Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Михалёва, Ольга Леонидовна

• Михалёва, Ольга Леонидовна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Михалёва, Ольга Леонидовна

Введение

Глава!. Дискурс как вербализация определённой ментальности

1.1. Понятие дискурса.

1.2. Когнитивная организация дискурса

1.2.1. Концепт

1.2.2. Фрейм

1.3. Политический дискурс как экспликация определённой когнитивной модели: системообразующие признаки

1.3.1. Цель общения

1.3.2. Коммуникативный ранг участников общения

1.3.3. Способ общения: избираемые стратегии и тактики

1.3.3.1. Стратегия на понижение

1.3.3.1.1. тактика анализ-«минус»

1.3.3.1.2. тактика обвинения

1.3.3.1.3. тактика безличного обвинения

1.3.3.1.4. тактика обличения

1.3.3.1.5. тактика оскорбления

1.3.3.1.6. тактика угрозы

1.3.3.2. Стратегия на повышение

1.3.3.2.1. тактика анализ-«плюс»

1.3.3.2.2. тактика презентации

1.3.3.2.3. тактика неявной самопрезентации

1.3.3.2.4. тактика отвода критики

1.3.3.2.5. тактика самооправдания

1.3.3.3. Стратегия театральности

1.3.3.3.1. тактика побуждения

1.3.3.3.2. тактика кооперации

1.3.3.3.3. тактика размежевания

1.3.3.3.4. тактика информирования

1.3.3.3.5. тактика обещания

1.3.3.3.6. тактика прогнозирования

1.3.3.3.7. тактика предупреждения

1.3.3.3.8. тактика иронизирования

1.3.3.3.9. тактика провокации 88 Вывод

Глава 2. Лингвокогнитивный механизм манипулирования

2.1. Феномен манипуляции

2.2. Языковые механизмы манипулятивного воздействия 98 2.2.1. Языковые средства экспликации базовой оппозиции «свои» — «чужие»

2.2.1.1. средства экспликации оппозиции «свои» — чужие»: лексический уровень

2.2.1.2. средства экспликации оппозиции «свои» -«чужие»: морфологический уровень

2.2.1.3. средства экспликации оппозиции «свои» -«чужие»: синтаксический уровень

2.2.2. Метафора как способ структурирования реальности

2.2.3. Семантические приёмы реализации манипулятивного воздействия

2.2.3.1. ассерция, маскирующаяся под пресуппозицию

2.2.3.2. речевые импликатуры

2.2.4. Приём межфреймового перехода 154 2.3. Применение дискурс-анализа как метода лингвокогнитивной интерпретации текста

Вывод

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия»

Данное диссертационное исследование посвящено описанию феномена политического дискурса как сферы реализации манипулятивного воздействия.

Политическая коммуникация неоднократно привлекала внимание исследователей, являющихся представителями самых разных областей научного знания [Бурдье 1993, Вебер 1990, Войтасик 1981, Дилигенский 1996, По-чепцов 1997], в том числе и лингвистики.

Связь между языком и политикой очевидна: «ни один политический режим не может существовать без коммуникации» [Шейгал 2000 (а): 17]. Более того, можно утверждать, что «специфика политики, в отличие от ряда других сфер человеческой деятельности, заключается в её преимущественно дискурсивном характере: многие политические действия по своей природе являются речевыми действиями» [Шейгал 2000 (а): 17].

В качестве объекта лингвистического исследования эта область речевой деятельности рассматривалась в разных отношениях: как реализация особой знаковой системы - политического языка [Баранов 1997]; как разновидность статусно-ориентированного общения [Карасик 2000]; как сфера преимущественного употребления некоторых языковых форм и речевых приёмов [Серио 1999] и т.д.

Представляется тем не менее, что некоторые сущностные стороны данного объекта не получили в современной лингвистической науке целостного и системного осмысления.

В первую очередь следует указать на отсутствие однозначной квалификации самого феномена.

А.Н.Баранов, например, развивает представление о политическом языке, который понимается как «особая знаковая система, предназначенная именно для политической коммуникации: для выработки общественного консенсуса, принятия и обоснования политических и социально-политических решений в условиях множественных общественных интересов истинно плюралистического общества, в котором каждый человек является не объектом идеологического воздействия и манипулирования, а субъектом политического действия» [Баранов 1997: 108].

Аналогичная точка зрения представлена в работе Е.И.Шейгал, которая определяет язык политики как «структурированную совокупность знаков, образующих семиотическое пространство политического дискурса», в которое включаются «специализированные знаки - как вербальные (политические термины, антропонимы и пр.), так и невербальные (политические символы и пр.), а также неспециализированные знаки, изначально номинативно не ориентированные на данную сферу общения, однако, вследствие устойчивого функционирования в ней, приобретающие содержательную специфику» [Шейгал 2000 (а): 22].

Другой подход представлен в трудах П.Б.Паршина, который подвергает сомнению существование политического языка как феномена: «То, что обычно имеется в виду под языком политики, в норме не выходит за рамки грамматических, да, в общем-то, и лексических норм соответствующих идиоэтнических («национальных») языков — русского, английского, немецкого, арабского и т.д.» [Паршин 1999 цит. по Шейгал 2000: 18]. В связи с этим П.Б.Паршин предлагает «считать преждевременными и, более того, неправомерными широко распространённые обобщающие утверждения относительно структурных свойств «политического языка» вообще. На практике объектом исследования являются конкретные идиополитические дискурсы -способы говорения, характерные для индивидуальных, коллективных или метафорических субъектов политического действия» [Паршин 2000: www.dialog-21.ru / archive].

Сторонники ещё одной точки зрения утверждают, что языку политики свойственно специфическое содержание, а не форма. Так, франко-швейцарский лингвист П.Серио в [Серио 1999] анализирует особое использование грамматики «при советском способе оперирования языком» и приходит к выводу о существовании гипертрофированной тенденции к номина-лизации и так называемому «сочинению», т.е. соединению посредством союза «и» двух понятий, которые в обычной речи синонимами не являются (ср.: партия = парод = ЦК = правительство = государство = советские люди и т.д.) [Серио 1999: 340].

Авторы многочисленных работ последних лет пользуются термином политический дискурс [см. П.Б.Паршин, Е.И.Шейгал, а также М.Р.Желту-хина, И.М.Кобозева и др.], вкладывая в него разное содержание, тогда как до сих пор существует множество расхождений в трактовке самого термина дискурс, не выяснено также, какое место он занимает в ряду уже таких устоявшихся и не требующих дополнительных пояснений терминов, как язык, речь, коммуникация, общение и т.д.

Одни исследователи пользуются термином политический дискурс как данным априори, другие отказывают этому термину в наличии лингвистического содержания, третьи используют его наряду с терминами язык политики, политическая коммуникация, политический язык.

Кроме того, последовательный анализ существующей на данную тему научной литературы позволяет констатировать, что на сегодняшний день в науке нет полной ясности в вопросе о степени принадлежности политического дискурса к институциональным видам общения, не определены и не описаны его системообразующие признаки, не проанализирован интенциональ-ный аспект, проявляющийся в выборе стратегий и тактик общения.

Между тем именно дискурсивный подход к сфере политической коммуникации представляется особенно плодотворным, потому что он задаёт тот ракурс исследования, который позволяет осмыслить важную, сущностную сторону этой области функционирования языка — специфику осуществляемой в ней концептуализации мира, порождающей широкий спектр форм манипу-лятивного воздействия.

В этом смысле дискурсивный подход обеспечивает такое направление исследования, которое соотносится с одной из главных особенностей современной лингвистики - «стремлением уйти от атомарности и найти крупные ментальные структуры, детерминированные социально и коммуникативно» [Фрумкина 2001 (б): 357].

Таким образом, актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью

S системно и целостно осмыслить феномен политической коммуникации в лингвистическом аспекте;

S обосновать эффективность дискурсивного подхода к сфере политической коммуникации;

S уточнить представление о феномене дискурса и политическом дискурсе как особой его разновидности;

S выявить системообразующие признаки политического дискурса, < которые определяют его природу и обусловливают его манипулятивный потенциал.

Исследование указанных проблем требует обращения к когнитивной парадигме научного знания.

Если в рамках структуралистского подхода «язык рассматривался как более или менее самодостаточный механизм, автономный как по отношению к человеку, так и по отношению к внеязыковой реальности» [Кустова 2000: 85], то для современных лингвистических теорий характерны совсем иные акценты. Их отличает стремление, с одной стороны, встроить язык в систему других когнитивных механизмов человека, с другой - выявить «посредническую» функцию языка между человеком и внеязыковой реальностью. В этом случае определяющим является стремление показать, что язык и сам несёт отпечаток человеческих способов освоения реальности, и в то же время, будучи средством концептуализации этой реальности, воплощением наивной (языковой) картины мира, накладывает отпечаток на восприятие реальности человеком - восприятие «сквозь призму языка» [см. Апресян 1995; Арутюнова 1999; Баранов 2003; Демьянков 1994, 2001; Кобозева 2000, 2001, 2002, 2003; Рахилина 2000].

Как справедливо отмечает В.З.Демьянков, «в когнитивной лингвистике рассматриваются те когнитивные структуры и процессы, которые свойственны человеку как homo loquens (на первом плане находятся системное описание и объяснение механизмов человеческого усвоения языка и принципы структурирования этих механизмов)» [Демьянков 1994: 22].

Когнитивный взгляд на природу естественного языка, - подчеркивает Е.С.Кубрякова, — заставляет признать не только сам факт ментальной репрезентации мира в сознании человека, но и факт упорядоченности этой репрезентации, наличия в ней организующих принципов в представлении знаний» [Кубрякова 1997: 7]. То есть можно утверждать, что существующие когнитивные структуры не только репрезентативны, они не только отражают поступающую информацию, они представляют собой важный инструмент извлечения, анализа и структурирования знаний о мире.

Таким образом, восприятие человеком того или иного события или ситуации оказывается предопределённым имеющимися в его сознании когнитивными структурами, в результате чего человек оперирует не фактами, а представлениями об окружающем мире. Так, Р.Лангакер подчеркивает, что мир не дан человеку непосредственно, а созидается им (is construed) и интерпретируется [Р.Лангакер цит. по Фрумкина 2001 (б): 357], поэтому вполне уместным будет утверждение, что мы созидаем мир с помощью нашей психики.

Следовательно:

1) описывая мир вокруг себя, говорящий интерпретирует наблюдаемое в зависимости от своих установок и понимания того, что его окружает;

2) действительность в интерпретации говорящего всегда преобразуется;

3) использование говорящим тех или иных формальных элементов языка содержит скрытую апелляцию к разнообразным фоновым знаниям слушающего;

4) состояния или качества одних объектов могут описываться через такие состояния или качества, которые присущи совсем иным объектам, ср. метафорические переносы наподобие он взорвался («вспылил»), я оттаял («смягчился») и т.п.;

5) говорящий всегда учитывает определённую временную / пространственную перспективу, а также оценивает структуру своего окружения в терминах существенное / несущественное, иными словами, мыслит мир «не-/7» в терминах фон / фигура.

В результате действия данных факторов, согласно Р.Лангакеру, возникает некий конструкт. Этот новый объект, отражающий созданный субъектом мир, и предлагается называть дискурсом.

Характеристика политического дискурса требует определения его границ.

В частности, нужно решить, к политическому или, например, к бытовому дискурсу будут относиться политические слухи, к какому дискурсу -политическому или рекламному — следует причислить рекламную предвыборную акцию конкретного политика, нужно ли включать в сферу политического дискурса мемуары политиков или это — сфера действия художественного дискурса, относится скандирование политических лозунгов и пение гимнов к политическому или религиозному дискурсу с его ритуализацией коммуникации.

На первый — поверхностный — взгляд кажется, что ни один из вышеперечисленных жанров формально не имеет к борьбе за власть как одному из основополагающих признаков политического дискурса никакого отношения, а значит, должен быть исключён из сферы политического дискурса.

Данный вопрос тесным образом сопряжён с проблемой институцио-нальности политического дискурса и с двумя возможными подходами к её решению: узким и широким.

В частности, при узком понимании политический дискурс будет ограничен только институциональными формами общения (например, инаугура-ционная речь, указ, отчётный доклад, партийная программа, послание президента о положении в стране и т.д.), т.е. такими, которые осуществляются в общественных институтах, где общение является составной частью их организации. Поскольку социальный институт представляет собой «определённый набор целесообразно ориентированных стандартов поведения в определённых ситуациях» [Фролов 1996: 235], то следует вести речь об определённом наборе типичных для данной сферы речевых событий, типичных моделей речевого поведения при исполнении тех или иных социальных ролей, типичной (и этой типичностью ограниченной) тематике общения.

Широкий же подход опирается на два уровня в определении политики: при первом «политика определяется как набор некоторых действий, направленных на распределение власти и экономических ресурсов в какой-либо стране и мире между странами. Второй уровень политики — личностный, он представляет собой сам способ, которым первый уровень актуализируется в индивидуальном сознании, как он проявляется в личности, в семье, во взаимоотношениях людей, в профессиональной деятельности, а также в восприятии человеком произведений литературы и искусства» [Зеленский 1996: 371 цит. по Шейгал 2000 (а): 23].

Соответственно, первый уровень представлен институциональными формами общения, второй — без которого, как нам представляется, немыслим политический процесс - неинституциональными.

Думается, что политический дискурс не может быть ограничен только статусно-ориентированным общением, поскольку он «предназначен для оказания влияния на распределение и использование власти в обществе» [Schud-son 1997: 311 цит. по Шейгал 2000 (а): 23], следовательно, открыт для всех членов языкового сообщества (не связанных определёнными ролевыми отношениями) и ориентирован на специфическое использование языка как средства не только контроля и убеждения, но и манипулирования.

Поэтому при определении границ политического дискурса мы, исходя из широкого понимания, включаем в него как институциональные, так и неинституциональные формы общения, если у них к сфере политики относится хотя бы одна из трёх составляющих: субъект, содержание сообщения, адресат.

Следовательно, и политические слухи, и мемуары политиков, и скандирование лозунгов1, а также многое другое, принадлежащее к сфере политики в любой из трёх её составляющих, в данном диссертационном исследовании относится к политическому дискурсу.

Политический дискурс как вербализация определённой ментальности является объектом исследования в данном диссертационном сочинении.

Предмет исследования составляют системообразующие признаки политического дискурса, обусловливающие действие лингвокогнитивного механизма манипуляции.

Согласно положениям, выдвинутым и аргументированным в главе 1 диссертационного сочинения, дискурс является неотъемлемой частью социальных отношений, ибо, с одной стороны, формируется ими, а с другой — сам формирует эти отношения. Поэтому всякий дискурс можно рассматривать как «особое использование языка» [Степанов 1995: 38], как коммуникативное событие («дискурс - это речь, погружённая в жизнь» [Арутюнова 1990: 136]), а также как «способ упорядочения действительности» [Фуко 1996: 18]. Дискурс, таким образом, является «сложным единством языковой формы, знания и действия» [ван Дейк 1989: 121], поскольку в его реализации участвует не только язык в актуальном употреблении, но и экстралингвистические факторы, предопределяющие общение, и — главное — ментальные (когнитивные) структуры, обусловливающие существование дискурса.

Для того чтобы проанализировать это сложное коммуникативное явление, недостаточно инструментария, которым располагает классическая лингвистика. Необходим новый метод, воплощающий направленность исследования на многостороннее, комплексное изучение дискурса как сложного многомерного феномена.

1 В политических слухах к политике относится содержание сообщения, в мемуарах - воспоминания субъекта политической деятельности, скандирование лозунгов отражает заинтересованность электората.

Поэтому методологической основой диссертационного сочинения является дискурсивный подход, который даёт возможность исследовать объект в совокупности когнитивного, собственно лингвистического, прагматического аспектов; наряду с основным методом дискурс-анализа используются метод фреймового анализа, а также индуктивный метод, включающий непосредственное наблюдение, анализ, сопоставление, классификацию языковых фактов.

Базой для методологии дискурс-анализа служат постулаты когнитивной лингвистики [Баранов 2003: 292 — 307]:

S постулат о примате когнитивного, гласящий, что за значениями слов стоят тесно связанные с ними когнитивные сущности, которые можно описать такими специально разработанными элементами языка представления знаний, как фрейм, сценарий, модель мира, рамка внимания и др.;

S постулат о нерелевантности противопоставления лингвистического и экстралингвистического знания. Далеко не всегда удаётся провести чёткое членение плана содержания на лингвистическую и экстралингвистическую составляющую; постулат о неоднородности плана содержания языкового выражения. Так, например, ассертивная часть значения, пресуппозиционный компонент, иллокутивная составляющая и т.п. «обладают, как правило, разной степенью эксплицитности в плане содержания языкового выражения» [Баранов 2003:302];

S постулат о значимости нестандартных употреблений, -которые в русле когнитивного подхода интерпретируются не как маргинальные случаи, не как ошибки, а как специфические операции над знаниями, приводящие, например, к перераспределению информации между имплицитными и эксплицитными слоями плана содержания для намеренного облегчения (осложнения) процесса коммуникации, для фиксирования внимания на форме выражения и т.д.;

S постулат об экономии усилий, регулирующий взаимодействие между языковыми и когнитивными структурами. «Усилия экономятся лишь там, где проблемная область чётко структурирована, а поведение регламентировано. Фреймы и прототипы фактически представляют собой один из способов экономии усилий, поскольку являются идеализированными когнитивными моделями и сводят практически любую уникальную ситуацию к стандарту, в котором воплощён предшествующий опыт человека» [Баранов 2003: 301];

S постулат о вариативности воплощения когнитивных структур. Сущность этого постулата заключается в том, что когнитивные структуры не обязательно привязаны к определённому языковому знаку.

Цель работы заключается в осмыслении когнитивной природы политического дискурса, обусловливающей реализацию манипулятивного воздействия через специфическое функционирование языковых средств.

Данная цель предполагает постановку и решение следующих задач:

1) рассмотреть актуальные направления исследования дискурса в отечественной и зарубежной лингвистике;

2) осмыслить феномен дискурса в аспекте его когнитивной организации;

3) выявить и детально рассмотреть системообразующие признаки политического дискурса;

4) обосновать содержание и количество признаков, благодаря которым можно квалифицировать речевое воздействие как манипулятивное;

5) выявить и описать языковые средства манипулятивного воздействия как репрезентацию специфических когнитивных структур;

6) предложить образец лингвокогнитивной интерпретации текста методом дискурс-анализа.

Материалом исследования послужили тексты предвыборных выступлений современных российских политиков. Такой отбор материала мотивирован тем, что именно в моменты особенно острой борьбы (какая имеет место в разгар предвыборной кампании) обнаруживаются наиболее репрезентативные черты политического дискурса. Поэтому дальнейший анализ основывается на текстах агитационных выступлений, имеющих сходство как формальное (время выступления), так и содержательное (говорящими реализовывалось одно и то же коммуникативное намерение - привлечение на свою сторону максимально большего числа людей). Думается, что благодаря такому подходу к выбору материала прогнозируется корректность результатов.

Объём исследованного материала составил 27 видеокассет (81 час звучания) с записями предвыборных выступлений политиков. В связи с избранной целью и в соответствии с поставленными задачами детальному анализу в данном диссертационном сочинении подверглись 30 текстов (см. приложение 75 страниц), фиксирующих современный политический дискурс.

Научная новизна исследования определяется следующим.

1. Политический дискурс рассматривается как экспликация определённой когнитивной модели, а манипулятивная функция осмысляется как необходимая её составляющая.

2. Обоснование лингвокогнитивной природы механизма манипуляции осуществляется путём выявления языковых средств реализации манипуля-тивной воздействия и детальной их характеристики.

3. Анализ базовой для политического дискурса оппозиции «свои - чужие» проводится на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях.

4. Предпринимается попытка лингвокогнитивной интерпретации текста с помощью разрабатываемого в диссертационном сочинении метода дискурс-анализа.

5. Впервые в научный оборот вводятся тексты политического дискурса, что обеспечивает возможность их дальнейшего изучения в других аспектах.

Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в развитие представлений о способах концептуализации действительности, о дискурсе как вербализации определённой ментальности, о специфике политического дискурса. Предлагаемая трактовка цели, коммуникативного ранга участников и способа общения позволяет осмыслить природу политического дискурса как сферы реализации манипулятивных стратегий. Теоретическая значимость работы заключается также в обосновании положений, рассматривающих манипуляцию как лингвокогнитивный феномен; в системной характеристике языковых средств реализации манипулятивной функции; в разработке метода дискурс-анализа.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования её результатов и положений в практике преподавания ряда лингвистических дисциплин: психолингвистики, теории коммуникации, теории речевого воздействия, стилистики, риторики, а также в спецкурсах и спецсеминарах, анализирующих проблемы речевого взаимодействия; при составлении учебных пособий, руководстве курсовыми и дипломными работами соответствующей проблематики. Отдельные положения диссертационного исследования имеют особую значимость для подготовки специалистов по связям с общественностью, которые, с одной стороны, должны уметь выявлять случаи манипулятивного воздействия, с другой — успешно им противостоять.

Апробация результатов исследования.

Основные результаты и содержание исследования обсуждены на заседаниях кафедры русского языка и общего языкознания Иркутского государственного университета.

По теме диссертации сделаны доклады на конференции «Рождественские встречи - 2000: Человек на границе тысячелетия в зеркале языка и литературы», проводимой кафедрой русского языка и общего языкознания Иркутского государственного университета (январь 2000); на ежегодных научных конференциях кафедры русского языка и общего языкознания Иркутского государственного университета (май 2002, 2004); на международном гуманитарном конгрессе «Построение гражданского общества. Русский язык: его современное состояние и проблемы преподавания» (сентябрь 2002); на международной научной конференции «Время в социальном, культурном и языковом измерении», посвященной 85-летию Иркутского государственного университета и факультета филологии и журналистики (сентябрь 2003 г.); на международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики», посвященной 85-летию томской диалектологии и 125-летию со дня основания Томского государственного университета (октябрь 2003).

Основные положения работы отражены в шести публикациях.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Дискурс понимается как вербализация определённой ментальности; такой способ говорения и интерпретирования окружающей действительности, в результате которого не только специфическим образом отражается окружающий мир, но и конструируется особая реальность, создаётся свой (присущий определённому социуму) способ видения мира, способ упорядочения действительности.

2. Политический дискурс является специфической разновидностью дискурса г вообще. Он обладает набором системообразующих признаков, в число которых входят (а) цель общения, (б) участники общения, (в) способ общения: избираемые стратегии и тактики.

3. Манипуляция представляет собой особый вид психологического воздействия, характеризующийся установкой на скрытое внедрение в психику объекта целей, желаний, намерений, не совпадающих с теми, которые адресат мог бы сформулировать самостоятельно

4. Манипулятивное воздействие в дискурсе обусловлено его когнитивной природой и реализуется через специфическое функционирование языковых средств.

5. Базовой для политического дискурса является оппозиция «свои» — «чужие», которая проявляется на лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы, а также приложения, в котором представлен

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Михалёва, Ольга Леонидовна

Выводы

Анализ научной литературы, посвященной проблемам манипуляции, позволяет осуществить отбор критериев, необходимых и достаточных для определения данного феномена: наличие психологического воздействия; отношение манипулятора к другому как к объекту или средству достижения собственных целей; скрытый характер воздействия.

Таким образом, манипуляция — это вид психологического воздействия, направленного на побуждение адресата к совершению определённых манипулятором действий в результате скрытого внедрения в психику объекта целей, желаний, намерений, установок, отношений, не совпадающих с теми, которые адресат мог бы сформировать самостоятельно.

Исследование языковых механизмов реализации манипулятивного воздействия позволяет сделать следующие выводы.

1. Базовой для политического дискурса является оппозиция «свои» — «чужие», которая получает экспликацию на разных языковых уровнях.

1.1. В лексике это «специализированные вербальные знаки интеграции» (вместе, все, единый, союз, объединение и т.д.), вокативы, содержащие коннотативный компонент 'я свой' (друзья, соотечественники, товарищи, дорогие друзья и т.п.). Чрезвычайно важным маркером «своих» и «чужих» являются прагмемы (пособник — сподвижник).

Поскольку эти лексемы вбирают прагматическую ситуацию в ядро лексического значения, они с максимальной отчетливостью выражают специфику концептуализации мира говорящим и способствуют внедрению в сознание слушающего желаемого образа действительности.

1.2. Самым частотным средством воплощения оппозиции «свои» -«чужие» на морфологическом уровне являются личные и притяжательные местоимения, которые способны становиться выразителем разнообразных общественно-политических и социокультурных смыслов.

Включение слушателя в личную сферу говорящего осуществляется благодаря использованию МЫ-инклюзивного (способного выражать широкий спектр значений: общенациональное мы; коллегиальное мы; метонимическое мы; актуальное мы); исключение из личной сферы — благодаря употреблению МЫ-эксклюзивного. Возникающая при этом функциональная омонимия обеспечивает возможность для манипуляции.

1.3. Анализ синтаксического уровня показывает, что существенным манипулятивным потенциалом обладают некоторые способы репрезентации субъекта политической деятельности в тексте.

Совершенно определённые прагматические последствия имеет выбор синтаксической позиции для оформления семантической роли агенса; помещение участника в Центр или на Периферию диатезы, выведение его За кадр или полная элиминация связаны с изменением коммуникативного фокуса, а следовательно, фокуса эмпатии. Вытеснение агентивного начала усиливает прагматический эффект противопоставления «своего» и «чужого» мира.

2. Одним из наиболее действенных средств манипулирования сознанием является метафора. Это обусловлено её способностью быть способом моделирования действительности, служить механизмом, который организует восприятие окружающей действительности адресатом.

Анализ метафор, полученных методом сплошной выборки из корпуса имеющихся текстов, позволил выявить и охарактеризовать метафорические модели, типичные для современного русского политического дискурса.

В результате исследования «сквозь призму метафоры» можно констатировать, что концептуализация мира, отражаемая дискурсом левых и дискурсом правых, обладает существенными различиями.

Концептуальные метафоры левых принадлежат в основном к милитаристской и криминальной модели, что, с одной стороны, отражает, а с другой, задаёт такой ракурс восприятия, за которым стоит воинственная готовность к ожесточённой борьбе (где может быть только победа или смерть) с предателями Родины и жуликами всех мастей.

Метафоры, зафиксированные в дискурсе правых, отражают более умеренный (преобладает не милитаристская, а спортивная модель) и конструктивный настрой.

Поскольку метафора не только формирует представление об объекте, но и определяет стиль и способ мышления о нём, она оказывается одним из центральных средств реализации манипулятивной функции в политическом дискурсе.

3. Особое место в кругу манипулятивных приёмов занимают те, которые эксплуатируют неявную информацию, не получающую формального выражения в высказывании.

Маскировка ассерции под пресуппозицию и использование импликатур являются эффективными способами навязывания адресату того представления о действительности, которое есть у говорящего.

Особую возможность для манипуляции обеспечивает смежность фреймов, репрезентирующих разные концепты. Наличие общего слота позволяет осуществить незаметный для слушателя переход от одного концепта к другому (приём межфреймового перехода). Этот приём даёт говорящему возможность представить свою позицию, формально отстранившись от идеологии, скомпрометировавшей себя в общественном сознании.

Реконструирование ментальных структур, организующих данный вид дискурса, может быть осуществлено посредством дискурс-анализа, благодаря которому выявляется также использование говорящим манипулятивных приёмов. Таким образом, благодаря дискурс-анализу подтверждается тезис о влиянии ментальных структур, организующих дискурс, на осуществляемый говорящим выбор языковых средств.

Заключение

Как известно, общий облик науки определяется системой установок. В середине 90-х годов в лингвистике таких установок было выделено четыре: экспансионизм, антропоцентризм, функционализм, экспланаторность [Куб-рякова 1995: 206 - 227]. В начале XXI в. каждая из этих тенденций приняла более чёткую форму. Сейчас, как утверждает Е.С.Кубрякова, «проявляется ещё одна тенденция - объединение парадигм знания» [Кубрякова 2001 (б): 30]. Язык изучается «не только как уникальный объект, рассматриваемый в изоляции, но в значительной мере и как средство доступа ко всем ментальным процессам, происходящим в голове человека и определяющим его собственное бытие и функционирование в обществе» [Кубрякова 2004: 9].

Развитие названных тенденций объясняет тот интерес к дискурсу, который проявляют представители самых разных областей научного знания (психологии, философии, социологии, литературоведения, семиотики и многих других). Однако, как это ни парадоксально, целостное представление о феномене дискурса ещё не сформировано. Определённый вклад в решение данной проблемы могут внести работы, посвящённые анализу конкретных разновидностей дискурса. Именно такого рода анализ осуществлён в настоящем диссертационном исследовании.

Изучение существующей научной литературы и анализ эмпирического материала позволяет сформулировать следующие выводы.

1. Дискурс являет собой единство языковой формы, знания и действия, его интерпретация выходит далеко за рамки буквального понимания высказывания. В дискурсе отражается сложная иерархия знаний, необходимая как при его порождении, так и при его восприятии.

Понятие дискурс включает в себя общественно принятые способы видения и интерпретирования окружающего мира и вытекающие именно из такого видения действия людей и формы организации социума.

Осмысление феномена дискурса в аспекте его когнитивной организации даёт возможность охарактеризовать его через понятия ментального пространства, понимаемого как совокупность концептов, каждый из которых структурируется фреймом; актуализация определённого набора слотов фрейма обеспечивается действием когнитивного сценария. Способ структурирования концепта определяет отбор языковых средств, выражающих позицию говорящего.

Таким образом, в центре нашего понимания стоит представление о дискурсе как способе вербализации ментальности.

2. Дискурс как сложный многомерный феномен требует адекватного метода анализа, учитывающего достижения когнитивного, собственно лингвистического, прагматического подходов. В качестве такого метода в диссертационном исследовании разрабатывается дискурс-анализ, основывающийся в значительной мере на постулатах когнитивной лингвистики.

Так, постулат о примате когнитивного учитывается при осмыслении функционирования компонентов языковой системы (единиц лексического, морфологического, синтаксического уровня) через стоящие за ними когнитивные сущности; постулат о нерелевантности противопоставления лингвистического и экстралингвистического знания — при анализе таких средств реализации манипулятивной функции, как импликатура и маскировка ассерции под пресуппозицию.

Последние содержат часть знаний о мире, фиксированную в соответствующих когнитивных структурах, которые, по мнению исследователей, «принципиально нелинейны и при их языковом воплощении требуют специальных упаковок. Переход от нелинейной структуры к её линейному представлению всегда сопровождается тем, что эксплицитно выражается лишь некоторая часть когнитивной структуры, а другие её части могут присутствовать в имплицитном виде» (постулат о неоднородности плана содержания языкового выражения) [Баранов 2003: 302].

3. Политический дискурс как специфическая разновидность дискурса обладает набором системообразующих признаков, которые определяют его природу и обусловливают его манипулятивный потенциал.

Борьба за власть (цель политического дискурса), происходящая между активными политическими субъектами (Sb-1, Sb-2) и разворачивающаяся на глазах многомиллионной аудитории (Sb-З), которую каждый говорящий стремится привлечь на свою сторону, предопределяет выбор участниками коммуникации стратегии речевого поведения и создает предпосылки для реализации манипулятивной функции.

Использование той или иной стратегии зависит от иллокутивного намерения говорящего: выбор стратегии на повышение или понижение обусловлен стремлением максимально увеличить значимость собственного статуса или максимально уменьшить статус политического противника. Для привлечения сторонников говорящий использует богатый репертуар тактик, обслуживающих стратегию театральности.

4. Один из результатов проведённого анализа состоит в определении перечня признаков, наличие которых позволяет квалифицировать речевое действие как манипулятивное и определить феномен манипуляции как особый вид психологического воздействия, характеризующийся установкой на скрытое внедрение в психику объекта целей, желаний, намерений, не совпадающих с теми, которые адресат мог бы сформулировать самостоятельно.

5. Языковые средства манипулятивного воздействия представлены в политическом дискурсе единицами лексического, морфологического и синтаксического уровней.

Анализ фактического материала позволил выявить и охарактеризовать языковые средства, обладающие высоким манипулятивным потенциалом.

Это использование отчуждающих и очуждающих номинаций, морфологических форм, синтаксических конструкций, характеризующих противника и его личную сферу как «чужой мир».

Это актуализация креативных и когнитивных свойств метафоры, обеспечивающих её моделирующую и манипулятивную функцию.

Это функционирование семантических приёмов, эксплуатирующих неявную информацию и являющихся поэтому эффективными способами навязывания адресату того представления о действительности, которое есть у говорящего.

Таким образом, наше исследование показало, что отбор языковых средств в политическом дискурсе отражает ментальные установки говорящего и реализует функцию контроля как над ними, так и над поведением слушающих.

В качестве перспектив исследования видится изучение специфических особенностей, присущих отдельным видам политического дискурса, что позволит не только идентифицировать принадлежность говорящего к определённому виду политического дискурса (посредством анализа экстериориза-ции адресантом свойственного этому виду дискурса ментального пространства), но и прогнозировать речевое поведение субъекта речи как представителя определённого вида дискурса.

Представляется, что анализ политического дискурса как сферы реализации манипулятивного воздействия, предпринятый в данном диссертационном исследовании, вносит вклад в осмысление феномена дискурса как вербализации определённой ментальности, расширяя тем самым систему антропоцентрических представлений о языке.

195

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Михалёва, Ольга Леонидовна, 2004 год

1. Абельсон Р.П. Структуры убеждений // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. - С. 317 - 380.

2. Алексеев К.И. Метафора в естественном языке и научной теории // Ин-тент-анализ политического интервью: Сб. статей под ред. Т.Н.Ушаковой.- М.: Рефал-бук, 2001 (а). С.74 - 92.

3. Алексеев К.И. Метафора как средство обозначений интенций в тексте // Интент-анализ политического интервью: Сб. статей под ред. Т.Н.Ушаковой. М.: Рефал-бук, 2001 (б). - С. 126 - 147.

4. Алексеева И.Ю. О понятии как форме представления знаний // Философские исследования. 1999. - № 1.

5. Аллен Дж.Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // H3J1. Вып. XVII. - М., 1986. - С. 322 — 362.

6. Алтунян А. Лозунг в политическом дискурсе // Век XX и мир. 1994. - № 5-6 www / russ.ru / antolog / vek / 1994/5-6/ altunyan / htm

7. Апресян В.Ю. Имплицитная агрессия в языке // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21.ru

8. Апресян Ю.Д. Избранные труды. T.I II. - М., 1995.

9. Армеева А.Р. Когнитивная категория выделенности и её языковые корреляты. Дисс. . канд. филол. наук. М.: МГУ, 2001.

10. Ю.Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь.- М.: Сов. энциклопедия, 1990 (а). С. 136 - 137.

11. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник / Общ. ред. Н.Д.Арутюновой и М.А.Журинской. М.: Прогресс, 1990 (б) — 512 с.

12. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. — 2-е изд., испр. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.

13. З.Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // НЗЛ «Прагматика». Вып. 16. М.: Прогресс, 1985. - С. 3 -42.

14. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. - С.267-279.

15. Базылев В.Н. «История болезней»: Александр Лебедь и Валерия Новодворская // Политический дискурс 4. Материалы рабочего совещания-семинара. - М.: Диалог - МГУ, 2000 (а). - С. 21 - 29.

16. Базылев В.Н. Конфликтные ситуации в сфере политико-правовой коммуникации // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, АГУ, 2000 (б). - С. 159- 169.

17. Базылев В.Н. Политический «театр» и «театральная» политика // Политический дискурс 4. Материалы рабочего совещания-семинара. - М.: Диалог - МГУ, 2000 (в). - С. 11 - 21.

18. Баранов А.Н. Политический дискурс: прощание с ритуалом // Человек, 1997, №6.-С. 108-118.

19. Баранов А.Н. Политика как диалог // Полис. Политические исследования. 2000, № 4. - С. 24 - 35.

20. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие. — М.: Эдиториал УРСС, 2003. 360 с.

21. Баранов А.Н. Дескрипторная теория метафоры и типология метафорических моделей // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21.ru

22. Баранов А.Н., Добровольский Д.О., Михайлов М.Н. Интерпретации «национальной идеи» в политическом дискурсе // Россия в поисках идеи. Анализ прессы. М., 1997.

23. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. М.: Ин-т Рус.яз. АН СССР, 1991.

24. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994 (а).

25. Барт P. S/Z. М.: Ad Marginem, 1994 (б). - 304 с.

26. Белозёрова Н.Н. Парадоксы дискурса // www.utmn.ru/frgf/No9/text 15.htm

27. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Пер. с фр. М.: Прогресс, 1974.

28. Бессонов Б.Н. Идеология духовного подавления. М., 1971.

29. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. - С. 89 - 121.

30. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. С. 133- 152.

31. Богуславский И.В., Богуславская В.В. Газетный текст: стратегия лингво-социокультурного моделирования // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru.

32. Болинджер Д. Истина проблема лингвистическая // Язык и моделирование социального взаимодействия - М.: Прогресс, 1987. - С. 23 - 43.

33. Борисова Е.Г. Типы политического дискурса и их признаки // Риторическая культура в современном обществе. Тезисы 4 межд. конф. по риторике.-М., 2000.-С. 51 -52.

34. Борисова Е.Г. К построению модели речевого воздействия // Труды Международного семинара Диалог'2001 по компьютерной лингвистике и ее приложениям // www.dialog-21.ru/

35. Булыгина Е.Ю., Стексова Т.И. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, АГУ, 2000. - С. 169 - 179.

36. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). — М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-576 с.

37. Бурдье П. Социология политики. — М., 1993.

38. Быкова О.Н. К вопросу о языковом манипулировании в средствах массовой информации // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень Красноярского госуниверситета. Вып.6. Красноярск - Ачинск, 1998.

39. Быкова О.Н. Языковое манипулирование // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Вестник российской риторической ассоциации. Вып. 1 (8). Красноярск, 1999.

40. Быкова О.Н. Демагогическая риторика российской прессы конца 90-х гг. // Риторическая культура в современном обществе. Тезисы 4 межд. конф. по риторике. М., 2000. - С. 53 - 55.

41. Вайнрих X. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. - С. 44 - 87.

42. Васильев А.Д. Слово в телеэфире. Очерки новейшего словоупотребления в российском телевещании. Красноярск, 2000.

43. Вебер М. Политика как призвание и как профессия // Избранные произведения. -М., 1990.

44. Вершинина Т.С. Политическая метафора: Ю.Лужков, А.Проханов, В.Жириновский // Антропоцентрический подход в лингвистике / Под ред. А.П.Чудинова. Екатеринбург, 2001. - С. 34 - 48.

45. Войтасик Л. Психология политической пропаганды. М., 1981.- 280 с.

46. Волкогонов Д.А. Психологическая война. — М., 1983. 352 с.

47. Воркачёв С.Г. Концепт счастья: значимостная составляющая // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 2. Воронеж, 2002 (а). - С. 5 - 11.

48. Воркачёв С.Г. Основания лингвоконцептологии // Аспекты метакоммуника-тивной деятельности. Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. Воронеж, 2002 (б). - С. 79 - 95.

49. Воркачёв С.Г., Кусов Г.В. Концепт 'оскорбление' и его этимологическая память // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.2. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000. - С. 90 - 102.

50. Ворожбитова А.А., Киян Е.А. Советское языковое сознание как ментальная диглоссия лингвориторического характера // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

51. Ворожбитова А.А., Рыльцова О.Ф. Документы русского терроризма: лин-гвориторические истоки тоталитарного языкового сознания // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

52. Ворожбитова А.А., Титова О.С. Постсоветская ментальность в зеркале публицистического дискурса (лингвориторический аспект) // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

53. Воронова Т.А., Стернин И.А. Концепт 'толерантность' в русском сознании // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

54. Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. М.: Изд. Корпорация Логос, 1997.-544 с.

55. Гак В.Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис и стилистика. — М., 1976.

56. Гак В.Г. Языковые преобразования. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.-768 с.

57. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.- 139 с.

58. Гийому Ж., Мальдидье Д. О новых приёмах интерпретации, или Проблема смысла с точки зрения анализа дискурса // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999.-С. 124-137.

59. Гиро-Вебер М. Эволюция так называемых безличных конструкций в русском языке XX века // Русский язык: пересекая границы / Отв.ред. М.Ги-ро-Вебер, И.Б.Шатуновский. Дубна, 2001. - С. 66 — 77.

60. Глушак В.М. Когнитивные основы категории атрибутивности // www. siblingua.narod.ru/archiv/2001.htm.

61. Голев Н.Д. «Герой капиталистического труда» оскорбительно ли это звание? (о двух стратегиях прагматического анализа текста как объектаюрислингвистической экспертизы) // Юрислингвистика 1: проблемы и перспективы. - Барнаул, АГУ, 1999. - С. 122 - 137.

62. Голев Н.Д., Лебедева Н.Б. Речевой жанр ссоры и конфликтные сценарии (на материале рассказов В.М.Шукшина) // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии, Барнаул, АГУ, 2000. - С. 179 - 194.

63. Грайс Х.В. Логика и речевое общение // НЗЛ. Вып. XVI. - М., 1985. - С. -217-237.

64. Грачёв Г., Мельник И. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия. М., 1999.

65. Григорьева О.Н. Политический театр современной России (Взгляд филолога) // www.irex.ru/publication/polemica/9/grigoreva.ntml.

66. Григорян Е.Л. Действие и деятель // Логический анализ языка. Модели действия. М.: - Наука, 1992.-С. 96- 102.

67. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. — М.: ИДТГК «Гнозис», 2003. 288 с.

68. Дегтева Е.В. Оценочное слово в языке газеты // Вопросы стилистики: Межвуз. Сб. науч. тр. Вып.28. Антропологические исследования. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - С. 192 - 203.

69. Дейк ван Т. К определению дискурса // www.hum.uva.nl/~teun

70. Дейк ван Т. Язык. Познание. Коммуникация. — М., 1989. — 331с.

71. Дейк ван Т., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // НЗЛ. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка.-М.: Прогресс, 1988.-С. 153-212.

72. Демешкина Т.А. Способы описания концептов диалектной культуры // Под общ. ред. проф. З.И.Резановой. Томск: издание ТГУ, 2002 - С. 59 - 68.

73. Демьянков В.З. Коммуникативное воздействие на структуру сознания // Роль языка в структурировании сознания. М.: Институт философии АН СССР. 1984. - Ч. 1. - С. 138-161.

74. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структуры представления знаний. — М., 1992.

75. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. - № 4. - С. 17 - 33.

76. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. — 2001. № 1. — С.35 - 47.

77. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. М.: ИНИОН РАН. - 2002. - № 3. - С.32 - 43.

78. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. — М.: Новая школа, 1996.81 .Дискурс / Энциклопедия «Кругосвет» // www.krugosvet.ru

79. Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания / Под ред. К.Киселёвой, Д.Пайара- М.: Метатекст, 1998. 447 с.

80. Дитрих О.В. Авторская метафора в сфере политики // www.arctogaia.krasu.ru

81. Донгак С.Б. Приём обманутого ожидания в газетном дискурсе // Риторическая культура в современном обществе. Тезисы 4 межд. конф. по риторике. М., 2000. - С. 61 - 63.

82. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков). Дисс. . канд. филол. наук. — Краснодар, 2002.-214 с.

83. Доценко M.JI. Психологии манипуляции М.: Рефал-бук, 2001 - 380 с.

84. Дука А.В. Политический дискурс оппозиции в современной России // Журнал социологии и социальной антропологии, т. 1. — 1998. — № 1

85. Енина Л.В. Катартический характер речевой агрессии в сверхтексте лозунгов и источники ее смягчения // Межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 28. Антропоцентрические исследования. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1999. — с.222 - 231.

86. Ермакова О.П. Семантические процессы в лексике // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М.: «Языки русской культуры», 1996. - С.32 - 66.

87. Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе конца XX века. Русские и немецкие политики. Монография. — М.: Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во В.Ф. МУПК, 2000. - 264 с.

88. Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М., 1997. - 330 с.

89. Ирисханова O.K. О теории концептуальной интеграции // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2001. — №3. — С. 44 — 49.

90. Иссерс О.С. Паша «Мерседес», или речевая стратегия дискредитации // Вестник Омского университета. - 1997, № 2 (4). - С. 51 — 54.

91. Иссерс О.С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий // Вестник Омского университета. 1999 (а), № 1. - С. 74 — 79.

92. Иссерс О.С. Свобода слова: две стороны медали (оскорбление в зеркале юриспруденции и лингвистики) // Юрислингвистика-1: проблемы и перспективы. Барнаул, АГУ, 1999 (б). С. 106 - 121.

93. Какорина Е.В. Стилистический облик оппозиционной прессы // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М.: «Языки русской культуры», 1996.-С. 409-426.

94. Калина Н.Ф., Черный Е.В., Шоркин А.Д. Лики ментальности и поле политики. — К.: Агропромвидав УкраУни, 1999. — 183 с.

95. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2000. - С. 544 с.

96. Карасик В.И. Культурные доминанты // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград - Архангельск, 1996. — С. 3 - 16.

97. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград: Перемена, 1999.-С. 5- 19.

98. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2000 (а).-С. 5-20.

99. Карасик В.И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000 (б). - С. 25 - 33.

100. Карасик В.И. Этнокультурные типы институционального дискурса // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сб. обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000 (в). - С.37 - 64.

101. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сборник научных трудов / Под ред. И.А. Стернина Воронеж, ВГУ, 2001. -С. 75-80.

102. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. — М.: Наука, 1987. 262 с.

103. Карнаухова Н.В. Текстовый портрет политика как компонент политического дискурса: Автореф. дисс. канд. фил. наук. — Ульяновск, 2000. — 19 с.

104. Кассирер Э. Техника современных политических мифов / Вест. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия, 1990. С.58 - 69.

105. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000.

106. Кашкин В.Б. Кого класть на рельсы? (К проблеме авторства в политическом дискурсе) // www. kachkine. narod.ru/ Articles2001 /Authority/ AdPolit.htm

107. Кибрик A.A. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994.-№ 5.-С. 126- 139.

108. Клемперер В. Язык III Рейха. Записная книжка филолога. — М., 1998.

109. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-352 с.

110. Кобозева И.М. Семантические проблемы анализа политической метафоры // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2001. - № 6. - С. 132 - 149.

111. Кобозева И.М. К формальной репрезентации метафор в рамках когнитивного подхода // Труды международного семинара Диалог'2002 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии». М.: Наука, 2002.-С. 188- 194.

112. Кобозева И.М. К распознаванию интенционального компонента смысла высказывания (теоретические предпосылки) // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru.

113. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986. - 207 с.

114. Когнитивный аспект языкового значения 2: Говорящий и наблюдатель. Межвузовский сборник научных трудов. - Иркутск: ИГЛУ, 1999. - 170с.

115. Колодина Н.И. Когнитивные аспекты понимания и структурированность единиц знаний индивида // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru.

116. Колокольцева Т.Н. Новые жанры диалогической коммуникации: теледиалог Президента с гражданами России // Материалы II Международного Конгресса русистов-исследователей // www.philol.msu.ru.

117. Конецкая В.В. Социология коммуникации. М.: Международный Университет Бизнеса и Управления, «Братья Карич», 1997. — 302 с.

118. Котов А.А. Механизмы речевого воздействия в публицистических текстах СМИ: Автореф. дис. канд. филол. наук. Москва, 2003 (а). - 24 с.

119. Котов А.А. Описание речевого воздействия в лингвистической модели // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 ,ru.

120. Кочкин М.Ю. О манипуляции в современном политическом дискурсе // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

121. Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск: Изд. Ирк. гос. ун-та, 2004. - 206 с.

122. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

123. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

124. Крысин Л.П. Религиозно-проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г.Винокур. М.: Наука, 1996 (а). - С. 135 - 138.

125. Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). — М.: «Языки русской культуры», 1996 (б).-С. 384-408.

126. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века. -М., 1995. С. 144-238.

127. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М., 1997.

128. Кубрякова Е.С. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» // Вестник ВГУ, Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001 (а). - Вып. 1. - С.4 - 10.

129. Кубрякова Е.С. Размышления о судьбах когнитивной лингвистики на рубеже веков // Вопросы филологии. 2001 (б). - № 1. - С. 28 - 34.

130. Кубрякова Е.С. Когнитивная лингвистика и проблемы композиционной семантики в сфере словообразования // Известия АН. Серия литературы и языка. 2002. - Т. 61.-№ 1.

131. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения: Роль языка в познании мира / Рос.академия наук. Ин-т языкознания. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 560 с.

132. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. — 245 с.

133. Купина Н.А. Языковое строительство: от системы идеологем к системе куль-турем // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей. / РАН. Ин-т рус. яз им. В.В.Виноградова. Отв. ред. Л.П.Крысин. М.: «Азбуковник», 2000. - С. 182 - 190.

134. Кустова Г.И. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений // Вопросы языкознания. 2000. - № 4. - С. 85 - 109.

135. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём // Язык и моделирование социального взаимодействия. — М., 1987. — С. 126 — 170.

136. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификатора // НЗЛ. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М.: Прогресс, 1988. С. 12 - 52.

137. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 792с.

138. Левин Ю.И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. Мм 1974, вып. 4.-С. 108-117.

139. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 52. 1993. -№ 1.-С.2-9.

140. Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.

141. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон. М., 1969.

142. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — Текст Семиосфера - История. - М.: «Языки русской культуры», 1996. — 464 с.

143. Лукин В.А. Концепт истины и слово ИСТИНА в русском языке (Опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке) // — Вопросы языкознания. 1993. - № 4. — С. 63 - 86.

144. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Вып.1. Архангельск, 1997. - С. 11 — 35.

145. Мазиев Ю.М. К вопросу о понятии мифа в применении к языковой семантике // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.2. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000. - С. 51 - 59.

146. Макаров МЛ. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.—280 с.

147. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990.

148. Массовая коммуникация на рубеже XX — XIX веков: Человек и его дискурс. Сб. науч. тр. / Под ред. Ю.А.Сорокина, М.Р.Желтухиной. ИЯ РАН. М : «Азбуковник», 2003. - 368 с.

149. Материалы II Международного Конгресса исследователей русского языка (18-21 марта 2004) // www.philol.msu.ru/~rlc2004/ru

150. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // НЗЛ. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М., 1988. С. 281 - 309.

151. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979.

152. Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М.: Изд. центр «Academia», 1996. - 192 с.

153. Морозова О.Н. Некоторые общие характеристики общественной публичной речи // Культура общения и её формирование: Материалы V оегион. научно-метод. конф. (20-21 апр. 1998 г.)-Воронеж: Полиграф, 1998.-С. 11-13.

154. Москальская О.И. Грамматика текста. — М., 1981.

155. Мухачёва A.M. Пространственные метафоры как фрагмент русской языковой картины мира: Дисс. . канд. фил. наук. Томск, 2003 — 299 с.

156. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993.- 187 с.

157. Николаева Т.М. Лингвистическая демагогия // Прагматика и проблемы интенсиональности. — М., 1988.-С. 154- 166.

158. Новикова-Грунд М.В. «Свои» и «чужие»: маркеры референтной группы в политическом дискурсе // Полис. Политические исследования. -2000.-№4.

159. Норман Б.Ю. Русское местоимение МЫ: внутренняя драматургия // Russian linguistics. Vol. 26 № 2, 2002. p. 217 234.

160. Опарина E.A. Исследование метафоры в последней трети XX века // Лингвистические исследования в конце XX века: Сборник обзоров/ Исследования отдела языкознания. Ред. Березин Ф.М. М., 2000. - С. 152 - 169.

161. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990 - С. 68 - 81.

162. Остин Дж. Л. Слово как действие // НЗЛ. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 22 - 130.

163. Падучева Е.В. Семантические исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 464 с.

164. Падучева Е.В. Наблюдатель как Экспериент «за кадром» // Труды Международного семинара Диалог'2000 по компьютерной лингвистике и ее приложениям // www.dialog-21.ru/archive.asp7v =2000 &vol = 6077 & parentmenu id=711 (a)

165. Падучева Е.В. О семантической деривации: слово как парадигма лексем // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей. / РАН. Ин-т рус. яз им.

166. B.В.Виноградова. Отв. Ред. Л.П.Крысин. М.: «Азбуковник», 2000 (б).1. C. 395-418.

167. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). 2-е изд. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. 288 с.

168. Панкратов В.Н. Манипуляции в общении и их нейтрализация: Практическое руководство. М., 2001. - 208 с.

169. Паршин П.Б. От такого и слышу: о содержании и узусе понятия манипуляции // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru.

170. Пеньковский А.Б. О семантической категории чуждости в русском языке // Проблемы структурной лингвистики. М., 1989. - С. 54 - 82.

171. Петренко В.Ф. Структура сознания в речевом воздействии // Оптимизация речевого воздействия. М.: Наука, 1990. - С. 18 - 30.

172. Петров В.В., Герасимов В.И. На пути к когнитивной модели языка (вступительная статья) // НЗЛ. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. -М.: Прогресс, 1988. С. 5 - 12.

173. Петрова Н.В. Критика и библиография. Обзоры. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. - № 6. - С. 123 - 131.

174. Пешё М. Контент-анализ и теория дискурса // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999. - С. 302 - 326.

175. Пирогова Ю.К. Стратегии коммуникативного воздействия в рекламе: опыт типологизации // Труды международной конференции Диалог' 2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru.

176. Писаренко В.И. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» // Труды Международного семинара Диалог'2002 по компьютерной лингвистике и её приложениям // www.dialog-21 .ru/ archive. asp?y =2002&vol=6077 &parent menuid=711

177. Плунгян B.A. Общая морфология. Введение в проблематику. — М.: Эдиториал УРСС, 2002.

178. Поляк О.Е. Когнитивная модель иллокутивной составляющей дискурс-ной аргументативной единицы (на материале русского политического дискурса): Дисс. . канд. фил. наук. Москва, 1998. - 181с.

179. Попова Е.А. Культурно-языковые характеристики политического дискурса (на материале газетных интервью): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 1999. - 24 с.

180. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии XX века. М.: «Рефл-бук», Киев: «Ваклер», 2001. - 352 с.

181. Почепцов Г.Г. О коммуникативной типологии адресата // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск: Изд-во ПРГТИИЯ, 1986. - С. 10-17.

182. Почепцов Г.Г. Символы в политической рекламе. — Киев, 1997.

183. Проскуряков М.Р. Дискурс борьбы (очерк языка выборов) // Вестник Московского Университета. Сер. 9. Филология. 1999. - № 1. - С. 34 - 49.

184. Расторгуева JI.В., Кашкин В.Б. Реальный отзвук и коммуникативное взаимодействие (на материале политического дискурса) // Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

185. Рахилина Е.В. Основные идеи когнитивной семантики // Фундаментальные направления в современной американской лингвистике. М., 1997.-С. 370-389.

186. Рахилина Е.В. В зеркале прилагательных // Когнитивный анализ предметных имён: семантика и сочетаемость. М., 2000. (а)-416 с.

187. Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2000 (б). - № 3. - С. 3 - 15.

188. Резанова З.И. Функциональный аспект словообразования: Русское производное имя. Томск, 1996. - 218 с.

189. Резанова З.И. Языковая картина мира: взгляд на явление сквозь призму термина-метафоры // Картина мира: модели, методы, концепты / Под общ. ред. проф. З.И.Резановой. Томск: издание ТГУ, 2002 - С. 28 - 35.

190. Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. — М.: Наука, 1990.- 136 с.

191. Рикер П. Живая метафора // Теория метафоры — М: Прогресс, 1990 (а). -С.435 -455.

192. Рикер П. Метафорический прогресс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры М.: Прогресс, 1990 (б). - С. 416 - 434.

193. Рожкова О.Е. Максимы Х.Грайса в политическом дискурсе // Когнитивный подход к изучению языковых явлений: Материалы научной конференции молодых ученых факультета романо-германской филологии / Калинингр. ун-т. Калининград, 2000. - С. 84 - 89.

194. Романенко А.П. Особенности организации семантики «советского языка» (культурологический аспект) // Русский язык сегодня. Вып. 2. Сб. статей. / РАН. Ин-т рус. яз им. В.В.Виноградова. Отв. ред. Л.П.Крысин. — М.: «Азбуковник», 2003. С. 247 - 257.

195. Русская грамматика. Т.1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология. М.: Наука, 1980. - 783 с.

196. Русская грамматика. Т.2. Синтаксис М.: Наука, 1980. - 710 с.

197. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М.: «Языки русской культуры», 1996. - 480 с.

198. Русский язык сегодня. Вып. 2. Сб. статей. / РАН. Ин-т рус. яз им. В.В.Виноградова. Отв. ред. Л.П.Крысин. -М.: «Азбуковник», 2003. 634 с.

199. Сагатовский В.Н. Социальное проектирование (к основам теории) / Прикладная этика и управление нравственным воспитанием. Томск, 1980.-С. 83-89.

200. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. 2 изд., избр. и доп. — М.: Языки славянской культуры, 2002. - 552 с.

201. Сегела Ж. Национальные особенности охоты за голосами. М., 1999. — 264 с.

202. Сергеев В. М. Когнитивные модели и социальные институты // Труды международной конференции Диалог'2003 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» // www.dialog-21 .ru .

203. Серио П. Как читают тексты во Франции: Вступительная статья // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999 (а). - С. 12 - 53.

204. Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М„ 1999 (б). - С. 337 - 383.

205. Сёрль Дж. Р. Что такое речевой акт? // H3J1. Вып. 17. Теория речевых актов.-М.: Прогресс, 1986.-С. 151-164.

206. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под. ред. Т.Н.Ушаковой, Н.Д.Павловой. СПб.: Алетейя, 2000. - 316 с.

207. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. Ав-тореф. дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 1999. - 18 с.

208. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000.

209. Соловьёв А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2000. - С. 330.

210. Сорокин Ю.А. Человек говорящий в его модусах и отношениях // Массовая коммуникация на рубеже XX XIX веков: Человек и его дискурс. Сб. науч. тр. / Под ред. Ю.А.Сорокина, М.Р.Желтухиной. И Я РАН. — М: «Азбуковник», 2003. - С. 7 — 24.

211. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принципы причинности // Язык и наука конца XX века. М.,1995. - С. 35 - 73.

212. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. 990 с.

213. Стернин И.А. Социальные факторы и развитие современного русского языка // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.2. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000. - С. 4 - 16.

214. Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения // НЗЛ «Прагматика». Вып. 16.-М.: Прогресс, 1985.-С. 129- 154.

215. Столнейкер Р.С. Прагматика // НЗЛ. Вып. 16. Прагматика. М.: Прогресс, 1985.-С. 419-438.

216. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевом акте // НЗЛ. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986.

217. Сухих С.А. Механизмы манипулятивной коммуникации // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.2. Язык и социальная среда. Воронеж, 2000.-С. 17-20.

218. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. - 288 с.

219. Теория метафоры / Под ред. Н.Д.Арутюновой и М.А.Журинской. М.: Прогресс, 1990.-257 с.

220. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М.: Просвещение, 1986 — 127 с.

221. Ушакова Т.Н., Латынов В.В., Павлова А.А., Павлова Н.Д. Ведение политических дискуссий // Психологический анализ конфликтных выступлений. М.: Издательский центр «Академия», Институт психологии РАН, 1995.

222. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Зарубежная лингвистика III / Общ. ред. В.Ю.Розенцвейга, В.А.Звегинцева, Б.Ю.Городецкого. М.: Прогресс, 1999. - С. 303 -351.

223. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // НЗЛ. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М., 1988.

224. Фролов С.С. Социология: Учебник. М., 1996.

225. Фрумкина P.M. Самосознание лингвистики — вчера и завтра // Известия АН. Сер. лит. и языка. 1999. - Т. 58. - № 4. - С. 28-38.

226. Фрумкина P.M. Психолингвистика. М.: «Академия», 2001 (а). - 320с.

227. Фрумкина P.M. Фрагменты дисциплинарной панорамы. Лингвистика вчера и сегодня // НЛО. 2001 (б). - №4. - С. 347 - 360.

228. Фуко М. Археология знания: Пер. с фр. / Общ. ред. Бр. Левченко. Киев.: Ника-Центр, 1996.-208 с.

229. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993, - 272с.

230. Хёйзинга Й. Homo Ludens: Статьи по истории культуры. М.: Прогресс - Традиция, 1997. - 416 с.

231. Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации // Под ред. проф. М.В. Горбаневского. 2-е изд., испр. и доп. М.: Галерея, 2002.

232. Цурикова Jl.В. Социально-культурная обусловленность знания и анализ дискурса в межкультурной коммуникации // Вестник ВГУ, Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001. — Вып. 1. - С. 17 - 25.

233. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. -М.: Наука, 1992.-281 с.

234. Черепанова И. Дом колдуньи. Начала суггестивной лингвистики. -СПб., 1996.-208 с.

235. Чернейко Л.О. Базовые понятия когнитивной лингвистики в их взаимосвязи // Материалы II Международного Конгресса исследователей русского языка (18 — 21 марта 2004) // www.philol.msu.ru/~rlc2004/ru

236. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Монография. — Екатеринбург: Урал. гос. пед. университет, 2001. 238 с.

237. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 400 с.

238. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. — Воронеж, 1987.

239. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты. // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. / В ГПУ, ПМПУ. Волгоград - Архангельск, 1996. - С. 80-96.

240. Шаховский В.И. Запахи русского политического дискурса // Политический дискурс 4. Материалы рабочего совещания-семинара. — М.: Диалог -МГУ, 2000.-С. 109-111.

241. Шейгал Е.И. Структура и границы политического дискурса // Филология-Philologika 14. — Краснодар, 1998.

242. Шейгал Е.И. Вербальная агрессии в политическом дискурсе // Вопросы стилистики: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 28. Антропоцентрические исследования. — Саратов: изд-во Сарат. ун-та, 1999. С. 204 - 221.

243. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. Монография. Москва - Волгоград: Перемена, 2000 (а). — 367 с.

244. Шейгал Е.И. Смысловая неопределенность как фактор политического дискурса // Политический дискурс 4. Материалы рабочего совещания-семинара. - М.: Диалог - МГУ, 2000 (б). - С. 111 - 117.

245. Шейгал Е.И. Театральность политического дискурса // Единицы языка в их функционировании: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: СГАП, 2000 (в). -С. 92-96.

246. Шейгал Е.И. Рефлексивы в политической коммуникации // Теоретическая и прикладная лингвистика. Межвузовский сб. науч. тр. Вып. 3. Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. — С. 133-141.

247. Шейгал Е.И., Арчакова Е.С. Тезаурусные связи и структура концепта // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 2. — Воронеж, 2002.

248. Шенк Р. Обработка концептуальной информации. М.: Энергия, 1980.

249. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М.: Мысль, 1980. - 326 с.

250. Шмелёв А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность М.: Языки славянской культуры. - 2002. — 496 с.

251. Шмелёва Т.В. Морбуальная оптика // Антропоцентрический подход в лингвистике. Под ред. А.П.Чудинова. Екатеринбург, 2001 .С. 5-12.

252. Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. — Минск, 1992.

253. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. - 432 с.

254. Эпштейн М.Н. Идеология и язык (построение модели и осмысление дискурса)// Вопросы языкознания. 1991,№ 6. С. 19-33.

255. Юдина Т.В. Теория общественно-политической речи. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001. - 160 с.

256. Язык как средство идеологического воздействия. М.: ИНИОН, 1987.

257. Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. / Под ред. В.И.Карасика, Г.Г.Слышкина. Волгоград: Перемена, 2000.-С. 38-45.

258. Языковое манипулирование общественным сознанием. Методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О.Н.Быкова. Красноярск, 1999. - 65 с.

259. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (Модели пространства, времени, восприятия). М., 1994.

260. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопросы языкознания. 1998. - №3. - С. 43-73.

261. Яцутко Д. Политическая метафора в СМИ: функции сообщения и воздействия // www.teneta.ru.

262. Fauconnier G. Mental Spaces. Cambridge: Cambridge University Press,1994. 190p.

263. Goodin R.E. Manipulatory politics / Yale U.Pr. New Haven, L., 1980.

264. Harre R., Gillett G. The Discursive Mind. — London; Thousand Oaks, 1994.

265. Harris Z.S. Discourse analysis // Language -1952. Vol. 28. - P. 1 - 30; 474 - 494.

266. Langacker R. Foundations of Cognitive Grammar. Vol. 1: Theoretical Prerequisites. Stanford, Ca: Stanford University Press, 1987. 573 p.

267. Proto L. Who's pulling your strings? How to stop being manipulated by your own personalities. Wellingborough. Thorsons, 1989.

268. Riker W.N. The art of Political Manipulation / Yale U.Pr. New Haven, L., 1986.

269. Schank R.C., Abelson R.P. Scripts, Plans, Goals and Understanding: An Inquiry into Human Knowledge Structures. — Hillsdale, 1977.