. Прозорова // Ишрак: ежегодник исламской философии : 2011. №2. M.: Восточная литература, 2011. С. 150-188.

Мухаммад ибн Мунаввар. Тайны единобожия в деяниях шейха Абу Са'ида / пер. с перс., предисл., примеч. и указ. М. Д. Кязимова. Баку: Nafta-press, 2010.

Насыров И.Р. Основания исламского мистицизма (Генезис и эволюция). М.: Языки славянских культур, 2009.

Никитенко Е.Л. Два пути познания Бога: Давуд Та'и и Харис Мухасиби // Шаги/Steps. 2016. №2-3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dva-puti-poznaniya-boga-davud-ta-i-i-haris-muhasibi (дата обращения: 15.09.2020).

Петрушевский И.П. Ислам в Иране в 7-15 веках. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1966.

Рейснер М.Л., Чалисова Н.Ю. 'Я есмь Истинный Бог': образ старца Халладжа в лирике и житийной прозе 'Аттара // Семантика образа в литературах Востока. М.: Вост. лит. РАН, 1998. С. 121-158.

Рейснер М.Л. Птицы в мистико-символических касыдах Санаи и Хакани (XII в.) (к проблеме становления символического языка в классической персидской касыде) // Исследования по иранской филологии. Выпуск первый. М.: ИСАА при МГУ, 1997. С. 121-143.

Рейснер М.Л. Метод аллегорического комментирования Корана (та'вил) и символический язык персидской поэзии XI-XII вв. // Вестник МГУ. сер. 13 Востоковедение, № 4, 2003. М., Изд-во Московского университета, 2003. С. 96-110.

Смирнов А.В. Великий шейх суфизма (опыт парадигмального анализа философии Ибн Араби). Москва: «Наука» (издательская фирма «Восточная литература»), 1993.

Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма. М.: Наука, ГРВЛ, 1987.

Счетчикова Т.А. «Введение» к «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-Дина 'Аттара: формулировка авторского замысла // Вестник РГГУ, 2014. № 6:

Востоковедение, Африканистика. М.: Издательский центр РГГУ, 2014. С. 96119.

Счетчикова Т.А. «Ты облагоухал Наше имя, и мы облагоухаем тебя»: Бишр по прозвищу босой // Шаги/Steps. 2016. №2-3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ty-oblagouhal-nashe-imya-i-my-oblagouhaem-tebya-bishr-po-prozvischu-bosoy (дата обращения: 15.09.2020).

Тарих-и Систан. Пер. с перс. Л. П. Смирновой. М., 1974.

Унсур аль-Маали Кей Кавус. Кабус-наме. Перевод, статья и примечания Е.Э. Бертельса. М., 1953.

Фарид ад-Дин Аттар. Илахи-наме (Божественная книга). Введение, перевод с персидского и комментарии Л.Г. Лахути (в печати).

Федорова Ю.Е. «Он открыл завесу тайны смыслов»: обзор философских взглядов Фарид ад-Дина 'Аттара // Вестник РУДН. Серия: Философия. 2018. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/on-otkryl-zavesu-tayny-smyslov-obzor-filosofskih-vzglyadov-farid-ad-dina-attara (дата обращения: 15.09.2020).

Федорова Ю.Е. «Птицы - взыскующие Истины»: анализ первой главы поэмы «Язык птиц» Фарид ад-Дина 'Аттара (XII В.) // История философии. 2013. №18. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ptitsy-vzyskuyuschie-istiny-analiz-pervoy-glavy-poemy-yazyk-ptits-farid-ad-dina-attara-xii-v (дата обращения: 15.09.2020).

Фрагнер Б.Г. «Персофония». Региональность, идентичность, языковые контакты в истории Азии / перевод с немецкого Э.Н. Сагетдинова; вступительная статья П.В. Башарина. М.: Садра, 2018.

Чалисова Н. Ю. «Аромат» Увайса Карани в персидской поэзии и его житие в «Поминании друзей» 'Аттара // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2015. № 3. С. 74-94.

Чалисова Н.Ю. «Аромат» Увайса Карани в персидской поэзии и его Житие в «Поминании друзей» 'аттара // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2015. №3. URL:

https://cyberleninka.ru/article/n/aromat-uvaysa-karani-v-persidskoy-poezii-i-ego-zhitie-v-pominanii-druzey-attara (дата обращения: 15.09.2020).

Чалисова Н.Ю. «Зикр Малика Динара» из «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-Дина Аттара // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: ГРВЛ, 1989. С. 139-173.

Чалисова Н.Ю. «Сила моя от голода, а слабость - от сытости»: Житие Сахла Тустари // Шаги/Steps. 2016. №2-3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sila-moya-ot-goloda-a-slabost-ot-sytosti-zhitie-sahla-tustari (дата обращения: 15.09.2020).

Чалисова Н.Ю. Материалы к биографии Рабиа ал-Адавиййа (в связи с вопросами истории раннего суфизма) // Древний и Средневековый Восток. История, филология. М.: ГРВЛ, 1983. С. 284-303.

Чалисова Н.Ю. Путь и дороги праведных в книге 'Аттара «Поминание друзей Божиих» // Шаги/Steps. 2016. Т. 2. № 2-3. М.: Дело, с. 194-207.

Чалисова Н.Ю. Суфийский nafs как термин доктрины и персонаж жития: проблемы перевода // Ориенталистика. 2019. Т. 2. № 2 . С. 421-434.

Чалисова Н.Ю. "Ведущий две войны": житие 'Абдаллаха б. ал-Мубарака в «Поминаниях друзей Божиих» 'Аттара // Ориенталистика. 2020. Т. 3. №4. С. 1133-1149. https://doi.org/10.31696/2618-7043-2020-3-4-1133-1149

Шахрастани Мухаммад ибн Абд ал-Карим. Книга о религиях и сектах / Пер. с араб., введ. и коммент. С. М. Прозорова. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1984.

Шиммель А. Мир исламского мистицизма / пер. с англ. Н.И. Пригариной, А.С. Рапопорт. 2-е изд., испр. и доп. М.: ООО «Садра», 2012.

Приложение 1. Структура житий в «Поминании друзей

Божиих» и «Тайнах единобожия»

«Поминание друзей Божиих» «Тайны единобожия»

Части жития «Поминание Хабиба 'Аджами» «Поминание Абу Йазида Бистами» Главы и разделы «Тайн единобожия»

Введение. Написано ритмизованной прозой ^сд'), в нем называется имя подвижника и указываются его основные черты, которые являются главными темами жития. Также в этом фрагменте часто перечисляются наставники подвижника и приводятся высказывания суфийских авторитетов. Тот друг Божий под куполом ревностности, тот приближенный к завесе единства. Тот обладатель правдивости и рвения, господин достоверности без сомнений, тот уединившийся без примет, тот бедняк небытия, Хабиб 'Аджами (да пребудет с ним милость Божья!). Он был честен и совершал [подвижнические] деяния и чудеса. Тот султан познающих, тот довод искателей Истины, тот Божий наместник, тот нерушимый столп, тот достигший совершенства в мире непотакания себе (пакашТ), шейх эпохи Абу Йазид Бистами (да пребудет с ним милость Божия!) был величайшим из шейхов, славнейшим из святых, доказательством Бога [перед людьми], истинным наместником, полюсом мира и основанием «О начале жизни нашего шейха от дней детства до сорока лет»

{тат]а') [его]

опор.

Многочисленны

его

подвижнические

деяния (пуайШ) и

чудотворения.

[...] И

совершенство его

настолько

очевидно, что

Джунайд (да

пребудет с ним

милость Божия!)

сказал: «Байазид

среди нас -

словно Джабраил

среди ангелов».

Жизнь до Вначале он был Рассказывают,

вступления на богачом и что дед его был

путь ростовщиком в гебром, а отец его

(опционально). Басре. Каждый принадлежал к

Детство подвижника. день он ходил [получать] прибыль от знати Бистама. И [чудесные] явления

Сведения о семье сделок. Если посещали его уже

и профессии. отдавали в утробе матери.

серебром, то Так, со слов его

хорошо, а если матери передают:

нет, то он брал «Когда я клала в

деньги за приход и рот кусок пищи, в

они становились которой было

его пропитанием нечто

на день. подозрительное, он [начинал] толкаться в животе, чтобы я

избавилась от этой пищи».

Покаяние. История вступления на суфийский путь У дороги играли дети. Когда Хабиб подошел, они сказали друг другу: «Отойдите, чтобы на нас не попала пыль с ног ростовщика Хабиба, и мы станем несчастными, как он». Хабиб тяжело воспринял это. Он ушел и раскаялся. В кружке Хасана Басри проповедь оказала на него огромное влияние и он потерял рассудок. Когда он вышел оттуда, его увидел должник и захотел убежать от него. Хабиб сказал: «Не убегай, так как до этого момента тебе нужно было от меня убегать, а с этого момента мне нужно бежать от тебя». Когда он возвращался Рассказывают, что когда мать отправила его в школу, и он дошел до суры «Лукман», до айата «Благодари Меня и твоих родителей» -говорит Господь (возвышен Он!): «Испытывай благодарность ко Мне и испытывай благодарность к отцу и матери» -он спросил у учителя, что означает этот айат. Когда учитель объяснил ему смысл того [айата], это воздействовало на его сердце. Он отложил дощечку, спросил позволения [уйти] и пошел домой. Мать воскликнула: «Тайфур! Ты зачем пришел? Тебе пришлось отпроситься или

Обучение.

Самодисциплина и практики

самоограничения, истории об

обучении у

наставников. Совершение хаджа.

обратно, дети [все еще] были у дороги. Они

сказали друг

другу: «Отойдите, чтобы наша пыль не попала на кающегося Хабиба, ведь [тогда] мы

поистине станем грешниками».

Он построил

хижину на берегу Фурата и там предавался поклонению (ЧЪайа!). Днем он учился у Хасана Басри, а ночью поклонялся [Богу]

тебя [так]

наградили?» Он сказал: «Нет, я дошел до айата, в котором Истинный (возвышен Он!) повелевает служить Себе и служить тебе. Как же мне управляться в двух домах? Этот айат вошел мне в душу. Либо

попроси Бога, чтобы я всецело принадлежал тебе, либо отдай меня Богу, чтобы я всецело

принадлежал Ему». Мать

сказала: «Я

предаю тебя Богу и уступаю своё право на тебя».

Затем Байазид ушел из Бистама и тридцать лет бродил по

пустыне Шама. Он предавался подвижничеству и сделал своим занятием неустанное

бдение и голод. Он служил 113 старцам и от каждого из них обрел пользу. Одним из них был Джа'фар Садик, да будет доволен им Бог. Рассказывают, что ему потребовалось двенадцать лет жизни, чтобы добраться до Ка'бы. Каждые несколько шагов он расстилал молитвенный коврик, совершал два рак'ата и говорил: «Это не прихожая царя из мира сего, чтобы туда разом домчаться».

Зрелость. Деяния и речения подвижника. Обычно сгруппированы: сначала - деяния, которые вводятся фразой «передают» (пад1-ая?), потом - Передают, что у Хабиба в доме в течение 30 лет была служанка, лицо которой он ни разу не видел полностью. Однажды он сказал служанке: «О обернутая в Передают, что он сказал: «Истинный (возвышен Он!) вел меня к своему присутствию через 2000 стоянок и на каждой стоянке дарил мне «О середине жизни нашего шейха»: о «О проявлениях его чудотворств а»; о «О полезных речах шейха» ;

речения, они вводятся словом «сказал»

покрывало! Позови мою

служанку». Она сказала: «Я - твоя служанка». Хабиб сказал: «За эти 30 лет у меня не было смелости смотреть на другого, кроме Него. Из-за этого на тебя я тоже не обращал внимания».

царство, а я не принимал. Наконец Он сказал мне: "О Байазид! Чего же ты хочешь?" Я сказал: "Того, чтобы ничего не хотеть"». [...]

И сказал:

«Низшая душа -атрибут, который [никто] не

взращивает иначе, как

понапрасну».

о «О пользе, [а также] о разрозненны х замечаниях из его

речений и некоторых его

обращениях и различных указаниях».

Смерть.

Обстоятельства смерти подвижника. Чудеса,

случавшиеся на

могиле,

посмертные

видения

подвижника.

Дервиш сказал: «Я видел Хабиба в высоком

положении. Я сказал, мол, в конце концов, он же 'аджамец, как достиг такого положения? Раздался голос: "Да, он 'аджамец, но он еще и возлюбленный"».

Передают, что однажды вешали убийцу. В ту же ночь того убийцу видели во сне на

Рассказывают, что шейх

поначалу часто повторял: «Боже! Боже!». Находясь при смерти, он тоже повторял: «Боже!». А потом сказал: «Господи! Я всю жизнь поминал Тебя не иначе как в невежестве (£а/1м), и теперь, когда душа моя отходит, я

невежда в

поклонении Тебе. Я не знаю, когда

«Об окончании жизни нашего шейха»:

о «О его

заветах во время кончины»; о «Об

особенностя х его

кончины»; о «О чудесах, проявивших ся после его кончины».

райской лужайке праздно

шагающим и

одетым в дорогие шелка. Сказали: «Разве ты не был убийцей? Как ты достиг такой

ступени?». Он ответил: «В тот момент, когда меня вешали, мимо проходил Хабиб 'Аджами. Он посмотрел на меня украдкой и помолился. Все это - от благословления той [молитвы]».

наступит [для меня]

присутствие (Иигит)». Потом он отдал душу, пребывая в

поминании [Бога] и присутствии.

В ту ночь, когда его настигла кончина, Бу Муса отсутствовал. Он рассказал: «Мне приснилось, как я водрузил Престол на макушку и понес. Я

удивился. На рассвете я

направился к шейху рассказать об этом. Шейх уже был мертв, и отовсюду стеклось бессчетное множество людей. Когда подняли носилки, я постарался, чтобы мне тоже дали [взяться] за край носилок. Конечно, [у меня] не получалось. Потеряв

терпение, я

забрался под носилки, уперся в них головой и так шел, а про то сон забыл. Я увидел шейха, который сказал мне: "О Абу Муса! Вот толкование вчерашнего сна: тот Престол, что ты водрузил на голову - это носилки Байазида!"»

Приложение 2. Перевод отдельных глав «Поминания друзей Божиих»

В приложении приведены переводы житий Джа'фара Садика (№1), Мухаммада ибн Васи' (№5), Хабиба 'Аджами (№6), Абу Хазима Макки (№7), Абу Ханифы (№18) и Ахмада Ханбала (№20).

"21S

[1] Поминание Ибн Мухаммада Джа'фара ас-Садика -да будет доволен им Бог!

Султан приверженцев учения Избранника, довод в подкрепление [истины] пророчества, правдивейший ученый муж, вселенная постижения истины, плод сердца друзей Божиих, любимое дитя пророков, передатчик речений 'Али, наследник Пророка, любящий и познающий, Абу Мухаммад Джа'фар Садик (да будет доволен им Бог/216)!

Мы уже говорили, что если стали бы описывать жизнь пророков,

217

асхабов и людей Дома , потребовалась бы отдельная книга, а эта книга станет описанием жизней тех наставников, которые были после них. Но, благословения ради, мы начнем с Садика (да будет доволен им Бог/), ведь он также был после них. Поскольку среди людей Дома он больше всех сказал о Пути и многие рассказы пришли от него, я скажу несколько слов об этом муже, ведь все они суть одно. Поминание его есть поминание их всех. Разве

ты не видишь, что люди, следующие его мазхабу, следуют мазхабу

218

двенадцати имамов ?! Иначе говоря, один - это двенадцать, а двенадцать суть один. Если я стану рассказывать только лишь о его атрибутах, то моему языку не подобрать верных выражений, ведь он был совершенен во всех

215 Перевод выполнен по (ТА, s. 3-10). Перевод опубликован в (Алонцев, 2018).

216 Здесь и далее курсивом выделены фразы, приведенные в оригинале по-арабски.

217 «Люди Дома» - ahl-i bayt, семья Пророка. Мусульманские авторы трактовали это выражение по-разному. Некоторые включают в «людей дома» потомков Абу Талиба, дяди Пророка и отца 'Али, и 'Аббасидов, потомков 'Аббаса, другого дяди Мухаммада. Другие авторы также причисляют к ним всех хашимитов.

218 Имеется в виду джа'фаритская религиозно-правовая школа, которой придерживаются шииты-двунадесятники. Разработка положений этого мазхаба приписывается Джа'фару Садику.

науках, и в указаниях [на смысл], и в выражениях без ухищрений. Он был образцом для всех наставников, и все полагались на него. Он был совершенным примером для подражания, наставником для всех людей Божиих, и для всех последователей Мухаммада - имамом. Он был предводителем всех людей вкушания и вождем всех людей любви. За ним следовали поклоняющиеся, его почитали мироотреченцы. В изложении тайн истин он был велик, а в толковании тонкостей тайн ниспослания бесподобен. Он передал многие великие речения [Пророка, слышанные] от Бакира (да будет доволен им Бог!).

Я не перестаю удивляться тем людям, которые измышляют, что между сторонниками Сунны и согласия (ahl-i sunnat-u jama'at) и [последователями] дома Пророка (ahl-i bayt) есть какое-то различие. Ведь люди дома Пророка -они поистине приверженцы Сунны и согласия. Не знаю я, как кто-либо может предаваться таким пустым измышлениям! Я знаю вот что: всякий,

219

верящий в Мухаммада (да благословит Бог его и его род и приветствует!) и не верящий в его потомков и сподвижников, не верит и в Мухаммада (благословения и мир ему!). Дошло то того, что величайшего имама Шафи'и

(да пребудет с ним милость Божья!), любовь которого к дому Пророка была

220

беспредельна, обвинили в отвержении и бросили в темницу. Он сложил об этом стихи, и вот один бейт оттуда. Стихи:

Если любовь к роду Мухаммада - это отвержение,

То пусть свидетельствуют наделенные весом111, что я -

отвергающий (rafiz).

219 «Верящий в Мухаммада» - убежденный в том, что Мухаммад - пророк Бога.

220 «Отвержение» - rafz, один из распространенных поводов для обвинения шиитов, особенно имамитов. Причиной послужил тот факт, что шииты «отвергали» законность правления трех первых «праведных» халифов - Абу Бакра, 'Умара и 'Усмана, считая их узурпаторами, власти, которую пророк Мухаммад завещал 'Али.

221 «Наделенные весом» - (at-taqalan), люди и джинны, которые, в отличие от ангелов, были сотворены имеющими плотскую природу. Возможна также аллюзия на хадис о «двух весомых вещах» (hadit at-taqalan), на которые нужно опираться верующему: Коране и «доме Пророка».

То есть, если любовь к роду Мухаммада является отвержением, то скажи: «Все джинны и люди свидетельствуют, что я отвергающий». Если признание и рода и сподвижников Пророка не входит в число оснований веры (ыШч тап), [то это потому], что признаешь, что не должно

Т- 222

предаваться излишним умствованиям. Если ты признаешь это , то вреда не будет. Но справедливость в том, что если ты признаешь Мухаммада, падишаха обоих миров, то должно признавать его вазиров своим чередом, его сподвижников своим чередом и его потомков своим чередом, чтобы ты был приверженцем Сунны и чистым в вере, и не испытывал [особых] пристрастий к одному из приближенных к падишаху, разве что по веской причине. Так, когда у имама Абу Ханифы (да пребудет с ней милость Бога!) спросили, кто более достоин среди последователей Пророка (благословления

223 224

и мир ему!)? Он ответил: «Среди старших - Сиддик и Фарук . Среди младших - 'Усман и 'Али. Среди дочерей - Фатима, а среди жен - 'Аиша (да

будет доволен Бог ими всеми!)».

225

Передают, что одним вечером Халиф Мансур сказал своему вазиру: «Пойди приведи Садика, мы убьем его». Вазир сказал: «Он избрал уединение, удалился от всех, предался поклонению, отказался от мирских дел. Повелителю правоверных от него нет вреда, зачем же притеснять его?». Сколько он ни говорил, толку не было. Вазир ушел. Мансур велел гуламам226: «Когда Садик войдет, а я сниму шапку, убейте его». Вазир привел

222 Имеется в виду, что любовь к роду Мухаммада и его сподвижников не входит в число основ

ислама.

223 «Сиддик» - siddiq (букв. «правдивый»), прозвище первого «праведного халифа» Абу Бакра (ок. 572 - 634).

224 «Фарук» - fаrйq (букв. «различающий [добро и зло]»), прозвище второго «праведного халифа» 'Умара (ок. 585 - 644).

225 Халиф Мансур - второй халиф из династии 'Аббасидов, правил в 754-775 гг.

226 «Гулам» - ¿ы1ат (букв. «юноша»), раб тюркского происхождения. Со времен 'Аббасидов гуламы составляли основную часть личной гвардии халифа.

Садика. Мансур тотчас вскочил, устремился к Садику, усадил его на свое место, а сам сел перед ним на коленях. Гуламы пришли в удивление. Затем Мансур спросил: «Что тебе нужно?». Он ответил: «Чтобы ты не призывал меня к себе и позволил мне и далее служить Господу (велик Он и славен!)». Затем [халиф] распорядился и отпустил Садика со всеми почестями. Мансура тотчас охватила дрожь, он опустил голову и лишился чувств - на целых три

227

дня, а по другому рассказу, он пропустил три молитвы227. Когда он пришел в себя, визирь спросил: «Что это было?» Он ответил: «Когда вошел Садик, я увидел дракона, который приложил одну губу к низу скамьи, а другую - к верху и сказал мне: "Если ты его обидишь, я проглочу тебя вместе с этой скамьей". От страха перед тем драконом я не знал, что говорю, попросил у него прощения и лишился чувств».

Передают, что однажды Давуд ат-Та'и пришел к Садику и сказал: «Потомок посланника Господа! Дай мне наставление, ибо мое сердце

омрачено!». [Садик] сказал: «Абу Сулайман! Ты - мироотреченец [этой]

228

эпохи. К чему тебе мои советы?» [Давуд] ответил: «Отпрыск Пророка! Вы достойнее всех сотворенных, поэтому наставлять всех - твоя обязанность!». [Садик] сказал: «Абу Сулайман! Я боюсь, что в день Воскресения мой предок остановит меня, мол, почему ты пренебрег обязанностью следовать за мной? Дело [наставления] не зависит от правильной родословной или великих предков. Оно зависит от поведения, которое достойно чертога Истинного». Давуд заплакал и сказал: «О Господи! Когда тот, чья глина замешана на воде

_ 229

пророчества, чей предок - Посланник, а мать - Непорочная (ЬаШ!) , в таком смятении, как может быть Давуд доволен своим поведением?».

227 г-р

То есть примерно на полдня.

228 Имеются в виду все потомки Пророка.

229 «Непорочная» - ЬаШ, прозвище Фатимы, приходился ей потомком в четвертом поколении.

дочери Мухаммада и жены 'Али. Джафар Садик

Передают, что однажды [Джа'фар] сидел среди своих подопечных. Он сказал им: «Давайте условимся и договоримся: тот из нас, кто будет спасен в день Воскресения, станет заступником (§1]аЫ кипа^ за всех». Они сказали: «Потомок Пророка! К чему тебе наше заступничество? Твой предок -заступник за всех сотворенных». Садик сказал: «Из-за своих дел мне стыдно будет в день Воскресения смотреть в глаза своему предку».

Передают, что Джа'фар Садик на некоторое время уединился и не

230

выходил из дому. Суфьян Саури подошел к его двери и сказал: «Люди лишены пользы от твоих речений. Почему ты уединился?». Он ответил: «Настоящее таково: "Пришла в упадок эпоха и изменились братья"». И прочитал эти два бейта. Стихи:

Ушла преданность, как ушел вчерашний [день].

Люди погрязли в измышлениях и желаниях.

Выказывают друг другу любовь и преданность,

Но сердца их кишат скорпионами!

Передают, что однажды Джа'фара видели одетым в драгоценные меха. Ему сказали: «О потомок Пророка! Это не та одежда, которую носят люди

231

твоего дома ». Он взял руку того человека и засунул ее в свой рукав. Под рукавом была грубая шерстяная одежда, которая ранила руку. Он сказал: «Та - для людей, а эта - для Истинного».

Передают, что Садику сказали: «Ты обладаешь всеми достоинствами: мироотречением и внутренней щедростью; ты - любимец дома [Пророка]. Но больно ты величавый!» Он ответил: «Я не величавый. Это величавость Величия (ЫЬтгуа), ведь когда я отделался от своей величавости, явилось Его Величие и заняло место моей величавости. Не должно величаться своей величавостью, но Его Величием должно!»

230 Суфьян ас-Саури (ум. 776) - известный мусульманский ученый и аскет, младший современник Джа'фара Садика, восхвалявшийся за стремление избегать контактов с этим миром.

231 Имеется в виду дом Пророка.

Передают, что Садик спросил у Абу Ханифы: «Кто разумен?». Он ответил: «Тот, кто отличает добро от зла». Садик сказал: «Звери также могут отличать того, кто бьет их, от того, кто их кормит». Абу Ханифа спросил: «А по-твоему - кто разумен?». Ответил: «Тот, кто различает два [вида] добра и два [вида] зла, чтобы из двух [выбрать] лучшее добро и меньшее зло».

Передают, что у кого-то украли кошель с золотом. Тот человек схватил Садика, мол, - ты украл! А его самого не узнал. Садик спросил: «Сколько [там] было?». [Тот человек] ответил: «Тысяча динаров». [Садик] отвел его домой и дал тысячу динаров. Потом тот человек отыскал свое золото, а золото Садика принес ему и сказал: «Я ошибся!». Садик сказал: «Мы не берем назад то, что дали». После этого [тот человек] спросил у кого-то, мол, кто это? Ему ответили: «Джа'фар Садик». Тот человек ушел пристыженный.

Передают, что однажды он шел в одиночестве по дороге и повторял: «Боже! Боже!». Вслед за ним шел какой-то горемыка и говорил: «Боже! Боже!». Садик сказал: «Боже! У меня нет плаща (¡иЪЪа)! У меня нет одежды (¡ата)!». Тотчас появилась одежда, и имам Джа'фар надел [ее]. Тот горемыка подошел и сказал: «Господин! Я вместе с тобой взывал к Богу. Отдай мне те обноски». Садику это понравилось: он отдал ему обноски.

Передают, что некто пришел к Садику и сказал: «Покажи мне Бога!». Он ответил: «Ты разве не слышал, что Мусе сказали: "Ты меня не увидишь"? [Коран 7:143]». Тот сказал: «Да, но ведь это народ Мухаммада. Один [из них] восклицает: "Мое сердце видело моего Господа!" . Другой издает крик: "Я

233

не поклоняюсь Господу, которого не вижу! "». Садик сказал: «Свяжите его и бросьте в Диджлу!» Его связали и бросили в Диджлу. Вода поглотила его и вынесла обратно. Он закричал: «Потомок посланника Бога! На помощь, на помощь!». Садик сказал: «Вода! Поглоти его!». [Вода] поглотила его и вновь

232 Авторство высказывания установить не удалось.

233 Высказывание, приписываемое 'Али.